Всадники спешились, чтобы отдать дань Микату. Трехфутовая богиня мира и
домашнего очага, запечатленная фантазия зодчего много лет назад,
крепилась на перекладине импровизированных бревенчатых ворот, одиноко
торчащих на истоптанном пяточке. Идол сверху вниз глядел на мужчин
выпуклыми глазами, широко расставленными на необычайно большой
голове.
- Инаи, напои и отведи коней на луг, - закончив приветствие богини и
поднимаясь с колена, распорядился Сирис, - Мы проделали большой путь,
всем нужно хорошенько отдохнуть. Подкрепись сам и найди место для
ночлега, пока вождь примет нас.
Молодой аникиец кивнул и повел коней к омуту вниз по склону, а Сирис и
Алари прошли через ворота.
Аникийские женщины в расшитых разноцветными нитями рубахах до колен
и свободных льняных бриджах отделяли красную смороду от веток и
листьев, разделывали свежую рыбу. Аникийки улыбнулись путникам, слегка
обнажив аккуратные белые клыки.
Из покрытых ветвями и бизоньей шкурой крыш в небо утекали белые
струйки дыма. Вместе с дымом до Сириса доносился аромат тушеной с
травами оленины, детский смех, кудахтанье кур и звон каменного молота о
металл.
- Спокойный Огонь, уже четвертое племя на пути, - Алари положил за щеку
шар еловой смолы цвета янтаря, приправленной сладкими травами, - Нам не
найти мальчишку. Если б он был жив, то давно вернулся домой.

- Мы должны искать до последнего, брат, пока не отыщем сына вождя.
"Живым или мертвым". Вдобавок не забывай, отец второго мальчика,
Маира, Светлое Облако, и мы так или иначе доехали бы досюда, дабы
уважить его и поддержать семью мальчика хотя бы словом.
Алари, причмокивая, пережевывал застывшую жвачку.
- Мы видели следы падения, сын верховного вождя разбился, а если и
остался жив, то сгинул в Быстротечной. Река второго шанса не дает, сам
знаешь, Вечный Огонь. На поиски второго мальчишки мы не вызывались. Да,
кто поймет, куда он пропал.
Сощурившись, Сирис опустил голову, эти слова ужалили его.
Перед аникийцем возникли тела. Мертвых мальчишек скидали друг на друга
в неглубокий овраг. И только Темноокая могла способствовать, чтобы лесные
звери не растерзали трупы, а вороны успели попировать лишь кое-где.
Алари кивнул в ответ широко улыбнувшемуся старику. Тот шкурил древко
копья о плоский камень. Разноцветные ленты, повязанные в седые волосы
плотника, с каждым движением содрогались, словно березовые сережки на
ветру. Худые руки, казалось, утратили былую силу, но жилы под бронзовой
кожей переливались на солнце, говоря об обратном.
- Кто был на берегу еще не ясно, - поднимались на холм, шагая по
ступенькам в земле, - А второго, я предполагаю, люди увезли с собой.
- Но повязку из куэна носит только вождь и его кровные, а на бреге мы
обнаружили именно ее, - Алари остановился, глядя в затылок своему
командиру.
- Повязка, - Сирис задумался, - Мальчишки могли запросто поменяться.
Площадку на вершине насыпи занимала, обитая беленой оленьей кожей
хижина. Опоясывая строение, из земли торчали деревянные столбы разных
цветов, каждый столб украшала искусная резьба в виде сцен из жизни
аникийцев, а сверху восседали небольшие фигурки разных божеств. Фигуры,
состарившиеся со временем, почернели, а очертания размылись. Сирис
узнал некоторых из них: Иобураи, обитателя болот и молодых рощиц, в
образе шестилапой жабы, Нари-Лиа, мастерицу, украшающую небо

звездами, необходимыми аникийцу в поиске дороги домой, Дайану,
дарующая путникам и их скакунам сил и терпения.
Сирис и Алари обменялись приветствиями с вооруженным копьем
аникийцем в небеленой безрукавке из оленьей кожи и воротником из бобра
возле входа, и прошли внутрь.
Посреди хижины в полумраке пульсировали ярко-красные раскаленные
камни. Светлое Облако сидел в дальнем конце, поглощенный клубами дыма
и, закрыв глаза, затягивался неотъемлемой каменной трубкой со вставками
из волчьих и рысьих зубов, когда-то им убитых. Накидка из шкур самых
разных зверей скрывала еще не старого вождя почти целиком. Виднелись
лишь длинные руки и вытянутое лицо с выпирающим длинным носом и
впалыми узкими глазами цвета серого дыма.
- Входи, Вечный Огонь, - хрипло произнес старик, не открывая глаз, - Я ждал
тебя.
Чуть замешкавшись, Сирис ответил:
- Приветствую тебя, вождь. Но я не один, со мной Свежий Ветер, наш брат и
один из лучших разведчиков Темного Леса.
- Что чисто душой не может мешать, - вождь взглянул на Алари и жестом
пригласил гостей присесть рядом.
Сирис принял трубку из рук вождя и втянул горький дым, чуть разбавленный
мятой.
- Как продвигаются поиски? Есть ли вести о наших мальчиках? - Светлое
Облако не выдавал свое беспокойство, держась ровно и гордо, как подобает
вождю, но хриплый от курения голос взволнованно дрожал.
- Последней находкой стала набедренная повязка из куэна, - отвечал
следопыт, - Воды Быстротечной прибили ее к берегу в полулиге от места...
"Бойни, трагедии". Либо Навайа приняла обоих в свои объятия, унеся по
течению, либо либерийцы увезли одного из них с собой.
- Зачем людям аникийский ребенок, Вечный Огонь? Урсурийцы больше не
имеют с нами связей и не щадят даже пресмыкающихся пред ними
отшельников, покинувших Вечный Лес.

