Дисклеймер: все права принадлежат Мураками Маки, автор ни на что не претендует и даже не смеет надеяться...

   Пэйринг: Юки / Шуичи

   Рейтинг: PG-15

   "...Не могу говорить. В последнее время всё, что я произношу, получается невпопад и в итоге приводит к страшным последствиям. Иногда мне кажется, что то, что я скажу в следующий момент, станет последним, что я скажу вообще. Может, лучше молчать? Тоже не выход.

   Ничего не понимаю. Впрочем... возможно, понимаю. Но лучше я не буду об этом вслух.

   Я скоро свихнусь в этом проклятом городе!!!

   Так... Глубокий вдох... расслабиться... выдох.

   Шуичи нет дома. Ночь на дворе. А его нет. Я, как дурак, с двумя чашками на столе. В смысле, что я тоже сижу на столе рядом с чашками. Как круглый идиот. Впотьмах. А на что мне глядеть? Правда, экран ноутбука светится...

   Никогда не увлекался написанием предсмертных записок. Но сейчас начинаю немного понимать тех людей, которые это делают... в порыве чувств.

   Сейчас... Хлопнет дверь, и он войдёт. Обязательно.

   Одним пальцем нажимаю клавиши: Н Е М О Й. Это я. Бездарность. Для писателя быть немым... Ладно для писателя - просто для человека, хоть каким-то боком связанным с литературой. Я немой. Потому что теряю дар речи от того, что происходит. А что происходит? Что происходит?!

   Н Е М О Й... Не мой. Сам не свой. Сам с собой в ссоре.

   Эта ночь закончится... правда?"

  

   В пустой квартире телефонный звонок прозвучал, как взрыв водородной бомбы... грохот Ниагары... это было нечто настолько громкое и отчего-то страшное, что меня подбросило на стуле.

   Пальцы по инерции брякнули по клавишам, напечатав в конце строки несуразную букву "а". Я прищурился - из-за этой закорючки даже в электронном документе последнее слово смотрелось ущербным, скособоченным, как сгнивший забор.

   Звонок эхом отражался от стен и назойливо долбил по ушам, прогоняя меня от компьютера.

   "Вставай, Эйри, вставай. Это невежливо - не отвечать на звонки... Хотя... С другой стороны, я же не могу ответить, когда меня нет дома. И никто не назовёт это невежливым... Значит, меня нет дома".

   Домашний телефон заткнулся, и тут же заголосил мой сотовый.

   - Тома... - со вздохом произнёс я и нажал на кнопку. - Да.

   Выслушал поток нудятины касательно собственного свинского поведения... Это про то, как я, такой-сякой, плохо намазанный, не явился на светский приём, устроенный в честь выхода моей новой книги. Организатором торжества выступал как раз Тома, так что упрёки были, в принципе, справедливы...

   - Послушай, я тебя просил об этом? - спросил я, и сам же ответил. - Нет.

   - Я к тебе зайду?

   - А стоит?

   На том конце провода повисла оскорблённо-озадаченная пауза... Впрочем, больше озадаченная, чем оскорблённая - Тома странным образом не умеет обижаться... на меня.

   - Ты, наверное, очень занят... - ну вот, он нашёл оправдание моей откровенной грубости.

   - Очень.

   - Я всё-таки зайду... Не сейчас, позже.

   - Ладно. Давай.

   Отбой.

   И работать после этого уже не захотелось.

   Раздался тихий, даже слегка жалостливый, застенчивый звонок - на этот раз во входную дверь.

   Ну и скорость у тебя, Сегучи-кун... Любезный Тома.

   Разговаривать со своим другом детства я начал уже из кабинета, плавно меняя лексику от нецензурной до вежливо-язвительной, а потом опять - до нецензурной.

   - Тома! Ты что, звонил мне на телефон, стоя за дверью?! Ну ты... Э?

   Это был не Тома. Это был... вообще непонятно кто.

   - Добрый день, - тихо поздоровался непонятно кто.

   - Добрый, - немного остыл я.

   На вид "непонятно кту" было около двадцати. Невысокий... Хотя его рост можно было классифицировать как средний... Шатен, волосы едва прикрывают уши, концы аккуратно уложены и подкручены внутрь. Чёлка зачёсана набок, открывая высокий чистый лоб. Одет он был в самые что ни на есть обыкновенные джинсы и рубашку с короткими рукавами. Верхняя пуговица расстёгнута - на светлой коже поблёскивала тонкая серебряная цепочка.

   Паренёк переступил с ноги на ногу и внимательно посмотрел мне в глаза.

   - Чего надо? - моментально "закрылся" я.

   - Вы ведь Юки Эйри?

   - Предположим, да.

   Он пошевелился - почему-то только сейчас я заметил у него сумку через плечо.

   Опять распространитель какой-нибудь никому не нужной чепухи...

   - Я не интересуюсь... - постепенно начал злиться я.

   Он снова вскинул на меня испуганные глаза и спросил:

   - Кем?

   - Не "кем", а "чем". Тем, что ты сейчас намерен мне предложить. Я не стану ничего покупать.

   - Так это же бесплатно...

   - И бесплатно тоже ничего покупать не стану.

   Он растерялся:

   - Что покупать-то?

   - Не знаю и знать не хочу, - я повернулся и вознамерился громко хлопнуть дверью у него перед носом.

   - Постойте. Я прошу Вас только... - в руках паренька мелькнула толстая тетрадь на пружинках.

   Ещё хуже - журналист. Если бродячего торговца можно послать, и ничего за этим не последует, то ловкие вездесущие папарацци понапишут потом такое...

   - Я занят, - как можно безобиднее сообщил я.

   - Ваши произведения замечательны! - выпалил он.

   - Давай, подпишу, - "И проваливай", - додумал я про себя и протянул руку за тетрадкой.

   Мой посетитель тут же прижал тетрадь к себе:

   - Нет, я не...

   Я окончательно запутался. Это не торговец, не журналист и не фанат, который пришёл за автографом... К чему тогда это невразумительное представление?!

   - Чего тебе от меня надо?

   Снова этот взгляд. Широко распахнутые глаза... Какие двадцать лет?! Это совсем ещё ребёнок.

   - Я пришёл за советом.

   - Что?

   - Вот, - он протянул мне своё "сокровище" и зачем-то поклонился.

   - И что это?

   - Моя рукопись.

   Не вглядываясь в строки, я пролистал - написано было много.

   Телефон мелодично возвестил о том, что меня опять домогается настырный Тома - и я сделал то, что на тот момент со стороны выглядело самой большой, ужасной и бездарной глупостью - я пригласил незваного гостя войти.

   Так заканчивалось лето. Со дня расставания с Шуичи к этому моменту прошло полтора месяца.

  

   ...Почему он пришёл ко мне? Для этих целей вполне подошли бы преподаватели литературы, многочисленные экспертные комиссии... друзья, наконец. Но никак не хмурый, заносчивый, насквозь прокуренный романист Юки Эйри!

   Я сидел на диване, закинув ногу на ногу, и делал вид, что внимательно читаю. Мой гость стоял передо мной, крепко вцепившись в лямку сумки и не спуская с меня глаз.

   Я недовольно мотнул головой в сторону кресла.

   - Что, простите?

   - Сядь, не маячь.

   Однако, когда он сел, читать всё равно было невозможно.

   - Не смотри так.

   - Извините, - потупился он.

   - Так... Ну что я могу сказать, - пробежав по содержимому страниц наискосок и для порядка помолчав несколько минут, начал я.

   А как тогда обиделся Шуичи... Когда я сказал, что у него нулевые способности. Обиделся и начал меня преследовать... И чем всё это закончилось?

   - Как?

   - М?

   - Вы начали говорить, но...

   Я не думал, что Шуичи будет значить для меня так много, что я постоянно буду о нём вспоминать.

  

   "- Я докажу тебе! Нет, я всем докажу!..

   - Уймись, Дон Кихот от шоу-бизнеса.

   - Ты не веришь, Юки?! Не веришь, что я могу стать настоящим профессионалом?!"

  

   Я верил. Может быть, совсем чуть-чуть. И совсем чуть-чуть этого боялся.

   - Что Вы думаете? Как Вы находите это?

   Нет, этот парень не такой, как Шу. Он не напорист и не бесится от моего молчания. Уравновешен и намного серьёзнее...

   - Ты стихи, часом, не пишешь?

   - Нет, - удивился он.

   - Ясно. Держи, - тетрадь вернулась к своему владельцу.

   - Всё так ужасно?

   - Вовсе нет. Неплохо... для новичка. И там, в последней главе - идея не нова, я часто видел подобное. Короче, работай над собой, совершенствуйся.

   "Сколько влезет. Меня только не трогай".

***

   Было не холодно. Просто дул пронизывающий до самого сердца, бессовестный, наглый, по-осеннему ледяной ветер. От него не спасал тонкий плащ - я непроизвольно дрожал всем телом, но упорно не уходил.

   Он не придёт. Это глупо - ждать здесь впотьмах непонятно чего... Ни одно чудо не случается дважды, так что можно считать, что своё я уже упустил.

   Интересно... А вдруг он сейчас появится? Ветер опять выхватит из его рук листок с грубоватыми строчками иероглифов... Клянусь, я не буду ловить эти чёртовы каракули! Мне гораздо выгоднее было бы поймать нечто иное...

   Кашель пробил лёгкие и вырвался на свободу. Всё-таки ты слабак, Эйри. Каким бы непробиваемым и крутым ты ни хотел казаться... ты слабак. Можешь сколько душе угодно реализовываться в выдуманных тобою персонажах, но в реальности вести себя так же тебе не по плечу.

   - Эйри-сан?

   Ну вот, чего и следовало ожидать. Череда невезений просто обязана была завершиться появлением Томы.

   - Ты не отвечал на звонки, поэтому я связался с телефонной компанией, и они запеленговали сигнал твоего сотового, - сознался он, приоткрывая дверцу машины. - Что ты тут делаешь?

   - Птичек слушаю, - буркнул я.

   - Птичек? Так они же... - оторопел Сегучи. - А можно я вместе с тобой послушаю?

   - Ты?

   А сейчас он добавит: "...и ещё несколько человек в белых халатах".

   - Ну да, - лаконично отозвался Тома.

   Ветер стих, так и не справившись с плотными облаками, которые заволокли ночное небо над городом. А ведь ещё вечером это были безобидные "барашки", окрашенные заходящим солнцем... в цвет волос Шуичи.

   - Эйри... Эйри... Поехали домой?

   Тома замёрз. Игра в "кто кого перестоит" постепенно оборачивалась простудными соплями.

   Я осторожно кашлянул. Если Сегучи осознает, что в груди у меня сейчас всё хрипит, то точно упечёт меня в больницу. А мне ещё книгу дописывать когда-то нужно - и это при учёте того, что я "гуляю" уже вторую "рабочую ночь" подряд.

   - А хорошо поют... правда, Тома-кун?

   - А? Да, конечно, Эйри...

   С ненормальными лучше соглашаться - Тома хорошо это знает.

   Он задумался, а потом неожиданно сообщил:

   - Ты бы завёл себе кого-нибудь.

   - Что? Кого? - насупился я.

   - Собаку там... ну, в крайнем случае, кошку.

   Почему же, хотелось бы знать, именно кошка для Томы крайняя?

   - На тебя смотреть больно.

   - Так не смотри.

   Я отвернулся и закурил. Он не пришёл. Вместо него появился Тома и всё смазал. Свято уверившись, что сегодня именно Сегучи во всём повинен, я ощутил знакомый осадок на душе и выкинул непотушенную сигарету. Огонёк пролетел, вращаясь, до земли и рассыпался по асфальту маленькими искорками.

   - Поехали?

   - Да, сейчас, - мой давний друг, а по совместительству зять, чуть не взвыл. - Можешь ехать без меня. Я вернусь.

   Он с сомнением окинул взглядом мою фигуру, задерживаясь на руках. Закоченевшие ладони, засунутые в карманы плаща... Ничего особенного. Обыкновенный усталый прохожий...

   - Да вернусь я, вернусь.

   Тома только головой покачал - очевидно, вспомнив те времена, когда я сбежал в Нью-Йорк, и одному Шуичи удалось отыскать меня там... Чёрт, чёрт, чёрт!

   - Поехали, - сдался я, на негнущихся ногах направляясь к машине.

  

   Консьерж был до полусмерти напуган моим появлением далеко за полночь и сумел лишь молча приподнять фуражку, приветствуя меня. Я угрюмо кивнул ему, вошёл в кабину лифта и прислонился спиной к полированной стене. В прикреплённом напротив зеркале отражался взъерошенный бледный мужчина. Отражение воспроизвело мой скептический прищур и на какое-то время окаменело от ужаса. Лифт легонько дрогнул, останавливаясь на моём этаже, двери разъехались...

   - Доброй... ночи, - он поднялся, отряхивая потёртые джинсы и сонно хлопая ресницами.

   - Не вижу ничего доброго, - отрезал я, позвякивая ключами в медленно, но верно оттаивающих пальцах.

   Давешний новоявленный писатель осёкся, но уходить не собирался.

   - Извините...

   - Чего тебе? - от такого тона любой нормальный человек уже давно сверкал бы пятками в районе выхода. - Кстати, как тебя вообще впустили сюда?

   - Я сказал, что я к Вам...

   Я нахмурился. Мало ли кто может сказать, что он ко мне, - консьерж уже привык к периодическим набегам фанатов и не пропускает тех, кто рвётся повидать Юки Эйри.

   - Уесуги-сан, мне, наверное, лучше зайти попозже.

   На часах было два ночи.

   - Куда уж позже? - усмехнулся я.

   Может быть, его впустили внутрь, потому что он назвал мою настоящую фамилию, а не расхожий псевдоним? Но это не такая уж и тайна... Что тогда?

   - Чего ты хочешь от меня?

   Сквозняк юркнул в щель приоткрытой двери, заставляя меня поёжиться под плащом. Захотелось выкурить сигарету-другую, чтобы хоть немного согреться.

   - Я принёс ещё одну свою работу... Не могли бы Вы посмотреть?

   - Тебе что, обратиться больше не к кому?! - не выдержало моё и без того короткое терпение.

   "Выгнать! Выгнать, спуститься вниз и сказать консьержу, чтобы его никогда больше ко мне не пропускали!"

   Парень побелел, но решительно произнёс:

   - Не к кому. Простите. Если позволите, я всё-таки зайду позже.

   Холодная уверенность его голоса слегка остудила мой огнедышащий гнев. Он произнёс это так, словно у него ещё куча дел помимо встречи со мной. Может, так оно и было, однако... Просидеть всю ночь под дверью, чтобы настолько легко капитулировать и уйти ни с чем?

   - Как тебя зовут?

   - Кайо Хокаге, - и он зашагал к лестнице. Лифт, по всей видимости, умудрился чем-то ему не угодить.

   - Постой. Да подожди же!

   Сквозняк усилился и вовсю трепал брелок на вставленных в замок ключах - тот болтался, как поплавок, за который снизу дёргает попавшаяся на крючок рыба.

   Парень обернулся, и я увидел воспалённые глаза - как будто он долго их тёр, избавляясь ото сна или случайно попавшей соринки. Зелёные...

   Я - невыносимый человек. Надменный, грубый, не способный на нормальное, спокойное общение.

