Авербух Наталья Владимировна : другие произведения.

Выгодная распродажа

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Однажды вы можете променять на желание собственное имя. Тогда не удивляйтесь, если проснётесь в перьях и начнёте отбивать честную корку хлеба у настоящих ворон. И вам придётся ещё постараться, чтобы снова стать прежним.

Выгодная распродажа

Наталья Авербух

   Похоже, никто в нашем городе так и не заметил, что происходит что-то необыкновенное. Не считая, конечно, тех, кого это касалось напрямую. И, возможно, пара-тройка оголтелых любителей животных обратили внимание на небывалое скопление ворон, ступающих (именно ступающих, а не просто, скажем, шагающих или идущих) по тротуару с видом слишком важным даже для этих птиц.
   Вороны степенно прогуливались по улицам, перелетали дороги в положенных для перехода местах и вообще вели себя как добропорядочные граждане. Это, естественно, осталось незамеченным подавляющим большинством горожан.
   Люди вообще предпочитают не замечать живущих рядом с ними ворон. Они выше этого. А зря, ведь вороны -- птицы более чем неглупые и могут рассказать немало интересных историй.
   На этот раз, однако, история произошла не с ними. То есть почти не с ними.
   Точно так же мало кто обратил внимание, что в помещении старого магазина "Промтовары", вот уже четыре года закрытого на ремонт, появился маленький тёмненький магазинчик. Именно маленький и тёмненький. Что, кстати, особенно странно, ведь "Промтовары" были магазином большим и хорошо освещённым.
   Этот новый магазинчик (который выглядел как очень старый) замечали немногие. А те, кто туда заходили, очень скоро и вовсе ничего не говорили. Только каркали.
   Но -- стоп! Мы забежали вперёд, а надо бы остановиться у магазинчика. Но ни в коем случае не заходить внутрь. Да, ни за что не заходить! На дверях магазинчика небрежно приклеена записка: "Распродажа. Покупайте потом. Выгодно! Дёшево! В этом месяце продаём с удобной скидкой. Заходите!" Над дверями висел колокольчик.
   Вот кто-то толкнул дверь и зашёл. Колокольчик лениво звякнул. Дверь захлопнулась.
   Так. За это утро уже десятый.
   Впрочем, посетитель скоро вышел, ворча себе под нос что-то о порядках в магазине и о недостающем паспорте. И скрылся. Надо полагать, за паспортом.
   Да, порядки в магазине действительно строгие. Когда вы заходите внутрь (но лучше бы вам пройти мимо), к вам обращается ленивая продавщица с беджиком на груди (на который вы, естественно, не смотрите). Её интересует, имеете ли вы при себе паспорт. Если нет, вам придётся уйти под тихое звяканье колокольчика.
   Но если да... А, вот ещё один. Одиннадцатый. Подходит, толкает дверь, заходит, колокольчик звенит, дверь захлопывается. Ждём.
   Одиннадцатый выходит нескоро. В руках он держит паспорт и какие-то бумаги. На улице он останавливается, раскрывает паспорт, тупо вглядывается в него, качает головой. Идёт дальше. Нет, вот он снова остановился. Достал из нагрудного кармана какой-то документ, видимо, удостоверение, раскрыл, закрыл и снова закачал головой. Что дальше? Ага, пошёл. Нет, снова встал. Потом пошёл.
   А вот и десятый вернулся. С паспортом.
   Да, что-то явно происходит. И то, что никто этого не видит, наверное, лучше тоже рассматривать как событие.
   Что же такое потом, купить который за несколько часов зашли одиннадцать покупателей?
   Ответа на этот вопрос никто не знает. Может, никому и не нужен этот загадочный потом. Только стоит вам предъявить ленивой продавщице с беджиком свой паспорт, как она тут же куда-то исчезает, а на её месте вырастает новый продавец, уже без беджка. Из тех, знаете ли, ловких продавцов, которые вполне могут сплавить вам любой товар, начиная от холодильника и кончая ручным крокодилом. Так вот, после того, как он откроет рот, вы уже погибли для общества. Продавец уболтает вас, расписывая все достоинства неведомого вам прежде потома и его незаменимость в быту.
