"Тоже мне, беда!" - скажете вы, и будете не правы. Беда тут совершенно ни при чём. Мы просто не сошлись характерами... нет, конечно, на самом деле не просто! Вот вдумайтесь сами. Я, начинающий политик, в свои двадцать пять уже помощник заместителя мэра - не какого-то там города, и даже не страны, а своей родной Нарриги, я... я не просил у неё многого. Просил полететь со мной, когда меня отправили с дипломатической миссией на Канопсис. Мы должны были провести там каких-то четыре месяца, но у неё, видите ли, выпускной курс, ей, понимаете ли, надо на какие-то консультации, какие-то собеседования, и всё, естественно, так срочно, так неотменимо - да будто я сам не учился, будто не сдавал сессии и не переносил их по мере надобности, договариваясь с учителями! Я ей одно, она мне другое, слово за слово, и оказалось, что с таким деспотом и тираном моя единственная и неповторимая оставаться не намерена.
Хлопнув дверью, я твёрдым шагом уходил всё дальше и дальше от своей любви. Я же действительно любил её, планировал жениться на ней, когда она закончит институт. Думал, мы будем жить на побережье, в маленьком домике на сваях, ну и что, что ей хотелось жизни в большом городе... видно, мы, и правда, слишком уж разные.
Рейсовый корабль унёс меня на Канопсис. Первые две недели я ждал её звонка каждую минуту. Сам без конца порывался ей звонить, но силой воли удерживался от этого опрометчивого шага. Не хочет со мной говорить? Так и я с ней не хо-чу. Пусть, пусть посидит одна, в тишине.
На третьей неделе мне уже не так сильно хотелось слышать её голос. Да и что она могла мне сказать такого, чего я и сам бы ей не сказал, если б только решился выйти на связь?
А потом то, что я думал о своей любви, а не о деле, чуть не послужило причиной провала. Скрутив волю в кулак, я сконцентрировался на работе. Был общителен и мил, немногословен и многозначителен, убедителен и настойчив - в зависимости от ситуаций, и в итоге преуспел, сделал всё, что от меня зависело, даже раньше, чем ожидалось, и мой начальник остался доволен работой и разрешил оставшиеся от намеченного срока три недели провести, как будет мне угодно. Подозреваю, он, будучи в курсе, что я поссорился со своей девушкой, давал мне это время на установление мира - это было заметно по некоторым его намёкам - но я не решился возвращаться на Нарригу.
Взяв на прокат одноместный катер, я вставил в навигатор карту и задал случайный выбор автопилоту. Это было рискованным делом, но мне нужно было побыть некоторое время наедине с собой, неважно, где.
Судьбе было угодно, чтобы автопилот выбрал Томиллу.
Эту планету редко можно было встретить в маршрутах круизов, да и вообще было признаком дурного тона говорить об этом мире "рабов" и "хозяев". Мой начальник как-то попробовал мне объяснить, почему так случилось, что всё население Томиллы оказалось охвачено, как эпидемией, странной зависимостью от древнего извращения, когда один человек добровольно назывался рабом, а второй его господином. Я слушал внимательно, но ничего не понял из его объяснений, кроме того, что он не отказался бы от молоденькой смазливой рабыньки с хорошей фигуркой и милой мордашкой.
Можно было задать навигатору другой курс, но - я же сам хотел оказаться в совершенно случайном месте. Так чем же это хуже всех остальных?
С орбиты я недолго поразглядывал глобус, убедился, что соотношение воды и суши примерно такое же, как и на Нарриге, связался с местной навигаторской службой, подал запрос на посадку и почти сразу получил разрешение, меня даже не спросили о цели прибытия.
В космопорте встретила непривычная тишина и замедленность. Наверное, сказывалось отдалённое от основных маршрутов рейсовых кораблей местоположение Томиллы. На огромном посадочном поле, типовом, таких понастроили на разных планетах превеликое множество, кроме моего катера и ещё пары небольших фрегатов, никаких судов не было. Из живых людей и вовсе я один. Переговорив через связник с диспетчерской, получил слабо светящийся зелёным в солнечных лучах шар-проводник и отправился на осмотр окрестностей. Я даже не подумал о том, чтобы забронировать место в гостинице. Во-первых, было слабое сомнение в том, что она вообще здесь есть, во-вторых, даже если она и была, я не видел желающих занять моё место.
