Пока кто-то отказывает небу 
Мой кпд кончается на том что я отбрасываю тень. 
Патологический бездельник, и в поезде бытия я безбилетник. 
Безмерная пустота заменяет бегущее время, 
Все мы здесь временно. 
Если ты наделён мышлением, являешься ли человеком? 
Вот я - нет. 
И в списке твоих фаворитов никогда не буду первым,
Если вообще туда попаду. 
Второй шанс - вечное табу, а вещицу типо меня просто забудь. 
Уже давно никуда не зовут, и с твоим уходом не осталось собеседников. 
Только бумага и все мои сопли, слёзы и бредни 
Вываливаются на неё непереваренной желудком рыбой. 
Кем бы я был, если не знал страдания и обиды?
Хотя ненависть монолитной глыбой давит на мои плечи, 
Давит мои конечности. Нахуй мне обеспеченность, 
Если не на кого тратить деньги? Нахуй мне дни и недели 
В которых ты заменяешь моё отражение, 
В которых я помню каждую родинку твоего тела, 
И нахуй мне что-то делать, если ты никогда не узнаешь об этом? 
И куда мне девать эти стихи нелепые,
Посвящённые тебе одной? Что мне делать с собой? 
Только мучить себя и пытать своё тело, 
Вытаскивая из этой биомассы кровавые слёзы, 
И не задавать больше вопросов "Что я сделал не так?". 
Я сам сделан не так. Неправильный мир и неправильный я, 
Мы сростаемся в единое целое, целуемся через прицелы, 
Но в самом конце я останусь один. 
И так год за годом, так протекают дни, 
Я продолжаю жить, они продолжают идти. 
Продолжаю страдать по любви, которой никогда не существовало. 
Всё известно с самого начала - она умрёт, 
Оставив напоминания в виде шрамов на плоти. 
Итог - я всё снова испортил. И снова ходить по врачам
В надеже излечиться от себя, 
Проглатывая живьём обломок каждого дня. Так и живём, друзья. 
Так и живём, да? Пошло бы всё на хуй тогда.
Жизнь перемолола и растоптала, я в ней без бонга растаман,
Христианин без Бога, метаюсь от человека к человеку в поисках тебя, 
Но остаюсь в тенях, остаюсь отпечатком 
Твоих пальцев на промёрзлом окне, в виде сердечка. 
Больнее вдвойне быть чудовищем в теле маленького человечка, 
Всех вокруг калечить своими несчастьями блядскими. 
Огни города водят хороводы и пляски, 
Я стою на балконе, в усмерть пьян, и шагаю в никуда, 
Что бы завтра проснуться и понять - умер не я, 
Смерть очень привередливая блядь, 
И я признаюсь ей в любви, 
Как тебе признавался и умолял на коленях простить. 
Но вот я один, как и должно быть, и втискиваю "Мы" в этот стих.