Аннотация: На далёкой окраине Шотландии наш современник спасает маленькую девочку...
Вся наша история - вымысел,
с которым все согласны.
Вольтер
Ветер гнал к берегу свинцовые волны, срывая с них пену и бросая на штурм земной тверди. Волны разбивались о берег острова, рассыпались на тысячи брызг, которые ветер подхватывал и вновь бросал выше, осыпая чахлую прибрежную растительность и серые осклизлые камни.
Маленький пустынный остров, форпост на пути северо-восточного ветра, плоский и практически лишенный древесной растительности. Северный Роналдсай, самый северный из Оркнейских островов...
По берегу брел монах. Одинокая фигура в длинном темном плаще медленно двигалась вдоль берега, иногда останавливаясь и осматривая безбрежную серость океана. Периодически, когда порывы ветра были особенно сильными, монах наклонял голову и быстро поворачивался к нему спиной.
Проходило несколько секунд и монах вновь выпрямлялся, вновь начинал движение по берегу, как будто обходил дозором эту неприветливую землю.
Пройдя по северному берегу, он быстро пересек перешеек и расположился в небольшой ложбинке, где ветер практически не чувствовался. Оглядевшись по сторонам, клирик достал из расщелины большой мешок, из которого вытащил потрепанный спальный мешок и завернутый в бумагу пеммикан. Вернув мешок обратно и придавив его камнями, монах выбрал площадку поровнее, расстелил спальник и уселся на него, после чего откинул капюшон и принялся за еду.
Возраст служителя церкви можно было определить лишь приблизительно. Лицо его выглядело молодо, однако небольшая рыже-пегая борода и усы могли подсказать стороннему наблюдателю, случись он на острове, что святой отец уже давно разменял третий десяток. Сам монах был высок, а его руки - бледно-розовые, с аккуратно подстриженными ногтями, не могли принадлежать рядовому брату или, учитывая место, отшельнику, избравшему путь молитвы и одиночества.
Да и одежда его, почти новая и непростая, скорее подошла какому-нибудь влиятельному духовному лицу или потомку знатного эрла, недавно принявшему монашеский обет, но не до конца отринувшему земные блага. Дорогой темно-коричневый шерстяной плащ с капюшоном, украшенный на груди вышитым красным крестом, был перехвачен в талии широким матерчатым поясом черного цвета с вышитой серебристой нитью надписью 'Аd maiorem Dei gloriam'. Темно-серая, почти черная, сутана мягкого, возможно даже фризского сукна доходила до щиколоток ног, обутых в необычную для монаха обувь (в которой наш современник опознал бы мокасины).
На груди монаха на простой веревке висел темный деревянный крест, вступавший в диссонанс со всем остальным обликом.
Закончив трапезу, человек усмехнулся и произнес странную фразу 'Расскажу Чарльзу про пикник - не поверит', после чего встал и вновь пошел к северному берегу. По пути выбрав небольшой пригорок, с которого как на ладони был виден северный и северо-восточный берег, он несколько минут внимательно изучал горизонт, потом положил на этом месте несколько камней и продолжил свой путь к воде.
В течение следующих четырех часов он таскал к обозначенному месту все дерево, которое море выбросило на берег. За это время берег на протяжении почти двух миль был очищен от любого куска дерева, мало-мальски пригодного для костра. Получилась большая куча хвороста, которому предстояло высохнуть на морском ветру вдали от прибоя.
Немного передохнув и оглядевшись по горизонту, монах стал рвать сухую траву и относить к ложбинке, где хранились его вещи. Собрав и примяв кучу высотой чуть выше колена, он удовлетворенно выдохнул, отряхнул плащ от налипшей травы, и вновь отправился к куче хвороста.
Смеркалось. Небо на востоке темнело, однако пелена серых облаков уже не была сплошной. На западе, затянутом низкими облаками, ни один луч заходящего солнца не мог пробиться и осветить это суровое пристанище одинокого человека.
Монах вернулся к своим вещам, достал спальный мешок, аккуратно расстелил его на собранной траве, после чего уселся на него и стал насвистывать и напевать какое-то попурри из песен, неприличествующих духовному лицу святой католической церкви. Через какое-то время это занятие ему наскучило, тогда он снял обувь и сунул её в траву под мешок, потом улегся в спальник, застегнул пуговицы на нем примерно до груди, закинул руки за голову и стал смотреть вверх, в небо.
Несколько минут спустя странный служитель Господа повернулся на бок, натянул верх спальника до шеи и закрыл глаза. Вскоре к звукам ветра и мерного шума прибоя добавилось тихое, едва слышное сопение спящего человека...
*****
За восемь месяцев до описываемых событий...
- Мистер Дункан, вас срочно ищет доктор Уэшли.
- Энн, что случилось? Я тороплюсь.
- Не знаю. Он сказал, чтобы Вы срочно зашли к нему.
Рыжий молодой человек положил на стойку регистратуры несколько историй болезни, которые держал в руках, повернулся и торопливо пошел вглубь коридора, на ходу поправляя воротник сорочки, вылезший из-под воротника халата.
Постучав в дверь, он сразу же, не дожидаясь приглашения, зашёл в кабинет.
- Мистер Уэшли, вызывали?
- Да-да, проходите Дункан, присаживайтесь.
Доктор Уэшли был из той породы докторов, глядя на которых пациенты начинали верить в могучую силу медицины и старательно выполняли все предписания доктора. Чуть выше среднего роста, склонный к небольшой полноте, доктор умел расположить к себе почти любого пациента, сколь бы тот не был замкнутым. Светло-карие глаза, в которых иногда проскакивали искры, вызывали доверие, мелкие морщинки вокруг глаз выдавали в нём доброго и открытого человека, а голос, мягкий и густой баритон, будил у некоторых пациентов воспоминание о добром докторе из сказок, который даёт сладкую микстуру заболевшим детям.
Образ дополняли небольшая тёмно-русая бородка клинышком, в краях которой переплетались седые нити, и чистый белый халат. В своём кабинете он предпочитал находиться именно в халате, так как при беседах с посетителями, с больными и их родственниками, а иногда и их наследниками очень важно расположить человека к себе, а доктору в классическом белом халате сделать это проще, чем человеку в стандартном комплекте для проведения операций, которого подсознательно опасаются.
- Как ваши дела, мистер Дункан?
- Всё хорошо, мистер Уэшли.
- Прекрасно. У меня не так много времени, поэтому перейдём сразу к делу. Через полгода заканчивается ваше обучение в ординатуре, поэтому мне интересно, как продвигается ваша дипломная работа?