- Это ведомо одной лишь Темноокой, вождь, - эта загадка мучила Сириса
каждый день пути, - Но, сдается мне, ничего хорошего на уме урсурийцев
нет.
- Мы двигаемся вдоль левого берега Быстротечной, сворачивая лишь за тем,
чтобы заехать в очередную деревню. После возвращаемся к реке на тоже
место и продолжаем поиски. Мы уже встретили несколько урсурийских
отрядов, хотя не добрались еще и до Радой Троицы. Люди пробираются все
дальше на восток, а их отряды стали многочисленней.
- Когда ты был у нас последний раз, Сирис? - Светлое Облако отвел взгляд в
сторону, желая сменить тему разговора.
Сирис, ухмыльнувшись, прищурился и подыграл вождю.
- Это было, когда люди прошли сквозь Рыжий Лес, и ты одним из первых
увел свое племя с берегов Быстротечной на восток.
- Да, - задумчиво произнес Светлое Облако, - Темные и тяжелые времена
были, не даст мне соврать Микату, - печальный взгляд застыл на мигающих
коралловым и чернм раскаленных камнях.
- Урсурийцы вытесняли нас с мест, где в реках было достаточно рыбы,
крупного зверя для охоты в лесах, а земля каждый год радовала богатым
урожаем.
Сирис передал трубку Алари и выпустил изо рта серый дым, расползшийся в
полумраке по хижине. Светлое Облако не любил войны, предпочитая
выращивать бобы, сливы и кукурузу и стоять в озере с сетью. Поэтому его
племя покинуло оккупируемую землю первым.
- Узнав о пропаже, я тут же отправил своих людей на место. Они обыскали
окрестности, и даже перебрались на ту сторону Быстротечной через брод в
районе Гулкого Коридора. Кроме зарослей дикого репейника им ничего не
удалось найти.
- По ту сторону реки слишком опасно, урсусийцы стали жестоки и враждебны
с приходом Четверки к власти.
- Твоя правда, Вечный Огонь. Поэтому мои сородичи и быстро повернули
назад.

- Люди продолжают двигаться на восток, вождь, им нет повода прекращать.
Отряды урсурийцев становятся многочисленней и все чаще возникают по эту
сторону Быстротечной, - "Самое время узнать, как Светлое Облако относится
к натиску людей и что собирается делать", - И твой сын тому яркий пример.
- Маир, - Вождь закрыл глаза и задрал голову, словно подставил лицо под
теплый летний дождь, - Мой младший сын хороший пример того, что бывает,
когда беспрекословно идешь на поводу старшего.
В голосе Светлого Облака возникло раздражение.
- Они ведь дети, у них еще клыки не отросли, - вмешался Алари, - Смерть
учителя опечалила мальчиков и, они совершили возмездие, достойное
аникийцев.
- Дети, взявшие в руки палацы и напавшие на вооруженных солдат, - Вождь
сжал длинные пальцы в кулак и пристально вгляделся в глаза разведчику, -
Там с ними уже никто не считался, дети они или нет. В бою либо ты, либо
тебя, не смотря на размер клыков и рост.
- Твоя потеря тяжела и для нас в равной мере, Светлое Облако, - Сирис
решил разрядить атмосферу и положил руку вождю на плечо, укрытое
кожаной накидкой, обитой изнутри козьей шерстью, - Но потеря эта не
первая и не последняя. Урсурийцы придут сюда, и вскоре прижмут нас к
горам. Острый Коготь считает, что необходимо собрать совет, где решиться
дальнейшая судьба племени.
- Облако парит высоко в небе, и земные страсти обходит стороной.
Светлое облако распустил одну из повязок в волосах и опустил Сирису на
ладонь.
- Вот мой ответ.
Сирис откинул густые черные волосы назад и повязал полоску красной ткани
на локон.
- Я передам Острому Когтю твое решение, вождь. А теперь мы пойдем.
Долгий путь утомил нас. Мне и моим братьям необходимо хорошенько
отдохнуть перед завтрашним отъездом.
- Мой дом - ваш дом, - старик кивнул, вытянув руки в стороны.

