Вальгадо Феликс : другие произведения.

Легко ступая по волнам

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Страницы из жизни простого парня, любящего девушку. Мгновения их встречи, расставания, любви и страсти. Вы не узнаете ни имен, ни дат, ни мест - вы узнаете главное - чувства и узнаете в них себя. Это просто обрывки страниц чьей-то жизни, найденные на берегу в один солнечный летний день.
  Глава не первая.
  
  Я сидел на большом теплом от уже почти скрывшегося солнца и слушал далекие крики чаек. Говорят, что это души моряков. Действительно, есть ведь в чайках нечто свободолюбивое, вольное, гордое. Кто-нибудь возможно позавидовал бы такому, но не я. Зачем нужна свобода, если ее некому отдать? Беззаветно отдать всего себя, до последней капли, до последнего вздоха, до последнего стука сердца. Я хотел быть во власти, но не чужой, а только ее. Только ее власти, и для меня это в стократ больше свободы, и стократ сильнее и важнее. Сказать друг другу "я люблю тебя" - все равно что сказать - "Ты никогда не умрешь. Ты будешь жить вечно, пока жива наша любовь, а ее ничто не сломит".
  Я думал о всем том, что предшествовало этому вечеру, теплому и ласкающему само сознание, каждый отдельный нейрон и каждую мысль, возникающую в моей голове. Голове, в которой вот уже несколько лет, хотя казалось, что всю жизнь, жила одна единственная мысль - мысль о Ней.
  Солнце лениво тянулось своим массивным телом к горизонту, его блики превращали море в подобие золотистого бархата, который солнце решило постелить для луны, которая вот вот займет место солнца и будет царствовать, давая волю звездам, тьме и людским душам.
  Я почему-то знал, хотя заранее мы не условились, что она появится тогда, когда вспыхнет яркой точкой в темнеющем небе первая звезда. В тот самый непродолжительный момент, когда и солнце, и луна, и звезды могут украдкой взглянуть друг на друга, обменяться парой многозначительных взглядов и опустить свою романтическую томную усладу на какую-нибудь парочку, что укрывалась под синевой их сумерек.
  Это наша ночь, я был уверен. Я этого не знал, что мое сердце твердило разуму, что оно уверено в этом. Что ж, когда сердце говорит - мозг бессилен возражать.
  Вот она. Как по написанному, как в сказках - не успел я заметить звезду, тускло мерцающую на фоне еще не совсем черного неба, вдали появилась она.
  Грациозной походкой, насколько походка босиком по песку может быть грациозной, она шла в мою сторону. В легком белом платье, ласково обвивающем ее тело, призывающе, но скромно, как бы говоря - подожди, еще чуть чуть, скоро мое время уйдет, но пока - наслаждайся тем, как я ласкаю ее тело, нежно, томно и вместе с тем легко.
  Ее золотистые волосы колыхались легким ветерком, создавая ощущение полета. Клянусь, если я сейчас встал бы с места, я бы взлетел, окрыленное любовью и желанием сердце не смогло бы удержать меня на земле и противясь всем законам природы, унесло бы меня навстречу ей.
  Но я сидел, прикованный к месту, наблюдая, как она приближается.
  Ее глаза, зеленые, глубокие как самый глубокий омут, в котором не только можно, но и хочется утонуть, мерцали, отражая лунный свет. Как разряд тока, каждый ее взгляд, сопровождаемый улыбкой, пронзал до глубины души и до глубины того, что в душе находится.
  Она подошла. Мы смотрим друг друга. Она улыбается, легко, немного играючи, с некоторым вызовом. Я приблизился.
  Тысячи слов, которые я хотел сказать, куда-то улетучились и на губах остался только поцелуй - наверное, самое главное слово из всех, каким можно выразить чувства.
  О, каким был этот поцелуй. Горячий, чувственный, ее мягкие губы уносили меня куда-то к черным дырам на окраине вселенной. Я запустил руки в ее волосы, шелковистые, словно ручьем льющиеся сквозь пальцы. Она отвечала тем же.