За посадочным полем стеной подпирал небо лес.
Настоящий, не парк, не посадка, а живой непролазный бурелом. От натужно мигающего шара-проводника было мало толку. Решив, что где-то непременно должны быть если не дороги, то, по меньшей мере, тропинки, я двинулся в обход по периметру поля. Узкая грунтовая дорожка нашлась не сразу, да я бы и прошёл мимо, если бы меня не сбила с ног молоденькая, не старше восемнадцати лет, девушка с раскосыми тёмными глазами, красиво очерченными пухлыми губами, волнистыми каштановыми волосами, в лёгком комбинезоне, глубоко расстёгнутом на груди. Тонкую шейку обвивала тёмно-розовая шёлковая ленточка, одним концом свисавшая до щиколоток, когда мы поднялись с земли - её бросок был такой силы, что мне не удалось устоять на ногах.
Девушка ослепительно улыбнулась мне:
- Здравствуй, пришелец! Иди за мной, мой хозяин велел проводить тебя до нашего дома! - и быстро зашагала, грациозно покачивая бёдрами, по незамеченной мною тропе вглубь леса. Каштановый водопад её волос искристо мерцал, попадая в пятна солнечного света, пробивавшегося сквозь кроны деревьев, тонкая талия, перехваченная широким поясом, плавно изгибалась в такт движению бёдер...
На вопросы мои девушка оглядывалась, белозубо улыбалась и качала головой:
- Мой хозяин не говорил, что я могу разговаривать с вами...
Сказать, что я был ошарашен - значило ничего не сказать. Помимо воли моё сознание стало заполняться разными картинками определённо фривольного и даже откровенно эротического содержания. Неведомый мне "хозяин", наверняка, жил в шикарном дворце, где содержал целый гарем разнообразных девиц с ленточками на хрупких шейках... или в металлических ошейниках... и, конечно же, все его девицы ему прислуживали, по очереди согревая его старческую - в том, что хозяин стар, сомнений не было - постель... и, может, мне, как гостю, будет предложено...
Моя фантазия разбушевалась не на шутку, и разбилась, как девятый вал о волнорез. Мы вышли к аскетичному жилищу в два этажа, с двускатной, покрытой коричневой старомодной черепицей крышей, которое стояло в самом начале широкой улицы. Виденный мною при посадке город начинался с этого дома, уходил дальше едва ли не к самому горизонту. Людей на улице было мало, все преимущественно парами, даже не особенно вглядываясь, я отмечал, что во многих парах одного, мужчину или женщину, ведут на поводке. Некоторые пары были однополыми.
Девушка призывно поманила меня, открывая дверь, и скользнула внутрь, как та ленточка, что на её шейке.
Проследовав за ней, я убедился, что моим мечтам о ночи в стиле падишаха не суждено сбыться: дом оказался той самой гостиницей, о которой я размышлял так недавно.
Внутри она была устроена более чем обычно - холл с деревьями и цветами, мраморным полом и улыбчивой девушкой-консьержкой. Меня определили в комнату номер один, что подтвердило мысли о заполненности гостиницы. Хотя, кто знает, вдруг это единственный свободный номер.
Моя проводница подождала, пока я возьму ключи, и проводила меня к дверям, у которых учтиво раскланялась и распрощалась со мной.
Спустя час - я как раз успел обустроиться на новом месте, где оказалось всё необходимое для жизни, - ко мне в дверь постучали, я открыл, и первой вошла недавняя девушка, только не в светлом лёгком, а в тёмно-коричневом плотном костюме, застёгнутом по самую розовую ленточку, конец которой уходил, провисая, за дверь. Волосы её были стянуты в хвост, и в выражении лица появилась некая ленивая, звериная настороженность, словно, с одной стороны, ей всё было безразлично, а с другой, она на этом дереве лишь притворялась ещё одним наростом на ветвях, на самом деле выбирая удобный для нападения момент... почему-то я сравнивал её с охотящейся молодой пантерой.
Следом за девушкой в комнату вошёл высокий, подтянутый мужчина лет тридцати пяти-сорока на вид, светловолосый, с тёплыми светло-карими глазами и большим улыбчивым ртом.
