Балашов Владимир Филиппович : другие произведения.

Живой родник воспоминаний

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 1.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Отрывки из произведений В.Ф. Балашова. Отзывы. Школьные рефераты о нём.

Составитель: Балашова-Соскина

Живой родник воспоминаний

   "Если мы забудем предков,
   то забудут нас потомки".

Владимир Балашов

Оглавление

   I Пушкиниана

4

   1. Слово о Владимире Балашове - Н.Овчинникова
   2. В.Балашов, стихи "Мольба", "Ночь"
   3. Сергей Юрский. Письмо Балашову В.Ф. , отрывоки из пьес В.Балашова
   4. Пьесы: а) "До лицея" В.Блашова
   б) "Когда в садах лицея" (интермедия пятая)
   в) "После лицея"
   5. Я.Апучикин о драматургии В.Балашова "Судьба человеческая, судьба народная"
   6. Стихи В.Балашова о П.Пушкине
   а) "Пушкинский год"
   б) "Пушкин в Италии"
   в) "Лотерея"
   г) "Старушка, позабытая людьми"
   7. "Эхо пушкинской дуэли", отрывок из пьесы
   8. Стихотворение "В гриме Пушкина"
   9. "Венок сонетов Пушкину"
   10. "Прогулка по Екарененскому парку"
   11. "Осень в Екарененском парке"
   12. "Хранительнице музея лицея М.П.Руденской"
   13. "Пушкинский Екатеринбург"
   14. "Образ юного Пушкина в пьесе В.Балашова "Когда в садах лицея" А.Петров, учреждений. 7 Б класса, шк. N 115
   15. "Послесловие к пушкинскому календарю" Л.Бочкова Челябинск
   16. "Поэтом я взращен" (заметки о трилогии В.Балашова) В.Клепиков
   17. Баллада о домике декабристов
   18. Нас породнили музы декабристов
   19. Тихий песенный голос шансонье Балашова Екатерина Балуева
   II
   20. Я.Апушкин, продолжение обзора о драматургии В.Балашова
   а) пьеса "Преображенцы"
   б) пьеса "Легенда о Паганини"
   в) Адриенна Лекуврер" отрывок из пьесы
   21. "Парижские прогулки с Лекуврер"
   22. Письмо Н.Велеховой Балашову о пьесе "Проклятье Андрея Рублева"
   23. А.М.Ямпольский о пьесе "Проклятье Андрея Рублева"
   24. Отрывок из пьесы "Проклятье Андрея Рублева" Акт второй
   25. Актер...драматург...браво! Встречи за кулисами.
   26. На поклон к Савчуку, доля русской женщины в драме В.Балашова "Бабы" В.А.Груздева
   27. "Бабы", драма, фрагмент
   28. Письмо В.Балашову Н.Ситников
   29. Дирижерская палочка М.Павермана
   30. А.Силин, записка В.Балашову о драме "Бронзовые часы"
   31. Фрагмент из пьесы "Бронзовые часы"
   32. "Венок сонетов театру Шекспира" В.Балашов
   33. Письмо В.П.Тюкина
   34. Драма "Стахович" Михаил Стахович, внук
   35. Сцена 5 из драмы "Стахович"
   36. О поэме "Полыненок" Л.Игнатова
   37. Отрывок из поэмы "Полыненок"
   38. В.Балашов, детям
   39. "Баллада о Чайковском"
   40. "Баллада о Паганини"
   41. По следам "Красного оленя" Головатина Е.С.
   42. Письмо Бенжамина Шера о пьесе "Ленинградка"
   43. Отрывок из пьесы "Ленинградка"
   44. "Ленинградка" В.Балашова останется со мной Н.Ускова
   45. Отзыв об одноактной пьесе Е.Давыдова "Последняя прогулка Бенуа"
   46. Фрагмент из пьесы "Последняя прогулка Бенуа"
   47. Мелодрама детства Владимира Балашова (о пьесе "Дровяниковое лето") А.Кадочников
   48. Отрывок из пьесы "Дровяниковое лето"
   49. Отзывы о поэмах В.Балашова "Вахтанг Горгасал" и "Хитон Христа"
   50. "Вахтанг Горгасал" заключение
   51. "Хитон Христа" вступление
   52. Письмо министра культуры Российской федерации Е.Сидорова 1996 г
   53. Отрывок из проекта Златой цепи у Лукоморья "Пушкинленд"
   54. О проекте "Пушкинленд" Б.Окуджава
   55. Ангел Грузии, стихи В.Балашова
   56. Трагении: "Иван Грозный и Никола Псковский"
   " Иван Грозный и сын Иван"
   Отзыв и рекомендации учебным заведениям В.М.Паверман
   57. Отрывок из трагедии "Иван Грозный и Никола Псковский"
   58. Ливерий Бритвин об отце Николае Бритвине и песне В.Балашова "Коля Бритвин"
   59. "Актер, поэт, певец" преломление истории Уралмаша и уралмашевцев в песенных стихах В.Балашова (фрагмент погружения в поэтический мир астора) Фролов Е., учащийся шк.115 - 11 класс)
   60. О Гоше Юкляевском "Мотив верности павшему другу" Е.Бояинцев, М.Ветрова, Г.Елисов, К.Зайцев
   61. Реплики старых друзей В.Балашова
   62. Сочинения учащихся школ Уралмаша
   63. "Художник наперекор времени" В.Лукьянин (концовка статьи)
   64. Б.А.Путилов о В.Ф.Балашове
   65. "Мои герои" В.Балашов
   66. "Звуки и краски моей тишины" В.Балашов
  

Eqo fui! (Я был!)

(фотография из сборника

"Балашовские чтения")

   Быть может меня призовет провиденье
   Туда, где бессильно могу и хочу,
   Я вашим продолжусь, друзья,
   вдохновеньем.
   Уйду я, но вы не гасите свечу.
   В.Балашов

***

  
   Сборник "Поэма, сонеты" Владимир Балашов

Мольба

   Пошли, судьба, похмелие удачи,
   Дай вдохновенье утренник часов,
   Дай поэтическую трезвость слов,
   Дай мне прожить остаток лет иначе.
   Дай мне неиссякаемость желаний,
   Дай свежую причудливость дорог,
   Дай глубину непознанных страданий,
   Дай, чтоб созвать друзей, Роландов рог.
   Дай мне познать многоголосье чувства,
   Дай мне постичь в самом себе - себя,
   Дай удивленье мудростью искусства,
   Дай жить мне, негодуя и любя!
   Дай мне врагов всех видов и мастей.
   Не дай одно лишь: пережить детей.
  

***

   Сборник "Прощание с Пушкинским камином"

Ночь

   Ночь, покоен божий свет.
   Небо спит и звезды.
   Не спеши ко мне, рассвет:
   Тьма мудрей, в ней шума нет,
   Мыслей зреют гроздья.
   Я тебя благодарю,
   Лунное безмолвье.
   Позже алую зарю
   По привычке одарю
   Чашей суесловья.
   Эта ночь прекрасней дня:
   В вековых одеждах,
   Шепотом молитв звеня,
   Манит тайною меня,
   Не даря надежды,
   Ночью близок я Творцу,
   Болью близок к миру
   И к лавровому венцу.
   Ночью я двойник юнцу,
   Ищущему миру.
  
  

Биография.

   Владимир Филиппович Балашов детские и школьные годы жил на Уралмаше. В 1949 году закончил Уральский театральный институт в городе Свердловске (ныне Екатеринбург). Позднее он закончил Литературный институт имени А.М.Горького в Москве, куда принят был по рекомендации Б.Лавренева. с 1950 по 1971 гг. - актер ТЮЗ-а, где сыграл более 100-а ролей, в том числе и юного Пушкина в своей же пьесе "Когда в садах Лицея" и юного Паганини в своей же пьесе "Легенда о Паганини".
   Владимир Филиппович Балашов - лауреат премии Всесоюзного фестиваля массовых театральных представлений, лауреат премии I - го Екатеринбургского фестиваля авторских песен, дипломант конкурса "Поют актеры драматических театров России" в Нижнем Новгороде. Член Союза российских писателей и Союза театральных деятелей. Он - автор более пятидесяти драматургических произведений в стихах и прозе, многоактных и одноактных, трагедий и комедий, сказок для кукольных театров, стихов и песен.
   В.Ф.Балашов был умным, отзывчивым, талантливым, очень интересным человеком.
   В 1999 году вышла из печати прекрасно оформленная книга В.Балашова, трилогия в стихах "Поэтом я выращен..." и множество сборников пьес, в которые входят пьесы цикла "Русь", "Творцы", "Судьбы" и сборник песен "Я с улицы Индустрии". Многое еще не издано и находится в архивах музея писателей Урала XX века.
   Все балашовские книги, да с добрыми автографами, ценю трепетно. Наталья Овчинникова, пушкинистка.
   Вы очень талантливый человек, Балашов. Вы чувствуете и театр, и поэзию, и Пушкина. Я испугался, когда увидел, что пьеса в стихах. Но страх быстро прошел. Вы свободны в стихах. У Вас есть великолепные, чисто поэтические куски, неожиданные короткие монологи Пушкина в финалах картин, царские раздумья о бренности жизни, встречи и прощания друзей.
   Пьеса привлекательна для меня и точкой зрения, которое, как я понял, во многом вытекает из Вересаевской. Для человека, не занимавшегося Пушкиным специально. Она таит много неожиданных фактов и поворотов в характере поэта. Интересны Пущин, Карамзин, Жуковский. Живы и достоверны женщины. При некоторой доле резнерства весьма цельной фигурой предстает Чаадаев. Да и сам период жизни Пушкина, избранный Вами для этой пьесы наименее хрестоматиен и заинтересовывает.
   У меня лично нет никаких упреков по построению. Интрига крепка и сценична. Может быть Чугуевская сцена, при всей самостоятельности ценности, совим этическим размахом вырывается из лирического строя, грандиозность и ужас внешних событий на время подавляет интерес к внутренней жизни поэта. В таком неправомерном сравнении его беды и сомнения мельчают - но, может быть, Вам этого и хотелось? Вот и все упреки. От пьесы получил большое удовольствие, за которое Вас и благодарю...
   То, что пришло время поставить сценический памятник, ему - очевидно для многих. Вы, один из действующих издателей, потому я к Вам и обращаюсь.
   У Вас, наверное, возникнет вопрос, не захотелось ли мне сыграть Вашего Пушкина. Отвечу - нет. Почему? Стар я для этого периода. Мне тридцать. Значит, хотите играть зрелого Пушкина?
   Хочу и зрелого и молодого. Вместе. Я подозреваю, что если Жуковскому, и Карамзину было интересно с девятнадцатилетним недомерком, то юность его была относительной буйной, но уже тогда помноженной на предчувствие мудрости, как составной части гениальности. Пушкин слишком индивидуален, слишком отличен от привычного...Его жизнь - иное измерение. Раскрыть Пушкина - значит, приблизиться к загадке гармонии в жизни... Последовательное изложение биографии поэта, или ее частей будет давать нам все более полное представление о внешней стороне жизни, конечно, в какой-то мере открывая и внутреннюю.
   Но, говоря о памятнике, который театр должен поставить Пушкину, я думаю о железном законе сцены - все (сценическое все) по данному вопросу должно вместиться в один вечер. А это все - Пушкин целиком. Как быть? Не знаю. Подозреваю, что нужно забыть о фактах и о последовательности, набраться нахальства и уверенности, что все знаешь и ...найти в себе крупицы прозрения и совместить их с махиной Пушкина.
   Найти какой-нибудь прием, позволяющий быть свободным. Пример. Умирающий Пушкин. Его взгляд на себя. Высшая мудрость. Пришедшая к нему перед смертью, когда соединялась смерть с бессмертием, когда соединялась смерть с бессмертием, когда он постиг суетность и величие своей славе, когда в его святую любовь супруга, погибшего от этой любви и еще от многого, вихрем ворвались воспоминания о грешных любовях юности, и он, наверное, понял, что что-то, закрытое от нас смертью, когда он бешено желал жить и сознавал неизбежность финала и даже, наверное, понимал; что иначе быть не могло. Он вспомнил бал, свой первый бал после лицея и последний бал, когда уже был вызван на дуэль Дантес, когда уже несли письмо Геккерену. Natalie, царь, Жуковский, мертвый Дельвиг, дети, толпа за стеной.
   Бессмысленность жизни. Бессмысленность ли? Смерть.
   Подумаем обо всем этом. Еще поговорим.
   С уважением и благодарностью.

С.Юрский 1957

  
  
   Отрывки из трилогии "Поэтом я взращен".

(заметки о трилогии Вл.Балашова)

   О чем бы ни писал Владимир Балашов, о чем бы ни говорил, где бы ни путешствовал - всегда он с Пушкиным. Любовь с детства, счастливая любовь.
   Он, молоденький артист Свердловского Театра юного зрителя, играя роль за ролью, мечтал сыграть на сцене...любимого поэта. Но играть было нечего. Не существовало пьесы о юном поэте.
   И Балашов написал ее сам! Историю - от замысла до премьеры - долго рассказывать: от изучения доступной литературы до цензурных препон прошло года три. Но все же они победили - автор пьесы "Когда в садах Лицея" Балашов и режиссер одноименного спектакля в ТЮЗе Владимир Мотыль. Они рисковали: ведь Балашов написал пьесу - о Пушкине в стихах! Стихами говорят все ее персонажи. И сам юный поэт говорит рифмованными строчками Балашова.
   "Дьявольская разница", - писал Александр Сергеевич о различии просто романа и романа в стихах (об "Евгении Онегине"). Молодой драматург и актер тем не менее отважился, не убоялся усмешек и пародий. И выиграл: "Писать о Пушкине в стихотворной пьесе необычайно рискованно - ведь гениальная пушкинская фраза может уничтожить рядом стоящий авторский текст. Здесь этого не случилось...Язык пьесы отменно хорош..."
   Сыграв Пушкина-лицеиста, Владимир Филиппович тему любимую не оставил.
   В его последнем сборнике "Поэтом я взращен..." (Екатеринбург, 1999) - к 200-летию великого сочинителя - три пьесы: "До Лицея", "Когда в садах Лицея", "После Лицея".
   Эта драматическая трилогия в стихах - многолетний труд поэта-драматурга, который недавно отметил свое 70-летие. Смею сказать, что о главном герое трилогии (да не только трилогии! - ведь о Пушкине есть у Балашова и стихи, и "Венок сонетов", и пьеса "Эхо пушкинской дуэли", и репортажные заметки о поездках в Михайловское, Болдино, Захарово, Большие Вязьмы) он знает все, что знают академики-пушкиноведы. Поэтому каждая строка в его пьесах убедительна, обоснована исторически, документами. Каждая наполнена содержанием.
   И всякая сцена в его пьесах, порой весьма "фантазийная", прочно стоит на исторических фактах. Вымысла в них нет, но есть "умысел", воображение - как метод, как способ совместить в одной-двух сценах события разновременные, собрать в эпизоде людей, не встречавшихся в тех обстоятельствах. Это и есть искусство, о котором еще Аристотель сказал: "Поэт от историка отличается тем, что пишет далее факта - пишет о вероятном по возможности или необходимости".
   Закончу отрывком из поздравительного письма В.Я.Мотыля Балашову: "Завидую твоей молодой энергии...Всеобщий цинизм тебя миновал, вернее отскочил от неисправимого Романтика".
   Согласимся с Мотылем: Балашов - с заглавной буквы Романтик.

Виталий Клепиков

"Областная газета", 2000, 26 января.

Уральский Парнас. Литературный выпуск.

На соискание губернаторских премий

***

"Нас породнили музы декабристов..."

   Это был самый замечательный университетский вечер на филологическом факультете, на годы оставивший по себе восторженные воспоминания. Он был посвящен поэтам-декабристам, стихи которых до того не вызывали в девичьих сердцах отклика.
   Чудо сотворил Владимир Филиппович Балашов, поэт, влюбленный в поэзию А.С.Пушкина, драматург, актер. Молодой, красивый, энергичный, он с увлечением вела на 5 курсе филологов кружок художественного чтения.
   Кружковцы собирались на квартире у сестер Эйхе, под зеленой лампой (поэтическая реминисценция эпизода пушкинской жизни). Владимир Филиппович, несмотря на небольшую разницу в возрасте, казался человеком старшего поколения, девушки смотрели на нег снизу вверх, он был для них учителем на пьедестале.
   И вот итог работы - литературный вечер. Самая большая аудитория на филологическом факультете заполнена до отказа; зрители не подозревают, какая радостная встреча с прекрасным ждет их впереди.
   Зажжены свечи, на экран проецируются любовно подобранные заставки и портреты поэтов, знакомцев и друзей Пушкина. Сменяющие друг друга ведущие и чтецы поочередно представляют поэтов-декабристов, звучат стихи и романсы. И как звучат! Недаром Владимир Филиппович работал с каждым исполнителем индивидуально, помогая понять, сопережить, вникнуть в смысл каждой строчки.
   Стихия высоких чувств настроений увлекает, завораживает благодарную, удивленную аудиторию, аплодисменты не смолкают.
   Апогее вечера стала "живая пушкинская тень". Гаснет свет, и в темный проем двери со свечой в руке влетает молодой взволнованный Пушкин-Балашов:
   "Струн вещих пламенные звуки до сердца нашего дошли..."
   Актер и зрители - единое целое, один порыв...
   Потом мы играли в буриме, сочиняя стихи по заданной рифме. Какие жалкие потуги, но, сколько энтузиазма и молодого задора!
   Все это происходило почти полвека назад, в декабре 1957 года. Для некоторых из нас, участников и зрителей того незабываемого вечера, Владимир Филиппович, личность яркая, глубокая, стал другом на всю жизнь; многие испытали его влияние: полученный опыт проведения литературных вечером, когда мы пришли в школы, для всех был бесценен.
   Владимир Филиппович оставил нам стихотворное напутствие.

Т.И.Косарева (Белоусова),

выпускница УрГУ 1958 года

  

Книгочей (сцена пятая)

   Поздний вечер. Кабинет Сергея Львовича. В шкафах книги. На стене висит картина, копия "Данаи" Корреджа. На высокой изящной подставке двойной светильник. Он не зажжен. Рядом со светильником складная лестница с полкою наверху. На ней в ночной рубашке, в накинутом на плечи пледе, нетерпеливо кого-то ожидая, сидит с книгой Александр.
   Александр.
   В гостиной снова гости...Друг Никита,
   Я думал, что придешь ты поутру.
   Никита.
   Сказал я барину: на полках пыль сотру.
   Вы как монашек Троицкого скита.
   (зажигает светильник)
   Александр.
   Волшебный лампочник!
   Никита.
   Вношу я вечерами вам...
   Александр.
   И весело тогда глазам...
   (Никита уходит)
   Александр подсаживается ближе к светильнику. Читает. Отвлекается.
   Безмолвие...Затылки книг красивы.
   Есть схожие, как Левушка и я.
   Но больше близнецов. Тисненые края,
   Листы хрустящи и игривы.
   (Рассматривает ленту - закладку)
   закладка тоже загляденье.
   Потоньше шляпных ленточек ее.
   Скучает сердце бедное мое..
   Наверно, спит сейчас. А хорошо бы,
   Чтоб я, приснился ей во сне
   И чтоб она приснилась мне,
   Без гувернантки, чопорной особы.
   (Читает. Дочитал до рисунка).
   Какие лица, и какие позы...
   У башни замка рыцарь даму ждет
   Она пришла...Полуоткрытый рот.
   Мольба в руках, в глазах сверкают слезы...
   В алькове с рыцарем она лежит бледна.
   И волосы распущены волнами.
   Старик с горящими глазами
   Подглядывает в дверь...Она его жена!
   (Листает лихорадочно до очередного рисунка)
   Весть в черном эшафот. Доказана измена.
   Ее последняя к монахам речь.
   В руках у палача двуручный меч.
   Прости ее, старик!.. Прости же я Эжена.
   Мелодия Клавикородов смолкает.
   И на стене альковная картина.
   С Корреджо копия. Проста.
   С чего меня волнует гладь холста?
   С чего где женщина, там и мужчина?
   Отрывок из пьесы "Когда в садах Лицей..."

Акт II.

Интермедия пятая.

   Келья Пушкина. Ночь. На столике - подсвечник с горящей свечою, щипцы. Пушкин в одной рубашке сидит на кровати и пишет. Шум ветра.
   Пушкин
   Гроза сбирается...
   Пущин (стучит в стенку)
   Не спишь?
   Пушкин
   Не сплю...
   Бородино покоя не дает.
   (перечеркивает написанное).
   Дядя Фома (входя)
   Не спал один, теперь не спите оба?
   Ложитесь - ночь!
   Пущин
   (исчезает за перегородкой)
   Пушкин
   Не спится...
   Дядя Фома
   Вы тихонко почитайте...
   Пушкин
   Фома, Москву не отдадут французам?
   Дядька Фома
   Как можно, сударь? Спрашивать-то грех!
   Не по зубам французу сей орех.
   (уходит).
   Пушкин (читает, раскрыв рукописную тетрадь)
   Стукнем чашу с чашей дружно,
   Ныне жить еще досужно.
   Завтра трубы затрубят,
   Завтра громы загремят.
   (Заметив вошедшего Куницина, ныряет под одеяло, как бы во сне).
   Ты Оленька?
   Куницын
   Не притворяйся спящим.
   Уговорил директора позволить
   К тебе зайти... Вон как ярится ветер...
   Ты из дому вестей не получаешь?
   Пушкин
   Давно не получал.
   Кунуцын
   Мужайся, Саша.
   Москва оставлена...И в ней...французы...
   (подает сверток)
   Реляцию Кутузова прочти.
   Пушкин (читает)
   Ты не крепись, заплачь... И станет легче...
   Гордись своим народом, Александр.
   Наполеон застал Москву пустую.
   Тогда свое немое торжество
   Отметил он невиданным пожаром.
   Москва горит!.. Костром горит Москва!
   Пожар ее видать за сотню верст...
   Пушкин припадает к Куницыну
   Поплачь, поплачь...Сегодня все проститься.
   Но только головы терять не надо.
   Тиран, презревший общий договор!
   (обнял Пушкина, уходят).
   Пушкин.
   Сгорело все? В Юсуповском саду,
   Дым стелется ковром... Рыдает кто-то?
   (приложил ухо к перегородке)
   Жанно, ты плачешь?
   Пущин
   Нет.
   Пушкин.
   И я не стану (оглядывает келью)
   О Господи, ну почему я здесь?
   В газетной комнате все дни толчемся.
   Реляции читаем, ну а пользы?
   Ты помнишь лейб-гвардейца Nicolas?
   Жанно, бежим в гусары...Вступим в полк.
   Бежим, Жанно, бежим!
   Пущин (появляется над перегородкой)
   Обдумать надо!
   Бежать без отпущения неразумно!
   Пушкин.
   Я так и знал... Ты больше мне не друг!
   Пущин.
   Послушай, Александр! Послушай, Пушкин!
   (исчезает за перегородкой).
   Пушкин.
   В Москве не жил он... Где ему понять?..
   (появляется Пущин в наброшенном на лечи сюртуке)
   Пущин.
   Ты невозможен, Пушкин, невозможен.
   Готов от слова одного вскипеть!..
   Пушкин.
   Прости меня...
   Пущин
   Согласен я бежать.
   (достает принесенную карту).
   Пушкин
   Ночь поможет нам!
   Возьму баул, он пригодится там.
   (вытряхивает из баула книги)
   Ветер враз раскрывает со стуком окно,
   гасит свечу.
   (Входит Гауэнишльд. Лицеисты выскальзывают в коридор, но, скоро, растерянные, возвращаются. За ними входит директор Лицея Малиновский).
   Гауэншильд.
   Искали б их четыре дня,
   Чутье на волонтеров у меня.
   (уходит).
   Малиновский.
   Вы что стоите? Собирайте книги.
   Пущин.
   Москва сдана! В Москве Буонапарт,
   А нам велят, забыв про все, учиться!
   Малиновский.
   О чем я вас обоих попросил?
   (Пущин и Пушкин собирают книги)
   Баул, видать, из дома привезен?
   Как и Вольтер? Возьмите книгу, Пушкин.
   (Отдает отобранную Пилецким книгу)
   Собрали все? Теперь прошу в кровать.
   В кровать немедля.
   Мальчики не двигаются.
   Ну, тогда присядьте.
   Мальчики присели.
   Для всех беда пленение Москвы.
   Вот вы и страху разом поддались..
   Не верите, что армия без вас
   Наполеона с горем посенчает?
   А я вот верю: Зарево Москвы
   Нам светит падение Парижа.
   Забыть Бородино?! Таких сражений,
   Не знала Русь, да и сама Европа!...
   Москва останется первопрестольной,
   Уверуйте, ей вечно русской быть...
   Ну а теперь вы мне дадите слово,
   Что оба из Лицея - никуда.
   Есть подвиг воинский и есть гражданский.
   Молчание.
   Играть в молчанку будем?
   Пущин.
   Слово.
   Пушкин
   Слово.
   Пушкин вдруг прижимает руку Пущина к сердцу. Пущин уходит.
   Малиновский.
   Кто? Домовой?...
   Пушкин.
   Так няня бы сказала.
   Малиновский.
   Мудра, видать... Как звать ее?
   Пушкин.
   Арина.
   Помолчав.
   И есть Никита... Мы, бывало,
   В Кремле на колокольню заберемся
   И там стоим любуемся Москвой.
   Она с утра как золотом облита.
   (привстает испуганно).
   А живо ли Захарово мое?...
  

Отрывок из пьесы "После лицея".

   Царское село. Китайская деревня. Гостиная Карамзиных. В корзине - розы. Среди белых роз - две темно-рубиновые. Карамзин, Карамзина, Голицина.
   Карамзина
   Бежать из Царского!
   Карамзин (перечитывает записку).
   Да как он смел
   Замужней даме рандеву назначить!
   Карамзина.
   Вам вольно думать обо мне любое.
   Карамзин.
   Не ты виновна - красота твоя.
   Карамзина.
   А тут еще букет от государя!
   Голицина.
   Но это знак внимания, и только.
   Не спорь - кто поклоняется цветам,
   Тот непременно добр и чист душою.
   Карамзин.
   Юнец придумал, будто он влюблен!
   Карамзина.
   Вам корректуры править.
   Карамзин.
   Помню, помню.
   Коль явится Жуковский, пусть войдет,
   Коль - Пушкин, пусть в гостиной подождет.
   (уходит).
   Голицина.
   Ты влюблена?
   Карамзина.
   Поверь, мой друг, в мужчине ум ценю.
   Голицина.
   Не потому ль, mon anqe, что прячешь чувства?
   Теченье жизни - скучный переход,
   Коль не дышать в нем воздухом любви.
   Карамзина.
   Душа моя в покое отдыхает.
   Голицина.
   Ты лжешь не мне, а сердцу своему...
   Берусь помочь поэту выйти в свет.
   Пока он твой. Признайся - откажусь.
   Карамзина.
   Бери, мой друг, коль видишь силы взять
   Вот и проверим, что в записке этой -
   Любовь иль прихоть, правда или ложь.
   Голицина.
   Что ищешь в ней сама, то и найдешь.
   Карамзина кладет записку в шкатулку. Входит Жуковский.
   Жуковский.
   Наслышан. Удивил!
   Карамзина.
   Василь Андеич,
   Как поступить?
   Жуковский.
   Легонько пожурить
   Да обратить все в шутку. Сам закрылся.
   Сегодня к государю зван. К семи.
   Голицина.
   Нам что-нибудь о Пушкине скажите.
   Жуковский.
   Вопрос не праздный. Ах, мне этот Пушкин!
   Всех гонит из восторженных сердец
   Поклонниц ветреных... С чего начать?
   На днях заглазно принят в "Арзамас".
   "Сверчком" поименован заседаньем.
   Он для меня поэт, певец "Руслана",
   Талант, который нас перерастет...
   Поэмой бредит. А стихи легки.
   Голицина.
   Вы помните?
   Жуковский.
   Грешно забыть.
   Голицина
   Прочтите.
   Жуковский.
   Дела давно минувших дней,
   Преданья старины глубокой,
   В толпе могучих сыновей,
   С друзьями в гриднице высокой.
   Владимир - солнце пировал;
   Меньшую дочь он выдавал
   За князя Храброго Руслана
   И мед из тяжкого стакана
   За их здоровье выпивал.
   Вбегает Пушкин
   Сверчок!...
   Пушкин.
   Я томик Шиллера принес.
   Карамзина (словно не замечая его)
   Там на столе забавная вещица -
   Чернильница, подарок от Москвы.
   Как к броше модной отнеситесь вы?
   Уводит гостей. Входит Карамзин. Пушкин бросается вон.
   Карамзин.
   Негоже. Стой! Умей держать ответ.
   Прошу присядь. Внимание жены
   Тобою, милый, понято превратно...
   Тебя мы оба любим будто сына,
   А ты, как ловелас, свиданья просишь.
   О нашей чести думалось тебе?
   Иль мы совсем никто в твоей судьбе?
   Возвращается Карамзина.
   Пушкин (в волнении рвет лепестки роз).
   Я не в себе писал. Простите. Шутка.
   (плачет).
   Карамзин.
   Вот - не в себе, и шутка! Как понять?
   Не тронь букет. Он послан государем.
   Что ж замолчал? Я слушаю тебя.
   Карамзина.
   Я склонна верить, только подтвердите,
   Что вы чисты передо мной и в мыслях.
   Молчание.
   Карамзин.
   Ну, вытри слезы. Полно. Это шутка!...
   Отпраздновал вступленье в "Арзамас"?
   Пушкин.
   Вчера венчали ночью в дортуаре.
   Карамзин.
   Теперь ты принят в сонм больших поэтов
   Я, как почетный арзамасский гусь,
   Был за тебя. От сердца поздравляю.
   Пари орлом, поэт! Пари орлом!
   Не останавливай себя в полете!..
   Под вечер Чаадаев быть хотел.
   Представлю - жди. Коль нет в лицее дел.
   Уходит.
   Пушкин.
   Верните мне записку.
   Карамзина.
   Сожжена...
   Пушкин.
   А я возьму и розы обломаю.
   Карамзина.
   Роз беззащитных, без шипов не знаю.
   Галицина (входит).
   Прощает, mon anqe!... Вы с осени на воле?
   Пушкин.
   Да, скоро заточению конец.
   Голицина.
   В моем салоне не бранят за шалость,
   Все говорят, что говорить хотят, -
   О конституции, о государе...
   Да вы не слушаете, вы в угаре...
   Улыбаясь, Голицина выходит.

