Бабкина Алена Игоревна : другие произведения.

Путешествие Бонифантины. Часть третья

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Часть третья, в которой спуск в люк неожиданно оканчивается в безжизненной пустыне...

  Глава 1. В которой, куда ни глянь, одни пустоши...
  
  Пустошь раскинулась на многие километры вокруг. И на всей этой огромнейшей территории не нашлось бы ни одного зеленого кустика или цветка. Все было угрюмое и серое, даже редкие низкорослые кустарнички и пучки сухой выгоревшей на солнце травы.
  Бонифантина с тоской посмотрела в окно.
  'Уж лучше бы это был лес, - подумала она, - или луг, или что-нибудь еще, только бы там было хоть чуточку интересней'.
  И она вздохнула снова.
  Это хмурое скучное место называлось Наседкина Земля. Так было написано на карте, висевшей в рамочке над камином. Ни принц, ни Фикус никогда прежде здесь не были, и, если бы не эта самая карта, наверное, так и не узнали бы, где очутились. Красной точкой на карте было отмечено расположение маяка, а синими, на значительном удалении от красной, ближайшие города и поселки.
  Увидев карту и узнав, в какую даль их занесло, Фикус принялся ворчать, и ворчал до тех пор, пока не пробило полдень.
  'Бом' прозвучало тогда в комнате. И, словно вспомнив о чем-то важном, человечек замолк, выхватил из кармана серебряные часы и внимательно уставился на циферблат. 'Бом' повторилось снова. 'Бом, - пауза, - бом' - часы неспешно отбивали удар за ударом. И когда отзвучал последний, двенадцатый, человечек оставил свой пост у окна и спешно вскарабкался на стул:
  - Время обеда! - объявил он, и не ошибся.
  В бродячих маяках все проходило точно по расписанию и, стоило последнему, двенадцатому удару стихнуть, как вдруг на столе сама собой появилась супница, наполненная душистым бульоном, блюдо с пирогами, чайник, чашки и столовые приборы.
  Поев, человечек немного успокоился и объяснил друзьям, почему он так разволновался, узнав, куда их закинуло.
  - Это место, - начал он, - когда-то очень давно населяли драконы. Они строили гнезда среди камней и откладывали в них яйца, а чтобы маленькие дракончики росли быстрее, согревали скорлупу яиц своим огненным дыханием. Но однажды случилась беда. Один дракон по имени Огнеплюй, вечно кичившийся своей силой и величием, не смог удержать распиравший его изнутри жар, и пламя, который он выдохнул, уничтожило не только его собственное гнездо, но и вообще все, что здесь было. Огонь был так силен, что в считанные минуты выжег землю на многие километры вокруг, высушил ручьи и превратил их песчаные берега в мутное стекло, не оставив здесь никого и ничего живого, кроме самого Огнеплюя и еще нескольких драконов. После этого Наседкина Земля превратилась в каменистую пустошь. - Здесь человечек сделал выразительную паузу, чтобы друзья как следует осознали глубину трагедии. - И хотя все это было очень давно, Наседкина Земля и сейчас остается опасным местом. Поэтому, знайте, если мы решим продолжить путь, нечего и надеяться найти родник или что-нибудь съестное. Скорее всего, мы не встретим даже дерева, в тени которого можно было бы укрыться от солнца.
  - Но это ведь не так уж и страшно, - сказала тогда Бонифантина. - Вряд ли в таком пустом и угрюмом месте водятся опасные для нас животные. А если их здесь нет, то и бояться нам нечего. Мы запаслись провизией и водой на несколько дней и смело можем двигаться в путь!
  Но Фикус только покачал головой. Он не был здесь прежде и не мог точно сказать, сколько у них займет дорога до ближайшего поселка и смогут ли они пополнить запасы где-нибудь в пути.
  'Как же я должен поступить? - размышлял он. - Не могу же я вести Бонифантину через пустоши, полагаясь только на удачу...'
  Выбор перед человечком стоял непростой. В маяке было безопасно, и три раза в день на столе появлялась свежая горячая еда, но при всем удобстве его устройства, оставаться здесь вечно они не могли. А, значит, рано или поздно им придется отправиться в дорогу.
  Человечек тяжко вздохнул.
  Ах, если бы только ему удалось придумать другой выход! Но, как назло, на сытый желудок ничего не шло в голову. И вот тогда-то, почти отчаявшись, он и предложил вариант, ему самому казавшийся спасительным.
  - А что если мы что-нибудь здесь сломаем? - сказал он. - Тогда Королева Аня придет, чтобы это что-нибудь починить, и вытащит нас отсюда.
  - Но разве так можно?! - воскликнула Бонифантина, изумленно уставившись на друга. Она поверить не могла, что такая отвратительная вещь могла прийти ему в голову. Конечно, иногда он бывал груб, иногда ворчал без всякой причины, и порой говорил совершеннейшие глупости, но за время их знакомства, еще ни разу он не предлагал ничего настолько возмутительного! - Аня наш друг! - крикнула девочка. - Нельзя трогать и тем более ломать чужие вещи, и особенно если они принадлежат твоим друзьям! - Она даже топнула ногой, так была рассержена. - Если ты это сделаешь, - заявила она, - я никогда больше не стану с тобой разговаривать!
  Фикус неуклюже пожал плечами. Но отказываться от своего замысла не торопился.
  - Вив, - сказал он, будучи уверен, что принц его поддержит, - но ты-то понимаешь, что гораздо проще и безопасней что-нибудь сломать, чем идти неизвестно куда, рискуя своей жизнью и здоровьем?
  - Если ты так думаешь, - нахмурился Вив, - тогда давай и тебе что-нибудь сломаем. Может, кто-нибудь явится тебя починить.
  Принц был рассержен и, как и многие юноша в его возрасте, будучи чем-то недоволен, не мог удержаться от грубости. Как и Фикус он изо всех сил старался придумать какой-нибудь выход, но в голове у него не родилось ни одной дельной идеи. В мыслях царила унылая пустота, и Вильяма это бесило. Он чувствовал себя бесполезным. Совсем как раньше, когда жил во дворце и всю, даже самую простую работу за него выполняли слуги.
  - За языком следи, ваше высочество! - рявкнул Фикус, и пригрозил принцу кулаком.
  - А ты не говори таких дурацких вещей! - откликнулся Вильям, скрестив руки на груди и воинственно задрав подбородок.
  Оба готовы были отстаивать свою точку зрения.
  Еще немного и путешественники совсем рассорились бы, но тут вмешалась Бонифантина.
  - Ну, эти пустоши не кажутся такими уж страшными, - сказала она. - Еды у нас достаточно и вода есть. Почему бы нам не отправиться дальше?
  - Потому что... - начал Фикус, но, чувствуя, что на этот раз он остался в меньшинстве, замолк и, махнув на все рукой, пошел на второй этаж. Ему хотелось побыть одному и еще раз как следует все обдумать.
  На этот раз Бонифантина не пошла за ним. Она залезла под стол и еще раз попыталась найти люк, через который они попали в маяк. Но люка не было, и на следующее утро, так ничего больше и не придумав, друзья продолжили путь.
  Тут-то и обнаружилось, что дорога через каменистую пустошь отнюдь не сахар. От ходьбы по твердой как камень земле, усыпанной сотнями тысяч серых булыжников, которые замечаешь только тогда, когда о них споткнешься, вскоре ноги у друзей опухли и болели. Едкая пыль, при каждом неосторожном шаге поднимавшаяся с земли, щекотала ноздри, слепила глаза и мешала говорить. Стоило кому-нибудь открыть рот, как он тут же начинал чихать и кашлять. Но при всех этих неудобствах самое неприятное ждало их впереди. К обеду, отойдя от маяка на такое расстояние, когда возвращаться назад уже бессмысленно, путешественники обнаружили одну странность местной погоды. Ветер на пустошах вел себя необычно. То его не было вовсе, а то вдруг он налетал мощными валящими с ног порывами, и Вильяму, чтобы Фикуса не унесло, приходилось придерживать человечка за шиворот.
  Эти вихри налетали внезапно и приносили с собой облака пыли, мелких камешков и прочего сора. Идти при таком ветре становилось совершенно невозможно. Пару раз случалось так, что Вив не успевал схватить человечка за воротник пальто, и внезапно налетавший шквал подхватывал его и относил в сторону. К счастью, ветер вскоре стихал, Фикус падал на землю, вставал, отряхивался и ковылял к друзьям. Так повторялось восемь или девять раз, пока Бонифантина не догадалась привязать шарф Фикуса к запястью принца, после чего таких неприятностей уже не повторялось. А, если и случалось, что Вив не успевал придержать друга за шиворот, тот просто взмывал в воздух и какое-то время парил над землей, точно воздушный змей.
  Так минуло два дня, но за все это время они не встретили ни единого зеленого деревца или тоненького ручейка. Здесь росли только колючие маленькие кустарнички с толстыми покрытыми воском листьями и странные похожие на морские звезды цветы. Пару раз друзья видели и животных, но от одного их вида Бонифантине становилось дурно. В основном это были бледные почти белые пауки размером с монету и песочно-зеленые скорпионы. И хотя все это было довольно неприятно, друзья привыкли и к этому. И вот, когда казалось, что пустошь уже ничем не может их удивить, случилось нечто непредвиденное.
  Глава 2. В которой друзьям приходится спасаться от темных точек...
  
  Это произошло незадолго до заката. Путешественники как раз собирались сделать привал. Они остановились возле небольшой каменистой гряды, прикрывавшей их от ветра, и собирались перекусить. Фикус расстелил на земле кусок материи, служивший путешественникам и столом и скатертью, и стал доставать из карманов припасы, которыми их снабдили в королевском замке. Бонифантина устроилась неподалеку. Она отдыхала, присев на большой плоский валун, и разглядывала пролетавшие над головой пушистые белые облака. Принц в это время пошел осмотреться.
  Он отошел уже достаточно далеко от лагеря, когда на западе у самого горизонта заметил несколько темных точек. Прикрыв глаза ладонью, принц стал вглядываться вдаль. Сперва он решил, что ему померещилось, но нет, вот они, точки, лежат перед ним как на ладони и не просто лежат, а мчатся по каменистой пустоши прямо к нему. Вильям едва не закричал, когда понял это. Даже на таком расстоянии он видел, что в действительности эти точки огромны. Но самое страшное, что при своих размерах двигались они невероятно быстро. Всего минуту назад их было едва видно, и вот сейчас они оказались близко настолько, что Вильям без особого труда мог разглядеть сплетенные из гибких темно-серых веток шары, каждый размером с небольшой двухэтажный домик.
  'Да ведь если эти громадины по нам прокатятся, - подумал принц, - от нас и мокрого места не останется!'
  Нужно было срочно что-то делать, и Вильям бросился к лагерю. Еще на бегу, он начал размахивать руками и кричать, чтобы друзья убегали прочь.
  Бонифантина увидела его первой, но не услышала его отчаянных криков, и вместо того, чтобы броситься наутек, весело помахала принцу рукой. Зато Фикус, едва заметив бегущего к ним юношу, сразу все понял.
  - Бежим отсюда, Бо! Скорее! - крикнул он, а сам быстро свернул скатерть в узел и, закинув этот узел себе на спину, бросился прочь.
  Всего мгновение Бонифантина не двигалась с места, но вот и она увидела мчавшиеся в их сторону громадные шары, и, тонко взвизгнув, бросилась бежать.
  Вильям с его длинными ногами вскоре нагнал друзей, и какое-то время бежал с ними рядом, но двигаться так же быстро, как он, ни Фикус, тащивший на себе узелок с провизией, ни Бонифантина, не могли, и уже очень скоро они начали отставать. Тогда принц подхватил девочку на руки и побежал вместе с ней.
  - Бросай поклажу! - крикнул он Фикусу, но человечек лишь упрямо мотнул головой. Нельзя было выбрасывать еду, не зная, как долго продлится их путешествие и как скоро удастся пополнить запасы.
  И они продолжали бежать. Человечек изо всех сил перебирал своими маленькими ножками, чтобы не слишком отставать, да и Вильям спешил, как мог, но, чтобы они ни делали, этого было недостаточно. Подгоняемые ветром гигантские шары все равно были быстрее.
  И вот, когда казалось, что нет уже никакой надежды, далеко впереди Бонифантина увидела узкую расщелину, спрятавшись в которой, они могли избежать опасности.
  - Туда! - крикнула она, указывая направление.
  И принц, что есть сил, помчался к скрывавшемуся между двух каменистых уступов проходу.
  Фикус поспешил следом. И в тот самый момент, когда гигантские шары должны были настигнуть их, сначала принц, а за ним и Фикус нырнули в спасительный лаз.
  Что-то щелкнуло позади них, как будто бы закрылась невидимая дверца, и друзей окружила тьма. Где-то наверху с угрожающим шорохом прокатились по земле гигантские шары, сплетенные из гибких веток неведомого растения, но там, где они оказались теперь, этот звук прозвучал как отдаленное эхо.
  - Великие кроты! - взвизгнул кто-то и метнулся в сторону. - Выжившие! Выжившие! Вы...
  В темноте незнакомца не было видно, но, судя по отчаянному визгу, он был не на шутку напуган. И ничего удивительного, ведь впервые в своей не очень-то долгой жизни Облако решился показаться на поверхность, и вот тебе на, тут же на его бедную голову обрушились неведомые чудовища!
  Глава 3. В которой Облако решает выбраться на поверхность...
  
  Жить в подземном селении было не очень-то весело. Каждый день с утра и до самой ночи маленький народец трудился не покладая рук. Работы в подземном городе было достаточно. Нужно было следить, чтобы сороконожки не съели грибы в кормежечной пещере, охотиться на гигантских червей и ухаживать за неразумными малышами, носить воду из колодца и делать еще массу важных дел. И хотя Облаку нравилось работать и он всегда с охотой принимался за новое дело, иногда ему хотелось чего-то большего, нежели обычные его обязанности, чего-то совершенно нового, незнакомого. Увы, Облако никогда не покидал селения и все, что он знал, было связано только с пещерами, подземными озерами, кротами и, собственно, самим селением. То же, чего он в действительности хотел, ничего общего со всем этим не имело. Во всяком случае, Облако так думал, ведь он и сам не знал, чего хочет.
  Но вот пару дней назад в голову ему пришло нечто неожиданное. Он понял, чего ему не хватало! И ответ оказался настолько прост и очевиден, что человечек не смог удержаться от смеха. Все, чего он хотел, это увидеть облака! Те самые, благодаря, которым он получил свое имя! А получил он его не случайно.
  В селение имена давались по-особому. Это делали старейшины, те немногие, кто еще помнил, как выглядела поверхность до Великой Катастрофы, после которой мир перестал существовать. Вот уже много поколений новорожденным малышам давали имена чего-то, что можно было встретить наверху в ту пору, когда туда еще можно было выходить. Первыми были Солнышко, Небо, Цветочек, Дождик, Баклажан и дедушка Облака, которого тоже звали Облаком. С тех пор, как на свет появились эти крохи, прошло уже три сотни лет, и никто уже точно не знал, что все эти слова означают, но о своем собственном имени, каждый подземный человечек знал все. И облако, хотя он понятия не имел ни о цветочках, ни о дождике, ни о баклажане, прекрасно представлял себе белые, нежные и пушистые облака, плывущие по бескрайнему небу...
  Небо Облако представлял не очень хорошо. То оно виделось ему лиловым, то голубым, то зеленым в белую полосочку, а то и вовсе черным, как своды пещер высоко над головой. Совсем иначе дело обстояло с облаками. Стоило человечку закрыть глаза, и он видел их, как наяву. Они были большие, сияющие и мягкие на ощупь... А еще сладкие и холодные.
  Ах, как же он хотел их увидеть! Хотел настолько, что забыл обо всем, чему учили их, еще совсем маленькими, мудрые взрослые. Облако решился сделать то, чего не делал никто в селении уже более трехсот лет! Он решил выйти на поверхность! И, зная, что старейшины этой идеи не одобрят, решил сделать это в тайне.
  Утром он встал пораньше, покормил гигантских кротов, вынес в выгребную яму отходы и через дальний коридор стал пробираться к выходу из пещер. В коридоре было темно, тихо и грязно. Им уже много лет никто не пользовался и убирать здесь считали излишним. Босые, жесткие ступни тихо ступали по камням.
  Дойдя до середины пути, Облако остановился и прислушался, не идет ли кто-нибудь за ним, но в коридоре было тихо, и, ничего больше не опасаясь, он продолжил свой путь.
  Четверть часа спустя он оказался возле тяжелых каменных ворот. Облако еще раз прислушался, нет ли где опасности, и на тайном языке подземного народца попросил ворота открыться. Ворота были старые. Никто за ними не ухаживал, и человечек не особенно надеялся, что они его послушают. Но вот где-то в глубине каменной стены щелкнул невидимый глазу засов и створки медленно разошлись в стороны, открывая проход.
  В лицо Облаку ударила волна слепящего света и поток воздуха такого чистого и свежего, что у человечка, привыкшего к затхлости и духоте пещер, закружилась голова.
  - Ах! - застонал Облако, закрывая глаза руками. Он думал, что умрет, что этот ужасный свет испепелит его, а холодный воздух сожжет легкие, но ничего этого не произошло. Он стоял, уткнувшись носом в сгиб локтя, и не решался сделать и шага. Мир вне селения, не показался ему особенно дружелюбным, но раз уж он осмелился нарушить один из самых страшных запретов, отступать ему некуда. Теперь он просто обязан увидеть облака, а иначе все это и затевать не стоило.
  И тогда человечек решился. Сперва он осторожно разлепил один глаз, затем второй, так же осторожно, и, когда ничего страшного не произошло, шагнул к выходу.
  'Облака, - думал он. - Настоящие облака! Наконец-то, я увижу их! Большие холодные, сладкие!'
  Сердце так и колотилось в груди человечка. Щурясь от непривычно яркого света, он пошел вперед. Пока он мог разглядеть лишь что-то серое там, где должна была быть земля, и что-то голубое там, где земли не было, но постепенно глаза Облака привыкали к свету, и вот он увидел нечто большое... Только оно было не белое, а черное и стремительно мчалось к нему. Облако даже кричать не мог, так он был напуган. Он развернулся и бросился в пещеру, крича воротам, чтобы те поскорее закрылись, но тут что-то сильно толкнуло его в спину, так что он отлетел к стене, и лишь тогда ворота с тихим шорохом захлопнулись. В коридоре вновь воцарилась тьма, но даже в темноте человечек отчетливо видел, что теперь помимо него самого здесь есть кто-то еще. И тут в голову ему пришла чудовищная мысль: 'Я привел в пещеры существ с поверхности!'
  - Великие кроты! - в ужасе закричал Облако. - Выжившие! - и бросился наутек.
  Глава 4. В которой друзья попадают в селение подкамушков...
  
