Атила : другие произведения.

Карма

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  Карма
  Глава первая
  
  Все началось с заурядного столичного утра или точнее сказать - все закончилось в этот день. Конец это же всегда начало чего-то другого. Во дворе и в округе лежала обычная московская зимняя слякоть. Машины единым монотонно жужжащим потоком ползли по проспекту, вороны орали на голых деревьях, люди мчались на работу по тротуарам, пробиваясь сквозь серый сумрак, подсвеченный рекламой, окнами открытых кафе и фарами автомобилей. Я бежал на работу, нет, не так, я мчался, потому что опаздывал. Не то чтобы мои опоздания были редкостью, но в последний раз мой начальник, точнее начальница - огромная тетка с визгливым голосом, срывающимся в ультразвук, сказала с присущей ей свирепостью, что еще раз не явишься вовремя и все - ищи работу, потому как надоел, и вообще... работник никакой, а заплату требую, и гадости от меня много. Вспомнила все, даже то, что я еще не сделал, но точно собирался сделать, потому что терпеть эту бабу не мог. Нет, правильно говорят, начальство нам дано за грехи наши. Грешник я и похоже очень большой.
  И вот я несся быстрее лани, потому как неохота искать новую работу, хоть эта уже надоела. Но у нынешней работы имелось одно неоспоримое достоинство, она находилась недалеко от дома, где я снимал квартиру. Вот если спросить нормального человека, кто чаще всего опаздывает? Те, кто живет далеко или те, кто вблизи? Ответ будет точно неправильным, потому что опаздывают чаще те, кто живет рядом, и причин тому множество. Главная, наверное, в том, что живущие далеко вынуждены закладываться на множество обстоятельств: то власти электричку отменят, то автобус припоздает, то в метро не возможно влезть в переполненный вагон, и поэтому они приходят раньше всех, если обстоятельства сложились удачно. А когда живешь рядом, и для того чтобы попасть на работу, нужно только перескочить пару улиц по пешеходным переходам, ты расслабляешься. Поскольку тебе не требуется ни автобуса ждать, ни трамвая, да и в подземку лезть не нужно, поэтому выходишь минута в минуту, а то и позже, потому что самое скверное и ужасное в этом мире это приходить на работу раньше всех. Так себя ведут неудачники, я не такой, точнее думал до этого момента, что отличаюсь.
  Это был точно не мой день. Поскольку я проспал да так, что и будильник не смог меня поднять, а он у меня громкий и злой, за что я его периодически убиваю и покупаю новый, потому что вчера с приятелем засиделись за пивом и футболом, то когда все-таки заставил себя встать, у меня оставалось на все про все меньше получаса. А еще надо было одеться, умыть заспанную хмурую рожу, почистить зубы, и... добежать до работы.
  В общем, я несся по тротуарам, расталкивая недовольных прохожих, и чувствовал почти физически, что опаздываю. Тогда на последнем пешеходном переходе, оставшемся до работы, сделал то, что обычно никогда не делаю, рванул раньше, чем зажегся зеленый свет. Шансы проскочить были и хорошие, но не я один опаздывал в этот день, одновременно со мной на желтый свет попробовал проскочить мой коллега - такой же опаздывающий бедолага, и естественно поймал меня на капот, или я его, это как ДПС решит, тут дело не мое. Удар я помню, как и странное ощущение того, что мое тело становится неожиданно легким. Я взлетел в воздух метров на пять, и заметил, как упала на город ночь. Как выключились все фонари и реклама. Стало темно и страшно. Сейчас я понимаю, что это просто закрылись мои глаза, и я просто ничего не видел, а тогда испугался. Очень.
  Впрочем, было чего бояться - моя жизнь закончилась. Навсегда.
  Так подумал я, и кстати, нисколько себя не жалел, и жизнь моя не пролетела перед глазами, может потому что и лететь было нечему. А что в ней было? Да ничего, обычная жизнь, учился, учился, и еще раз учился, а потом работал, работал и еще раз работал. И все. Были конечно в моей жизни пара девчонок, приятель Серж, с которым мы пили периодически пиво, и родители, они меня родили и воспитали, как без них, но последнее время я их почти не видел. С этой работой одни проблемы... а без нее еще хуже, тогда себя инвалидом чувствуешь, который не может заработать на кусок хлеба и может только побираться.
  В общем, хватит о грустном, умер и умер, и слава богу, отмучился, не надо будет завтра на работу идти, рожу начальницы видеть. Вот честное слово, если бы знал заранее, что так все в моей жизни будет, даже бы и не рождался, сдох бы в утробе. А на фига вообще было жить, если так бездарно существовал и также помер?
  -Вы готовы? - гулкий голос прокатился по мне и затих.
  'Вибрации, как у большого бронзового колокола, - подумал устало я и попробовал открыть глаза.- Надо посмотреть, кто там такой говорливый нарисовался. И если врач сказал - в морг, значит, в морг, зачем оживлять? И вообще чего орать - только пригрелся, заснул, как обязательно какая-нибудь сволочь тебя начинает тормошить...'
  Глаза открыть получилось не с первой попытки, сначала просто не смог понять, где они. Раньше над этим как-то не задумывался, обычно они сразу открывались, а тут пришлось искать. Думаете - смешно? Сам бы смеялся до слез, если бы не было так страшно. Я же не только глаз не нашел, но и самой головы, да и привычных рук с ногами тоже. Мы так привыкаем к автоматике тела, что стоит ей дать сбой, как это нас ввергает в панику.
  Но мне, правда, не привыкать, у меня уже такое было однажды, когда на соревнованиях ушиб позвоночник. Также не мог пошевелиться, и даже простонать от боли. Просто лежал и готовился к смерти. Странное ощущение, когда ты заперт в теле и ждешь, когда хоть что-нибудь произойдет. Тогда я мучился несколько дней, а потом боль появилась, да такая, что выть на луну хотелось, а окружающих медсестер материть. Но когда повыл, поплакал, пожалел себя, после этого и тело задвигалось.
  Давно это было, и сейчас кажется неправдой. Кстати сказать, тогда так и не понял, рад был тому, что ожил, или наоборот, потому что больно было очень.
  Неужели и в этот раз мне тоже самое предстоит? Если выжил после наезда, то что же получается, если глаза не открываются? Паралич? Вот уж незадача, если буду жить бревном или растением. На фига такая жизнь, когда ходишь под себя? Нет уж, в морг так в морг, не надо меня оживлять.
  Я попробовал еще раз оглядеться, и что-то в конце концов во мне стронулось. Каким-то непонятным образом я увидел вокруг своего нового странного округлого тела огромное бесконечное плато, на котором лежали круглые ватные шарики. Честно говорю, не знаю, чем видел - глаз я так у себя и не нашел. Шарики желтые и пушистые были повсюду: на ровных уходящих в бесконечную пропасть террасах и на многочисленных уступах ноздреватых белоснежных гор, уходящих вверх. При этом каждый из них светился слабым исходящим изнутри светом, словно гирлянды на новый год.
   'Мир ватных шариков, -хихикнул я про себя. -Смешно. И как они тут живут? Что едят и чем размножаются? Это же основное занятие всех живущих, пожрать да к самке пристать...'
   Я усмехнулся, но когда посмотрел на себя снова каким-то невероятным образом, то увидел вместо моего бывшего тела точно такой же желтый прозрачный шарик со странным хвостиком наверху, и мне стало совсем не смешно. Внутри меня, да видимо и у других шаров, была не вата, а что-то вроде тумана, а если уж быть совсем точным, то мои внутренности напоминали какую-то форму энергии, если конечно у энергии есть формы. Что-то внутри меня двигалось, шевелилось, менялось, я то расширялся, то опадал. У меня даже возникло странное ощущение, что это не совсем я. Но как это может быть?
   Мыслил то точно я, так придурковато никто не думает.
  - Так вы готовы? - снова раздался в голове, или что там у меня было вместо нее, тот же бесцветный голос, он не был ни мужским ни женским, каким-то механическим что ли.
  Я снова посмотрел по сторонам, чтобы определиться и наконец понять, чего от меня хотят. Оказалось, что за то время, что пытался разобраться в себе, меня уволокли с края террасы, и я оказался на краю гигантской воронки, уходящей в непонятную глубину. Так в темноте что-то сверкало фиолетовыми и темно-синими всполохами. Я огляделся и понял, что спрашивает меня огромный желтый шар, висящий надо мной. В нем тоже мелькали какие-то цвета, и также что-то двигалось и шевелилось.
  'Готов, только не знаю, к чему, - ответил я, причем мысленно, просто потому, что рта не нашел. -Расскажите, что это за место?'
  - Это чистилище, некоторые называют его преддверием ада, - коротко объяснил шар. - Если вы готовы, то приступим к процедуре возврата.
  - Возврата куда? - спросил я. Может быть мне показалось, но шар надо мной недовольно поморщился. Хотя как может морщиться шар? Шар он шар и есть, чему в нем морщиться? Хотя... если он наполнен энергией, как я, то там может многое происходить. А кто видел, что происходит внутри батареек? Там может такое же творится? - Какое чистилище? Какой ад?
  - Вы задаете слишком много вопросов, скоро вся информация будет вам доступна в полном объеме, - ответил шар. - Итак, начинаем процедуру выбора. Желаете воплотиться в зародыша или во взрослую особь?
   - В зародыша-это как? - удивился я. - Типа оплодотворенной яйцеклетки что ли?
  - Если вы воплотитесь в зародыша, то сможете наблюдать полный цикл создания своего нового тела. В этом есть свои преимущества, вы лучше освоитесь со своим организмом, научитесь хорошо представлять его возможности, после рождения вы получите настоящую семью, которая возьмет на себя функции вашей защиты, кормления, обучения и адаптации к окружающему миру.
   - Ясно, - ответил я, хоть ничего не понял. - А семью можно выбрать? Лично я хотел бы родиться в королевской семье, неважно какой, но лучше всего в Европе... Хочется побыть немного аристократом, если нет ничего подобного, то я согласен на семью олигарха.
   - Выбор семьи зависит от множества факторов, это вероятностный процесс, так что угадать, в какую вы семью попадете, просто невозможно,- ответил шар. - Но вы не расстраивайтесь, конечно будет иметь значение где появитесь на свет, но вы всегда сможете что-то изменить в своей жизни, если пожелаете. Итак?
   - Зародыш, это выходит, мне придется через процедуру рождения проходить? - осведомился я. - Сначала из теплого, удобного чрева вылезать в холодный, жестокий мир, а потом ходить под себя, ползать на четвереньках, на ноги вставать, падать и разбиваться? А еще каждый кретин сможет мне подзатыльники давать и мою задницу лупить?
   - Именно так, - согласился шар. - Вы будете осваивать свое тело, а это всегда достигается путем проб и ошибок, кроме того для лучшей адаптации в мире вам будет отключена память о прошлых жизнях.
   -- А это еще зачем? - спросил я недовольно. - Чтобы все начать с белого листа?
   - Именно так, - согласился шар. - Вы заново приобретете знания и умения, необходимые для жизни в мире, и ваш прошлый опыт не будет вам мешать.
   - Не хочу, - замотал я головой, хоть на самом деле просто задрожал мелкой дрожью.- Если у меня есть выбор, то лучше воплощайте меня в готовое тело со всеми знаниями и умениями.
   - Хорошо, попробую подыскать что-то подходящее, - бесстрастно ответил шар. - Какой пол предпочитаете - мужской, женский?
   - Конечно, мужской, - фыркнул я. - Женщиной не повоюешь, не подерешься по-настоящему, а то еще и ребенка придется внутри себя носить, оно мне надо? Не... наше дело не рожать.
   -На выбор предлагаю мужские тела, но заранее предупреждаю, все имеют некоторые изъяны.
  -Что значит -изъяны? - поинтересовался я. - Неликвид что ли? Не знаете, кому сунуть?
  - Не совсем, - мне показалось, что шар усмехнулся, похоже, ему нравилась эта процедура. - Дело в том, что эти тела не совсем то, как вы себе представляете, именно этим и определена возможность их выбора. Скажем так, они немного другие, чем то, к чему вы привыкли.
  Так и думал, всегда есть подвох. Если ты ребенок, то начинай жизнь с самого начала, ничего не зная и не понимая, а если взрослый, то тело обязательно с дефектом. Я посмотрел по сторонам, за то время, что мы общались с шаром, часть мелких шаров уже слетело в воронку, видимо, сделав свой выбор. Но меньше от этого на плато энергетических шариков не стало, наоборот, кажется даже прибавилось. Сейчас откажусь, и когда снова ждать следующего воплощения? Год, два, сто? Так и дожидаться своей новой очереди в этом унылом месте? Уж, лучше вниз, там может что-то забавное происходить будет. Если честно, то я не понимал, где я и что я. Мне все это казалось какой-то компьютерной игрой, поэтому и носился к происходящему с некоторой иронией.
   - Беру с изъяном, - решительно заявил я. - А что за тело?
   -Выбор сделан, - шар словно не заметил моего последнего вопроса, совершил неуловимое движение, и я от несильного толчка слетел в воронку. Вот и весь ненавязчивый сервис. Ни объяснений, ни указаний, раз и в игру! Неправильно как-то тут все устроено. Надо тут курсы менеджмента будет прочитать, благо учился в университете этому, а то распустились, никакого уважения к клиенту. Я, может, жаловаться стану в органы контроля чистилищ, наверняка же такое есть. Я их научу клиентов любить, ибо они источник прибыли, а прибыль двигатель прогресса...
  В глазах потемнело, а потом... господи, что ждало меня после воплощения! Тело болело. Боль была такой запредельной, что каждая клетка визжала и жаловалась. По мне словно катком проехались, И я тут же пожалел, что согласился на взрослое тело. Зачем? Ну побыл бы немного младенцем, а потом, глядишь, быстро на ноги встал и бодро так зашагал по жизни, семья бы меня защищала, деньги карманные давала, опять же в школу отправили, как Буратино, и стал бы я веселым деревянным человечком. А потом нашел золотой ключик, и было бы мне счастье с Мальвиной и прибыльным театрально-кукольным бизнесом. Я бы их бил плеткой и заставлял танцевать... Куда это меня понесло?
  Глаза никак не хотели открываться. Совсем. А тело, как бы это помягче сказать, мало того что болело, так оно еще было каким-то неправильным. В чем причина неправильности я не мог понять. Господи, как же хорошо было шаром, ничего не болело, есть не хотелось, да и двигаться ни куда не требовалось. А тут глаза открывай, копошись, беги куда-то. Нет, лучше сдохнуть прямо сейчас, пока не увидел, в какое тело и в какую дыру меня засунули.
  'Надо все равно посмотреть, что за тело, - решил я. - А вдруг брак? Так мы им жалобу, а потом суд и миллиарды морального ущерба. А чего? Не надо бракованные тела с изъяном подсовывать, я же не знал, что мне такое не надо...'
  Я открыл глаза и понял, что нахожусь в непонятном мутном пространстве. Помещение было небольшим, овальным, и больше всего походило на землянку. Стены из темной глины, из них торчали какие-то корни, сухие стебли, камешки. Сам я лежал на сухих водорослях, покрытых кусочками серого меха, мой хвост закрывал мне глаза, поэтому что-либо еще рассмотреть было трудно. Хвост?!! Я вскочил на свои четыре лапы, гневно ощерился белоснежными клыками и понял, в чем был изъян. Тело мне подсунули какого-то зверя, иначе откуда на мне шерсть, покрывающая все тело! В любом случае раса оказалась не человекоподобной, и ходить отказывалось. Правда, и землянка оказалась невысокой, поэтому на задние лапы встать было невозможно. Да еще и рана на ноге болела сильно.
  Я расстроился. Как-то стало совсем неинтересно, все вокруг было каким-то серым, но это возможно потому, что находился в землянке, где не было света, или нужно говорить - в норе? Точно она, по всему видать. Интересно, в какое существо меня засунули? Может я теперь эльф какой или гремлин?
  - Эй, слышите меня? - спросил я, точнее - пропищал, голос у меня тоже стал звериный. - Администрация? Я отказываюсь от этого тела.
  Как и ожидалось, ответа не последовало. Я вздохнул, и куда деваться, если уже выбор сделан? Надо отыгрывать, а вдруг понравится, потом пацанам расскажу, какой был зверюшкой, пусть обзавидуются. Расскажу про кучу самок, про сырое мясо, свежее экологически чистое. Итак, больше всего мое тело походило на выдру, эльфами и гремлинами тут и не пахло. Просто зверь, причем хищный. Так я решил, оглядывая свое новое тело. Какая-то маленькая выдра мне досталась, наверное молодая, большие бывают с метр и жирные. А тут сантиметров тридцать всего, да еще и раненая.
  Ну и ладно, не повезло, так не повезло, точнее надо было заказывать тело, а сейчас делать нечего, надо жить. дальше Я осмотрел нору и обнаружил два выхода, оба выходили в воду через своего рода воздушный сифон. Правильно, выдры всегда делают себе норы на берегу, а выходы прячут под водой. Ни наземным хищникам сюда не добраться, ни водным, а если у кого получится, то можно сбежать через второй ход. В принципе неплохо, внутри сухо, тепло, уютно. Посидел бы еще, да только жрать охота. Я прополз по первому ходу и погрузился в воду. Думал, будет холодно и противно, а оказалось вполне себе ничего. Быстро проплыл и выскочил на поверхность. Нормально так. Плаваю быстро, даже учиться не надо, раз лапами заработал, хвостом добавил и вперед! Только периодически раненая нога мешает, отдается болью, так и хочется заскулить. Я терпел, а куда деваться?