20.V.77.

Дорогой Володя!

   Посылаю Вам второй экземпляр моей статьи - первый отправляю "Театрально жизни". Надеюсь, никаких особых замечаний у Вас не будет... Не забудьте вовремя прислать фотокадры из постановок и Ваш портрет: пусть в редакции выбирают из них подходящие. О пучении рукописи сообщите! Мы на несколько дней уезжаем в Таллин, вернемся в первых числах июня. Передайте от нас приветы Валентине Романовне.
   Крепко жму руку.
   Я.Апушкин.

"Судьба человеческая, судьба народная"

О драматургии В.Балашова.

   ...В пьесе "Когда в садах лицея" в исторически-достоверных обстоятельствах развертывается действие этой, насыщенной событиями и многофигурной по композиции пьесе. Итак, в этих "предлагаемых обстоятельствах" возникает перед нами обаятельных образ ее главного действующего лица - Пушкина, образ обаятельный и многогранный. Пушкин Балашова не только признанный его сверстниками сочинитель стихов, но и поощряемый истинными ценителями поэзии, - профессорами Куницыным, де Будри, Иконниковым. Юный поэт, которому они прочат большое будущее, у Балашова пылок и сдержан, беззаботно-весел и сосредоточенно-вдумчив, непримирим ко всякого рода несправедливости и нелицемерен в своих суждениях, полон любви к своим друзьям и в то же время может задеть любого из них насмешливой эпиграммой, а затем душевно просить прощения; впрочем эпиграммой он может задеть и сильных мира сего - как, например, министра просвещения графа Разумовского. Ко всему этому он неоглядно-порывист в своих увлечениях; ему искренно кажется, что он влюблен в крепостную актрису графа Толстого - Наташу; и в то же время он искренне увлекается другой Наташей, графиней Кочубей, - и эта другая, высокопоставленная Наташа, - (что делает ей честь) - укоряет Пушкина за измену ее крепостной тезке. Нужно отметить - Балашов не побоялся показать в этом эпизоде своего героя и пристыженным, и сконфуженным.
   Таковы лишь некоторые грани образа Пушкина, созданного драматургом. Внимательный читатель может обнаружить их гораздо больше. Вместе с тем он может убедиться, что пьеса Балашова действительно многофигурна и что почти все ее фигуры, даже находящиеся "на втором плане" - начиная от графа Разумовского и кончая дядькой Фомой, старым суворовским солдатом, написаны выпукло и красочно.
   "Когда в садах лицея
   Я безмятежно расцветал..."
   В эту вторую Пушкинскую строку Балашов вносит свою и немаловажную поправку: нет, не столь уж безмятежно, как вспоминалось великому поэту, протекала жизнь в Царскосельском лицее, не столь безмятежно были и лицейские годы его самого...
   Достаточно вспомнить - ведь эти годы были годами нашествия наполеоновских "двунадесяти языков" на Россию, эти годы сотрясал грохот Бородинской битвы, они были освещены пламенем горящей Москвы и увенчаны триумфами побед и радостной вестью - "Русские в Париже". Все это не могло способствовать "безмятежному расцветанию в садах лицея": наоборот волновало, - будоражило до такой степени - и Балашов говорит об этом в своей пьесе, что тринадцатилетний Пушкин, узнал о том, что Москва "французу отдана" и что дом его родителей сгорел, вместе с Пущиным затевает побег из лицея (разумеется, неудавшийся) - побег для того, чтобы вступить в ряды армии.
   И в самом лицее, во "внутренней" его жизни безмятежности не было. Пущин, Дельвиг, Кюхельбекер, Малиновский и, конечно, Пушкин поднимаются на защиту своего гувернера Иконникова, увольнения которого добивается инспектор лицея, интриган Пилецкий; и хотя Иконникова все же увольняют, лицеисты добиваются увольнения и Пилецкого.
   Балашов мечтал сыграть в этой, написанной им пьесе, главную роль. Мечта его сбылась - в 1957 году пьеса "Когда в садах лицея..." была поставлена на сцене Свердловского ТЮЗа и роль Пушкина в ней исполнял сам автор. Напечатана она была в альманахе "Уральский современник" в 1955 году.
   И пьеса, и ее автор привлекли внимание Б.А.Лавренева и по его рекомендации Балашов был принят на заочное отделение Московского Литературного Института. Нужно считать, что именно тогда он окончательно и бесповоротно вступил на тернистую стезю драматургии.

***

   Следующая пьеса Балашова - продолжение той же "пушкинской темы", увлекшей драматурга, и называется она "После лицея". Даты развертывающихся в ней событий - 1817 - 1820 гг. Место действия Петербург.
   Пьесе предшествует пролог - в гостиной дома Карамзина, прославленного автора "Истории государства Российского". Пушкин дерзнул послать записку Карамзиной с мольбой о свидании, за что получил заслуженный, но снисходительный выговор. Здесь же происходит первое знакомство Пушкина с Чаадаевым, впоследствии переходящее в крепкую дружбу, - дружбу, столь повлиявшую на формирование общественных взглядов поэта, на его понимание судеб и нужд России.
   Вот он у себя, в своей неприбранной "келье" - после бессонной ночи, отданной новым строфам "Руслана". Вот он "незримо" присутствует в кабинете Александра I-го: император читает вслух последние строки Пушкинской "Деревни" и благосклонно изрекает - "Поэту дорога России честь...пускай играет лирой сладкозвучной...".
   Вот он слушает Пущина об ужасных поселениях, созданных Аракчеевым.
   Вот он умоляет Пущина открыться, рассказать о тайном обществе.
   И вот Карамзин вместе с Чаадаевым уговаривает его дать обещание два года не писать "вольнодумные" стихи, - иначе Государь может сослать его в Сибирь или в Соловки.
   И, наконец, в последний раз он появляется в заключительной картине, в окружении друзей - Пущина, Дельвига, Кюхли. Его провожают в ссылку на юг - и здесь под занавес звучат стихи Кюхельбекера:
   "Так! Не умрет и наш союз
   Свободный, радостный и гордый,
   И в счастье, и в несчастье твердый, -
   Союз любимцев вечных Муз!"
   Илья Сельвинский, отмечая в своем отзыве несомненные поэтические достоинства пьесы, отмечает так же и своеобразный композиционный прием, примененный драматургом: "Каждая картина кончается тем, чем начинается следующая. В финале первой картины Пушкин читает стихотворение, которое в начале второй картины продолжает декламировать Александр I.. В сцене десятой обратный ход - голос императора переходит в голос поэта.
   Часы играют Моцарта, отбив время, смолкают
   Милорадович
   Знакомая мелодия...Я вспомнил!
   Александр I
   Еще переведи.
   Милорадович
   Что с Вами, sire?
   Вдруг слезы? Отчего?
   Александр I
   Не знаю, граф
   Переведи еще!
   Затемнение. Голос императора переходит в голос поэта.
   Сцена одиннадцатая.
   Пушкин.
   Еще бокал! Последний!
   Когда я вновь увижу Петербург?
   Добавим, что этот прием, - в разных его вариантах, - словесном, музыкальном, пластическом как бы перебрасывает "из картины в картину некие "мостики", связывает картины в единую цепь изображаемых событий, дабы действие пьесы шло, если уместно так выразиться, "на одном дыхании". И нельзя не признать, что умелое применение этого приема - свидетельство и артистического чутья драматурга, и его мастерство.
   В заключение нужно сказать - существует ряд пьес, посвященных Пушкину; известны пьеса Булгакова "Последние дни" и пьеса Глобы "Пушкин", в свое время на сценах многих театров пьеса плодовитого драматурга Лернера "Смерть Пушкина" - но все эти произведения повествовали о последних годах жизни великого поэта, о причинах его трагической гибели. И поэтому нельзя не поблагодарить Владимира Балашова за пьесу (кстати сказать, она была его дипломной работой в Литинституте), в которой он любовно начертал образ мятущегося и мужающего в бореньях и гоненьях молодого Пушкина, - Пушкина, у которого все еще впереди...Пьеса шал на радио Москвы и в дарматическом театре Алма-Аты.

***

   "Не верь кликушествам толпы:
   В них мало правды и страданья.
   Россия, Пушкин, Покаянье -
   Моя судьба, мои столпы".
   Владимир Балашов "Прощание с Пушкинским Камином".
   И.Сельвинский "Начало Пушкинской судьбы", журнал, Театр " 3, 1963 г.

Пушкинский год

   Год пушкинский был для меня счастливый.
   В согласьи жили и душа, и плоть:
   Безбожника вел по земле Господь,
   Трудясь со мной над вспаханною нивой.
   Год пушкинский был для меня счастливый.
   Владимир Балашов - 2002 г.
   Лотерея
   На бале в Пятигорске - лотерея
   Разыгрывалась шумно средь гостей.
   И младшая Раевская робея
   Дивилась перстню, выпавшему ей.
  
   Она уже и вальс не танцевала:
   Узнать бы, чьей души на перстне след.
   И вдруг в толпе дарителя узнала:
   С руки изящной перстень снял Поэт.
  
   Хранился ль ею этот дар случайный
   Или в Сибири сгинул в суете?
   Останется пленительною тайной
   Двух судеб связь - в небесной высоте.
  
   На бале в Пятигорске - лотерея
   Разыгрывалась шумно средь гостей,
   И Машенька Раевская, бледнея,
   Дивилась перстню, выпавшему ей.
   Владимир Балашов
  
   Старушка, позабытая людьми
   Памяти друга Пушкина
   В.А. Нащокиной
   Старушка, позабытая людьми,
   В глухом селе век долгий доживала.
   И в сумерках с волненьем вспоминала
   В любви и счастьи прожитые дни.
   И грезился ей дом в первопрестольной,
   Нащокинский, гостями полный дом.
   И Пушкин, и хозяин хлебосольный,
   И, в честь их встречи, царственный прием.
  
   Поэт в их дом врывался с юным пылом,
   И смех будил предутреннюю сонь.
   Ужели это было? Это было:
   Ей руку Пушкин целовал в ладонь.
  
   И вспомнилось, как всех сразила весть:
   Поэт поэтов ранен на дуэли.
   Как выли на Москве три дня метели,
   Зовя вершить Санкт-Петербургу месть.
   Потом непоправимое случилось:
   Вся Русь за убиенного молилась,
   Она - за друга лучезарных лет.
  
   И тень его жила в дому унылом,
   И смех будил предутреннюю сонь,
   Ужели это было? Это было:
   Тень руку целовал ей в ладонь.
  
   Старушка, позабытая людьми,
   В глухом селе век долгий доживала
   И в сумерках с волненьем вспоминала
   В любви скорби прожитые дни.
   ***

"Эхо пушкинской дуэли", пьеса, драма Сборник "Русь". Отрывок.

   Владимир Балашов
   Аннет и Софии (поэт под аккомпанемент Элен)
   Морфей, до утра дай отраду
   Моей мучительной любви,
   Приди, задуй мою лампаду,
   Мои мечты благослови.
   Сокрой от памяти унылой
   Разлуки страшной приговор!
   Пускай услышу голос милый.
   Когда ж умчится ночи мгла,
   И ты мои покинешь очи,
   О, если бы душа могла
   Забыть любовь до новой ночи!
   Входит Мохов
   Мохов.
   Друзья мои, дурная весть,
   Мне выпала печальнейшая честь
   Вам сообщить ее. Прошу простить заранее.
   (все в ожидании)
   Скончался Пушкин. Дрался на дуэли.
   Вскрики.
   Смертельно ранен был в крестец.
   Ужасный и мучительный конец.
   Несчастью этому не менее недели...
   Стрелялся с ним кавалергард Дантес...
   Тюряков.
   Ни жизнь не дожита, ни песня не допета.
   Бессмертным смерть, нам, смертным многие лета?
   В гриме Пушкина
   Под обаяньем пережитой ноши -
   В лицейском сюртуке - к себе вбежал,
   Букет мимоз на стол гримерный брошен,
   А там шумит рукоплесканьем зал...
   Пора снять грим. Пирушка ожидает.
   Но вместо этого моя рука -
   Мокра от слез - задумчиво ласкает
   Каштановые кудри парика.
   Я вдохновлен еще. И я убог:
   Свершилось то, чем грезил я годами.
   Друзья мои, как я возвышен вами!
   За этот миг я век у ваших ног.
   Не для того ль я был рожден на свет,
   Чтоб мной был сыгран юноша - поэт?
   Владимир Балашов
   ***
   Венок сонетов
   Пушкину
   У Пушкиных встречали новый век
   Светила русской утонченной Музы.
   И тосты, славя Эпикуру узы,
   Беседы шумной торопили бег.
  
   Всяк из гостей по-своему велик.
   Один стихами, этот чистой прозой.
   Пленяя всех задумчивою позой
   Вдруг молодой Жуковский как-то сник.
  
   Друзьям подумалось: огонь свечей
   В нагаре сальном вдохновенье плавит.
   Придя в себя от прерванных речей
   Спросил он тихо: "Кто наш век прославит?"
   Из детской вполз заплаканный ребенок:
   Голубоглазый, смуглый арапчонок.
  
   Голубоглазый, смуглый арапчонок,
   До колик исцелованный сестрой,
   Пыхтя, сквозь дворни приутихший рой,
   Пронес в карету книги... "Рад баргонок".
  -- "Во всю французит!" - "Дяде собеседник.
   До Петербурга сколько верст пути?
   С крыльца Арине - няньке не уйти:
   То крестит Сашеньку, то мнет передник.
  
   Маmаn ему высказывает пени,
   Рара бросает острый каламбур.
   Ну, а Никита вон забился в сени:
   Реветь бы дядьке в пору, тих и хмур.
  
   Летит барчук в столицу - за бедой,
   Вобрав в себя красу Москвы седой.
  
   Вобрав в себя красу Москвы седой,
   Он покорен был северной столицей.
   Тургенев ввел его в Лицей - учиться
   С молитвой к Богу и к царю с мольбой.
  
   Дымилась треуголка Бонапарта
   В родной Москве на огненном пиру.
   Мужавший отрок гнев вверял перу,
   Кляня свою студенческую парту.
  
   И скрип пера лицейского поэта
   Державного поэта разбудил.
   И тот, скользя по ромбикам паркета,
   Обнять свою надежду подходил.
  
   Из дряхлых рук брал миру молодой,
   Обрызгав струны невскою водой.
   Обрызгав струны невскою водой
   На гуслях звонких он поет "Руслана",
   С изящной, легкой дерзостью улана
   Маyкируя и жизнью, и собой.
  
   Голицина, взяв в лекторы камин,
   Бранит его за частые дуэли,
   За выходки в театре, за поэмы.
   Он внемлет ей - и раб, и господин.
  
   Но ода "Вольность" - на устах столицы.
   Он взыскан ссыльной милостью царя.
   "Прощайте храмы, шпили, ножки, лица,
   Лицейский сад и невская заря!"
  
   Он, полюбивший странствия с пеленок,
   Степным цикадам рад был как ребенок.
  
   Степным цикадам рад был как ребенок,
   Грустя о милом Севере, поэт.
   Гурзуфских гор печальный силуэт
   Вобрал черты Раевских. Чист и звонок
   Был голос девы той, на чьи глаза
   Печаль порой вечерней набегала.
   Но не она его мольбам внимала:
   Рокочущее море и гроза.
  
   Все ж в честь нее он, с верностью Париса,
   Благословляя горечь тайных слез,
   Уже в плену бахчисарайских грез,
   С Никитой садит семя кипариса.
   Он не себя нашел, а лире друга,
   Чуть отдохнув на диких скалах юга.
  
   Чуть отдохнув на диких скалах юга.
   Врачуя степью боль душевных ран
   Поэт вдыхает дым костров цыган,
   Свободный от любовного недуга.
   Он ищет дела. Пусть подремлем Муза,
   Но вновь недуг - от дружеских речей.
   В них слышен клик возмездных палачей
   Как в бунте волн - бунт тайного союза.
   Он в диком бешенстве от недоверья:
   Ужель стихи заменят пистолет?
   Нужней России пули, а не перья.
   Риэго нужен ей, а не поэт!
   Царь рот заткнул в честь будущих долгов
   Крылаткой из михайловских снегов.
  
   Крылаткой из михайловских снегов
   Он оберег себя... Тишь - гладь после Сенатской.
   Царь новый не спешит рукою БРАТСКОЙ
   Велеть оковы снять с бунтовщиков.
   С тех, кто остался жить. А пятерых
   Повесили июльским ранним днем...
   "Бог миловал тебя играть с огнем".
  
  -- "Чу, няня...Гость к нам на перекладных!"
  -- "Сбирайтесь в путь, Монаршье повеленье"...
  -- "Ох, укроти царя, небесный царь!"
  -- "Где был бы ты в день неповиновенья,
   Будь воля, Пушкин? - "С НИМИ, Государь"
   Иметь долги и жить как без долгов,
   Согрев друзей и охладив врагов.
   Опальными стихами "Годунова",
   Он жил взахлеб. В Москве все было ново.
   И он был нов пространностью стихов.
  
   Русь ожила в них силою старинной.
   Он перенял шекспировы права.
   Юродивого бойкие слова
   Царя судили с кротостью невинной.
  
   А годы мчатся...Надо бы женится...
   Свить тихо гнездышко A cetera...
   Поехать к Гончаровым попоститься?
   Успеется. К цыганам в Хор пора!
  
   Пусть подрастет раскосая подруга.
   Он обнял Петербург, как обнял друга.
  
   Он обнял Петербург, как обнял друга
   На станции...Томясь без лошадей,
   Глазея на березы и людей,
   Он вдруг застыл от сладкого испуга.
   Во фризовой, чуть не до пят, шинели
   Обросший человек, припав к себе.
   В ногах негромко кандалы звенели...
   Таких объятий жизнь не повторяет.
   "Вильгельм?!" Прижавшись влажною щекой,
   Он сросся с ним!... Жандарм его толкает,
   Спеша увозит узника конвой!
  
   Темнели слезы трактовою пылью
   На станции меж Смертью и Сибирью.
  
   На станции меж Смертью и Сибирью.
   В этот век дневали лучшие умы.
   И дружба их среди державной тьмы
   Была дуэльным вызовом насилью.
  
   А Медный всадник вскинутой рукой
   Указывал на праведине дали.
   Поэты двух отчизн одним дышали:
   Их лирам нужды праздность и покой.
   Поляк был тронут пушкинским посланьем
   В студеную Сибирь. "Бессилен рок.
   Велик спрос века. Пушкин, ты - пророк.
   Ты свят, поэт, своим непослушаньем!"
  
   Тем, кто мелки, высокое не льстит.
   И царь объятий этих не простит.
  
   И царь объятий этих не простит:
   Поэт виновен жизнью. Лишь в архивах
   Его душа вольна, как ветер в гривах
   Башкирских лошадей. И ум не спит.
  
   Велик царь Петр, забывший чин степенства.
   А вождь крестьянский разве не велик?
   Он пишет Пугачева скорбный лик.
   Ах, обязательность несовершенства!
  
   А тут долги, балы, журнал, заботы.
   Кавалергард - красавец на уме.
   Писать и жить порою нет охоты.
   Как не кутить с Жуковским у Дюма?
  
   Он счастлив был бы Болдином, Сибирью...
   А камер - юнкерство подобно чирью.
  
   А камер - юнкерство подобно чирью?
   Сместил поэзии земную ось
   Дуэльный выстрел, взвившись снежной пылью.
   Ах, Пушкин, Пушкин! Как им удалось
   Возвысить до врагов твоих Дантеса
   И в дипломаты взять молчанье леса,
   Чтоб эхо зла к Неве не донеслось?
  
   Боль вспышкой в миг ты снова жизнь всю прожил,
   Не забывая: выстрел за тобой.
   Прицелившись, на шубе полулежа,
   Ты выстрелил, закончив счет с судьбой!
  
   Природа этой смерти не простит.
   Боль страстотерпца зимний лес хранит.
  
   Боль страстотерпца зимний лес хранит,
   И те, кто гроб его несут из церкви.
   С дуэли дни Жуковского померкли,
   А снег, как и при нем, кружась, летит...
  
   "Любил столицу он в обряде белом.
   Ты помнишь, Вяземский?" - "Держи меня!"
   И Вяземский, бессвязно двор кляня,
   Толпе под ноги рухнул грузно телом.
  
   Хор певчих, звоны, крик семинариста...
   Князь еле встал, друзья бредут вдвоем.
   "И псковщина наплачется о нем,
   народ наш в скорби и в любви неистов..."
  
   Мельканье шуб, кирас, крылаток, риз...
   "Жизнь гения - Всевышнего каприз..."
  
   "Жизнь гения - Всевышнего каприз?
   Каприз худой", - подумалось Никите.
   Жандарм, Тургенев, он - в последней свите
   При тайном гробе в Псковщину неслись.
  
   Звон встречных троек средь полей широких,
   "С мальчонок барин бубенцы любил?
   Никита от тоски бы волком выл:
   "Ах, сколько в этом мире одиноких!"
   "Друзья его за пляскою кадрели,
   За пляской дней не видели невзгод,
   Любили все его и проглядели...
   Ох, будь он проклят, этот черный год!"
  
   Средь вьюги вспомнил вдруг он крымский бриз,
   "Чьей волей жив гурзурфский кипарис?"
  
   Голубоглазый, смуглый арапчонок,
   Вобрав в себя красу Москвы седой,
   Обрызгав струны невского водой,
   Степным цикадам рад был как ребенок.
  
   Чуть отдохнув на диких скалах юга,
   Крылаткой из Михайловских снегов
   Согрев друзей и охладив врагов,
   Он обнял Петербург, как обнял друга.
  
   На станции меж Смертью и Сибирью,
   И царь объятий этих не простых.
   А камер - юнкерство подобно чирью.
   Боль страстотерпца зимний лес хранит.
  
   Жизнь гения - Всевышнего каприз,
   Чьей волей жив гурзуфский кипарис?
   ***
   Прогулка по Екатерининскому парку
  
   Средь утра у растреллевского парка
   Под шум дождя, под взглядом облаков
   Лицейская, всем памятная арка
   Собой манила ранних ходоков.
   Я встал под ней, меня прикрыла вечность.
   Церковный благовест смирял меня.
   И миг, и год, и мудрость, и беспечность
   Сплелись в объятьях Пушкинского дня.
  
   Я в парке шел один, поэт - Природой
   Явился мне под сенью дождевой.
   Явился ненаписанного одой,
   Непостижимый словом и живой.
   Он вел меня меж статуй у дорожек
   Под зеленью деревьев и кустов.
   Парк, прошлым одухотворенный, ожил,
   Звеня безмолвием знакомых строф.
  
   Крылами над Чесменского колонной,
   Я вновь ее в своей душе обрел.
   Дождь смолк при виде Девушки с Кувшином,
   Луч солнечный ее коснулся ног...
   В пригрезившемся клике лебедином
   Жил сам поэт, и юн, и одинок.
   (стихи, написанные на юбилейных лицейских торжествах, посвященных 120-летию первого Пушкинского лицея в России и 50-летию музея-лицея)
   Владимир Балашов
   Петербург 10 июня 1999

***

Осень в Екатерининском парке

Владимир Балашов

   Последний раз я поклонился арке,
   Сроднившей навсегда Лицей с дворцом.
   Поблекла зелень пущ в притихшем парке,
   Стояли статуи с немым лицом.
   И вспомнилась мне летняя прогулка:
   Свет солнечный на листьях трепетал.
   В тот день под золотистым небом гулким
   Мой просветленный ум легко витал.
  
   На этот раз я повернул к Софии,
   К собору лейб-гусарского полка.
   Здесь Чаадаев внял скорбям России,
   Здесь Лермонтов прозрел ее века.
   Умы высокие моей Отчизны,
   Простите нас за охлажденность душ -
   Мы не рискуем жизнью ради жизни,
   Забыв созвучья: Гражданин и Муж...
  
   Последний раз Чесменского колонной
   Я любовался в парке...Вдруг взвихрил
   Снег первый, мокрый и неугомонный.
   Под ветром он меня к земле клонил.
   Добрел я еле к "Девушке с кувшином",
   Но зимний склеп уже прикрыл ее,
   И с жалостливым окликом утиным
   Слилось в тот час, в тот миг - мое бытье.
   Петербург 19 октября - 5 ноября 1999
   ***
   Хранилище музея Лицея
   Марии Петровне Руденской
   Эпитафия на Казанском кладбище Царского села.
   Ни слова о тебе на торжестве.
   Хоть жив музей-лицей твоим терпеньем,
   Твоим все неостывшим вдохновеньем.
   Спи тихо, уподобившись траве.
  
   Не укоряй людей. Награды нет.
   Лишь память о тебе на многи лета.
   Прах Анненсого рядом...Два поэта,
   Жив в наших судьбах ваш душевный след.
   21 октября 1999 г.
   В.Ф.Балашов "Пять счастливых дней"
   О.М. Кадочигова, составлено 2000. Издательство Уральского университета (Отрывки из дневника участника петербургских Пушкинских торжеств).
  

***

Пушкинский Екатеринбург

   Урал может гордиться своей суровой душой. Здесь в день панихиды по убиенному поэту Пушкину отскорбели звоны трехсотпудового церковного колокола Спас-Преображенского собора уездного Шадринска, оповестив горный хребет, разделяющий Европу и Азию, о народной трагедии России.
   Это была единственная в заснеженной России крамольная - вопреки молчаливому запрету охранных властей - панихида. За которую, заказавший ее градоначальник - дворянин Арефьев поплатился судьбою.
   На Урале же, говорят последователи - краеведы, были отслужены еще две сельские панихиды по Пушкину.

I

   Екатеринбург мне представляется маленьким Петербургом Каменного пояса. Мы историческое продолжение духа петровской северной столицы... Не улыбайтесь: по времени факта своего рождения мы - родовичи Санкт-Петербурга. (Слово из Лексикона В.К.Кюхельбекера).
   И дворец Расторгуева может казаться нам великолепным архитектурным посланцем от классической второй столицы России.
   В пушкинский 1999 год я дважды, в июне и в октябре, побывал в Петербурге и уяснил его вселенскую энергетику, вправленную в архитектурные ансамбли и возвышенную поэзией петербуржца Пушкина.
   Там же, в Петербурге, для меня начинается и Екатеринбург.
   Он следствие Санкт-Петербурга. Но Петр умер, не достроив город. И все же он детище Петра, которого А.Н.Бенца за его пространственно-поэтическое воображение по праву называет художником. Вот о чем екатеринбуржцы не должны забывать: мы созданы царем-художником. Бюст Петра I в машинном отсеке нашего гранита Исторического Сквера - его духовный центр. Здесь постоянно встретишь екатеринбуржцев.
   Известно, наш прекрасный провинциальный город давнепромышленный и гуманитарно-научный центр. Есть у него и всероссийское "отличие": он - город глубоко театральный, а недавно я уверовал и во вторую его "отличку": наш город - город видимой энергетики поэта Пушкина.
   Вы скажете: - А другие города, разве их обошло влияние пророческого гения поэта?
   Вы правы. "Гений вездесущ и незаметен, и в этом его подлинное величие". Но в иных городах эта пушкинская вездесущность эмоционально осязаема.
   Мои заметки не научное исследование, скорее, душевные заключения, но суть их, как мне кажется, объективна.
   Я обращаюсь сейчас не к истинам сознания, а к подсознательному видению Екатеринбурга (Пушкина - в нас, нас - в городе), которое так же необъясним до конца, как и реально.
   Подсознание шире и объемнее, если хотите, очевидного познания. Только подсознание может исследовать и объяснить любовь человека к отечеству.
   Один художник-ленинградец (тогда еще "Ленинградец") по дороге из подружившего нас Михайловского спросил меня: "За что ты любишь Пушкина?" - Я ответил: "Не знаю".
   И был искренен.
   Мы просто чувствуем справедливость той интимной любви нашего народа к Пушкину, о которой впервые сказал композитор И.Ф.Стравинский.