  - Эй, кто там? - окликнул Фикус незнакомца. - Ты меня слышишь, приятель?
  Но незнакомец и не подумал отвечать. С криками он бросился прочь по коридору, обратно в свои темные и уютные пещеры, которые он знал с детства. Нужно было предупредить старейшин о пришельцах.
  - Постой! - окликнула Бонифантина и хотела побежать за ним, но принц ухватил ее за руку и не позволил сделать ни шага. - Постой, мы тебе ничего не сделаем! - крикнула девочка вслед человечку, но он ее не услышал.
  - Держитесь поближе друг к другу, - велел Фикус, слепо вертя головой. В темноте почти ничего не было видно, и все на что он мог рассчитывать это слух и осязание. Человечек ощупью добрался к тому месту, откуда они попали в пещеру и попытался нашарить дверь или какой-то механизм ее открывающий, но безуспешно. Все, что он нашел, это тонкую полосочку стыка, в месте, где соединялись две каменные створки. - Так, - произнес он очень и очень серьезно, - кем бы ни был наш новый знакомый, он позаботился о том, чтобы мы отсюда не выбрались.
  - Что?! - в ужасе воскликнула девочка. - Но мы же ничего ему не сделали!
  - Может, он просто был напуган, - предположил принц.
  - По-моему, - тут же вмешался человечек, - это его нисколько не оправдывает. - Фикус привычно скрестил руки на груди. - Но раз уж по его вине мы оказались в такой сложной ситуации, думаю, он и должен нам помочь.
  - Тогда нам придется идти за ним, потому что он вряд ли сюда вернется, - заметил принц.
  - Верно! - охотно поддержала его девочка. - Найдем его, все объясним и попросим выпустить нас отсюда!
  Бонифантине эта мысль пришлась по душе. Она терпеть не могла сидеть на одном месте и ждать, когда все решится само собой, тем более что за время их путешествия еще ни разу ничего само собой не решилось. Но Фикус явно был с ней не согласен.
  - Не стоит торопиться! - предостерег он. - Что если этот коротышка убежал за подмогой и, последовав за ним, мы наткнемся на всю их кротовью шайку?
  - Но... - начала, было, Бо и замолчала. Фикус, скорее всего, и сам не знал, как поступить и торопить его с решением было сейчас совсем ни к чему.
  Он сел на пол, прислонился спиной к стене и глубоко задумался. В другой раз он не колеблясь пустился бы вслед за обидчиком, но сейчас, когда с ним были принц и Бонифантина, за которых он отвечал, он не мог позволить себе такой опрометчивый поступок.
  'Ох, - думал он, кляня себя такими словами, которые ни за что не осмелился бы произнести вслух, - уж лучше бы мы оставались в маяке!'
  Некоторое время он честно пытался придумать какой-нибудь выход, но ничего лучшего, чем отправиться вслед за человечком, в голову ему так и не пришло. И вскоре, наспех перекусив, друзья продолжили путь.
  Чтобы не потеряться в темноте, Вильям и Бонифантина взялись за концы длинного фикусова шарфа, и так и шли, придерживаясь за стены и то и дело спотыкаясь в кромешной тьме о камни и полусгнившие деревянные чурки, разбросанные в коридоре повсюду. Выглядела эта процессия довольно забавно. Как будто бы брат и сестра вывели на прогулку любимого щенка.
  Коридор, по которому они шли, явно долгое время оставался заброшенным. Света здесь не было, стены облепило непонятное растение, пушистое на ощупь и холодное, а кое-где у стен, а то и вовсе посреди коридора, громоздились горы мусора, который стащили сюда подземные жители в первые годы после Великой Катастрофы.
  Они прошли не так уж и много, когда Вильяму, шедшему впереди остальных, почудился свет. Это было странное бледно-голубое свечение. Увидев его, друзья в страхе остановились.
  - Тсс! - шепнул Фикус, приложив палец к губам. Но говорить это было вовсе необязательно. Все и так понимали, что попадись им отряд подземных человечков, ничего хорошего от них ждать не придется.
  Но опасения друзей были напрасны. Когда, выждав несколько минут, они двинулись дальше, то увидели, что загадочный свет, напугавший их, это вовсе не мерцание факелов, в руках подземных человечков. Светились стены. Неведомое растение, которым поросли подземные коридоры, слабо мерцало, разгоняя мрак. Почему оно светилось здесь и не светилось в том коридоре, откуда они только что пришли, никто не знал. Но, так или иначе, даже при таком скудном освещении двигаться стало гораздо легче. И уже очень скоро друзья оказались у длинной узкой лестницы, круто уводившей вниз, в селение маленького народца. О самом селении им, разумеется, известно не было, но поскольку здесь коридор заканчивался, и идти дальше было некуда, недолго думая, они стали спускаться.
  Внизу лестницы их ждал еще один короткий коридор, а за ним пещера...
  И какая это была пещера! Огромнейший, как показалось Бонифантине, зал в доме Джульбарса Восьмого ни в какое сравнение с ней не шел. Здесь мог бы уместиться целый город. Да он и умещался, хотя сперва друзья этого и не поняли. Сводов потолка не было видно, как и дальней стены. Все это терялось в дымке испарений, поднимавшихся над горячими источниками в дальнем конце пещеры.
  Прямо в камне были вырезаны улочки и домики, ровные и аккуратные, точно куличики, сделанные из песка старательным малышом.
  Встречалось здесь и чудесное растение, покрывавшее стены в коридоре. Оно ютилось под крышами домов, лепилось к гигантским колоннам сталактитов, подпиравших потолок пещеры, и распространяло блеклое сияние, но уже не так, как в коридорах. Теперь это сияние стало значительно ярче и с каждой минутой лишь усиливалось, как будто бы разгорались в темноте тысячи крохотных солнц. Это означало, что наверху время близится к ночи. Здесь же, под землей маленький народец только-только просыпался, готовясь приступить к своим ежедневным обязанностям...
  Путешественники шли по селению, прислушиваясь к каждому шороху и то и дело оглядываясь по сторонам. Они знали, что рано или поздно непременно столкнутся с кем-то из местных жителей, но пока им ни встретилось ни души. В столь ранний час селение казалось заброшенным. Только такой отчаянный авантюрист, как Облако мог выбраться из теплой постели до пробуждения лунного мха.
  - Не нравится мне здесь, - заметил Фикус. На душе у него было неспокойно, и чем дольше они шли и ничего не происходило, тем больше он волновался. - Уж больно здесь тихо. Наверное, затаились где-нибудь и ждут, когда мы сами к ним явимся.
  Говорил человечек шепотом. Так вышло не нарочно, просто в окружающей тишине, говорить в полный голос казалось непростительной наглостью.
  На Вильяма эти слова произвели самое удручающее действие. Он и так был хмур и встревожен, а после сказанного разволновался еще сильнее.
  - Может, не стоило нам уходить из маяка... - вздохнул он. Непросто было признать свою ошибку, но уж лучше сделать это сейчас, пока не стало еще хуже. В том, что станет хуже, Вильям теперь уже и не сомневался.
  Фикус только фыркнул в ответ. Сейчас было не самое подходящее время, чтобы напоминать друзьям о том, что он честно пытался отговорить их от этого похода. Однако человечек взял себе на заметку напомнить об этом чуть позже.
  Бонифантина была напугана не меньше остальных. Окажись она здесь одна, она, возможно, даже расплакалась бы, но сейчас с ней были верные друзья, и она изо всех сил старалась держать себя в руках. При свете в пещере уже не было так страшно, и делать это было проще.
  Девочка подумала, что всем станет легче, если они продолжат разговаривать, и, расхрабрившись, сказала:
  - А, знаете, мне кажется, что ничего страшного с нами не случится. - Никто не стал ей возражать и Бонифантина, немного осмелев, продолжала. - Давайте, как только кого-нибудь встретим, объясним ему, что с нами случилось, и попросим отсюда вывести. Как думаете, у нас получится?
  Фикус только пожал плечами. Ему очень хотелось, чтобы все было именно так, но он был немало наслышан о коварстве маленького народца и не слишком рассчитывал на его понимание.
  - Как думаете, - спросил Вильям внезапно, - а что означало 'выжившие'?
  - 'Выжившие?' - переспросил человечек.
  - Да, - кивнул принц. - Я подумал, что это может быть важно. Так сказал тот коротышка, когда мы прятались в расщелине, и, кажется, он имел в виду нас троих.
  Фикус остановился и задумчиво наморщил лоб.
  - Может, он думал, что нас раздавит теми шарами и был удивлен, когда этого не случилось? - предположил он.
  - А, может, - высказала свою догадку Бонифантина, - он думал, что больше никто кроме него не выжил, когда тот дракон, Огнеплюй, все наверху уничтожил?
  - Что за ерунда! - резко возразил человечек. Девочка даже немного обиделась, ведь его догадка тоже звучала не слишком убедительно, но его при этом никто не высмеивал. - Наседкина Земля превратилась в пепелище уже очень давно. Ни меня, ни тебя, ни этого человечка тогда еще не было на свете, да и невозможно жить под землей так долго, ни разу не показавшись на поверхности!
  О! Фикус в тот момент и представить себе не мог, как глубоко он заблуждается, и как близка к истине оказалась Бонифантина. Он мог бы придумать еще тысячу аргументов, доказывающих его правоту, но, еще и трех не успел сочинить, как произошло то, чего все они так долго ждали.
  Дверь соседнего домика приоткрылась и на пороге появился маленький заспанный человечек. Он сонно потянулся и повернулся прямо к друзьям.
  Это был четырехлетний малыш, только-только допущенный до самой простой работы. Лишь такие малыши, как он, встают в такое раннее время, спеша выполнить свои новые обязанности вперед взрослых, и тем самым доказать всему миру свою значимость.
  У малыша была крупная голова, смешной подвижный как у крота нос, большие синие глаза и пепельно-серая кожа. Единственной его одеждой были короткие штанишки из грубой материи.
  - Привет! - закричала Бонифантина, увидев малыша. Она улыбнулась и помахала ему рукой, показывая, что не собирается делать ему ничего плохого. - Ты не знаешь, как нам отсюда выбраться? Нам очень нужно на поверхность, но дверь, через которую мы вошли, закрылась и ее никак не открыть. Может, ты знаешь, где еще здесь можно выйти?
  Некоторое время малыш внимательно их разглядывал, словно счел эту странную встречу продолжением своего сна. Он даже ущипнул себя и поморщился от боли, но наваждение никуда не делось. И лишь теперь он тонко и громко завизжал, как умеют делать только самые маленькие дети. Он даже не потрудился убежать или спрятаться. Он стоял у двери в ожидании заботливых родителей, которые с минуты на минуту прибегут его спасать.
  - Нет-нет! - замахала руками Бонифантина. - Мы ничего тебе не сделаем! Не кричи, пожалуйста! - Она бросилась к малышу и попыталась зажать ему ладонью рот, но Фикус преградил ей дорогу.
  - Оставь! - велел он девочке и, схватив ее за руку, потащил прочь от вопящего ребенка.
  Но было уже поздно. Заслышав крик, из домов один за другим появлялись все новые и новые встревоженные человечки, и скрыться от них друзьям было негде.
  Глава 5. В которой начинается погоня...
  
  Друзья, не помня себя от страха, мчались по узеньким полутемным улочкам подземного городка, а вдогонку за ними неслась толпа. Человечки, вооруженные кто, чем придется, кто скалками, кто половниками, кто вениками, а кто и кадками для воды, с громкими криками бежали по каменной мостовой, отбивая босыми ступнями жутковатый ритм. Хлоп, стоп, хлоп, стоп...
  - Ой, мамочки! - выдохнула Бонифантина, задыхаясь от бега и едва не падая от усталости. - Фикус, я больше не могу! Пожалуйста, давай остановимся и все им объясним!
  - Забудь об этом! - рявкнул человечек сквозь хриплое сопение. - Они и слушать нас не станут! Хрясь поварешкой по голове, и дело с концом!
  - Мне кажется я сейчас упаду... - простонала девочка. Она продолжала бежать, но силы ее были на исходе.
  - Я могу тебя понести, - предложил принц. Но девочка видела, что он и сам уже очень устал и едва волочит ноги, и только помотала головой. Она не могла просить его об этом, ведь тогда схватят их всех, а подставлять друзей Бонифантине совсем не хотелось. У Вильяма, в отличие от них с Фикусом, еще был шанс спастись. С его ростом и длинными ногами он уже давно мог убежать от человечков. Единственное, что его останавливало, это беспокойство за товарищей.
  Но, похоже, Фикус знал, как поступить.
  Стоило им свернуть в полутемную боковую улочку, где на какое-то время они смогли укрыться от глаз преследователей, он замедлил бег и, кашлянув пару-тройку раз, чтобы привлечь к себе внимание, объявил:
  - А сейчас, если мы хотим спастись, нам нужно разделиться...
  - Но как же мы найдем друг друга, если разделимся? - поинтересовалась Бонифантина, переводя дух.
  - Действительно как? - забеспокоился Вильям.
  - А никак, - быстро ответил человечек, нервно оглядываясь назад - не заметили ли подземные человечки, куда повернули беглецы? - Тот, кому удастся выбраться, отправится за помощью к кудеснику Гинею. Это ближе всего отсюда. Если выберутся все, там мы и встретимся.
  Друзья продолжали идти. Все они понимали, что только разделившись, обретут шанс на спасение, но никому в глубине души не хотелось оставлять друзей и самому оставаться в одиночестве. Особенно страшно было Бонифантине, ведь еще никогда она не оставалась по-настоящему одна, да еще в совершенно незнакомом ей месте. Даже в тот раз, в Молгриме, когда Фикус ушел, чтобы навестить Гинея, она не была одна. Рядом было множество людей, к которым, случись что-нибудь, она могла обратиться. Сейчас же ей предстояло нечто очень сложное для маленькой девочки. И все же Бонифантина послушно кивнула.
  - Думаю, так будет правильно, - сказала она. - А ты как считаешь, Вив?
  Но принц не ответил. Он только-только нашел настоящих друзей, и вот им вновь предстояло расстаться. Он поверить не мог в такую несправедливость! И ведь он знал, что в отличие от Фикуса и Бонифантины ему-то удастся сбежать от маленьких человечков! В конце концов, он гораздо проворнее их, и к тому же немного разбирается в волшебстве...
  Поскольку Вильям молчал, человечек вновь взял инициативу в свои руки.
  - Что ж, - произнес он, - похоже, все согласны. В таком случае, у следующей развилки Вильям пойдет налево, Бо - направо, а я - прямо. И не вздумайте поворачивать или в тайне следовать за кем-то другим! Раз уж мы решили разделиться, то так и сделаем. Возражений нет?
  Возражений не было, и у следующей развилки друзья разошлись в разные стороны, Бонифантина в одну, принц в другую, а Фикус в третью.
  Глава 6. В которой предпринимаются попытки спастись...
  
