Ангелы  в Америке

 

Часть вторая: ПЕРЕСТРОЙКА

 

 

Тони Кушнер

 

(в переводе Гаянэ Багдасарян)

 

 

 

Данная редакция "Перестройки" была завершена в Сентябре 1995 года.

 

 

Персонажи:

 

Ангел - четыре божественных излучения в одном лице: Флюорит, Фосфор, Фтор и Свеча, Континентальное Княжество Америки.  У нее пышные крылья стального цвета. 

 

Пред Уолтер - брошенный любовник Луиса.  До заболевания СПИД-ом время от времени подрабатывал клубным дизайнером и официантом, в основном же живет скромно на проценты с небольшого траст-фонда.  В "Перестройке" он заметно хромает - последствия событий "Тысячелетия".

 

Лира Амати Питт - жена Джо, страдает агорафобией, слабой зависимостью от снотворного и излишне пылким воображением.

 

Джозеф Портер Питт - главный клерк судьи Теодора Уилсона во втором округе  Федерального Аппеляционного Суда.

 

Ханна Портер Питт - мать Джо, раньше жила в Солт-Лейк Сити, ныне в Бруклине, на пенсию, которую получает за покойного мужа-военного.

 

Белиз - бывшая Королева Трансвеститов и бывший любовник Преда.  Профессиональный медбрат.  При рождении Белиз назвали Норман Арриага, но постепенно прозвище Белиз вытеснило Нормана Арриагу.

 

Рой М. Кон - нью-йоркский адвокат и неофициальный политический босс, ныне пребывает под угрозой лишения практики и умирает от СПИД-а.

 

Луис Айронсон - текстовый редактор, работает во втором округе Федерального Аппеляционного Суда.

 

 

 

Другие персонажи Второй Части:

 

 

Алексей Антедиллювианович Преляпсарьянов - самый престарелый большевик в мире, его играет актриса, играющая Ханну.

 

Мистер Ложь - воображаемый приятель Лиры, туристический агент, который одевается и разговаривает как джаз-музыкант.  Всегда носит большой значок с надписью ИОТА (Интернациональный Орден Туристических Агентов).  Его играет актер, играющий Белиз.

 

Генри - врач Роя, его играет актриса, играющая Ханну.

 

Этель Розенберг - ее играет актриса, играющая Ханну.

 

Эмили - медсестра, ее играет актриса, играющая Ангела.

 

 

 

 

Манекены в диорамном павильоне в Доме Мормона (Tретий Aкт):

 

Отец-мормон - его играет актер, играющий Джо.

 

Голос Калеба - его воспроизводит актер, играющий Белиз.

 

Голос Оррина - его воспроизводит актер, играющий Ангела.

 

Мать-мормонка - ее играет актриса, играющая Ангела.

 

 

Континентальные Княжества - невообразимо могущественные Небожители-Аппаратчики/Ангелы-Бюрократы, к братству которых принадлежит и Ангел Америки (Пятый Акт):

 

Ангел Европы - его играет актер, играющий Джо.

 

Ангел Африкании - его играет актриса, играющая Лиру.

 

Ангел Океании - его играет актер, играющий Белиз.

 

Ангел Азиатики - его играет актриса, играющая Ханну.

 

Ангел Австралии - его играет актер, играющий Луиса.

 

Ангел Антарктиды - его играет актер, играющий Роя.

 

Раввин Исидор Хемельвитц - правоверный еврейский раввин.  Хемельвитца играет актриса, играющая Ханну.

 

Сара Айронсон - покойная бабушка Луиса, которую в Первом Акте "Тысячелетия" хоронил Раввин Хемельвитц.  Ее играет актер, играющий Луиса.

 

Голос, объявляющий о появлении Прелапсарьянова в Первом Действии Первого Акта и Синедриона Княжеств в Пятом Действии Пятого Акта, а также читающий приветствие и хронику в Диорамном Павильоне, это голос актера, который играет Ангела. Эти записанные заранее вступления должны звучать одинаково, не пародийно, а приятно и серьезно, созвучно тону невидимого Ангела в "Тысячелетии".

 

 

 

Примечания драматурга:

 

Примечаение к постановке: данная пьеса выигрывает от упрощенного стиля презентации, с минимумом декораций и быстро сменяющимися мизансценами (без светомаскировки!), в которых задействованы и занятые в спектакле актеры, что, разумеется, их сильно сплотит, и рабочие сцены.  Чудеса - все без исключения - должны разыгрываться как откровенные театральные иллюзии - следовательно, не беда, если зрители увидят провода над потолком, может это и к лучшему, но чудо при этом должно оставаться настоящим чудом.

            (На сегодняшний день мне довелось видеть множество постановок обеих частей "Ангелов".  Из них успешными можно назвать лишь те, в которых режиссер и дизайнеры смогли придумать внушительные, полнокровные сценические трюки и специальные эффекты для каждого проявления чуда в пьесе.  В тех постановках, где эта сложность была опущена, результат оказывался разочаровывающим и неубедительным.) 

            Следует также отметить, что "Близится Тысячелетие" и "Перестройка" - очень разные пьесы и случись им обеим оказаться включенными в репертуар, разница между ними должна быть явно подчеркнута художественным оформлением. "Перестройка" начинается с разрушительного вторжения Ангела в конце "Тысячелетия".  Плева прорвана, вокруг беспорядок и обломки.

 

 

Примечание для актеров и режисееров: "Перестройка", в сущности - комедия, конфликты в которой, в основном, разрешаются мирно, персонажи духовно взрослеют, а их утраты относительно умеренны.  Но это не фарс; все это достигается лишь путем колоссальной борьбы, ставки в которой высоки. Ангел, эпизоды в Раю, эпизоды, в которых Пред становится пророком задуманы отнюдь не как неожиданные отклонения в эдакий "локоть-под-ребра", клоунский, комедийный стиль.  Ангел в высшей степени величественен, серьезен и неизменно угрожающе могущественен, а Пред пытается бегством спасти свою жизнь, он болен, испуган и одинок.  ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ: пьеса безнадежно опошливается неспособностью актера в роли Ангела и тем более в роли Преда передать всю серьезность сложившихся ситуаций.  Сыграть Преда на потеху публики - это значит подписать пьесе смертный приговор!  Каждый миг должен быть сыгран реалистично, ставками неизменно остаются жизнь или смерть; только тогда в пьесе выявится комедийный элемент.  Есть также опасность вдариться в сентиментальность.  Избегайте сентиментальности!  Особенно в последнем акте - какими бы метафоричными не казались фантазии персонажей, (хотя может и нет), проблемы, с которыми они сталкиваются, в конечном итоге, из числа самых сложных - как отрешиться от прошлого, как измениться и потерпеть поражение, не теряя достоинства, как двигаться вперед, невзирая на огромные страдания.  Все это нелегко. 

 

Примечание относительно сокращений: Конечный вариант "Тысячелетия" был отредактирован тщательнее "Перестройки".  Текст может быть использован и как он предлагается в данной публикации, и в укороченном варианте, с опущением следующих абзацев:

 

            Акт Пятый, Дествие Пятое: В Синедрионе Континентальных Княжеств.  Можно полностью опустить вступление к действию и начать его со слов Ангела Америки: "О Августейшие Братья Княжества, Наивысочайшие Ангелы: я сожалею о своем отсутствии на данной сессии, меня задержали".   При таком сокращении запись вступительного слова должна быть следующей: "Присутствуют Семеро Бесчисленно Бесконечных Цельных Ангельских Существ, Да Здравствуют Их Славные Имена Отныне и Во Веки Веков, Аллилуя!" вместо: "Присутствуют Шестеро из Семерых и т. д...."; кроме того, с самого начала действия Пред и Ангел Америки должны находится на сцене между остальными Княжествами.

В Пятом акте, 6 и 9 эпизоды могут быть полностью опущены.

 

 

Пропуск этих абзацев придаст последнему акту большую стройность; я считаю, что при этом теряется некоторая доля красочности и сложности пьесы, но с другой стороны, я ни разу не видел постановки, в которой бы присутствовало Шестое Действие Пятого Акта.  Это решение следует принимать, учитывая индивидуальные обстоятельства каждой постановки.  

 

Кашель Ангела: кашель должен быть коротким, сухим, лающим, без нарастающих эмфиземических спазм.  Эллен МакЛафлин кашляла как кошка, старающаяся выплюнуть комочек шерсти.  Ее кашель был резким, простым и удивительно нечеловечным.  Он был не столько смешным, сколько зловещим, но неизменно значительным.  Я жутко боюсь, что Ангела будут играть на потеху публики.  Ему и так будут смеяться и смех будет сильнее, если ангельское достоинство ни при каких обстоятельствах, (ни на секунду), не будет подвергнуто сомнению.

 

Полеты: Если вы планируете постановку с летающим ангелом, что замечательно, предупреждаю: отрабатывать полеты очень сложно.  Продлите технические репетиции на неделю.

 

Антракты должны проходить после Третьего и Пятого акта.  Не разбивайте других актов антрактами!

 

Оговорка: Персонаж Рой М.Кон основан на жизни покойного и весьма реального Роя М. Кона (1927-1986).  Большая половина поступков Роя-персонажа, к примеру, его нелегальные совещания с cудьей Кофманом во время суда над Этель Розенберг могут быть исторически подтверждены.  Тем не менее, Рой-персонаж - вымышленный образ.  Его реплики принадлежат моему перу и я позволил себе некоторые вольности.

            Реальный Рой умер в Августе 1986 года.  Но в интересах пьесы мой Рой умирает в Феврале.

 

 

 

ПЕРВЫЙ АКТ: СЕМЯ

 

Январь 1986 года

 

Действие 1

 

В темноте объявляет Голос:

 

Голос:  Совет Депутатов.  Кремль.  Январь 1986 года.  Алексей Антедиллювианович Прелапсарьянов, Самый Престарелый Большевик в Мире.

 

(Свет падает на Прелапсарьянова, стоящего на подиуме, на фоне огромного красного флага.  Прелапсарьянов невообразимо стар и совершенно слеп.)

 

Алексей Антедиллювианович Прелапсарьянов: Великий Вопрос перед нами: Обречены ли мы?  Великий Вопрос перед нами: Отпустит ли нас Прошлое? Великий Вопрос перед нами: Способны ли мы Измениться?  Вовремя?  Ведь все мы жаждем Перемен.

 

            (Короткая пауза, затем с внезапной, яростной страстью: )

 

А Теория?  Как можем мы идти вперед без Теории?  Какую Систему Мышления могут эти Реформаторы противопоставить существующей бешеной мировой дезорганизации, Неясному Столпотворению фактов, событий, феноменов, катастроф?  Есть ли у них, как некогда была у нас, прекрасная Теория, столь же дерзкая, столь же Великая, столь же всеобъемлющая концепсия...?  Вам не понять, когда мы впервые раскрыли Классику Доктрины, когда тревожный мрак нашего невежества и ужаса пробили первые пророческие слова, сметнувшие непонимание, когда пробивающиеся, невиданные доселе кровавые плоды расцвели в Красный Ореол и подарили нам Практику, Истинную Практику, Истинная Теория слилась с Реальной Жизнью... Вы, жители нынешнего Кислого Мелкого Века не можете постигнуть всю грандиозность открывшейся тогда перед нами панорамы: мы словно вознеслись на высочайший пик великого Кавказа и всевидящим оком обозревали гористую твердыню мироздания.  Вам этого не понять.  Я скорблю за вас.

            А что сегодня можете предложить вы, потомки этой Теории?  Что вы можете предложить взамен нее?  Стимуляцию Рынка?  Американские Чизбургеры?  Жиденький, бухаринский, временный, кустарный Капитализм?  НЭПманы!  Пигмеобразные выродки племени гигантов!

            Перемены? Да, мы обязаны измениться, но сперва покажите мне Теорию и я взойду на баррикады, покажите мне книгу очередной Прекрасной Доктрины, и обещаю вам, эти слепые глаза раскроются, лишь бы прочесть ее, лишь бы насытиться ее текстом.  Покажите мне слова, способные перестроить мир или лучше молчите.

            Если змея сбросит cтарую чешую прежде чем отрастит новую, она останется голой, беззащитной перед силами хаоса.  Без чешуи она будет искалечена, обессилет и умрет.  Так есть ли у вас, змееныши, новая чешуя?

 

(Раздается оглушительный рвущийся и грохочущий звук, огромный красный флаг исчезает и свет падает на картину, которой кончилось "Тысячелетие": Пред, съежившись, лежит на постели, усыпанной обломками потолка его спальни, а в воздухе перед ним, в ореоле белого сияния, висит босоногий и величественный Ангел.)

 

Алексей Антедиллювианович Прелапсарьянов: Так не стоит нам, нечего нам, НЕЛЬЗЯ нам рваться вперед!

 

Ангел: 

               Приветствую тебя, Пророк;

               Настала пора Великой Работы;

               Вестница явилась.

Пред: Сгинь.

 

 

Действие 2

 

Ночь, которой кончилось "Тысячелетие". Порывы ветра, снег и волшебная музыка Антарктиды; на сцене в воображаемой Лирой Антарктиде, в одиночестве сидит Мистер Ложь и играет на гобое.  Перестает играть и опускает гобой.

 

Мистер Ложь:  Гобой: официальный инструмент Интернационального Общества Туристических Агентов.  Так бы пела утка, будь она певчей птицей.  Гнусаво, заброшенно, кличем перелетных существ. 

 

(Входит Лира, таща за собой срубленную где-то маленькую ель.  Вместо красивого лыжного костюма, в котором она очутилась в Антарктиде в "Тысячелетии", на ней несуразный наряд, напяленный впопыхах перед                                                                                                      бегством из дома в конце Второго Акта "Тысячелетия"; грязная и всклокоченная,  она явно провела три последних дня на улице..)

 

Лира: Я ЗАМЕРЗАЮ!  ЗДЕСЬ СЛИШКОМ ХОЛОДНО!  Где ваше глобальное потепление?

 

Мистер Ложь: (указывает на ель) Где ты это взяла?

 

Лира: В Великом Антарктическом Хвойном Лесу.  Вон за тем холмом.

 

Мистер Ложь: В Антарктиде нет хвойных лесов.

 

Лира: Я эту ель отгрызла.  Зубами.  Как бобр.  Я голодная.  Я уже три дня ничего не ела!  Это для того чтобы сделать... что-нибудь, может костер.

            (Садится на ель.)

            Не понимаю, почему я не умерла.  Когда разбивается сердце, лучше умереть.  Но все остальное-то остается.  Остается грудь и половые органы, и они страшно глупые, как дети или как верные собаки, они ничего не понимают, им просто нужен он.  Нужен он.  

 

(Входит Джо, одетый в пальто и костюм, которые были на нем, когда он встретил Луиса в Седьмом Действии Третьего Акта "Тысячелетия".  Не понимая куда он попал, он озирается по сторонам, потом замечает Лиру.)

 

Мистер Ложь: Эскимос вернулся.

 

Лира: Вижу.  Я хотела настоящего эскимоса, холодного и надежного, в котиковых мехах, а этот, это просто... какой-то адвокат, просто...

 

Джо: Привет, дружок.

 

Лира: Привет.

 

Джо: Я тебя искал.  Везде искал.

 

Лира: Вот и нашел.

 

Джо: Нет, я... я уже не ищу.  Похоже у меня началось приключение.

 

Лира: С кем?

            Там интересно?

 

Джо: Интересно, но страшновато.

 

Лира: Можно я пойду с тобой?  Это уже не помогает.  Мне холодно.

 

Джо: Я не хочу, чтобы ты все это видела.

 

Лира: По твоему, это хуже того, что я себе представляю?  Нет.

 

Джо: Мне пора.

 

Лира: Ублюдок.  Ты разлюбил меня.

 

Джо: (искренне) Неправда, Лира.

 

Лира: (сломавшись) ТОГДА ВЕРНИСЬ!

 

(Короткая пауза)

 

Джо: Не могу.

 

(Он исчезает.  Мистер Ложь играет на гобое - короткий, дикий плач.  Волшебная антарктическая ночь тает, сменяется резким, едким светом и звуками парка и близлежащего большого города.)

 

Мистер Ложь: Блюз в честь гибели рая.

 

Лира: (потрясена, в страхе) Нет!

 

Мистер Ложь: Ты перестаралась.  Пробила слишком большую дыру в небе.

 

Лира: Будь я примерной мормонкой, у меня бы все получилось.

 

Мистер Ложь: Я тебя предупреждал.  В Антарктиде нет эскимосов.

 

Лира: Нет.  И деревьев тоже нет.

 

Мистер Ложь: (указывает на ель) Где ты ее взяла?

 

Лира: В древесном питомнике.  Вон там.  В Проспект-парке.  Видно мы все еще в Бруклине.

 

(На сцене начинают мигать огни полицейской машины)

 

Мистер Ложь: (исчезает) А вот и блюстители закона, легки на помине.

 

Лира: (поднимает руки вверх) Заловили.  Черт.

            Ну и хреновый же отпуск.

 

 

Действие 3

 

В квартире Питтов в Бруклине.  Звонит телефон.  Входит Ханна с чемоданами и в пальто, которое было на ней в Четвертом Действии Третьего Акта "Тысячелетия", и бежит к телефону:

 

Ханна: (истерзана, весьма сурово) Резиденция Питтов.

            Нет, его нет.  Это его мать.  Нет, я понятия не имею, где он.  Понятия не имею.  Он должен был встретить меня в аэропорту, но я никого не жду дольше трех часов и сорока-пяти минут... Что?

            О БОЖЕ МОЙ!  И она...  Вы... Погодите, полицейский, я не... Она что?  Ель?  Ради всего святого, зачем ей понадобилось жевать е...

            (Очень строго) А вот смеяться над этим незачем, немедленно прекратите.  Как некрасиво.

            Я не знаю, где это, я только что приехала из Солт-Лейка и я еле нашла Бруклин.  Я возьму... такси.  Ну, разумеется, прямо сейчас!  Нет.  Никаких госпиталей.  Нам это ни к чему.  Она не ненормальная, она просто со странностями.

            Скажите ей, Мама Питт уже едет.

 

            (Ханна вешает трубку.)

 

 

Действие 4

 

Пред в постели, один, спит, та же ночь.  Комната в полном порядке, на потолке никаких следов разрушения.  Ему снится кошмар.  Он просыпается.

 

Пред: О!  О.

            (Он заглядывает под одеяло.  Обнаруживает, что его пижамные брюки насквозь промокли в семени.)

            Блядь, блядь, блядь. 

            Вы только полюбуйтесь!  Первый ёбаный оргазм за столько месяцев и я его проспал.

(Поднимает трубку телефона, набирает номер.

            Телефон звонит на столе у Белиз, на десятом этаже Нью-Йоркского Госпиталя.  Белиз поднимает трубку.)

 

Белиз: Восточный.  Десятый этаж.

 

Пред: Я весь в малафе.

 

Белиз: В малафе?

 

Пред: В сперме.  В соку.  В семени.  Мне такой сон приснился.

 

Белиз: Ну наконец-то.  Мисс Штучка слишком долго воздерживалась.  У нее накопилось beaucoup[1] семени.

 

Пред: Мне снилась женщина.

 

Белиз: Ты что, натуралом становишься?

 

Пред: Необычная женщина.

 

Белиз: Грейс Джонс[2]?

 

(Короткая пауза.  Пред смотрит в потолок.)

 

Белиз: Алло?

 

Пред: Ангел.

 

Белиз: О, ПОТРЯСАЮЩЕ.

 

Пред: Я чувствую себя так... сладострастно.  Приходи, а.

 

Белиз: Я у тебя весь день был, у меня и своя жизнь есть, знаешь.

 

Пред: Мне грустно.

 

Белиз: Я думал, тебе сладострастно.

 

Пред: Сладострастно грустно.  Одновременно замечательно и ужасно, словно... словно во мне идет война.  И с глазами что-то, я...

(Он трет глаза) О.

            Я плачу.

 

Белиз: Пред?

 

Пред: Мне страшно.  И я полон чего-то, не знаю, радости.

            Надежды.

 

(В госпиталь входит Генри, врач Роя.)

 

Генри: Вы дежурный медбрат?

 

Белиз: Эй.

            Слушай, малыш, мне пора, я...

 

Генри: Вы дежурный медбрат?

 

Белиз: (обращаясь к Генри) Я же сказал "эй".

 

Пред: Спой мне что-нибудь.  Давай споем.

 

Генри: Что это на вас?

 

Белиз: Вам не нравится?

 

Пред: Одну песню, быстро.  Какой-нибудь гимн.

 

Генри: Медработникам полагается быть в белом.

 

Белиз: Врачам полагается быть дома, в Весчестере, в постели.

            (Обращаясь к Преду) Какой гимн?

 

Пред: Э-э-э... "Hark the Herald Angels sing"[3]

 

Генри: Медбрат.

 

Белиз: Момент, прошу вас.  Тут экстренный случай.

            (Начинает петь в трубку Преду)

            Hark the Herald Angels sing...

 

Пред: (подхватывает)

            Glory to the newborn king.

 

Пред и Белиз:

            Peace on earth and mercy mild,

            God and sinners reconciled...

 

Генри: (сквозь песню) Как ваша фамилия?

 

Белиз: (громче) и Пред:

            JOYFUL all ye nations rise,

            Join the triumph of the skies!

            With Angelic Hosts proclaim:

            Christ is born in Bethlehem!

            Hark the herald angels sing,

            Glory to the newborn king!

 

Белиз: Я перезвоню.  Тут кое-кто меня уже достал.

 

Пред: Je t"aime[4].

 

(Белиз вешает трубку.)

 

Белиз: Чем могу служить, доктор, или вы меня подцепить хотите?

 

Генри: Только что на скорой привезли, в 103 палату.  Вот история болезни.  (Протягивает Белиз бумаги).  Подключишь капельницу, а утром радиация, чистая диета и...

 

Белиз: (читает историю) "Рак печени"? Онкология на шестом, дорогуша.

 

Генри: Он на правильном этаже.

 

Белиз: Тут написано "рак печени".

 

Генри: (взрывается) Мне по хую, что там написано.  Я сказал, он на правильном этаже.  Ясно?

 

Белиз:  У-у-у, какие мы вспыльчивые...

 

Генри: Он очень известный человек.

 

Белиз: О, ясно, значит мне лучше не путать его лекарства?

 

Генри: Я вернусь утром.

 

Белиз: Счастливого пути.

 

(Генри уходит.)

 

Белиз: Мудак.

 

(Белиз поднимает трубку, набирает номер, Пред берет трубку.)

 

Белиз: Я тебя сейчас такой новостью угощу.

 

Пред: Какие на фиг новости в три часа ут...?

 

Белиз: Смотри, не обожгись.          

            Угадай, кого только что привезли в беде?

            Самого Королеву-Убийцу.  Нью Йоркского тайного гомика номер один.

 

Пред: Коча[5]?

 

Белиз: НЕТ!  Не Коча.  (Шепчет в телефон.)

 

Пред: (в шоке, потом) Неисповедимы пути Господни.

 

Белиз: Передай мне молоток и заостренный кол, милочка.  Я пошел.

 

 

Действие 5

 

Рой на больничной койке, он болен и сильно напуган.  Входит Белиз с капельницей.

 

Рой: Пошел вон отсюда, нам не о чем разговаривать...

 

Белиз: Я просто на рабо....

 

Рой: Я хочу белую медсестру.  Это мое конституционное право.

 

Белиз: Вы в госпитале, здесь у вас нет никаких конституционных прав.

 

(Белиз готовит правую руку Роя для капельницы, нащупывает вену, протирает кожу спиртом и т.д.)

 

Рой: (начинает волноваться при виде иглы) Найди уже вену, идиот, не вздумай тыкать этой чертовой затычкой мне в руку пока не найдешь блядскую вену или я против тебя такой процесс разверну, аж зубов лишишься, ёб твою мать, черножопый долб...

 

Белиз: (наслушавшись, весьма свирепо) Осторожнее.

            Не надо так со мной говорить, особенно когда у меня в руках такая острая вещь.  А то я подскользнусь и воткну ее вам в сердце.  Если у вас вообще есть сердце.

 

Рой: О, есть.  Упругий маленький мускул.  Никогда не кровоточит.

 

Белиз: Еще бы.

            Так вот, я капельницы часто подключаю.  Захочу - введу иглу так нежно, вы подумаете, что родились с ней.  А захочу - вам покажется, что вас подключили к раствору от засорений в уборной.  Так что ведите себя вежливо или к утру вам будет ой как хреново.

 

Рой: Вежливо.

 

Белиз: Вежливо и тихо.

 

            (Белиз вводит иглу капельницы Рою в руку.)

 

Белиз: Ну вот.

 

Рой: (свирепо) Мне больно.

 

Белиз: Принесу вам болеутоляющее.

 

Рой: И я отколюсь?

 

Белиз: Надеюсь.

 

Рой: Тогда не надо.  Боль это... ерунда, боль - это жизнь.

 

Белиз: Так держать, детка.

 

Рой: Когда мне подтягивали лицо, я заставил анестезиолога ввести мне местный.  Они приподняли всю кожу у меня на лице, как салфетку, а я не спал и все это видел.

 

Белиз: Вранье.  Ни один врач на это не согласится.