  Плавал я так стремительно, что если бы плавал так человеком, точно стал бы чемпионом мира по плаванию. Вода чистая, прозрачная, видно все. На дне каждую песчинку можно разглядеть. Солнце вверху, небо голубое, на нем облака. Красота. Похоже на небольшой речке живу, метров тридцать наверное в ширину. На берегу ива, крутые склоны, но есть где выбраться, вдалеке пляж пусть не песчаный, мелкогалечный, но тоже неплохо. А что еще надо простой незатейливой выдре, которой я отныне являюсь? Не знаю...
  В общем, жить можно. Итак, я доплыл кое-как до поверхности, лег на спину и задумался. Надо что-то делать, а что непонятно. Хотя нет, это как раз понятно, следует искать жратву, иначе сдохну от голода. А какая еда может быть в воде? Тоже ясно -рыба.
  Тут я пригляделся, посмотрел вниз, и вот они рыбы - плывут себе стайкой. Меня не видят, или делают вид, что не видят. Ну раз так, то и не надо на меня смотреть, нет меня. Я вывернулся, нырнул и поймал небольшую рыбку, сантиметров двадцать. Да и ловко так получилось, всего два раза лапами взмахнул, причем одной больной, мысленно взвыв от боли, зубами хвать и готово. Выплыл, лег на спину, пообедал. И как-то понравилось мне. А чего...прикольно.
   Все-таки хорошая штука жизнь, особенно когда сытый. Да и лежать на спине оказалось вполне себе удобно, лапами рыбу держишь, зубами рвешь и глотаешь. Нормально, только мало. Солнышко светит, ветерок теплый шерсть сушит - что еще надо для полного счастья? Правильно - пива не хватает, но тут придется смириться.
  Через пару минут я увидел у берега еще одну рыбку, тоже поймалась легко, и еще вкуснее оказалась. Так я ловил рыбу часа полтора, пока не набил полный живот, и мне стало совсем хорошо, даже шевелиться не хотелось, как вдруг из темного омута слева показался темный мрачный силуэт. Внутри у меня сразу похолодело, когда увидел, что это огромная щука с острыми, загнутыми внутрь зубами, такой в пасть попадешь, точно не вырвешься.
  'Да только поймать меня непросто, - подумал я. - Я же могу и на берег вылезти, а ты щука нет'.
  Ударив лапами, одним прыжком выскочил на берег, и облегченно вздохнул, когда щука ушла в глубину, недовольно ударив хвостом по воде. Нет, определенно мне это тело нравится, послушное, сильное, выносливое, не то что у человека. Да и вообще жить лучше зверем. На работу ходить не нужно, захотел поесть -вон рыба, иди да лови, и развлечение тебе и питание. Одежда не нужна, шубу на себе носишь, жилье не требуется, захотелось тепла, иди, копай себе нору. Хочешь однокомнатную выкопай, хочешь трехкомнатную, никто не мешает. Что-то мы люди, все-таки утеряли, построив свою цивилизацию. Вот я простая выдра живу, как хочу, никто мне не мешает, никто не подслушивает, не подглядывает, да и вообще - один тут я.
  Я, было, загрустил, но в моем теле жило столько оптимизма, что долго это состояние не продлилось. встряхнулся, чтобы сбросить воду с шерсти, нашел теплый гладкий камень, лег на него и начал наслаждаться жизнью, то бишь загорать. Понятно, сквозь мех не ультрафиолет не проходит, но все равно приятно чувствовать тепло ласкового желтого солнышка. По-моему я даже задремал, как вдруг меня что-то очень сильно напрягло. Я даже понять ничего не успел, как мое тело самостоятельно рванулось в воду и вовремя - на камень рухнула откуда-то сверху огромная птица, похоже беркут, с огромными растопыренными когтями. Такая птичка и убить может. Наверное, этого она и хотела.
  Это мне не понравилось, и я стал думать о том, чтобы мне этой летающей смерти противопоставить, но ничего не придумал, потому что против авиации следует использовать либо другую авиацию, либо ПВО, а где маленькой выдре взять 'ШКАС' или 'Стрелу'? Вот, то-то и оно, что негде. Значит, надо быть просто осторожнее. Подумав так, я решил еще рыбку половить для восстановления душевного равновесия, и даже успел прихватить маленького карасика, как снизу стала подниматься огромная тень -щука снова меня увидела. Кажется влип в историю, на берег нельзя, там беркут, а в воде эта пресноводная акула. Надо как-то спасаться, жить здесь мне нравится и хочется. Вот человеком такого удовольствия от жизни не получал, и точно так за свое унылое существование не держался, а тут прямо стало охота пожить подольше.
  Как я поплыл! Раньше так быстро плавать не умел, всего одно мгновение и я уже влетел в свою нору, успев за какую-то долю секунды развить огромную скорость, и даже поджать хвост в последний момент, чтобы тот не достался щуке. Эта полосатая тварь плавала не хуже меня, а возможно и лучше, но не срослось у нее, обломалась.
  В общем, решил, неправильно как-то все здесь устроено, вместо того чтобы просто наслаждаться жизнью я тут бегаю от каждой тени, и мне это точно не нравится. Человек круче всех, это от него все бегать должны, а не он от всех, потому что разумный сапиенс.
  Правда, сейчас я живу выдрой, но мозги то у меня остались человеческие, значит, я все равно умнее и сильнее, так как знания -сила, а у меня есть вышка за плечами, зря что ли пять лет за партой горбатился. Так подумал я, когда отдышался. Потом поерзал немного на сухих водорослях, и меня потянуло в сон. Хороший был день, интересный, вон сколько всего произошло: помер, и теперь не надо на работу больше ходить, а значит, можно жить в свое удовольствие! И каким-то шариком уже побывал в чистилище, а теперь вот выдрой назначили божественные силы. И опять хорошо - только жить начал, как враги уже появились, все не скучно, жаль только, что пока друзей не нашел.
  Решено - завтра пойду на берег, может встречу какого-нибудь такого же, как я, выдра, о жизни поговорим, рыбки в знак мира пожуем, потом объединимся и хана придет всяким щукам и беркутам. Человек же чем силен? Правильно - умением организовываться в толпу, а ее не побьешь, каким бы сильным не был, потому как она коллектив!
   Спал я недолго, по внутренним ощущениям часа два, но проснулся полный сил и энергии. Хотелось двигаться, но главное - снова есть. Пришлось вылезать через запасной ход, внимательно оглядываясь и прислушиваясь. Боялся понятно кого -щуку. Для этой наглой твари я хороший ужин. Насколько я знал, выдр обычно щуки не ели, скорее наоборот - эти пятнистые рыбки были любимой пищей моего вида, но я оказался какой-то нестандартной выдрой, размером с треть нормальной, а значит, легко мог поместиться в жуткой зубастой пасти.
  Про щук я знал немало, любил в свое время покидать блесну на речке, а там щучки хорошенькие водились, вытаскивал и здоровых метра на полтора, потемневших от старости и мощных рыб, а потом из их желудка вытаскивал наполовину переваренных утят, мышей и крыс, поэтому знаю, что эти хищницы едят все, что в воде оказывается. Так что лучше к ним на глаза не попадаться, потому как щуки - народ грубый, неинтеллигентный, примитивный как дитя, то тоже что увидит, в рот тянет .
  Проплыл быстро и оказался на берегу, успев при этом на ходу ухватить небольшого карасика, что-то старательно ищущего среди водорослей. На вкус он оказался очень даже ничего, я его разорвал на части на песчаном небольшом пляже, и с удовольствием поужинал, подумав о том, как много люди потеряли, перестав есть сырым все, что шевелится. Такая еда никогда не приестся, потому что в ней бездна вкусов, витаминов и минералов.
   На берегу стемнело, солнце уже спряталось за колючими верхушками сосен, но я видел все неплохо, только без цвета, в множестве оттенков серого, что впрочем нисколько мне не мешало охотиться. Подумаешь -пятьдесят оттенков серого, смотрел я это когда-то этот фидьмец - так себе, ни о чем. Любовь она как бы это правильнее сказать, явление всеобъемлющее и в первую очередь касается мужского пола. Женщины не знают, что такое любовь в силу природы, точнее им известно нечто другое, похожее, но не то, у них все-таки больше материнский инстинкт работает. А вот мужчины знают, что такое любовь, это у них в программе прописано, потому как без влечения к противоположному полу, без желания, нет любви - есть какое-то сладкое, безвкусное подобие. Именно поэтому женщины и любят разные любовные романы, где и самой любви то нет, есть бесконечное ухаживание и разговоры о чувствах. Мужчинам такое не надо, они все иначе понимают, им приходится женщин завоевывать, уговаривать, подкупать и покупать, потому как тем не надо, у них работает основной инстинкт иначе.
  Охота - это тоже занятие мужчин, женщину на заставишь ни рыбу ловить, ни с ружьем в засаде сидеть, они над этим смеются, как мы над их романами. А охота... раньше даже не думал, что мне будет нравиться это занятие. А чего? Нормально, носишься по берегу и хватаешь все, что шевелится, ползает и прыгает. На берегу сначала схарчил кузнечика, на вкус не очень понравился, да и маловат оказался. Выплюнул жесткие крылья и осмотрел пляж на предмет, чего еще тут можно зажевать. Прошелся осторожно по берегу, подумав о том, насколько удобнее ходить на четырех лапах: во-первых быстрее и тише, а во-вторых, устойчивее и легче, поскольку вес располагается на четыре конечности, а не на две. Да и хвост оказывается штука удобная, он позволяет управлять телом, уменьшает заносы, и дает возможность совершать такие кульбиты, которые двуногим ни за что не выполнить.
   На берегу ночная жизнь оказалась на порядок разнообразнее и веселее, чем в воде. Тут много флоры и фауны водилось: и растения, и насекомые, и беркуты, которые того и гляди тебя сожрут. Впрочем, птицы бывают разные, бывают и очень даже вкусные. Я заметил небольшое гнездо на кустах и решил себе не отказывать в яичнице. Сразу скажу, яйца мне понравились, а маленькие серые птички, которые пытались меня от него отогнать, понравились еще больше. Хоть и поймать их оказалось непросто. А не надо над моей мордой виться, клювом в глаз тыкать, я человек простой, но справедливый, правда, сейчас не человек и справедливость мне ни к чему, но все-таки не надо мне в глаз острые предметы пихать. Не люблю я это и все!
  Я тоже умею лапами махать, да и прыгать, как оказалось, могу очень даже высоко, так что насчет звезды с неба не знаю, но наглую птичку зубами могу поймать. А птахи хоть и маленькие, но оказались вкусные, правда, перья, особенно пух, честно скажу, не нужны им, невкусные они, и отплевывать их тяжело.
  Тут я позавидовал человекам, они умеют огонь разводить. Теоретически я бы тоже наверное смог, потому что знаю, как, да лапы не так устроены, палку не держат, а зубами не покрутишь. В общем, ничего у меня не получилось. А вот если бы получилось, то опалил бы птичку, пожарил на гриле и был бы совсем счастливый. Хоть в целом мне итак все нравилось, так как жизнь понемногу налаживалась. Еды всякой разнообразной много, нора есть, и на работу ходить не надо. Опять же начальниц надо мной никаких, полиции тоже нет, что хочешь, то и делай. Лафа!
  Самочки только не хватает, да и то не факт, что это плохо. А то знаю я, появится такая в твоей жизни и начнет мозги выносить, и нору нужно ей побольше, а то скоро помет принесет, и обстановка в доме не та, да и еда нужна разнообразная и без жира, а то растолстеет она. Нам таких самок не надо. А вот встретились, полюбили и разбежались, тут я не против -самое то. У нее своя нора, у меня своя, на выходных встретимся, рыбки поедим, про жизнь потарахтим, ну и любовь конечно, как без нее?
  В общем, все замечательно, да и по земле оказалось намного приятнее ходить, чем плавать, только за небом приходилось присматривать, чтобы какая-нибудь летучая гадина на меня сверху не набросилась и не сожрала, охамев от вседозволенности.
   Я уже совсем осмелел, от воды отошел метров на пять, как заметил замершую на камне лягушку. Пока пытался вспомнить, едят ли выдры земноводных, мое тело само по себе тихонько подобралось к этой маленькой твари и как-то очень быстро ее сжевало, а шкурку выплюнуло. Выходит, едят. Ну раз так, устроим геноцид квакающим по ночам тварям. Я помню, как они мне жизнь портили, из-за них спать в бабушкином домике было почти невозможно. Еще когда человеком был, они мне не нравились, а тут сам бог велел показать им, кто в этом мире главный. Пусть знают земноводные, для кого звезды вертятся и солнце встает! Тем более что зеленых гадин этих скачущих хватало, сидели они чуть ли не каждом камне, комаров и разную мошку хватали. Я и оторвался.
  Когда мне на них смотреть даже противно стало, то решил, что пора и честь знать, надо дать этому миру пожить без меня. Добравшись благополучно до своей норы, завалился спать, и это было чудесно, потому что впервые за долгое время я видел сны, и в этих снах я был человеком.
   Хорошие были видения, хоть и не совсем добрые. Они рассказывали о том, каким я был упертым, сильным и ловким парнем. А каким еще я должен быть, если меня с шести лет отдали в каратэ? В секции слабаков не держали, там воспитывали бойцов, которые умеют терпеть боль, и готовых бить других. Да, жил непросто, но интересно, правда, умер глупо, но как я понимаю по-другому не умирают. Смерть сама по себе штука неумная: жить надо долго и интересно, и умирать в постели, окруженным кучей детишек и любовниц.
  Правда, и смерть оказалась интересной, именно после нее я очутился среди энергетических шариков. Только теперь я понимаю, что это были не шарики, а души. Какие души? Да, обычные, которые есть у всех или почти у всех: у зверей, деревьев, рыб и птиц...
  Ну и даже у людей, хоть конечно не у всех. Это, правда, тоже понятно, люди построили такой скверный мир, что душу трудно сохранить, проще убить ее и не заморачиваться, и плевать на дальнейшее перерождение. Так я думал раньше, а сейчас понимаю, что был не прав. Мне понравилось перерождаться, хоть и сумел возродиться лишь в виде маленькой выдры. Ну и ладно. Зато прикольно. Вот с лягушками разобрался за то, что они мне в детстве не давали спать.
  Ну и что, что бабушка жила у болота, и это естественное место обитания земноводных тварей. Все равно не давали спать, поэтому теперь пусть не жалуются. Да и ничего они на вкус, не зря же их французы так любят. Они их жареными едят, а по мне так и сырые они очень неплохи, витаминов точно больше.
  Конечно, когда я жил человеком на Земле, то не думал про перерождение, как-то говорить про это было не принято, да и считалось в примитивно развитых цивилизованных странах, что бога нет, да и души тоже. Не знаю, какой чудак решил, что мир устроен именно так? Умным его точно не назовешь, это же сколько всего полезного, но несоответствующего генеральной идее, пришлось вырезать из человеческого знания. А мысль, что мы тут все случайно и выжить можем только, убивая друг друга? Это же даже не глупость, а примитивизм какой-то. Все вокруг показывает, что все создано иначе, но мы уперлись в дарвинизм, хоть уже давно ученые заметили, что не соответствует эта теория фактам.
  Иначе все жило и развивалось, и случайности никакой нет и не было, а есть программа сотворения жизни, и есть цель, для чего эта жизнь создана. Не зря же после смерти мы возвращаемся в чистилище для передышки? Выходит это кому-то надо...
  Или это специально сделано? Нашелся один ловкий и тупой, но обладающий властью, и приказал считать, что бога нет, и что главное в этом мире - выживание. Каждый сам за себя, и все за меня. И выгоду при этом хорошую поимел. Я помню, как один американский сенатор заявил, что если земным народам дать волю, то они жить станут дружно все вместе без войн и границ, а этого допустить никак нельзя. А как бабки делать? Вот и придумали примитивный мир, в котором самые умные и главные сидят наверху продовольственной цепочки, и только они могут нам людям хорошую жизнь создать, что без них никак. Правда, жизнь они дерьмовую нам создали и делают ее еще хуже, но зато врут так, что закачаешься от восторга. Да и ай кью у них ниже плинтуса, если того же Буша вспомнить. Единственное, что у них есть, так это подлость, наглость и отсутствие каких-либо принципов. Не зря же один из наших отечественных миллиардеров, когда ему предложили возглавить нефтяную компанию, заявил, что ради этого готов сменить пол, веру и национальность.
  Предки наши знали, что мир устроен иначе, что в каждой жизни есть цель и это не бабки, образа держали и молились создателю, знали, что их слышат. Это мы современные невежи считаем, что можно обойтись без бога и без души, а потом когда обнаруживаем, что все не совсем так, как рассказывали наши властители и купленные ими ученые, начинаем кричать, что нас обманули. Но есть книги, в которых говорится, что все иначе, которые мы не читаем. Читали бы, знали все про реинкарнацию, и понимали бы, что и как делать, чтобы обратно превратиться в человека. И я бы тогда не родился в виде маленькой выдры. Была же этому причина. Наверняка. По всей вероятности, пожив человеком, много потерял из своего шарика, если засунули в такое небольшое животное. Получается, другого подходящего размера не нашли. Ну да ладно, хорошо хоть не в крысу и не в мышь. Главное - живу, а с остальным как-нибудь разберусь.
  Кстати, насчет иконы мысль хорошая, надо в норе что-нибудь такое поставить в правом углу. Сказано -сделано. Я вылез из норы, вода была еще холодная, но солнце уже ярко все освещало, щуки поблизости не было, она наверняка сидела в омуте и ждала, когда к ней приплывает ее еда.