Л.К. Литературный квартал

   Когда мы, екатеринбуржцы, жили идеей создания в городе памятника Пушкину, один писатель заявил: "Но Пушкин здесь не был!". Он был прав...и не прав.
   Опосредованно Пушкин всегда пребывал в нашем городе.
   Крестный путь декабристов через Екатеринбург в Сибирь - непройденный путь самого Пушкина (вспомните его слова: "И я бы мог..."). Пребывание в городе В.М.Жуковского опять-таки пробуждает в нас мысли о поэте.
   Не потому ли так живо воспринимается нами петербургского вида дом Горного начальника уральских заводов на набережной пруда?
   А конец века девятнадцатого -- не время влияния Пушкина на умы тех. кто стали сущностными именами нашего Литературного квартала: Ф,М. Решетникова и Д.Н.Мамина-Сибиряка?
   Мы не осознали еще до конца влияние на нас этого воистину уникального комплекса с памятником Пушкину. Само пристрастное, противоречивое отношение к памятнику -- тому доказательство.
   Бронзовый Пушкин (не облик, а образ его!) -- все глубже входит в эстетическое сознание горожан.
   О всяком ли городе, где Пушкин своею персоною не был, можно так сказать? Просто так ничего на свете не создается. Наш город духовно готов был обнять прогуливающегося: может быть, по Летнему саду (запомним это) поэта.
   И скажем без ложной скромности: Л.К. -- Литературный квартал, к истокам которого имеет отношение уральский литературовед, редактор наиболее полного издания Д.Н. Мамина-Сибиряка, И.А. Дергачев, усилиями лучших умов Екатеринбурга стал явлением общероссийским. Поэтичнее этого, органично выросшего квартала, ни на Урале, ни в России нет.
   Л.К. --венец литературного движения Среднего Урала конца XX века,
   А.П. Чехов, проезжая Екатеринбург по дороге на Сахалин (здание гостиницы, где он останавливался, еще сохранилось), боднул нас: уральцы-де смесь стерляди и чугуна. Но чугун явил планете чудо, имя которому--Каслинский павильон. Изумив Париж, он изумляет и нас. и будет изумлять любителей коренной уральской красоты в третьем тысячелетии и -- дай Бог -- вечно.
   Но павильон создавался для выставки как произведение художественного литья, выявляющего народный идеал прекрасного. А ведь был еще водопровод в поселке Елизавет, стоявший на чугунных,коринфских по форме, колоннах, служивший быту уральцев.
   Эстетика промышленности жила и живет на Урале. Поэзию уральцы видят и в чугуне, уж не говоря о самоцветах, малахите и золоте. Мы люди, несказанно богатые историей своего города, историей его промышленности, историей народных ремесел, его культуры и его ДУШИ.
  

Театральная душа города

   Я упомянул о театральной душе Екатеринбурга не зря: "Культура театра, -- страстно заявлял реформатор грузинской сцены Сандро Ахметели, -- является высшей культурой народа".
   А наш город является истинно театральным городом, высокого вкуса жителей которого побаиваются столичные театры. Я не хочу заниматься генетикой этого отрадного явления, это дело искусствоведов, но замечу, что именно на сцене екатеринбургского оперного театра родился пленительный Ленский в исполнении С.Я. Лемешева. Он не перепел и не переиграл херувимоподобного Л. В. Собинова в этой партии, но стал эталоном артистизма своего времени.
   До войны в ТЮЗе. в лучшие времена становившимся художественным оппонентом нашей драмы, режиссером В.Ф. Игреневым был поставлен (подчеркнем, в ТЮЗе!) пушкинский "Борис Годунов". Высота названия пьесы уже вызывает уважение.
   Упомянув Ленского в исполнении С-Я. Лемешева {театральный костюм которого хранился в стеклянной витрине музея писателей Урала -- есть же память действенная!), стоит сказать о спектакле "Пушкин" по стиховой пьесе А. Глобы в нашем драматическом театре, поставленном в роковом 1937 году. Фотографии этого спектакля в буфетном фойе театра, особенно фотографии Пушкина в исполнении В.А. Буре, будили фантазию. Мысль сыграть юного Пушкина, неясная и робкая, уже беспокоила мою душу.
   Чувство романтического, мне кажется, чувство всепланетное и всевременное. Предтечею романтического восприятия мира всегда было воображение. Благо мир людей постоянно дает для воображения пишу. Уж не говоря о родном городе.
  

Начало моего Пушкина

   Я помню в детстве день трех открытий. Открытия красоты и пространства Дворца пионеров, открытия комнаты пушкинских сказок в нем и открытия -- для себя -- кукольного театра. Поди ж ты, Пушкин в тот день словно бы благодатно преследовал мальчика.
   В зале дворца я увидел кукольный спектакль "Сказка о попе и работнике его Балде". И сейчас вижу зелень прозрачного моря и веревку. Балды, мутящую волны.
   А комната сказок? Она была расписана палехскими мастерами. Краски были ярки и свежи, время еще не тронуло росписи патиной затемненности. Какие композиции, какие линии! Какие фигуры -- высокие, тонкошеие, какие костюмы!
   Палех это возвышенная и утонченная стилевая иконопись русской жизни, русской природы и русского духа.
   Условное выражение безусловной правды цветных миниатюр древнерусских летописей. Высокое искусство иконописи, явленное тогда здесь, во дворце, в размерах настенных фресок, изумляло.
   А на обратном пути из дворца б темноте вечера манила меня желтизна портиков и белизна колонн здания.
   Вот что подарил мне родной мой город всего за один день моего довоенного далекого детства. И за что подарил мне это? Знать бы...
   Пожилым человеком водил я к Малаховскому дому маленького внука. Высокая архитектура воспитывает чутье красоты.
   Доскональное знание Пушкина я почувствовал впервые в писателе И.А. Новикове, эвакуированном в войну в Свердловск. В нетопленной комнате уралмашевского клуба, накинув на плечи зимнее пальто, он читал лекцию о Пушкине. С чеховскими подробностями говорил он о поэте, ставшем в тот вечер для меня по-человечески обыденным и оттого еще более недостижимым. Глубоким знаниям Новикова хотелось подражать.
   В той же комнате в первую послевоенную весну я читал портрету А.С. Пушкина его стихотворение "Паж, или пятнадцатый год". Я готовился поступать в Уральский театральный институт.

Театральные впечатления

   Вспоминая за свою театральную жизнь свердловские спектакли по Пушкину и о Пушкине, я нахожу в них мало незабываемых художественных откровений.
   Не стала большим событием постановка в драме А. Соколовым "Бориса Годунова" с риторичным в заглавной роли Г. Апитиным. Подробное высвечивание то царского трона, то большой иконы не
   вмещало сути философии пушкинской трагедии. Памятные Марина Мнишек и Самозванец были живыми, но мелкими по сути своих отношений,
   Что же было незабываемым в увиденном когда-то? Это относится не к постановкам самого Пушкина (сценическая судьба драматических его произведении почти никогда не была счастливой), а к произведениям о нем или к операм на пушкинские сюжеты.
   Тут есть что вспомнить. И в первую очередь, исполнение роли Геккерна в стиховом спектакле "Гибель поэта" Б.Ф. Ильиным. Масштабом своей мошной артистической личности он поднял эту роль, особенное монологах, остроумно написанных В. Соловьевым, до живого и высокого явления.
   Не забуду оформления этого спектакля, созданного А.А.Кузьминым, почитание которого не помешало моим спорам с ним по поводу наклоненных, сверкающих в свете свечей, мраморных колонн. Он считал, что эти. как бы начинающие падать колонны, среди которых и развивалось действие, выражают гибельную для поэта эпоху. Все это так. Но физический ракурс колонн, думается, так и не стал художественным приемом.
   Памятно оформление "Моцарта и Сальери" Н.А. Римского-Корсакова в оперном театре тонким и бескомпромиссным Н.В. Ситниковым. Каденцией автора этого оформления было неожиданное появление в тон музыке "Лакримоза" В. А. Моцарта грандиозного живописного купола венского собора Святого Стефана.
   Памятны ситниковские, всегда не повторяющиеся решения "Евгения Онегина" и "Пиковой дамы". А не осуществленные на сцене эскизы последнего, предсмертного варианта "Пиковой дамы" музыкальностью своего пластического пространства мне кажутся, конгениальны творению П.И.Чайковского.
   Оформление им оперы "Дубровский" Э. Направника -- одна из высот декоративного театрального искусства Урала. Так и видится страдающий Владимир в уютном доме своего отца.
   Пленительное исполнение Н.К. Даутовым арии "Итак, все кончено" и лирической кульминации ее -- "О дай мне забвенье, родная" незабываемо, как незабываема сцена пожара. Она была решена кинематографически емко. Все сказанное выше -- подчеркну -- лишь субъективные впечатления.
   (Отвлекусь. Пушкинская "Осень", исполненная Д.Н. Журавлевым на нашей благословенной филармонической сцене, звучала -- без преувеличения -- симфонической сюитой.)
   Что же касается спектакля по первой моей пьесе "Когда в садах лицея", поставленного В. Мотылем, где я сыграл роль лицеиста Пушкина, то он более ценен импульсами, реализовавшимися впоследствии.
   Из этого спектакля выросла тетралогия, завершающаяся пьесой "Эхо пушкинской дуэли", о крамольной панихиде по Пушкину в Шадринске. (Я родился под крылом этого города в селе Ольховке, что в тридцати верстах от него.)
   Впервые решаюсь обнародовать четверостишье Мотыля на программке, подаренной мне в далекий день премьеры: Успех нелегок, недешев. Ура! Отыграна премьера Под крики шумного партера: "Виват, Владимир Балашов".
   Криков не помню, но занавес открывался раз шесть. Была и пародия на спектакль В. Линденбаума (художника прекрасной синей афиши спектакля). Он начал было мне ее читать, но вдруг спрятал листок, сгинувший во времени. Все это говорило о романтической атмосфере, помогавшей созданию спектакля.
   Даря недавно мне напечатанную первую часть своей трехчастной киносценарной эпопеи о декабристах "Венец заложников судьбы", Мотыль надписал: "Мой дорогой Володя, от тобою высеченной "лицейской искорки" зажегся в душе огонек, полыхнувший пламенем через годы в "Звезде пленительного счастья". Прочтешь сей опус и увидишь; огонек не угасает. Твой В. Мотыль". Значит, истоки киноромана "Звезда пленительного счастья" стоит искать в Екатеринбурге.
   В дни. предшествующие премьере "Когда в садах лицея", мной была набросана сцена второй пьесы о Пушкине "После лицея".
   Провиденческие случаи и совпадения помогают иногда нашим рукописям.
   Одним из больших впечатлений моей молодости был приезд на гастроли в наш город выдающейся балерины М.Т. Семеновой. Помню, я стоял один в правой ложе партера. Публика уже устала аплодировать, а я кричал "Браво!" и аплодировал снова. Ладони
   горели. Семенова, чуть подойдя в мою сторону, сделала мне поклон, "комплимент", как говорили прежде балетоманы.
   В пьесе "После лицея" появились потом строки:
   Пушкин. Державная царица сцены
   В финале ныне сделала поклон.

Мне одному! Князь, подтверди, что мне!..

   Дельвиг. Семенова?!
   Пушкин. Мой Дельвиг! Милый Дельвиг! Я ныне счастлив! Упоен театром! Отбил ладони. До сих пор горят.
   Фамилия балерины оживила благоуханное имя великой -- пушкинской Семеновой. Семеновой драматической.
   Балерину Семенову я проводил от театра до гостиницы. Разумеется, среди стайки ее юных почитательниц.
   Строки же самого Пушкина, и то переведенные на французский, я произносил лишь в одном спектакле, по инсценировке его романа "Дубровский".
   Я обрадовался, когда получил роль француза Дефоржа, Благо роль состояла всего из нескольких французских реплик. Произношение откорректировано было моей женою, а остальное решило мое видение Дефоржа как маленького человека, "не имеющего голоса" на почтовом тракте". Дефорж родня Семену Вырину. Он щемяше одинок. Таким я и играл его, любя и жалея. Но спектакль жил недолго.
   Тему Пушкина не бросают ни писатели, ни живописцы, ни скульпторы Екатеринбурга. Триада декабристов, созданная B.C. Соколовой к ! 75-летию восстания на Сенатской площади, также опосредованно говорит о Пушкине. Не обошли эту тему живописцы В. Бушуев и Ю. Филоненко.
   Одной из выдающихся вершин композиторского искусства Урала является опера В.А. Кобекина "Пророк" (Пушкинский триптих). Сочетание жанра оперы и балетного жанра в одном произведении дало неожиданный результат, проявившийся во всех компонентах постановки. Спектакль екатеринбургского театра стал замечательным событием музыкальной жизни России. Он получил Государственную премию, и главное: он живет в мерцающих бликах нашей памяти.
   Шедевром книгоиздательского искусства Урала стало пленяющее нас до сих пор и малым форматом книги, и безупречным качеством печати издание в 1987 году романа А.С. Пушкина "Евгений Онегин".
   Определяющими успех книги в синем матерчатом переплете стали иллюстрации В.Ф. Васильева. Любоваться ими можно бесконечно.
   Это тот удивительный случай, когда иллюстратор -- сподвижник поэта. Однажды мне показалось, что снег на рисунке прохладен, а зимний рассвет и впрямь знобок. "Да здравствуют музы, да здравствует разум!"
   Постижение Пушкина продолжается.
  

Лицейская библиотека

   Безусловно, центром моего пушкинского Екатеринбурга является Лицейская библиотека. Город осязаемой энергетики пушкинского феномена я открыл и впрямь совсем недавно, помогая юбилейному изданию Университетом книги "Одиссея лицейской библиотеки".
   Волей провидения библиотека пушкинского Лицея, преодолев в годы послереволюционной разрухи долгий путь в несколько лет, оказалась в Екатеринбурге.
   (Отметим закономерность этого явления. Или провидение заметило звонкое созвучие в наименовании двух городов? В этом есть и объяснимый смысл. Екатеринбург -- повторимся -- историческое следствие С.-Петербурга.)
   20000 томов Л.Б. стоят ухоженными на полках отдела редких книг научной библиотеки нашего прославленного университета,
   "Второй такой коллекции, -- пишет нынешняя ее заведующая О.М. Кадочигова. -- просто нет. как не было в русской истории второго Царскосельского лицея. История и литература, право и религия, философия и военное дело, статистика и социология, география и астрономия... Этот далеко неполный перечень наук позволяет судить о богатстве библиотеки". (200 книг Л.Б. после обнаружения ее хранителем музея-Лицея М.П. Руденской в Екатеринбурге вернулись в пятидесятые годы в Царское Село.)
   В самой библиотеке царит мощь ума, неодолимая гармония и российская совесть. Она сколок нашей катастрофической истории. Она и реальность, а значит, явление современное.
   Молния ударила в провинциальный Екатеринбург и случилось книгохранилище, имеющее планетную духовную значимость.
   Великое не разменяется.
   Эстетические биотоки существования Л.Б. испытали на себе и зарубежные гости, и гости Петербурга. М.Н. Петай, директор музея-Лицея, увидев идеальную сохранность 20000 томов легендарного собрания, заплакала.
   Постижение книг Л.Б. имеет разные уровни. От сентиментального: волнение оттого, что ты держишь фолиант, подаренный когда-то своей родной лицейской библиотеке И.И. Пущиным, до научно-философского. Это сокровище, исследование ко юрою огранит эмоциональную память прикоснувшегося к нему. В этом особенно нуждается юношество.
   Лицейские книги, -- пишет О.М. Кадочигова, -- оказались в наши дни востребованными, как никогда в предыдущие десятилетия. Лицейская библиотека сберегла "Полный свод законов Российской империи" и книги многих ученых, считавшихся "реакционными" и просто ненужными молодому поколению. Сегодня эти книги изучаются студентами и преподавателями университета и других вузов города.
   Многие из этих книг пользуются таким спросом, что в последнее время сотрудниками Отдела редких книг разработана специальная технология перевода таких изданий в электронную форму, чтобы сохранить единственный экземпляр и сделать книгу доступной через интернет.
   Возможно, когда-нибудь в мировой сети на лицейские книги наткнутся потомки лицеистов, оказавшихся волею судьбы за пределами России, но сохранивших память о своих близких -- лицеистах прошлых лет. О России, о Пушкине.
   ***

Вживание в город

   Вживание в пушкинский Екатеринбург имеет сотни граней. Одна из них -- исследования членов Уральского генеалогического общества, выпустившего несколько изданий своего вестника "Сплетались времена, сплетались страны".
   Среди лучших публикаций о родословиях членов Общества публикации о екатеринбуржцах -- потомках А. Дельвига. В. Кюхельбекера, К. Данзаса. И тут живое дыхание прошлого пересекается с именем Пушкина. Уж не говоря о собрании пушкинских раритетов Г.И. Щекутова, которое должно стать узаконенным, не имеющим цены достоянием Екатеринбурга.
   Чем отличается проживание в городе от вживания в него? Нашими душевными пристрастиями к чему-то. Не забуду мальчика-петербуржца, рано утром зябнувшего у еще закрытых дверей Зоологического музея, что рядом с Биржей. Через музей, через его увлечение приоткроется ему мудрость великого города.
   Все три здания музея писателей Урала по своему неповторимы: где игра, где лирический утренник привлекают маленьких екатеринбуржцев, воспитывая в них любовь к родному городу. А наш уникальный Камерный театр? Разве не запомнится он им своими отличающимися от ТЮЗа спектаклями, бережно передавая их души соседнему филармоническому залу?
   Не только мы открываем город, но и город открывает нас, обнажая наши радости и скорби.
   Как-то свежим утром мы с Л.А. Худяковай подошли на угол улиц Первомайской и Пушкинской. В то утро родилась идея скверика Декабристов...
   Архитектурная тема его была подсказана А.Овечкиным и Г.Дубровиным. Вернее, их конкурсным проектом памятника Пушкину. Памятник поэту им виделся как архитектурный фрагмент Петербурга. Идея эстетически уникальная, но имеющая исторические аналоги. Тема оговаривалась и расширялась. Немало людей волновались ею. Родился пространственный макет скверика.
   А теперь представьте великолепие секции решетки Летнего сада с кружевным бронзовым медальоном посредине и вписанными в него пятью профилями казненных декабристов.
   Мне возразят: А при чем здесь казненные декабристы? Они-то в Екатеринбурге уж точно не были! (Вспомните, и о Пушкине так говорилось).Герценовская гравюра с лицами пяти "заложников судьбы" - историческое и художественно выражение эпохи декабризма. Эпохи, которую при всех коньюктурных попыток ее переосмыслить никто и никогда не отменит: прожитое Россией время принадлежит Истории и к нашим вкусам не имеет никакого отношения.
   Проект скверика удивительно хорош. Он высоко функционале: здесь можно будет проводить поэтические мини-праздники. Он идейно содержателен: рисунки Пушкина на гранитных парапетах (разумеется, в металле - мысль В.Савирка) соединят визуально скверик - этот архитектурный эпиграф Литературного квартала - с памятником Пушкину...
   С появлением скверика создание всего облика Л.К., Литературного квартала, будет завершено.
   Будь скверик видом Петербурга
   С пальмирой северной на "ты",
   Мы созиданьем красоты
   Честь вскинем Екатеринбурга...
   Мы с Петербургом род единый,
   Мы, волею Петра, родня.
   Прости за выспренность меня,
   Урал - державный и орлиный.
   P.S. Мои рассуждения вряд ли возвысят и без них не низкий гражданский статус города, но они, надеюсь, прояснят видимые многими его духовные черты. Право, нам этого не стоит стыдиться.
   Дивен Пушкинский Екатеринбург,
   Владимир Балашов
   Фрагменты исследовательского проекта
   "Образ юного Пушкина в пьесе В.Ф.Балашова "Когда в садах лицея"
   Исполнитель: учащийся 7 "Б" класса МОУ СОШ N 115 Петров Андрей.
   Екатеринбург, 2006
   ...Я взял произведение В.Ф.Балашова "Когда в садах лицея", как объект рассмотрения, потому что оно больше всего заинтересовало меня из всей трилогии "Поэтом я взращен".
   В этой пьесе, на мой взгляд, драматург полностью раскрывает Пушкина...Время лицея было началом его звездной карьеры поэты и писателя...
   Пьеса "Когда в садах лицея" была опубликована в Москве, в альманахе "Современная драматургия", и поставлена в Свердловском ТЮЗе, в ТЮЗе г.Горького (ныне Нижнего Новгорода). Эта пьеса в свое время была замечена Б.А.Лавреневым, который рекомендовал автора в Литературный институт.
   Сцены из этой впервые полностью публикуемой пьесы включались в 1998 году в программу научных Голицинских чтений. Ее тема - гений Пушкина и российская провинция. События пьесы происходят в 1812 - 1815 годы в Царском селе. В качестве эпиграфа помещен отрывок из стихотворения А.С.Пушкина...
   В те дни, когда в садах лицея
   Я безмятежно расцветал,
   Читал охотно Апулея,
   А Цицерона не читал,
   В те дни в таинственных долинах,
   Весной, при криках лебединых,
   Близ вод, сиявших в тишине,
   Являться стала муза мне.
   В названии пьесы уже определено время и пространство (место). "Когда в садах лицея": время - это слово "Когда...".
   Значит, речь идет о том времени, о тех шести годах, когда Пушкин учился в лицее. На мой взгляд, это время очень важно для юного поэта. Здесь, в лицее, за несколько лет отрок Пушкин открывает свое дарование, развивает его и здесь формируется его личность, его взгляды на жизнь. Он видит, что человек может быть подл и низок (Пилецкий) и как хорошо, талантливый человек может быть унижен и оскорблен. Пространство - это словосочетание "...в садах лицея". Именно в этих местах протекает жизнь героя...
   Немалую роль, я убедился, для создания образа Пушкина Владимир Балашов отвел композиции пьесы. Пьеса состоит из 3-х актов, 11 интермедий и 11 сцен.
   Акт - единичное действие, а так же отдельный поступок.
   Интермедия - комическая пьеска, исполняемая между актами драматического представления.
   Сцена - отдельное действие, эпизод в пьесе, повести, романе.
   С первой сцены отрок Пушкин готов постоять за честь своих близких.
   Пилецкий: Вольтер? И впрямь: фернейский вольнодумец.
   Но как узнать, откуда он и чей?
   Пушкин (вбегает):
   Прошу, верните!
   Пилецкий: Это ваша книга?
   И ваша рукописная тетрадь?
   Стихи по содержанию пристойны,
   Но это отвлекает он занятий.
   Пушкин: И книги тоже?
   Пилецкий: Книга книге рознь...
   Лицей не беден ими: государь
   Нам подарил свою библиотеку.
   Откуда, кстати, этот фолиант?
   Пушкин: Из дома.
   Пилецкий: Принужден забрать.
   Сомнительно вас одарил родитель.
   Пушкин: Как вы посмели! Это мой отец!...
   Александр горяч, вспыльчив по пустякам и это приносит подростку много неприятностей. Он отчаянно решителен. Не боится смотреть страху в глаза.
   Пушкин: Не ваша рукопись! Мы не позволяли
   Вы так и станете читать.
   Думаю, очень важной для понимания внутреннего мира будущего поэта является сцена четвертая, "Рассудок и любовь". Здесь Пушкин влюблен в Наташу. Он становится решительным и робким. Эта сцена одна из самых эмоциональных в пьесе. Он не понимает, что с ним происходит. Его охватывает и радость и страх.
   Хороша и сцена осознания себя в пору беды...
   Пушкин. Фома, Москву не отдадут французам?
   Дядька Фома: Как можно, сударь? Спрашивать-то грех.
   Не по зубам французу сей орех.
   Действие в последней сцене происходит "в садах лицея" - Екатериненский парк. Автор "прописал" место действия Лицеисты в трауре. Умер первый директор лицея.
   Но тут же - первая творческая слава Александра. Очень вожен монолог Галича - профессора нравственных наук.
   Галич. Привез с собою "Вестника Европы".
   (открыл журнал, читает).
   Артист, поверь ты мне, оставь перо, чернилы,
   Забудь ручьи, леса, унылые могилы,
   В холодных песенках любовно не пылай;
   Чтоб не слететь с горы, скорее вниз ступай!
   Довольно без тебя поэтов есть и будет:
   Их напечатают - и целый свет забудет...
   (закрывает журнал, отдает Пушкину).
   Пушкин. Мои стихи?
   Кюхельбекер. Ты все не посылал,
   А мы с бароном взяли и послали.
   (обнимают Пушкина, качают его).
   Здесь мы видим Пушкина растерянным и обрадованным. Здесь, в финале, он с лавной своей любовью - музой.
   Пушкин. В Париже росс! - где факел мщенья?
   Поникни, Галлия, главой.
   Но что я вижу? Росс с улыбкой примиренья
   Грядет с оливою златой.
   Еще военный гром грохочет в отдаленье,
   Москва в унынии, как степь в полнощной мгле,
   А он - несет врагу не гибель, но спасенье
   И благотворный мир Земле!
   Он в состояние вдохновенья. Именно на этом творческом порыве Балашов прощается с подростком Пушкиным... Драматурга привлекает особенный внутренний мир поэта: его живая реакция на все заоблачные выси.
   Очень важен финал первого акта: в лицей приходит известие о войне с Наполеоном. Мы видим, как Пушкин воспринимает боль народа.
   Разработка темы дала мне:
      -- Я узнал много нового о В.Ф.Балашове, а через него и о Пушкине, о трилогии и о пьесе "Когда в садах лицея".
      -- Передо мной открылся живой Пушкин в лицее.
      -- Но самое интересное то, что я увидел в нем своего ровесника и постарался понять его внутренний мир. Я убедился, как мне кажется, что у нас много общего.
   А.Петров, 2006 г.
  
  
  

***

   Проникновенный интерес Балашова к отечественной истории и к образам ее выдающимся деятелей, - интерес, проявившийся уже в "пушкинских" пьесах, побудил его обратиться к драматическим событиям конца XVII века, - к борьбе за власть совсем еще юного царя Петра с его старшей сестрой, "правительницей Руси", Софьей. Борьба эта, как известно, окончилась победой юного царя и "с падением Софьи" - как говорит Костомаров - "началась самобытная деятельность Петра" и вместе с тем наступил и новый период в истории России. И вот - изображению всех сложных перипетий этой жестокой борьбы и посвящена драма Балашова, названная им "Преображенцы". Нетрудно понять, что название это имеет как бы двойной смысл, ибо в драме речь идет не то лько о людях, солдатах Петра "преображенцах", участвующих в его начинаниях, но и о предпринятом им "преображении" всей российской государственности.
   Действие драмы охватывает события почти четырнадцати лет - оно начинается в 1689 году и завершается в 1703-м. И нужно отдать должное Балашову - он с исторической достоверностью воссоздает события этого четырнадцатилетия. Уже первая картина определяет драматическую завязку всего этого, что произойдет в картинах последующих; царевна Софья в тревоге, по многим признакам она угадывает, что скоро ее брат Петр попытается отстранить ее от верховной власти; недаром в совей резиденции, в селе Преображенском он занимается воинскими потехами и собирает силы, чтобы взойти на законно принадлежащий ему престол.
   Софья готова на все, вплоть до покушения на жизнь брата; к счастью покушение это не удалось. Такова экспозиция этой драмы, а в финальной картине (1703г) мы видим Петра на берегу Финского залива - он празднует победу над Шведами при Нотебурге, он закладывает свою новую столицу, он строит флот, прорубая "окно в Европу"...
   В начале драмы Петру только семнадцать лет и Балашов не боится показать своего героя по-мальчишески признающимся матери, царице Наталье Кирилловне, что он смертельно боится стрельцов...
   Мы видим молодого царя не только увлеченным великими замыслами, твердым и бесстрашным, но и свирепо-жестоким и по отношению к своим противникам, но и по отношению к тем, кто искренне привязан к нему, - как например - к злосчастной жене его Евдокии Лопухиной. Короче, драматург не идеализирует Петра, не скрывает мрачные черты его натуры, рисует его человеком, порожденным той жестокой эпохой и вместе с тем призывает нас понять глубинный, исторический смысл его борьбы с Софьей, титаническое величие целей и деяний этого преобразователя русского государства.
   Как уже сказано - драма Балашова многофигурна, в ней действуют многие исторические лица; однако, кроме них в драме есть целая галерея разнообразных народных персонажей, созданных воображением драматурга - и все же персонажи, колоритно написанные, активно участвуют в действии, наделены своими характерами и своими, подчас трагическими судьбами. А все вместе они образуют исторически - достоверную среду, в которой происходят жестокие и величавые события эпохи преображения России.
   В заключение нельзя не сказать, что в полном соответствии с известным суждение Пушкина о том, что "целью драмы (трагедии)" являются "человек и народ, судьба человеческая, судьба народная" - Балашов написал историческую драму высокого накала, в которой судьбы человеческие и судьбы народные переплетены накрепко и неразрывно - и написал ее, как истинный драматический поэт.
   Я.Апушкин
   "Театральная жизнь" 20.V.77.

Сцена шестая из пьесы "Преображенцы"

Отрывок. Сборник "Русь"

Часть вторая.

   Петр (в раздумье).
   Когда ребенком батюшка покойный
   Меня водил по улочкам Москвы,
   Рассказывая, как она взялася,
   Во мне бродила сладкая тревога
   От сказок о Москве и о Руси,
   И от всего, что есть на белом свете...
   Вот помню царский выезд в Воробьеве.
   В раздольных талых водах две березы
   Стоят, и в них, как в зеркала глядятся...
   В полях еще снега, как горностаи,
   То там, то тут... А воздух пьян и вязок...
   Уж больно хорошо там!.. Думы будят
   Колокола о мертвом и живом,
   И волей кажется твоя неволя.
   Любил я там под чистым небом спать
   Лежишь, глядишь на дальние планиды
   И все увидишь в ярких звездных играх:
   Фигуры геометрии, моря...
   И станет вдруг, ты знаешь, Алексашка,
   Уж таково на сердце ясно, тихо,
   Что слезы, будто бы у робкой бабы,
   Дрожат в глазах, как звезды те дрожат...
   И сладу нет тогда с самим собою:
   Куда-то бы бежал, куда-то плыл...
   (Пахомка прислоняет ухо к креслу)
   Петр. Что ты, Похом?
   Пахомка. Послушай, государь,
   Как дерево своею силой бродит.
   Я долотом лишь только прикоснусь,
   Оно и говорит.
   Алексашка. О чем, Пахомка?
   Пахомка. Ну, как жилось среди других в лесу.
   Потом тебе затейливый ухор
   Шепнет на ушко...
   Петр. Чем?
   Пахомка. Своей породой.
   Сучками, гладью, жилками своими.
   (далекий беспокойный крик петуха)
   Алексашка. Петух!
   Петр. Петух!...
   Алексашка. Гарью пахнет.
   Пахомка. Гарью?
   Алексашка. Ступай-ка в спальню, государь... Ступай!
   (Вытаскивает из-под шкуры две пистоли)
   Ступай, я говорю!
   Петр. Ты проводи...
   Никак всполошный колокол бренчит...
   Шакловитый. Сбежал! Сбежал!
   Лохматый. На лошади! В исподнем!
   Шакловитый. Целехонек!.. Эх, упустили, черти!..
   Чечетка. Немного нас втравилось в это дело.
   Лохматый. К медведице!
   Шакловитый. Теперь уже опасна
   Скорей в Москву! Мы сызнова исчнем!...