Сирис и Алари приготовились уходить. Желая удачи, они поднесли ладони к
лицам, когда сухие длинные пальцы крепко сжали запястье Сириса.
- Хоть у Светлого Облака и не кобры нрав, но это не мешает вести мой народ
к благополучию, пусть и своим путем, - вождь говорил почти шепотом,
тонкие старческие губы стали влажными, - Я знаю, что поиски продолжаются
лишь оттого, что сын Острого Когтя до сих пор не найден. Но прошу тебя,
Сирис, приложи хотя бы толику усилий добыть хоть какую-то весть о моем
мальчике.
Вождь в бессилии поник головой и выдохнул. В глубоких морщинах возле
старых серых глаз навернулись слезы.
- Да хранит вас в пути Микату.
Следопыты вышли из хижины, оставив вождя в полумраке и клубах горького
дыма.
Под холмом, напустив пыли, проскакали всадники. Со спин лошадей свисали
новые пеньковые сети, желтым и красным на свету играли рыболовные
снасти, двое всадников везли за спинами луки и полные колчаны стрел.
Вечер следопыты провели вместе с жителями деревни у центрального
костра, рассевшись кольцом вокруг горящих поленьев. Танцоры, ряженные в
костюмы из крашенных лебединых и гусиных перьев, двигались в такт
звукам барабанов и бубнов. Скаля клыки, плясуны размахивали факелами,
подражая птицам и зверям. Дети с хохотом выбегали в круг и повторяли
движения ряженых.
Искры костра, извивались и улетали в черное небо над головой, разражаясь
приятным треском на всю деревню. Сирис вытер маисовой лепешкой остатки
подливы и отставил глиняную черепку в сторону. Из сумки на поясе он
нащупал свою глиняную трубочку.
Забивая мелкую высушенную траву в трубку, аникиец трепетно дотронулся
пальцем до камешка размером с два ногтя, приклеенного к ней.
"Папа, смотри, что я нашла". Алакая нашла этот чудо-камень в черно-желтую
полоску камень в речных водорослях и принесла отцу, дав волю ямочкам на
гладком круглом личике прорисоваться. Сирис скучал по маленькой дочери
и жене Иде. Хотелось запустить руку в мягкие волосы, обнять хрупкие острые

плечи, стянув просторную рубаху прижаться к маленьким грудям. Без пяти
дней две полные луны он, Алари и Инаи едут на юг через равнины, поля и
леса Вечного Леса, оплота племени Саблезубых. Ночью они преследуют
звезды, днем мчатся за каждым новым пригорком на горизонте. Вечные
поиски в Вечном Лесу, подумал Сирис.
- Слишком мягкий у них покровитель, - с пренебрежением сказал Алари,
когда в круг вышла беременная аникийка с кабачковыми плодами цвета
черепашьего панциря в руках.
- Почему Светлое Облако отказался участвовать в совете? - ответил вопросом
Инаи.
- Когда вожди съедутся, Острый Коготь вынесет предложение о дальнейших
действиях родов и племени в целом. Голосовать будут либо "за" войну, либо
"против". Погляди на них, - Алари кивнул в сторону танцующих, - огородники
и хлебосолы, смех, да и только.

Аникиец достал из костра горящую ветвь, чтобы подкурить пестро
раскрашенную трубку.
- Старик просто боится взглядов остальных вождей, когда выразит
несогласие, - Алари обернулся к Сирису.
- Не он один против войны. Саблезубые всегда были миролюбивым
племенем, не забывай об этом брат, - Сирис затянулся и выдохнул полоску
дыма, - Повязка, которую он передал, избавит только от участия в совете, но
если Саблезубые пойдут на Урсус войной, повязками не обойтись.
- Если начнется война, он снова поведет людей на восток, пока не заберется
на гору и не заблеет горным козлом.
- Не говори так, брат, мы с ними одной крови, - попытался охладить пыл
друга Инаи.
- Противно смотреть на эти вот пляски. Наших детей убивают, а они
беззаботно пляшут. Разве так мы должны вести себя, когда чертовы
либерийцы, отбирают у нас землю, вынуждая покинуть отчий дом,
обрабатывать каменную почву, закидывать сети в безрыбные реки и озера? -

Алари привстал и говорил слишком громко, многие оборачиваясь,
прислушивались к его словам, сквозь удары барабанов.
Сирис посмотрел на окружающих его местных, и с головы до ног его пробрал
жар, а ладони вспотели.
- Не нам осуждать, кого бы то ни было, и уж тем более не нам решать судьбу
нашего народа, - Сирис взял Алари за руку, и тот уселся обратно на
бревенчатую скамью, оглядываясь по сторонам, словно очнувшись ото сна, -
Ты устал и сливовое вино говорит за тебя, брат, тебе нужно хорошо
отдохнуть.