  Посмотрев по сторонам, нырнул, увидев на дне красивый, блестящий, зеленый камешек, схватил его зубами, затащил к себе в нору и поставил в нишу, которую для него специально выкопал. Получился алтарь, притащил с берега пару ромашек и, возложив на камешек, вознес благодарственную молитву тому шару, который меня вниз сбросил, за что сверху пришел непонятный ответ в виде волны тепла, пробежавшей по моему телу. Пустячок, а приятно, когда тебе отвечают, да и жить не так одиноко.
  Я сделал большое важное дело, создал алтарь новому богу, то-то удивятся археологи, когда через тысячу лет найдут его в выдриной норе. Впрочем, чего это я? Археология, как политика, замечает только то, что подпадает под теорию Дарвина, все остальное для археологов или ошибка или фальсификация. Для них бога нет, а все наша история это проявление организованного хаоса.
  Ну и плевать на них, человеческое общество живет своими иллюзиями и обманами, мне то маленькой выдре какое до этого дело? Мне надо существовать в виде этого маленького животного, следовательно кушать, потому что главный закон вселенной говорит, что пока ты ешь, ты существуешь. Я поплыл по речке, внимательно глядя на дно. Рыбы было мало, причина непонятна, то ли щука здесь с окунями проплыла, то ли погода неплавательная, и пряталась она от меня, а гоняться за ней не хотелось. Я конечно, одну рыбешку попробовал поймать и обломился, шустрая оказалась, на дне за камень свернула и исчезла. Ну что ж, я себе еду все равно найду, я же не рыба, могу и на берег вылезти и разобраться с лягушками и жабами, которые мне в прошлый раз не попались.
  На берегу было тихо, я посмотрел на небо и увидел черные тучки стремительно приближающиеся к солнцу, похоже, гроза собиралась. Понятно, почему рыбы прячутся, и на берегу никого нет, даже приятные на вкус квакающие создания куда-то попрятались. Они то чего испугались? Насколько я помню, дождь им всегда нравился. Я побродил по пустынному берегу, заглядывая под каждый кустик и камень. Нашел земляного червяка, если бы не был так голоден, то внимания бы на него не обратил, а так сожрал.
  Фу, гадость! Ощущение такое, что земли наелся, хоть и жирной, но все равно невкусно, желудок чуть притих, и то хорошо. И тут солнышко исчезло, стало темно. А потом на меня обрушилось небо. Шарахнуло так, что меня аж подбросило на десяток сантиметров вверх, земля содрогнулась, а рядом с берегом огромная сосна развалилась на две части, и загорелась ярко-красным пламенем. Молния - жуткая штука. Страшно, аж до дрожи во всех четырех лапах. Сам не понял, как оказался в воде, а потом в норе, там забился в сухие водоросли, прикрыл нос хвостом - все-таки удобная штука, и затих. Гремело долго и основательно, должно быть молнии били по лесу причем так, что я даже в своей норе подпрыгивал, а потом начался ливень. Капли зашлепали во воде и земле, забренчали по листьям, все вокруг зачавкало, забулькало, и стало шумно, как в метро в час пик.
  Я вжался в водоросли и попробовал заснуть, и на мое удивление мне это удалось. Ночью все стихло, но из норы не стал выходить, хоть есть хотелось ужасно. Вода стала мутной, холодной, в такой легче самому попасть кому-то на поздний ужин, чем самому поесть. До чего же люди живут скучно в своих городах, их никто не ест, только они все время кого-то жуют. Знали бы они как хорошо на природе жить зверем, пусть и маленьким.
  А мне сейчас бы завалиться в кафе, взять хороший кусок мяса с овощами, стакан холодного пива и посмотреть, что люди делают...
  Увы, попал, так попал. В мою голову пришла мысль о том, что стирание памяти наверное не такая уж плохая штука. Стоит ли помнить то, что уже никогда не вернется? Зачем эта бессмысленная и абсолютно бесполезная информация выдре о том, каким она раньше была человеком? Чтобы рассказывать самочкам - вы не смотрите, что я сейчас серый и пушистый, а вот раньше я ходил на двух ногах и получал неплохую зарплату. Ене знаете, что такое зарплата? Ну это вроде жратвы, только дается она в виде бесполезных бумажек...
  Я тяжело вздохнул, нагреб на себя водоросли и снова заснул. Утро было солнечным, я выплыл на берег, погрелся на камне, не забывая поглядывать настороженно в небо, где среди редких облачков неспешно ползло желтое теплое солнышко. Жизнь вроде как налаживалась, и вчерашние мысли казались глупостью. В конце концов, человек это его память, мысли о жизни, так сказать, опыт, который не пропьешь, хоть я сейчас выдр, и эти мысли для меня бесполезны, но это пока, а вот когда вернусь обратно в человеческое общество, они снова мне понадобятся.
  Но это потом, а покамест надо найти еду. Я пробежался по берегу и увидел змею, какую-то разновидность гадюки или ужа - в конце концов я человек городской, мне зачем это знать? Правда, я не человек... Тьфу! Привык считать себя сапиенсом, а я теперь скотина бессловесная...
  Я выругался, и заинтересованно посмотрел на скользящее мимо черное тело змеи. Мне было страшно, очень страшно, но есть хотелось, так что мой интерес к этой ползущей твари только рос.
  То, что змей едят, все, кому не лень, я знал, даже сами змеи друг друга едят. Значит, это вкусно, и если не дать ядовитой хищнице тебя укусить, то можно и мне попробовать, каковы змеи на вкус. Главное, это зайти со стороны, и схватить ее возле головы так, чтобы она не могла повернуться и вонзить в меня свои ядовитые клыки. Сказано-сделано.
  Выдры вообще не любят долго рассуждать, начнешь думать, а твоя жратва ускачет, уплывет, упрыгает, убежит - в общем, останешься голодным, и это чревато плохим настроением. Прыжок, и мои острые зубы впились в основание длинной шеи. Змейка была маленькой, поэтому голову я отгрыз в одном мгновение, отбросил в сторону и начал активно поедать длинное мускулистое тело, которое активно сжималось и разжималось.
  А что, действительно вкусно! Жаль, что шкура твердая и не очень вкусная, потом плевался долго, но чувство голода ушло. Хорошая еда, сытная. И тут рядом подала голос лягушка, и у меня начался веселый жор, я метался по берегу, хватая эти скользкие создания, с удовольствием пожирая их. Правда, длилось это недолго, неожиданно я услышал лай собаки, я хоть и люблю этих потомков волков, но почему-то насторожился, а еще через мгновение мое тело само по себе рвануло в воду, и вовремя -какая-то шавка выскочила на берег и рванулась за мной с яростным лаем. Мне это совсем не понравилось, я понял, что поскольку с этим существом нахожусь в разных весовых категориях, то дружбы между нами не получится, а вот в качестве еды я его могу очень заинтересовать. Хорошо еще, что нырять собаки не умеют, я быстро добрался до норы, залез в нее и снова зарылся в водоросли.
  Какая-то однообразная жизнь у меня получается, почти как в том мультфильме, поели, можно и поспать, поспали, можно и поесть - грустно как-то, неинтересно. И вообще, откуда у меня такие печальные мысли? Человеческая память пробивается? Зачем она нужна? Выдры народ шустрый, надолго о чем-то задумываться непривыкший. Нам бы пожрать, да с самочкой отработать процесс появления новых существ...
  Я задумался, прислушался к себе и понял, что самку искать пока не стоит. Как говорится, все давно решено за нас, сезон спаривания прошел, поскольку начинается ранней весной, а в другое время инстинкты размножения не работают, программисты не предусмотрели. Существуют, конечно, исключения -это приматы, к которым я в свое время принадлежал и крысы -будущее мира, потому что неуничтожимы, но, увы, я сейчас выдра.
  Я прислушался, на берегу было тихо. Ну и ладно, ну и хорошо, пора бы и позавтракать по-человечески французским завтраком, то бишь лягушками с икрой а ля натурэль. Я выплыл из норы, глядя по сторонам, опасаясь щуки, и поплыл к берегу. По дороге прихватил небольшую плотвичку, которая легко проскочила в мое горло, и выскочил на берег. Лягушки распевали свой гимн, когда я внезапно появился из-за кустов, одно мгновение и первая уже попала в мою пасть, полную острых зубов, потом вторая. И тут...стебли камыша раздвинулись, за ними показалась огромная морда пса. Засада!!! Похоже, эта скотина затаилась и ждала меня. Ни на мгновение не раздумывая, я вцепился зубами прямо в мокрый нос, помня из человеческой жизни, что для собаки это самое болезненное место. Куснул от всей души, рванул зубами и плюхнулся в воду, пока псина не опомнилась.
  Но и тут меня уже ждали. Едва проплыл немного, как увидел у входа в мою нору, острую морду щуки с раскрытыми кривыми загнутыми внутрь острейшими зубами. Я рванулся назад, на берег, но там на меня бросилась собака. Я мысленно завизжал от страха, рванулся в сторону омута, и это стало моей последней непоправимой ошибкой, снизу из темной мрачной глубины ко мне рванулась еще одна огромная черная тень. Я даже понять ничего не успел, как острая боль пронзила меня, один раз, второй, и мое маленькое тельцо почти разорванное пополам стал заглатывать гигантский старый сом.
  'Какая все-таки эта глупая штука жизнь, - подумал я, погружаясь в белое сияние. - Еще не успел ничего понять, как уже мертв'
  -Вы готовы? - гулкий голос прокатился по мне и затих.
  'Готов, только не знаю, к чему, - подумал я и попробовал открыть глаза. На этот раз получилось лучше. Может я уже привык умирать? - Как я понимаю, вокруг снова чистилище?'
   - Вы угадали...
  Я находился все на том же бесконечном плато, наполненном желтоватыми шариками, и сам был таким же шариком. Надо мной из неоткуда появился огромный шар, что-то сделал, меня приподняло вверх и повлекло к огромной воронке.
  ' И как я понимаю, меня опять ждет впереди новое воплощение? - вздохнул я. - Даже не дадите отдохнуть от старой жизни, почистить мех, повздыхать о потерянном, помечтать о будущем?'
   - К сожалению это невозможно, - ответил шар. - Только высшие создания могут задерживаться наверху, у остальных существ энергетическая структура слаба, и не может долго существовать вне тела. Итак, начинаем процедуру выбора. Желаете воплотиться в зародыша или во взрослую особь?
   - Во взрослую, -ответил я, не задумываясь. - И память оставьте.
   - Принято, - ответил шар. - Удачи в новом теле.
  И я снова полетел вниз в бездонную воронку. Как-то меня быстро спровадили в этот раз, даже понять ничего не успел. Надеюсь, что в этот раз я сумею прожить чуть лучше, и бог даст, в этот раз стану человеком. Смешно, но я о боге стал говорить совершенно серьезно. А почему бы и нет? Каждый представляет себе бога по-своему, но для меня оно тот, кто организовал это плато желтых шариков. Для меня он тот, кто устроил эту череду реинкарнаций. Какую-то цель он же преследовал? Что сказал тот шар? Только высшие создания могут задерживать наверху?.. Высшие? Значит, можно стать высшим? Обязательно попробую...
  Черная пропасть приняла меня, а потом я почувствовал, что вернулся. И как!!!
  Все тело болело, от носа до хвоста...
  Хвост?!! Я вскочил на свои четыре лапы, гневно ощерился и понял, что снова попал в тело животного. Что ж, похоже, в человека опять не получилось, чего-то во мне не хватило. Так кто же я на этот раз? Я осмотрел себя и разочаровался. Если выдра была хоть каким-то хищником, быстрым, умным, подвижным существом, то сейчас я попал в тело броненосца.
  Есть такая тварь, живет в Южной Америке, сверху на ней костяные пластины, как броня, поэтому так и назвали. Они, кстати, при ходьбе трутся, поскрипывают, что не совсем приятно, или постукивают, когда ворочаешься. Я вздохнул и выдохнул несколько раз. Очередная тварь. А почему не человек? Надо будет в следующий раз спросить тот шар, что этой богадельней заведует - в смысле чистилищем. А чего он меня в человека не превращает? Чем я ему не нравлюсь? Может обидел чем? Так извинюсь, за мной не заржавеет... Ну что ж, делать нечего, будем играть теми картами, что есть.
  Итак, передо мной похоже Южная Америка... И что? Путешествую, называется, по миру, только ничего кроме своей норы да сотни квадратных метров окружающего пространства вокруг себя не увижу. Броненосец тварь не быстрая, ползает осторожно, не спеша. Попал. Хорошо хоть, размером получился побольше, чем смелый выдр, уже почти метр без хвоста, так и до слона со временем может дорастем.
  Тело, конечно, не идеал. На голове смешные ушки, как у осла. Ножки маленькие, неуклюжие, зато имею нос размером с хобот, почти как у слона, и язык длинный, можно даже глаза облизать, что я тут же и сделал. После облизывания, лучше, правда, видеть не стал. Да и что тут видеть? Нора и есть нора. Правда, видел я как-то не так. Впрочем, и выдрой я наблюдал мир через множество оттенков серого, вместо радуги. Зато в темноте все видел, правда, все в тех же оттенках серого...
  Нора, в которой я теперь живу гораздо больше, чем у выдры, подстилки правда, нет, но она мне и не нужна, поскольку шерсти нет, одна огрубевшая кожа, да костяные пластины. Этот зверь в броне, хоть и по идее должен быть неуязвимым, но насколько я помню из моего человеческого прошлого, врагов у него хватало. По-моему, на него даже охотились люди из-за вкусного мяса.
  Охотников мне еще в этой жизни не хватало, и собак тоже не люблю, я с ними еще в прошлой жизни раздружился - твари еще те. А щук, если в человека превращусь, ловить буду нещадно, на каждом водоеме, куплю себя пару спиннингов, и хана им. Будут знать, как меня жрать!
  Я вылез из норы, когда стемнело, и пошуршал по сухой траве куда-то в ночь. Полз осторожно, останавливаясь и вслушиваясь в каждый звук, скорость передвижения была небольшой, практически шаг прошел, два постоял, послушал, после сделал еще шаг. Да броненосец не выдра, хоть и покрыт весь броней, а похоже, что трус. Нет, не таким бы я хотел получить следующее перерождение. Осторожный зверь броненосец до пугливости, трусливый до помрачения. Полз я медленно суя свой длинный нос в каждую травинку. Что искал? Насекомых, жуков, кузнечиков, и тому подобное, и жрал. Еще выкапывал из земли корешки каких-то растений и кушал нежных земляных червей.
  Корешки между прочим тоже были вкусными, а вот все остальное особой питательностью и вкусом не отличалось. Похоже, это и будет в этой жизни моей постоянной диетой.
  Нет, нам такого не надо, хочу быть хищником! Я задрал голову в небо, но кроме блестящих звезд в сером небе ничего не увидел. Грустно, но куда деваться? Разве мы можем выбирать? Мы рождаемся голыми, одинокими и несчастными, и такими же умираем, и никто нас не спрашивает, кем мы хотим стать. Вопрос один -готов? Тогда - вперед! Куда вперед... зачем вперед?
   Так я добрался до огромного муравейника, и начал его разгребать, используя свои мощные лапы с кривыми когтями и свой длинный нос. Когда попадались муравьи, я их цеплял своим длинным языком и ел. В какой-то момент мне стало скучно, я отвлекся, но броненосец не остановился, он так и разгребал лапами муравейник и насыщался мелкими муравьями. Похоже, это тело само без меня может существовать. Читал я как-то об этом, в книжке было написано осторожно, что человеческое тело само по себе автономно, и поэтому иногда появляются особи, у которых нет души, а иногда наоборот, управляет не одна, а несколько.
  Когда одно тело управляется несколькими душами, это называется вселением беса. Почему беса -непонятно. Правда, потом я в какой-то уж совсем старой книжке, что бесом называется звериная душа. Во как! Оказывается человеком может управлять и душа низших видов, а что такая душа хочет, тоже понятно, есть - спать и спариваться. Вот до чего дошел своих рассуждениях, расту понемногу, умнею, ну по крайней мере животных стал понимать лучше. Вот стану человеком, не буду братьев наших меньших бить по голове, смысла нет, все равно мозгов не имеется, а вот за хвост можно будет и подергать...
  Когда стало светать, я также тихо и осторожно добрался до своей норы, где поворочавшись на сухих листьях, прикрыл нос хвостом и заснул.
  На следующую ночь я ловил мышей. Увлекательное кстати занятие. Конечно, ни в каком качестве броненосец с выдрой не сравнится, та быстрая, ловкая и сильная, а это бронированное животное было медлительным и трусоватым, но мышей и оно умело ловить. Несомненно, гоняться за ними не получалось, но услышав их топоток, броненосец замирал, а потом вдруг одним точным выверенным движением цеплял лапой, а уже после в ход шли острые зубки. Мыши были вкусными, питательными, гораздо вкуснее муравьев и кузнечиков, жаль попадались гораздо меньше.
  Потом я ел насекомых, которых ночью вылезло немеряно, затем гонялся за лягушками и цикадами, и уже под утро с набитым животом вернулся обратно в нору.
  'Ну что ж, - решил я. -Адаптация прошла нормально. Можно больше не опасаться, врагов поблизости нет, а то, что вдалеке нас не интересует.
   Так я начал жить в своем новом качестве. Дни шли за днями, они были похожи друг на друга, ночами я искал себе пропитание, в светлое время спал и ждал, когда хоть что-то случится, и жизнь станет интереснее, но ничего не происходило. Я начал поправляться, еды хватало, зарядкой не занимался, да и зачем, если пища сама бывает в нору лезет? Я уже совсем решил, что так и доживу до глубокой старости, как однажды утром услышал человеческие голоса. Я высунулся и быстро юркнул обратно, заметив трех туземцев в травяных юбках и копьями. Они что-то искали, я надеялся, что не меня, но они остановились прямо перед моей норой. Вот тут я пожалел о том, что не сбежал, хоть и понимал, что далеко бы не ушел, человек быстрое животное в отличие от броненосца, догнали бы и убили.
