Аннотация: Они шли так много раз. Молохом. Армиями. И за ними шел, ОН. С белой кожей и черными глазами.
Он ступает босыми ногами по влажной мембране талой воды на льду. И она замерзает под его ступнями, легкостью его шагов. Этот иною лед отливает рдяными, чуть слышными в его ушах стонами. Небо над ним развеивает тучи, чтобы они не мешали холоду опуститься черными перьями на землю окрест.
А может это тучи бояться...
Его поблекшие светло-голубые глаза мерцают искрами зимней стужи.
Он уже начал свой путь, но в начале не понимал куда. Думал, что летит мотыльком к свету из тьмы, затем решил, что сам был этим светом во тьме, теперь же понял, что он - полный мрак в полной темноте.
Он уже принял свою стезю, и теперь идет сквозь толпу, которая расступается перед ним. Некоторые падают замертво, вместе с птицами.
Движенье его как закат наваливается кровью на небосклон и исходит от горизонта к ступням и ладоням.
Иногда кругом звенящее безмолвие, иногда оглушающий шум.
Его глаза полны разума, словно свинца.
Бывает так, что редко, очень редко из розового марева за спиной выбегают какие-то люди с теплыми глазами, которые тянуться к его рукам, пытаются зацепиться за движение ног, помешать, произнести, умолять на коленях, спасти... его уже невозможно.
Они вылетают как пули из этого тумана, будто из пороховой завесы нарезного ствола, но так же останавливаются, ударяясь о стену, и падают оземь, ломая конечности.
Блаженство спокойствия грусти улыбкой замерло, почти сорвалось с его губ на ветер, который вознес его одежды в подобии крыл.
А чуть поодаль, в тени, еле заметно, за ним идет Он, тот, кто известен всем, чьи глаза абсолютно беспросветны, даже белки, и сам свет не способен вырваться из объятий его глазниц. Он вышагивает монотонно и легко.
И рядом с ним...
...Он ведет свою даму под белоснежную кость руки, не занятой косой.