В эту поездку готовились заранее. Про то, что нас отправят на Кавказ, знали за две недели.
Начальство проверяло комплектность милицейского снаряжения, оружия с собой решили много не брать. Предполагалась тихая поездка в Сухуми, где, возможно, есть какие-то беспорядки, а может, и нету никаких.
Квартирьеры-несколько преподавателей-улетевшие к Черному морю, сообщили, что забронировали для офицеров и слушателей Горьковской школы милиции классный санаторий, недалеко от моря.
Вместе со всеми засобиралось и высокое начальство. Даже начальник школы решил ехать. Для обеспечения комфорта к южному морю отправили несколько автомобилей, и приказали собираться школьным поварихам.
В день вылета мы привычно скатали свои постели, перетянув их ремнями, в сумки и баулы сложили белье, спортивные костюмы и прочие необходимые вещи. Командиром нашей учебной группы, переименованной во взвод, назначили интеллигентного капитана, не помню с какой кафедры. При знакомстве , послушав нас, опытных уже вояк, таскавших службу в Арзамасе, после взрыва трех вагонов с тротилом (разнесло Арзамас тогда будь здоров как-в июне 1988 года) и в Кировабаде (ныне Гянджа, Азербайджан), он предложил нам не ругаться матом. Даже внес предложение за каждый мат платить штраф-10 копеек, а потом собранные деньги использовать на общие нужды. Мы, конечно, согласились с командиром.
Приехали, уже ночью, на военный аэродром, где нас ждали два ИЛ-76. Погрузились и полетели. Лететь долго. Кто-то спал, кто-то в карты играл. Настроение было отличное. Направление-теплый юг, где не придется нести службу по 12 часов в сутки, и таскать на себе ЖЗТ (жилет защитный тяжелый) весом около 11 килограмм. Омрачали предстоящий отдых лишь сведения о том, что в Сухуми мы продолжим учебу, чтобы не было пропусков в занятиях. Начальник учебного отдела поэтому полетел с нами, организовывать учебу вдали от родных аудиторий, на теплом побережье.
Где-то часика через полтора-два, дверь пилотской кабины открылась, и вышел наш генерал. Доктор наук, профессор. Он объявил по громкой, что наш маршрут изменен. Вместо Сухуми летим в Тбилиси. Там что-то случилось, сообщил он. Теплое море и кипарисы остались в другой стороне.
Прилетели ночью. Мыкались, мыкались, пока нас не разместили в каких-то плацкартных вагонах. Расстелили на полках свои матрасы и завалились спать.
Меня разбудили парни.
-Иди, погляди на земляков,-сказал мне Гена-Крокодил, заливаясь от смеха,- Суперы!
Оказалось, что рядом с нами ночевал пермский ОМОН. Мы уже знали о том, что в Советском Союзе с прошлого года создали отряды милиции особого назначения. Считалось, что там служат терминаторы.
Пермский ОМОН был одет в обыкновенную милицейскую форму, вместо сапог на ногах -- ботинки. Слушаки были разочарованы. Виднелись среди омоновцев и крепкие парни, но было заметно, что из райотделов туда направили "лучших из лучших". Мужики уже в годах, пузатые сержанты и старшины.
Один из них, шустрый сержант втирал парням о своем пути в милицейский спецназ.
-Я жене одним ударом три перелома сделал! Как дал по башке, она об печку шмякнулась и сразу палец, ключицу и челюсть навернулись.
Она к замполиту. Тот пришел ко мне домой разбираться. Поговорили. Замполит жене сказал, чтобы заяву на меня писала. Диктует, а эта пишет. Прошу привлечь. А я ей ору, пиши, не привлечь. В общем, предложили мне после этого идти в ОМОН.
Земляков моих вскоре построили и увели. Больше я их не встречал. По слухам, они охраняли тбилисский телецентр, и во время событий им крепко досталось.
Нам сказали собираться и грузиться в автобусы. Для нашего сводного отряда нашли какое-то место в горах.
Перед отправкой в наш автобус зашел капитан с кафедры общественных дисциплин, временно работавший замполитом.
Он вкратце рассказал нам, что в Тбилиси подняли голову националисты, и поэтому возможны массовые беспорядки. Наше дело, как всегда-поддержание общественного порядка. Мы вопросов не задавали. Все ясно, опять патрули без выходных, как в Азербайджане.
Колонна пришла в горы. Для нас заняли какой-то пансионат. Начали размещаться. Пока то да се, уже стемнело. Поужинали в столовой, где уже развернулись наши поварихи и пошли спать. Комнаты были рассчитаны на пять-шесть человек. Спать хотелось ужасно. Снова расстелили свои постели и уснули.
Ночью нас подняли.
-Подьем, тревога!-орали дежурные.