  Мы были единым целым в тот момент, единым созданием, в котором ничего не было, кроме бешеной страсти и настоящей любви.
  Мы лежим на песке. Краем глаза я заметил, что ее платье осталось лежать в метре от того места, где мы предавались...греху? Можно ли грехом назвать истинную любовь и истинное счастье?
  Лебединая шея - поцелуй.
  Плечи - поцелуй.
  Грудь, достойная увековечиванию в полотнах лучших художников мира - поцелуй, поцелуй.
  Живот, руки, пальцы - поцелуй, поцелуй, поцелуй.
  Если страсть может быть одновременно животной и нежной - она такой была.
  Мой язык, язык любви, был где то отдельно от меня, решил, что и сам справится. Я ему не мешал, по ее закатанным глазам, по тому, что она прикупила губу и тихо стонала, а ее пальцы просеивали песок - я понял, он знает что делает.
  Дальше как во сне. Или мечте. Одно и то же, страсть, нежность удовольствие, мы словно феникс в момент перерождения, огромный пылающий шар, шар из страсти и любви, из наслаждения и нежности...
  Мы лежим рядом. Моя рука сжимает ее руку. Да, это ночь определенная была только нашей.
  Лунный свет обволакивает ее обнаженное тело, придавая ему причудливую, но с тем и невероятно притягательную форму.
  Идеальных людей не бывает, скажете вы? Зато бывают идеальный встречи и идеальные мгновения. Мгновения, которые нужно превратить в целую жизнь.
  
  
  Глава не вторая.
  
  Я проснулся от того, что кто-то настойчиво щипал меня за нос. Я открыл глаза и со страху чуть не передал привет всем апостолам сразу - у меня на груди стояла огромная чайка, тупым взглядом вперившаяся мне в лицо. Я ей крикнул, что бы она убиралась прочь и она, недовольно пробормотала что-то на своем птичьем языке и унеслась прочь.
  Пару секунд я не мог понять, как чайка оказалась у меня в комнате, неужели от ветра распахнулось окно или я сам забыл его закрыть, когда уходил на пляж, чтобы встретиться с... Вот оно. Я был не у себя в кровати. Я был на пляже. Видимо, я уснул на нем, после вчерашней ночи, упав обессиленный на песок вместе с ней. Только вот ее рядом не было. Ушла, оставив меня одного. Ладно, это можно обдумать чуть позже, решил я и со скрипом поднялся. Все тело ныло, и я не знал, от того ли это, что несколько часов я спал на холодном песке, то ли от того, что послужило причиной моего сна на холодном песке. В любом случае, меня это не особо волновало, да и вообще, думать ни о чем другом, кроме вчерашней ночи у моего мозга не было ни возможности, ни желания, а я был полностью с ним солидарен.
  Я уже было направился вдоль побережья к своему домику, как вдруг увидел лежащий на песке обрывок бумаги. Что-то заставило меня его поднять, и к своему удивлению (хотя кого я обманываю, я надеялся, что это какой-то знак от нее) обнаружил там следующую надпись: "Мое тело ушло, но мое сердце осталось с тобой. Не потеряй. Свое мне отдашь сегодня в полночь на причале. Люблю?"
  Все было предельно ясно, кроме вот этого вопросительного знака после слова "люблю". Что это значит? Может это восклицательный знак, просто криво...нет, точно нет. Это явно вопрос. Но почему она его задает мне?
  Что ж, этот вопрос мучил меня весь день, вместе с томительным ожиданием полуночи. Я пришел к выводу, что этот вопрос означал вот что: "Мне кажется, я тебя люблю. Но я не уверена. Я доверила тебе свое сердце и только от тебя зависит, захочет ли оно остаться с тобой навеки". Это был единственный логичный вывод, насколько логика вообще применима в таких делах. "Нет уж, - решил я, - я своего счастья упускать не намерен".