***

   Было бы ошибочно думать, что только события и лица отечественной истории привлекают к себе внимание Балашова, что только им он посвящает свои работы. Диапазон интересов исканий драматурга гораздо шире и одно из свидетельств этого - романтическая драма, носящая название "Легенда о Паганини".
   В отличие от сложных по композиции многокартинных "Преображенцев" и "Пушкинских" пьес "Легенда о Паганини" построена весьма компактно и действуют в ней всего лишь семь персонажей. В отличие же от известных нам пьес о Паганини (одноименная пьеса В. Волькенштейна), в которых прославленный маэстро предстает перед зрителем и читателем уже в пору своей зрелости и шумной славы - Балашов знакомит нас с юным, двадцатилетним скрипачом, живущим в одном из маленьких городов Тосканьи по именем Луиджи Франко и занимающим скромную должность садовника в имении графини Беатриче Флора. Сюда, в Тоскану, где его никто не знает, юный Никколо Поганини переселился для того, чтобы после триумфальных выступлений в Луке и в других городах Италии, в провинциальной тишине усовершенствоваться в своем искусстве. Здесь он живет в доме синьоры Августины, простой и бесхитростной женщины, которой он напоминает ее погибшего сына Луидоги. Здесь он знакомится с женщиной, давшей обет до конца дней своих оставаться верной памяти ее покойного супруга; знакомиться, увлекается ею - и увлечение это не остается безответным. Наконец, здесь же он сталкивается со своим школьным товарище Винченцо Кофарелли; когда-то они вместе занимались музыкой под руководством маэстро Джаринетти; но если Никколо Поганини остался верен музыке, то Виченцо, разуверившись в своих музыкальных способностях, сменил скрипку на четки, облачился в сутану, стал аббатом Собора в это городке и к тому же духовным пастырем графини Беатриче...
   Винченцо стремится удалить своего бывшего соученика из города из зависти несостоявшегося звучанию его скрипки. Он прибегает к тому, что прячет скрипку Паганини работы Гварнери и заявляет, что скрипка будет возвращена, если Паганини уедет. Марчелла, которой увлечен Винченцо, добивается у аббата возвращения скрипки Паганини. Аббат внушает Беатриче, что она должна порвать с Паганини и дабы соблюсти обет верности мужу уйти в монастырь...
   В финале драмы Паганини покидает город. Он расстается со своей великой любовью, но в соборе продолжает звучать его волшебная музыка и Винченцо постигает, то что он не сумел победить Паганини.
   Таков эта пьеса о торжестве правды над ложью и о великой любви, которая находит свое наиболее полное выражение в музыки.
   "Легенда о Паганини" впервые была поставлена на сцене Свердловского ТЮЗа , заглавную роль в ней играл автор. В Москве "Легенда о Паганини" идет на сцене театра им.Пушкина уде несколько сезонов. Напечатана в 1970 году в журнале "Урал".
   Я.Апушкин

Отрывок из "Легенды о Паганини"

Отделение второе.

Сцена третья

   Беатриче (поет)
   Аврора утром разбудила
   Меня смеющимся лучом.
   Богиня ласково спросила
   "Довольна ль ты своим лицом?
   Я сон твой долго охраняла,
   Чтоб ты проснулась позже птиц
   И красотою засияла.
   Избранника повергнув ниц!"
   Когда шепнула я богине:
   "Мне незачем красой сияет..."
   Мгновенно луч веселый сгинул,
   Авторы нежной не видать...
   Паганини. Брависсимо!
   Беатриче. Ах, это вы, Луиджи?
   Паганини Не в первый раз услышал ваше пение.
   Не в первый раз шепчу и свой сонет...
   Беатриче Сонет?
   Паганини. Сонет... Я тоже удивлен;
   Что чуждый поэтического дара,
   Простужен ветром светлого Петрарки.
   Беатриче. Прочтите.
   Паганини (смутившись)
   Нет, синьора!
   Беатриче. Я прошу.
   Паганини. Сонет тяжел.
   Беатриче. Не вам, а мне судить.
   Паганини (после молчания).
   Гармония и Грация, не споря,
   В ваш первый день творили общий суд.
   Не зная, видно, сколько принесут
   Они поэтам вашим бед и горя.
   Дар Грации, безбрежный, словно море.
   Ни тьма, ни смерть, не время не сотрут
   Гармонии счастливой звонкий труд -
   Ваш голос не исчезнет в вечном хоре.
   И я сейчас с собой в большом разгаде -
   Здесь не поможет приговор молвы -
   Мне вечно мучиться в томительной усладе,
   Не зная, в чем же истинная вы?
   Мир прекратил бы летопись свою,
   Когда б узнал, что больше я хвалю.
   (уходит в смущении)
   Беатриче. Притягивая он меня пугает.
   Хохоча, с гитарой в руках вбегает Марчелла, увидев синьору Беатриче, прячет гитару за спину.
   Марчелла. Синьора Беотриче?
   Беатриче. Ты, Марчелла?
   Марчелла. Как выросла за эти годы. Право?
   Лучи и ветер делают свое!
   Беатриче. Ты вертишься как загнанный зверек.
   Марчелла. За мною гнался рыжий Джоаккино.
   У вас в саду гулять запрещено!
   Беатриче. Ты исключенье, милая Марчелла?
   Марчелла. А он за мной гоняется с дубиной...
   Синьора, защитите!... Джоаккино!
   (прячется)
   Джоаккино. Крикунья! Кошка!...Где она, синьора?..
   Марчелла. Я исключенье! Понял ты, осел?
   Джоаккино. Какое исключение?
   Марчелла. Я здесь могу гулять с утра до ночи
   Джоаккино. Покоя саду больше не видать!
   Еще одним свидетельством широты и многообразия творческих исканий Балашова может служить одна из его пьес, на титульном листе которой начертано запоминающееся название - "Адреевна Лекуврер".
   В своих заметках о возникновении замысла этой (заметим очень сложной) пьесы, о работе над нею, о толковании образа ее героини Балашов пишет: "В свое время, зная, что есть пьеса Скриба о великой французской актрисе Адриенне Лекуврер, я дал себе слово не читать этой пьесы, чтобы оставить в душе уголок своему личному восприятию и осмыслению темы..." пока не напишу свою.
   И далее: "Я не спорил и сейчас не спорю с пьесой Скриба. Это драматургическая классика. Но исходные художнические позиции Скриба вряд ли не могут быть предметом полемики..."
   И вот, полемизируя с исходными позициями Скриба, Балашов приходит к своему определению идеи задуманной им пьесы; определение это он вкладывает в уста самой Адриенны в одной из последних сцен:
   "Достоинство дороже всех успехов,
   Дороже светских утонченных благ.
   Но человек себе порою враг,
   Снимая перед сильным сталь доспехов..."
   Далее, Балашов пишет:
   "Не было ли этой мысли в пьесе Скриба? Была, но она потонула в кружевах адюльтерной интриги, совершенно притупившей общественный тон событий, приведших Адриенну к загадочной смерти, оплаканной мыслящей Францией, поссорившей Вольтера с Версалем...".
   Таков основной замысел этой пьесы и нужно признать, что замысел этот осуществлен с достаточной исторической достоверностью, с поэтической и драматической силой, а главное - с глубоким, проникновенным воображением явного и вместе с тем сложного образа Адриенны, - образа, в котором неотделимо друг от друга слиты Человек и Акртиса; драматург особо подчеркивает эту слитность:
   "Героя трусу не сыграть пристойно,
   Глупцу - философа, рабу - царя.
   Актер, воображением горя
   Их из своих достоинств лепит стройно..."
   И поэтому все сценические образы Адриенны, и все ее поступки в "предлагаемых жизнью обстоятельствах" измеряются мерой ее высоких человеческих достоинств. Она, дочь шляпочника, обладавшая по словам Вольтера "не только редким умом, но искусством делать ум пленительным", первой из актрис в истории театра утверждавшая достоинство человека из народа, во всем была верна себе - и такой мы видим ее во всех 22-х сценах пьесы Балашова, населенных множеством разнообразных персонажей - министрами и кардиналами, дамами высшего света, актерами и актрисами, критиками и полицейскими. Она правдива и естественна и в исполнении ролей в трагедиях Корнеле, Росина и Вольтера, она правдива и смела в отношениях с сильными мира сего; она не страшится в переполненном зрительном зале бросить вызов герцогине де Буйон, пытавшейся из ревности отравить ее; она беспредельно верна своей любви к Морису Саксонскому, она продает свои бриллианты, чтобы помочь ему в завоевании герцогства Курляндского, заботливо ухаживает за больным Вольтером и добивается освобождения из тюрьмы "маленького аббата" Бург... Их много - тех "предлагаемых" и подчас драматических обстоятельств, их которых соткана ее биография. Ее чтут лучшие люди Франции - Вольтер и граф д"Аржанталь, актер кино - старший, и даже Коралева благосклонна к ней, но наряду с этим вокруг нее плетутся сети сплетни, заговоры; актер Пуассон сочиняет памфлет-камедию, в которой издевательски высмеивает ее. Наконец, герцогиня де Буйон, неравнодушная к Морису Саксонскому, прямо покушается на ее жизнь, а по Скрибу является прямой виновницей отравления Адриенны. Нужно заметить, что Скрибовскую мелодраматическую версию смерти Адриенны от присланных ей отравленных цветов Балашов отверг, как не соответствующую фактам.
   Прославленная актриса умирает, исчерпав все свои силы в неравной борьбе с обществом, умирает на руках друзей. Адриенна Лекуврер была похоронена не по-христиански. Прах великой артистки зарывают в землю на пустынном берегу Сены, там, где хоронят преступников.
   Так завершается жизненный путь одной из величайших дочерей Франции. Так завершается пьеса о ней, написанная русским драматургом Балашовым.
   В заключение ко всем этим заметкам о драматургии В.Балашова нужно добавить: кроме названных пьес им написано уже еще несколько пьес (драматических этюдов), из коих особо хочется выделить этюд "Конфирмация", посвященный юным годам великого композитора Баха.
   В настоящее время В.Балашов работает над новой большой пьесой и хочется думать, что наши театры не обойдут ее своим вниманием.
   Я.Апушкин
   20. V. 77
   (заметки о драматургии Балашова)
   "Судьба человеческая, судьба народная"

"Адриенна Лекуврер"

(отрывок)

   Лонге. Уж ночь, меня вдруг подняли с постели.
   Мое вторжение прошу простить.
   Когда бы не Жаннет, меня не упросить.
   Ужель бы до утра не дотерпели?
   (Фаже открывает ширму Адриенна, очнувшись от света, слабо улыбается. Увидев кюре, мрачнеет).
   Адриенна. Вы за моей душой?. Неправда ли, кА просто?
   Лонге. Я покаяние пришел принять.
   Адриенна. А боль мою вы не могли б унять ?
   Лонге. Я врач души.
   Адриенна. И проводник к погосту.

***

Парижские прогулки с Лекуврер

Слова и музыка В.Балашова

   I
   Перед кончиной ты не причастилась.
   Перед людьми и церковью грешна.
   Два века неприкаянно носилась
   Тень над землей без благодати сна.
   Я грежу здесь виденьями своими, -
   Их дарит мне печальный твой Париж.
   Подмостки шепчут сладостное имя.
   Ты в Комедии Франсез еще царишь.
   II
   Ты не нашла в Земле упокоенья,
   Не внесена со славой в Пантеон.
   Я за тебя несу творцу моленья,
   Пророков церкви милосердней он.
   В ответ звучат твои Александрины,
   Рукоплесканья разрывают тишь.
   Актеры век виновны и невинны
   Ты над Парижем, как тогда, паришь.
   III
   Дождь зашумел по набережной Сены
   У кабачка на улице Бургонь.
   Шепнул он: "Здесь могила Адриенны.
   Здесь прах ее, молю, его не тронь".
   Легко все помнить, честь нести труднее,
   Как нес ее поклонник твой Вольтер,
   Мир сделали мне ближе и светлее
   Парижские прогулки с Лекуврер.
   ***
   "Проклятие Андрея Рублева"
   (стихотворная пьеса)
   Я с удовольствием прочитал пьесу в стихах В.Балашова "Проклятие Андрея Рублева". Пьеса историческая, драма из времен начала XV века, а именно - 1410 год, взятие и разорение нижегородским князем Данилой в союзе с ордынцами города Владимир.
   Зная его пьесы "Первая фуга Баха" - 1700 год эйзенах, юность будущего гениального композитора Себастьяна Баха. "Венок Рафаэля" - о великом итальянском живописце. Рим, Ватикан, время папы Льва X (Джованни Медичи), 1520 год, я углубился в размышления.
   Владимир Балашов - человек высокой культуры. Он великолепно знает предмет, о котором пишет, его исторические источники точны, его стих гибок и совершенен.
   Пьеса Балашова отвечает основному требованию: суметь раскрыть в неискаженном виде те стороны жизни и духовного облика людей, которые предстанут перед нами органичными.
   Она написана в хорошем литературном стиле, звучным и образным поэтическим размером. Она еще и высоко нравственна.
   Я считаю, что пьеса имеет право на существование и исполнение.

Доцент, кандидат искусствоведения

А.М.Ямпольский

Уважаемый Владимир Филппович!

   "Проклятие Андрея Рублева" мне очень понравилось.
   Здесь я вижу многоплановость, глубину, силу и ощущаю сверхсверхзадачу автора как его мысль о Родине, и любовь к человеку. Читая, понимаешь не только художественные достоинства пьесы, но и то огромное нравственно-духовное напряжение автора, которое его подвигло на написание этого незаурядного произведения. Думаю, что в основе этого произведения лежит обращение к человеческой совести и духовной силе, при том не общего порядка, а народно-национального, корнями своими русского.
   Беря за основу историю одного из набегов, которые переносили русские города 15-16 веков, вы по главному поднимаете вопрос о существе человеческой совести и возможности человека противостоять злу внутри самой жизни, в отношениях людей, и наконец, в самой сути - в сердце человека.
   Трагедия набега, истребляющего и жизнь, и чистоту, и создания наших предков, открыта автором буквально изнутри, из самого чувства страдания, испытанного владимирцами. Именно в том, что автор создает картину с одной стороны великого терпения мук, а с другой безграничного цинизма захватчиков, пытающихся не только ограбить город, но и добиться порабощения сознания его людей, заставить их сдаться на милость и является сильной стороной "Проклятья Андрея Рублева". И вместе с тем это не все: конечная цель автора очень далека от элементарного показа жестокости, так и от показа силы сопротивления. Конечная цель где-то дальше и это важно. Видимо, ее можно видеть в том, что автору удалось раскрыть художественно, чем же может победить духовная сила добра антидуховную силу бесчеловечия, и удается это сделать в образе Данилы. Особенно, конечно, в последних его монологах и перед Патрикием, от которого он хочет вырвать проклятье и не может, и после смерти Патрикия, когда Данила остается один.
   Считаю, что все связанное с образом нижегородского князя Данилы очень ценным, очень большой удачей поэта. Именно поэта, потому что стих оставляет сильное впечатление, ведет за собой, заставляет сопереживать и видеть умственным взором все происходящее.
   Автор проникает в психологию холодную, все поправшую, все отбросившую - и в силу другой психологии, которая водила рукой Андрея Рублева и оказывала свое воздействие, свое благодеяние и защиту... В Даниле есть внутренняя борьба, элемент для драмы весьма ценный...
   Пьесу я полюбила.

Н.Велехова, критик

7 января 1984

Москва

  

Отрывок из пьесы "Андрей Рублев"

("Проклятие Андрея Рублева").

Акт второй (отрывок)

(Появляется Елена)

   Сусанна. По сарафану будто дочь моя?
   Елена?!
   Елена. Нет. Приму другое имя.
   Обет дала...Мой Глебушка убит?
   Глеб (появляясь у стола, держась за него).
   Нет, не убит...
   Елена. Будь счастлив в этой жизни
   Моей душе из пропасти не взяться,
   Монахиней на свете доживу.
   Сусанна. Живи в миру! Не убивай род княжий!
   Глеб. Я бился за тебя в кровавой сече!
   Елена. Не стоит ран поверившая лжи
   (Матери и Глебу, упав на колени)
   Простите мне сегодняшнее утро.
   (Припала к ногам матери)
   Сусанна. Нашли, как видно, тело ключаря.
   (Вбегает Борис).
   Борис. Я шел вдоль вала к Золотым воротам
   Вдруг вижу: лошадь и отец ключарь...
   В руке зажат клочок моей бересты,
   На коей я Рублева рисовал.
   (Женщины и мальчик вносят тело Патрикия)
   Сусанна. С берестой он, как с грамоткой духовной
   Наталья (на Ефрема и Патрикия)
   Тот нас не предал, и не выдал этот.
   Сусанна. И пусть два тела, русского и грека,
   Руками охладевшими касаясь,
   Побудут вместе, как бывало раньше...
   Сусанна. О люди! Как не вытекут глаза
   С моими горькими слезами вместе...
   Не позабыть стол малого младенца,
   Юницы оскверненной и жены,
   Стол отрока, и юноши, и мужа,
   Убитых в одночасие набега!
   Набега, коий нашей бранной силе
   Принес с кровавой чарой чашу слвы!
   И чашей славы укрепимся мы,
   Владимир древнерусский возродится
   И укрепится молодой Москвою,
   Чтоб век одолевать врагов Руси!
   Чтобы цвести во временах грядущих!
   Колокольный звон мужает.
   Но и сквозь звон слышится
   Крик, родившихся в этот день
   Младенцев - земной торице
   На поклон к Савчуку: доля русской
   Женцины в драме В.Балашова
   "Бабы"
   "Здравствуйте, уважаемый Владимир Филиппович! Какие у Вас впечатления о Смоленщине? Напишите нашим ребятам...
   неделю назад мы с ребятами ходили еще дальше на север, за те дали, которые Вы видели. В сорок первом там были большие бои. В траншее мы нашли командный пункт батареи. Представьте себе: ничком, убитый, лежит красноармеец - связист (на плечах катушка с проводом), опрокинут телефонный аппарат лежит с трубкой в руке лейтенант (у него целы кубики, наган, есть остатки истлевших документов)...
   Такие у нас места - исторически прекрасные, и глухие до края.
   Героев мы торжественно захоронили.
   До свидания.

Директор репинской средней школы В.А.Сальковский"

   Такое письмо получил Владимир Балашов со Смоленщины, где он побывал.
   Что же привлекло уральского драматурга, уже создавшего стиховые пьесы о великих творцах мира Пушкине, Паганини, Рафаэле, Бахе; что же позвало его на Смоленщину?
   В 1981 году на страницах журнала "Уральский следопыт" (N1, стр.24) В.Балашов так отвечал на наш вопрос (тогда у читателей он тоже возникал): "Роман Александра Савчука "Так начиналась жизнь" мне памятен с детства... Погиб Александр Савчук на Смоленщине, в Отечественную... Задумав писать о Савчуке, я должен был прикоснуться к его книгам...к воспоминаниям людей, которые знали Александра Савчука".
   Отправившись на поиски писателя - земляка В.Балашов, возможно, и не предполагал, что найдет там не только могилу Савчука, но встретит и героинь своей будущей пьесы.
   Через четыре года, представляя читателю произведение Балашова (журнал "Театр" N 1), Вячеслав Кондратьев писал: "Чего таить, нечасто бывает такое: откроешь первую страницу пьесы и уже до последней не оторвешься... Так случилось, когда я читал пьесу доселе мне незнакомого драматурга Владимира Балашова под коротким и немудреным названием "Бабы".
   Почему же "Бабы", если драма посвящена памяти Савчука? Место действия - Смоленщина, прифронтовая полоса. От деревни Холм - Угарово остался лишь каменный подвал старинного дома. Все остальное сожжено фашистами. Военному корреспонденту Савину (прототип - Савчук) незаживающие раны не позволяют оставаться на передовой. Он решил: сколько сил хватит, в заметках отсюда рассказать о Холм-Угарове военных лет, о том, почему огромные потери понес угаровский партизанский отряд; что все-таки помогло горсточке жителей села выстоять, наконец, о том, какие они уцелевшие, смоляне.
   Здесь, в подвале, вместе с израненным Савиным (транспортировать в тыл раны не позволяли) восемь баб; старшей из них - Ефросинья Артемьевна - 85 лет, младшей Ксене - 11 лет.
   У драматурга этот подвал с его сегодняшними поселенцами превращается в трагический образ-символ войны. Со своей болью - судьбой спустилась сюда каждая из "баб". "Война прошла сквозь душу каждого" - замечает военкор, и мы, читатели, погружаясь в первый (пьеса в 2-х актах), прислушиваемся к сдержанным разговорам героинь и осознаем, воспринимаем сердцем их боль: горе каждой из них стало бедой всей страны. У девочки Ксени повесили родителей; над самой красивой девушкой Угарова - Марией - надругались фашисты.
   Но Балашов выстраивает пьесу не только на трагедии войны. Он, думаю, и не ставит задачу испытывать "болью" сердце читателя. В заметках для газеты Савин рассказывает о доле баб. В то же время ему не дает покоя вопрос "возьмется ли заново деревня". Эта мысль тревожит и "баб": а что завтра? Как возродить Угарово? И эти вопросы становятся пружиной второго акта.
   Старинная деревня в центре России пережила нашествие поляков, французов. В числе освободителей Холм-Угарова был Денис Давыдов. Но тогда, когда деревня выживала после фашистов - один подвал уцелел.
   Мастер сжатого емкого диалога, Балашов в небольших сценах передает внутреннюю напряженность - стремление возродить жизнь, а не только выжить.
   До Победы еще тысячи километров, но "бабы" думают о завтрашнем. При всей трагичности изображаемого пьеса наполнена тем духом, который принято называть оптимизмом.
   Плацдармом автор выбрал подвал. Однако пространственно-временные дали пьесе значительно шире: читатель узнает об истории Холм-Угарова, о предвоенной жизни героев, о том, как к ним ворвалась война.
   Солдат Алеша, навестивший по заданию командира Савина, рассказывает: "А я в пионерском лагере вожатиком работал. Горн после обеда...".
   И читатель за рассказом солдата видит балашовское отрочество, штрихи биографии автора: известие о войне его тоже застало в пионерском лагере. В одно мгновение пионеры и "вожатики" повзрослели.
   В драме "Бабы" все достоверно: ее создатель прошел лесными и проселочными тропами своих героинь, с некоторыми из тех, кто проводил в последний путь Савина (Савчука), встретился и "пережил пержитое".
   О войне написано немало, в разных жанрах. В "Бабах" - ощутимо дыхание того времени. Не потому ли пьеса захватывает нас, невольно переносишь героев на сцену, в театр, видишь их .
   Музыка - стихия всех произведений этого драматурга. Она не фон, она - действующее лицо. В "Бабах" (казалось бы, до того ли?) и слабый звук невесть как сохранившихся клавикордов, и частушка, и песня - все живет, освобождает сжатую болью душу героинь.
   О чем же драма Балашова? О доле русской женщины. О надежде - вере в лучшее, о вечной потребности человека в красоте, о добром слове, сказанном другому вовремя.
   Подрывается Мария на минном поле. Васса: Я ей доброе слово не сказал. Подумать - подумала, а не сказала.
   Это финальная реплика пьесы. Ею, показалось, автор стучится к нашему сердцу.
   Сам Владимир Филиппович Балашов умея нести людям доброе слово. Подтверждение тому драма "Бабы".
   Спектакль по пьесе в прозе "Бабы" был поставлен в Челябинске.

Груздева В.А.

Учитель литературы МОУ СОШ N 115 г.Екатеринбурга

***

Отрывок из пьесы "Бабы"

Акт I

   Савин (Ксене). Почему молчала, что ты Перегонцева?
   Ксеня. Мне мальчишка Засиженский велел: "Не говори никому, кто ты. Даже нашим. Лучше молчи".
   Савин (долго смотрит на Ксеню). Хорошая из тебя надпольщица вышла бы.. Только немце-то уже прогнали, Ксюша.
   Ксеня. Прогнали.
   Саввин. И вся недолга. (помолчав, отдает Ксене ранее отломленный хлеб. Ксеня уходит к себе. Елена Леонтьевна невольно сглотнула слюну). И мы перекусим. (отламывает хлеб себе и Елене Леонтьевне). Берите, берите. (Ест).
   Елена Леонтьевна. Как в Угарове-то вы оказались?
   Савин. Хочу знать: возьмется ли с пустого места жизнь. Смоленщина - земля. Не однажды войнами обиженная.
   Елена Леонтьевна. Мир раскололся, до деревень ли?

Акт II

   Фрол. День добрый, угаровцы...(снял фуражку. Он обрит).
   Васса. Арестованного привезли?
   Ефросинья Атемьевна. Фролка! Пес!
   Вскрик и женщины в ярости бросаются на Фрола
   Алеша. Назад, женщины!
   Фрол. Стой, Васса! (оттолкнул Вассу).
   Васса. Ты на кого руку поднял? Погань этакая!
   Ефросинья Артемьевна..Бей его!
   Елена Леонтьевна (еле сдерживая баб). Остановитесь, бабы! Мне, учительница его, говорить слово п - первое, слово п - последнее!
   Женщины набрасываются на Фрола.
   Алеша (сбросив аккордеон). Стойте! Стой! (Достает пистолет). Стрелять буду! Прекратить!... Самосуд?! Сдурели?! Он по приказу работал! По приказу. Может самого Верховного! (это возымело действие). Без Фрола вашего мы бы Холм-Угарово не взяли. И тут скопище бы наших полегло...Вот! (достал документы). Доакумент замнчштаба... Бумага с печатями!
   Фрол. Глупо как...
   Молчание.
   Елена Леонтьевна поднимает с земли кивер.
   Алеша. Кивер?
   Елена Леонтьевна. Песок. Сохранился.
   Васса. Копали Игнатьичу могилу, он и заскрипи...
   Елена Леонтьевна. Документы его у меня. Очерки новые...Про Вассу, про козу Машку, про Марию...
   Фрол. Какую Марию?
   Ефросинья Артемьевна. Титову.
   Фрол. Жива она?
   Ефросинья Артемьевна. За козой пошла.
   Ксеня. Вон.
   Елена Леонтьевна. К полю минному идет... Титова! (кричит) Мария! Вон где коза-то! Вон!
   Васса. Что это она.
   Ефросинья Артемьевна. Тихо, бочком..Господи!
   Слепнева. Подрываться идет...
   Фрол (кричит истошно). Мария! Мария! (бросается в сторону Марии). Марийка! Это я, Фрол! Стой!...
   Молчание
   Елена Леонтьевна. Узнала она тебя, Фроша... Сюда идет.
   Фрол. Кто говорил с ней последним?
   Ефросинья Артемьевна.. Карту она мне отдала...
   Елена Леонтьевна. Вышла с поля!
   Все облегченно вздохнули. И вдруг раздался взрыв, потрясший землю. Взрыв затихает степенно и гулко. Где-то у бесконечной дороги снова поднялся в небо воронья стая.
   Фрол. (медленно осел на колени). Марийка... Ох!
   Молчание.
   Васса. Я ей доброе слово не сказала. Подумать подумала, а не сказала...

Конец.

  
   Записка - письмо Н.В.Ситникова В.Ф.Балашову 14 июня 1970 года.
   Милый Владимир Филиппович!
   Дорогой и чудесный Вы человек! Позавчера лишь попала в мои руки Ваша статья, тронувшая меня до глубины души Вашей сердечностью. Статья Ваша это драгоценный подарок, какие не часто приносит жизнь.
   Позавчера был Вам выбран один из трех эскизов "Моцарта и Сальери". С добавлением эскизов костюма Паганини (в черном фраке).
   Жду Вашего звонка и визита в театр для вручения этих скромных знаков моей признательности.
   Искренне Ваш. Н.Ситников.
  

Дирижерская палочка

8 июня 1977 г.

   У каждого человека есть дорогие ему Вещи. Мы отдаем им свою душу, и они оживают, становятся как бы частью нас, хоть это порою самые простые, обыкновенные вещи. Об одной из дорогих мне вещей я хочу рассказать. Наверное, потому, что понимая вещи, мы лучше понимаем людей.
   Поверьте, большего несоответствия вида и сути этой палочки с утолщением на одном конце и тоньше, чем вязальная спица, на другом, я не знаю.
   Я только что достал ее из шкафа, где она лежала. Я редко достаю ее оттуда, потому что там ее постоянное место. Палочка почти невесомая и уж очень хрупкая. Настолько хрупкая, что и держать-то ее в руках страшно.
   Обыкновенная деревянная палочка.
   Необыкновенная деревянная палочка.
   Я беру ее и удивляюсь силе, в ней заложенной. Нет! Силе, которую она занимала у дирижерской руки.
   Дирижер, бывший хозяин этой палочки, красив. Его голова словно создана Ваятелем...
   Вам не приходилось замечать, что около нас немало далеких людей, ставших нам близкими? К таким людям я отношу и этого дирижера. С ним-то и связана история моей палочки.

