Предуведомление

      Нижеследующий те кст представляет собой компиляцию из общедоступных газетных и журнальных публикаций, аналитических прогнозов, вытекающих из существующих тенденций, а также некоего допущения, которое в наше фантастическое время вовсе не кажется фантастическим.

      Выражаю признательность господину Эдуарду Тополю за идею этого произведения.

      1. Наш пострел

      В Нижнем Новгороде

      В отличие от немощного Елицина его преемник поражал своей динамичностью, а по-русски выражаясь - прытью. Наш пострел везде поспел: сегодня в Европе, завтра на Курилах, а потом в Сочи на лыжах катается. Или еще где - у Президента мест много, где он может предаваться своим президентским забавам. И пусть министры и помощники к нему спецрейсом летают - страна огромная, денег на президентов и их помощников хватит.

      А вот схватку с олигархами Президент проигрывал. Это ведь не на столь любезном его сердцу татами всякие приемы и захваты проводить. В жизни сложнее, хотя правил не так уж и много: тебя ударили - дай сдачи.

      Президент почему-то сдачи не давал.

      Олигархов было много. У них были деньги. У них были люди, которым они платили деньги. Много денег. У Президента не были ничего: ни денег, ни людей, ни органов внутренних дел, ни спецслужб. Никого и ничего не было. Потому что он не мог платить деньги: денег у него не было. Или не хотел платить. Но граждане России, которым он клялся служить верой и правдой, о том ничего не ведали. Он же не клялся говорить правду.   

      И всё-таки Президент был молодец: в какое бы дерьмо не вляпался, всегда шутил тонко и по существу.

      Даже август 2000-го, когда затонул "Курск", а советники, как могли, подставляли своего верховного главнокомандующего, Президент пережил. И даже в рейтинге не особо потерял.

      И вот снова наступил август.

      В двадцатых числах Президент предпринял одну из своих молниеносных поездок по стране. На этот раз целью визита был Нижний Новгород.

      Этот город всегда претендовал на особую   роль. В бывшей Российской империи он был одним из трех городов, которые действительно были городами, - Москва, Санкт-Петербург и Нижний. Не случайно именно здесь родился буревестник Революции.

      В советскую эпоху,   став из Нижнего Горьким, город вновь не мог пожаловаться   на   отсутствие внимания со стороны властей.

      Но особенно Нижний Новгород расцвел во времена Елицина.   Золотой дождь бесконечным потоком лился и лился на город. Однако до асфальта, где задыхался бессловесный электорат, не долетал - исчезал бесследно.

      Вот на этом бесконечном золотом дожде и взлетел, как на крыльях, один из самых отчаянных младореформаторов постсоветской эпохи - Ненцов. Купленные журналисты взахлеб писали,   как   процветает город под мудрым руководством Бориса Ефимовича Ненцова. Борис Ефимович на радостях и сам поверил, что он такой мудрый. И ринулся руководить страной. Он уже лелеял мечты о том времени, как станет президентом, заменив дряхлого Елицина. И щеголял в белых штанах, реализуя на генетическом уровне мечту Остапа Бендера. Впрочем, даже в мечтах Остап не залетал так высоко...

      Но в те августовские дни, когда Президент прибыл в Нижний Новгород, Ненцов, как всегда, отдыхал в своем родном городе Сочи в санатории "Роща". То ли не знал, что Президент собрался в благословенный Нижний. То ли, наоборот, предвидел, что там произойдет.

      В тот жаркий августовский день областные и городские чиновники Нижнего стояли   на ушах. Они уже вылизали все, что можно в городе, и теперь готовились вылизать самого Президента. С приличествующим умилением на лицах тащились   они за Президентом на завод, потом в пригородное село - общались с народом.

      Август изнывал жарой. Но к вечеру дышать стало полегче: с Волги и Оки   потянуло свежестью.

      В это время должна была состояться ритуальная прогулка Президента по городу. Охрана в соответствии с бессмертным   заветом Козьмы Пруткова "Бди!" - бдела.

      Но гигантские толпы народа - в надежде увидеть свою персонифицированную надежду на приличную жизнь - запрудили улицы. И каждый рвался к Президенту - пообщаться, пожать руку, похлопать по плечу. Или хотя бы крикнуть:

      - Мы с вами! Мы поддерживаем ваш курс.

      Как будто знали, какой курс на самом деле выбрал Президент. Похоже, что он и сам этого не знал. А мудрые помощники до поры до времени не спешили открывать государственную тайну Верховному главнокомандующему.

      Президент шел своей чуть раскачивающейся походкой,   на лице играла неопределенная улыбка, обращенная сразу ко всем и ни к кому в отдельности. Он действительно был доволен. А вид Нижегородского кремля - не такого застроенного, как Московский, - мог восхитить любого человека, который когда-либо держал   в   руке боевое оружие. Кровь наших миролюбивых предков, создавших величайшую империю в мире, сразу отзывалась волнением на целесообразную красоту оборонительных строений. И хотя Нижегородскому кремлю уже исполнилось полтысячи лет, он всё ещё был полон мощи и первозданного величия.

      Президент, в соответствии с программой, не однажды утвержденной и согласованной с охраной, посетил могилу Минина. Он поклонился праху одного из величайших граждан России.   На   этом по программе прогулка заканчивалась. Президент должен был усесться в машину и уехать в выделенную ему резиденцию. Однако он этого не сделал. В окружении восторженных горожан он вышел на набережную.

      То, что произошло дальше, видела вся страна. Так уж получилось, что прогулку Президента решили показать в реальном времени, и когда ведущая телепрограммы   "Время" попросила корреспондента Ефима Скоротечного рассказать о том, что происходит в Нижнем, включилась картинка: Президент в   окружении   влюбленной   в   него толпы идет по длинной лестнице.

      Картавя, с бесконечными э-э-э и   м-м-м   Ефим Скоротечный в прямом эфире рассказывал, что Президент идет по лестнице (Да, вот вы видите, как Президент спускается по лестнице), что Президент пожимает руки (Да, Катя, Президент жмет руки), что Президент улыбается (Наш Президент улыбается, он доволен, как его принимают в этом городе).

      Корреспондент ещё вымучивал какие-то слова, чтобы рассказать телезрителям о том, что все прекрасно видели и без него, как вдруг Президент дернулся. Корреспондент как раз тянул своё э-э-э, а Президент нелепо взмахнул руками. И вместо его лица на экране целое мгновение была видна страшная дыра. Потом   хлынула кровь. Ноги Президента подломились, и он всей   тяжестью   рухнул на ступени нижегородской лестницы.

      Затем телевизионные экраны всей страны мигнули прощальным всполохом,   и наступила вселенская тьма...

      Роковой месяц

      Независимыми исследователями отечественной истории подмечено, что август становится источником плохих новостей для России. Если не все, то во всяком случае большое количество негативных события   в России происходили именно в августе. Август поистине стал роковым   месяцем для страны.

      Началось это не сегодня. И даже не вчера. А в далеком 1610 году. В августе того года поляки захватили Кремль.

      В августе 1939 года был подписан пакт с Гитлером.

      В августе 1968 произошло вторжение в Чехословакию.

      В августе 1983 сбит корейский самолет 007.

      В 1991-м - попытка переворота.

      В 1992-м - начало ваучерной приватизации.

      В 1993-м - принятие новой конституции, ставшей причиной многих и многих бед для народа.

      В 1998-м - финансовый кризис.

      Так уж совпало, что именно в августе 1999 года был объявлен очередной наследник Елицина. А потом, на удивление всех   аналитиков, он и в самом деле был избран Президентом.

      В 2001-м - гибель "Курска"

      В 2002-м - сбит вертолет. Жертв было больше, чем на "Курске", но СМИ по этому поводу почему-то никаких истерик не закатывали.

      Очередной август продолжил тенденцию.

      Мотивация для ликвидации. Аналитический обзор.

      По сообщениям источников, на Президента было совершено пять покушений: 24 февраля 2000 года на похоронах Собчака, в августе того же года на саммите стран СНГ в Крыму, 31 августа того же года в Самарской области на трассе в колонну, в которой следовал Президент, врезался автомобиль ВАЗ-21099. 13 сентября все того же 2000 года на Кутузовском проспекте лимузин Президента пыталась протаранить частная "девятка".

      Пятый раз опасность грозила Президенту 19 марта 2001 года. Тогда в Стамбуле был угнан российский самолет, а Президент находился в Хакассии - катался на лыжах. Почему-то угон самолета посчитали покушением на Президента и дополнительно вызвали 150 охранников.

      Итак, из пяти неудавшихся покушений на Президента два состоялись в августе.

      По теории третья попытка должна быть удачной. А предпосылок для этого было больше, чем достаточно.

      1. По сути дела Президент проводил в России программу, разработанную ССС (Союз справедливых сил), таким образом поддерживая режим, созданный усилиями Гайдана, Чумайса, Елицина и их кураторами из западных спецслужб. Но делал это достаточно гибко. И потому Россия получила некоторую отсрочку своей окончательной гибели. Из-за этой отсрочки на просторах страны возрождались патриотические силы, которые могли бы возродить страну. А это не входило в планы "техасских мальчиков" и их кукловодов.

      ССС, как черт ладана, боялся усиления русской государственности и возрождения России, поскольку перед ними была поставлена другая задача. И если они с ней не справятся, их просто смахнут с политической доски и расставят новые фигуры. Впрочем, они уходили со сцены и в том случае, если побеждала русская государственность.  

      Наступали выборы в Думу. ССС не набирала законным (демократическим)   путем необходимого процента голосов. А тут ещё подпирали и президентсие выборы. Вряд ли в этих условиях Президент решился бы слишком явно поддерживать тех людей, чьи имена олицетворяли развал Советского Союза, абсолютную нищету и вымирание большинства русских.

      Президент оказался перед выбором: ССС или новый срок президентства.

      Поскольку ССС не был уверен, что в этих условиях Президент выберет именно ССС, а это означало немедленную замену проигравших на политичекой арене игроков на новых, ССС выбрал единственно доступный ему путь развития ситуации. Это означало наступление диктатуры и переход на жесткий вариант уничтожения Россия как суверенной державы.

      2. Те, кто учился в советской школе, помнят "Левый Марш" Маяковского:

      Во всем мире политическая шкала выглядит следующим образом: на левом фланге коммунисты, которые за перемены в интересах большинства населения, то есть за народовластие (демократию) в широком смысле слова. На правом фланге - фашисты, которые готовы применить (и применяют) любые средства для сохрания диктатуры избранных.

      Только в условиях России, когда КПРФ соблюдает политкорректность, а её противники обвиняют коммунистов в принадлежности к фашизму,   можно выдавать ССС (союз правых, исповедующих принципы своей избранности) за демократическую партию.

      3. За оставшийся год до президентских выборов действующий Президент должен был показать народу, что он что-то делает для улучшения жизни в стране и действительно улучшить ее, а не только устами угодливой статистики ежедневно заклинать, что реальные доходы населения выросли (и это при явном падении жизненного уровня).

      Для этого Президенту пришлось бы значительно ограничить свободу действий небольшой группы людей, которые хозяйничали в стране (а не только погрозить Осиновскому и Утинскому пальцем: ай-я-яй!).

      Поскольку эта сплоченная группа осознавала угрозу, исходящую от Президента, она сделала ставку на ликвидацию.

      4. Региональные лидеры (президенты республик, главы областей) тоже ощущали угрозу лишения безраздельной власти на подвластных территориях, а с ней и своих доходов. Тем более , что распространились слухи о тгрядущем укрупнении регионов, Причем предполагалось, что новых глав Президент будет назначать лично - без всяких выборов. Поэтому главы субъектов сделали ставку на ликвидацию.

      5. По оценке западных аналитиков, Президент стал популярен в России потому, что начал играть на струне национализма, ксенофобии, упоения грубой силой и гордыни. Он заменил тлетворное влияние марксизма ещё более тлетворным влиянием великодержавного шовинизма. Антизападное мышление ощутимо прослеживается в новой концепции безопасности и реальной политической практике. Это создавало угрозу планам Европы и США по использования сырьевых запасов на территории бывшей России.

      Тут западные аналитики передергивали, потому что реальная политическая практика демонстрировала только уступки, но не слишком явные и не достаточно впечатляющие. И это создавало угрозу возрождения действительно патриотических сил.

      Тем более , что победоносная война в Ираке не оживила экономику США. Ей требовалось все больше и больше свежей крови.

      Можно было бы напасть ещё на кого-то, хоть на ту же Корею, следующую в списке стран-изгоев. Но - боязно.

      Не обученные пролиткорректности лидеры Кореи могли шарахнуть по оплоту демократии бомбой. И тогда от оплота останутся только параграфы в учебнике истории.

      Да и взять с Кореи особо нечего.

      А вот Россия...

      Россия - это 40 процентов мировых запасов всего. Ее можно жевать долго и смачно. Только объявлять поход против России тоже боязно - она может подняться на дыбы.

      А вот купить тех, кто и так куплен - и воспитанием, и происхождением, и паталогическим стремлением к власти... Это можно.

      Мешал только действующий Президент.

      6. Таким образом, несмотря на то, что Президент в своей экономической программе полностью опирался на сценарий, разработанный Гайданом и Чумайсом, и не принимал в расчет, что эта экономическая модель - гроб для России, сроки реализации этой программы не устраивали политических консультантов Президента.

      Президент знал ту реальность, которая сложилась в стране в тайне от общества. Знал, кто на самом деле владеет Россией. Знал, что Запад никогда не потерпит восстановления хозяйства страны. И роль Президента заключалась в том, чтобы безболезненно - в смысле, без революционных выступлений - привести страну к запланированному на Западе итогу - к полному исчезновению.

      Однако для обезболивания в ход пошли лозунги ержавности, патриотизма. И оказалось, что эволюционный путь, выбранный на Западе для окончательного уничтожения России, привел к формированию достаточно сильной прослойки среди бизнесменов, которые не захотели смерти своей страны.

      В России мог появиться действительно народный лидер, который мог возродить Россию.

      Запад испугался.

      И привел в действие запасной вариант - с диктатурой по типу Пиночета. На роль диктатора для России выбрали Чумайса - с его феноменальной способностью улавливать малейшие признаки изменения ситуации.

      В последний год Президента стали безобразно часто показывать в программах новостей. За полчаса он успевал мелькнуть в нескольких сюжетах. Обычно он говорил одному, другому, третьему министру правильные слова о подъеме экономики и благосостояния народа. Министры бодро заверяли, что приложат все силы для выполнения указаний Президента. После этого незамедлительно повышались цены и тарифы. Таким образом среди населения незаметно формировалось мнение, что чем больше правильных слов произносит Президент, тем хуже становится жить. Постепенно Президент стал вызывать негативные чувства.

      Таким образом в момент ликвидации в обществе преобладало мнение, что Президент не контролирует ситуацию в стране. Более того, население сделало вывод, что перед телекамерой Президент говорит одно, а на самом деле отдает прямо противоположные приказы.

      Киллер

      На башне Нижегородского кремля сидел снайпер. Это была женщина.

      В своем ремесле она совершенствовалась всю жизнь. Она обладала прекрасными профессиональными навыками, имела крепкие нервы. Вообще женщины лучше приспособлены к тому, чтобы работать снайперами. Они внимательнее, хладнокровнее, усидчивее.

      В антибликовую оптику немецкой   винтовки она прекрасно видела объект.

      Рядом с киллером стоял портативный телевизор. Он был настроен на первую общенациональную программу, по которой шел прямой репортаж о пребывании Президента в Нижнем Новгороде. Как только на экране возникла картинка - Президент в окружении жителей города спускается по лестнице, снайперша прицелилась. На это ушло 2 или 3 секунды.

      Хороший выстрел получается между ударами сердца. У женщин сердечный ритм реже. Поэтому стреляют они лучше.

      Еще одна секунда ушла на то, чтобы плавно довести мягкий спусковой крючок до срабатывания ударного механизма.

      Выстрел был один - в затылок.

      Этот выстрел видела вся страна.

      Затем снайперша, оставив винтовку на позиции, быстро исчезла. Рядом с винтовкой так и светился экран портативного телевизора, потому что он работал от батареек. Все остальные экраны погасли одновременно.

      Поражал уровень стрелка - на большом расстоянии только   один выстрел - смертельный. При этом никто из охраны и из посторонних людей, окружавших в тот момент Президента, не пострадал.

      Поражал и уровень подготовки убийства. Видимо, был составлен психологический портрет главы государства, просчитаны все его привычки. В частности учли то, что он предпримет незапланированную прогулку по набережной. Заговорщики безошибочно выбрали место. И расположили там убийцу.