   -- Потом? Но что это такое? -- робко поинтересуетесь вы.
   -- Потом -- это потом! -- ответит вам продавец. -- Мы продаём самый лучший потом, качественный, патентованный, импортный, вы такой кармы за шесть рождений не добьётесь.
   И так далее, и тому подобное. Словом, обезоруженные искусством продавца, вы покорно протягиваете ему паспорт, он что-то с ним делает, потом вы подписываете протянутую вам бумагу, затем ещё одну, затем гарантийный талон, затем он протягивает вам копии двух первых бумаг, гарантийный талон, чек, ваш паспорт и выпроваживает вас за дверь. Уф!
   И вот тут-то вы и раскрываете паспорт. Сначала вам кажется, что там всё в порядке, но нет. В паспорте нет вашего имени. То есть там есть ваша фамилия, ваше отчество, там есть всё, что положено, но ваше имя пропало бесследно. Тогда вы достаёте ещё какой-нибудь документ, и убеждаетесь, что имени нет и в нём. Да было ли у вас имя? Подумайте. Может, и не было его никогда? Тут вы меняете все ваши планы и идёте домой, чтобы проверить все имеющиеся у вас бумаги и документы. Не трудитесь! У вас действительно больше нет имени.
   И только от вас зависит, когда вы вспомните, что отдали своё имя за прекрасный, импортный, патентованный потом.
   Вы разворачиваете сложенный вчетверо гарантийный талон и узнаёте, что приобретённый вам товар, по наименованию "потом", вы можете вернуть, не объясняя причину, в течение трёх дней. Или когда угодно в случае повреждения.
   И первым вашим побуждением будет вернуть этот дурацкий потом и получить обратно своё имя. Но... вы смутно припоминаете слова продавца о карме, о судьбе, о будущем и -- решаете подождать. У вас есть целых три дня, чтобы проверить ценность покупки. А уж потом...
   Три дня. И за эти три дня с вами что-нибудь происходит. Что-нибудь хорошее и замечательное. Что-нибудь, о чём вы всегда мечтали. И вы решаете, что купленный вами потом -- не такая уж плохая штука и, без сомнения, полезная.
   А потом -- увы: человек не может существовать безымянным. И поэтому, когда три дня проходят, вы уже удивляете любителей животных своей не в меру важной походкой и перелётами улиц в положенном месте. Да-да, вы тоже стали вороной.
   Так что о том, чтобы вернуть потом, не может быть и речи. Ворон не пускают в магазины, даже в самые тёмные и загадочные.
  
   Четвёртый прибыл вечером. Прибыл довольно поздно и не успел занять удобное местечко для предстоящего собрания. Поэтому он незамедлительно попал в низшие ряды стаи. Естественно, потому и пропустил большую часть обсуждений. Но он услышал достаточно для того, чтобы связать события в одно целое.
   Сейчас весна. Каждую весну и осень вороны собираются в стаи, чтобы кочевать: осенью -- немного на юг, зимой -- немного на север. Вороны -- кочевые птицы. Его стая уже вернулась домой, в свой родной город. Весной и осенью, до и после прилёта на место, вороны не разбредаются по местности, а ночуют все вместе. Утром и вечером -- общее собрание, с обсуждением текущих проблем. Весной их особенно много. Город надо обживать заново, восстанавливать гнёзда после зимы, делить территорию. Но это потом. А в самом начале весны главные разговоры ведутся о прошедшей зиме, потерях, несчастных случаях. О том, как здорово вернуться домой и кому достанется удобная ветка.
   Всё это Четвёртый хорошо знал, ведь он был вороной.
   Но сегодня на повестке дня стояли не обычные повседневные вопросы. Сегодня обсуждались люди, которые почему-то стали воронами. Они всё прибывали, и старшие вороны считали, что скоро на всех не хватит жилья и еды. А ещё -- численность ворон контролируется властями.