  Когда друзья скрылись из виду, Фикус начал действовать. Все, что ему было нужно, это позволить им уйти как можно дальше. Он специально отправил их по боковым коридорам, а сам пошел по центральному. Человечки - думал он, - скорее всего, выберут именно это направление и, следуя подсказкам, которые он собирался оставить, последуют за ним. В это время Бонифантина и Вильям смогут уйти на безопасное расстояние, а возможно и выбраться на поверхность.
  'Было бы неплохо, - думал Фикус, - если бы они выбрались отсюда вместе'.
  Человечек вздохнул и приступил к работе. Нужно было оставить как можно больше подсказок на тот случай, если подземные коротышки такие же недалекие, как и мусорные тролли.
  Сначала Фикус оторвал от пальто клочок ткани и прицепил его к дверной ручке так, что только слепой мог его не заметить. Потом как бы невзначай уронил пуговицу, и оставил еще кучу таких следов, которые человечки не пропустили бы даже ночью. После этого он хорошенько спрятался и стал ждать, когда его, наконец, найдут.
  В это самое время Бонифантина стремглав мчалась по улице. Она собиралась бежать до тех пор, пока в легких не закончится воздух, и все к тому и шло, но вот улица, по которой она бежала, закончилась. Дорогу девочке преградило громоздкое строение, похожее на большущий кирпич совсем без окон и всего с одной маленькой дверцей, и, поскольку обходить здание, раскинувшееся на полквартала в каждую сторону, было слишком долго, девочке пришлось вернуться к ближайшей развилке. Здесь ее могли заметить, и девочка поспешила убраться подальше. Свернув на еще одну боковую улочку, она припустила еще быстрее. Где-то впереди послышались торопливые шаги человечков. Судя по звукам их было двое.
  Хлоп, стоп, хлоп, стоп - топали они босыми ступнями.
  Девочка нырнула в узкий и темный проулок, прижалась спиной к стене и затаилась.
  - Облако, самый рассеянный и бестолковый подкамушек, которого я знаю! - донеслись до Бонифантины слова одного человечка. - Ну, чего ему взбрело в голову выбираться на поверхность, а?! Всем известно, что этого делать нельзя! И ладно бы сгинул там, так нет, вернулся да еще и чудовищ с собой привел!
  'Чудовищ?! - испугалась девочка. - Только этого не хватало!'
  - Да-да, - подхватил тем временем другой человечек. - Я слышал, их видели у южного коридора. Не волнуйся, тамошние подкамушки уже начали за ними охоту, так что нам можно не торопиться.
  - Но чудовища ведь идут в нашу сторону! - возразил первый. - Так что, если их не поймают южане, этим придется заняться нам с тобой. - И добавил, задумчиво помолчав: - Хорошо, что их только трое.
  - Верно-верно, - подтвердил второй.
  'Трое? - повторила про себя Бонифантина. - Может, это он о нас? Нас ведь и в самом деле трое и мы пришли с поверхности, как этот человечек и сказал. Только почему тогда они называют нас чудовищами?'
  Девочка хотела бы узнать ответ на этот вопрос, но больше человечки ничего не сказали. Они прошли мимо, так ее и не заметив. Следовать за ними девочка не осмелилась и, выждав минуту, продолжила путь. Она хотела добраться до окраины подземного города и поискать дорогу наверх.
  Бонифантина была умной девочкой, и старалась выбирать такие улочки, где ее никто не мог увидеть. Девочка все больше держалась темных переулков, таких узких, что порой ей с большим трудом удавалось протиснуться между домами, а там, где на улицу выходили окна (хотя, по правде говоря, под землей окна были редкостью), проползала на четвереньках.
  Так, сама того не замечая, она благополучно добралась почти до самой цитадели старейшин. Прячась в проулках, Бонифантина миновала расставленные маленьким народцем сторожевые посты и отряды, патрулировавшие улицы возле цитадели. И все было бы хорошо, если бы не одна маленькая оплошность...
  Девочка добралась до самой окраины города. Здесь домики заканчивались. Но до стены пещеры оставалось еще не менее десяти шагов, и это была пустая, не занятая никакими постройками территория, которую Бонифантине предстояло пересечь. Прямо за ней, немного к северу от того места, где пряталась Бонифантина, в стене был вырезан проход. Над проходом нависал тяжелый каменный карниз, сплошь иссеченный какими-то письменами и украшенный причудливыми рисунками. На одном рисунке были два города: один под землей, и один над ней. Между ними по тоненьким лесенкам сновали маленькие похожие на блох человечки, и все, кажется, было хорошо. На другом рисунке на тот город, который находился на поверхности, падал огромный булыжник в ореоле пламени, а на третьем этого города уже не было. Зато подземный город, стал больше, домиков в нем прибавилось и на лицах человечков были начирканы улыбки неподдельного счастья от того, что они спаслись от ужасной Катастрофы, постигшей город на поверхности.
  Бонифантина долго разглядывала рисунки, прикидывая в уме, что они могут означать.
  'Наверное, - решила она, наконец, - эти человечки считают, что все, что находится наверху, исчезло и им больше незачем туда выходить. А эти рисунки они сделали для того, чтобы кто-нибудь глупый, вроде того крикливого малыша, не попытался воспользоваться этой дорогой и выбраться на поверхность. И, если это так... А это именно так и есть, - убежденно добавила она вслух, - значит, это именно тот коридор, который мне нужен!'
  Девочка осталась чрезвычайно довольна своими выводами. И не мудрено, ведь она не только разгадала подсказку, оставленную маленьким народцем, но и нашла выход на поверхность! Ну, разве не умница? Бонифантина широко улыбнулась.
  'Так, - подумала она, - я и от заклятья смогу избавиться!'
  Вот тогда-то, расслабившись, она и допустила свою единственную ошибку. Высунув голову из-за угла, коротко осмотревшись и, не заметив ничего подозрительного, девочка направилась к выходу. Решив, что опасаться ей больше нечего, она шагала легко и уверенно, ничего и никого не таясь. Она была уже на половине пути, когда серо-белое пятно, которое сперва она приняла за поросший мхом булыжник, пошевелилось. Вслед за ним шевельнулись еще несколько булыжников-пятен, и вот девочка уже стояла в окружении маленьких человечков. Цветом кожи и формой своих тел они и в самом деле немного напоминали камни, но в действительности спутать их мог только тот, кто был отчаянно невнимателен, как Бонифантина, когда, забыв об осторожности, она направилась к выходу из пещеры.
  Человечки были лишь самую малость выше Фикуса, но у каждого в руках было короткое копье и кривой похожий на коготь животного нож на поясе, а, значит, о сопротивлении не могло быть и речи. Оставалось надеяться, что Фикусу или принцу удалось добраться до выхода прежде, чем их схватили...
  Человечки связали Бонифантине руки за спиной и куда-то повели. По дороге никто из них не проронил ни слова, а, когда Бонифантина попыталась объяснить им, что она вовсе не чудовище и в их поселке оказалась по ошибке, один человечек сказал:
  - Закрой свой рот, чудовище! Твоя судьба целиком и полностью в руках старейшин! Слава им!
  - Слава! - вяло повторили остальные человечки, и, как ни в чем ни бывало, продолжали идти.
  Это было довольно грубо говорить такие вещи, но Бонифантина не обиделась. Куда больше ее волновало, как с ней поступят дальше. Может, продадут ее в рабство мусорным троллям или заставят работать от восхода до заката? Или, быть может, посадят в клетку и будут показывать детям... Она не могла этого знать, поэтому, когда ее просто отвели в маленькую полутемную комнатушку и заперли там одну, девочка испытала неподдельное облегчение. Возможно, ее спасут еще прежде чем случится одна из тех ужасных вещей, которые она навоображала.
  Человечки, оставив Бонифантину одну, удалились.
  Девочка осмотрелась. Комнатка, в которой она оказалась, и в самом деле была очень мала. Здесь не было ни мебели, ни окон. Все, что ее окружало это голый холодный камень. А темноту разгонял лишь жалкий пучок светящегося лунного мха в углу.
  Бонифантина печально вздохнула. Нечего было и надеяться сбежать отсюда. Все ее вещи забрали маленькие человечки, и даже, если ей удастся выбраться на свободу, без еды она не протянет и трех дней.
  Девочка вздохнула. Нельзя было сидеть, сложа руки. Уж если она попала в плен, то, по крайней мере, постарается сделать так, чтобы маленький народец и думать забыл о принце и Фикусе. Решив, что она ни за что не позволит человечкам их поймать, Бонифантина собрала все свое мужество, подошла к двери и, что есть силы, принялась в нее колотить.
  - Немедленно откройте! - кричала она, так молотя кулаками о дверь, что те уже начинали ныть. - Я хочу сию же минуту поговорить со старейшинами, слышите?!
  Но человечки ее как будто бы не слышали или, быть может, боялись, ведь они считали ее чудовищем и при том самым-пресамым настоящим!
  'Ох, мамочки! - подумала девочка внезапно. - А ведь я и в самом деле похожа на чудовище, с таким-то носом и такими ушами! - Она обхватила голову руками. - Какой ужас! Как же в таком случае объяснить им, что я самая обыкновенная девочка, и ничего плохого им не сделаю?!'
  Бонифантина была так расстроена, что перестала молотить кулаками в дверь, села на пол и глубоко задумалась. Настроена она была серьезно и, наверное, и в самом деле могла бы что-нибудь придумать, но за день она так устала и набегалась, что даже и не заметила, как заснула.
  Глава 7. В которой Вильям изображает чудовище...
  
  Вильям ушел уже достаточно далеко, когда неподалеку послышался тихий скрип и негромко отворилась дверь. Принц нырнул за угол, прижался спиной к стене, стараясь сделаться как можно меньше и незаметней, и стал прислушиваться. Он очень боялся, что его увидят. Он ведь был таким большим и неуклюжим! Принцу непросто было спрятаться среди маленьких домиков, узеньких улочек и полутемных переулков, в которые даже Бонифантина протискивалась с трудом. В этом маленьком городке он чувствовал себя настоящей громадиной, но громадиной настолько беззащитной, что ему от самого же себя становилось тошно.
  'И это будущий король! - думал он. - Ужасно! Я просто жалок!'
  Вильям корил и ругал себя, а между тем нашлось бы немало юношей, которые многим бы пожертвовали, чтобы получить его рост, длинные ноги и широкие плечи. Вильям же все больше негодовал и изумлялся, как же можно было вымахать такой громадиной в мире, где проще и удобней быть маленьким и юрким?!
  Пока Вильям размышлял о своей никчемности, маленький человечек, осторожно прикрыл за собой дверь, торопливо осмотрелся - нет ли поблизости какого-нибудь жуткого чудовища, - и, убедившись, что нет, проворно затрусил в сторону цитадели старейшин. Человечка мучило любопытство. А где же еще узнать последние новости, как не у ворот цитадели?
  Человечек прошел мимо притаившегося в проулке принца, и, не заметив его, направился дальше по улице. Мрачное одеяние Вива очень кстати маскировало его от посторонних глаз, делая практически незаметным на фоне темно-серых камней. Принц, однако, об этом не догадывался. Он посчитал, что ему просто повезло, и, украдкой выбравшись из укрытия, двинулся дальше.
  Вскоре, однако, удача от него отвернулась.
  Вильям оказался в той части пещеры, где маленький народец держал кротов. Здесь было всего три здания, большой загон, в настоящее время пустовавший, и пять тоннелей: два из которых вели еще глубже под землю, на нижние ярусы города, где находилась кормежечная пещера, Холодное озеро, Ледники и склады с древесиной, шкурами и продовольствием, а три оставшихся уходили круто вверх. Они-то и интересовали принца.
  'Один из них, - решил Вильям, с надеждой вглядываясь в темноту ближайшего к нему коридора, - должен вывести меня на поверхность, я в этом уверен'.
  И он действительно был в этом уверен, и более того, мысль о спасении так его обнадеживала, что он и думать забыл о своем неимоверном росте и поистине чудовищной неуклюжести, которые всего минуту назад он проклинал.
  Осмотревшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, Вильям, что есть сил, припустил к ближайшему тоннелю. Ему предстояло преодолеть значительный участок пещеры, где, такому высокому молодому человеку, как он, было решительно негде спрятаться. Но Вильям к собственному ликованию справился с этой задачей без труда. И только теперь, оказавшись в тоннеле и пройдя несколько десятков шагов, принц понял, какую чудовищную ошибку он совершил. Дорогу ему преградил исполинских размеров зверь...
  Принц хотел, было, броситься наутек, но тут в пещере, позади него послышались торопливые шаркающие шаги, и низкий гнусавый голосок произнес:
  - Ну, что детки, заждались? Кхе... - Животное, преграждавшее принцу путь, заинтересованно пошевелило рылом, а голос тем временем продолжал: - Не волнуйтесь, мои милые, дядюшка Гнус принес вам много-много жирненьких червячочков, чтобы ваши шкурки как следует блестели! - Судя по звуку, на пол поставили что-то тяжелое, вроде коробки или корзины для пикника. - Ну же, мои крошки, выбирайтесь из своих норок! Пир готов!
  Гигантский крот зашевелился и медленно пополз вперед, подгребая землю мощными передними лапами. Принц обхватил морду крота руками и, что есть сил, уперся ногами в пол, пытаясь заставить зверя остановится, но безуспешно. Голодное животное упрямо ползло вперед, толкая его толстым рылом и недовольно похрюкивая. Чтобы ни делал принц, остановить крота ему так и не удалось, и очень скоро толстая холеная морда зверя выпихнула его из тоннеля. Не удержав равновесия, Вильям повалился на землю, прямо к ногам подслеповатого погонщика Гнуса.
  - Это еще что за бешеная уховертка?! - ошарашено выпалил погонщик. Он хоть и был уже стар и слабоват на глаза, но сразу же понял, что перед ним вовсе не крот, а самое что ни наесть настоящее чудище. Одно из тех, должно быть, о которых с самого утра судачили в селении.
  Естественно, когда Гнус это понял, он в первую очередь испугался. А уж когда вспомнил, что поблизости кроме него самого нет ни одного славного подкамушка, испугался вдвойне. Ведь, если чудищу вздумается на него напасть, даже и на помощь позвать будет некого! Ах, как некстати все это случилось!
  Гнус тяжело вздохнул и приготовился умирать, он даже закрыл глаза и запрокинул голову назад, чтобы чудовищу легче было перегрызть его тоненькую стариковскую шею. Принц, однако, и не думал нападать на человечка. Он был напуган ничуть не меньше самого Гнуса, и, увидев старого погонщика, буквально оцепенел от страха. Он даже не осмелился подняться с колен, так и стоял, глядя на человечка с затаенным ужасом, и ждал, когда же тот позовет на помощь, а человечек, зная, что на помощь звать некого, ждал, когда принц на него набросится. И никто из них ничего не делал.
  Наконец Гнус не выдержал. Он открыл один глаз и посмотрел на чудовище, которое почему-то по-прежнему не двигалось с места.
  - Ну, - сказал он, - ты собираешься меня убивать или нет?
  Гнус уже всерьез подумывал, а не обидеться ли ему, ведь он так услужливо подставил этому чудищу свою шею, а оно не торопится ее перегрызать, что, по его мнению, было очень невежливо!
  - Про-простите, эт-то вы мне? - пролепетал принц заплетающимся от волнения языком.
  - Ну, а кому же еще?! - удивился погонщик и проворчал: - Думаю, в прежние времена чудища были посноровистее нынешних. Эх, а все эта Катастрофа!
  - Я не чудище, - сказал Вильям, на что Гнус скептически приподнял бровь.
  - Ну, конечно, - произнес он, и звучало это так, словно за этими словами должно было следовать: 'Так я тебе и поверил!' Однако, 'так я тебе и поверил' Гнус говорить не стал. Вместо этого он молча смотрел на принца и ждал, что тот станет делать.
  - Я не собираюсь вас убивать, - сообщил Вильям, и добавил робко: - Я, наверное, пойду.
  Погонщик кротов кивнул. У него было еще полно дел и, раз уж чудовище не собиралось его убивать, ему несподручно было тратить время на разговоры с ним.
  - До свиданья, - сказал Вильям, поднимаясь на ноги, и, расхрабрившись, добавил: - Если вас не затруднит, не могли бы вы не рассказывать никому о нашей встрече?
  Гнус только пожал плечами, выхватил из стоявшей возле него корзины земляного червя толщиной с батон колбасы и длиной с половину Вильяма, и бросил его одному из кротов.
  Решив, что задерживаться здесь больше не стоит, принц стремглав бросился прочь, опасаясь, что человечек нарушит свое обещание и все же позовет кого-нибудь на помощь.
  Он бежал так долго, как только мог, а когда остановился, обнаружил, что находится в весьма странном месте. Это уже была не пещера, а длинный просторный коридор, по которому при необходимости свободно могла проехать телега или повозка, запряженная лошадьми. Вдоль стен коридора на равном расстоянии друг от друга были вырезаны круглые отверстия, размером чуть больше барсучьей норы, а между ними виднелись держатели для факелов, хотя самих факелов в них давно уже не было. Коридор плавно уходил наверх, и Вильям решил, что на этот раз он действительно выберется на поверхность. Лицо принца озарила робкая улыбка. Он и радовался и боялся одновременно.
  'А что если это вновь окажется не тот коридор? - размышлял он. - Или у выхода поджидают эти треклятые человечки? Или дверь опять будет заперта, или...' - Но, так и не придумав очередного 'или', Вив недовольно насупился и сообщил самому себе:
  - Да мало ли что еще может случиться?! Это же не значит, что нужно поворачивать назад и сдаваться в плен?!
  Вильям знал, что должен, во что бы то ни стало, выбраться отсюда, и найти Гинея. И сделать это нужно было как можно скорее, ведь, если друзья попадут в плен, еще не известно, что с ними сделают. Может их решат казнить или отправить в рабство, или принести в жертву каким-нибудь богам? Принц нервно передернул плечами. Нет, о таком ему и думать не хотелось.
  Внезапно в коридоре позади него послышался глухой удар, будто бы что-то уронили на пол.
  - Ну что за невезение! - произнес тоненький писклявый голосочек.
  - Тише ты! - рявкнул другой голос. - Если чудище где-то поблизости, знаешь, что оно с нами сделает?
  - Да нет здесь никого, - пропищал первый. - Уверен, это всего лишь очередная выдумка Облака, ты же его знаешь. Так что забудь об этом и давай поскорее покончим с нашими делами, а то не люблю я этот коридор - слишком близко к поверхности.
  И человечки, негромко переговариваясь, отправились дальше, прямо навстречу Вильяму. Они шли не спеша, и принц понадеялся, что ему удастся от них убежать. Но не тут-то было. Пробежав вверх по коридору всего сотню шагов, принц обнаружил, что вновь оказался в тупике. Видимо когда-то очень давно коридор обвалился, и с тех далеких пор никто так и не потрудился освободить проход, потому что сейчас дорогу принцу преграждала целая груда разнообразных булыжников, от самых маленьких, размером с куриное яйцо, до громадных величиной с корову. Они занимали все свободное пространство, от пола до потолка, и перебраться через завал не было ни единого шанса.
  Увидев это, Вильям остановился и в немом изумлении разинул рот. Шаги человечков неумолимо приближались, а бежать дальше было уже некуда.
  'Уж лучше бы, - подумал принц, - вместо этого дурацкого тупика был отряд преследователей или какая-нибудь гигантская сороконожка! От них хотя бы удрать можно!'
  Принц в беспокойстве озирался по сторонам, придумывая, где бы ему укрыться. Если бы он был маленьким, как Фикус или Бонифантина, он мог бы спрятаться за одним из булыжников или затаиться в тени, но с его ростом это было совершенно невозможно. И тогда, почти уже отчаявшись, принц вспомнил про отверстия в стенах. Отверстия были не слишком велики, но, если вытянуть руки перед собой, можно было попробовать протиснуться в одно из них и там, внутри, подождать, пока человечки уйдут.
  Эта идея показалась Вильяму удачной, и, вытянув перед собой руки, он полез в дыру. Оттолкнувшись ногами от пола, принц разом погрузился в лаз почти на половину. Оставалось пропихнуть в проход только ноги и таз, но в этот самый момент принц обнаружил, что не может пошевелиться...
  'Проклятье!' - подумал Вильям в панике. Он брыкался, упирался ногами в стену и делал все, что только мог, чтобы освободиться, но, как бы он ни бился, ему не удавалось сдвинуться и на пару сантиметров. А это могло означать только одно - принц накрепко застрял в трубе.
  Человечки тем временем, не замедляя шага, двигались к нему. Они без сомнения уже услышали его перепуганную возню, а очень скоро должны были обнаружить и самого Вильяма. Принц отчетливо слышал их шаги, и, как ему казалось, даже ощущал вибрации земли у них под ногами. Всего один поворот коридора, и он попался...
  'Что же делать?' - билось у принца в голове. Он так боялся быть схваченным, что готов был ради спасения на что угодно.
  - Гррррыыыы! Грааааа! Гроооооуууу! - что есть сил, завопил принц, и сам удивился тому, насколько грозно прозвучал этот вопль. Можно было подумать, что он доносится из самых недр земли. - Что-то я сегодня проголодалсяаааа! Грррррр! - зарычал Вильям. - А тут еще кем-то вкусненьким пахнет...
  Шаги остановились. Наступила тишина, и в этой тишине принц отчетливо расслышал исполненный ужаса шепот:
  - Сыроежка, это ОНО!!!
  И человечки, натыкаясь друг на друга, спотыкаясь и падая, ринулись вниз по коридору. При этом они так громко шлепали босыми ступнями, пыхтели и чертыхались, что Вильям, будь он всамделишным чудовищем, только по шуму, который, убегая, они создавали, с легкостью отыскал бы их в лабиринтах подземных коридоров.
  Принц остался один, и мог бы вздохнуть спокойно, если бы в голову ему не пришла запоздалая и очень неприятная мысль:
  'А ведь, если мне никто не поможет, я никогда не выберусь из этого несчастного лаза!'
  Впрочем, отчаиваться было рано, и принц решил вновь попытать свои силы. Возможно, на этот раз, когда никто ему не мешает, у него все получится. Принц уперся ногами в стену и попытался оттолкнуться, но безуспешно. Единственное чего он добился это мучительного спазма в области плеч. К этому времени они уже порядком затекли и на малейшее движение откликались болью. Но Вильям все же попробовал еще раз и еще, пока окончательно не убедился, что без посторонней помощи ему не справиться. Вот тогда-то он и пожалел, что человечки сбежали. Возможно, если бы он не поступил так опрометчиво, они бы уже вытащили его из этого проклятого каменного капкана. Теперь же надежды на спасение не было, и чтобы не отчаяться окончательно, Вильяму пришлось вспоминать все заклинания, которые он только знал. По правде говоря, принц надеялся найти такое, которое сможет ему помочь, но ничего не шло ему в голову. И через какое-то время он просто лежал, распластавшись по камню, и размышлял о том, какой же он все-таки болван.
  Но вот где-то вдалеке как будто бы послышались шаги. Сперва принц решил, что ему это только показалось, ведь все это время он только и мечтал о том, чтобы кто-нибудь оказался поблизости и помог ему. Но нет, вскоре шаги стали отчетливее, и принц понял, что кто-то и в самом деле движется в его сторону. Оставалось только сидеть и тихо ждать, когда его вытащат. На этот раз Вильям строго-настрого запретил себе открывать рот. Не хватало еще спугнуть своего спасителя или спасителей, потому что, судя по шагам, человечков было не менее десяти.
  Наконец, человечки приблизились настолько, что принц смог разобрать их голоса. По всей видимости, все они пребывали в полной уверенности, что чудовище ничего им не сделает или, вернее, не сможет сделать, ведь отряд был собран из лучших охотников селения, а это не абы кто!
  Наконец, человечки вышли из-за поворота, и узрели принца, вернее нижнюю его половину, торчащую из отверстия в стене. Зрелище было довольно нелепое, и уж точно не имело ничего общего с ожиданиями охотников, надеявшихся этим походом на долгие годы снискать себе славу героев. Нижняя половина чудища это не то, что верхняя или чудище целиком - особой славы она никому не принесет.
  Человечки обступили принца кругом и стали оживленно переговариваться, решая, как им следует с ним поступить. Вильям не двигался, надеясь, что, если он будет вести себя смирно, его скорее вытащат.
  - Давайте просто отпилим ему ногу, и посмотрим что будет! - предложил один человечек. - Я слышал, существа с поверхности могут отращивать себе конечности!
  Вильям задохнулся от возмущения, но смолчал.
  - Тогда уж лучше отрезать всю нижнюю половину, - посоветовал другой.
  - Дубина, зачем нам нижняя половина?! - возмутился третий.
  - Неужели не понимаешь? Если мы принесем ее старейшинам и повесим на стене как трофей, нас до скончания наших дней будет окружать слава.
  - Умм... - хмыкнул кто-то из человечков и со скрипом почесал почти лысую голову. - А ведь неплохая идея!
  - А, может, просто вытащим его, а? - тоненьким голосочком пропищал Вильям. - Оно, наверное, совсем ослабло, отсиживаясь в этой маленькой норке, и не станет сопротивляться.
  - Дело говорит, - согласился кто-то, не понимая, видимо, что последнее предложение выдвинуло само чудовище.
  - А оно вообще живое? - спросил кто-то и пребольно ткнул Вильяма наконечником копья в ягодицу.
  - Ой! - пискнул Вильям. Ощущение от укола было довольно неприятное, но принц, вместо того, чтобы хорошенько пнуть обидчика, лишь слабо пошевелился, подтверждая, что чудовище живое, но без сомнения сильно ослабло.
  - Совсем хилое, - согласился человечек. - Давайте-ка его вытащим.
  Вильям едва не завопил от радости, когда это услышал. Еще недавно он думал, что его судьба быть погребенным под тоннами камня, и вот теперь он в шаге от спасения! Без сомнения, если все пройдет гладко, это будет один из счастливейших моментов в его жизни!
  Но только маленькие ручки ухватили его за лодыжки, как вдруг чей-то голос произнес:
  - А что, если оно притворяется?
  Принц едва не зарычал от злости. Это же надо было в самый неподходящий момент, взять и все испортить!
  Вильяма снова ткнули копьем в бедро, на этот раз ощутимо сильнее. Но и теперь он лишь слабо пошевелился.
  - Эй, чудовище! - крикнул тогда человечек. - Я знаю, ты умеешь разговаривать, так что потрудись ответить! Станешь ли ты подчиняться, если мы вытащим тебя из твоей норы?
  - Стану, - послушно ответил Вильям, в глубине души надеясь, что, когда его вытащат, ему удастся сбежать.
  - Тогда мы тебя вытащим, - заключил человечек, - но ты должен будешь кое-что для нас сделать...
  - Сделать что? - настороженно поинтересовался Вильям. Мало ли что могло прийти в голову этим сумасшедшим человечкам! А уж в том, что они сумасшедшие принц даже и не сомневался. Кто еще станет жить под землей?
  - Ну... - человечек будто бы смутился. - Не знаю, поймет ли чудовище мои чувства, но... В общем, есть одна девушка, на которой я хотел бы жениться. - 'Вот дурак, - подумал Вильям, - и зачем тебе это нужно?' - В общем, - продолжал человечек, - я хотел бы, чтобы она увидела, как я охочусь за тобой. Ну, чтобы поняла, какой я храбрый и как хочу помочь селению. Возможно, тогда она охотней примет мое предложение...
  - Отличная мысль, Филин! - воскликнули другие человечки. - Славно придумано!
  - Я тоже хочу, чтобы кто-нибудь увидел, как я охочусь за чудовищем! - заявил один. - Около тринадцатого сталагмита живет моя мама! Я всегда хотел, чтобы она мной гордилась!
  - И я тоже! - вступил другой. - Пусть мой сын увидит, какой храбрый у него отец!
  Увы, это было только начало. У каждого человечка имелся, по меньшей мере, еще один человечек, перед которым он хотел покрасоваться. В итоге, прежде чем действительно освободить Вильяма, человечки добились от него обещания побывать во всех указанных ими местах и каждому поочередно позволить себя схватить. Кульминацией должен был стать бой возле цитадели старейшин. Его человечки обсуждали с особенным энтузиазмом.
  Все это растянулось почти на час. И к тому времени, когда с разговорами было покончено и, ухватив Вильяма за лодыжки, человечки вытащили его из норы, принц и в самом деле чувствовал себя ослабшим едва живым чудовищем, которому предстояло еще очень и очень много работы.
  Последующие несколько часов Вильям как угорелый носился по всему селению, периодически изображая из себя то злобного монстра, то жертву славных охотников. К моменту ключевой битвы у цитадели старейшин принц едва волочил ноги. Он был почти счастлив, когда его, наконец, отвели в темницу, и заперли. В комнате, куда он попал, было довольно темно, но темнота не пугала принца. Он так устал, что едва за ним закрылась дверь, тот час растянулся на полу и закрыл глаза, готовясь хорошенько вздремнуть.
  - Ну, конечно, - проворчал над ухом знакомый голос, - наша самая последняя надежда теперь тоже валяется здесь! Чего и следовало ожидать!
  - Оставь его, он устал! - заметил другой голос, тоже очень знакомый.
  Оба голоса были искажены эхом и звучали выше и звонче обычного, но не узнать их было невозможно.
  - Ребята! - воскликнул принц, проворно садясь. - И вы тоже здесь?! - Тут он понял, что радоваться решительно нечему и повторил уже более печально: - Так вы тоже здесь?
  - Увы, - вздохнул Фикус.
  - Я нашла выход, но меня тут же схватили, - призналась Бонифантина. - Фикуса привели следом, а ты как сюда попал?
  Принц покраснел. К счастью, в темноте этого никто не заметил.
  - Ну, - пробормотал он, - меня вообще-то тоже... - он помедлил, - ну, как бы схватили...
  Сейчас определенно было не самое подходящее время, чтобы рассказывать о том, как он сюда попал. Если друзья узнают, что в течение трех часов он как угорелый носился по городу и за все это время так и не нашел подходящего момента, чтобы ускользнуть от преследователей, вряд ли они после этого станут с ним разговаривать. Он и сам себя чувствовал предателем, что уж говорить о них.
  Но Фикус пошел на принцип и решил, во что бы то ни стало, все разузнать.
  - Как бы схватили? - повторил человечек. - Хотелось бы мне знать, что в таком случае означает 'как бы'?! Ты же не хочешь сказать, что сдался им сам?
  Вильям и хотел бы возразить, но только он открыл рот, как вдруг дверь распахнулась, и в комнату втолкнули маленькое несчастное и до смерти напуганное создание.
  - Пожалуйста, не надо! - молило оно сторожей. - Только не сюда! Только не к этим чудовищам!
  Но сторожа были непреклонны и, затолкав человечка в комнату, с грохотом захлопнули за ним дверь.
  - Не такие уж мы и чудовища, - проворчал Фикус, когда дверь закрылась.
  Но человечка его слова не утешили.
  - Великие кроты! - пропищал он и ничком рухнул на пол.
  Глава 8. В которой появляется Памятное зеркальце...
  