  Тот день, когда мы случайно столкнулись, не предвещал ничего особенного. Это было сродни грому среди ясного неба, не просто грому, а вместе с молнией, торнадо, градом и ядерным взрывом в моем сердце в придачу. Такую бурю эмоций сложно осознать в первый момент, но только дурак не поймет, что это нечто особенное. После этого были счастливые моменты, грустные, моменты встреч и расставаний, порой на невыносимо долгое время. Порой казалось, что все упущено до точки невозврата, но в тот же миг все кружилось вновь и вновь, заставляя верить и ждать. Невыносимо тяжело и невыносимо сладостно было то ощущение. Бесконечного поиска и упорства ради одной единственной цели. Ради этого стоило жить, даже в те моменты, когда жить вовсе даже не хотелось.
  Но сейчас это все было неважно. Важно было только то, что до полуночи оставался какой-то жалкий час. Джинсы, кеды, рубашка, шляпа, очки. Что ж, я готов. Нет, постойте. Еще одна деталь. Кому-то могло бы это показаться вычурностью, но я-то знал, что это не просто так. Порывшись в шкафу, я нашел его. Шарф. Чудесный, итальянского покроя, для таких теплых, но с небольшим прохладным ветерком, усиливающим мурашки от напряженных моментов, вечеров на берегу моря. Надел, узел, поворот, готово. Теперь духи. Ее любимые. Невозможно устоять перед ее вкусом, да я даже и не пытался. Ароматы, запахи парфюма кружили ей голову, а я, многого не понимая в этом, всегда внимал тому, что она говорит, как описывает и восхищается одними ароматами и как ругает тех, кто придумал эти ужасные невкусные другие.
  На улице почти пусто. Кафе почти все уже закрыты, а те что открыты, обслуживают последних посетителей. Фонари освещают дорогу к причалу, как взлетная полоса. Я старался не торопиться, но подобного набирающему скорость боингу, мне было сложно остановиться.
  Я на месте. Луна освещает лодки, яхты и парусники, что стоят на причале. Да, вот что я сделаю. Нужно брать все в свои руки, нужно показать, на что я способен, чтобы превратить один вопросительный знак в три восклицательных. Быстро провернув задуманное, благо в запасе было время, в кармане деньги, а в лачуге неподалеку служащий причала, которому очень хотелось выпить стаканчик рома на ночь, я принялся ждать.
  Каждое ее появление для меня было как в первый раз. Руки начинали дрожать, сердце выпрыгивало из груди. Что в первый раз, что в сотый, что в тысячный. Огонь не утихал, а с каждым разом разгорался все сильней. И этот раз не стал исключением.
  Боже, как она была прекрасна. Если бы у меня была лишняя тысяча лет, и за нее я бы не смог описать, что для это было. Какие чувства я испытывал. Весь остальной мир переставал для меня существовать, ничто меня не волновало, кроме нее. Мы были одни во всей вселенной, ни планет, ни галактик, ни созвездий, ни единой живой души. Все замерло. Ее руки проскользнули в мои, тела прижались, согревая друг друга в этот и без того теплый вечер. Но это было тепло другого рода, не просто энергия, как сказал бы какой-нибудь занудный физик, это было тепло любви, страсти, долгого мучительного ожидания. Не говоря ни слова, да они никому и не были нужны, более того, они даже не существовали, наши губы сомкнулись. Нежная, как бархат, как шелк кожа ощущалась каждым нервом, что были у меня на лице. Секунда-другая, а для меня будто бы вечность. Это был один из тех моментов, которые сердце желает продлить до бесконечности, но это невозможно, поэтому остается верить, что получится в другой раз.
  Она улыбнулась, не открывая глаз. "От тебя пахнет ромом" - хихикнула она. Я не нашелся, что ответить, поэтому пробурчал что-то невнятное, я даже не представлял, какую чушь я мог сказать. Она снова хихикнула и вот он, новый момент, новый поцелуй.
  Всегда все заканчивается. Но я не собирался заканчивать этот вечер. Вдоволь (хотя как можно здесь употреблять такое слово, вдоволь никогда не бывает) насладившись поцелуем, она взяла ее под руку и я повел ее туда, куда и планировал.
