"Война - это кровь. Кровь и грязь. Кровавая грязь. Уже столько крови пролилось, что земля не может ее впитать. А еще и мясо. Людское. Если повезет похоронят на кладбище в братской могиле, а не повезет - то так и останешься здесь и станешь удобрением для цветов и хлеба. Когда-то же война закончится и здесь будет поле, очень хорошо удобренное", - какие только мысли не лезут в голову, пока идешь под огнем противника к своему окопу.
"Война - это огонь, - следующую мысль Сергию приносит огненный росчерк лучемета, едва не полоснувший по нему. Спасительная кровавая грязь, в которую, как по команде плюхается весь взвод, шипит и пенится, приняв на себя расплескавшийся огонь. - Война - это стрельба, - отплевываясь, продолжал думать Сергий. - Стрельба из орудий, автоматов, пулеметов, зенитных и ракетных установок, пушек, гранатометов, огнеметов, лучеметов... - Сергий задумывается, вспоминая, что еще стреляет (около уха со свистом чиркает воздух пуля), - пистолетов и минометов, - добавляет он, с трудом поднимаясь на ноги. - До чего же много придумано всякой дряни, чтобы достичь единственной цели - сделать из нас удобрения и грязь! До чего же тяжелая байда!" - последняя мысль относилась к лафету лучемета, пятый километр оттягивающему плечо.
Солдатам на войне тяжко, а лучеметчикам тяжелее впятеро, а может и вдесятеро.
Лучеметчики тащат на горбу стволы, опорные плиты, зарядные капсулы, станины, лафеты, наводящие контуры. Если, споткнувшись, падаешь, не успев сгруппироваться, тяжеленный вьюк, двигаясь по инерции, врубается в затылок и расплющивает голову всмятку, как сырое яйцо.
Ко команде все поднимаются и идут дальше с трудом вытаскивая сапоги из грязи, густая, жирная она наливает пудовыми кандалами. Тяжело дышать - воздух смрадный, густой, кажется, что он липнет к лицу. Ни ветерка, ни дуновения. Только вонь, выворачивающая наизнанку, грязь, хлюпающая под ногами и что-то в этой грязи, о которое постоянно спотыкаешься.
Вторая ракета, третья... Они висят в воздухе, густом как кисель, выхватывая из мрака измазанные лица ребят и ... трупов. Вот почему так часто солдаты спотыкаются. В грязи вповалку, а где и в обнимку, лежат и наши и враги...
Самый младший - Санька Жур, только-только шестнадцать стукнуло, - тихонько охает и матерится. Другие молчат: делают вид, что им не страшно, дескать - на то она и война. Какое не страшно! У Сергия душа давно ушла в пятки, а может, и вывалилась в сапоги. Опыта у мальчишек кот наплакал - ускоренные лучеметные курсы Сурского пехотное училище.
- Встать! - шепотом отдает приказ комроты, когда ракеты гаснут.
Ребята поднимаются и короткими перебежками продолжают свой путь.
Санька виновато оглядывается по сторонам. Друзья молчат, лица сосредоточенные, хмурые. Санька еще успевает подумать, как быстро они на войне привыкли к самому страшному, как пуля клюет его в грудь. Мальчишка нелепо взмахивает руками, словно пытаясь поймать муху, и падает на труп вражеского офицера - ганса, "приветливо" скалящемуся ему навстречу (пуля выхватила кусок челюсти), тяжеленный лафет раскраивает Санькин затылок...
Лучеметчики шагают дальше без остановок, вперед и до следующего падения...
Последние метры немного поредевшая рота двигается ползком, ребята практически плывут в жидкой грязи, как рыбы хватают ртами воздух - над головой огненную сеть, сотканная из пуль и лучей. Враг старается выбить подкрепление до того, как оно займет свои позиции. Поле кажется бесконечным, все силы уходят на то чтобы не утонуть и не зацепится за смертельную сеть. О том, что предстоит еще и воевать, пацаны просто забывают. Они сваливаются в траншеи, грязные, как черти из ада и долго лежат, не в силах осознать - прибыли. В первые мгновения им даже кажется - что самое страшное уже позади.
- Какого черта! Где так долго лазили?! Рассвет скоро! Ждем вас ... - "приветствуют" подкрепление бывалые фронтовики, добавляя непечатные словеса. Новички ошалело приподнимаются и смотрят, как бравые вояки лихо переваливаются через бруствер и споро ползут по грязи, вместе со своими лучеметами, в ту сторону, откуда только что пришли мальчишки.
- Куда это они? - выдавливает кто-то.
На глазах у Сергия выступают слезы. Хорошо, что в темноте не видно. Подспудно ребята ожидали, что "старики", их встретят, объяснят - как надо воевать, что делать и как вести себя. Они же умеют воевать!