      Через сутки власти объявили, что киллера обнаружили. При задержании   он оказал сопротивление и был застрелен. Никаких документов при нем, естественно, не оказалось.

      В подтверждение слов по телевизору показывали труп молодого мужчины.

      Хотя и совсем тупому было ясно, что подготовкой таких акций должна заниматься группа специалистов, официальное расследование вынесло заключение: действовал одиночка.

      На самом деле Президенту не простили ни Утинского, ни Осиновского, которых он обидел. Так называемая интеллигенция,   чьими   выразителями были Утинский и Осиновский, жаждала мести.

      Старосельская выразилась кратко:

      - Надо было мочить Президента в сортире.

      Хроника событий

      В ночь, когда вся страна - от запада до востока, от границ с Белоруссией до Курил - осталась без света (были отключены все объекты, включая больницы, аэропорты, станции слежения и правительственную связь), тихие машины с мощными моторами свезли депутатов Госдумы на внеочередное заседение. К утру было сформировано правительство и назначен исполняющий обязанности президента.

      В персоналиях это выглядело так:

      Исполняющий обязанности президента - Чумайс.

      Глава правительства - Ненцов.

      Спикер Госдумы - Жариновский.

      Утром изумленная страна слушала обращение нового президента к нации.

      У Чумайса нашлось много сторонников среди обиженных глав регионов. А поскольку все регионы потребляли электроэнергию, Чумайс и его люди свободно встречались со всеми главами, ища сторонников и обговаривая совместные действия. Действия Чумайса облегчались и тем, что представителем Президента в самом крупном и стратегически важном федеральном округе был член созданной Чумайсом партии Кириленко.

      В январе в счет уплаты внешних долгов России нефтяная отрасль передана Соединенным Штатам Америки.

      2. Богоспасаемый Мухосранск

      Мент

      Горячкин ехал в автобусе на работу, привычно стараясь не встречаться с людьми глазами. И так тошно на душе, а когда видишь в глазах другого человека обреченность, становится еще тошнее.

      Автобус молчал. Унылые безрадостные лица, на которых застыла тоска и ожидание неизбежной смерти.

      Горячкин , капитан милиции, с недавнего времени переименованной в полицию, не намного отличался от своих сограждан. Может быть, поменьше голодного блеска в глазах, но замотан он был основательно.

      Пока ехал - в автобусе причитала женщина, не старая ещё:

      - Как жить, как жить, Господи, если ты видишь - просвети наших правителей. Не дай нам всем умереть...

      Люди хмуро отводили глаза. У каждого была своя душераздирающая ист о - рия.

      Зима - самая суровая и самая безнадежная в России - вступала в свою середину.

      Мухосранск как субъект федерации

      Мухосранск представлял собой обычный областной центр срединной России, той России, что образовалась после завоевательного похода Грозного на Казань, когда огромные территории вошли в состав будущей империи.

      Русские ринулись на свободные земли, и теперь считали, что они всегда - исконно, так сказать -   здесь обитали. Впрочем, никто и не возражал, поскольку всем места хватало. А русские кроме того ещё и работали, а потому их можно было грабить.

      Сначала Мухосранск был пограничной деревянной крепостью. Затем в губернском городе построили два каменных здания - собор на холме и тюрьму в низинке. Поднатужившись, построили ещё два - дом губернатора и дом архиерея. И на этом основании довольные мухосранцы решили, что их город - самый прекрасный город в мире. И неизменно пребывали в этой уверенности.

      Проклятые большевики собор взорвали. А вот тюрьму оставили, потому как ещё не вывелись родимые пятна капитализма и до полного уничтожения преступности было ещё далеко.

      За семьдесят лет большевистской диктатуры город вырос в девять раз, дивиться стали не каменным зданиям, а деревянным, доживавшим свои последние годы. Научные разработки превосходили зарубежные аналоги лет на 20...

      Поступательное развитие города продолжилось бы и дальше, но тут в стране произошло радостное событие - наступила демократия.

      По мере ее укрепления в Мухосранске начали отмирать ненужные для демократии органы. Прежде всего встали заводы. Детские сады закрывались, их приобретали всякие посреднические фирмы. Число горожан неуклонно сокращалось. Зато кладбища вокруг города росли с невиданной быстротой.

      На улицах привычных пьяниц сменили наркоманы. Тюрьма не успевала принимать всех, кому надлежало там быть. И потому Государственная Дума мудро постановила, что демократия в том и заключается, что если человек хочет убить другого человека, то нельзя ему в этом препятствовать. А тюрьма - это не гуманно. И приняла новый уголовный кодекс.

      Улицы Мухосранска постепенно зарастали мусором - и упаковкой от заморских продуктов, выдуманных специально для уничтожения папуасов, и бытовым. В центре города образовались трущобы и свалки.

      К счастью или нет, но в Мухосранской губернии не случилось никаких полезных ископаемых, потому особого внимания к ней никто из олигархов не проявил. Славилась она в свое время научным потенциалом, а на фиг потенциал, когда все, что надо - от резиновых баб и до платиновых вибраторов для влагалища - производят за рубежом. А дальше этих изысков ищущая мысль новых хозяев жизни так и не продвинулась.

      По всему поэтому Мухосранск жил тихо и мирно: вспоминая славное прошлое, но уже без всяких надежд на будущее.

      Время от времени то " Мухосранская правда", то "Вечерний Мухосранск", то "МК в Мухосранске", то ещё какая-нибудь мухосранская газетенка что-то вопила истошным голосом: мол, взбодримся, о руги! И под славным руководством губернатора мы как вдарим... Но кроме воплей на большее уже силенок не хватало. К тому же газетенки никто, кроме самих журналистов и рекламодателей, не читал.

      Високосный год

      После восшестивия на престол Чумайса жить в России стало совсем страшно. Плата за коммунальные услуги выросла в 10 раз.

      Электричество, бензин, еда дорожали с каждым часом.

      Одно время, приблизительно в ноябре - декабре,   город заполонили собаки: овчарки, болонки, беспородные дворняжки. Люди выкидывали своих друзей на улицу - жрать и самим было нечего.

      Собаки сбивались в стаи. И настолько озверели, что по неосвещенным улицам вечером стало опасно ходить: стаи нападали на людей. Утром находили только разорванные окровавленные одежды.

      Потом собаки вдруг исчезли из города. Говорили, что подались в леса, там расплодилась кое-какая живность, а в городе уже ничего не осталось.

      Зато в городе появились чмоки

      Справка:

      С введением стопроцентной   оплаты   за   коммунальные   услуги, электроэнергию и газ на самом деле плата возросла в 10 раз. В связи с этим в городах России   участились   случаи,   когда отчаявшиеся люди убивали всю семью и сами кончали жизнь самоубийством. В основном почему-то семьи выбрасывались из окон верхних этажей.

      Как только стали поступать сообщения о самоубийствах, корреспондент одного из телеканалов задал вопрос премьер-министру, как он   расценивает такие случаи.

      Ненцов , ухмыляясь в камеру, заявил:

      - Запретить это мы не можем, поскольку самоубийство является неотъемлемым правом всякого гражданина и гарантировано ему прежде всего Правами человека. Но если вы хотите узнать мое частное мнение, я скажу: если всякое чмо вместо того, чтобы   платить за квартиру, предпочитает самоубийство, туда ему и дорога.

      От слова " чмо", а также от звука, которое издает тело, падая на асфальт, родилось название таких самоубийц - чмоки.

      Бытуют и некоторые другие прозвища: чкаловы, летяги, реформики и чумайсики.

      Особенно потряс Горячкина один случай.

      Приехали по вызову.

      Семья. Муж - красавец, под два метра ростом, плечи - косая сажень. Классный специалист. Но слишком гордый. Хозяин рассудил: на четырех бобышках ползать не умеешь - пошел вон. Мужик бросился в одну контору, в другую. Но бывший хозяин не поленился - обзвонил своих приятелей и сказал - не принимать.

      Может быть, в конце концов и нашел бы какую-нибудь работу, но тут окончательно встали заводы. Фирмы разорялись.

      У мужика жена - учительница. Школу закрыли. И дочь четырех лет.

      В квартире был один матрас - на нем спала вся семья. Три старые табуретки, стол, сколоченный из досок с помойки, старая посуда и кое-какая одежда. Остальное продали.

      В отчаянии, не видя выхода, муж зарезал дочку, потом жену. Сам лег сверху, обнимая тех, кого любил, и воткнул нож в сердце.

      Ни одна сука из журналистов не написала об этом.

      Убойный отдел

      Начальник убойного отдела подполковник Широков Андрей Иванович был человек упитанный, но в меру. И этим выделялся на фоне других руководителей.

      Не считая начальника, еще в отделе служили десять человек. Ни металла во взоре, ни ковбойских шляп, ни длинных шарфов - старенькие свитера, вытертые на заду брюки. Работа была тяжелая, скучная. Приходилось больше писать, чем обезвреживать и задерживать преступников.

      С утра в отделе, как обычно, началась планерка. Именно с утра начальник должен проследить, в какой форме его подчиненные и дать задание.

      Захватив, как положено, блокнот и ручку, чтобы записывать ценные указания, Горячкин сел на привычное место в кабинете начальника. Зачитали сводку преступлений за сутки, определили, кто чем занимается.

      И тут прозвенел звонок по руководящему телефону.

      - Слушаю, господин генерал, - Широков подобрал живот. - Есть. Есть. Есть.

      Положил трубку. Воззрился на Горячкина:

      - Нас вызывает генерал.

      - Зачем? - резонно спросил Горячкин. От срочных вызовов к начальству   хорошего никогда не ожидалось.

      Широков развел руками:

      - Ничего не могу сказать. Захвати все бумаги по убийству Егорьева.

      Горячкин мотнул головой, как лошадь, отгоняющая овода.

      Заказное убийство

      Дело было давнее. Еще в сентябре прошлого года взорвали заместителя губернатора.

      После убийства Президента по стране прокатилась волна криминальных разборок. Местные власти, как всегда, равнялись по столице.

      Не обошла эта напасть и богоспасаемый Мухосранск.

      9 сентября на пороге своего дома был убит заместитель губернатора.

      Он возвращался с работы: от Желтого дома, где был его кабинет на третьем этаже, до сталинского дома, где он жил, требовалось только перейти дорогу. Чтобы чиновник безопасно это делал, на переходе постоянно дежурил наряд ГИБДД. И вот, выставив живот, растопырив руки, чтобы казаться выше, больше, важней, заместитель губернатора пересек дорогу. Потом прошел двором и поднялся по ступеням крыльца. У стальной двери подъезда лежал неприметный пакет. И когда Сергей Николаевич нажимал кнопки кодового замка, кто-то на лавочке нажал другую кнопочку. Специальную. Пакет взорвался с такой силой, что вышиб стальную дверь, а заодно разнес и заместителя губернатора. Тело потом соскребали по всему подъезду. Осталась целой только голова с вытаращенными глазами и усами щеточкой.

      Внешне убитый чиновник был похож на Евно Азефа, каким его показали в фильме "Империя под ударом". Для полного сходства нужно было обрить чиновника наголо. А так   - всё было похоже: глаза, нос, щеточка усов, брюхо. Короткие ручки. Да и внутренней своей сутью он очень смахивал на Евно. Видимо, из-за этого и пострадал.

      Вокруг чиновника крутились большие деньги. Он имел обширные контакты. В силу своих служебных обязанностей именно он ставил последнюю визу на всех документах правительства области.

      А власть притягивает всяких умалишенных.  

      Версии выдвигали разные, никто не сомневался, что это заказное убийство. Но никто и не старался раскрыть его, опасаясь, что нити   приведут   к еще большему начальнику.

      Дело явно было политическое. Конечно, на уровне области, но всё равно тянуло на политику. Был опечатан кабинет убиенного, изъяты документы. Но почему-то все равно оставалось впечатление, что кто-то уже умело поработал в кабинете до приезда опергруппы.

      Как водится, создали межведомственную комиссию. На первых порах два раза в день оперативный штаб по раскрытию возмутительного, как заявил губернатор, преступления заседал в областной прокуратуре. Через две недели энтузиазм иссяк. Штаб заседал уже раз в день, потом раз в неделю. Потом дело из прокуратуры спихнули в убойный отдел УВД. И в конце концов стал им заниматься один капитан Горячкин. Все стрелки, естественно, перевели на него. И если говорили, что убийство осталось нераскрытым, то, естественно, считалось, что это лично Горячкин его не раскрыл.

      Тем не менее раз в месяц все службы, задействованные по делу, продолжали встречаться у прокурора.  

      Муки творчества

      После очередной взбучки у начальства Горячкин вернулся в свой кабинет слегка возбужденный. Окном кабинет выходил во двор УВД. Ничего интересного за окном не наблюдалось: гаражи, машины, какие-то железки и доски. По причине морозной пасмурной погоды от одного вида всего этого становилось тошно. Одна отрада - глядеть было некогда.

      Горячкин сел за старенький компьютер, который использовали вместо привычной пишущей машинки. Но работать совсем не хотелось. Хоть стреляйся.

      Чтобы успокоиться, капитан сходил в туалет на своем этаже, набрал воды в видавший виды алюминиевый чайник, вставил шнур в розетку. Возможно, после чайку желание поработать могло и возникнуть.

      Горячкин знал, что неоправданным рвением в этом деле легко было сломать голову. А голова, как полагал капитан Горячкин, ему ещё пригодится. Он видел, что с каждым годом становилось всё труднее делать свое дело. Начальники научились говорить умные слова и этими словами оправдывать своё безделье, а то и прямое содействие преступникам. Да и различить матерого уголовника от матерого политика тоже становилось не просто. Капитан был убежден, что это уголовник и место ему на нарах. А начальник говорил, что это уважаемый политик и трогать его нельзя, потому что он выражает интересы народа.

      А когда бандит всё-таки попадал на скамью подсудимых, в дело вступал суд. Не выдержав надругательства над справедливостью, один майор, из настоящих оперов, прямо в зале суда достал табельный пистолет и застрелил судью, когда тот освободил из-под стражи бандита, убившего девять человек.

      Сообщение

      - Слыхал? - в дверь сунулся Александр Григорьевич, тоже капитан, но из соседнего кабинета, по прозвищу Сашуня.

      - Ну? - насторожился Горячкин, потому что Сашуня относился к тем людям, которые всегда узнают первыми всякие служебные новости.

      Уловив интерес, Сашуня просочился в кабинет, занял место рядом с чайником. И откуда-то уже заимел вместительный бокал в руках.

      Горячкин вздохнул: чай был платой за новость.

      Чай получился бледненьким, но Сашуня отхлебнул чуть ли не кипяток и торжественным голосом возвестил:

      - К нам едет Такамада!

      - На куй она здесь сдалась? - удивился Горячкин.

      - Говорят, будет съезд партии.

      - У нас?

      - Ага.

      - Справедливой силы, что ли?

      - Ага.

      - Ну и куй с ним.

      - Ну не скажи, - знающим тоном возразил Сашуня. - Вот увидишь: заставят город чистить. Проверять все подвалы и чердаки. В общем, обеспечить безопасность...

      - Да уж, - согласился Горячкин.

      - Уже бумага пришла, - возвестил Сашуня вторую часть новости.

      - Бля, - задумчиво выразился Горячкин. - Теперь ни отдохнуть, ни поработать...

      - Ага.

      И Сашуня, довольный, что испортил настроение человеку, побежал разносить новость по этажам управления внутренних дел.          

      Хроника событий

      Реформами Гайдана - Елицина командная цепочка в России была разорвана. Никакие указания не исполнялись. Любой чиновник и даже человек с улицы мог вклиниться в управление.

      Преемник Елицина попытался цепочку возродить. Но вместо этого создал еще одно звено, которое только искажало команды.

      В этот момент Чумайс медленно и верно расставил своих людей у всех кнопок, которые и создавали единую Россию. Нажатые одновременно, они лишили страну энергии. Это и обеспечило захват власти.

      Внесены изменения в Конституцию РФ, расширяющие полномочия Президента и правительства.

      Сформирована двухпартийная система. ССС возглавила Такамада, "Единую Россию" - Ненцов.

      Чечня вышла из состава Российской Федерации и предъявила права на Дагестан, Ставропольский и Краснодарский края.

      Курильские острова переданы Японии, но Япония не стала подписывать мирный договор, требуя возвращения Сахалина.

      Калининградская область передана Германии.

      3. Пророк

      В обезьяннике

      К приезду вице-премьера правительства Такамады полиция основательно чистила город от нежелательных элементов.

