Он ненавидел ждать и вслушиваться в щелчки на линии, считать гудки и верить, что вот-вот она снимет трубку и ответит. Но она никогда не отвечала. Не ответит и сейчас.
Руан со злостью опустил трубку на рычаги и ударил кулаком по жестяной коробке таксофона. Внутри него что-то щелкнуло, и на пол просыпалась звонкая мелочь. Мужчина прислонился спиной к стеклу таксофонной будки и заплакал.
Он не знал слез с детства. С того самого дня, когда его в последний раз поколотили старшие мальчишки и когда увидел Джему. Босоногую соседскую девчонку в старом ситцевом платье и с полевыми цветами в волосах. Раньше он не водился с девчонками.
Будущему капитану крейсера не пристало играть в куклы и прыгать в классики. Но Джемы не играла в куклы - у нее были клады и разбойник, камни с пророчествами на перекрестках и избушки ведьм в лесной глуши, были сражения на деревянных мечах за песчаные замки и турниры по стрельбе из самодельных луков за ворованные яблоки. И прыгала она только с обрыва в реку - ту, что с водоворотами и русалками.
Но когда вырос будущий капитан, Держава потеряла выход к морю, увязла в революциях и переворотах. Не нужны стали капитаны и охотники за сокровищами. Ей требовались солдаты и городовые.
Руан стал носить мундир капитана, но не морских сил, а внутренних войск. А Джема влезла в узкую форму вагоновожатой из колючего синего сукна вместо белого брючного костюма из хлопка и широкополой шляпы.
В скором времени уже бывшего капитана в расстегнутом мундире без погон силком выпроводили подальше от будки таксофона. Нечего создавать очередь и мешать свободным горожанам.
Вспоминать и понимать себя Руан стал лишь в тесном привокзальном ресторане, пропахшем жареным луком, подгорелым маслом и скисшим пивом. На эстраде в микрофон стенал какой-то певец. Он пел с заката и до полуночи, иногда брал в руки скрипку, и тогда на душе становилось еще тоскливей. Но непритязательной публике нравилось. Под такую тоску можно и рюмашку опрокинуть, смахнуть слезу и уверовать, что в тех краях, куда отвезет поезд, будет лучше.
Вiдчиненi серця, щирi очi
Таких не так багато є в свiтi
Лилися сльози щастя щоночi
Обiцянки назавжди любити.
Не будет лучше! Руан это знал как никто другой. Не бывает завтра, есть только сейчас. Ночь с Джемой, день в гарнизоне, вечер в очереди у таксофона, рассвет в проверке постов и патрулей, полночь на вокзале.
Никогда не было завтра! Никогда не было лишнего времени! Только сейчас!
Рюмка треснула в его руке. Окровавленные осколки посыпались на серую скатерть с плохо застиранными пятнами. Он не чувствовал боли. Не замечал суетливых официантов.
Але кохання у таксофонах
Приречене не довго прожити.
Куди ведуть строкатi дороги
Чому ви заблукали у свiтi
Он слышал только слова певца в микрофон и голос Джемы в голове.
- Почему ты не можешь остаться?
Этот вопрос стал для них риторическим. Каждое утро начиналось с него. И заканчивалось другим, таким же риторическим.
- А почему ты не можешь поехать со мной?
Но в этот раз все было по-другому. Утро пахло сыростью и гарью. На улицах жгли костры, но не листья в них бросали, а остатки очередных баррикад. За ночь несколько раз звали городовых и пожарных - вспыхнули несколько лавок в центре и ряд лачуг на окраине.
Руан успел привыкнуть к дымному воздуху и гнетущей атмосфере, но Джема - нет. Она плотно закрыла окно, но зашторила его лишь наполовину.
- И что я буду там делать? - лениво поинтересовался Руан, приподнявшись на локте.
Он пристально наблюдал, как Джема хлопала дверцами буфета, выставляя на стол кофейный сервиз, как заваривала кофе, как ломала плитку шоколада, как выуживала из шуршащей оберточной бумаги еще горячие круасаны.
По таким уютным неспешным моментами он скучал так же сильно, как и по мягким губам.
- А что я здесь буду делать? - Джема ответила тем же тоном, что и Руан. Убрала выбившуюся прядь за ухо и прищуренным взглядом царапнула мужчину. - Сидеть дома и ждать тебя? Вздрагивать от каждого громкого голоса за окном, от каждого хлопка на соседней улице, от каждого шороха за стеной?
- Но я же жду, - Руан попытался возразить. - Жду твоего звонка и приезда.
- Но в то же время ты занят своим делом, а я - своим. Представь, в кого я превращусь, если останусь в Городе! - усмехнулась она. Взъерошила волосы, скрючилась и скорчила довольно неприятную гримасу.
- Я даже в кошмарах таких страшилищ не вижу, - захохотал Руан, откинувшись на подушки.
- То-то же, - усмехнулась Джема.
Но за улыбкой притаилась горечь. Она бы не осталась, даже если бы Город был другим. Их бы все равно разделяли дела, дороги и моря. Она бы искала сокровища в руинах, копалась в архивах и придумывала находкам истории. А Руан бороздил моря, охранял границы и провозил контрабанду. Сейчас они даже чаще видятся, чем могли бы.
- Я не могу жить твоей жизнью, но могу помочь тебе изменить свою. Мое дело - провожать, - неожиданно сказала Джема. Серьезно, без шуток. Но Руан не понял ее тогда:
- Мне казалось, что это я провожаю.
- Лишь до вагона. Ты даже не заходишь в тамбур.
- Если зайду, ты не выпустишь меня из поезда и увезешь куда-то в неизвестность. За Кордон.
- А почему бы и нет? - ее руки дрожали, когда она говорила. Кофе лился мимо чашек на поднос и на скатерть. - Ты не хотел все бросить? Начать жить? Не на руинах, не среди огня и дыма? Жить по-настоящему, по-своему, а не как велят другие?
- Думаешь, я не живу?! Это мой Город. И твой. Ты в нем выросла! - Руан вспыхнул. Его не раз упрекали в том, что он делает. И он не раз отвечал. Едкими словами и тяжелым кулаком. Но до этого дня он ни раз не отвечал Джеме, ведь она не говорила о Городе.
- Это уже не мой город! - она со стуком поставила кофейник, скрестила рук на груди, спрятала дрожащие пальцы. - Да, я в нем родилась и выросла, но не могу здесь жить. Здесь нельзя жить! Здесь можно лишь умереть!
Джема закусила губу и отвернулась, чтобы не было заметно ее слез. Руан вскочил с кровати, подбежал к ней, обнял. Она дрожала, беззвучно плакала.
- Зачем ты так? Никто не умрет! Слышишь меня?
- Я боюсь за тебя, Руан, - всхлипывала она. - Я перестала читать газеты, потому что в каждом трагическом заголовке вижу тебя. Дошло до того, что сначала читаю некрологи, и лишь убедившись, что тебя в них нет, листаю дальше. Город опасен!
- Это не Город опасен, а люди. Ты просто не привыкла.
Руан пытался успокоить ее, но Джема наоборот еще больше злилась:
- Я не хочу привыкать к такому! Я хочу просыпаться под пенье птиц, а не под грохот стрельбы. Когда они успокоятся?
- Кто они, Джема? - не сразу сообразил Руан.
- Все. Когда они оставят Город в покое и отпустят тебя? И мы сможем поехать к морю!
- А ты хочешь к морю?
- Не очень, - сквозь слезы улыбнулась Джема. - Но я хочу отвезти тебя к нему. Показать. Познакомить. Как знакомила с лесом, как сдружила с рекой.
- Еще отвезешь,- улыбнулся в ответ Руан, вытирая ее слезы. - В следующий раз. Буду рад познакомиться.
- Ты обещаешь? - с надеждой спросила Джема, вглядываясь в его глаза. Словно пыталась определить, говорит ли он правду.
- Да. Но взамен кое-что попрошу.
- Что? - на мгновение она снова напряглась.
- Давай мы сегодня никуда не пойдем? Останемся дома, и оставим Город разбираться со своими проблемами без нас.
Руан подошел к окну и задернул шторы, отгородив комнату от внешнего мира. Погрузив ее в объятья теплых и нежных теней.
Она вскочила среди ночи. Села в постели с широко раскрытыми от ужаса глазами, сжав пальцами цветастое одеяло. Она что-то пыталась сказать, но не могла. Задыхалась - беззвучно открывала рот, как рыба, выброшенная на берег.
Руан проснулся от ее тихого сдавленного голоса, полного боли и отчаянья:
- Почему, Руан? Почему ты так поступил со мной?!
Он не знал, что говорить. Он плохо понимал, что происходит спросонья. Почему Джема плачет, почему винит его. Но неведенье быстро прошло. Это ведь он перевел стрелки часов на несколько делений назад, когда Джема уснула. Это он знал о том, что снаряд попал в башню ратуши, и городские часы остановились. Это он способствовал тому, чтобы с звонарям запретили будить горожан колокольным гулом.
Он знал, к чему это приведет. Джема опоздает на поезд и останется в Городе. Останется с ним. Не будет больше долгих разлук и коротких встреч, томительных часов ожидания у таксофона и на перроне. У них будет другая жизнь. Настоящая.
Но Руан не ожидал, что Джема так отреагирует. Она вскочила с кровати, вихрем пронеслась по комнате, собирая свои вещи и на ходу облачаясь в строгий костюм из синего сукна.
- Джема, постой! Останься!
- Нет, Руан. Я и так опоздала. Из-за тебя. Я хотела остаться, но не сегодня, в другой раз. Но ты не захотел ждать.
- Я не могу больше ждать!
- Тогда не жди!
И прежде, чем Руан успел остановить ее, она выскочила на улицу и поймала машину. Он пытался ее догнать, отыскать среди закрытых билетных касс на вокзале. Он до рассвета бродил по перронам, встречал и провожал поезда, но среди них не было того, что идет к морю. Или за Кордон. И Джемы не было. Наверное, она уехала на проходящем.
А затем вернулся в гарнизон, часы службы тянулись вечно, сменялись холодной пустой квартирой с зашторенным окном и остановившимися часами. Бессонные ночи сменялись лихорадочными и рутинными днями. Стрельба, штурм баррикад, оборона города, восстановления порядка на улицах. Короткие передышки, перемирия на несколько дней и все заново.
Город не успокаивался. Город бурлил. Город не хотел жить.
Руану с каждым днем становилось все тяжелее. Его предавали, он предавал, Город предавали.
Когда погоны легли на стол полковнику, тот ни слова не сказал. И ему новая власть не по душе, но кресло удобное - вставать не хотелось.
Капитан отчаялся. Как с Джемой. Он устал бороться, устал ждать. Он слишком хотел жить.
Не обiцяй, навiщо?
Не обiцяй, не треба
Залежить час найближчий
Та не завжди вiд тебе.
Часы на ратуше пробили одиннадцать раз. Им вторили колокола. Новая власть не позволила снять их, посчитала, что оружия и так предостаточно. Руан не спорил, он больше ни с кем не спорил.
Он бросил на стол мятые банкноты и вышел из ресторана. Здание вокзала возвышалось напротив. Из красного кирпича, похожее на замок - с башенками и зубчиками бойниц.
На удивление вокзал был погружен в дрему. Не видно галдящих толп, не слышно гудения поездов, не заметно бродяг и попрошаек.
Из всех билетных касс работала только одна. Кассир отвечала неохотно и сонным голосом:
- Нет, поезда в полночь не будет. И никогда не было. Сейчас вообще все ночные поезда не ходят. Небезопасно. Ждите утра. Вам и к морю, и за Кордон, и на север, и на юг.
Руан еще больше запутался. Поезд, на котором ездила Джема, всегда приходил в полночь. Никогда не опаздывал. Но почему его тогда нет в расписании? А что он сам знает об этом поезде? Откуда и куда следует? К какому депо приписан? Кто начальник поезда? Он ведь даже сослуживцев Джемы не знал. Ни одного!
И где теперь искать Джему? Он не может больше ждать! Только не сейчас. Сегодня он сядет на поезд. Если будет полуночный, то на него, если нет, то на утренний. Тот, что идет к морю. А может, и за Кордон.
Неважно. Он будет пересаживаться с поезда на поезд, ходить по вагонам и расспрашивать про Джему. И рано или поздно отыщет ее. Бросится в ноги, будет просить прощения. Уедет с ней хоть на край света!
Поезд вырвался из темноты неожиданно. Ослепил огнями, оглушил грохотом колес и скрипом вагонов. Поезд ворвался в Город. Не смотря на расписания, на запреты и не проданные билеты. Он прибыл ровно в полночь.
Распахнулись двери, со стуком опустили ступени, шумно сходили пассажиры. Вагоновожатые вежливо прощались. Провожали взглядами, встречали улыбками. Им неважно, в какой город прибыли и куда поедут дальше. Главное, чтобы рельсовое полотно не закончилось, и поезд не встал.
- Куда идет поезд? - спросил наконец-то Руан. Он долго мялся возле последнего вагона.
- А куда вам надо?
- К морю, - брякнул мужчина.
- К морю, так к морю. Поднимайтесь. Сейчас будем отправляться.
- Я единственный пассажир, что ли? - поинтересовался Руан, проходя по пустому вагону.
- На этой станции - да. Но Держава большая. Есть и другие, кому надо к морю, - ответил проводник. - Располагайтесь.
Руан осторожно присел на оббитую зеленым бархатом полку, облокотился о столик, прикрытый скатертью. Он не сразу заметил телефон на стене. Только когда тот тихонько звякнул.
Мужчина поднял трубку, не мешкая. На линии щелкнуло, и он услышал родной голос с нотками тревоги:
- Руан... это ты?
- Джема, прости меня, - выдохнул он.
- А ты меня, - вздохнула на другом конце провода Джема. - Я надеюсь, ты ждешь меня?
- Нет, - честно ответил мужчина. И услышал стук выпавшей из рук телефонной трубки. Затем шорохи и шаги. Удаляющиеся, а может, и приближающие. Какой же он дурак! Как так можно было!
- Стой! Джема, не вешай трубку! Я не могу больше ждать. Я еду к морю. Еду к тебе. Встречай меня в полдень.
Руан не знал, услышала ли его Джема. Она так и не ответила. Но она никогда не отвечала. Но на душе стало спокойно.
Поезд укачивал, убаюкивал. Он несся в темноту и неизвестность. Туда, где никто еще не был. К новой жизни.
Настоящей.
Лише один дзвiнок телефону
I варто тiльки їм захотiти
Повiяло теплом з-за кордону
В тексте использованы фрагменты песни "Квiти у волоссi" А. Хлывнюк (группа "Бумбокс")