Именно он держал в руках конец ленточки.
- Хозяин, это тот пришелец, - промурлыкала девушка.
- Константин Родин, - представился я, протягивая в приветствии руку.
- Хозяин Богдан, - протянул мне в ответ руку мужчина.
Его пожатие было умеренно крепким.
Мужчина, одетый в свободные светлые брюки и рубашку из такой же ткани с расстёгнутым воротом, двигался с той же ленивой грацией, что и девушка. Когда при движении воротник чуть отпахивался, я видел приглушённое мерцание на его коже. Сами собой всплыли некогда услышанные слова о том, что "хозяева" на Томилле носят на шеях Доминанту - особую серебристо-ртутную татуировку, каждый свою, но непременно вокруг всей шеи, как знак ошейника, но не ошейник.
Мы обменялись парой коротких, ничего не значащих фраз о том, как прошёл мой полёт, я пригласил мужчину располагаться, и он уверенно проследовал в кресло у окна, ведя на шёлковом поводке девушку. Она грациозно опустилась на пол у его ног:
- Хозяин, вы позволяете мне присутствовать при вашей беседе?
- Да, девочка.
Девушка сменила позу, устраиваясь поудобнее.
Я неловко улыбнулся:
- Может, ей, правда, пока пойти куда... ну, вряд ли ей будет интересно с нами...
Богдан усмехнулся:
- О, нет! Она подчиняется мне, и будет делать всё, что я ей велю.
Он обернул ленточку вокруг запястья, окинул меня проницательным взглядом:
- Что же случилось в вашей жизни, Константин, что вы решили бежать, куда глаза глядят?
- Н-ничего, - прозаикался я.
- Не хотите говорить - ваше дело, - он небрежно закинул ногу за ногу, и девушка, улыбкой испросив разрешения, немедленно обняла его за щиколотку, облокачиваясь боком о ноги. - Просто, насколько мне известно, молодые люди прилетают на Томиллу либо в поисках острых ощущений - жестоко заблуждаются, надо сказать, - либо спасаясь от несчастной любви. Чтобы забыться. И тоже зря, поверьте.
Наверное, я покраснел. Ведь я же, сам того не ожидая, подпал под вторую категорию здешних случайных пришельцев.
- Что вы знаете об общественном строе нашей планеты?
Я пожал плечами:
- Ровным счётом, ничего. Буду признателен, если вы меня просветите.
- А зачем? - удивлённо вскинул брови мужчина.
- Но... - растерялся я, - вы же сами спросили!
- Только для того, чтобы посмотреть, будете ли вы мне лгать.
Я не стал ничего отвечать. Ну и Хозяин. Ну и Богдан!
- Но... а если я попрошу вас? Вы расскажете, почему заблуждаются и те, и другие?
Он улыбнулся. Ему потрясающе шли улыбки, превращая его достаточно простенькое лицо в красивое мужественное.
- Если позволите, я буду краток. Те, кто ищет острых ощущений, увязывают понятие пар "хозяин-раб" исключительно с сексуальными играми в доминирование. Им кажется, что здесь в их распоряжение будут предоставлены десятки, если не сотни, на всё готовых хорошо вышколенных рабов. Они ошибаются - в нашей жизни подчинение отнюдь не означает наличия секса в отношениях, и редко какой хозяин держит одновременно более двух рабов. Те же, кто летит спасать своё разбитое сердце, по сути, жаждет того, же, что и первые. Естественно, так же ошибаются. Ведь всё гораздо проще и сложнее одновременно. К примеру, я - Хозяин. Вот, - он погладил девушку по волосам, и та тихонько замурлыкала, - вот моя вещь. У неё, у моей девочки, - он потянул за ленту, и девушка оторвала щёку от носка его ботинка, заглядывая ему в глаза, - у моей девочки нет имени. Это было моим условием: если она идёт ко мне в подчинение, она станет никем. До тех пор, пока я не решу, что пришла пора ей вернуться к прежней жизни. Потом она сама решит, надо ли ей носить Доминанту... но то будет потом. Пока же она - моя живая вещь.
Девушка улыбнулась, а у меня вдруг мороз прошёл по коже.