Жители расходились по домам, а танцоры черпали остатки густой горячей
бобовой похлебки с олениной из неглубокого горшка, подогревающегося на
раскаленных камнях, и, хлюпая, сосали сливовое вино из глиняных чашек.
Поленья, сгорая, трещали, а свет костра играл на лицах и глазах окружающих.
Ночью, примостившись возле слабого огня, сидя на настиле из овечьей
шерсти, Сирис написал короткое послание Белому Когтю, где обозначил
местоположение своей группы, рассчитал примерное время отправки
следующего сообщения и оповестил об ответе предводителя очередного
рода. Пока что, предсказания Острого Когтя сбывались: трое "за", один
"против". Наутро, человек Светлого Облака отправится на север, чтобы
доставить письмо верховному вождю Саблезубых.
"Нужно быть жестче, чтобы собрать их всех вместе. Аникийцы раздроблены
и за столетия бездействий обмякли, вроде местных. Если и не война, но
необходимо совместное решение, которое нас всех сплотит. В то же время,
Острый Коготь вместе с поисками сына, просит меня объехать деревни.
Разве он не понимает, что этого мало, и ему самому нужно было показаться
на глаза своему народу, иначе они забудут, кто такой и где сидит их
истинный вождь".
Сирис накрыл глиняным колпаком красные угли, и в кромешной тьме
быстро уснул.
Переезд следопытов длился уже две недели и сопровождался почти
постоянным дождем. Иногда вода лилась с неба, как из ведра, другой раз
вместе с ветром хлестала по лицу, валилась толстыми каплями и капала

мелкой изморосью. Короткий дневной сон перемежался с долгими ночными
переездами. Путь пролегал вдоль левого берега Быстротечной по западу
Вечного Леса, но чтобы попасть в деревню, следопыты отстранялись на
много лиг восточнее. С приходом Четверки отношения королевства Урсус с
племенем Саблезубых обострились. Торговли не стало, а убийство
аникийцев урсурийскими патрулями стало обычным делом. Поэтому поездка
требовала особой осторожности.
Сирис погнал своего гнедого рысью, Алари и Инаи последовали за ним.
Копыта глухо забились о влажный дерн, и редкие стволы деревьев вскоре
сменились густым кустарником подлеска. Сделав значительный крюк,
всадники живо спешились, с поясов сняли палацы и вошли в чащобу
кустарника.
- Атака на деревню? - испуганно спросил Инаи, следуя вслед за друзьями
сквозь влажный куст лещины, - Нужно предупредить братьев, Сирис,
разреши мне отправиться в деревню. До нее всего ничего.
Молодой разведчик всерьез обеспокоился крупным отрядом либерийцев,
забравшихся так глубоко на восток.
До деревни действительно было рукой подать. Уже отсюда виднелись
костры, разведенные караульными на въезде в селение. Это-то и смутило
Сириса. Запустив руки в просторных рукавах рубахи в заросли
можжевельника, аникийцы наблюдали.
- Они не могли не обнаружить настолько крупный отряд. Свет костров виден
за лигу, а люди издают слишком много шума, чтобы внезапно атаковать.
- Вечный Огонь, прав, - Алари провел лезвие палаца плашмя о заросший
кудрявой бородой подбородок, - Здесь что-то не ладно. Полсотни
пехотинцев в трети лиги от себя услышит даже глухой.
Наскоро состроенный лагерь включал в себя несколько приземистых
палаток. Рядом с каждой был установлен штандарт с гербом. Полдюжины
фургонов маскировались сверху еловыми лапами и кустарником. Недалеко
паслась четверка лошадей, чье редкое ржание перемежалось с отголоском
речи людей.
В кронах деревьев задул ветер, поднялось воронье карканье, и с листьев на
Сириса обрушилось легкое водяное облако.

- Глядите-ка, братья.
Вытирая с лица влагу, Алари указал в сторону аникийской деревни. Вереница
силуэтов перед собой в жидком свете факелов ползла в сторону лагеря
либерийцев.
- Узники? - удивленно спросил Инаи.
Сирис не мог ответить. Чтобы взять в плен аникийцев либерийцам не
миновать боя. Если бы завязался бой, двое посыльных помчались в соседние
деревни за подмогой, один на север, другой на юг и подкрепление не
заставило бы себя ждать. Полсотни пехоты мало для такого дела. К тому же,
для места, где не так давно произошла сеча, здесь слишком спокойно:
недалеко от тропы лисица обучает выводок охоте, сороки на ели,
нахохлившись, судачат о своем, а на треть лиги восточнее даже токует
глухарь.
Колонна теней подобралась ближе и при бледном свете факелов стали
видны шагающие аникийцы.
- Они не пленники, - убежденно заявил Сирис.
Алари и Инаи переглянулись.
- Взгляните, братья, среди них нет ни одного ребенка, нет женщин и
стариков. По меньшей мере, сотня молодых воинов, готовых отдать жизнь за
свое племя. Род Лиственницы рождает сильнейших и храбрейших бойцов
нашего племени, и я не поверю, что они сдались врагу без боя.
Алари презрительно сплюнул вязкую слюну цвета еловой смолы:
- Если они сами этого не захотят.
Верхняя губа Инаи уже обросла темным пушком, а волос хватало, чтобы
сплести небольшую косу. Устроившись среди молодого можжевельника, он в
удивлении скривил гримасу, когда колонна аникийцев беспрепятственно
достигла лагеря либерийцев:
- Вечный Огонь, что происходит?
Сирис не ответил, продолжая наблюдать.