 

Рой: Я кого угодно могу подбить на что угодно.  Например: Будем друзьями.  (Напевает) "We shall overcome..."[6]

            Евреи и черные, историческая либеральная коалиция, так ведь?  Мой народ был первым, кто развернул розничную торговлю с твоим народом, и только твоих моим вначале было по карману нанять подметать в магазинах по утрам в воскресенье, а потом, держась за руки, мы все вместе катили на автобусе в Селму.  Не я, разумеется, я на автобусах не езжу, я беру такси.  Но несомненно одно - американские негры никогда не жаловали коммунизм.  Евреи-неудачники в него вдарялись.  А у вас, милых, был Иисус, красные вас так и не зацапали.  Этим я восхищаюсь.    

 

Белиз: В вашей истории болезни помешательство не упоминается.

 

Рой: Да я бешеный.  Присядь.  Поговорим.

 

Белиз: Мистер Кон.  Я скорее соглашусь высосать гной из нарыва.  Скорее выпью воду из унитаза в метро.  Отгрызу собственный язык и плюну им в вашу дубленую рожу.  Так что спасибо за предложение пообщаться, но я как-нибудь обойдусь.

 

(Белиз собирается уходить, по дороге выключает свет.)

 

Рой: Ой, ради Бога.  Ну что мне? Умолять надо?  Я не хочу оставаться один.

 

(Белиз останавливается.)

 

Рой: Ох, блядь, ненавижу госпитали, медсестер, эту трату времени и... бестолочь, и слабость, я убил бы...

            Только этого не убъешь, верно?

 

(Пауза.  Белиз ничего не говорит.)

 

Рой: Нет.  Это было бы слишком легко.  Болезнь себе на уме.  Чем умнее, тем труднее убить.

            Как лобковые вши.  У тебя когда-нибудь были лобковые вши?

 

Белиз: Не ваше дело...

 

Рой: Как-то я от одного пацана заразился такими крутыми вшами, я раз двадцать отмачивал это место в специальном растворе и наконец пришлось все там сбрить, чтобы избавиться от этих крошечных ублюдков.  Ничто не могло их уничтожить.  И всякий раз, когда меня тянуло чесаться, я улыбался, потому что я научился уважать их, этих неуязвимых вшей, потому что... я понял, до чего я на них похож. Понимаешь?  Целеустремленные ничтожества.  Как и я.

            Ты многих парней с этим видел...

 

Белиз: (Короткая пауза, потом) Многих.

 

Рой: Ну и как я выгляжу, по сравнению?

 

Белиз: Я бы сказал, вы в беде.

 

Рой: Я умру.  Скоро.

            Это был вопрос.

 

Белиз: Скорее всего.  Скорее всего да.

 

Рой: Ха.

            Спасибо за... честность или что там...

            Если я выживу, я могу подать на тебя в суд, за эмоциональный ущерб, на весь госпиталь, но...

            Я не несправедлив, я не предубежденец.

 

(Пауза.  Белиз просто смотрит на него.)

 

Рой: Все эти расисты - простаки, я никогда с ними не яшкался - слишком неподатливые.  Следить надо только за самыми могущественными врагами.  Я копил свою ненависть для более серьезных вещей.

 

Белиз: Ну.  И по-моему, это хорошая идея, умная мысль.

            (Короткая пауза.  Потом, с великим трудом и неприязнью)

            Значит так, вы это слышали не от меня и я вас не люблю, но пара слов:

            Завтра утром вам назначили радиацию на лезии саркомы, но ни в коем случае не разрешайте им этого делать, потому что радиация уничтожит зобные клетки, а вам нельзя лишаться тех, что остались.  Так что скажите врачу: большое спасибо, но радиации не надо.  Он и слушать не захочет.  Убедите его.  Или он вас убъет.

 

Рой: Да ты же медбрат сраный.  Почему я должен слушать тебя, а не моего высоко-квалифицированного, очень дорогого белого врача?

 

Белиз: Он не голубой.  А я да.

 

(Белиз подмигивает Рою.)

 

Рой: Не подмигивай мне.

            Ты сказал: пара слов.  Это было первое.

 

Белиз: Я не знаю за какие нитки вы дергали, чтобы на вас стали испытывать азидотимидин. 

 

Рой:  Есть у меня блат.

 

Белиз: Ага.

            Не попадайтесь на дважды слепое испытания препарата.  Они заставят вас подписать бумажку, в которой сказано, что они могут давать вам конфетки, вместо настоящих таблеток.  Вы умрете, а они получат статистику, которую не постесняются напечатать в Медицинском Журнале Новой Англии.  И в суд на них не подашь, потому что вы подписали.  А если не подпишете, никаких таблеток.  Так что если у вас есть еще блат, воспользуйтесь им, потому что всех подвергают дважды слепому испытанию, а с этим делом ваше время дорого, и с плацебо вам возиться некогда.

 

Рой: Ты меня ненавидишь.

 

Белиз: Да.

 

Рой: Зачем же ты говоришь мне обо всем об этом?

 

Белиз: Хотел бы я знать.

 

(Пауза.)

 

Рой: (весьма брезгливо) Да ты же медбрат, ничтожество, пидор.  По-моему... мало у тебя причин, стараться мне помочь.

 

Белиз: Считайте, что это солидарность.  Одного пидора с другим.

 

(Белиз фыркает, поворачивается, выходит.  Рой кричит ему вслед.)

 

Рой: Кончай выпендреж, парень, или завтра же вечером отправишься жарить гамбургеры в Ист-Хелл[7]!

            (Поднимает стоящий на тумбочке телефон)

            И достань мне нормальный телефон, с кнопкой "Ждите", блин, полюбуйтесь на это, одна-единственная несчастная линия, я даже испражняться на него не хочу!

            (Он немного думает, поднимает трубку, несколько раз дает отбой)

            Да, кто это, телефонистка?  Соедините меня с линией вне госпиталя.  Ну, тогда наберите номер за меня.  Мне нужна срочная медицинская помощь, дорогуша, набери ёбаный номер или я сейчас повешусь на телефонном проводе.  Двести два, семь три три, восемь пять два пять.

            (Короткая пауза)

            Мартин Хеллер.  О, привет, Мартин.  Ага, я знаю который час, мне не спится, я тут умираю.  Слушай, Мартин, это лекарство, которое мне прописали, азидо-метатало-моламока-как его там.  Ага.  АЗТ.

            Мне нужен свой персональный тайничок, Мартин.  С настоящими таблетками.  Которые я буду контролировать сам, здесь, в своей палате.  Никаких плацебо, я плохой испытатель, лучше я сжульничаю.  Так что пришли мне мои таблетки и большущий, скорей-выздоравливай букет, ПРОНТО, или я позвоню в CBS[8] и спою Майку Уолласу[9] песенку: (вполголоса, смакуя) балладу об очаровательном Олли Норте[10] и его секретном контра-смазочном фонде.

            (Убирает трубку от уха, видно Мартин разозлился)

            О, ты только думаешь, что знаешь все, что я знаю.  Я сам не знаю всего, что я знаю.  Большую часть времени я все это выдумываю, а потом все равно оказывается - это правда!  Мы этому фокусу в пятидесятые научились.  Завтра же, ты дешевая, вонючая, дерьмовая, липкая, ничтожная, засохшая какашка.  Большую коробку таблеток для Дяди Роя.  Или тебе небо с овчинку покажется.

            (Швыряет трубку.)   

 

 

Действие 6

 

(Та же ночь.  Джо и Луис в новой, пустой, некрашенной, захламленной, темной квартире Луиса где-то в трущобах Алфавитного Района[11].

            Короткая напряженная пауза.  Сконфуженный Луис обводит взглядом комнату.)

 

Луис: Алфавитный Район.  Тут селились первые евреи-эммигранты.  А ныне, сто лет спустя, здесь зализывают раны их вконец искалеченные внуки.  (С еврейским акцентом) Чем не прогресс?

            Здесь жуткий беспорядок.

 

Джо: И грязно.

 

Луис: Это беспорядок, не грязь.  Большая разница.  Пыль, а не грязь, химическая тире минеральная, не органическая, не как микробы, скорее как... Помочь тебе развязать галстук?

 

(Луис протягивает к Джо руки.)

 

Джо: (Отступает назад) Нет, погоди, мне, вообще-то, э-э, э-э, не по себе.

 

Луис: Мне вообще-то тоже.  Но "не по себе" меня заводит.

 

Джо: Твой, э-э, молодой человек.

            Он болен.

 

Луис: Очень.  Он не мой молодой человек, мы...

            Мы можем замотать все, из чего течет, в пластик, с головы до ног обмазаться Ноноксилом-9[12], такой безопасный, химический секс.  Беспорядочный, но не грязный.

            (Короткая пауза)

            Слушай, я хочу, но я не хочу умолять.

 

Джо: Нет, я...

 

Луис: О, ну, давай. Прошу тебя.

 

Джо: Мне пора.

 

Луис: Прекрасно!  Все хорошо, прекрасная маркиза, жизнь продолжается.

 

Джо: Что?

 

Луис: Торопишься домой к маленькой миссис.

            (Указывает на левую руку Джо) Женатым джентельменам не следует носить обручальные кольца в обществе шлюх.

            Иди, раз идешь.  Иди.

 

(Джо начинает было уходить.  Около двери возникает напряженный момент - Джо колеблется, Луис наблюдает за ним.  Джо подходит к Луису и дружески обнимает его.)

 

Джо: Я же все равно не останусь.

 

Луис: (тянет носом воздух) Что это за одеколон?

 

Джо: (пауза, потом) Фаберже.

 

Луис: О!  Как по-мужски, как ученически гетеросексуально.  Фаберже.

(Луис мягко отстраняется.)

 

Луис: От тебя приятно пахнет.

 

Джо: От тебя тоже.

 

Луис: Аромат это... невероятно сложный и недооцененный физический феномен.  Неразрывно связанный с сексом.

 

Джо: Я... этого не знал.

 

Луис: О да.  Нос, на самом деле - сексуальный орган.

            Обонять.  Это значит желать.  У нас пять чувств, но лишь два распространяются за пределы... нас самих.  Когда ты на кого-нибудь смотришь - это просто отражение света, или когда ты кого-нибудь слышишь - это просто звуковые волны, вибрирующий воздух, или осязание - всего лишь щекотка нервных окончаний.  А знаешь, что такое аромат?

 

Джо: Это... нечто вроде... Нет.

 

Луис: Он состоит из молекул твоего запаха.  Какая-то часть тебя, там, где ты соприкасаешься с воздухом, он переносится по воздуху.

            (Он вплотную подходит к Джо)

            Маленькие молекулы Джо... (он делает глубокий вздох) Через нос. 

М-м-м.  Приятно.  Попробуй.

 

Джо: Попробовать...?

 

Луис: Вдохни.

 

(Джо вдыхает.)

 

Луис: Приятно?

 

Джо: Да.

            Я...

 

Луис: (тихо) Ш-ш-ш-ш.

            Запах.  И вкус.  Сперва нос, потом язык.

 

Джо: Я просто не...

 

Луис: Они работают на пару, видишь.  Нос говорит телу - сердцу, мозгу, пальцам, члену - чего он хочет, а язык пробует, определяет, что съедобно, что нет, что полезно, какая еда нужна крови, какая костям, и какая слаще.

            (Он проводит языком по щеке Джо.)

            Соль.

 

(Луис целует Джо, тот сперва сдерживается, а потом отвечает на поцелуй.)

 

Луис: М-м-м.  Железо.  Глина.

 

(Луис пропускает руку в брюки Джо.  Они обнимаются крепче.  Луис вытаскивает свою руку, нюхает ее, облизывает пальцы, потом протягивает их к носу Джо.)

 

Луис: Хлорка.  Медь.  Земля.

 

(Они снова целуются.)

 

Луис: Что это на вкус?

 

Джо: Э-э...

 

Луис: Что?

 

Джо: Ну... Ночь.

 

Луис: Останешься?

 

Джо: Да.

            (Короткая пауза)

            Луис?

 

Луис: (растегивает рубашку Джо)  М-м-м?

 

Джо: Что это было: "все хорошо, прекрасная маркиза, жизнь про..."

Луис: Ш-ш-ш.  Слова - хуже всего.  Дыши, вдыхай аромат.

 

Джо: Но...

 

Луис: Давай замолчим.  Или если тебе необходимо говорить, говори сальности.

 

 

 

ВТОРОЙ АКТ: ЭПИСТОЛА

 

Февраль 1986 года

 

Действие 1

 

Пред и Белиз на похоронах приятеля - известной нью-йоркской Королевы Трансвеститов.  Они стоят возле обветшалого похоронного бюро где-то в Нижнем Восточном Районе.  Одежда Белиз прекрасных, вызывающе-ярких тонов.  Пред одет странно: на нем длинное черное пальто и огромный, мохнатый, темный шарф, обмотанный вокруг головы как капюшон.  Вид у него весьма чудной, угрожающий, наводящий на мысль о библейских персонажах.  (Во всех последующих сценах с участием Преда - это его костюм, он вносит в него небольшие изменения от сцены к сцене, но в целом костюм остается черным, как вороново крыло, поношенным, мрачным.  Этот костюм должен быть странным, но не слишком странным.)

            Прошло три недели после событий в конце Третьего Акта.

 

Пред: Какая безвкусица.

 

Белиз: Как изумительно.      

            Он был одной из Великих Блестящих Королев. Его нельзя было хоронить как простого штатского.  Он пришел в мир в аромате фимиама и в блестящих гирляндах; аромат фимиама и блестящие гирлянды проводили его в последний путь.  В добрый час!

 

Пред: По-моему, двадцать профессиональных сицилийских отпевал - это перебор.   

            (Короткая пауза)

            Великая Королева, подумаешь, блядь, важность.  До чего нелепый спектакль, жалкая пародия на похороны человека, с которым действительно считались.  С нами, с гомиками, не считаются, мы всего лишь затяжной мировой кошмар, но мир просыпается.  А он мертв.    

 

(Короткая пауза.)

 

Белиз: В последнее время, сладкий мой, ты очень странно себя ведешь.  Расслабься, в конце-концов.

 

Пред: Ой, Боже мой, я прошу прощения, это ведь были похороны, самый, блядь, подходящий повод для веселья, простите, если я не могу присоединиться к вашей шайке смерто-любителей, злорадствующих при мысли о собственной живучести в лицо.. этой уродливой смерти, только в отличие от вас, мне злорадствовать не о чем.  Ладно, проехали. 

 

(Короткая злобная пауза.)

Белиз: А выглядишь ты как Мортиция Аддамс[13].

 

Пред: Как Гнев Божий.

 

Белиз: Да.

 

Пред: Это желанный эффект.

            И с глазами у меня черт знает что.

 

Белиз: То есть?

 

Пред: Все... сужается.  Расплывчатые контуры.

 

Белиз: С каких это пор?

 

Пред: Недели три.  С той ночи.  С ночи, когда... (Он одергивает себя)

 

Белиз: И что говорит глазник?

 

Пред: Я к нему не ходил.

 

Белиз: Ох, ради Бога.  Почему?

 

Пред: Мне становилось лучше.  Сперва.

            Помнишь мой мокрый сон.

 

Белиз: С ангелом?

 

Пред: Это был не сон.

 

Белиз: Конечно сон.

 

Пред: Нет.  Я больше так не думаю.  По-моему, это действительно случилось.

            Я пророк.

 

Белиз: Чего-чего?

 

Пред: Мне доверили пророчество.  Книгу.  Не настоящую книгу, или, вернее, она тоже была, но они ее забрали, но каким-то образом она осталась.  Во мне.  Пророчество.  Это... на самом деле случилось, я... почти полностью в этом уверен.

            (Смотрит на Белиз)

            Ох, да не смотри ты на меня так...

 

Белиз: Ты меня пугаешь.

 

Пред: Это было после того, как Луис ушел.  Каждую ночь мне снились такие жуткие, яркие сны.  А потом...

 

(Короткая пауза.)

 

Белиз: Потом?

 

Пред: А потом явилась Она.

 

 

Действие 2

 

Ангел и Пред в спальне Преда, три недели назад: потолок разрушен.  Пред подходит к своей кровати, (переодевается в пижаму - он должен делать это медленно), Ангел висит в воздухе.  Белиз наблюдает за происходящим "с улицы".

 

Ангел: 

               Приветствую тебя, Пророк;

               Настала пора Великой Работы;

               Вестница явилась.

 

Пред: Сгинь.

 

Ангел: Внемли:

 

Пред: О Господи, тут какая-то штука в воздухе, какая-то штука, какая-то штука.

 

Ангел:

            Я Я Я Я

            Птица Америки, Гордый Орел,

            Континентальное Княжество,

            ЛЮМЕН ФОСФОР ФТОР СВЕЧА!

            Я расправляю крылья, яркую сталь,

            Торжественно салютуя тебе:

            Пред Уолтер

            Потомок древнего рода, давно готовый...

 

Пред: Нет, ни к чему я не готов, я еще многое должен сделать, я...

Ангел: (В такт очередному порыву музыки)

            Американским Пророком становишься ты нынче ночью,

            Американским Глазом, да пронзет он Тьму,

            Американским Сердцем, Жаждущем Правды,

            Единым Великим Певцом, Всезнающим Мозгом,

            Языком Родины, Главным Провидцем!

 

Пред: О, кышь!  Ты меня до смерти пугаешь, пошла на хуй из моей комнаты.  Прошу тебя, о, прошу...

 

Ангел:

            А теперь:

            Извлеки на свет Священные Пророческие Орудия.

 

(Короткая пауза.)

 

Пред: Чего?

 

Ангел:

            Извлеки на свет Священные Пророческие Орудия.

            (Короткая пауза.)

            Твои сны поверили тебе о них.

 

Пред: Какие сны?

 

Ангел: Тебе снились сны-откровения...

 

Пред: Я уже много месяцев не видел ни одного сна.

 

Ангел: Ни одного...сна, ты... Ты в этом уверен?

 

Пред: Да.  Ну, два мертвых Преда, они...

 

Ангел: Нет, не про глашатаев, не о них.  Другие сны.  Орудия, у тебя должны быть... Минуточку.

 

Пред: Вот это, это сон, разумеется, я болен и поэтому я... И согласен, это просто шикарный сон, но все равно, это какое-то...

 

Ангел: Тихо.  Пророк.  Один момент, пожалуйста, я... Эта дезорганизация...

            (Она откашливается, смотрит вверх) Он говорит, у него не было...

            (Кашляет)

            Да.

            В кухне.  Под кафелем, под раковиной.

 

Пред: Ты хочешь, чтобы я... разворотил в кухне пол?

Ангел: Достань лопату или топор, или какой-нибудь... инструмент, чтобы разбить кафель и землю, и вырой Священные Орудия.

 

Пред: Накося выкуси!  С меня и потолка хватит, меня выселят и задаток я потеряю, и разбужу соседей внизу, и их собаку-истеричку, я... Сама все это делай.

 

Ангел: (Действительно жутким голосом) ПОКОРИСЬ, ПОКОРИСЬ ВОЛЕ НЕБЕС!

 

(Мощный порыв ветра валит Преда с ног.  Лежа на полу, он поднимает глаза на Нее и отрицательно качает головой - "нет".  Какое-то время оба молча выжидают.  Потом Ангел слегка покашливает.  В кухне за кулисами раздается короткий, приглушенный взрыв.  Валит белый, штукатурочный дым.)

 

Пред: Что ты наде... Что...? (уходит в кухню)

 

Ангел: И вот, о чудо, ночные сновидения привели Пророка к укрытию Священных Орудий, и... Поправка в тексте: Ангел помог ему, слабому телом, но сильному духом, извлечь их.

 

(Пред возвращается со старинным, кожаным, очень пыльным чемоданом.)

 

Пред: Ты пробила трещину в холодильнике, ты наверное целое облако фторуглеродов напустила, это так вредно для... окружающей среды.

Ангел: Мой гнев столь же ужасен, сколь совершенно мое лицо.  Раскрой чемодан.

 

(Пред раскрывает.  Шарит в нем и достает бронзовое пенсне с камнями вместо линз.)

 

Пред: О, смотрите.  (Одевает пенсне)

            Ну, это, круто, ребята, это полный Полеолит.  Это...

            (Внезапно замолкает.  Дергает головой.  Что-то видит.)

            О! О БОЖЕ!  НЕТ!  О... (срывает пенсне)

            Это ужасно!  Я не хочу этого видеть!

 

Ангел: Достань Книгу.

 

(Пред достает из чемодана объемистую книгу с блестящими стальными страницами.  Раздается залп чудесной музыки, снова свет, снова ветер.)

 

Ангел:

            От Синедриона Континентальных Княжеств

            Собравшегося в нынешнюю пору Кризисов и Треволнений:

            Сам Рай простирает руку к беде

            И коснувшись тебя, осязает весь Мир.

 

(Музыка.  Она берет в руки пенсне, протягивает его Преду.)

Ангел:

            Всевидящие камни.

 

(Он осторожно надевает пенсне.)

 

Ангел:            

            Раскрой меня, Пророк.  Я Я Я Я

            Эта Книга.

            Читай.

 

Пред: Погоди.  Погоди.  (Он снимает пенсне)

            От чего у меня... От чего у меня такая... м-м-м, эрекция?  Мне очень трудно сосредоточиться.

 

Ангел: Твердость твоего пениса значения не имеет.

 

Пред: Для тебя может и не имеет, но...

 

Ангел:

            ЧИТАЙ!

            Ты Низшая Плоть.   Я Я Я Я Совершенная Плоть,

            Плотность Вожделения, Тяготение Кожи:

            Что движет Мотор Мироздания?

            Не физика, а Экстаз движет Мотор:

 

(Пред и Ангел произносят свои реплики одновременно, частично перекрывая друг друга.  Обоих охватывает сильное желание.)

 

Пред: (На него накатывает волна сексуального возбуждения) Мммммм...

 

Ангел:

Пульс, Трение, Трепет, Выделение...

 

Пред: Погодите, пожалуйста, я... извините, минуточку, один момент... хорошо я...

 

Ангел:            

            Вторжение, Расширение, Утоление, Поток:

            Вселенная Полыхает от Ангельского Извержения...

 

Пред: (теряет всякую власть над собой, начинает потреблять Книгу) О черт...

 

Ангел:

            Рай дребезжит от Борозд Серафимов,

            Огненные Схватки...

 

Пред: О Боже, я...

 

Ангел:

            Воздушный Союз Высших Сил,

            Безграничное, Беспрерывное Кровообращение Созидания!

 

Пред: О! О! Я... О! О! О, о...

 

Ангел: (одновременно с Предом) СВЯЩЕННЫЙ Эструс!  СВЯЩЕННОЕ Устье!

            Священный Эксаз!  АМИНЬ!

 

(Пауза.)

 

Пред: О.  О боже.

 

Ангел:

            Тело это Сад Души.

 

Пред: Что это было?

 

Ангел:

            Плазма Оргазмата.

 

Пред: Это точно.

 

Белиз: Стой, стой, стой, погоди минуточку, прошу прощения.

            Ты трахнул этого ангела?

 

Пред: Она трахнула меня.  У нее... ну, у нее восемь влагалищ.

 

Ангел: ЦАРСТВЕННОЕ ВЛАГАЛИЩЕ!

            Гермофродитно Оснащенное также и Букетом Фаллосов...

            Я Я Я Я Восход Твоей Освобожденной Женственной Сути. 

 

Пред: (обращаясь к Белиз) Соотношение полов у них чрезвычайно запутано.  К примеру, Бог - это мужчина.  Ну, не мужчина, а пылающая Еврейская литера, но пылающая мужская Еврейская литера.

 

Ангел:

            Алеф Глиф.  Дьюс Эректус!  Патер Омнипотенс!

 

Пред: От ангельских оргазмов рождается первичная материя или горючее для Мотора Мироздания.  Раньше ангелы совокуплялись безостановочно...

            Каждый ангел - это бесконечное, цельное, необъятное существо, короче, они - необыкновенно могущественные бюрократы, у них нет воображения, они могут делать все, что угодно, но они не умеют изобретать, они, вроде бы совершенны, но в то же самое время, невероятно скучны:

 

Ангел:

            Созданные для Его Услады, мы умеем лишь ВОСХИЩАТЬСЯ:

            В поисках Новизны...

 

Пред: Бог разделил мир надвое,

 

Ангел:

            И создал ВАС:

 

Пред и Ангел:

            Человеков:

            Единополых: Женщин.  Мужчин.

 

Ангел:

            Создав Вас, Наш Отец-Любовник разбудил

            Дремлющий Потенциал Мироздания Вершить Перемены.

            С ВАШИМ ПОЯВЛЕНИЕМ начался Вирус ВРЕМЕНИ!

 

Пред: Оказывается, создав людей, Бог запустил во вселенную потенциал перемен, беспорядочных событий, движения вперед.

 

Ангел:

            ВЫ Мыслите.  И ВООБРАЖАЕТЕ!

            Мигрируете, Открываете, и покуда вы есть:

 

Пред: Когда человеческий род начал прогрессировать, путешествовать, смешиваться, все затрещало по швам.  И первыми признаками стали райские сотрясения.

 

Ангел:

            Рай - это город Очень Похожий на Сан Франциско.

            Дом за домом, начиная с Хилсайда,

            С Креста и вниз по Доксайду,

            К зеленому Зеркальному Заливу:

 

Пред: И там происходят землятресения, или скорее раетрясения.

 

Ангел:

            О Радостные Обитатели Ухоженного Сада:

            Мирного Парка, Над которым

            Нависла Угроза Сейсмической Катастрофы:

            И чем сильнее Опасность, тем ты Прекраснее.