***

   бетховенские мелодии в тот памятный мне симфонический концерт организовывала в совершенную красоту другая, инкрустированная дирижерская палочка. Хотелось бы создать словесное тутти в честь той дирижерской палочки, мелькавшей тогда в ровном свете эстрады, заполненной оркестрантами, подчинявшимися ее легким, но властным взлетам.
   Громада созвучий то металась рывками к потолку, как бы ища выхода из просторного с полуколоннами зала, то вдруг, словно поняв, что выхода нет, присмиревшая плыла над партнером так тихо и плавно, что казалась осязаемой.
   "Музыка помогает думать". Так, кажется, сказал Стендаль? Она никогда не отвлекает нас от себя. Если это подлинная музыка.
   Успех того бетховенского вечера был необычайным! И публика, и оркестранты переживали потрясение музыкой! Зал был наэлектризован Вдохновением.
   Желание пойти к Дирижеру возникло у меня и стало неодолимым в конце программы. Когда мощь оркестра была усилена хором, исполнявшим шиллеровскую оду "К радости!" Мне думалось в те минуты о людях ушедших, о людях живущих и о людях, которым предстоит жить уже после нас.
   Обнимитесь, миллионы!
   Слейтесь в радости одной
   Плеск аплодисментов стал, наконец, затихать. Я бросился за кулисы и очутился в мажорной суете артистов.
   Дирижер, держа в одной руке дирижерскую палочку (тут-то я и увидел, что она инкрустирована), другою смахивая бисеринки пота со лба, с кем-то беседовал, еще не совсем сбросив с себя латы властелина оркестра.
   Я знал его по двум-трем встречам.
   Первая была уж очень необычной.
   В мою комнатку, полутемную и тесную, он вошел неожиданно. Высокий, чуть сутуловатый (на эстраде ранее я никогда этого не замечал). Знавший его по концертам, поклонявшийся ему, я был немало смущен. Все объяснилось просто: дело касалось его сына, с которым я вечером должен был увидеться в студенческом театре.
   -Я папа такого-то...Он болен и просил передать, что прийти вечером, к сожалению, не сможет.
   Заметьте: не "я такой-то", а "я папа такого-то"...
   Но вернемся к рассказу. Сутолока за кулисами прекратилась. Дирижер увидел меня.
   - И вы тут?
   В ответ - неожиданно, пожалуй, и для самого себя - я выпалил, что хотел бы иметь на память его дирижерскую палочку.
   Он был, казалось, смущен.
   - Это подарок, - сказал он, показывая мне инкрустированную палочку.- Но... подождите!..
   он ушел в свою артистическую и тут же вернулся. В его руках была уже другая, обыкновенная дирижерская палочка.
   - Эту, пожалуйста. Я с ней немало ездил. И репетицию сегодняшней программы я вел тоже с нею.
   Он пожал мне руку.
   На улице я боялся столкнуться с прохожими, боялся упасть. Хрупкая, не очень прямая дирижерская палочка (это я заметил, рассматривая ее под фонарем) была в моих руках.
   Сейчас она на столе предо мною, лежит на разбросанных белых листах бумаги. А я думаю о Дирижере.
   В ночь перед репетицией бетховенского вечера он впервые в жизни (я знаю об этом от его сына) проснулся ночью от коротой боли в сердце.
   Дирижерская палочка этого не знает.
   А может - знает? Бетховенский вечер репетировал-то он с нею? И разве это не единое целое - дирижерская палочка и сердце Дирижера, дарящие нам вдохновенные и до конца жизни памятные минуты Единения людей?

В.Балашов

***

Отзыв на пьесу "Бронзовые часы",

Театральной истории в двух действиях с эпилогом В.Балашова

Дорогой Володя!

   Удивительный ты человек.
   Ты перешагнул своей пьесой через эпохи и годы. В наше время, когда никто и не думает о покаянии, ты написал о человеке, который ходит по улицам, как по раскаленным углям, мучаясь совестью. И он совершает акт покаяния. Его монолог впечатляет и заставляет думать.

(1979 - 1980 гг.)

   Драма "Бронзовые часы" меня потрясла прозрением будущего.

Твой Саша.

Кандидат педагогических наук, писатель А.Силин

   Евгений Николаевич. Пришел судный день.. Это я "заложил" Удальцова... На исходе тридцать девятого года. Да, в ноябре... Нас было двое, он и я, выпивали, анекдоты травили. Ну, как это бывает в мужской компании. И он рассказал анекдот о вожде всех времен и народов... Помню его до словечка. Я смеялся, а когда он ушел, испугался, что он, отрезвев, испугается самоуправления и упредит меня. Выдаст. Свидетелей больше нет?!...
   Мой донос был безумием...И когда Удальцов вернулся, я смертельно испугался. Это было на проходной театра у гардероба. Место для меня и сейчас лобное...Он руки не подал, но поздоровался как бы. Простительно поздоровался, и я понял, что мне дарована жизнь. Понял, что он никому, никому не скажет, что это я отправил его в преисподнюю. А ведь я знаю теперь, что такое лагерь. Ужас ужасов. Но мы осознали это, лежа с книгой в чистенькой постели, а они эти годы ежедневно ежечасно, ежеминутно, е-же-се-кундно страдали. Телом, душою, мыслями, духом! Духом страдали и ни за что!
   Погубить человека ничего не стоило. И не только, чтобы спасти себя, а просто ради комнаты, поста. На царапал слово и конец человек... Ощущение полноты жизни идет через страдания.
   Я хожу ежедневно по раскаленной докрасна...улице, ступаю по ней голыми ступнями! Как грешник в аду...Но никто в городе не догадался, что мы враги. А может он просто не хотел с дерьмом связываться? Этот человечище и страстотерпец? Можно понять, почему его любили женщины... А я никак не могу обнародовать потаенную свою правда, так и все остальное - ложь. Великая и тошнотная ложь!...
   А ведь он живет в людях - высший смысл существования, не позволяющий человеку гадить себе в душу.(Заплакал).
   И сегодня я понял, что только мое покаяние, лишь оно .. не важно перед кем дать мне возможность хоть на капельку..., но очиститься...
   Старый актер (в финале пьесы), "Чехов родился, чтобы преобразовать манеру актерской игры в трагедиях Шекспира. Это современная манера, положенная на стихи, выявившаяся в стихах, может дать удивительный результат. Почему я люблю Шекспира и Чехова? Между ними есть вечное, но невидимое родство. Это не объяснить. Надо УМЫТЬ Россию чистотой Шекспира и Чехова".
   Музыка достигает апогея и резко обрывается. Актеры уходят. Возникающие в зале аплодисменты каждый раз будут заглушаться вначале громким, а затем стихающих звоном бронзовых часов.
  

***

Венок сонетов театру Шекспира.

Владимир Балашов

   До верной смерти мне не разлюбить
   Предание о раненом олене,
   Дымящейся кровавой пеной вене
   И о Шекспире, что не смог добить
  
   Дрожащего от воя гончих зверя:
   Поэт сквозь боль и гнев оленьих глаз
   Небытие увидел в первый раз,
   Людскую смерть звериною измеряя.
  
   И ветку обмакнув в оленью кровь,
   Среди молчанья эйвонского лета
   Он монолог, чеканящий любовь,
   Писал на коже своего колета.
  
   Закончив, он шепнул себе сквозь слезы:
   "Театр - мой Эльсинор чудес и прозы".
  
   Театр - мой Эльсинор чудес и прозы -
   Был в детстве только сонмицем чудес:
   Пэк - озорник вдруг подарил мне лес,
   Где летней ночью властвовали грезы.
  
   Я тоже грезил, мне тогда казалось,
   Что от стихов шел запах трав лесных,
   Что пахло кожей от мастеровых
   И все вокруг любило и влюблялось...
  
   Те дни войны не затуманят годы.
   Быть может потому, что в тайный мир
   Моей души, притихшей от невзгоды
   Входил с улыбкой яростный Шекспир?
   Ему - уж взрослый сын людей - без позы,
   Как преданный поклонник, сыплю розы.
  
   Как преданный поклонник, сыплю розы
   Театру "Глобус". В нем самоуправления Геркулес
   Прикидывал Земного шара вес,
   Презрев хулу, проклятья и угрозы.
  
   "Лорд - цензор, разве ваша королева,
   Как Ричард расточительна? Поэт
   Пусть ложь исправит, написав сонет,
   Коль нашего не хочет видеть гнева".
  
   Так мстила за нарушенный покой
   На представленье "Ричарда Второго",
   Ломая веер старческой рукой,
   Елизавета, тихо и сурово.
  
   Жизнь - Эльсинор, как им не дорожить,
   Чтоб в этом замке долго буйно жить.
  
   Что в этом замке долго буйно жить,
   Не надо лгать ни словом и ни строчкой.
   Ложь, в мир пробившись вербной гладкой почкой,
   Даст листья лжи, чтоб правду удушить.
  
   Заметив пропасть между монологом,
   Что в зал со сцены выплеснул актер,
   И тем, чем жил он годы до сих пор
   В своем мирке и жалком и убогом,
  
   В глухом неистовстве шепчу себе:
   Таким не сделать мир светлей и краше
   Как Скофилд, смысл ищи в своей судьбе.
   Знай, двойственность - тень целостности нашей
   Вертись же "Глобусом, моя планет,
   Чтоб видеть правду в вымысле поэта!
  
   Чтобы видеть правду в вымысле поэта,
   Угодную ее слепым очам,
   Ждала сонета тайно по ночам
   До часа смертного Елизавета.
  
   Шекспир ей и на смерть не создал оды.
   И новым королем обласкан Грум.
   Но чин придворный принижает ум:
   Он пишет пьесу по веленью моды.
  
   И "Мерою за меру" поучает
   И короля, и всех его придворных.
   Как вдруг с подмостков горько замечает,
   Что скромен в жизни всход идей бесспорных.
  
   Всесилье зла пером не обороть,
   Но правда вымысла имеет плоть.
  
   Но правда вымысла имеет плоть.
   И плоть духа нас пленял Мордвинов,
   В безумном Лире суету отринув,
   Он мог стихом стихию обороть.
  
   В нем клокотала ненависть к войне,
   Он знал к погибшим горечь состраданье.
   И в скорби Лира рисовалась мне
   Скорбь брошенного в войны мирозданья!
  
   Он призван был шекспировскою тенью.
   И пусть его давно меж нами нет,
   Он на планете свой оставил след:
   Людская память не подвластна тленью.
   Мордвинов жадно сжег в твореньях плоть
   Кто эту жажду может обороть.
  
   Кто эту жажду может обороть:
   Придать земному колдовские краски,
   Не надевая идеальной маски
   Не брызжущую соком жизни плоть?
  
   Не важно, кто была той смуглой леди:
   Хозяйка ли таверны, иль жена.
   Она Шекспиром запечатлена
   В сонетах звонких и стихах трагедий.
  
   Живи, придуманная Клеопатра!
   Ты притягательней живых цариц!
   Тебе навечно волшебство театра
   Придало сущность всех красивых лиц.
  
   На то, чтоб жизнь вошла в стихи поэта,
   Кто может наложить печать запрета?
  
   Кто может наложить печать запрета
   На жизнь патера, крики "браво", "бис"?
   Хоть не всегда для знатоков кулис
   Они удачи верная примета.
  
   Но вот партер познал свое величье,
   Увидев бездну болей и утрат,
   Души Антония и рай, и ад,
   И Клеопатры знойное обличье.
   С Ульяновым - Борисова в дуэте,
   Дуэт возвышен тем, что приземлен.
   И грезился театру Ричард Третий.
   И наглым Ричардом партер пленен.
  
   Полют пыль, полюбит запах сцены
   Пришедший нас послать на путь измены.
  
   "Пришедший нас послать на путь измены,
   Хотя у "Глобуса" нелегок путь,
   Хотя и мне пора бы отдохнуть,
   В нас не найдет корыстной перемены", -
  
   Твердит Шекспир. - "Пусть в "Макбете" опять
   Вопрос вопросов постигает лира.
   Очищу я желудок грязный мира,
   На Тауэр мне зла не занимать!
  
   Вон стонут бедняки везде.
   Страна слезами, как казной, богата
   И кровь - укор твоей морской звезде,
   Британия, владычица разврата.
  
   И пусть король, страну толкнувший в тьму
   Пошлет проклятье долгу своему".
  
   Пошлет проклятье долгу своему
   Лишь изменявший сцене ежечасно,
   Кто ждал в безделье случая напрасно,
   Как будто лавры поднесут ему.
   Больней стократ, когда запал таланта
   Ждет примененья не дни - года.
   Страданьями являет он тогда
   Без тяжести стоящего Атланта.
  
   Астапов Гамлета сыграл под старость,
   Несыгранный все снился Бугме Лир.
   Пускай моя за них клокочет ярость
   На этот расточительнейший мир!
  
   Год без ролей, как век, бунтуют гены:
   Актеры - вещие пророки сцены.
  
   Актеры - вещие пророки сцены
   Враз королей не делают мудрее.
   Шекспир, всю жизнь посев вселенский сея,
   Не видит в мире буйной перемены.
  
   Мрачнее век. Его мрачнее ум,
   Но он - поэт, он миру дарит сказки,
   Где чудаки по авторской указке
   Людей врачуют грустью светлых дум.
  
   Он был почти признателен пожару,
   Что "Глобус" в одночасье поглотил:
   Огонь, знаменовавший божью кару,
   Успех его последний осветил.
  
   Пусть "Глобус" отошел легендой в тьму,
   Не раз признаны выскажут ему.
  
   Не раз признаны выскажут ему,
   Актеру с изнурительной судьбою,
   Его борением с самим собою,
   Его взысканье к дару своему.
  
   В Норильске зимнем ночь. В театре холод.
   Пар изо рта... Но с жесткой простотой
   Бросает Смоктуновский в зал пустой:
   "Быть иль не быть?", хотя для роли молод.
  
   И вновь кочует он, театр любя,
   Запомнишь возле сел кресты косые.
   Своей судьбой он выстрадал себя,
   Как выстрадала и его Россия.
  
   Не в первый раз нам удивлять весь мир.
   Зовем мы всех на наш счастливый пир!
  
   "Зовем мы всех на наш счастливый пир!" -
   кричал Бен Джонсон, навестив больного
   поэта в Стратфорде. - "Эй, кварту снова!
   Я пью за здравие твое, Шекспир!"
  
   Творец Фальстафа здесь не уступил
   Фальстафу в жажде буйства и веселья:
   С друзьями он хлестал хмельное зелье,
   Пока земной конец не наступил.
  
   Когда мы за его бессмертье пьем,
   Он не под камнем страстфордского храма.
   Shakespeare, иль потрясающий Копьем,
   А среди нас, средь дружеского гама.
  
   Пусть мыслями роскошествует пир,
   Вдруг к нам подсядет тихо сам Шекспир?
  
   Вдруг к нам подсядет тихо сам Шекспир?
   Мои друзья, мой славный "Современник"
   Я ваш давно уже счастливый пленник,
   При вас узнавший этот горький мир.
  
   Я с вами рос! Рукоплескал удачам,
   И неудачам, стоившим побед.
   Театр наш, мир кулис переиначив,
   Стал Чайкою пятидесяти лет!
  
   Жизнь коротка, года еще короче,
   Старею, хоть и не хочу стареть я.
   Мне наш Шекспир согрел и дни, и ночи,
   Соединив Ум дней и Смех столетья!
  
   А чашу, из которой можно пить.
   До верной смерти мне не разлюбить.
  
   До верной смерти мне не разлюбить
   Театр - мой Эльсинор чудес и прозы.
   Как преданный поклонник, сыплю розы,
   Чтоб в этом замке долго, буйно жить.
  
   Чтоб видеть правду в вымысле поэта,
   А правда вымысла имеет плоть.
   Кто эту жажду может обороть,
   Кто может наложить печать запрета?
  
   Пришедший нас послать на путь измен
   Пошлет проклятье долгу своему.
   Актеры - вещие пророки сцены,
   Не раз признанье выскажут ему!
  
   Зовем мы всех на наш счастливый пир
   Вдруг к нам подсядет тихо сам Шекспир?

Стратфорд - Эйвон - Свердловск.

Go shake by speat - потрясать копьем (англ.)

   Уважаемая В.Р.!
   Пишет Вам Владимир Петрович Тюкин из Санкт-Петербурга.
   Недавно я, и двое моих друзей начали работу над Антологией русского венка сонетов за период XX-го века.
   В свод текстов я решил включить один венок Владимира Филипповича. А именно "Венок сонетов театру Шекспира". Дело в том, что венков, посвященных Пушкину около десятка. Венок театру Шекспира - один единственный! И вообще о театре он единственный! А по своему уровню он достоин Антологии! Поэтому я прошу Вас разрешить включить его в Свод текстов моей Антологии!
   Заранее благодарю Вас за благожелательный ответ!

С уважением, Владимир Петрович Тюкин

1 сентября 2002 года

Адрес для ответа:

195220, Санкт-Петербург

Гражданский проспект

д. 9, кор. 3, кв. 22.

  
  
  

***

   Драма Владимира Балашова "Стахович" произвела на меня (а также на моего брата Алексее и близнеца мою Надю) самое сильное впечатление Кончив чтение пьесы, я заплакал и перекрестился. Я в восторге от высокого литературного и художественного уровня пьесы. Я также поражен основательностью исследования источников и во многие местах пьесы испытывал даже какое-то семейное чувство к действующим лицам.

Зальцбург. Австрия, Михаил Стахович

2002 г.

Сцена пятая

Экстрема

"Стахович" Владимира Балашова

   монашеское кладбище Новодевичьего монастыря. Тропа недалеко от ограды памятник Чехову. Ясный ноябрьский день. Бьют негромко башенные часы. Около большой кучи веток и багряных листьев возится женщина, безусловно слывшая когда-то красавицей. На ней старое - гладкого бархата болотного цвета - пальто с вышитыми разводами на пелерине... на тропе со стороны чеховского памятника появляются Стахович и Волконский...
   Стахович. В десятых годах один англичанин сравнивал Чехова с Шекспиром. Мне это показалось тогда преувеличением. Да и сейчас кажется.
   Волконский. Не ходят к нему. На кладбище Пер-ля-низ я любил навещать памятник Шопену: мрамор уже тогда слоился.
   Женщина резко встала. Мужчины заметив ее поклонились.
   Женщина. Мне послышалось, господа, или действительно кто-то из вас произнес имя Шопена?
   Волконский. Баронесса фон Шведер?
   Женщина. (взяв совок с ветками). Вы ошиблись (уходит и возвращается). Князь Сергей Михайлович?.. Мы с вами не виделись ...дай Бог памяти... С премьеры вагнеровского "Пасифаля" в Мариинском.
   Волконский. Это было больше века назад...
   Стахович. Как баронесса независимо лорнировала из своей ложи, когда Петербург стал Петроградом, а она не изменила своей фамилии. Вы не узнали меня, Анна Густавовна.
   Баронесса. Мой муж до кончины не мог простить вам измену военной карьере.
  
   Стахович. Все Стаховичи - бунтари.
   Волконский. Театр тоже служение. Алексей Александрович однажды, вырвавшись с придворного бала, прилетел на пять минут за кулисы, чтобы полаять по-собачьи в "Вишневом саде" в граммофонную трубу.. Не думал встретить вас в Москве. Вы коренная Петербуржанка.
   Баронесса. Я бежала оттуда, чтобы не сойти с ума, видя в снах отобранный у меня особняк. Теперь, слава богу, сны не истязают меня. Тишина кладбища целительна, господа...
   Стахович. Но вы хоть как-то устроены?
   Баронесса. Мой ночлег - за занавеской в комнате монастырского сторожа...
   Волконский. Почему вы не уехали в Берлин?
   Стахович. Чем вы спасаетесь в душе?
   Баронесса. Покаянием.
   Стахович. Вы всегда были страстной католичкой.
   Баронесса. Я была католичкой, как католик Сергей Михайлович, и была православной, как православный вы, Алексей Александрович. Все мы из Царства Христа...
   Стахович. Вы придумали себе свою судьбу.
   Баронесса. Судьбу не придумыват.
   Уходит.
   Волконский. Ее верование - ее жизнь.
   Стахович. Но это же окстрема.
   Волконский. Она движется не из жизни в церковь, а через церковь в жизнь.
   Уходят, задумавшись.
  

Здравствуй дорогой Володя - Полыненок!

   Я получила твою поэму. Читая ее я обливалась слезами, как будто это было все со мной, это мое уральское детство, лексикон, природа... "Варнаки" - ныне забытое слово, а мне так оно близко к сердцу. А самое главное - она волнует! Видно, что ты вложил душу в эту поэму, а потому и читатель сне остается равнодушным. Ты открылся мне в новом свете. Ловлю себя на том, что мне частенько хочется ее причитывать. Спасибо тебе за эту поэму, за твое писательское творчество, Успехов тебе!

Л.Игнатова (сокурсница по Театральному институту)

***

Отрывок из поэмы "Полыненок"

  
   Впрямь волшебной была поляна.
   Вон избитый дождями шалаш,
   Сосны - желтые великаны,
   Песен птичьих веселая брать!
   Сколько запахов, звуков сколько,
   Сколько светлой работы для рук!..
   Пряно пахнет полынник горький,
   Манит пальцем корявый сук.
   А потом мы цветы увидали:
   Верх голубенький, рваный край.
   Они,, скошенные, увядали,
   Чтобы после попасть в сарай.
   Краше неба они - живые.
   Я искал их, не чуя ног...
   (Васильки, васильки голубые -
   Версты детских моих дорог!)
   У ручья лес в тягучей истоме:
   Все стреножил полуденный сон.
   Зеленели, рябясь, в водоеме,
   Озорные разбросы крон.
   Отражалась рябины верхушка
   И сияние летнего дня.
   Ворожейка лесная - кукушка
   В дальний бор заманила меня...
  
   Сколько вынесли мои ноги,
   Сколько с мамой в тот день исходил.
   Я узнал бесконечность дороги.
   И дороги навек полюбил!

Владимир Балашов

Дорогой юный друг!

   Ты держишь в руках мою книжку. Надеюсь, ты не обиделся на наш музыкальный словарик? Ведь не все учатся в музыкальных школах и не все знают удивительные слова, которые часто произносят музыканты.
   Значит, не обиделся? И молодей.
   За это признаюсь тебе, что я счастливый человек. Счастливый потому, что когда-то, давным-давно, благодаря одному доброжелателю, я дневал и даже ночевал в Воткинском доме Чайковских, в котором провел раннее детство будущий гениальный композитор. Я счастлив и тем, что когда ехал в Италию, то пробыл несколько часов в Вене. Признанной музыкальной столицей мира.
   Там я видел памятник Бетховену. Когда концертирующий в Вене Паганини услышал бетховенскую музыку, он был покорен ею и смог сказать только три слова: "И он умер?!" Так гений сказал о гении. А до Бетховена в Вене творил самый лучезарный из всех композиторов мира всех времен - Вольфганг Амадей Моцарт.
   Там же создавали музыку и многие другие композиторы, о которых ты должен теперь уже узнать сам. Договорились?

Автор.

В 1990 году исполняется 150 лет со дня смерти Паганини и 150 лет со дня рождения Чайковского.

   Великий скрипач умирал, когда родился великий композитор. Сопряжение двух этих дат и знаменательно и символично.

Балашов В.Ф. 1990г.

Баллада о Чайковском

   Ему показалось - его позвали,
   И он проснулся! Растерянный сел...
   В старинном доме все уже спали,
   Спал Воткинск, устав от фабричных
   Кто же позвал? Он услышал так ясно...
   Нет, не слова, но подобия слов...
   Ребенок старался найти напрасно
   Названье тому, что пришло среди снов.
   Как будто бы голос.. Да нет...не голос
   Ах, если бы это явилось опять!
   Оно, это новое, словно волос...
   Нет, тоньше волоса: в руки не взять...
   И ни за что не поймать в ладони,
   И, странно, увидеть вовсе нельзя!
   Но знал он, что ЭТО - как небо хорошее,
   Как солнце, как меленькие друзья!
  
   За окном шевелилась ветка березы.
   Может быть, ветер позвал его?
   Нет, он является чаще в морозы,
   На окнах, творящие волшебство...
   Так кто же позвал его? На кровати
   Спит брат Nicolas. Он позвать не мог...
   Может быть, кукла в оранжевом платье,
   А, может, отцовский охотничий рог?
   "Спросить у рара? Он, наверно, с гостями
   Внизу в кабинете.. Жаль, нет татап:
   Гостит в Петербурге, придет днями,
   А то объяснила бы все сама..."
  
   Вновь ветка березы к окну наклонилась.
   Он испугался, но не закричал.
   Вот только громко в груди забилось
   Сердце какое-то... ОН помолчал,
   Скатился с кроватки своей невысокой
   И, путаясь в белой рубашке до пят,
   Влез в заячьи туфли. Вздохнул глубоко
   И, вновь пожалев, что вокруг все спят,
   Бесшумно дошел до далекой двери,
   Открыл... В коридорчике было темно.
   Здесь бегают мыши - ужасные звери!
   И все же решил он: "Пойду все равно"
  
   За стенку держась, - какая шершавая! -
   Направился к лестнице винтовой.
   Шел долго, но вот рука его правая
   Перила нащупала над головой...
   Вдруг завыванье соседской собаки,
   С той стороны, где кончается сад,
   Остановило его. А во мраке,
   Его ободряя, часы стучат...
   Он стал спускаться теперь смелее,
   Ну, вот и столовая!.. Лунный свет
   Дремал на столе и на стульях, желтея.
   Совсем, успокоя его буфет, -
   Большой, как Добрыня из няниной сказки,
   Как папин знакомый сибирский купец, -
   И в зеркалах его - лунные краски! ...
   Ребенок вздохнул: он дошел, наконец.
  
   Пройдя мимо окон, остановился
   У двери белой, как молоко
   "Рара! Но отец его не появился...
   А медная ручка была высоко.
   Он постучался - и все прояснилось:
   Это, явившееся во сне,
   С "тук-тук" началось и не ночью явилось,
   А днем, вместе с мыслями о весне.
   Вену ощутил он сегодня впервые
   У пруда большого, оставшись один,
   Видя, как капельки золотые
   Прыгали рыбками из глубин!
  
   И снова привиделось чистое небо,
   Пригрелись звуки капели ему...
   И хорошо, что отец рядом не был.
   Он даже обрадовался тому.
   И ужаснулся, что должен сегодня,
   Сейчас же о чем-то спросить себя!
   О чем? Он не знал. В рубашке исподней
   Мальчик дрожал, кружева теребя...
   "Тук-тук-тук" - подступали звуки,
   как подступали они и днем.
   И все они тихо вливались в руки,
   И все они ясно звучали в нем.
  
   И звуки дневные, ставшие явью,
   Вдруг простучал он на гладком столе.
   "А если еще я "тук-тук" добавлю?"
   забыл он о холоде и о тепле.
   Но все ж, продрогнув, пошел к камину, -
   С вязью чугунных кружев камин, -
   И вспомнил, что рядышком, здесь в гостиной,
   Рояль!... "Он один, как и я один.
   Вот только бы ручка дверей повернулась
   Он встал на цыпочки и повернул
   Рубашка его внизу шевельнулась:
   В столовую холод гостиной подул.
  
   Лунный свет по ковровой дорожке
   Пробежал и рояль осветил...
   Но мальчик чуть больше роялевой ножки -
   И крышку открыть не хватало сил!...
   Он был, как в жару, так манило желанье:
   Услышанное - на рояле сыграть,
   Передохнув и набрав дыханье,
   Он впился руками в прохладную гладь.
   Но крышка - ни с места!.. Он задыхался
   От боли за детскую немощь свою,
   Но, обессиленный, не унимался.
   А губы шептали: "Откройся, молю!"
  
   Maman с портрета его подбодряла,
   Глядела с улыбкой сквозь сизую тьму.
   И крышка - откинулась вдруг и встала.
   Рояль, весь сверкая, открылся ему!..
   Клавиши длинною лентою белой
   Звали ребенка.. Он постоял,
   Выслушал гул изнутри - и несмело,
   На ощупь первую ноту взял.
   Звук поднялся невидимой птичкой
   И тут же невидимой птичкой сел.
   Он угадал его! Стало привычкой
   Слушать рара, как играл он и пел.
  
   Итак, "тук" и "птичка" - одно и то же.
   Теперь он сыграл уже "тук-тук-тук",
   Опять получилось!.. "О милый боже!"
   Его удивили им угаданный звук.
   Ну, а теперь изумляли звуки,
   Как братики сходные, ставшие в ряд.
   Ребенок смотрел удивленно на руки.
   Но руки как руки, они молчат.
   А клавиши черные, клавиши белые
   Что-то подсказывали ему...
   И звуки, уже не робкие, смелые,
   Уносились в рассветную тьму!
  
   В умах звенела, жила в гостиной
   Песенка, сыгранная рукой
   Вот этими пальцами, не оркестриной
   С песенкой Моцарта озорной
   Он от восторга на миг задохнулся.
   Стало тепло и влажно у глаз...
   А в окнах день еще не проснулся,
   Хоть ночь доживала последний час.
  