- Всё хорошо. Материал я подобрал, статистические наблюдения по контрольной группе свёл в таблицу, провёл сравнение методов послеоперационной реабилитации, используемых у нас и на континенте. Есть небольшая задержка с вступительной частью, так как пока не хватает материала по способам лечения, бытовавшим до развития медицины...
- То есть, успеете в срок?
- Да.
- Тогда перейдём ко второму вопросу. - Доктор Уэшли потёр кончик носа, взял в руки карандаш и начал его медленно поворачивать. - Я хочу поручить вам одно важное дело. У вас послезавтра нет ничего неотложного?
Услышав мягкие просительные интонации, Дункан с интересом посмотрел на собеседника.
- Вроде нет.
- Я прошу вас, Хьюго, - Дункан знал, что доктор Уэшли обращается по имени только к тем молодым специалистам, кто имеет некоторые перспективы в медицине, поэтому немного напрягся и подался вперёд, - подменить меня послезавтра на фестивале.
- Вы про Celtic Connections?
- Да. Дело в том, что в этом году там будет не только традиционная музыкальная часть, но и пройдёт фестиваль исторической реконструкции 'Scotland's Lions'. На этом фестивале ждут группу медиков от нашего госпиталя для оказания первой помощи.
- Там будет разыграно какое-то сражение?
- Ну да, что-то на тему 'Освобождения Эдинбурга от англичан'. Сам понимаешь, когда две кучи молодых оболтусов начнут орать, прыгать в доспехах, размахивать мечами и прочими железками, то могут быть травмы. Пусть у них не настоящее оружие, мелкие травмы бывают всегда: кто-то ногу потянет, кто-то удар пропустит... - Доктор Уэшли внимательно посмотрел на Хьюго и быстро добавил, - Да ты не волнуйся! Там ничего страшного. Вас будет несколько человек: Ханна и Патрик из травматологии, Сьюзан из педиатрии, Хелен из терапевтического, наша Бэтси и ты. К тому же там будет полно полиции, так что никто вас в плен брать не будет - мистер Уэшли усмехнулся. - Всего четыре часа...
Хьюго почувствовал себя немного растерянным. Для него, находящегося на практике в госпитале святого Мунго, подобное доверие к вчерашнему студенту (одно перечисление имён сотрудников госпиталя вместо официально-казённого 'мисс Ханна Маккормик' или 'миссис Браун' и включение в этот список его, студента, будущего молодого хирурга, которому ещё пару лет 'скальпели подавать' более опытным коллегам) льстило и намекало на определённые перспективы в дальнейшей карьере.
- Мистер Уэшли! Я согласен.
- Прекрасно! Тогда подойдите к Бэтси, она расскажет вам о том, куда подходить и что делать...
Два дня спустя.
Бугурт был в самом разгаре. Толпа зрителей окружила поляну, где две группы реконструкторов сошлись в рукопашной, изображая старинное соперничество англичан и шотландцев времён Брюса и Эдуарда. Дым костров, на которых в котлах готовили настоящий каллен-снинк и хаггис, грохот бутафорских мечей о не менее бутафорские щиты, пронзительный звук волынок, рёв участников и крики зрителей - всё это создавало неповторимую атмосферу фестиваля, которую волей-неволей чувствовали все участники.
Хьюго совместно с коллегами с интересом наблюдали за схваткой, в душе надеясь, что ему не придётся оказывать профессиональную помощь.
'Шотландцы' в клетчатых килтах и каких-то кожаных панцирях с шумом и грохотом теснили 'англичан', укрывавшихся за большими четырёхугольными щитами. Вот-вот строй 'англичан' должен был развалиться, но в этот момент Хьюго отвлекли от зрелища.
- Мистер Дункан, пойдёмте скорее, - медсестра Джонсон, по определению доктора Уэшли 'наша Бэтси', звала Хьюго за собой.
- Что случилось?
- Там у одного гостя пошла носом кровь.
- Травма?
- Нет, сама.
На стуле возле палатки запрокинув голову вверх сидел полный пожилой мужчина. Его румяное одутловатое лицо с тонкими красными прожилками на щеках было напряжено, глаза широко раскрыты. В руке он сжимал белый платок.
- Сэр, я доктор Дункан. Как вы себя чувствуете?
- А вы что, не видите, что я истекаю кровью? - с одышкой произнёс мужчина.
- Потерпите немного. Сейчас мы вам поможем. - Хьюго споро готовил вату с перекисью для первой помощи. - Да, миссис Джонсон, проверьте давление. Я подозреваю у пациента артериальную гипертензию.
Пока медсестра измеряла давление, Хьюго оказывал помощь носу джентльмена и задавал ему вопросы о здоровье: бывало ли с ним подобное раньше, нет ли у него аллергии и т.д. и т.п.
Наконец, кровь была остановлена. Узнав, что давление у пациента высокое, медсестра предложила мужчине сбить давление с помощью таблеток, но тот отказался, сославшись на то, что ему уже лучше.
- Вам повезло, сэр, - сказал Хьюго, - что сосуд лопнул в носу, а не в голове. Последствия могли бы быть более тяжёлыми.
Мужчина кивнул. Потом попытался встать, но был остановлен медсестрой.
- Пожалуйста, сэр, посидите ещё пару минут. Вас не затруднит ответить на несколько вопросов? - И глядя на недоумевающего пациента, пояснила - По каждому случаю оказания помощи во время фестиваля мы должны заполнить отчётную форму.
- Хорошо, спрашивайте, - с небольшой одышкой произнёс он.
- Ваше имя?
- Джозеф Гордон Спенсер, эсквайр.
- Сколько полных лет Вам исполнилось?
- Пятьдесят восемь.
- Вы работаете?
- Да.
- Ваш род занятий?
- Заведующий библиотекой университета.
Задав ещё несколько вопросов, Бетси занялась заполнением формы. Спенсер встал, промокнул платком лоб, после чего поблагодарил Хьюго за оказанную помощь и протянул ему свою визитку. В ответ Хьюго вручил ему свою, на которой скромно значилось, что её хозяин работает в 'Госпитале святого Мунго'. Бросив мимолётный взгляд на неё, пациент спросил:
- Простите, мистер Дункан, Вы давно работает в госпитале?
- Полтора года. Я поступил туда в ординатуру сразу после того, как закончил медицинский курс в университете.
- Вы заканчивали наш университет?
- Нет, Сэнт-Эндрюс.
- То-то я смотрю, что Ваше лицо мне незнакомо.
- А Вы помните всех студентов?
- Не всех, но очень многих. Раньше студенты много времени проводили в библиотеке, а сейчас есть Интернет, поэтому молодёжь реже сидит за книгами.