      Стоял конец февраля. Час был ещё не поздний.

      Патруль Центрального РОВД (бывший Ленинский) доставил очередную партию неблагонадежных граждан и определил их за решетку - в так называемый обезьянник.

      Доставленные, в основном, люди были привычные, сидели тихо, никто не выступал, чтобы не нарваться на резиновую дубинку.

      Отогревались, а отогревшись, пукали. И вообще источали разные неароматные запахи - запущенности, безысходности, обреченности.

      Кто не мог терпеть, пускал лужу под себя - сержантам было лень водить всех в туалет. А потом - только отведи одного, как тут же захотят все и не по одному разу: всё-таки для тех, кто в обезьяннике, даже поход в туалет - развлечение.

        Справка:

      По эксперным оценкам в 2001 году в России бомжей насчитывалось около 10 процентов от общей численности населения, т. е. около 15 млн. человек.  

      За август 2003 - март 2004 года их численность возросла до 20 - 25 процентов.

      Все бомжи разделились на несколько катергорий: нищие, беспризорные дети, бездомные и уличные проститутки.

      Все категории активно контролируются организованной преступностью.

      Для отпора расплодившимся бомжам более или менее состоятельные граждане, которые пока имели свой дом, стали объединяться в общества.

      Наиболее агрессивно действует анонимная, хорошо законспирированная, по-видимому, состоящая из профессионалов - или отставников, или действующих - организация под названием " Смерш". (Перекличка со знаменитой военной контрразведкой "Смерть шпионам", здесь расшифровывалась как "Смерть швали"). " Смерш" регулярно производит зачистки местности. Как правило, зачистка заканчивается показательной казнью нескольких бомжей.

      Те слои населения, которые имеют только теоретическую вероятность стать бомжем, деятельность " Смерша" одобряют. Пограничные слои населения - а таких до 80 процентов - подозревают, что таким образом осуществляется целенаправленный геноцид русских.

      Пророк

      Вдруг в обезьяннике поднялся мужчина средних лет. На лице ещё видны были следы былой интеллигентности. Одет он был обычно - в спортивные штаны, шапку с вмятиной от солдатской звездочки и довольно опрятную теплую куртку.

      Мужчина снял шапку. Черные с сединой давно не мытые волосы рассыпались по плечам.

      - Православные! - неожиданно воззвал он громким голосом.

      - Это кто православный? А вот дубинкой по ребрам! - лениво сказал сержант. Сам он был татарин.

      - Да пусть говорит, - ещё ленивей отозвались остальные сержанты. - Послушаем политинформацию. Давай, дед. Режь правду.

      Они заржали сытым смехом.

      - Люди русские! - упрямо возгласил мужчина. - Неправое дело вы творите. Бесам служите. Отродью дьявола, его семени. Грядут последние времена. Вот убьют Ирину...

      - Это что за Ирина такая?   - спросил один. -   Саид, это ты к ней ходишь?

      Саид набычился, сверкнул затравленно глазами - опять будут над ним смеяться. Сказал:

      - Мне твоя билять не нада.

      - У тебя своя есть?

      - Люди русские! - продолжал новоявленный пророк. - Убьют Ирину,   и не станет больше России...

      - Ну да, убьют, и России - писец... - опять сытое ржание.  

      - Приедет с ней охранников тьма великая, но не сберегут ее, потому как судьба ей уже определена, - талдычил свое пророк. - И всем нам определено грядущее...

      - Это кто к нам приедет? - спросил один сержант.

      - Да Такамада, наверно, - сказал другой.

      - Ну и куй с ней, - заключили сержанты глубокомысленно.

      - Россия не может быть рыночной страной, - продолжал мужик. - Наш климат не позволяет жить обособленно. А президент ведет страну к   гибели.

      - Ну ты видал? - вновь заржали сержанты. - А ты сам не хочешь стать президентом? А то сейчас документ выпишем.

      - Я знаю, кто убьет Ирину, - упрямо настаивал мужик.

      - А пистолет какой? - спросил один.

      - Да ее из сраной кочерги стрельнут, - добавил другой.

      - А кто убьет? - спросил третий.

      - А кому надо - тот и убьет, - мужик вдруг обиделся и сел. Охота пророчествовать пропала.

      - Да кому она нужна... - сержант добавил несколько фольклорных замечаний в адрес Такамады. Вновь посмеялись, что ни говори, а дежурить всегда скучно.

      Утром бомжа   отпустили вместе со всеми.

      Стукач

      Утром Саид докладывал начальнику районного отдела полиции:

      - Начальник, обезьянника говорили: будут убивать... - он замялся, не зная как сказать. Он и по-русски-то говорил с большим   трудом, а выговорить слово "вице-премьер" ему вообще было не под силу. - Эту, которая едет, начальник, говорят, убьют.

      - Кого?

      - Эту.

      - Эту?

      - Ну, большой начальник . Ирина зовут.

      - Ирина? - переспросил начальник, не понимая, и вдруг сообразил, о ком речь. Удивленно вскинул брови: - На куй она кому сдалась, чтоб ее убивать?

      - Не знаю, начальник. Говорили.

      - Кто?

      - Бомжа. Люди русские, говорил, вот убьют Ирину. И всё, значит, писец.

      - Спасибо, Саид. Иди, глупость это.

      Саид обиделся, что ему за такую важную информацию не выписали, как обычно, премию, сказал:

      - Начальник, я предупредил. А ты думай.

      Полковник был не дурней сержанта и быстро понял, что Саид пойдет стучать выше. А потому, как только упрямый татарин закрыл за собой двойную дверь кабинета, набрал номер областном управлении.

      Главное - прикрыть свою задницу.

      4. Поиски

      Операция "Иголка"

      Начальник, который сидел в управлении полиции, тоже был не совсем дурной по части прикрытия своей задницы. И получив известие, что на Такамаду вроде бы готовится покушение, лицом закаменел, а голос явил железный, не хуже Феликса:

      - Найди!

      - Как? - осмелился вякнуть полковник.

      - Не мое дело. Завтра с утра доложишь.

      И отключил связь.

      Полковник хмыкнул - игры начальства он видел насквозь, потому как и сам в них играл. Но тем не менее приказ есть приказ. И на поиски бомжа отрядил весь райотдел.

      Однако бомж пропал, словно сквозь землю провалился. Через сутки обнаружить его так и не удалось. О чем полковник и доложил своему начальству.

      По-видимому, Саид все-таки настучал о происшествии кому-то выше, потому что полковника дернули в управление. И полчаса он, стоя, как мальчишка, выслушивал начальственный мат. А поскольку вины за собой не чуял, то полковника   в кресле буравил глаза в глаза, отчего тот под конец осатанел окончательно. Начальник райотдела полиции даже подумал мстительно: вот сейчас тебя кондрашка хватит.

      И тут большой полковник вздохнул со всхлипом, задрал красную, как свекла, морду к потолку, закатил глаза. И вдруг дурная кровь разом схлынула с лица. Не прошло и минуты, как он уже нормальным человеческим голосом сказал:

      - Давай думать.

      Ничего нового они не придумали. А потому решили бросить на поимку неведомого бомжа всю   милицию Мухосранска и прилегающих районов.

      Задание

      Широков срочно собрал весь убойный отдел.

      - Вот что, кончайте все дела. Имеется срочное задание - найти бомжа.

      - А сколько надо? - спросил кто-то дурашливо.

      - Помолчи! - оборвал Широков.

      - Да через полчаса будет полный комплект, - встрял еще кто-то. Насмотрелись сериалов по "Убойную силу", и никакого почтения к начальству не испытывали.

      - Остряки, мать вашу... - взъярился Широков. И подчиненные умолкли, почувствовав, что дело не шуточное.

      В краткой и выразительной речи, с упором на " х", " п" и "б", начальник убойного отдела обрисовал сложившуюся обстановку.

      - Всем понятно? - спросил он.

      - Ну да...

      - В общем так. Обсуждение закончено. Всем приступить к исполнению. Так, каждый закреплен за определенным районом. Вот и действуйте.

      Когда вышли из кабинета, Горячкин зло сказал:

      - У нас висит убийство заместителя губернатора, не считая других, а мы занимаемся бомжом. Наглотался дряни, и ему привиделось - Ирину убивают. Мне, может, каждую ночь снится, как я... хм, не скажу, кого... расстреливаю. И просыпаюсь радостный. А днем опять одна фигня.

      - Начальству видней.

      - Да, начальство играет в свои игры. А мы вроде пешек. Нас и подставляют.

      Сашуня обнял Горячкина за плечи:

      - Ты, Вова, главное не волнуйся. Наше дело маленькое: приказали - выполни. И все дела.

      Кризисный центр

      Прошли еще одни сутки. Операция "Иголка" успеха не принесла.

      Срочно собрали всех, кто мог сказать чно-нибудь дельное. Но поскольку начальства на совещании оказалось до неприличия много, ни одно дельное предложение так и не прошло. Ограничились созданием кризисного центра, поручив ему разработать аналитическую записку на предмет покушения на Такамаду.

      И прежде всего провести социологические исследования, чтобы выяснить количество граждан, одобрявших подобное убийство.

      Усиленный вариант

      Через сутки к поискам бомжа подключились ФСБ и УБОП.

      Забегали, как наскипидаренные, участковые. Проверяли наркоманов и судимых. Но это был не тот контингент, который мог, даже сугубо теоретически,   подготовить киллера.   Все   это понимали. Но участковые не роптали. Наконец-то они получили   хоть какую-то возможность навести   порядок на подотчетной территории. И пользовались ею вовсю, понимая, что другой возможности не представится.

      Спецслужбы просеивали жителей города через осведомителей.

      На дорогах и на вокзалах маялись усиленные патрули.

      Преступность в городе замерла на одной отметке, потом даже несколько снизилась.

      Полицию и все силовые службы перевели на усиленный вариант. Оперативники дежурили по 20 часов, потом напивались в умат, спали прямо в кабинетах. Утром, едва продрав глаза и опохмелившись, томились на планерках, ожидая, когда можно похмелиться. Начальство делало вид, что так и надо.

      - Ищи, Саид, ищи бомжа. Не найдешь, я тебя сам пристрелю, - сказал начальник отдела. И поскольку сказал он это тихо, без мата и один на один, Саид понял, что так и будет, и прямо в кабинете напустил в штаны.

      Зачистка

      В криминальные и полукриминальные фирмочки врывались вооруженные люди в масках и камуфляже, поводя во все стороны   короткими автоматами.

      Захват офиса - это несколько минут. Зато каких великолепных минут!

      Главное - загнать всех в одно помещение. А следователи пусть роются в столах, шкафах, компьютерах. Загнав, всех укладывали на пол - лицом вниз. Тех, кто не спешил это делать, поторапливали. Удар стволом меж лопаток отзывался болью в позвоночнике, а скользящий удар прикладом в лицо сворачивал скулы.

      Крутые мужики в фирмах начинали усиленно потеть сквозь свои Версаче и прочие выкрутасы, так что на полу оставались лужи. Женщины в коротких юбочках лежа на полу смотрелись очень сексуально.

      Особое удовольствие спецназ испытывал, когда охрана фирмы пыталась помешать обыску. Вот тут можно развернуться. Кровавыми соплями тут служба безопасности отделывалась не всегда. Ломали и челюсти, и руки-ноги. Особенно если ребята в охране очень крутые, а потому и очень глупые.

      Появилась возможность хоть слегка выпустить пар. Вот крутой на куртой тачке катит в казино и просиживает за вечер столько, сколько мент (официально - полицейский) получает за год напряженного - особенно в убойном отделе - труда.

      И вот этот крутой лежит на полу, сцепив потные ручонки на бритом затылке и раздвинув ноги. Если пошевелился - на законном основании можно врезать ему по яйцам. Или передернуть затвор. И тогда можно любоваться, как под этим крутым подтекает зловонная лужа.

      Только глупых в охране фирм с каждым днем становилось все меньше и меньше. Остались только те, кто под особой крышей. Но тут и крыша не спасала.

      Только ни хрена такие налеты не дают, потому как следователи почему-то никогда не находили состава преступления.  

      Выпустив пар, люди в камуфляже уходили.

      - Суки! - с чувством говорили крутые мужики, поднимаясь. - У-у-у, суки! Ничего, скоро вам всем хана.

      И вечером опять катили в казино. Потом в какой-нибудь не хилый особняк, но уже девочками. Лечить отбитые яйца.

      5. На свалке

      У норы

      Они пробирались среди искореженной арматуры, битого стекла, дырявой обуви. И все это наподобие ковра устилали мятые пластиковые бутылки и бумага. В центре свалки слегка дымились огромные кучи. Их со всех сторон облепили вороны.

      По разговорам с местным участковым, Горячкин знал, что на свалке обитает до сотни бомжей. У них есть хозяин, который заставляет их собирать цветмет, бутылки, макулатуру. В общем, всё, что ещё может пригодиться.

      Он с напарником, Зотовым, тоже из убойного отдела, но молодым лейтенантом, уже часа два лазил по кучам мусора, Но ни одной живой души, если не считать ворон и крыс, не видел. И это было странно.

      Вдруг Горячкин, шедший впереди, остановился, у него вырвалось:

      - Бля!..

      Служа в убойном отделе, он повидал всякого-разного по самое не хочу.   Особенно в нашей жизни, где на каждом шагу очевидное   и   невероятное смешались в причудливой прорпорции, которая никакому мастеру ужасов даже не снилась.

      Однажды при обыске на квартире задержанного в холодильнике обнаружили отрезанную голову мужчины, аккуратно завернутую в прозрачный пакет.

      - Зачем она тебе? - спросил тогда Горячкин.

      - Красивая, - мечтательно ответил задержанный. - Пусть полежит.

       Но такой картины преступления даже Горячкин еще не видел.

      - Нашел? - спросил Зотов.

      - Взгляни сам.

      - Да уж... - сказал лейтенант. Потом взглянул еще раз, и его   вывернуло на снег.

      Возле норы, где бомжи укрывались от непогоды и неспокойного мира, валялось в разных позах около десятка трупов. Все они были убиты с изощренным садизмом. А некоторые даже сожжены огнеметом.

      Горячкин осторожно пробирался   между   трупов, внимательно разглядывая их, словно что-то искал. Вернее, кого-то.

      И нашел.

      В центре побоища лежал голый человек. Его раскинутые руки и ноги были привязаны к вбитым в мерзлую землю арматуринам. На груди аккуратно лежали вырванные глаза и отрезанный язык. А   в рот ему был засунут вырезанный вместе с яйцами половой член.

      - Вот и потолковали, - сказал Горячкин.

      Зотов только кивнул, и его снова вывернуло.

      Вернулись к машине, и Горячкин по рации связался с начальством.

      - Тут такое, на словах не объяснишь. Везите сержанта, может, опознает.

      Укрываясь за машиной, закурили. Молчали, ждали сержанта.

      В том, что это именно этого бомжа и искали, Горячкин почему-то не сомневался. Дело даже не в интуиции или опыте. Дело в том, что простых бомжей так зверски не убивают.  

      Но мыслями своими Горячкин делиться не спешил. Он стоял, курил и не лез не в свое дело.

      На фоне серого дня осторожно шевелились серые тени: это откуда-то появились обитатели свалки и теперь подбирались ближе, чтобы узнать, что случилось. А   население свалки было огромно и увеличивалось с каждым днем.

      На патрульной машине привезли Саида.  

      - Начальник? - спросил он, оглядывая двух мужчин.

      - Я начальник, - сказал Горячкин. - Пошли.

      Они вернулись на место страшной бойни.

      - Посмотри внимательнее. Узнаешь кого-нибудь?

      Капитан отодвинулся в сторону, и Саид увидел трупы. Он резко позеленел, сделал глотательное движение, но не удержал рвоты. Его вырвало чуть ли не на ботинки Горячкина.

      - Проблевался? - равнодушно спросил Горячкин. - Это тебе не бомжей гонять. Овец резал?

      Саид молча кивнул - спазмы еще перехватывали горло.

      - Считай, что это овца. Опознать сможешь?

      - Трудно, господин начальник. Закурить можно?

      - Кури, - разрешил капитан.

      Сержант крутанул колесико дешевой зажигалки. Огонек затрепетал единственным ярким пятном в серой полумгле мартовского дня. Жадно затянувшись, сержант обернулся к   трупам.

      То ли выучка у него все-таки какая-никакая, а была, то ли подстегивало нешуточное обещание полковника пристрелить, но глядел Саид внимательно, словно ощупывал лица убитых.