   Собрание превратилось в хаос. Каждый выступающий считал своим долгом выкрикнуть своё мнение как можно громче. Со своего место на "галёрке" Четвёртому было не очень понятно, кто и что говорит. Особенно что. Зато слышно было прекрасно. Четвёртый мельком подумал, что их прекрасно слышат жители по крайней мере десяти домов.
   Ситуация была весьма щекотлива. Настоящие вороны настойчиво требовали, чтобы пришельцы немедленно вернулись туда, откуда прилетели. Или куда подальше.
   -- Я не понимаю, -- надрывался очередной докладчик, -- как можно покинуть квартиру со всеми удобствами, сытую, обеспеченную жизнь, словом, сотни привилегий, которые дают человеческие руки, чтобы отбивать у бедных птиц весьма ограниченную жилплощадь над улицами и ещё более ограниченные пищевые ресурсы!
   -- Вороны, то есть, тьфу, люди, -- кричал другой, -- превратились в ворон. И их всё больше! Скоро те люди, которые останутся людьми, приступят к контролю численности ворон! И худо тогда придётся всем!
   Люди в долгу не остались и возмущённо зашумели. К счастью для них самих, они говорили все одновременно, и поэтому их никто не расслышал. Их голоса были переполнены человеческим снобизмом. Если бы это поняли гордые собой настоящие вороны, собрание было бы безнадёжно опозорено самой вульгарной дракой, которую только могут затеять вороны.
   -- Тихо! -- председатель собрания обычно обладает самым громким голосом. Ну и мозги у него, конечно, не самые куриные.
   -- Я прошу тишины!
   Когда относительная тишина была установлена, председатель с самым суровым видом обратился к виновникам шума.
   -- Нашу позицию вы уяснили. Думаю, вы не будете оспаривать её справедливость. Она бесспорна. И вы действительно отвечаете за такой поворот событий. Но нам бы хотелось услышать ваш взгляд на произошедшее. Прошу вас!
   -- Слово предоставляется нашим уважаемым гостям! -- председатель картинно повёл крылом.
   -- Мы сами не в восторге, -- обиженно ответил один из бывших хомо сапиенсов. -- Если хотите знать, нам всё это нравится не больше вашего!
   -- Ещё бы, -- поддакнула какая-то ворона. -- Проснуться однажды утром и обнаружить, что больше не царь природы, что оказался запертым в мерзком вороньем теле, вынужден спать на ветке, а есть на помойке...
   Это малоизвестно, но иногда вороний голос приобретает редкую мягкость и слащавость.
   На провокаторшу зашикали.
   -- Нам ситуация не нравится, -- твёрдо закончил хомо сапиенс. -- Мы были бы рады её изменить.
   Люди-вороны загомонили, поддерживая своего парламентёра.
   -- Но как -- вот чего мы не знаем.
   -- Всего-то?
   Председатель был удивлён.
   -- Вы не знаете?
   -- Не знаем, -- смущённо подтвердили люди.
   -- Думать надо было раньше, когда превращались, -- наставительно заметила ворона-провокаторша.
   В ответ понеслись нестройные выкрики: "да если бы мы знали", "да никогда в жизни", "да как вы смеете" и тому подобное.
   -- Тихо! -- председатель не хотел скандала. То есть против скандала вообще он не возражал, скандал -- дело обычное, но политические склоки были не в его духе. -- Слово снова предоставляется представителю человеческого вида. Говорите, прошу вас.
   -- Господин председатель! -- взял слово представитель. -- Мы -- простые люди, а не волшебники. Мы не знаем, как мы превратились в ворон и понятия не имеем, как вернуть себе прежний облик. Если бы знали, мы бы на это не пошли. И от имени всех пострадавших вместе со мной, я говорю Вам: да, в случившемся есть доля нашей вины, но мы не ведали, что творили. Мы просим Вашего прощения и помощи к обоюдной нашей с Вами выгоде.