В это время с 'поля битвы' донёсся восторженный рёв. Бугурт, как и планировалось, завершился победой 'шотландцев', которые радостно вскидывали вверх руки, потрясали оружием, орали и вообще, красовались перед зрителями, которые поддерживали их шумом и свистом.
- Вы посмотрите на этих великовозрастных оболтусов, - произнёс мистер Спенсер, - они устроили шоу и оно нравится толпе, хотя в этом зрелище нет ни капли правды.
- То есть как? - Хьюго повернулся к собеседнику и с удивлением посмотрел на него.
- А так, - лицо Спенсера выражало смесь недовольства и скептицизма. - Они бы для начала изучили историю Шотландии, а не напяливали на себя килты, подражая Гибсону.
- А чем вам не нравится 'Храброе сердце'? Очень популярный фильм.
- А тем, молодой человек, что этот фильм - не история Шотландии, а пародия на неё. Фэнтези в исторических декорациях, - Спенсер презрительно фыркнул, - состоящее из исторических ляпов и нелепостей.
- Вы про связь Уоллеса с Изабелой?
- Молодой человек, - лицо пожилого джентльмена опять начало наливаться краснотой, - я говорю о куче мелочей, очевидных любому подготовленному человеку. Килты, в которых щеголяют актёры - введены в обиход в первой трети XVIII века. Никто во времена Уоллеса килтов не носил, а раскрашивать их в 'цвета клана' стали вообще после победы над Наполеоном, когда Георг IV прибыл в Эдинбург. Клейморы, которыми сражались 'шотландцы', - небрежный кивок в сторону реконструкторов, - массово стал использоваться хайлендерами через два века после освобождения Эдинбурга...
- Простите, - перебил своего собеседника Хьюго, - я правильно понял, что 'цвета кланов' придуманы позже? Но зачем?
- Ну как же! - в свою очередь удивился Спенсер, - разве вы не знаете, что цвета всех кланов придумывались поклонниками истории Шотландии в XIX веке? Наш знаменитый Уолтер Скотт, певец шотландской истории, приложил огромные усилия, чтобы на торжествах в Эдинбурге по случаю коронации Георг IV вышел на публику в килте. У шотландских дворян в то время возникло поветрие возводить свой род к какому-нибудь клану хайленндеров, отличительной особенностью которых были свои 'цвета', при этом забывая, что ещё за сто лет до этого горцы воспринимались их просвещёнными соотечественниками как дикие и невежественные соседи, живущие разбоем. На этих мечтах о древности кланов хорошо заработали местные ткачи. Так что здесь были очень большие финансовые интересы.
- Я не знал этого, - несколько разочарованно протянул Хьюго, - в той истории, которую нам преподавали в колледже, да и в стенах университета, об этом никогда не рассказывали.
- А вы что хотели, чтобы вам показали всё грязное бельё предков? - сэр Джозеф хмыкнул, - Его не все историки-то знают. Приятный миф безопаснее грязной действительности. Всем хочется считать, что их предки были благородными, умными, рыцарственными и так далее. Тогда и себя чувствуешь уютно: ах, мой предок был благочестив и посетил Иерусалим! Ах, мой прапрадед нёс 'бремя белого человека' диким племенам! Ах-ах-ах!! - Спенсер махнул рукой, - всё детские сказки.
Между тем постановочное сражение уже закончилось. Его участники фотографировались со зрителями, что-то шумно обсуждали друг с другом или спешили к котлам, чтобы получить свою порцию праздничной стряпни. Травм больше не предвиделось, поэтому медики стали потихоньку сворачиваться, радуясь, что в этот день работы больше не будет.
- Сэр, позвольте один личный вопрос.
- Да.
- Я готовлю итоговую работу по медицинской тематике. Основная часть работы готова, однако есть проблема со вступительной частью. Я делал обзор по методам, ранее использовавшимся при лечении травм колена и сухожилий у подростков, однако в основном это работы врачей прошлого века.
Собственно говоря, я хочу попросить у вас разрешения посетить Вашу библиотеку. Меня интересуют методы лечения такого рода травм, использовавшиеся у нас в Шотландии или в Англии в прошлые века. В сети такой узкоспециализированной литературы нет, а в Сэнт-Эндрюс я смогу попасть только через две недели.
- Я думаю, что это можно устроить, - Спенсер улыбнулся, - читательский билет библиотеки Сэнт-Эндрюса у вас есть, так что попробуем оформить гостевой пропуск. Вы заранее позвоните и я постараюсь вам помочь...
*****
- Прекрасная работа, мистер Дункан! Комиссия считает возможным поставить Вам высший балл по итоговой работе, подготовленной Вами к завершению университета. Мне очень приятно, что среди наших выпускников встречаются настоящие исследователи...
Хьюго стоял перед комиссией, красный от смущения от похвал, и пытался сдержать счастливую улыбку, что, надо сказать, не очень получалось.
- ... подобранный материал вступительной части позволяет сделать вывод о том, что...
Хьюго переводил взгляд с одного члена комиссии на другого. Вот сэр Сигграер, доктор медицины, известный каждому студенту Сэнт-Эндрюса своими язвительными комментариями над ответами нерадивых студентов - сидит, сложил руки в замок, но улыбается вполне доброжелательно. Вот мисс Хаастон, старая дева, прозванная студентами 'мисс Хадсон' по аналогии с домохозяйкой Шерлока Холмса - сидит, взгляд немного рассеянный, на Хьюго не глядит - похоже, у неё к нему нет претензий. Доктор Браун, обычно подчёркнуто соблюдающая дистанцию между преподавателями и студентами, сегодня смотрит на него доброжелательно-оценивающе...
- ... и очень хорошие рекомендации из госпиталя Святого Мунго, где мистер Дункан совершенствовал свои знания по выбранной специальности.
И последнее. Коллеги, не каждый студент нашего факультета сможет похвастаться тем, что его статья опубликована в журнале 'Health&Science', - члены комиссии заинтересованно посмотрели на говорившего, который достал из стопки бумаг, лежащих перед ним, журнал - причём статья получила высокий балл по оценке редакционной коллегии. Несмотря на то, что она, - говоривший развернул журнал на нужной странице и показал членам комиссии - посвящена не современной медицине, а обзору методов лечения, применявшихся в Шотландии несколько веков назад, я не только с удовольствием обновил свои знания по этому вопросу, но и узнал для себя несколько интересных и, можно сказать, забавных фактов. Например, - оратор лукаво улыбнулся, - рекомендация лекарю при проведении операций использовать для наркоза деревянный молоток, обязательно покрытый мягкой козьей кожей, чтобы не причинять пациенту дополнительных страданий.
Скажите, мистер Дункан, где Вы нашли такой интересный материал?
- В Глазго в библиотеке университета и в городском архиве. Там были весьма интересные документы...
