Аннотация: Работа продолжает предыдущую статью автора "Куда движется математика в координатах солнечной активности" с попытками автора, не являющегося математиком, исследовать некоторые математические тенденции с точки зрения более универсальной культуры и истории.
Баглий П. Н. Куда движется советская и постсоветская математика в координатах солнечной активности?
Математики сетуют сейчас на то, что интерес общества к математике падает и математика "вымирает". С точки зрения автора этой статьи, "вымирает" не столько математика, сколько математические приложения в остывающем математическом сознании, и "вымирает" не только математика и общедоступное математическое образование, одинаковое для всех "троечников", но и технократическая "индустриальная" рациональная наука. Технологические инновации не должны вводить нас в заблуждение, так как они происходят в мире (но не в России [6, 9, 20, 12] , о чем ниже), именно тогда, когда математика с остывающим сознанием ("Великие Физики" "индустриального" Нового Средневековья [6, 7, 9]) теряет свою доминирующую роль в "постиндустриальных" локальных "микроритмах", или глобальных "постиндустриальных" "ритмах" [14] Истории, будущего или уже начавшегося Нового Нового Времени [26], становясь все более универсальным, целостным и более абстрактным и элитарным ("бурбакистским", программистским, дедуктивным [25]) инновационным элементом (подмножеством) нагревающегося, выходящего за старые ортодоксальные пределы, математического сознания, в более общей универсальной гуманитарной "постиндустриальной" культуре [там же] ("постиндустриальных" "микроритмов" и "ритмов"), более универсальных "постиндустриальных" "физиков" - "лириков" в одном лице.[13, 16, 19]. Российский математик Арнольд вскользь делит математиков на "левополушарных" ("физиков") и "правополушарных" ("лириков"). Сам он считает себя, между прочим, математиком "лириком". В связи с его же основополагающим девизом, что "математика - это физика", и в связи с благостной его моральной оценкой своего учителя Колмогорова, думаю, что Арнольд явно переоценивает свой математический "лиризм". Впрочем, некоторые воспоминания крупнейших советских (и постсоветских) математиков полны, как мне кажется, довольно часто, откровенной аморальности и лжи. Что же касается Арнольда, то российский математик С. П. Новиков, почти друг Арнольда, замечает в своих воспомининаниях "Его фантазия нередко творила пышную детализированную историю из маленького кусочка, который он не знал толком" [9] ((по поводу общеизвестной в советских высокопоставленных академических кругах прилюдной пощечины, данной математиком академиком Колмогоровым (учителем Арнольда) своему учителю, математику академику Лузину, после очередных выборов в академики - мой ком.)). По мнению С. П. Новикова лишь единичные советские академики математики были порядочными людьми. Конечно, можно сказать, что С.П. Новиков необъективен. Но вот, например, как комментирует некто Бычков С. И. [10] подробный календарный (с 1943 г) план математика Колмогорова "как сделаться великим человеком, если на это хватит охоты и усердия": "Во первых, в главном, намеченная программа была реализована" (сделался великим человеком - мой ком.). Во вторых - научная честность и объективность, почти невероятные" (?! - мой ком.). Это, так сказать, ложь "победителей", вершащих историю, для которых цель не наука, сама по себе, как постижение истины, а "стать великим человеком", и если цель реализована - "стал великим человеком", то ты, вместе со своими учениками создаешь себе и своей школе имидж "научной честности и объективности почти невероятных", и "биографии на подобии жития святых" (С. П. Новиков [9]). Хотя сам С.П. Новиков дружил с Колмогоровым, зная о том, что Колмогоров по детски ревнив, плохо относился к его отцу математику П. С. Новикову [там же] , у Новикова с Колмогоровым было определенное "родство душ", общая либерально - антигосударственная психология, о чем ниже будет сказано. Еще пример этой агрессивной современной математической лжи: С. П. Новиков, критикуя математика Фоменко, пишет о разгромной рецензии известного геометра Мальгрена по поводу научной книги геометра Фоменко. Фоменко с соавторами, опровергая критическую статью С.П. Новикова в свой адрес, пишут, что ничего подобного, Мальгрен высоко отозвался о работе Фоменко. И приводят даже несколько хвалебных слов Мальгрена о Фоменко в русском переводе. Чтобы разобраться, что же действительно в рецензии Мальгрена, приходится искать эту рецензию в подлиннике на английском - действительно, разгромная рецензия. Интересно, на что рассчитывал декан механико-математического факультете МГУ академик Фоменко, публикуя эту ложь о Мальгрене, не найдут первоисточников, что ли? Если человек способен на такую "рутинную" ложь, то он сфальсицифицирует что угодно, и математику и историю. На это, кстати, и обратил внимание С. П. Новиков, хотя, по мнению С. П. Новикова, Фоменко не столько лжец, сколько фанатик (ну, одно другому не мешает - мой ком.). В этом же смысле, можно хотя бы отчасти, предположить, как это делает, например, С.С. Кутателадзе [2, 4], что и ученики российского математика Лузина - прославленные российские математики Хинчин, Люстерник, Шнирельман, Гельфонд, П. С. Александров, Колмогоров, и Понтрягин - ученик П.С. Александрова травя своих учителей Егорова и Лузина, конечно, не подозревали, что эту травлю зафиксирует и сохранит История. Кстати, относительно молодой математик Толпыго, не зная (или, как бы, не зная) этой Истории, пишет в Интернете, что Понтрягин (де, раньше) "ведший себя очень порядочно в 30-ые годы (по отношению к евреям, в том числе и по отношению к Хинчину, Люстернику, Гельфонду, Шнирельману, вместе с которыми он тогда травил их учителей Егорова и Лузина - мой ком.)....стал вести себя исключительно скверно в те годы, когда, казалось бы, он мог бы, уже, ничем не рискуя, быть порядочным человеком" (по отношению к евреям - мой ком.). Но травя своих учителей, они, конечно, думали, что борются, как и большинство того времени, "за правое дело", за "справедливость" (о психологии и объективности этой травли еще будет сказано ниже). Конечно, математиков можно условно разделить на математиков "лириков" и математиков "физиков", как это делает Арнольд, но, все таки, занятие математикой - это, в общем, большее доминирование левополушарного, рационального, логического, бездушевного сознания, а образность, душевность, мораль, целостность эмоционального "сверхсознания" - в другом правом, "гуманитарном" полушарии [11, 20, 13], поэтому технократическая наука и математика с физикой (особенно как "Великие физики", преследующие "Великих лириков" в "индустриальном" Новом Средневековье [6]) в гораздо большей степени аморальны, чем "лирики" гуманитарии. В более мягкой форме можно сказать словами того же С.С. Кутателадзе [2]: "Математика не прививает нравственности...злодейство и гений вполне уживаются в различные моменты". Теперь ближе к теме статьи: Московское Математическое Общество появилось в правой окрестности 1860 года, т.е. в начавшемся Новом Средневековье [22, 23, 6], а значит основной глобальной тенденцией всего последующего Ново-Средневекового времени было остывание математического сознания, с все большей конфронтацией и разделением на математиков "физиков" с остывающим математическим сознанием, и математиков "лириков", с нагревающимся математическими сознанием. Математиков "физиков" было больше в Петербурге, а математиков "лириков" - в Москве, поэтому была конфронтация между математиками "лириками" Москвы и математиками "физиками" Петербурга. Первый минимум солнечной активности после революции - это минимум 1930 г ("Великая Депрессия", "Великий перелом" после НЭПа) (подробности в [11, 12, 15, 27]), при движении солнечной активности к минимуму 1930 года математическое российское (советское) сознание нагревается, становясь более универсальным, целостным, в том числе и религиозным как, например, у математиков "лириков" Егорова и Бугаева, с поисками единственности все более гладких и абстрактных целостных , тоталитарных решений классическими, в основном, "тупыми аналитическими методами" (Манин, ссылка из [25]). Более точным образом сдвиг к большей 'правополушарности' нагревающегося все более универсального, целостного советского математического сознания обусловлен нагреванием математического 'левого' ('физиков') и остыванием математического 'правого' ('лириков') 'полушарий', когда эти универсальные математические 'физики-лирики', часто в одном лице, 'грабят мир' [20, 13].(о 'правополушарности' и 'левополушарности' в широком и узком смысле в [25, 13, 11]) Но вот начинается переход через 1930 год,. российское математическое сознание начинает остывать, становясь более фрагментарным и дифференцированным, "полипарадигмальным" (Ядов [24]), некоторых математиков, например Лузина командируют за границу в поисках этой "свободы" остывающего математического сознания, чтобы выучится во Франции (в "антитрадиционной" Франции когда кривая солнечной активности ползет вниз к минимуму 1930 года, математическое сознание не нагревается как в "традиционной" России, а остывает [22, 11, 12, 13, 27, 25, 15]) математике "свободной воли". Пока Лузин временно за границей, уже начинается бифуркация через 1930 год, как "восстание масс" в виде "инициативной группы" в лице профессора Люстерника, профессора Шнирельмана, профессора Гельфонда, доцента Понтрягина, профессора Некрасова [7], (с остывакющим математическим сознанием) в резонансе (как почти "послойном расслоении" между властью и народом в сталинской "охлократии" [11, 27,]) с вышестоящей партийной сталинской государственной властью. "Инициативная группа" приветствует арест "врага" Егорова (с нагревающимся религиозным сознанием), в объемной "декларации" этой "группы". в частности, было высказано мнение о том, что ""инициативная группа считает, что борьба с "егоровщиной" должна быть бескомпромиссной, ибо "формальное отмежевание" мало что дает, особенно если оно связано с "пацифистским отрицанием революционного террора", с проповедью "общечеловеческой" морали и с примиренчеством на основе этой морали... с готовностью идти к социализму, но без жертв, без борьбы" [7].