      - Эта вот,   начальник, - сержант показал на голый труп в центре.

      - Аллахом клянешься?

      - Нет, аллахом нельзя.

      - Значит, не уверен, - сделал вывод Горячкин. - Ладно. И так всё понятно. Возвращаемся.

      Версии

      Обратно ехали в битой "копейке". За рулем был Зотов.

      - Я всё-таки не понимаю, откуда бомж мог узнать о покушении на Такамаду?

      - Не знаю. Может, просто какой-нибудь дряни наглотался, мозги и поехали. В таком состоянии можно всё что угодно предсказать. Нашествие марсиан или... - Горячкин хохотнул, - победу коммунистов на выборах.

      - Тогда непонятно, за что убили бомжа, - не сдавался Зотов. Он ещё был совсем молодой и не понимал, что иногда лучше не задавать лишних вопросов. Бомжа они нашли. Начальству доложили. Пусть оно теперь и думает - у него звезды большие.  

      - А может, это случайное убийство... - сказал Горячкин, чтобы Зотов отстал.

      - Смерш?

      - Нам какая разница? Спишем на Смерш. За бомжа никто отвечать не будет.

      - Ну да конечно, - сказал Зотов. - И случайно только ему выкололи глаза и вырезали язык.

      Мозги у лейтенанта варили хорошо. И это было плохо прежде всего для Зотова. Руки волосатой, чтобы могла поддержать в случае чего, у него не имелось. А начальство умных не любит, потому что само отличается не умом, а хитростью. Хитрожопостью, поправился Горячкин.  

      - Ну, не случайно, - согласился Горячкин. - Нам от этого легче? Сколько их висит - убитых и пропавших без вести. И - ничего.

      Справка:

      Статья 20 Конституции РФ торжественно гласит: "Каждый имеет право на жизнь".

      На самом деле эти слова звучат издевательски. Ежегодно более 200 тысяч человек - тех самых граждан, кому Конституция обещает жизнь - свою жизнь теряют.

                                Данные о количестве погибших (в тысячах):

      жертвы убийств - 37,0

      неуточненные смерти - 40,0

      пропавшие без вести   - 70,0

                    из них найдено - 40,0

                    исчезли - 30,0 (в том числе - 20,0 неопознанных трупов)

      ДТП - 30,0 - 35,0

      самоубийств - 60,0

      отравлений алкоголем - 30,0

      другие отравления - 18,0

      несоблюдение техники безопасности - 5,0

      утонуло и погибло в результате несчастных случаев - 17,0

          Итого - 200 тысяч.

      Снова Горячкин

      Менту , а он по-прежнему считал себя ментом, хоть и переименовали милицию в полицию, было за сорок. Скоро уже 20 лет он работал в органах. Начинал участковым, а потом его перевели в уголовный розыск.

      Дослужился до капитана. И теперь трезво соображал, что может быть, к пенсии в виде большого одолжения дадут ему майора. Если раньше его не убьют или не посадят.

      Побывал он и в Чечне. Особенно гнетущее впечатление на него произвел огромный дворец, в котором жил хозяин пяти сел. В необъятном, словно главная плошадь города, дворе у хозяина стояли " Ниссан-Патрон", "Нива" и " Ауди".

      По двору сновала куча женщин и детей. Женщины - это были жены хозяина, а дети - его дети. И все были заняты по хозяйству. Всем распоряжался хозяин - в черкеске, в папахе, с пистолетами и кинжалами за поясом. Занимался он обычным чеченским бизнесом - нарокотиками, оружием и пленными. За любое подобное преступление в России - сидеть ему и сидеть. А здесь он был уважаемый человек. Впрочем, как все горные чеченцы, никого он, кроме себя, не любил. Любить себя - в этом был смысл его жизни.

      За дворцом в горы уходила дорога.

      Будь воля Горячкина - он заставил бы этого горного козла работать так, как работали в родном селе родители Горячкина. И без скидок на национальные особенности...

      Из Чечни Горячкин приехал злой и не верящий ни единому слову политиков. Всех их - считал убежденно - нужно стрелять за пособничество таким вот горным козлам. Не считая тех козлов, что паслись на капусте в нашем общем огороде.

      Из Чечни он привез автомат. Потом регулярно пополнял патроны. Зачем - не знал. Но что-то ему нашептывало - в хозяйстве все пригодится.

      Хроника событий:

      Китай заявил о своих территориальных претензиях на всё Приморье.

      По сообщениям Федеральной пограничной службы бои с регулярными частями Ичкерии идут в Краснодарском крае.

      Известный правозащитник Кобалев заявил, что его радует всё, что происходит в России. Наконец-то люди могут жить спокойно, не опасаясь ни фашизма, ни антисемитизма.

      В стране начались техногенные катастрофы: взрывались заводы, рушились здания, мосты. В городах не работали канализация и водопровод.

      6. Суета вокруг визита

      Институт высшей социологии

      Ведущий социолог Мухосранска Виталий Глебов пребывал в задумчивом состоянии. Ему предложили выяснить рейтинг и. о. президента в области перед визитом Такамады.

      Но заказчик не оговаривал, какие именно результаты его устраивают: всеобщая поддержка населением проводимой и. о. президента политики при небольшой оппозиции или реальное положение дел. А реальность была такова, что поддержки у президента могло набежать процентов пять, и то, если опрос проводить только среди спекулянтов и криминальных элементов.

      Виталий Глебов хорошо понимал, что задача перед ним поставлена трудная. Почти невыполнимая.

      Институт высшей социологии занимал две смежные комнаты и кладовку в одном из административных зданий эпохи застоя развитого социализма. Весь штат состоял из директора - он же социолог, менеджер, сотрудник по связям с общественностью, финансовый директор и завхоз, -   двух сотрудниц, которые набирали тексты, обзванивали респондентов и выполняли другую не слишком сложную работу, и компьютерщика, который обслуживал всю технику - три компьютера, принтер и так далее.

      Так что в институте царили звонки, толкучка и прочие неудобства. И когда нужно было обстоятельно подумать, Виталий Глебов удалялся в сортир административного здания эпохи расцвета застоя развитого социализма. Благо, там сделали евроремонт, и теперь сортир сверкал разными блестящими штучками.

      Виталий Глебов зашел в кабинку, спустил джинсы и уселся на унитаз.

      Процесс глубинного осмысления действительности начался.

      Две модели

      Глебов был не дурак, совсем не дурак. Даже напротив. Как человек, существующий на деньги заказчика, а заказчик был один - власть, Виталий прекрасно чувствовал, что заказчику требуется. А заказчик, вопреки собственному здравому смыслу, хочет увидеть, как население области любит своего и. о. президента.

      Но тут существовала одна опасность. Одна, но чрезвычайно опасная опасность: если требуемый заказчиком результат будет сильно отличаться от истинного, это подорвет авторитет института высшей социологии.   И заказчик обратится к конкурирующим фирмам.

      Таким образом, даже для областных властей, если Виталий покажет всенародную любовь к   и. о., будет понятно, что это дешевая липа. Но показывать истинную картину - это значило подписать себе смертный приговор. Впрочем, всякий раз приходилось уравновешивать истинные результаты с результатами желаемыми. Удивительно, но до сих пор Заслону это удавалось.

      Он умел держать ситуацию под контролем. А это умение требовалось для того, чтобы распоряжаться деньгами.

      Или властью.

      И он прекрасно понимал, что "сейчас совершается очередная фальсификация русской истории под видом ефальсификации советских фальсификаторов" (формулировка Д. Владимирова). Но в приличном обществе не принято говорить о веревке в доме повешенного. Да и зачем говорить, когда распространение нужной информации шло на подсознательном уровне.

      Понимал Глебов и то, что государство с таким социальным расслоением не может быть устойчивым. Отсюда вытекали две модели будущего:

      модель 1.

      Государство проводит реформы в пользу населения.

      Итог таких реформ ясен - возрождение России.

      модель 2:

      Установление колаборационистского правительства.

      Итог тоже ясен - террор и геноцид.

      Вторая модель лично Виталия устраивала больше.

      Конкуренты

      Однако ФСБ, не надеясь на социолога Виталия Глебова, провело собственное   исследование. Липовый рейтинг президента их не интересовал. Они и так знали - с рейтингом или без него - свою власть президент добровольно никогда не отдаст.

      ФСБ занялась выявлением тех слоев населения, которые могли бы желать смерти Такамады.

      Опрос выявил, что около 87 процентов в той или иной мере желали бы Ирине смерти, но лично приступить к ее ликвидации соглашались только 37 процентов. Причем, как ни странно, это были люди из так называемой советской, более того трудовой интеллигенции - врачи, учителя и инженеры.

      А вот среди творческой интеллигенции наблюдалась стойкая любовь к современной женщине без комплексов.

      Выяснив всё, что ее интересовало, служба положила результаты опроса в сейф под грифом "совершенно секретно".

      Уборка в городе

      Шел март - самое время для всяких съездов ещё со времен Советского Союза.   И   солнышко   уже пригрело, и кровушка побежала по жилам горячей, и отчеты   за   год минувший прочитаны - если была охота читать,   проанализированы   и подшиты в нужные дела.

      А теперь пора определить стратегию на год текущий.

      В ожидании съезда Союса справедливых сил Мухосранск чистили так, как не чистили в былые времена и для приезда членов   Политбюро ЦК КПСС. Правда, члены были не дураки и любили наезжать   в   Мухосранск   летом,   когда кругом зелень, когда душа вольготно парит над просторами необъятной   Родины, а ледяная водочка в загородных резиденциях, о которых простому народу не положено было знать, неслышно льется в горло.

      Всю зиму снег в Мухосранске убирали кое-как, и то лишь на центральных улицах.   А тут выгнали всех - интеллигенцию, безработных, студентов, курсантов военного института. Даже предпринимателей   заставляли   чистить снег, и не только вокруг своих торговых точек, а отмеряли улицу и тротуары щедро.

      А поскольку бензина для снегоуборочной техники не   хватало, да и техника вся давно уже пришла в негодность, то убирали снег испытанным армейским способом: сгребали лопатами, долбили ломами, а потом на больших листах железа, впрягшись по двое, по трое, волокли в близкую Суру. Надеялись, что весна когда-нибудь наступит и в Мухосранске, и снег в реке растает сам собой.

      Градоначальник в порыве административного рвения приказал снести несколько слишком заметных развалюх в центре города, чтобы не портили впечатление. А жильцов просто выгнали.

      И еще одна докука была у губернской власти, от которой она сходила с ума - какое место определить, где заседать съезду. В театре проводить такое ответственное мероприятие казалось не с руки. Театр с его пыльными креслами, галерками и занавесом   выглядел  архаично. Не вписывался   в   эстетику   новой   власти. Тем более , что слишком заметно деление на партер, бельэтаж, балкон. Нельзя же крупнрого фирмача усадить на балкон. Он обидится. И будет прав.

      Решили, что лучше всего, если собрание пройдет в бывшем Доме политпросвещения, а теперь филармонии.

      Охрана

      Охрана Такамады приехала заранее, чтобы согласовать планы мероприятий и проверить, как идет подготовка визита.

      Когда руководитель делегации увидел здание, где предполагалось проводить съезд, то воспротивился: у филармонии пересекались все   транспортные потоки города. Теоретически было возможно покушение. Опасались даже, что какой-нибудь камикадзе   подъедет к зданию на машине и рванет и себя, и машину, и всех, кто придет на съезд.

      А перекрыть оживленный перекресток - значит остановить всю жизнь в   Мухосранске. Однако и охрана подходящего здания не нашла. Потому решили срочно проложить провода для троллейбусов по улице, объявленной   пешеходной.

      Охрана Такамады проверила все предполагаемые места визита, все маршруты автомобилей. Облазила все дома, стоящие вокруг филармонии, где будет проводиться съезд. Опечатала чердаки и подвалы, приказала убрать урны.

      И отбыла.

      Хроника событий:

      Известный олигарх Осиновский попал в аварию. Поговаривали, что Чумайс так и не простил ему историю, когда он засветил операцию, вошедшую в новейшую историю под названием "Дело писателей". Из-за этого Чумайс не только не получил обещанный гонорар, но и был отправлен в отставку.

      Подписан общественный договор с ведущими представителями криминального мира об амнистии за все бывшие преступления. Взамен воровская элита   пообещала не грабить бюджет, не присваивать чужую собственность и платить налоги. А при криминальных разборках приглашать представителей соответствующих администраций.

      Россия приступила к демонтажу ядерного арсенала.

      Известный режиссер Нахалков взялся за киноэпопею "Свет над Россией". В ней повествуется о жизненном пути и. о. президента. По слухам киноопусу уже гарантировали "Оскара".

      7. Баня

      Баня как таковая

      Баня - это не просто забава. Баня...

      В общем в бане с паром очищалось не только тело. Под водочку и   разговоры обо всем и ни о чем очищалась душа. Покричав, поспорив, заменяя недостаток доводов выразительными возгласами на " х", " п" и "б", мужики,   проснувшись наутро с головной болью, чувствовали, что боль сердечная отпустила, и вновь были готовы тащить на своем   горбу раздолбанную телегу российской государственности, не жалуясь,   но и не надеясь когда-нибудь ее вытащить из хлябей, куда она угодила по воле тех, кто правил...

      Если всё держать в себе, то можно и лопнуть. И вот время от времени мужики собирались в бане в разных местах, где попроще.

      В баню завалились спитым составом: Горячкин со своим напарником Зотовым, Сашуня и Петрович - здоровяк лет тридцати, ходивший старшим лейтенантом.

      Хозяином бани был капитан из райотдела - Ткачев. На его территории располагалась шарашка, с владельцем которой Ткачев был в корешах. А потому Ткачев иногда пользовался этой баней.

      Первая бутылка

      Зотов, самый младший по званию, по опыту, по возрасту раскладывал нехитрую закуску. Руководил им Сашуня, по ходу дела пробуя то колбаску, то сыр.

      Мужики раздевались неторопливо, но слюну сглатывали нарочно шумно:

      - Ну вы там поскорей, время ужинать, а мы еще и не обедали.

      - Да чё, мужики, - зачастил Сашуня. - Нам чё - эстетика   нужна? Да мы без эстетики - по соточке.

      И первая бытылка разлетелась по стаканам - ровно по 100 грамм. Сдвинули разом, опрокинули тоже слаженно. А вот закусывали в соответствии с предпочтениями - кто взял кусок селедки, кто занюхал хлебом, кто зажевал колбасой. Но в хлебе был хоть какой-то вкус, а в дешевой колбасе вкуса уже не осталось.

      - Я вот думаю, - Петрович хлебнул пива, обвел собравшихся добрыми глазами. - Зачем ее убивать? Кому она нужна?

      - Точно. Ну кому? - поддержал Николай Зотов в надежде услышать что-нибудь мудрое от старших товарищей.

      - Да я тоже вот думаю, - Сашуня свернул пробку, - а не пора ли повторить?

      Вторая бутылка

      Возражений не было. Повторили единогласно. Пивком запили, но тут строго индивидуально. Николай знал, что соревноваться с зубрами уголовного розыска ему не позволял молодой цветущий организм, а потому водку и пиво не мешал. Петрович, несмотря на габариты, тоже не мешал. А вот Ткачеву из райотдела было все едино: мужик крепкий, но голову не терял, за что и уважали.

      - Вот ты говоришь: кому она нужна, - сказал Ткачев, вытирая с седых усов пивную пену. - Тут ты неправ. В смысле, живая - она действительно никому не нужна. А мертвая... Мертвая - она сгодится. Ещё как сгодится.

      Горячкин кивнул, соглашаясь. Ткачев заметил, ободрился, хотел что-то еще добавить, но более насущные заботы отвлекли его от мысли, зачем нужно убивать Такамаду.

      - Мужики, банька, кажись, нагрелась, - скочил он и скрылся в парной. Рассержено зашипела вода на камнях. Из-под двери шибанул пар.

      - Пора! - Сашуня сорвался первый. За ним в парную ввалились и остальные.

      - Нет, ну любим мы, русские, хорошо пожить, чтоб как белые люди, - сказал Горячкин, ерзая задом по горячим доскам. - И чтоб пар, и чтоб водочка. И разговор душевный.

      - И чтоб бабы, - встрял Зотов. Его стройное в узлах мышц тело медленно покрывалось каплями пота. А с   Петровича текло, как с губки, когда ее выжимают.

      - Ты молодой, тебе бы все бабы. А главное в нашем деле не путать удовольствие с работой.

      - А бабы - это удовольствие или работа?

      - Бабы - это работа.