  

   "...- Ты меня выгоняешь?.. Ответь! Юки! Если да, то я уйду... Честное слово, уйду. М... И ты даже не хочешь меня удержать?"

  

   Никто не заслуживает того, чтобы терпеть подобное с собой обращение - как с куклой, как с вещью... Может быть, как с красивой куклой и дорогой вещью, но... как мерзко.

  

   "...- Когда же ты будешь хоть на вот столечко, - Шу показывает малюсенький просвет между подушечками большого и указательного пальцев, - нежнее со мной? Я люблю тебя, Юки..."

  

   Я вошёл в квартиру, оставив дверь открытой нараспашку. В гостиной, как паруса, трепетали шторы: уходя на прогулку, я забыл закрыть балкон. Комната остыла, и холодные стены, казалось, сжимали пространство и время в колючий комок недосказанностей, недоразумений и истрёпанных нервов.

   Мягко щёлкнул язычок замка, и сквозняк остановился. Покрутился на одном месте, подобно псу, пытающемуся поймать собственный блохастый хвост, и улёгся на подоконник вместе со шторами.

   Зажёг свет - теплее от этого не стало, но я смог как следует разглядеть лицо Хокаге.

   - Свежо, - несмело отметил он, снимая куртку.

   - Я хочу чаю. Идём на кухню - там поговорим.

   Едва на плите вырос тихо шипящий цветок из голубовато-прозрачных лоскутков огня, я положил ладони на бока медленно нагревающегося чайника.

  

   "...- Ты не обожжёшься?

   - Я всегда знаю, когда нужно отдёрнуть руку..."

  

   ...Правда, часто случается так, что я убираю руки раньше, чем температура достигает критической отметки, и тем самым лишаю себя...

   - В шкафчике рядом с тобой - заварка.

   Не отрывая от меня взгляда, он потянулся и безошибочно достал то, что было нужно. И Тацуха ещё будет уверять меня, что в этом доме орудует полтергейст, страдающий клептоманией, из-за которого "вечно ничего невозможно найти"!

   - Я понимаю, это не кухонный разговор, но...

   Понимает он, как же... Понимал бы - не стал бы ждать меня до столь позднего часа. Видно, совсем уже невмоготу.

   - Выкладывай, что там у тебя.

   И он выложил. В прямом смысле этого слова - ночной гость выложил на обеденный стол кипу исписанных листов. Чайник на плите испуганно хрюкнул и выплюнул свисток - тот описал дугу по полу и укатился под посудный шкаф.

   - Чем могу быть полезен? - спросил я, выключая газ.

   - Мне бы хотелось, чтобы Вы это прочитали.

   - Прямо сейчас?

   - Ну... нет... - от смущения он спрятал руки под стол и опустил глаза.

   Заварка из банки высыпаться не хотела - даже после того, как я её встряхнул. Пришлось как следует стукнуть по жестяному донышку снизу... Чай сегодня будет крепким. Очень крепким. Что ж, от этого ещё никто не умирал. Вот до чего доводит привычка вечно одинокого человека, по уши заваленного работой, довольствоваться чёрным кофе и чаем в пакетиках.

   Я сделал вид, что ничего необычного или страшного не произошло, и щедро залил чайную россыпь крутым кипятком.

   Гость наблюдал за моими манипуляциями исподтишка: немного удивлённо и без особого энтузиазма - наверное, всвязи с грядущим ядрёным чаепитием.

   - Уесуги-сан, не стоило беспокоиться. Я сейчас уйду.

   "Ну уж нет. Пришёл издеваться надо мной со своей писаниной - будь добр терпеть моё гостеприимство", - с долей ироничного злорадства подумал я.

   Заварочный чайник натужно пыхтел - внутри быстро распухали, разворачивались чайные листья. А поскольку таковых там волею судеб сегодня встретилось превеликое множество, то можно было ожидать, что в чайнике того и гляди грянет зелёная революция. Лишь бы керамические стенки не разорвало от накала страстей...

   - Сиди-сиди.

   Чашки. Нужны же ещё и чашки. Из тех, что не успел переколошматить Шуичи за время своего пребывания здесь...

  

   "...- Прости, пожалуйста...

   Он сжимается в комок и зажмуривается, словно в ожидании удара. Хотя я ни разу всерьёз не поднимал на него руку... Подумаешь, какая-то фарфоровая финтифлюшка... Говорят, к счастью.

   - Эх... руки дырявые, - ворчу я, сметая осколки. Если доверить уборку Шуичи, тот начнёт действовать без веника и немедленно порежется - это проверенный факт..."

  

   - Красиво... - протянул Хокаге, наблюдая за плавающими чаинками.

   - Что?

   - Красивый цвет, - ни намёка на издёвку. Он и правда, как заворожённый, уставился в свою чашку.

   Я давно оброс цинизмом и перестал замечать столь интересные и эстетически привлекательные бытовые мелочи. Никому не хочется признавать... но нет истины за высокопарным псевдофилософским словоплётством. Истина... она в красоте простых вещей. И тот, кто воспринимает её напрямую - осознанно или, что более вероятно, неосознанно, - имеет все шансы стать...

   Листы всё ещё лежали посреди стола, ожидая, когда и до них дойдёт очередь. Вооружившись чашкой, я взял верхний.

   - А как называется? - спросил я, не обнаружив на первом листе ни заголовка, ни эпиграфа, ни хотя бы авторской аннотации.

   - А? Что? Ах, это... Не знаю... пока, - он сделал сразу большой глоток и, кажется, обжёгся, но виду не подал.

  

   "Что останется, когда мира не станет? Люди - очень странные создания. Зачем хранить то, что погибнет в огне или будет погребено под толщей океанской воды? Кусочки бумаги с лицами тех, чьи имена никогда больше не прозвучат... Закруглённые полоски поблескивающего металла, как символ, значение которого никто не вспомнит... И сами мы - что насекомые, заплавленные в слёзы солнца, чистейший янтарь... Лишь музейный экспонат эпохи Мироку..."

  

   - ...Уесуги-сан... Уесуги-сан, Вы...

   Я обжёгся - чашка с театральным звоном разбилась о пол.

   - Эх, руки дырявые...

***

   "...- Юки, отдай!

   Я поднимаю лист с текстом над головой, чтобы Шуичи не допрыгнул, и флегматично затягиваюсь сигаретой.

   Щёки розоволосого чуда японской рок-сцены начинают пылать, словно он предчувствует мои едкие комментарии касательно...

   - Чушь какая... Ну кто так пишет? Пока не научишься сочинять нормальные тексты, ноги моей не будет...

   - ...ты обещал!!!

   - ...как только ты напишешь что-то стоящее, - спокойно произношу я.

   - Но, Юки!.."

  

   - Это так не пишется. Фраза подобным образом не строится. А здесь... - я мельком посмотрел на Хокаге - тот молчаливо изучал узоры на ковре и, как мне показалось, почти спал. - Ты слушаешь? - он моментально встрепенулся.

   - Да, Уесуги-сан.

   Я поморщился и потянулся за новым карандашом взамен сточенного.

   - Можно поправить... например, вот так. Совсем другое дело. Хоть звучать стало по-японски. Что там дальше...

   Он приходил каждый день. Каждый день я впускал его в свою комнату, выключал компьютер и начинал разбирать плотно подогнанную лестницу рукописных строк по ступенькам. Каждый день он терпеливо выдерживал напор моей критики, кивал головой, соглашался; иногда пытался неуверенно возражать, когда я размашистым штрихом перечёркивал целый абзац... Но за всеми шероховатостями его литературного слога всегда просвечивало нечто, что заставляло меня сказать:

   - ...А это мы, пожалуй, выправим завтра.

   - Благодарю Вас... сенсей.

   Я закашлялся и казнил сигарету в пепельнице.

   Зачем я это делаю? Зачем столь любезно привечаю у себя какого-то совершенно незнакомого парня, да ещё и работаю над его стилем?!

   - Я тебе... не сенсей.

   Зелёный взгляд неожиданно резко и почти злобно впился мне в переносицу:

   - К сожалению, я не смогу прийти завтра.

   Я пожал плечами.

   - Ну, послезавтра. Мне всё равно.

   Действительно, какая разница, когда принимать гостей, если целыми днями сидишь дома за ноутбуком и только и делаешь, что... ничего не делаешь. Пусть это и называется "работой", но "работа" - столь же пустая трата времени, как и вся моя жизнь.

  

   "...Будь ты чуть более внимателен - и ничего бы не случилось. Будь ты чуть более мягок - и мне не пришлось бы натыкаться на твои острые углы. Будь ты чуть более собой - и мне не пришлось бы всё обрывать. И если бы мне не пришлось ничего обрывать... кто знает, быть может, мир и по сей день стоял бы на прежнем месте..."

  

   А он... Этот парень - он писал нечто, как магнитом притягивавшее меня. Возможно, это нечто - то, что принято называть талантом. Когда обычные вроде бы слова, выстраиваясь, превращаются в отдельную стихию, живущую по своим гармоничным законам. А мои придирки - не более, чем полирование силовых линий.

   - Послезавтра я тоже не приду.

   - Как знаешь.

   Ну не упрашивать же мне его, в самом деле. И вся эта затея нужна только ему, но никак не мне.

   - Эйри! - а я и не слышал, как в замке повернулся ключ. - Брат, пляши, тебе письмо!..

   Тацуха совсем без комплексов. Конечно, он знает, что я живу один, но вообще-то мог бы вести себя тактичнее.

   - Сколько раз тебе говорил: не врывайся вот так, - заворчал я, когда его черноволосая голова появилась в дверном проёме. Вся остальная часть моего младшего братца пряталась за косяком: Тацуха справедливо опасался моего гнева по поводу неожиданного вторжения и поэтому не рисковал.

   - О, да у тебя гости! - присвистнул он. - Смотри! - в подтверждение сказанного минутой ранее он помахал длинным конвертом. На снежной белизне ярким пятном выделялось синее клеймо почтового штемпеля.

   - Дай-ка взглянуть, - я требовательно протянул руку, попутно гадая о том, откуда пришло послание.

   Тацуха отпрыгнул назад и спрятал письмо за спину. В это время позабытый всеми Хокаге попытался проскользнуть к выходу мимо моего братца.

   - Эй, куда же Вы... ты, - Тацуха притих и ослабил бдительность, что позволило мне беспрепятственно подойти и отобрать у него длинный конверт. - Послушай, ты ведь...

   - ...мы с Вами раньше не встречались! - наверное, сегодня какой-то магнитный день: я никогда ещё не видел своего подопечного столь агрессивно настроенным.

   - А... ну... Но ведь...

   - Тацуха, сказано тебе: отхлынь, - вступился я, принимаясь за изучение доставленной корреспонденции.

   - Я пойду... Прошу прощения и спасибо. До свидания, - скороговоркой выпалил Хокаге, стремительно выскакивая из комнаты, и я услышал, как хлопнула входная дверь...

   Он ушёл. Интересно, вернётся?

   Брат почесал в затылке, задумчиво глядя ему вслед.

   - Тацу... откуда ты это взял?

   - А откуда обычно берут письма? Из почтового ящика, конечно. А что там?

  

   "...- Мой Юки обязательно будет участвовать в этом конкурсе и всех сделает!!!

   Шуичи скачет по комнате, сдвинув дужку наушников на шею - вроде оглобли.

   - Если бы всё было так просто...

   - Юкиии, ну опять ты говоришь ерунду! - он останавливается, упирает руки в боки и грозно смотрит на меня. Этакая сердитая розовая лошадка. Пони. - Не будь таким пессимистом. Вот я - оптимист!..

   - ...и что, сильно это тебе помогло? Или на Токийский музыкальный фестиваль тебя пригласили?

   Сердитый розовый пони становится грустным розовым пони.

   - Это запрещённый приём..."

  

   Я не хочу участвовать... Такой была первая моя мысль, и задушить её до конца у меня не получалось на протяжении всего того времени, что Тацуха потратил на убедительные уговоры. Я недвусмысленно косился на часы, намекая на то, что пора бы родственникам проститься... и оставался при своём первоначальном мнении: нечего мне делать в списке конкурсантов.

   - Эйри, ты ни черта не понимаешь, да? Ты хоть подумал, какая сумма на кону? Тридцать миллионов! И ещё они два года будут тебя раскручивать, как супер-пупер звезду! - увещевал он.

   - Вот супер-пупер мне как раз и не хватало для полного счастья... И кто тебе вообще сказал, что я непременно выиграю?! Всё, хватит, иди.

   - Но!..

   - Если тебе так хочется, тогда сам сядь и напиши конкурсную работу! - рявкнул я, хватая Тацуху за шиворот и с трудом выволакивая его вон из квартиры... С трудом - потому что этот подлец цеплялся за все, что подворачивалось ему под руки, и ни в какую не желал прекращать полемику.

   - Передавай отцу моё почтение... - выдохнул я, ссаживая его на пол у стены по ту сторону двери. - Держи, - я возложил Тацухе на голову пресловутый конверт с кое-как запиханным внутрь положением о конкурсе и бланком заявки, после чего с непередаваемым облегчением нырнул обратно и закрылся на все замки (в том числе и те, от которых у моего брата не было ключей) и цепочку.

   Он ещё пару раз для порядка стукнул кулаком, но я не открыл, благоразумно положившись на надёжную защиту моей маленькой крепости.

   Тацуха... Для кого всё это? Конкурсы, премии, престижные награды... Что мне нужно от этой жизни? Что я буду делать, даже если получу главный приз, что тоже под большим вопросом?

  

   "- Что тебе нужно от меня? Деньги? Или тебя привлекает моя внешность?

   - Мне от тебя... ничего... Мне просто нужно, чтобы ты был рядом..."

  

   Ему потребовалось уйти... чтобы до меня, наконец, дошло. Всё имеет смысл лишь при наличии кого-то... Если до появления Шуичи я делал всё во имя удовлетворения собственного самолюбия, то после того, как повторно остался один...

   - Так и с ума сойти недолго.

   Сигаретная пачка была пуста. Хоть волком вой.

   И Хокаге... А, Бог с ним. Или же... Что за странный денёк сегодня.

   Пустая квартира молчала так... громко - мне показалось, что я оглох.

   Открытая форточка тоже не издавала ни звука, невзирая на время суток и безумный город, которому по определению полагалось гудеть, шуметь и всячески мешать моему писательскому гению зарабатывать себе на хлеб.

   Музыкальный центр... Единственное спасение от мучительной тишины смирно пылилось на своей полке. Я и не включал его с тех самых пор, как...

   Диски - полкой ниже. Вперемешку, как попало. Рок, классика, джаз, ритм-н-блюз... Я взял диск наугад.

   "...силуэт в бледном лунном свете... тиканье часов отдаётся в моём бессонном сердце, словно эхо твоих шагов..."

   - Это закон подлости, - обессиленно выдохнул я, дрожащими пальцами нащупывая на пульте кнопку "Стоп". По вышеупомянутому закону подлости, вместо "Стоп" мною была нащупана кнопка увеличения громкости.

   Его голос звучал отчётливо и реалистично - да будут прокляты разработчики современной электроники!.. Голос Шуичи в этих стенах... Я медленно опустился на пол - тот еле ощутимо вибрировал от гулких инструментальных басов.