(в это же время пишет С.П. Новиков [9] в Петербурге такой же математик "активист" Виноградов "боролся" с классиком, российским математиком Гюнтером, и тоже вполне успешно. Дело осложнялось тем, что Егоров, Гюнтер, Берштейн на 1 Всесоюзном съезде математиков в Харькове в 1930 году возражали против послания приветствия съезду партии.).
Приехавший из за границы Лузин, отдал на растерзание Кольману и своим ученикам "активистам" Московское Математическое Общество, и ушел из Университета. Президентом общества в 1932 году становится П.С. Александров, ближайший друг Колмогорова и главный враг Лузина. Почему, все же, именно Лузин является учителем этих всех математиков "активистов" сталинской власти? Как мне кажется, потому, что Лузин является бифуркационным математическим посредником между старой математической школой Бугаева и Егорова, с нагретым математическим сознанием, и новой зарождающейся, с остывающим математическим сознанием, советской математикой. Поэтому Лузин как посредник психологически неустойчив и аморален, с конфронтацией как с Егоровым, так и со своими учениками ((здесь и позерство, и утрированная театральность, и откровенная ложь, и натравливание учеников друг на друга, и воровство научных результатов у своих учеников, как, например, у П.С. Новикова и у Лаврентьева, и " с благими намерениями" своеобразная "травля" "отбившегося от рук" ученика Суслина, и "хвалебные отзывы" в посредственных случаях, и приписывание своих результатов Лебегу (о чем писал и сам Лебег, но выражая этим огромное уважение к Лузину )). В общем взаимоотношение у Лузина с учениками, как и у учеников с Лузиным, такие, что "от любви до ненависти один шаг" . По мнению Люстерника, одного из активных участников травли Лузина (а до этого - травли Егорова), высказанного С.П. Новикову гораздо позже [9]: Лузин научил их "любить математику". Но, как мне кажется, Лузин передал своим ученикам не только любовь к математике, но и свою аморальность, как аморальность "научной школы" Лузина. И поэтому его ученики "активисты" отплатили ему сполна тем же, в еще более жесткой форме, заклеймив почти как "врага". Но главная причина этой конфронтации Лузина с его учениками, на что обратил внимание и Кутателадзе [2], та же, что и травля Егорова ((и Гюнтера с Бернштейном (кстати Бернштейн, хотя и вынужден был увольняться, но проявил невиданную стойкость, и, по сути, вышел из этой травли победителем, и потом "спасал" и Лузина)): дифференциация между относительно нагретым математическим сознанием Лузина (и тем более, Егорова и Гюнтера и Бернштейна) с продолжающимися "поисками последнего и единственного обоснования" (Кутателадзе [2]), и остывающим сознанием учеников Лузина, все более "свободным", "с отказом от единственности и категориальности" (Кутателадзе [там же]), все более нестрогим, с идеей неразрешимости точно многих математических вопросов, с созданием новой фрагментарной "полипарадигмальной" (термин Ядова из [24], см. также текст выше) математики, с теорией вероятностей, функциональным анализом, обобщенными (распределения) функциями, топологией ("топологии - как зоологии", по ироническому мнению Лузина), мощнейшей алгеброй и т.д. и т.п. И эти "полипарадигмальные" разделы математики, в остывающем математическом российском "традиционном" сознании, когда кривая солнечной активности ползет вверх к максимумам, все более дифференцируются друг от друга, становятся все более узко профессиональными (как "новые области математики"). "Когда (по мнению Кутателадзе [там же]) идея единственности последнего обоснования (в остывающем математическом сознании - мой ком.) была разрушена раз и навсегда". Вот как эту же мысль о противоречии между нагревающимся математическим сознанием, с поисками целостности, непрерывности, единственности, и остывающим, все более "дискретным", все более неоднозначным математическим сознанием, выразил, еще во время травли Егорова, но уже по поводу будущей травли Лузина, сталинский мерзавец Кольман (с откровенной физиономией бандита): "Лузин...должен знать, что "непрерывные функции Московского математического общества" противоречат "революционной теории диалектики перерыва постепенности" [7]. Вторая лузинская волна математической "травли" (после егоровской и гюнтеровской) - это все тот же сталинский "охлократический" постмодерн в окрестности "чисток" 1937 года [27, 15, 11] (применительно к математике), когда происходит "восстание масс" (по Ортега - и - Гассету) в "индустриальном" Новом Средневековье [16], с все более остывающим, вплоть до без-умного постмодерна, сталинистским "охлократическим" сознанием, с "показательными процессами" и "поисками скрытых врагов", инициируемыми резонансом (в почти "послойном расслоении") сталинской "охлокрактической" власти с народными советскими "активистами", как "гогочущими хамами...прямо от станка" (термины высокопоставленных НКВДэшних начальников, о своих рядовых подчиненных, которых они (начальники) боялись (подробности об этих рядовых "хамах", "которые ждут продвижения по службе", когда какого - нибудь очередного их начальника, проявившего самостоятельность, независимость снимут или расстреляют - в [15]. Такая же психология была и у математиков "активистов", бывших учениками Лузина. Главная цель, чтобы теперь ими никакие ни Егоровы, ни Лузины не командовали (они наконец, по мнению классика постмодерна Делеза, "освободились от параноидальной власти над собой" [27, 15, 23, 11] Егоровых и Лузиных, как Сталин освободился и продолжал освобождаться в это же время от власти над советским народом марксистско - ленинской партии) [там же], чтобы можно было работать самостоятельно и продвигаться по службе, т.е. выбираться в член-коры и академики.