Оделись, но строиться не пришлось. Всех погнали к уже оборудованному складу за снаряжением. Поскольку ничего толком не объяснили, я решил, что тревога учебная, сел на какую-то скамейку и закемарил.
Меня растолкали парни и утащили в автобус. Колонна уже выдвигалась. Стало ясно, что тревога реальная.
Дорога шла по серпантину, слева имела место быть конкретная пропасть. Рулил автобусом грузин. Посмотрел на нашего безматерного капитана. Он сидел на переднем сиденье, правая рука лежала на кабуре. Там же, около входа в автобус, была привинчена касса (раньше пассажиры туда бросали мелочь и откручивали сами себе билетики). Почему - то вспомнились штрафные санкции за мат. Видимо, они отменялись.
Позже мы узнали, что в случае, если водитель попытался бы вырулить автобус в пропасть, мало ли по каким мотивам, офицеры должны были их валить. Но до этого не дошло.
Колонна спустилась с гор, и пошла на Тбилиси. Автобусов штук двенадцать, впереди гаишники с мигалкой. По пути видел такси, пропускающее нас. Впереди сидела женщина, смотрела на проносившиеся автобусы и быстро крестилась.
Выехали на перекресток с проспектом Шота Руставели, где и остановились. Офицеры ушли за указаниями, мы вылезли из автобусов покурить.
Вдалеке, на проспекте, волновались толпы народа. Слышались крики, вопли, шум моторов. Вернулись наши командиры, в недавнем прошлом преподаватели. Нас начали распределять по признаку вооруженности. Автоматов хватило на один взвод. Его посадили в автобус, как резерв. Третьекурсников вооружили щитами, резиновыми дубинками и начали строить в колонну. Нам, второкурсникам, снаряжения хватило не на всех. На наш взвод пришлось с десяток щитов и дубинок, примерно, на каждого третьего. Поставили нас в оцепление. Задача простая, как пятак. Никого не пускать, настырных задерживать.
А на проспекте бились люди. Позже мы узнали, что ЦК компартии Грузии от местных жителей обороняли бойцы дивизии Дзержинского (внутренние войска) и десантники. Оружия не было ни у кого. Дзержинцы с дубинками, пластиковыми щитами "Витраж" и в пластмассовых же касках. Все это крошилось под ударами камней и арматурин. Было ранено около сотни ребят из внутренних войск. У десантников, кроме саперных лопаток и армейских касок ничего не было. К тому же они имели приказ-бить лопаткой только плашмя, который, естественно, выполняли.
В толпе урчал бронетранспортер. Но поскольку опасались задавить мирных демонстрантов, его вывели из схватки. Тем более, что тбилисцы решили его сломать и поджечь.
Чтобы успокоить людей, к ним вышел местный католикос со своими попами. Но грузины обозвали их агентами КГБ и начали бить. Вэвэшники, прикрывая священников щитами, вытащили их в спокойное место.
Вскоре мимо нас покатились машины скорой помощи. Их было много. Так много, что мы даже решили, что машины приехали попугать людей. Дескать, всем врачи понадобятся. Пригляделись, стекла побиты, медсестры, врачи в касках. Стало грустновато.
Третий курс пошел в атаку на толпу. Колонна по двое, бегут в ногу, при этом в ритм шагам бьют палками по щитам (такие действия мы подсмотрели в фильме "Мальчик-солдат"). Зрелище впечатляющее.
Толпу разогнали.
Утром нас завели на площадь около ЦК. Площади там нет, просто мы так назвали. Всюду лужи крови, камни, арматурины, раскрошенная пластмасса от вэвэшного снаряжения. Парней уже увезли. Остались мы и десантники.
Десантник рассказал, что когда грузины стали разбегаться, какая-то часть укрылась в церкви. Решили сдаться после армейского обещания не арестовывать. Поскольку десантники не имели права задерживать гражданских, то никто грузин и не арестовал. Просто помяли немного. Десантник похвалился, что лопаткой отрубил два уха.
Поставили задачу-перекрыть доступ к ЦК партии. Нашему взводу досталась улочка рядом с разграбленной ночью сберкассой. Поскольку снаряжения не хватало, несли службу по очереди. Десять слушаков, оперевшись на поставленные на ребро щиты, перегородили проход. Резиновые дубинки висели на запястьях. Через час менялись.
Хотелось есть и пить. После вчерашнего ужина ничего не ели. Выдали по банке рыбных консервов на троих, а кому повезло, на двоих.
Задержали милиционера в штатском, с просроченным удостоверением. Хотел пройти через оцепление. Куда девать? Увидели, как метрах в сорока от нас бредет через проспект наш майор с кафедры уголовного права. Кандидат наук, доцент. На голове армейский стальной шлем, сверху шинели тяжелый бронежилет. Тащит за собой резиновую палку по асфальту. Задержанного направили к нему. Офицер, пускай разберется.