  

   " ...- Ты мой... Юки, ты мой... Ты принадлежишь мне точно в той же степени, в которой и я... Юки!..

   Он вцепляется в мою рубашку, и я уже готовлюсь услышать треск рвущейся от напряжения ткани, но...

   - Я напишу для тебя самую чудесную песню, чтобы ты мог гордиться мной..."

  

   А может, он уже её написал? Ведь... не она ли это, если сейчас меня трясёт, и я не могу заставить себя подняться?

   "Я буду ждать тебя... быть может, сейчас ты где-то точно так же, погрузившись в воспоминания, любуешься Луной..."

   Нет, я могу... Кому сказал, могу!

   Я рывком вздёрнул себя на ноги и едва сдержался, чтобы не выцарапать диск из закрытого привода вручную. Когда же он, наконец, оказался у меня в руках, я, недолго думая, вышвырнул его в открытое по случаю жаркой погоды окно.

  

   "- Шуичи, что это? - так приятно при каждом прикосновении... что я почти мурлычу.

   - Расслабься. Ты слишком много работаешь, - Шу поглаживает мои плечи, втирая крем... быстро наклоняется, прижимаясь губами к шее.

   - Как же я могу не работать?..

   - Тогда предоставь мне заботиться о тебе. Может, я никогда не совершу ничего выдающегося, но... Я просто хочу быть источником твоих приятных эмоций..."

  

   - Вы... - человек в форме полицейского сверился с записью в моём паспорте. - Уесуги-сан.

   - Будем составлять протокол? - сорвалось у меня с языка.

   Полицейский укоризненно посмотрел на меня. Да-да, конечно, я сейчас не на дороге, а у себя дома, поэтому штраф за превышение скорости с меня содрать не могут. Хотя... Пожалуй, в нашем мире возможно всё.

   - Это не такое уж преступление. Лишь мелкое нарушение общественного порядка. Из Вашего окна... В общем, крупно повезло, что вот это, - когда в руке служителя правопорядка появился повод, приведший его в моё обиталище, у меня потемнело в глазах, - стукнуло по голове моего напарника, а не кого-то из прохожих.

   Я так и не смог понять, в чём же конкретно заключалось везение напарника этого полицейского, если с моей лёгкой снайперской руки ему прилетело по тыковке.

   - Могли бы подать в суд, между прочим, - растолковал полицейский.

   - Что это? - уже предвидя ответ, спросил я.

   - Лазерный диск. Не знаю, сохранилась ли в целости та информация, которая была на нём записана, но всё-таки это вылетело из Вашего окна. Возьмите... и больше так не делайте.

   Далее ему логически следовало погрозить мне пальцем, но он не стал оправдывать мои ожидания, а просто развернулся и направился к лифту.

   - Ну и? Для того я тебя выкидывал, что ли? - досадливо упрекнул я радужную плоскую тарелочку с круглой дыркой посередине.

   Не знаю, кой чёрт меня дёрнул проверить слова добродея из токийской полиции по поводу сохранности содержимого возвращённого диска.

   "Когда апельсиновая луна окрашивает ночь, я вспоминаю о тебе; и изящные рифмы, слетающие с моих губ, словно принадлежат кому-то другому..."

   - А идите вы все!!!

   Дубль два. Полёт над гнездом кукушки или Иногда они возвращаются. Сейчас он явится, этот парень в форме. И, пылая огнём справедливости в очах своих, выпишет мне штраф... от щедрот...

   Никто не пришёл. Это было... кошмарно.

***

   "Очень неприятно расставаться с сердцем. Вдвойне неприятно, когда расставание происходит насильно - за то, в чём ты, собственно, никоим образом не виноват. И уже ни в какие рамки не укладывается, если смерть отказывается приходить к твоему измученному сложным ритуалом сознанию..."

  

   ...Далее следовало подробнейшее описание, каким конкретно предметом, что и как... Кого. До конца. До самого последнего конца.

   Просто один из листов, отлетевших под письменный стол в пылу редактирования ещё неделю назад.

   - И куда подевался этот... Хокаге?

   А разговоры с самим собой - верный признак начинающегося безумия. Возможно, это лечится... Нет, даже наверняка - лечится. Но тем не менее...

   Я не страдаю болезненной антипатией ко всяким литературным кровавостям, но написанное ввергло меня в ступор. Мне и самому случалось быть жестоким со своими персонажами, но столь изощрённо убивать, как это проделал мой так называемый "ученик" - нет... Неприятно. Даже слегка мутит.

   Пребывая в лёгком замешательстве, я насыпал в чашку на пару ложек растворимого кофе больше, нежели обычно, и, машинально потянувшись за телефоном, вдруг понял, что не знаю номера. Речь об обмене контактной информацией не заходила между нами никогда. Кайо-кун просто приходил ко мне. Молча. И никогда не звонил мне - ни на домашний, ни на мобильный. При этом он ухитрялся угадывать время визита так, чтобы не перебить мой сон или пик творческой деятельности.

   Задумчивое пролистывание списка контактов окончилось на фамилии Сегучи. Голос Томы зазвучал около моего уха после второго гудка. И по этому голосу было слышно, что Тома практически счастлив:

   - С добрым утром, Эйри.

   - Тома... А хорошая погода сегодня, правда?

   Напряжённое минутное молчание.

   - Ты же позвонил мне не для того, чтобы обсудить обстоятельства сегодняшнего восхода солнца, так? - почти не заметное на слух, подслащенное напускной весёлостью, разочарование немного усовестило меня, и я сподобился пригласить Сегучи в гости.

   Тома добирался до меня долго. Долго настолько, что я успел несколько раз перечитать кусок произведения, по нелепой случайности оставленный мне. До тошноты. Перед глазами как наяву плавал заляпанный потёками крови плоский, словно тарелка, камень-алтарь с распятой на нём хрупкой мальчишеской фигуркой. Моё воображение не стало страдать разнообразием и наделило "жертвенного агнца" чертами Шуичи.

  

   "- Я хочу касаться тебя... Пожалуйста, отпусти мои руки! - обиженное сопение.

   Тонкие запястья в замке моих пальцев подрагивают - Шуичи пытается вывернуться.

   - Тише, не вырывайся...

   Если он освободится, сразу же обнимет меня и притянет к себе. А мне... Мне так нравится смотреть на его тело..."

  

   Аккуратные мелкие цифры в нижнем правом углу листа возвещали о том, что я держу всего-навсего сто пятьдесят седьмую страницу чужого творческого порыва. Насколько мне удалось вспомнить, общее количество листов произведения составляло где-то около четырёхсот. Если дальше будет круче... Он что, написал сценарий фильма ужасов?! Но ведь начало не предвещало... беды. Начало как начало. Странноватая любовная история...

   Тому опередил Тацуха: он открыл дверь своим ключом и с порога заголосил что-то про конкурс.

   - Молчать! А то ключи отберу, - резко прикрикнул я. Брат прикусил язык и приземлился на краешек кресла. Очень уж ему нравилась моя квартира... А ещё больше ему нравилось использовать её нахаляву в своих личных целях. Надо было ещё в прошлый раз конфисковать дубликат ключей... или постоянно закрывать квартиру, как пуленепробиваемый сейф.

   - Знаешь, Эйри... - вкрадчиво начал Тацу.

   - Знаю. И никому. Никуда. Ничего. Отправлять. Не буду!

   От дальнейшей перепалки меня спас подоспевший-таки Тома. Неизменно улыбающийся, светлый... хитрый. Но в этот раз его улыбка не была естественной, а более походила на неподвижную посмертную маску древнеегипетского фараона. Как прибили - так и держится.

   - Что случилось? - поинтересовался он.

   Тацуха скромно поднял руку:

   - А Эйри...

   - Место!!!

   Они оба подпрыгнули от моего рявканья, а потом Сегучи тихонько сказал:

   - Что-то точно случилось... да?

   - Тома... Пожалуйста... - мимоходом я успел отметить, что улыбка "отклеилась" с его лица. - Я прошу тебя: помоги мне найти одного человека.

   Президент корпорации NG многозначительно кашлянул:

   - Шуичи?

   Стоп.

   Я пытался найти его своими силами. Постоянно скрывая факт поиска, боясь, что кто-то уличит меня в слабости, я... всегда очень хорошо умел прятаться.

  

   "- Тебе плохо со мной, Юки.

   - С чего ты взял? - улыбаюсь и беру его за руку.

   Мы сидим в каком-то полутёмном кафе... Одно из не столь уж частых свиданий за пределами домашних стен.

   Он... Шуичи расстроен и почти плачет.

   - Юки, ну ведь правда. Признайся.

   - Неправда.

   - Я каждую ночь теряю от тебя голову... только ты спокоен. Так и не могу научиться доставлять тебе удовольствие...

   Я отодвигаю в сторонку высокий бокал с коктейлем и перегибаюсь через столик...

   - Юки... - Шу прерывисто выдыхает мне в губы. - Вот вечно ты мне рот затыкаешь!.."

  

   Шуичи на самом деле даже не представлял, как у меня сносило крышу. Это нельзя было назвать примитивным желанием. Это было глубже. Сильнее. Когда хотелось совершить что-нибудь... героическое.

   - Эйри... сан?

   - А... да... Ты поможешь мне?

   - Это Шуичи? - уточнил Тома, возвращая меня обратно на грешную землю.

   Нет, не способен прожжённый циник и эгоист Юки Эйри на подвиги...

   - Нет. Его зовут Кайо Хокаге.

   - О... Так ты решил последовать моему совету? Ну, про домашнее животное.

   Младший братец прикрыл рот ладонью и сдавленно хихикнул.

   Томе следовало бы попридержать своё ехидство, но... Он вечно такой. И ничего тут не попишешь. К тому же его, видимо, очень порадовало, что здесь не замешан Шуичи.

   - Ладно-ладно, - увидев на моём лице угрозу для собственного здоровья, Сегучи убрал свои издёвки подальше и достал мобильник. - Давай.

   - Что?

   - Номер. Диктуй. Найдём твоего... потерявшегося котёнка.

   - Я не знаю номера, - сознался я.

   - Эйри, это не смешно. Ты издеваешься? Или принимаешь меня за джинна из бутылки?

   - Тома может, Тома может всё, что угодно...

   - Тацу!!!

   Я начал жалеть, что связался с Сегучи. Наверняка можно было решить проблему каким-нибудь другим, более приятным способом... ну, для начала хотя бы успокоиться и подумать: а оно мне вообще надо?

   - ...только мамой, только мамой не может быть... - сквозь взрывы оглушительного хохота с превеликим трудом закончил Тацуха.

   По лицу было видно, что Томе тоже плохо. Плохо настолько, что он готов провалиться под землю, лишь бы более не видеть наших рож.

   - Я попробую разузнать по своим каналам. Кайо Хокаге, да? Ладно, Эйри. Я как-нибудь загляну к тебе на огонёк.

   "Только если этого здесь не будет", - читалось во всём его облике.

   Сославшись на неотложные дела корпоративного характера, обиженный и разочарованный до глубины души Тома по-быстрому свернул свой визит и покинул нас.

   - Кажется, ты куда-то шёл, - я встряхнул младшего брата за плечо. - И если твой путь неким необъяснимым образом пролегает через мою квартиру, то окно - там.

   Он поддался страху, с запозданием сообразив, что я добр настолько, что и впрямь могу выкинуть его с одиннадцатого этажа. До асфальта лететь далеко.

   - Хорошо, договорились, - он предпринял слабую попытку освободиться от захвата, - я больше не буду тебя доставать с этим конкурсом... Отпусти... Я же спас тебя от Томы!

   Я выпустил его плечо:

   - Уходи.

   - Эйри... Ты всерьёз решил закрыться в этом доме навечно?

  

   "Шуичи тянет меня за рукав.

   - Пойдем, погуляем... Юки, ты уже весь зелёный от сидения за своим ноутом! Нельзя так наплевательски относиться к собственному здоровью!

   - Если я не сдам материал на этой неделе, с меня вычтут неустойку.

   Он приостанавливается лишь на короткое мгновение, а потом в его глазах промелькивает молния:

   - Я сам тебе заплачу, лишь бы ты себя не гробил.

   - Обязательно. Но сперва я допишу... Какого чёрта ты делаешь?! - Шуичи прячет руки за спину, но кнопка выключения уже нажата. - Я даже сохранить не успел!

   - Ты у меня умный. И память у тебя прекрасная. Идём..."

  

   Вздох... И только теперь я заметил, что так и не выпустил из рук проклятый лист с описанием жертвоприношения.

   - Что это? - проследив за моим взглядом, задал вопрос Тацуха.

   - На, посмотри, - я отдал ему изрядно помятый кусок бумаги. - Ну, и что ты об этом думаешь? - спросил я спустя некоторое время.

   - Это ты написал?

   - Нет. Правда жуть? - обратился я к нему за поддержкой и пониманием. Но...

   - Почему же... Нормально. Не твой уровень, конечно, и для конкурса не сгодится. Но вообще - сойдёт.

   Простив младшему очередное упоминание о конкурсе, я зацепился за основной смысл сделанного им вывода:

   - Нормально?!

   Мне что, одному становится плохо, как мысленно представлю всё, что тут описано?!

   Слова. Это всего лишь слова. Предложение - всего лишь сочетание... всего лишь слов. Они могут быть выстроены по-разному, особым образом сгруппированы. Текст - это узор. Мозаика. Комбинации бисеринок. Одни и те же слова, в зависимости от того, в каком порядке они употреблены, могут создавать разные настроения... От автора требуется угадать, какая последовательность будет правильной настолько, чтобы сделать его текст максимально привлекательным для читателя.

   Если зарисовку, придуманную Хокаге, переделать... переставить слова, выкинуть лишние... Возможно, тогда она заиграет другими красками и станет произведением искусства, утончённой готикой. Но пока это просто кровавый зазубренный топор для моего неподготовленного сознания.

   - А, по-моему, малыш старался, - на этом Тацуха прикусил себе язык. Основательно так прикусил: кажется, до крови.

   - Да уж... А как ты догадался, что это написал Хокаге?

   - Ну... - замялся он, отводя глаза. - Ведь его ты "заказал" Томе. Полагаю, связь одного с другим очевидна.

   - Вы знакомы? - я решил пойти напролом.

   - С кем? С Томой? Ну и вопросы, брат!..

   Увиливаем, значит. Ладно-ладно.

   Увидев, что в нашем разговоре я прижимаю его к стенке как в переносном, так и в прямом смысле, Тацуха начал по миллиметру двигаться в сторону двери.

   - Не с Томой, а с Хокаге. Ответишь или нет?

   - Можно подумать, ты сам без глаз и ни о чём не догадываешься, - продолжал темнить он.

   А о чём я должен догадываться по этому тексту?! Что Хокаге - фанатик-сектант, задумавший принести себя в жертву во имя какого-нибудь древнего (или не очень) божка?! Но при какой кухне тут мой брат?

   - Если ты сей же час не расскажешь всё, что тебе известно, я тебя... - я угрожающе замахнулся... и он ювелирно точным движением вложил мне в ладонь...

   - Валялось у тебя под окном, - растягивая губы в самой невинной из улыбок, доложил он.

   - Этого просто не может быть... - я враз охрип.