((аналогия между НКВДэшными рядовыми "хамами" и математическими "хамами" "активистами", учениками Лузина, не только пснхологическая, но и более реальная, т.к. в это время "карающие органы" сталинской власти активно проникают во все общественно-государственные структуры (и в церковь, и в науку и т.д). Математические "активисты" ученики Лузина, после уничтожения Егорова опекаются уже Кольманом, Шмидтом. При этом особая роль как наиболее надежных "винтиков" сталинской власти (подробности о "винтиках", "паразитах", американских и советских евреях - в [21]) принадлежит евреям "активистам", (ученикам Лузина) Хинчину, Шнирельману, Люстернику, Гельфонду и затесавшимся в эти ряды Понтрягину и А.И. Некрасову. Существует версия, что самоубийство Шнирельмана косвенно связано с его активной "осведомительской" деятельностью. Новиков С.П. в [9] пишет, что его дядя, будущий президент Академии Наук СССР математик В. Келдыш (тоже ученик Лузина) имел, по видимому, в это же время (или чуть позже) тесные контакты с НКВД. Тесные контакты с "карательными органами" были и у "активиста" известного математика Виноградова (травившего Гюнтера), ставшего потом, на долгие годы, директором Математического Института АНСССР))
И вдруг всех, в том числе и уже почти опального Лузина переводят в Москву, и Лузин становится председателем Математической квалификационной комиссии Академии наук. Кому, как не ему, знать все слабые и сильные стороны своих учеников и решать их возможное продвижение по научной служебной лестнице. Да и авторитет, каких то там, П.С. Александровых и Колмогоровых, руководящих Московским Математическим Обществом, не сопоставим с авторитетом Лузина. Конечно такого (пока еще потенциального) "хамства" со стороны Лузина, "хамы" "активисты" ученики Лузина: Хинчин, Люстерник, Шнирельман, Гельфонд, П.С. Александров (председатель Московского Математического Общества, который был главным противником Лузина, и Лузин тоже считал его не без основания главным своим противником, метящим на его лузинское место в академики - в письме к польскому математику Серпинскому), Колмогоров, и тогда еще "мелкий" но последовательный "активист", "борец за правду" Понтрягин, стерпеть не могли. Из воспоминаний С.П. Новикова ((со ссылкой на своего отца П.С. Новикова, хоть и обкраденного Лузиным Ученика (ученика, действительно, с большой буквы), наотрез отказавшегося уже перед руководящими и партийными органами принимать участие в этой травле Лузина)) начал травлю П.С. Александров, написав письмо какому то высокопоставленному партийному чиновнику Хворостину. В любом случае "активистам" нужно было "просигналить" "наверх", что они готовы к "травле", и ждать начала этой "травли" сверху. Травлю начал какой то там директор школы, и подхватил Кольман, анонимной статьей в "Правде" (большинство "активистов" Кольман знал еще по делу Егорова, отсюда и такие точные подробности в этой разгромной статье, по видимому, "активисты" ему тоже "просигналили". И все "покатилось" по "сценарию". Но "сценарий" все время корректируется, так как травля происходит одновременно и сверху и снизу, в относительном резонансе (в почти "послойном расслоении") власти и "активистов" [27, 15, 11], и власть (и "лично товарищ Сталин") все время внимательно отслеживает "активность" "восставших масс" ("волю народа"), подстраиваясь резонансно под эту "волю народа", с "руководящими указаниями". Раз появились активные и влиятельные защитники Лузина,
((в лице Капицы, Вернадского (через Ферсмана), смелого бескомпромиссного, как и Капица, Берштейна, Крылова, с более косвенным недовольством целой группы влиятельных старых российских академиков, отказался участвовать в "кампании" П. С. Новиков, сначала "увильнул" и обкраденный Лузиным Лаврентьев, но потом его все же "привели" [9], отказался вести заседание по "делу Лузина" в Математическом Институте партийный секретарь Купрадзе, и бросив "на произвол судьбы" свою научную карьеру, уехал в Грузию (потом воевал добровольцем на фронте) [9], по видимому, сочувствовал Лузину Виноградов, с уничижительной критикой по поводу научной аморальности учеников Лузина, в особенности П.С. Александрова, Колмогорова, Хинчина и др. писали в это время, приводя конкретные факты (в принципе точно такие, в которых ученики обвиняли Лузина) известный французский математик Лебег и польский математик Серпинский))
то надо было "дело Лузина" компромиссно сглаживать: математическим "хамам" "активистам" пообещали и помогли (особенно Кольман и Шмидт) в будущих новых выборах в Академию (а это была их главная цель в борьбе с Лузиным - "продвижение по службе", см. текст выше), отстранив от прямого влияния на эти новые выборы Лузина, Лузина "осудили", но не репрессировали, как "врага советской власти", и оставили в академиках., печататься за границей всем практически запретили.
(((Следует сказать и о мемуарах Понтрягина [3], возможно подкорректированных его вдовой, и поддержанных хвалебным предисловием Шафаревича. В воспоминаниях Понтрягина (обладающего феноменальной памятью, в связи с которой он, преодолевая слепоту, стал математиком с мировым именем) обнаруживается "провал памяти" в связи с травлей Понтрягиным вместе с "активистами" Шнирельманом, Люстерником, Гельфондом, Некрасовым, президента Московского Математического Общества, Егорова, о чем выше и об их "манифесте" уже было сказано. Описание травли Лузина, в котором Понтрягин тоже принимал активное участие, выглядит в его мемуарах как трагикомический фарс: "Эти два человека (Лузин и П.С.Александров, учитель Понтрягина - мой ком.) находились в то время в состоянии непримиримой вражды". "Мне казалось, что я должен сделать выбор между Лузиным и Александровым". Про разгромную статью в "Правде" о Лузине: "Кому то он досадил - так говорили тогда, но более конкретных соображений о причинах появления этой статьи я ни от кого не слышал". У Понтрягина "накопились многочисленные обиды на своего учителя П.С. Александрова, и он "был полон решимости дать отпор Александрову", который "бессовестно поступил с ним" Понтрягиным"... "показать ему, что он (Понтрягин) уже не мальчишка, а самостоятельный ученый, могущий дать ему сдачи". Накануне травли Лузина, Понтрягин (то ли зная примерно о начале этой травли, то ли не зная - об этом информация в его мемуарах отсутствует) звонит Лузину, т.е. поддерживает его (но ни слова о том, что же он сказал Лузину, а это важно в свете дальнейшего развития событий). Об этом звонке Лузину (хотя Понтрягин пытается скрыть, что звонил Лузину) становится известно его учителю П.С. Александрову и его ближайшему другу Колмогорову. Когда Понтрягину предложили выступить против Лузина, он "охотно согласился" и выступил первый (так как Лузину, по мнению Понтрягина "не чужды были театральность и искусственность... и грубое лицемерие и лживость"
((Кстати о лживости Лузина с точки зрения Понтрягина: когда, как пишет Понтрягин (гораздо позже, после окончания травли Лузина, перед уже новыми выборами в Академию) ""Колмогоров пришел к нему домой и рассказал, что Лузин специально пришел к ним на дачу и предложил свою поддержку П.С. Александрову (главному своему врагу, с которым он находился "в состоянии непримиримой вражды" по мнению Понтрягина?, см. текст выше -мой ком.) на выборах"... "Я искренне думал, что Лузин не обманет, как же иначе. Он обещал. Я сказал Колмогорову "Будьте уверены, Лузин Вас не обманет"". Для чего уже старому Понтрягину, в своих мемуарах нужно было поддерживать ложь Колмогорова, что "Лузин сам пришел"? Чтобы выгораживать свое участие в травле "лживого" Лузина на фоне "несправедливо относящегося к нему" (Понтрягину) учителя П..С. Александрова. Но История сохранила письмо Понтрягина к своему другу Гордону, 1946 года: Понтрягин пишет, что, увидев мало шансов на избрание П.С. Александрова академиком, "Пусики" (термин Понтрягина об Александрове и Колмогорове) вынуждены были обратиться за помощью (не постеснялись обратиться за помощью к оклеветанному и поверженному ими учителю, - мой ком.) к Лузину, позвали его на дачу, и, якобы, заручились его поддержкой. Хотя и понимали противоестественность такой поддержки. Ведь, очевидно, с моей точки зрения, что Лузин мог оказать эту поддержку своему злейшему врагу П.С. Александрову, только в том случае, если бы, после своей травли был бы уже окончательно психологически сломлен, на что, по видимому, и надеялись эти хамы. Как совершенно справедливо, с моей точки зрения, пишет С.П. Новиков [9], скорей всего, они "подключили" власть, и, возможно, на даче были и третьи лица, и на этой даче, или где - нибудь, в более официальном месте, Лузина "попросили" проголосовать за П. С. Александрова По видимому, вранье Понтрягина в [3] продолжается, со слов все тех же хамов Александрова и Колмогорова, и по поводу того, что Лузин после того как "неожиданно" (для этих хамов - мой ком). выступил против избрания П.С. Александрова, при встрече с Колмогоровым, в кулуарах вел себя издевательски, похлопывая разъяренного Колмогорова и уговаривая его успокоится, и "волновался" о его (Колмогорова) здоровье, и Колмогоров дал ему пощечину. И эта выходка, нетипичная для Российской Академии, со времен Ломоносова , уже в это сталинское время "чисток", "показательных процессов" была почти совсем "безобидным проступком". Да и вряд ли экспансивный, непредсказуемый, неустойчивый, предельно саркастический, "театральный" Лузин "издевательски успокаивал", ведь это была его новая победа над его врагами П.С. Александровым, Колмогоровым и их покровителями, он должен был торжествовать, а не "успокаивать", поэтому, более реалистична, по видимому, трактовка "пощечины" относительно независимыми "свидетелями" в интерпретации, например, математика Людвига Фаддеева (со слов отца математика Д. К. Фаддева.), рассказанная С.П. Новикову [9] (при этом С.П. Новиков пишет, что был всю жизнь в очень хороших отношениях с П.С. Александровым и Колмогоровым, и многим им обязан, и поэтому, как мне кажется, не заинтересован в их очернении): Лузин, в ответ на упрек Колмогорова о том, что он поступил "непорядочно" заявил, что "он не может терпеть оскорбление от женщины", в ответ Колмогоров, якобы,. завизжал и дал Лузину пощечину ))).