            ГЛУБОКАЯ: но СКРЫТАЯ: морщина на лице Мироздания!

 

Белиз: Значит человеческий прогресс...

Пред: Миграция.  Наука.  Движение вперед.

Белиз: ...сотрясают Рай.

 

Ангел:

            Весь Рай Дрожит и Стонет,

            Каждый день когда Вы пробуждаетесь, словно МЫ - лишь ВАШ Сон.

            ПРОГРЕСС!  ДВИЖЕНИЕ!

            Сотрясают ЕГО:

 

Белиз: А Бог.

 

Ангел:

            Он начал оставлять Нас!

            Пресытившись Своими Ангелами, Завороженный Человеками,

            Униженно лебезя перед Вами, своим ничтожнейшим творением,

            Он начал уплывать в Путешествия, куда глаза глядят.

            И пошло Сотрясение за сотрясением,

            Отлучка за Отлучкой:

            Мерзкое целомудрие и Дезорганизация:

            Потеря Либидо, Дефицит первичной материи:

            Мы его чиновники, и Это

ВЫШЕ НАШИХ СИЛ:

            А Потом:

            18 Апреля 1906 года.

            В Тот День:

 

Пред: Великое Землятресение в Сан Франциско.  А также...

 

Ангел:

            В тот день:

 

Пред: (одновременно а Ангелом) 18 Апреля 1906 года...

 

Ангел:

            Наш Любовник с Милллионом Невыразимых Имен,

            Алеф Глиф, от Кого Снисходят все Слова:

            Король Вселенной:

            ОН Ушел...

 

Пред: Бросил.

 

Ангел:

            И не вернулся.

            Мы не знаем, куда ОН скрылся.  Возможно ОН никогда...

            И в горечи, отверженные, Мы ждем, недоумевая;

            А наши лучшие дома и роскошнейшие виноградники,

            Помрачнели и облетели, в тоске по Нему.

(Кашляет.)

 

Белиз: Бросил.

 

Пред: Да.

 

Белиз: Я слышу лейтмотиф.  О том, кто исчез.

 

Пред: Ну, я это тоже понял.  Луис.

            (Очень грустно) Даже сейчас, если бы он вернулся, я бы... (пожимает плечами)

 

Белиз: Послушай меня.

             По-моему, тебе давно пора о нем забыть.

 

Пред: Ангелы так не считают, они думают, что... Все это зашло слишком далеко, они думают, что слишком уж много у нас потерь, мы должны как-то остановится, повернуть назад.

 

Белиз: Но ведь так не бывает, Пред.  Мир вертится только вперед.

 

Пред: Да, но вперед к чему?

 

Ангел:

            Ведь ты понимаешь, к чему Мы идем:

            Небесная пряжа распускается:

            Ангелы хлопочут, их беспокойные пальцы теребят

            Ее Рваный край.

            Кровь кипит, кожа сохнет

            И Зреет Тайная катастрофа:

            Прежде чем жизнь на Земле станет попросту невозможной,

            Задолго до этого она станет совершенно невыносимой.

            (Кашляет)

            ВЫ ВЫЖИЛИ ЕГО ВОН!  ВЫ ОБЯЗАНЫ ОСТАНОВИТЬСЯ! 

 

Пред: (тихо, с ужасом) Остановиться.

 

Ангел: (тихо)

            Бросьте Открытую Дорогу:

            Не вступайте в смешанные браки: Позвольте Корням Врости Глубже:

            Прекратив СМЕШИВАТЬСЯ, вы Остановите Прогресс.

            Не Сильтесь Понять Мир с его Хрупкой Крупичной Логикой:

            Ведь вы не Понимаете, Вы лишь рушите,

            Ведь вы не движетесь, вы лишь топчетесь.

            Бедные, заброшенные, слепые дети Земли,

            Вы бредете на ощупь, в ужасе, сбитые с толку,

            Сквозь Поля убиенных, мимо тел Поверженых:

            СТРЕНОЖЬТЕСЬ!

            Ни один Сион не уцелеет при вас!

(Ангел кашляет.)

 

Ангел:

            Поверните назад.  Не творите.

            И тогда ОН вернется.

 

Пред: Прошу тебя.  Прошу тебя.  Не знаю, как тебя называть, но я не понимаю цели этой встречи.  Я не пророк, я больной, одинокий человек, я не понимаю, чего ты от меня хочешь.

 

(Ангел поднимает с земли книгу.)

 

Пред: Остановиться.  Вот чего ты хочешь.  Отвечай!  Ты хочешь, чтобы я умер.

 

(Пауза.  Ангел и Пред смотрят друг на друга.)

 

Ангел: Больше ничего.

 

Пред: А Я. ХОЧУ. Чтобы ты ушла.  Мне до смерти надоело, что мною вертят, что меня бросают, заражают, калечат, а теперь еще и пытают встречей с каким-то  бестолковым ангелом-реокционером, с каким-то...

 

(Ангел спускается на землю рядом с Предом.)

 

Ангел:

            Тебе не Убежать от Своего Предназначения, Иона.

            Прячась от Меня здесь, ты найдешь меня там.

            Я Я Я Я остановлю любую дорогу и дождусь тебя.

 

(Она дотрагивается до него и нежно опрокидывает его на спину, придерживая одной рукой.)

 

Ангел:

            Ты Знаешь меня, Пророк: Твое избитое сердце

            Кровоточит Жизнью в Израненной Вселенной.

 

(Ангел надавливает томом в грудь Преда.  Они оба испытывают неведомое доселе ощущение - болезненное и одновременно радостное.  Раздается ужасающий грохот.  Ангел мягко, любовно опускает Преда на землю.)

 

Ангел:

            Отныне Ты - Сосуд Книги: О Эксемплум Паралитикум:

            На тебе в тебе в твоей крови мы высекли

            ПИСЬМЕНА!

            КОНЕЦ!

 

(Сопровождаемый взрывами музыки, держа Книгу высоко над головой, Ангел восходит.

            Спальня исчезает.  Пред переодевается в уличный костюм и снова становится рядом с Белиз.  Они вновь на улице перед похоронным бюро.)

 

Белиз: Ты слишком часто бываешь один.

 

Пред: Не по собственному желанию.  Я ничего этого не хотел.

 

Белиз: Это... еще хуже, чем если бы ты тронулся, это... не мигрируйте, не смешивайтесь, это... так обидно, а некоторые из нас, между прочим, мигрировали не по собственному желанию...

 

Пред: (перебивает) По-моему, обижаться на мои слова сейчас не время - я же не выдумаю всю эту хрень, мне ее навязали...

 

Белиз: (перебивает после слова "обижаться") Но это, в самом деле, обидно или, по крайней мере, монументально запутанно и вовсе это не... навязали, Пред.  Навязал кто? Все это исходит от тебя, от кого еще?

 

Пред: От кого-то еще.

 

Белиз: Это безумие.

 

Пред: Значит я безумен.

 

Белиз: Нет, ты...

 

Пред: Значит ангел, действительно, был.

 

Белиз: Не было никако...

 

Пред: Значит я безумен.  Весь мир безумен, почему же не я?

            На дворе 1986 год и чума, половина моих друзей перемерла, а ведь мне всего тридцать-один, и каждое чертово утро я просыпаюсь и мне кажется, что Луис лежит рядом со мной и проходит много минут, прежде чем я вспоминаю... что все это правда, что это не просто ужасный сон, и поэтому да, может я и схожу с ума.

 

Белиз: (сердито) Ну так нечего.  Нечего, блядь, сходить с ума.

            Это не сумасшествие.  И не реальность.  Это все ты сам, Пред, ты боишься того, что будет дальше, боишься будущего.  Но видишь ли, вспять мир не завертится, так, просто-напросто, не бывает.  Ты прислушайся к нему, какая у него скорость.

 

(Они молча стоят, слушают и звуки большого города постепенно становятся все громче и громче, заполняя собой сцену - гудки машин, свистки, сирены, гул людей - быстрые, сложные, целеустремленно несущиеся вперед звуки.)

 

Белиз: Это нью-йоркское городское движение, малыш, звуки энергии, звуки времени.  Даже когда тебе больно, оно не завертится вспять. 

            Нет никакого ангела.  Ты меня слышишь? Ради меня?  Я что угодно перенесу, но не эти твои фантазии.

 

Ангел:

            Шепни в ухо Мира, Пророк,

            Освежи багрянцем прилив его видений,

            И взвей кровавые слова к сонным небесам.

 

Пред: Может я и в самом деле пророк.  И не только я, а все мы, умирающие сегодня.  Может мы заразились вирусом пророчества.  Остановитесь.  Не трудитесь.  Может мир, в самом деле, выжил Бога из Рая и навлек на себя ангельский гнев.

            Я верю, что видел конец концов.  И увидев его, я медленно слепну, как и все пророки.  Я вижу в этом смысл.

 

Ангел:

            В ЭТОТ УПАДОЧНЫЙ ВЕК: ДАН НОВЫЙ ЗАКОН!

            Переданный этой ночью, этой тихой ночью, из Рая,

            О Пророк, Тебе.

 

Пред: Я ненавижу Рай.  И я больше не могу сопротивляться.  Я могу лишь бежать. 

 

 

 

ТРЕТИЙ АКТ: УРЧАНИЕ (Извивающиеся факты не под силу чешуйчатому мозгу)

 

Февраль 1986 года

 

Действие 1

 

Сцена разделена пополам.  Действите происходит через месяц после событий Первого Акта.  Джо и Луис в постели, на свежих простынях, в комнате более опрятный, уютный вид.  Джо молча лежит, Луис спит.  Джо наблюдает за одетой в грязную ночную рубашку Лирой в Бруклине.  Она снимает ночную рубашку и стоит, поеживаясь, в лифчике, трусах и чулках, и смотрит на Джо.  Входит Ханна в купальном халате, в руках у нее платье и туфли.  Она ставит туфли перед Лирой.

Ханна: Ты умылась?

 

(Лира кивает.)

 

Ханна: Хорошо, что ты сняла эту рубашку, ты в ней три недели проходила.  От нее уже начало вонять.

 

Лира: (тускло) Еще бы.

 

Ханна: Теперь давай накинем вот это.

 

(Лира одевает платье.)

 

Ханна: Хорошо.  Красивое. 

            Туфли?

 

(Лира всовывает ноги в туфли.)

 

Ханна: Отлично.  Теперь волосы.

 

(Лира наклоняет голову, Ханна расчесывает ей волосы.)

 

Ханна: Иногда очень трудно допустить, какой разочаровывающей бывает жизнь, Лира, но это так и с этим приходится мириться.  Со временем, уповая на веру и не переставая трудится, наступает пора... когда разочарование перестает причинять боль и жить становится легче.  Гораздо легче.  Что, кстати, тоже является своего рода разочарованием.  Но.

            Ну вот.

 

Лира: Я ненавижу это платье, Мама Питт.  И сейчас пять утра.

 

Ханна: Я прихожу туда первой.  Отпираю двери.

            Я оставляю ему сообщения на работе.  Они вечно говорят, его нет, но я знаю, он там, он просто разговаривать со мной не хочет.  Ему стыдно.

 

(Лира внимательно смотрит на Ханну.)

 

Лира: Я соскучилась по его члену.

 

Ханна: Но я уверена, ты понимаешь, что это мне с тобой обсуждать как-то неловко.

            Теперь я приведу себя в порядок.  И мы можем идти.

 

(Ханна выходит.)

 

Лира: Джо?

 

(Она пересекает сцену и входит в спальню Луиса.  Джо отстраняется от нее, но осторожно, чтобы не разбудить Луиса.)

 

Лира: Не волнуйся, на самом деле меня здесь нет.

            Я наделена страшной силой.  Я вижу больше, чем я хочу видеть.

            Может я ведьма.

 

Джо: Ты не ведьма.

 

Лира: Может и ведьма.  Почему бы и нет?  Я же вышла замуж за гнома... то есть за гомо...

 

Джо: Прошу тебя, Лира, уйди, просто...

 

Луис: (просыпается наполовину) Джо...?

            Ты в порядке?

 

Джо: Да, да, в животе урчит, ничего.

 

Лира: (одновременно с Джо) Говори тише, ты его разбудишь.   

            Почему я здесь? Ты меня звал.

 

Джо: Не звал...

 

Лира: Ты меня звал.  Оставь меня в покое, раз ты так чертовски счастлив.

 

Джо: Я тебя не звал.

 

Лира: ТОГДА ПОЧЕМУ Я ЗДЕСЬ?

 

(Пауза.  Они смотрят друг на друга.)

 

Лира: Чтобы видеть тебя.  Хотя бы здесь.

            О ГОСПОДИ, КАК БЫ Я ХОТЕЛА ЧТОБЫ ТЫ... Нет, не хотела бы.  УМЕР. Да, хотела бы.

Луис: Джо...?

 

Лира: Ты его любишь.

 

Джо: Правда?

 

Лира: Тебе его не спасти.  Ты никогда никого не мог спасти.  Джо влюбился, какое убожество, скажи?

 

Джо: Что?

 

Лира: Ты превращаешься в меня.

 

Джо: УХОДИ!

 

(Луис резко просыпается и она исчезает.)

 

Луис: Что?

 

Джо: Доброе утро.

            Хорошо выспался?

 

Луис: Нет.  А ты?

 

Джо: Ага.

 

Луис: Мне приснился странный кошмар.  Мы праздновали тот факт, что уже целый месяц не вылезаем из постели и решили пойти в ресторан, только я сомневался, стоит ли это вообще праздновать, а когда я пришел к ресторану, оказалось, это не ресторан, а какое-то жуткое, похожее на склеп похоронное бюро, и там был ты и я, и какая-то страшно сердитая женщина, и выяснилось, что ты принадлежишь к какой-то эксцентричной религиозной секте, типа Муни или Рахинши, или Мормонов, или чего-то еще, и ты мне об этом не сказал, и оказалось, что я тебя совершенно не знаю.

            Джо?

 

(Короткая пауза, Джо внимательно смотрит на Луиса.)

 

Джо: Да.  Я Мормон.

 

Луис: (короткая пауза, потом) Ха.

 

 

Действие 2

 

То же утро, все еще 5 часов.  Рой в своей палате.  Боли в брюшной полости у него теперь не прекращаются и становятся все хуже.  Он разговаривает по телефону, причем телефон у него более усовершенствованный, чем в прошлый раз.

 

Рой: Нет документации нет документации ты что оглох я сказал нет у меня документации для этой сраной комиссии, я так дела не веду я...

 

(В животе у него происходит тяжелейший спазм, он в агонии.  Он отставляет трубку, корчит жуткие гримасы, сворачивается клубком, потом распрямляется, но за все это время не издает ни звука.

            Повляется Этель в своем пальто и шляпе, подходит к стулу рядом с кроватью и садится, молча наблюдая за Роем.  Он следит за ее приходом, потом возвращается к разговору, но ни на секунду не спускает с нее глаз.)

 

Рой: Эти записи были утеряны.  УТЕРЯНЫ.  Во время пожара, наводнения, я так больше не могу...

 

(Входит Белиз с таблетками на подносе.)

 

Рой: (обращаясь к Белиз) Меня пятнадцать раз вырвало за сегодняшний день!  Я СЧИТАЛ. 

            (Пауза.  Обращаясь к Этель) А ты чего вылупилась?

            (Обращаясь к Белиз) Пятнадцать раз.  (Возвращается к телефону)

            Да?

 

Белиз: Повесьте трубку, я должен видеть, как вы это примете...

 

Рой: То дело с ЛИМУЗИНОМ?  О, Христа ради, меня дважды за это оправдывали, они меня угробить хотят этим преследованием, я много чего в жизни делал, но я никогда никого не убивал.

            (Обращаясь к Этель) Не считая присутствующих.  Но ты этого заслуживала.

            (Обращаясь к Белиз) Пшел на хуй отсюда.

            (Возвращаясь к телефону) Так задержи.  Они не смогут приступить к разбирательству завтра, если мы не явимся, поэтому не иди, я верну деньги старой ведьме.  Мне надо...

 

Белиз: Повесьте трубку. 

 

Рой: Отсоси у меня, Мать Тереза, тут речь идет о жизни и смерти.

 

Белиз: Повесь...

 

(Рой хватает стаканчик с таблетками с подноса и швыряет его на пол.  Белиз протягивает руку к телефону.  Рой бросает трубку, хватает телефон и прячет его за спиной.)

 

Рой: Только тронь телефон и я тебя укушу.  А я бешеный.

            С сегодняшнего дня я лечусь собственными таблетками.  Я уже сказал им, пусть катятся с этими сосалками по коридору к козлам в соседних палатах.

 

Белиз:  Собственными таблетками.

 

Рой: Без дважды слепых испытаний.  Маленькая птичка меня предупредила.  Стервятники...

            (Еще один ужасный спазм.  На этот раз он издает стон.) Господи Иисусе эти схватки, теперь я знаю, почему женщины сходят с ума каждый... А БЛЯДЬ!

 

(Еще один спазм.  Этель смеется.)

 

Рой: О, как славно, я ее рассмешил.

            (Боль слегка утихает.  Он немного успокаивается.)

            Не доверяю я этому госпиталю.  Откуда я знаю, а вдруг сама Лиллиан блядь Хеллман[14] сидит в подвале и подменяет таблетки - нет, постой, она же подохла, так?  О, боже, память, это - эй, Этель, Лиллиан умерла, ты ее наверху не встречала, страшная, страшная баба, нос как у... даже для еврейки это просто жуткий шнобель.  Ты встречала кого-нибудь с такой внешностью наверху в Красном Раю? А?

            Она со мной не разговаривает.  Она думает, она - смертный страж или типа того.

 

Белиз: С кем ты разговариваешь?

 

Рой: Я лечусь сам.

 

Белиз: Чем?

 

Рой: (старается вспомнить) Асид-какой-то.

 

Белиз: Азидотимидин?

 

Рой: Гезунтхайт[15].

 

(Рой швыряет Белиз связку ключей.)

 

Белиз: АЗТ?  У тебя...?

 

(Белиз отпирает маленький холодильник, он забит пузырьками с таблетками.)

 

Рой: Сто-процентный эликсир жизни.

            Отдай мне ключи.

 

Белиз: Очко в твою пользу.

 

Рой: И не одно.

 

Белиз: Пожизненный запас.

            Во всей стране найдется от силы тридцать человек с доступом к этому лекарству.

 

Рой: Теперь их тридцать один.

 

Белиз: А нужно оно сотне тысяч.

            Полюбуйся на себя.  Дракон на Золотом Руне.  Разве это справедливо?

 

Рой: Нет, но как говорил Джимми Картер, жизнь тоже несправедлива.  Так что засунь свои карии фишки обратно в черепушку, детка, меня не колышит неравное распределение ресурсов в этом мире.  Это история, и не я ее писал, хотя, я льщу сам себе, я и фигурирую в ее сносках.  А ты всего лишь медбрат, так что прислуживай и катись.

 

Белиз: Да проживи ты еще хоть пятьдесят лет, ты все равно не проглотишь все эти таблетки.

            (Пауза)

            Мне они нужны.

 

Рой: Это нелегально.

 

Белиз: Десять пузырьков.

 

Рой: Я на тебя настучу.

 

Белиз:  Медицинских кадров не хватает.   Я член профсоюза.  Очень я тебя боюсь.

            У меня есть друзья, которым они нужны.  Позарез.

 

Рой: Преданность я уважаю.  Но нет.

 

Белиз: (поражен, невольно) Почему?

 

(Пауза)

 

Рой: Потому что меня тошнит от тебя.  "ПОЧЕМУ?"  Ты сейчас умолять начнешь.  "ПОЧЕМУ?" Потому что я тебя нанавижу и твоих друзей тоже, вот почему.  "Подайте!" Ах какие мы, бля, полноправные.  А когда счета приходят - в такой раж впадают.

 

Белиз: После всего, что я о тебе читал, ты ни разу в жизни ни одного счета не оплатил.

 

Рой: Никто не работал больше меня.  И ради чего, чтобы кончить распростертым здесь в...

 

Белиз: Да, ну, времена сейчас для всех тяжелые.

 

Рой: А ты приперся сюда за справедливостью?  (Обращаясь к Этель) Когда я был жив, они коснуться меня не смели, а теперь, когда я умираю, они решили начать вот это: (Он сгребает в кулаки все бумаги разбросанные на кровати) Теперь!  Когда я... (снова к Белиз) Это справедливо?

            Кто я? Мертвец!

            (Ужасный спазм, короткий и жестокий; он сворачивается пополам)

            Блядь! Что я говорил О Господи я ничего не помню... Ах да, мертв.

            Я мертвец хренов.

 

Белиз: И ты ждешь жалости?

 

Рой: (пауза, потом) Я жду, когда ты вернешь мне ключи, а потом уберешь свою черную жопу из моей комнаты.

 

Белиз: Что ты сказал?

 

Рой: Убери свою черную пиздецкую цветную пидорскую лакейскую жопу из моей комнаты.

 

Белиз: (перекрывает Роя, начиная со слова "цветную") Безмозглая похабная корыстная еб твою мать трусливая долбоебанная парнокопытная свинья.

 

Рой: Дворняга.  Побирушка.  Раб.  Обезьяна.

 

Белиз: Еврейская морда.

 

Рой: Вот это другое дело!

 

Белиз: Жадная еврейская морда.

 

Рой: Вот теперь можешь взять пузырек.  Но только один.

 

(Белиз, размахнувшись, швыряет ключами в Роя.  Рой их ловит.  Белиз достает из холодильника пузырек таблеток, потом еще один, потом третий и уходит.

            Как только Белиз выходит из комнаты, на Роя, один за другим, накатывают спазмы; все это время он их сдерживал.)

 

Рой: ГОСПОДИ, я думал, он никогда не уберется!

            (Обращаясь к Этель) Ну что?  Ты всю ночь будешь там сидеть?

 

Этель: До утра.

 

Рой: Ага.  А когда закричит петух, улетишь обратно на болото.

 

Этель: Нет.  Сяду на поезд в 7:05 в Йонкерс.

 

Рой: А на хрен тебе в Йонкерс?

 

Этель: Там идет слушание по делу о лишении тебя практики.  Ты всю неделю об этом каркал.  Я пойду, гляну, послушаю.

 

Рой: Они тебя на порог не пустят.  Ты осужденная и казненная предательница.

 

Этель: Я пройду через стену.

 

(Она начинает смеяться.  Он присоединяется к ней.)

 

Рой: СУККУБ хренов!  Старая мышь летучая кровопийца бля!

            (Рой поднимает трубку, набирает пару цифр, а потом удрученно кладет трубку на рычаг)

            Болеть в Америке, Этель, противней всего потому что тебя отстраняют от парада.  Больные американцам не нужны.  Взгляни на Рейгана: он такой здоровый, он просто не человек, ему, без малого, сто лет, он получает пулю в грудь, а через два дня он уже где-то на западе, катается на пони в пижаме.  Да разве такое возможно?  Вот это Америка.  Это страна не для немощных.

 

 

Действие 3

 

Позже тем же днем.  Диорамный Павилион в Доме Мормона.  Диорама расположена в маленьком театре с авансценой; занавес на сцене опущен.  За ним, на фоне раскрашенных декораций, стоит классический закрытый фургон, в котором сидит семья мормонов, пересекающая пустыню по пути из Миссури до Соленого Озера.  Членов семьи изображают манекены в исторических костюмах: двое сыновей, мать, дочь, и отец (его изображает живой актер,  играющий Джо.)  В зрительном зале стоят ряды удобных кресел, в одном из которых расположилась Лира, одетая так же, как и в своем предыдущем эпизоде.  Везде вокруг нее валяются пакеты с картофельными чипсами и конфетами, бутылки газированой воды.  Входят Ханна и Пред.

 

Ханна: Это Диорамный Павилион.

            (Обращаясь к Лире) По-моему, мы договаривались, что ты не будешь...

            (Обращаясь к Преду) Пойду посмотрю, смогу ли я ее включить.

 

(Она выходит.  Пред садится.  Свет в зале темнеет.  Включается запись Голоса:)

 

Голос: Добро пожаловать в Диорамный Павилион Дома Мормона.  Наше представление начнется через несколько минут.  Мы надеемся, что вы найдете его поучительным.  Просим вас воздержаться от курения, еда и напитки в зале также воспрещаются.  (Снова, как колокол) Добро пожаловать в Диорамный Павилион Дома Мормона...

 

(Внезапно запись сильно ускоряется, отчего голос переходит в писк, потом, неизвестно почему, замедляется, отчего голос становится басом, а потом, издав какое-то механическое блеяние, пугающее Преда, запись полностью обрывается на середине слова.)

 

Лира: У них неполадки с аппаратурой.

 

(Она раскрывает пакет с кукурузными чипсами в сырном соусе и предлагает их Преду.)

 

Пред: Здесь есть нель...

 

Лира: Мне можно.  Я здесь живу.  Мы с вами знакомы?

 

Пред: Нет, По-моему... нет.  Вы здесь живете?

 

Лира: (указывая пальцем туда,  где за занавесом стоит манекен-папа) Там в диораме целая семья манекенов, вот увидите, когда поднимется занавес.  Самый главный манекен, такой большой манекен-папа, похож на моего мужа Джо.  Когда они нажмут на кнопку, он начнет говорить.  Ни одному его слову нельзя верить, но звучит он так убедительно.  Поразительное сходство.