Ведущий колонны жестом приказал остальным встать на месте, а сам
завязал разговор с человеком, что перемещался по лагерю верхом. Панцирь
наездника из широких металлических пластин отражал свет мерцающих
костров и отливал бирюзой, забрало шлема было вздернуто, а на макушке
красовалась рифленая пластина в виде плавника.
- Разбери их Темноокая, - проворчал шепотом Алари, - Какие такие
договоренности заключили Лиственницы с либерийскими шакалами, что
решили подарить им три десятка бойцов. Ни за какие куэньи рога я не пошел
бы на это.
- Свежий Ветер, ты хочешь сказать, что люди купили наших братьев? -
заволновался Инаи.
- Только этим я могу объяснить эту мерзость, - Алари отсел назад и,
огорченно уставившись в землю, принялся разжевывать клыками свежую
порцию еловой смолы.
- Сирис, неужели ты тоже так считаешь? - спросил Инаи.
- Пока рано судить, - Сирис сел рядом с Алари и повесил палац на пояс, -
Отправимся в деревню и поговорим с вождем, тогда все станет ясно.
Алари усмехнулся и покачал головой:
- Брат, иногда ты до того рассудителен, что мне кажется, даже перед тем как
почить, обсудишь с богами все "за" и "против".
- Я лишь стараюсь быть справедливым и все делать правильно, - Сирис
привык к своенравию Алари, но куда ценнее его преданность и опыт, - Что
ты предлагаешь? Сразиться с полусотней либерийских солдат?
- Справедливость требует уйму времени, а в итоге ее ищи-свищи. Разве есть
справедливость в том, что на совет ради дальнейшей судьбы племени
соберется, разбери меня Молчаливый, в лучшем случае, две трети.
- Им все равно придется выйти на тропу войны, если в совет войдет
большинство вождей.
- Я не уверен. Скорее они продадутся людям, - Алари указал пальцем в
сторону лагеря, - А в нужде созывать совет для выбора нашей будущей
судьбы разве есть справедливость, брат?

В деревню разведчики шли пешком и добрались запоздно. Возвращаться за
лошадьми было опасно, Инаи уведет их наутро. На входе аникийцев
встретила Микату. Здесь покровительница очага стояла на высоком шесте, и
черты ее были менее разборчивы.
Редкие костры между хижинами догорали, и ветерок доносил до Сириса
запах тлеющих углей. Жители не показывались на глаза, а прошмыгнув в
ночи, сразу же ныряли в хижину. К югу жилища аникийцев становились
просторнее, а стены тоньше, многие и вовсе не покрывали шкурами поверх
плетеных ветвей. На плантациях выращивали томаты, бобы, кабачки.
Местные проводили куда больше времени в земле, чем их северные
собратья.

Сирис приметил старика на окраине деревни. Одетый в худую серую рубаху
с коротким рукавом и пеньковой повязкой на бедрах, тот курил простецкую
трубку из серого камня и вглядывался в черное небо, усеянное желтыми
звездами.
- Приветствую, путники, - улыбнулся старик, завидев разведчиков.
Струи дыма потекли из широких ноздрей, и узкие зеленые глаза,
обрамленные кустистыми бровями, уставились на бусы у Алари на шее.
Тонкую веревку из черных волос обрамляла цепь волчьих мордочек из
светлой древесины рыжухи.
Дружелюбность старика разом пропала:
- Что завело жителей севера так далеко?
- Серые Охотники приветствуют тебя, аникиец, - Сирис подвернул рукава
промокшей рубахи и снял с пояса дорожную сумку, натершую бедро, - Мы
здесь по приказу твоего Верховного Вождя, Острого Когтя...
- Помнишь о таком? - перебил Сириса Алари.
Сирис обернулся к товарищу вполоборота, но продолжил:
- Мы ищем Искру, луч великого солнца и сына вождя. Пришлось ли тебе что-
то слышать об этом горе?

- Как же, слыхал, разумеется, - закивал старик, крутя пальцами погасшую
трубку,- Темноокая благосклонна к юным, души ребятишек теперь в ее руках.
- Вообще-то двоих мальчиков еще не отыскали, в том числе и отрока
Великого Вождя, затем мы и здесь.
Сирису не прельщало судачить о трагедии:
- Скажи, старик, почему в деревне так пусто?
- Так ведь ночь, все спят, следопыт. Отдых никто не отменял.
Алари уселся на бревно рядом со стариком и положил руку на костлявые
плечи, усеянные темными пятнами:
- Ни единой души у центрального костра, - Алари обращался к старику, но
смотрел на Сириса и Инаи, - Ни лошадей на выгоне, ни копья, ни щита в
арсенале.
Местный смутился.
- Спросите об этом вождя, - старик высвободился из под руки следопыта, -
Старики и дети не лезут в политику, - худые морщинистые щеки затряслись, -
Вам нужно к вождю.
Он уткнулся взглядом в землю и отправился прочь,.
Алари сплюнул кусок еловой смолы себе под ноги:
- Заладил. Старый. Будь уверен, мы спросим твоего вождя, - сказал он не
громко.
Инаи устало присел рядом с ним. Сирис высматривал вокруг место для
ночлега.
После дождя, воздух был прохладным и свежим, пахло сырой землей и
лесом. Троица устроилась на ночлег под открытым небом. В пустую телегу на
окраине, предназначавшуюся для перевозки овощей, постелили холщевые
мешки, а бесконечная черная гладь ночного неба послужила одеялом.
Несмотря на усталость, Сирис долго не мог заснуть. До Лисьей Тропы
осталось всего ничего, скоро территория племени закончится. Лиственницы
пятнадцатый род по счету, которого они достигли. Восемь "за" и семь
"против", пока. Еще двое. Лиственницы горды и воинственны, но что на