Понтрягин пишет в [3], что целью его "тщательно подготовленного выступления" был не столько "лживый" Лузин, сколько его учитель П.С. Александров, который "бесчестно поступил с ним" Понтрягиным,
(Кстати советую почитать в конце [1] воспоминание перед студентами мех-матата МГУ, в честь своего 70-летнего юбилея, академика П.С. Александрова - главного агрессивного, беспринципного врага Лузина, "о лжи и беспринципности" Лузина, спасших Александрова, быть может, перед позорной неудачей на госэкзамене, т.к. он не мог решить какой - то интеграл. И он с гордостью говорил студентам на этом юбилее, что так и не научился решать интегралы)
и выступление Понтрягина сводилось к тому, что "Лузин стал таким, потому, что окружил себя подхалимами. А в качестве главного подхалима Понтрягин, якобы, описал П.С. Александрова, но не называя его фамилии! (! -мой ком.).
(Ну и подхалим, который, по мнению того же Понтрягина, "находится с Лузиным в состоянии непримиримой ненависти" - мой ком.), при этом, как пишет Понтрягин [там же], неприглядность ситуации заключалась в том, что "произнося речь я трепетал от волнения, опасаясь, что кто-нибудь из присутствующих встанет, сообщит о моем телефонном звонке Лузину и обвинит меня в двурушничестве, которого по существу не было" (конечно было. И главное, неизвестно, что же говорил Понтрягин Лузину по телефону - мой ком.). "Кроме того (пишет [там же] Понтрягин) мое выступление по поводу Лузина было рискованным также и с той точки зрения, что многие могли принять его как угодничество перед начальством. В действительности этого не было. Я в самом деле был возмущен поведением Лузина....В дальнейшем я имел время от времени такие выступления по разным поводам и в них выражалась моя общественная активность...". Главной своей цели, в которой критика "лживого" Лузина, "окруженного подхалимами", была лишь средством, показать своему учителю П.С. Александрову, что "он уже не мальчишка", Понтрягин добился, так как после собрания неназванный (пока - мой ком.) перепуганный, как мне кажется, П.С. Александров, подсел к Понтрягину и конфиденциально поблагодарил Понтрягина "на указанные ему те ошибки, которые он совершил.... и с тех пор наши отношения стали равноправными". Выгораживая Понтрягина, И. Шафаревич в предисловии к [3] приводит несколько отличную от приведенной в вышележащем тексте цитату Понтрягина о травле Лузина: "Позже я понял, что Советскому правительству нужно было разогнать школу русского математика Лузина. Уничтожить его самого они не решались". Это утверждение тоже ложь. Во первых, само предположение о русской школе с евреями Шнирельманом, Хинчиным, Люстерником, Гельфондом, начинающим уже тогда Гельфандом, а позже - Арнольдом нуждается в обосновании особенностей этой школы (о чем будет сказано ниже) Во вторых, не "не решались", а "не решились", из за активности "масс" в поддержку Лузина (как происходит процесс принятия решения "кого казнить, кого помиловать" в "охлократической сталинской власти, выше в тексте уже было показано). И главное, что несмотря даже на то, что большинство учеников предали своего учителя (причем, дважды), "школа Лузина" осталась, хотя и с привнесенной в нее учителем Лузиным не только "любовью к математике", но и аморальностью психологии большинства его учеников (исключая разве что Лаврентьева, П.С. Новикова ))).
С.С. Кутателадзе в [2] пишет, что "в математике демократизм и единственность противостоят друг другу как коллективизм и индивидуализм". Это противопоставление и есть с моей точки зрения (во всех моих работах) противопоставление в ритмических пульсациях культуры и Истории - с демократизмом, в остывающем, дифференцирующемся, "полипарадигмальном" социальном сознании и коллективизмом в нагревающемся, все более целостном социальном государственном, тоталитарном бытии "индустриального" Нового Средневековья (в "индустриальных" "ритмах" и "микроритмах" [14]) , когда кривая солнечной активности ползет вверх к максимумам [16, 17, 19, 14], и с единственностью во все более тоталитарном, целостном нагревающемся социальном сознании, и индивидуализмом во все более остывающем, все более фрагментарном социальном, антигосударственном,("русофобском", применительно к России), либеральном бытии "постиндустриальных" "ритмов" и "микроритмов", когда кривая солнечной активности ползет вниз к минимумам [14] в наступающем или уже наступившем Новом Новом Времени [26,17, 19]. Эти две противоположные тенденции, характерные и пульсирующие в мировой истории, в России, как "третьей культуре" [13, 11, 24] пульсируют наиболее резко, антагонистически, без всяких возможных между ними компромиссов, как в "антитрадиционных" либеральных западных государствах или в "традиционных" западных государствах [22, 13, 16] (с доминированием, все таки, консервативных государственных тенденций [16]. Поэтому, в России "слишком сильные" "русофобские", антигосударственные (антитоталитарные) "либеральные" "почвеннические" культурные тенденции "постиндустриальных" "ритмов" (Новых Времен) и "микроритмов" [14, 16, 12], когда солнечная активность ползет вниз к минимумам, ((когда по Герцену "(самобытники) насильственно не выпускают прошедшего, и впереди у них воспомининия" [11]) непримиримы! с "слишком сильными" государственно-патриотическими, тоталитарными (вплоть до постмодернистских) "антисемитскими" культурными тенденциями "индустриальных" "микрогритмов" и "ритмов" (Новых Средневековий) [14, 16, 19] , когда кривая солнечной активности ползет вверх к максимумам ((когда по Герцену, "(западники) хотят насильственно раскрыть дверь будущему... и впереди у них пророчества" [11])). И "их (непримиримая друг с другом - мой ком.) работа (продолжает Герцен [там же]) состоит в том, чтобы помешать друг другу... и вот те и другие стоят в болоте". Этот постоянный раскол (с психологией "Раскольниковых") в русской (российской) культуре (государстве) [там же], как постоянный спор "глухого" с "немым". Ну, например, как в недавней телевизионной программе Познера (в апреле 2011 г.) пригласившего Зюганова, и ведущего себя с Зюгановым крайне мерзко. Впрочем, и либерал, антигосударственник Познер и государственник - патриот, коммунист Зюганов совершенно убеждены (каждый) в своей агрессивной ("утопической", "мессианской" русской!) "лжи" (интерпретации) по поводу Истории, и между их точками зрения не может быть серьезных компромиссов. Так же и в математике: "слепой антисемит" государственник Понтрягин, когда кривая солнечной активности ползет к максимумам - с остывающим математическим сознанием (переключающийся с топологии на оптимизационное дифференцирование и на дифференциальные игры) резко расходится взглядами со своими бывшими ((в правой окрестности минимума 1930 года, когда кривая солнечной активности только начинает ползти вверх, во время сталинского "охлократического" постмодерна (о котором выше уже было сказано)) учителями и соратниками, "Пусиками" ("сладкой" парочкой П.С. Александров - Колмогоров) - либерально антигосударственное математическое сознание которых все более нагревается, сначала во время хрущевской оттепели в окрестности 1960 года ((когда начинается преследование ("антисемитизм" по отношению к) бывших соратников Понтрягина, сталинских евреев "винтиков", "трудоголиков" [27, 21] Шнирельмана, Люстерника, Гельфонда, Хинчина, все более доминирующими во время хрущевской оттепели (и в застойные брежневские времена, когда кривая солнечной активности ползет к максимуму 1984 - 86 года) "паразитами" (подробности [там же]),
(('паразиты' - это некоторый более слабый, либеральный аналог 'лириков', слабо (более) 'правополушарные', с относительно слабо нагревающимся сознанием, со сдвигом в сторону 'правополушарности', за счет нагревания 'левого' полушария и охлаждения 'правого' (см. текст выше об окрестности 1930 года с нагревающимся математическим сознанием))