- Отставить слезы и сопли! - командует комроты Мишаин Петро Валькович. - Им надо затемно уйти подальше в тыл, чтобы гансы не заметили. - Он добродушно усмехается, понимая, что творится на душе у пацанов. - Все, ребята. С этой минуты вы - фронтовики. Что бы дальше не случилось, никто не будет делать скидку на то, что вы всего лишь недоучившиеся курсанты! Вы - уже воины! А те, кто погиб по пути сюда - пали смертью храбрых. Для гансов вы такие же солдаты, как и те, кто только что отсюда ушел. Пять минут на отдых, и расчетам приступить к подготовке своих позиций!
Слова ротного привели всех в чувство. Сергий успевают подумать, что с таким командиром они не пропадут, как его в бок толкает Вась Льц.
- Смотри, а траншеи старые, давно копали, вот бока как вытерты, до блеска! Значит, давно тут стоим.
- А может у гансов отбили! - возразил Сергий. - Меньше чеши языком, приказ был готовить лучеметы в бою!
Как ни странно, но в их голосе не было паники, какая нахлынула несколько минут назад. Голоса были спокойные, словно эти пацанята уже воевали много лет. В считанные минуты лучеметы были собраны и задрали свои курносые морды, прицелившись в сторону гансов.
- Помнишь, как в училище мечтали, - скорее бы на фронт, - спросил Вась, когда, закончив сборку, их расчет прикорнул на дне траншеи.
- Ага, вот теперь мы и на фронте, - ответил Федул. Он пришел в училище толстощеким крепышом, который мог переломать подкову ладонью. Сейчас бы он, пожалуй, смог переломить две подковы, поднатаскался станин и зарядников к лучеметам. А вот румянца на его бледных щеках давно не наблюдалось, С тех самых пор, когда у него на глазах разорвало кореша, с которым из одной кружки чай пили.
Небо горело от ракет, чей мертвенный свет заливал даже дно траншеи. От этого света лица казались бледными, перепуганными.
- На фронте. Уже и в нашем расчете потери, Санька погиб, - ответил Вась.
Все угрюмо замолчали. Пули мерзко посвистывали над траншеей. Подсыхающая одежда неприятно липла к телу.
- Да ребята, - сказал Петро Валькович, подходя к ним, - дождались. Вы на фронте. Теперь должны воевать так, как я вас учил. Не подведите меня!
Командир роты, старший лейтенант, был боевым командиром. На фронте давно. Вроде бы даже с самых первых дней. Лучемет знал в совершенство и учил нас до кровавого пота ведению беглого огня, мгновенной разборке и сборке тяжеленной махины, заставил каждого командира расчета заучить как молитву "Последовательность действий при отказе матчасти".
- Что ребята, страшно? - спросил подошедший вместе с командиром роты - заместитель по политической части младший политбосс Амсал Имв. Говорили, что до войны он был писателем, а может быть и поэтом. Он был совсем молодой, намного младше Мишаина, но вместе они работали как единый механизм. Иногда солдатам казалось, что командиры понимают друг друга с одного взгляда.
-
Мальчишки, уже полчаса как воины, промолчали.
-Трусят, - улыбнувшись сказал Мишаин. - Вот только не говорят.
- Не трусим мы! - горячо возразил Федул.
- Да не стесняйтесь, - добродушно ухмыльнулся Амсал. - Все трусят.
- И вы? - Не удержался Вась.
Ребята оживленно зашевелились. Неужели их бравый командир, кавалер ордена "Храбрая душа" тоже трусит? Акула войны? Также как и они, мелкие салажата?
- А как же! Или мы не люди? - ответил за двоих Мишаин. - Тоже жить хотим. Вот и трусим, только виду никогда не показываем. И вы не показывайте!
- Ага, не тот трус, кто боится, а тот, кто бежит! - заговорщицки, словно выдавая огромную военную тайну, сказал Амсал. Выше нос!
- Ничего не поделать, мальчишки мои, - тяжело вздохнув, сказал Мишаин. - Не мы на них рыпнулись. Они нашу землю испоганили. Это они нас решили рабами сделать. Это они объявили себя суперрасой. А всех остальных поганой нечистью. С такими разговор один - добрая пуля или горячий луч, да прямо в морду. Чтоб другим неповадно было. Мы же с вами - мужчины. А значит - воины. Вот и воюем. Так что - трусь, не трусь, а драться надо.
- А что же с грязью делать? - как всегда некстати ляпнул Федул.
- Грязь не девушка, засохнет и отлипнет, - хохотнул Амсал.
- Светает, - гансы ракеты перестали пускать, - не обратив внимания на Федула и Амсала, сказал комроты. - Готовьтесь ребята. На рассвете начнем. И грязь нам не помешает...