   "Тук-тук", - знал ребенок, явилось впервые,
   Когда он у пруда гулял один,
   Витя, как капельки золотые
   Прыгали рыбки из глубин.
   Когда голубело высокое небо
   И слышались звуки капели ему...
   Счастливым таким он ни разу не был,
   И был благодарен... не зная кому!
  
   Так все же, с чего начинается гений?
   Может, с таких вот неясных грез,
   С тайных, ему лишь известных мгновений,
   С тайных, ему неизвестных слез?
   Спал Воткинск усталый... Неслась планета
   По кругу привычных своих орбит...
   В Шестой симфонии, может об этом
   Чайковский звуками заговорит?

Воткинск. Июнь. 1967 год

   ***
   Баллада о Паганини.
   На узенькой улице старой Вены,
   Города музыки и нищеты,
   Слушая робкую кантилену,
   Извозчик фиакра крикнул: "Эй ты!...
   Малыш!.. Ты б согрелся! Публики нету,
   Шляпа стоит, от дождя мокра!..
   Никто не бросил в нее и монету,
   Да и смычку отдохнуть пора!"
   Малыш, не ответив, стоял под навесом
   И продолжал равнодушно играть.
   В ближнем соборе закончилась месса,
   А прихожан все равно не видать...
   Только напротив в зеркальной витрине
   Под бюстом из крема слова "Паганини
   И я - мы искусны. Шалье Огюст".
   Когда у кондитерской настежь двери,
   Мальчику плохо: так запах пьянит.
   На полках видны шоколадные звери,
   С поднятым хоботом слон стоит...
   Но есть шоколад малышу и не снилось,
   Должно быть, вкусно... Больная мать
   Почему-то ужасно всегда сердилась
   И запрещала о нем мечтать...
   Глаза отведя. Онемевшей рукою
   Он начал по струнам смычком ударять
   Неожиданно с ненавистью такою,
   Какая голод могла унять!
   А запах дурманил! В глазах потемнело,
   И мальчик, наверное бы, упал,
   Если бы кто-то слабое тело
   Резко и властно не поддержал.
  
   Малыш обернулся...И в страхе замер:
   Плечи его сжимал человек,
   Обжигавший его глазами
   Из-под тяжелых опущенных век...
   Худой, как скелет...Невысокого роста,
   Длинные волосы, птичий нос!
   (Одет незнакомец был очень просто),
   и странный мальчику задал вопрос
   (Он плохо совсем говорил по-немецки):
   "Ты с улицы Черной Кошки, малыш?
   И... засмеялся. Громко, по-детски,
   Спугнув воробьев из под самых крыш!
   "Я пошутил... Это улица в Генуе...
   В Италии. Ты это детство мое
   Тебе не откажешь, малыш, в умении,
   Но ты не нащупал в игре свое..."
   Тонкие губы его шевелились,
   Падали капли дождя со лба...
   И тут они оба враз удивились:
   Их окружала большая толпа.
   В толпе шептали: "Скрипач Паганини
   В Вену сам канцлер его прислал!"
   И мальчик заметил нервные, длинные
   Пальцы того, кто его держал...
   Как бы очнувшись, тот исподлобья
   Мельком взглянул на толпу зевак...
   Сморщившись, сделав улыбки подобье,
   Он мальчику подал прощальный знак,
   Но снова, взглянув на толпу, рассмеялся,
   Вырвал у мальчика старый смычок,
   Старую скрипку... И вот раздался
   Первый пассаж! Не пассаж-скачек
   С земли до неба! В такие дали,
   В какие не звал ни один человек!..
   Подобного венцы еще не слыхали
   И знали, уже не услышат вовек!
   Вернувшись с неба, мелодия гулко
   Хлынула с улицы, споря с дождем...
   Шалье стоял с откушенной булкой:
   "Играть просто так? Для прохожих? Днем?"
   А Паганини, как марионетка,
   Двигал подвижной и легкой рукой.
   В шляпу упала сначала монетка,
   Другая, третья..., потом - золотой!
   А мальчику слышалось скрипка рыдает...
   (О, нет, не скрипка, а целый оркестр)
   Над тем, что отца нет и мать больная,
   Над тем, что он сутками хлеба не ест.
   Все позабыли о непогоде...
   Патер к толпе подошел молчком...
   Ему показалось: самой природе
   Повелевает маэстро смычком...
   Дождь прекратился! Лучи заката
   Скрипач, вскинув голову, увидал.
   И тут серебристое пиццикато
   Он выплеснул вдруг в поднебесный зал!
   Смолкло все... Люди в недоуменье
   Видят, что скрипка опущена вниз,
   И после молчания в остервененье
   Они разразились криками: "Бис!"
   Ушел он... Толпа онемела
   Что это значит? Ждала она...
   Он вышел из лавки и малышу несмело
   Вложил шоколадного в руки слона!
   Подняв воротник, подбежал к фиакру, -
   Извозчик напуган был больше, чем рад,
   Когда услыхал: Скорее к театру".
   Но взвизгнул в ответ он: "Хоть к черту в ад!"
   Толпа, как будто ее обманули,
   Бросилась с криками за скрипачом...
   А извозчик, взлетев на сиденье пулей,
   Хлестал самых рьяных длинным бичом!
   Кондитер остался один.. "Отныне
   Я буду богатым, как князь иль маркиз:
   Великий маэстро, скрипач Паганини,
   Играл возле лавки моей - на бис!"
  
   А мальчик стоя и смотрел на скрипку,
   Он скрипкой своею был изумлен...
   В руке от тепла становился липким,
   Ненужным совсем шоколадный слон!
   Малыш побежал... Монеты звучали,
   Падая наземь из шляпы отца,
   А прохожие не замечали
   Бледного худенького лица!
   Летел он домой, сокращая дорогу:
   Матери скрипу в подарок нес,
   Которой он сможет, - с помощью Бога, -
   Хоть завтра растрогать камни до слез!
  
   Дождь в серых сумерках вновь резвился
   Кто слезы увидит, сколько ни плачь
   Малыш и не знал: в нем сегодня родился
   Только сегодня родился СКРИПАЧ!

Вена - Свердловск 1968 год.

Уважаемые друзья!

   Обращается к вам Макеева А.Ф. За помощью. Заместитель главного редактора журнала "Ямальский меридиан".
   Очень и очень прошу Вас помочь найти адреса родных и близких, исследователей творчества актера и писателя Балашова Владимира Филипповича.
   В списке напечатанных его пьес нет пьесы для кукольного театра о ненецких детях, хотя он приезжал в Салехард, на Ямал и говорил, что работает над пьесой о Ямале. Есть ли что-либо об этом в архиве, в рукописях Владимира Филипповича? Прошу прислать материалы для напечатания в журнале "Ямальский меридиан" Макееву Анатолию Филипповичу.

Режиссеру ТЮЗа, отделу кадров

Екатеринбург

***

По следам "Красного оленя".

Мурманский областной театр кукол

Здравствуйте!

   Надеюсь, что здравствуете. Удач вам в новом 2005 году! Головатина Елизавета Степановна (школа " 77, Уралмаш, г.Екатеринбург). Просьба моя необыкновенной важности!
   В 1975 году в Вашем Театре был поставлен спектакль "Красный олень" по пьесе ученика нашей школы Владимира Балашова. К сожалению, 21 февраля 2002 года он ушел из жизни.
   Чудом сохранилась афиша. Я высылаю ее Вам, чтобы облегчить поиски. Наверное, живы актеры, художники, костюмеры, оформители, музыканты - все ныне здравствующие. Возможно, пенсионеры, умоляю отозваться, вспомнить все, что связано и со спектаклем, и с Балашовым, и со временем. Много ли жил спектакль, и как его принимали зрители.
   28 января 2005 года в библиотеке им. Горького состоятся II-е областные Балашовские чтения "Сморю памяти в глаза". Мои ребята принимают активное участие в литературном краеведении.
   Добрые люди, откликнитесь. Мы будем рады любой весточке от вас. Было бы замечательно, если бы кто-нибудь из вас приехал к нам на праздник.
   Еще раз: текст спектакля "Красный олень", воспоминания, фотокарточки...

С уважением Головина Е.С.

***

Уважаемая Елизавета Степановна!

   Простите за задержку с ответом на Ваше обращение, она вызвана поисками текста пьесы "Красный олень". Увы, к великому сожалению, произведений В.Балашова не оказалось ни в архиве театра, ни в домашних архивах актеров старшего поколения...
   Попробуйте сделать запрос в Тюменский театр кукол: спектакль "Красный олень", режиссер Набоков, художник Осколков - был поставлен в Тюмени в начале 70-х годов.
   Посылаем Вам фотокопии спектакля, рецензию на постановку из газеты "Комсомолец Заполярья", воспоминания участника спектакля А.П.Гусева.
   От себя могу добавить, что в Мурманском театре кукол работаю с августа 1975 года. Спектаклем "Красный олень" открывался 42-й театральный сезон. Это был удивительно гармоничный по драматургии и режиссуре, художественному и музыкальному оформлению и актерской игре спектакль.
   ...На фоне бескрайнего снежного простора возникала фигурка мчащегося, неудержимо, как вихрь, алого оленя, и над просторами тундры начинала звучать, нарастая, пронзительно-звонкая песня:
   Прилетела в тундру весть -
   Где-то алый, алый весь
   Есть олень!!!
   Не видал его никто,
   Но молва про чудо то
   Разнеслась!
   РАЗНЕСЛАСЬ!!!...
   Спектакль имел большой успех, счастливую судьбу, был в репертуаре десять театральных сезонов...
   С уважением, зритель премьерного показа 1975 года, руководитель лит.-драм.части: С.Харламова

***

Александр Петрович Гусев

Заслуженный артист России

   В Мурманском театре кукол я работаю более тридцати лет. За это время сыграно очень много самых разных ролей...
   Одни спектакли забываются, другие остаются в памяти на всю жизнь. К числу дорогих, памятных, безусловно, принадлежит постановка по пьесе В.Балашова "Красный олень"...
   Вспоминается атмосфера праздника, в которой рождался этот спектакль.(Режиссер-постановщик Ида Петровна Спектор). Яркие, выразительные куклы и сценография Ленинградской художницы Леоноры Боровиковой, качественный драматургический материал автора пьесы Владимира Балашова, замысел, фантазии и находки режиссера, дружная, слаженная работа нас, актеров, помогли... передать романтику... сохранить национальный колорит места действия пьесы.

Антонян Д. 1975

"Комсомолец Заполярья"

Сказание о "Красном олене"

   Разве олень может быть красным? - спросите вы.
   Создателю недавно поставленного Мурманском театре кукол спектакля по пьесе В.Балашова утверждают, что может.
   ...Живут коренные жители Севера, Маленький охотник (артистка Л.Швецова), его Мать (артистка Т.Вяткина), Старый и Молодой охотники (артисты А.Медведев и А.Гусев) по законам и представлениям предков...
   Но вот песня приносит весть - в их края едет Красный олень. Он привозит посланца Большой земли (артист А.Гусев)...
   Разоблачаются хитрости Шамана, от собственной жадности погибает пришелец с Аляски. На землю Маленько охотника приходит...радость, которую принес Красный олень.
   Вот и весь сюжет. Но с какой поэтичностью воплощено это сказание режиссером, художником и композитором.
   В единстве - световое, художественное и музыкальное оформление спектакля.
   Красивы и опоэтизированы образы Северного сияния, старого дерева (артисты Г.Вяткина и В.Вяткин), идущего снега. Они учат ребят художественно воспринимать явления природы, создают ощущение пространства за сценой.
   В это же единстве - сочетание народных мелодий с яркими национальными костюмами, декорациями сугробов, суровых камней.
   В Мурманске мы нашли замечательных людей, очарованных романтикой пьесы В.Балашова.
   Подумать только! Спустя 30 лет, актеры и зрители хранят в памяти содержание пьесы, песню героя, ощущение восторга и радости зрителей - все это, несомненно, благодаря значительному литературному материалу - пьесы В.Балашова "Красный олень"
   Перефразировав известное изречение, можно с уверенностью сказать: "Говорить о Балашове, все равно, что черпать ложкой его любимое озеро...!
  

***

   For Mr. Balaschjv
   Respectfully
   Benjamin Scher
   Знакомясь с различными пьесами в журнале "Театр", я обратил внимание на мощную пьесу В.Балашова - монодраму "Ленинградка" ("Театр" - март 87). Это работа глубокого пафоса и культурного значения, высокого класса и театральной притягательности. Она эмоционально интенсивна и способна захватить аудиторию преклонением перед жизнью.
   Я буду глубоко благодарен Вам, если получу право на перевод "Ленинградки...Если Вам, господин Балашов, понравится мой перевод, то я бы хотел поискать одаренную известную актрису для того, чтобы сыграть эту роль здесь у нас в США.

Господину Балашову.

С уважением, Бенжамин Шер.

Отрывок из пьесы "Ленинградка"

   Вера уходит. Мы слышим ее голос: "Проходите. Проходите". Слышно как в передней хлопнула дверь
   Входит.
   Вера. Околоточный. От чая отказался. Прохладно что-то. (накидывает на плечи шаль). Скорей бы вечер. У Лизаньки гости будут... Боже, еще не выбран романс! (Подходит к роялю, пребирает разбросанные на нем ноты). Этот слишком минорный. Этот шаловливый. Боря попросил бы спеть этот. (Начинает тихо играть, затем поет).
   Ты сидишь у камина и смотришь с тоской,
   Как печально камин догорает.
   И в нем яркое пламя то вспыхнет порой,
   То бесследно опять угасает.
   Ты грустишь, но о чем? Не о прошлых ли днях.
   Полных неги, любви и привета?
   Так чего же ты ищешь в потухших углях,
   Не найти в них тебе уж ответа...
   (Звонок телефона.)
   боря! (бросается к телефону, снимает трубку). Боренька? Кто это? Почему вы молчите? Женя. Евгений Сергеевич, ты? Я рада слышать твой голос. Ты проездом? До шестнадцати. Да что же это? Ты только не волнуйся, я слушаю тебя... В какую гостиницу? А зачем надо было снимать номер? (долго слушает). Женя, что ты говоришь? Ты забыл, что я замужем!.. Ты даже не подумал, что оскорбляешь .. нас с Борисом... Поручик Головин, Женечка... Это не вы. Опомнитесь, милый... Гимназисточка Вера стала женою... Разумеется не поеду! В семнадцать сорок с Варшавского? Но мне расхотелось тебя видеть... Не умоляя. Не приеду... Друг мой, ты придумал все это. Предчувствия иногда обманывают. Тебя не убьют. Помнишь, цыганка тебе нагадала, что ты утонешь? А ты воюешь на суше. И сегодня ты едешь поездом, а не плывешь пароходом. Ну, и я молюсь за тебя... Нет, нет! Я ухожу в лазарет. Прости, милый... Мне кажется, что ты убил во мне себя и мою к тебе нежность... (кладет трубку).
   Он уезжает с Варшавского. Изменился ли он внешне? Что за блажь приходит мне в голову!
   (подходит к окну). Женя! Он что-то несет в руках .цветы?
   Еле слышный шум лифта. Поднялся. Закрыл лифт... Не открою.
   Звонки - два коротких и длинный. Так он звонил в нашу квартиру... Он не имеет права так мучить меня. Не имеет права (поцеловала крестик, снова вышла в переднюю, снова возвращается): Господи, как поступить? Как?
   Звонки.
   Он истязатель. Не открою! Нет! Нет и нет!
   Звонки становятся настойчивее, затем прекращаются.
   Подбегает к окну.
   Вышел. Лихач его ждет... (перекрестила Евгения). Да хранит тебя Бог!

***

"Ленинградка" В.Балашова останется соответствии мной

Надежда Ускова, актриса Академического театра драмы

г.Екатеринбург

   Прочитав монодраму Владимира Балашова "Ленинградка", сразу поняла, мое, родное. Важное достоинство пьесы - интересное развитие характера. Действие пьесы начинается с 1916 года, главная героиня - дворянка. Ей 18 лет - тонкая, ранимая, женственная, беззаботная и, несмотря на надвигающиеся глобальные перемены в стране, - счастливая.
   1926 год, НЭП - она вынуждена из-за давления тоталитаризма быть такой, как все, не изменяя своему внутреннему миру, своим жизненным принципам. Но на протяжении всей долгой сценической жизни с ней происходят перемены не только внешние (возраст), но и внутренние.
   1941 год - блокада Ленинграда, героиня утверждается в своих позициях, при испытании остается верной своим принципам.
   1974 год - перед нами прекрасная, сильная, мужественная женщина. Остается до конца жизни верной себе. Ее уход в мир иной - светлый.
   Балашов со своей "Ленинградкой" увлек меня в мир сильных переживаний героини, страны, времени.
   "Ленинградка" получила первое свое сценическое рождение в нашем городе, где жил и работал актер, режиссер, поэт, драматург Владимир Балашов. Пусть это останется достойной памятью человеку, который посвятил свою жизнь Театру.
   "Ленинградка" В.Балашова останется со мной!

***

   Владимир Балашов оставил нам в наследство небольшую стиховую сцену - "Последняя прогулка Бенуа". Ее герой - реальное лицо, Александр Николаевич Бенуа (1870-1960 гг.), прекрасный график, художник. Историк искусств, театральный критик.
   Но драматурга интересует не внешняя линяя этой удивительной и долгой жизни.
   Герой Балашова, соединяя прошлое и настоящее, Петербург и Версаль, традиции знаменитой династии Бенуа, приглашает нас еще раз задуматься о связи времен, о человеческой памяти. Драматург вместе с героем оглядывается на прожитую жизнь. И испытывает минуты счастья, его помнят...
   Автор нам подарил возможность пережить последние мгновения жизни героя - благодарность за память новых поколений

Елена Давыдова, Литератор.

Отрывок из пьесы "Последняя прогулка Бенуа"

   I Бенуа. Я, полюбивший древности, постиг
   Творенья гаснущих цивилизаций.
   Века, упрятанные в краткий миг,
   Нам и даны, чтоб ими восторгаться.
   И явь, вновь обретенного искусства
   Былых времен и государств былых
   Нам дарят связь времен и дарят чувства
   Нетленности ушедших и живых.
   II Юноша Идем скорей, автобус наш уйдет.
   Девушка (задержавшись у этюдника)
   Простите любопытство
   Бенуа. S" Я vous plait.
   Девушка (на акварель, юноше)
   Совсем как Бенуа... Наш Бенуа...
   Пробегают.
   Бенуа. Она сказала "наш"... "наш Бенуа"?!
   Послышалось или она сказала?
   "Совсем как Бенуа..., наш Бенуа".
   И эту радость выдержало сердце?
   Тогда ему не страшно ничего!
   (торопливо закрывает этюдник)
   Сказать родным - я не забыт в России.
   Пока жив в памяти, я не забыт.
   (закрыл зонт, сложил этюдник и стул)
   Я подарю этюд... Мадмуазель!
   Не слышит... Им совсем не до меня.
   Но походя они мне подарили
   В награду за бессонницу ночей
   Ночь, белую, фонтаны Петергофа
   И плеск Невы у каменных ступеней.
   Так помнят Бенуа! Меня там помнят.
   И не художники они. Простые люди.
   Россия помнит, помнит Бенуа!

Журнал "Урал" N 10 2002 год

***

   В предисловии к драматической поэме "Вахтанг Гаргасал" автор для оправдания литературной стилизации приводит слова В.Пшевела: "Если поэт хочет создать из легенды произведение искусства, он должен непременно переработать легенду по-своему, сделать ее, превратиться в собственность свою чувства и разума".
   Балашов справедливо восторжен личностью Вахтанга Гаргасала, и его выбор мифологизация этого героя, с литературной точки зрения, бесспорно целеобразен.
   В интересном аспекте использован автором миф об Амирани, использованы пословицы, мотивы грузинских народных песен, свадебные песни. Здесь же вырисовывается хорошее знание свадебных обрядов, использование песенных мотивов...Балашов с нежностью относится к народным приданиям и приурочивает их к основной целеустремленной идее. Художественная переработка той или иной легенды. Действенность авторской фантазии способствует драматизированию сюжета.

Старший научный сотрудник

отдела института истории

Грузинской литературы

им. Шота Руставели

А.В.Цанава

   Владимир Балашов создал свою драматическую поэму по мотивам грузинских сказаний и легенд. Самоуправления автор отмечает, что он следовал за изложением "Летописи Грузии", а доверился народным преданиям. Несмотря на это чувствуется, что автор хорошо знаком с историей грузинского народа той эпохи. В поэме интересно, захватывающе описана борьба против персов, строительство Вахтангом города Тбилиси.
   В.Балашов создал содержательное поэтическое произведение о Вахтанге Горгасале.

Зав.кафедрой истории Грузии

Т.Г.У., профессор М.Д.Лордкипанидзе

***

   Поэмы В.Балашова "Вахтанго Горгасал" и "Хитон Христа" в контексте общелитературного процесса России - явление редкое. Обращение к фольклорному наследию соседнего народа в наше время - время установления новых государственных приоритетов - обращение особенно ценное.
   Размер жанра, соединяющий в одно целое поэтику грузинского и русского языков - мостик, поддерживающий взаимопроникновение двух культур, имеющее традиции.

Главный редактор журнала "Дружба народов"

А.Эбанандзе

"Вахтанг Горгасал"

Заключение.

   Память - мира постиженье, память - щедрое богатство.
   Давнее - источник звонкий новых дней и новых лет.
   Память - это летописной мудрости и правды братство.
   Память - это предсказанье и грядущему совет.
   Тот совет меня и вывел на дороги Горгасала,
   Где когда-то путник слышал тяжкий шаг его коня.
   Целовали люди Землю, где нога царя ступала.
   Чтут не менее Вахтанга Люди нынешнего дня.
   В Уджурме я летом слышал шум работа восстановленья
   Древней крепости Вахтанга, видел юношей в труде.
   К ним от Гелиа вернулось бескорыстье вдохновенье.
   Днем, при факелах ночами, все - в рабочей череде.
   Их язык я жадно слушал, он от солнечного снега.
   Синих гор, долин просторных и от изумрудных трав.
   Есть единство древних храмов с языком, в нем мощи и нега,
   Я вникал в его реченья, переводчика призвав.
   Брал я горстью самоцветы, чтоб создать подобье друза.
   Самоцветы огранил нам удивительный народ.
   Я призвал воображенье, как меня призвала муза.
   Вдруг хранитель самоцветов друз мой цельным назовет.
   От любви неизъяснимой, от желания большого
   Спел грузинское преданье древних гор и древних рек.
   Я - Владимир из Ольховки, сын Филиппа Балашова.
   При своих несчастьях в жизни, все ж счастливый человек.
  
   "Хитон Христа"
   Вступление.
   В древнем Иерусалиме я не раз бродил по травам
   У крутых и недоступных мощных стен монастыря
   Вечного Креста святого, заручившись робким правом
   Мыслью следовать за жизнью слуг небесного царя.
   "Неужель, - шептало сердце, - здесь в земле обетованной
   тень прославленной царицы призывал к себе поэт?
   Неужель в судьбе их звонкой, неужель в судьбе их странной
   Роковым для Руставели стал его святой обет?"
   Кто расскажет как все было? Где исток повествованья,
   Из которого родится сказа горная река?
   Коль Господь дарует силы, будут живы упованье,
   И перо не бросит наземь песням верная рука.
   О приди ко мне на помощь, благозвучный слог Шанри -
   Дивный дар грузин планете, запредельный жизни дар.
   Сколько в нем простора неба, сколько в нем равнинной шири
   В нем бурли, как в тигле прогном, музыкой пьянящий жар.
   Но порою опыт сердца нам совсем не оправданы:
   За высокое берешься, самоуправления в душе высоким будь.
   Трезвым будь воображенье, бескорыстным будь старанье.
   Память прошлого, с тобою отправляюсь в долгий путь.
  
   ***

Министр культуры Российской федерации

Москва 1996 год

   Уважаемый Владимир Филиппович!
   Позвольте поблагодарить Вас за присланный Вами проект создания детского парка "Пушкинленд". Не могу не поддержать идею "паркового пушкинского Лукоморья", призванного воплотить в реальность на земле Подмосковья мир пушкинских сказок. Согласен с Вами и в том, что "Пушкиндленд" может сыграть значительную роль в эстетическом воспитании детей всей страны...
   Но суровая проза проектирования дает ясно понять, что к 200-летию юбилея А.С.Пушкина успеть никак невозможно. Возникает еще и вопрос финансирования. Не думаю, что государство способно сейчас изыскать требуемые на этот проект средства. Следовательно, нужен поиск спонсоров. Меценатов... При всем желании поддержать проект, Мин.культура России не в состоянии его осилить.
   Думаю, что надо подготовить общественное мнение. Для начала средствами массовой информации. Вот тогда, вероятно, придет пора подключения к непосредственной реализации проекта специалистов и учреждений региональных и федеральных органов власти.

С глубоким уважением

Евгений Сидоров

***

Отрывок из проекта "Пушкинленд"

Вл.Балашова

   "Художник в человеке начинается с работы воображения в нем. Мир пушкинских сказок, подаренный нам поэтом, и поможет разбудить в детях, отроках воображение. При этом осмотр пушкинских сюжетов, - осознанно или неосознанно, - должен родить в душе зрителя мысль: "Горе на Земле не вечно".
   Эта мысль и должна выражать сверх-сверхзадачу создателей главного детского пака России.
   Самое сущное в художественном решении "Златой цепи у Лукоморья" - использование природного ландшафта, пространственная адекватность его сюжету сказки. Этой цели должны служить все приемы художественного решения. (22 листа проекта)".
   Если воспринимать слово "Пушкинленд", как условность, как временное рабочее определение, то я абсолютно за эту прекрасную идею. Понимаю, что в эти суровые дни браться за ее реализацию чрезвычайно не просто. Но, волнуясь за судьбу нашей культуры, за судьбу юного поколения, отступать нельзя.

Булат Окуджава

10.08.1995 год

***

   Я спал в ночи глубоким сном
   И вдруг от музыки проснулся.
   То ангел Грузии коснулся
   Моей души благим крылом.
  
   Три лика мне пришли на ум,
   Хоть прежде мне они не снились,
   Но в дальней памяти таились,
   Став явью пережитых дум.
   ***
   Верико Анджапаридзе
   Как жесты царские легки,
   Как перстень ослепляя сверканьем,
   Когда в толпе, живя признаньем,
   Коснулся я ее руки.
   ***
   Марике Лордкипашидзе
   Я ей внимал благоговел,
   Пленяли чистые черты.
   И не было в тот миг яснее
   Ее небесной красоты.
  
   В ее сужденьях прозорливость
   И мудрость летописных книг.
   Придав перу неторопливость,
   Я к ним, как к истине, приник.
  
   ***
   Тамаре Цулукидзе
   Глаза усталые смотрели
   В даль крестных пережитых лет,
   Сквозь слезы видя силуэт
   Живого Сандра Ахметели.
  
   Три лика мне пришли на ум,
   Хоть прежде мне они не снились.
   Но в дальней памяти таились,
   Став откровеньем долгих дум.
   Я спал в ночи глубоким сном.
   Но вдруг от музыки проснулся.
   То ангел Грузии коснулся
   Моей судьбы своим крылом.
   Грузинские четверостишья Владимира Балашов сборник "Прощание с Пушкинским камином".
  

***

Трагедии "Иван Грозный и Никола Псковский",

"Иван Грозный и сын Иван"

   В первой трагедии (1570 г) можно пронаблюдать динамику развития характера царя, во второй трагедии (1581г) развитие характера сына Грозного Ивана.
   С первых страниц пьес драматург вводит нас в те давние времена. В перечне действующих лиц царь всея Руси, его родные и приближенные, простой народ; монахиня, зеленщица, скоморохи, сбитенщица, квасник, ключница и т.д.
   Автор умело с помощью кратких, но точных реплик выявляет индивидуальность каждого персонажа. Народ для драматурга - совокупность личностей, а не толпа. Так, первая часть съезда царя и минимальных жертв; люди подбрасывают в воздух юродивого Николу и воеводу, не замечая, что Никола Псковский уже убит.
   В конце второй пьесы толпа готова растерзать Киприана, затем вслед за царем все смеются на ним, предвкушая его казнь, а после заступничества уходящей в монастырь вдовы Ивана Елены Грозный командует: "Все перед Киприаном на колени возводя его в ранг юродивого, и толпа падает перед Киприаном на колени; его хватают за руки, целуют.
   Язык пьесы и той, и другой точный и образный, как впрочем всегда у В.Балашова:
   "Мне сласть дана с рождением, от Бога.
   Ее возьмут из помертвелых рук"
   Грозный
   "И я готов юродивым назваться,
   Чтоб правду матку говорить царю"
   Скоморох Пицаль
   "Дорогое платье не прикрывает наготу души"
   Никола Псковский, юродивый.
   Роль юродивых важна в каждой из частей дилогии. Они правдоматцы, юродивые, скрывающие под юродством свой ум и смелость правду говорить царям.
   Пьесы Владимира Балашова интересны как в историческом плане, так и в литературном. Яркие и трагические страницы нашей истории следует узнать всем.
   Пьесы могут быть использованы в старших классах с углубленным изучением истории, языка и литературы; для реферативных работ, для чтения по ролям. Интересен быт тех времен, нравы и обычаи. Например, постная трапеза Ивана Грозного с кузнецами...
   Чувствуется, что автор дилогии самоуправления очень бережно относится к женщинам, поэтому с помощью Николы он спасает честь дочери Псковского воеводы Анастасии; сохраняет жизнь Ольге; а во второй части защищает невестку Грозного Елену. Тем заметнее деградация самого царя. Вседозволенность власти усиливает все негативные стороны личности Ивана Грозного. Которые его доводят до убийства сына. Заверяют, что это было сделано в припадке безумия, а драматург Балашов убеждает, что не безумие, а припадок ярости.
   - Христом молю, сейчас же на колени!
   Бунтошности сыновьей есть предел.
   (задыхается от ярости)
   Опасно говорить правду в глаза. За правду гибнет и Никола Псковский, и сын Грозного Иван.
   Пьесы написаны великолепным поэтическим языком, хорош народный язык, помогающий создать колорит места и времени в произведении помогающий зарисовке ярких реалистических характеров.