Один из этих документов в нарушение всех возможных правил и инструкций был тайно вынесен им из городского архива примерно за месяц до защиты диплома. Эти четыре листа толстой пожелтевшей бумаги немного меньшего размера, чем другие листы, то ли по небрежности, то ли по иной причине не были сшиты с другими документами из папки, содержащей старинные хозяйственные записи и документы монастыря святого Мунго. Судя по реквизитам на папке, документы относились ко времени начала правления Джеймса VI Стюарта, а в XVIII веке были вместе со многими документами упразднённых католических монастырей помещены в архив.
Хьюго случайно наткнулся на него во время своих поисков. Написанный на латыни, как и иные документы, он по внешнему виду несколько отличался от соседей, почему и привлёк его внимание.
Как он понял при первом поверхностном прочтении, в документе шла речь о попытке брата Целестина с помощью проведения некоего обряда перенестись во времена святого Мунго, основателя христианства в Шотландии. Попытка была санкционирована 'благочестивыми отцами' и состоялась в 1566 году, однако по время обряда, когда Целестин вступил в 'возникший в воздухе сияющий круг', он был 'поражён молнией в грудь, в серебряный крест, который расплавился и потёк', после чего экспериментатор 'преставился в муках'.
Хьюго очень заинтересовала эта необычная история и он, воспользовавшись тем, что старый документ не был прошит и не попал в опись дела, спрятал его и вынес из архива. Дома он засел за перевод с латыни и уже ночью с помощью словарей и Интернет-переводчиков получил полное представление о событиях четырёхсотлетней давности.
Особенно ему удался перевод с латыни стиха, поясняющего цель обряда путешествия во времени. Хьюго потратил почти два часа, чтобы из латинских строк возник осмысленный рифмованный текст.
Ни медь, ни железо, ни злато, ни камень
Тебе не помогут на этом пути.
С собой не бери ни гордыню, ни похоть,
Иначе дороги тебе не найти.
И власть, и богатство, и слава людская,
В чертогах былого доныне хранится.
Лишь чистый душой ради цели великой
Пройдёт по пути и назад возвратится.
Через несколько дней его посетила идея самому попробовать совершить путешествие в прошлое. Обряд должен был быть проведён в день равноденствия и позволял человеку на два дня перенестись в выбранное время в то же место, где проводился обряд. На третий день следовало провести обряд возвращения на том же месте...
Когда закончились торжества, посвященные окончанию университета, и Хьюго Дункан, в числе многих вчерашних студентов пополнивший армию последователей Авиценны и Гиппократа, вернулся обратно в Глазго, он выделил для себя несколько основных задач, без решения которых даже не стоило и пытаться открыть портал (именно так, по аналогии с виденным ранее в фильмах, Хьюго называл то место, откуда должно было начаться его путешествие).
Прежде всего, необходимо было определиться с местом, временем и безопасностью путешествия в прошлое. Он вполне объективно оценивал свои шансы в драке или какой-либо схватке и хотел бы свести её возможность к минимуму. А в первое же путешествие попасть на поле средневекового сражения, выпасть из портала посреди какой-нибудь битвы... такого он не хотел больше всего.
Во-вторых, надо было определить точное время равноденствия в том году, куда он будет отправляться. Поиски в интернете дали ему несколько вариантов расчетов дней равноденствия в прошлом, но он никак не мог выбрать наиболее правильный. Тут он надеялся на помощь Чарльза Макензи, своего старого приятеля по колледжу, который как раз заканчивал математический факультет в родном Глазго и планировал связать свою биографию с космической связью.
И, наконец, самое главное. Из переведённого стихотворения и описания смерти брата Целестина Хьюго вынес стойкое убеждение, что ограничения на вход в портал надо понимать буквально, а не иносказательно. Поэтому ему предстояло собраться в путешествие, не беря с собой ни грамма металла в любом виде и как можно жёстче ограничить вещи из современных искусственных материалов.
*****
За три месяца до описываемых событий...
- Слушай, а зачем тебе именно осеннее равноденствие?
- Надо, - Хьюго убрал флешку в карман и посмотрел на собеседника. - Я же тебе говорил, что общаюсь в сети с историками и любителями альтернативной истории...
- Хью, ну на кой *** тебе, врачу, альтернативная история. Я понимаю, что ты писал статью по истории медицины, но каким боком тут альтернативная история? Что, там и медицина тоже альтернативная?
- Нет, медицина-то как была в истории, так и будет. Это же не фэнтези с колдунами и магами. Просто когда идёт моделирование, то надо понимать, как то или иное консервативное состояние окажет влияние на процесс...
- Слушай, - собеседник Хьюго Дункана изобразил на лице дурашливое недоумение, - а ты сам-то понял, что сейчас сказал?
- Да. Чарльз, я тебе сейчас всё объясню, только не перебивай, - и Хьюго пригубил пива из кружки.
- Хорошо, - Чарльз взял свою кружку, отсалютовал ей собеседнику, сделал глоток и сказал, - я весь во внимании.
- Есть категория людей, которые профессионально занимаются историей. Есть категория людей, которые занимаются альтернативной историей. Отсюда следует, что есть категория людей, которые профессионально занимаются альтернативной историей. Ну вот, если изобразить, - Хьюго достал из кармана ручку, нарисовал на салфетке две пересекающиеся окружности и чуть-чуть заштриховав пересечение, показал на него собеседнику, - то это примерно так.
- Понятно. Пересечение множеств.
- Ну да. Так вот, я тебе уже говорил, что когда искал материалы для диплома и писал статью, мне пришлось искать много специфической исторической информации. Так я и вышел на реконструкторов, историков, любителей альтернативной истории. В чём-то они мне помогли, где-то я смог проконсультировать по медицинским вопросам. Так и втянулся.
- Понятно. А себя ты к какому множеству относишь? - Чарльз показал глазами на рисунок.
- Вот здесь, - Хьюго указал ручкой на одну из областей и улыбнулся, - среди дилетантов-любителей. Но мне интересно общаться с профессионалами.
- Слушай, а всё-таки, в чём смысл всего этого? Тусуется в сети дюжина-другая человек, которых не устраивает прошедшая история. Придумывают разные ситуации, которые не произошли, но могли бы произойти...