  - Ужас! - взвизгнула Бонифантина. - У него обморок!
  Она бросилась к человечку и опустилась рядом с ним на колени. Что делать дальше, она попросту не знала. В конце концов, ей ведь еще никогда никого не приходилось приводить в чувства.
  - Бедненький! - пробормотала девочка. Наверное, следовало перевернуть человечка на спину или усадить и обмахивать платком, или сделать еще что-нибудь. Вот только что именно, девочка понятия не имела. Помнится, однажды, когда у нее на солнце закружилась голова, мама отвела ее в тень, посадила на скамейку и дала воды. Может сейчас следует поступить так же? Впрочем, в комнате и так достаточно темно, а воды у нее все равно нет.
  'Ну, по крайней мере, - решила Бонифантина, - можно посадить человечка на пол и прислонить спиной к стене. Хуже-то ему от этого не станет, верно?'
  Но только она протянула руки и хотела перевернуть человечка на спину, как Фикус вскочил на ноги и преградил ей дорогу.
  - Не трогай его! - велел он. - Кто знает, из какой дыры он вылез. Он, наверное, весь микробный!
  - А вдруг он умрет! - уперлась Бонифантина. - Мы должны ему помочь!
  - Почему это должны?! Мы, между прочим, в такой передряге оказались именно из-за него! - Фикус ткнул пальцем в человечка. Он пока еще не был уверен тот ли это, который впустил их в пещеру, или нет, но скопившуюся обиду нужно было куда-то девать, и он просто не мог удержаться, чтобы с кем-нибудь не поспорить. - И в данный момент мы в помощи нуждаемся ничуть не меньше! Так что оставь его, и подумай лучше о том, как нам отсюда выбраться! Чай не помрет он без нашей помощи!
  В действительности он хотел сказать вовсе не это. Кодекс путника велел помогать попавшим в беду, и на самом деле Фикус беспокоился о человечке ничуть не меньше Бонифантины. Но, увы, он сейчас был слишком напуган и раздосадован, чтобы мыслить здраво, и вместо того, чтобы о ком-то заботиться, только и мог, что ворчать и огрызаться.
  Друзья препирались минут десять, пока человечек, до сих пор неподвижно лежавший на полу, не приподнял голову и не пробормотал слабеньким едва слышным голосочком:
  - Пожалуйста, не надо меня трогать. - Он сел, подобрав под себя ноги, осмотрелся и только после этого робко добавил: - Вы существа с поверхности все микробные, еще заразите чем-нибудь...
  - И ничего мы не микробные! - обиделась Бонифантина, которая и так была на взводе из-за ссоры с Фикусом. - Я, между прочим, помочь хотела!
  - Простите, - извинился человечек, - но как же может быть иначе, если вы пришли оттуда? - С этими словами он многозначительно ткнул пальцем в потолок. - Каждый подкамушек знает, что наверху ничего нет, только выжженная пустыня, страшные болезни и кровожадные чудовища, которые только и мечтают, как бы тебя поскорее съесть!
  - Но это же неправда! - воскликнула девочка. Ее догадки начинали подтверждаться, но это почему-то ее вовсе не радовало. Человечки и в самом деле думали, что жизнь на поверхности перестала существовать, но это так же означало, что уже многие годы они живут под землей, не видя ни солнца, ни неба, не зная запаха цветов и прикосновений дождя! И это было ужасно! Ничего более ужасного Бонифантина и вообразить себе не могла! - Неправда! Неправда! Неправда! - выпалила она. - Все совсем не так! - Она была так рассержена на глупых человечков, что вскочила на ноги и, что есть сил, топнула каблуком об пол. - Вы что же, даже выяснять ничего не стали?!
  - Ох! - Человечек отпрянул и прижался спиной к стене. Он не был трусом, но и безрассудным храбрецом не был тоже, и понимал, что, если уж тебе случилось рассердить чудище, пускай и маленькое, лучшее что можно сделать, это поскорее от него спрятаться. И пока Бонифантина кричала, а кричала она долго, Облако еле слышно нашептывал слова, из-за которых вскоре он сделался почти неотличим от камня, а после будто бы и вовсе превратился в небольшой серый булыжник.
  - Эй, гляньте-ка! - выпалил тогда принц. - Что это с ним?!
  - Ой! - пискнула Бонифантина, посмотрев в ту сторону, где еще недавно находился человечек. Гнев был моментально забыт. - Они точно так же сделали, когда меня схватили! Я думала, это булыжники, а оказалось - человечки!
  - Оборотился камнем, ха! - буркнул Фикус с таким видом, будто сам он выделывал подобные фокусу раз по десять на дню.
  - А я слышал, - неловко выговорил человечек, - что вы, чудища, тоже так умеете. Вы ведь так охотитесь, верно? Спрячетесь, а потом как выпрыгнете, как отцапаете пол руки! Это еще у вас как-то хитро называется мими...что-то там, кажется.
  - Вот уж нет! - возразил Фикус деловито и степенно, как мог говорить только большой знаток в области отцапывания рук и ног. - Мы вообще ни на кого не охотимся, мы путешествуем!
  - Пу-те-шес-тву-е-те? - по слогам повторил человечек. 'Какое замечательное слово!' - подумалось ему. Это удивительное слово отдавало чем-то терпким, свежим и приятным, как прохладный рудный гриб ранним утром. Облаку оно пришлось по вкусу, и даже более того, оно будто бы было частью его самого, давно и благополучно забытой частью, которую он отыскал только теперь и был этому несказанно счастлив. Но он все еще не понимал, что это слово означает, и это его немного беспокоило. - А как это, путешествувать? - спросил он.
  Фикус устало вздохнул. Он не любил долгих объяснений, а сейчас, если чутье его не подводило, от него требовали именно этого - долгого и обстоятельного объяснения со всеми подробностями и нюансами. Немного поколебавшись и решив, что всем им этот рассказ будет только на пользу, человечек стал рассказывать, и рассказывал так долго, как только мог. А когда сил говорить у него уже не осталось, принц и Бонифантина подхватили повествование, и рассказ продолжался, благо слушатель им попался внимательный. Все, что ему говорили, Облако разве что не конспектировал. Все это было для него ново, но помимо этого так увлекательно, удивительно и странно, что под конец, он и сам уже не был уверен, в какой мир он верит больше: в тот, в котором живет или тот, о котором ему говорили. Ведь невозможно же, думал Облако, выдумать такой изумительный яркий и прекрасный мир самому! Он обязательно должен был существовать и он, Облако, обязательно должен был его увидеть!
  - А когда в следующий раз отправитесь в путешествие, - робко поинтересовался он, - возьмете меня с собой?
  - Ну-у... - протянул Фикус. Он не любил случайных попутчиков, а сейчас и вовсе сомневался, удастся ли ему еще когда-нибудь отправиться в путешествие, в конце концов, они находились в темнице, да еще и глубоко под землей, и в данный момент выбраться отсюда не представлялось ему возможным. - Если бы нам удалось выбраться, - заметил человечек уклончиво, - я мог бы об этом подумать.
  В действительности он надеялся, что Облако сможет им в этом помочь, в конце концов, он ведь поверил им, а это уже неплохо после того, как отнеслись к ним другие человечки.
  - Правда?! - обрадовался Облако. Он чуть в ладоши не захлопал, так он был счастлив. - Вот здорово!
  Ему не терпелось поскорее отправиться в настоящее путешествие! В конце концов, он ведь так и не посмотрел на облака, а это довольно обидно, учитывая, сколько напастей ему из-за этого пришлось пережить! Даже к чудовищам бросили! Хотя это, пожалуй, не было таким уж страшным наказанием, как ему сперва показалось.
  - Облако, - спросила Бонифантина, - а ты не мог бы помочь нам, выбраться из темницы?
  Фикус одобрительно кивнул, а Облако удивился.
  - Я? - пробормотал он. - Я ведь и сам в темнице, да и потом я ничего особенного не умею.
  - Ерунда, - буркнул Фикус и ткнул коротеньким пальчиком сначала в принца, а затем и в Бонифантину. - Еще недавно эти двое уверяли меня в том же. А стоило немного подумать, и все проблемы тут же были решены. Может, и тебе пораскинуть мозгами?
  - Пораскинуть мозгами? - пробормотал Облако и задумался. Чем же он может помочь? Ему еще никогда не приходилось принимать столь сложных решений. В селении все сложные решения принимались старейшинами, а остальным надлежало их выполнять, и человечек настолько к этому привык, что сейчас, столкнувшись с настоящей проблемой, обнаружил себя совершенно неспособным что-либо придумать! И это было ужасно! Чего он только не делал, чтобы заставить свою глупую голову думать - и в затылке чесал, и дергал себя за мочку уха, как делал это старый Гнус, когда ему случалось всерьез над чем-то задуматься, и бегал взад-вперед по комнате - все тщетно. Наконец, он просто сел, обнял руками колени и объявил:
  - Вы, наверное, подумаете, что я глупый, но мне ничего не приходит в голову, честно-честно! Мне очень жаль! - Человечек потупился.
  - Но ты ведь можешь рассказать другим человечкам, что мы вовсе не чудовища и никакой Катастрофы в действительности не было, просто один очень большой и глупый дракон по ошибке сжег всю Наседкину землю! - сказала Бонифантина. Ей было жаль человечка, он ведь действительно считал себя бесполезным и беспомощным, а она очень хорошо знала, каково это.
  - А что, я мог бы, - пролепетал Облако. Предложенное девочкой решение оказалось таким простым и понятным, что сперва он поневоле ухватился за эту идею, но тот час же вынужден был себя одернуть. В отличие от Бонифантины, он знал, как относятся старейшины к подобным историям. Если сейчас его всего лишь заточили в темнице, то за распускание слухов он может отправиться в хохотушечную пещеру, а наказания хуже этого и придумать нельзя! - Нет, нет! - Человечек решительно покачал головой. - Не годится! Одними моими словами тут никак не обойтись! Без доказательств никто и слушать меня не станет!
  И Облако затих, стыдливо сгорбившись и обняв руками колени. Он очень хотел помочь, но при мысли о том, чем ему это грозит, его колотила дрожь.
  'И ведь надо же было оказаться в такой печальной ситуации как раз тогда, когда впервые в жизни тебе выдался шанс отправиться в настоящее путешествие! - думал он. - Великие кроты, что же делать-то?'
  Несколько минут все молчали. Каждый пытался придумать хоть что-нибудь, что доказывало бы, что за безжизненной пустыней, в которую превратилась Наседкина земля, есть и леса, и болота, и цветущие луга, и города с селениями, и даже королевские замки, но, как ни старались друзья, как ни напрягали воображение, никому из них так и не удалось выдумать ничего хоть сколько-нибудь убедительного. Даже если заставить старейшин выйти на поверхность, унылая картина, которую они увидят, их мнения не изменит. Уж Бонифантина-то это понимала, ведь и сама она, увидев впервые Наседкину землю, пришла в настоящий ужас! Во всей Волшебной стране, подумала она тогда, не нашлось бы места более пустынного и невеселого.
  Фикус, впрочем, не собирался сдаваться. При необходимости он готов был поспорить и со старейшинами, благо это он делать умел, но Облако, хотя пока он и старался об этом помалкивать, заранее знал, к чему это приведет.
  Только сейчас, оказавшись в темнице и выслушав эти странные, пришедшие с поверхности, создания, он всерьез задумался о том, как в действительности обстоят дела в селении. Старейшины ведь уже много лет могли знать, что жизнь на земле уцелела, и нарочно скрывать это, чтобы подкамушки, как и прежде безоговорочно им подчинялись! О, это была бы ужасная несправедливость - знать что-то и скрывать только потому, что это тебе выгодно! Ведь на поверхности столько всего прекрасного и удивительного, чего никто из подземных жителей никогда не видел, а, возможно, и не увидит! При одной только мысли об этом в сердце Облака вскипал гнев.
  'Нет! - думал он с той же решимостью, с которой сегодня утром вступил в давно заброшенный коридор. - Нельзя этого так оставлять! Я буду самым жалким из всех когда-либо живших подкамушков, если никому ничего не скажу!'
  И он пообещал самому себе, что непременно заставит старейшин к нему прислушаться. И пусть после этого делают с ним что захотят! Он не испугается! Но только он собирался сообщить всем о своих намерениях, заговорил Вильям, и Облаку, поскольку он был воспитанным подкамушком, пришлось замолчать.
  - Эх, - вздохнул принц, - было бы у меня Памятное зеркальце, все было бы гораздо проще...
  - Памятное зеркальце? - хором переспросили Облако и Бонифантина. В этой комнате они, кажется, были единственными, кто ничего и слыхом ни слыхивал ни о каких Памятных зеркалах.
  - Волшебная безделушка, - проворчал Фикус, чувствуя, что без объяснений тут никак не обойтись. - Зеркальце, в котором можно увидеть любое свое воспоминание. Будь у нас Памятное зеркальце, мы могли бы показать старейшинам шпили королевского замка или какой-нибудь волшебный лес...
  - Да что угодно! - с готовностью подхватил Вив. - Лишь бы они поняли, что Наседкина земля - это единственное место, которое пострадало в результате их, так называемой, Катастрофы!
  - Но у нас нет Памятного зеркальца, - напомнил Фикус, - так что лучше всем нам поскорее об этом забыть и придумать что-нибудь получше.
  И в комнате вновь воцарилась тишина. Даже Облако, который собирался сообщить всем о своем решении, предпочел отложить рассказ на потом.
  Молчание затягивалось, и с каждой минутой Бонифантине становилось все более не по себе. Она вновь ощутила себя маленький и беспомощной, такой маленькой и беспомощной, какой не чувствовала себя уже очень давно.
  'Неужели совсем ничего нельзя сделать?' - билось у нее в голове. И от этих мыслей становилось так грустно и обидно, что Бонифантина уже готова была расплакаться. Но не успела она и всхлипнуть, как вдруг случилось нечто такое, из-за чего о слезах пришлось забыть. Дело в том, что в тот самый момент, когда Бонифантина подумала 'неужели ничего нельзя сделать', под серой замшевой курточкой что-то шевельнулось, точно маленькая мышка пробежала между слоями одежды.
  - Ой! - пискнула Бонифантина и в испуге принялась хлопать себя ладонями по бокам, а, когда и это не помогло, сорвала с себя куртку и бросила ее на пол. Но никакой мыши под ней, разумеется, не оказалось, зато из кармана выпал небольшой сверток, перевязанный атласной ленточкой с алой гербовой печатью в виде яблока - подарок королевы, о котором к тому времени Бонифантина уже и думать забыла. Сверток едва заметно вибрировал. Очевидно, это слабое, едва уловимое движение и было тем, что Бонифантина по ошибке приняла за мышь.
  Некоторое время девочка с изумлением смотрела на сверток. Прежде она не замечала, чтобы он шевелился, почему же это происходило теперь? Не потому ли, подумала она, что он хочет, чтобы его открыли? Эта мысль показалась ей довольно глупой, но, поскольку другого объяснения у нее не было, Бонифантина зашуршала бумажной оберткой. Под слоем бумаги обнаружилась ткань, а в ней маленькое зеркальце в резной золотой оправе.
  Сперва девочка не поверила своим глазам. 'Нет, этого просто не может быть!' - подумала она. Но после, когда изумление прошло, она протянула зеркальце Вильяму, и спросила несколько неуверенно:
  - Может, это подойдет?
  - Ого! - воскликнул Вильям, в полутьме комнаты разглядев протянутый ему предмет. - Это тебе мама дала?!
  В голосе юноши сквозило неподдельное изумление, но и зависти в нем тоже было предостаточно - ему самому лишь дважды довелось держать эту вещь в руках, да и то в качестве большого исключения! У Вильяма в голове не укладывалось, что королева рассталась с одним из главных своих сокровищ! Впрочем - одернул себя принц, - все сложилось как нельзя лучше.
  - Твоему везению можно только позавидовать! - сказал он Бонифантине. - Это самое что ни наесть настоящее Памятное зеркальце! - Он еще с минуту покрутил зеркальце в руках, не в силах поверить своей удаче. 'С другой стороны, - подумал он, - мама, скорее всего, знала, что делает, когда отдавала его Бонифантине, все-таки она волшебница, а волшебницы ничего не делают просто так'.
  - Теперь, - подвел итог Фикус, - мы можем смело отправляться к старейшинам! Доказательства у нас есть!
  Глава 9. В которой дается Страшная Клятва...
  