      - Вот ты умный, - обратился к Горячкину Петрович. - Тогда ты мне скажи: откуда бомж мог узнать, что на нее   готовится покушение? Откуда?

      - У некоторых бомжей обширные связи.  

      - Ты хочешь сказать, что его подослали?

      - А это мысль. Не исключено.

      - А какой смысл?

      - Ну...

      - Вот - никакого смысла, - обрадовался Петрович.

      - Нет,   тут   случай особый, - вмешался Ткачев. Вот у нас мужики в отделе говорят... Вспомни - убийство Нововольтовой...

      - Правильно, Нововольтову убили и хоть бы куй, - быстро сказал Сашуня.

      -   А кому она была нужна? - не понял Петрович.

      - А вот скажи: у тебя есть 900 тысяч баксов? - Ткачев хитро прищурился.

      - Уху ел? - обиделся Петрович. Все они были еще совсем трезвые, как стелышко, но уже несколько под мухой.  

      - А у нее откуда?

      - Она была депутат...

      - Ага! Только платили ей за   другие дела, чтобы она таких, как мы, в гроб загоняла...

      - Я где-то уже такое читал, - сказал молодой Зотов.

      - А я и не говорю, что я самый умный, - Ткачев вытащил веник из ведра, потряс над раскаленными камнями. - Ну, кого первого?

      Горячкин шибанул кружку воды. Стало горячо. А веник в руках Ткачева нахлестывал умело, оглаживая, расправляя каждую жилку в теле.

      Третья бутылка

      - Знаешь, если то, что происходит - это демократия, то я фашист, - сказал Горячкин.

      - Это мы слышали, - тут же встрял Сашуня, умело разливая водку.

      - Вот видишь, нас таких много...

      - Давайте, мужики, лучше выпьем. Ну её - эту политику, - примирительно заметил Ткачев, поднимая стакан.

      - Ну да: мы политику - ну её, зато она нас во все дырки... - проворчал Горячкин.

      - Да, мужики, мы преступникам проигрываем, - глубокомысленно заметил Петрович, поднимая стакан, но затем отставил его, не выпив.

      - Ты чего? Тебе стакан - как слону дробина, - Сашуня всё видел, всё замечал.

      - Не, я много не пью. Мне бабаня говорила: не пей, внучек.

      - Мудрая у тебя бабаня была, - согласился Ткачев. - А мы разве пьем? Мы не пьем, мы кушаем. А всё потому, что нас подставляют, - он вылил водку в горло, подержал кулак возле своих усов, дожидаясь, пока огненная жидкость прольется до желудка, и закончил: - Факт.

      - А я сделал бы просто, - Горячкин уже зажевал выпитое, и теперь развивал свою мысль. - Предположим, вечером тебя   короновали вором в законе. Информация у нас есть.

      - А как же!

      - Вот. Расслабленный от водочки и девочек, от сознания своей важности ты приходишь домой. А тебя уже ждут. Выводят во двор и вешают на первом же столбе. И табличка: вор в законе. И никакого суда не надо. Достаточно, что тебя твои сообщники признали вором.

      - В этом что-то есть. Так сказать, методом от противного. Если наш самый справедливый суд не может доказать вину, то нужно опираться на признание заслуг самим криминалом, - научно выразился Сашуня.

      - Сурово, но справедливо, - заметил Ткачев.

      - Согласись, что честно? - обрадовался, что его поддержали, Горячкин.

      - Честно, но такого никогда не будет, - внес трезвую струю Ткачев. - Но лично я обеими руками за.

      - Вот и куй. Зато никаких воров в законе больше не было бы. И сразу общество станет чище.

      - А правозащитники?

      - А правозащитников поселить на общей кухне, отобрать   охрану, и пусть живут, как все.

      - Сурово, - вновь заметил Ткачев. - Но тоже справедливо. Тогда они станут защищать не преступников, а простых граждан.

      - Дорогие сотрудники правоохранительных органов, - возвестил Николай Зотов. - Вы призываете к самосуду.

      - Но если суд не действует, если босс мафии открыто заявляет, что он не подчиняется нашим законам, а только воровским, что с   ним   делать?

      - Доказывать его вину.

      - А он сам ничего не делает, он только руководит. Все делают шестерки.

      - Убирать шестерок.

      - Так шестерки для того и существуеют, чтобы их   сбрасывать. Нет, я считаю, что с преступниками нужно поступать также, как они с нами. Вот тогда это справедливо.

      - А я не согласен, - вдруг заявил Сашуня.

      - Почему?

      - А вот выходит моя Наташка в школу, а тут   перед   подъездом на фонаре висит вор в законе. Ты представляешь, какой это удар по психике?

      - А лучше будет, если ее изнасилуют или посадят на   иглу? - спросил Горячкин.

      - Нет, не лучше.

      - Вот и то-то. Значит, наказание должно исходить из деяний   преступников - судить соответственно деяниям, а   не   статьям   закона,   - сказал Горячкин.

      - Слишком умно.

      - А я тоже не глупый. Вот тот же вор в   законе.   Все   знают, что он руководит преступностью в своем районе. Но по   закону   его наказать нельзя. Значит, нужно изменить закон   или   поступать   в соответствии с тем, что человек делает. Вот это и есть справедливость.

      Последующие бутылки

      Снова сходили в парную. Похлестались вениками. Посидели в бассейне два на два метра. Под душем поскреблись мочалками. Сходили в парную. Выпили.

      - Во, мужики, - взял слово Горячкин. - старые менты историю рассказывали. Было это лет 15 назад. Начальник отдела охраны общественного порядка читает, значит, лекцию в вытрезвителе. Долго читал - часа полтора. Сержанты притомились. А он заканчивает: "Товарищи, перед нами стоит важная двуединая задача. У кого вопросы?" Тут поднимается один сержант: "Товарищ полковник, у меня вопрос. Вот вы сказали: двуединая задача. А Асташкин сказал: триединая". Полковник, значит, сразу: "Кто такой Асташкин?" - "Начальник вытрезвителя ." - "А министр сказал: двуединая. Охрана общественного порядка и борьба с преступностью - раз, укрепление дисциплины и соцзаконности - два. Я по этой теме в Академии диплом защищал. Отметили как лучший ." А сержант упорный попался: "А вот Асташкин учится на первом курсе Мордовского университета, он сказал - триединая: заловить, заломить и ошкурить. А кто не справится, того выгонит".

      Посмеялись, но вяло. Никто уже не помнил того полковника. Никто не был знаком с практикой работы вытрезвителя. И триединую задачу восприняли абстрактно. Реалии были другие.

      - А вот у нас в отделе был начальник . - включился Ткачев. - Про него рассказывают: приходит он после планерки в УВД, собирает всех и говорит: так, что мне на планерке сейчас втыкивали, я вам буду вытыкивать.   А на патрулирование посылал так: в парк пойдет Буранкина и пресмыкающийся к ней Ягалов.

      - Это тот, который говорил: иду, смотрю - стоит бочка с пивой, и он пьет. В форме. В рабочее время. А ему: Петр Алексеич, не с пивой, а с квасой? - спросил Горячкин.

      - Ну, - подтвердил Ткачев. Они засмеялись. Сашуня тоже подхихикнул, а лейтенант и старший лейтенант улыбнулись неуверенно, потому как   не поняли, где нужно смеяться.

      Выпили, но вразнобой. А потом кто о чем, а Горячкин опять о наболевшем:

      - Чумайс вкладывал наши общие деньги в свою партию, которая работала против народа.

      - Какие деньги?

      - Общие. Р АО ЕЭС - государственная   компания.   И   деньги   не его, а наши. А он их вкладывал в содержание фашисткой партии.

      - Ну это ты загнул...

      - А что? У нас есть юридическое определение фашизма?

      Мужики переглянулись. В какой-то мере все они были юристами. И знали, что определения - юридического - у фашизма   нет.

      Горячкин чуть свысока оглядел мужиков. Словно только он один владел сокровенным знанием. А потом все-таки решил им поделиться:

      - В свое время Елицин дал месяц или два Академии наук, чтобы она выработала такое определение. Все демократические газеты начали радостный вой: конец красно-коричневым. Прокатилась волна погромов по всем киоскам, которые продавали правдивые газеты. Но потом вой прекратился. Поручение президента осталось   невыполненным.

      - А что президент?

      - Утерся.

      - Почему?

      - А я что - ему сопливчик подавал, чтобы он утерся? Откуда я знаю!

      - Ну нет, конечно. А все-таки интересно, почему он утерся?

      - А ты включи мозги.

      - Да тут и думать нечего. Под определение попадали не те люди, о которых кричали, что они фашисты. А те, которые кричали.

      - Верно излагаешь. Гайдан весь народ назвал красно-коричневым. Всех, понимаешь? Кто с ним не согласен, все - красно-коричневые. И хоть один дал ему в глаз? Все утерлись. А он в Думе сидел вместо того, чтобы сидеть у параши... Нет, вы только подумайте, целая Академия не смогла создать такое определение фашизма, которое бы развызывало руки демократическим погромщикам. А теперь убьют Такамаду - и всем нам хана.

      - Ты это, Сергеич, - Ткачев обнял Горячкина за плечи, - ты иди попарься или выпей. Ты слишком злой. Так нельзя. Да пошел он на куй, этот Гайдан.

      - Это мы все теперь идем на куй... - слегка успокаиваясь, пробормотал Горячкин.

      - Да не боись, прорвемся...

      - И будет у нас Чили.

      - Это кетчуп, что ли?

      - Ага. Намажут нас на хлебушек и слопают с потрохами: ни экономики, ни образования, ни здравоохранения. Одни казино и бордели. И будем мы в борделе двери открывать всяким Биллам, Фрицам и Судзуки.

      - Это марка, - тут же встрял умный лейтенант.

      - А я в деревню уеду, - сказал Петрович.

      - А там уже вся земля куплена или в аренду сдана.

      - А у меня там у бабки дом.

      - Был. А теперь там какой-нибудь Миллер всё купил.

      - Ага, киллер.

      - Не киллер, Петрович, а иллер.

      - Шмуллер, - обиделся Петрович.

      - Мужики, о евреях не будем.

      - Не будем. И выпьем.

      - Поехали!

      - А правда - что же делать? Хоть автомат бери.

      - Ага, автомат. Призыв к насильственному свержению... Статья. До 20 лет.

      На посошок

      - Ни хрена, прорвемся.

      - Вот, за это надо выпить.

      - Поехали.

      - По одной.

      - И на посошок.

      - На посошок обязательно.

      - Хорошо посидели.

      - И на посошок.

      Мыслительный процесс приблизился к тому состоянию, когда обсуждаемый предмет становился ясным почти до прозрачности. Но выразить мысль становилось все труднее - обходились преимущественно междометиями, но это не мешало взаимопониманию.

      Пора было заканчивать, чтобы хорошо начавшийся вечер не был испорчен.

      Разлили оставшуюся водку по стаканам - все, мужики, мне хватит - да и всем хватит - нет, я больше не буду   - да тут по граммулечке - по граммулечке можно - а больше и нет - а я сбегаю - не, мужики, хватит - содвинули, выпили. Кто морщась. Кто как простую воду. Зажевали, чем осталось.

      Наступила какая-то ясная пьяная трезвость,   когда   весь   мир можно прозреть до дна и выявить его скрытые пружины. Но лучше об этом не думать и не вспоминать: вспомнишь - и жить не захочешь.

      8. Анжела

      Постижение бытия

      Ночь откровения еще не закончилась.

      Опустошенность и наполненность плавно перетекали друг в друга, при этом освобождалось место для нового постижения бытия.

      И было там: маятник общественного мнения от реформ к стабильности занимает 10 лет. Громя обкомы, народ надеялся на светлое будущее. В новом мире должны были восторжествовать высокие идеалы справедливости. Но, разгоромив обкомы, народ проснулся в другой стране. О справедливости забыли. Криминал занял все ветви власти. И власть, которая не опиралась на криминал, действовать не могла. Политические пустышки, политические проститутки овладели Россией. Мечта - щеголять в белых штанах. Мы платим власти за то, чтобы она решала наши проблемы - безопасности, образования, медицины. А вместо этого власть решает свои - как награбить побольше. Никогда Такамада, ненцов, Гайдан, Чумайс не собирались и не собираются отвечать за свои ошибки. Да у них и не было ошибок. Они четко сделали то, что хотелию. Это мы все ошиблись, когда голосовали за них. А теперь они завладели монополией на истину.

      Голова слегка звенела и плыла.   Действительность дрожала и двоилась. И потому в её резкие и грубые   очертания вкрадывалась какая-то размытость линий, которая создавала подобие романтической ауры. Да, ауры. Ну и что, могу выразиться красиво. Хочу и выражаюсь. Чтоб красиво.

      Дул злой пронизывающий ветер, но благолепие, наступившее в душе, и ветер принимало со смирением и даже радостью.

      Мелкая снежная крупа секла лицо, размягченное баней. И таяла. Было жутко идти по пустому, занесенному снегом городу. Горячкин - пьяный-то пьяный - а пистолет передвинул поудобнее. И все равно жутковатое ощущение оставалось.

      Девица

      Странно легкий, хотя ноги отяжелели и несли тело,   покачивая из стороны в сторону, Горячкин вышел на остановку транспорта.   Дома с редкими светящимися окнами стояли среди серых   сугробов. Слабо белела заснеженная дорога, по ней, увязая в снегу, проезжали редкие автомобили, слепя фарами. Все было погружено во тьму. Светилось только торговое заведение на остановке. Горячкин зашел.

      - Мущина, угостите даму сигаретой.

      У прилавка, болтая со знакомой продавщицей, стояла девица. Размалеванная. Шуба распахнута, а под шубой нечто короткое обозначало юбку. Ноги обтянутые черными колготками. Горячкин передернулся - все-таки он был в брюках типа штаны, а под ними шерстяные спортивные. Наверно, девица себе всю задницу отморозила. Девица была так себе, но Горячкину стало ее жалко, захотелось обогреть, да и возвращаться одному в пустую квартиру было отчего-то боязно. Вот боязно - и всё.

      Он купил бутылку. Они вышли, поймали частника.

      У Горячкина

      Девица с сомнением оглядела хоромы Горячкина. Представляли они однокомнатную хрущобу. В хоромах наличествовали: продавленный диван, допотопный "Фотон" на еще более древней тумбочке. Каким-то чудом телевизор ещё показывал четкую картинку. Десятка два довольно случайных книжек в углу на железных полках. Коричневый палас на рассохшемся скрипучем полу. Бахрома паутины во всех углах. Горячкин приходил домой только поспать, на то, чтобы навести чистоту у него уже не хватало ни сил, ни желания. А случайным его подругам тоже было наплевать.

      На телевизоре громоздился проигрыватель "Аккорд".

      - У тебя - такая древность? На музыкальный центр денег нет? Или ты музыку не любишь? - спросила девица.

      - Современную - не люблю.

      Девица хмыкнула. Спросила, подумав:

      - А пластинки есть?

      - В тумбочке.

      Девица распахнула дверцы, присела, перебирая пластинки.

      - Надо же, какая древность, - с некоторым умиленирем сказала она. Одна пластинка чем-то ей приглянулась. Щелкнул отведенный звукосниматель проигрывателя. Из динамиков послышалось шипение.

      - У тебя звук барахлит, - сказала девица.

      Горячкин усмехнулся:

      - Еще как барахлит.

      В старом проигрывателе действительно плавал звук. И Горячкин все собирался отремотнтировать, но руки не доходили, а выбросить - жалко. С этим старым проигрывателем было связано многое в минувшей хорошей жизни.

      В динамиках наконец пробился звук. Сначала он был тихий, а потом - внезапно прыгнул и заорал на полную мощность.

      Девица тоже подпрыгнула от неожиданности, схватилась за ручку громкости. Но сколько не вертела - бесполезно: проигрыватель то орал, то шептал - середины у него не существовало.

      - Выкини это дерьмо, - сказала девица с обидой. И выключила.

      - Обязательно, - сказал Горячкин с пьяной убежденностью и пошел на кухню - в холодильнике еще оставалась кое-какая еда, чтобы закусить. Девица тем временем включила телевизор.

      Шел последний выпуск новостей.

      - Усиливаются слухи о возможном покушении на Ирину Такамаду во время ее визита в Мухосранск. Однако исполняющий обязанности президента считает, что Такамада должна выступить в Мухосранске на съезде демократической общественности области. Он подчеркнул, что докладу придается особое значение в строительстве новой демократической России.

      Как заявила Такамада, она обязательно выполнит поручение президента.