   Диск... Тот самый, от которого я уже дважды пытался избавиться... Как получается, безуспешно.

   Я повертел скитальца в руках: самый обыкновенный компакт-диск, без подписи... Хотя нет. На внешней стороне чёрным маркером была нарисована узкоглазая улыбающаяся мордочка с кошачьими ушами. На этом опознавательные знаки заканчивались. Странно, что я раньше не заметил этот рисунок.

  

   "- Ну и что это такое, я тебя спрашиваю?

   Шуичи вздрагивает и оборачивается. Выражение лица у него виноватое, между пальцами правой руки зажат маркер.

   - Повторяю вопрос...

   - Я думал... Я думал... Я думал, тебе понравится... Но если ты против, я сейчас же сотру!

   Отбираю у него чашку, разрисованную так, что живого места не осталось. Центральная надпись гласит: "Это чашка МОЕГО Юки!". Вокруг надписи разбросаны сердечки, цветочки, кролики и... ещё какие-то звери, не известные современной науке.

   - Юки... Ты сердишься?

   - Нет. Пусть будет. Оставь..."

  

   - Посмотрим, что на нём?

   - Нет!!!

   Тацуха с перепугу выронил лист, исписанный аккуратным почерком Хокаге, пригнулся и ускользнул, оставив мне пару металлических заклёпок со своей куртки. Догонять его я не стал: всё равно правды не вытянешь, только лишний раз поиздевается.

   Взявшись за дело со всем тщанием, я разломил диск на две половинки... Долго-долго стоял около окна, погрузившись в раздумья, после чего сунул обломки в ведро и торжественно отправился выносить мусор.

***

   В баре было шумно: кто-то смеялся; по соседству со мной звенела бокалами парочка, отмечавшая какую-то важную дату личного характера; на танцполе вертела руками, ногами, головами и вообще всем, чем попало, подвыпившая молодёжь. И всё это на фоне оглушительной музыки, чётко отбиваемого ритма... Пляски народов Африки...

   Шуичи любил музыку. Естественно, не всю подряд, а в соответствии с определёнными предпочтениями... И всегда слушал её в наушниках, боясь потревожить меня. В такие моменты до него было не докричаться...

  

   "- Не могу. Больше не могу, - Шу выключает плейер и растерянно смотрит на меня.

   Мы с ним в одной комнате. Он предпочитает всегда находиться рядом, даже если я в это время занят - тогда он забирается в кресло с ногами и тихонько сидит, дожидаясь, пока я закончу. Иногда засыпает там же.

   - Что случилось?

   - Я не слышу музыку... Понимаешь?

   - Пока не понимаю.

   - Юки, я не слышу музыку. Я слышу составляющие: выделяю ноты, тональности, звучание каждого инструмента. Даже тексты песен я, кажется, расчленяю... препарирую... режу на смыслы скальпелем. И при этом не могу осознать песню как целое, - да, растерянность, граничащая с паникой.

   Подхожу и опускаюсь перед его креслом на колени. Сдвигаю очки вверх, чтобы стёкла не загораживали от него мой взгляд:

   - Всё нормально. Это пройдёт.

   Он обнимает меня, и через прикосновение я физически ощущаю его тревогу.

   - Я чувствую себя сумасшедшим..."

  

   Это просто нужно пережить. Бывает, что я тоже не могу спокойно читать чужие книги. Отдых в этом случае превращается в сложную работу, то есть становится невозможным как таковой.

   Двери в бар распахнулись, впуская очередного посетителя... Кажется, мы вздрогнули одновременно, едва увидев друг друга. Новый гость нахмурился и наверняка ушёл бы, если бы его не окликнули в нескольких метрах от меня:

   - Хиро, иди к нам!

   Бессменный гитарист Bad Luck с гордо поднятой головой проследовал мимо меня, не удостоив даже взглядом.

   Хотя гордиться ему особо было нечем: группа уже больше года находилась во взвешенном состоянии, болтаясь между надеждой на возрождение и полным распадом. Я знаю, что Тома предлагал им новых вокалистов, но те не приживались в коллективе и уходили один за другим. Сегучи сначала сетовал, что "место Шиндо-сана проклято", а потом просто махнул на всё рукой...

   - Накано-сан, - обернулся я. - Добрый вечер, - Хиро хмуро посмотрел на меня и буркнул ответное приветствие, которое легко расшифровывалось, как: "Проваливай подобру-поздорову".

   Он был первым, к кому я пришёл за помощью в поисках Шуичи. Правда, Хиро сразу доходчиво объяснил мне, кто я на самом деле есть; а также озвучил список основных причин, по которым он не то, чтобы не обязан, а просто не имеет морального права мне содействовать.

  

   "...- Выйди и оставь меня в покое, - ровно и спокойно, ровно и спокойно... Так, как доктор прописал... - Пожалуйста.

   - Но, Юки!

   - Я прошу тебя оставить меня. У меня много работы.

   - Юки, я соскучился по тебе! И потом, меня ведь неделю не было!

   - У меня есть дела. Ты слов не понимаешь? Отстань.

   Встаю и лично выпроваживаю его из кабинета. Закрываюсь на ключ изнутри.

   Я сейчас в таком состоянии, что совсем себя не контролирую и вполне способен от злости кого-нибудь покусать. Для Шуичи же лучше, если сегодня мы будем спать отдельно. Не хочу его ненароком обидеть или напугать. Я псих...

   Вопли через стенку всё равно слышны. Шу действительно был на гастролях и истосковался. Он хочет быть со мной...

   Одна ночь. Надо перетерпеть, потом я успокоюсь, приду в себя и смогу быть ласковее с ним. Надеюсь..."

  

   - Ну и что тебе от меня нужно? - рассерженно бросил Накано, присаживаясь напротив меня. - Я уже всё сказал.

   Даже в полумраке я отметил, что Хиро сильно осунулся и выглядит как-то... невесело.

   - Как дела в группе? Что вы намерены делать дальше? - наше главное оружие - неожиданность. Ошарашенный соперник теряет треть своей силы и более половины воинственного настроя и желания упираться.

   - Тебе-то какое дело? - фыркнул он, но поспешно добавил. - Да... не очень, если честно. Мы так и не нашли вокалиста, - он помялся, но всё же продолжил. - И Шуичи не появлялся. Ты ведь о нём хотел спросить?

   Да, Хиро тоже не лыком шит.

   - Но незаменимых людей не бывает...

   Он насмешливо хмыкнул:

   - Кто бы говорил. Тогда почему ты до сих пор один?

   - Ты уверен? - невозмутимо парировал я.

   - Уверен, - прищурился гитарист.

   Волей-неволей станешь жалеть, что завязал разговор. И зачем меня понесло в бар? И если уж понесло, то почему именно в этот?!

   Человек не может просто так взять и исчезнуть. Слишком много ниточек на каждом из нас завязано - обрубить все их единым разом не получится. А провалиться так, как это сделал Шуичи, - чтобы ни одна живая душа ни слухом, ни духом... Или кто-то успешно лавирует и скрывает от меня правду?

   Я неопределённо пожал плечами и спрятал свою неуверенность в большом глотке виски.

   Нет. Есть один способ уйти никем не замеченным...

  

   "До последнего мгновения меня не покидала надежда, что ты вот-вот придёшь, чтобы забрать меня отсюда. Станешь моим спасителем, и мы никогда больше не расстанемся. Но раз за разом поднимался надо мною жертвенный нож, а ты всё не появлялся. На моём теле уже не осталось мест, не осквернённых кривым тупым лезвием... Я оглох от собственных криков, в которых твоё имя превратилось в набор бессмысленных звуков, но упрямо продолжал верить...

   Даже если после всего этого я останусь жив, то не осмелюсь показаться тебе на глаза. Ты достоин большего, чем истерзанный, грязный, некрасивый, глупый мальчишка... Но, боги, как я желаю, чтобы ты пришёл за мной!

   Сон, сон, просто сон. Я сейчас проснусь в твоих объятиях, и всё будет хорошо. Будет как раньше... Но взмывает в резком решающем замахе чужая, до плеча перепачканная моей кровью рука, и я краем угасающего сознания успеваю понять лишь, что сердце моё больше мне не принадлежит...

   А я так хотел подарить его тебе..."

  

   - Эйри-сан! Что за дрянь ты пьёшь, чёрт тебя побери?! Эйри-сан!

   Я очнулся и убрал руки ото рта. Увидев на ладони алое пятно, сначала испугался, памятуя о произошедшем когда-то внутреннем кровотечении... Но потом ощутил лёгкое пощипывание в губе. Если я и угожу на больничную койку, то, во всяком случае, не сегодня.

   - Спокойно, - достал сигарету, щёлкнул зажигалкой и судорожно затянулся. Закашлялся... - Ну, чего?

   - Может, скорую? - теперь Хиро выглядел ещё бледнее прежнего.

   - Я же сказал: спокойно...

   - У тебя руки дрожат. Куда уж спокойнее.

   Почему в голову первыми приходят самые ужасные, самые мерзкие мысли?.. Самоубийство? Но по какой причине?

   - Юки-сан, признайся, чем ты обидел его? Как так случилось, что Шу ушёл от тебя?

   О чём мы разговариваем? Я уже не понимаю... Не вникаю в суть.

   - Скажи, Шуичи мог решиться на суицид?

   Хироши сперва оторопел, а потом взревел диким зверем так, что на нас стали оглядываться не только посетители, но и охранники:

   - Что?! Что ты с ним сделал?!

   - Сядь. Я никого не провоцировал.

   - Тогда почему ты спрашиваешь о таком?!

   И как я могу объяснить, с чего я это взял? Сказать, что мой ученик... Минуточку, Хокаге мне даже не ученик... То есть сообщить, что один мальчик написал страшную сказку, в главном действующем лице которой я углядел знакомые черты? Или, вернее, не углядел, а по милости своей больной фантазии сам приписал?.. И что тогда обо мне Хиро подумает? Я определённо схожу с ума. И чем дальше, тем больше.

   Почему ушёл... Просто однажды утром я обнаружил, что в доме чего-то недостаёт. Этим "чем-то" оказались его вещи. Шуичи оставил лишь некоторые незначительные мелочи, которые можно пересчитать по пальцам: солнечные очки, флакон с остатками одеколона на полке в ванной; томик манги, завалившийся за диван, и несколько дисков с музыкой...

   Но также, сам того не подозревая, он оставил то, что сам почитал давно утерянным, уничтоженным и канувшим в Лету. Черновики его песен - даже тех, которые не были спеты. Зачастую - лишь несколько строк, объединённых общей идеей. Перечёркнутые, торопливо заштрихованные ручкой, словно нечаянно слетевшие с губ слова. Он выкидывал их, комкал и забрасывал в дальние углы, рвал на части... Я храню их все. Все до последнего блокнотного листочка. Ведь... какими бы ни были эти стихи с профессиональной литературной точки зрения, но они принадлежали ему. Однако сам Шуичи никогда не показал бы их мне...

  

   "- ...Бред собачий... Нагородил ерунды...

   Растрёпанная чёлка. Детское личико. Фиолетовые отблески в зеркале души...

   Где-то на дне моей человеческой сущности шевелится полузадушенное чувство такта... Но истина превыше всего.

   - ...Твой талант близок к нулю. Бросай это дело.

   Измятая бумажка осенним листом пикирует на асфальт, и я спиной чувствую устремлённую в мой адрес ударную волну беззвучного вопля:

   - Тебе обязательно нужно было это сказать?!

   Но разве от моих слов что-то изменится?.."

  

   ...И сколько их было, таких бумажек...

   - Приём! Земля вызывает Юки Эйри!

   - А... да... прости. Что ты только что сказал? - сегодня явно не мой день. Надо было сидеть дома. А ещё лучше - лежать. Спать и никуда не рыпаться.

   - У тебя телефон звонит, - стол подрагивал от вибрации, но я был настолько погружён в себя, что не заметил этого. - Удачного вечера, Юки-сан.

   Видно, Хиро тоже понял, что толку от меня не добьёшься, а поэтому оставил меня и присоединился к ожидавшей его компании.

   Телефон затих, и на потемневшем дисплее высветилась единица: один пропущенный вызов... В скобках значилось: "Сегучи". Но перезванивать я не стал, а чуть повернулся на стуле и от нечего делать принялся разглядывать других посетителей.

   Какое удивительное скопление похожестей, противоположностей, уникальных индивидуальностей и ничем не примечательных личностей... Тем и хороши подобные заведения, что в них можно повстречать множество оригинальных типажей. Подметить черты, понаблюдать за особенностями движений, стилем речи, если повезёт, и, возможно, как-то это использовать... ведь собственная фантазия писателя не безгранична.

   ...Девушка в красной мини-юбке и маечке, плотно облегающей все достоинства фигуры. Короткая стрижка, броский макияж, острые каблуки... Стреляющая глазами охотница.

   Парнишка в широких штанах с множеством "молний", карманов и пёстрых английских слов, нанесённых на ткань. Резкие движения рук и ног... Полубезумный взгляд. Кажется, слегка "под кайфом". Тоже всё ясно.

   Влюблённая парочка. Воркуют... Улыбаются... Слегка смущаются... Без комментариев.

   Мышь. Серый пиджак, серые брюки, серое лицо. Типичный офисный работник... Сколько-сколько перед ним порожних бутылок?! Горе заливаем, стало быть.

   Около стены, ближе к выходу, топчется ещё один. С моим отвратительным зрением так сразу и не заметишь: и куртка, и брюки, и ботинки по цвету сливаются с окружающим мраком. Чёрный кот в тёмной комнате. Не иначе, какой-нибудь шпион... Ах, нет, вот он повернулся спиной, и по открывшейся надписи стало понятно: охранник. Всё гораздо проще...

   Розоватый оттенок на светлых прядках волос. Изящные плечи, стройные ноги. Улыбка, как с плаката... О, да, его хорошо научили улыбаться под прицелом камер. Уверенно, гибко двигается, минуя столкновения с другими людьми. Машет кому-то рукой... Я вскочил.

   - Шуичи!

   Мимо меня, на долю секунды загородив обзор, пробежал официант с подносом. Кто бы мог подумать, что потом я так сильно возжелаю найти этого человека, дабы безжалостно, беспощадно его убить?! Убить... потому что когда я вновь оглядел бар, Шуичи нигде не оказалось.

   Не помню, какую купюру я бросил на стол, выбегая из зала. Помню только, что, когда я вернулся несолоно хлебавши, работники заведения кланялись мне едва ли не до земли... то есть до пола, а при обращении ко мне использовали уважительное "-доно".

   - Не догнал, - констатировал Хиро. Подошёл ко мне лишь затем, чтобы поиздеваться?

   Значит... мне не померещилось. Или померещилось не мне одному.

   - Что ты знаешь об исчезновении Шуичи?

   - Не больше твоего.

   - Врёшь, - я сграбастал гитариста за отвороты рубашки. - Где он? Вы наверняка общаетесь и вдвоём водите меня за нос!

   - Нет...

   - Тогда какого чёрта ты его прямо сейчас не остановил?!

   - Кого?

   - Шуичи!

   - Где? Он был здесь?! - словно ведро ледяной воды за шиворот вылили... - Так ты за ним бегал?!

   Хиро ни при чём... Тоже мне, "друг семьи"... Оттолкнув его от себя, я направился к выходу. Чувствуется, мне уже никто не поможет. Если только сам Шу...