  Туземцы еще немного поговорили о чем-то, а потом начали добывать огонь трением. Я расслабился, подумав о том, что они просто остановились на обед, сейчас чего-нибудь быстренько пожарят, съедят и дальше пойдут. Как же я ошибался!
  Они не просто разожгли костер, они подожгли траву и начали совать мне в нору. Думаете приятно сидеть, когда дышать нечем. Я побежал ко второму входу, решив, что выскочу через него, но увидел, что они на выходе воткнули копья. Логично, запасный выход нашли и перекрыли, а в первом накидали травы, впрочем, они и здесь сунули клок травы. Понятно, выкурить хотят. Не вылезу!!! Пусть развлекаются, как хотят, но же обладаю разумом и понимаю, что стоит выскочить и мне конец. Но легко давать обещания, трудно их исполнять, дыма становилось все больше и больше, я кашлял и тихо матерился, понимая, что еще немного и я просто задохнусь. Дышать мне уже было нечем. Я ждал, когда туземцы уйдут или хотя бы перестанут совать горящую вонючую траву в мою нору. Но видимо, они решили, что без меня у них нормальный обед не получится, или вообще решили меня пригласить на праздник в ткачестве главного блюда.
  В общем, я терпел, сколько мог, надеясь, что его у меня больше чем у них. Все-таки я крестьянином работал, а там без терпения никак. И я дождался, что они перестали палить траву, зато начали разрывать нору. Она у меня была у меня глубиной с полметра. Тогда я активно стал закапываться в другую сторону, и не поверите, мне удалось их перехитрить. Я вырыл отнорок поглубже, спрятался там и закрыл вход землей. Туземцы часа три разрывали мою нору, практически разрыли ее всю, а меня не обнаружили. Представляю их разочарование. Они еще какое-то время ругались друг с другом, а потом затушил костер и ушли. Видели бы вы, как я оттуда бежал. Несся наверное метров пятьсот, даже не глядя по сторонам. Мне повезло, никто меня не увидел, никого я не заинтересовал. Спустившись в небольшую балку, я решил устроить свое новое жилище там. Я копал три дня, выходя наружу только по ночам, чтобы поймать еду. Нора получилась просторная, и поскольку я копал из балки, то и глубокая, метров пять теперь у меня было земли над головой. Вряд ли теперь туземцам удалось бы ее разрыть без экскаватора. Нору вырыл просторную длиной наверное метров пятнадцать, сделал три выхода, причем каждый из них находился от другого на приличном расстоянии, и даже сделал два вентиляционных туннеля, теперь меня было так просто не взять.
  А потом наступила осень, и даже не знаю, что произошло, но в одну из ночей выходить мне из норы категорически не захотелось. Я долго лежал, чувствуя, как поднимается температура моего тела. Вот когда я пожалел о том, что нет скорой помощи и телефона! Я лежал и грустил, чувствуя, как туманится мой мозг. Есть не хотелось совсем, а ведь это было моим самым любимым занятием. Хотелось пить, но до ручья было далеко, и у меня просто бы не хватило сил, чтобы до него добраться. Дни проходили за днями, я просто лежал и умирал, не думая, ничего не ожидая, просто находясь в каком-то отупении. Так мучился несколько недель, а потом закрыл глаза и умер.
  А очнулся уже снова среди ватных шариков на небесах. Вот и все - здравствуй чистилище, я вернулся.
  Можно решить, что и эта моя жизнь не удалась, но сказать я этого не мог просто потому, что не знал, каковы критерии? Не понимал, какую жизнь следует считать удавшеюся? Жил и жил, умер и умер - что в этом всем такого? В чем разница? В первый раз был выдрой, стал броненосцем, оба умерли, одно существо от того, что его сожрали, а второе от болезни. Что важнее - прожить долго и несчастливо, либо сдохнуть, как можно раньше? Итог то все равно один -плато ватных шариков. Чем отличается одна жизнь от другой? Что нужно сделать, чтобы считать, что жизнь удалась? Вот у людей я знал. Стань олигархом, женись на самой красивой женщине мира, ешь самые вкусные блюда, носи самую дорогую одежду, обвешайся золотыми цепями, купи себе яхту, самолет, крутой особняк и самую дорогую тачку. Вроде так... Правда, где-то я читал, что это не приносит ни грамма счастья, потому что потребности примитивны, на уровне инстинкта, что счастье в другом, но ту книжку я не дочитал, поэтому будем считать, что главное я назвал.
  Оглянувшись по сторонам, я понял, что немного подрос в энергетическом плане, хоть это ощущение вполне могло быть субъективным, потому что проверить было нечем. Чем можно измерить мою бедную душу? Лично я не знаю, хотя рассматривая плато более внимательно, я понял, что нахожусь на более высокой террасе, чем в прошлый раз, а это значило, что прогресс хоть и небольшой, но у меня наблюдался. Правда, опять непонятно почему. Что так повлияло на мою душу? Неужели то, что я много других тварей съел? Так выдрой съел намного больше... Как умер? Так вроде тоже не от старости, и не в окружении любимых деток...
   Непонятно, и спросить не у кого. Вопросов у меня появлялось все больше, только ответить на них было некому. Ни один из шариков вокруг меня на мои вопросы не реагировал, они просто тупо ждали, когда их снова отправят на перерождение. Название дали тоже мне - чистилище, скорее это станция ожидания от одного перерождения к другому. Чистилище же от слова 'чистить'? Так почему меня никто не моет, не очищает от скверны и накопленных за недолгую жизнь грехов, а просто тупо кидают в воронку?
   Я смотрел по сторонам, потом мне это надоело, а еще через какое-то время и сам погрузился то ли в дремоту, то ли в оцепенение, причем слышал, как вновь прибывший шарик пытался привлечь мое внимание, видимо, тоже вопросы появились, но отвечать не хотелось. А зачем? Скоро он успокоится и как все станет смиренно ждать, нового захода на землю. Не знаю, кто придумал этот круговорот душ и с какой целью, но что-то он явно не доработал. Здесь в чистилище, конечно, тихо и спокойно, но уж больно скучно. Времени нет, движения нет, ничего не происходит, тут может пройти и год и сто лет - не заметишь. Да и стоит ли замечать? Мы, люди, привыкли жизнь измерять по событиям, и на самом деле с нами постоянно что-то и происходит: только родился, начинаешь ходить, пошел, учишься разговаривать, а там и школа, институт, армия, затем взрослая жизнь, женился, дети, и вот уже и смерть подкрадывается с какой-нибудь новомодной инфекцией, которую медики не могут вылечить.
  Раньше она ходила с косой, а теперь ходит со взрывчатыми веществами, снарядами, ядерной бомбой, вирусами и медиками, заточенными системой на то, чтобы тебя убить. Лечить они уже не лечат, а делают тебя больным, им это сейчас более выгодно. Взять хотя бы антибиотики, никто не задумывается над тем, что они убивают иммунитет? И они точно не панацея от всех болезней, скорее это средство, которое эти болезни вызывает? Тогда почему их прописывают даже того, когда они бесполезны? Например, при гриппе? А ответ прост, тело может само себя лечить, пока у него есть иммунитет, поэтому его врачи и пытаются убить в первую очередь.
  Поэтому если раз попался современным знахарям с дипломом на удочку, будешь ходить к врачам постоянно, пока не сдохнешь, потому что от их лечения у тебя болячек только прибавится. Современная медицина хуже наркотика, сначала она тебя делает больным, а потом добивает. Животные лечат себя сами, выдрой я мог бы прожить наверняка долго, а вот броненосец подкачал, умер, и сам не знаю отчего. Но думаю, если посмотреть статистику, если такая есть, то животные точно болеют меньше.
  Смешно, начинаю мыслить опытом, полученным из других жизней, хоть раньше абсолютно не верил в реинкарнацию. Правда, я и сейчас не особенно верю, но грубые факты говорят о том, что она существует. Зря что ли уже две жизни прожил в виде животного. Пока почему меня загнали в выдру, а потом в броненосца, и что нужно сделать, чтобы превратиться в человека. Кстати, тоже интересный вопрос - а человек действительно высшее существо и обладает бессмертной душой, или есть и другие? Или как например превратиться в дельфина или кита, они, как говорят ученые, явно умнее человека. А можно ли превратиться в баобаба, которые, говорят те же ученые, живет больше двух тысяч лет. Любопытно, а будет ли в конце жизни душа размером с само дерево?
  Нет, наверное, деревом быть не очень интересно, ничего же не происходит, живешь, как растение, но все равно...
   -Вы готовы? - голос раздался у меня в голове.
  Я даже вздрогнул, надо же как незаметно подкрался этот огромный шар. Ему хорошо, он летает куда хочет, а ты тут сидишь и ждешь.
   'Готов, - пробурчал я мысленно. - А можно меня отправить не в животное, а например, в человека?'
   - Человек такое же животное, как и другие, - ответил шар, подталкивая меня к краю воронки. - Практически ничем не отличается, кроме души, но и она у этого существа не самая большая.
   'А мы думаем иначе, - ответил я. - Мы и в бога верим'.
   - Я постараюсь учесть ваше пожелание настолько, насколько это будет возможно, - ответил шар. - Кстати, хотите начать жизнь с самого начала или снова желаете оказаться в теле взрослой особи?
  'Я подумал и решил попробовать с самого начала, - брякнул я, хоть еще секунду назад хотел ответить иначе. - С конца я уже жил, точнее перед самым концом. Но если начну с ребенка, то не желаю часами выбираться из чрева матери, хотелось бы, чтобы этот этап уже прошел, и, если можно, память оставьте...
  - Постараюсь учесть ваши пожелания, - усмехнулся шар, явно готовя новую подляну. - Удачи вам в вашей новой жизни...
  И снова я полетел в темноту. Когда воплощение закончилось, я попробовал двинуться и обнаружил, что мне тесно и неудобно. Тогда я захотел посмотреть, где нахожусь, но глаза мои были закрыты. Я подумал, что если у меня имеются глаза, значит, нахожусь в теле и осталось только родиться. Я расположился поудобнее, насколько это было возможно, и приготовился ждать. Глаза у меня так и не открывались, и было очень тесно. Даже не представлял раньше, насколько зародышам тяжело находиться в теле матери. Как-то неудобно все. И все-таки шар меня обманул, ведь обещал, что не придется в чреве матери плавать.
  Я начал шевелиться, плечам было больно, ногам тоже, неокрепшие когти мне совсем не помогали. Тогда я начал вертеть головой и пару раз стукнулся клювом о твердое чрево матери.
  Клювом?!! Я ошарашено завертел головой, глаза по-прежнему закрыты, но ощущение, что у меня есть клюв, осталось. Но если клюв, тогда я не в чреве, а в яйце! Я обрадовано задолбил клювом по жесткой оболочке, она поддалась после десятка ударов, и моя голова выскочила на свет.
   Осмотрелся и понял, что нахожусь в гнезде, и у меня есть братик иди сестричка - еще одно яйцо, внутри которого уже началось шевеление. Ну это, наверное, неплохо, будет не так скучно. Только хорошо бы узнать, какой птицей родился. Лучше все-таки хищником, а не какой-нибудь ласточкой или колибри -есть такая маленькая птичка размером с большого жука, нектаром питается. Вот уж кем бы не хотелось родиться, так этой крохой. Уж лучше ласточкой - комаров ловить, отомстил бы им за прошлую человеческую жизнь, хоть и давно было, а все равно обидно. Мамаши не было видно, похоже, она не большая любительница на яйцах сидеть, а мне тут корячься, выбирайся как хочешь
  Я отдышался и снова замолотил по скорлупе, которая не давала вылезти. Понадобилось немало энергии и ударов, прежде чем удалось выбраться из наполовину разрушенного яйца. Сил у меня не осталось совсем, почти все потратил на то, чтобы проломить эту твердую скорлупу, поэтому я упал, судорожно дыша и гадая, кем же я стал на этот раз.
  Не помню, сколько часов я так провалялся, возможно целые сутки, потому что когда в очередной раз открыл глаза, уже было утро. По голубому небу ползли белые облака, солнышко ощутимо пригревало, и очень хотелось есть. Ни мамаша ни папаша так и не появились, так что едва родившись, я уже стал сиротой. Но это же обман, мы не так договаривались, шар же говорил, что меня будут кормить, поить, от всякой сволочи оберегать, а тут облом. Насколько мне помнится без мамаши и папаши шансов у меня на выживание вообще нет. Кормить некому, выходит все?
  Я посмотрел по сторонам, пискнул в надежде, что хоть кто-то меня услышит, и тут же заметил пикирующую на гнездо тень. Я заорал изо всех сил, но это мне не помогло, кто-то враждебный решил полакомиться моим юным, нежным тельцем. Я припал к листьям, которыми было выстлано дно гнезда, решив, что так просто не отдам свою жизнь, и тут из второго яйца, вторя мне, послышался отчаянный стук клюва. Похоже, я разбудил своего братика или сестрицу.
  'А что это даже неплохо, - подумал я. - Пусть сожрут их, а я останусь, мне умирать никак нельзя, у меня миссия на Земле, хоть и не знаю какая'.
   Яйцо пробил острый клюв, часть скорлупы отвалилась, и из дыры высунулась взъерошенная голова второго птенца, он посмотрел на меня и злобно фыркнул.
   - Ты чего? - поинтересовался я. - Нормально же все, все птицы братья, дружба, фрондшафт и все такое...
  Но птенец лишь снова на меня мрачно зыркнул черным глазом и запищал в ультразвуке, кстати, очень противно. Я хотел ему рявкнуть, чтобы он вел себя потише, а то мало ли что, но тут черная враждебная тень все-таки добралась до гнезда. Это оказалась огромная орлица, она осмотрела каждого из нас, а потом начала кормить этого уродца, который еще и из яйца не вылез. Не... это нормально... а? Я тут кричу уже который день, жрать прошу, а этот едва появился, как его уже кормят. С помощью мамаши пробившей яйцо, братец мой вывалился из своего яйца. Он и на самом деле оказался страхолюдиной - голое тельце со свалявшимся белым пухом, кривой желтый клюв, и наглые злые черные глаза.
   -Э... - поинтересовался я, но из моего горла вырвался лишь слабый писк. - А почему кормим его? Я между прочим первым родился, значит, моя очередь.
  Огромная орлица посмотрела на меня, и я почувствовал себя несколько неудобно. А может зря я выпендриваюсь? Размером она для меня как боинг, в сравнении с кукурузником, а клюв такой, что я весь бы в нем поместился. Словно отвечая моим мыслям, орлица фыркнула и открыла клюв. Я закрыл от страха глаза, но удара не последовало, наоборот, мне почудился запах мяса - настоящего сырого... вкусного. Открыл один глаз, потом второй и увидел, что мне протягивают открытый клюв, а в нем лежало наполовину переваренное мясо.
  Ну, мы люди не гордые, точнее совсем не люди, но это неважно, главное, что пожрать любим. Я клюнул, пробуя, потом еще раз, и понял, что именно это и требовалось моему неокрепшему организму. Распробовав, я включился активно в процесс еды, но тут мой братец-урод гневно запищал, и мамашка повернулась к нему.
  Не... ну не наглец ли? А кто будет старшим уступать? Я запищал еще громче, орлица повернулась ко мне, я успел клюнуть пару раз, как этот урод тут же снова заорал, и она повернулась к нему. Так орлица и металась от меня к нему, пока не кончилось мясо, тогда она вспорхнула, ударила несколько раз крыльями, и потерялась где-то в голубом небе.
  Минут через пятнадцать прилетел отец - здоровый мощный орел, и кормежка повторилась. Мне все больше не нравилось поведение моего братца, мало того что он не уважал моего старшинства, так еще и поглядывал на меня каким-то странно мерзким взглядом. Когда папашка улетел, этот гад подполз ко мне ближе и начал толкать своей головой. Зачем он это делал, я понял только тогда, когда оказался на краю гнезда. Похоже, этот урод решил со мной разобраться раз и навсегда, используя большевистский принцип -нет человека, нет проблемы. Я хоть и не человек, но логика, похоже, одинакова для зверей и птиц.
   - Ты что делаешь, скотина? - поинтересовался я, приходя в ярость. - Я между прочим тебя не трогал. Я к тебе относился как к своему младшему брату с уважением и любовью, а ты пушистая тварь без перьев меня решил в расход отправить?
  Братец меня не слушал, а продолжал делать свое черное дело, то ли не понимал нормального языка, то ли вообще оказался кретином. Учитывая, что он был меня крупнее и сильнее, шансов избежать полета на неокрепших, слабых крыльях, годных только для глупого махания, с огромной скалы не имелось. Мне стало обидно. С какого перепуга какой-то недоделанный птиц пытается меня убить? Меня -бывшего человека? Да кто он такой? Да я таких пачками жрал, когда был выдрой. На мой писк орленок по-прежнему не реагировал, а продолжал подталкивать к краю.
  Слава богу прилетела мамаша и начала нас кормить, а то бы он меня точно сбросил вниз, а так, пока он жрал, я бочком, бочком вернулся на прежнее место, и после моего радостного писка мне тоже досталось немного мяса из зоба орлицы.
  Мамаша улетела, прилетел папаша и стал нас кормить. Надо ли говорить о том, что больше еды доставалось моему братцу? Я понимал, что если так пойдет дальше, то он быстро вырастет, окрепнет, и моя участь окончательно станет трагичной - я буду учиться летать без крыльев в падении с огромной скалы. А после смерти мою нежную мертвую тушку сожрет какой-нибудь шакал или хорек, чего мне категорически не хотелось. Поэтому если мне не по вкусу такая перспектива, а она мне определенно не нравится, то я должен что-то придумать.