когда происходит более интенсивная, с "интернационалистическим", в революционном русском смысле слова, уклоном, русификация государственных "интернационалистических" марксистско-ленинских евреев - "паразитов", хотя и без активного вхождения их снова, как при Ленине и Троцком, в советскую "интернационалистическую" власть (при Хрущеве и Брежневе)) [там же], а затем их ("Пусиков") математическое либерально-антигосударственное сознание умеренно нагревается и тогда, когда кривая солнечной активности начинает ползти к минимуму 1970-1973 года. И Понтрягин, в общем - то, дружил с евреями и помогал им (с Рохлиным, Ефремовичем), но как только он почувствовал (чувствовал) этот психологический переход евреев к либеральному, антигосударственному нагревающемуся математическому сознанию, он резко рвал с евреями отношения (т.к. его государственно-патриотическое математическое сознание в это время остывало). И поэтому же, позже, в брежневские времена, он в телефонном разговоре с П.А. Александровым (разговор, по словам Понтрягина, записан на магнитофон [3]), в ответ на просьбу П.С. Александрова не исключать Колмогорова из редакции "Математического Сборника", говорил, что он "вынужден обходить Колмогорова как собаку, которая может внезапно броситься и укусить". В этом же телефонном разговоре Понтрягин приводил и иные контрдоводы: ""Когда Колмогоров вместе с Арнольдом были выдвинуты на Ленинскую премию, никаких работ Колмогорова в списке представленных не было. Я позвонил Колмогорову и сказал ему "Нельзя же так, нужно, чтобы были от вас хоть заметки".Он ответил " А на черта мне нужна ваша Ленинская премия. У меня и без этого лежит сорок тысяч долларов в банке" А ведь я старался (продолжает в телефонном разговоре Понтрягин - мой ком.) для него тогда, чтобы он получил"" (И Колмогоров и Арнольд получили тогда Ленинскую премию - мой ком.). И это были три группы враждующих между собой советских и постсоветских математиков с мировыми именами (в основном, на примере московских математиков) : Первая группа - относительно, малоизвестные государственные сталинские "идеологические", математики "трудоголики" "винтики" [21, 27], с остывающим (остывшим) математическим сознанием, в правой окрестности минимума солнечной активности 1930 года, например математик А. И. Некрасов и более "чистые" слабо русифицированные евреи "винтики" (у них сознание может быть и нагретым) [там же]: Шнирельман, Хинчин, Гельфонд, Люстерник. Вторая группа - либерально-антигосударственные математики, с широкой вариацией сознания, от остывающего к нагревающемуся, но наиболее комфортно они себя чувствуют (получают наиболее значимые результаты) при слабо или сильно нагревающемся сознании, в основном, когда кривая солнечной активности ползет вниз к минимумам (особенно это относится к либералам - антигосударственникам нерусифицированным! или слабо русифицированным евреям внутри России, либерализм, "русофобия" и антитоталитарная диссидентская антигосударственность которых в нагревающемся их бытии (и нагревающемся, в "послойном" расслоении" с бытием, сознании [21]) особенно усиливается в ближайшей левой окрестности минимумов солнечной активности (например в ближайшей левой окрестности минимумов солнечной активности 1930 и 1970-1973 годов, когда государственное "постиндустриальное" [12, 20] российское бытие и власть, наоборот предельно остывают и ослабляются. К этой либерально - антигосударственной группе (на примере московских математиков) можно отнести таких математиков как Бугаев, Егоров, Лузин (как уничтожаемых "лириков" Нового Средневековья [16, 19], в основном, в окрестности минимума 1930 года), а также предавших Лузина, его учеников - П.С. Александрова, Колмогорова, и их учеников Гельфанда, Арнольда, кроме того - ректора МГУ Петровского, П.С Новикова (отчасти) и С. П. Новикова и др. Эта группа гораздо теснее связана с "математическим обществом", а не с государственными математическими структурами. При этом, в окрестности минимумов солнечной активности, наибольшая конфронтация "математического общества" с государством, а в окрестности максимумов солнечной активности либералов - антигосударственников и "математическое общество" заставляют работать на государство
(("на черта" Колмогорову Ленинская премия (когда кривая солнечной активности ползет вниз к минимуму 1970-1973 года), если у него "деньги в банке", см текст выше, и разрешают ездить за границу (наверное, все же, за государственный счет) к друзьям, заграничным либеральным математикам. А вот его, пожалуй, лучшему ученику, слабо русифицированному, либерально-антигосударственному еврею Гельфанду, ставшему всемирно известным математиком, пришлось в СССР "уйти за железную дверь", примерно с 1953 года (терминологня математика Президента Академии Наук СССР Мстислава Келдыша, ниже будет дана его чуть более развернутая цитата - мой ком.), хотя это, по видимому, впоследствии, лишь усугубило его положение (не выпускали за границу, совершенно справедливо, понимая, что он там и останется, не выбирали в академики). Но уйти "за железную дверь" (в военное ведомство) ему тоже было необходимо, чтобы избежать преследования в это время евреев "трудоголиков" (косвенными учителями Гельфанда, по его мнению, были евреи "трудоголики" Люстерник и Шнирельман) государственными "паразитами" во время начавшейся "Хрущевской оттепели", см. текст выше. Как справедливо говорил по этому поводу Келдыш. "Идите к нам за железную дверь, и вас там не тронут" (цитата из [9]). Поскольку главная функция евреев "посредничество" [21], в том числе и в науке, то у них должно быть, как правило, нагревающееся математическое сознание, склеивающее различные сферы науки. Вот как выражал эту мысль универсального нагревающегося математического сознания Гельфанд: "красота, простота, строгость, точность и "безумие идей", как универсальные объединения различных фрагментов "полипарадигмальной" науки в новое точное (более универсальное, целостное) знание, а не сведение математики к запросам физики, как, по видимому, думает о Гельфанде С.П. Новиков в [9], полагая, что "Гельфанд был единственным из прикладных математиков, который мог говорить с реальными физиками" (но он, как мне кажется, "мог говорить", навязывая физикам свою математическую точку зрения, также, например, как это впоследствии стал делать Ю. Манин, и это навязывание Гельфандом и Маниным физикам своей математической точки зрения, с нагревающимся математическим сознанием, противоречит той прикладной математики по Ландау и Лившицу, и в контакте с другими физиками "квантистами" и "релятивистами" с остывающим математическим сознанием, которой занимается С.П.. Новиков, после того как кривая солнечной активности ползет вверх от минимума 1970-1973 года к максимуму 1984- 90 года. Кстати о совсем ином, чем у Гельфанда, "безумии идей" неустойчивого психологически, мистического Лузина, друга мистического философа и математика Флоренского ((который, уже арестованный, во время допросов с "пристрастием", показал, что Лузин, (не выезжая из СССР) "встречался с Гитлером")): Лузину приснился сон, что к нему придет студент, с такими же внешними данными как Шнирельман и решит гипотезу "континиума". И он заявил студенту Шнирельману, чтобы тот, оставив все свои учебные дела, думал только над решением проблемы "континиума", студент Шнирельман гипотезу "континиума" так и не доказал (так как, позже выяснили, что "континиум-гипотеза" не имеет решения, а может быть добавлена только аксиоматически), но чуть не стал неуспевающим студентом, и возненавидел Лузина ))..