 

Пред: Вы мормонка?

 

Лира: Шалунишка-мормонка.

 

Пред: Прошу прощения?

 

Лира: Шалунишка-мормонка.  Это означает, что я с дефектом.  Некачественный мормонский продукт.  Как американский заяц, знаете, я вечно бегу.

 

Пред: Вы верите в ангелов?  В Ангела Мормона?

 

Лира: Мурония, не Мормона, Ангела Мурония[16].  Когда будете уходить, спросите у моей свекрови, это та страшная тетка в приемной, почему, если его имя было Муроний, они не назвали свою религию Мурой.  Вот из-за подобных замечаний меня и называют шалунишкой-мормонкой.  Вы не мормон.

 

Пред: Нет, я...

 

Лира: Просто... оглушены горем.

 

Пред: Нет.  Я просто гулял и...

 

Лира: К нам сюда таскается много оглушенных, убитых горем людей.

            Это наша специальность.

 

Пред: Я не оглушен, я занимаюсь исследованием.

 

Лира: Мормонов?

 

Пред: Ангелов.  Я... ангело-олог.

 

Лира: Ни разу еще не встречала ангело-олога.

 

Пред: Это мало-известная наука.

 

Лира: Представляю себе.  Ангело-ология.  Материалы собирать, небось, дико трудно.  Вам ведь надо упасть замертво, чтобы увидеть хотя бы один живой экземпляр.

 

Пред: Я видел... одного я уже видел.  Ангела.  Он свалился ко мне в спальню через потолок.

 

Лира: Хм.  Обычно такие вещи со мной случаются.

 

Пред: У меня жар.  Мне необходим постельный режим, но я черезчур взбудоражен, чтобы лежать.  Вы очень знакомо выглядите.

 

Лира: Вы тоже. 

            Но это просто невозможно.  Я никуда не выхожу.  Я только и была что вот здесь, и еще в каком-то очень похожем на это месте, одна, в темноте, и все ждала манекена.

 

(Свет в Диорамном Павилионе гаснет; звучит волнующая музыка; занавес поднимается и на маленькой сцене зажигается свет.  Снова вступает запись Голоса:)

 

Голос: В 1847 году первые караваны мормонских фургонов завершили свое тяжелое путешествие в Святую Землю, преодолев тысячу пятьсот миль дикого фронтира, сражаясь с горными снежными обвалами, песочными бурями и индейскими язычниками.

 

Лира: Хотите кукурузные чип... Привет, Джо.

 

(Диорама оживает.  Слышится скрип каравана фургонов и Ларго из Девятой Симфонии Дворака.  Рты манекенов-мальчиков не шевелятся, мы слышим только запись их голосов и прожектор освещает лицо говорящего: эффект получается непренднамеренно жутким.  У манекена-отца движется только лицо, но не тело.)

 

Калеб: (запись голоса) Отец, мне страшно.

 

Отец: Замолчи, Калеб.

 

Оррин: (запись голоса) Пустыня такая огромная.

 

Отец: Оррин, Калеб, замолчите.  Будте мужественны, ради матери своей и малых сестер.

 

Калеб:     Мы постараемся, отец, мы хотим, чтобы ты нами гордился.  Мы хотим быть такими же смелыми и сильными как ты.   Оррин:    Когда же мы приедем в Сион, отец? Когда же кончится наш великий переход?  Эти вечные странствия...   Отец: Скоро, мальчики, скоро, как и обещал Провидец.  Господь направляет нас.         Калеб:    А там будет много еды, отец?  По пустыне будут течь молоко и мед?  Там будет вода?     Отец:    Господь нам поможет, сын, как помогал всегда.   Оррин:    Ну, не всегда...     Отец:    Иногда Он испытывает нас, сын, на все Его воля, но...

Лира:    У них совсем нет морщин, у сестры и у матери.  А у него только лицо двигается.  Это как-то несправедливо.         Лира:    Никогда.  Ты умрешь от укуса змеи, а твой брат, сдается мне, станет отличным закусоном для скорпиона.       Пред:    Ш-ш-ш-ш...     Лира:    Нет.    Только песок.    (Насчет "воды")    О, и там есть большое озеро, но оно соленое, врубись, тебя на коленях тащат через ад, а когда ты наконец попадаешь, куда надо, оказывается, что воду там пить невозможно.  Сплошная соль.  Земля обетованная, ничего не скажешь, но до чего же хреновый бетон!

 

Калеб: Расскажи нам, отец, расскажи нам историю!

 

Отец: (прищелкивает языком) Опять?

Сыновья:    Да! Да! Историю!  Историю о Провидце[17]!

Лира:    Историю! Историю! Историю о Провидце!

 

Отец: Ну, ладно, ребята:

            В 1823 году, Провидец, который был славным молодцом, как и все в его век, жаждал Бога, тогда было много церквей, любящих спорить, но кто из них был Прав?

            Могла существовать лишь одна Истинная Церковь.  Все остальное было тьмой...

 

(Вдруг в диораме появляется Луис.)

 

Луис: Хорошо, ага, ага, ага, тогда ответь вот на что: как может фундаменталистическая, теоретическая религия успешно функционировать в многорассовой, светской демократии?  Ты занят?

 

Джо: Ну, я работаю, но...

 

Луис: Мне просто не верится, что ты мормон!  Мне не верится, что я целый месяц провел в постели с мормоном!

 

Джо: Э-э, ты не мог бы говорить потише, я...

 

Луис: Но ты же юрист!  Серьезный юрист!

 

Пред:    Боже мой, Боже мой. Что... Что здесь происходит?   Лира:    Вы его знаете?

Джо:    Главный клерк Председателя второго округа Верховного Суда США мормон, Луис, прошу тебя, давай не будем спорить сейчас, мы можем поговорить дома вечером...

  

Пред: (Закрывает глаза) Я брежу, я, должно быть, брежу.

 

Луис: Я не поклонник культов.

 

Джо: Церковь Иисуса Христа и Святых Наших Дней - это не культ.

 

Луис: Любая религия, которой не исполнилось, как минимум, две тысячи лет - это культ.

 

Пред:    ЧТО ОН ТАМ ДЕЛАЕТ?

Джо:    Да будет тебе, Луис...

 

Луис: И я знаю людей, которые даже это назовут щедростью.

            Терпеть не могу, когда ты игнорируешь мое плохое настроение.

 

Пред: ЧТО ОН...

 

Лира: Кто? Этот маленький зануда?  Он каждый день то появляется, то исчезает.

            Я его ненавижу.  Он в этой истории совершенно не к месту.

(Джо целует Луиса.)

 

Пред: Вы можете это выключить? Эту... я ухожу, я не могу...

 

Луис: Почему ты не сказал мне, что ты...

 

Джо: Это было для тебя такой неожиданностью?

 

Луис:  Нет, нет, большинство мужчин, с которыми я сплю, оказываются, НУ КОНЕЧНО, это было для меня неожиданностью!  Я думал, вы все где-то на западе, со своими соляными равнинами и кактусами.  Тут какое-то глубокое недоразумение, я...

 

Пред: Луис...

 

Луис: (Слышит его) Ты только что...

 

Джо: Что?

 

Луис: Мне показалось, я услышал... кого-то.  Преда.

            (Обращаясь к Джо) Нам надо поговорить.

 

Джо: Но не могу же я просто уйти с работы.

 

Луис: Хрен с ней!  Это экстренный случай.  Сейчас же.

 

(Луис уходит.  Джо вздыхает и следует за ним.)

 

Лира: Ну надо же, манекен никогда не уходил за маленьким занудой, он никогда раньше не уходил.  Когда они придут и увидят, что он исчез, обвинят во всем меня.

 

(Лира подходит к сцене и тянет за ярко-красный вельветовый занавес.  Она оборачивается и видит, что Пред плачет.)

 

Лира: Не здесь, здесь не место настоящим чувствам, здесь просто сказки рассказывают и точка.

 

Пред: Никогда не думал, что для медленного помешательства нужно столько сил.

 

Лира: О, да, нужно.

            Поищите другое место для своих бед.  Это мое место и я не хочу чтобы вы здесь плакали!

 

Пред: Я ТОЛЬКО ЧТО ВИДЕЛ СВОЕГО ЛЮБОВНИКА, МОЕГО... бывшего любовника, с... с вашим мужем, с этой... витриночной Барби мужского пола, в этой... штуковине, я видел его, я...

 

Лира: Все равно, нечего закатывать истерику, я же вам сказала, диорама толком не работает, это всего лишь... театральное волшебство или что-то типа того.  Послушайте, если вы увидите зануду, скажите ему, чтобы он принес Джо обратно... чтобы принес обратно манекен, иначе меня выселят, а для меня это место - все, здесь ничего особенного нет, но мне больше некуда деваться.  Не могу же я вернуться и опять сидеть в Бруклине.

 

(Входит Ханна.)

 

Ханна: Что здесь происхо...

            (Замечает, что Пред плачет.  Сердито поворачивается к Лире)

            Что ты ему сделала?

Лира: Ничего!  Он просто не может приспособиться, вот и все, он просто...

 

(Ханна отходит к диораме.  Раскрывает занавес.)

 

Лира: НЕТ ПОСТОЙ.  Не надо...

 

(Отец-манекен вернулся на свое место.  На этот раз это действительно манекен.)

 

Лира: О.  (Обращаясь к Преду) Посмотрите, нам... все это померещилось.

 

Ханна: Мне сделали одолжение, мне разрешили здесь работать, но ты продолжаешь устраивать сцены, и, ну, полюбуйся на этот хлам, настоящая мусорная свалка!

 

Лира: (Игнорируя Ханну, обращаясь к Преду) А теперь он на него не очень похож.  Он изменился.  Опять.

 

Ханна: (Перекрывает реплики Лиры) Ты так и будешь здесь сидеть, в растущих кучах мусора, изо дня в день, до тех пор пока... Ну, пока что?

 

Лира: (перебивает Ханну) У тебя тон совсем как у него.  Ты даже зубами во сне скрипишь точно как он.

 

Ханна: (перекрывает Лиру) Если бы я только могла заставить его вернуться, я бы завтра же вернулась в Солт-Лейк, но я знаю, в чем мой долг и если бы вы с Джо помирились, мы...

 

Лира: (перебивает) Ты не можешь вернуться в Солт-Лейк, ты продала свой дом!  (Обращаясь к Преду) Моя свекровь!  Продала свой дом!  Ее сын звонит и говорит ей, он гомик и что она делает?  Продает свой дом!  И она меня называет сумасшедшей!  У тебя в этом мире места еще меньше чем у меня, если такое вообще возможно.

 

Пред: Мне все это снится, я ничего не понимаю.

 

Лира: Он видел ангела.

 

Ханна: Это его дело.

 

Лира: Он ангело-олог.

 

Пред: Ну, не надо докладывать об этом всем и каждому.

 

Ханна: (Обращаясь к Преду) Если вам охота шутить, вам здесь не место.

 

Лира: (одновременно с Ханной) Или так, или он псих.

 

Пред: Это дом для гостей.  Я пришел в гости.

 

Лира: Он прав.

 

Ханна: (Обращаясь к Лире) Тихо!

            (Обращаясь к Преду) Для серьезных гостей, это серьезная религия.

 

Пред: А они вам того, платят за все это?

 

Лира: Она - доброволец.

 

Пред: Потому что вы не особо приветливы.  Я действительно видел ангела.

 

Ханна: А мне что прикажете делать по этому поводу? У меня и своих проблем хватает.

            Диорама закрыта на ремонт.  Вам пора.

            (Обращаясь к Лире) Убери этот бардак.  (Уходит.)

 

(Лира и Пред смотрят друг на друга.)

 

Лира: (Указывает пальцем на мать-мормонку) Его жена.  Его немая жена.  Я жду, когда она заговорит.  Пари держу, ее история не из веселых.

 

Пред: Воображение - опасная штука.

 

Лира: (Смотрит на мормона-отца) А при определенных обстоятельствах - смертельная.  Может лопнуть прямо на ваших глазах.  Если оказывается, что все это правда.  Порог...

 

Пред и Лира: ... откровений.

 

(Они смотрят друг на друга.)

 

Пред: Сумасшедшее время.  Я чувствую... это у меня психоз.  Я чувствую... это у меня психоз.  Мы никогда не встречались, но я чувствую, что вы меня удивительно хорошо знаете.

 

Лира: Сумасшедшее время.  Ворота хлева распахнулись и все коровы разбежались.

            Вы плохо выглядите.  Вам действительно стоит пойти домой и лечь.

 

Пред: Я там умру.

 

Лира: Лучше уж в постели, чем на улице.  У кого угодно спросите.

            До следующей встречи.

 

(Пред уходит.  Лира какое-то время сидит одна, потом:)

 

Лира: Усталая Женщина Прерий, поговори со мной.  Скажи, что мне делать.

 

(Мать-мормонка поворачивает к Лире голову, потом встает и сходит со сцены диорамы.  Кивком головы она просит Лиру следовать за ней.)

 

Лира: Я больна.  Мое сердце - это якорь.

 

Мать-мормонка: Так оставь его.  Никакого лишнего груза.

 

(Мать-мормонка уходит из павилиона.  Некоторе время Лира просто сидит.  Потом подходит к диораме и садится на место матери-мормонки.)

 

Лира: (Обращаясь к Отцу-мормону) Гляньте-ка на нас.  Так славно сидим.  Пустыня, горы, прошлый век.  Может тогда я бы смогла в тебя поверить.  Может мне не следовало переезжать на восток.

 

Мать-мормонка: Пошли.

 

(Они уходят.)

 

 

Действие 4

 

Ранним вечером того же дня.  Джо и Луис сидят плечо к плечу в дюнах на пляже Джонс, лицом к океану. Очень холодно.  Слышен шум волн, вопли чаек, гудки машин на далеком шоссе Парк.  Нью Йоркская романтика.  Джо очень холодно, Луис, как всегда, не замечает погоду.

 

Луис: Атлантический океан зимой.  Здорово, да?

            Раньше мужики приходили к дюнам даже в снег.  Ничто не могло отпугнуть нас от поставленной цели.

 

Джо: Коей было?

 

Луис: Исследование.  На необитаемых территориях.  Гомосексуальных мужских человеческих тел.  Здесь, или в Парке, или среди елок на Острове Пожара, или в общественных уборных в храме Святого Марка.  Бесстрашные пионеры.  Типа твоих предков.

 

Джо: Не совсем.

 

Луис: Многие из них погибли в пути.

               Я трахался со всеми подряд.  Он никогда.  Несправедливо это.

 

(Короткая пауза.)

 

Джо: Люблю приходить куда-нибудь, где легко представить себе, как все это выглядело раньше.  Вся страна когда-то была вот такой.  Рай.

 

Луис: Ныне разрушенный.

 

Джо: Все равно это великая страна.  Лучшее место на земле.  Лучшее место для обитания.

 

Луис: (Смотрит на него секунду, потом) ОЙ! Мормон.

 

Джо: Ты никогда не спрашивал.

 

Луис: Чего еще ты мне не рассказал?

            Джо?

            К примеру, твое пикантное нижнее белье, это...

 

Джо: Церковное одеяние.

 

Луис: О Боже мой.  Для чего?

 

Джо: Защита.  Как вторая кожа.  Я могу перестать его носить, если ты...

 

Луис: Как ты перестанешь его носить, если это кожа? Твое прошлое, твоя вера, твои...

 

(Джо ерошит Луису волосы.  Луис отстраняется.)

 

Джо: Я знаю, что ты чувствуешь, я все жду божьей кары за все это, но... на самом деле я счастлив.  Серьезно.

 

Луис: Ты не счастлив, никто не счастлив.  Что я делаю? С тобой?  С кем угодно, меня следует уничтожить, но ты: и женат, и скорее всего бисексуал, и мормон, и республиканец, и тайный гомосек. В смысле, ты мне очень нравишься, но...

 

(Джо рукой закрывает Луису рот.)

 

Джо: Заткнись, а?

 

(Луис кивает, Джо снимает руку с его рта и целует его.  Глубоко.)

 

Джо: Ты считаешь, что мир обладает способностью к совершенствованию и поэтому ты вечно видишь его в черном свете.

 

(Джо снова целует Луиса,  начинает расстегивать его рубашку.)

 

Джо: Ты должен примириться с несовершенством мира, путем полного погружения в мир, но не путем пренадлежности к нему.

 

(Джо кусает Луиса за сосок.)

 

Луис: О Господи...

Джо: Это и значит быть мормоном.

 

Луис: Это значит быть шизофреником.

 

(Джо оглядывается через плечо, чтобы убедится, что за ними не наблюдают, потом опрокидывает Луиса к себе на колени, растегивает ему ширинку и запускает туда руку.  Луис стонет.)

 

Джо: Ритм истории консервативен.  Ты должен смириться с этим.  И считай подвернувшееся тебе счастье по праву своим.

 

Луис: Но... Погоди.  О Господи.   Но республиканская партия... Мммммм... она... я говорю... Ньют Гингрич[18], Джесси Хелмс[19]... Демократов я тоже ненавижу, но Республиканцы...

 

Джо: В ответе за все беды и зло на земле.

 

Луис: Добавь к этому Рейгана и не так уж ты не прав.

 

Джо: Ой, да не делай ты и тебе подобные из президента Рейгана демона во плоти, где бы вы были?

 

Луис: Не делай он демонов во плоти из меня и мне подобных, где бы был он?  Самым крайним правым квадратом на Голливудских Квадратах[20].

 

(Луис целует Джо, очень страстно.)

 

Луис: Как интересно.  Я таю от этого идеологического эквивалента бара для гомиков в кожаных куртках.  Чем больше меня ужасают твои политические убеждения, тем сильнее мне хочется тебя трахнуть.

 

Джо: Я тебе не враг.  Луис.

 

Луис: Я никогда не говорил, что ты...

 

Джо: В конце-концов мы оба хотим одного и того же.

 

(Они смотрят друг на друга.  Луис мягко высвобождается из объятий Джо.)

 

Луис: По-моему это не правда.

 

Джо: Правда.

            Твой поступок, когда ты ушел от него, его было трудно совершить.  Общество может тебя не понять или не одобрить, но ты сделал то, что должен был сделать.  И я считаю тебя очень смелым.

 

Луис:  Никто не поступает так, как поступил я, Джо.  Никто.

 

Джо: Но многие, наверняка, хотят.

            Забудь о нем.  Серьезно.  Луис.

            Я люблю тебя.

 

Луис: Нет, не любишь.

 

Джо: Люблю.

 

Луис: НЕТ, НЕ ЛЮБИШЬ.  Не можешь любить, мы вместе месяц, а для того чтобы полюбить нужны годы, четыре с половиной года, как минимум.  Ты думаешь, что любишь, но это просто фантазия девственника-гомосексуалиста, это...

 

Джо: Ты и я, Луис, мы похожи.  Мы оба хотим одного и того же.

 

Луис: Я хочу встретиться с Предом.

 

(Джо встает, отходит.)

 

Луис: Я скучаю по нему, я...

 

Джо: Ты хочешь вернуться к...

 

Луис: Просто мне...  надо увидеть его.

            Разве тебе... Ты ведь хочешь увидеться с женой.

 

Джо: Я скучаю по ней, я переживаю за нее, я... я боюсь ее.

 

Луис: Да.

 

Джо: И я больше хочу быть с...

 

Луис: Я должен.  Увидеть его.

            Прошел целый месяц, я волнуюсь.  Я просто.

            Пожалуйста, не расстраивайся.

            Ты же понимаешь, я...

 

Джо: Ты больше не хочешь со мной встречаться.

 

Луис: (Неуверенно) Нет, я...

 

Джо: Луис.

            Все, что угодно.

 

Луис: Что?

 

Джо: Все, что угодно.  Все, что ты пожелаешь.  Я от всего откажусь.

            От кожи.

(Джо начинает раздеваться.  Поняв, что Джо собирается делать, Луис пытается остановить его.)

 

Луис: Что ты делаешь, нас увидят, это не голый пляж, и тут холодина!

 

(Джо отталкивает Луиса, Луис падает, Джо сбрасывает оставшуюся на нем одежду, срывает с себя церковное одеяние.  Он почти совсем голый.)

 

Джо: Меня освежевали.  Отныне у меня нет прошлого.  Я от чего угодно откажусь.  Может... после всего, чем мы занимались, может и я заразился.

 

Луис: Нет, ты...

 

Джо: Я не хочу заражаться.  Я хочу жить.  И быть кем угодно, кем придется.  И я хочу быть с тобой.

 

(Луис начинает одевать Джо.)

 

Джо: У тебя доброе сердце и ты думаешь, это правильно - вечно чувствовать себя виноватым и добрым, но быть мягким и нежным еще не значит быть добрым, мягкотелость и слабость иногда причиняют людям настоящее горе.  Быть эгоистом порой значит быть самым щедрым человеком на свете.

            Тебе стоит подумать над этим.

 

Луис: Я обязательно.  Подумаю над этим.

 

Джо: Тебе стоит подумать о... о том, что ты со мной делаешь.  Нет, в смысле... О том, что нужно тебе.  Подумай о том, что нужно тебе.  Будь мужественным.

 

(Луис собирается уходить.  Джо кричит ему вслед:)

 

Джо: И тогда ты вернешься ко мне.

 

(Луис останавливается, спиной к Джо.  Джо яросто выкрикивает.)

 

Джо: И ТОГДА ТЫ ВЕРНЕШЬСЯ КО МНЕ!

 

 

Действие 5

 

(Вечером того же дня.  Луис и Джо все еще на сцене.

            Палата  Роя в госпитале.  Рой спит.  Входит Белиз с подносом и стаканом воды.  Он будит Роя.)

 

Белиз: Пора принять таблетки.

Рой: (Просыпаясь) Что? Который час...

            Воды.

 

(Белиз дает ему стакан воды.)

 

Рой: Горько.

            Посмотри туда.  Черная полночь.

Белиз: Надо чего-нибудь?

 

Рой: Оттуда ничего.  По мне, лучше уберите все это подальше.

            (Замечает Белиз.) О...

 

Белиз: Что?

 

Рой: (опускает руки) О.  Вот и призрак.

            Гляди, ма,

            Входи, милый, чего ты так долго?

 

Белиз: Ты летишь, Рой.  Это морфий.  Они добавили в капельницу морфий, чтобы облегчить... Ты не спишь?  Видишь, кто я?

 

Рой: О да, ты вышел из моей мамы, много лет назад.

            Обними меня покрепче.  Выжьми из меня жизнь.  Хорошо?

 

Белиз: Э-э-э, нет, не хорошо.  Ты ловишь глюки, Рой.

 

Рой: Темные, сильные руки, возьмите меня вот так.  Уютно и искренне, но не слишком грубо, приготовьте меня к концу меня.

 

Белиз: Кто я, Рой?

 

Рой: Черный ночной медбрат, отрицание меня.  Ты пришел проводить меня в подземный мир.  (Явный сексуальный подтекст) Ну, давай.

 

Белиз: Ты хочешь, чтобы я лег в твою постель, Рой?  Хочешь, чтобы я унес тебя прочь.

 

Рой: Я готов...

 

Белиз: Скоро я приду за тобой.  Все мои желания гнездятся в твоем конце.

 

(Белиз постепенно отходит от Роя.)

 

Рой: А можно у вас спросить, сэр?

 

Белиз: Сэр?

 

Рой: Как там вообще? После того?

 

Белиз: После того...?

 

Рой: Как кончится это мука.

 

Белиз: В аду или в раю?

 

(Рой смотрит на Белиз, будто хочет сказать: "Что за глупый вопрос?")

 

Белиз: Как в Сан Франциско.

 

Рой: Город.  Хорошо.  Я боялся... там будет сад.  Ненавижу это дерьмо.

Белиз: Ммммм.

            Большой город, заросший сорняками, но цветущими сорняками.  На каждом углу в нем сносят дома, но рядом растут другие, кривые.  Разбитые окна то тут, то там, как выбитые зубы, свирепые порывы пыльного ветра и серое небо с тучей ворон.

 

Рой: Исайя.

 

Белиз: Птицы провидцев, Рой.

            Горы мусора, но совершенных линий, как рубины и вулканическое стекло, и сверкающие как алмазы, длинные узкие ленты коровьей слюны на ветру.  И кабинки для голосований.

 

Рой: И Дракон на Золотом Руне.

 

Белиз: А люди все - в платьях от Баленсиага[21] с красными кушаками, и там большие танцевальные дворцы, полные музыки и огней, и рассового смешения, и путаницы полов.

 

(Рой тихо, радостно смеется.)

 

Белиз: А жители все - креолы, мулаты, коричневые, как устья рек.

 

(Рой снова смеется.)

 

Белиз: Раз и навсегда преодолевшие предрассудки расс, вкусов и историй.

            Но тебя там нет.

 

Рой: (Радостно качает головой, соглашаясь, что "нет", его там не будет) А Рай?

 

Белиз: Это и есть Рай, Рой.

 

Рой: Ага, бля, щаззз.

            (Подозрительно, испуганно) Кто вы?

 

(Короткая пауза.)

 

Белиз: (шепотом) Отрицание тебя.

 

Рой: Да.  Я вас знаю.  Вы ничто.  Урчание в животе, от которого просыпаешься по ночам.

 

(Входит Этель.)