  Итак, в чем у нас проблема? Надо разобраться, что меня раздражает в этом уроде. Вывод такой, он меня ненавидит за высокий интеллект и пытается меня убить. А еще эта тварь орет громче, чем я, в результате чего ему достается больше еды - все, как у людей, самим крикливым больше всего выпадает, а нас скромных и умных кормят только обещаниями. Выхолит, это мой враг, а врагов надо уничтожать раньше, чем они уничтожат тебя. Мы русские, не китайцы, это они сидят у речки и ждут, когда вода пронесет мимо тело их врага, а ищем другой способ. Русские не начинают войн, они их заканчивают, следовательно надо кончать с этим выскочкой.
  Папаша улетел, и этот гаденыш снова начал меня подталкивать к краю. Пух у него уже подсох, и выглядеть он стал симпатичнее, хоть как был тварью, так тварью и остался. Шансов у меня выжить почти не имелось, зато наличествовало знания прошлых жизней и понимание того, что сейчас произойдет. Я же бывший человек, когда-то получил высшее образование, так что кое-что соображаю в вопросах маркетинга, да и айкидо я мальчишкой занимался, пусть и недолго, а там вес и сила соперника не играют большого значения. В борьбе главный принцип: чем больше шкаф, тем громче он падает, и очень важно ему в этом помочь. Я то упаду, меня никто и не услышит, а вот мой братец будет падать с гораздо большим шумом. Как же ему помочь отправится в свободный полет? Он же меня скоро скинет, если только я что-то срочно не придумаю какой-то ассиметричный ответ...
  И тут у меня созрел грандиозный план. Откуда моему братцу знать борцовские приемы? А я их знаю, значит, смогу использовать, ну и пусть мое тело не человеческое, но и оно может сгодиться...
  На краю гнезда я нашел пару веток и уперся в них когтями, крепко ухватив, братец понимающе пропищал, хитро подмигнул черным глазом и начал давить меня еще сильнее. Когда давление стало невыносимым, я просто сделал шаг в сторону, а когда этот урод по инерции проскочил вперед ударил его всем своим маленьким весом. Думал не получится, но даже легкого толчка моему горячо любимому братцу хватило, он проскочил вперед, завис на какое-то время на самом краю, вцепившись когтями в ветки, с трудом балансируя и что-то гневно пища. Немного подумав, я решил, что это он просит у меня помощи, потому как никак не может отцепиться, чтобы отправиться в свой первый полет. Я посмотрел по сторонам, нет ли поблизости мамы и папы, а потом сделал шаг вперед, решив, что мой братский долг помочь младшему. Что я и сделал. Потребовалось не меньше дюжины ударов клювом прежде, чем мой братец отцепился и полетел вниз.
   -Он сказал -'Поехали', он взмахнул рукой, - торжествующе пропищал я ему вслед. - Лети голубь мира, и пусть земля тебе станет пухом! Удачи в новой жизни!
  
  Глава вторая
  
  Я исполнил танец презрения на краю гнезда. Но тут вдруг стало темно от надвигающейся тени, это прилетела мамаша, она внимательно осмотрела гнездо, потом подошла ко мне, что-то гневно клокоча, осмотрела, и разочарованно вздохнула - да...похоже, не я был любимчиком в этой семье. Орлица еще раз обошла гнездо, потом вспорхнула и улетела, чтобы через пару минут вернуться уже с трупиком моего брата в клюве. Его она расклевала, а потом предложила братское мясо.
  Вы думаете - я отказался? Как же - ждите! Это у людей есть какие-то ограничения в еде, что можно, а что нельзя, но я то птица, и мне предлагали нежное мясо птенца. Вкусно между прочим. Еще большее удовольствие доставляло понимание того, что точно также мой младший братец клевал бы меня и радовался своей удаче. Конечно, в современном мире есть своих собратьев не принято, но совсем не факт, что это правильно.
  Наши предки с удовольствием занимались каннибализмом, в истории человечества известно не одно племя, которое ело своих врагов. И в цивилизованное время ели своих собратьев, когда наступал голод, это было хоть и не нормально, но случалось. Когда касается вопрос выживания, у человека появляется изрядная гибкость в суждениях и понимании. Нам бы и сейчас не помешало после годичного срока съедать политиков, не выполнивших свои обещания. Насколько бы проще и лучше было бы жить! И в начальство бы никто не рвался, и польза была бы от них конкретная, выражающаяся в килограммах мяса на душу населения, да и перенаселения политиков удалось бы избежать.
  Вон как просто у птиц, сдох мой братец, так никто ему могилку не стал копать, сразу утилизировали - просто вкусно и полезно. И нисколько мне его не жалко, вел бы себя нормально, вместе бы росли, я не хотел его смерти, он сам меня вынудил. Ну и ладно, в следующей жизни будет умнее. Как я понимаю, перерождение нужно для опыта, для понимания, как устроен мир, чтобы мозги встали на место - иначе зачем? Вот и поумнеет, больше никогда не станет давить своих братьев меньших, потому как будет ждать, что прилетит в ответ.
  Правда, надо признать, без этого гада стало скучновато. Делать было нечего, дело было вечером.
  Да и чем заниматься птенцу? Есть да спать, ну еще ходить под себя, поскольку не придуманы еще унитазы для орлят. Я этим и занимался: спал, ел и активно рос, через месяц у меня уже появились вместо ослепительно белого пуха коричневые перья, а еще через месяц я стал молодым птенцом почти копией взрослого орла. У меня отросли перья на крыльях, пух стал гуще, окреп большой и острый клюв. Я рос постепенно, превращаясь во взрослую, красивую птицу. Стали заметны желтые, непропорционально крупные лапы с длинными, острыми и прочными когтями. Крылья у меня теперь почти всегда были слегка приподняты и распахнуты. Так мне нравилось, так чувствовал себя более уверенно. А еще через пару недель я уже уверенно стоял на своих крепких лапах, периодически пробуя интенсивно и мощно махать крыльями, слегка приподнимаясь над гнездом, как бы пробуя плотность воздуха и крепость своих мышц.
  Голос у меня тоже изменился, вместо жалкого писка, я, когда хотел есть, звучным гордым криком призывал своих родителей. Те прилетали и приносили пищу в когтях или отрыгивали ее в гнездо, где я спокойно не спеша ее ел. Надо было сказать, что жизнь мне казалась пресной, скучноватой, поскольку со мной практически ничего не происходило. Дни шли за днями, солнце всходило и заходило, и на этом заканчивались мои развлечения, ну, конечно, если не считать, завтрак, обед и ужин, повторенные по три раза. И вот однажды, когда я уже думал, что проживу в гнезде без особых бед и огорчений до конца своей жизни, сразу случились два пренеприятнейших события, правда, для меня они слились в один жуткий кошмар.
  Само утро не показалось мне каким-то особенным, солнце вылезло, облака тоже как всегда катились по синему небу, правда, были они серыми. Ну и что? Может гроза будет, такое уже происходило в моей птичьей жизни, правда, сидеть под дождем, спрятав голову под крыло дело не очень приятное, но не смертельное. Темные тучи понемногу заволокли горизонт, спрятав солнце. Поднялся ветер, резкий, жесткий, непримиримый. А потом загрохотало, молнии осветили все вокруг, и мне вдруг стало страшно. Я заорал так громко, как мог, чтобы прилетели мои родители и устранили это безобразие, но вместо этого начался холодный, злой ливень. Я полез поближе к скале, где имелась хоть какая-то защита от ветра, который бросал капли прямо в глаза, как молния ударила прямо в гнездо.
  Если бы был человеком, то сказал бы, что мое жилище взорвалось как триста тонн тротила. Ветки и листья взлетели вверх, и с ними куда-то полетел я, оглушенный, еще не совсем понимая, что произошло, или уже осознавая, но не желая это признать, что мне хана. Разобьюсь! Летать я не умею, крылья слабы, я неопытен, и моя жизнь сейчас окончится. Но я же еще ничего не сделал, ничего не испытал, даже не узнал, что такое летать. За что меня такого красивого молнией пулять?
  Конечно, я махал крыльями, надеясь, если не полететь, то хотя бы задержаться в воздухе, чтобы опуститься, а не грохнуться со всей дури, ломая хрупкие нежные кости. Мне было трудно и больно, сил у меня не хватало, крылья казались невероятно тяжелыми, а я слишком слабым. И вот когда до земли осталось не больше метра, с неба метнулась чья-то тень, подхватила мое тельцо сильными мощными когтями и повлекла вверх к черным тучам по-прежнему источающими дождь. Сделав всего пару взмахов, орел -мой отец сбросил меня в чадящее дымом, разрушенное гнездо и снова исчез в темноте.
   - Ничего себе! - пробормотал я, точнее проклекотал. - Так и сдохнуть можно.
  В гнезде было очень неуютно, пахло горелой листвой, хоть дождь уже загасил возникший было пожар. Но теперь, когда исчезла подстилка, стало видно грубые ветки, на которых держалась вся конструкция, между ними вполне можно было пролезть и рухнуть вниз, в невидимую в темноте землю. Я кое-как устроился у скалы, крепко сжав когтями ветку, и стал ждать утро. Не могу сказать, что сильно испугался. Страшно было, не скрою, но не настолько, чтобы сидеть и дрожать. В конце концов, моя птичья жизнь всего лишь эпизод в цепи перерождений, и пусть я не понимаю смысла того, что со мной происходит, однозначно - он есть. Не просто так мы приходим на эту землю, не просто так живем и умираем.
  У меня вообще возникло ощущение, что кто-то или что-то пытается дать нам какую-то информацию, которую мы, глупцы, не понимаем. Но пока умнее я себя не чувствовал, да и как, если едва оперился, как такой катаклизм. Верил бы в бога точно бы решил, что это он в меня кинул молнию, чтобы прибить, хоть и понимаю, что у меня взыграла мания величия. Я понимал, что никому не нужен жалкий птенец, пусть и уже рождавшийся на этой земле. И уж точно не стоит его убивать. Смысла нет, все равно сдохнет, заново родится только уже в виде какой-нибудь макаки или коровы. И вообще это очень напоминало какую-то компьютерную игру, когда герой бессмертен и периодически может менять свой облик и расу: побыл орком, стал эльфом. человеком или каким-то другим придуманным существом. Конечно, жаль, что выбор делаешь не сам, а огромный энергетический шар, который явно чем-то руководствуется, хоть и не говорит чем. И непонятно, чего он от меня ожидает. Может ждет, что я ума накоплю, переходя из жизни в жизнь? Оценю красоту мироздания, первоклассной графики и самой грандиозной компьютерной программы под названием жизнь?
  Так я сидел и размышлял под дождем, который постепенно превратился в мелкую водяную взвесь, падающую с неба. Голову я спрятал под крыло, и это оказалось вполне комфортно, не хуже зонтика, даже в чем-то удобнее, по крайней мере всегда при себе. Так размышляя о жизни и дождался утра. Оно было серым, неуютным. При свете стало видно, что гнездо разрушено основательно и починить его потребуется немало усилий, видимо к тем же мыслям пришли и мои родители, которые прилетели меня покормить. В то время как я ел суслика, которого поймала орлица, папаша недовольно клекотал, разглядывая голые ветки. Осмотрев все, он подошел ближе и они с мамашей начали что-то обсуждать. Я хоть и был такой же птицей, как они, но понимал их через раз, наверное потому, что клекот у орлов не самый главным источником информации, важны и эмоции и поворот корпуса, и взмахи крыла, да и другие знаки, которыми они обменивались.
  В конце концов, они пришли к какому-то выводу и выжидающе уставились на меня. Сразу скажу, мне их взгляд не понравился, они явно что-то задумали, и я понял, что это вряд ли мне понравится. Я жадно глотал куски сырого мяса, пытаясь понять, что же мне не нравится в их позах. Когда от тушки почти ничего не осталось, я понял - они стояли так, словно готовясь улететь, причем надолго, а может и навсегда. Как я это понял, не знаю, но ощущения, что именно так все и обстоит только усиливалось. Папаша, увидев, что я закончил с едой, что-то негромко проклекотал, орлица утвердительно ему ответила, и он взлетел.
   - Вы сейчас улетите, а я останусь? - спросил я. Не знаю, поняла орлица меня или нет, но в ответ она что-то успокаивающе клекотнула, и тут... с неба на меня упала тень папаши, через мгновение он подхватил меня своими мощными когтями и потащил куда-то вверх.
  'Ну слава богу, - подумал я. - Должно быть нашел еще одно гнездо. Надеюсь, оно будет больше этого, а то в старом мне уже было тесновато'.
  Папаша поднимался все выше и выше, я попытался спросить, далеко ли нам еще лететь, как он без предупреждения выпустил меня из своих когтей. Человеком я ни разу не прыгал с парашютом, как-то не довелось, да и не очень-то хотелось, по-честному говоря, я только слышал, что ощущения жуткие, адреналин переполняет кровь, и даже на земле после приземления еще долго он ощущается. Кто-то даже говорил, что раз прыгнешь и вроде как заново родишься, потому что на мир начинаешь смотреть другими глазами. Так вот сейчас у меня ощущения были точно такие же, даже острее, потому что я падал с высоты без парашюта.
  Так и не понял, в какой момент я все-таки вспомнил, что у меня есть крылья и растопырил их как можно сильнее, но видимо было уже поздно, потому что земля на меня неслась с огромной скоростью. Я начал активно махать крыльями, кричать и материться, уже понимая, что ничего не успеваю и сейчас разобьюсь. И когда окончательно понял, что следует готовиться к новому перерождению, меня снова подхватили сильные когти и потащили вверх. Наверное, я рассчитывал на пусть и небольшую, но передышку. Увы. Меня снова сбросили сверху. Теперь я уже знал, чего мне ждать и сразу начал отчаянно махать крыльями. К сожалению, воздух мне не держал, и я перевернулся несколько раз в воздухе снова устремился к земле.
  Меня снова поймали в нескольких метрах над землей и опять потащили вверх. Это издевательство продолжалось больше десятка раз прежде чем, я непонятным для себя образом сумел поймать восходящий поток воздуха и стал планировать к земле. Оказалось, что это не так уж трудно, надо только хорошо чувствовать свои крылья, поскольку именно они меня держали. Я услышал торжествующий клекот и увидел своих родителей, которые летели надо мной, и явно гордились своим отпрыском впервые покорившим небо.
  Так я стал орлом, и поверьте, это чудесно, ибо нет ничего лучше чистого, безграничного неба и упругого воздуха под крыльями, который позволяет держаться высоко вверху столько, сколько хочешь. Этого не объяснить человеку, выдре и броненосцу, это можно только почувствовать. Как мне нравилось с высоты замечать жертву, зависать над ней, а потом мчаться к ней в стремительном пике, когда казалось, ввинчиваешься в неподатливый, тяжелый воздух и мчишься, мчишься вниз, и только в последний момент расправляешь крылья, тормозя, чтобы впиться когтями в мягкое, податливое, визжащее от страха вражье тельце.
  А какое вкусное свежее мясо, когда еще мышцы дергаются, а легкие жертвы полны воздуха, и он вырывается наружу, неся в себе запах страха. А как свежая, алая кровь брызжет по сторонам! Этого не расскажешь, и не объяснить. Никому не расскажешь, как трудно оторваться от земли, чтобы снова подняться в воздух, потому что объелся, а крылья не держат тяжелое тело. Как неудобно бежать про траве, распластав крылья, чтобы поймать горячий, пахнущий травой воздух, и, неуклюже подпрыгнув, взмывать в серое, понемногу темнеющее небо. Зато там, поднявшись высоко, ты король, и весь мир лежит у твоих ног.
  А еще приятно, устав, налетавшись вдосталь, найти высокую скалу, сесть на голый теплый камень, прикрыть голову крылом и спокойно продремать до утра, лениво размышляя, куда же мне полететь завтра и стоит ли -потому что сыт, и мяса еще хватает в зобе.
  Именно такой прекрасной была моя жизнь, жаль недолго. И причина просто - начался переходный возраст. С родителями я расстался, надо сказать не по своей воле, у всех хищников есть своя охотничья территория, которая может их прокормить, и других на нее не пускают просто потому, что троих это место уже не прокормит. Мои родители пара, а я... что ж, уже вырос, научился сам убивать, следовательно пора искать свою охотничью территорию. Конечно, я не хотел никуда улетать и, скажу честно, был даже возмущен до глубины души, когда мне показали на дверь, но когда познакомился в папашкиным клювом, то решил, что одному тоже хорошо жить. Думаю, было бы неплохо и людям так относится к своим детям. Подрос? Ну и давай шагай себе, ищи работу и девчонку, с которой тебе будет приятно существовать, потому что каждый живет свою жизнь, да и пора уже искать дорогу, по которой идти дальше.
  Папаша, злобно клекоча и следя за мной черным глазом, так и летел за мной, пока не закончилась его территория, но и после этого продолжал за мной следить, поднявшись высоко вверх. Я вздохнул чисто по-человечески и решил осмотреть свою новую землю, немного полетать, посмотреть, что и как, где гнездо делать, где спать буду. Но летал недолго, с темного облачного неба на меня свалился огромный орел, и если бы в последний момент я бы его не заметил вряд ли бы смог остаться в живых. Ну, папаш, ну, подсуропил, я думал, он меня на пустую территорию отправил, а, оказывается, на уже занятую, да еще таким монстром. По-моему мнению, папаша явно не хотел, чтобы я жил на этом свете.