Похоже, мне было бы проще и понятнее получить подтверждение расхожим слухам, которые так начисто отверг Богдан. Отверг ли? Он же, по сути, ничего не отрицал! Да вообще, кто подтвердит, что он сказал правду? И вообще...
- Вы мне понравились, Константин, и я хотел бы сделать вам небольшой подарок. Я настоятельно рекомендую вам завтра же утром покинуть Томиллу, но до завтрашнего утра - отдаю в ваше распоряжение свою девочку. При условии, что вы будете её хозяином, таким, каким она вам предложит быть.
Он поднялся из кресла и вложил в мою ладонь конец розовой ленты.
- Девочка. До завтрашнего утра - это твой хозяин. Ты расскажешь ему, что значит быть носителем Доминанты. Ты выполнишь каждый его приказ, как мой. Поняла?
- Да, Хозяин!
- Покажи ему город и окрестности. Я разрешаю тебе говорить с ним на любые темы и отвечать на все его вопросы.
- Хорошо, Хозяин!
- Спасибо, Богдан! - мы заговорили одновременно, но меня мужчина поправил:
- Хозяин Богдан.
Я кивнул, повторяя:
- Да, Хозяин Богдан.
Девушка без имени была разной. Она походила то на забавного зверёныша, то на взрослого зверя. Мы долго ходили по городу. Я сжимал в руке тонкий шёлк поводка. Задавал вопросы. Получал ответы. Думал.
...улыбчивая - как и все встречные, как же много здесь улыбчивых людей! - молодая женщина, примерно моя ровесница, с блеском Доминанты на бледной шее, идёт осторожно, оберегая большой живот, гордо выступающий из мягких складок её светло-зелёного платья.
- Её ребёнок родится свободным?
От удивления моя... проводница даже останавливается:
- Мы все рождаемся свободными!
- Но ты же... - я бестолково тереблю в руках ленту поводка, и моя девушка заразительно хохочет:
- Это мой выбор, Константин! Я сама так захотела!
Беременная, всмотревшись в наши лица, подходит к нам, что-то тихо просит, и моя девушка оборачивается ко мне:
- Позвольте на минуту забрать поводок!
Я без лишних вопросов разжимаю пальцы. Она перехватывает ленту двумя руками, проводит ею по животу беременной. Без слов. Без каких-то дополнительных жестов. Потом они обнимаются, девушка и будущая мама, потом беременная подходит ко мне, и я, вслушиваясь в жаркий шёпот вставшей на цыпочки провожатой, следую её совету - обеими руками глажу тугой живот. Беременная, насколько позволяет скорый ребёнок, обнимает меня и благодарит за благословение.
- Мы с ней похожи, - поясняет моя девушка. - Это редкость - встретить за неделю до родов похожую на себя рабыню и испросить у неё благословления для ребёнка.
Я не понимаю логики, но мы идём дальше...
...молоденькие, если не сказать, маленькие мальчик и девочка, лет тринадцати, максимум пятнадцати. Улыбки от уха до уха. Девочка на синенькой, в тон глазам, шёлковой ленточке, мальчик - в медном ошейнике шипами наружу, на медной цепочке. Оба дёргают друг друга - за поводки, за волосы, если не успеют увернуться, за руки, - хохочут. Я ни о чём не спрашиваю, но всё равно получаю ответ:
- Они не рабы. Они пока просто играют в рабство. Привыкают к поводкам.
- Зачем?!
- О, не делайте таких огромных глаз! Вы ведь в детстве, наверное, играли в то, как стреляете в людей?
- Ну, играл.
- А зачем?
Я не знаю, что ей ответить, и мы идём дальше...
...зрелая женщина с молодым парнем на цепи. Цепь тяжела на вид, но по тому, как её раскачивает ветер, я понимаю, что она не тяжелее той ленты, что в моей руке, зато сумки, которые тащит парень, не похожи на лёгкие. Парень улыбается мне, заметив это, его хозяйка усмехается, они похожи друг на друга, и я в недоумении; оба вежливо раскланиваются со мной и моей... рабыней на двадцать часов? Нет... Однако, как назвать эту девушку, эту безымянную вещь хозяина Богдана?