 

Белиз: Мило поболтали.  А теперь спи, детка.  Я всего лишь тень на твоей могиле.

 

 

Действие 6

 

Лира и Мать-мормонка.  Ночь.  На бульваре на Бруклинском Холме.  Все, кто участвовал в предыдущем эпизоде остаются на сцене.

 

Лира: В этом районе опасно ходить по улицам, тут полно чокнутых.

 

Мать-мормонка: (смотрит на огни города внизу) Башни наполненные огнем.  Это и есть загробная жизнь.

 

Лира: Манхэттен.  Вам было трудно, пересекать прерии?

 

Мать-мормонка: Ты не дура.  Поэтому не задавай дурацких вопросов.  Спроси о чем-нибудь по-настоящему.

 

Лира: (пауза, потом) Исходя из твоего жизненного опыта.  Как люди меняются?

 

Мать-мормонка: Ну, это некоторым образом зависит от Бога и поэтому не слишком приятно.

            Сломанным ногтем большого пальца Бог разрывает нам кожу от горла до пупка, а потом запускает внутрь огромную, грязную лапу и сгребает в кулак наши кровавые внутренности, и они извиваются, пытаясь вырваться из его пальцев, но он сжимает кулак крепче, он настойчив, он тянет и тянет, пока не вырвет все наши кишки вон и эта боль!  О ней даже говорить нельзя.  Потом он сует их обратно, грязными, спутанными, оборванными.  А швы накладывать - это уже наша обязанность.

 

Лира: А после этого надо вставать.  И ходить.

 

Мать-мормонка:  Это и есть человек - искалеченное нутро, делающее вид.

 

Лира: Вот как люди меняются.

 

(Появляется Пред.  Он у себя дома, медленно снимает с себя одеяние Пророка.  Он очень болен и печален.)

 

Мать-мормонка: Я чую соленый ветер.

 

Лира: Со стороны океана.

 

Мать-мормонка: Значит он возвращается.  И тогда ты узнаешь.  Тогда ты наешься огня.

            (Поет)

            Верните, верните,

            O, верните мне мою Бонни...[22]

 

Лира: (Подхватывает)

            Верните, верните,

            O, верните мне мою Бонни...

 

(Пока они поют, Луис оставляет Джо одного на пляже.  Снова очутившись в городе, он подходит к телефонному автомату на улице, набирает номер.  Пред лежит один в своей спальне.  Принимает лекарства.

            В спальне Преда звонит телефон.  Он берет трубку.)

 

Пред: Погодите минутку, у меня во рту таблетки и вода, я...

 

Луис: Пред?  Это Лу.

 

(Пред глотает.)

 

Луис: Я хочу тебя видеть.

 

 

 

ЧЕТВЕРТЫЙ АКТ: ТЕЛО ДЖОНА БРАУНА[23]

 

Февраль 1986 года

 

Действие 1

 

Через день.  Сцена разделена пополам: с одной стороны - Луис сидит на скамейке в парке, ему холодно, с другой - Рой и Джо в палате Роя в госпитале.  Рой лежит в постели, как обычно, подключенный к капельнице.  Его состояние заметно ухудшилось.  Джо сидит на стуле рядом с кроватью.

 

Рой:  Хочешь пыли в глаза и дутой рекламы, слушай Киссинджера[24] и Шультца[25], и им подобных, а вот если хочешь увидеть самое сердце современного консерватизма, взгляни на меня.  Все остальные сложили оружие, все ныне распивают чаи с Никсоном и Мао[26], это было отвратительно, ты это видел?  Ты тогда уже родился?

 

Джо: Конечно я...

 

Рой: Мое поколение, у нас была ясность.  Мы не боялись опускаться глубоко в миазмы мирового сердца, и что там за пропасть, какой кошмар - уж я-то видел, я всю жизнь искал самое дно, и я нашел его, поверь: Ад.  Как трагична, жестока и коротка жизнь.  Как грешны люди.  Непреложная сердцевина нашей сути истекает кровью по мере того как мы меняемся во что угодно.  А все остальное - тщеславие.

            Я больше не знаю этот мир.

            (Он кашляет.)

            Когда я умру, они скажут, все это было ради денег и статеек в газетах.  Но дело не в деньгах: дерзость, вот что зачтется.  Я никогда не колебался.  Ты: запомни.

 

Джо: Обязательно, Рой.

            Я боялся, вы не захотите меня видеть.  Вы уж простите меня.  Что подвел вас.

 

Рой: Прощение.  Ты видел здесь женщину, коренастую женщину, с идиотской... шляпкой?  Она... Ах да.  Ах да, нет, она уехала на слушания.  Вероломная сука.

 

Джо: Кто?

 

Рой: Твой отец благословил тебя перед смертью?

 

Джо: Благословил?

 

Рой: Ага.

 

Джо: Нет.

Рой: А следовало.  Жизнь.  Вот, что надо благословлять.  Жизнь.

 

(Рой жестом просит Джо подойти к нему и встать на колени.  Он кладет руку Джо на лоб.  Джо облокачивается головой на руку Роя.  Они оба закрывают глаза и наслаждаются этой минутой.)

 

Джо: (Тихо) Рой, я... мне нужно поговорить с вами о...

 

Рой: Ша-а-а.  Шмендрик[27].  Не рассеивай чары.

            (Он убирает руку.) Брохо[28].  И тебе даже не пришлось добиваться его от меня хитростями, как этот, как его в Библии.

 

Джо: Яков.

 

Рой: Он самый.  Свирепый долбоеб, лысый коротышка, но он вцепился в свое первородие зубами и когтями.  Отец Якова - как того звали?

 

Джо: Иисак.

 

Рой: Ага.  Знаменитое жертвоприношение.  Какой дурак.

            Моя мать читала мне все эти истории.

            Видишь шрам у меня на носу?  Когда мне было три месяца, там образовался костяной нарост, она заставила их меня оперировать, соскоблить его.  Они сказали, я слишком мал для операции, я сам из этого вырасту, но она стояла на своем.  Я считаю, она хотела меня закалить.  И это сработало.

            Я закаленный.  Чтобы разрушить меня... многое понадобилось.

 

(Входит Пред и садится на скамейку, как можно дальше от Лу.)

 

Пред: О, все будет еще хуже, чем я себе представлял.

 

Луис: Здравствуй.

Пред: Пошел на хуй, говнюк.

 

Луис: Не набрасывайся на меня, ладно.  Я давно занимаюсь самобичеванием.

 

Пред:  Не вижу синяков.

 

Луис: Они внутри.

 

Пред: До чего же ты благороден.  Внутри.  Не обольщайся, Луис.

            Ну.  Ты хозяин этого чаепития.  Говори.

Луис: Я рад тебя видеть.  Я соскучился.

 

Пред: Говори.

 

Луис: Я хочу... помириться.

 

Пред: Помириться.

 

Луис: Да.  Но...

 

Пред: Ага.  Но.

 

Луис: Ну не будь таким злобным.  Неужели мне не зачтется даже эта попытка как-нибудь помириться?  Может то, что я сделал и непростительно, но...

 

Пред: Да, непростительно.

 

Луис: Но.  Я стараюсь проявить ответственность.  Пред.  Существует предел.  Граница.  И надо быть благоразумным.

            Почему ты так странно одет?

 

(Короткая пауза.)

 

Пред: Ты что-то сказал насчет благоразумия.

 

Луис: Я долго обо всем этом думал.  Да, я все испортил, разумеется.  Но может и ты тоже многое испортил.  Ты мне никогда не доверял, ты не дал мне ни малейшей возможности приспособиться к сложившейся ситуации, серьезно, ты сразу кинулся в атаку и... по-моему просто вел себя черезчур по-жертвенному, в конечном итоге.  Пассивно.  Несамостоятельно.  А насчет моего мнения, что у людей всегда есть выбор, как им справляться...

 

Пред: Ты хочешь вернуться.  Зачем?  Чтобы что-то искупить?  В чем-то оправдаться?

 

Луис: Я не говорил, что хочу вернуться.

 

(Пауза.)

 

Пред: О.

            Нет, не говорил.

 

Луис: (Тихо, почти умоляюще) Я не могу.  Снова зажить вместе, начать все заново.  Не думаю, чтобы что-нибудь изменилось.

(Короткая пауза.)

 

Пред: Ты с кем-то встречаешься.

 

Луис: (в шоке) Что? Нет.

 

Пред: Встречаешься.

 

Луис: НЕ ВСТРЕЧАЮСЬ.  Ну, иногда... он... просто случайный... откуда ты...

 

Пред: Порог откровений.  А теперь: спроси откуда я знаю, что он мормон?

 

(Пауза.  Луис во все глаза глядит на Преда.)

 

Пред: Ведь он Мормон?

            (Короткая пауза.)

            Ну, черт меня подери.  Спроси, откуда я это знаю.

 

Луис: Откуда?

 

Пред: Отъебись.  Я пророк.

            (Яростно) Благоразумие?  Предел? Скажи это моим легким, идиот, скажи это моим лезиям, скажи это мутным пятнам в моих глазах!

 

Луис: Пред, я... его уже много дней не видел...

 

Пред: Я ухожу, у меня тоже есть предел.

 

(Пред уходит было.  Внезапно у него начинается какой-то респираторный приступ.  Он тяжело садится на скамейку.  Луис подвигается к нему, но Пред отмахивается.  Пред смотрит Луису в лицо.)

 

Пред: Ты плачешь, но тебе ничего не грозит.  У тебя какой-то теоретический плач.

            И теоретическая любовь.

 

Рой: А теперь тебе пора.

 

Джо: Я ушел от жены.

            (Короткая пауза.)

            Я должен был вам сказать.

 

Рой: Это бывает.

 

Джо: Я живу кое с кем.  С другим человеком.  Уже целый месяц.

 

Рой: Это бывает.

 

Джо: С мужчиной.

(Пауза.)

 

Рой: С мужчиной?

 

Джо: Да.

 

Рой: Ты с мужчиной?

 

Джо: Да, я...

 

(Рой садится в постели.  Он перекидывает ноги на пол, по другую сторону от Джо.)

 

Рой: Мне надо...

 

Джо: Вам... что, э-э-э, в туалет или...

 

(Рой встает, пошатываясь.  Отходит было от кровати.  Провод капельницы натягивается до предела, не пускает его дальше.  Рой замечает его, вспоминает о нем. Спокойно, без особого интереса выдергивает иглу из руки и из нее сразу же начинает обильно литься кровь.)

 

Рой: О.

 

Джо: Рой, что вы...

 

(Джо кидается к двери, Рой стоит и наблюдает как по его руке течет темная кровь.)

 

Джо: (Зовет) Эй, помогите, скорее, по-моему, он...

 

(Входит Белиз с переносным кислородным аппаратом и видит, что натворил Рой.)

 

Белиз: О, черт.

 

(Белиз натягивает резиновые перчатки, идет к Рою.)

 

Рой: Отъебись.

 

Джо: (Хочет подойти к Рою) Рой, прошу вас, ложитесь в...

 

Рой: ЗАТКНИСЬ!

            А теперь послушай.

 

(Джо кивает головой.)

 

Белиз: Дай мне...

 

Рой: Я СКАЗАЛ ЗАТКНИСЬ.

            (Обращаясь к Джо.) Я хочу, чтобы ты был дома.  Со своей женой.  Все остальное, что у тебя началось, порви с этим раз и навсегда.

 

Джо: Я не могу, Рой, я должен быть с...

 

(Рой хватает Джо за рубашку, запачкав ее кровью.)

 

Рой: ТЫ ДОЛЖЕН?  Слушай меня.  Делай, что я говорю.  Или пожалеешь.

            И больше не говори со мной об этом.  Никогда.

 

(Белиз втискивается между ними, подводит Роя к кровати, начинает забинтовывать дыру в вене.)

 

Рой: Этого... я никак не ожидал.  Ты меня убиваешь.

 

Белиз: (Обращаясь к Джо) Уйдите куда-нибудь, снимите эту рубашку и выбросите ее, и не дотрагивайтесь до крови.

 

Джо: Почему? Я не понима...

 

Рой: ВОН! ВОН!  Ты же получил мое благословение - ЧТО ТЕБЕ ЕЩЕ ОТ МЕНЯ НАДО?

 

(На него накатывает жуткий, разрушительный спазм.)

 

Белиз: (Обращаясь к Джо) Убирайтесь отсюда.

 

Джо: Я... Рой, пожалуйста, я...

 

Рой: (Обессилев) Ты хочешь, ты хочешь остаться и видеть все это? 

            Ну и хрен с тобой.

 

(Джо убегает.  Белиз заканчивает перевязку.)

 

Пред: Итак.  Твой новый любовник...

 

Луис: Он мне не...

 

Пред: Расскажи, где ты с ним познакомился.

 

Луис: В парке.  Ну, сперва на работе, он...

 

Пред: Он адвокат или судья?

 

Луис: Адвокат.

Пред: Голубой адвокат-мормон.

 

Луис: Да.  И еще республиканец.

 

Пред: Голубой республиканец адвокат-мормон.  (С презрением.)

            Луис...

 

Луис: Но он как бы, не знаю, если это слово будет... ну, в своем роде, отзывчивый, и я...

 

Пред: А.  Значит отзывчивый голубой республиканец.

 

Луис: Он мне просто приятель.  Товарищ.

 

(Пауза.)

 

Пред: Товарищ.  О.

            Надо же, я было подумал, что бы он еще не ляпнул - хуже не будет, но он ляпает и оказывается, будет.  Товарищ.  Как славно. Я бы не хотел, чтобы тебе было одиноко.

В Нью Йорке тысячи зараженных СПИД-ом гомиков и почти за каждым из них ухаживает... верный друг или... любовник, прошедший с ними через гораздо худшие эпизоды, нежели мои...,  нежели то, что было со мной.  Такие друзья есть у всех, кроме меня.  У меня есть ты.  Почему?  За что?

            (Луис плачет.)

 

Пред: Луис?

            У тебя правда синяки внутри?

 

Луис: Я не могу продолжать этот разговор.

 

Пред: Да из того, что ты не можешь надо список составить.  Такой хрупкий!  Ответь мне: Внутри: Синяки?

 

Луис: Да.

 

Пред: Приходи ко мне, когда они станут видны снаружи.  Я хочу видеть их черно-синими, Луис, я хочу видеть кровь.  Я не поверю, что у тебя вообще есть кровь в жилах, пока ты мне ее не покажешь.  Так что не лезь ко мне пока не сможешь показать хоть что-то. (Уходит.)

 

Рой: (Смотрит на дверь, через которую ушел Джо.) У меня забрали все, бля, что я когда-либо хотел.  Дразнили и оскорбляли всю жизнь.

 

Белиз: Добро пожаловать в мой клуб.

 

Рой: Тебя не пустят на порог ни одного клуба, к которому я принадлежу.  Ты, кстати, поосторожнее, ты слишком распустился.

            Как тебя зовут?

 

Белиз: (Пауза, потом) Норман Ариага.  Друзья называют меня Белиз, но ты можешь звать меня Норманом Ариага.

 

Рой: Скажи мне, Норман, ты когда-нибудь нанимал адвоката?

 

Белиз: Нет, Рой.  Никогда.

 

Рой: Найми адвоката, подай на кого-нибудь в суд, это полезно для души.

            Адвокаты это... Верховные Жрецы Америки.  Только мы знаем слова, которые сделали Америку.  Из тонкого воздуха.  Только мы знаем, как применять эти Слова.  Закон: вот единственный клуб, к которому я хотел принадлежать.  И прежде чем его у меня отнимут, я умру.

 

(На Роя накатывает серия ужасных спазмов, его всего трясет.  Белиз подходит к нему.  Рой хватает Белиз за обе руки.  Белиз пытается вырваться, но Рой удерживает его, они оба дрожат.  Во время этого припадка появляется Этель.)

 

Рой: Ш-ш-ш.  Пламя.  Вон.  (Но оно не уходит.  Жестокий спазм продолжается.)

            Господи, смилуйся.  Как ужасно уходить так.

 

Белиз: Господи, смилуйся.

 

Рой: (замечает Этель) Погляди, кто вернулся.

 

Белиз: (оглядывается, никого не видит) Кто?

 

Рой: Миссис Красные Киловатты.

            Кошмар ебаный.  Как там... в Йонкерсе?

 

Белиз: Мне тебя почти жаль.

 

Этель: Вот уж это-то зря.

 

Рой: Точно.  Жалость.  Мерзость.

            (Обращаясь к Белиз) Ты.  Я. (Щелкает пальцами) Ничего. Общего.

            Со мной больше... никого нет.  Только мертвецы.

 

 

Действие 2

 

На следующий день.  Джо в своем кабинете в здании суда в Бруклине.  Он удрученно сидит за  столом, зарывшись головой в ладони.  В коридоре появляются Пред и Белиз.

 

Пред: (Шепотом) Вот его кабинет.

 

Белиз: (Шепотом) Это идиотизм.

 

Пред: (Шепотом) Иди домой, если струсил.

 

Белиз: Это тебе следует быть дома.

 

Пред: У меня новое хобби: преследование.  На хуй дом.  Ты подожди здесь.  Я хочу познакомиться с моей заменой.

 

(Пред подходит к двери Джо, открывает ее, входит.)

 

Пред: О.

 

Джо: Да, чем могу...

 

Пред: Вы, действительно, похожи на тот манекен.  Она права.

 

Джо: Кто она?

 

Пред: Ваша жена.

(Пауза.)

 

Джо: Что?

            Вы знаете мою...

 

Пред: Нет.

 

Джо: Вы сказали "моя жена".

 

Пред: Нет, не сказал.

 

Джо: Нет, сказали.

 

Пред: Вы ослышались.  Я Пророк.

 

Джо: Что?

 

Пред: ПРОРОК ПРОРОК Я ПРОРОЧЕСТВУЮ У МЕНЯ БЫВАЮТ ВИДЕНИЯ Я ВИЖУ.

            А вы кто?

Джо: Я клерк.

 

Пред: О, велика важность.  Клерк.  Вы что, разбираете бумажки по папкам? Тогда обязательно заведите папку для сердец, которые вы разбиваете, вот что зачтется в конечном итоге, вам длинные счета предъявят в грядущем мире, вам и вашей подружке - Вавилонской Блуднице.

            (Пауза)

            Простите, я кабинетом ошибся.

 

(Пред выходит, подходит к Белиз.)

 

Пред: (Безнадежно) Он как ковбой в рекламе "Мальборо".

 

Белиз: О-о, я должен взглянуть.

 

(Белиз подходит к оффису Джо.  Джо молча стоит, сбитый с толку.  Белиз смотрит на Джо и тут же узнает его.)

 

Белиз: ВО ИМЯ отца и сына!

 

Джо: Постойте, что...

            Вы медбрат Роя.  Я вас узнал, вы...

 

Белиз: Нет, не узнали.

 

Джо: Из госпиталя.  Вы медбрат Роя.

 

Белиз: Нет, это не я.  Я не медбрат.  Мы все для вас на одно лицо.  Вы все для нас на одно лицо.  Этот безумный безумный мир.  Всего хорошего.

            (Выходит, снова подходит к Преду.)

 

Пред: Настоящий ковбой, правда?

 

Белиз: Белозубый и сильный.  А теперь, подруга, мы просто обязаны отвести тебя домой и уложить в...

 

Пред: Мега-мужественный.  По сравнению с ним, я просто школьница в белом фартучке.  И в веночке из ромашек.  Маленьких, печальных, тоненьких, увядающих...

 

(Джо выходит из своего оффиса.)

 

Джо: Что это за фокусы, здесь здание федерального суда.

            Вы сказали... что-то про мою жену.  Так что...

            Откуда вы знаете мою...

 

Пред: Я... Ничто.  Я сумасшедший.  А он мой медбрат.

 

Белиз: Нет, не медбрат, я не мед...

 

Пред: Мы пришли опротестовывать мое завещание.  Э-э, как это называется, когда оспаривают завещания?

 

Джо:  Компетенция?  Но это аппеляционный суд.

 

Пред: Вот я и аппелирую, аппелирую к любому существу во вселенной, которое выслушает меня, которое проявит хоть какое-нибудь... Сострадание... Некоторые люди такие жадные, такие свиньи, у них есть все, здоровье, все, но им и этого мало.

 

Джо: Вы сказали "моя жена".  И я хочу знать, она...

 

Пред: САМ С НЕЙ РАЗБИРАЙСЯ, КОВБОЙЧИК!  Я ЧТО, ПОХОЖ НА КОНСУЛЬТАНТА ПО ВОПРОСАМ СЕМЬИ И БРАКА?

            О, медсестричка, дорогая, подай лекарство, я, кажется, впадаю в раж.

 

Белиз: Pardons, Monsieur l"Advocat, nous somms absolument Desolee[29].

 

(Пред издает ртом громкий пердеж прямо Джо в лицо.)

 

Белиз: Веди себя вежливо, сherie, или нянька тебя отшлепает деревянной ложкой.

 

(Пред выходит.)

 

Белиз: (Обращаясь к Джо, закутывая лицо шарфом) Я затерян в мире белых людей.  Вот в чем моя беда. (Выходит.)  

 

 

Действие 3

 

Следующим днем, ненастным, холодным днем позднего Февраля.  Рядом с фонтаном Бефезды в Центральном Парке.  Постепенно во время этого эпизода сгущаются тучи и день темнеет.  Луис сидит на краю фонтана.  Входит Белиз и садится рядом с ним.

 

Белиз: Милый ангел.

 

Луис: Какой ангел?

 

Белиз: На фонтане.

 

Луис: (смотрит вверх) Бефезда.

 

Белиз: В честь чего его поставили?  Луис, я уверен, ты знаешь.

 

Луис: В честь моряков, погибших во время Гражданской Войны.

 

Белиз: Гражданской Войны.  Так я и думал, что ты знаешь.  Этого у тебя не отнимешь - осведомленности.

 

Луис: Слушай.  Я вчера видел Преда.

 

Белиз: Пред очень расстроен.

 

Луис: Слушай, этот парень, с которым я встречаюсь, я с ним больше не встречаюсь.  Пред не так меня понял, он тут же решил...

 

Белиз: Ах да.  Твой новый ухажер.  Пред и я, мы вчера ходили в здание суда.  Рассмотрели его хорошенько.

 

Луис: Вы не имели права этого делать.

 

Белиз: О, мы нарушили твои права?  Для чего ты притащил меня сюда, Луис, у меня нет на тебя времени.  Ты бросил своего любовника.  А меньше чем через неделю, ты уже разгуливаешь по городу с новым.  Но этот...

 

Луис: Я не разгуливаю по... Я хочу, чтобы ты сказал Преду, что я...

 

Белиз: Ниже, кажется, и падать некуда: разделить свою влажную, грязную постель с мальчиком-с-пальчиком Роя Кона.

 

(Пауза.)

 

Луис: Чего-чего?

 

Белиз: Неужели тебя это совсем не колышит?

 

Луис: Роя Кона?  О чем ты, еб... Я не делю свою постель с Роем Коновским...

 

Белиз: Ах, так твой дружок тебе не рассказал?  Ты и твой ковбойчик, значит, много не разговариваете, просто скидываете сапоги и давай обниматься на сене.

Луис: Джо Питт не Рой Коновский... Джо - высоко-моральный человек, и не так уж он и консервативен, или, ну, не так кон...  И я не намерен продолжать этот разговор. 

 

Белиз: (Уходит было) Счастливо оставаться.

 

Луис: Я не виноват, что Пред ушел от тебя ко мне.

 

Белиз: Прошу прощения?

 

Луис: Ты всегда меня ненавидел.  Потому что ты влюблен в Преда и ты был влюблен в него, когда я с ним познакомился, а он полюбил меня, и поэтому сейчас ты выдумал эту... в смысле, откуда ты знаешь?  Что Джо и Рой Кон...

 

Белиз: Ну, я не знаю, вторгался ли мистер Кон в его другой сфинктер, помимо духовного.  Я просто говорю, не дай Бог, чтобы там был микроб GOP, ведь если он есть, значит и ты заразился.

 

Луис: Я тебе не верю.  Только не Рой Кон. Он же пуп мирового зла, он же самый мерзкий человек на свете, он даже не человек, он... Не считай меня совсем уж..., ладно, все верно, я нагадил, я все изгадил, я загадил все хуже, чем кто-либо когда-либо гадил, но я никогда не... Я не сошел с ума, я не чокнутый, я... Я ужасно, ужасно несчастлив, я потерян, я... я ненавижу себя, так сильно, так, блядь, целиком и полностью, но я бы никогда, никогда не стал спать с человеком, который... с Рой Коновским...

            (Он останавливается)

Белиз: Мальчиком-с-пальчиком.

 

Луис: (В полном отчаянии, тихо) О Господи.  Какой же я, блядь, мокрый и несчастный.

 

Белиз: Знаешь, в чем твоя беда, Луис?  Твоя беда в том, что ты так плотно напичкан бурлящим, горячим дерьмом, что на одно твое имя мухи слетаются.  Ты об этом парне ровным счетом ничего не знаешь, верно?

 

(Луис качает головой "нет".)

Белиз: Ага.  Какое убожество.

            Кстати, точности ради: я люблю Преда, но я никогда не был в него влюблен.  У меня есть мужчина, в верхнем районе, и он был у меня задолго до того как я вообще имел несчастье познакомиться с тобой.

 

Луис: Я... Я не знал, что у тебя...

 

Белиз: Нет, потому что ты никогда не затруднялся об этом спросить.

