Бах Иван Севастьянович : другие произведения.

Беспощадный гуманизм

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Багровый рассвет в самом расцвете сил. По стенам больничной палаты будто растекаются кровавые жилы нарождающегося солнца. На кровати табличка: "М.Ф. Томных. Коматозный. Повышенное внимание". Он подключен к аппарату искусственного дыхания. Открывает глаза - веки с трудом поднимаются, весят не меньше Земли. На столе полусонной дежурной сестры срабатывает сигнал: пациент зашевелился. Она спешит в палату, перед этим успев доложить главврачу по телефону: "Кажется, он вернулся... Да, иду проверить... Жду..." Входит высокий жилистый мужчина. Медсестра высказывает ему какие-то соображения, он соглашается:
   -Вы правы, Лидочка, от аппарата можно отключать, -- говорит главврач. - Выкарабкался.
   Пациент удивленно смотрит на обоих, губы его шевелятся. Вероятно, он что-то хочет спросить. Доктор, прикрывая ладонью рот, знаком просит больного молчать. Даёт распоряжения относительно того, какие лекарства применять в дальнейшем и как часто ставить капельницу. Сестра понятливо кивает. Они выходят из палаты, у дверей которой скучает на приставном стульчике милиционер, совсем еще мальчик.
   В голове Михаила Федоровича Томных навязчивый гул колокольного набата. Чувствуется острая боль в правой груди. Невозможно пошевелиться.
  
   Пространство города разрезает телефонный звонок:
   -Я через знакомых узнал, что он выжил!
   Пауза.
   -Нет!!! - возглас отчаяния.
   -Увы. Завтра навещу его. Лучше бы он умер.
   -Тебя знают в лицо - не пропустят. Пойду я.
   -Но...
   -Не отговаривай!
   -Будь что будет!
  