   От новой вибрации телефонного звонка в кармане я дёрнулся, выругался, но всё же ответил:

   - Да, Тома.

   - Ты где?

   - Какая разница?

   - Ты не дома? Развлекаешься?

   - Ближе к делу! - развлекаюсь я, точно... Как бы не свихнуться от таких развлечений.

   - Ты просил узнать - я узнал. Эйри, твой Хокаге...

   - Он не мой! - машинально возмутился я.

   - Ладно-ладно, - после долгих лет общения со мной Тома может подрабатывать психотерапевтом.

   - Ну, что там с ним?

   - Не твой Хокаге - мёртвая душа.

***

   - Тома... Постой... - я споткнулся на ровном месте.

   - Стою, - участливо вздохнул Сегучи.

   - Как это мёртвая душа? Он что... умер?! - неужели я оказался прав, и мальчишка... - Тома, не молчи, чтоб тебя!

   - Умер, - спокойно подтвердил он. - Двенадцать лет назад. В уголовном деле по этому поводу говорится следующее: "Кайо Хокаге, двадцать семь лет. Убит своими подельниками во время совершения ограбления загородного дома миллионера Обара Такаши. По версии следствия, был вовлечён в преступную деятельность насильственно, путём шантажа..." Дальше читать?

   Моя "везучесть" на паранормальные явления, совпадения и неожиданные факты достойна отдельного романа. Возможно, когда-нибудь я займусь его написанием, но пока надо бы разгрести всё накопившееся в невыдуманной реальности.

   - Не надо. Должен быть другой Кайо Хокаге. Это же явно не он.

   - Другого нет. Посмотрим правде в глаза?

   - Меня обвели вокруг пальца, - и, чует моё сердце, неоднократно. - Вопрос: зачем? С какой целью?

   Что было от меня нужно этому мальчишке? Чтобы я посмотрел и как эксперт оценил уровень его работ. А ещё?.. Ну, я правил его повесть без названия... Но разве это запрещено законом? Мне просто понравилась идея и способ её подачи. Если бы не понравилась, я бы даже не копнулся. К тому же, это бесплатно. Бесплатно? Да, потому что это была моя личная инициатива, порождённая невесть откуда выползшей душевной добротой. Сам Хокаге об этом даже не заикался.

   - В доме ничего не пропало? - услужливо подсказал Тома.

   - Нет.

   А чего у меня там воровать? Особых ценностей я не держу, крупные суммы денег дома находятся исключительно в форме пластиковых карточек... А незаметно снять со стен и вынести картины - единственные относительно дорогостоящие вещи в квартире - у него бы не получилось. По тому же принципу можно исключить телевизор, стиральную машину, микроволновку и прочую бытовую технику, в том числе и ноутбук, который почти круглосуточно включен и состоит под моим постоянным бдительным присмотром.

   Кошмар какой-то. Нескончаемый.

  

   "...- Юки, проснись! Юки! Юки! Да проснись же!

   Не знаю, от чего я просыпаюсь: то ли от того, что Шуичи зовёт меня; то ли от резко вспыхнувшего света ночника... а то ли от пригрезившихся живых картинок. Чётко осознавать себя начинаю далеко не сразу.

   - М... Тебе чего?

   - Мне ничего. Юки, тебе плохо?

   - Нормально...

   - Кошмар приснился, да? - осторожное прикосновение... объятие... И как по заказу - в голове начинает самопроизвольно прокручиваться недавнее сновидение. - Юки, ты... что с тобой?

   - В порядке всё. Спи, - загораживаю глаза рукой и отворачиваюсь.

   Обидится. Но... Щелчок выключателя - и на лицо бархатной маской ложится темнота.

   Шу обнимает меня со спины, прижимается всем телом и шепчет... что-то настолько нежное, что невыносимо... и на глаза сами собой наворачиваются слёзы. Сглатываю их, не позволяя пролиться... Поворачиваюсь обратно. Лицом к лицу.

   - Прости меня.

   - Юки... За что?

   - Прости меня... Ты ведь можешь?

   - Э... Могу, конечно.

   - Спасибо...

   Потому что прошлое не простит. Зато это может сделать он..."

  

   - Я домой, - глухо сказал я в телефон. Отзыв последовал без промедления.

   - Вспомнил что-то? Тебе помочь? Я приеду? - логическая цепочка, как всегда, идеальна.

   - Нет, - ответил я на все вопросы махом.

   Тома не хотел прощаться и усиленно тянул время:

   - Эйри, а вдруг он преступник?

   - Маньяк, что ли? - я позволил себе усмешку.

   - Почему сразу маньяк... - стушевался он.

   - Потому что остальное с ним как-то не вяжется.

   Да и маньяк... Разве похож Хокаге на маньяка? Ко мне тогда претензий можно накопать во много раз больше, чем к нему. Но зачем нормальному человеку прикрываться чужим именем?!

   - Тома, спасибо.

   - Ты уверен, что отделаешься простым "спасибо"?

   - А... - только этого мне сейчас и не хватало. - Сколько я должен?

   Почему-то я привык, что Сегучи в обмен на свою помощь никогда ничего не просит. Стало быть, придётся отвыкать от этого стереотипа и поиметь совесть, наконец.

   - Я заеду к тебе завтра вечером, - он уклонился от прямого ответа, и моё сердце неоправданно нервно, почти истерично ёкнуло.

   Нужно, наконец, успокоиться, взять себя в руки и разделываться с проблемами по мере их возникновения: приедет Тома - буду разбираться с тем, чего ему от меня надо; появится Хокаге - стану решать, как с ним поступить, и выяснять, почему он врёт.

   На улице пахло дождём, бензином и, как ни странно, свежей выпечкой - наверное, кто-то с вечера готовился к какому-нибудь завтрашнему празднику или попросту ленился хозяйничать с утра.

   Тротуар около бара был очень узким - можно сказать, его не было вообще, потому что возле входа имели привычку оставлять своих "боевых коней" байкеры. Вот и сейчас небольшая полоска тротуарной плитки была заставлена так, что плюнуть некуда.

  

   "...- Юки, а меня Хиро катал!

   - Я так подозреваю, на себе? - не отвлекаясь от своего текста, отзываюсь я.

   - Юки, ты не представляешь, как это... сколько восторга! - Шуичи аж подпрыгивает от переполняющих его эмоций.

   - Ну-ну... - внутри поднимается что-то... но это не злость...

   - Это... скорость, слёзы от ветра... Свобода! Дорога мелькает, и дыхание перехватывает!

   Нет, это злость. Только не потому, что мне мешают работать, а... так глупо!

   - Ты ждёшь от меня трёх волшебных слов: "Я тебе куплю"?

   - Да нет же! Ты не понимаешь... Это... - он взмахивает руками, не в силах подобрать подходящий эпитет. - С одной стороны от тебя догорает закат, а по другую сторону восходит луна... И каждой клеточкой тела чувствуешь, как ночь накрывает. А еще перед тобой - человек, за которого ты цепляешься. Кажется, чуть ослабишь пальцы - и тебя сметет, но... И так уютно... Я летал, Юки! Я был свободен и счастлив! Это волшебство в чистом виде! Юки, ты меня слушаешь?

   - Выйди.

   От холода собственного голоса у меня леденеют и перестают гнуться пальцы. Я промахиваюсь по клавишам и печатаю абракадабру.

   - Что?

   Непонимание. Удивление. Обида.

   - Уйди.

   Он молча подчиняется.

   Чёрт... И мне безумно хочется купить себе мотоцикл... Потому что страх потерять Шуичи становится сильнее с каждым новым прожитым днём..."

  

   До дома - минут двадцать пешком. Я был без машины, но и такси ловить не стал. Навстречу попадались компании всклокоченных подростков, одиночки-прохожие разнокалиберной внешности и... успевшие надоесть парочки. Без счёту. Одинаковые, словно их где-то неподалёку отксерокопировали.

   Сделав лицо ящиком, я шагал мимо них... Сквозь пыльную суету и неторопливое, вальяжное течение времени, оставаясь неузнанным. Взгляды обтекали меня, не задерживаясь надолго. Безразлично. Мизантропия? Возможно. Но я не ненавижу людей. Просто зачастую равнодушен... или наоборот - чересчур раздражителен по отношению к кому-либо.

   При всем том, одиночество - не выход. Особенно хорошо я начинаю понимать это, когда остаюсь один на один с собой в пустоте своей просторной квартиры. Не могу сказать, что я не люблю свою работу. Но ведь нельзя заниматься ею беспрерывно... А бывает и такое, что свежие мысли отказываются приходить в голову, и пустой белый лист перед глазами причиняет боль. И тогда остаётся думать лишь о том, что вот он - конец карьере...

  

   "- Юки... А ты когда-нибудь думал о том, где рождаются тени? Почему-то задумался... Этот неотрывный дубликат всегда с нами, с самого рождения. Тень... Что это? Для чего? Откуда? Может, это своеобразный отпечаток души? А то, что тень всегда тянется к солнцу... ты замечал? На закате тень длиннее всего: она будто цепляется, не хочет выпускать из виду этот маленький светлый шар. Потому что когда уйдет солнце, тень растворится. Исчезнет. Может, ей страшно?

   У меня в голове столько разных мыслей... Всегда. Ну вот что я, по сути, сейчас делаю... Говорю о чем-то крайне странном и бессмысленном. А ведь всего лишь хотел сказать... Я так тебя люблю... Я твоя тень.

   Скажи, это тень - продолжение человека или человек - продолжение тени? В любом случае, мы с тобой связаны очень тесно. Неразрывно.

   Я боюсь того времени, когда, возможно, наше солнце сойдет за горизонт. Я боюсь раствориться во тьме и остаться один, потерянный, опустошенный, незаметный... Как думаешь, в наших силах удержать солнце? Мы ведь можем все... Мы вместе... Ты нужен мне...

   Я скатываюсь на банальности. Ты наверняка устал слышать это уже потрепанное мной слово "люблю". Попробую выразиться иначе... Я живу тобой. Банально? Вот видишь, как сложно найти то самое слово... Даже если я его сейчас не найду, ты просто знай, что человека дороже и важнее мне уже не найти. И я буду твоей тенью, даже если солнце уйдет... Буду пробираться за тобой даже в чернильной темноте..."

  

   Шуичи нарушил своё обещание. Данное столь опрометчиво... в разговоре через закрытую дверь моего кабинета. Фактически - в монологе, потому что я упорно не отвечал. А ведь хотелось выйти, сломать вставшую между нами стену разногласий и... снова почувствовать его тепло.

   Из-за угла неожиданно кто-то выскочил - я успел лишь выставить руки перед собой, чтобы не быть сбитым. "Налётчик" испуганно вскрикнул, шарахнулся прочь, споткнулся и непременно упал бы, не поддержи я его. Затрепыхался...

   - Тише, - убедившись, что пойманный мною парень может стоять на своих двоих, я отпустил его. - Никто тебя не тронет...

   - Уесуги-сан?!

   Хокаге побледнел. Только тогда я увидел, что одет он так, словно торопился на пожар: расстёгнутая куртка, незаправленная рубашка... пуговицы застёгнуты через одну... Ветер холодный, но ему, кажется, было жарко - в свете уличных фонарей лицо поблёскивало. Из небрежно завязанного короткого "хвостика" на затылке выбилось несколько локонов.

   - Ты откуда?

   - А... А... А Вы... - стянул борта куртки у себя на груди, поёжился.

   А что, собственно, я? Это же не меня целую неделю Бог весть где носило.

   - Мог хотя бы номер телефона мне оставить. А то я нашёл кое-что твоё, хотел обсудить, а ты пропал.

   Он слегка пришёл в чувство, шмыгнул носом и уже более осмысленно взглянул на меня:

   - Так... можно мне прийти к Вам завтра?

   - Завтра я занят, - не колеблясь, соврал я.

   - А когда свободны?

   - Сегодня.

   - Но сегодня уже поздно...

   - Разве тебя это смущает?

   "Если его сейчас отпустить, то потом концов не сыщешь", - подумал я.

   Словно Чеширский кот: казалось бы, вот он - прямо перед моим носом... Но стоит отвернуться - и в воздухе одна лишь улыбка. А затем исчезает и она. И хоть обкричись...

   К тому времени, как мы добрались до моей квартиры, парня уже основательно трясло. А когда я выдал ему полотенце и подтолкнул в направлении ванной, он едва сумел кивнуть, выражая благодарность.

   Без пяти час... Настенные часы, словно издеваясь, показывали символ победы - "V". Ну и кто кого, интересно?

   Шум воды убаюкивал. Можно было бы включить телевизор или музыкальный центр, дабы нарушить сонную атмосферу какой-нибудь попсовой теле- или радиопередачей, но, вовремя вспомнив о технических мистификациях моей бытовой электроники, я суеверно не рискнул так поступить.

   Наконец, кран в ванной умолк, однако Хокаге не спешил выходить. Я подождал минут десять и уже начал подумывать, а не ускользнул ли он через канализацию...

   - Простите, что так... внезапно... сумбурно и...

   - Ты ничего не хочешь мне рассказать? - парень топтался на пороге, не решаясь войти в комнату. Кое-как привёл себя в порядок, даже рубашку застегнул на все пуговицы. С кончиков волос срывались капли и с глухим шмяканьем ударялись об пол. На маньяка он сейчас походил меньше всего, что бы там ни предполагал Тома.

   Свет лампы, приглушённый красно-рыжим абажуром, разливался по полу, золотя ворсинки пушистого ковра.

   - Юк... То есть, Уесуги-сан... - смутился.

   - Можно и "Юки-сан", не имею ничего против, - он смутился ещё больше, но, тем не менее, прошёл и сел на диван. Свет скользнул по мокрым прядям, окрашивая их в нежный оттенок алого. - Не знаю, с чего начать.

   - Начни с ближайшего. Когда мы повстречались сегодня, ты куда-то торопился?

   Вздрогнул и, кажется, испугался. Ох, нечисто дело... Может, прав Сегучи?

   - Моя работа... - парень вконец скуксился. - Просто так вышло.

   - Выгнали?

   - Я сам ушёл.

   Да, ушёл, как же: бежал он так, словно вслед ему собак спустили.

   - Можно узнать, кем ты работал? И где?

   Щёки густо залило багрянцем, и на особенности освещения этот факт свалить было никак нельзя. Беззвучно шевельнулись губы, после чего Хокаге закашлялся и повторил вслух:

   - Бар...

   - Что? Какой бар, что ты так краснеешь?

***

   "Чёртов город. Чёртовы дома. Чёртовы улицы. Чёртовы машины... и люди.

   Я закрываюсь. Затыкаю уши невнятно бормочущими наушниками и растворяюсь в пропылённом воздухе. Это невыносимо. Быть там... одним из них. Вместе с ними. Или просто рядом, но в одиночестве. Не хочу.

   Дни увязают в чёрном кофе. Сливаются в кольцо, и я уже не осознаю, где закончился один и начинается следующий.

   Ничего не хочу. Совсем. Ни пить, ни есть. Даже спать не тянет... Потому что... что это сейчас, если не сон? Полусознательная летаргия или дневной лунатизм?