   -- Господа люди! -- председатель принял торжественный вид для ответной речи. -- Прежде всего я хотел бы заверить Вас, что для всех нас было огромным счастьем познакомиться с Вами и узнать Вас в тесной дружеской обстановке. С сожалением я сообщаю Вам, что по изложенным на нашем собрании причинам мы вынуждены приложить все усилия, чтобы прекратить Ваше пребывание в наших рядах, которое, я уверен, надолго останется в памяти всех присутствующих. Итак, Вы не можете изменить ситуацию?
   -- Не можем, -- повесили клювы бывшие люди.
   -- Тогда позвольте предложить...
  
   Здесь Четвёртый уснул. Он очень хотел узнать, что предлагает председатель, но дрёма была сильнее. Когда он проснулся, утреннее собрание тоже кончилось. Что ж...
   Разузнать, чем кончилось собрание, было непросто. Каждый слышал только себя, остальные казались фоном. Но кое-что выведать удалось. А именно, противоядие существует. По определению. И в соответствие со старыми традициями жанра, о нём знает только старая хромая ворона с подбитым крылом. Ворона живёт дома у биолога-любителя, подобравшего измученное создание во дворе после того, как за ней несколько часов гонялись неизвестные хулиганы с камнями. Единственно факт доброты биолога оставлял надежду на то, что сговориться с вороной удастся. Понятно, что калека не питала особой любви к любому сообществу, человеческому или вороньему -- неважно.
   Особо горячие головы предлагали лететь к вороне прямо сейчас, но председатель, поразмыслив, отказался от этой затеи. Ворона фанатично предана спасителю, она в жизни не простит, если его разбудят посреди ночи. Все птицы это знали, и под окном у биолога никто не пел, не кричал и не каркал с десяти вечера до десяти утра. Собак, пытающихся лаять, или пьяных, пытающихся петь, добровольные птичьи патрули гнали прочь безжалостно и молча. Таким образом достигалось если не расположение, то хотя бы спокойное отношение калеки. А знала она немало и даже могла при случае помочь -- после усиленных просьб.
   Делегацию было решено отправить днём, когда биолога не будет дома. Так что к вечеру определённо будут новости.
   И действительно, новости были, причём очень даже обнадёживающие. Ворона-калека раскололась сразу же, как только ей изложили суть проблемы. Она слышала от своего спасителя тревожные вести о надвигающейся экологической катастрофе, вызванной ненормальным обилием ворон в городе. Догадавшись, что биолога тревожит та же беда, что и её соплеменников, она была рада поделиться своими знаниями.
   Заклятье -- или что это было -- можно снять, если один из покупателей потома вернёт товар в течение третьего дня после покупки. Тогда все люди-вороны до заката опять станут людьми. Они все, без исключения, должны также вернуть потом, и тогда чары развеются навсегда. Как видите, не так уж сложно и, конечно, вполне в соответствии с традициями жанра. Вообще, во всех случаях с заколдованными людьми традиции жанра соблюдаются очень строго, с множеством наказаний отступнику. В нашем случае, например, если не все заколдованные люди вернут свои имена, если останется хоть один упрямец, которому больше понравилось каркать, чем говорить, больше летать, чем бегать, так вот, в этом случае все несчастные люди-вороны останутся воронами до конца жизни.
   Как видите, всё как положено. Вороны хорошо разбираются в таких вещах, не хуже, чем вороны и лучше, чем совы, которых принято считать птицами вещими и причастными к колдовству.
   Казалось бы, теперь всё просто, но не тут-то было.
   Уговорить первого же попавшегося покупателя вернуть потом в указанный срок, оказалось несложным. Обалдевший от потери имени человек без колебаний верил воронам, которые утверждали, что совсем ещё недавно были людьми и удивлялись точно также как и он, глядя в свой осиротевший паспорт. Но всё-таки, покупатель решал подождать. Напрасно над его головой день и ночь до хрипа каркали, ему было любопытно, что он, собственно, купил. Нет, он знает, что его ждёт, но пара часов, таких малюсеньких часиков счастья порадуют его, а уж потом он вернётся в магазин.