  Однако в действительности попасть к старейшинам оказалось не так-то просто, и, если бы не Облако, путешественники, пожалуй, так и торчали бы в темнице до скончания своих дней. Приставленные к ним стражники разговорчивостью не отличались, и, если бы Облако не знал их всех по именам, скорее всего не стали бы слушать и его. Но, поскольку выяснилось, что почти всех их человечек хорошо знает, а с некоторыми ему и кружечку бражной настойки случалось пропускать, стражники не только выслушали его, но и отправили гонца к командовавшему ими капралу. Капрал пришел. Облаку пришлось повторить свою речь и для него, после чего капрал отправил гонца к старшине дружины. Старшина дружины тоже пришел и тоже выслушал рассказ Облака. Немного посомневавшись, скорее для вида, гонца отправил и он, и уже на этот раз в цитадель старейшин. Гонец вернулся час спустя и сообщил, что после ужина старейшины желают видеть пленников у себя. Все вздохнули облегченно.
  После ужина - путешественникам принесли какие-то грибы на плоских белых камнях вместо тарелок и кувшин зеленовато-белого сока - их, как и было обещано, повели к старейшинам. Фикусу и принцу при этом руки связали за спиной и еще раз, как следует, обыскали. Во время обыска Бонифантина не переставала удивляться, как это человечки не нашли ничего в бездонных карманах Фикуса, ведь там должна была храниться целая уйма вещей! Но сам он удивленным или обеспокоенным не выглядел и вел себя так, словно все шло своим чередом. Поэтому и девочка решила, что беспокоиться не о чем.
  Облако обыскивать или связывать не стали, да это, судя по всему, и не было нужно, ведь он шел к старейшинам сам, по своей воле, и уж точно не собирался причинять им никакого вреда.
  Цитадель старейшин напоминала трехъярусный именинный пирог. Ярусы были круглые, как перевернутая миска для салата, и сплошь изрезаны замысловатыми арочками и рельефами. При этом каждый последующий ярус был чуть не вдвое меньше предыдущего. У входа в цитадель их встретил прямой как жердь и крайне суровый человечек в закрытом сером костюме и с чем-то отдаленно напоминавшим парик на голове. Он внимательно осмотрел каждого из пришельцев и лишь после этого деловито кивнул, давая понять, что им позволено войти.
  Одного за другим пленников ввели внутрь. Пройдя через массивные дубовые двери, они оказались в просторном светлом зале. Стены и пол здесь были ровного белого цвета, а потолок сплошным слоем покрывал колышущийся мох, наполнявший комнату мягким голубоватым сиянием. Вдоль стен позади пленников эскаладой расположились каменные скамьи, а впереди, прямо перед ними возвышался массивный мраморный помост. На помосте в каменных креслах восседали четыре сморщенных от старости человечка в черных как ночь бархатных рясах, таких старых и потертых, что им давно уже было место на помойке. Пятое кресло отчего-то пустовало.
  Бонифантина в волнении таращилась на человечков. Она не на шутку перепугалась, ведь старейшины, судя по рассказам Облака, бывали довольно суровы с нарушителями закона, а они за время своего пребывания в селении, наверняка, нарушили не менее десятка законов и не менее полусотни правил!
  - К-хе, к-хе! - послышался сдержанный кашель. - Я вижу тут молодого подкамушка! - заметил один из старейшин, самый маленький и сморщенный.
  - Мэтр Гурх, - шепнул на ухо Бонифантине Облако. И в его голосе было столько благоговения, что превратись оно в дождевую воду, хватило бы для небольшого озерца.
  Бонифантина смотрела на мэтра Гурха, пытаясь отыскать в его облике хоть что-то, что объясняло бы восхищенный и вместе с тем напуганный взгляд Облака. Но, увы, лишенная всякой растительности голова мэтра, выглядывавшая из-за складок наряда, который был ему явно велик, и напоминавшая скукоженную старую репу, решительно никакого благоговения и уж тем более восхищения у нее не вызвала.
  - Уведите его, - продолжал тем временем мэтр Гурх, - он уже отбыл свое наказание и больше нас не интересует.
  'Как грубо! - подумала Бонифантина. - Говорит так, будто речь идет о какой-то вещи!'
  Мэтр Гурх ей не нравился. Впрочем, и все остальные старейшины, которые сидели и молча смотрели, как выпроваживают из комнаты упирающегося Облако, были ничуть не лучше.
  - Прошу вас, позвольте мне остаться и послушать! - просил человечек, из последних сил цепляясь за дверной косяк. - Я впустил пришельцев в пещеры! Я ответственен за их судьбу, и я повинен во всех их действиях!
  - Милый мальчик, - елейным голоском отозвался другой человечек, такой толстый, что едва помещался в кресле - это был мэтр Матиций, - не беспокойся о чудовищах! Ты же знаешь, мы строги, но справедливы! - Говорил человечек медленно и певуче, и голос его напоминал журчание воды, перетекавшей из одного глубокого кувшина в другой. - А тебя мы не виним, мой милый, так что не беспокойся и возвращайся скорее домой. Ну же, ну же! - Человечек несколько раз покачнул ладонями, словно хотел подтолкнуть Облако к выходу, но никак не мог до него дотянуться.
  Облако перестал сопротивляться, и его вывели из комнаты. Если после того, что гонец рассказал старейшинам, мэтр Матиций на стороне пришельцев, волноваться не о чем. Этот человечек славился тем, что пуще прочих берег и защищал свой народ. Еще ни один подкамушек, находящийся под его защитой, не подвергся порке и не был закован в колодки.
  - Вы тоже оставьте нас, - велел стражникам третий мэтр - Озиум, худой как щепка и ужасно костлявый. Ряса свалилась у него с одного плеча и то, что увидела под ней Бонифантина, больше напоминало завернутый в салфетку карандаш, чем руку.
  Стражники удалились, и путешественники остались со старейшинами один на один. Фикус ежился и кутался в шарф, а Вильям неуклюже ковырял носком тяжелого черного башмака пол, и видно было, что обоим им не по себе.
  - Ну что ж, - заговорил мэтр Матиций, - нам тут шепнули, будто вы можете рассказать нам что-то весьма интересное, дорогие мои чудовища.
  - Еще как можем! - ответила Бонифантина смело. Стоило ей вспомнить, что человечки по совершеннейшей глупости вот уже три сотни лет безвылазно проживают под землей, как в ней вновь вскипел гнев. Если бы не этот гнев, она, возможно, молчала бы и дальше, но ярость придала ей храбрости и Бонифантина продолжала: - А еще мы можем показать!
  - Неужели? - прошелестел мэтр Озиум. - В таком случае рассказывайте...
  - И показывайте, - добавил последний мэтр - Голема - обладатель такой постной физиономии, что можно было подумать, его вообще ничего и никогда не волнует. И сейчас его не волнует Бонифантина, Фикус и Вильям. И то, что они собираются рассказать, не волнует тоже.
  Но, не смотря на это, девочка продолжала говорить, тем более что Фикус и Вильям очевидно не намерены были этого делать.
  - Для начала, - сказала она, - вы очень-очень заблуждаетесь, если считаете, что на поверхности ничего больше нет! В Катастрофе пострадала одна только Наседкина земля, а за ней есть куча замечательных мест, где стоит побывать и где вы могли бы построить себе новый город, взамен разрушенного! Это, по-моему, очень глупо прятаться под землей, опасаясь всяких там чудовищ и болезней! Ничего такого наверху нет! Там просто пустыня, а за ней есть и леса, и реки и все остальное! Могли бы уже давно вылезти и посмотреть сами! И как это за все это время вам не пришло в голову отправили кого-нибудь осмотреться!
  - Чем отправлять кого-либо куда-либо, уж лучше сходить самому, - спокойно произнес мэтр Озиум.
  - И мы сходили, и узнали, - продолжил мэтр Голема.
  - Как так узнали? - опешила Бонифантина. - Вы что же, получается, и сами давным-давно знаете, что никаких чудовищ, и страшных болезней на поверхности нет?
  - Да, деточка, - дружелюбно улыбнулся мэтр Матиций. - Мы же не так глупы, чтобы сидеть здесь в полнейшем неведении. - Человечек, казалось, слегка обиделся. - Это было триста лет назад, моя милая. В ту пору мы еще были молоды и хотели знать, что произошло. Стоило земле наверху немножечко остыть, Голема и Озиум тот час же отправились на разведку. Их не было две недели и все тогда думали, что они пропали наверху, но они вернулись и все нам рассказали.
  - Но почему же тогда другие человечки ничего не знают?! - не переставала изумляться Бонифантина. Уголком глаза она видела, как справа от нее Вильям сжимает и разжимает кулаки, пытаясь ослабить путы. Кажется, то, что он слышал, нравилось ему ничуть не больше, чем ей самой.
  - Все просто, - ответил на ее вопрос мэтр Гурх, - Голема и Озиум солгали. Нам они сказали правду, а тогдашним старейшинам поведали о безжизненной огненной пустыне, чудовищах и страшных болезнях, унесших жизни еще двоих подкамушков шедших с ними. Вот и все.
  Бонифантине и думать не хотелось, что стало с теми подкамушками в действительности.
  - Все выходы на поверхность были закрыты, - продолжал тем временем Голема, который, похоже, только и умел, что заканчивать фразы за других.
  - И теперь уже очевидно, что им и впредь лучше было оставаться закрытыми, - печально вздохнул мэтр Матиций. - Ах, каждый новый Облако хуже предыдущего, - добавил он, вертя пальцем вокруг смешного кротовьего носа. - Наверное, стоит запретить это имя.
  - Ах вы, мерзавцы! - в сердцах выпалил Фикус. - Вы всех кругом обманули, заставили целый народ три столетия томиться под землей, и только ради того, чтобы вам самим было хорошо?!!!
  - В общем-то, да, молодой человек, - полусонно кивнул мэтр Гурх. - Но, заметьте, наш народ процветает и жаловаться ему решительно не на что...
  - Но дети не видят солнца! - Бонифантина едва не кричала, так ей сделалось тошно. Все эти старейшины, о которых с таким благоговением говорил бедный несчастный Облако, оказались просто-напросто дряхлыми трехсотлетними стариканами, которых их собственный народ волновал не больше, чем еще одно пятнышко грязи на их и без того грязных рясах!
  - И вы всех обманываете! - выкрикнул Вильям, так резко подавшись вперед, что ему немалых усилий стоило сохранить при этом равновесие. - Правитель служит на благо своего народа, а иначе это уже не правитель, а... а... - но Вильям не знал подходящего слова, чтобы назвать такого правителя и просто сказал: - Это вообще не известно кто тогда получается! Мерзость какая-то и все!
  - Как грубо, молодой человек! - покачал головой мэтр Гурх, подтягивая колени к груди. Он, кажется, испытывал определенные неудобства от того, что Вильям, самый высокий в этой комнате, так угрожающе над ним нависал. - Народ не жалуется, а, значит, все в порядке, разве не так?
  - Это отвратительно! - решительно сказала Бонифантина. В руке она все еще сжимала Памятное зеркальце, и с каждой секундой оно вибрировало все сильнее, так что вскоре у девочки попросту онемели пальцы. - А что вы будете делать, если ваш народ узнает, что вы его обманывали?
  Говоря это, Бонифантина думала, кому бы еще из человечков показать зеркальце, чтобы он понял, как жестоко старейшины всех здесь обманывают. Стражники, капрал, трое гонцов и даже старшина дружины уже видели его, но все они как один заявили, что эту занятную вещицу стоит показать старейшинам, а уж те сами решат, верить появлявшимся в стекле картинкам или нет.
  Фикус предостерегающе зыркнул на Бонифантину, но девочка была так рассержена, что даже не заметила этого, как не заметила она и того, что вот уже минуту один из мэтров внимательно разглядывал предмет, который она держала в руках.
  - Так у вас и в самом деле есть Памятное зеркальце, - сухо констатировал мэтр Голема, и это был первый раз, когда он заговорил сам, а не заканчивая чью-то мысль.
  Бонифантина разинула, было, рот, но после этих слов захлопнула его, так ничего и не сказав. Старейшины, оказывается, не хуже их самих были осведомлены о Памятных зеркалах и, наверняка, знали, как ими пользоваться. А, значит, изобрести какую-нибудь ложь для них не составит труда, тем более после того, как они три сотни лет обманывали целое селение!
  'Наверное, наловчились за это время!' - подумала Бонифантина раздраженно. Но злилась не она одна. Фикус был рассержен не меньше, а даже больше нее, тем более что все происходящее до боли напоминало ему о том, что уже случалось с ним однажды, очень-очень давно. Терпеть это и дальше он не мог.
  - Да пропади оно все пропадом! - рявкнул он чужим незнакомым Бонифантине голосом, таким злым, что по спине у девочки побежали мурашки. - Будь я проклят, если не позабочусь о том, чтобы вашей власти пришел конец!
  Вильям в ужасе уставился на Фикуса. Он-то знал, какую страшную клятву произнес человечек! Никому и никогда не следовало говорить таких вещей! Это была страшная клятва, настолько страшная, что даже старейшины спасовали перед ней. Мэтр Гурх, услышав ее, всем своим крохотным тельцем вжался в кресло, метр Матиций стал задыхаться под тяжестью своих килограммов, даже мэтр Голема, которого не волновало ничто и никогда, болезненно вздрогнул. И лишь мэтр Озиум проявил выдержку. Сжав подлокотники кресла так, что костяшки пальцев побелели от напряжения, он произнес:
  - Не думайте, что проклятья чем-то вам помогут. Послезавтра вечером вас казнят в хохотушечной пещере, и, знаете, сомневаюсь я, что из своей темной холодной камеры, вам удастся исполнить свои угрозы. - С этими словами он холодно улыбнулся - так, наверное, могла бы улыбаться змея - и позвал стражу, которая повела Фикуса, принца и Бонифантину, ошарашенных и потерянных, обратно в темницу.
  Глава 10. В которой у Фикуса рождается идея...
  