- Как в чём? - удивился Хью, - Вот смотри, - он положил сжатую в кулак левую руку на стол, - во-первых, - он отогнул большой палец, - мне хочется знать историю своей страны и своего народа. Во-вторых, - разжался указательный палец - это прекрасная тренировка ума и логики. В-третьих, - отогнут следующий палец, - это прекрасное общение, ведь таких увлекающихся не дюжина и даже не сотня, а тысячи людей в разных странах мира. В-четвертых, иногда история повторяется и те ситуации, что были раньше, происходят сегодня с другими людьми. Если есть разработанные альтернативы развития той или иной ситуации, то, при условии, что ты можешь повлиять на ситуацию, проще выбрать наиболее благоприятный сценарий действий. И, наконец, - Хьюго показал собеседнику пустую ладонь, - у каждого человека бывают ситуации, когда понимаешь, что и как надо было сделать, но исправить уже ничего нельзя. Одна маленькая проблема одного маленького человека интересна только одному ему. Но если какая-то ситуация или случайное событие затрагивает многих людей, народы и государства, то здесь начинается поиск альтернатив.
- Ты говоришь, что в каждой стране есть люди, которые хотят переиграть историю?
- Да. Каждая нация мечтает о своем. Французы изучают альтернативы Наполеона, немцы - альтернативы Бисмарка и Второй мировой, русские хотят переиграть вторую мировую и революцию, японцы - войну на Тихом океане... Каждый ищет величия своей нации в войне.
- А ты мечтаешь о великой Шотландии?
- Конечно. Я патриот моей страны, её истории, её культуры. Кокни гордятся тем, что они были частью Римской империи, а я - что шотландцы тогда сохранили свою свободу. Когда Вилли Норманский завоевал Англию, он ничего не смог сделать с Альбой, как наши предки называли Шотландию.
- Погоди, Хью, не смог или не захотел?
- Не смог. Мы к тому времени продвинулись на юг, взяли Эдинбург и закрепились на территории. К тому же именно шотландская династия имела серьезные права на британский трон.
- Ты о Стюартах?
- Нет, о Данкельдах. Малькольм III был женат на сестре Эдгара Этлинга, который был претендентом от англо-саксонской династии.
Хью отхлебнул большой глоток 'Гиннеса', после чего закурил, что в повседневной жизни делал крайне редко. Тем временем его собеседник продолжал:
- Ну, хорошо. Сначала шотландцы сохранили независимость, потом шотландцы посадили Джека Стюарта на объединенный трон. Но согласись, что Стюарты - неудачники.
- Да, Стюарты неудачники, - меланхолично согласился Хью и выпустил вверх струйку дыма.
- Мы вместе с англичанами уже более трехсот лет. Стюарты неоднократно пытались вернуть корону, но каждый раз терпели поражение. К тому же Стюарты вымерли более двухсот лет назад, поэтому реальных законных претендентов на шотландский трон нет.
- А с чего это ты, Чарльз, решил, что я говорю о необходимости возрождения монархии со Стюартами во главе? - Хью затушил окурок в пепельнице, после чего пристально взглянул на собеседника.
- Ну ты же говоришь о том, что мечтаешь о великой Шотландии?
- И что? Если я говорю о величии моей родины, это не значит, что я хочу вернуть Стюартов на трон. Сам же сказал, что Стюартов нет. Или ты думаешь, что, сказав 'Scotland forever!' и заучив на гэльском 'tha mi nam Albannach', я сейчас же брошусь поддерживать нашу национальную партию, которая в своей борьбе за выход Шотландии из Британского содружества делает одну глупость за другой. Сейчас для Шотландии отделиться от Великобритании - значит стать задворками Европы, типа какой-нибудь Черногории или Эстонии, чье мнение на континенте учитывается в последнюю очередь и кому достаются объедки с европейского стола. Ты думаешь, что у нас появится куча рабочих мест, если мы станем независимыми и самобытными, будем целыми днями играть на волынках и ходить в килтах? Гордые, независимые, но бедные и постоянно голодные - это не я сказал, это ещё французские короли говорили о наших предках, которые перебирались в Европу, потому что не могли прокормить себя на родине. Если мы станем независимыми, то для всей Европы будем не частью империи, а очередными нахлебниками, которым придется проходить все процедуры вступления в европейский союз. И никакая шотландская нефть нам не поможет.
- Чего-то я не пойму тебя, - Чарльз тоже закурил, - Ты говоришь о великой Шотландии и в тоже время против независимости. Всякая великая страна независима, а ты говоришь, что наша независимость порочна.
- Да, сейчас наша независимость принесет шотландцам множество проблем и разочарований. Вот скажи, чем реально будет обеспечен шотландский фунт, когда Шотландия станет независимой? Сейчас его принимают и на территории Британии, но это только в рамках содружества. Завтра мы станем независимы - и завтра же шотландский фунт у соседей вообще не будут принимать, а наши граждане будут желать английские фунты, евро и прочие доллары. Поэтому сейчас независимость для нас не нужна; более того, она вредна всем, кто думает не о фантиках вроде должности в собственном парламенте или о каком-то теплом местечке в новом государстве, а именно о стране.
Я же говорю о том, что в нашей истории были моменты, когда наша страна могла реально стать Magna Alba. И если бы в тот момент можно было немного подправить ход истории, тогда роль и место нашей страны сейчас были бы совсем иными. И таких моментов множество, причем некоторые из них могут изменить историю до неузнаваемости.
- Это ты сам придумал или в сети прочитал?
- Ну да. То есть, прочел в сети и полностью согласен. Таких, как я, много. Понимаешь, зимой, когда я писал свою дипломную работу, я посидел в библиотеке нашего университета, полистал старые книги по медицине, потом почитал кое-что про историю средневековой Шотландии и понял, что мы совсем не знаем нашу страну. Те сказки, которые нам рассказывают в школе, имеют мало общего с тем, что происходило здесь пятьсот-семьсот лет назад.
Я честно тебе скажу, что многие предположения и догадки, которые всплывают в сети, гораздо ближе к той истории, которая была, чем к той, которую мы знаем.
- И что, это как-то поможет в твоей мечте о великой Шотландии? Мечтать изменить прошлое, сидя у компьютера на мягком стуле. Рассуждать о том, кто, когда и как сделал глупость и как надо было бы поступать на самом деле.
Я так понимаю, что на это есть спрос, и поэтому есть те, кто зарабатывает на фантазиях. Писатели пишут сказки про всемогущих современников, с помощью знаний, подчеркнутых из книг, меняющих историю и повергающих врагов штабелями... Согласись, что все эти истории основываются на двух китах: мы из книг знаем, как было и к чему привело, после чего на основе современного нашего мировосприятия придумываем за исторических персонажей, что бы мы сделали в той или другой ситуации. Причем все эти хрустальные замки строятся ради одной цели: кто-то хочет Британскую Империю на весь мир, а кто-то, сидящий по другую сторону пролива, хочет видеть такой же Францию, Германию или Россию.