   Несвобода. Тоскливое течение обстоятельств, подробностей и мелочей, не имеющих ко мне настоящему никакого отношения. Отношение... меняется, расплывается, катится под гору клубком спутанных ниток. А я - следом. Такой же спутанный, дёрганый и нелепый. Не человек, а иссохшее в своей неопределённости и печали перекати-поле..."

  

   Хокаге спал, свернувшись калачиком на диване. Ночью мы долго разговаривали, и он так и провалился в сон на полуслове. Какой всклокоченный был денёк... ночка.

   Я снял очки и потёр глаза. Бессонница никому не идёт на пользу.

   В электронном почтовом ящике валялось с десяток новых писем. Спам... Несколько "подстёгивающих" напоминалок от издателя... Парочка восторженных фанатских "визгов-писков" (и откуда только адрес узнали?) и... что это?

  

   "- Твоё самолюбие сильно пострадает, если я скажу, что ты можешь и лучше? - Шуичи смущённо грызёт кончик карандаша и внимательно всматривается в распечатку.

   Делаю вид, что мне всё фиолетово, но при этом внутри начинает ворочаться холодно-липкий комок: будто в полу подо мной открылся замаскированный люк, и я со свистом лечу в колодец.

   - Ты не умеешь писать плохо. Просто, возможно, я так воспринял эту твою работу... Это чисто субъективное мнение, Юки!

   И зачем я только попросил его почитать... А Шу уже и сам не рад, что согласился. Неудобную ситуацию надо как-то разруливать, и поэтому я со смехом отбираю "лист преткновения".

   - Ничего-то вы не понимаете в колбасных обрезках.

   - Прости, - натянутая, неуверенная улыбка. - Юки...

   - Плюнь, забудь, кому сказано! Мелочи какие...

   Поцелуй... только после него маленький критик расслабляется и успокаивается... А я - нет..."

  

   В глаза сразу бросилось самое неприятное. А самое неприятное для писателя - это увидеть в отзыве на своё произведение что-то вроде: "А вот здесь лучше было бы сделать так, а не эдак. И вообще Вы, батенька, провалили финал..." Собственно, если вкратце, то именно это я и увидел.

   - Уесу... Юки-сан...

   Скрипнул диван, и я поспешно свернул окно почтового клиента. Уж Хокаге это наблюдать явно ни к чему.

   - Проснулся?

   Боже, ну почему я от неожиданности всегда начинаю задавать глупые вопросы?! Конечно, проснулся. Не думаю, что он стал бы разговаривать и, тем более, звать меня во сне.

   Шевелюра его была... так скажем, в художественном беспорядке: пряди разлохматились и местами - там, где они были покороче, - даже стояли торчком. У корней просвечивал какой-то странный, не похожий на общий колорит оттенок... А шатен-то крашеный!

   Кроме того, глаза крашеного шатена теперь были разного цвета: один, как и прежде - зелёный, а другой...

   Заметив, что я пристально рассматриваю его, Хокаге насторожился, а потом быстро прикрыл "неправильный" глаз ладонью:

   - Ой! - развернулся, бросился к дивану, бухнулся на колени и начал суетливо шарить под ним руками.

   Наконец, приняв вертикальное положение, но всё так же прикрывая левый глаз ладонью, он ринулся в ванную и что-то там делал минут пятнадцать. Вернулся свежеумытый, причёсанный и равномерно пунцовый.

   - С ума сошёл? - осведомился я. - Линзы водой мыть! Лучше совсем сними, а то заработаешь какую-нибудь катаракту, ду... - я осёкся.

  

   "...Твои руки бегают по пуговицам рубашки, как по фортепианным клавишам... И тонкие, изящные звуки льются серебристым дождём с нежных подушечек пальцев.

   Я готов смотреть на тебя вечность. Но ты снова наклоняешься ко мне, и твой запах перекрывает обрывки сознательных мыслей. Запускаешь ладонь мне в волосы, и я... Это не чувство принадлежности, нет... Я ошибался. Рядом с тобой я чувствую дикую свободу. Это не свобода падения в неизвестность. Скорее, это свобода, когда есть, куда и к кому возвращаться из дальнего странствия. Ты ведь поймаешь меня, когда я буду падать?

   Шепчу всякую ерунду. Кажется, умоляю тебя продолжить... Что продолжить? Не знаю... Лишь бы это никогда не заканчивалось. Потому что... мне нравится на тебя смотреть. Вдыхать твой аромат и быть свободным рядом с тобой.

   Обнимаешь меня... руки, руки... твои прикосновения повсюду... только тебе, никому больше не позволю... так...

   Слова... бабочки, слетающие с уст... Моё безумие... И в то же время самое мощное оружие... иногда. Но сейчас это просто бабочки: бархатистые, хрупкие, дразнящие и... свободные...

   Только не останавливайся. Не останавливайся... Не останав..."

  

   Какого же цвета его глаза? И что мне до этого?

   - Юки-сан, у Вас случайно не завалялась страница из моего романа? Кажется, я обронил её здесь.

   - Да, конечно. Сейчас...

   Не вставая, я повернулся и достал сложенный вчетверо листок из внутреннего кармана пиджака, в ночной суматохе небрежно переброшенного через спинку стула. По краям бумага успела обтрепаться, потёрлась на сгибах... Поймав недоуменный взгляд начинающего автора, я поспешил сказать:

   - Что? Смотри, я слегка подправил твою жуть, - однако это заявление никак не оправдывало тот факт, что я таскаю его вирши с собой.

   Карандашные росчерки, подписи - где слово, а где целое предложение или накрученный оборот. Скромностью я никогда не отличался, но теперь мне почему-то стало неловко за раздражённо, жестоко продавленную, прорезанную ткань чужого труда.

   Ведь неспроста он написал именно то, что написано. Что-то побудило его использовать именно такую форму выражения того, что на сердце. Это у меня за творчеством прячется весьма прозаическая причина, как-то зарабатывание средств на свой кусок хлеба. А какие мотивы руководят вот такими "бледными юношами со взором пылающим"?..

   Неправда, что нет глубины. Просто есть пространство, расположенное более глубоко, чем способен нырнуть самый вредный из критиков. Вот и приходится подстраиваться, если хочешь чего-то добиться в этой сфере... А "юноши" не подстраиваются. На том и горят... Неформат.

   Хокаге огорчённо хмыкнул, подошёл ко мне и близоруко прищурился, наклоняясь, чтобы рассмотреть исправления.

   - Ну и зачем покрасился? - любопытство всё-таки взяло во мне верх. Зелёные глаза мгновенно оказались прямо напротив моих. - И линзы нацепил... Ладно, это, конечно, твоё личное дело.

   Паренька с головой накрыла необъяснимая - с моей точки зрения - волна паники.

   - Ю... Юки... - он сглотнул и почти неслышно добавил, - сан...

   - В чём проблема?

   Я сказал что-то не так?..

  

   "Я говорю столько глупостей. Путано. Не к месту. И совершенно не умею признаваться в любви. Несу всякую чушь, когда Шуичи ждёт совсем другого.

   - ...Знаешь, я... убил человека.

   Неубедителен, неуверен и откровенно слаб. В последнее время я отвратительно себя веду и... Совсем не такой, каким ему хочется меня видеть.

   - ...Того, которого любил больше всех на свете...

   Ненавижу запах сухой листвы под ногами. Полупыльный, полуострый... Попал в дождь сегодня. Так быстро он разошёлся... И запах листьев под ногами... Везде. Как тогда.

   Шу осторожно обнимает меня за плечи и внимательно вслушивается в то, что я произношу. Даже кончики ушей будто бы заостряются и разворачиваются в мою сторону... ну, как у собаки.

   Я такой дурак. Что я несу? Шуичи - лучший для меня. Он лучший вообще. Мне не надо другого... Только его прикосновение... хочу почувствовать. Руки, губы... шея, грудь, плечи... у моего маленького возлюбленного восхитительно нежная, бархатистая кожа... попробовать на вкус... Хочу.

   Гладит по голове...

   - Я убийца.

   Только бы он не отвернулся от меня. Только бы всё было в порядке. Только бы выслушал... Только бы... Потому что молчать я больше не могу.

   Где-то недалеко - переход. Смена одних суток другими... И там, на границе, лишь два слова. Два слова, от которых в глубине души образуется солёное море.

   - Не бойся..."

  

   - Вы... то есть ты... то есть... - Кайо-кун отчаянно силился подобрать какие-то слова, чтобы донести до меня... что? - Ой, - вдруг сказал он, тыкая пальцем мне через плечо. - А я с этим категорически не согласен. Лично мне очень понравилось!

   Надо было выключить ноутбук. Совсем. Теперь же было поздно, и, даже не оборачиваясь к экрану, я знал: на нём сейчас отображается именно то, что мне хотелось бы скрыть от посторонних глаз.

   Критика полезна: она помогает развивать талант... Но тогда почему, когда я вижу, что моя работа не пришлась кому-то по вкусу, меня начинает душить жаба негодования? Невозможно понравиться всем и каждому... но так хочется.

   - Это не то, о чём ты подумал...

   Ну, Эйри, а теперь осталось сказать, что всю эту грязь ты сам про себя придумал и изложил письменно. И сам себе на почту прислал - для убедительности. Идиот...

   Отвлечь. Отвлечь, иначе придётся вдаваться в подробности и в конечном итоге выглядеть невыигрышно... Я боюсь выглядеть невыигрышно перед ним? Да кто он мне?..

   - Ю... ки... сан... - слабо и жалобно, словно умирающий.

   Мне показалось, или он пододвинулся ко мне ближе? Наклонился. В расстёгнутом вороте рубашки блестящей змейкой провисла цепочка, удерживая... медальон? Явно нечто круглое... зацепилось за пуговичную петлю изнутри - не рассмотреть.

   Если он ко мне прикоснётся...

   Он опасливо положил ладонь мне на плечо, и я почувствовал прикосновение его губ к своим...

   - Где тебя такому научили?

   Грубо. Даже знаю, о чём Хокаге в этот момент подумал: о том заведении, откуда сбежал прошлой ночью.

   Прикрыл пылающие щёки руками и забормотал: "Извините", - спотыкаясь на каждом слоге. Кажется, я и правда слеп... Потому что ни черта не понимаю!

   - Если ты считаешь себя обязанным мне за что-то, то это не так.

   - Нет-нет, я... вовсе не это имел в виду!

   - Тогда что ты имел в виду?

   Тишина. Лишь густое смущение, заполняющее всё свободное пространство комнаты.

   Лучше не выяснять. Не углубляться в следственно-причинность происходящего и вести себя так, как будто ничего не было. И, думаю, не будет. Мальчишка просто-напросто ошибся... запутался в своих переживаниях, перенервничал. Сам потом жалеть станет.

   - Извините, Уесуги-сан. Это больше не повторится.

   Раньше... Всё было по-другому. И... странное дело, но перекрывать прошлые эмоции новыми я не испытывал ни малейшего желания. Всё равно, что замазывать надпись, сделанную на белой стене, - останется выделяющийся след. Шрам.

   Я не был белой стеной для Шуичи. Он просто не признавал во мне тот замызганный черновик, которым я являлся и который гордо преподносил всем вокруг. Он... писал маркером поверх карандашных пометок, оставляя за собой чистое белое пространство. И там я мог творить себя заново, с нуля. Никогда не сознаюсь в том, что был приручён... Я не был стеной. За мной нельзя спрятаться. Может, это обманное впечатление - что я надёжен. Но с Шу мне действительно хотелось быть таким, каким он меня представлял.

   Мы блуждали в потёмках. Долго, больно, шарахаясь друг от друга и неизменно друг к другу притягиваясь. И это было прекрасно. Но начинать с начала с кем-то ещё - мазохизм, да и только.

   - Мне интересно, чем же закончится твой роман, - я перевёл дыхание и сменил тему. - Интригуешь каждой новой главой. То приключения, то любовь, а то кровища. Что на очереди?

   Его удивление я для себя охарактеризовал как: "Я помилован? Убивать сегодня не будут?" Впрочем, эта эмоция быстро сменилась какой-то другой, которую я никак не смог объяснить. Помесь огорчения и злости?..

   - Иллюзия... - едва разобрал я.

   - Да, жанр фэнтези допускает...

   - Какое, к чёрту, фэнтези?!

   И Хокаге пулей вылетел в коридор, не забыв вырвать у меня из рук злосчастную страницу. Я выскочил следом и буквально напоролся на громкий вскрик и последовавшее за ним раздосадованное шипение.

   Я подошёл ближе и развернул парня к себе за плечо.

   - Ну и что ты вытворяешь? Руку убери. Убери, говорю!

   Всхлипнув, он медленно отвёл ладонь от лица. Под глазом уже наливался цветом огромный фингал. Веко было опущено.

   - Я просто неосторожно наклонился, чтобы обуться, а там... - здоровым глазом он покосился на тумбочку для обуви. Да, больно, наверное, да ещё если с размаху.

   - Линзы снимай, - в приказном тоне произнёс я, на корню пресекая возможный протест.

   Хокаге с обречённым видом повернулся к зеркалу, находившемуся тут же в прихожей. Без труда сняв одну линзу, он стиснул зубы и пальцами раскрыл заплывший глаз. Чертыхнулся и отклеил вторую...

   - Всё цело?

   - Нет, лопнула.

   - Я тебя про глаз спрашиваю, при...

   Фиалковая радужка... Рассерженно-одноглазо, но настолько фиалково....

   ...Оставаясь в темноте... Постоянно оставаясь в темноте... Можно почувствовать то, чего нет. Увидеть то, что недоступно взору днём. Услышать то, о чём мечтаешь... А иногда - потерять то, что есть на самом деле.

***

   "Тебе нравится небо во время дождя?.. А мне нравится... Мне даже нравится чувствовать, как я промерзаю от порывов ветра... Холод принуждает взбодриться. А капли, пропитавшие куртку, заставляют идти быстрее. Только иду я почему-то самым долгим маршрутом. А прямо перед глазами порывы ветра ломают косые черточки льющейся с неба воды... Со стороны светящихся фонарей это смотрится еще красивее, потому что капли, разлетающиеся от небрежного прикосновения ветра, успевают пропустить через себя свет... И разбиться друг о друга с радужной сердцевиной....

   Боже, ну что я говорю? Конечно же, дождь как дождь. Просто время будто замерло на мгновение... На тот самый миг, когда две капли встречаются, сливаются и разлетаются более мелкими осколками от удара о... Обо все - им все равно, где слиться и где разлететься.

   Люблю дождь. Возможно, всё описанное мною заметил только я... Да и то не всё. Что-то дополнила и продолжила моя фантазия, а что-то уже когда-то было, но не здесь и не сегодня.

   А знаешь, о чём я мечтал, пока смотрел на дождь, слушал ветер и брел домой? Почувствовать твои руки на своих... Твои пальцы часто бывают прохладными, я помню... И, может быть, ты не согрел бы мои руки своими, но ты был бы рядом, а большего мне и не нужно. Только ты. Люблю. Ты как та капелька с сердечком из радуги, только разбиться тебе я не позволю..."

  

   - Может, отпустишь меня? Мне вообще-то неудобно так лежать.

   Шуичи сделал вялую попытку поменять положение, но я не выпустил его из рук.

   - Не дёргайся. А то укушу.