            Вечно в облаках, как этот ангел, слишком далеко от земли, чтобы замечать детали.  Луис и его Великие Идеи.  Великие Идеи - вот и все, что ты любишь.  "Америка" - вот кого Луис любит.

 

(Короткая пауза.)

 

Луис: Ну и что?  Может и люблю.  Ты не знаешь, что я люблю.  Не знаешь.

Белиз: А я ненавижу Америку, Луис.  Я ненавижу эту страну.  Сплошные Великие Идеи и басни, и мрущие люди, и люди вроде тебя.   

            Белый недоумок, сочинивший национальный гимн, знал, что делал.  Он поставил слово "свободный" на такую высокую ноту, что ее никто не может взять.  Это было сделано нарочно.  По-моему ничто на свете не звучит менее похожим на свободу.

            Ты как-нибудь приходи ко мне в госпиталь, в палату 103 и я покажу тебе Америку.  Предсмертную, сумасшедшую и злую.

 

(Раскат грома.  Потом начинается дождь.  Белиз раскрывает миниатюрный зонт.  Луис стоит под дождем.)

 

Белиз: Я живу в Америке, Луис, и это само по себе тяжело.  Я не обязан любить ее.  А ты люби.  Всем надо хоть что-то любить. 

 

Луис: Все и любят.

 

 

Действие 4

 

Тем же днем.  Ханна в Доме Мормона.  Входит Джо.  Они долго смотрят друг на друга.

 

Джо: Как она?

 

Ханна: Ничего нового.

 

Джо:  Она в порядке?

 

Ханна: Ну, это бы было новостью.  Верно?

            Могу я...

 

Джо: Я не представляю, что ты тут можешь сделать, ма. 

Зря ты приехала.

 

Ханна: Это ясно как день, судя по твоему поведению.  Уже целый месяц прошел.   И ты ни разу не удосужился перезвонить.

 

Джо: Звонить тебе... не так-то просто.

 

Ханна: Чтобы я могла хоть что-то ей сказать.  Откуда мы знаем, может ты все это время спал на какой-нибудь мокрой крыше.  Это жестоко.

 

Джо: Я же не нарочно.

 

Ханна: Ты в этом уверен?

 

Джо: (пауза, потом) Я беру ее домой.

 

Ханна: Ты считаешь, это ей поможет, ты думаешь, она...

 

Джо: Я знаю, что делаю.

 

Ханна: А по-моему, ты понятия не имеешь.  Что тебе вполне свойственно.  Ты мужчина, ты как-нибудь залатаешься, ничего страшного, но она...

 

Джо: Только потому что я мужчина, еще ничего не...

 

Ханна: Женщиной быть труднее.  Полюбуйся на нее.

 

Джо: (пауза, потом, тихо) Нет, это страшно, ма, залатываться.  Я бы не отказался от...

 

Ханна: Сочувствия?

            (Короткая пауза.)

            Да прояви я хоть каплю сочувствия, ты меня тут же оттолкнешь.  Ты требуешь сочувствия?  Тогда зачем ты сюда пришел?

 

Джо: Я пересек весь широкий северо-американский континент, я проделал этот путь, чтобы убежать от... (Он осекается.)

            Она...?

 

Ханна: Ее здесь нет.

 

Джо: Но... в квартире ее тоже нет, я...

 

Ханна: (пауза, потом) Значит она убежала.  Молодец.

            Спроси себя, от чего ты сам убегал.  Давно пора.  Не от меня, я тут ни при чем.  Так от чего?  И от чего ты бежишь сейчас.

 

Джо: Ты и я.  Словно мы опять в Солт-Лейке.  Словно ты привезла с собой пустыню.

            (Короткая пауза.)

            Ты что... Не плачь.

 

Ханна: Будто я когда-либо плачу.  Обещаю, уж ты-то не дождешься чести видеть мои слезы.

 

Джо: Это была ошибка.  Зря я тебе позвонил.  Ма.  Зря ты приехала.  Не представляю, зачем ты это сделала.

 

(Джо выходит.  Ханна молча сидит.

            Входит Пред в темных очках и шляпе.)

 

Пред: Этот мужчина, который только что был здесь.

 

Ханна: (Не глядя на него) Мы закрыты.  Идите отсюда.

 

Пред: Он ваш сын?

 

(Ханна смотрит на Преда.  Короткая пауза.  Пред поворачивается и собирается уходить.)

 

Ханна: Откуда вы его знаете?  Этого мужчину.

            (Короткая пауза.)

            Откуда вы знаете этого...

Пред: Мой бывший любовник, он его знает, я вот что - я хотел предупредить вашего сына насчет будущего, когда у него выпадут волосы и поползут бедра, и появится вставная челюсть, и все эти... человеческие штуки, этот бедняга станет несчастным, толстым, напуганным и одиноким, потому что Луис, он тел не выносит.

 

Ханна: (пауза, потом) Вы... гомосексуалист?

 

Пред: А это так заметно?  Да.  Гомосексуалист.  А вам-то что?

 

Ханна: Скажите, вы типичный... гомосексуалист?

 

Пред: Я?  О, я стереотипичный.  В смысле я что, парикмахер или...

 

Ханна: Так вы парикмахер?

 

Пред: Ну, окажись я им, вам бы крупно повезло, потому что, честно говоря...

            Я болен.  Я болен.  Это дорого стоит.

            (Начинает плакать.)

            О, черт, теперь я не смогу остановиться, началось-таки.

Мне очень плохо, у меня есть температура? (Предлагает ей пощупать свой лоб, нетерпеливо.)

            У меня есть температура?

 

(Она колеблется, потом кладет руку ему на лоб.)

 

Ханна: Да.

 

Пред: Высокая?

 

Ханна: Может тут есть термометр...

 

Пред: Очень высокая, очень высокая, вы можете помочь мне сесть в такси, по-моему я должен... (тяжело садится на пол) Не пугайтесь, все гораздо хуже, чем кажется, в смысле...

 

Ханна: Вам надо... Попробуйте встать, или... погодите, я посмотрю, есть ли кто...

 

Пред: (Прислушивается к своим легким) Ш-ш-ш-ш.

            Хрипы в легких и... (качает головой, как бы говоря: "худо дело") Я... себя загнал.  Я снова в беде.

            Отвезите меня в госпиталь Святого Винсента, в смысле, помогите мне до такси...

 

(Короткая пауза, потом Ханна выходит и возвращается в своем пальто.)

 

Ханна: Вы можете встать?

 

Пред: Не надо... Вызовите мне...

 

Ханна: Я все равно сижу тут без толку.

 

(Она помогает ему встать.)

 

Пред: Прошу вас, если вы пытаетесь обратить меня в свою веру, сейчас не время.

 

(Отдаленный раскат грома.)

 

Ханна: Господи, вы только полюбуйтесь.  Черным-черно.

            Надвигается шторм.  Надо поторопиться.

 

(Они выходят.  Гром.)

 

 

Действие 5

 

Тем же днем, под вечер.  Лира стоит на ледяном мартовском ветру, рядом с перилами на бульваре на Бруклинком Холме, смотрит на реку и огни Манхэттена.  Накрапывает дождь.  Платье на ней совсем не по погоде и она стоит босиком.  Входит Джо с зонтом.  Они смотрят друг на друга.  Потом Лира снова поворачивается лицом к огням города.

 

Лира: Близится конец света.  Здравствуй, бледнолицый.

            Ничто не наводит на мысли о судном днем лучше туч над Манхэттеном.

 

(Гром.)

 

Джо: Тут мороз, и дождь начинается, где твои туфли?

 

Лира: Я выбросила их в реку.

            Судный день.  И все будут называть себя сумасшедшими, не только я, у всех будут видения.  Больным мужчинам cтанут являться ангелы, женщины-домовладелицы начнут продавать свои дома, дешевые манекены поднимуться  на своих деревянных ногах и побредут по дорогам в поисках невест.

 

Джо: Пошли домой.

 

Лира: А где это?

            (Показывает на Манхэттен) Хочешь купить остров?

            Он скоро закроется.  Его можно будет купить за бесценок.  Огненная распродажа.  Бешеные цены.

 

Джо: Лира.

 

Лира: Джо.  Ты по мне скучал?

 

Джо: Я... я вернулся.

 

Лира: О, я знаю.

            Вот почему я хотела жить в Бруклине.  Ради этого вида с холма.

            От воды толку не будет.  Сколько ни плачь.  Наводнение не поможет, люди просто поплывут.

            Пошли домой.

            Пожар - вот что поможет.  Великий и Ужасный День.  Наконец-то.

Действие 6

 

Ночь. Пред, Эмили (медсестра Преда) и Ханна в смотровой палате в отделении скорой помощи в госпитале Святого Винсента.  Эмили слушает его дыхание, а Ханна сидит на стуле рядом с кушеткой.

 

Эмили: Вы похудели на восемь фунтов.  Восемь фунтов!  Я знаю людей, которые убийство бы совершили, лишь бы оказаться в той форме, в какой были вы, вы выздоравливали, и пустили это коту под хвост.

 

Пред: Дело не в ВЕСЕ, а в ЛЕГКИХ, Х-Х... ПНЕВМОНИЯ.

 

Эмили: Пока мы этого не знаем.

 

Пред: ЕЩЕ КАК БЛЯДЬ ЗНАЕМ ДУРА ТЫ МОЖЕТ НЕ ЗНАЕШЬ НО Я ДЫШАТЬ НЕ МОГУ.

 

Ханна: Дышал бы лучше, если бы не орал так.

 

Пред: (смотрит на Ханну, потом) Она мормонка, мать любовника моего бывшего любовника.

 

(Короткая пауза.)

 

Эмили: Это звучит странно даже в Нью Йорке восьмидесятых годов. 

            Продолжайте дышать.  Перестаньте метаться.  СИДИТЕ НЕ ДВИГАЙТЕСЬ. (Выходит.)

 

Ханна: (поднимается со стула) Мне, пожалуй, пора.

 

Пред: Я не сумасшедший.

 

Ханна: Я не говорила, что вы...

 

Пред: Я видел ангела.  Это сумасшествие.

 

Ханна:  Ну, это...

 

Пред: Сумасшествие.  Но я не сумасшедший.  Но тогда почему я сделал это с собой?  Потому что меня довели до сумасшествия ваш... сын и этот лживый... Потому что с тех пор как Она появилась, с тех самых пор меня поглотил ледяной, острый, как бритва, ужас, который кричит и кричит во мне: "Беги! Без оглядки!" Вот я и добежал... до могилы.  Именно туда, где, она сказала, я рано или поздно окажусь.

            Она казалась такой настоящей.  Что со мной было?

 

(Короткая пауза.)

 

Ханна: У вас было видение.

 

Пред: Видение.  Спасибо, Мария Успенская[30].

Я не настолько еще чокнулся, чтобы меня можно было утешить жалостью и ложью.

 

Ханна: У меня нет жалости.  Чего-чего, а ее у меня нет.

            (Короткая пауза.)

            Сто-семьдесять лет тому назад, а ведь это совсем недавно, ангел Господний явился перед Джозефом Смиттом на севере штата Нью Йорк, недалеко отсюда.  У людей бывают видения.

 

Пред: Но это же абсурд, это...

 

Ханна: Это невежливо - называть чужие верования абсурдом.

            Им руководила великая жажда познания.  Нашим Пророком.

Его желание создало молитву.  Его молитва создала Ангела.  Ангел был настоящим.  Я в это верю.

 

Пред: А я нет.  Простите, но у меня это вызывает отвращение.  Почти все, во что вы верите.

 

Ханна: Во что же я верю?

 

Пред: Я гомосексуалист.  И у меня СПИД.  Я могу себе только представить, во что вы...

 

Ханна: Нет, не можете.  Представить.  Что творится у меня в голове.  Не воображайте обо мне ничего, мистер; а я не стану ничего воображать о вас.

 

Пред: (Пауза, он смотрит на нее, потом) Что ж, это справедливо.

 

Ханна: Мой сын, он... ну, как вы.

 

Пред: Гомосексуалист.

 

Ханна: (Кивает, потом) Я просто взбесилась, когда он сказал мне, разозлилась как... Сперва я вообразила, это все от его... (она передергивает плечами.)

 

Пред: Гомосексуальности.

 

Ханна: Но дело не в этом.  Гомосексуальность.  Она просто казалась мне такой... нескладной.  Двое мужчин вместе.  Это не слишком-то аппетитная мысль, а с другой стороны, мужчины, в любой конфигурации, для меня не... ну, они все такие неуклюжие и глупые.  А глупость меня злит.

 

Пред: Хотел бы я, чтобы вы более соответствовали своему демографическому профилю.  Жизнь и так достаточно запутанна.

(Короткая пауза.  Они смотрят друг на друга.)

 

Пред: Вы ведь знаете Библию, вы знаете...

 

Ханна: Довольно хорошо, я...

 

Пред: Пророки в Библии, они когда-нибудь... отрекались от своих видений?

 

Ханна: Существуют пре-библейские рукописи, да.

 

Пред: И что Бог с ними делает?  Когда они так поступают?

 

Ханна: Он... Ну, он скармливает их китам.

(Они оба смеются.  Смех вызывает у Преда очередное удушье.)

 

Ханна: Просто лежите спокойно.  Все будет хорошо.

 

Пред: Нет.  Не будет.  Мои легкие восполяются.  Жар растет и начинается бред.  А потом: долгие дни бреда и ужасной боли и лекарств; начинаешь скользить, а потом.

            Я все... испортил.  Мне страшно.  Я больше этого не вынесу.

 

Ханна: Вы не должны так говорить.  Вам надо держаться более мужественно.

 

Пред: Поглядите на этот... ужас.

(Он задирает рубашку; на его груди разбросаны три или четыре лезии.)

            Видите? Это не по-человечески.  Вот почему я бегу.  А вы бы не бежали?  Кто угодно бы побежал.

 

Ханна: Это рак.  И больше ничего.  Нет ничего более человеческого.

 

Пред: О Господи, я хочу, чтобы все это кончилось.

 

Ханна: Ангел - это просто вера, с крыльями и руками, которые могут унести вас прочь.  Его не надо бояться.  А если он угнетает вас, отрекитесь от него.  И стремитесь к чему-нибудь новому.

 

Пред: Я...

 

(Он неловко шевелится, усаживается поудобнее.)

 

Пред: О Боже.

 

Ханна: Что?

 

Пред: Слушайте.

 

(Отдаленный гром.)

 

Пред: Это Она.  О Боже мой.

 

Ханна: Это просто весенний дождь, вот и все.

 

Пред: Останьтесь со мной.

 

Ханна: О нет, я...

Пред: Вы меня утешаете, правда, вы придаете мне мужества.

 

Ханна: Не так предствляла я себе конец этого дня, когда проснулась утром.

            Но я нигде больше не нужна.

Пред: Если я усну, вы подежурите?

            Она приближается.

 

Ханна: Приближается?

 

Пред: (утверждающе кивает головой) Скромность не позволяет мне объяснить вам откуда я это знаю, но... у меня имеется непогрешимый барометр ее близости.  И он растет.

 

 

Действие 7

 

Позже тем же вечером.  Лира и Джо у себя дома, в постели.  Молчание, потом:

 

Лира: Когда мы занимаемся сексом.  Почему ты закрываешь глаза?

 

Джо: Я не закрываю.

 

Лира: Всегда закрываешь.  Можешь сказать правду, она мне давно известна.

 

Джо: Тогда зачем мне надо...

 

Лира: Ты представляешь себе кое-что.  Представляешь мужчин.

 

Джо: Да.

 

Лира: Представляешь, совсем как я, только с тобой мне никогда не хотелось представлять.  Ты, единственная крупица реальности, на которую у меня не было аллергии.

 

Джо: Пожалуйста.  Не надо.

 

Лира: Но я просто думала, что я не представляю.

 

(Джо резко садится, поворачивается к ней спиной.  Потом начинает натягивать брюки.)

 

Лира: О.  О.  Снова в Бруклине, снова с... (непроизнесенное слово это "Джо".)

 

Джо: (не глядя на нее) Мне надо выйти.  Забрать кое-что с работы.

 

Лира: Посмотри на меня.

 

(Он не оборачивается.  Продолжает одеваться.)

 

Лира: Посмотри на меня.

            Посмотри на меня.

            (Громко) СЮДА!  ПОСМОТРИ СЮДА НА...

Джо: (смотрит на нее) Что?

 

Лира: Что ты видишь?

 

Джо: Что я...?

 

Лира: Что ты видишь?

 

Джо: Ничего, я...

 

(Короткая пауза.)

 

Лира: Спасибо.

 

Джо: За что?

 

Лира: За правду.  Наконец-то.

 

Джо: (пауза, потом) Я пошел.  Выйду.  Просто... выйду.

 

(Он уходит.)

 

Лира: Она освобождает.

            Прощай.

 

 

Действие 8

 

Позже тем же вечером.  Луис у себя в квартире.  Перед ним толстая пачка отксероскопированных статей.  Он читает.  Входит Джо.  Они смотрят друг на друга.

 

Луис: У вас есть совесть, сэр?  В конце-то концов?  Неужели у вас нет совести?

            Кто это сказал?

 

Джо: Кто сказал...?

 

Луис: Кто сказал: "Неужели у вас нет..."

 

Джо: Я не... Я вернулся.  Пожалуйста, позволь мне войти.

 

Луис: Ты вошел.

 

Джо: Мне сейчас очень трудно, Луис.

            Как я рад тебя видеть.

 

Луис: Ты действительно не знаешь, кто сказал: "Неужели у вас нет совести?"

 

Джо: Что случилось? Почему ты...

 

Луис: Хорошо, второй вопрос: Неужели у тебя нет совести?

            Угадай, чем я был занят весь этот дождливый день?

 

Джо: Чем?

 

Луис: Моим домашним заданием.  Сбором материалов в здании суда.  Взгляни, что у меня тут: Постановления Судьи Теодора Уилсона, Второй Округ Аппеляционного Сдуа.  1981-1984 гг.  Эпоха Рейгана.

 

Джо: Ты, э-э, прочел мои постановления.

 

(Короткая пауза.)

 

Луис: Твои постановления.  Да.

            Наш библиотекарь оказался гомиком, у него скопилась уйма сочных сплетен, он рассказал мне, что Судья Уилсон не писал этих постановлений, так же как Никсон не писал "Шесть Кризисов"...

 

Джо: Или Кеннеди не писал "Профили Мужества".

 

Луис: Или Рейган не писал "Где мое остальное?"  Или ты и я не писали Книгу Мировой Любви.

 

Джо: (Пытается сгладить ситуацию, подходит к Джо) Послушай, я не хочу разбирать это сейчас.  Серьезно, мне надо, чтобы ты перестал нападать и..

 

(Луис отталкивает Джо, резко)

 

Джо: Эй!

 

Луис: Эти шедевры были написаны за него.  Написаны тобой: его послушным, усердным клерком.  Разумеется, мне нетерпелось прочесть их.

 

Джо: Мы живем в свободной стране.

 

Луис: Мне очень понравилось постановление, вынесенное тобой против тех женщин со Статен-Айленда, которые подали в суд на фабрику в Нью Джерси, где делали зубную пасту и от чьего оранжевого дыма слепли дети...

 

Джо: Они не слепли, у них было просто небольшое раздражение.

 

Луис: Трех из них пришлось госпитализировать, Джо.  Просто дьявольски гениально, как ты делаешь вывод, что эти женщины не имеют право возбуждать дело, ссылаясь на Закон о Сохранности Воздуха и Воды, потому что Закон о Сохранности Воздуха и Воды защищает не людей, а только воздух и воду!  Потрясающе!

            (Листает статьи) Неужели у тебя нет совести, неужели у тебя нет...

 

Джо: Невероятно.  Мои мнения критикует пацан, который меняет фильтры в кофеварке в комнате для секретарш!

 

Луис: Но больше всего мне понравилось вот это:

            Стивенс против США: тот военный, которого с позором демобилизовали из армии за то, что он был голубой.  Но, насколько я понял, Стивенс предупредил армию, что он голубой перед тем как вступить в ее ряды, а вот когда ему пришло время идти на пенсию, ему дали пинок под зад.  Отняли у гомика пенсию.

 

Джо: Правильно.  И он подал в суд.  И выиграл дело.  И вернул свою пенсию.  Так что нечего...

 

Луис: Первый судья вернул ему пенсию, да, потому что: они решили, что гомосексуалистам, как членам законного меньшинства, полагается специальная защита согласно Четырнадцатой Поправке Конституции США.  Равноправная защита Закона.

            Но потом все судьи Второго Округа собрались и...

 

Джо: И снова высказались в пользу военного.

 

Луис: Но но но!

            Согласно беспристрастному процессуальному отводу.  Мне понадобилось полистать пару учебников, чтобы понять, что это значит, я же Мистер Кофе, нельзя требовать от меня таких специфических знаний.

            Они не изменили первоначального решения, они изменили причину этого решения.  Верно?  Они вернули ему пенсию из-за формальности: армия знала, что Стивенс голубой, когда он стал добровольцем.  Только поэтому, вот почему он выиграл.  Не потому что дискриминация против гомосексуалистов - это нарушение конституции.  Ведь гомосексуалистам, пишут они, по закону не полагается равноправной защиты.

 

Джо: Ты слишком все мелодраматизируешь, как обычно, ты...

 

Луис: Хотя они этого не писали.  Это писал ты.  Они попросили Судью Уилсона вынести постановление, зная, что он маразматик, неспособный написать даже до-ре-ми, будучи полностью уверенными в способностях его прилежного клерка.  Это важная частица всеобщей дискриминации гомиков, не правда ли?  Они доверили ее тебе.  И ты не подвел. 

Джо: Закон, а не справедливость, сила, а не способы ее применения, не выражение идеала, а...

 

Луис: Так кто сказал: "Неужели у вас нет совести?"

 

Джо: Я ухожу.

 

Луис: Ах ты идиот, как ты можешь этого не знать?

 

Джо: (перебивает Луиса) Я ухожу, ты... сукин сын, убирайся с до...

 

Луис: Это всего лишь наиболее выдающийся кульминационный момент в истории Америки.

 

Джо: Прочь с дороги, Луис.

 

Луис: "Неужели у вас нет совести, в конце-концов, сэр, неужели у вас совсем нет совести?"

 

Джо: Я НЕ ЗНАЮ КТО ЭТО СКАЗАЛ!  ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ!  Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!  Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.  ЗАЧЕМ...

 

Луис: ДЖОЗЕФ УЭЛЧ, В ПРОЦЕССЕ АРМИЯ ПРОТИВ МкКАРТИ.  Спроси у РОЯ.  Он тебе расскажет.  Он знает.  Он там был.

            Рой Кон.  Но меня интересует другое: ты его трахал?

 

Джо: Я его что?

 

Луис: Как часто твой обмотанный пластиком хуй, который я брал в рот, бывал во рту самого порочного, извращенного, свирепого ублюдка, когда-либо нюхавшего кокаин в Студии 54[31], потому что губам, целовавшим его губы, никогда не целовать мои.

 

Джо: Хватит об этом, просто уйди с до...

 

(Джо пытается оттолкнуть Луиса в сторону; Луис яростно сопротивляется.)

 

Луис: Ты его трахал, он платил тебе, чтобы ты дал ему...

 

Джо: ОТОЙДИ!

 

(Луис швыряет копии статей Джо в лицо.  Они разлетаются по всей комнате.  Джо толкает Луиса, Луис хватает Джо.)

 

Луис: Ты лгал мне, ты любишь меня, так иди же ты на хуй, дешевый пи...

(Джо ударяет Луиса в рот, сильно.  Луис падает на колени, потом с трудом пытается встать, тяжело дыша.)

 

Луис: У него СПИД!  Об этом ты знаешь?  Тупые, заторможенные изуверы, вы наверное так и не поняли, что вы оба...

 

Джо: Заткнись.

 

(Джо снова ударяет Луиса.)

 

Луис: Фашист двуличный лживый вонючий...

 

(Луис пытается ударить Джо и Джо принимается бить Луиса снова и снова.  Луис не перестает цепляться за Джо, пока тот бьет его.)

 

Луис: (падая на пол) О господи, а-а-а, госссс, о...

 

(Луис падает на пол.  Джо стоит над ним.)

 

Джо: Ну перестань... ну перестань... я...

            Прошу тебя.  Скажи, что ты в порядке, пожалуйста.  Пожалуйста.

 

Луис: (Не двигаясь) Это... Было больно.

 

Джо: Я никогда этого не делал, я никогда никого не бил, я...

 

(Луис садится.  Его рот и глаз рассечены.)

 

Джо: Можешь его раскрыть?  Ты видишь?

 

Луис: Я вижу кровь.

 

Джо: Давай я принесу полотенце, давай я...

 

Луис: (отталкивает Джо) Я мог бы позвонить, чтобы тебя арестовали...

            Подонок.

            Они решат, я засадил тебя в тюрьму, за то, что ты меня избил.

 

Джо: Я никогда никого не бил, я...

 

Луис: Но на самом деле это было бы за те постановления.

            Они как смачные секс-эпизоды в романе Эйн Ранд[32], а?

 

Джо: Я искалечил тебя!  Прости, Луис, я никого никогда не бил, я...

 

Луис: Ага, ага, убирайся.  Пока я, действительно, не взбесился и не искалечил тебя.

            Я просто хочу полежать здесь и покровоточить немного.  Мне это полезно.