- Это мать и сын, они наши соседи. Когда Макс, муж Хозяйки Виринеи, умер, Тиби сказал, что хочет служить ей, как служил отец, он сказал, что не примет Доминанты, по меньшей мере, пока не окончится земной путь его матери...
...престарелая пара, она - красивая дама в ажурной шляпе с широченными полями и шлейфом, сквозь тончайший газ небрежно обёрнутого вокруг шеи шарфа - проблески Доминанты. Он - совершенно седой, красивый мужчина, которого не портит кривой шрам, стекающий по щеке на шею, на обнажённый загорелый совсем не старческий торс. На жилистой шее - ртутный узор Доминанты. И - чёрная, в тон широким брюкам, бархатная ленточка.
Я не успеваю задать вопроса, но мне уже тихо отвечают:
- Доминанта есть признак Хозяина. Во власти Хозяина - быть рабом для того, кого он любит. Сегодня он её раб, но завтра она оденется в серое платье и вручит ему цепочку от витого ошейника. Я часто вижу эту пару, и я мечтаю о такой судьбе.
Мне кажется, что я начинаю что-то понимать, и мы идём, идём, идём...
Тем же вечером я попытался вспомнить архитектуру города, хотя бы просто дорогу, по которой мы шли с моей провожатой, но в памяти остались только нескончаемые ответы на вопросы, зачастую даже не высказанные мною вслух.
Впоследствии, много времени спустя, я всё-таки вспомнил. Город был чем-то похож на приморский, вероятно, заметным запахом йода, только исходил он не от солёной морской воды, а от пурпурнолистных плющей, увивавших светлые стены домов и ограды. Жизнь в городе была размеренна и нетороплива, домов выше пяти этажей на глаза не попалось, возможно, их просто не было. Зато было много обнесённых невысокими заборами, каменными с коваными вставками, двух-трёхэтажных небольших особняков.
Мы возвращались той же дорогой, что и уходили, только небо стремительно темнело, а на улицы выплывали светящиеся разноцветные шары, подлетавшие к нечастым прохожим, и следовавшие за ними до дверей их домов и квартир. Нас сопровождали зелёный и розовый шарики, казавшиеся пушистыми на ощупь. Правда, желания прикасаться к ним почему-то не возникало.
Я несколько раз пытался отпустить шёлковый поводок, но девушка неизменно его подхватывала и вручала мне, посоветовав, если я устал, привязать его к запястью. Или к ремню брюк, как мне будет удобнее, но я не решался последовать её совету, как не решался и спросить, имеет ли значение, где и как привязан поводок.
Когда мы вернулись в гостиницу, девушка, спросив, буду ли я сначала ужинать или мыться, уточнив, нужна ли её помощь в купании, ушла готовить еду. Я забрался под душ и долго-долго смывал с себя прохладной водой зудевшую под кожей пестроту впечатлений. Мысли внутри головы кипели, и, хоть мне казалось, что я начал понимать здешнюю систему "доминирования", это кипение было знаком того, что понимание придёт ещё ой как не скоро.
Пока получалось, что каждый из рождённых свободными на Томилле в какой-то момент своей жизни решает, что пришло время "сходить в рабы", и, по обоюдному согласию, находит Хозяина. Хозяева - носители Доминанты, ртутно-серебрянного ошейника на коже - оговаривают сроки подчинения и его границы... они почти всегда старше своих рабов, ибо невозможно получить Доминанту, не пройдя рабства... узнать о Хозяине и его отношении к рабу невозможно ни по виду поводка, ни по его цвету, ни по материалу... ни один Хозяин в здравом уме не расскажет посторонним, какие у него с рабом отношения, а раб будет молчать, если не получит разрешения говорить от Хозяина...
Голова шла кругом. За ужином мы молчали. Чем больше я думал о том, что узнал, тем больше вопросов у меня возникало. И только один из них перевешивал по важности все остальные:
- Девочка, - я сам не заметил, как стал называть её так же, как Богдан... Хозяин Богдан. Я уже понял, что поименование Хозяин - вроде титула. - Девочка, скажи, ты получила задание слушаться меня, как Хозяина Богдана... если я... прикажу тебе...