   - Да, только это ты и умеешь - кусаться... Эй!.. Ну вот, теперь синяк останется... Слушай, Юки, мне жарко. Ты чего такой горячий? Может, у тебя температура?

   Я только пожал плечами. Согласен, чтобы у меня всегда была высокая температура. Потому что когда она поднимается... это сравнимо с его горячим дыханием на моей коже. С прикосновениями рук. Ласково, нежно... и больно, когда прикосновение пропадает. Больно до крика, до стона, до ломки... Неужели когда-то я мог быть один? Долго. Днями, неделями и месяцами - ложиться один, просыпаться один... Спокойно жить, не думая ни о чём?

   - Зачем ты сделал это?

   - Ммм... Что?

   - Почему ты ушёл?

   Странный вопрос... Чтобы со мной ужиться, нужно иметь стальные нервы... Ну, или быть Шиндо Шуичи.

   - Можно я не буду отвечать?

   - И почему ты пошёл в тот бар?

   - Юки... А куда я ещё мог пойти? Я же ничего не умею делать. Только петь... Да и то... А мне нужны были деньги...

   - Ты просто сбежал! Сбежал от меня, попутно бросив всё, чем до сего момента занимался!

   Дурачок. Музыка для Шуичи - дело всей жизни. Кому, как не мне, было это знать. Но даже делом всей жизни он пожертвовал, дабы спрятаться от меня?!

   - Ну...

   - Почему?

   Глубокий, выразительный взгляд... "Ты же сам меня выгнал! Или, полагаешь, можно вытерпеть то, что ты себе позволяешь? Эти каждодневные подколы, издёвки... Тут кто угодно сбесится".

   - Я хотел доказать...

  

   "...- Я хотел доказать, что чего-то стою. Что я самостоятельный. Взрослый. Такой же, как ты! Что я тебе ровня..."

  

   - Мне не нужно ничего доказывать, - в моём голосе - нетерпение.

   "Ты просто нужен мне. Ты сам", - наверное, это была единая мысль на двоих.

   - Ты скучал? - тоже мне, открытие...

   Наша разлука... Быстро или долго? Если с объективной точки зрения - не знаю... Потому что совершенно не помню, когда она вообще началась. Эта гонка.

   - Ты говоришь как девчонка, - улыбнулся я. - Да, пока ты метался в поисках своего "я", я скучал по тебе.

   Гонка... Я гонюсь за тобой. И, что самое интересное, ты сам за собой гонишься. А ещё мне любопытно, кто из нас тебя первым поймает... Или уже поймал?

   - Вот скажи, я вроде бы все стараюсь теперь делать как взрослый человек, но почему продолжаю чувствовать себя глупо? Будто родительские туфли надеваю, а мне всего года три...

   Сонное дыхание. Быстро он умеет засыпать...

   И только тогда страх начал отпускать меня.

   Шу сорвался. Это ведь казалось невозможным, но вот... Устал и сбежал... Правда, потом опомнился и передумал, но... Может, я вызываю жалость? Или сожаление о том, что у него всё могло быть по-другому? Не будь рядом такого несносного меня.

   Это невыносимо - ждать. Что только ни проносилось в моей голове долгими ночами в его отсутствие. Сны были коротки и прерывисты, и казалось, что задыхаюсь, а боль скоро хлынет горлом. А днём не до сна. Красной нитью сквозь всё: "Если я не буду работать, то вообще не смогу смотреть тебе в глаза, когда ты вернёшься... А ты ведь вернёшься?.."

   Помню то время, когда Шуичи ходил за мной хвостом и непрестанно твердил, что любит меня. Я улыбался, делая вид, что не понимаю вовсе или понимаю иначе, чем ему хотелось бы... Он знал цену этим улыбкам. Видел их насквозь, казалось, досконально изучив меня... И не сдавался, хотя моё сердце к тому моменту уже было им завоёвано - осознавал я сам это или же нет... Что ж, видно, пришло время мне твердить о любви.

   Никаких образов в голове. Пусто. Интересно, а у пустоты есть образ? Даже у пустой банки есть образ - банка. Или это образ банки, а не пустоты внутри? Какая глупость...

   Хотелось прислониться к нему и уснуть - вот так, рядом. Чтобы вместе. Чтобы всегда. Чтобы... Чтобы было тепло. Так приятно, когда тепло... Я-то вечно холоден... И бессилен что-либо изменить. Нет, вру. Наверное, всё же есть один вариант...

  

   "Я почти никогда не вижу снов, ты ведь знаешь... А сегодня видел и, что самое удивительное, пусть обрывки, пусть фрагменты, но запомнил. Это бывает еще реже. Тебе, например, всегда снятся сны, а мне... Когда слушаю, как ты рассказываешь очередной сон... Мне кажется, я его вижу... Мне хочется видеть сны.

   Я вчера так хотел увидеть звезды, помнишь? И я увидел... Любимый, мне приснились звезды. Целое темно-синее полотно с мерцающими точечками... Это было незабываемо. А любоваться звездами лучше всего в траве. Перед тобой целая вселенная, весь мир! А ты лежишь в траве, раскинув руки, и... Ты на земле, но ты паришь. В моем сне не было преград - были только звезды, трава и пьянящее чувство свободы.

   Любимый, я был как зачарованный: казалось, каждая звездочка мне подмигивает, они так красиво мерцали... А потом что-то коснулось моей руки... Так неожиданно. Очень осторожно коснулось... И в этот момент всё словно перевернулось, всё осыпалось дождем... Все звезды, ночная тишина, небо. Ничего не осталось. Только кто-то, кто был рядом. В другое время я бы испугался, я бы начал метаться... Но мне было не страшно. По какому-то необъяснимому закону мне стало ещё лучше. Меня снова взяли за руку и... Любимый, рядом со мной был ты. И даже не твое кольцо, которое я почувствовал, сжав твою руку, не твой такой знакомый аромат подсказал мне это, нет... Это что-то иное, чему еще, наверное, не нашли названия. И когда ты оказался рядом, мне стало все не важно: луг, небо, звезды... У меня уже есть звезда: яркая, светлая и порой такая колючая... Но это моя звезда. Мое счастье и моя мечта. И имя этой звезды..."

  

   - Тома, я уверяю тебя, всё в порядке... В полном. Не нужно никуда приезжать. Понимаю, мы договаривались, но... Я не могу. Да... Да... Да, спит он! Представь себе!.. Что значит "не боюсь ли я"?! Тома, всё... И только попробуй ещё что-нибудь провернуть у меня за спиной!.. Я сказал: всё!

   Повесив трубку, я отправил вдогонку несколько крепких выражений и начал серьёзно подумывать если не о переезде, то о смене телефонного номера - как минимум. Жить под контролем супербдительного Томы - это не жизнь. Это сплошные отчёты: куда, зачем, с кем и надолго ли. И когда он успел завести себе такую отвратительную манеру - вмешиваться в мои дела?

   Шуичи заворочался и, не открывая глаз, спросил:

   - Кто там? Сегучи-сан?

   Я не ответил, и тогда маленький беглец соизволил взглянуть на меня.

   - Юки...

   - ..."-сан", если не возражаешь, - я напустил на себя холодно-отстранённый вид и изо всех сил старался его поддерживать.

   - Юки? - повторил он уже с вопросительной интонацией.

   - "Юки-сан", - должен признать, что соответствовать своей прежней манере мне удавалось с превеликим трудом.

   - Ах... да... - он кивнул, но непонимание осталось на своём месте.

   - Если ты не против, мы могли бы продолжить с твоим романом, - он моргнул и осторожно ощупал фонарь под правым глазом, словно заново проникаясь смыслом сложившейся ситуации.

   Прекрасно. Пусть и дальше думает, что ему всё приснилось. Чего только ни пригрезится, когда сильно ударишься головой...

   ...Сволочь ты эдакая! Ведь крутился возле меня и молчал!.. А ещё диск свой мне подсунул - хотел на реакцию посмотреть?! Да и я тоже хорош. Слепой осёл. Дай волю - так и загнусь. В изощрённой форме садомазохизма. Ладно-ладно...

   Но наибольшее возмущение у меня вызывал Сегучи Тома! Вот кто абсолютно точно знал всё с самого начала, если не раньше - когда ростки грядущего плана по обводу меня вокруг пальца только начали проклёвываться в бедовой голове Шуичи. А Хиро?..

   Постепенно начинало складываться впечатление, что в блаженном неведении пребывал лишь я один... Может, ещё не поздно взять инициативу в свои руки и перехитрить всех? А если не всех, то хотя бы одного мелкого негодника, который за прошедшие несколько месяцев измочалил мне все нервы и заставил дёргаться так, как я никогда в жизни не дёргался.

   ...Мы просидели над текстом до глубокой ночи - до тех самых пор, пока Шуичи... то есть Хокаге не расплылся по столу, засыпая, аки конь в хомуте. Во всяком случае, такое положение дел было весьма кстати для меня: усталость Шу мешала его подозрительности.

   Я осторожно поднял моего стратега и тактика на руки и перенёс на диван. Можно было и не осторожничать: утомление было так велико, что он не проснулся бы, даже начни я специально его расталкивать.

   Шуичи ничего не узнает, пока я этого не захочу. Пусть всё идёт так, как шло до сих пор. Пусть себе пишет роман, терпит мою корректуру... Доведём до конца, а там видно будет. Хочет что-то доказать - пусть доказывает в своё удовольствие. А Тома не выдаст: кажется, ему самому интересно, во что выльется этот взаимный обман... Не обман, а лёгкая недосказанность. Так, по мелочи.

   А текст выходил на славу: чем дальше - тем более тонко и гладко. Автор приобретает опыт исключительно во время работы, и никуда от этого не денешься. Мастерство оттачивается только в процессе написания, а не наблюдения за тем, как пишет кто-то другой. С другой стороны, невозможно бесконечно генерировать свежие идеи... Или это мой персональный страх? Страх остановиться на месте и замереть. И слышать, как все обсуждают: "Он сдался. Выдохся... А может, он вообще умер?.."

   Мне совершенно нечего было делать в гостиной, где спал Шуичи, но я не мог заставить себя уйти в спальню. Сунул в рот сигарету, щёлкнул зажигалкой... спохватился и убрал обратно и первое, и второе. Походил по комнате из угла в угол, для порядка смахнул рукавом пыль с телевизора... и на этом кончились поводы для того, чтобы и дальше оставаться с ним рядом. Я и не думал, что настолько по нему истосковался. И это при учёте того, что в принципе мы с ним всё равно виделись. Правда, он прикидывался, что это не он.

   Я пригляделся к спящему: да, сейчас было заметно, что Шу есть Шу. И форма носа, и изгиб бровей... Этот ненормальный что, конспирации ради и брови себе повыщипывал?! Благо, успели отрасти и стали как раньше... Причёска... Да, сильно он намудрил со своим стилем: волосы у Хокаге лежали так, как Шуичи сроду их не укладывал. Но корни волос всё равно отливали розовым. Добавить цветные контактные линзы и (более чем уверен) толстую подошву ботинок - и получается другой человек, не-Шу. Во всяком случае, загруженному по самую маковку писателю-романисту новшеств хватило, чтобы не идентифицировать собственного возлюбленного... Вот ведь позорище!

   А ещё ему были нужны деньги. Судя по всему, очень были нужны. И он не придумал ничего лучше, как отправиться продавать... Стоп. Не продал же? Не продал... Точно? Уверен... Уверен. Да уверен я! Шуичи не смог бы переступить через свою гордость... или смог бы? Ведь однажды смог, когда Айзава и его ублюдки... Чёрт!!!

   "А спросить слабо? - съехидничал мой внутренний голос. - Или ты предпочитаешь лично его осмотреть?"

   Я принял решение в пользу "осмотреть", потому что навряд ли Шуичи сейчас был в состоянии о чём-либо разговаривать. Можно было бы, конечно, и разбудить его...

   "Оправдывайся, оправдывайся... извращенец!"

   Подойдя к дивану вплотную, я замер, не зная, с чего начать. Шу решил мою маленькую проблему за меня: едва я наклонился и успел расстегнуть две верхние пуговицы, как он умиротворённо вздохнул, обхватил меня руками за шею и притянул к себе:

   - Юки... - и погрузился в сон, ещё более глубокий, мешать которому - великий грех.

   В расстёгнутом вороте его рубашки на цепочке я увидел кольцо. То самое простенькое серебряное колечко, которое он получил в подарок от меня на день своего рождения... Носит, не боясь спалиться... Хм...

   Спать в ту ночь мне было не совсем удобно, зато чрезвычайно приятно.

***

   А самое главное в затеянном мною обмане... Это проснуться на несколько минут раньше, чем Хокаге-Шуичи. Осторожно выпутаться из обнимающих меня рук и сделать вид, что я только что сюда зашёл. Надеюсь, у него не возникнет вопроса, почему моя рубашка столь неэстетично измята.

   - Доброе утро, Юки... -сан.

   Я сложил руки на груди, стараясь, чтобы неровные складки были менее заметны.

   - Доброе.

   - Я тут уже так давно... Мне бы домой...

   - Дома семеро по лавкам?

   - Э?

   - Ждут тебя дома? Ты там сильно нужен?

   - Да нет... Но... Это неудобно, Юки-сан!

   "Останови же меня!" - проскользнуло подтекстом. Но я остановил бы, даже не будь этого подтекста и в помине.

   - Ну уж нет. Никуда ты не пойдёшь. Ясно? - Опасно. Опасно! Вот-вот раскроюсь... И чёрт с ним! - Никуда ты не пойдёшь, пока не доработаем!

   Конечно! Вот за что надо цепляться! У нас же есть роман, который можно править, править и править, доводя до совершенства. А совершенство, как известно, недостижимо, непостижимо... короче, куда вывезет!

   - Зачем? Не надо, Юки-сан, я всё про свои способности знаю...

   - Тихо, кому сказал!

   - Но зачем всё это Вам?! Неужели я Вас ещё не разочаровал? Да что там говорить: не только Вас, но и себя, - распалился он. - Мне не важно, что подумают люди... Странно, не правда ли? Единственный голос, который имеет для меня значение... Ваш, - тут Шуичи-Хокаге запнулся, но кое-как вырулил. А я прикинулся, что ничего не заметил. - А Вы продолжаете упрямо вчитываться в этот бездарный текст. Поправляете, исправляете... приглаживаете. У меня плохо получается вообще писать. Я уже сбился со счёта, сколько раз клялся завязать с этим делом... Нет во мне таланта! Ну не дремлет во мне ни писатель, ни поэт... Я разочаровываю себя раз за разом... Вздыхаю, раздражаюсь, ругаюсь, но всё равно продолжаю писать... Что-то не даёт мне окончательно послать всё к чёрту. Но мне мои работы не нравятся. А Вы почему-то упрямо продолжаете обманывать себя, что из меня может выйти толк. Не обманывайтесь больше. Я давно знаю правду...

  

   "...- С нашей первой встречи... Ты всё равно не помнишь... Но благодаря этому мы познакомились. Наверное, ничто в жизни мне так крепко не запомнилось, как это".

  

   Помню. Лучше, чем кажется. Но как я могу не любить твои работы, если в них каждое слово - твоё?