  Памятное зеркальце у Бонифантины забрали, но она этого даже не заметила. Когда это произошло, она пребывала в таком удрученном состоянии, что не заметила бы и дракона, пролети он у нее над головой, играя на арфе и распевая частушки.
  'Нет, этого просто не может быть! - думала она. - В сказках такого не бывает!'
  - А мы вовсе и не в сказке, - напомнил Фикус. Оказывается, эти слова девочка произнесла вслух.
  - Но это же несправедливо! - Бонифантина горько всхлипнула. - Нас не могут казнить! Мы ведь ничего не сделали! Совсем ничего!
  И она заплакала уже по-настоящему. Фикус обнял девочку за плечи и успокаивающе погладил по плечу. Больше ничего для нее он сделать не мог, и это злило. Ничто на свете не злило его так, как собственное бессилие, а злиться неподвижно Фикус не умел. Стоило Бонифантине немного успокоиться, он вскочил на ноги и принялся в гневе метаться по комнате.
  - Ух, как же я зол! - сквозь сжатые зубы рычал он. - Ух, я этим старейшинам покажу! - Суетливая беготня и бормотание его немного успокаивали, но потом он смотрел на Бонифантину, на ее заплаканное лицо и опухшие от слез глаза, и злость вскипала в нем с новой силой. - Сейчас я придумаю самую страшную месть на свете! - говорил он и продолжал носиться по комнате.
  Вильям, напротив, сидел молча. Он был не столько напуган, сколько потрясен. Умереть в самом начале карьеры в его планы определенно не входило. И эта чудовищная несостыковка действовала ему на нервы почти так же сильно, как на всяческих вампиров и упырей действует чеснок. Но, как это ни странно, в первую очередь сейчас его волновало все же не это...
  - Фикус, что же ты наделал! - произнес принц, когда человечек закончил очередную тираду о том, как он ненавидит старейшин и какую месть он собирается над ними учинить.
  - А? - Навострил уши человечек. - Ты о чем это? Думаешь, защекотать этих мэтров до потери пульса слишком уж жестоко?
  - Я не об этом! - замотал головой юноша. - Ты зачем себя проклял?!
  - Проклял? - повторила Бонифантина, шмыгнув своим длинным носом-хоботом. По звуку это напоминало то, как спускают воду в унитазе.
  - Он сказал, - Вильям прокашлялся и заговорил страшным полушепотом: - 'Будь я проклят, если не позабочусь о том, чтобы вашей власти пришел конец'. Это Клятва Души. - Юноша и теперь не осмелился повысить голос, все-таки речь шла об очень страшных вещах, и говорить о них следовало шепотом. - Если не исполнить эту клятву, - продолжал он, - после смерти твоя душа не отправится на небо, как все остальные души, а так и останется, прикованной к земле в том месте, где была произнесена клятва и где она должна была быть исполнена!
  - В таком случае, - заметил Фикус в обычной своей манере, - моей душе придется разорваться, потому что это уже вторая моя Клятва.
  Бонифантина почувствовала, как по спине у нее вновь забегали мурашки, но слезы на щеках уже высохли, и появляться вновь не собирались. На смену им пришло негодование.
  - Фикус, - набросилась она на человечка, - ты чего наделал?!
  Но когда человечек попытался оправдаться, Бонифантина и слушать его не стала, так она была рассержена.
  - О чем же ты думал?!! - выпалила она.
  - Да, я... - Но, не дав Фикусу и слова сказать, девочка набросилась на него вновь. Она так кричала, что друзья лишь минуту спустя заметили, как кто-то робко стучится к ним в дверь, дожидаясь разрешения войти.
  Так себя вести мог только Облако.
  - Войдите! - рявкнул Фикус, надеясь, что это спасет его от объяснений.
  Негромко скрипнули невидимые запоры, и Облако бочком протиснулся в камеру. Вид у него был довольно жалкий. Даже при том скудном освещении, которое давал пучок лунного мха в углу комнаты, не заметить побледневшее от горя лицо и заплаканные глаза человечка было невозможно.
  - Я все знаю, - сказал он. После чего упал на колени и громко зарыдал. - Простите, - говорил он в промежутке между трубными всхлипами, - это я во всем виноват! Это из-за меня вы сюда попали, это я добился встречи со старейшинами! Это меня, а не вас должны бросить в хохотушечную пещеру!
  Человечек был так расстроен, что Бонифантине пришлось на время забыть про Фикуса и две его Клятвы, из-за которых теперь-то уж ему точно придется разорваться надвое, и отправиться его успокаивать.
  - Ну, что ты, Облако, не плачь! - говорила она, поглаживая человечка по большой лишенной растительности голове. - Ведь не все же еще потеряно, правда? - Она повернулась к Фикуса, ища у него поддержки, потому что ее слова Облаку не помогали.
  - Конечно, правда! - Фикус ухватился за эту мысль, и, кажется, в голове у него уже начал складываться план. - Облако, дружище, ты ведь поможешь нам избежать казни, а?
  - Д-да! - Человечек перестал плакать, поднял голову и с надеждой уставился на Фикуса.
  - Ну, по правде говоря, - сказал тот, - за один день такие дела не делаются, но, если постараться, может быть что-нибудь у нас и получится... - Тут человечек задумчиво потер подбородок, как делал это всякий раз, когда его посещала особенно удачная идея. В полумраке комнаты глаза его хитро поблескивали, и это был хороший знак. Это означало, что он что-то придумал. - Слушай и запоминай, - велел он Облаку и стал рассказывать.
  Глава 11. В которой Облако говорит с Гнусом...
  
  Еще никогда Облаку не приходилось чувствовать на себе такой ответственности. Жизнь в селении не приучила его к этому. И при мысли о том неимоверном грузе, который лег на его хрупкие маленькие плечики, становилось страшно. Но, несмотря на это, Облако изо всех сил старался сделать все правильно. В конце концов, от его действий зависели жизни троих пришельцев и судьба всего селения, а это серьезный стимул.
  Человечек, спешно перебирая крупными босыми ступнями, бежал по коридору. Ему велено было найти того, к кому в селении станут прислушиваться. И это, предупредили его, должен быть не какой-нибудь охотник, который слепо следует указаниям старейшин, а такой подкамушек, который умеет думать своей головой. Но найти такого в селении было непросто, и Облако прекрасно об этом знал. И сам он еще совсем недавно без веления старейшин и шагу ступить не мог, а ведь он никогда не отличался покорностью! Что же говорить об остальных! Не одно поколение подкамушков выросло, веря, что слова старейшин это истина в последней инстанции, и найти среди них того, кто мог бы в этом усомниться, было непросто. Тех же, кто родился до Катастрофы или сразу после нее, то есть в то время, когда мэтры Голема, Гурх, Матиций и Озиум еще не пришли к власти, можно было пересчитать по пальцам. Но одного такого Облако, пожалуй, знал, и кандидатура эта казалась ему вполне подходящей.
  - Дядюшка Гнус! - крикнул он, без стука ворвавшись в небольшую пещерку на самой окраине города. Вместо двери вход в пещерку закрывала старая потертая кротовья шкура.
  - Агась? - приподнял бровь старый погонщик и, подслеповато щурясь, воззрился на гостя. - А это ты Облако, - сказал он, наконец. - Заходи. Слышал, тебе целый день пришлось провести в темнице с самыми, что ни на есть настоящими чудовищами.
  - Да-да, дядюшка Гнус, - закивал Облако, - из-за них-то я к вам и пришел!
  - Неужели? - навострил уши старый Гнус. - А я, между прочим, только сегодня утром беседовал с одним из чудищ, и, знаешь ли, это оказалось довольно воспитанное чудище. Кое-кто из нынешней молодежи ему по этой части и в подметки не годится!
  - В том-то и дело, дядюшка! Они вовсе и не чудища! - сказал Облако и, видя, что ничегошеньки Гнус не понимает, стал рассказывать.
  Рассказчик из него был неважный, и, чтобы ничего не напутать, пришлось Облаку начать с самого-самого начала, когда он только еще собирался выбраться на поверхность. После он, конечно же, рассказал и о том, как его бросили в темницу, где он познакомился с чудовищами, и о старейшинах, которые уже много лет всех обманывают, и о Памятном зеркальце, которое те забрали и спрятали, чтобы никто так и не узнал правды. Но пока до этого дошло, минула уже половина подземной ночи, и лунный мох на стенах пещеры вновь начинал легонько светиться. Близилось утро.
  - Хм! - устало вздохнул старый Гнус. То, о чем рассказал ему Облако, заставило старика надолго задуматься. Прошло минуты три, прежде чем он заговорил вновь. - Непростая нам с тобой предстоит работенка, - вымолвил он, - совсем непростая. Но ты прав, нельзя, чтобы нас и дальше обманывали. - Тут губы Гнуса изогнулись в благоговейной улыбке. Так улыбаются старики, отправляясь в восхитительное путешествие по воспоминаниям своей юности. - Молодым я поверхность не любил, а сейчас, пожалуй, не отказался бы вновь посмотреть на солнышко и прогуляться под хорошим летним дождиком!
  - Так вы там были?! - изумился Облако. Он и не думал, что Гнус настолько стар!
  - Еще будучи твоим ровесником, - отмахнулся погонщик. - Но это неважно. Теперь нам с тобой не помешает хорошенько пораскинуть мозгами и придумать, что мы будем делать дальше.
  Глава 12. В которой Облако делает два полезных дела...
  