завтра ответит ему вождь? Ради чего мужчин и юношей, костяк воинства,
передали в руки урсурийцам. Сирис вспомнил доспех и гребень в виде
плавника на шлеме, отливающий бирюзой в свете костров. Если он не
ошибается, урсурийцы, живущие возле моря, носят в бою именно такой
костюм.
Разведчик был совсем мал, когда войско урсурийцев пришло с востока. Люди
одетые в железные панцири, как и кони под ними, сшибали лучших воинов
Саблезубых, как пешки. Лишь со временем аникийцы забрались в лесные
чащи, где могли дать отпор. Но слишком поздно. Захватчики почуяли запах
победы, их стало слишком много и среди них появлялось все больше воинов,
способных достойно сражаться в тесноте лесной чащобы. Да и хозяйство в
лесу не выстроишь, поэтому аникийцы двинулись на сотни лиг в сторону
могучего горного хребта.
Глядя на Каноэ, созвездие из шести звезд с самой яркой в носу, Сирис
подумал о Дайнеке. Искра пропал почти три полных луны назад, вряд ли им
удастся отыскать его. Надеется ли вождь увидеть сына? Как отца, его
разумеется, можно понять. Надежда будет теплиться в нем, пока он сам
живет. Иначе для чего еще нужно было посылать экспедицию на край
Вечного Леса. Если бы не пропажа Дайнека, Острый Коготь, наверняка,
отправился на созыв совета лично.
- Вечный Огонь, ты не спишь? - Инаи повернулся на бок, расправив под
собой мешок, - Как думаешь, Искра жив?
Сирис не хотел говорить об этом и промолчал.
- Это лето не такое, что были раньше, - продолжил молодой следопыт, - Боги
неспроста сердятся. Стрелы молний бьют с неба чуть ли не каждый день, а
таких обильных дождей я и не припомню. Думаю, Искра не должен был
пропасть.
- Все происходит по воле богов, Инаи. Многие лета вперед ими уже
распланированы, поэтому им не за что злиться и не о чем горевать.
Инаи призадумался. Под телегой застрекотал сверчок.
- Возможно, они дают нам шанс жить по своему, а мы все портим.

- Сами мы беспомощны, - Сирис покачал головой, - Темноокая лелеет
аникийцев в своих дланях, без нее наше сердце не билось бы. Ракон кладет
нам в руки палацы и мечи, когда приходит враг, Микату хранит наш дом в
тепле, а твою жену наделила младенцем во чреве.
- Лиасан, - Инаи улыбнулся, показав крепкие молодые клыки, - Совсем скоро
у меня родится сын. Я научу его охотиться и нырять за чудо-камнем в реку.
Аникиец довольно вдохнул свежего воздуха.
"Ему всего двадцать весен от роду", - думал Сирис, - "Мне и Иду Микату
подарила дочь много позже. А перед ней умер мой сын. Маленький Лиа не
успел сделать первый глоток воздуха, когда крохотное сердце перестало
биться. Шаман выкурил половину запаса шалфея, прося Темноокую принять
его душу. Умерший, не совершив добра для своего народа, обречен вечно
бродить по миру живых, говорил тот, Неосязаемый, он оплакивает свою
никчемную жизнь".
Сирис расслышал храп Алари и тихий сап Инаи. Немного спустя сон окутал и
его самого под убаюкивающую стрекотню сверчка.

Солнце ярко светило в безоблачном небе над лесом, раскаляя воздух и
испаряя плоды вчерашнего дождя.
Старики судачили, рассевшись на козьих шкурах, , молодые девушки
вынимали из повозки тыкву и кабачки. На открытой кухне под сводом из
загнутых массивных ветвей, женщины разделывали крольчатину, толкли
овощи для похлебки и обваливали свежую рыбу в соли, чтобы затем
развесить по лескам натянутым между худых свай.
- Инаи еще не привел лошадей? - Сирис широкими шагами ступал по
заглохшей траве на окраине деревни.
- Привел, - Алари почесывал нагую грудь, - Он повел их на водопой, а затем
почистит и расчешет их. Его одежду я тоже взял постирать.
Аникиец перекинул через пару несвежих рубах и штанов.