   Наступает завтра. По больничным коридорам семенит маленькая женщина в белом халате и чепчике набекрень. В руках у нее ридикюль с большими красными крестами по бокам. Милиционер останавливает ее. Она объясняет, что пациенту пора делать животворящий укол. Рассеивая сомнения стража, открывает сумочку: там шприц и какие-то ампулы. Всё в порядке, говорит он, проходите. За ней закрывается дверь. В поведении женщины что-то настораживает молоденького лейтенанта. Секунду поколебавшись, он заскакивает в палату - и очень своевременно: женщина уже замахнулась ножом над неподвижным Томных, который выпучил глаза и мычит, подергивая головой. Милиционер хватает женщину за руку и отбирает нож. "Ненавижу! - кричит она то ли Михаилу Федоровичу, то ли лейтенанту, или самому небу. Нервно дрожит. - Будь ты проклят!" На шум сбегаются люди. Приезжает милицейский дежурный наряд. Несостоявшуюся убийцу уводят, но прежде старший наряда успевает отчитать нерадивого охранника: служебный долг лейтенанта сгорает от стыда, но сам служака остается невредим.
   Михаил Фёдорович завидно поправляется, но совершенно ничего не помнит ни о себе, ни о своей жизни, ни о том, что с ним произошло. На его расспросы главврач неохотно объясняет, что не вправе касаться прошлого пациента. Сегодня к нему пожалует следователь из прокуратуры. Возможно, он сможет растолковать и связать случившееся. "Короля делает свитер" --, ухмыляется. Доктор обеспокоен потерей памяти Томных; собирает в его палате консилиум. Никаких сомнений - Михаил Фёдорович потерял память, поэтому следователя просит не ахти изнурять болящего расспросами: ведь он только месяц тому выцарапался из комы... Лицо следователя выражает брезгливость, в глазах сверкают злобные вспышки-взгляды: не легко ему справиться с нескрываемым отвращением к Томных, убийце четырех невинных детей. Он не узнает их на фотографиях.
   -Скажите, -- голос Михаила Федоровича дрожит, раскачивается на волнах роковой невозможности. - что... сделал?
   Томных не умеет подобрать подходящее местоимение.
   -Не волнуйтесь, вам врачи запрещают.
   -Ска-жи-те!
   -Вы погубили четыре невинных души. Откровенно признаюсь, мне очень жаль, что вы не помните тех событий.
   -Почему?
   -А чтобы тебя... Он еще смеет спрашивать!.. чтобы вас совестливый стыд удушил, как подлую вошь!
   - Дикий абсурд!.. Господи, ведь ни одного воспоминания... Просто немыслимо... -- Он немного помолчал. На глазах проступили слезы досады, обиды невыразимой. Промелькнуло и подозрение, что кто-то по неизвестным причинам собирается взвалить на него чужую страшную вину.
   -Не может быть только того, что всем воочию видится. - Следователь пожал плечами, нахмурился и дал Томных посмотреть видеозапись наблюдения из торгового зала одного магазина. Покачиваясь, на детей набрасывается человек, похожий на Михаила Федоровича, разит их охотничьим ножом с зазубринами; потом падает, получив пулю в грудь, ударяется затылком о металлический стеллаж.
   -Хватит, хватит! - хрипит Томных. - Избавьте! Оказывается, смотреть на себя со стороны - противоестественная мерзость!
   -Припоминаете? - щурится следователь.
   -Не может быть, не может быть! - в горячке твердит Томных. - Значит, та женщина... хотела меня убить...
   -Она мать погибшего мальчика.
   -Необъяснимо! Но зачем... зачем... это сделал?
   -Наркотический угар.
   -Я не верю!
   -Отпечатки пальцев на рукояти и...
   -Не продолжайте. Что же теперь со мной будет?
   -Вас будут судить. Учитывая полную потерю памяти, будете мять бока на койке в психушке.
   -А там заставят вспомнить, что я подонок? Но я не хочу, слышите, не желаю заново пережить весь этот ужас!.. Я не убийца, я не мог...
   -Суду виднее.
   Михаил Фёдорович выпалил:
   -У меня есть семья?
   -Жена и двое чудных ребятишек. Они отказались от вас.
   -Их можно понять.
   -Вы передвигаетесь самостоятельно?
   -Хожу потихоньку. Зачем вы спросили?
   Следователь смотрел в окно. Безучастная природа буквально подавляла своей напыщенной вечностью. В обнимку кружились листья; ветви деревьев танцевали с ветром сонный осенний вальс; небо отдалялось от земли, приобретая непроницаемую глубину щемящего восторга.
   -Четвертый этаж. - Следователь неотрывно смотрел в глаза Михаила Федоровича с какой-то тайной мыслью, что безвыходные, тупиковые положения легко разрешаются неожиданными поступками. В нем боролись презрение и невесомая жалость к этому убийце и человеку.
   -Страх и надежда всегда ходят под руку! - отрешенно сказал Томных. - Не искушайте! Вам придется судить чистого человека! Понимаете, другого!
   Следователь смолчал. В дверях остановился, порываясь что-то сказать, но сдержался и чуть не на цыпочках вышел. Он впервые столкнулся с таким поистине трагичным, нелепым случаем. С надрывом вздохнул, почему-то прокляв Адама и Еву.
   Михаилу Фёдоровичу впаяли семь лет лагерей строгого режима. От последнего слова на суде отказался. Обхватив мохнатыми руками голову, смотрел своими обезумевшими, красными от недосыпания глазами в непорочное никуда; не обращал внимания на плевки, достававшиеся ему в лицо от беснующихся родственников зарезанных ребят.
   Виновность собственного тела была ему очевидна и принята им безропотно, хотя сам он не находил оснований, чтобы считать себя грязной низостью рода людского. Пытался внушить себе, что понесет наказание заслуженно, что с ним поступили справедливо. Самобичевание, наконец, взорвало его новое, непорочное сознание. Бытие вдруг оцепенело. Больше терпеть взаимоотрицающие столкновения переживаний не оставалось сил. Страстно захотелось свободного, вольного вздоха. Знобит!
   Вечером его нашли в камере мертвым. Прервал дыхание: перестал есть.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"