Назвать всё своими именами и сказать "прикажу тебе заняться со мной сексом" я не смог, нашёл определения помягче:
- Если я прикажу тебе провести эту ночь со мной, как с мужем... Ты подчинишься?
Девушка лукаво улыбнулась, изображая изумление:
- А разве вы прикажете ублажать вас в постели, Константин?
Я растерялся - признаться, да, была такая мысль, ещё днём. Но - было и всё более крепнущее решение завтра же утром, чуть свет, лететь на Нарригу.
Мириться.
- Ну а если всё же прикажу? - настаивал я, и девочка смеялась:
- Так не прикажете же! Я же вижу! Я чувствую!
- А если я - маньяк? - решил не сдаваться я. - Если я сейчас... м-м... привяжу тебя к кровати, выпорю ремнём... кхм...
Вдаваться в подробности того, что ещё мог бы с ней сделать маньяк, я не стал.
- Выпорю и убью, что будет?
Она вдруг стала серьёзной:
- Мне казалось, я достаточно понятно объяснила Закон Доминирования.
Так и сказала - с заглавных букв.
В который уже раз я растерянно смотрел на неё:
- Ну, закон... и что? Хозяин Богдан велел тебе выполнять все мои приказы!
- И велел слушаться так же, как слушаюсь его. То есть, если я почувствую, что вы готовы сломать меня - сказать, чтобы вы остановились.
Она выглядела неподдельно удивлённой.
Ещё один штрих в дополнение картины здешних устоев. Значит, если раб решит, что с него довольно, Хозяин будет вынужден остановиться?
Я повторил это вслух, и она согласно кивнула:
- Да, так и есть. Но Хозяева редко принуждают рабов к тому, что превышает их возможности, тому, что окончательно и бесповоротно унижает их и ломает их личность.
- Не понимаю... если я - твой хозяин, и у нас в договоре обозначено, что ты моя вещь - ну вот как у тебя с Хозяином Богданом - неужели я не могу распорядиться тобой по своему усмотрению? Там, не знаю... - я задумался, что, собственно, мог бы приказать этой девушке, и понял, что даже придумать никакого ненормального, унизительного приказа не могу. Но это я! А вот вдруг на моём месте действительно какой-нибудь маньяк...
Казалось, девушка читает мои мысли. Она печально улыбнулась:
- Вы сейчас не можете ничего мне приказать, потому что сами никогда не были в подчинении. Не ходили на поводке. Не знаете, на что готов человек, а к чему у него отвращение. Сейчас, конечно, вам может казаться, что вы это понимаете, знаете, но это не так.
В распахнутое окно залетал лёгкий ночной ветерок, нёсший ароматы плюща, вившегося по стене, и ночных цветов, покачивавшихся в такт дуновениям ветра вместе с ветвями дерева, росшего под окном.
- А если бы вы всё-таки попробовали... принудить меня к чему-то против моей воли...
Девушка улыбнулась, и я услышал слабое гудение, весь день мерещившееся мне за спиной. Резко обернулся... и глазам моим предстал зависший в полуметре от моей головы стальной шар. Он отлетел к окну, слегка крутнулся, и из его бока вырвался ослепительно-белый тонкий луч, прицельно срезавший ветку с дерева.
- Это - Стрелок. Он настроен на электрические импульсы моего мозга. Если бы вы попробовали меня обидеть, Стрелок убил бы вас.
Я сглотнул.
Долгое время мы сидели молча, слушая пение какой-то местной птицы. Хотя, кто знает, может, у них тут по ночам так мелодично кричат звери или насекомые...
Постепенно беседа возобновилась, и мы даже вернулись к интимным темам. Что поделать, уж очень меня интересовало, как же всё-таки идёт процесс подчинения у моей девушки с Хозяином Богданом. Она, не очень сильно смущаясь, как-то так легко поведала, что влюбилась в него ещё совсем маленькой девочкой, лет в пять или шесть, и тогда же попросилась к нему в рабыни. Он сказал, что охотно принимает её, и первым приказом будет - подрасти. Когда ей исполнилось пятнадцать, Хозяин Богдан сам пришёл за ней в дом её родителей, и увёл на розовом поводке. Поначалу он осторожно проверял её на прочность. Потом, выяснив, что она готова на многое, стал учить... а теперь вот всё чаще поговаривает о том, что обучение подходит к завершению.