      - Во! - сказал Горячкин, сосредотачивая свой взгляд на экране. - А я знаю, кто ее грохнет.

      - Ты такой умный, - согласилась девица. - Наливай.

      - Ты думаешь, я вру?

      - Все мужики - врут.

      - И правильно делают. Тебя как звать?

      - Анжела.

      - За твое здоровье, Анжела.

      Он опрокинул стопку в рот. И так и застыл на некоторое время - с открытым ртом. Лоб наморщился от какого-то умственного усилия.

      - Что я сказал? - вопросил Горячкин.

      - Что?

      - Я что-то сказал - и забыл.

      - Ты сказал, что мужики правильно врут.

      - Ну. А до этого?

      - Ой, да не помню я.

      - А ты вспомни, - с угрозой сказал Горячкин. В нем проснулся мент. - Вспомнила?

      Девица поняла, что мужик не отстанет. Напряглась, и заулыбалась - вспомнила:

      - Ты сказал, что знаешь, кто убьет эту, - она махнула в телевизор. - Ну, эту Такамаду.

      - Да? А я не сказал - кто?

      - Нет, - девица сжалась, ожидая, что сейчас ее будут бить. За что - она не знала, но чувствовала - бить будут. И очень удивилась, когда Горячкин, налив стопку, грустно подвел итог:

      - Во... Ведь знал, а теперь забыл. Тебя как зовут?

      - Анжела, - на всякий случай всхлипнула девица.

      - Во, Анжел, пойдем спать.

      Прозрение

      И вдруг у него замкнуло. Все винтики и колесики подошли друг к другу, и часики затикали, неумолимо показывая приближающееся время очередного политического убийства. И главное - почему оно произойдет в любом случае. И почему Ирина - идеальная фигура для убийства.

      Все очень просто, как дважды два пальца.

      Ирина приезжала в Мухосранск, чтобы обкатать идеи президента. Ее убивают. На волне возмущения общественности - а общественность уже заготовила соответствующие статьи - вводится чрезвычайное положение в стране. Выборы отменяются. Партии запрещаются. И начинается планомерное уничтожение русского народа.

      Картина получалась настолько мрачной, что капитан не поверил себе. В нем еще оставались какие-то идеалы.

      Но факты были упрямы, как баран перед новыми воротами.

      9. Похмелье

      Хмурое утро

      Язык, сухой как наждак, не помещался во рту. Еще даже не проснувшись по настоящему, Горячкин попил водички из-под крана. Слегка полегчало.

      Разбудил девицу. Как ее зовут, он забыл. Вытолкал за дверь. Девица была привычная, не обиделась и даже удивилась, когда он сунул ей деньги.  

      С утра все было плохо.

      Едва Горячкин вышел из подъезда, как увидел двух стариков, которые дрались у помойного бака: кто-то выкинул почти целую булку белого хлеба. И старики ее не поделили.

      Мент отвернулся, спеша мимо. Старики на него даже не   поглядели.

      В автобусе сумасшедшая женщина пела баптистские песни. Но мотив у них был советский, знакомый до боли. И оттого на душе было еще гадостней. Женщину общими усилиями пассажиров выкинули на остановке у бывшего кинотеатра "Октябрь".

      Здесь же вышел и Горячкин.

      А когда шел через мо ст в свой Белый дом, злой колючий, совсем не мартовский ветер бил прямо в лицо, как ни отворачивался.

      Игры начальства

      Служба и раньше не казалась медом, но в последнее время превратилсь в сущий ад. Хорошо, что завтра-послезавтра все трудности закончатся. Во всяком случае, большинство сослуживцев Горячкина на это надеялись.

      Но предстоял еще долгих два дня: сегодня Ирина приедет в Мухосранск. А завтра пройдет съезд.

      Вполне достаточно времени, чтобы начальство намотало твои кишки на кулак и вынуло душу. Тем более , что оно прикрывало свою задницу. Если что случится - начальству не позавидуешь:   полетят   не только звезды и погоны, могут оторвать и голову.

      Начальство играло в свои игры, в которых состояние преступности если и имело какое-то значение, то весьма относительное. Главное - оберегать своих начальников от всего, что могло отвлечь их от высоких государственных забот - приобретения очередной дачи где-нибудь в Испании, поездки в какую-нибудь Голландию на предмет ознакомления с культурным потреблением наркотиков и внедрения этого опыта в области.

      Каким-то чудом в городе ещё сохранялся порядок. Хотя уже собирались банды детишек лет десяти - двенадцати и громили стариков.

      А в последнее время всё в Мухосранске бросили на подготовку к визиту руководящей дамы. Изящная парламентская интеллектуалка, находясь на посту вице-премьера, совсем распоясалась.

      Сводка за сутки (в части, касающейся убойного отдела):

      В гостинице "Ласточка" найдено тело Ангеловой, 17 лет. Предположительно смерть наступила от смертельной дозы спиртного.

      Недалеко от Дома офицеров в кустах   найден   обнаженный   труп женщины. Личность устанавливается.

      Корнева, судентка ПГУ, 19 лет, выбросилась из окна 9-го этажа. Смерть наступила до приезда "скорой помощи".

      В бывшем НИИ на Красной наладили выпуск фальшивых   долларов. Задержан кандидат технических наук за сбыт 20 купюр по 100 долларов. Проводятся следственные действия.

      Два чмока -   мать, безработная, 33 года и дочь, 5 лет.

      Задержан г-н Кислов, 1970 года рождения, подозревается в изнасиловании 5 женщин.

      Две проститутки задушили приятельницу: она выступала в варьетте и хотела бросить проституцию.

      Звонок

      После планерки, когда Горячкин обжигаясь хлебал чай, позвонили.

      - Горячкин? - голос был наглый. Тот, кто говорил, микрофон платком не закрывал и карандаш в рот не вставлял, чтобы изменить голос.     

      - Да.

      - Слушай, мент. Ты хочешь знать, кто хочет пришить Такамаду?

      - Да.

      - Бесстрашный ты, однако, человек. Но глупый.

      - Не понял.

      - Я хочу тебе добра, мент. Лови пьяниц и хулиганов. И не лезь выше.

      - Не понял, - повторил Горячкин.

      - А поймешь - поздно будет. Её всё равно убьют, а тебе жить и жить. А тут вдруг дочка из школы не вернется. Или сам под машину попадешь.

      - С кем я говорю?

      - Со смертью ты говоришь, если не поумнеешь.

      - А все-таки - с кем я имею честь разговаривать?

      - С тем, кто тебе добра желает, мудак. Брось копать.

      - А конкретно - где?

      - Там! Всё, что понял, забудь. Не один ты такой умный. Понял?

      - Не дурак. А ты кто?

      - Хрен в кожаном пальто.

      Горячкин положил трубку. И на хрена звонили? Он же не знает, кто будет стрелять. Или взрывать. И когда. И где. А то, что он вычислил, зачем будут убивать Ирину, так, действительно, не он один такой умный. Спроси любого мента, и если он действительно мент, он это объяснит лучше любого Позднера - коротко и ясно.

      А вот кто его сдал, это интересно. Девица отпадала сразу. Девице он ничего не говорил. Значит, это он вчера выступал в бане. И какая-то сука, которая пила со всеми, потом всех и заложила.

      Суета

      Приближение главного события можно было определить по минутам. Вот-вот к перрону должен подойти фирменный поезд, и начальство быстрее забегало по коридорам управления. Словно от них что-нибудь теперь зависело.

      Через каждые пять минут звонил начальник отдела: зайди. И отдавал какое-нибудь глупое распоряжение. Оперативники возвращались в кабинет и сидели молча, подшивая дела. Или копались в бумажках, не спеша выполнять указание.

      И точно: через пять минут опять следовал звонок: зайди.

      А киллера так и не нашли, подумал Горячкин. И хрен ли теперь бегать?

      10. Прибытие

      Такамада

      Ей очень - просто очень-очень-очень - не хотелось ехать в этот гребанный Мухосранск. Но - надо. Она и сама понимала -   надо. Чтобы иметь возможность летать в Париж и Вашингтон, в Мадрид и   Лондон, нужно было иметь одобрение Мухосранска. В этом и заключалась трагедия демократии, что каждый обоссанный засранец в этой стране, по пьяни забывший даже свое имя, мог сказать все, что хотел. Как же она их всех ненавидела.

      Она твердо усвоила, что те, кто ездит в общественном транспорте, полноценными людьми считаться не могут. И обращать внимание на то, что они говорят, - это недостойно политика: все равно, что обижаться на обезьян в зоопарке. И все-таки раз в четыре года нужно было заручиться поддержкой этих засранцев.  

      Демократия хороша, когда рвешься к   власти.   А   когда   ты   у власти - и к тому же ты сам являешься гарантом   демократии,   причем самым лучшим, самым обаятельным и привлекательным гарантом, то всякий, кто думает иначе, особенно о тебе, самой любимой, тем самым покушается на демократию и подлежит немедленному уничтожению.

      А тут еще ей донесли - небескорыстно, конечно, - что в этом самом Мухосранске готовится на нее покушение. Она посмеялась,   но бросилась к и. о. президента с просьбой отменить визит.

      Если жизнь подвергается риску, самое лучшее - не соваться туда, где риск является наивысшим. Да, так она и скажет президенту: наивысший риск. И лучше туда не соваться. В конце концов, если бы не они в ССС, президент никогда бы не стал президентом. Он должен уважать мнение своих соратников. Да, именно соратников, а не подельников. Подельники сидят в разных камерах, а соратники в гребут в одной лодке.   

      Однако и. о. не согласился. Он сказал, что никакого   покушения не будет. А Такамада   обязана   выступить с программной речью. Такамада сказала, что она готова выступить в любом   другом городе, но и. о. опять отклонил ее предложение.

      Таким образом, визит в Мухосранск приобретал знаковое значение. И даже концептуально-мистическое.

      На перроне

      Поезд подкатил к перрону Мухосранска особенно плавно. Ни одна занавеска на окнах вагонов не шелохнулась, когда состав замер. Проводница в белых перчатках распахнула дверь тамбура. И прямо от двери вагона до входа в вокзал протянулась вызывающе красная дорожка.

      Перед Ириной предстал бетонная громада - пересечение горизонтальных и вертикальных линий, стены из сплошного стекла. Когда-то давно советская   власть не считалась с потерями тепла.

      К вагону устремились первые лица области и города. Вертелись всевозможные журналисты. Причем столичные журналисты грубо оттесняли местных. А тех и других оттесняла служба безопасности. Особенно грубо отгоняли тех, кто был с цветами: опасалась, что в цветах спрятана бомба.

      Вместе с Такамадой прибыл многочисленный отряд поддержки: почти пятьдесят человек из правительства - министры, помощники, секретари, референты, массажисты и массажистки. Без малого двести журналистов.

      И охрана.

      Ирина вышла без головного убора. Короткая прическа с несколькими отдельными волосиками на лбу не согревала. Тонкая шейка торчала из дорогой шубы особенно трогательно. В левом ухе отсверкивали разноцветными лучами бриллиантов две сережки, в правом - только одна. Узкие прямоугольные очки тоже посверкивали, но уже строго. Вообще эта стильная женщина нравилась многим.

      Встречающие

      Когда местный губернатор, однофамилец правильного пива, облапил Ирину, она потерялась в его объятиях, словно несмышленная девочка. Рядом подпрыгивал от нетерпения однофамилец знаменитого автомата - мэр города.

      А за ними - за местными тузами - мелькали неразличимые лица замов и помов разного пошиба. Лица в основном молодые, но уже бледные, как у вамриров, готовых высосать последнюю каплю крови у собственного народа. Впрочем, к чужому их и не подпускали. Там, за бугром, не шибко любят таких деятелей, которые предают свой народ. Там давно бы у их шикарных особняков горели осиновые кресты, обмазанный смолой. А если бы они не поняли намек, киллер быстро бы вправил им мозги.

      Теперь все эти первые лица - вмиг став горячими сторонниками правящего ССС - улыбались, улыбались, улыбались. От их горячих улыбок плавился снег на перроне вокзала. И все шутили - в меру, отпущенную им.

      Но двое из них - объемистый однофамилец пива и тщедушный однофамилец автомата - еще не знали, что в политическом пасьянсе выпала им участь быть похороненными с приличествующей роскошью: одного неожиданно прихватит сердечный приступ во время утренних процедур, когда искусные руки врачей приводили в порядок его тело и ум после ночного загула, а потом он плавал в одиночестве в бассейне, и охрана почтительно стояла у дверей, расставив ноги и набычив шеи, там, прямо в бассейне, и случится приступ, и охрана не успеет выволочь объемистое и только что исторгавшее утробное фырканье тело, ставшее вдруг непослушным и неподъемным. А однофамилец автомата поедет вручать какую-то премию за какие-то заслуги, и пол давно не ремонтированного здания провалится под ним, и он упадет прямо на железную арматуру, некстати   торчавшую под сценой. Так завершится карьера градоначальника и строителя светлого будущего в отдельно взятой ячейке общества...

      Но они этого не знали, а Такамада знала, и потому была полна неподдельного очарования, смеялась каждой шутке искренне и даже со слезой на глазах, и тоже шутила, но делала это ласково, как шутят близкие люди с дорогими покойниками, когда они еще полны жизни. И присматривалась к молодым и борзым, которые составляли как бы второй эшелон встречающих - не слишком ли они борзые, чтобы возглавить вскоре властные структуры в этом регионе.

      Цветы

      - Так, все дела завтра, а сегодня развлекаемся по полной программе, -   сказал однофамилец пива.

      Такамада хихикнула:

      - Баня, девочки? Ха-ха-ха,  -   заскрипела она, склоняя шейку вправо.

      Мужики изобразили тупые морды - пока не знали, как реагировать на начальственный юмор: откровенным ржанием или тонкими усмешками.

      Но однофамильца пива трудно было смутить интеллигенскими штучками-дрючками, он и сам любил пошутить:

      - А у нас демократия, что закажете, то и будет: хотите - мальчиков, хотите - девочек.

      На эту шутку губернатора хихикнула только его заместитель - леди Е. Остальные всё ещё прикидывали, что в данном положении будет приличнее.

      И чутье их не подвело.

      Последняя шутка отдавала таким вольным обращением со столичным начальством, что выказывала даже некоторое пренебрежение к ней, представительнице власти, единственной и горячо обожаемой. Ирина вздернула острый подбородок, насупила бровки и сурово проскрипела:

      - Посидим в узком кругу, есть вопросы, которые нужно обговорить заранее.

      - Но в бане, - не смутился однофамилец пива: пусть он сам родом был из Мухосранска, но цену таким, как Ирина, знал до последнего цента.

      Такамада на этот раз, вдруг вспомнив о близкой кончине собеседника, промолчала.

      Быстро-быстро вице-премьера правительства РФ в кольце собственных и местных гоблинов провели к черному чудовищу с темными стеклами. Это был самый крутой джип в области. Размерами он едва не превосходил боевую машину пехоты. Джип стоял тут же на перроне, в плотном кольце оцепления. Спецназ непонятного рода войск, ощетинившись резиновыми дубинками, прикрывал джип щитами от возможных проявлений всенародной любви.

      Машина тронулась. Цепь охранников слегка расступилась. И тут нашелся всё-таки почитатель Такамады. С мелкими замерзшими цветами в руке он бросился в этот разрыв - прямо к машине.

      Такамада отпрянула от затененного стекла.

      Дубинка спецназовца опустилась на шапку приверженца молодых реформаторов. Единственный умалишенный, который хотел выразить свою любовь к женщине, упал, как подкошенный.

      Но Такамада не знала, что мужик давно и преданно ее любил. Она думала то, что думали и все: что это не цветы, а бомба.

      По ногам Такамады потекло, проступая на брюках. В машине запахло гадостно. Однофамилец пива, прижимавшийся к Ирине - хоть и вице-премьер, а все равно баба - отпрянул. Крикнул:

      - Гони!

      Главный охранник передал команду, и, завывая сиреной, машина сопровождения вылетела с привокзальной площади. Распугивая транспорт и пешеходов, понеслась про городу, потом за город - к правительственной резиденции, уже готовой к приему высоких гостей. А следом летел черный, как смертный грех, большой автомобиль с вице-премьером России и областным начальством.

      11. Инструктаж

      Смотрины

      После обеда какой-то важный чин - из приезжих, но не из МВД, своих начальников все-таки знали - выстроил всех сотрудников убойного отдела прямо в коридоре. Интервал - на вытянутые руки.

      Прошел вдоль строя. Один раз, второй. Всё более задумчиво. Останавливался, рассматривая сотрудника. Потом шел дальше. Словно выбирал мальчика на ночь.