   После того, как стаю пополнил пятый человек, которого всерьёз предостерегали насчёт размера и качества потома, вороны приуныли. Они сделали ещё несколько попыток, но, заслышав характерное "а уж потом", безнадёжно махали крыльями. В стае последние "халифы на час" откровенно презирались. Напрасно они горько плакали и даже просили прощенья. Все полагали, что только последний дурак и подлец может безответственно наслаждаться счастьем, зная, сколько горя и неприятностей он принесёт другим (отсюда подлец), не говоря уж о себе (отсюда дурак). Четвёртый относился к ним намного спокойнее, скорее с оттенком жалости. Несмотря на тяжёлое положение стаи, ему было приятно, что появилось столько ворон, стоящих на иерархической лестнице ниже его. За эту маленькую радость он был готов простить пришельцам и недостаток ресурсов, и надвигающуюся опасность контроля численности.
  
   Хотя Четвёртый и являлся на все собрания, ему приходилось узнавать о результатах поутру, когда кончалось утреннее собрание и он просыпался. Дело в том, что встревоженные вороны продолжали свои собрания всю ночь, почти не прерываясь на сон, а Четвёртый, как известно, был любитель поспать. Однако спал он плохо. Даже отвратительно. Беспокойные голоса сородичей, делавшие самые мрачные прогнозы, против его воли проникали в сон, и Четвёртый мучился кошмарами. Ему снилось, что люди идут отстреливать их с ружьями, что они хотят применить против них автоматы, пулемёты, танки, тяжёлую артиллерию, что люди везут знаменитую пушку для стрельбы по воробьям. Четвёртый с замиранием сердца смотрел на то, как люди разбрасывают отравленную приманку, как они загоняют в сети его товарищей. Об этих жутких планах, казалось, известно лишь ему, он подслушивает их, сидя на подоконнике помещения, где собирается специальный антивороний штаб. Он должен предупредить остальных, но уже поздно, или нет, сейчас он крикнет, и стая будет спасена.
   И Четвёртый кричал, и с этим криком он просыпался, но никто не слышал его, на вороних сходках кричат и погромче. Он осоловело оглядывал невредимых ворон, которые не знали, как самоотверженно Четвёртый спасал их, всматривался в темноту ночи и снова засыпал, сунув голову под другое крыло.
   Положение становилось день ото дня хуже. Однажды утром председатель объявил чрезвычайное положение и начал лично распределять ресурсы. Такая мера возбудила ворон ещё больше. Они заседали уже не только ночи, но и дни напролёт, надеясь дебатами заглушить голод. Вскоре председатель решился на последний шаг и начал разбивать стаю на группы, следя за тем, чтобы в каждой группе было одно и то же соотношение настоящих ворон и заколдованных людей. Эти группы он собрался отправлять в соседние города и деревни, чтобы они просили местных ворон пустить их к себе жить. Год казался окончательно загублен; семейные пары не успеют обустроиться на новом месте и вырастить детей до начала кочевья, а если и успеют, то дети вырастут слабенькими и не переживут зимы. Особенно плохо будет тем, кого придётся оставить в городе, дабы они позже смогли взять под опеку новые партии заколдованных. Они хоть и люди, но выглядят-то как вороны, и никто из настоящих ворон не сможет отказать им в помощи.
   Деление на группы происходило с естественным шумом и гамом, кто-то не хотел улетать, кто-то не хотел оставаться, кому-то не нравились навязанные товарищи, одним словом, организационная суматоха превратилась в настоящий ад. И, тем не менее, все услышали, как в доме, стоящем рядом с местом собрания, со стуком распахнулось окно. Стало тихо.