  Перед глазами Облака мелькали знакомые улицы и лица, но ни того, ни другого он попросту не замечал. Он был слишком взволнован предстоящим ему поручением, чтобы думать о чем-то еще.
  'Нужно быть очень осторожным, - говорил себе Облако. - Никто не должен узнать о том, что я задумал'.
  И он изо всех сил старался выглядеть так же, как обычно, будто бы он просто вышел прогуляться. Но, чем больше усилий он прикладывал к маскировке, тем очевидней для окружающих становилось, что с ним что-то не так. Пытаясь выглядеть спокойным, Облако напускал на себя такой равнодушный вид, которому и мэтр Голема мог бы позавидовать. А, решив идти помедленней, чтобы никто не догадался, как он в действительности спешит, стал передвигаться по улице громадными неуклюжими шагами, точно и вовсе разучился ходить! Ничего удивительного, что в один прекрасный момент один из прохожих, который знал Облако с детства, окликнул его и попытался выяснить, что же такое с ним происходит.
  - Эй, Облако! Какой-то ты сегодня странный! Не подцепил какую-нибудь заразу от своих чудовищ?
  Человечек едва не подпрыгнул. В какой-то момент он испугался, что его раскрыли и все теперь пойдет прахом, но окликнувший его подкамушек оказался всего-навсего старым приятелем отца Облака Дождиком Младшим, который просто был не прочь немного поболтать.
  - Ах, нет! - ответил Облако с немалым облегчением, и добавил, как и велел ему делать старый Гнус. - А вы разве не слышали? - Он нервно покрутил головой, проверяя, нет ли поблизости кого-нибудь из охотников, верных слуг старейшин. - Чудища-то вовсе и не чудища!
  - Да ну?! - вытаращил глаза Дождик Младший.
  'Как удачно, что я его встретил, - подумал Облако. - С ним эта новость мгновенно разлетится по всему селению!'
  И Облако стал рассказывать. На этот раз, однако, он рассказывал далеко не все. Поступать так велел ему старый Гнус. А уж он-то, думал Облако, знал, что делает. 'Поговори с кем-нибудь, - сказал он, - расскажи, о чудищах, о поверхности, но только так, чтобы, казалось, будто ты и сам об этом от кого-то услышал. Так убережешься от ненужных вопросов. А еще, если поблизости никого больше не будет, можешь упомянуть о старейшинах, дескать, они все давно знают. Все понял?' 'Все!' - сказал Облако и отправился выполнять поручение.
  Он еще немного поболтал с Дождиком Вторым Младшим и поспешил прочь, сославшись на неотложные дела в кротовьей яме, где вымачивали в извести и выделывали кротовьи шкуры.
  - Дядюшка Гнус велел мне поспешить! - сказал он. - Кстати, можете зайти к нему и поподробнее расспросить про этих чудовищ. Он один из старейших подкамушков в селении. Думаю, уж он-то сможет отличить правду от лжи.
  - И то верно! - согласился Дождик Младший и зашагал дальше по улице, твердо вознамерившись нынче же вечером зайти к старику Гнусу и все у него узнать. В конце концов, обвинения старейшинам предъявлялись весьма серьезные, а это для простых слухов, пожалуй, уж слишком.
  И хотя встреча со старым знакомым была Облаку только на руку, оставшись один, он почувствовал настоящее облегчение. И ведь не то чтобы он кому-то врал, напротив, он говорил только правду, и все же ощущение, что он делает что-то запретное, не давало ему покоя. Облако по праву считал себя добропорядочным подкамушком, и при мысли о том, что ему предстояло сделать, и что он уже сделал, ему становилось не по себе.
  'Я не делаю ничего плохого!' - убеждал он себя, и от этого действительно становилось легче.
  Человечек добрался почти до самой цитадели старейшин. Здесь у последнего ряда маленьких домиков он остановился, сложил ладони козырьком и стал внимательно вглядываться вдаль. Прямо перед ним, в полусотне шагов от последнего домика открывался проход в один из самых охраняемых коридоров во всем подземелье. Здесь когда-то был выход в верхний город, исчезнувший более трех столетий назад во время Великой Катастрофы. И здесь же в одном из ответвлений коридора находился вход в хохотушечную пещеру. Туда-то Облако и направлялся. Но прежде чем попасть в нужный коридор, ему еще предстояло преодолеть широкую полосу голого пространства, отделявшего владения старейшин от остального селения с его шумом и суетой, а это, знал Облако, задачка не из легких. Еще будучи несмышленым малышом, он не раз слышал от своего отца, охотника, рассказы о том, как хорошо охраняется путь в хохотушечную пещеру. 'И не мудрено! - говорил ему отец. - Это чтобы всякие глупыши вроде тебя не совали свой нос, куда не следует! А то был как-то один подкамушек по имени Равви Грум, так он забрался в хохотушечную пещеру, заблудился там и так надышался газа, что засмеялся там до смерти! Уверен, где-то в этой пещере до сих пор лежат его косточки!'
  В детстве такие истории заставляли Облако трястись от страха в своей маленькой кроватке. Только накрывшись с головой одеялом и представив что-нибудь очень-очень хорошее, например, настоящие облака, ему удавалось унять бившую его дрожь. Сейчас же он шел в ту самую хохотушечную пещеру, которой всю жизнь боялся как огня, и делал это совершенно сознательно.
  Остановившись у крайнего в ряду домика, Облако пошарил глазами вдоль стены пещеры и без особого труда отыскал среди обычных булыжников, громоздившихся у входа в нужный ему коридор, липовые, те, которые на самом деле были притаившимися в засаде подкамушками. Их оказалось шестеро.
  'Непросто будет мимо них пробраться', - подумал Облако, но отказываться от своих намерений не спешил. Отправиться в хохотушечную пещеру была его собственная идея, и уж это-то он должен был сделать правильно.
  Обращаться камнем или животным Облако умел ничуть не хуже прочих подкамушков, но вот продержаться в таком виде ему удавалось гораздо дольше (в этом ему даже некоторые охотники уступали). И этим-то он и собирался воспользоваться.
  Прислонившись спиной к прохладной каменной стене, он прикрыл глаза, сосредоточился и принялся шептать нужные слова. И уже вскоре в том месте, где еще недавно стоял Облако, обнаружилось маленькое серое существо с длинным розовым хвостом, тонкими усами и маленькими похожими на бусинки черными глазками.
  - Вот так, - произнесло существо голосом Облака и неторопливо затрусило к коридору.
  Облако с легкостью миновал шестерых стражников и, оставшись незамеченным, продолжил свой путь. У первой же развилки повернул направо и оказался у входа в хохотушечную пещеру. О том, что это вход в хохотушечную пещеру гласила табличка, на которой помимо предостерегающей надписи разместилось грубоватое изображение черепа, оскаленного в подобии ухмылки. Здесь, внимательно осмотревшись и убедившись, что поблизости нет никого, кто мог бы его заметить, Облако принял свой истинный облик.
  Последним и единственным препятствием оставались каменные ворота. Уговорить створки приоткрыться хотя бы чуточку оказалось непросто. Это отняло у Облако больше времени, чем вся дорога до пещеры. Ворота были древние, древнее самого селения, и крепления у них были из упавшего с неба металла. Камни такое соседство, понятное дело, не радовало. Металл этот не понимал их потаенного языка, и человечка слушаться тоже не хотел. Но Облако был исключительно вежлив, как и подобает быть с камнями, и, в конце концов, несмотря на отчаянное сопротивление небесного металла, ворота ему подчинились.
  - Благодарю, - прошептал Облако на потаенном языке, и стал протискиваться между каменными створками. Как он и опасался, раздвинулись они совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы впустить его внутрь, и тут же захлопнулись, стоило Облаку оказаться в пещере.
  Человечек вздрогнул. В миг вспомнились все детские страхи и рассказ отца о Равви Груме, чьи косточки по сей день находятся где-то в пещере. Чтобы успокоиться, Облаку пришлось приложить поистине героическое усилие.
  - Со мной ничего не случится, - сказал себе он и достал из набедренного кошелька, который непременно имел при себе каждый уважающий себя подкамушек, комочек липких серых водорослей. Комочек он разделил надвое и оба получившихся кусочка засунул себе в нос - по одному в каждую ноздрю. Теперь, если, конечно, Облаку не придет в голову дышать ртом, газ, наполнявший хохотушечную пещеру, ему будет не страшен.
  Облаку пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, дабы увериться, что его не одолеет неудержимый хохот, как это случалось со всяким, кто входил в хохотушечную пещеру.
  - Ааа-пффф, ааа-пфф! - дышал он, но ни минуту, ни две минуты спустя так и не почувствовал ни намека на вполне ожидаемый приступ смеха. Водоросли действовали. И само собой водоросли это были необычные. Чтобы достать их, человечку пришлось пробраться в особое хранилище на нижнем ярусе пещер, где еще до Катастрофы хранились всяческие настои, травки и корешки. Облако чувствовал себя последним негодяем, когда вынес из хранилища маленькую баночку с надписью 'От газов и испарений!' Но теперь, когда убедился, что водоросли действительно действуют, от души у него немного отлегло - он ведь сделал это ради спасения нескольких жизней!
  Теперь Облако осмотрелся, решая, куда бы положить остатки водорослей так, чтобы пленники, которых завтра в полдень должны были привести в пещеру для казни, обязательно их нашли. Облаку приглянулся плоский камень, прямо напротив входа. Там он и оставил баночку, подложив под нее записку с указаниями о том, как следует применить ее содержимое.
  После этого он выбрался из пещеры (ворота вновь пришлось уговаривать), и оборотившись мышью заспешил прочь. Ему предстояло еще одно не менее важное задание.
  Глава 13. В которой подслушивается некий разговор...
  
  Пробраться в цитадель старейшин оказалось даже проще, чем Облако думал. Сурового вида подкамушек, стоявший у входа и допрашивавший всякого приходящего на предмет цели визита и всего в том же духе, даже не заметил, как мимо него проскочила мышь и проворно нырнула в щель под дверью.
  Оказавшись в цитадели, Облако остановился, чтобы перевести дыхание. Когда ты мышь все вокруг кажется тебе невозможно большим, в том числе и расстояния. То, которое обычный Облако преодолел бы за пару минут, у Облака мышонка вдвое больше. И к тому моменту, когда он оказался в приемной старейшин - большом зале, где некоторое время назад Фикус, Бонифантина и принц имели честь беседовать с мэтрами, - бедный Облако чувствовал себя совершенно замученным.
  - Уф! - тяжело выдохнул он. Даже ему стоило немалых усилий оставаться мышью так долго.
  В приемной, к счастью, никого не оказалось, и человечек счел возможным принять свой обычный облик. Тем более, что мыши отворить потайную дверцу, ведущую в хранилище, где старейшины прятали Памятное зеркальце, было не по силам.
  О хранилище Облаку рассказал старый Гнус.
  - Эта четверка жуткие консерваторы! - сказал он. - Уверен, все свои секреты они хранят в том же самом хранилище, где и сотню лет назад!
  Откуда Гнусу было известно, где старейшины хранят свои секреты, Облако не знал. Да и сам Гнус рассказывать об этом не спешил.
  - Знаю и все, - отмахнулся он. - Тебе какая разница?
  На этом все и закончилось. Старый погонщик больше ничего рассказывать не стал. А Облако не обладал достаточной наглостью, чтобы слишком настырно интересоваться тем, о чем его собеседнику говорить совсем не хотелось.
  Но, как бы то ни было, а хранилище Облако нашел. Потайной вход в него находился под пятым пустовавшим креслом на мраморном помосте, откуда старейшины вели беседы с посетителями. Вел он на половину яруса ниже, в обширное помещение с низкими потолками и уймой вырезанных прямо в камне полочек, большинство из которых пустовали.
  Облаку потребовалось полчаса, чтобы найти среди груд пыльного хлама, громоздившегося на полках, Памятное зеркальце. Не то, чтобы кроме него в комнате не было ничего интересного, просто Облако слишком торопился, чтобы обращать внимание на что-то еще. Он так спешил, что даже не заметил, примостившегося в углу ковра-самолета и большой сундук, до верху наполненный золотом и драгоценными камнями.
  Найдя то, что ему нужно Облако заспешил наверх. Но тут до слуха человечка донеслись голоса, и, вместо того, чтобы выбраться наружу и, что есть сил мчаться к Гнусу, он вынужден был повиснуть на верхней перекладине ажурной лесенки, ведущей в хранилище, и ждать, когда из комнаты все уйдут.
  Впрочем, кто бы ни находился сейчас в приемной, голос его показался Облаку знакомым.
  - Дорогой мой, я уже говорил и повторяю вновь, от этого надоедливого подкамушка необходимо избавиться! - Странно было слышать такие ужасные слова, произнесенные таким чудным напевным голосом. - Мне даже думать не хочется о том, что могли рассказать ему эти пришлецы! По городу уже ходят слухи! Если не остановить это, всему придет конец!
  - Я все понимаю, милый брат, - ответил второй голос, сухой и бесцветный, точно шуршание пергамента, - но Гурх отпустил его. Будет странно, если сразу же после этого его схватят вновь. Это дурно скажется на нашей репутации, братец. Думаю, ты понимаешь, будет лучше, если он просто исчезнет. Незаметно для всех. Раз и нет. - Говорящий ударил в ладоши, точно прихлопывая надоедливое насекомое.
  И тут, к своему ужасу, Облако понял, кто именно находится в комнате, и о ком идет речь! Мэтр Озиум и мэтр Матиций! А говорят они о нем, об Облаке!
  'Какая гнусность!' - пронеслось в голове у человечка. Мэтр Матиций, тот, кому больше всего доверял, на кого рассчитывал, оказался настоящим подлецом! Это было настолько обидно, что Облако совсем скис. Он не знал, что делать: злиться или паниковать. Одно было ясно наверняка, жить в селении, где правят такие отвратительные подкамушки, он не хотел!
   Негромкие шаркающие шаги сообщили, что старейшины ушли. Немного подождав, человечек стал взбираться дальше. Нужно было обо всем доложить дядюшке Гнусу! А заодно, подумал Облако, и показать.
  Глава 14. В которой слухи начинают подтверждаться...
  
  К полудню слухи охватили весь город. На каждом углу, в кормежечной пещере и даже в кротовьей яме, только и говорилось о том, что чудища-то вовсе и ни чудища, и жизнь на поверхности с Великой Катастрофой вовсе не исчезла, как все думали раньше! И еще время от времени, когда никого не оказывалось поблизости, кто-нибудь робко добавлял: 'А еще говорят, будто старейшины все давно знают и нарочно скрывают от нас правду!' В ответ на это одни насмешливо качали головами, не веря услышанному. Другие говорили: 'Не знаю, как вы, а я всегда знал, что что-то у них не чисто! Выходит, это правда!' Третьи спешили за разъяснениями к Гнусу.
  Весь день в пещере у него толклась куча народа. Гнус охотно отвечал на все вопросы, но делал это так, будто бы и сам не знал всей правды. По этой части он оказался весьма изобретателен. Он так ловко уклонялся от прямых ответов, что вскоре переплюнул даже старейшин. А делалось это для того, чтобы, случись в жилище Гнуса оказаться замаскированному шпиону, старика не в чем было бы обвинить. Он ведь и сам ничего толком не знает!
  Через час после полудня Облако принес Гнусу зеркальце, и все пошло еще лучше. Гнус с удовольствием ударился в воспоминания и охотно демонстрировал приходившим цветные картинки из своего далекого прошлого, когда на поверхности еще был город, а вокруг него чудесные сады и золотые фонтаны.
  Прослышав об этом, в жилище к нему стали стекаться и те, кто еще недавно скептически качал головой, решительно заявляя, что все это сущая ерунда и вскоре все об этом забудут!
  Вскоре желающие заглянуть в волшебное зеркальце уже попросту не помещались в пещере и вынуждены были ждать своей очереди на улице.
  - Ох, - так и слышалось со всех сторон, - как же здорово, оказывается, на поверхности! Так красиво! Хорошо бы и нам там побывать!
  Гнус, слыша это, ехидно хихикал.
  - Думается мне, кое-кому из нас еще придется увидеть все это воочию!
  - Ты о чем это, старина? - вопрошали его. - Думаешь подняться наверх? Да ведь старейшины никогда не позволят!
  - А вот Облако уже поднимался! - замечал кто-то в ответ. - Правда, Облако?
  И Облаку приходилось терпеливо объяснять, что на самом деле он так ничего и не увидел.
  - Но ты же собираешься подняться туда снова? - спрашивали его тогда.
  И Облако не без гордости отвечал, что его пригласили в самое настоящее путешествие, и, да, он, конечно же, поднимется туда снова! А после ему приходилось объяснить, что такое путешествия и для чего они нужны, потому что лишь малая часть человечков, приходивших к Гнусу, знала, что это такое.
  Сам же старый погонщик, кажется, был вполне доволен. Все шло именно так, как он и планировал.
  Ближе к вечеру в пещеру робко протиснулся старшина дружины. Облако насторожился, внутренне готовясь к худшему, к тому, что сейчас его и старика Гнуса схватят и поволокут в темницу или, того хуже, к старейшинам. Но, оказалось, что старшина всего лишь хочет показать занятные картинки в Памятном зеркале своему маленькому сыну.
  - Ух ты, папа! - воскликнул малыш, увидев огромное раскидистое дерево и резную белую беседку в окружении цветов. - А мы туда сходим?
  - Нет, малыш, - вздохнул старшина, - этого давно уже нет, это было давным-давно, еще до Катастрофы. А сейчас там только безжизненная пустыня.
  - Но за пустыней ведь есть такие штуки, - сказал Облако, указывая на дерево. - Ты же сам видел, Чиж! Те трое из темницы, они ведь показывали и тебе, и всем остальным!
  - Ну... - засмущался человечек, чувствую, что все, кто находился в пещере, смотрит на него. - Видел, правда. Но откуда же мне знать, что это не выдумка?! Вот Гнусу я верю, а тем пришлецам, уж извини, нет!
  - Это особое зеркальце, - объяснил Гнус, ударяя кончиком костлявого пальца по стеклу. - Оно показывает нам воспоминания нашего прошлого. Такую штуку не обманешь выдумками.
  - А вот мы его сейчас проверим! - хохотнул старшина дружины и забрал зеркальце у Гнуса. - Ну-ка, стеклышко, покажи-ка мою милую Маргаритку, когда мы с ней только познакомились!
  На миг стекло затуманилось, словно покрывшись патиной, а когда туман исчез, все увидели в зеркальце крохотную стройную фигурку. Это была маленькая девочка в коротком сарафанчике и с двумя торчащими в стороны косичками на голове. Девочка складывала из камушков пирамидку.
  - Ух ты! - выдохнул старшина. Вот теперь он уверился, зеркальце не обманешь. Он-то представлял себе совершенно другую девочку, гораздо старше этой. Та девочка, которую он себе представлял, никогда ему не нравилась. В детстве она вечно таскала его за уши и делала еще кучу всяких гадостей, а потом еще и вышла замуж за его старшего брата!
  - Хе-хе! - хихикнул Гнус. - Удивительная вещь эти волшебные зеркала! Не зря старейшины пытались его спрятать...
  - Да ладно! - замахал руками старшина. - Если бы они пытались, откуда бы ему взяться у тебя!
  - А вот я тебе сейчас расскажу, Чижик! - сказал Гнус, и к изумлению Облака и в самом деле принялся рассказывать, и при том совершенно все! И о том, как Облаку было поручено выкрасть зеркало, и о том, как старейшины решили от него избавиться, и обо всем остальном! Бедный Облако и не знал, куда ему деться от стыда! Но к вящему его изумлению никто из человечков не стал его осуждать. Все было совсем наоборот. Ему посочувствовали. Кое-кто строго покачал головой и заметил, что старейшины, дескать, не такие уж добренькие, как мы о них думали!
  - Неужели мэтр Матиций это сказал? - допытывались у Облака. - Он ведь всегда был так добр к нам!
  И тогда Облаку пришлось объяснять, что мэтры добрые только пока им это нужно, а на самом деле они бессердечные и злые, и ничего-то их не волнует! А, пока он это говорил, Гнус собрал возле себя особенно понятливых подкамушков и стал им тихонько что-то объяснять.
  'Ух, - не без гордости думал он, - какой же я все-таки интриган!'
  Глава 15. В которой казнь начинается...
  