      Народ начал хихикать.

      Так же долго рассматривал чин и Горячкина. Горячкин, в простоте душевной, уже был готов ляпнуть: чего уставился. Но смолчал.

      Зато чин словно бы хмыкнул про себя - или почувствовал что-то? или так просто симпатия взыграла? - сказал:

      - Вы! Завтра! Умытый, побритый, костюм выглажен, белая рубашка, галстук. Ботинки начищены. Как жених. В восемь часов в фойе филармонии.

      Помолчал начальственно, чтобы приказ отпечатался в мозгах тупого мента, переименованного недавно указом и. о. президента в полицейского, но так и оставшегося тупым ментом. Спросил, но без вопросительного тона:

      - Вопросы.

      - А как я туда попаду? - Горячкин придурковато скособочил голову, соображая в это время, что именно от него потребуется завтра. Он знал: не дело мента - особенно из убойного отдела, а не из охраны - красоваться при галстуке и в начищенных ботинках на собраниях такого уровня. Тем более, это не дело для классного мента стоять на дверях. А судя по прикиду именно это его и ждет.

      - Вопрос правильный, - сказал чин. - Вот пропуск.

      - Завтра в восемь в фойе филармонии жду невесту, - Горячкин изобразил на лице самое тупое рвение.

      Чин вскинул бровь, постигая ментовский юмор. А когда постиг, хмыкнул. И тоже пошутил, но с угрозой в голосе:

      - Будет тебе невеста.

      Теперь Горячкин моргнул два раза, с трудом удерживая тупое выражение лица: угроза была нешуточная. А невеста могла быть и с косой на плече.

      - Разойдись, - скомандовал чин.

      Личное дело

      - На свадьбу пригласишь? - ткнул в бок Сашуня.

      - Обязательно, - машинально отвечал Горячкин, пробираясь к лестнице.   И бегом в отдел кадров.

      - Лида, будь человеком, мое личное дело брали?

      - Приказано не говорить, - ответила Лида, не поднимая головы.

      - Ну да, а я к 1 апреля думал майором   ходить. Опять же водочки прикупить. Опять же, вдруг водочки прикуплю, а звание не присвоят. Я ведь пока всю не выпью, на работу не приду, - блажил Горячкин.

      Инспектор по кадрам заулыбалась:

      - Брали, Горячкин, брали.

      - Вот спасибо. Пойду искать погоны с двумя просветами. Тебе шоколадка.

      Обратно Горячкин поднимался в глубокой задумчивости. Причин интересоваться его личным делом не было. А если сопоставить этот факт, затем звонок с предупреждением, да присовокупить угрозу в голосе заезжего чина - перспектива у господина капитана вырисовывалась очень и очень мрачная.

      В день съезда

      Горячкин встал непривычно рано - в шесть часов. Нагрел на плите воду, вымыл голову. Затем достал костюм, который не надевал уже лет пять - не было повода. Примерил.

      Оказался впору. И даже чуть-чуть просторным. Несмотря на свои годы, Горячкин не только не раздобрел, что было бы естественно, а напротив, немного усох. И это было ненормально.

      Как и было приказано, начал гладить брюки.

      Утюг шипел на мокрой марле. И мысли тоже шипели, как змеи.

      А думал Горячкин, как ни странно, о том, что на развитие наших представлений о действительности и о том, что происходит, непосредственное и решающее влияние оказывают слова. Горячкин хоть и был ментом, и даже не просто ментом, а опером, то есть ментом в квадрате, иногда - когда выпадало свободное время - баловался чтением серьезной литературы. И знал довольно много.

      Так вот слова. Как там говаривал принц Датский: слова, слова, слова. Как нам назовут явление, так мы и будем о нем думать.

      Поэтому все правители первым делом рвутся к СМИ. Чтобы называть явление так, как им удобно.

      И поэтому лишь немногие из граждан задумываются: можно ли торжество беззакония называть демократией. И может ли существовать демократия для четырех процентов населения за счет остальных девяноста шести.

      И что это за реформы, пусть и социально ориентированные, в результате которых четыре процента сходят с ума, потому что не знают, какие извращения ещё придумать, а остальные девяносто шесть - не знают, как просто выжить.

      В этих условиях слово "демократия" - бессмысленное слово. Слово, лишенное содержания. За этим словом - диктатура финансовых и прочих акул.

      Станой правят не те, кого мы выбираем.

      Так думал Горячкин, водя утюгом по своим штанам, купленным лет десять назад.

      Да, думал он, страной правят неизвестные никому личности. Их никто не выбирал. Просто они оказались в нужное время в нужном месте. На самом деле это они назначают президентов, министров и прочих...

      Главное, в чем они преуспели, - это в реассуждениях, как всем сделать хорошо. И чем лучше они рассуждали, тем лучше жили. Но только они одни. Остальным становилось все хуже и хуже. С каждым прожитым днем.

      Инструктаж

      В восемь утра Горнячкин был в филармонии.

      - Чтоб ни одна муха не пролетела! - инструктировал местных полицейских главный над гоблинами.

      - Какая муха - в марте? - придурковато спросил Горячкин.

      - А такая... - начал было господин в штатском, но вдруг понял, что его подкалывают, и побагровел. - Вот ты, если такой умный, ты лично - понял? - лично будешь отвечать за безопасность Такамады. Если с ней что-то случится я сам оторву тебе голову. Понял?

      - Так точно! - гаркнул Горячкин, выпучивая глаза на господина в штатском. - Разрешите выполнять? - И нормальтным уже голосом спросил: - А если ее в туалете хлопнут?

      - Будешь сидеть в туалете и смотреть, как она ссать будет.

      Господин улыбнулся. Видимо, ему и самому понравился такой юмор.

      - Есть смотреть, как она ссать будет, - опять рявкнул Горячкин.

      - Отставить Швейка! - Господин обвел глазами местных полицейских. Морды были тупые, а глаза оловянные. До господина в штатском вдруг дошло, что эти мужики столько за свою жизнь наслушались бессмысленных наставлений, сопровождавшихся угрозами, что ещё одно было лишним. И он почти человеческим голосом сказал: - Мужики, я вас очень прошу обеспечить все меры безопасности.

      - Давно бы так... - проворчал Горячкин. - Кому она сука нужна? Только... - он вовремя проглотил несказанное слово "президенту". И вдруг понял, кто будет убивать Такамаду. Не почему будут убивать, это он понял давно, а кто будет убивать. И кого назначат крайним...

      12. Шабаш демократии

      Охрана

      Съезд ССС области проходил в зале областной филармонии, бывшем Доме политпросвещения. Только он более или менее отвечал современным требованиям. Областной театр с его люминесцентными светильниками выглядел слишком мрачно, слишком был погружен во тьму, а потом его ярусы и балконы разбивали зал на обособленные ячейки, как бы символизируя раскол в обществе, что безусловно противоречило демократии, приверженцами которой выступал Союз справедливых сил.

      В день съезда власти приняли повышенные меры безопасности. Весь центр города перекрыли. Троллейбусы уже почти месяц ездили по новому маршруту.

      Двойная шеренга солдат с резиновыми дубинками и стальными щитами стояла в оцеплении.

      На крышах домов сидели снайперы. Для полноты картины не хватало только вертолетов и эскадрильи истребителей.

      Ближе к подступам к зданию филармонии стояли офицеры ФСБ.

      В самом здании всем распоряжалась служба охраны Такамады. Накануне проверили все входы и выходы. Обшарили от подвала до чердака. Особенно проверяли люки всяческих коммуникаций.

      Приглашенные

      Все было продумано. Все предусмотрено. Списки приглашенных сто раз просмотрены, утверждены, вновь просмотрены и вновь утверждены. Никаких лишних людей в здание не пускали.

      Все сначала вынуждены были проходить через металлоискатель. Этой процедуры не избежал даже губернатор, не говоря уж о его приближенных. Камеры у журналистов разбирали на части. Людей с сумками, кейсами и коробками с подарками заворачивали в старинный двухэтажный особнячок рядом с филармонией. Здесь подарки беспощадно потрошили, а дарителей допрашивали с применением полиграфа.

      На съезде были все, кому положено быть. Многие, кому быть не положено, тоже пытались там быть.

      Мужики щеголяли в белых рубашках и дорогих галстуках. От всех нещадно шибало парфюмом. Дамы разоделись во все самое лучшее, понацепив золото и бриллианты.

      Такамада была в скромном черном платье. Но ее талию охватывало несколько цепочек из белого золота и платины с крупными причудливыми звеньями. Часы украшала россыпь мелких бриллиантов по корпусу, циферблату и кожаному ремешку.

      Крупные бриллианты сияли в мочках ушей.

      Она вошла - рот приоткрыт, в глазах блеск, с которым человек возвещает истину. Но в голосе все равно почему-то преобладали базарные нотки.

      Конфуз

      Счастливый шабаш демократии начался с богослужения. Местный епископ провозгласил " Многая лета". Хор певчих спел что-то благолепное.   Все дружно перекрестились - первыми это сделали евреи, а за ними, слегка поотстав, и татары.

      Затем вышла небольшая заминка.

      Губернатор, однофамилец правильного пива, огласил список президиума. И вдруг в зале установилась непонятная тишина. Губернатор глянул на первые ряды, и у него оборвалось сердце. Он понял, какую огромную свинью подложили ему те, кто готовил весь распорядок съезда.

      Дело в том, что съезд почтили своим присутствием две делегации наблюдателей - от США и от ОБСЕ. Но, когда составляли список президиума, об этих представителях по своей провинциальной отсталости думали именно как о представителях. И не больше. Ни у кого даже мысли не возникло, чтобы сажать иностранцев в президиум, словно больших начальников над русской глубинкой.

      Только теперь губернатор сообразил, какую глупость он совершил.

       Досадную ошибку тут же решила исправить Такамада.

      - На наш взгляд, необходимо ввести в президиум   представителей от делегаций наблюдателей. Мы уверены о том, что обстановка в стране будет стабильной, в том числе и за счет усилий наших зарубежных партнеров, - сказала она своим скрипучим голосом. Ее очки, словно два оптических прицела, сверкнули   в зал.

      По спине губернатора поползли струйки страха - он должен был лично проконтролировать вопрос с президиумом. А теперь он попадал в черный список людей, которые не понимают текущего момента. Впрочем, эта оплошность послужит официальным предлогом, а на самом деле Ирина не простит ему, что он видел ее в тот момент, когда она обделалась. Да, этого она не простит. Особенно то, как он утешал ее. И, вливая в нее водку, повторял: не бойтесь, ничего с вами не случится. В лучшем случае, губернатору грозила отставка. В худшем - автокатастрофа. Он тут же решил, что больше не будет гонять в Москву на автомобиле. Будет ездить поездом. Все-таки крушение поезда устроить сложнее, чем просто автомобиля.

      Тем временем в зале прошел сдержанный гул. Предложение Такамады   было слишком   радикальным для собравшихся: в глубинке, еще почитали матушку-Россию великой державой. И такое откровенное пренебрежение престижем своего государства не встретило единодушного одобрения, но Такамаду это не смутило.

      - Таково пожелание наших партнеров, - сказала она, как всегда без всякой интонации.

      В зале зашевелились. Некоторые из присутствующих, у которых еще имелись какие-то остатки совести или собственные амбиции, смущенно потупили глаза. Но большинство деятелей, сидевших в зале, были с глазами, как пуговицы, - блестящими, непроницаемыми и бессмысленными. И они подняли руки за то, чтобы удовлетворить требование партнеров. Ибо партнеры были такие, что не уважать их требование было опасно.

      13. Доклад

      За пределами зала

      Охрана Такамады перекрыла все подступы к залу. Местных поставили в некотором отдалении: и вроде при деле, и не мешаются. А в случае чего -   можно свалить на них, что это именно они пропустили террориста.

      Никаких лишних людей в здании не было. Никто нигде не шлялся. На всех этажах работали большие мониторы, показывая, что происходит в зале.

      В фойе второго этажа, где были выходы из зала, тоже стоял огромный монитор. На нем Такамада читала доклад. Ее голос заполнял здание, рвался наружу, леденил страну. Голос ее - торжествующий голос победителя. Она радовалась, что Америка одобряет их - правительства - действия. Она радовалась, что вымирает народ. Она просто радовалась, как радовался бы карлик, победивший великана.

      Гоблин

      Горячкин стоял в фойе. В непосредственной близости от него расположился гоблин из личной охраны Такамады. За его спиной находилась дверь, которая вела прямо на сцену. За этой дверью за трибуной стояла вице-премьер и читала доклад.

      Гоблин из себя был писаный красавец

      Горячкин перехватил его взгляд, когда гоблин смотрел в монитор. Губы у него кривила презрительная усмешка. И Горячкин понял, что гоблин недолюбливает свою хозяйку. А может быть, даже и презирает за барские замашки, за тупость, за страх, за мелочность. И вполне его понимал. Но во взгляде гоблина был ещё какой-то оттенок, которого Горячкин не понял. Впрочем, ему и не полагалось замечать такие вещи.

      Доклад

      Между тем с монитора доносился скрипучий голос Ирины:

      - Сейчас главное - будет в России свобода или ее не будет. В том числе и свобода слова. Если будет свобода, будет и Россия. Но свобода не значит анархия. Свобода тоже должна иметь свои границы, иначе она превращается в нечто противоположное.                 

      У страны должны быть ясные и понятные всем без исключения цели. Неправильный выбор развития может повлечь за собой тяжелые последствия для всего мирового сообщества. Может ввергнуть страну в затяжной социальный и экономический кризис. За последние десятилетия своего развития мы убеждались в этом неоднократно. И тем не менее до сих пор внятного плана развития мы не имеем.

      Программа реформ бездарно провалена предыдущим президентом. Время упущено.

      Назрела необходимость в выработке комплексной программы действий, которые имеют своей конечной целью развитие страны в нужном направлении.

      Вместе с реальными реформами, как заявил премьер-министр Ненцов, "рост экономики неизбежен, как восход солнца".

      Сегодня на ваше рассмотрение будет представлено комплексное видение перспектив и целей государственного строительства на ближайшие десять лет.

      Первая и главная задача - это формирование сильного и эффективного государства в рамках Европейского сообщества. Фактически прекратил свое существование принцип: "Умом Россию не понять", который мешал нашему вхождению в цивилизацию прогрессивных стран и над которым долго издевались мыслящие люди.

      Глубокий раскол общества остается ключевым фактором, препятствующим консолидации. Основные сегменты государства все дальше расходятся по своим ценностным ориентациям, уровню благосостояния, стилю жизни, образцам и нормам поведения. Это разбегание крайне затрудняет формирование подлинно демократических институтов государтсва и гражданского общества. Исчезает сама основа демократии - социальное согласие по поводу базовых ценностей и принципов жизни.

      Как вам известно, сегодня в России сложились два неравных социальных слоя. Первый слой - это люди трудолюбивые. Ориентированные на общечеловеческие ценности. И не случайно, их уровень благосостояния отвечает мировым стандартам. И второй слой - люди с ярко выраженнм советским менталитетом, привыкшие к тому, что государство заботится о них. У этого слоя полностью отсутствует потребность в созидательном труде. Кризис в стране углубляется по причине всеобщего неумения и нежелания работать, привычки много говорить о нравственности, о морали и при этом тащить всё, что плохо лежит.

      Мы приступили к формированию действительно массового среднего класса. И на переходный период ввели имущественный и образовательный цензы, в соответствии с которыми будут предоставлены избирательные права всем, кто не несет в себе заразу советского менталитета. Не секрет, что после шестидесяти лет в сознании человека просходят необратимые физиологические процессы, которые препятствуют адекватному восприятию действительности, уводя человека в воспоминания молодости. И то время кажется более достойным и привлекательным, чем то, что происходит в действительности, хотя на самом деле все обстоит наоборот: из тоталитарного прошлого мы шагнули к вершинам демократии...

      Мы наконец должны признать тот факт, что Россия в   настоящем ее виде представляет собой лишнюю страну, которая не может дать мировому сообществу ничего позитивного в плане развития долгосрочных тенденций, определяющих стратегический путь развития   в третьем тысячелетии. Кроме ядерных ракет и химического оружия, запасы которых во много раз превосходят суммарные   запасы   наиболее цивилизованных стран, у России нет и не будет ничего, что могло бы определять ее как страну цивилизованную...

      - Сука... - пробормотал Горячкин, хотя как лицо при исполнении он не должен был отвлекаться на посторонние звуки. Но слишком громок был голос Такамады, он назойливо лез в уши, и Горячкин подумал, что это сделано специально...