   Из окна высунулся встрёпанный человек в ночной пижаме и срывающимся голосом закричал, что вот уже несколько недель не может уснуть из-за омерзительного, несмолкаемого вороньего карканья. Всё это поняли лишь немногие, к сожалению, большинство ворон не владеют человеческой речью. Четвёртый тогда тоже ещё ничего не понимал; знание даётся с возрастом, а Четвёртый -- увы! -- был ещё слишком молод. Часть ворон добровольно взяли на себя обязанности переводчиков и тихо прокаркали остальным суть упрёков. Председатель и глава заколдованных людей, который, по совместному согласию, представлял их интересы, переглянулись и подлетели поближе.
   -- Кар! Уважаемый, покорнейше просим извинить за беспокойство. Кар... Я правильно Вас понял, что Ваш почтенный сон нарушен нашим собранием?
   Человек в пижаме разразился целой тирадой, которая была переведена как подтверждение столь осторожно выраженного опасения.
   -- Тогда -- кар, уважаемый -- я правильно Вас понял, что Вы хотели бы, чтобы мы прекратили наши собрания или перенесли в другое место?
   Человек согласился и с этим.
   -- Кар, мне очень жаль, но мы находимся в весьма затруднительном положении, и нуждаемся в месте, чтобы обсудить его.
   Человек ответил, что это его не касается.
   -- Но -- кар, пока затруднение продолжается, нам приходится обсуждать его и, к сожалению, кар, здесь единственное подходящее место...
   Четвёртый, услышав это, встрепенулся. Их почтенный председатель врал, в городе полно удобных мест для собраний. Значит, он говорит не просто так (в чём никто, собственно, и не сомневался). Председателю что-то нужно от человека в пижаме.
   Человек это тоже понял. И спросил, что будет, когда затруднение разрешится.
   -- Кар, почтеннейший, если бы затруднение могло бы быть решено, то мы бы все разлетелись по своим домам, но, кар, дела с каждым днём становятся всё хуже и хуже.
   Человек в пижаме кивнул. Он успел заметить, что карканье становится всё громче и громче с каждым днём. Но неужели ничего нельзя сделать?
   Председатель перелетел на подоконник человека с пижамой.
   -- Это долгая история, уважаемый, -- грустно произнёс он.
   Человеку в пижаме терять было нечего. Уснуть ему явно не удастся, ни в эту ночь, ни в следующую. Он выразил желание выслушать историю от начала до конца. Картине, за которой с жадностью наблюдали все вороны города, можно было даже не удивляться, так она была невероятна. По подоконнику третьего этажа, снаружи, важно расхаживала большая толстая ворона и жаловалась на судьбу. А с другой, с внутренней стороны окна, на подоконник облокотился усталый взлохмаченный мужчина, одетый в одну ночную пижаму, и с полным сочувствием кивал, поддакивая в нужных местах.
   -- Кар, и теперь, почтеннейший, мы обречены. Страх расправы, расправы за чужой, не наш грех, чувство голода, отчаяние и тоска от предстоящей разлуки с родным городом, кар, много чего, всё это вынуждает нас...
   Председатель расчётливо не закончил. Ему хотелось создать у человека впечатление, что только помощью можно добиться ночной тишины. И удалось! Человеку в пижаме даже в голову не пришло дождаться, пока лишних ворон попросту отстреляют. А может, он решил им помочь, ведь среди этих ворон были и люди. По крайней мере, человек предложил воронам свою помощь.
   -- Кар, -- вздохнул председатель. -- Помочь-то можно, вот только у вас не хватит духу. Кар... извините, уважаемый.
   Конечно, человек стал настаивать.
   Тогда председатель, гордый своими организаторскими способностями, временно отменил эвакуацию, и разработал план снятия заклятья. Может, план был и не самый гениальный, но учитывал всё, что надо.
   -- Итак, -- командовал он на утро. -- Человек идёт в магазин. Так! Требуются добровольцы. Ими будут...
   Председатель, по обычаю, уже собрался лично назвать добровольцев, как к нему подлетело человек десять ворон.
   -- ...ну, хотя бы вы.