  Как я мчался!!!! Если кто видел когда-нибудь пикирующий бомбардировщик, то это был я. То стрелой взмывая в тучи, то крылом травы касаясь... мчался я как можно дальше, а за мной гнался огромный черный орел, злобно клекоча оттого, что никак не мог меня долбануть клювом. Я понимал, что этот удар будет последним в этой моей птичьей жизни, поэтому мчался так, что даже не вспоминал о своих слабых крыльях и о том, что летать я не очень то и умею. Сам не знаю, как вырвался с его территории, и огромный черный орел, что-то еще грозно мне проорав, поднялся к тучам, чтобы следить за мной. Кажется, он тоже не хотел, чтобы я возвращался. Грубиян какой-то! Вместо того чтобы поговорить о жизни, чаем напоить, сразу убивать - прямо маньяк птичий!
  Я полетел дальше, но уже настороженно глядя по сторонам и в небо, но больше за мной никто не гнался и не пытался меня убить, похоже, ту территорию, по которой летал, никто не занимал. Но это как раз и было понятно, подо мной одни камни, охотиться здесь было не на кого и не на что. Я взлетел на высокую скалу, засунул голову под крыло и стал нелегкую думу думать о том, кто виноват, кого убить, что делать и как жить дальше.
  Итак, меня спровадили из степи, где полно разной живности, загнали в горы, где найти дичь большая проблема, в результате чего я либо умру с голода, либо останусь жить, но не вырасту большим и здоровым, как слон, а это значит, что в драке за хорошую землю всегда проиграю. Вот так все время в жизни, здоровый, сильный имеет больше чем больной и чахлый, и ничего с этим не поделаешь, если, конечно, слабый не имеет хорошие мозги - умный всегда придумает, как устроить так, что большие, но глупые будут ему служить. Правда, это у людей, у птиц другая история, да и орлы не общественные животные, тут много чего не придумаешь.
  Но с другой стороны делать мне нечего, а жить хочется, почему бы и не поразмышлять над тяжелым детством, над игрушками, которые приносили родители. Да разве это игрушки - лягушки да зверушки, причем живые, которых еще есть требовалось? Так...
  Ночью я вылетел на охоту, потому что жрать очень хотелось. В степь не рискнул сунуться, так как рана на голове от папашкиного клюва еще не зажила. В скалах летал долго, никого не видя, уже под утро, когда начал засыпать на лету, заметил на большом камне небольшую змею, которая вылезла туда погреться, вот она и стала моим ужином и завтраком. После того как поел, настроение улучшилось, и я стал более спокойно смотреть на жизнь. Чего переживать, чего дергаться? Ну подумаешь, умру, я уже умирал не раз, просто воплощусь снова в другое животное или птицу и все. Страшного вообще ничего нет в смерти, она конец, за ней лишь плато и шарики, а вот жизнь намного страшнее, в ней если не ты кого-то ешь, то тебя едят.
  А раз так - то надо жить. А если так, то надо что? Правильно - жрать! А еда просто так сама в рот не прыгает, ее искать надо, потом ловить, убивать и есть, потому как мы орлы не травоядные, хищники мы, и без охоты нам хана.
  Солнышко уже поднялось, небо голубое, что еще надо для счастья? Да ничего. Жизнь продолжается, а значит, будет в ней еще много всего интересного и забавного. К тому же, я умею летать, а это такое счастье, которое не передашь словами. Подпрыгиваешь, распускаешь крылья, делаешь несколько мощных взмахов, ловишь восходящий поток воздуха, и весь мир под твоими ногами. Никогда никому не понять, кто не летал, как это упоительно. Как упруг воздух под твоими крыльями, как послушно тело, как достаточно пошевелить лишь одним перышком, и ты уже двигаешься куда-то в сторону.
  Я взлетел вверх и полетел вдоль каменной гряды, которая отныне стала моей охотничьей территорией. Сзади степь, но туда нельзя, там мой личный враг -черный орел и моя семья, которая, как оказалось, меня не очень любит. Вот думаю, если бы меня скинул мой братик, и он остался бы жить, любили бы они его, такого наглого, больше чем меня? Почему-то кажется, что любили бы больше, и прогнали бы его позже, дав опериться по-настоящему.
  Впереди скалы да горы, вот где-то здесь и надо искать какую-нибудь зверюшку, которой сегодня не повезет сегодня, а мне повезет, потому что есть очень хочется. Что такое маленькая змейка для здоровой мощной птицы, которой я являюсь? Так - одна затравка.
  Конечно, хотелось бы жить и охотиться в заселенной разной дичью степи, но раз нет силы и ума, то придется существовать в той части мира, в которой никто обитать не хочет. Увы, даже среди птиц твое место определяется силой, как бы это мне не нравилось. И есть у меня ощущение, что это не случайно, что великий программист, который придумал этот мир, заложил в нас живущих такой порядок. Похоже, имелись у него какие-то мысли по этому поводу, и думаю, совсем другие, чем решил Дарвин.
  Есть хотелось все больше, хорошо еще, что на полет сил немного тратилось, воздух держал мое тело не хуже чем вода в Мертвом море. Летай, да летай себе, вот только жрать очень хочется. И тут я его увидел!!! Огромный горный козел стоял на скале и смотрел с любопытством вниз. Не знаю, что он там увидел, но это был явно мой шанс наесться на неделю. Я взмыл высоко вверх, подумав о том, что мне его даже убивать не надо, достаточно только столкнуть его вниз, и дальше гравитация сама все сделает. Конечно, если бы это происходило в степи, то бы не решился напасть на такое огромное мощное животное, но я находился в горах и был очень голоден.
  Мысленно пожелав себе удачи, я помчался вниз как пикирующий бомбардировщик. Сейчас этот козел узнает, что такое авиация, и поймет ее значение. Как я его подрубил!!! Козел кувыркнулся и полетел в пропасть, только к несчастью я полетел вместе с ним, потому что мои когти вошли слишком глубоко в его тело, и теперь я никак не мог выдрать их из него, да еще это проклятая вонючая шерсть связывала их не хуже оков! Нет, не зря орлы здесь не охотились, была у них для этого причина, должно быть жить им хотелось.
  Жить хотелось и мне, даже очень, мне понравилось быть птицей. Поняв, что когти мне не освободить, я решил, что смогу замедлить падение, используя свои крылья, но эта рогатая сволочь оказалась слишком тяжелой. Как бы я ни махал, ничего не менялось, земля стремительно приближалась, а потом удар и...темнота. Очнулся я не скоро, болели крылья, желудок, и голова, хоть чему там болеть, одна кость, но главное, ломило правую ногу. Не знаю, как так получилось, но ее я сломал, а заодно и пару крепких острых когтей.
  Я жалобно клекотал наверное с полчаса, прежде чем боль стала более-менее терпимой, и огляделся. Ущелье, куда я упал вместе с козлом, было в ширину совсем небольшим, метров двадцать, а посередине текла бурная горная речка. Можно наверное сказать, что мне повезло упасть на ее берег, а не в воду, тогда бы меня точно унесло бы вниз вместе с козлом и утопило или разбило бы об острые камни. Правда, если бы упал в воду, тогда бы наверное нога бы не сломалась. Впрочем, разницы все равно нет, выбраться отсюда я по-любому не смогу: во-первых, мои переломанные когти по-прежнему крепко сидят в туше козла, а во-вторых, со сломанной ногой не полетаешь. Для того чтобы орел взлетел, ему требуется подпрыгнуть хотя бы на метр, чтобы расставить крылья и поймать воздушный поток, а иначе никак. А раз взлететь я не могу, значит что?
  Значит, скоро сдохну. Умирать не хотелось совершенно, и я начал клевать мясо, понемногу освобождая ноги. Есть мне уже не хотелось, но я заставлял себя глотать еще парное козье мясо, которым, как мне кажется, уже объелся так, что в следующей жизни смотреть на него не смогу.
  Но понемногу дело двигалось. На следующее сырое промозглое туманное утро я смог освободиться. Как я понял, другим утро и быть здесь не могло, ущелье было слишком глубоким, и солнечные лучи попадали в него только к полудню и то ненадолго, развеивая туман, который исходил от речки. Освободиться, я освободился, а толку то?
  Вот когда я пожалел, что у меня не руки, а крылья. Руками я бы поставил кость на место, сделал бы лобок из сухих веток, которых здесь хватало, понемногу бы все заросло - и здравствуй небо! Увы, своей ноге я ничем не мог помочь, мало того что она не очень хорошо выглядела, так уже и начала попахивать гнилым мясом.
  Антибиотиков у меня естественно не имелось, поэтому началась гангрена, так что скоро я уже мог только лежать на берегу и жалобно клекотать. Может мне показалось, но в последний миг своей жизни я увидел высоко вверху в голубом небе пару огромных орлов, которые висели в воздухе. Мои отец и мать прилетели со мной проститься. Впрочем, это могли быть и не они, и вообще, это могло мне только показаться - предсмертные видения дело обычное. Я еще раз что-то жалобно проклекотал, закрыл глаза, и на этом моя жизнь птицей закончилась. Вроде еще не пожил в свое удовольствие, а уже пора наверх.
  
  
  Здравствуй равнина, полная белесых шариков - я вернулся. И почему меня никто не встречает? Хотя... может мне привиделось, но большой шар, пролетающий мимо, мне подмигнул. Наверное, показалось. На этот раз я попал на чуть более высокую террасу, да и шары вокруг меня были чуть больше чем в мое прошлое здесь существование. Наученный горьким опытом, я ни с кем не пытался разговаривать, да и смысла в этом никакого не было. Ну что они могли мне рассказать? Как жили и умерли, так в этом нет ничего интересного. Вот если бы они могли рассказать, как переродиться в человека, так, увы, наверняка сами не знают.
  Что-то мне надоело проживать жизнь всякими разными тварями, которых по паре спас от потопа Ной, кстати мог бы и спасти какого-нибудь тигра саблезубого или динозавра, а не тащил бы на корабль всякую мелочь травоядную. Родится бы я тогда каким-нибудь пещерным медведем или тигром с зубами до пола и жил бы припеваючи, жрал бы всех подряд, конечно, если бы сумел поймать - живность сейчас шустрой стала, не то что раньше.
  Не, точно все проблемы от жратвы, вот не хотелось бы так есть, до сих пор бы летал. Да и у людей точно такая же история, не надо было бы есть каждый день, никто бы из дома не выходил. И чего это бог придумал такие проблемы со жрачкой? Вон бабочки нектаром питаются, всегда сытые и никаких проблем. Я стал серьезно раздумывать над едой, хоть есть не хотелось. По-честному, вообще ничего не хотелось. Если у человека убрать тело, то, оказывается, ему ничего не нужно. Это тело нас толкает все время куда-то, точнее его потребности, причем они специально прописаны в программе, чтобы мы двигались. Кому-то было не лень сочинить такую сложную программу, которая нас и жрать заставляет и за самкой бегать, и морду бить сопернику.
  Кстати, чего это я ни разу не оставил после себя потомство? Похоже, с самочками у меня серьезные проблемы. Выдрой был никого не нашел, когда жил броненосцем тоже не повезло, про орла и не говорю, только встал на крыло, как сразу сдох. Что-то не ладно со мной. Не такой я какой-то. Или я такой, а жизнь не такая? Я же ни разу до старости не дожил, либо болезнь, либо враги, либо собственная глупость убивала. Нет, так жить нельзя! Жить надо хорошо и долго, чтобы не было мучительно больно потом на плато ватных шариков. Только как это сделать? Меня же никто ни о чем не спрашивает. Тело не я выбираю, жизнь тоже. Родился и родился, а дальше одно действие вызывает другое, другое третье событие, так и не успеваешь ничего понять, как уже снова оказываешься в мире желтых шариков. Интересно, это у меня одного так или у всех?
   -Слышь, мужик, - обратился я к соседу мысленно. - Ты как тут? А сам- ничо?
   - Во-первых, не мужик, - ответил шар. - Во-вторых, выбирайте выражения, не на скотном дворе находимся, а в чистилище. Это приют всех несчастных душ, и вести себя надо здесь соответственно. В-третьих, чувствую я себя замечательно, но это не ваше дело.
  Говорить мне с этой примадонной сразу расхотелось, она что-то еще пыталась сказать, но мне уже было неинтересно, по ходу какая-то сектантка, нам такого не надо. Мы -мужики верим лишь в то, что видим, нам эти занудные рассуждения о боге, вере и правильном поведении не нужны. Не греши, и святым помрешь. Как же! Какая разница - святой или грешник, все одно сюда прилетишь на это плато желтых и белых шариков и будешь ждать следующего перерождения так же, как все. В той же очереди.
  Тут меня вытащил из толпы большой уже знакомый мне шар и потащил к краю гигантской воронки, уходящей в далекую глубину, расцветающую там фиолетовыми и темно-синими всполохами странных энергий.
  'И куда меня? - поинтересовался я. - Снова на исправление?
   -Если исправлением считать собственное развитие, то да, -усмехнулся шар. - Все происходит в соответствие божественного плана. Вы готовы?
   'Только не надо в тело младенца, - пробурчал я. - Не нравится мне это, слишком сильна конкуренция, уж лучше сразу взрослым'.
   - Вы понимаете, что лишаете себя многих возможностей, в том числе защиты, обучения и помощи рода?
  'С родом мне как правило не везет, с родителями тоже'.
   -Принято, - шар усмехнулся. -Удачи в новой жизни!
   - Э.. - завопил я. - Вы хоть скажите, в чем смысл моих перерождений?'
   - Смысл всегда в одном, - ответил шар. - В развитии...
  И я понесся вниз, в эту чертову воронку на встречу новому телу и новым неприятностям. Развитие... хоть бы рассказали, что это такое, не мышцы же накачивать? Тут я задумался. А что от меня остается от перерождения? Правильно - шар энергии. Выходит, надо развивать его. А как развивать энергию? Или я все-таки не только энергия, мыслить то я не разучился, да и память какая-никакая, а осталась. Вот и получается, что после каждого перерождения остается только память. Любопытно, надо подумать. А память у кого больше? Правильно - у того, кто больше живет, только я вот никак долго прожить не успеваю, то меня сожрут, то сам в неприятность влезу. В общем, отныне сделаем все, чтобы дальше пожить, будем жить правильно и умирать от старости, не от того, что кому захотелось мною закусить. Только как это сделать? Для того чтобы что-то помнить, надо чтобы это что-то с тобой происходило, а значит, надо двигаться, влезать в разные истории. Противоречие получается, однако...
  Правда, тут мои мысли и закончились. Я недовольно хрюкнул и открыл глаза. Хрюкнул?!! Я осмотрел свое тело, жесткая черная щетина, маленький голый хвостик, прочные крепкие ноги и кривые клыки торчат из пасти. Вывод? Я кабан! А что звучит... Я вепрь, жру все подряд, желуди, траву, кору, мышей и все, что удается добыть. Почти как человек, тот тоже ничем не брезгует. Так глядишь, понемногу и в человека превращусь, тот точно ведет себя повсюду как свинья. Настроение у меня сразу улучшилось.
  Я услышал рядом еще хрюканье, оглянулся и обнаружил еще одного кабана, рядом еще и еще -набралось восемь свинов. Ну прям, дружная семья, и все что-то выкапывают из-под земли и жрут, довольно хрюкая. Я сначала не понял, чего они все ищут. Конечно, из книг знал, что кабаны толпой ходят, обычно живут семьями, но тут все одного размера, получается кого-то не хватает. Только я задумался над неправильностью мира, как кусты закачались и из-за них вышел огромный кабанище, он посмотрел на меня злобными маленькими черными глазками и угрюмо хрюкнул.
   - Никаких проблем, - тут же отозвался я. - Никого не трогаю, веду моральный образ жизни, кушаю то, что дают, примусы не починяю, потому что нету.
  Конечно, из моей пасти вырвалось только хрюканье, не знаю, что мой новый папаша понял, но взгляд его смягчился, и он стал задумчиво подрывать корни дерева в поисках червей и другой живности. Я тоже стал рыть землю в буквально смысле слова и, зацепив какой-то корешок клыком, сжевал его. А что, неплохо. Конечно, негигиенично есть всякую дрянь немытой, но с другой стороны о гигиене здесь в этом глухом лесу явно никто ничего не знает, а в чужой монастырь со своим мылом не суются. Потом я сожрал еще корешок, после этого зацепил какое-то гнездо с мелкими птичками, сожрал яйца, и дело пошло.
  Мы ходили от поляны к поляне и жрали все подряд. Понемногу я начал разбираться в структуре нашей семьи, из пяти отпрысков две самочки, остальные самцы, причем я хоть и не был самым маленьким, до старшего братика размером явно не дотягивал, поэтому вел себя с ним предельно вежливо, уступал все пастбища, которые ему нравились, и старался держаться от него в стороне -так меня прошлые жизни научили.
   К концу дня появилась мамашка, неизвестно где загулявшая, и стала наводить среди нас порядок, быстро согнала нас в одну дружную стайку ударами мощного пятачка и клыков, заставила всех рыться в одном месте, при этом злобно хрюкала, когда кто-нибудь из нас отходил хотя бы на шаг. В общем, семейная идиллия, под защитой своих родителей мы жрали все подряд, пока не пришло время водопоя, тогда нас повели по узкой тропке в глубину леса. Впереди, как танк, ломая все подряд, шел папаша, за ними длинной вереницей семенили мы, причем я был предпоследним, а замыкала шествие мамаша, грозно хрюкая на весь лес.
  Скучновато конечно, но сытно и безопасно. Если так и дальше станет продолжиться, то я от непрерывной жратвы сам стану размером с БМП, и меня будут бояться все в этом лесу, кроме старшего братика, который превратится в БТР и меня сожрет. Как-то мне не нравится, что он на меня косится. К тому же едва я нахожу место, где корешков побольше, он тут же меня от него оттирает. Морду что ли ему набить? Так папашка вступится, он за него горой, любимчик его, это я как всегда никому не нужен. Правда, папаша последнее время с нами почти не бывает, мамаша соединилась с другой мамашей и теперь мы ходим двумя выводками вместе - большой такой детский сад с двумя воспитательницами.