  "Куда мы идем?" - спросила она. "Увидишь" - ответил я и легонько приобнял ее. Не знаю, показалось ли мне, но я чувствовал, что еще чуть-чуть, и она полностью растворится в моих объятиях.
  Мы подошли к небольшой, но очень красивой и элегантной лодке с небольшим парусом. Не знаю, как она называется, но разве это было важно.
  "Прошу на борт!" - совершенно по-дурацки возгласил я и неожиданно для нее, да и даже для себя, подхватил ее на руки, такую легкую, воздушную, нежную, и пронес на наш небольшой корабль.
  Мы плыли по ночному морю, удаляясь от берега. Никого волнения, ни у воды, ни у нас. Шее стало немного прохладнее. Я обернулся, и увидел, что она стянула с меня мой шарф, и сидела у борта, смотря на звезды, и держа шарф у лица. У меня в груди все сжалось, но не от страха, это чувство, когда сердце просто не верит, что может быть настолько счастливо, увидев что-то такое простое и казалось бы совсем незначительно.
  Я больше не мог сдерживаться. Я сел рядом с ней, обнял, вдохнул аромат ее волос. Каждое мое движение рядом с ней наполняло меня чувством совершенного блаженства. "Я тебя лю..." - она не дала мне договорить и как будто бы просто набросилась на меня. Конечно, на самом деле, это я был какой-то заторможенный, что ее плавный и чувственный поцелуй казался мне "набрасыванием".
  В голове затуманилось. Я не понимал, что происходит, это просто происходило. Поцелуи, вздохи, стоны, взметнувшееся куда-то верх ее платье и невероятно плавные, словно произведение искусства, линии ее изумительного тела, освещавшиеся серебряным лунным светом. Я ласкал ее руками, языком, душой и сердцем. Каждое движение было как удар тока, миллион сладостных вольт, вонзающиеся мне в самое сердце. Еще секунда (а может быть минута, или даже целый век) - я лежу на холодной от воды корме, сверху угадывается, благодаря все тому же благословенному лунному свету, ее тело. Ее лицо, прикрытые глаза, немного прикрытый рот и милый маленький носик, яростно вдыхающий пропитанный солью и мраком ночной воздух. Казалось, это длилось вечно. Я с трудом вспоминаю, что вообще было. Помню, что в какой-то момент чуть не выронил ее за борт, но она этого даже не заметила. Иначе было бы сложно восстановить такой момент, после вылавливания их чуть теплого моря дрожащего обнаженного тела. Но даже такой ею, я бы наслаждался просто смотря, даже не прикасаясь, получал бы истинное удовольствие, просто лаская свой взгляд этим великолепным зрелищем.
  Стоны, крики, вздохи еще долго доносились по всему морю. Слышала их только одна душа - чайка, что утром упорно щипала меня за нос. Наверное, она что-то знала.
  
  Глава не третья.
  
  Измотанный, но счастливый как одинокое дерево в пустыне, вкусившее и принявшее в себя капли дождя, я сошел с нашего маленького корабля. Изящным и легким движением она сошла вслед за мной. Утренний ветерок обдувал нас, заставляя ее волосы развеваться подобно волнам того самого моря, что ночью убаюкало нас после невероятной и ни с чем не сравнимой ночи. Ее действительно нельзя было сравнить ни с чем, потому что каждый момент рядом с ней был совершенно отдельным произведением искусства, невообразимым сладостным мгновением.
  Перед каждой нашей встречей меня обуревала горькая печаль - печаль от того, что нам придется расстаться, пусть совсем ненадолго, но каждая секунда вдали от нее была мучением. Я оставлял ей свое сердце и свою душу, чтобы они всегда были рядом с ней, охраняли и оберегали ее, пели ей колыбельную, когда она засыпает и нежно будили ее по утру. Рядом с ней - единственное место, где мои сердце и душа хотели быть. Они уже не принадлежали мне, а только ей одной.
  Ее прикосновение оторвало меня от этих раздумий. Подумать я и потом смогу, а сейчас надо ловить каждый шанс, просто быть рядом с ней.
  - Я устала. Давай пойдем к тебе, я хочу отдохнуть.