   Он узнал в добровольцах новых парий вороней стаи, предупреждённых заранее "халифов на час". Почти до смерти заклёванные, они пытались хоть как-то заслужить каплю уважения.
   -- Слушайте внимательно, -- продолжил председатель. -- Вы будите охранять двери магазина. С этой минуты, ещё сутки, как туда зайдёт человек, и ещё трое суток, пока он не зайдёт внутрь второй раз, вы не должны туда никого пускать. Пятеро здесь, пятеро сторожат со двора. Мы поможем вам, но вы не будете отлучаться четверо суток. Вас будут кормить. Ясно?
   Добровольцы храбро кивнули. Операция началась.
   -- Всем занять свои места!
   Суть его приказов сводилось к тому, чтобы в городе не осталось людей, купивших потом, и не сдавших его к сроку. Те, кто уже побывал в магазине, станут воронами самое позднее послезавтра. Их успеют найти и проинструктировать. Человек в пижаме (днём он, конечно, одевался в другую одежду) не подведёт. На всякий случай для него отыскали очередного покупателя потома в момент превращения. На человека в пижаме (прозвище закрепилось) это зрелище оказало неизгладимое впечатление.
   Вороны, зловеще кружащие над входом в магазин, начисто отпугивали покупателей. На дверях появилась ещё одна записка: "вход со двора", но вороны сторожили и там. Продавец потомов прилагал все усилия, чтобы избавиться от навязчивой антирекламы, но отогнать ворон было свыше его сил.
   Четвёртый, поразмыслив, пришёл к выводу, что продавец сдерживается некими очень жёсткими правилами. Так, продавец, видимо, не мог убивать ворон или требовать, чтобы их убили. И не мог сбывать свой товар за пределами магазина. Скорее всего, на них работали традиции жанра.
   На следующее утро председатель инструктировал человека.
   -- Кар! Вы входите в магазин. Кар. Вы не слушаете продавца. Кар. Вы покупаете потом. Кар. Вы ждёте два дня. Кар! Уважаемый, вы всё сделаете, как надо?
   Человек кивнул и вошёл в дверь. Было видно, как оголодавший продавец радостно набросился на него, окружая сетью своих речей. Дальше они, покупатель и продавец, отошли вглубь помещения, и воронам стало не видно. Шли минуты. Наконец колокольчик тихо звякнул, пропуская человека. Он вышел покачиваясь, обалдевший от трескотни продавца, как и все покупатели до него. Председатель помрачнел. Он хрипло прокричал сигнал, и все вороны с громким карканьем взвились над головой своей последней надежды. От бессмысленного (с его точки зрения) шума у человека прояснилось в голове. Он помахал председателю рукой, улыбнулся и кивнул. Дескать, всё в порядке. Говорить он, естественно не решился. Это, как-никак, ненормально -- разговаривать с воронами посреди улицы.
   Стоило человеку отойти за пределы слышимости, председатель бросил как бы в сторону:
   -- Трое -- за ним.
  
   Подозрительность председателя была не беспочвенной. Человек в пижаме два дня был беспардонно счастлив. Накануне решающего утра председатель вежливо постучал клювом в окно. Человек в пижаме открыл сразу же, но вид имел крайне сконфуженный. Как докладывали переводчики, человек предлагал внести в план некоторые коррективы. Может он пойдёт в магазин не с рассветом, а чуть попозже? В час дня, например?.. Или лучше в три -- кто знает, когда в магазине перерыв?
   -- Кар! -- холодно бросил председатель. -- Я слышал такие речи и раньше. Уважаемый, вы заметили пять ворон, которые кружили над входом с особым усердием?
   Человек кивнул.
   -- У них очень усталый вид, ведь они, кар, сторожат вход, не отлучаясь ни на минуту. И знаете почему, кар? Они парии в нашем обществе, кар.
   Человек спросил, чем они провинились.