   - Простите, - выдержав паузу, продолжил он. - Развёл тут непонятно что в который раз. Но это не жалость к себе. Это презрение. Когда-нибудь я, наверное, сдамся и брошу всё, - мне показалось, ещё полсекунды, полмгновения моего молчания и неподвижности - и Шу выкинет белый флаг и сам расколется. Но мне было нужно, чтобы он продержался до конца.

   - Всё в порядке. Так бывает. Со всеми так бывает. Ничто не сваливается с неба, повинуясь одному нашему желанию.

   На самом деле он об этом знает. Иногда нам важно услышать свою внутреннюю правду из уст другого человека, чтобы понять её правильность.

   - У меня сегодня мысли как теннисные мячики скачут в голове. Туда-сюда... И ни на чём не могу остановиться.

   - Я сварю кофе. Советую тебе умыться и приготовиться. У нас много работы, - сказав это, я перекрыл ему все ходы к отступлению. Не собирается же он и дальше сопротивляться своему "сенсею". Как ни крути, для Шуичи тоже невыгодно слишком от меня отдаляться.

  

   "Пустая комната. Судорожная затяжка... Медленно выдыхаю сизый дымок. Ни одной мысли в голове. Да какие мысли, если даже глаза открывать не хочется: все равно ничего интересного. В себя тоже лучше не заглядывать: в последние дни у меня такой бардак в мыслях и чувствах... Шрамы из прошлого ноют. Шрамы по всему телу... Но самые страшные - другие. Те, что оставил на мне ты...

   Еще затяжка. Все же приоткрываю глаза, бессмысленно брожу взглядом по стенам, потолку. Взгляд задерживается на занавешенном зеркале. Тебя нет, а кто еще спасет от страхов? Лучше не рисковать. Хотя будто все страхи состоят из одного этого бесполезного стекла... Губы кривятся в усмешке. Оказалось, что их гораздо больше. Стоило тебе скрыться за дверью... От души порезвились. Осталась одна пустота. Ничего больше и не остается, только ждать.

   Затяжка... Ментоловые. Жаль только, что вкус перестает ощущаться уже после первой выкуренной. Задумчиво верчу пачку в руках. Интересно, как я раньше жил без тебя? Так не ломало давно. Тоскливо... Будто в клетку заперли. Сам себя запер и отдал ключ тебе. Разве такое может быть? Я без тебя уже человеком быть перестаю. Садист...

   И вновь кривая усмешка... Пытаюсь улыбнуться: ну хоть подобие настоящей!.. Чем больше стараюсь, тем больше ком в горле... Ответишь за каждую мою слезинку. Глубокий вздох... Пытаюсь отвлечься, начать думать о чем угодно - лишь бы не о тебе.

   Тушу сигарету. Падаю на постель, утыкаюсь в подушку... Этот тонкий аромат... Твой. Везде ты! Специально?! Прикусываю губу. Частая смена настроений ужасно изматывает. То молить готов о твоём возвращении, поскорее бы... То готов сорваться и идти, не останавливаясь, лишь бы дальше, лишь бы ты потом не нашел... То порываюсь позвонить - и в тысячный раз сбрасываю, не дождавшись гудков...

   То, что ты делаешь со мной, это... Жестоко! Не уснуть. Даже просто расслабиться возможности нет.

   Хватаю с пола пачку и плетусь на балкон. Вглядываясь в темное ночное небо, пытаюсь осознать, как так получилось... Без цепи. Могу идти, все двери открыты... А я преданно продолжаю ждать. Играю с зажигалкой. Щёлк... Щёлк... Щёлк..."

  

   Пахло финалом. Он был уже очень близко: каких-то пять десятков рукописных листов. Если поднапрячься, то можно отредактировать подобный объём материала за один вечер. Но я растягивал удовольствие, придираясь к таким мелочам, на которые никогда бы не обратил внимания даже самый скрупулёзный редактор. Я цеплялся к словам, фразам и даже к знакам препинания, доводя несчастного Шуичи чуть ли не до отчаяния.

   Его роман - первое произведение, над которым мы работали вместе. А раньше... Что говорить: раньше мне проще было самому написать песню, чем наводить марафет на его "пробу пера". Поэтому я никогда и не принимал участия в его творчестве. Шуичи - отдельно, Юки - отдельно. Шуичи сочиняет рифмы, Юки скептически взирает со стороны, тайком поражаясь стремительному профессиональному росту своего возлюбленного. А похвалить мальчишку вслух - не судьба. Потому что тогда этот мальчишка увидит настоящего Эйри, а не самоуверенного равнодушного идола, к которому и приблизиться-то страшно.

   Карандаш пробежал по строке, вывел размашистую запятую, разделяющую два простых предложения в составе одного, и неожиданно замер.

   - Бабочка?

   - Где?

   - Да вот же.

   Шу-Хокаге молниеносно зыркнул на меня и тут же опустил очи долу.

   - Ну... да, бабочка. Я так чувствую.

   - ...Эйри, ты не боишься, что тебя унесут?

   Мы с Шуичи вскочили, как по команде, а в комнату зашёл Тома.

   - Что ты имеешь в виду? - осторожно спросил я, поправляя очки на переносице - этот жест всегда давал мне время, чтобы немного успокоиться и настроиться на разговор.

   - У тебя дверь открыта. Не нараспашку, да и в подъезд кого попало не впустят, но всё-таки. Не мне тебе объяснять.

   Не впустят... Как же Хокаге ко мне пропускали? Или... чёрт, он же просто назвался консьержу своим настоящим именем! Это какое-то проклятье... "кретинизм" называется! Я кретин!

   - Тома, лучше уйди, - давясь злобой на собственную глупость, посоветовал я.

   - Я не на чашку чая к тебе забежал, а по делу, - Сегучи снял перчатки, расстегнул плащ и без приглашения уселся в кресло напротив моего рабочего стола.

   Хокаге сжался так, чтобы занимать как можно меньше места. Ну и ситуация.

   - Тогда рассказывай, - сказал я, поняв, что от гостя мне не отделаться.

   - Эйри, Шуичи... - осторожно начал Тома.

   - ...не пробегал! - оборвал его я.

   - Но как же... - опешил тот, отчаянно кося на моего побледневшего афериста.

   - Не пробегал, и всё. Ясно?

   - Да... - неуверенно согласился Сегучи. - Ясно как божий день.

   - Что ты хотел?

   Он встрепенулся и слегка наклонился вперёд, подчёркивая, что то, что он скажет, важно. Вообще то, что в действительности думает Тома, можно понять по едва уловимой мимике, мельчайшим жестам... по опыту общения с ним, но точно не по тем словам, которые он произносит вслух.

   - Конкурс. Эйри, ты непременно должен участвовать. Ты не послушал Тацуху, но...

   - Я уже всё высказал по этому вопросу. Полагаю, тема закрыта.

   - Ты не понимаешь, - тонкие пальцы бывшего клавишника Nittle Grasper вцепились в мягкий подлокотник. - О тебе почти забыли. С тех пор, как твоё имя звучало повсюду, прошло много времени. Нельзя сейчас останавливаться. Нужен новый подъём, какая-то бомба, которая заставит всех снова говорить о тебе, восхищаться твоим талантом.

  

   "...- Ты всегда пишешь очень образно. Я тебе уже говорил: это пишешь не ты, это твоя душа ищет облик в словах. И твоя душа прекрасна. Я никогда не смогу облекать свои чувства в строчки так искусно. Никогда. Поэтому я горжусь тобой. Каждой строчкой, каждым твоим словом. Чувством, которое рождает это волшебство. Даже если бы ты не был моим, а я бы был читателем со стороны... Я просто уверен, что восхитился бы. Ты всё знаешь: я ведь уже восхитился. И судьба подарила мне тебя. Я счастлив...

   Мы сидим на полу, укутавшись в одеяло, и Шуичи по-кошачьи ласково льнёт к моей груди. Это "Shining" - та песня, которую я написал о нём. Она звучит... её слышат все, но мало кто знает, что я писал её только для него. Всё, что не осмеливался сказать тет-а-тет, я вложил в эту лирику.

   - Юки, обними меня...

   - Ты устал, дурачок... - улыбаюсь.

   - Нет, так нечестно!.. - возмущённое ворчание.

   - Если ты и дальше собираешься обитать у меня на коленях, тогда лучше пойдём в постель.

   - Ну... ты хочешь сказать... - заподозрив меня Бог знает в чём, Шу изо всех сил пытается продлить нежную романтику вечера.

   - Это значит "нет"?

   - Ну... не совсем..."

  

   Тома был прав. Прав по-своему. Нельзя останавливаться. Нельзя закостеневать и оставаться автором одного-двух творений, которые почти наверняка будут забыты спустя несколько коротких человеческих лет. Но, если честно, в последнее время мне было совсем не до конкурса... Как там сказал Шу? Мысли-мячики? Они самые. Состояние нерешительности, нежелание осквернять чистый лист своей шизофренией.

   - Послушай, - я поднял руки, сдаваясь. - У меня сейчас нет ничего, что я мог бы выдвинуть на конкурс.

   Тома недоверчиво выгнул бровь:

   - У великого и ужасного?

   - К моему стыду и твоему огорчению, это так.

   - Но ещё не поздно... - он цеплялся за соломинку.

   - Нет. У меня горят все сроки с издателем. Мне уже пришло извещение о выплате неустойки, - я кожей, не оборачиваясь, ощутил, с каким удивлением смотрит на меня Хокаге.

   Я никогда ещё не опаздывал с выполнением работы. Если требовалось, я ставил её на первое место в своих приоритетах, посылая куда подальше всё остальное - в том числе и Шуичи. Но стоило последнему разозлиться на меня как следует и уйти...

   - Хотя знаешь... - озарение, не иначе. - Если тебе не сложно, зайди ко мне завтра.

   - Ты справишься за одну ночь?! Ты сумасшедший, Эйри! - подлокотник кресла натужно скрипнул, напоминая о том, что он, как-никак, не железный.

   - Вполне возможно, - улыбнулся я.

   - Ладно... но ты пообещал! - Тома, наконец, расслабил пальцы. - И ещё... о твоём... запросе... - как сжатая пружина...

   - Со своими проблемами я как-нибудь сам разберусь, - выразительно произнёс я. - Завтра. Приходи завтра.

   Может так случиться, что, когда завтра вернётся Сегучи, уже не будет необходимости скрывать от Шуичи мою осведомлённость.

   - Так что там с бабочками? - я схватился за текст.

   Шу помолчал с минуту, поверх моей склонённой головы на взглядах выясняя отношения с Томой и не замечая, как я открываю последний лист и быстро дописываю несколько строк.

  

   "...Ты часто говоришь мне о своих бабочках - тех, которые появляются внутри. Тонкие, хрупкие, неуловимые... Невыносимо притягательные, яркие... Могу поклясться, что видел их отражение в твоих глазах.

   Такое искушение... Украсть стон с твоих губ, чтобы только коснуться трепещущих крыльев, задавая сердцу новый, ускоренный ритм...
Поймать... Не всех, но хотя бы одну - предел мечтаний. И, кажется, единственный способ добиться этого... Быть нежным. Нежным...

   Ты столь быстро воспламеняешься, что я забываю обо всём и спохватываюсь лишь тогда, когда последняя бабочка рассыпается алыми искрами в миллиметре от моих пальцев...

   Разочарования нет - есть безумное желание начать всё сначала и если не поймать, то хотя бы показать тебе моих... бабочек..."

~ *** ~

   ...Он неподражаем.

   - Зачем Вы пригласили меня?

   Номер сотового я в прямом смысле вытряс из него, когда он был у меня в прошлый раз под видом Кайо Хокаге. Тогда я просто встал у него поперёк дороги и не выпустил из квартиры до тех пор, пока он не дал мне все свои координаты. И вот - вытащил его на встречу... Эту встречу можно было бы назвать свиданием, если бы Шу не озирался по сторонам столь активно.

   - Просто так захотелось, - я протягиваю ему меню. - Закажи себе что-нибудь на свой вкус, Хокаге-кун. Отметим завершение твоей работы.

   - Нашей работы, Юки-сан. Не могу приписать авторство только себе.

   Шуичи быстро пролистывает список супов - он их терпеть не может, - внимательно читает описания вторых блюд, но, так ни на чём и не остановившись, переходит к десертам. Ничто не вечно под Луной, за исключением вкусов этого сладкоежки.

   - Шу... - я лениво вожу по салфетке кончиком ножа. - Ты читал эпилог, который я велел тебе отредактировать самостоятельно? Или отправил свой роман на конкурс в исходном виде?

   - А?.. Да, читал. Вы так красиво дописали там... - задумчиво отзывается он... и попадается. И понимает, что попался.

   Мой любимый лихорадочно перелистывает последнюю страницу меню и начинает просмотр в обратном порядке.

   - Шуичи...

   - Ааа?..

   Его голос подрагивает, но Шуичи даже не пытается отнекиваться.

   - Может, прекратим это представление?

   - Какое? - его еле слышно. Смущён сверх меры и почти повержен...

   - То, которое ты устроил. Я всё знаю. И про поддельные документы, и про роман... Кстати, Кей-сан просил передать, чтобы ты завтра появился в студии. Сам понимаешь, что он с тобой сделает, если этого не случится.

   - Д-да... Юки... И давно ты... ну... это... знаешь?

   - Неважно. Мне надоело играть в твои игры. Поэтому хватит.

   Он нужен мне. Потому что если бы не Шуичи, то меня уже давно не было бы на этом свете. А сейчас он мне ещё нужнее - чтобы жизнь не превратилась в банальное существование.

   - М... - полное онемение.

   - Переезжай обратно.

   Он делает мир вокруг меня ярким. Раскрашивает действительность, словно старую фотографию. Ретуширует сгибы и выгоревшие, почти полностью истлевшие углы.

   - Скажи что-нибудь, Шу.

   - Что?

   - То, что думаешь о моём предложении.

   Он знает все мои слабые места. Все проколы. Все ошибки... Но он всё ещё где-то рядом. Волшебство какое-то, не иначе. Чудеса начинаются рядом с ним, а заканчиваются... Впрочем, они не заканчиваются. Кто бы ещё написал обо мне... то есть о нас - целый роман? Местами - зло и едко. Местами - романтично, мечтательно и возвышенно. И везде, в каждом слове - правдиво и любя.

   - Думаю... что ты - вредная и эгоистичная зараза! Знал и молчал! - осторожно, сам боясь, гладит меня по щеке тыльной стороной ладони.

   - Сам такой! - огрызаюсь я. - Ты перевезёшь вещи?

   - Юки...

   Ведь это так естественно - быть кому-то нужным.

   - Ты вернёшься? - более настойчиво повторяю я.

   То, что есть у нас, - это счастье. Неуловимое, хрупкое, как осенняя паутина. Продеть сквозь игольное ушко и вытатуировать на ладони... нашу судьбу.

   - Вернусь, конечно... Юки... ты слышал, да?

   - Что?

   - В общем... Сегучи-сан звонил сегодня утром и сказал, что мой роман занял первое место на конкурсе... Юки? Ты слушаешь меня? Юки!.. Ты рад?.. Злишься, да? Юки, немедленно ответь!!!

   Наплевав на мнение общественности, Шуичи громко требует внимания к себе и своему таланту. А я... А что я? Кажется, мне пора собираться на пенсию...

март 2009 - август 2010