  Бонифантине было скучно. Она почти двое суток провела в крохотной полутемной комнатке, где не было даже стула, чтобы на нем покачаться. Все, что можно было делать, чтобы не умереть со скуки, они уже переделали. Оставалось сидеть и ждать, когда придут человечки и поведут их на казнь. Но об этом девочка предпочитала не думать. Если верить Фикусу, казнь не должна была состояться. Но он сам, кажется, не слишком в это верил. Иначе с чего бы ему вот уже два часа беспорядочно метаться по комнате и бормотать себе под нос:
  - Проклятье, и почему я вынужден полагаться на этого недотепу? Он ведь все провалит! Ужас! И самое мерзкое в том, что сам я решительно ничего не могу сделать! Ужас! - повторял он вновь. - И как же меня угораздило во все это вляпаться?! Уж лучше бы я по-прежнему сидел на своем чердаке!
  Вильям молчал. Он сидел рядом с Бонифантиной, обняв руками тощие коленки, и время от времени предлагал ей какую-нибудь игру. Чаще всего это были словесные игры. В них нужно было придумывать продолжение слов, или вспоминать всех животных на ту или иную букву. Скорее всего, принц выдумывал их прямо на ходу и из-за этого в правилах имелись некоторые недочеты, но Бонифантина не жаловалась. Все лучше, чем сидеть без дела. Сейчас ей надлежало придумать птицу, название которой начиналось бы с буквы 'п'. Но попугая уже назвал Вильям, а кроме него больше ничего ей в голову не приходило.
  Внезапно в коридоре послышались шаги, и вскоре дверь отворилась.
  - Идемте! - приказал один из подкамушков, и, когда пленники поднялись на ноги, повел их в сторону хохотушечной пещеры.
  Ноги не слушались Бонифантину. Но, видя, как старательно Фикус и Вильям делают вид, что все замечательно, и, зная, что делают они это ради нее, девочка заставляла себя идти дальше.
  - Не волнуйся, Облако справится, - шепнул, поравнявшись с ней, Фикус. - Я ведь Клятву Души дал. Так что, если он не справится, моя душа будет вечно ходить за ним по пятам! Он это знает и уж конечно постарается этого избежать! - Фикус хитро подмигнул, будто бы не он несколько минут назад плакался о том, что Облако свою миссию непременно завалит.
  - Да, Бо! - согласился Вив. - Время у нас есть, а Облако парень на вид ответственный.
  Бонифантина кивнула. От сердца у нее немного отлегло, а это уже неплохо.
  Их подвели к пещере. У входа между двумя камнями был воткнут колышек с табличкой, гласившей 'Хохотушечная пещера. Осторожно хохотучий газ'.
  'Вот и все', - подумала Бонифантина, поглядывая на нарисованную под надписью черепушку. Ей вдруг показалась, что та недобро на нее поглядывает.
  - Беее! - Бонифантина показала черепушке язык, и сказала: - И ничего-то ты мне не сделаешь!
  - Как грубо, юная леди! - покачал головой мэтр Матиций. Он стоял у входа в пещеру. И все остальные мэтры тоже были здесь. Смотрели они слегка насмешливо, и это просто-таки взбесило Бонифантину! Но прежде чем она успела придумать что-нибудь отчаянно дерзкое, чтобы крикнуть это старейшинам прямо в лицо, Фикус молча бросился вперед и, прежде чем стражи успели ему помешать, дал ближайшему старейшине - это оказался мэтр Голема, - хорошего пинка. Тот охнул и пошатнулся, а стражи тем временем ухватили Фикуса под локти и оттащили в сторону.
  С жутким скрежетом отворились громадные ворота и друзей впихнули в пещеру.
  - Слабо ударил, - пожаловался Фикус.
  Хрясь! С оглушительным грохотом ворота за ними захлопнулись. Теперь путешественники были отрезаны от внешнего мира, и дорогу им преграждало многотонное препятствие из камня и металла.
  - Вот и все, - печально вздохнула Бонифантина. До этого казнь ей представлялась чем-то ужасно далеким и нереальным. Но теперь, услышав, как закрылись позади них тяжеленные створки, она с ужасом осознала, что все это происходит с ней взаправду!
  Но тут Вильям вытянул перед собой руку и указал куда-то вперед.
  - Глядите-ка! - крикнул он.
  Скользнув в указанном направлении взглядом, девочка изумленно разинула рот. Пещера вовсе не была пещерой! Это оказался длинный коридор, достаточно просторный, чтобы Вильяму не приходилось сгибаться, пробираясь по нему. Коридор вел вперед и вверх, и другой его конец терялся где-то во мгле, шагах в пятидесяти от них, там, где заканчивалась полоса лунного мха, освещавшего проход.
  - Может, где-то там есть выход? - предположил Фикус. - Пойду, проверю.
  Он дурацки хихикнул - это начинал действовать хохотучий газ - и стал пробираться дальше по коридору. Бонифантина последовала за ним, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. В носу у нее свербело, а на глаза сами собой наворачивались слезы.
  Звяк! В полумраке послышалось, как что-то упало на пол и покатилось.
  - Ой, я, кажется, что-то уронил! - пожаловался Вильям, опустился на колени и стал ощупывать руками пол. В темноте он видел довольно плохо и баночку, откатившуюся к стене и завалившуюся между двумя острыми серыми камушками, заметил не сразу.
  Фикус в это время поднял с камня записку, развернул ее и, истерически хихикая, принялся разглядывать каракули Облака.
  - Кажется, я понял два слова, - сказал он, наконец. - Хи-хи! Нет, три или даже... хи-хи ... четыре! - Тут человечек разразился хохотом, и, заговорить вновь, смог только через минуту. - Гад. Водоросли. Засучить. Ноздри. - Выпалил он на одном дыхании и вновь принялся глупо хихикать. По щекам у него катились слезы. Сдерживать смех с каждой секундой становилось все сложнее.
  Бонифантина тоже вовсю хохотала. И если уж на то пошло, из всех троих к этому времени здраво мыслить мог только Вильям. Он был больше остальных, и ему требовалось вдохнуть вдвое больше газа, чтобы тот по-настоящему на него подействовал.
  Понимая, что речь в записке идет о чем-то очень важном, возможно даже о спасании их жизней, принц выхватил ее у Фикуса, придвинулся к стене, где лунный мох давал достаточно света, чтобы читать, и впился взором в записи, торопливо нанесенные Облаком на клочок бумаги. Почерк у человечка был ужасный, но у Вильяма почерк был еще хуже, и понять замысловатые каракули для него не составляло труда.
  - Тут сказано: задержите дыхание. - Но делать это было уже поздно. - Газ очень опасен, - продолжал читать Вильям. - Водоросли помогут, если засу... - Принц прищурился, не в силах разобрать слово. Он помнил, что Фикус прочитал его, как засучить, но это же не имело никакого смысла! - Засунуть их в ноздри, - выговорил Вив и глупо хихикнул.
  Хохотучий газ начинал действовать и на него. Он наполнял голову дурманящей пустотой. Так что даже ему потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что именно следует делать.
  Не без труда отвинтив от банки крышечку, Вильям выковырял немного липкой серой массы. Преодолевая отвращение, скатал ее в маленькие комочки и засунул себе в ноздри, после чего заставил Фикуса и Бонифантину проделать то же. Вскоре принц обнаружил, что дышится ему гораздо легче. В носу больше не свербело. Последним напоминанием о действии хохотучего газа осталась легкая слабость в ногах и то и дело вырывавшиеся из груди хихиканья. Фикусу и Бонифантине тоже, кажется, стало лучше. Они уже не хохотали непрерывно, а лишь время от времени ненадолго заходились судорожным смехом.
  Вскоре, осторожно шагая по темному коридору и то и дело нервно посмеиваясь, друзья продолжили путь. Но, увы, уже через сотню другую шагов их ждало разочарование. Здесь коридор резко поворачивал, закручиваясь спиралью, и заканчивался тупиком. Проход перекрывала груда булыжников. Но в углу под самым потолком оставалось еще достаточно места, чтобы просунуть туда руку. И это давало хоть какую-то надежду на спасение.
  Одурманенные хохотучим газом, друзья решили разобрать завал. Фикус и Бонифантина брали мелкие камни, а Вильям камни покрупнее, и оттаскивали их в сторону. И вот, когда проход расширился настолько, что Вильям уже мог просунуть туда голову и одну руку в придачу, бах! Где-то позади, за поворотом послышался грохот, а вслед за ним жуткий скрежет, с каким один камень прокатывается по другому.
  Вместо того чтобы испуганно взвизгнуть или в страхе затаиться, Бонифантина расхохоталась, да так, что камень, который она держала, выскользнул из ослабевших пальцев и ударил Фикуса по ноге. Человечек не стал огрызаться, как поступил бы обычно, вместо этого он принялся тихонечко хихикать, потирая ушибленную ногу, и так и не мог успокоиться, пока из-за поворота не показался Облако.
  - Вы живы! - обрадовался он. - Слава кротам!
  - А... хи-хи... Облако, приятель, это ты! - сказал Фикус, вытирая тыльной стороной ладони выступившие на глаза слезы. - Значит, все получилось?
  - И еще как! - выпалил Облако. - Идемте, я все вам расскажу!
  Глава 16. В которой Облако рассказывает о восстании...
  
  С наступлением вечера над городом повисла тягостная тишина. К этому времени уже абсолютно всем было ясно, что творится что-то крайне необычное для этих мест. А именно, как назвал происходящее старый Гнус, - государственный переворот.
  Все, кто мог, забросили свои дела и собрались возле гнусовой пещеры, чтобы послушать, что старый погонщик скажет.
  И Гнус говорил. Он взобрался на стол, чтобы всем было его хорошо видно, и повторил для пришедших всю историю с самого начала. Закончив рассказ, он сдержанно кашлянул в сжатый кулак и сказал:
  - Вот так, славные подкамушки! Три столетия нас безнаказанно обманывали! Будем ли мы и дальше терпеть это?
  - Нет! - послушно отвечал маленький народец. - Нельзя этого терпеть!
  - Верно, - кивал Гнус, - нельзя. Мы имеем право знать правду!
  - Да! - кивали человечки. - Мы имеем право!
  - Но есть те, кто так не считает! - говорил погонщик и указывал длинным костлявым пальцем в сторону цитадели. - Есть те, кто считает, что мы стадо глупых кротов, которые не в силах сами решить жить им на поверхности или под землей! Как нам поступить с этими гнусными лжецами?
  - Долой их! - отвечали человечки и повторяли нестройным хором голосов: - Долой! Долой! Долой!
  Их крики звучали так громко и воинственно, что Облаку поневоле становилось не по себе. Но, стоило ему вспомнить, что старейшины собирались от него избавиться, и он приходил в такую ярость, что мгновенно забывал про все свои опасения. И к хору голосов присоединялся еще один голос, голос Облака.
  - Долой! Долой! Долой! - кричал он вместе со всеми, и был в тот момент абсолютно уверен, что поступает правильно.
   Маленький народец всегда был силен своим единством, и сейчас под руководством старика Гнуса он с неожиданной готовностью объединился против старейшин.
  А те, между тем, сидели у себя в цитадели и ломали головы, что же им теперь делать...
  С появлением в селении чужаков все у них шло наперекосяк: и Облако проявил неожиданную прыть и сообразительность, и народ будто бы заподозрил неладное. И ладно бы просто заподозрил, так еще и сомневаться начал, а все ли, что им говорят старейшины, правда? Вот эта всеобщая подозрительность и выбила мэтров из колеи. И ничего удивительного, после того как почти триста лет подкамушки верили всему, что бы те ни сказали!
  Но и теперь мэтры не теряли надежды. Они были достаточно хитры и упрямы, чтобы продолжать борьбу. 'Нас выбрал народ! - думали они. - И закон на нашей стороне!' Но, думая так, они забывали, что народ не только избирает правителей, но может их и свергнуть...
  - Нужно скорее разделаться с пленниками! - твердил мэтр Матиций, в панике метаясь по комнате. В жизни он не чувствовал себя более беззащитным. - Все доказательства Облака основаны на их рассказах! Если чужаков не станет, ему придется замолчать!
  - Пленников поведут на казнь через четверть часа, - доложил мэтр Голема скучным безжизненным голосом, будто бы все происходящее его не касалось. - И Облаку, полагаю, лучше будет отправиться вместе с ними.
  - А предлог? - навострил уши мэтр Озиум. - Нам нужен какой-то предлог!
  - Преступный сговор, - предложил мэтр Гурх.
  Все согласно кивнули. Тогда человечек отыскал в складках своего черного одеяния маленький серебряный колокольчик и позвонил в него, приглашая ожидавших за дверью стражей, войти.
  - Передайте старшине дружины, - сказал им мэтр Гурх, - что Облако находится в преступном сговоре с чужаками и его надлежит отправить в хохотушечную пещеру. Выполняйте.
  Через минуту стражники вернулись в сопровождении старшины дружины, но Облака вместе с ними не было. И когда старейшины попытались выяснить, в чем же причина, старшина учтиво поклонился и сообщил, что слагает с себя все полномочия, потому что им он больше не доверяет.
  Естественно, после такого заявления мэтрам ничего больше не оставалось кроме как отправить старшину в темницу. Стражи нервно переглянулись - уж больно мэтры нынче скоры на расправу! - и лишь после этого сопроводили человечка, куда следует.
  Но даже и это не заставило старейшин одуматься.
  Вскоре они в полном составе отправились в восточный коридор, чтобы понаблюдать за казнью и убедиться, что чужаков не стало. Все они в душе надеялись, что, когда принц, Фикус и Бонифантина сгинут в коридорах хохотушечной пещеры, все решится само собой. Но напрасно. Когда тяжелые двери хохотушечной пещеры захлопнулись, и казнь считалась свершенной, в коридоре, куда направлялись старейшины, послышались шаги сотен ног и звуки старинного боевого напева маленького народца, вот уже много столетий не звучавшего в стенах подземелий.
  Это-то, пожалуй, и стало последней каплей.
  - Нам конец! - завизжал мэтр Гурх, хватая подол своей рясы и пытаясь удрать вверх по коридору.
  - Не стоит паниковать! - произнес мэтр Голема. В руках у него был какой-то сверток. Неуловимым движением руки он заставил сверток развернуться, и все увидели старый потертый ковер, достаточно большой, чтобы уместить всех четверых. - Садитесь, друзья мои! Нам пора!
  - А... а как же мы? - спросил кто-то из солдат. Летучий ковер он видел впервые, но, глядя, как странно ведут себя старейшины, тут же заподозрил неладное.
  - А мы вам больше не нужны! - рассмеялся мэтр Озиум. - У кого хотите у того теперь и учитесь, как вам жить! А мы умываем руки!
  И, стоило ему это сказать, как вдруг ковер взмыл в воздух и, прихватив с собой мэтров, помчался вверх по коридору, туда, где когда-то находился выход в верхний город.
  Солдаты оторопело таращились вслед улетающим старейшинам. Впервые в жизни они не знали, что им делать.
  Когда толпа разгневанных подкамушков добралась до хохотушечной пещеры, то нашла их там же, где они и стояли, оторопелых и напуганных.
  Вот так и закончилось правление старейшин, и больше их никто и никогда не видел.
  Глава 17. В которой Облако берут в путешествие...
  
  Облако был неважным рассказчиком. Но, когда он закончил, и Фикус, и Бонифантина и даже принц, впали в такие глубокие раздумья, что в комнате надолго воцарилась тишина. Лишь время от времени, как последнее напоминание о действии хохотучего газа, слышались их сдержанные смешки.
  - Так, значит, они сбежали, - заметил Фикус слегка ворчливо. - Не так я представлял себе государственный переворот.
  - А, по-моему, - возразила Бонифантина и хихикнула без всякой на то причины, - все просто замечательно закончилось!
  - Да уж, - согласился принц. - Они, конечно, порядочные мерзавцы, эти старейшины, но я, когда представляю, что бы с ними стало, если бы они не удрали, мне их становится немножечко жаль.
  - Ха! - фыркнул Фикус. - И это после того, как они пытались нас казнить! Кстати, - обратился он к Облаку, совершенно неожиданно решив сменить тему. - А где сейчас Памятное зеркальце?
  - У меня, - Облако протянул зеркальце Бонифантине. - Спасибо вам! Если бы не оно, у нас бы ничего не вышло!
  Бонифантина хотела сказать, что, если бы не оно, то их бы сейчас здесь не было, но тут полог из кротовьей шкуры приподнялся и в комнату, хрустя старыми суставами, вошел Гнус. Все то время, что Облако беседовал с путешественниками, он занимался решением вопросов первой необходимости, например, освобождением из-под стражи старшины дружины.
  Гнус был уже не молод и минувшие сутки его порядком утомили, так что первое, что он сделал, войдя в пещеру, это плюхнулся в свое любимое кресло, такое же старое, как и он сам. Лишь после этого он заговорил:
  - Ну, вы, кажется, уже достаточно отдохнули, чудища...
  - Мы не чудища! - хором заявили друзья.
  - Да-да, - кивнул Гнус, - все время забываю. Уж больно, дети мои, чудной у вас вид.
  Бонифантина со вздохом подергала себя за хобот. Она почти уже привыкла к нему, тем более что в Волшебной стране полным полно было странных существ, среди которых она с таким носом смотрелась гораздо лучше, чем с прежним. И все же замечание Гнуса задело за живое.
  Заметив это, Фикус насупился, скрестил руки на груди и приготовился ворчать, но тут, опережая его, старый погонщик заговорил вновь:
  - Сегодня вечером готовится пир, а после, если не возражаете, мы хотели бы услышать о поверхности побольше. Ведь если мы собираемся туда выйти, стоит знать, к чему быть готовым.
  - Конечно, мы все вам расскажем! - не раздумывая, пообещала Бонифантина, на что Фикус угрюмо покачал головой, и пробормотал, правда, довольно тихо: 'Уж больно ты добрая! Нельзя же прямо сразу соглашаться!'
  - А вы теперь старейшина, да? - не унималась девочка. Глаза ее светились интересом. И не мудрено, не каждый же день при тебе происходят настоящие государственные перевороты!
  - Поскольку пока я единственный, кто знает, что делать дальше, - сказал Гнус, - мне приходится им быть. А дальше посмотрим!
  - И что вы собираетесь теперь делать? - продолжала расспросы Бонифантина. - Выйдете на поверхность и построите новый город?
  Пока Гнус объяснял ей, что к чему, Облако подошел к Фикусу и поинтересовался довольно робко:
  - Господин Сикус, а вы теперь возьмете меня в путешествие?
  Фикус изумленно вытаращил глаза, словно говоря: 'С чего бы это?' Но, прежде чем он успел, что-либо сказать, Бонифантина, забыв о Гнусе, обернулась и ответила:
  - Обязательно возьмем!
  - Эй, постойте-ка! - замахал руками Фикус. - С чего бы это мне...
  - Фикус, они триста лет не были на поверхности! - сказал Вильям. - Кто-то же из них должен быть первопроходцем! И потом, ты ему обещал!
  - Верно, обещал! - подтвердила Бонифантина.
  - Что? - насупился тогда человечек. - Опять все против меня?
  Бонифантина и видела, что он обижен, но изменить своего мнения не могла. И, поскольку Фикус вновь оказался в меньшинстве, пришлось ему примириться с тем, что Облако пойдет с ними. И Фикус примерился, потому что, хотя ему и не хотелось в этом признаваться, он был ужасно благодарен человечку.
  Вечером был пир, после которого друзья сели в центре самой большой пещеры, и, окруженные человечками, стали рассказывать...
  После этого целую неделю самым ранним утром они приходили сюда и начинали рассказывать. И рассказывали, рассказывали и рассказывали до самого вечера, пока от беспрерывных разговоров языки не отказывались им подчинять. После этого они, измученные, отправлялись спать, а человечки, кто посмелее, поднимались в верхние коридоры, чтобы робко, хотя бы одним глазком выглянуть на поверхность.
  На восьмой день вслед за ними из пещеры вышли Фикус, Бонифантина и принц. И на этот раз Облако шел вместе с ними, трепеща от волнения и шепча так тихо, что никто его больше не слышал:
  - Неужели! Великие кроты, неужели это происходит со мной!
  Над землей только-только занимался рассвет. Вдалеке над серой холодной пустыней клубился туман, розоватый в лучах рассветного солнца, и плыли, плыли, плыли по небу огромные, золотисто-лиловые пушистые облака.
  Облако смотрел на них и плакал, сам не понимая от чего.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"