  Вместо красивой фразы, что родилась у меня в голове, я смог вымолвить лишь нечто между "Угу" и "Ыы". Но разве слова нужны? Действия, вот что важно. Поэтому я просто обнял ее так крепко и нежно, чтобы она поняла что отпускать я ее не имею ни малейшего желания, поцеловал ее носик, немного подернувшийся от ее улыбки, которая делала ее и без того самой прекрасной на свете.
  Мы зашли ко мне. Боже, ну и беспорядкок. Надо будет здесь прибраться. Когда я был здесь один, я ничего не замечал вокруг, потому что мои мысли были только о ней. Но теперь, когда думать о ней не приходилось, потому что она была прямо здесь, я увидел помятую постель, стоявшие на столе стаканы с недопитым ромом и половинку сигары, что уже давно потухла в пепельнице.
  Но она казалось ничего этого не замечала, она просто скинула с себя свои босоножки, обнажив свои прелестные ножки (на них можно было смотреть часами, такие изящные и милые, каждый пальчик хотелось расцеловать и прожить с каждым отдельную жизнь), весело смеясь, беззаботно упала на кровать, раскинувшись в позе морской звезды.
  - Ты чего стоишь там и смотришь как неандерталец, увидевший космический корабль? Иди ко мне
  Два раза повторять не пришлось. Через мгновение мы уже лежали рядом, ее голова покоилась у меня на груди. Закрытые глаза и легкая улыбка - неужели она и правда счастлива? Хотя бы на тысячную долю того, как счастлив я. Думать о таком было невозможно, потому что если это было правдой, то я тотчас разорвался бы на миллиарды самых счастливых и по-идиотски улыбающихся молекул во вселенной. А так как любить молекулы по отдельности для нее было бы слишком сложно, я решил пока оставить все как есть и быть единым целым. И вместо того чтобы разлететься на кусочки, я прижал ее к себе. Пальцы гуляют в волосах, они тоже счастливы.
  Я почувствовал влажный поцелуй на своей шее. Это что-то новенькое. Показалось?...О нет, точно не показалось, это происходит. Ее рука соскользнула вниз.
  -Милая, что ты собираешься дела...ООООО.
  Неловко или приятно. Неловко или до ужаса приятно. Все, голова отключилась, до свидания, пиши письма, не забывай присылать открытки на Рождество. Ее голова исчезла с моей груди. Она была... Вам не нужно это знать. То есть вы наверняка догадались, но прочесть такое вам не хотелось бы. Да и зачем? Все равно словами это не опишешь.
  Вот такая благодарность. Только за что? За то, что я счастлив рядом с ней? Какая глупость....оооо нет. Все, все мысли ушли из головы, невозможно даже вспомнить, что происходило. Ядерный взрыв, удар молнии и высадка пришельцев - это все даже близко не сравнится по ощущением с тем, что происходило сейчас.
  Поняв, что пора бы и честь, знать, каким то образом мы поменялись "флангами". Теперь моя очередь показать то, что я умею.
  Помните самое вкусном блюдо, что вы пробовали? Я вас уверяю, этот вкус, этот аромат был в тысячу, в миллион раз лучше. Вкус страсти, вкус похоти и влечения, вот что это было. Горячие и очень чувственные прикосновения. Я бы даже мог жонглировать в этот момент или писать докторскую, но вот говорить я точно не мог, да и не хотел. Выписывая нечто похожее на китайские иероглифы, азбуку морзе и траекторию полета гимнастов из цирка. Дюссолей (карандаша в руках, как вы понимаете, у меня не было), я почувствовал ее руки у себя на затылке, прижимающие меня все сильнее и сильнее, но в тоже время очень нежно.
  Ты хотела отдохнуть, дорогая? Отдыхай, наслаждайся и отдыхай. Как же приятно доказывать свою любовь, когда ты сам получаешь неимоверное наслаждение от происходящего.