 

 

Действие 9

 

Позже тем же вечером.  Рой лежит на сильно навороченной койке в госпитале, подключенный к капельнице и аппаратам, контролирующим его пульс и т.д.  Появляется Этель.

 

Рой: (тихо напевает)

            Тело Джона Брауна гниет в могиле,

            Тело Джона Брауна гниет в могиле,

            Тело Джона Брауна гниет в могиле,

            Но дело его живет...

 

Этель: Какая широкая улыбка?  Чему ты так рад, Рой?

 

Рой: Я ухожу, Этель.  Наконец-то, наконец-то я покончу с этим миром, раз и навсегда.  Все мои враги выстроятся на том берегу, раззинув рты, как глупые рыбы, а Боже Всемогущий разделит Море Смерти надвое и позволит бедняге Рою перейти в Иордан.  Посуху и сохранив звание адвоката.

 

Этель: Не дели шкуру с неубитого медведя, Рой.

            Ты опоздал.

 

Рой: Опоздал?

 

Этель: Я хотела, чтобы ты услышал эту новость от меня.

            Комиссия решила вопрос не в твою пользу.

 

Рой: Нет, нет, заседание началось два дня назад.

 

Этель: Они настойчиво рекомендовали лишение практики.

 

Рой: Но все равно, окончательное решение... насчет рекомендации, должен вынести Исполнительный орган, нужна неделя, чтобы со всем разобраться, а до этого...

 

Этель: Исполнительный орган выжидал, а потом они решили, один, второй и третий.  И они поддержали рекомендацию комиссии.

 

Рой: Я...

 

Этель: Один Исполнительный заправила наклонился к своему приятелю и шепнул: "Наконец-то, я этого маленького пидора тридцать-шесть лет ненавидел."

Рой: Я... Они...

 

Этель:  Они выиграли, Рой.  Ты уже не адвокат.

 

Рой: Но разве я мертв?

 

Этель: Нет.  Они победили тебя.  Ты проиграл.

            (Пауза.)

            Я решила придти сюда и проверить, смогу ли я простить тебя.  Тебя, кого я ненавидела так люто, что забрала эту ненависть с собой в Рай и создала из нее звездочку в небе, острую как иголка.  Это здездочка ненависти Этель Розенберг и она зажигается каждый год, в одну-единственную ночь, девятнадцатого июня.  И горит она ядовито зеленым светом.

            Я пришла чтобы простить, но все, что я в состоянии делать - это наслаждаться твоим несчастьем.  И надеяться, что я увижу, как ты умрешь еще более ужасной смертью, чем я.  И это сбывается, ведь ты подыхаешь в дерьме, Рой, побежденным.  И ты мог убить меня, но победить меня ты никогда не мог.  Ты так и не выиграл.  А когда умрешь ты, все что люди скажут будет: лучше бы он и не жил вовсе.

 

(Пауза.)

 

Рой: Ма?

            Мама? Это...?

            (Он садится на постели, смотрит на Этель.) Ма?

 

Этель: (слегка удивлена, потом) Это Этель, Рой.

 

Рой: Ма? Мне плохо.

 

Этель: (оборачивается) С кем ты разговариваешь, Рой, здесь только...

 

Рой: Как я рад тебя видеть, ма, сколько лет, сколько зим.

            Мне плохо.  Спой мне что-нибудь.

 

Этель: Я не твоя мать, Рой.

 

Рой: Здесь холодно, уже поздно, а я не сплю.

            Не сердись, ма, но мне страшно...? Немножко.

            Не сердись.  Спой мне песенку.  Пожалуйста.

 

Этель: Я не хочу, Рой, я не твоя...

 

Рой: Пожалуйста, здесь так страшно. (Начинает плакать.)

            (Медленно ложится) О Господи.  О Господи, простите меня...

 

Этель: (поет, очень тихо)

            Штейт а бохер

Ун е трахт

Трахт ун трахт

А гантзе нахт

            Вемен тзу немен

            Ум нит фаршемен

            Вемен тзу немен

            Ум нит фаршем

            Тум-ба-ла, тум-ба-ла, тум-балалайка

Тум-ба-ла, тум-ба-ла, тум-балалайка

Тум Балалайка, шпил балалайка...[33]

(Pause)

Рой...? Ты...?

(Она подходит к кровати, смотрит на него.  Возвращается к креслу.)

Вот и все.

 

(Входит Белиз, подходит к кровати.)

 

Белиз: Просыпайся, пора...

            О.  О, ты...

 

Рой: (резко садится на постели) Нет, пока еще НЕТ!

Я одурачил тебя, Этель, я все это время знал кто ты, неужели ты поддалась на этот лепет про маму, я просто хотел проверить, смогу ли я, смогу ли я наконец-то заставить Этель Розенберг спеть!  Я ВЫИГРАЛ!

(Падает на спину)

О блядь, о блядь, я...

(Еле различимым шепотом) В следующий раз: я не хочу быть мужчиной.  Я хочу быть осьминогом.  Запомни это, хорошо?  Блядь... (нажимает пальцем на несуществующую кнопку) Ждите.

 

(Умирает.)

 

 

 

ПЯТЫЙ АКТ: РАЙ, Я В РАЮ

 

Февраль 1986 года

 

Действие 1

 

Очень поздно той же ночью.  Палата Преда в госпитале.  Ханна спит в кресле.  Пред стоит на кровати.  Под тревожным светом.  Ханна шевелится, тихонько стонет, внезапно просыпается, видит его.

Пред: Она приближается.

 

(Сцена постепенно тонет в темноте.)

 

Ханна: Включите свет, включите свет...

 

(В темноте раздается звук серебрянной трубы и отдаленная барабанная дробь.  Потом тишина.  Гром.  Затем по всем стенам начинают ползти пылающие огнем еврейские литеры.  Сцена освещается только ими.  И вдруг появляется Ангел.  На этот раз она в черном и кажется страшной.  Ханна издает вопль и зарывается лицом в ладони.)

 

Ангел:

            Я Я Я Я вернулась, Пророк,

            (Гром)

            И это не соответствует Плану.

 

Пред: Забери ее обратно.

            (Оглушительный раскат грома)

            Эту Книгу или что ты там во мне оставила, я не хочу быть ее хранилищем, я отрекаюсь от нее.

            (Гром.  Обращаясь к Ханне:)

            Помогите же мне.  ПОМОГИТЕ МНЕ!

 

Ханна: Я не, я не, это сон, это сон, это...

 

Пред: Да, но по-моему в данный момент это не так уж важно.

 

Ханна: Я не знаю, что надо...

 

Пред: (перебивает ее) Ну это же была ваша идея, вы сказали отрекитесь от откровения и...

 

Ханна: (перебивает его) Да, но я думала, вы имели в виду более метафорическую... я...

 

Пред: (перебивает ее) Вы сказали "пре-библейские тексты", вы сказали...

            ЧТО ЖЕ МНЕ ДЕЛАТЬ С...

 

Ханна: (перебивает его) Вы.. вы... должны побороться с ней.

 

Пред: ЧЕГО-ЧЕГО?

Ханна: Она же ангел, вы... просто... хватайте ее и кричите... ох, как там это, погодите, погодите, э-э... О!  Хватайте ее и кричите: "Не пущу, коли не благословишь меня!" А потом боритесь с ней, пока она не сдастся.

Пред: САМИ с ней боритесь, я не умею бороться, я...

 

(Ангел взлетает к потолку, а затем опускается прямо перед Предом.  Пред хватает ее - она издает жуткий, невероятно пронзительный вопль, от которого содрогаются стены.  Пред и Ангел борятся.)

 

Пред: Не... пущу, коли не благословишь меня.  Забирай обратно свою Книгу.  Анти-Миграция, слабо, дорогая, даже не верится, что вы не додумались до чего-нибудь получше, отпусти меня, оставь меня, благослови меня или что там, но я буду освобожден.

 

Ангел: (это должен быть целый хор голосов)

            Я Я Я Я

            КОНТИНЕНТАЛЬНОЕ КНЯЖЕСТВО АМЕРИКИ.

Я Я Я Я

            ПТИЦА-ХИЩНИК Я НЕ УСТУПЛЮ, Я...

 

(Раздается оглушительный залп музыки и синеватую тьму комнаты прорезывает поток белого света.  В этом снопе ослепительно сияния появляется бесконечно высокая лестница из еще более яркого, чистого света.  А на каждой ее ступени пляшут язычки пламени.)

 

Ангел:

            Вход завоеван.  Верни Текст в Рай.

 

Пред: (в ужасе) А я смогу вернуться обратно?  Я не хочу идти, если...

 

Ангел: (сердито)

            Ты победил, Пророк.  Выбор... за Тобой.

            А теперь отпусти меня.

            Я порвала мышцу в бедре.

 

Пред: Велика важность, у меня нога болит уже несколько месяцев.

 

(Он отпускает Ангела.  Он колеблется.  Он начинает подниматься по лестнице.

            Внезапно палата погружается в почти кромешную темноту.  Ангел обращает внимание на Ханну.)

 

Ханна: Что? Что? Я тут не при чем, я вас не звала, вы его бредовое видение, не мое, а он ушел и вам тоже пора, а я сейчас проснусь... СЕЙЧАС ЖЕ!

 

(Ничего не происходит.  Ангел раскрывает крылья.  Комната становится пламенно красной.  Ангел протягивает к Ханне руку.  Ханна подходит к ней, разрываясь между внезапным, неведомым доселе желанием и страхом.  Ханна опускается на колени.  Ангел целует ее в лоб, а потом в губы - длинный, чувственный поцелуй.)

 

Ангел: Тело - это Сад Души.

 

(Ханна испытывает высочайший оргазм, а Ангел улетает под аккомпанимент глиссандо, исполняемого в стиле борокко на флейте-пикколо.)     

 

 

Действие 2

 

Пред Уолтер в Раю.  На нем одеяние пророка, чем-то похожее на костюмы Чарльза Хестона в "Десяти Заповедях"[34].  В руках у Преда Книга с Анти-Миграционным апостольским посланием.  Рай выглядит приблизительно как Сан-Франциско после великого землятресения 1906 года.  В нем чувствуется элемент заброшенности, безхозности, везде валяется мусор.  На углу одной из улиц, на деревянной раме сидит Лира и играет с уличной кошкой.

 

Лира: О! Это вы!  Мой воображаемый приятель.

 

Пред: Что вы здесь делаете?  Вы мертвы?

 

Лира: Нет, у меня только что был секс, я не мертва!  С чего бы это?  Где мы?

 

Пред: В Раю.

 

Лира: В Раю?  Я в Раю?

 

Пред: Эта кошка!  Это же Крошка Шиба!

 

Лира: Она шлялась тут рядом.  Здесь все шляются.  Или сидят на рамах и играют в карты.  Рай.  Елки-палки.

 

Пред: А как Шиба умерла?

 

Лира: Отравилась крысиным ядом, попала под грузовик, подралась с дикой уличной кошкой, умерла от рака, еще раз попала под грузовик, околела от преклонного возраста, упала в Восточную Реку, умерла от разрыва сердца, и наконец, попала под последний грузовик.

 

Пред: Так это правда? У кошек, в самом деле, девять жизней?

Лира: Я пошутила.  Понятия не имею, как она умерла, я с кошками в разговоры не вступаю, я еще не до того спятила.  Просто я злюсь.  У нас был секс, а потом он... ему захотелось выйти.  Я выпила огромный стакан воды и проглотила две таблетки снотворного.  Или шесть.  Может у меня передозировка, как у Мерилин Монро.

            А вы умерли?

 

Пред: Нет, я пришел сюда по делу.

            Я могу вернутся в мир.  Если захочу.

 

Лира: А вы хотите?

 

Пред: Не знаю.

 

Лира: Я знаю. Рай нагоняет депрессию, тут полно мертвецов и все такое, а жизнь.

 

Пред: Выстоять после потери.  С достоинством.  Вот в чем секрет, по-моему, но это невозможно.  Ведь мы только и делаем, что теряем и теряем.

 

Лира: Но жить воспоминаниями - это так калечит.

 

Пред: Мир черезчур жесток.  Оставайтесь здесь.  Со мной.

 

Лира: Не могу.  Я хреново себя чувствую, но я никогда еще не жила такой полной жизнью.  Я наконец-то постигла тайну всей этой мормонской энергии.  Разорение.  Вот почему люди мигрируют, строятся.  Так поступают те, у кого разбито сердце, люди, потерявшие любовь.  Ведь Бог любил свой народ не лучше, чем Джо любил меня, по-моему.  Пуповина порвалась и они ушли.

            Мне пора домой.  Я надеюсь, вы тоже вернетесь.  Вы только оглянитесь вокруг.  Представляете, какого это - коротать здесь вечность?

 

Пред: Он должен быть похож на Сан-Франциско.

 

Лира: (озирается по сторонам) Фу.

 

Пред: О, нет, настоящий Сан-Франциско, на Земле, невыразимо красив.

 

Лира: Невыразимая красота.

            Ее бы мне хотелось увидеть.

 

(Лира и Шиба исчезают.)

 

Пред: О!  Она... Она забрала кошку.  Вернитесь, вы забрали...

            (Короткая пауза)

            Прощай, Крошка Шиба.  Прощай.

 

(Декорации улиц постепенно исчезают и на их месте вырастает внутреннее помещение.  Огромный вестибюль Зала Высшего Закона. Он удивительно напоминает Здание Муниципалитета в Сан-Франциско, но с растрескавшейся штукатуркой.  Там стоит Ангел.)

 

Ангел: Приветствую тебя, Пророк.  Мы ждем тебя.

 

Действие 3

 

Два часа ночи.  Палата Роя в госпитале.  Тело Роя лежит на кровати.  Этель сидит в кресле.  Входит Белиз и зовет шепотом:

 

Белиз: Шевелись.

 

(Входит Луис в пальто и темных очках.)

 

Луис: Боже мой, о, боже мой, это же - ну и жуть, неописуемо, это же Рой Кон, это же... как здесь противно, ненавижу больницы, я...

 

Белиз: Кончай ныть.  Нам надо торопиться, я обязан докладывать дежурной сестре, когда его состояние ухудшается, а оно... (смотрит на Роя) Ухудшилось.

            Сними эти очки, ты выглядишь как идиот.

 

(Луис снимает очки.  Оба глаза у него заплыли и в синяках, одно веко рассечено.)

 

Белиз: Что это с тобой?

 

(Белиз дотрагивается до шишки рядом с глазом Луиса.)

 

Луис: АЙ, АЙ! (Отталкивает руку Белиз.) Искупление.  За мои грехи.

            Что я здесь делаю?

 

Белиз: Искупляешь свои грехи.  Я сам не могу это вынести, я должен сообщить им о его смерти и заполнить все бумаги, но я не хочу, чтобы они конфисковали это лекарство.  Мне нужен был носильщик, поэтому я позвонил тебе.

 

Луис: Почему мне?  Ты же меня ненавидишь.

 

Белиз: Мне нужен еврей.  И я в сразу вспомнил о тебе.

 

Луис: Что значит тебе нужен...

 

Белиз: Мы должны поблагодарить его.  За эти таблетки.

 

Луис: Поблагодарить его? 

 

Белиз: Как называется эта еврейская молитва о мертвых?

 

Луис: Кадиш?

 

Белиз: Вот-вот.  Приступай.

 

Луис: Чего? Погоди.

 

Белиз: Давай, давай, скорее, они в любую минуту могут придти, а он...

 

Луис: Не стану я произносить ебаный Каддиш над ним.  Насчет лекарства, ладно, конечно, с удовольствием, но я ни за что, блядь, не стану молиться за него. Этого мне мои умеренно-либеральные родители никогда не простят, они и так во мне разочарованы: "пидор, летает с работы на работу, а теперь еще: вздумал читать Каддиш над Роем Коном." Неужели ты бы в самом деле смог помолиться за...

 

Белиз: Луис, я бы даже за тебя помолился.

            Он был ужасным человеком.  Он умер тяжелой смертью.  И может быть... Королева в состоянии простить своего побежденного врага.  Это нелегко, да это и не считается, когда это легко, это сложнейшая вещь.  Прощение.  Может быть именно в нем и находят середину любовь и справедливость.  Долгожданный мир.  Разве Каддиш не об этом?

 

Луис: Ой, он на иврите, кто знает, о чем он?

 

(Короткая пауза.  Луис и Белиз смотрят друг на друга, потом Луис смотрит на Роя, пристально и без страха в первый раз за все это время.)

 

Луис: (глядя на Роя) Мне тридцать-два года, а я ни разу еще не видел мертвого тела.  (Луис дотрагивается до лба Роя.) Какое тяжелое и маленькое.  Я знаю Каддиш не лучше чем ты, Белиз, хуже чем ты, я жутко нерелегиозный еврей.  Я даже не прошел Бар Митцва[35].

Белиз: Читай как можешь.

 

(Луис набрасывает на голову бумажный носовой платок.)

 

Луис: Йисгадал ве йискадаш шмей рабо шмей де кичо, эээ...  Борей при хагофен. Нет, это Киддуш, а не... Эээ, Шма Йисроэл эдонай... глупости это, Белиз, я не могу...

 

Этель: (встает, тихо) Бэолмо дивро хирусей виямлих малхусей...

 

Луис: Бэолмо дивро хирусей виямлих малхусей...

 

Этель: Бехайехон увъёмехон увехае дэхол бейс Йисроэл...

 

Луис: Бехайехон увъёмехон увехае дэхол бейс Йисроэл...

 

Этель: Бааголо увизман корив... 

 

Луис: Виимру омен. 

Этель: Йехей шмей рабо миворах... 

 

Луис и Этель: Лоолам улоолмей олмайо.  Йисборах вииштабах вейиспоар вейисромам вейиснасей вейисхадер вейсиале вейисхалол шмей декучо.  

 

Этель: Берих ху леейло мин кол бирхосо веширосо...  

 

Луис и Этель: Тушбихосо венехамосо даамирон бэолмо вэимру амен.  Йехе шломо рабо мин шамайо вхаем олейну вэал кол Йисроэл вэимру амен... 

Этель: Осех шолом бимромав ху йасе шолом алейну вэал кол Йисроэл... 

 

Луис: Осех шолом бимромав ху йасе шолом алейну вэал кол Йисроэл... 

 

Этель: Вэимру омен.

 

Луис: Вэимру омен.

 

Этель: Сукин ты сын.

 

Луис: Сукин ты сын.

 

(Этель исчезает.)

 

Белиз: Спасибо, Луис.  Ты прекрасно справился.

 

Луис: Прекрасно? О чем ты говоришь, прекрасно?  Это было, блядь, настоящее  чудо.          

 

 

Действие 4

 

Два часа ночи.  Джо с чемоданом в руках входит в свою пустую квартиру в Бруклине.

 

Джо: Я вернулся.  Лира?

            (Он включает свет)

            Лира?

 

(Из спальни выходит Рой, облаченный в восхитительный, длинный, черный вельветовый халат.  Джо пялится на него в ужасе, отворачивается, потом снова смотрит.  Рой все еще здесь.  Джо вконец напуган.)

 

Джо: Что вы здесь делаете?

 

Рой: Мертвый я, Джо, да это не важно.

Джо: Нет, нет, вас здесь нет, вы...

            Вы мне солгали.  Вы сказали рак, вы сказали...

 

Рой: Мог бы и в газетах прочесть.  СПИД.  Я просто не хотел, чтобы у тебя сложилось неверное впечатление.

            Ты расстроен, ты избил кое-кого.

 

Джо: Я хочу чтобы вы...

 

Рой: Он это заслужил.

 

Джо: Нет, не заслужил, он...

 

Рой: Все этого заслуживают.  Всем бы пошла на пользу хорошая порка.

 

Джо: Я сделал ему больно.  Я не... хотел, я не хотел, но... я избил его до крови.  И теперь он не хочет.... видеть меня, я не буду...

            Луис.

            (Джо плачет.)

            О Господи, Рой, пожалуйста, уходите, вы меня жутко пугаете, пожалуйста, пожалуйста, уходите.

            Лира.

 

Рой: Продемонстрируй мне немногое из того, чему ты научился, крошка-Джо.  Там, в мире.

 

(Рой целует Джо в губы.)

 

Рой: Черт.

            Пора мне покинуть этот бренный мир.  Надеюсь, в Великой Загробной Жизни у них найдется для меня что-нибудь хорошенькое.  Скука овладевает мною так быстро.

            Когда-нибудь ты поймешь, друг мой, то, что ты любишь, занесет тебя в такие места, где ты и не чаял оказаться.

 

(Рой исчезает.  Входит Лира.  Лира и Джо смотрят друг на друга.)

 

Лира: Надеюсь, ты не волновался за меня.

 

Джо: Лира?

            Где... Где ты...

 

Лира: Летала на луну на крыльях из паутины.

 

Джо: Что?

 

Лира: Тебе надо слух проверить, ты слишком часто это повторяешь.

            Я гуляла.  С приятелем.  В Раю.

 

 

Действие 5

 

Рай: в зале заседаний Синедриона Континентальных Княжеств.  Пока устанавливаются декорации, Голос, (тот же, что и в Первом Действии Первого Акта и в Третьем Действии Третьего Акта) провозглашает:

 

Голос: В Зале Заседания Синедриона Континентальных Княжеств; Рай, город весьма похожий на Сан-Франциско.  Присутствуют Шесть из Семерых Бесчисленно Бесконечных Цельных Ангельских Существ, Да Здравствуют Их Славные Имена Отныне и Во Веки Веков, Аллилуя!  Чрезвычайное Заседание Синедриона Открыто.

 

(Континентальные Княжества сидят вокруг стола, застеленного тяжелой скатертью, с вышитой на ней старинной картой мира.  На скатерти стоят разнообразные древние сломанные астрологические, математические, навигационные, измерительные и вычислительные приборы; кипы и кипы, и кипы книг и папок, и свитков из пожелтевших газетных листков; чернильницы, глинянные таблицы, карандаши и гусиные перья.  Огромный зал скупо освещен свечами и одной-единственной, но внушительной, свисающей с центра потолка лампой, свет которой ритмично пульсирует и жужжит, словно контролируемый неким огромным, невидимым генератором.

В цетре на столе стоит громоздкое радио, модель 40-ых годов, очень ветхое.  Оно включено и работает, а Ангелы вокруг так и прикованы к несущимся из него приглушенным, трескучим звукам.)     

 

Радио: (с британским акцентом) ... неделю спустя после взрыва в реакторе номер четыре, пожар не утихает и приблизительно... (Помехи) ... выбрасывая в атмосферу пятьдесят миллионов кюри радиактивного йода, шесть миллион кюри цезия и стронция, образующих клуб дыма, высотой свыше пяти миль, распространяющегося под давлением ветра над огромной территорией, начиная с Урала и выходя за тысячи миль за пределы Советской границы, это... (помехи)...

 

Антарктида: Когда?

 

Океания: 26 Апреля.  Через шестьдесят-два дня.

 

Азиатика: Где это место? Этот (с величайшим отвращением) реактор?

 

Европа: Чернобыль.  В Белорусии.

 

(Помехи усиливаются.)

 

Азиатика: Мы теряем сигнал.

 

(Ангелы делают таинственные знаки.  Сигнал восстанавливается.)

 

Радио: Оседая, как токсический снег, в реку Днепр, которая снабжает питьевой водой тридцать-пять миллионов русских.  Радиоактивные отходы, заразившие свыше трехсот тысяч гектаров чернозема на, как минимум, тридцать лет, и... (Помехи) ... ББС Радио, прямой репортаж из Чернобыля, на восьмой день после...

 

(Радиосигнал тонет в неясном шуме и исчезает.  Долгая пауза.)

 

Океания: Это нечестиво.

 

Африкания: Нынешняя эпоха - надгробная песнь Поэта,

            Поэта, замышляющего недоброе, чья вечная тема - Смерть.

 

Европа: Сотни, тысячи умрут.

 

Океания: Ужасно.  Сотни тысяч.

 

Африкания: Миллионы.

 

Антарктида: Пусть.  Неисчислимые множества.  Ужасно.  Дело их собственных рук.  Я Я Я Я возрадуюсь, увидя это.

 

Австралия: (вежливый, но твердый выговор) Это нам запрещено.

            Молчание - это Рай.

(Некоторые Ангелы покашливают и делают таинственные знаки.)

 

Азия: Это радио - ужасное радио.

 

Австралия: Слишком плохо слышно.

 

Африкания: Электронная лампа перегорела.

 

Азия: Исправить можно?

 

Австралия: Это Выше Нас.

 

Азия: Однако, Я Я Я Я Я Я Я желал бы знать.  Что такое электронная лампа?

 

Океания: Это простой диод.

 

Азия: Ага.

 

Африкания: Внутри которого есть анод и катод.  Положительные электроны бегут по электрическому полю от катода...

 

Океания: У катода, между прочим, заряд отрицательный.

 

Африкания: Нет, положительный, Я Я Я Я... (Она заглядывает в радио)

 

Европа: Этот прибор никогда не следовало приносить сюда.

            Это обиталище демонов.

 

Антарктида: Я Я Я согласна.  В этих диодах мы все видим доказательство именно того пресловутого человеческого сознания, которое породило разнообразные катастрофы, коих мы являемся лишь беспомощными свидетелями...

 

Африкания: Вы правы, он отрицателен.  Независимо от заряда, дело в отсутствии в вакууме сопротивления, которое...