   -- Они, кар, говорили тоже, что и вы, кар. Они откладывали с минуты на минуту, кар, с часа на час. Мне не хотелось пугать вас, кар, среди ворон это не принято, но, кар, вам придётся ещё хуже, кар. Вы либо выйдете без потома, либо без глаз, кар. Я уже всех предупредил, кар.
   -- Уважаемый, -- председатель изменил тон. -- Вы -- наша последняя, кар, надежда. Не подведите! Кар!
   В общем, председатель улещивал и запугивал человека в пижаме до утра, а утром полетел следом за ним к бывшим "Промтоварам".
   -- Кар, -- командовал председатель. -- Всем заколдованным людям -- немедленно отбыть в места их проживания! Даю тридцать минут. Как только станете людьми -- немедленно заходите в свои квартиры и забирайте нужные бумаги! Всем без исключения -- тут же вернуться сюда и вернуть потом. Отступника лично найду и прикончу! Всем ясно? По местам!
   Через тридцать минут все должны находиться на своих местах, и председатель скомандовал пуск.
   Человек вошёл в дверь. Колокольчик зазвенел тоскливо и печально.
   Продавец, еле видный снаружи сквозь полупрозрачную дверь, побледнел и закашлялся. Человек заговорил с ним. Продавец начал что-то горячо объяснять и уговаривать. Человек закивал и сделал шаг к двери. Вороны возбуждённо закаркали. Человек развернулся к продавцу и покачал головой. Продавец начал настаивать. Человек, по-видимому, стоял на своём. Они снова прошли в глубь магазина. Вороны ждали, затаив дыхание. Человек не посмеет их обмануть. Побоится. Колокольчик зазвенел совсем уж трагически. Человек вышел, держа в руках раскрытый паспорт. Председатель фамильярно слетел к нему на плечо и тут же поднялся в воздух, выкрикивая имя, которое вороны будут помнить на протяжении многих поколений. Имя человека, спасшего жизни ворон всего города. И жизни нескольких сотен человек в придачу.
   Тем временем к магазину начали подтягиваться люди. Все они, подходя к дверям, показывали воронам свои безымянные паспорта. Их пропускали. Продавец продолжал бледнеть в глубине своего магазина. Покупатели наперебой оглашали свои претензии. Председатель считал их на входе и выходе. Когда в магазин вошел последний, он облегчённо вздохнул. В городе не осталось больше заколдованных людей. Колокольчик звякнул в последний раз, выпуская покупателя. Звякнул с предсмертным отчаянием. Когда дверь захлопнулась, колокольчик сорвался, упал на пол без единого звука и разбился. Продавец позеленел от злости и лопнул.
   -- Вот и всё, -- подытожил председатель. -- Объявляю собрание распущенным. До осени. Кар!
  
   Вот, собственно, и всё, что можно рассказать о выгодной распродаже потомов. Вороны вернулись к своей обычной жизни. Люди тоже. Четвёртый по-прежнему молод, но уже овладел человеческой речью. Его обучили друзья из бывших ворон, чудом сохранившие знание вороньего языка. Он сам рассказал нам эту историю после того, как мы обещали не раскрывать имён. Ему лично известность не помешает, признался он, но люди, его друзья, придают таким вещам другое значение.
   Лопнув, продавец потомов не оставил и следа, в чём Четвёртый видит ещё одно подтверждение традиций. По его мнению, злой колдун иначе исчезнуть не может.
   На месте бывших "Промтоваров" теперь со скидкой продают кастрюли. Ленивая продавщица с беджиком сидит на кассе.
   У дома прославленного на весь птичий мир человека в пижаме установили такой же карантин, как и у дома биолога-любителя, спасшего больную ворону. Теперь ничто не нарушает благословенный сон спасителя ворон нашего города. Благодарен он или нет, остаётся неизвестным, но вороны честно охраняют его окна в награду за неоценимую помощь.
   История закончилась, и всё в порядке. Только вот за окном почему-то пронзительно кричат вороны. Уже третьи сутки кричат. Что опять случилось?
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"