Ну и, конечно, каждый видит себя в таком путешественнике во времени, причем если не в виде короля или императора, то уж точно в виде его Самого Главного Всезнающего Советника. Согласись, все старо как мир и сводится к трем китам: жажда денег, власти и женщин.
- Же-е-енщины, - задумчиво протянул Хью, - власть, богатство... Тебе не кажется, что ты всё упрощаешь. Прежде всего, это тренировка ума. Построить непротиворечивый альтернативный мир - это сложнее, чем не заснуть на лекции старины МакДоуэлла, особенно на утро после дерби 'Сэлтик'-'Рейнджерс'.
Чарльз понимающе хмыкнул и отхлебнул пива. Хью продолжил:
- Вот представь себе, что удался пороховой заговор. Всего одно крошечное допущение в истории: лорд Монтигл не показал письмо Сесилу. Взрыв не удалось предотвратить и Джек Стюарт вместе со всем парламентом погиб 5 ноября. На престол при поддержке заговорщиков сажают малолетнюю Елизавету, католики вновь берут вверх...
- А пресвитериане и протестанты поддерживают Генриха Стюарта, после чего начинается религиозная война.
- Такое могло бы быть, но ведь и Елизавета и Генрих были католики. За того же Генриха перед смертью сватали Медичи и римский поп очень желал этого брака. Пусть на троне не Елизавета, пусть Генрих Стюарт - вряд ли здесь протестанты что-то выиграют.
А дальше отличия растут все больше и больше: новый парламент не противостоит королю, так как выбирался под контролем заговорщиков. Более крепкие связи с католиками - мы не лезем в Европу в начале Тридцатилетней войны, а сосредотачиваемся на колонизации. Далее Франция раньше начнет войну против Габсбургов и её подготовка будет хуже, поэтому война пойдет иначе. Возможно, что из-за поражений Луи XIII отправит Ришелье в отставку до 1638 года, а тогда у него вряд ли появится наследник. В итоге к середине века Европа ослаблена, а наша страна - сильна, расширяет свои колонии в Америке и становится могучей державой на полвека ранее.
- Твои построения не учитывают столько факторов, что с тем же успехом можно говорить о том, что Генрих сначала казнит убийц своего отца, а потом станет ярым борцом с католицизмом. И это уже совсем другая история ничуть не лучше и не хуже той, что получилась у тебя.
- Так я тебе все это рассказываю именно для того, чтобы показать, что такое развилка, из которой может вырасти новый мир.
- Мир, который нельзя увидеть. Мир, который существует только в фантазиях. Ты знаешь, так можно дойти до того, что и 'Гарри Поттера' начнешь считать альтернативной историей. - Чарльз фыркнул, отхлебнул пива и продолжил, - А что: на территории Британии произошло событие, оказавшее существенное влияние на остальной мир. А если бы мальчик умер, тогда не были бы написана куча книг о его приключениях, не были бы сняты фильмы, а в магазинах бы дети не требовали у родителей купить им 'настоящую волшебную палочку' и прочую ерунду...
Друзья посмотрели друг на друга и рассмеялись.
- Ну ты же понимаешь, - сказал Хью, - что это фантазии.
- Так и то, о чем ты говоришь, ничем не лучше.
- Ну, почему же. Я же тебе говорю, что это хобби развивает логику, позволяет узнать много нового, по другому взглянуть на некоторые общеизвестные вещи.
- Но в итоге-то что? Ничего. Я видел реконструкторов - те хоть представления для туристов дают и деньги зарабатывают. А сидеть у компьютера и меряться по сети тем, у кого длиннее клеймор, и как это могло повлиять на историю - это что-то вроде мозгового онанизма. Время потратил, а результата ноль.
- Ну вот, - усмехнулся Хью, - опять ты всё опошлил. Про реконструкторов я тебе могу рассказать много интересного, но к альтернативной истории они имеют отдаленное отношение. Их цель - сделать 'как было', а я тебе говорю о тех, кто думает 'как было бы'.
Давай начнем сначала. Есть момент в истории, который мы знаем и который достоверен. В этот момент история могла пойти по одному пути, а могла и по другому. Произошло случайное событие - и вот, мировая история изменилась: Нельсон остался жив при Трафальгаре или Наполеон сложил голову на гильотине во времена Робеспьера, Ричард III не погиб при Босворте или будущий Эдуард I пал от руки ассасина в Палестине.
То есть, если бы в такой момент в ход событий вмешалась какая-то внешняя сила, то история могла измениться до неузнаваемости. Речь идет именно о разовом воздействии. Я не говорю о том, что кто-то постоянным вмешательством меняет исторический процесс - по большому счету, все рассказы о путешественниках в прошлое основаны на приключениях янки при дворе короля Артура.
Чарльз хмыкнул, отхлебнул пива и спросил:
- Хорошо, это разовое воздействие на историю благодаря вмешательству внешней силы... оно ведь будет основываться на нашем знании прошлого, так?
- Так.
- И вмешательство тоже основывается на опыте, полученном нами с момента события?
- Да, - подтвердил Хью, - оно может быть небольшим и незаметным, а может быть и сильным. Главное - точечное вмешательство в момент времени, когда история находится на перепутье.
- Ага!, - Чарльз не скрывал сарказма, - и какую битву ты собрался переиграть ради величия Шотландии? Послать бригаду хайлендеров Чарльзу I для участия в битве при Нейзби? Перебросить пару механизированных батальонов под Фалкирк в помощь Уоллесу? Устроить поход шотландской гвардии к Гастингсу? А может, чего мелочиться, вышибить с острова легионы Цезаря и начать строить Magna Alba с нуля.
Хью рассмеялся.
- Ну ты и придумал! Уоллесу при Фалкирке хватило бы обычного пулеметного взвода, а легионы Цезаря вполне можно остановить при переправе через канал парой фрегатов времен Георга III.
Я говорю о минимальном воздействии: например, письмо о пороховом заговоре выкрали или лорд Монтигл вечером съел несвежий бифштекс...
- Я смотрю, ты неравнодушен к парламенту?
- Да причем здесь парламент? - Хью допил пиво, после чего, немного подавшись вперед к собеседнику, тихо сказал - Для Шотландии английский парламент не имеет никакого значения. И ещё. Я никого не собираюсь убивать. Я же будущий врач.
- Да, и что из того? Никакой машины времени у нас нет, а и была бы -вмешательство в историю может оказаться совершенно непредсказуемо. Помнишь бабочку Бредбери?
- Помню. Но есть и другая теория: в обычное время одно минимальное воздействие никак не скажется на историческом процессе. Представь натянутую резиновую ленту: ты нажимаешь на нее пальцем, она прогибается в одном месте, а дольше стремится вернуться в исходное состояние.