(((Вот, с моей точки зрения, психология типичного, слабо русифицированного "вечно преследуемого" "внешними силами" [21], ставшего Президентом Московского Математического Общества, еврея Гельфанда ((в левой окрестности 1970-73 года - с наибольшим в это время математическим "расцветом" этого общества, и все более либерально-антигосударственного противостояния его, в этот период, властным, государственным (тоталитарным) математическим структурам)): "Когда все строили пирамиды - евреи воевали. Когда все бросились воевать и запретили воевать евреям -евреи стали торговать. Когда все бросились торговать и запретили торговать евреям - евреи стали заниматься наукой, как я. Интересно, что будет, когда все бросятся заниматься наукой и запретят науку евреям? Ничего придумать не могу!" (Гельфанд). Для меня в этой цитате интересно то, что в моих работах [14, 16, 17, 19, 21] показано, что в наступившем с 1860 года и, по видимому, длящемся и сейчас "индустриальном" Новом Средневековье [26], в "традиционных" западных странах, когда кривая солнечной активности ползет вверх к максимумам, и евреев национализируют (если это возможно, либо, тех более "чистых" евреев, которых невозможно национализировать, изгоняют из страны) [21], им конечно "запрещают торговать", но и примерно в это же время, несколько позже (особенно, когда кривая солнечной активности ползет вверх уже в более ближайшей левой окрестности максимумов, например в левой окрестности максимумов 1960 и 1984-86 годов), и "наукой заниматься тоже запрещают"!, способных и особенно евреев и иных неблагонадежных, специально! "отсеивают" (на экзаменах или в процессе обучения, или в процессе "охоты на ведьм"), уменьшая непропорционально большое, по отношению к остальным, количество еврейских студентов и научных работников, потому, что, примерно в это же время, "все (""тупые "восставшие" массы"" по Ортега - и - Гассету [16]) бросаются заниматься наукой" (по Гельфанду), появляется большая группа посредственных студентов и посредственных научных работников ("троечников"), и научное образование становится доступным и одинаковым для всех. [16, 17, 19, 20, 21] (с остывающим математическим сознанием). Когда же, как сейчас, кривая солнечной активности ползет вниз в "постиндустриальном" "микроритме", к предполагаемому математическому минимуму солнечной активности 2016-2030 года (то ли в еще "ритме" "индустриального" Нового Средневековья, то ли уже в "ритме" "постиндустриального" Нового Нового Времени [14, 26]), или, например, когда солнечная активность ползет к минимумам 1930 или 1970-1973 годов, в "традиционных" западных странах (за исключением "традиционной" Германии) [21], разрешают торговать всем "предпринимателям", в особенности, евреям, все более независимым от государства, и в это же "постиндустриальное" время "разрешают всем желающим евреям заниматься наукой" (и всем желающим из "малых народов" России получать высшее образование, или, хотя бы, просто, документ о "высшем образовании"), потому что, в это время образование и наука становятся дифференцированными, с дифференциацией на элитарные и посредственные учебные и научные заведения, с дифференциацией на все более тупых и все более талантливых (например в специализированных математических колмогоровских или соболевских школах, с попыткой либеральной реформы образования Колмогоровым), (не для всех "тупых масс" (Ортега -и - Гассет [16]), а, в основном, для тупых богатых или талантливых (чаще всего - бедных). [16, 19, 20], когда математика становится все более абстрактной, с нагревающимся математическим сознанием ("бурбакистской" "дедуктивной", "программистской", "колмогоровской"), но не в самой "антитрадиционной" Франции, с остывающим в это время, а не нагревающимся математическим сознанием, см. текст выше о Лузине), о чем в самом начале этого текста уже было сказано. Что же касается Гельфанда, то он просто удачно проскочил через минимум 1930 года, когда либеральным антигосударственным евреям "только что" "запретили торговать", а учиться и заниматься наукой разрешали уже только сталинским государственным евреям "винтикам" ("активистам"), например таким математикам как Шнирельман, Люстерник, оказавших, по воспоминаниям Гельфанда, на него большое научное влияние - см. текст об этих "активистах" выше. И не имеющему даже законченного среднего образования Гельфанду (по видимому, не без протекции его отца - главного бухгалтера МГУ) удалось в 1932 году, ввиду своей одаренности, попасть в аспирантуру (которая тогда считалась непрестижной деятельностью) к Колмогорову (у которого был "нюх" на таланты))).
Третья группа - государственно - патриотические российские (советские) математики (в основном на примере московских математиков), в той или иной степени - "антисемиты", с преимущественно, остывающим математическим сознанием, особенно доминирующие (как "физики" Нового Средневековья [16, 19]), когда кривая солнечной активности ползет вверх к максимумам. Это Мстислав Келдыш, Понтрягин, Соболев, Лаврентьев, Виноградов, тесно примыкающие к ним физики, сменившие Петровского на посту ректора МГУ - Хохлов и Логунов, кроме того - Шафаревич, как "посредник" при переходе через математический минимум солнечной активности 1970-1973, с бифуркационным "посредничеством" между либералами диссидентами и государственниками - патриотами, в определенной степени аналогичным Лузинскому посредничеству, см. текст о Лузине выше (и, возможно, поэтому, как и Лузин, изгнанный из МГУ), и другие. Эта группа тесно связана с оборонной промышленностью, прикладной математикой, государственными заведениями: Академией Наук, МГУ и Математическим институтом Академии Наук. Нравы взаимоотношений между этими группами математиков выработаны были еще при Сталине, с конфронтацией прежде всего по "мирровозренческим" идеологическим вопросам в нагревающемся все более либерально-антигосударственном ("русофобском") математическом сознании, или охлаждающемся все более "антисемитском" государственно-патриотическом математическом сознании (хотя при Сталине, в связи с сталинскими евреями "винтиками", как первой группой, о чем выше в тексте, отношение к евреям было "взвешенное" как со стороны власти так и со стороны "масс") [21]. Конфронтационные водоразделы проходили внутри семей, родственников: кто - то из близких- родственников, жен, родителей, скажем, сидел или был расстрелян, а кто - то из этих же родственников, в это время, делал успешную карьеру. "Враги" при сталинской "охлокаратической" постмодернистской народной власти всегда были рядом [27, 15]. Например, один Вавилов был президентом Академии Наук СССР, а другой, не менее известный Вавилов, был репрессирован и уничтожен (реакция первого на уничтожение второго, лично мне неизвестна, если что и есть на эту тему, то, к этой информации надо подходить очень осторожно). Такого же типа внутриродственная конфронтация в некоторой ослабленной форме сохранилась и в послесталинские времена. Например, С. П. Новиков пишет в [9], как его дядя Мстислав Келдыш, "преследовал" его (С. П. Новикова) и другого своего племянника, известного физика (брата С.П. Новикова по материнской линии): Келдыш единолично (хотя все были за) распорядился не пускать С.П.Новикова на международный математический конгресс 1962 года в Стокгольме (Ну а затем, когда С.П. Новиков в числе многих других подписал письмо в защиту Есенина-Вольпина, его не пустили и получить присужденную ему в 1970 году Филдсовскую премию, первую среди советских математиков). Келдыш активно выступил и против избрания член-кором своего другого племянника физика Леонида Келдыша. Спас ситуацию, "как всегда", П. Л. Капица. Когда гораздо позже Людвиг Фаддеев активно пытался выдвинуть и избрать академиком своего отца Д. К. Фаддеева (которого так и не избрали) Понтрягин воспринял это как "прецендент", и всячески противился избранию Д. К. Фаддеева, настолько, по видимому, привычней была вражда между научными родственниками. В математических "постиндустриальных" минимумах солнечной активности [12, 14, 20], когда усиливающаяся, процветающая в это время еврейская антигосударственная, либеральная, диссидентская диаспора (в том числе - и математическая) наиболее отделена от государства, и противоречит (в составе всей либеральной интеллигенции) ослабленному (остывающему) в это время государственному "традиционному" (например, российскому) бытию [21], возникает резкий государственный! (в лице патриотов-государственников) "антисемитизм" (вплоть до еврейских "черносотенных" погромов) [там же]. В математическом минимуме 1970-1973 года, этот объективный! [там же] "антисемитизм" в