  Днем мы обычно спали недалеко от реки в тростнике, в небольших лужах. Между прочим нормально, не жарко, особенно если найти место, где вода теплая. Я там целыми днями спал, и даже братик мне не мешал. Интересно, это только у меня старшие братья все уроды или так у всех?
  Еще у камыша оказались корешки очень даже ничего на вкус, так что мы ели и спали, ели и спали. А вечером всем большим детским садом отправлялись куда бы вы думали? Правильно -опять пожрать! Насколько я понял, это было самым любимым занятием моей семейки, только вот мне было как-то скучновато, и я понемногу, помаленьку начал от всех откалываться и бродить по лесу в поисках приключений, должен я приобрести хоть какой-то опыт, чтобы не было мучительно больно за бессмысленно прожитую жизнь. Правда, ходил я так недолго, потом мамаша мне так врезала, что я серьезно задумался о том, стоит ли ее сердить? Да и братик мой после этого на меня начал кидаться, пробуя свои силы. В общем, я понял, что коллектив великая сила, против которой идти не стоит.
  Жизнь постепенно налаживалась, я рос, накачивал мышцы и набирал вес. Кабаний детский сад был в округе известен всем, нас никто не трогал, пока на наш табор не набрела небольшая стая волков - похоже тоже семья, потому что среди них бегали два волчонка. Мамаши наши рассвирепели и кинулись на пришельцев, но волки не зря считаются умнейшими существами, умеющими хорошо работать в стае. Пока малыши дразнили мамаш, волки зашли с другой стороны нашего детского сада и утащили мою сестренку.
  Я понял, что таким образом эти серые братки могли сожрать вообще весь наш выводок и не сделали это только потому, что им это не надо. Шли себе по лесу, увидели свинину, решили закусить, взяли мясцо помоложе и понежнее и отправились на пикник. Думаю, если бы они захотели плотно поесть, всех бы сожрали, хоть их было немного.
  Как я печалился, что они не забрали моего братика, вы бы знали! Между прочим, сестра мне нравилась, у нас можно сказать вроде как что-то намечалось, по крайней мене на меня она смотрела немного иначе, чем на братика, более ласково что ли...
  А в животном мире, что и в человеческом, важны понты, приехал на Мерседесе, и все девки твои, приехал на велосипеде - кури в сторонке и вздыхай, потому как никому не нужен.
  Здесь почти также, как среди людей - чем больше, сильнее и злее, тем больше ты нравишься женскому полу. Принцип тот же - стань первым, и самки твои, а каким способом неважно, главное результат. Только вот сестренка на меня смотрела иначе, чем на братика, который вырос огромной горой мускулов, и даже не знаю, в чем причина, то ли она мой интеллект высокий заметила, то ли культурность и обходительность. Но увы, что теперь об этом думать - сожрали ее. Все как в человеческой жизни, как что-то начинает идти к хорошему, так все сразу и кончается в силу обстоятельств непреодолимой силы.
  Может, вообще в этом мире по мнению нашего главного программиста, который его придумал, первыми всегда должны быть одни придурки. Интересно, это он для чего устроил?
  В общем, я посмотрел на лужу крови, что от сестры осталось и расстроился. Можно сказать, я плакал так, что даже мамаша меня начала толкать в сторону болота, чтобы там залез в лужу с холодной водой и успокоился. Верещать как недорезанный я перестал сразу, как осознал, что волки хоть и ушли, но не факт, что не вернутся, поэтому скромнее надо быть, скромнее, а то услышат мой нежный голос и придут. А еще я серьезно задумался и о своем сегодняшнем существовании и поведении.
  Когда напали волки, я сразу понял, какую подляну серые хищники задумали, и держался рядом с мамашей-кабанихой, и возможно это меня спасло. Да только в жизни всякое бывает. Мамашки хоть и обеспечивают защиту, но расслабляться не стоит, случайно гулявшие по лесу волки показали, как легко они могут сожрать зазевавшегося порося. А по этому лесу не они одни такие крутые гуляют...
  Любовь любовью, а кушать все равно хочется, так что я повздыхал, горестно похрюкал, и уже к вечеру я стал забывать облик моей сестренки, пусть волчьи желудки будет ей пухом, а звездное небо крышей. Жизнь продолжалась, а живем мы для того, чтобы есть. У кабанов это вообще главный лозунг - пока жрешь, ты живешь. И выделяться не стоит, так что к утру на сытый желудок, я и забыл, какой была моя сестренка и была ли вообще. И вообще я заметил, что у животных память короткая, даже если хочешь что-то запомнить все равно не получается. Один час прошел и все, уже ничего не было, начинаешь жить с белого листа. Мы ели и пили, пили и ели, волки больше не приходили, и жизнь вернулась в свое обычное русло.
  Я спокойно себе поживал от спанья в болоте до еды по ночам, пока не подрос. Моя щетина стала жесткой почти как у мужика, огромные клыки торчали из пасти настолько, что уже мог не бояться случайных врагов. Думаю, что даже мог подраться со слоном, потому что вес набрал приличный. Правда, как только я возмужал, так халява и кончилась. Сначала мамашка выгнала моего братца, когда он начал огрызаться на нее, причем вылетел он из нашего детского сада так быстро, что и не понял, как это произошло, и даже клыки ему не помогли. Когда надо мама-кабаниха могла быть жесткой и быстрой. А через несколько дней пришла и моя очередь.
  Я понял, что вот таким образом и решают в дикой природе проблему пубертатного периода. Стал считать себя взрослым - иди, гуляй себе лесом и больше не возвращайся. Питай себя сам, ты уж большой, а вернешься, бока порвут, у мамаши хоть и меньше клыки, но они тоже есть, а весит она по-любому тебя больше, так что не подранит, так раздавит. К тому же звери не люди, они не будут размножаться до такой степени, что всем жрать станет нечего, а потом не станут пользоваться фаст-фудом, чтобы уменьшить свою численность. Тут все просто, подрос, давай, топай, живи сам по себе. Сожрали, не смог один? Значит, туда и дорога, спасибо тебе, другим место в жизни освободил, тем кто поудачливее. И не надо переживать о прошедшей жизни, все мы будем на плато белых и желтых шариков, одни рано, другие поздно.
  Так я и рассуждал, пока бродил по лесу и искал себе место для дальнейшей жизни. Тут же вспомнилось, как метался по столице в поисках дешевого жилья, ситуация была уж очень похожа: там занято, здесь условия неподходящие, чуть дальше до метро далеко, а тут вообще жить нельзя. В общем, развлекался. Хорошо еще что братца не встретил, а то бы точно подрались, я бы этому кабану холку намылил, ну конечно, если бы он мне раньше ее не порвал. Но это не факт. У меня еще в отличие от этого гада мозги есть, я еще прошлые жизни помню, почти как Будда, тот, говорят, десять тысяч жизней в своей памяти имел. Бедолагу изрядно потаскало по белу свету, тоже похоже никак не мог понять, что делать и как жить, чтобы больше не возвращаться на плато шариков, даже религию свою придумал. Что главное в жизни сделать так, чтобы больше никогда не перерождаться. Я бы наверное тоже так бы решил, прожив десять тысяч жизней, надоедает же. Наверняка после сотни жизней уже все становится привычным и тупым. Вот тогда и начинаешь мечтать о том, чтобы больше не возрождаться.
  Я ходил и ходил. Лес вроде огромный, да весь поделен, пусть таблички не висят - 'не входить, частная территория', зато вместо них тут звериные частные собственники приспособились метить деревья, как собаки в городе колеса машин. А по запаху легко понять, кто тут устроился. Не боишься, то заходи, если давно не хварывал, тут за каждую сотку земли драка идет почище чем у людей, а полиции нет, развести некому. Если что не так, сожрут нафиг, и никто уже завтра о тебе не вспомнит, у зверья память короткая. Был и не стало, и ладно. Сдох Максим ну и фиг с ним!
  Я даже территорию братца нашел, он оказывается недалеко ушел, но связываться с ним не стал. Потом, если не найду ничего другого, может и встретимся, поговорим о том, кто кого круче. Но нормальное место для жизни никак не находилось, хоть обошел уже практически весь лес: нам же кабанам не все подходит, нам надо, чтобы вода рядом была, мы же не люди, нам мыть нравится, да и просто полежать в луже в жару нет ничего лучше. Нам желательно чтобы почва была болотистой и мягкой, иначе клыки сотрешь, а еды не добудешь, и чтобы росло на ней всякая растительность, лучше всего дубы, чтобы желуди есть или орехи, ими зимой можно питаться, выкапывая из-под снега. Вообще кабаны народ кочевой, обычно бродит по лесу, потому что в одном месте пища кончается, в другом начинается, но и свою территорию имеют все.
  В конце концов, я решил себе устроить лежку у реки, тихо, спокойно, опять же на берегу когда-то жил выдрой, пусть и не на этой речке, и даже не в этой стране, но все равно знаю, что здесь и как. Замечательно надо сказать, устроился, даже рыбу со временем научился ловить в одной мелкой заводи, она туда заходила в жару, а это еда да еще какая! И все вроде ничего, но тут зима пришла, а в это время года холодно, без жратвы не выживешь. И начал я бродить по лечу, вспоминая, где орехи росли, а где желуди. И вроде ничего так, нормально, но заметил я, что по моим следам ходит кто-то из нашей братвы, из кабанов, след не крупный, так что не опасно, но все равно было интересно, кто это такой меня приметил. Я над этой загадкой раздумывал до тех пор, пока этот неведомый не стал метки оставлять. Вот тут мне башню и снесло.
  Кабаниха это оказалась, самка, а запах сладкий такой, нежный, влекущий. В общем, решил я с этой самкой познакомиться. Устроил засаду на следующий день, дождался и побежал за ней по снежной тропке, разговаривая на ходу. Типа - а вы кто? А как насчет пообедать в хорошем ресторане? Я тут место знаю, желудей полно, и все крупные, сочные. Вкусные, словно только что с дуба упали. Так как? Кто я сам с дуба упал? Возможно, не отрицаю, зато как хорош в постели...
  И ведь уже почти договорился о продолжении знакомства, как появился, как вы думаете, кто? Правильно -мой братец! Он еще больше подрос, силенки набрал, и превратился пусть не в БТР, но точно в силу мощную, которая все ломит, в том числе и деревья. И как быть? Он, конечно, тварь мощная, но и я же не из местных, если мои корни посмотреть, так там славян полно, и русичей немало, а они никому не сдаются. Захрипел я и бросился на брата моего, у того глаза от бешенства покраснели, и он рванулся мне навстречу. В общем, сошлись два богатыря в схватке смертельной, тут уж кто первым уступит, тот и проиграл. Самочка в сторону отошла, на свежий снег прилегла и с интересом стала наблюдать за битвой. Можно только позавидовать, у нее билеты в первом ряду! Хлеба и зрелищ, что еще звериному народу нужно?
  А драка получилась знатная, честно скажу, если бы не славянские корни, точно бы не сдюжил. Веса в моем братце оказалось больше, да и силы тоже. Но только в схватке побеждает не тот, кто сильнее, а кто духом крепок - это меня и поддерживало. Я от этого матерого кабана раз пять отлетал, пару ран от его клыков получил, но не сдавался. Пусть у меня клыки меньше, но бьют они не менее больно. Так что и я братцу в бока дырок наставил, пользуясь разными азиатскими хитростями - все-таки интеллект страшная штука в опытных руках. В общем, когда я его в очередной раз хорошо поддел, пользуясь тем, что он просто пер вперед как танк и ревел, а я уворачивался и всегда сбоку норовил зайти, то он как-то жалобно так завизжал и свалил, оставив меня с самкой наедине.
  Если честно мне на нее уже плевать стало, болело все, да и кровь лилась так, что весь снег на полянке покраснел, но тут дело принципа, хоть уже не до ресторанов. Но пацан слово дал, слово исполнил. В общем, зажал я ее и... полюбил от всей своей широкой кабаньей души. А когда она ушла довольная, побрел и я к себе на речку в камыши, раны зализывать.
  Думал, что все хорошо, даже радовался Да судьба оказалась не на моей стороне. Меня нашли волки! Эти серые хищники мою кровь почуяли и за мной рванули. Стая у них увеличилась, собралось вместе уже зверюг пятнадцать, и все быстрые, поджарые. Обычно взрослых кабанов волки не трогают, опасно, у вепря клыки, что у слона бивни, раны оставляют страшные, но эти, должно быть, голодные сильно были.
  Отогнали они меня от речки, где бы я мог себе место для обороны найти, чтобы сзади не зашли, и начали на меня кидаться со всех сторон. Манера у них такая со спины нападать, один на один не выходят, слабоваты, да и не надо им, они же не за самку дрались, им бы пожрать. Так что с их стороны это был просто бизнес, ничего личного. В другой день я бы может и отмахался, но сегодня я был не боец, крови потерял много, так что голова кружилась. Я хоть ревел диким матом и клыками махал, надеясь напугать, но на серых это никакого впечатления не произвело.
   Ну почему в жизни всегда так? Нет, чтобы за братцем поохотиться, так решили меня сожрать, поняли наверное, что у меня уже и сил не осталось после драки да страстной любви. Могли бы и отпустить, дали бы хоть на своих поросят посмотреть, которые появятся, надеюсь, скоро. Может, они умные родятся, в папашу - почти люди? Что ж, так подло то?
  Но плачь не плачь, а выхода нет, в этой звериной жизни все просто -либо ты, либо тебя. Я взревел и кинулся в драку, пару волчьих бочин хорошо пропорол, пока мне самка, она у них за вожака была, мне в холку не вцепилась, и не начала ее прогрызать. Дальше я уже мало что видел, помню, еще пытался сражаться, да только мне и в ноги уже вцепились, и в живот вгрызлись. Повалили меня, начали шею грызть, потемнело в глазах и... готово, спекся, пожалуйте кушать.
  Здравствуй, плато белых и желтых шариков.
  А тут ничего не поменялось, даже как-то скучновато все выглядит. Я по высоте немного приподнялся, уже на следующей галерее оказался, здесь и шарики теснились побольше, да и от воронки было подальше. Хоть я по-прежнему не понимаю, что происходит, но мне уже становится любопытно, что будет происходить дальше. Обратился к одному шару рядом, потом к другому, они не ответили, я поудобнее устроился и задумался о том, что такое жизнь.
  Время текло здесь незаметно, пока я обдумывал все, что со мной происходило в прожитых жизнях, снова мне потащили к воронке. Кстати, ничего интересного не придумал, да и какие выводы можно было сделать? Живешь до тех пор, пока тебя кто-нибудь не схарчит. Чему может научить такая жизнь? К каким глубоким философским выводам она может меня подвести? Что не надо попадаться на глаза голодному волку? Или что любовь зла, обязательно какой-нибудь гадостью аукнется?
   - Вы готовы к следующему перерождению? - спросил огромный шар, зависший надо мной. - Есть какие-то особые пожелания?
   - Особых нет, -покачал я головой. - Память мне оставьте и все. И не надо в больше меня птенца помещать, не понравилось мне из яйца выбираться.
   - Хорошо, - пожал плечами шар, хоть чем он мог пожать? У него же не только плеч, но и головы не было. - Принято. Память оставляю, в птенца не надо. Удачи вам в новом мире!
  И воронка с клубящимися разноцветными энергиями приняла меня. Кстати, а почему когда я умираю, то не вижу светлого коридора? Просто темнота и плато. Не порядок, надо будет в следующий раз спросить, где встречающие, оркестр и световая дорожка.
  Вот я и родился. Болела голова, причем ломило ее так, что дышать было трудно. Господи, за что мне это? Я вздохнул и выдохнул. Лишь тот, кто побывал в мире ватных шариков, понимает, как прекрасна жизнь без тела. После этого он осознает, что боль это программный сигнал для тела, что-то не так, это как крик в ночи. Господи, что же так орать то?!! Знаю, что с головой плохо, с ней всегда плохо было. А сейчас еще что-то с ушами началось...
   - Хинг шиан? - услышал я печальный женский голос. - Сэнг ни?
   - Чего? - Я ошарашено открыл глаза, хоть это было сделать мучительно больно и увидел прекрасное женское лицо. Темная кожа, покрытая сетью морщинок, черные густые волосы, а под ними высокий лоб и печальные, карие раскосые глаза.
   - Тоу тонг?
   Я тяжело вздохнул и подумал: 'Похоже, куда-то в Азию забросило. Мечтал стать человеком? Вот стал! И как? Я же ничего не понимаю? Зверем хорошо быть, языка знать не надо'.
   - Мама, -прошептал я, говорить иначе не получалось, горло пересохло, а сказал так, потому что вспомнил, что слово 'Мама' почти на всех языках звучит одинаково. - Пить хочу.
   - Юний хиангx яо шенме?
  В мои губы ткнулась щербатая глиняная чашка с прохладной водой.
   Господи, какое счастье просто напиться, когда во рту пустыня Сахара. У меня даже голова стала меньше болеть.
   - Мы думали, ты не выживешь, - произнесла с улыбкой женщина. Я обрадовался, наконец-то в моей голове что-то щелкнуло, и стали понятны слова. - Это стало бы большим горем для нашей семьи. Ты так сильно стукнулся о тот камень. А на врача у нас денег нет, ты же знаешь. Я лечила тебя так, как мне рассказывала моя мать. Ты бредил, говорил странные слова, которых я не понимала. Сосед сказал, что это забытый язык, на котором когда-то говорили наши боги. Наверное, ты своем путешествии в мир мертвых, встретил кого-то из них, и они тебе помогли. Я так рада, что ты очнулся и смотришь на меня ясными глазами. Сосед сказал, что после такого сильного удара, ты можешь потерять разум, и это было бы для нас очень печально.