- А как же твоя любовь к нему?
- Да всё так же... я очень надеюсь на то, что он увидит во мне женщину, которая подходит на роль его жены, и я останусь с ним.
- А если не увидит?
- Что ж, - она слегка омрачилась, - приму его решение.
- Так просто - возьмёшь и примешь?
- Да. Но потом всё равно вернусь к нему. И останусь с ним. Сомневаюсь, что с другой женщиной ему может быть так же хорошо, как со мной.
Я мало что понял из её слов. Кипение под черепной коробкой не прекращалось. В последствии мне казалось, что мы с ней проговорили всю ночь до утра, на самом же деле, я уснул чуть ли не на полуслове.
Когда я проснулся, за окном было всё ещё темно. Впрочем, само окно было закрыто, а я лежал в постели, кем-то переодетый ко сну... кем-то? Да наверняка же той самой девушкой! Сама она обнаружилась сидящей на кровати в ногах.
- Доброе утро, Константин! - промурлыкала эта гибкая пантерка, грациозно соскакивая с кровати. Эх, всё-таки, наверное, жаль, что я не маньяк...
- Доброе утро, - ответил я.
- Срок моего служения тебе подходит к концу, - улыбнулась девушка. - Ты должен покинуть Томиллу, как и договаривался с Хозяином Богданом.
- Я ни о чём не... - начал я, было, говорить, но тут же вспомнил - и странный подарок от странного мужчины, и кипевшую в голове кашу, и...
Моя единственная и неповторимая слишком долго ждала меня на Нарриге. Я, конечно, был уверен в том, что она меня дождётся, всё-таки, каких-то четыре месяца - не велик срок, но всё же доля сомнений была. Доля сомнений плюс две с половиной недели абсолютно свободного времени.
- Да. Я улетаю. Немедленно. Можешь позвать Хозяина? Я хотел бы поблагодарить его и попрощаться с ним.
- Он уже ждёт нас на посадочном поле, - улыбнулась девушка и вложила с мою руку свободный конец шёлковой ленточки.
Я почему-то ожидал увидеть Богдана в том же костюме, что и при первой встрече, но он был одет по-походному, в не стесняющий движений комбинезон, штанины которого были заправлены в высокие сапоги.
Снова ничего не значащие фразы - как приятно было познакомиться, как интересно было поговорить...
- Я... действительно, я очень вам благодарен, Хозяин Богдан, - я говорил, но чувствовал себя так неловко - ведь, по сути, мои благодарности предназначались безымянной девушке. И мужчина понял это. Усмехнулся многозначительно и подтолкнул ко мне свою девочку.
- Иди, иди, я разрешаю. Мне кажется, он что-то хочет тебе сказать.
Девушка неожиданно крепко обняла меня, зашептала что-то на ухо - я не сразу даже разобрал слова, а когда, наконец, вслушался, она уже прощалась со мной.
Я тупо переспросил:
- Извини, я не понял, ты что говорила? О чём?
- Всё о том же! - потупила глаза девушка.
- Я... я всё равно не понял!
Мужчина играл концом ленты. Девушка зарделась:
- Ты вообще ничего не понял!
Какое-то мгновение назад провисшая чуть не до земли, лента резким рывком натянулась, заставив её с хрипом выдохнуть:
- Простите, Хозяин!
- Не у того просишь прощения, - холодно обронил Богдан, и девушка, поправляя снова свободно свисающую ленту, обратилась ко мне:
- Простите, Константин... я хотела сказать, что вы ничего не поняли...
Она замерла, явно ожидая нового рывка ошейника, но Хозяин только тихо посмеивался за её спиной:
- Видно, я торопился, когда говорил, что срок твоего подчинения подходит к концу!
В сумраке раннего утра мне было плохо видно лицо девушки.
- Ну и что? - упрямо спросила она. Мне не трудно подчиняться, вам, Хозяин. Я давно поняла ту истину, которую не может понять Константин.
- Интересно, интересно, - Богдан снова скручивал розочку из конца ленты. - Интересно, какую же?
- Только побывав в подчинении, можно научиться подчинять, - тихо проговорила девушка, не поднимая глаз.