СССР в математической среде связан с "русофобией" Шафаревича, написанной в 1973 году, и с "борьбой" Понтрягина с математическим "международным сионизмом" в 1972-1974 году. Переход через минимум солнечной активности 1970-1973 года, когда кривая солнечной активности начинает ползти вверх к максимуму 1984-86 года, резко отличается от перехода через минимум солнечной активности 1930 года к сталинскому "охлократическому" постмодерну. При переходе через минимум 1970-1973 года не возникают сталинские постмодернистские "винтики"("трудоголики") типа, например, математиков евреев - "винтиков": Шнирельмана, Люстерника, Гельфонда, Хинчина, нет почти "послойного расслоения" власти с народом, как при сталинской власти, нет "смены кадров" за счет репрессий (Егорова, Лузина, Гюнтера), а происходит бюрократическое наслаивание все новых начальников (кадров) на сохраняющиеся старые, бюрократический аппарат все более "разбухает" (как и при хрущевской оттепели) [27, 15], с уже "нормальным", бюрократическим (а не "послойным", как при Сталине) "расслоением" марксистско-ленинской власти с "народом", "когда расхождение между словом и делом является условием выживания", когда возникает "культ личности, но без личности", начинается как выше уже говорилось, притеснение крепнущим российским государством либерально-антигосударственной интеллигенции ((в том числе - русификация (или эмиграция) либерально-антигосударственных евреев, с "запрещением им торговать", и с резким ограничением возможности для них получать образование и заниматься наукой, так как образование в это время, когда кривая солнечной активности ползет вверх к максимумам, становится доступным и одинаковым для всех ("троечников", "тупых масс, не могущих создавать новой техники" - Ортега -и -Гассет [16, 19]) - см. текст выше о математике Гельфанде)).. Это у них там "на диком Западе" "тупые (но "образованные", с высшим образованием и научными степенями - мой ком.) массы" не могут создавать новой техники", когда кривая солнечной активности ползет верх, в "индустриальных" "микроритмах" и "ритмах" Новых Средневековий [14, 16, 19], а в России, наоборот [там же], именно "тупые, но образованные массы" и создают новую технику и технологические инновации! в "индустриальных" "микроритмах" и "ритмах", когда кривая солнечной активности ползет вверх. Каким образом? Все очень просто, надо заставлять "нужных" людей работать "из под палки" [27]. Не могут создавать новые инновации тупые "трудоголики" ("винтики") с остывающим (математическим) сознанием, но цель российского государства в "индустриальных" периодах (когда кривая солнечной активности ползет вверх, когда Россия "идет на Запад, оглядываясь на Восток" [21, 11, 15, 18] как раз эти "прозападные" "трудоголики" (чтобы их было как можно больше, как на "трудоголическом" Западе, с остывающим сознанием и нагревающимся бытием в это "индустриальное" время), а вот локальные методы достижения этой "прозападной" цели - нагревающегося российского бытия, "провосточные", т. е. использование "буржуазных спецов", "паразитов" (в том числе и евреев "винтиков", о которых выше уже было сказано, см. также [21, 27]), как "генераторов идей", "программного обеспечения"" (термин "трудоголики" - мой. "винтики" - Сталина, "паразиты" - по Зиновьеву,. подробности в [27, 15, 21, 24, 11,]) с слабо или даже сильно нагревающимся сознанием (хотя при сильно нагревающемся сознании, это уже не "паразиты", а "враги") [там же], и остывающим "за железной дверью" (Келдыш, см. текст выше о Гельфанде), "в сталинской шарашке", на военизированном, оборонном предприятии, "из под палки" бытием этих "спецов" и "паразитов" [27]. Эти "паразиты" "теоретики" создают "программное обеспечение", в связи с теми задачами, которые ставят перед ними командующие ими "трудоголики" "практики", доводящие это "программное обеспечение", эти инновации до конечного технологического инновационного, практического результата. [там же] Короче говоря, нагревание социального "индустриального" российского бытия с "увеличением рабочих мест" (см. это определение как "индустриализации" в [16]) происходит инновационными способами (т.е. с повышением квалификации на рабочих местах [там же], в отличие от западной "индустриализации". [там же и 19.] При этом, с течением времени, в связи с все большей бюрократизацией при Хрущеве и при "застойном" Брежневе, количество "паразитов" возрастает, а количество "трудоголиков" уменьшается [27], поэтому "программное обеспечение" становится все более совершенным, а вот доведение этих новых инноваций до конечного технологического результата "трудоголиками" все чаще связано с авариями и временными технологическими неудачами [там же].. Когда же кривая солнечной активности ползет вниз к минимумам в "постиндустриальных" "ритмах" и "микроритмах".[14, 12, 15], цель российского государства - "провосточное" остывающее бытие (когда Россия "идет на Восток, оглядываясь на Запад" [21, 12, 18, 11, 24], т.е. цель - как можно большее количество "паразитов" и "врагов" советской власти [27, 12, 15], а локальные методы достижения этой цели - (плодящей, в том числе и интеллектуалов или математиков с нагревающимся сознанием и охлаждающимся бытием, "генераторов невоплощенных идей") - "прозападные" либеральные, когда "паразиты", со своими утопиями пытаются командовать (сами воплощать свои абстрактные идеи в жизнь через) "прозападными" либеральными "трудоголиками" (с остывающим сознанием и нагревающимся бытием) , т.е. "витают в абстрактных облаках" либеральных (научных) теорий (как "вывернутого наизнанку" реального западного либерализма. [12, 27, 24, 15, 11, 18, 24]. В этом случае невозможно в России доведение инновационных "идей" до их реального практического применения, поэтому технологические инновации в "постиндустриальной" России [12], в это время (когда они, как раз, происходят на "постиндустриальном" Западе) [16, 19], невозможны (а возможны только в "экспортном" варианте). Иными словами остывание российского"постиндустриального" бытия "с сокращением рабочих мест" [16], или сокращением рабочего времени происходит без технологических инноваций (без роста технической квалификации на рабочих местах) [там же и 19]. В несколько более общем смысле - на Западе интеллектуалы, как преследуемые 'лирики' 'индустриальных' 'микроритмов' (когда кривая солнечной активности ползет вверх) [14, 16] приносят пользу, становясь магической силой, 'интеллектуалами, грабящими мир', в 'сфере услуг' (когда кривая солнечной активности ползет вниз [20] в 'постиндустриальных' 'микроритмах' [14, 20, 16]. В России, наоборот, интеллектуалы как 'лирики' ('паразиты') приносят пользу 'под палкой', 'за железной дверью' в 'индустриальных 'микроритмах' (когда кривая солнечной активности ползет вверх). И не в 'сфере услуг' а в тяжелой и оборонной промышленности.[там же и 27, 19] И эти же российские 'лирики' ('паразиты') бесполезны (вредны государству), как 'беспочвенные либерально-антигосударственные интеллектуалы', 'грабящие не чужое, а свое собственное остывающее бытие', когда кривая солнечной активности ползет вниз, в 'постиндустриальных' 'микроритмах'.[там же]. Когда кривая солнечной активности ползет к максимуму 1984-86 года, как выше уже сказано, образование становится доступным и одинаковым для всех, и за эту простоту и доступность математического изложения в учебниках для школьников, против колмогоровских специальных учебников для одаренных и против специальных математических школ резко выступает Понтрягин и некоторые другие видные математики, с остывающим в это время, математическим сознанием. В общем, в неявном виде, эту точку зрения разделяет и ученик Колмогорова, Арнольд , для которого "математика - это физика" а не "бурбакизм". Эту же точку зрения Арнольда о том, что "математика - это физика" разделяет и математик С. П. Новиков, занимающийся в это время математической физикой в духе физиков Ландау-Лившица и других теоретических физиков. Это время, когда, ввиду общедоступности и "уравнивания" ("усреднения") образования, резко сокращают непропорционально большое количество принимаемых в российские высшие учебные заведения евреев. (реальные причины этого "антисемитизма" были уже объяснены выше). Но вот кривая солнечной активности начинает ползти от максимума 1984-85 года к следующему "постиндустриальному" минимуму, предположительно, в 2016-2030 году, российское (и государственное) математическое сознание начинает нагреваться. Математики Арнольд и С.П. Новиков, с остывшим, в это время, сознанием (т.