Например, корабль качнуло на волне и пуля просвистела мимо одноглазого Горацио. Но эта же качка стала причиной того, что Нельсон оступился и стукнулся головой о палубу. И в том и в другом случае имеем труп адмирала, разница только в причине смерти.
Никто не знает, какая из теорий верна. Проверить можно только на практике, а практики, сам понимаешь, ни у кого не было.
Собственно, построение любой альтернативы и нужно для того, чтобы предусмотреть все возможные варианты и найти такое воздействие, которое несет наименьшие потери. Представь, что ученые найдут возможность путешествия в прошлое - неважно, в прошлое нашего мира или какого-то параллельного мира. Сразу же возникнет вопрос: если туда попадет наш современник, то какие последствия это повлечет. А вдруг он случайно попадет в точку бифуркации, сделает то, чего не следовало делать - и все: зулусы штурмом взяли Лондон, японцы вместо харакири делают обрезание, а у наших кузенов за океаном до сих пор популярен культ Кецалькоатля с обязательным жертвоприношением девственницы на праздник Благодарения.
Чарльз рассмеялся.
- Слушай, а ты не пробовал написать рассказ про такую альтернативу? Ну, к примеру, Америку открыл не Колумб, а 'Мэйфлауэр'. Его пассажиры органично влились в общество индейцев-ацтеков и приняли их культуру. К примеру, на инаугурации новый президент приносит в жертву старого президента. Голливуд с руками оторвет, глядишь и пару 'Оскаров' получишь.
Хью подхватил веселье:
- Ага, а потом ты придешь ко мне и скажешь: 'Хью, дружище! Как я рад! Как насчет того, чтобы немного поделиться со старым приятелем, который подарил тебе такую шикарную идею?'. А я отвечу: 'Чарльз, рад тебя видеть! Я с удовольствием поделюсь с тобой... одной шикарной идеей!'.
Оба громко захохотали, потом, под недоуменными взглядами других посетителей, попросили счет. Пока официантка ходила за чеком, Хью тихо сказал своему другу:
- Ты знаешь, я действительно хочу написать одну историю. Осенью. И если все получится - обещаю, что посвящу её тебе...
*****
За три недели до описываемых событий...
- Мистер Уэшли, я хотел бы взять неделю отпуска во второй половине сентября.
- Наконец решил отдохнуть, Хьюго?
- Да, сэр. Решил немного развеяться.
- И куда планируешь ехать, если, конечно, это не секрет?
- На север. Хочу прокатиться до Инвернесса.
- А, - улыбнулся доктор Уэшли, - хочешь посмотреть на знаменитое Лохнесское чудовище?
- Если я его увижу, то это будет чудо, - Хьюго улыбнулся в ответ. - К тому же в это время там немного туристов, поэтому никто не спугнёт Несси, когда я буду наблюдать за ней.
- А ты уверен, что это она, а не он?
- Я не знаю, есть ли это чудовище вообще, но мне приятнее думать, что если есть, то это она.
- Хорошо, - Уэшли засмеялся и, чуть прищурившись глядя на собеседника, сказал, - я согласен. Заявление с тобой?
- Да, вот, - Хьюго подал ему лист.
- Так-так... госпиталя Святого Мунго... так... отпуск с 20 сентября... так... - и доктор Уэшли аккуратно наложил резолюцию 'Согласен', расписался и подал бумагу собеседнику. - Отдайте заявление Линн, она подготовит нужные бумаги.
- Спасибо, сэр.
Оказавшись за дверью кабинета, Хьюго, едва сдерживаясь от радости, быстро отнёс заявление к Линн Смитсон, занимавшейся всей 'внутренней бюрократией', после чего отправился домой. Ещё один шаг к воплощению мечты был сделан.
Оставшиеся две недели до отпуска были наполнены лихорадочной деятельностью по подготовке к предстоящему путешествию. Конечно, по своему характеру Хьюго не относился к тем безалаберным личностям, которые делают дела в самый последний момент, однако опасение чего-то забыть заставляло его неоднократно перепроверять себя.
Наконец наступило 20 сентября. Утро первого дня первого отпуска - что может быть прекраснее. Накануне в госпитале доктор Дункан сдал дежурство, выслушал от коллег пожелания хорошего отдыха и обязательной встречи с Нэсси.
В своё удовольствие повалявшись в постели, Хьюго принял душ, пообедал, посмотрел прогноз погоды на ближайшие дни. Делать решительно было нечего: все вещи, тщательно подобранные, были упакованы в сумку и рюкзак, билеты заказаны и выкуплены, звонки родителям и паре старых приятелей сделаны.
Ещё на стадии планирования поездки он решил ехать автобусом, несмотря на то, что из его родного Глазго до нужной ему точки можно было добраться прямым рейсом самолёта. Дело в том, что осенью бывает нелётная погода и местные аэропорты могут не принимать самолёты, а ставить результат своей поездки в зависимость от погоды Хьюго не желал. Из Инвернесса на острова можно было добраться или самолётом или на пароме, так что он был уверен в том, что успеет вовремя.
Не зная, чем занять себя, он решил сходить в Глазго-грин, старейший городской парк. Хьюго гулял по дорожкам, смотрел на воды Клайда, на детей, кормивших голубей, и на какое-то мгновение его охватило сомнение в правильности принятого решения. Но сомнение отступило после того, как было залито пинтой Гиннеса и придавлено изумительной свиной отбивной с овощами.
На следующее утро молодой человек погрузился в автобус Megabus и через четыре часа был в Инвернессе. Перекусив в одном из многочисленных кафе, Хьюго съездил с экскурсией на Лох-Нэсс и сделал дюжину снимков на память. Конечно, никакого легендарного чудовища он не видел, однако многочисленные изображения и фигурки Нэсси как в городе, так и в сувенирных лавках неподалёку от озера, с лихвой компенсировали отсутствие живого ящера.
К счастью, на следующий день погода была летная, поэтому 22 сентября небольшой самолёт авиакомпании Loganair приземлился в аэропорту Северного Роналдсая. Среди пассажиров был и Хьюго, добравшийся на остров, где более семи веков назад разыгралась маленькая трагедия, положившая начало трёхсотлетнему кровавому противостоянию Шотландии и Англии.
Роналдсай - остров небольшой и малонаселённый, туристы посещают его нечасто, поэтому Хьюго буквально через полчаса забросил вещи в местную гостиницу, комнату в которой он забронировал через Интернет, взял в прокат велосипед и отправился на прогулку по окрестностям. Его путь лежал на самую восточную точку острова, где были развалины старой фермы и где был конечный пункт его путешествия...
Осмотрев искомое место и выбрав ровную площадку, он полюбовался на море, на маяк, сделал несколько фотографий на память и медленно поехал обратно.