  Не знаю сколько прошло времени, сколько раз она успела вспугнуть сидящих на карнизе чаек своим криком, сколько раз она вспомнила чью-то маму и всех родственников ее до десятого колена, но в итоге, просто отключилась, обессиленная рухнув на мягкую простынь. Я даже чуть чуть огорчился, что на этом все, поэтому не смотря на временное отсутствие ее в этом мире, я продолжил делать то, что делал, только уже для себя, потому что мне тоже доставляло это ни с чем не сравнимое удовольствие.
  Она, свернувшись калачиком, мирно посапывала у меня в объятиях. И ничего больше в тот момент я от жизни не хотел. Если кто-то и был более счастливым в тот момент, то он лжец, потому что человек более счастливым быть не может.
  
  
  Глава не четвертая.
  
  Темной пеленой ночи покрылась земля. Ветер, поднимающий волны черного от опустившейся тьмы моря вторил самому себе, отдаваясь эхом, порожденным глубокими ущельями скал, о которые бились те самые волны. С завидным упорством, с непоколебимой верой, раз за разом, волна за волной, черные воды возбужденного моря стачивали породы, словно пытаясь разбудить безжизненные камни от многовекового сна. Холодные капли фонтаном разлетались вокруг, ветер продолжал выть, пробирая до костей некоторых недалеких зевак, что не поспешили укрыться под навесом.
  Однако для нас эта картина за окном была отнюдь не мрачной. Не уверен насчет нее, как впрочем и всегда, и в этом моя беда - я никогда не уверен в том, что она чувствует, я просто пытаюсь делать то, что мне кажется правильным, и надеяться, что это доставит ей радость и удовольствие; но сейчас, на протяжении вот уже полутора недель я находился в состоянии возбужденной нирваны. Для тех, кому довелось испытывать такое, определенно поймут меня. Чувство абсолютного счастья, но не заставляющее расслабиться и перестать делать что-либо, а наоборот, побуждающее вершить великие дела - хотя в таком состоянии просто заставить ее улыбнуться для меня уже сродни подвигу величайших полководцев мировой истории, и не по части трудности выполнения задачи, а по части испытываемого удовлетворения и счастья за полученный результат. Как ребенку для счастья достаточно просто получить самую обыкновенную, даже не очень вкусную конфету, так и для меня она сейчас была той самой конфетой, правда самой вкусной и сладкой, а я был тем самым ребенком. Осторожные движения и бешено вертящиеся мысли в моей дурной голове не позволяли мне полностью выразить мне все то, что хотелось - и в словах, и в поцелую, и в прикосновениях. Удивительно, как меняется восприятие, когда перед тобой именно она, а не кто-то другой. Ведь с другими тоже было такое, да и не такое было, но все было иначе, по другому. Нельзя сказать, что это будто попробовать тысячу конфет, прежде чем найти самую вкусную и всегда теперь есть только ее, нет. Это было похоже на то, что ты знаешь, что вот эта конфета самая вкусная и сладкая, и никакая другая тебе в жизни не нужна, но нет у тебя этой конфеты сейчас и приходится давиться дурацкими ирисками и лакричными палочками. В первый момент вроде ничего, но потом понимаешь, что нет, ты хочешь ощущать на губах вкус только ее сладости.
  Конечно я никакой не "конфетных дел мастер", но все же кое-что о них знаю, и поэтому знаю, что могу дать этой конфете в некоторые моменты, но приходится себя сдерживать, чтобы вдруг не расколоть ее зубами и не дать ей выскользнуть.
  Забавно, что я выбрал именно конфеты для метафоры, ведь я не любитель сладкого. Но не такого сладкого, как она, как вкус поцелуя у меня на губах, как ее прикосновения, пронизывающие током все тело, от мозга и до пяток.
  Такова уж участь мужчин, мы не понимаем женщин. Мы пытаемся это сделать, но они прячутся, хотя порой мне кажется, что они наоборот нам что-то так показывают, а мы воспринимаем это все иначе.
  Порой бывало иначе. Порой бывало, что если к женщине ты ничего не испытываешь, кроме моментальной похоти, немного грязной, но не по-хорошему, тогда ты и не слушаешь и не пытаешься вникнуть в язык ее тела, а просто берешь и делаешь. Удивительно, но всегда, без исключения, моментально замечаешь, как нечто бывшее женщиной секунду назад, растворяется сгустком удовольствия и кайфа под твоими руками, ее ласкающими. Но это все не имеет значения, если речь идет о той, что действительно важна. Твои руки будто забывают, что от них вообще требуется, просто бояться прикоснуться, и пока мозг, посылая сигналы, заставляет их это делать, момент возможно уже упущен, и теперь нужно ждать следующего раза, когда можно все сделать по высшему разряду, но все повторяется вновь. Конечно, не безрезультатно, но задумываться приходится, о том, почему такое разное восприятие одного и того же?
  Возможно, как я для себя решил, все из-за того, что ты не хочешь смутить, задеть или еще как-то негативно повлиять на нее и на всю магию, что вас окружает. Боже благослови тех, кто не то чтобы берет все в свои руки, в прямом и переносном смысле, но направляет и подсказывает - именно тогда ты можешь почувствовать, что все делаешь правильно.
  Что ж, сегодня я заставлю себя все сделать правильно.
  Пока за окном грохотали ставни, которые разбушевавшийся ветер мотал из стороны в сторону, в моей груди разбушевалась страсть.
  Я присел на кровать рядом с ней, у изножья. Руки опустились на ее бедра, ее тело немного вздрогнула, но она молчала. Сегодня я буду другой, я покажу ей, каким я могу быть тоже. Мои губы стали покрывать поцелуями ее ножки, от пяток и пальчиков, все выше и выше. Я делал это и раньше, но и она чувствовала, что все по-другому. Я дал проснуться в себе зверю, потому что держать его в себе не было никакого смысла.
  Я провел языком по ее бедру, чувствуя жар, который от нее исходил. Страстным, немного резким движением, я впился в нее, как вампир дорвавшийся до свежей крови. Определенно, в этом была нежность, но совершенно другого рода. Я хотел выпить ее до дна, опустошить, наполнить и выпить снова. Сладкий вкус разжигал во мне еще большую страсть, мои руки ласкали ее живот, грудь, под пальцами чувствовались набухшие и затвердевшие соски. Одновременно прижавшись к ней языком и сжав чуть-чуть пальцами то, что под ними находилось, я заставил ее тело выгнуться, слово хищного зверя, и благодарностью мне за то был протяжный, ничем не удержимый стон, и по нему я понял, что она приняла правила игры и будет, как и я, сражаться до победного конца.
  Этой ночью волны позавидовали бы нам, в страстном танце, а это и был именно танец, самый настоящий, страстный, возбуждающий, разжигающий огонь и ту сторону похоти, что присуща настоящей, неподдельной любви.
  Сплетенные воедино, волна ударяется о скалы, поцелуй, волна ударяется о скалы, стон, слетающий с губ, волна ударяется о скалы, страстный крик, волна ударяется о скалы, жар внутри нее, волна ударяется о скалы, стон, крик, закусанная губа, закатанные глаза, ногти, царапающие спину, бедра, сжимающие меня, волна ударяется о скалы, волна ударяется о скалы, ударяется, ударяется, ударяется...Штиль...
  
  Глава не пятая
   Влажный поцелуй на губах и приятное шевеление внизу живота заставило меня открыть глаза. Все тело ныло сладостной усталостью, что можно испытать только после таких ночей. Каждая клеточка словно наслаждалась томной болью, пронизывающей каждый нерв. Мне не понадобилось много времени, чтобы ответить на поцелуй. Сплетаясь языками, мы сплетали наши души и сердца воедино. Кто любил, тот знает, сколько в таком поцелуе страсти, чувств и смысла. Он не похож на все другие, они конечно вызывали похоть и желание, но сиюминутно, повинуясь желаниям животных инстинктов, никак не связанными с глубокими нежными чувствами, захватывающими тебя целиком. Уже взошедшее над городком солнце начинало усиливать жар, и так в огромном количество присутствующий между нами. Лучи солнечного света, теряясь в пышных кронах деревьев и пробиваясь сквозь них, рисовали причудливые узоры на ее теле, практически обнаженном, как моя душа рядом с ней. Как оказалось, на ней остались лишь черные чулки с подвязками, нежно облегающие ее красивые ноги, словно делая их еще более обнаженными и все это будоражило фантазию и заставляло чувствовать себя героем какого-нибудь грязного фильма. Я немного приподнялся, ухватив ее сильнее и не останавливая поцелуя, перевернул на спину и взял ее руки в свои, перекрестив пальцы друг с другом. Мы были словно в цепях, в которые сами себя и заковали, и мы наслаждались этим. Ее голова задралась немного вверх. Я оторвался от ее мягких и теплых губ, начал целовать ее тонкую нежную шею. Проводя языком от самого горла до подбородка и обратно к губам, я слышал ее вздохи, тяжелые, прерывистые и именно они вызывали во мне страстное желание. Они были для меня наркотиком, слышать ее дыхание было кайфом почище героина, чувствовать давление ее сжимающихся от наслаждения пальцев. Единственной моей целью сейчас это было вознести ее на вершину наслаждения. Я провел языком от ее шеи ниже, к плечам, плавно переходя в груди Я чувствовал, как ее грудь вздымается под моими поцелуями. Дразня ее, я ласкал ее небольшую, элегантную и очень нежную грудь, но не притрагивался к уже набухшим и налитым соскам. Я проводил языком вокруг них, переходя от одного к другому, покрывал поцелуями и вдыхал носом аромат ее тела. Сильнее прижав ее к кровати, я скользнул языком по ее соску и в тот же момент ее дыхание совсем сбилось, руки затряслись мелкой дрожью и тело выгнулось, словно по нему прошел электрический разряд. Нежно оттянув другой пальцами, я услышал протяжный, полный неистового желания стон, увидел закатанные глаза и закусанную губу. Ее рот немного приоткрылся, испуская очередной стон наслаждения, и в этот момент я закрыл его поцелуем. Перевернув ее на спину, я увидел идеал красоты. Нежные тонкие линии, нежная кожа, невероятная талия и манящие к себе ягодицы, великолепные ноги, изящно лежавшие прямо подо мной. Поцелуй за поцелуем, вздох за вздохом, я исследовал своим языком ее всю, до самых пальчиков на ступнях. Но все же, мой план по вознесению ее в рай еще не был исполнен до конца. Оставалась кульминация, где, я надеялся, смогу продемонстрировать все мое мастерство. Это не было эгоизмом, все было только ради нее, ради ее счастья и удовольствия - вот что было важно. Нежная кожа, чувствительная до предела, оказалась под моим языком. Словно рисуя на ней величайшую картину, рискованными, но нежными мазками кисти, своим языком я передавал ей свою любовь, свою страсть и желание. Это тоже было поцелуем, но его лейтмотив задавал я. Это было написанием картины на маленьком клочке бумаги, я старался делать все филигранно, не забывая об особо чувствительных местах, проводя языком по самой поверхности и заглядывая им немного вглубь, с сильным и жестким темпом, и с едва заметным прикосновением, как дуновение летнего ветерка, словно создавая разряд между моим языком и тем местом на ней, что он так полюбил. Так продолжалось минуты, часы, дни, года - не знаю, времени не существовало. Но все оборвалось, я почувствовал, как ее бедра сжались вокруг моей головы, грудь поднялась вверх, голова запрокинулась назад, в неестественной, какой-то невероятной позе она издала сумасшедший по силе стон, полный неведомых мне чувств... Ее тело все еще извивалось, бедра сжимали мою голову, а ее руки оказались у меня в волосах, прижимая мое к ней все сильнее, чему я с радостью отдавался, будто пытаясь слиться с ней в одно целое... Тишина. Ее нарушает только дыхание, уже спокойное, но еще немного сбивающееся отголосками вздохов страсти. Мои пальцы гуляют по ее обнаженному телу, легким дуновением ветерка лаская ее кожу. Ветерка, что еще мгновения назад, был ураганом, вознесшим нас на вершину наслаждения.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"