к. для них "математика - это физика" (см. по этому поводу [25] чувствуют себя неуютно в России и много времени проводят и живут за границей (например, Арнольду с остывающим математическим сознанием удобней работать в "антитрадиционной" Франции, с остывающим в это время, а не нагревающимся, как в "традиционной" России, математическим сознанием, в которой давно уже нет "бурбакизма"). В России с нагревающимся сознанием гораздо уютней чувствуют себя в это время математик геометр Фоменко, с нагревающимся математическим (геометрическим, т.к., по мнению Пуанкаре, Римана и др. геометрия - это не физика). сознанием, проникающим в историю и создающим свою "морозовско-фоменковскую" "псевдоисторию", которого поддерживает математик Шафаревич ("образованщина" по мнению Арнольда, ссылка из мемуаров С.П. Новикова) (а также администраторы МГУ Логунов и Садовничий) и бывший друг Новикова и Арнольда, известный математический физик В. Маслов (активно, в это время, создающий новую финансовую математику). И конфликт между Новиковым, Арнольдом с остывшим математическим сознанием и Фоменко, Шафаревичем, Масловым с нагревающимся математическим сознанием, с моей точки зрения, достаточно предсказуем. Как только кривая солнечной активности начинает ползти вниз после максимума 1984-86 года, начинается (как всегда, в минимумах солнечной активности) "постиндустриальная" дифференциация бытия, в том числе дифференциация образования, которое становится разнообразным, специализированным и элитарным (по типу колмогоровских реформ), и недоступным для всех желающих, в 1991 году в связи с этой дифференциацией образования, создается дополнительный Независимый Московский Университет (в принципе, это заведение для особо одаренных, "на экспорт"). Активное участие в его создании принимают все те же математики с либерально антигосударственным уклоном: Арнольд, П.С. Новиков и др. В это время (как и во всех других минимумах солнечной активности), и в Независимый и в обычный Московские университеты, снова в непропорционально большом количестве принимают (без ограничений) евреев. ((поскольку другие "малые народы" России не очень рвутся к математическому (и научному) образованию, их в это "постиндустриальное" время принимают без ограничений на более престижные, (поближе к власти и "предпринимательству", как главной в это время профессии), различные административно-экономические, юридические и медицинские (это характерно, например, для армянской российской диаспоры) учебные заведения. Здесь скорее уже важно получить просто "корочку", а какой из тебя будет "руководитель", юрист, или врач, зависит, в основном, от "связей")). В этом же направлении (как и во всех других минимумах) - все большей дифференциации, специализации, элитарности, все большей недоступности обязательного "усредненного" образования для всех, проводятся и нынешние (в окрестности 2010-2011 года), вполне резонансные "постиндустриальной" Истории, реформы образования российского министра Фурсенко. (сложную и неоднозначную тему ЕГ пропустим) В это же "постиндустриальное" время (как и во всех других минимумах солнечной активности) происходит конфронтация между Московским Математическим Обществом и государственной властью. При этом Московское Математическое Общество (в настоящее время) наследует противоречивые идеи его предыдущих председателей С. П. Новикова и Арнольда.: с одной стороны, простота и ясность математического образования в остывающем математическом сознании (ближе к приложениям и физики), без всяких "бурбакизмов" и "колмогоровщины", (а это означает доступность "усредненного" часто-обязательного образования для всех, и, значит, ограничение математического образования для евреев), но с другой стороны, дифференцированное специализированное образование для особо одаренных, с более сложной, абстрактной математикой (т.е. "бурбакизмом", "колмогоровщиной") нагревающегося сознания, а значит, не для всех, без ограничения непропорционально большого количества евреев. И эти две идеи, как альтернативы, противоречат друг другу, и не могут быть, как равные возможности, в одном и том же историческом времени. Нынешнее время начавшегося в 21 веке нового "постиндустрпиального" "микроритма" [14] - это реализованная Историей "вторая идея" - нагревающегося российского математического сознания, снова с поисками "бурбакистской" целостности (по мнению Маниниа), абстрактности, дедуктивности, нового "программного обеспечения" (усиливающего нагревание сознания), "тупых аналитических методов" (как бы не нравилось это Манину), "последних оснований" и "единственности" (Кутателадзе), "красоты, точности, простоты и безумия идей" (Гельфанд). Поскольку, в это нынешнее локально "поcтиндустриальное", а, возможно, - и глобально "постиндустриальное" [26] время "интеллектуалы грабят мир" [20, 12] ., то на фоне этих интеллектуалов - "грабителей", конечная (предельная) цель которых - как бы заработать полезным для общества трудом (в "сфере услуг") побольше денег, чтобы "были деньги в банке" (как, например, у Колмогорова, см. текст выше), и, при этом, не так уж важны результаты твоего полезного интеллектуального труда - "лишь бы деньги платили" [там же], личность российского математика Григория Перельмана, как типичного "Великого Лирика" ("ботаника" [12, 20]), продолжателя нравственных традиций ((таких российских "Великих Лириков" математиков, как Гюнтер, Бернштейн, Бугаев, Егоров, Новиков П.С., Фаддеев Д. К. (отчасти)) еще длящегося (возможно) Нового Средневековья [16, 17, 19, 26], отказавшегося по нравственным и научным соображениям от престижной математической премии, навсегда войдет в Историю.
Л И Т Е Р А Т У Р А.
1.Дело академика Николая Николаевича Лузина, Интернет.
2.Корни дела Лузина, С. С. Кутателадзе, Интернет.
3.Жизнеописание П.С. Понтрягина математика, составленного им самим, Интернет.
4.Трагедия отечественной математики, Решетняк, Кутателадзе, Интернет.
5.С.П. Новиков Математика и история, Интернет.
6.С.П. Новиков Математика на пороге XXI века (Историко-математические исследования), Интернет.
7. А.Н. Боголюбов Н.М. Роженко Опыт "внедрения" диалектики в математику в конце 20-х - начале 30-х гг., Вопросы философии, 9, 1991 г.
8.С . П. Новиков Математики - геростраты истории? Интернет.
9.Сергей Новиков Мои истории, Интернет.
10.С.Н. Бычков Математика в историческом измерении, Интернет.
11.Баглий П.Н. Особенности "архетипа" сознания и бытия "невменяемой" и "убогой" России в координатах солнечной активности, samlib.ru: Журнал "Самиздат",2009 г.
12.Баглий П.Н. "Постиндустриальная" история России в координатах солнечной активности, samlib.ru: Журнал "Самиздат", 2010 г.
13.Баглий П.Н. Три культуры, samlib.ru: Журнал "Самиздат", 2010 г.
14.Баглий П.Н. "Постиндустриальные" "ритмы" и "микроритмы" западной истории (по мотивам "проектов" М. Хазина и С. Переслегина), samlib.ru: Журнал "Самиздат", 2010 г.
15.Баглий П.Н. Кража, постмодерн и "строжайшее соблюдение мер безопасности" в российской истории и в координатах солнечной активности, samlib.ru: Журнал "Самиздат", 2010 г.
16.Баглий П.Н. "Индустриальное" Средневековье - "постиндустриальное" Новое Время - "индустриальное" Новое Средневековье. Краткое сопоставление с классическими интерпретациями социальной истории Запада, samlib.ru: Журнал "Самиздат", 2010 г.
17.Баглий П.Н. Начавшееся "индустриальное" Новое Средневековье [1] и "сверхиндустриальное" будущее по Тоффлеру [2], samlib.ru: Журнал "Самиздат", 2010
18.Баглий П.Н. "Евразийский соблазн", samlib.ru: Журнал "Самиздат", 2010 г.
19.Баглий П.Н. Будущее начавшегося Нового Средневековья, samlib.ru: Журнал "Самиздат",2011 г.
20.Баглдий П.Н. Когда интеллектуалы грабят мир, samlib.ru: Журнал "Самиздат", 2010 г.
21.Баглий П.Н. О корнях религиозного прагматизма "Богом хранимой Америки" в контексте мировой истории и в координатах солнечной активности, samlib.ru:Журнал "Самиздат", 2010 г.
22.Баглий П.Н. История культур Запада: от готики до неоготики 21 века, samlib.ru: Журнал "Самиздат", 2009 г.
23.Баглий П.Н. "Новое Средневековье" и локальная готика 17-21 века, samlib.ru: Журнал "Самиздат", 2009 г.
24.Баглий П.Н. Современная теоретическая и национальная социология с точки зрения российского социолога В.А. Ядова, samlib.ru: Журнал "Самиздат", 2011 г.
25.Баглий П.Н. Куда движется математика в координатах солнечной активности, sdamlib.ru: Журнал "Самиздат", 2009 г.
26.Баглий П.Н. Возможные альтернативы будущей гиперболической социальной истории 21 века, samlib.ru: Журнал "Самиздат", 2011 г.
27. Баглий П.Н. Краткая история "выпадения...из своей истории", "мутаций", "ухабов истории" советской истории в координатах солнечной активности, samlib.ru: Журнал "Самиздат", 2009 г.