Активная прогулка на свежем воздухе пробудила аппетит, поэтому вернувшись в гостиницу, Хьюго пошёл в ресторан, чтобы порадовать себя рыбой с картофелем фри и местными пирожками, горячими и очень вкусными. Вечер он провёл в номере, лёжа на кровати и бесцельно переключая каналы. Делать не хотелось ничего - ни гулять у моря, ни сидеть в кафе и пить пиво.
Наконец молодой человек решительно выключил телевизор и завалился спать. Ему предстояло встать до рассвета...
Что такое для молодого велосипедиста четыре мили по пустым дорогам? В утренних сумерках серая дорога заметно выделялась среди прямоугольников влажных полей. Единственным препятствием для него был ветер с моря, порывы которого иногда доносили мелкую водную пыль.
Добравшись до места, Хьюго переоделся в одежду католического монаха, уложил вещи и велосипед за остатком стены так, чтобы их не было видно со стороны, взял вещмешок и вышел на выбранную площадку. Ему предстоял последний акт пьесы, главную роль в которой он выбрал несколько месяцев назад.
Светало. Облака на востоке окрасились розовым. Тщательно вычертив на земле требуемые фигуры и формулы, он поставил в восточной части небольшое деревянное распятие и встал в центр фигуры лицом к нему. В тот момент, когда краешек солнца показался над поверхностью моря, Хьюго стал читать на латыни 'Отче наш'. Через несколько минут, когда солнце наполовину вынырнуло из вод Северного моря, он раскинул руки в стороны и начал медленно произносить старинное заклинание.
Слова медленно, подобно каплям в замедленной съёмке, падали в пустоту. Солнце поднималось, заклинание было произнесено уже более, чем наполовину, когда внезапно Хьюго почувствовал некий ритм, в который входили слова и окружающая действительность. С трудом подавив в себе внезапный испуг от столь необычного ощущения, он продолжал произносить старинные формулы на латыни и с каждым словом всё сильнее ощущал изменения вокруг. Когда же с последним словом, произнесённым на берегу, ярко-оранжевый круг солнца оторвался от воды, фигуры на земле налились золотисто-оранжевым, словно раскалённый металл, цветом; по линиям побежали золотые искры и внезапно, на фоне яркого солнечного круга возник бледно-голубой, как будто сотканный из паутины, круг.
Потрясённый молодой человек замер и несколько мгновений расширившимися глазами смотрел на него. Потом, словно очнувшись, оглянулся и убедился, что никто не видит этого чуда. Уняв внезапно охватившую его дрожь, он сделал несколько шагов к порталу, на секунду остановился перед ним, назвал по латыни число лет, на которое он хотел переместиться, закрыл глаза и шагнул в сторону солнца...
Ему удалось то, что не смог сделать несчастный брат Целестин несколько веков назад, - он понял это буквально через несколько секунд после того, как открыл глаза и огляделся. Вокруг не было ни единого следа человеческой деятельности - ни старой фермы, ни маяка, ни прямоугольников ухоженных полей. Дикий, плоский как стол, остров с редкими кустами и море, чьи волны мерно бились о берег...
*****
Северный Роналдсай не самое приятное место для ночлега под открытым небом. Едва рассвело, как Хьюго (а именно он и был тем странным монахом) уже стоял на пригорке возле кучи хвороста и, поёживаясь, вглядывался в горизонт. Не заметив там ничего интересного, сделал несколько наклонов и приседаний, разогреваясь от утренней сырости, после чего отправился вдоль берега.
В XXI веке остров был населен, сейчас же на нём не было ни души, если не считать бывшего студента, волею случая и своего сумасбродного желания оказавшегося путешественником в конце XIII века.
Несколько часов подряд он вновь собирал выброшенное на берег дерево, периодически вглядываясь в море. Когда солнце уже перевалило на вторую половину дня, Хьюго прервался, оглядел огромную кучу дров, заготовленных для костра, и отправился к своим вещам, чтобы подкрепить силы.
Вскоре он вернулся назад, бросил на землю спальник, уселся на него и достал из-под плаща несколько листков. Бережно расправив их на колене, наш герой выбрал и внимательно прочёл один из них, после чего пробормотав что-то, спрятал листы обратно.
Солнце медленно брело на запад. Нетерпение и разочарование всё чаще и чаще охватывали Хьюго. Он иногда до рези в глазах вглядывался в океан, пытаясь заметить корабли. Увы, то, что он принимал за паруса, оказывалось либо каким-то обманом зрения, либо игрой света, пробивавшегося сквозь облака. Так прошло несколько часов, в течение которых молодого человека охватывали то радость, то разочарование, поэтому неудивительно, что к вечеру он чувствовал себя уставшим.
Уже солнце окрасило облака в малиновый цвет и почти коснулось кромки моря, когда далеко-далеко, у горизонта со стороны северо-востока появилось едва заметное пятнышко. Прошло несколько минут, но оно не исчезло, а стало даже чуть больше. Именно в этот момент Хьюго понял, что это пятно - парус корабля. Того корабля, ради встречи с которым он и совершил своё путешествие.
На некоторое время молодой человек оцепенел. Его взгляд был устремлён вдаль, губы шептали молитву, а руки бессознательно теребили пояс. Вдруг, словно очнувшись, он вздрогнул, повернулся и бросился к своим вещам, спрятанным на берегу.
Солнце почти наполовину погрузилось в океан, когда Хьюго вернулся. Ещё раз взглянув на далёкий корабль, который почти растворился в сумерках, он склонился у кучи хворост и начал разжигать огонь с помощью туристических спичек, взятых с собой для этого случая. Вскоре белый дым, сдуваемый ветром, начал стелиться над землёй, язычки пламени всё сильнее лизали дрова, а молодой человек с нетерпением смотрел то на солнце, которое всё больше и больше скрывалось за горизонтом, то на разгоравшийся костёр, то в море, где сейчас приближался корабль, для которого он зажёг этот маяк.
Примерно через час, когда окончательно стемнело и за кругом, освещаемым костром, весь берег погрузился в темноту, Хьюго услышал со стороны моря скрип снастей и плеск вёсел. Он подбросил в огонь ещё немного хворосту, отчего вверх взлетел рой искр, встал у костра так, чтобы быть освещённым и видимым со стороны моря, и, скрестив руки на груди, чтобы не выдавать волнения, стал ждать.
Внезапно со стороны моря донёсся крик. Хьюго вздрогнул: он понял, что с корабля обращаются к нему, но он не понял языка, на котором к нему обратились. Переборов секундную робость, он поднял вверх правую руку и громко крикнул в ответ по-шотландски: