Вертухай-еврей, сопровождавший меня к судье, сказал, что он уже подумывал о кэгэбэ в государстве.
Обвинение Љ 30
10.8.2005 исполнились пять месяцев и ещё десять дней, как я не явился в суд государства надо мной 1.3.2005. Мне позвонили от чекиста Љ 581587.
- Михаэль, зайди к нам, - вежливо обратился звонивший.
- Чего вдруг? - интересуюсь.
- Михаэль, зайди, есть вопросы к тебе, - объяснил он.
Но этого недостаточно.
- Так пришлите письмо, я посмотрю, какая тема, посоветуюсь со знающими людьми и, если надо... - тянул я рассудительно.
Он перебил меня:
- Это займёт много времени, а дело срочное, - настаивал он.
- А чего спешить? - рассуждал я. - До обвала в 2018 году ещё много времени.
- Что? - не понял он.
Я повторил слово в слово. Чувствую, что дошло до него. Он ещё немного помычал недовольно и отключился.
Прошли сто шестьдесят дней с неявки в суд.
Писал себе тихонько. Никому не нужен. Никто не мешает. Жена только мешала, как последние сорок пять лет. Мне даже интереснее стало жить после этого звонка - чувствую, что кому-то нужен. Жду.
И на третий день ничего не прислали, а по моим примитивным понятиям это последний срок срочного послания. Каждый день жду, но от чекистов ничего. И на десятый день, перед субботой, бегу к почтовому ящику полный надежд, но нету. Даже какая-то неудовлетворённость от такой жизни. Неужели забыт и чекистами?
А вечером в субботу во время кидуша, 20.8.2005, били стёкла в моей квартире; стеклянная дверь на балкон была открыта, и камень влетел в спальню; ещё два камня не достигли стёкол окна из-за решётки на нём и осели на балконе. И не все камни преодолели железное ограждение балкона.
По исходе субботы с тремя камнями отправился жаловаться в полицию на "Русском подворье". Чекист принял жалобу Љ 149835/2005, про камни сказал, что следы рук на них не остаются.
После приёма жалобы, а это было в одиннадцать вечера, мой чекист, Љ 1033349, заявил, что я задержан по постановлению судьи.
Каждый день я дома, проверяю почтовый ящик, отвечаю по двум моим телефонам - никто меня не искал. Десять дней назад зазывали - не получилось. Значит, таким путём затащили к себе.
Чекистская работа.
Мой чекист начинает принимать следующего, а мне велит сидеть на стуле в этой же комнате, но так, чтобы он меня видел. Когда он закончил приём, объявил через коридор другому чекисту, что он закончил работать и меня передаёт ему.
Тот велел мне перейти на другой стул, в коридоре, за его дверью, но чтобы он видел меня. Он принимал людей. Я долго сидел, а потом объявил ему, что хочу в туалет. Выждал несколько минут и повторил, что хочу в туалет. Ещё выждал и сказал, что иду в туалет. Ещё выждал и пошёл. Этот чекист, Љ 1083922, выскочил в коридор, схватил меня и затолкал в комнату, в которой я уже был. Мы смотрели в глаза напротив. Я повторил, что хочу в туалет. Его верхняя часть лица темнела от прихлынувшей крови.
- Ты мечтаешь меня уничтожить, - догадался я, - но я хочу в туалет. - Про туалет повторял без остановки.
Он мечтал и молчал. Не знал, как осуществить мечту. Потянул мои руки вниз, сгибая меня, и кричал, чтобы я замолчал.
- Я не боюсь, - сказал, - я хочу в туалет.
Он тяжело дышал, сопел, пыхтел. А я начал кричать:
- Хочу в туалет! Хочу в туалет!
...Каждый кричал: "Хочу в туалет! Хочу в туалет!"
Кто не хотел, тоже кричал: "Хочу в туалет! Хочу в туалет!"
Крытый грузовик с лавками вдоль бортов вёз в тюрьму под Москвой. Попели, посудачили, посмеялись. Дорога длинная, стало скучно. Вот тогда начали стучать в заднюю стенку кабины и кричать. Машина проехала ещё немного и остановилась. Дали команду: "Выходить по одному!" Мы прыгали за задний борт по одному. Машина стояла на пустынном шоссе в поле. Три чекиста встали недалеко друг от друга вдоль машины. А мы становились между машиной и чекистами и поливали заднее колесо...
В комнату заглянул чекист, который десять дней назад звонил и заманивал к ним, а сейчас приехал закончить формальности с моим задержанием. Чекист и я были всё в той же стойке. Я пожаловался новому чекисту, что не ведут в туалет. И пошёл. А он за мной.
Потом было долгое оформление задержания, хождение по коридорам, сопровождаемое "пошли", "стой". Возле кучи хлама вертухай сказал: "Вижу, что ты впервые, уж извини, - что есть, бери одеяло и матрас".
В третьем часу ночи другой вертухай зажёг яркий свет в камере, загремел замками, впустил внутрь, сказал: "Через пять минут гашу свет".
Кто не спал или проснулся смотрели на меня с двух этажей.
- Какие хорошие лица! - тихо удивился я.
Есть времена, когда всё лучшее в тюрьмах.
- Да ну! - съехидничал кто-то. - За выселение евреев?
- За кэгэбэ в государстве, - ответил.
- И без тебя знаем, - на койках зашевелились, - а ну-ка подробнее.
- Завтра, - и повалился во всём на койку.
Утро тюрьмы начинается с криков вертухаев в коридорах.
Арестанты зевали и выходили на завтрак.
Вставать не хотелось. Причёсываться не хотелось, да и нечем.
Причёсывал мысли:
Заблуждаться безопаснее.
Дорога правды плутает между тюрьмой и кладбищем.
Взгляды, не высказанные публично, не засчитываются.
Если государство решает за меня - оно тоталитарное.
Над основоположниками смеются только через годы.
Противников убирали, не пачкая рук, чтобы светлое будущее строить чистыми руками.
Гуманное общество наводит пелефоном палача на мотоцикле - приговорённый не успевает испугаться.
А бывают ли причёсанные мысли в государстве, в котором нет кэгэбэ?
За два дня задержания два раза приводили к тому же дежурному судье.
После первого привода получил протокол. Из него узнал, что уже несколько месяцев имеется постановление о приводе и постановление о задержании. Узнал, что я схвачен, но без подробностей, в каком месте и при каких обстоятельствах, - просто схвачен. Узнал, что я задержан после того, как отказался подписаться под явкой в суд.
То есть стёкла не били.
Во второй привод судья, по моей просьбе, записал в протокол, что государство ведёт против меня суд кэгэбэ, поэтому я сам в такой суд не явлюсь.
Судья обязал прокуратуру доставлять меня в суд.
Умница, молодой, красавец, душка и прочее - чекисты выставили его для опровержения моих домыслов о кэгэбэшном государстве.
А я замираю от восторга, что мне, ничтожному еврею, выпала честь сыграть партию "Михаэль Бабель - кэгэбэ", в которой применяю новинку - полное неповиновение навязанным ими ходам, которое ведёт к их обвалу в 2018 году.