Доктор философских наук, профессор В.М.Паверман

  
  

Отрывок из пьесы

"Иван Грозный и Никола Псковский"

Сцена тринадцатая.

  
   Грозный (близко рассматривая Николу)
   Спасибо, что пришел на царский зов.
   Молился ты о здравии моем?
   Никола Молился, чтобы ты, Ивашка, умер
   Скорей умрешь, поменьше нагрешишь.
   Грозный Ты правды слов твоих не понимаешь...
   Не оскорбись и одари ответом;
   Вы почему зимой и летом гол?
   Никола Кто ходит гол, тот ближе к естеству.
   А что есть естество? Нагая правда.
   И ты сейчас, в исподнем, ближе к людям.
   В кровавой шубе впрямь казался Грозным,
   Сейчас гляжу, мужицкое дитя.
   (гладит голову Грозного. Тот, припав к нему, разрыдался).
   Поплачь, поплачь за пазухой моей,
   Грехи людей малы, твои велики.
   Грозный. Мы два юродивых на белом свете:
   Ты телом гол, а я душою ног...
   Я исповедуюсь тебе, Никола?
   Изнанку жизни видишь ты с земли,
   А я с недосягаемого трона.
   (закрыв глаза, после молчания)
   И это правда. Только почему
   Коли моя рука немилосердна,
   Все, все ее ласкательно целуют?
   Я устрашен бессердием своим.
   Но низость не в своей натуре вижу:
   Ее взрастили ловкие князья.
   А как не жаловать среди покорных
   Никола. Смерд вечно смерд,
   А царь есть вечно царь.
   Грозный. Теперь о самом тайном в покаянье
   (шепотом)
   Цари кончают не своею смертью.
   Я, власть познав, ее совсем не чту -
   Боюсь я быть из-за нее убитым.
   Всяк день ложась ко сну, не верю в просып.
   (шепотом)
   ...Нам мертвые несут в котомке смерть.
   (подошел к двери, послушал. Заглянул неожиданно под кровать)
   Лишь одному тебе скажу, Никола, -
   Себе с детьми я сторговала приют -
   По тайной грамоте - у англичан.
   Уж там меня убийство не натстигнет!
   (обнял Николу).
   С пустого места не возьмется кровь
   Через нее я понял силу власти.
   Но казни - наказанье не казненных,
   А коли правду - самого себя
   Я знаю то, чего не знаешь ты
   С чего б твоя душа оледенела.
   Никола (вырвавшись из объятий Грозного, забивается в угол)
   Ивашка, ты несчастней жертв твоих:
   Они мертвы, а ты еще страдаешь.
   Грозный. Ты прав, Николушка, ты свято прав!
   Я властью, как веригами истерзан.
   Никола Коль так, покайся ото всей души.
   Грозный. Мне гной душевный тело разчедняет.
   Никола. Чем выше прегрешенья. Выше вопли
   Всесветского мирского покаянья.
   Спеши! Жизнь на земле - блошиный скок.
   (прыгает блохой вокруг Грозного)
   А вот на все и вся святой завет.
   (подносит к Грозному горящую свечу)
   Ну, подержи-ка руку над огнем.
   Боишься, царь?... Как было им сожженным Новгородцам?
   (Грозный молчит. Затем держит руку над огнем свечи)
   Грозный. Паненым пахнет.
   (вскрикнув, отдергивает руку от огня)
   Никола. Терпи, твою ладонь заговорю,
   Коль мне своей душой не криво внемлешь.
   (шепчет по переменке в оба уха Грозного).
   По болям по своим суди людей.
   (ждет слова Грозного).
   Грозный (падая перед Николой на колени)
   Клянусь отцом, меня дитей любившим,
   Не совершать несправедливых казней
   И боль людей - совею поверять!
   Никола. Ожога нет.
   Грозный Исчез.
   Никола. Теперь, святым догосударишь ты.
   Безгрешный царь явился в стенах Пскова!
   Убегает!
  
   ***

О пьесе "Дровяниковое лето"

13.01.07

Мелодрама детство Владимира Балашова

   Эту пьесу мог написать только тот драматург, который, будучи ранее впечатлительным мальчиком, жил на окраине провинциального хотя и большого города прошлого века. Эту пьесу мог бы успешно поставить только тот режиссер, который тоже был в свое время окружен аурой, обстановкой, бытом маской же нелегкой жизни простых людей. Он поставил бы ее на сцене театра так, чтобы каждый мальчишка и каждая девчонка, жившие в пригородном поселке знаменитого Уралмашзавода в предвоенные годы, узнал бы в этой пьесе правду жизни, через которую им пришлось пройти, и воспринял ее с биением сердца.
   Автор назвал свою пьесу мелодрамой, но в ней есть подлинно трагические сцены, особенно в финальной части. Главный герой, подросток Валька Савиных, успевший в первой половине пьесы завоевать симпатии читателей (зрителей), неоднократно покушался на самоубийство из-за того, что ему был устроен нестерпимый бойкот только из-за отказа отречься от своего репрессированного отца. Но если бы только к этому сводился пафос пьесы, то в наше время, когда мы знаем из других произведений, что такое массовые репрессии тридцатых годов, описанные в пьесе события воспринимались бы как очередной возврат к уже пережитым явлениям и не производили бы должного впечатления. Перед автором стояла трудная задача не сводить период второй половины тридцатых годов к тем трагическим событиям, которые тогда задевали почти каждую семью и вызывали незатухающую сердечную боль. В обществе происходили и другие явления, которые не только не позволяли стране погибнуть, но и сыграли важнейшую роль в последующем возрождении. Именно поэтому в самом конце пьесы появляется легендарная личность - дядя Ваня Лебедев - цирковой артист, в которого были влюблены все мальчишки и все девчонки, и который смягчает ситуацию и возрождает надежды на лучшую жизнь. Именно поэтому автор наполнил пьесу такими невыдуманными деталями, которые предназначались для того, чтобы вызвать в сердцах читателей (зрителей), чье детство пришлось на то же время, положительные эмоции с тем, чтобы они ощущали свое отрочество, как трепетный период жизни, как нечто такое, что неотъемлемо заслуживает ностальгии. Автор припомнил почти все, что окружало его в отроческий период его жизни. По-существу он написал пьесу именно мелодрамой. Пусть не много осталось людей, которые жили в то время, но этот период принадлежит к истории нашего государства и тем замечателен.
   Какие же происходили "другие явления", способствующие последующему возрождению? Автор пьесы не писал философский трактат, и не оставил по этому вопросу прямых указаний. Он только сохранил в своей пьесе оптимистические элементы и самоуправления в те времена не терял надежд на приемлемый для него путь.
   Поскольку в моей жизни было очень много событий и деталей, совпадающих с описанными в пьесе, считаю себя вправе высказать свою точку зрения на этот вопрос. Руководству страны, виновному в многочисленный "безобразиях", необходимо было противопоставить им что-то безусловно хорошее и развернуть соответствующую пропаганду. Одним из этих лозунгов был "всеобуч". И надо сказать, что это был не только лозунг, но и реальная деятельность в этом направлении. В те времена, о которых идет речь, малообразованное население было убеждено, что единственный путь к благополучию их детей состоит в получении образования. Все были уверены, что именно в грамоте сереет их успеха. И стремление к учебе, и убеждение, что ради этого нельзя жалеть времени и сил, было в данный и последующие периоды тем благотворным "подспудным" процессом, который в конечном итоге спас ситуацию.
   Вернемся, однако, к пьесе. Автор нисколько не стремится к тому. Чтобы приукрасить жизнь своих героев: рабочих людей, их семей, их детей. Бараки, туалеты во дворе, отсутствие нормального водоснабжения - все это считалось в те времена в порядке вещей. Не было, конечно, и центрального отопления, а были печки, в которых горели дрова, которые надо было где-то хранить. Поэтому рядом с домом строились дровяники. Для детских дел и игр, нужны были какие-то помещения, и дровяники, которые к лету были более или менее свободными, были хорошим подспорьем для борьбы с теснотою. Ночевки в дровянике высоко ценились, как некоторый элемент романтики, которая была необходима для детских душ.
   Понаблюдать из дровяника за звездным небом, что-нибудь смастерить в дровянике - это было высоким наслаждением, украшало скудную жизнь. Многие заводили какую-нибудь живность в дровяниках, по крайней мере, куриц, которые целыми днями бродили по дворам, что-то клевали и сносили яйца, бывшие большим подспорьем в хозяйстве. Поэтому ничего удивительного не было в том, что в пьесе столь большая роль отводилась дровяника. За недостатком развлечений во дворах устраивались многочисленные игры. Весьма популярными были голубиные стаи, которые содержались в специальных голубятнях. В этих важных делах выяснялись отношения и проявлялись характеры. Володя Балашов участвовал во всех делах, и был отнюдь не равнодушен ко всем событиям. Описанный в пьесе эпизод с убийством непокорной голубки потряс его до глубины души и стал событием, вокруг которого он построил в пьесе взаимоотношения ее героев. Это было сделано с тонким искусством и вызывает разнородные чувства. В пьесе есть и другие эпизоды, которые держат зрителя (или читателя) в напряжении. Наконец, если добавить к искусно построенному сюжету прекрасный язык, на котором говорят действующие лица, то получится совершенное литературное произведение.
   Здесь поневоле возникают ассоциации с творчеством Павла Петровича Бажова, прославленного уральского писателя, оставившего нам непревзойденные образцы местного колорита в языке и фантазии жителей Урала.

Отрывок из пьесы "Дровяниковое лето"

Акт I

   Варвара Ивановна. (Горожанцевой) Ты враз старухой стала. (подставила ей чурбан).
   Горожанцева. Эка невидаль, старухой. Вдовой стала. Вдовы мы, Варвара (садится на чурбан).
   Варвара Ивановна. Похоронили Ивана не на городском, на районном кладбище, и не у церкви, на задах.
   Горожанцева. Ну, вот пришли его брать. Опер, знакомый по Оренбуржью, разговор с ним в гостиной завел. Не слышала я. Иван басовит, полк перекрикивал, а тихо говорили. Потом громче, когда жокея Пилябужского вспомнили. Один раз Иван даже засмеялся. А горло от нервов перехватило...Опер говорит: "Сдай, Иван, оружие". Шашка-то с кисточкой на рукоятке, в музее, а наган, от Реввоенсовета, в комоде лежал, в нижнем ящике, в суконке зеленой. Иван вышел веселый, подмигнул мне, мол, не волнуйся. Нагнулся, достал деловито суконку с наганом, и в окно быстро посмотрел. Я тоже к окну повернулась. Что он там увидел? И слышу глухой выстрел. Постоял он у комода, держась рукой, вязаную скатерть смял и рухнул. Опер бледный вбежал. Я к Ивану. Не промахнулся он...
   Варвара Ивановна. Все говорили, от разрыва сердца.
   Горожанцева. И я говорила. Чтобы оградить органы от сплетен.
   Варвара Ивановна. А я ведь догадывалась, что все не так...
   Горожанцева. Не говори никому. Подписку о неразглашении я дала... (Варвара Ивановна перекрестилась). Всю жизнь чего-то ждали. Теперь вот сорокового дня жду. (молчат). А знаешь, благодарна я ему, что он вот так ушел. От мук себя избавил, от оговора на себя (еле слышно). Пытают их там.
   Варвара Ивановна. Господи!
  

***

   Песня "Коля Бритвин" Владимира Балашова написана о моем отце, знаменитом вратаре футбольной команды "Авангард", защищавший честь Уралмашзавода в довоенные годы. Надо сказать, что это была звездная команда. Кроме отца в сборную города Свердловска входили несколько игроков: защитники Грушин и Недосекин, нападающие Звонарев, Носков и полузащитник Гаврилов. Интересно, что Недосекин в послевоенные годы. Будет занимать пост председателя горисполкома. Носков станет сначала тренером Горьковского "Торпедо", а затем чемпионом страны по хоккею команды "Металлург" Магнитогорска. А сын Гаврилова Сергей в шестидесятые годы играл, как и отец в полузащите за команду "Уралмаш", и был лучшим игроком в той команде.
   Возвращаясь к песне "Коля Бритвин" думается, что эта песня и об этих названных и неназванных спортсменах той команды.
   Но совершенно особой фанатичной, как первой юношеской любовью, завладел сердцем Володи своей великолепной игрой вратарь Коля Бритвин (говорили, что он творил чудеса, защищая ворота). И когда закончилась война болельщики, вернувшиеся на футбольные матчи, спрашивали друг друга: "А где же наш Коля, неужели погиб?" Да! - отвечали им.
   Владимир Балашов пронес эту память через всю жизнь, создав замечательное произведение уже в конце своего творческого пути, песню своей молодости "Коля Бритвин". В этой песне он говорит о Коле: "ты песчиночка Урала, ты кровиночка Руси". И обращается к нему просто с отчаянием: "хоть у Господа спроси!"
   Много говорить, что это образ и это конечно так, но лично для меня - это песня о моем родном отце. И я воспринимаю ее, как Божий дар за отнятое войной детство, за невыплаканные слезы моей матери, за воспитание без отцовского ремня, отцовской ласки и участия.
   Спасибо Вам, Владимир Балашов, поэту-песеннику, патриоту - Уралмашевцу от меня лично и от всех земляков, помнящих своих отцов, уважающих их дела и их время!

Ливерий Бритвин

  

"Актер, поэт, певец".

Преломление истории Уралмаша и уралмашевцев в песенных стихах Владимира Балашова.

(фрагмент "погружения" в поэтический мир автора)

Фролов Е.,

Учащийся шклы N 115 - 11 класс

г. Екатеринбург

   Имя Владимира Филипповича Балашова хорошо известно старшему поколению уралмашевцев. Имя это достойно того, чтобы о нем знали юные уралмашевцы, вступившие в XXI век.
   В.Ф. Балашов - это поэт, драматург, артист, бард. В его личности проявился всесторонний дар.
   В дни подготовки к 70-летнему юбилею Уралмаш завода вышел сборник песен В.Ф.Балашова, посвященный Уралмашу. К сожалению, издание посмертное. 21 февраля 2002 года В.Ф.Балашова не стало. Но сборник к изданию он готовил самоуправления. В авторском предисловии к сборнику читаем: "Сюжетная основа сборника "Я с улицы Индустрии" складывалась довольно долго. В него вошли проверенные в концертах песни, а также написанные заново об Уралмаше, о его прошлом и настоящем. Уралмаш, наш родной город, Россия и планета в целом составляют, по моему мнению, единое песенное пространство.
   Первая и вторая часть - две доли поэтического сборника, объединенного единой музыкальной стилистикой песен и посвященного 70-летию Уралмашзавода. К этому я стремился как автор. Аранжировка песен и композиторская концепция проявляют мелодическую первооснову сборника".
   Что привлекло меня в этом сборнике? Остановило само название "Я с улицы Индустрии". Мне стало ясно, что это моя тема, что созданные Балашовым и помещенные в этот сборник стихи касаются и меня.
   Детство и юность Владимира Филипповича прошли на Уралмаше, рос он на улице Индустрии. Именно здесь жили мои бабушка и дедушка, здесь родилась моя мама, значит, как и у Балашова, у меня корни здесь, на этой улице.
   Улица Индустрии - "дровяниковое детство" поэта и моих родных. Название первой песни - новеллы дало название всему сборнику.
   Уже в самом названии заявлен образ главного героя. "Я" - это и автор, и собирательный герой - уралмашевец, чье босоногое детство выпало на 30-е годы XX века. Тема детства и отрочества становится главной здесь. Но кто же этот "я"? Это и лирический герой, и подросток Володя Балашов, и собирательный образ всех мальчуганов с улицы Индустрии. Поэтому для меня тема дворового мальчугана зазвучала как тема всего подросткового поколения тех лет. Как же она развивается? Интересная роль у Балашова отводится эпитету, относящемуся к слову "мальчуган":
   Дворовый мальчуган...
   Безгрешный мальчуган...
   Вселенский мальчуган...
   Бедовый мальчуган...
   - Заядлый хулиган...
   - Вчерашний хулиган...
   - Потешный мальчуган..
   Родился не в капусте я,
   Обман не для меня.
   А песенка с Индустрии
   Во мне живет, звеня.
   Эпитет "дворовый" заключает в себе: мальчик конкретного двора, то есть местожительство; воспитанный двором; открытый всему двору; несущий в себе собирательный образ мальчуганов всего поколения.
   Улица Индустрии уже превращается во Вселенскую улицу. Жизнь сталкивает добро и зло. Мальчуган поколения 30-х, лирический герой автобиографической новеллы в стихах, собирает в себе черты всего поколения. Неслучайно это произведение отрывает собой сборник.
   Песня "Белая голубка" тоже включена автором в песенный уралмашевский цикл "Я с улицы Индустрии". Есть у этого стихотворения и другое название, поэт его дает под заголовком "Голубка и Леха Лепехин".
   Само название подсказывает, что за образом Лехи стоит кто-то очень знакомый Балашову.
   Автор, представляя нам героя, пишет: "Царь голубятни, кумир ребятни".
   Царь голубятни, кумир ребятни
   Лешка Лепехин, прославленный Леха
   Жил как-то хмуро в те летние дни:
   Поимка чужачки сложилась плохо.
   Он и сегодня не весел с утра:
   Голубка наделала переполоха,
   Ей в голубятне сидеть бы пора,
   Она все на воле, измучился Леха.
   Белая голубка
   Память детских дней,
   Перьевая шубка
   Хороша на ней.
   Я думал тогда, где она родилась,
   В какой голубятне она оперилась?
   С чего у нее над Лехою власть,
   С чего наша стая чужачкой пленилась?
   Не разу не села она на трубу,
   Приманки отменной она не клевала.
   И стал я бояться за птичью судьбу,
   Чтобы гордячка в силки не попала.
   Белая голубка
   Память детских дней,
   Перьевая шубка
   Хороша на ней.
   Воркуя признание - два голубка
   Все дни от возлюбленной не отходили
   Втроем поднимались они в облака
   И в небе бездонном свободно парили.
   Искоркой белой в немых облаках
   Она, кувыркаясь, металась меж ними,
   Но к ночи скрывалась в родимых краях,
   Позоря - без умысла - Лехино имя.
   Белая голубка
   Память детских дней,
   Перьевая шубка
   Хороша на ней.
   На пятые сутки ее он поймал,
   И чтоб доказать нам былое всесилье,
   Он шейку голубки меж пальцами взял,
   И - хрясть о колено, и - веером крылья.
   Я не забуду те летние дни,
   Впрямь не забуду до смертного вздоха,
   Когда был низложен кумир ребятки,
   Голубкой повержен прославленный Леха.
   Белая голубка
   Память детских дней,
   Перьевая шубка
   Вся в крови на ней.
   Но трагическая судьба белой голубки сбрасывает с "царского трона" кумира - царя голубятни. Возможно некоторые подумают: "Зачем натурализм?". Я не допускаю такого мнения. Прихожу к выводу, то у автора не просто два названия. И слово "Белая" по отношению к "голубке" это не только цвет голубя. Это, думаю, эпитеты - синонимы слов "Чистая", "Благородная". Рядом с этой чистотой жестокий "кумир ребят" Лепехин.
   Выше я уже говорил о собирательном образе поколения уралмашевцев, о конкретно исторических людях, ставших героями в песенный новеллах В.Балашова. Данное же произведение поучительно показывает и негативные проявления у поколения подростков те довоенных лет.
   Наверно, долго рубцевался в памяти Владимира Балашова след этого поступка Лепехина. От сохранившейся боли и родились строчки.
   Я не забуду те летние дни,
   Впрямь не забуду до смертного вздоха,
   Когда был низложен кумир ребятки,
   Голубкой повержен прославленный Леха.
   Преломление истории Уралмаша и уралмашевцев нашло отражение в песенных стихах "Площадь Первой Пятилетки". Хотя в заглавие и в припев выносится образ Площади, но не столько она в центре внимания автора. Здесь Площадь Первой Пятилетки как собирание всей истории "Уралмашевского поселка", трудовых его страниц. Сначала поэту слышался "топоров призыв веселый", когда завод вырастал... "день за днем, за годом год". И вдруг (вторая строфа) веселый звук топоров заменяется "басовитыми гудками" военного завода. А третья строфа несет образ новый, когда
   Умный труд людей веселых
   Чтит Вселенная сама.
  
   В процессе осмысления своеобразия этого стихотворения я обратил внимание на выражение, "вековой гранит". Что несет эпитет "вековой"? Если целый век, то площади еще нет века. Если "вековой" - вечный, то гранита на площади не так много. Пришел к заключению: "вековой гранит" - это прочность, это союз поколений, это создавшиеся традиции, это обращения к нам и последующим поколениям:
   Площадь Первой Пятилетки,
   Вековой ее гранит
   Сохраняй же беззаветно,
   И она вас сохранит.
   Однако стихотворение не только отвечает на возникшие вопросы. Оно заставляет меня как краеведа, историка, искать ответы, связанные с историей возникновения площади, ее роли в жизни уралмашевцев.
   В песенном сборнике помещено произведение, открывшее мне не только героя, но и новую страницу в истории Уралмаша и уралмашевцев, - это новелла "Коля Бритвин". Встретившись в названием песни (обработка В.Щетинина), я задал себе вопрос: кто же он, Коля Бритвин, вымышленный герой или реальное, конкретное лицо?
   Коля Бритвин
   К серым столбикам фамилий
   Я нередко подхожу.
   И средь небылей и былей
   Имя друга нахожу.
   Черный мрамор блещет голо,
   На него цветы кладу:
   Довоенного футбола
   Помня малую звезду.
   Коля Бритвин, Коля Бритвин -
   Уралмашевский вратарь.
   Ты погиб в великой битве,
   Как солдаты гибли встарь.
   Наша жизнь вольнее стала,
   Хоть у Господа спроси.
   Ты - песчиночка Урала,
   Ты - кровиночка Руси.
   Об оранжевой футболке,
   Мятой кепке с козырьком
   Разговоры не умолкли
   Тех, кто был с тобой знаком.
   Все тебя боготворили -
   Ребятня и старики:
   Стадион с ума сводили
   За мячом твои броски.
   Коля Бритвин, Коля Бритвин -
   Авангардовский вратарь.
   Ты погиб в жестокой битве,
   Как солдаты гибли встарь.
   Наша жизнь вольнее стала,
   Хоть у Господа спроси.
   Ты - песчиночка Урала,
   Ты - кровиночка Руси.
   Ты любил прогулки с сыном
   У гостиницы "Мадрид",
   Позабыв бросок тигриный,
   Позабыв футбольный вид.
   Но и тут ты был красивый,
   Хоть и ростом невысок;
   Говорок неторопливый,
   Век с улыбкой говорок.
   Коля Бритвин, Коля Бритвин -
   Наш прославленный вратарь.
   Ты погиб в кромешной битве,
   Как солдаты гибли встарь.
   Наша жизнь вольнее стала,
   Хоть у Господа спроси.
   Ты - песчиночка Урала,
   Ты - кровиночка Руси.
   Помню место, где сказали:
   "Коля Бритвин твой убит".
   Враз чужими тропки стали
   У гостиницы "Мадрид".
   Заколдованное место!
   Здесь теперь мемориал.
   "Я хожу сюда с невестой" -
   Колин правнук мне сказал.
   Коля Бритвин, Коля Бритвин -
   Обездоленный вратарь.
   Защитил ты в правой битве,
   Православный наш алтарь.
   Наша жизнь вольнее стала,
   Хоть у Господа спроси.
   Ты - песчиночка Урала,
   Ты - кровиночка Руси.
   К серым столбикам фамилий
   Я нередко подхожу.
   И средь небылей и былей
   Имя друга нахожу.
   Черный мрамор блещет голо,
   На него цветы кладу:
   Довоенного футбола
   Помня малую звезду.
   Коля Бритвин, Коля Бритвин.
   Работая в музее, а также с архивами футбольного клуба "Урал", я убедился, что действительно стихотворение Балашова отражает исторически конкретную спортивную, гражданскую, патриотическую летопись нашего соцгорода. К это песне я бы уже не отнес название "новелла". Скорее, это драматическая баллада, написанная взволнованно. Гордость и боль автора уже в самых первых строчках:
   К серым столбикам фамилий
   Я нередко подхожу.
   И средь небылей и былей
   Имя друга нахожу...
   Остановила мое внимание последняя строчка - "имя друга нахожу..." Ведь Коля Бритвин старше Владимира Балашова на 12 лет. Так почему же "имя друга"?
   Музейные газеты "За тяжелое машиностроение" утверждают, что для многих уралмашевцев, особенно для подростков, Коля Бритвин был не только другом, но образом, мечтой. "Мы, детвора довоенного Уралмаша, боготворили голкипера нашей футбольной команды "Авангард". Он был первым среди волновавших мальчишеские умы имен. Не ему ли мы обязаны любовью к большому футболу... И когда мы играли во дворе в футбол, у нас появлялись свои Бритвины. Высшей похвалы парнишка. стоявший в воротах, не знал". (из воспоминаний В.Балашова).
   Получив доступ к личному архиву Владимира Филипповича Балашова (выражаю большую признательность его жене Валентине Романовне Балашовой), я встретился с очень важными документами, подшитыми в серой папке с надписью:
   "На добрую память Владимиру Филипповичу от Бритвина Ливерия" 27.12.01 г. Подпись"
   Возник новый вопрос: кто это, Ливерий Бритвин? Содержание папки (замечу, все собрано адресатом), а это:
  -- довоенная фотография Коли Бритвина с маленьким сынишкой Лериком;
  -- поздравительная открытка с праздником семьи Балашовых;
  -- ксерокопия письма Коли Бритвина в фронта жене и Лерику;
  -- вырезка из довоенных газет о прославленном уралмашевском вратаре Бритвине;
  -- вырезка из современной газеты "Ритм" об изобретателе и рационализаторе Ливерии Николаевиче Бритвине;
  -- письмо Владимиру Балашову (письмо является ответом на предложение Балашова увековечить памятным знаком жизнь и подвиг прославленного вратаря и сына нашей земли, отдавшего жизнь за Отечество).
   Эти документы не только дали ответ на мои конкретные вопросы, они помогли глубже понять три пространства - три эпохи жизни уралмашевца:
   Прогулки с сыном у гостиницы "Мадрид",
   Ты погиб в кромешной битве,
   Как солдаты гибли встарь.
   Я хожу сюда с невестой, -
   Колин правнук мне сказал.
   Взволнованность автора передается читателю и слушателю, приглашает каждого из нас думать о смысле жизни, беречь добрую память о прошлом. Об этом и строки Ливери Бритвина Владимиру Балашову: "К знакомству с Вами я отношусь как к событию знаковому и подарку свыше. Ваш талант и Ваше творчество - явление духовное, низкий поклон Вам за память об отце".
  

***

   В конце 1928 года И.И.Робачевский - руководитель проектного отдела Уралмашстроя предложил построить водонапорную башню по индивидуальному проекту. Эту идею, несмотря на связанные с этим хлопоты и ограниченностью времени на проектирование и строительство, поддержал Владимир Федорович Фидлер - руководитель строительства Уралмаша. Среди архитекторов проектного отдела был объявлен своеобразный конкурс. Архитекторам П.В.Оранскому, В.В.Безрукову и М.В.Рейшеру в недельный срок было предложено дать свои эскизные решения проекта башни.
   Надо отметить тот факт, что М.В.Рейшер во время проведения конкурса, в течение шести дней вынашивал свою идею и лишь за день до его окончания воплотил идею в эскизе. Моисею Вениаминовичу хотелось воплотить одну из математических истин: для фиксации тела в пространстве достаточно трех точек. К сожалению, в дальнейшем автору пришлось ввести четвертую опору, и острота композиции в какой-то мере утратилась.
   После завершения строительства водонапорной башни ее окрасили белой известью, отчего она и получила название - Белая башня.

С.Скробов,

ст.научный сотрудник СОКМ

Газета "Уральский музей" N9, сентябрь 2006 г.