- Достаточно, девочка. Ты сделала всё, что могла. Теперь нам пора.
Её... хозяин? Наставник? Учитель? Будущий муж? Кто же, получается, для неё этот мужчина? Он слегка потянул за ленточку, и девушка, одарив меня солнечной, мягче шёлковой ленты, улыбкой, радостно побежала за ним.
Мы так и не сказали друг другу привычных слов прощания, закончив разговор на полуслове. Чувство недосказанности не давало мне покоя, пока я возвращался на Нарригу. Постепенно - не сразу, не скоро - но оно забылось. К тому же, моя любимая дала согласие на свадьбу, и тут уж было не до странностей жизни на дальней планете...
Года через два меня снова занесло на Томиллу, уже не по прихоти, по делу. И снова судьба свела меня с той, у которой не было имени, когда мы встретились в прошлый раз. Признаюсь, судьба тут могла быть и вовсе ни при чём: я искал её специально, и не находил. Нашёл совершенно случайно, когда уже смирился с мыслью, что прошлая встреча была видением, которое надо забыть.
О, теперь она не была похожа на покорную воле хозяина пантеру. Она была - человек, женщина, красивая, уверенная в себе. И на шее у неё мягко мерцала Доминанта - знак Хозяина. Рядом с ней был удивительно некрасивый юноша, совсем ещё мальчик, слишком тощий, нескладный и неуклюжий. Он смотрел на меня во все глаза, пока моя безымянная знакомая не направила в его сторону веер, которым до этого грациозно обмахивалась. Очевидно, это был один из образчиков здешних высоких технологий - паренька словно хлестнули плетью, и он торопливо, переваливаясь с ноги на ногу, отступил от меня, отвёл взгляд.
- Госпожа... - голос его был подстать внешности, вялый, гнусавенький, невыразительный. - Я больше не буду...
- Увидим, - спокойно согласилась девушка, подходя ближе и протягивая мне руку:
- Здравствуй, пришелец Константин. Ко мне вернулось моё имя, и я могу назвать его тебе. Меня зовут Аврора.
Голос её тоже изменился. Стал более низким и глубоким, уже не шёлковым, но бархатистым.
- Хозяйка Аврора.
Хоть я и успел подзабыть за прошедшее время нашу с ней долгую беседу, все те вопросы, что остались неразрешёнными два года назад, тут же ожили в моей голове, но поговорить спокойно нам так и не дали: словно из ниоткуда появился Хозяин Богдан. Я не ожидал, конечно, что он будет радоваться моему появлению, но и такого холода во всём его облике тоже не ждал.
- Девочка, - обратился он к Авроре. - Мне кажется, ты забыла, что мы с тобой собирались делать.
- Нет, любимый, - ничуть не стесняясь ни меня, ни мальчика-раба, ни прохожих, она прильнула к Богдану всем телом, и я смог увидеть, как оттаивает ледяная статуя Хозяина. Он улыбнулся своей девочке, бережно и ласково целуя в губы.
Взгляд, обращённый ко мне, больше не замораживал на месте. Так, обдавал зябким ветерком.
- Здравствуйте, Константин.
- Вы меня помните, - сначала сказал я, а потом уже подумал о том, как это глупо.
Богдан усмехнулся, и взгляд его стал ещё чуть теплее:
- Давайте с вами договоримся, Константин... вы покинете Томиллу и более никогда здесь не появитесь.
- Но почему? Почему вы в прошлый раз, по сути, выгнали меня? Почему гоните теперь? Я что, опасен вашей планете?!
- Нет, - серьёзно ответил Богдан, крепко обнимая свою девочку Аврору.
- Нет, - серьёзно подхватила Аврора. - Это наша планета опасна для вас, Константин. Или вы хотите сказать, что не хотели попроситься ко мне в рабы, когда искали меня?
Я застыл на месте с открытым ртом, не зная, что и сказать.
Не стал говорить ничего. Неловко помахал рукой, молча прощаясь, и быстрым шагом, а там и бегом отправился к своему катеру. Дела мои на Томилле были уже окончены, и теперь я мог спокойно лететь к любимой жене...
...которая никогда не узнает, потому, что ей знать не положено, что я хотел познать подчинение.