 

Антарктида: Я Я Я Я не плачу о них, Я Я Я Я плачу об уничтожении Пустых Пространств, я плачу о Танцующем Свете, о непоправимой потере Органического Горючего, Старинной Крови Планеты, бессмысленно пролитой или сожженной и выброшенной в Кристальный Воздух...

 

Европа: (перебивает со слова "потере") Между этим изуродованным устройством и зловонными выбросами этого Дьявола, этого реактора, нет ни крупицы разницы.

 

Океания: Да, но как без него, О Величайшие Интеллекты, могли бы мы продолжать наблюдение за проделками Человечества?  Неужто с помощью вот этого?

            (Он выставляет напоказ астролябию.)

 

Австралия: Это головоломка, Мы не можем решать головоломки, если бы только Он вернулся, Я Я Я Я не знаю, ошиблись ли мы, привозя сюда эти сомнительные изобретения, но... Если Мы сверимся с Его Кодексом Процедур, Я Я Я Я правда не помню, на какой странице, но...

 

(Раздается оглушительный раскат грома и сверкание молнии.   

            Пред и Ангел Америки теперь стоят в зале заседаний, перед столом Синедриона.

            Княжества разглядывают Преда.)

 

Ангел: Августейшие Собратья Княжества, Высокопоставленные Ангелы: я сожалею о своем отсутствии на данном заседании, меня задержали.

 

(Пауза.)

 

Австралия: Ах, так это...?

 

Ангел: Пророк.  Да, это он.

 

Австралия: Ах.

 

(Ангелы кланяются.)

 

Европа: Мы работали.

 

Африкания: Продвигались вперед.

 

(Раскат грома.)

 

Пред: Я... Я хочу вернуть вот это.

 

(Он протягивает вперед Книгу.  Никто не принимает ее.)

 

Австралия: Что-нибудь с ней не так?

 

Пред: (Пауза, потом) Просто... Просто... Мы не можем просто взять и остановиться.  Мы не камни - прогресс, миграция, движение... это современность.  И она в движении, так уж устроены живые существа.  Мы желаем.  Даже если мы желаем покоя, это все равно желание.  Даже если мы идем быстрее, чем следует.  Мы не можем ждать.  И ждать чего?  Бога...

 

(Раскат грома.)

 

Пред: Бог...

 

(Раскат грома.)

 

Пред: Он не вернется.

            А если бы Он вернулся...

            Даже если бы Он вернулся, если бы Он посмел показать Свое лицо, или свой Лик или что там у него в этом Саду... если после всех разрушений, после всех страшных дней этого страшного века Он вернулся бы и увидел... сколько мук причинило нам Его отсутствие, если все, что Он может предложить это смерть, тогда вы должны будете подать на ублюдка в суд.  И это весь мой вклад в данную Теорию. Подайте на ублюдка в суд за уклонение от своих обязанностей.  Да как Он посмел.

 

(Пауза.)

 

Ангел: Так молвил Пророк.

 

Пред: (кладет Книгу на стол) Словом, спасибо... что поделились ею со мной, но держать ее у себя я не хочу.

 

Океания: (обращаясь к Ангелу Америки) Он хочет жить.

 

Пред: Да.

            Ради Бога (раскат грома потише), мне всего тридцать лет, я еще ничего не сделал, я...

            Хочу опять быть здоровым.  А эта чума, ее  надо остановить.  Во мне, и везде.  Заставьте ее уйти.

 

Австралия:

            О Мы пробовали

            Мы скорбим вместе с Вами но

            Мы не знаем.  Мы

            Не знаем как.

 

(Пред и Австралия смотрят друг на друга.)

 

Европа:

            Это Том Неподвижности, передышки, остановки.  Отпей его горькой воды, Пророк, и никогда впредь не испытывай жажду.

 

Пред: Я... не могу.

            (Пред кладет Книгу на стол.  Он снимает одежду пророка, под которой на нем оказывается больничная пижама.  Он кладет одежды рядом с Книгой.)

            Я все же хочу... Благословения.  Даже в болезни.  Я хочу остаться в живых.

 

Ангел:

            Ты только думаешь, что хочешь.

            Жизнь для тебя - привычка.

            Ты не видел того, что грядет;

            Мы видели:

            Что несут беспощадные вереницы этих Последних Дней?

            Неужели ты или любое Существо предпочтете терпеть их?

            Жатву Смерти, осушившую весь запас райских слез,

            Медленное исчезновение Великого Творения,

            Расползание по швам Вечной Работы,

            Разрушение Мира и его прекрасной, хрупкой логики,

            Смерть всего, навсегда,

            В беззвездной, безлунной, черной ночи.

            Мы слабеем, слабеем,

            Земля и все Ангелы.

 

(Жужжание огромного генератора слабеет.  Свет тускнеет.)

Ангел:

            Взгляни вверх, взгляни вверх,

            Пришло Время Не Быть.

            О, кто просит Благословения Синедриона,

            Когда грядет Апокалипсис?

Кто требует: Еще Жизни?

            Когда Смерть, как Защитник

            Слепит глаза, охраняя нежные нервы

            От непосильных ужасов.

            Пусть любое Существо, которому улыбнулась Фортуна,

            Уползет под сень Смерти

            Прежде чем займется тот грозный последний день

            Когда все ваши разрушения падут на вашу же голову

            Когда поднимется палящее, беспощадное Солнце:

            Когда утренний туман окрасится алым

            И сметет все живое

            Приливная волна Изменчивого Огня

            Что закружит вокруг планеты

            И обгложет Землю начисто, как собака кость.

 

(Пауза.)

 

Пред: И все равно.  Все равно.

            Благословите меня.

            Я хочу еще жизни.  Я ничего не могу с собой поделать.  Хочу.

            Я пережил такие ужасные дни, а ведь есть люди, которые переживают гораздо, гораздо худшее, но... Вы же видите, они живут.  Когда дух еле держится в теле, а болячки еле умещаются на коже, обожженные и в агонии, когда мухи откладывают яйца в уголках глаз их детей, они живут.  Смерть, как правило, забирает жизнь.  Я не знаю, может это просто животный инстинкт.  Я не знаю, если умереть - это значит поступить более смело.  Но я узнаю свою привычку.  Свою страсть к желанию жить.  Мы живем, минуя надежду.  Но сумей я разыскать надежду хоть где-нибудь - этого хватит и большего мне не надо.  Этого так недостаточно, это так несовершенно, но... Все равно, благословите меня.  Я хочу еще жизни.

 

(Он собирается уходить.      

            Ангелы, Пред этого не замечает, делают тайные знаки.  Он снова оборачивается к ним лицом.)

 

Пред: А если Он вернется, ведите Его в Суд.  Он ушел от нас.  Он обязан расплатиться за это.  

 

 

Действие 6

 

На улицах Рая.  Раввин Исидор Хемельвитц и Сара Айронсон сидят на деревянных рамах, точно такая же рама лежит между ними.  Они играют на ней в карты.  Входит Пред.

            (Это сцена необязательна при постановке.)

 

Пред: Простите, я ищу выход отсюда, вы не...

            Ой!  Вы же...

Сара Айронсон: (Обращаясь к Раввину) Вос вил эр? [Чего он хочет?]

 

Раввин Исидор Хемельвитц: Ди гоем зей вейсин ништ ви зих ойфцуфирин. [Эти иноверцы никаких понятий о приличии не имеют.]

 

Пред: Вы Сара Айронсон?

 

(Она поднимает на него глаза.)

 

Пред: Я был на ваших похоронах!  Вы так похожи на вашего внука Луиса.  Я его знаю.  Луис.  Он очень не хотел чтобы вы догадались, но вы в курсе, что он голубой?

 

Сара Айронсон: (не понимая) Ви? [Что?]

 

Раввин Исидор Хемельвитц: Дайн эйникл, Луис? [Ваш внук, Луис?]

 

Сара Айронсон: Да?

 

Раввин Исидор Хемельвитц: (шепотом) Эр из а фейгл.

 

Сара Айронсон: А фейгл? Oй.

 

Раввин Исидор Хемельвитц: Итст гисту.  [Тебе раздавать.]

 

Пред: Почему здесь все играют в карты?

 

Раввин Исидор Хемельвитц: Почему? (Обращаясь к Саре) Дос гой вил висн фарвос мир шпилин ин кортн. [Иноверец хочет знать, почему мы играем в карты.]

            Ладно.

            В картах есть система, но в основном все зависит от удачи.  В Раю все заведомо известно.  Все ответы на Великие Вопросы здесь валяются, как вчерашние газеты.  В чем же тогда райское удовольствие?  В неопределенности!  Ведь, мистер, все эти Ангелы, честь им и слава во веки веков, вечно хмурые, мрачные, они сдались.  А в этой колоде карт еще есть Шанс, еще есть Будущее.  Ты понимаешь меня?  Все далеко не так монотонно, как они думают.

            Еще вопросы есть?

 

Пред: Я хочу вернуться домой.

 

Раввин Исидор Хемельвитц: О, легко.  Вот, гляди.  Любой каббалист на земле отдаст свои яйца за умение сделать это.

            Пенуэл, Пенуэл, Якойф Бейф Йисроэл, Килию килими омейн, OOO-ooooooo-OOO-ooooooohмейн!

 

(Снова лестница, музыка и свет.  Пред начинает спускаться.)

Сара Айронсон: Эй! Зогт Лубела аз ди Бобе зокт:

Раввин Исидор Хемельвитц: Она говорит, скажи этому Луису, бабушка сказала:

 

Сара Айронсон: Эр из томид гивен а биселе фарблонджет шойн ви я бойтчикл.  Обер сиз ништ кейн антшулдинк.

Раввин Исидор Хемельвитц: Даже ребенком он всегда был со странностями.  Но это не уважительная причина.

 

Сара Айронсон: Ему следовало навещать меня!  Но я прощаю.  Скажи ему: аз эр дарф рингин мит зайн Либм номен.  Йа?!

 

Раввин Исидор Хемельвитц: Ты должен бороться со Всемогущим.

 

Сара Айронсон: Азой тут а Йид.

 

Раввин Исидор Хемельвитц: Это по-еврейски.    

 

 

Действие 7

 

Утро следующего дня.  Пред спускается с Рая и валится на свою больничную койку.  Белиз спит в кресле рядом.

 

Пред: (Просыпаясь) О.

            Я весь разбит.

 

Белиз: (Просыпаясь) Ты здорово выкладывался.

 

Пред: Чувствую себя ужасно.

 

Белиз: Добро пожаловать домой, на землю.

 

Пред: А где я... О.  О, я же...

 

(Входит Эмили.)

 

Эмили: Ну надо же.  Просто заря обновленного человечества.

 

Белиз: Венера, встающая из пены.

 

Пред: Я весь мокрый.

 

Эмили: Температура упала.  Хороший признак, сейчас придут менять белье и...

 

Пред: (Оглядывается по сторонам) Миссис Питт? Где она...

 

Белиз: Elle fait sa toilette.  Elle est tres formidable, ca.[36]  Где ты ее нашел?

 

Пред: Мы с ней нашли друг друга, она...

            Мне приснился удивительный сон.  Ты был в нем, и вы...

 

(Входит Ханна.)

 

Пред: И вы.

 

Ханна: Я что?

 

Пред: И многое в нем было ужасно, а многое замечательно, но я все время повторял: я хочу вернуться домой.  И они отправили меня домой.

 

Ханна: (обращаясь к Преду) О чем это вы?

 

Пред: (обращаясь к Ханне) Спасибо вам.

 

Ханна: Я уснула в кресле.

 

Пред: (Обращаясь к Белиз) Она спасла мне жизнь.

 

Ханна: Ничего подобного, я проспала в кресле.  Я расстраиваюсь в больницах, вспоминаю многое.

            Мне пора домой.  Мне приснился просто удивительный сон.

 

(Стук в дверь.  Дверь открывается.  Входит Луис.)

 

Луис: Можно войти?

 

(Короткая напряженная пауза; Пред смотрит на Луиса, потом на Белиз.)

 

Эмили: Мне пора на обход.

            (Обращаясь к Преду) Вы, действительно, счастливчик.  Розу вам подарю.  Лежите спокойно, отдыхайте.

 

Пред: (Обращаясь к Лу) Что ты...

            (Замечает синяки у Луиса на лице) А с тобой что случилось?

 

Луис: Мои синяки. Теперь их видно. Ты сказал...

 

Пред: Ох, черт побери, Луис, как ты все буквально понимаешь.

 

Ханна: Я пошла.

 

Пред: Но вы вернетесь.

 

Ханна: (Короткая пауза) Если смогу.  У меня есть дела.

 

Пред: Пожалуйста, постарайтесь.

               Я всю жизнь зависела от доброты первого встречного [37].

 

Ханна: Ну и дура.  (Выходит.)

 

Луис: Кто это?

 

Пред: (Пауза, потом) Лучше не спрашивай, поверь.

Белиз: Прежде чем я уйду.  Подарок в честь возвращения домой.

 

(Белиз кладет свой рюкзак Преду на колени.  Пред открывает его - он наполнен пузырьками с таблетками.)

 

Пред: (Щурится) Что это? Не могу разобрать этикетку, я...

            Мои глаза.  Им не лучше.

            (Щурится сильнее) АЗТ?

            Где, во имя всего святого... это же ворованые таблетки.  Я в шоке.

 

Белиз:  Это пожертвование в фонд "Поправляйтесь".  От одной злой феи.

 

Луис: Эти таблетки, они... они тебя вылечат.

 

Пред: Они - яд, от них начинается малокровие.

            Отныне и впредь - это моя жизнь, Луис.  Меня ничто окончательно не "вылечит".

            (Обращаясь к Белиз) Я не уверен, что готов подвергнуть таком риску свой костный мозг.

 

Белиз: (Убирает рюкзак) Поговорим об этом завтра.  Я иду домой, разобидевшись на такую неблагодарность.  Ta, малыш, спи ведь день.  Та, Луис, тебе, однако, любое сборище разогнать - раз плюнуть.  (Белиз выходит.)

Луис: Пред.

            Я хочу вернуться к тебе.

 

 

Действие 8

 

Утро того же дня.  Сцена разделена пополам: с одной стороны - Лу и Пред в палате Преда в больнице, как и в предыдущем действии; с другой - Лира и Джо в Бруклине, как в конце четвертого действия пятого акта.

 

Лира: Мне нужна твоя кредитная карточка.

            И все.  Ты будешь знать, где я, проверяя расходы.  Если тебя интересует, где я.  Мне все равно.

 

Джо: Мне нужно тебе кое-что сказать.

 

Лира: Ой, нет, нам лучше не разговаривать.  Я больше не хочу.

            Кредитную карточку дай.

 

Джо: Я не знаю, что со мной будет без тебя.  Ведь только ты.  Только ты меня любишь.  Во всем мире.  Я наделал глупостей, мне стыдно.  Но я изменился.  Я еще не знаю как, но... Прошу тебя, прошу тебя, не бросай меня сейчас.

            Лира.

            Ты мое доброе сердце.

 

(Она смотрит на него, подходит к нему и дает ему пощечину, сильную.)

 

Лира: (тихо) Больно?

 

(Джо кивает головой "да".)

 

Лира: Да.  Запомни это.  Пожалуйста.

            Если я смогу устроиться на работу или что там, я порву карточку на мелкие кусочки.  И расходов больше не будет.  Кредитную карточку дай.

 

(Джо достает бумажник, дает ей кредитную карточку.)

 

Джо: (дрожащим голосом, не глядя на нее) Ты звони или... Звони.  Ты должна.

 

Лира: Нет.  Скорее всего больше никогда.  До такой степени хреново.

            Иногда, лучше просто сгинуть.  Сгинь, Джо.  На все четыре стороны.

 

(Лира запускает руку под подушки дивана.  Достает пузырек со снотворным.  Вытряхивает из него две таблетки, подходит к Джо, берет его за руку и кладет снотворное в его раскрытую ладонь.)

 

Лира: С большим стаканом воды.  (Она уходит.)

 

Луис: Я хочу вернуться к тебе.

            Ты бы мог... отреагировать, мог бы сказать что-нибудь, вышвырнуть меня или сказать, хорошо, или не хорошо, но так и быть, черт с тобой, ладно или...

            (Короткая пауза.)

            Я здорово тебя подвел.  Но... это трудно.  Подвести любимого человека еще не значит, что ты его не любишь.   Тут с крючка не сорвешься, это не значит... что тогда можно перестать любить.

 

Пред: Я люблю тебя, Луис.

 

Луис: Хорошо.  Я люблю тебя.

 

Пред: Действительно, люблю.

            Но вернуться тебе нельзя.  Никогда.

            Прости.  Но нельзя.

 

 

Действие 9

 

Рой то ли в Раю, то ли в Аду, то ли в Чистилище - стоит по пояс в дымящейся яме, лицом к огромной пламенеющей еврейской литере, отблески которой окрашивают его и все помещение театра в вулканический, дрожащий, красный свет.  Из под пола несется рев бассо-профундо, словно где-то глубоко под землей одновременно работают тысячи бессемеровских процессов.

 

Рой: Иск об отцовских правах?  Об уклонении?  Семейная юриспруденция - мой конек, я, блядь, настоящий демон, когда речь идет о семейной юриспруденции.  Просто скажите мне, кто судья и какие драгоценности он любит?  Если фигурируют присяжные, тогда дело сложнее, присяжных убедить труднее, но иногда овчинка стоит выделки, иногда отобрать присяжных стоит, можно здорово сэкономить на взятках.  Да, я буду защищать вас, Король Вселенной, да, я буду разливаться соловьем и выворачивать кишки наружу, буду принуждать и обольщать, я выиграю дело и заставлю этих предателей, этих истцов взмолиться, что лучше б они никогда и не слыхали имени...

            (Оглушительный раскат грома)

            Ну что, договорились, по рукам?  Отлично, тогда позвольте доложить, что шансов на выигрыш у вас - ноль, вы, безусловно, виновны, как черт, оправдываться вам нечем, но не волнуйтесь, дорогуша, я что-нибудь придумаю.

 

 

Действие 10

 

Ночь.  Луис и Пред все еще на сцене, как и в конце восьмой сцены.  Джо в одиночестве сидит в Бруклине.  Появляется Лира.  Она сидит в летящем авиолайнере, в сидении рядом с окошком.

 

Лира: Ночной рейс в Сан Франциско.  В погоне за луной через всю Америку.  Господи!  Я не летала на самолете уже несколько лет!

            Когда мы поднимемся до тридцати-пяти тысяч футов, мы окажемся рядом с тропопаузой.  Широким поясом спокойного воздуха.  Ближе этого к озону мне не подобраться.

            Но я представила себе, что мы достигли его.  Самолет прорвал тропопаузу, надежный воздух, и дошел до наружного края, до озона, изорванного и в дырах, местами полностью стершегося, как старая марля, и это было страшно...

            Но я увидела также то, что могла видеть только я одна, благодаря моей поразительной способности видеть подобные вещи:

            С земли, находящейся где-то далеко внизу, возносились души, души умерших, души людей, погибших от голода, войн и чумы, и они плыли вверх, как парашютисты, только в противоположном направлении, подбоченившись, кружась и вертясь.  И все эти души усопших взялись за руки, переплелись щиколотками и образовали сеть, огромную сеть душ, а души эти были трех-атомными молекулами, из того же состава, что и озон, и наружный край атмосферы впитал их и восстановился.

            Ничто не потеряно навсегда.  Есть в этом мире некий болезненный прогресс.  Мы скучаем по прошлому и мечтаем о будущем.

            По крайней мере, я так думаю.   

 

 

ЭПИЛОГ: БЕФЕЗДА

 

Февраль 1990 года

 

Пред, Луис, Белиз и Ханна сидят на краешке фонтана БеФезды в Центральном Парке.  Стоит холодный, но солнечный день.

            Пред тепло закутан, на нем очки с толстыми линзами, при хотьбе он опирается на трость.  Ханна заметно изменилась - она выглядит как коренная жительница Нью Йорка и читает New York Times.  Луис и Белиз спорят.  Ангел Бефезда возвышается на ними.

 

Луис: Берлинская стена упала[38].  Чеушеску[39] вознесся.  Он строит демократический социализм.  Новый интернационализм.  Горбачев[40] - величайший политический мыслитель, преемник Ленина.

Белиз: По-моему мы о нем слишком мало знаем, чтобы канонизировать его.  Русские его ненавидят.

 

Луис: Да, но.  Помнишь, четыре года назад?  Все это время мы полагали, что везде и всюду застой, а в России оказывается!  Полюбуйтесь!  Перестройка!  Оттепель!  Это конец Холодной Войны!  Весь мир изменился!  За какую-то ночь!

 

Ханна: Интересно, что теперь будет в таких странах как Югославия....

 

Пред: (обращаясь к зрительному залу) Давайте на минутку снизим звук, ладно?

            Они могут так спорить часами.  Я не говорю, что их слова не важны, но просто...

            Это мое любимое место в Нью Йорке.  Нет, во всей вселенной.  Из тех ее частей, что мы довелось увидеть.

            И именно в такой день, как сегодня.  В солнечный, зимний день, теплый и одновременно холодный.  Небо слегка пасмурное и поэтому солнечный свет становится почти осязаемым, приобретает характер.  Деревья на той стороне озера осенью обычно желтеют и освещенные солнцем, становятся просто золотыми.  На фоне голубого неба, такого печального, осенне-голубого, эти деревья похожи скорее на отблески света, нежели на растительность.  Это деревья-янки, саженцы из Новой Англии.  Сейчас они голые.  Итак сейчас январь 1990 года.  Я живу со СПИДом уже пять лет.  И это на полгода дольше, чем я жил с Луисом.

 

Луис: Что бы ни случилось, Горбачева и русских надо уважать хотя бы за то, что они отважились пуститься в неведомое.  Ведь нельзя сидеть и дожидаться появления теории.  Водоворот жизни, странная...

 

Ханна: Взаимосвязь...

 

Луис: Да.

 

Белиз: Может быть даже самый размах поля действия.

 

Луис: Все это ныне слишком необъятно для обобщения в одну теорию.

 

Белиз: Скорость мира превышает скорость мысли.

 

Луис: Это и есть политика.  Мировой прогресс.  И только в политике можно наблюдать чудеса.

 

Белиз: Но это тоже теория.

 

Ханна: Но нельзя жить в мире без понятия о том, в каком мире ты живешь, а понятие это составляет сама жизнь.  Дожидаться теории нельзя, но какая-то теория необходима.

 

Луис: Иди знай.  Как моя бабушка говорила.

 

Пред: (снова снижает звук) Этот ангел.  Она - мой любимый ангел.

            В скульптурной форме, неподвижные -  они мне нравятся гораздо больше.  Их воздвигают, обычно, в честь смерти, но они наводят на мысль о бессмертии.  Их делают из самых тяжелых вещей на свете, из камней и железа, и весят они тонны, но у них есть крылья, они орудия и инструменты полета.      

            Этого ангела зовут Бефезда.  Вам расскажет о ней Луис.

 

Луис: О.  Э-э, ну, она была ангелом, и она появилась на площади перед древним иерусалимским Храмом, это был уже второй храм, и вдруг, в середине рабочего дня она опустилась и коснулась земли одной ногой.  И из этого места на земле вдруг забил фонтан.

             А когда римляне разрушили Храм, фонтан иссяк.

 

Пред: А Белиз расскажет вам об особенностях этого фонтана, до того как он перестал течь.

 

Белиз: Стоило любому страждущему телом или духом окунуться в воду фонтана Бефезды, как он исцелялся, фонтан смывал его боль.

 

Пред: Они это знают, потому что я много раз им об этом рассказывал.  А мне рассказала об этом Ханна.  А еще она рассказала мне вот что:

 

Ханна: Про Тысячелетие или Второе Пришествие...

 

Пред: Не двухтысячный год, а Тысячелетие с большой буквы, Второе Пришествие...

 

Ханна: Правильно.  Фонтан Бефезды снова забьет.  И я обещала ему, что я сама лично поведу его туда, купаться.  Мы все в нем очистимся.

 

Луис: Не буквально в Иерусалиме, в смысле, мы вовсе не хотим придавать всему этому сионистский смысл, мы...

 

Белиз: Это уж точно.

 

Луис: Но с другой стороны мы полностью признаем право Израильского государства на существование.

 

Белиз: Но Западный Берег должен стать територией Палестины, и Голанские Высоты должны...

 

Луис: Ну, только не то и другое вместе, не Западный Берег и Голанские Высоты, в смысле, никто не ратует за права палестинцев громче меня, но...

 

Белиз: (перебивает) Да уж, Луис, даже сами палестинцы не так увлечены этим как...

 

Пред: Я почти кончил.

            Сейчас фонтан не работает, зимой его выключают, ведь в трубах лед.  Но зато летом - это нечто.  И я хочу быть здесь, чтобы увидеть его.  Я планирую быть здесь.  И надеюсь, что буду.   

            Эта болезнь прикончит многих из нас, но далеко не всех, и мы помянем мертвых и будем продолжать бороться за выживание, и мы никуда не уйдем.  Мы больше не будем умирать тайными смертями.  Мир вертится лишь вперед.  Мы будем гражданами.  Уже пора.

            А пока до свидания.

            Вы - замечательные создания, все до единого.

            И я благословляю вас: Еще Жизни.

            Настала Пора Великой Работы.

 

 

КОНЕЦ ПЬЕСЫ