   "Белая Башня" - так называется произведение, которой автор дал под номером три. Это песенное стихотворение рассматривается мною на завершающем этапе темы. Чем я руководствовался? Во-первых, в центре произведения не образы конкретных людей - уралмашевцев. Главное здесь - Белая Башня, образ - символ. Во-вторых, поэт, лирический герой, поднимается до глубоких философских раздумий о быстротечности как отрезка жизни одного человека или даже поколения. В то же время, автор приглашает читателя задуматься над смыслом своей жизни. Невольно приходишь к выводу, что все хорошее остается людям. Может быть, в этом и есть связь поколений. Интересна деталь: у Балашова Белая Башня - оба слова - даны с большой буквы. Почему? Думаю, в этом позиция автора. Понятие "Белая Башня" вырастает у него от водонапорного сооружения до памятника истории, с одной стороны, с другой - "Белая Башня", которая в детстве "грезилась рыцарским замком, таящим секрет", во взрослом - башня стала девой высокой - превращается в собственное имя: она то сирота "без сосен-подружек", то высокая "Дева-царевна", то стремящаяся к звездам память. Словом, Белая Башня - живое, родное создание, открывающее тайны времени.
      -- Белая Башня - за лесом сосновым,
   Белая Башня мальчишеских лет
   Грезилась мне при закате багровом
   Рыцарским замком, таящим секрет.
   Ветер из леса нес девичье пенье,
   Правдой было оно или сном?
   Ночью мне снились в трех царствах сраженья:
   В медном, серебряном и золотом.
   2. Лес вырубали...Без сосен-подружек
   Белая Башня жила сиротой,
   И перезвоны трамваев окружных,
   Башни чураясь, неслись стороной.
   Взрослым увидев ее одинокой,
   Я поразился былой красоте:
   Богиня явилась мне девой высокой,
   Девой-царевной в благой простоте.
      -- Вечное часто прикрыто случайным,
   Пусть пелена свет не застит тебе,
   Небо и звезды открыли нам тайны,
   Служат художники нашей судьбе.
   Где ж Белой Башни затерянный Автор,
   Первопроходец этических лет?
   Мысля о дне, он вошел в наше Завтра -
   С Белою Башней светлее белый свет...
   Как отмечалось, сборник открывается образом детства дворового мальчугана с улицы Индустрии. Последнее же произведение "уралмашевского цикла" - "Звезды". Уже самим названием автор словно отрывает нас от земли. Ведущей становится тема звезд. Какое отношение эта тема имеет к Уралмашу? Ответ подсказывает самоуправления автор.
   Во-первых, к песенной балладе (по жанру я так определяю) дано посвящение "Родной улице Индустрии". Во-вторых, мотив "дровяникового" детства, зазвучавший на первых страницах сборника, возвращается в последнем произведении.
   Но автор, используя прием венка, не повторяется здесь образ "Я", лирического героя, перерастает в собирательный образ "Мы". "МЫ" - это все мальчишки с улицы Индустрии. "Мы" - это предвоенное и военное поколение уралмашевских подростков; "Мы" - это высокий дух мечты. Через весь сборник проходит слово "ПОМНЮ". Этот прием значим. Он подчеркивает историзм. Достоверность воспоминаний. Воспоминания поэта становятся историческими документами. "Звезды" - тоже на основе воспоминаний.
   Мы пили из небесного Ковша,
   Мы млечного Пути не забывали,
   С фонариком, страницами шурша,
   Мы в Африке Чуковского гуляли.
   Немели от комет средь темноты,
   Дрожали от мечты, как от озноба,
   И мудрости небесной высоты
   В ночи клялись быть верными до гроба.
   Уже в припеве (стихотворение тоже положено на музыку автором) прошедшее время глаголов заменяется настоящим:
   Куда уходят прожитые дни,
   Куда уходят прожитые ночи?
   Но правомерно ли утверждать, что автор несет нам сегодняшнюю грусть об ушедшем? Следующие строки, на мой взгляд, передают истинный замысел Балашова: произведение "Звезды" он обращается к нам, "птенцам":
   Не забывайте детские года,
   Птенцы, не забывайте ваши гнезда.
   Значит, авторским посылом к будущим поколениям уралмашевцев, читателей и исполнителей обращено это произведение. Оно в сборнике как последняя точка - основная мысль: человек должен помыслами своими стремиться к высокому, но в том стремлении не забывать о своих корнях, своих гнездах.

***

Уроки Балашова

(заметки на полях)

   Знакомство с Балашовым В.Ф. опровергло напрочь тезис о том, что "старый друг лучше новых двух". И если ничего случайного в жизни не бывает, то встреча с Владимиром Филипповичем была ниспослана мне как бесценный подарок Судьбы. Но это определение пришло много позже. Мое общение с Владимиром Филипповичем было недолгим. Оно складывалось из коротких встреч, в основном, за роялем, из телефонных разговоров по поводу того или иного текста. Незабываем был вечер, посвященный Пушкину и Царскосельскому лицею в стенах Екаренбуржского мужского хорового лицея, где учится мой внук. Это была моя просьба (сегодняшние лицеисты услышали гимн Лицея с текстом Дельвига!). Вот из таких мозаичных воспоминаний сейчас складывается образ этого удивительного человека - Балашова В.Ф.
   А познакомились мы летом 1994 года во время фестиваля памяти другого замечательного человека - профессора М.Павермана. после концерта ко мне подошел человек почтенного возраста, с юношеским блеском в глазах и горячо поблагодарил за исполнение. Он был очень взволнован. Рассказал о своей дружбе с профессором, о том, что бережно хранит дирижерскую палочку, подаренную Маэстро много лет назад (надо сказать, что "хранить бережно" Владимир Филиппович умел очень многое, дорогое его сердцу и душе). Меня тогда поразил музыкальный кругозор нового поклонника, который прямого отношения к музыке, как я поняла, не имел, но мог бесконечно рассказывать из истории музыкального исполнительства нашего города. Владимир Филиппович был завсегдатаем филармонических вечеров и прекрасно разбирался в тонкостях классической музыки.
   Через некоторое время Владимир Филиппович обратился ко мне с просьбой послушать его песни и выступит с ним в качестве концертмейстера. Поначалу мне это показалось нереальным, так как фольклорная. партия была неинтересна. Но Владимир Филиппович проявил настойчивость и упорство, в результате чего была проделана огромная работа аранжировщиками (В.Щитинин, В.Медведев) и мне были переданы ноты с фольклорным сопровождением, позволяющим исполнение на концертной эстраде. Начались репетиции. Занимались мы во 2 корпусе УГК в классе им.Марка Израилевича Павермана. Владимир Филиппович как очень прилежный студент приходил задолго до назначенного времени, надевал сменную обувь и получив благословение Павермана (у класса висит мемориальная доска) с благоговением входил в класс. Владимир Филиппович очень дорожил репетиционным временем. Оно (время) всегда было ограничено, так что отвлекаться на посторонние темы было некогда, и об этом я позже сожалела. Постепенно Владимир Филиппович вовлекал меня в сферу своих интонаций, образов, мыслей и рассуждений . передо мной раскрывалась личность этого незаурядного, талантливого, разносторонне одаренного человека, человека - романтика, человека изысканно-деликатного и доступного.
   А круг интересов Балашова был чрезвычайно широк, о чем говорит песенное творчество, прежде всего: это - история России, малая родина, это и Уралмаш, улицы детства, святое отношение к теме Войны, защитникам Отечества, это многочисленные портреты и бытовые зарисовки, воспоминания о школе, пионерские будни и праздники уралмашевских мальчишек. И кончно же - о Любви. К матери, жене, дочерям, звездам. Владимир Филиппович много путешествовал. И снова песни.
   Удивительной была речь Владимира Филипповича! (сегодня так, увы, не разговаривают) Я получала истинное удовольствие. Это была очень красивая русская речь.
   Одной из выдающихся черт характера Балашова хочу назвать неравнодушие. Ему до всего было дело. Ау, кто сегодня ездит в Москву, Санкт-Петербург на пушкинские торжества? А Владимир Филиппович ездил. Кто ищет в городе скульптора, чтобы сделать барельеф Е.Гиммельфарба, большого друга Владимира Филипповича в мужском хоровом лицее? (правда, проекту не суждено было реализоваться). Кто узнает однокрылого (крылатого?) рояля в Доме Метенкова, где проходил один из концертов Балашова? Открытие мемориальной доски на доме, где жил народный артист Ильин - это тоже благодаря хлопотам Владимира Филипповича. Проходя мимо, Балашов останавливался и снимал шляпу, склоняя голову. Это не было формальным действом, это был зов души и сердца.
   Прошли годы. Боль утраты уступает место размышлению и осмыслению. Размышления о судьбе поэта о предназначении человека. А Человек просто жил рядом с тобой, дышал, любовался зарей и закатом, слушал пение птиц, шум леса и моря, смотрел на звезды и учил других людей любить красоту и воспевать эту красоту по мере отпущенного ему таланта.
   В.Ф.Балашову это удалось в полной мере...

С.Агеева

17.01.07

1.30 ночи.

  
  
   Мотив верности павшему другу: Бояринцева Е., Ветрова МУ ИМЦ "Екатеринбургский Дом Учителя", Елисов Г, Зайцев К. Школа N 77, Уралмаш

Отрывок

   ...У Владимира Балашова был старший, года на три товарищ - Георгий Юкляевский - ученик нашей школы.
   В войну объединил нас драмкружок.
   И был в нем Гоша - верный мой дружок...
   Он мечтал стать актером, но война разрушила все
   Мы знали свет ночей, потери знали,
   И дюжина, не менее, ребят
   Два утра и два вечера подряд
   На фронт далекий Гошу провожали...
   Последнее письмо от 6 октября: "Здравствуйте, мои родные! Крепко целую вас! Пишу в потемках. Темно. Наконец-то настала минута свободного времени. Спешу сообщить вам о прекрасном моем самочувствии и своем хорошем здоровье. Звание у меня старое - сержант. Адрес старый. Продвигаемся по родной Белоруссии"
   Из письма фронтового друга Георигя.
   Привет с фронта... Описываю положение с вашим сыном. В бою за освобождение наших сел и деревень ваш сын Гоша был ранен осколком снаряда, ему раздробило правую ногу. После боя я видел его на носилках без памяти... Ранение тяжелое. До свидания. С боевым приветом Павлик Клюхин. За пролитую кровь наших товарищей мы отомстим"
   Похоронка...
   Георгий Юкляевский сражался храбро в боях под Орлом. В Белоруссии, у деревни Курешиничи был тяжело ранен. Умер от ран в госпитале 17 октября 1943 года...
   Где же похоронен Георгий Юкляевский? Поисками его могилы активно занялся Владимир Филиппович Балашов
   Нет могилы у солдата,
   Нет могилы у бойца.
   В похоронке только дата
   И фамилия юнца.
   Он давно увековечен
   У завода на виду
   Для меня он жив и вечен,
   Да могилы не найду.
   Всю жизнь Владимир Филиппович навещал маму своего погибшего друга и поклялся найти место гибели Гошу и захоронение.
   Мы всю жизнь его искали.
   Только письма долго шли.
   Листья осенью спадали,
   Вьюги зимние мели.
   Мать до смерти боль таила,
   Поджидаючи его.
   Есть у матери могила,
   А у сына нет ее.
   Недалеко и неблизко,
   Но он есть печальный дол,
   Мы найдем по обелиску
   Путь, которым друг мой шел.
   У могилы на Урале
   Встрепенется желты клен.
   Мать промолвит без печали:
   "Наконец нашелся он".
   "Павших пепельная сила" тревожила неуспокоенное сердце Владимира Балашова. И вот в августе 1988 года на его имя пришло письмо из г.Черткова, Могилевской области, из райовенкомата: "Уважаемый Владимир Филиппович! В ответ на ваше письмо сообщаю, что наши усилия увенчались успехом... Сообщаю адрес: Могилевская обл., Чуйский район, Дужевский сельсовет, деревня Полоево.
   Мы связались с председателем сельсовета Сиваловым, вместе посетили кладбище в 3-х километрах западнее деревни Заречье. Перезахоронение не производилось... В документах фамилии Юкляевского Георгия Андреевича...
   С уважением к Вам майор П.Буров."
   Горькая радость...Теперь можно было бы переписать стихотворение - песню "Есть могила у солдата". Горько сознавать, что солдату было только 19 лет.. И память беспокоим, взывает...Отношение к памяти входит в число определяющих характеристик духовной сущности В.Балошова.
   Не оборвалась его дорога
   (памяти Владимира Балашова)
   он ушел от нас негаданно, внезапно.
   Мог бы жить еще, трудиться и творить.
   Он ушел! И это не забыть.
   Он со всеми был сердечно ласков,
   Дух искусства всюду привносил.
   Был для нас, как Берендей из сказки,
   Мудр и весел, нежен и красив.
   Не оборвалась его дорога,
   Одолеем мы свою печаль.
   Может, и не ведал он, как много
   Божьих искр рассыпал невзначай.

Доктор физико-математических наук

Кдочников А.И., г. Екатеринбург

Реплики друзей.

   "Володя Балашов, весельчак, фантазер и заводила..." Горячая Л.М. (Екатеринбург) Биолог.
   "Глубокий след в моей душе оставил Володя как яркая личность, творческий человек. Он потряс меня своим докладом на уроке по теме "Школа, электромагнитных колебаний".Сказался его творческий подход к любому делу.

Певзнер З.В.

Учитель школы N 80

   "Живое, выразительное лицо, острый пронзительный взгляд, в котором и ум, и понимание, и любопытство, ирония, лукавая усмешка и веселые чертики. Кажется, он видит тебя насквозь. Володя Балашов. Таким я увидела его в юности, таким он запомнился мне навсегда".

Харькова Л,Л.

Руководитель театрального коллектива

Школы N 22 Екатеринбург

   "Последний раз мы увиделись с В.Ф.Балашовым незадолго до его кончины. Он был, как всегда, живой, воодушевленный, с искоркой в глазах. Трудно было поверить, что ему исполнится 75 лет. Но не исполнилось это было в драмтеатре.

Чазова А.А.

Работник культуры г. Екатеринбурга,

Актриса.

   "Жарко. Окна палаты открыты. Тишина, слышно как шелестит листва деревьев. И друг звучат стихи Пушкина. Читал стихи Володя Балашов. Именно тогда я впервые почувствовал волшебную силу выразительного чтения. Володя приоткрыл для меня уголок занавеса в этот прекрасный чарующий мир - мир художественного слова.
   Сегодня, когда мы говорим о Балашове как о поэте, актере, драматурге, убеждаешься, насколько богата, многогранна палитра его творчества. Каждую строчку своих поэтических произведений он согревал теплом своего щедрого сердца".

Блозович В.Т,

Ветеран Уралмашзавода

г. Екатеринбург

   "Я благодарен... Хочу уверенно и справедливо сказать, что благодаря активному творческому участию в моей жизни В.Ф.Балашова, я стал артистом цирка, театра, кино. Я благодарен В.Балашову всю жизнь и жалею, что его нет сейчас с нами...
   И как бы век не мотовал,
   Не гнулся ты и шапку не лопал.
   Желанный друг любого дня,
   Ты ветру вольному родня.
   Любимец, школьный наш герой,
   Мы в творчестве моем святой,
   Меня на сцену выводил
   И в цирк меня благословил".

Санников И.И.

Заслуженный артист г.Москва

   "Владимир Филиппович Балашов был неравнодушным и темпераментным человеком и таким его помнят многие, кому довелось общаться с ним. И еще - он обладал талантом объединять людей, а это теперь такое редкое качество".

Шеврин Л.Н.

доктор физико-математических наук,

почетный профессор УРГУ,

академик Европейской академии наук

г.Екатеринбург

   "Неутомимый выдумщик, фантазер! Как он умел увлечь любого радостной работой. Творчеством. При нем мы становились богаче душой. Мы не могли при нем солгать. Мы дорожили его мнением и скрывали от него даже случайную плохую оценку, стремясь исправить ее до встречи с ним. С ним мы становились чище: он очищал нас собой".

Борщевская В.А

педагог музыкального училища Чайковского

   "Вот уже четыре года, как Володи нет с нами. Это больно. Но я так благодарна судьбе за то, что рядом со мной всегда был такой неравнодушный, такой светлый и теплый человек, как Володя".

Галкина Л.Ф.

филолог - сестра В.Ф.Балашова

   "Я прочел и посмотрел пьесу (спектакль) Ленинградка, удивительно, каждое слово автора - золото"

Мечицев В. актер

   "Вдове Балашова Владимира Филипповича"
   "Отмечали день рождения А.С.Пушкина в музее - заповеднике "Большие Вязьмы". Среди гостей была Наталья Сергеевна Бондарчук, которая вспомнила незабвенного Владимира Филипповича и сообщила нам всем о его кончине.
   Примите соболезнования всего нашего музея в связи с этой утратой Владимир Филиппович был страстным, увлеченным человеком...
   Его книга о Пушкине стоит у нас в библиотеке. Память о В.Ф. жива в Вяземах, в музее Пушкина.
   Вечная ему память!
   С глубоким уважением Виктор Вячеславович Цоффка, г.Москва, профессор МГУ
  
   "Валентина Романовна!
   ...Вечером, добравшись до Пушкинских гор и обретя книгу, я сидела на берегу Сороти, под Савкиной горкой, любовалась пейзажем, перечитывала стихи гения и со светлой печалью думала о Володе - его "брате по музе", о том, как истово всю жизнь он своей "свечой" нес огонь пушкинского камина. Днем в храме Святогорского монастыря поставила свечку его светлой памяти.
   В начале лета последнюю книгу "Прощание с Пушкинским камином" я переправила в заповедник"

Алла Кернер СТД г.Екатеринбург, 2002

***

Читая Балашова

(из сочинений учащихся)

Грязева М.

Школа N 103, г.Екатеринбург

   "Болдино" - один из шести сонетов цикла "Стихи о пушкинских местах" В.Балашов до слез, до сердечной боли любит места, связанные с поэтом: и прохладные пруды, и росы, и травы, и мостки - все дорого, все в памяти, все радует и волнует.
   Поэту Балашову удалось соединить и пейзаж и любовь, и философию, то есть размышления о жизни, о творчестве, о человеческой судьбе, о памяти"
  

Певнева Г.

Школа N 77, г.Екатеринбург

   "Беспокойное сердце Владимира Балашова берет на себя вину за бездумное поведение "бойких мальчишек", когда же пинают корки хлеба, он кричит от боли за "черствые излишки", когда бездушные взрослые выбрасывают их "догнивать на воле".
   Да, мы счастливее тех, чье детство пришлось на военные, послевоенные годы. Хлеб сейчас многих сортов, много хлебобулочных изделий. Несмотря на такое изобилие, бабушка моей мамы всегда собирает крошки со стола в руку, а потом кладет в рот мы подшучивали над ее привычкой, но после стихотворения В.Балашова я престала считать причудой привычку старушки. Видимо, не от счастливой жизни она ее имеет.
  

Барышниво Д.

Школа N 115, г.Екатеринбург

"Рояль и скальпель"

   Вначале я не понял смысла названия стихотворения. Подумалось: "Причем здесь скальпель?" С первых строк я окунулся в прекрасный мир шопеновской музыки. Я видел на сцене маленького, рыжего мальчика, пальцы которого с невиданной легкостью и быстротой скользили по клавишам, завораживая слушателей чарующими звуками шопеновского вальса...И вдруг странное слово "война" разрушило этот прекрасный мир. Грозные тучи нависли над нашей Родиной, разбив мечты этого юного талантливого музыканта. Перед юношей встал вопрос: "Кем быть?! Что выбрать - рояль или скальпель?" И он стал хирургом. Читая стихотворения, я ясно видел операционную во фронтовом госпитале. Тусклый свет падает на операционный стол, на котором лежит раненный боец. Молодой хирург, удивляющий окружающих ловкостью своих рук, делает сложную операцию. Он спасает раненого солдата, а над ним громыхают взрывы и выстрелы, слышатся стоны раненых.
   И вот я уже представляю себе, как в короткие минуты затишья, завернувшись в шинель, молодой хирург сидит и мечтает о рояле, о шопеновских вальсах. В душе он остается музыкантом. Любовь к музыке он пронес через всю войну. Она помогала выстоять в эти страшные годы. Музыка согревала сердце. Балашовский герой, сменив рояль на скальпель, пожертвовал своей мечтой. Но несбывшаяся мечта стать музыкантом живет в нем высоким образом Музыки.
   За героя стихотворения я благодарен В.Балашову.
  

Качалкин М.

Школа N 49, г.Екатеринбург

   Каждый из нас открывает для себя по-разному художника. К творчеству В.Ф.Балашова я пришел через знакомство с его драматическими грузинскими поэмами "Вахтанг Горгасал" и "Хитон Христа".
   Меня заинтересовало, почему грузинские темы волновали Балашова. Меня потрясла огромная работа, которую проделал драматург, чтобы постичь фольклор Грузии, особенности народных сказаний этой страны. Наверное, надо очень много знать, чтобы говорить в духе того народа, о котором пишешь.
  

***

   Высылаю копию романа Володи, которую он мне презентовал в память о наших вечерних бдениях над громками в гостинице "Измайлово" Его он исполнял на эстраде ресторана гостиницы. Очень тщательно одевался во фрак к вечеру. Просил еще и еще поправить "бабочку"...Аплодисменты были бурными после его выступления с несколькими романсами. Вот и осталась дорогая память о нем. Да! При переутомлении в конце дня любил полежать без движения в теплой, почти наполненной до краев ванне"

Олег Райченко (из письма А.Кадочникову)

Украина, Запорожье.

   "...Оглядываясь назад, видишь, как всей жизни ему сопутствовало чувство сопереживания"
   "Мы гордимся нашим верным другом..."

от имени бывших уралмашевцев, ныне Москвичей

Лида Пушкина, Москва

Лиде Пушкиной, уехавшей из Екатеринбурга в Москву.

   С твоим отъездом кончилась эпоха,
   И нам ее уже не возвратить.
   Пришлось нам всем страдать, да и любить
   Под отсветы военного всполоха.
   Будь с нами навсегда, Россия мама,
   Будь с нами навсегда и время бурь
   Ты на прощанье бровей не хмурь:
   Твой след во вдохновенье Уралмаша
   Благословенна будь судьба твоя
   И будущее твоего супруга.
   Пока мы живы - мы твои друзья.
   И не нарушим дружеского круга.
   Того, кто нас душой согрел в ненастье,
   Да пусть минуют беды и напасти.

В.Балашов, август 1980 г.

   С Владимиром Филипповичем Балашовым я встретился не в лучшее время моей жизни и именно этот факт позволил увидеть в этом человеке не только общепризнанного большого театрального мастера: актера, драматурга, поэта, а в последствии еще и шансонье; а доброго, абсолютно бескорыстного товарища, умеющего искренне сострадать другому.
   Однажды, в годовщину смерти Пушкина я пригласил его на собрание институтского общества книголюбов, сделать сообщение на эту тему. От него ждали что-то в роде рассказа о великом поэте, а он начал говорить о себе, о своем восприятии Пушкина и о влиянии Пушкина на него. Читал стихи Пушкина и свои. И все это было так органично, красиво и интересно, что люди запутались, где был поэт Пушкин, а где поэт Балашов.
   Он был интересен людям во всех своих ипостасях, потому что был не только талантлив, но и честен. Он был человеком будущего, потому что намного опередил свое время абсолютно во всем. И людям еще предстоит по-настоящему оценить его творчество, но для этого необходимо еще созреть.

Брод М.И.,

инженер-металлург,

начальник сектора литейного производства

Урал-НИТИ - научного

технологического института

  
   Владимир Балашов остался верен себе, иначе говоря тому высокому, которое никто ему не навязывал. Он трезво оценивал окружающую реальность и высокое искал там, где оно действительно было. После "пушкинского цикла" (в последнее время он пополнился еще и пьесой "Эхо пушкинской дуэли") его самое задушевная, излюбленная работа - цикл "Творцы", где главные герои - Поганини, Рафаэль, великая французская актриса Адринна Лекуврер, Бах, Томас Чаттертон. Уже в последнее время к этому ряду пьес добавилась трагедия "Лира Демитрия" о щедро одаренном афинском юноше, полюбившем спартанку и погибшем... в следствие политической розни, столкнувшей в бессмысленной войне два знаменитых города - государства, два достойных всяческого уважения народа.
   Второе большое увлечение В.Ф.Балашова...цикл "Русь" (пьеса "Проклятие Андрея Рублева" ставилась в Братиславе, "Иван Грозный и сын Иван" публиковалась в "Урале", ..в этом же ряду - трогательный и трагический сюжет из эпохи Андрея Боголюбского "Изяслав Иличко", "Преображенцы" о юном Петре I. История звучит и в пьесе из истории "Вахтанг Горгасал", и уж в недавней "Хитон Христо". Это стихотворные пьесы, но есть еще цикл "Судьбы", куда вошли пьесы "Стахович", "Ленинградка", "Дровяниковое лето", "Бабы", "Бронзовые часы". Часть из них были опубликованы в журнале "Театр", "Урал", в альманахе "Современная драматургия". Это прозаические пьесы, шли они в Братиславе, Челябинске ("Ленинградка", "Бабы") и "Тема прошлого урока", сыгранная в ТЮЗе родного города... Художник искал и находил - этот неизбежный спутник высокого - иные выходы. Он разработал сценарии двух природно-культурных заповедников - Пушкинский (в Одинцовском районе Московской области, в местах пушкинского девства) и Бажовский (в районе города Полевского)..., но время, отпущенное ему судьбой на все земные дела оказалось недостаточным, чтобы привести их к благополучному завершению.
   А еще, перешагнув рубеж семидесятилетия, он возвратился к идее, занимавшей его всю жизнь. Он стал петь. Он пел для публики - песни, им же сочиненные на свои слова. Об одном таком песенном вечере екатеринбургская газета написала: "В новом жанре Балашов сумел соединить и артистический дар, и дар драматурга: каждая его песенка - это маленькая стихотворная пьеса со своей мелодией. Здесь непонятно, что появилось прежде: музыка или стих - одно органично вытекает из другого... Он ушел из жизни не победителем, но и не побежденным".

Валентин Лукьянин

"Смотрите в небо, господа"

Владимир Балашов: художник наперекор времени,

отрывки...2002 г.

   "Балашову В.Ф., одаренному разнообразными талантами, всегда мечтавшему о высоком даже театр оказался тесен. И он сам берется за дело, сразу поставив планку своего творчества на предельную высоту. Уже во время его писательской работы мне посчастливилось вместе с ним встречаться с читателями: это были настоящие фейерверки исторической и литературной эрудиции, настоящего актерского мастерства... Но как истинный рыцарь искусства, Владимир Балашов не захотел ограничивать себя одной литературной стезей - тоскуя по зрителям и слушателям, в 70 лет возвращается на сцену уже в качестве народного барда - и опять с успехом, с неизменным успехом. Говоря словами героя его пьесы "Когда в садах лицея"...он никогда "не прятал своего сердца в сюртук". А его "стиховые пьесы" будут жить: мудрый Сомерсет Моэм сказал, что пьесам, написанным стихами, суждена долгая жизнь".

Б.А.Путилов, писатель

2002 г.

  

***

Дочерям

I

   Ни рубля, ни спасительной сотенки,
   В новогоднюю ночь на мели.
   Вы простите меня, мои доченьки:
   Денег вьюги мне не намели.
   В доме давнем и давние радости:
   Стены книг и стихи на руках.
   Здесь бренчат медяки моей младости,
   И звенит серебро на висках.

II

   А в дверях уже годы грядущие.
   Станет денежной наша земля.
   И отцы, вечно к счастью бредущие,
   Бросят на плечи вам соболя.
   А пока соболей не предвидится,
   Подыграйте вы мне, старику:
   Пусть вам сказкой рождественской видится,
   Что я нужен был вам не веку.

III

   Я и нынче с былыми подарками -
   Чуть лукавый, а может, простой:
   Обменяемся звездами яркими
   И мерцающей их красотой.
   Мне и слов - червонное золото.
   Покаяние всех стережет.
   Рядом с вами мне мирно и молодо.
   И Господь вас за то сбережет.

IV

   Приготовил я с лета шампанское:
   Без бокалов не быть торжеству.
   С мамой вместе - душой христианскою
   Мы поклонимся вслед Рождеству.
   Ни рубля, ни спасительной сотенки.
   В новогоднюю ночь на мели.
   Я богат вами, милые доченьки,
   И надеждами русской земли.

***

   Я умереть в разлуке не хочу.
   Стократ мне будет горше смерть такая.
   Стократ теперь дороже, дорогая,
   Прикосновенье к твоему плечу.
  
   С годами время вырванных разлук
   Идет назад, спеша - стоит на месте.
   И редко изумляют новью вести,
   Мой первый и, поверь, последний друг.
  
   Ты в суете неторопливых дней
   Средь вдохновенья или же безделья,
   Средь сумеречных гаснущих огней -
   Единственное жизненное зелье.
  
   И если в смертный час ты дашь мне руку,
   Спокойно с жизнью я приму разлуку.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Дорогой Владимир Филиппович!

   Мы до сих пор под впечатлением Вашего чтения и с огромной радостью отмечаем, что Ваш талант драматурга совершенствуется от пьесы к пьесе!
   "Грозный" был хорош: многие герои так ярко самобытны и зримы, что кажется, уже увидены на сцене.
   Эта пьеса даже в Вашем отрывочном скорочтении (конечно, мы многое в деталях не уловили, но может быть потому ее вихревой темпо-ритм) оставил ощущение куска живой действительности. Помните, Вам был задан вопрос: "Сколько тут фантазии и что, правда?"
   Целиком же, наверное, длинновата и едва ли надо к концу пьесы сводить всех героев на нет?
   Пьеса зрелищна по местам действия: дворцовые палаты, храм, монастыри, горы - это бы для кино, и там нужны крупные планы: портрет без глаз, куски торфа...с 29 ряда на сцене это мелко, чтоб разглядеть говорящие детали.
   Но нас очень устраивает сложно-возвышенное эмоциональное звучание отношений главных героев - эта Ваша человеческая мудрость нам очень нравится.
   Стилистически пьеса очень целостна, лексически - афористична, богата интересным разнообразием интонаций от пафосно-трагических до весело грустных напевов, особенно в Вашем артистичном исполнении.
   Вообще Вы удивили нас и вдохновили спокойствием и удачно выбранным костюмом, той мерой актерского и авторского исполнения, что думается это, могло бы стать новым зрелищным театром.
   Ваши очень довольные слушатели.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   127
  
  
  
Оценка: 1.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"