      - Нам не выбиться из нищеты, если мы по-прежнему будем нести расходы "на климат" - это в четыре раза удорожает жизнь в России, а значит, и себестоимость всего произведенного.

      Мы вступили в такой период времени, который характеризуется все большим осознанием того, что мир должен быть однополярным. Только в этих условиях человечество может создать приемлемые условия жизни для "золотого миллиарда". Остальные народы обречены на нищету и вымирание. Такова суровая реальность нашего времени.

      Существование России в том виде, в котором она существует в настоящее время, экономически не выгодно ни государству, ни населению, которое проживает на территории, которая до сих пор носит название "Россия". Наша задача состоит в том, чтобы в самое короткое время создать новое, по-европейски компактное государство с оптимальным числом населения.

      Мы должны расстаться со своей азиатской беспредельностью. Государство должно иметь четкие государственные границы. Россия должна стать уютным государством для своих жителей. Население страны должно осознать, что другого в современных обстоятельствах нам не дано.

      Мы не можем ждать, пока в результате естественной убыли население страны к 2050 году сократится до 100 миллионов. Это слишком долгий срок. Мировое сообщество не может ждать так долго. Мы должны всемерно интенсифицировать процесс качественного улучшения состава населения. Мы уже ввели эвтаназию для безнадежно больных. В настоящее время в правительстве на рассмотрении находится документ, который значительно ускорит означенный процесс. В соответствии с этим документом по ряду медицинских, социальных и иных показаний соответствующая комиссия сможет выдавать рекомендации специально организованной службе на проведение ряда мероприятий. И тогда мы сможем на гуманной и общедемократической основе избавиться от социального балласта, который тормозит продвижение России к социально ориентированному государству в рамках общечеловеческих приоритетов. Над законопроектом работали ведущие специалисты ряда международных ассоциаций, а также наши правозащитные организации. Я пока не хочу называть эти организации, но могу заверить вас, что документ прошел серьезную апробацию и получил одобрение и среди наших правозащитников, и среди правозащитников международных.

      Фашизм в этой стране не пройдет. Если русские заражены бациллами имперского превосходства - этой базой   фашизма - нужно сделать обществу такие прививки, чтобы с корнем уничтожить эту бациллу. Иногда это болезненное занятие: болезнь зашла так далеко, что не поддается лечению. И все-таки я заявляю, что фашизм в этой стране не пройдет. Мы примем все меры, чтобы не допустить этого. Мировое сообщество может расчитывать на нас.

      Конец доклада

      По своей ущербности Такамада не ведала, что копает сейчас могилу не русскому народу, не России. По указке своих кукловодов она копает могилу всей мировой цивилизации.

      Но кукловоды об этом тоже не ведали. Или старались не думать.

      Россия - это не только место на карте.

      Как только исчезнет Россия, многое изменится в судьбах мировой цивилизации. Россия - это единственное место в мире, где две противоположные сущности - Запад и Восток - плавно переходят друг в друга. Исчезнет Россия - и американизм с его мировыми притязаниями столкнется с притязаниями исламского фундаментализма. Два уродливых явления - один Запада, другой - Востока будут стремиться уничтожить друг друга.

      Это уже произошло 11 сентября 2001 года. А все потому, что Америка устранила Россию от той активной роли, которую когда-то играл СССР. Именно СССР был сдерживающим фактором в мировом процессе.

      Россия должна быть большой и многонациональной. В границах СССР, как минимум. А лучше - включая всю Европу.

      И как только Россия исчезнет, произойдет взрыв. И Такамаде и ее сообщникам некуда будет бежать. Россия - гарант мирового равновесия.

      Горячкин увидел, как ближайший гоблин напряженно уставился   в экран, хотя делать этого не полагалось. Создавалось впечатление, что он чего-то ждет и боится пропустить этот момент.

      Нехорошее предчувствие шевельнулось в душе опера. И он теперь краем глаза не менее напряженно наблюдал за гоблином.

      Тот сунул руку в карман.

      - ...фактически прошла либерализация уголовной системы. Мы можем с удовлетворением констатировать, что власть стала очень моральной и несет ответственность за свои решения, - сказала Такамада и подняла глаза от текста.

      И в этот миг Горячкин всё понял. Но было уже поздно. Гоблин нажал конопочку в кармане.

      В зале грохнуло. Не очень громко. Даже не разнесло трибуну. И сначала казалось, что ничего страшного не произошло. Несколько мгновений Такамада ещё стояла за трибуной. Только на шее проступила кровавая полоса.

      И вдруг голова Такамады отделилась от туловища, упала на край трибуны и оттуда с глухим стуком скатилась в зал, тараща глаза и шевеля языком.

      А туловище ещё оставалось за трибуной. Из шеи фонтаном била кровь.

      Зрелище было страшное. Все окаменели. А потом пронзительно завизжали женщины.

      Все это Горячкин видел на экране, одновременно он видел,   как гоблин вынул руку из кармана. И тут он перехватил   взгляд - не взгляд, а намек на взгляд - Горячкина. Горячкин мигом отвел глаза, но даже доли мгновения хватило, чтобы гоблин забеспокоился. Полной уверенности у него не было, что кто-то догадался о его причастности к взрыву, но и доли сомнения хватало, чтобы Горячкин стал покойником.

      Но тут началась паника. Все ринулись из зала.

      14. Сборы

      Побег

      Горячкин , не теряя времени, бросился по лестнице вниз - в подвал, где работал буфет. Он опережал своего преследователя на долю мгновения, но все-таки опережал. А здание было родное, да и за время, пока его вылизывали от возможной адской машинки, -   Горячкин свел знакомство с обслугой. И теперь он метнулся к столикам, где была разложена партийная еда, закатился под свешивающуюся до пола скатерть, лежа снял свой пиджак.

      К столику подошла официантка. Горячкин вспомнил, что ее зовут Надя, и когда она улыбается, сбоку виден золотой зуб.

      - Куртка белая есть? - спросил из-под стола Горячкин.

      - Ой, конечно, есть, у нас все есть, - пропела Надя словно бы очередному клиенту, но Горячкин понял, что Надя догадалась, что нужно делать.

      - Передай, только незаметно.

      - Сейчас, сейчас, минуточку, - снова пропела Надя. И через некоторое время куртка оказалась под столом.

      Гоблин обшаривал помещение взглядом. Он еще надеялся задержать - или пристрелить - Горячкина самостоятельно, начальству не докладывал, да и начальству было не до рядового гоблина. Так что облавы пока не предвиделось, хотя входы и выходы все уже перекрыли.

      Но тут толпа докатилась до выходов на улицу и смела охрану. Гоблин обернулся на шум, и Горячкин выскользнул из-под стола. В белой куртке он походил на официанта, и гоблин, скользнув по нему взглядом, помчался наверх.

      Дома

      Возблагодарив бога, что он не женат и не имеет детей, а родители умерли, Горячкин прорвался сквозь смятое обезумевшей толпой оцепление, схватил какого-то частника, который ещё ничего не знал об убийстве Такамады, и быстро добрался до своего дома. Первым делом он включил телевизор, чтобы узнать, что происходит в стране.

      И тут, от всех пережитых волнений, схватило живот.

      Горячкин сидел на унитазе и размышлял. Предположим, он достанет автомат и уйдет в леса. Это будет чистой воды уголовщина и терроризм. С ним даже разговаривать никто не станет.

      Предположим, он возьмется создавать партию... Какую партию, мудак, сказал он сам себе. После убийства Такамады все партии запретят. В этом и смысл убийства. Чтобы все сидели дома и - никаких партий. А если честно, то и без всякого запрета ни один гражданин страны, если у него не пухнут карманы от наворованных миллионов, создать партию не может.

      Так что никаким парламентским путём никакой народный лидер, хоть семи пядей во лбу, прийти к власти не сможет.

      И вот, сидя на унитазе, взгрустнул Горячкин до такой степени, что хоть в петлю полезай.

      И тут же подумал: а ведь именно этого гоподин исполняющий обязанности президента и добивается: чтобы все русские мужики, которые ещё мозги не пропили, от без-ысходности в петлю залезли.

      А вот ху-ху не хо-хо, подумал Горячкин. А вот не дождетесь, чтобы я сам себя своей рукой по вашей подлой подсказке замочил.

      Опер поддернул штаны. Бачок угрюмо заурчал. Сполоснув руки, Горячкин вышел из совмещенного санузла.

      У него оставалось в запасе часа два: пока обыщут здание. Пока найдут адрес.

      И угрюмо усмехнулся. Те, кто задумал подставить Горячкина, определив его на роль киллера, не ожидали от него такой прыти, засаду в квартире не устроили. Они же рассчитывали взять его тепленьким, прямо у дверей зала.

      Да, часа два у него есть.

      А интересно, что за адскую машинку подложили Такамаде? Летающий диск от циркулярной пилы? Вон как чисто шейку срезал...

      Однако шутники ее соратники по партии в борьбе за европейски компактное государство с оптимальным числом жителей. Интересно, кто конечную цифру народонаселения им продиктовал? Соратник по имени Гитлер или наставница Ненцова по имени Тетчер?

      Очень уж любит Ненцов гутарить с Тетчер. Прям, как с родной бабушкой...

      Обращение и. о.

      И тут   старый латанный-перелатанный "Фотон" Горячкина стал показывать выступление исполняющего обязанности.

      - Граждане! - тон у и. о. был скорбный. Но Горячкин и не таких артистов в своей жизни видал. Играли - будь здоров, потому как знали: от их игры зависит жизнь, а не только кусок заморской колбасы или гастроли зарубежом. Так что по сравнению даже с обычным уголовником и. о. в плане лицедейства   мелко плавал.

      - Граждане, - повторил и. о. - В стране совершено чудовищное преступление - убита вице-премьер Ирина Такамада.

      Ага, подумал Горячкин. От того, что выпил водки, от того, что посидел на унитазе, как бы расслабляясь в шавасане, наступило просветление в мозгах. И даже забрезжил некий огонечек впереди. Ага, подумал он, мысленно вступая в полемику с президентом. Убивать вице-премьеров нехорошо. А Наташку из соседнего дома - девятнадцать лет, студентка, не пила, не кололась, не скурвилась, одна дочь у родителей - Наташку убивать можно. Потому что вы мораторий на смертную казнь объявили. Нельзя нелюдей стрелять. Вот они и вырвались на свободу, почуяв теплую живую кровь. И пьют ее.

      - Я не допущу разгула политического терроризма в стране, - между тем сурово заявил и. о. - В целях наведения конституционного порядка сегодня с двадцати часов на всей территории Российской Федерации вводится чрезвычайное положение. Устанавливается комендатский час. На этот счет всем руководителям регионов отправлены соответствующие инструкции. Запрещается свобода слова, собраний. Запрещается деятельность всех партий. Цены на ликеро-водочную продукцию снижены в два раза. Для защиты демократических преобразований в стране вводятся войска НАТО.

      Мы не агрессоры

      И тут Горячкин засмеялся.

      Очень кстати вспомнился старый советский анекдот. Француза, американца и русского захватили в Африке. Посадили в яму, через неделю вытащили.

      - Сегодня в нашем племени пир. Мы вас сварим в котле. Но мы не какие-нибудь дикари. Перед смертью мы исполним ваши последние желания.

      Француз пожелал бутылку шампанского. Выпил и приготовился умереть.

      Американец захотел выкурить " Мальборо" и выпить стакан виски.

      А русский попросил, чтобы его со всей силы пнули в зад. Африканцы удивились, но желание исполнили.

      Тогда русский вытащил автомат и перестрелял всех.

      Француз и американец спрашивают:

      - Ты что, не мог это сделать раньше?

      А русский скромно ответил:

      - Мы не агрессоры.

      Да, мы очень плохие агрессоры. Ещё хуже мы в роли оккупантов. Но вот сражаться за Россию мы умеем.

      Отсмеявшись, Горячкин запел, на свой, варварский мотив, неизвестно откуда зацепившиеся в памяти слова. Он не был уверен, что это песня, но ему плевать было, песня или не песня. Он же для себя пел, потому что одно напряжение уходило, а теперь накатывало другое, и он пел:

                                Ни хрена, ни хрена, ни хрена

      И думал: ах ты, рыжий сучара, ты же всегда был умный. Рыжие - они умные. Иначе им - смерть. Что же ты так обкакался? Что - поторопились твои хозяева? И так уже долго ждали - с самого 1985 года, с перестройки, с незабвенного Гортачева. Потом надеялись на Елицина... А теперь, значит, терпение у них лопнуло. Ну ладно, себя защищать мы не умеем... А вот Родину! Здесь у нас накоплен огромный, даже агромадный, можно сказать, опыт. При желании можем с кем угодно поделиться.

      Мы же не кукушкины дети, чтобы без родины... А ты, сучара, кукушонок хренов...

      Горячкин двигался по квартире, движения были ловкие, а глаза у него сияли. Как на иконах старых мастеров грозным светом сияли нерукотворные лики Спаса.

      Горячкин спокойно, даже лениво собирался на войну. Никаких сомнений у него не осталось. На душе установилась благостная успокоенность, когда никакого разлада с самим собой не наблюдается.

      Он собрал кое-какие вещички, взял документы, приготовленные на чужое имя, засунул в карман верный Макаров.

      Ах, господин президент, никакой ты на хрен не президент. Ты - резидент. Так думал Горячкин, доставая из тайника автомат. Подержал его в руках, привычно ощутив его ласковую и грозную тяжесть. Положил в сумку два рожка и сотню патронов россыпью. Надо будет, достанет еще.

      Нельзя, господин резидент, воевать против России. Вот даже умная Византия не воевала против России, а осуществляла, говоря современным языком, культурную экспансию. А воевать она натравливала соседей. Ну и где сейчас Византия? Нету Византии. Орды татаро-монголов прошли по России. Где сейчас их империя от моря до моря? Поляки, французы, немцы... Они остались в истории только потому, что русские слишком благородный народ для этого мира, не установили протекторат, не проводили национальную политику, какую сочинила цивилизованная Америка для дикарей-индейцев.

      Америка - не Франция и не Германия. С Америкой будет проще. А потом и своих предателей перевешаем на фонарях, чтобы свет воссиял над нашей грешной планетой.

      Ах, господин резидент!..

      Лязгнул механизм автомата.

      И не знал Горячкин, не мог этого знать, но чувствовал, как миллионы мужиков по всей России тоже облегченно вздохнули. И полезли в тайники, доставая припрятанное, привезенное со всех неправедных последних войн оружие.

      А еще несколько миллионов чесали затылки, но уже готовы были вздохнуть освобожденно, отбрасывая словоблудие записных брехунов о демократии и священных ценностях частной собственности, потому что нет такого закона - во имя чужой собственности отдавать свою жизнь.

      И не знал Горячкин, не мог выразить это в словах, не его это дело - говорить умные слова, но чувствовал, неведомым чувством единения, которое вдруг ожило в нем, ведал он, что первые транспортные самолеты с бравыми ребятами из НАТО вдруг вспыхнули огненными клубками в темном российском - русском, господа, русском небе - и посыпались обломки самолетов и ошметки плоти. Это какой-то лейтенант из поколения, которое выбирает "пепси", в час высшей истины выбрал не заморское дерьмо, а Россию. И нажал на нужную кнопку. И ракета, ещё при советской власти деланная теми ленивыми русскими, чью численность собиралась сократить Такамада, сработала, родимая, так как надо.

      Горячкин время от времени поглядывал в окно, благо, оно выходило на подъезд. И увидел, как к дому подъехали "Жигули", вылезли два качка. Они не скрывались. А чего им скрываться?   Они же думали, что они здесь - хозяева. Вот и не скрывались. И вошли в подъезд.

      Сумка с вещами уже стояла у порога. Можно было уходить. Но Горячкин вдруг метнулся к тумбочке, на которой стоял телевизор, распахнул дверцы. Быстро перебрал старые пластинки. Нашел. Обтер рукавом приставшую пыль, поставил на проигрыватель. И только   потом   выскользнул   из   квартиры, поднялся на площадку выше.

      Двое подобрали отмычки и вошли. Тогда Горячкин бесшумно скатился по лестнице. Вышел из подъезда и неторопливо направился к дороге - ловить машину.

      Он ещё услышал, как резко зазвенело выбитое окно. Гоблины поняли, что их обдурили. И вдруг из окна вместе со стеклом словно освобожденный из плена замкнутого пространства выплеснулся песенный вал, когда хор Александрова грозно выводит:

                                Вставай, страна огромная...