- Чем больше родов мы объезжаем, тем меньше веры в наше племя, - Алари
чавкал, разжевывая смолу, - Теперь, значит, восемь на восемь и еще два
рода впереди.
Задумавшись, разведчик продолжил:
- Значит, войне не бывать.
- Мы не ради войны здесь, - резко оборвал Сирис, сам того не ожидая.
Плечи Алари обмякли и обвисли.
- В каждом из аникийских вождей живет частичка бога и неспроста наши
жизни находятся в их руках. Племя спасет не кровопролитие, а разумное
решение, принятое советом.
Следопыты спустились к реке по узкой песчаной тропе, змеей извивавшейся
в высокой траве. Тростинки приятно щекотали обнаженные бедра и
сопревшие под солнцем руки.
- До Лисьей тропы осталось не больше двух недель пути. Пересечь ее и
добраться до устья Быстротечной еще столько же. С милостью богов, мы
окажемся дома спустя две полные луны.
Надежда найти Дайнека с каждой лигой угасала. Дорога вдоль реки была
просторной и добротной, но мешали урсурийцы, останавливающиеся у
берегов, богатых зверем и рыбой для пропитания. Патрули вынуждали
аникийцев выжидать, чтобы не делать крюк в лигу, а то и две, пропустив
значительную территорию для поисков. Южнее патрульные отряды
встречались все реже, пока совсем не пропали.
Иногда следопыты встречали крохотные рыбацкие поселения в несколько
худых домиков. Эти деревни основали люди после ухода из этих мест
аникийцев. Вблизи них разведчики проходили без опаски. Рыбаки были
слишком заняты промыслом, чтобы отвлекаться на инородцев, и не
представляли угрозы.
Алари лежал на песчаном дне речушки возле берега. Подставляя лицо
лучам, аникиец плескал руками воду, широко раскрыв рот и оголяя клыки,
словно ребенок:
- А впрочем, можно было бы так жить, скажи Инаи?

Молодой аникиец, оседлав продолговатый валун, завязший в сером песке,
тщательно обрабатывал сталь палаца масляной ветошью. Толстое лезвие
переливалось фиолетовым и глубоким зеленым цветами.
- Что ты имеешь в виду? - удивленно спросил юноша.
- Ну, вот так: плескаться в реке, добывать молоко, делать сыр из сотни голов
скота, да в подарок получить отобранную давным-давно землю и право жить
в покое от набегов людей.
- Наверное, - Инаи пожал плечами, не отводя взгляда от намасленного
темно-серого острия, - Нам бы не пришлось искать пропавших, а жен мы
покидали, лишь отправляясь на охоту. Урсурийцы вновь станут обменивать
наши чудо-камни на хорошие мечи, а на цветное железо мы сможем
покупать боевых скакунов, таких же мощных, как у либерийских рыцарей.
- Стоит только купить нас, - пробормотал Алари и потемнел лицом, - - Может
быть нам тоже пойти на сделку Сирис?
- Это решит совет.
- А если племя решит присоединиться к приморским лордам, что тогда
скажешь?
Сирис взял в зубы тростинку, и, улегшись на крупнозернистый темный песок,
расставил ноги в стороны, а руки подложил под голову.
- Я скажу, что ты желаешь застать день раньше, чем Темноокая достанет из-
под плаща солнечный диск, которым зажигает рассвет, - тростинка
перебралась в противоположный уголок рта Сириса, - Острый Коготь не
совершит ошибки. Хотя, сдается мне, каждый род обязательно должен
участвовать в совете. Неизвестно, как поведут себя остальные, когда
решение будет принято. С тех пор, как Саблезубые расползлись по Вечному
Лесу и его окраинам, каждый творит свои законы.
- Вот, - протянул Алари, - Наконец я слышу речь достойную предводителя
разведчиков, да и просто настоящего аникийца. Хотя, ты так и не ответил,
Вечный Огонь, что ты думаешь о подкупе Лиственниц за сотню коров и
быков, три телеги урсурийской стали, Молчаливый ее раздери, и смутное
обещание "подарить" то, что отняли.

Алари говорил с вызовом и усмешкой. Сирис перестал пожевывать сочный
стебель, чувствуя волнение. Он не любил долгих речей и тем более споров.
- Я знаю одно, в горы нам отходить нельзя: там нас ждет голод.
Сирис услышал, как следопыт скрипнул зубами.
По темно-бурой речной глади плыли белые облака, в отражении они
хмурились и походили на тучи. У воды кружилась пара надоедливых черных
слепней, не дававших покоя Инаи.

Лошади шаг за шагом увязали, ступая в серо-коричневую кашу из размытого
грунта. Ветерок, жеребец Сириса пускал из ноздрей стрелы пара и радостно
ржал всякий раз, когда увесистая капля разбивалась о гнедую морду.
За редкими деревьями рисовался полуночно-синий фон. Сирис никогда
бывал у моря и дюже хотел поглядеть, что же это за зверь. В детстве он
слушал историю Старого Лиса о том, как старику пришлось дважды проплыть
на плоту вдоль берега. "Страшный зверь цвета смерти и ночи, - описывал
старец море, - У берега стоит его дыхание, шумное и тяжелое. Каждый вдох
оттягивает тебя от твердой земли, пока не окажешься над непроглядной
черной бездной. Деревья станут не больше, чем травинка, а земля - тонкой
зеленой полосой. Только слепое желание заполучить рога и шкуру одного из
последних королевских куэнов в Вечном Лесу вынудило бы меня на эту
глупость. В море нет счета ни времени, ни расстоянию. Тысяча волн пляшет
вокруг тебя по кругу. Раз за разом, раз за разом. Мне пришлось грести три,
четыре или пять лиг, чтобы подобраться к зверю с воды, не вспугнув его. От
работы веслом мучила жажда, но прислонив губы к синей глади, ты
понимаешь, что вода мертва. Только бездушный демон, обитающий в той
преисподние, утолит жажду этой мертвечиной".
Старики называют море родителем демонов. Ужасные щупальца, острые, как
лезвие плавники и стальная чешуя даны им в вооружение. Даже
Молчаливый обходит это место стороной.
Алари был мрачен с тех самых пор, как следопыты покинули деревню Леших,
самого южного рода из племени Саблезубых. Капюшон из тонкой оленьей
кожи скрывал его лицо почти целиком, только напряженные узкие губы
можно было разглядеть.

Шансы найти пропавшего сына вождя сходили на "нет", и Инаи тоже почти
отстранился от поисков, потеряв какой-либо интерес. Он, хотя, и поглядывал
вокруг, но скорее для того, думал Сирис, чтобы не казаться
безответственным. Иногда он внезапно начинал улыбаться и заводил
разговор о будущем сыне. Инаи ежился под широким бизоньим плащом с
серо-бурым мехом изнутри, устало потирая лицо перчаткой.
Сирис не винил отчаявшихся спутников. Следопыты покинули дом четыре
полных луны назад и порядком устали. Сам же, опытный разведчик не терял
из виду берег реки, допуская, возможную находку. Даже здесь, на стыке
Быстротечной с морем, за тысячи лиг от места, где пропали мальчики, Сирис,
то и дело, спускался с коня и пешем исследовал кустистую заводь.
Лес остался позади, и все пространство вокруг занял могучий зверь. Мутные
воды Быстротечной, впадая в море, становились мрачнее и мрачнее, пока не
обретали сапфировый цвет. Темно-синей пасти не было ни конца, ни края, а
дыхание зверя заставляло сердце Сириса сжиматься. Аникийцы стояли на
вершине невысокого утеса, густо обросшего полынью.
- Вот это зверюга,- Инаи снял капюшон, круглыми глазами уставившись на
бесконечное синее полотно, - У него свой запах.
Аникиец сделал вдох полной грудью.
- Запах потной шкуры, - пробурчал с усмешкой Алари, так и не сняв капюшон,
лишь чуть одернув его назад.
- Нет, - в серьез возразил Инаи, - Это запах печали и слез. Говорят, боги
приходят сюда, чтобы поплакать. Вернее места не найти, - Он снял перчатки
и обвел тонкими пальцами тяжелые свинцовые тучи, затянувшие небо.
Прибой нагонял пенистые волны одну за другой. "Тяжелое дыхание", -
подумал Сирис. Ему захотелось прикоснуться к морю и, спешившись, он
спустился на самый берег, усеянный галькой сотней оттенков серого. Инаи
последовал за ним, Алари же достал полоску вяленой оленины с кукурузной
лепешкой и молчаливо уплетал.
- Это не опасно? - спросил Инаи старшего, развязывая завязки на высоких
мокасинах.

- Не думаю. В любом случае нас двое и здесь оно вряд ли сможет нам
навредить.
Сирис вступил в воду по щиколотку. Вода оказалась теплой и мягкой. Инаи не
смело шагал позади. Когда вода достигла колен, накатила волна, и ноги
обмочило до самых бедер. Пошатнувшись, Сирис от неожиданности отступил
назад, а Инаи сбежал обратно на берег. Вода снова отошла, вызвав у
младшего стыдливый смех, и тот встал рядом с Сирисом.
- По-моему, оно вполне дружелюбно, - Инаи зачерпнул в ладонь воды и
плеснул на лицо.
- Первое впечатление обманчиво, - Сирис последовал примеру парня, - Хотя,
согласен. Здесь, у берега, опасаться нечего.
Сирис облизал языком губы, зачерпнул ладонью еще воды и попробовал на
вкус.
- Мертвая вода, - произнес он, поморщив лицо.
"Старик был прав, здесь нет жизни".
Погрузиться в воду полностью следопыты не решились и вскоре побрели
обратно.
Поставив ноги в стремя, Сирис еще раз обвел взглядом бескрайнее
сапфировое полотно. Дождь давно перестал, но ветер по-прежнему нес
запах моря на берег, смешав его с вязким ароматом прелого репейника.
Сквозь тучи проглянуло солнце, и барашки-облака окрасились в рыжий и
розовый. Аникийцу почему-то стало грустно. Обернувшись к устью
Быстротечной, он подумал о Дайнеке и Маире. Сирис попросил Темноокую
хранить своих детей в нашем ли они мире или уже возле нее. Вспомнил
Старого Лиса, чьи уроки сделали его не только отличным следопытом и
охотником, но открыли мир, каким он видит его сейчас.
Аникиец ладонью расправил распущенные черные волосы, нащупав
тканевые повязки, подаренные вождями разных родов, их было десять.
Десять отказов.
Потянув за поводья, Сирис развернул Ветерка к лесу. Алари и Инаи уже
ждали его между двух тонких и почти голых елей. Аникийцы о чем-то

разговаривали, и Сирис впервые за долгое время услышал смех Алари, тот,
похоже, подзуживал младшего.
"Мысль о доме гонит любую печаль", - подумал Сирис и шагом повел коня в
сторону леса.