  Теперь бы ответить правильно.
   - Что со мной случилось? -прошептал я по-русски, потом уже повторил на нужном языке, который сам собой всплыл в моем мозгу. - Шао во шенме ши?
   - Ты не помнишь? - женщина встревожилась. - Ты срубил сорняки, потом споткнулся и ударился о тот камень, что лежит у границы нашего участка земли. Я давно говорила, чтобы отец убрал его с поля, но он все время отвечает, что у него на это не хватит сил, камень слишком тяжелый. А еще он говорит, что этот камень и твой прадед еще пытался убрать, а потом дед, отец тоже пробовал, теперь ждет, что ты подрастешь, станешь сильнее и уберешь его...
   - Я уберу, мама, -ответил я.- Вырасту и уберу этот проклятый камень, но это потом, а сейчас я хочу спать.
  В моей голове опять все закружилось и меня потянуло куда-то в темноту, последнее что я помню, так это прохладную сухую ладошку на моем лбу.
  'Нас утро встречает прохладой...'
  Отчего-то вспомнилось эта строка из песни Советских времен. У меня вообще что-то стало происходить с моей памятью. Начал помнить то, что никогда не знал. Как-то мне последнее время не везет, или я не понимаю больше это слово. Как может везти, если любая жизнь испытание? Мы же не просто живем, а приобретаем опыт, знания, понимание происходящего. Эта мысль тоже не моя. Я не могу быть таким умным. Рядом что-то застучало.
  Я открыл глаза.
   - Ни хингле, во де ерзи? - пожилая женщина с раскосыми карими глазами посмотрела на меня и ласково улыбнулась, покопавшись в голове, я понял вопрос. - Тебе лучше?
   - Да, мама, - ответил я. - Голова почти не болит, я уже могу встать.
   - Вставай, сынок, - ответила мама. -Я приготовила твой любимый жареный рис.
  Неужели я люблю рис? Впрочем, тело не мое, вкусы не мои, страна чужая, я здесь только гость. Немного поживу и обратно в страну пушистых ватных шариков.
  Я встал и посмотрел на свое тело. Худые, тонкие руки, такие же ноги, унылое лицо с раскосыми глазами отражалось в бадье, в которой мне предложили умыться. Кореец? Китаец? Японец? Вьетнамец? Я как-то различиями между ними раньше не интересовался, для меня они все на один вид и цвет. Но понятно, что паренек я мелкий, хорошо, если метр пятьдесят с кепкой наберется. Правда, кепки не было, зато имелась соломенная шляпа, которая висела у двери. Я поел риса, кстати, неплохо пошло с голодухи, тело не ело видно по всему не один день. Попил чаю, хоть это скорее был травяной настой, на вкус для меня как помои, и пошел к двери.
  Слабость жила во всем теле, меня пошатывало, но я шел, потому что мне было очень интересно, что находится за стенами небольшой хижины сделанной из бамбука. Вы даже представить себе не можете, как она была мала - может три метра на три, может меньше. Интерьер тоже не поражал, за бамбуковой занавеской находилась неширокая кровать, на которой спали мои родители, в другом углу за такой же занавеской стояла моя кровать размером даже меньше чем армейская, сделанная также из бамбука.
  На полу лежали циновки из бамбука, здесь все делалось из бамбука. В центре бамбуковой избушки находился небольшой очаг, обложенный камнями, а стены были украшены множеством разнообразных полочек, на которых лежали всякие сундучки, сделанные опять же из листьев того же самого бамбука. В одной из стен имелось маленькое окошечко, прикрытое опять же бамбуковой циновкой. И это все.
  Первый вывод - моя семья живет небогато. Ну да ладно, не я выбирал себе ее и эту жизнь.
  Я вышел из хижины опять же через бамбуковую дверь и зажмурился от яркого солнца. Вокруг простирались поля, между ними были проложены тропки в качестве границы участков, и на каждом стояло по такой же хижине как у нас. Я не знаю, где оказался, но по ощущениям это все-таки был Китай. Ко мне подошел пожилой крестьянин с мотыгой, улыбнулся и сказал:
   - Я так рад, сынок, что ты выздоровел. Мне так нужна твоя помощь.
   - Не сейчас, папа, - я покачал головой. - Я все еще слишком слаб. Может быть завтра?
   - Хорошо, завтра так завтра, - отец покивал и снова отправился в поле, по дороге мотыгой разрыхляя землю и аккуратно уничтожая редкие травинки. Поле колосилось, и по моим ощущениям это была пшеница. Даже не знал, что в Китае выращивают этот злак, думал только рис и сою, оказывается, много чего еще. Рядом с нашим домиком виднелась небольшая делянка, на ней копошилась мама, похоже, выращивала какие-то овощи. Все вокруг работали, только один я был бездельником, но мне не было стыдно, потому что чувствовал себя действительно не очень хорошо.
  В голове покалывало, иногда это переходило в острую боль, я все еще был слаб и часто вынужден был останавливаться. Я обошел наш участок, потом отошел в сторону по дороге, там обнаружил чуть в стороне небольшую бамбуковую рощицу, с которой видимо и брался бамбук для строительства и циновок. Когда я вернулся и обошел участок с другой стороны, то заметил вьющуюся синенькой ниткой речку, к ней и отправился. На реке полно барахталось ребятишек, которые спасались в воде от жары, имелись и взрослые, которые приходили с длинными коромыслами, зачерпывали воду и уходили поливать свои участки.
  Я разделся, хоть чего так было снимать, рваные штаны и рубашка, а под ними что-то вроде набедренной повязки из чистой белой тряпицы. Обуви не имелось - ходил я босиком, как и все здесь. Вода приняла меня свежестью и каким-то странным ощущением, что вернулся домой. Я полежал на глинистой отмели, вбирая через поры кожи в себя воду и прохладу. Из меня что-то уходило, оставляя внутри пустоту и усталость. Так на отмели я и заснул, проснулся уже к вечеру, да и то оттого, что меня разбудила мать.
   - Мы тебя потеряли. Что с тобой?
   - Все хорошо, мама, -ответил я, почему-то мне не хотелось ей говорить никаких резких слов, может потому что в каждом ее движении видна ласка, а в каждом слове слышалась любовь. Мне даже было немного неудобно, никто и никогда так меня не любил. - Я просто устал и прилег отдохнуть в прохладе.
   -Идем домой, я сварила батат, ты его любишь.
   -Да, мама, - я встал, опершись о ее маленькое худенькое плечо. - Идем.
  Я ел горячий сладкий батат и думал о том, как буду здесь жить? Только я пробовал представить, как живу в этой бамбуковой хижине день за днем, как мне становилось плохо. Нет, неделю, пусть месяц я еще бы смог выдержать, но год, десять лет, сорок - это бы стало для меня самым настоящим испытанием. Гнить в этой дыре, не зная, что такое телевизор, телефон, интернет и множество других полезных вещей - разве это реально? Все развлечение - это тяжкий и наверняка плохо оплачиваемый труд на участке земли, который можно обойти за пятнадцать минут? Нет, такого нам не надо. Зачем вообще меня засунули в человеческое тело? Уж лучше бы снова какой-нибудь птицей или кабаном. Никогда не думал о том, что человеком быть так уныло.
   -У нас есть телевизор? - спросил я.
   -Что ты такое говоришь, сынок, - мама странно посмотрела на меня. - Я никогда не слыхала такого слова даже в городах, а я бывала на двух ярмарках...
  Попал, определенно попал. Что за глухая провинция? А страна?
   - А столицу нашей страны как называют? - спросил я.
   - Нанкин, - ответила мать, и я завис, пытаясь вспомнить столицы стран мира. Определенно такого названия я не слышал. Возможно, это какое-то местное название, а в мире это называется иначе?
   - Какой сейчас год? - продолжал допытываться я.
   - Мы не знаем, - покачала головой мама. - Мы простые люди, нам это неизвестно, да разве так это важно?
   - Ну хоть примерно?
   - Ты задаешь странные вопросы, сынок, - озабоченно на меня посмотрела мать. - Наверное, действительно с твоей головой не очень хорошо. Время изменчиво, главным всегда остаются лишь начало жизни и смерть. А в середине лишь хорошие и плохие воспоминания, я например помню, как твой отец пришел за мной, чтобы взять себе в жены...
  Тут открылась дверь и в дом вошел отец, он вымыл руки и сел за стол, устало улыбнувшись нам.
   - Сегодня был хороший день, - сказал он. - Надеюсь, что и завтра он будет таким же хорошим. Как ты себя чувствуешь, сынок?
   - Гораздо лучше, - ответил я. -Голова еще болит, но понемногу проходит.
   - Он заговаривается, - сказала мать, ставя перед отцом глиняную чашку с бататом. - Спрашивает, какой сейчас год? Ты помнишь?
   -Год? - отец задумался. - Не знаю, какой год, и даже какой император правит нами. Мне известно только, что сейчас лето, и скоро собирать урожай, потом придет осень, начнутся дожди и наступит время отдавать налоги, потом начнется зима, и мы станем сажать пшеницу, а потом снова придет весна, а за ней снова придется собираться урожай, потом мы посадим пшеницу еще раз, и опять придет лето. Так все происходит в этом мире, сынок. Время мы измеряем только так, для нас все остальное неважно, и ты не забивай себе голову этим, сынок.
  Он стал есть. Я смотрел на него и молчал. А что я мог сказать? По большому счету он был прав, им было неважно, какой год. Они живут так, как жили их предки, и я буду жить точно также. Им неважно, полетел ли человек в космос или началась война -для них ничего не менялось. Впрочем, отец произнес одно важное слово 'император'. Когда говорят об императорах, это значит только одно, что я либо попал в параллельную реальность, во что плохо верится, либо в средние века. А еще это предполагает, что не будет ни телевизора, ни телефона, их еще не изобрели, как и множество других полезных вещей, и жить я буду трудно и недолго, потому что в те времена люди да ста дет редко доживали.
  А как иначе? Антибиотиков нет, с врачами тоже напряженка, значит, любая болячка способна отправить в могилу. Вот и душа того парня -их сына ушла наверх, не выдержав боли, а меня прислали вместо него.
  Правда, о низкой продолжительности жизни в те века говорят историки, а в последнее время я что-то перестал им верить, обычно оказывается все иначе, чем нам представляют. Я как-то прочитал, что на столетие Бородинской битвы в 1912 году было приглашено больше ста ветеранов этого сражения, самой старшей ветеранше было сто тридцать восемь лет. Представляете?!!
  А тут как раз перед своей смертью по машиной я прочитал в интернете, что умер самый старый человек планеты. Знаете, сколько ему было? Сто двенадцать лет! Поневоле задумаешься над тем, все ли так хорошо в настоящем и все ли плохо было в прошлом, впрочем, кажется, у меня появился шанс все проверить.
  Мы поужинали, потом солнце ушло, и все легли спать. Я ворочался на своей узкой кровати и думал о том, как устроена жизнь, точнее как она запрограммирована неведомым мне программистом, и искал ответ на один из своих вопросов, который звучал так: Почему нам все время плохо? Это же и на самом деле так. Не задумывались над этим? Нам все время что-то нужно, мы то хотим есть, то спать, то нам нужны какие-то развлечения, то еще что-то... Удовольствия быстро приедаются, даже самые острые и приятные. Гарем интересен для султана только первый год, все остальное время это работа по воспроизводству королевской семьи. И так во всем!
  И я понял, что человек такая скотина, дай ему все, так он больше никогда с места не сдвинется. Зачем - если у него уже все есть? Поэтому и пришлось изобретать потребности, что заставить двигаться, даже в генах забито желание посмотреть мир. Хоть по большому счету что там смотреть? Везде одно и то же, мир прекрасен там, где нет людей, а где они есть, всегда войны, драки, борьба за еду, женщин, земли, деньги, власть. Но самое смешное даже не это. Даже самым богатым людям нашей планеты скучно! Несмотря на то, что у них все есть, у них нет ничего, потому что все мгновенно приедается. Вот так решил великий программист задачу движения и развития, живущему всегда что-то надо, а если стало не надо, значит сдох!
   Утро выдалось пасмурным. Отец был доволен, он считал, что если пройдет дождь, то урожай станет больше. Он позавтракал вчерашним бататом, схватил свою мотыгу и отправился на поле, мама отправилась вслед за ним на свой огород. Я тоже ушел. А что делать в четырех стенах? Без телевизора и интернета можно с ума сойти от скуки. Ушел, взяв свою мотыгу, как оказалось, едва я родился, отец сразу ее заказал деревенскому кузнецу, и это был мне подарок на мой день рождения. Понятно, что если дарят не Мерседес, а тяпку, то значит, ждут от тебя в этой жизни работы, а не развлечений.
  Из разговора с матерью я понял, что в школу никто из деревни не ходит, так как ее просто нет, да и никому не нужно. Для того чтобы ходить с мотыгой образование не требуется, всем сельскохозяйственным премудростям тебя обучат за полдня, да их и наберется немного: сажай зерно, уничтожай сорняки и всякую вредную мошкару и моли бога о дожде.
  Я вышел из дома и отправился к границе нашего участка, где лежал тот камень, который я так опрометчиво дал слово убрать. По дороге я поздоровался с соседом, который так же, как и мой отец, уже согнувшись, брел по своему полю, внимательно разглядывая стебли пшеницы и убирая сорняки. Камень был огромен, и с одного бока была заметна запекшаяся высохшая кровь, по всей вероятности моя. Здесь я упал и убил себя, ну или почти убил, если считать замену души. Камень весил не меньше полутора тонн, такой поднять и унести даже если собрать пол деревни все равно проблематично, к нему не подступишься, да и схватиться не за что. Тут бы мне успокоиться и пойти обратно, удовлетворившись осмотром, но я дал слово, а это для мужчины важно. Если нельзя взять силой, нужно брать умом. Есть ли он у меня? Наверняка. Да если учесть, что я русский, а они не сдаются, то надо подумать, смекалкой раскинуть. Ну и путь русским я был очень давно, а сейчас китаец, это неважно, внутри я все равно остаюсь русичем. ' Да скифы мы, да азиаты мы с раскосыми и жадными глазами'. Точно мой сегодняшний тип.
  Все равно китаец нам роднее, француза или англичанина, их мы ненавидим все наше существование, а они нас за то, что нас задавить у них никак не получается, потому как мы не сдаемся. Ладно, так как же мне с этим камнем справиться? И тут я вспомнил сказку Бажова про мужика, который всех иностранцев переплюнул, с таким же валуном, который лежал на дороге, просто пораскинув мозгами, как следует. Утащить нельзя, но мне же не надо его никуда тащить, а надо просто убрать с участка. Куда -неважно, можно в воду, а можно в землю. Поплевав на руки, я начал копать яму. Мотыга не лопата, копать ей непросто, но увы, ничего другого в доме не было. Часа через два я уже был мокрым и злым. Обойдя наш участок, пришел отец и встал надо мной, когда я уже заглубил яму на метр.
   - Что ты задумал, сынок?
   - Я подумал, папа, - ответил я. - Что если мы не можем этот камень унести, то можно его просто закопать.
   - Да? - удивился отец. - Так просто?
  Он спрыгнул в яму и шустро заработал мотыгой, с ним мы нужного размера яму выкопали часа за полтора. К тому времени возле нас собралось пол деревни, начиная от мальчишек, и кончая стариками. Все обсуждали наши действия. Одни считали, что роем яму под погреб, чтобы зерно хранить, другие думали, что хотим жить под землей, третьи считали, что мы перегрелись на солнце, хоть небо было по-прежнему облачным, и светило не показывалось. В общем, все как всегда, начни только что-то делать, как вокруг тебя соберется толпа и начнет давать советы.
  Но то, что здесь все собрались, было мне на руку. Когда яма оказалась готова, мы вылезли из нее, помогая друг другу, и я с почтением и поклоном обратился к селянам, закатив небольшую речь.
   - Этот камень уже много лет мешает вам всем, он стоял здесь и когда здесь жили наши деды, и прадеды, и когда еще не появился на этой земле человек, а были только звезды и солнце. Каждый из нас хотя бы раз бился о него, и грозил ему, но он продолжал стоять, насмехаясь над всеми нами. Но вот сейчас в наших силах, это изменить, если вы нам поможете сбросить этот камень в вырытую для него могилу, он перестанет мешать, и не только нам, но и нашим детям, внукам и правнукам, а тропинка, которая огибает этот камень, станет прямой, как стрела.
  Отец на меня посмотрел с невыразимым удивлением, как и половина людей - остальные просто не расслышали мою пламенную речь, поэтому им стали ее пересказывать другие. Но главное было сделано, люди меня услышали, согласно покивали, и каждый уперся в гранитный бок мозолистыми жилистыми руками. И стар и млад, не знаю, получилось ли такое в другой стране, но здесь все работали с детства, привыкли к тяжелому труду и взаимопомощи.
  Народ уперся в землю, причем от стара до мала, камень сдвинулся с места, пропахал небольшую борозду, пополз по наклонной, и с тихим шелестом упал в яму. Дело было сделано, камня на поверхности не было, осталось только его закопать, Мы с отцом забросали его землей примерно за полчаса, а люди смотрели на нас с отцом, как на инопланетян, удивленно качая головами. Многие подходили, что пожать руку, похлопать поощрительно по плечу. Похоже, мысль, что так можно убирать камни с дороги, никому не приходила до сих пор в голову.
  Отец посматривал на меня с улыбкой и отцовской гордостью, рассказывая всем, что камень этот и прадеду еще мешал и деду, и никто не мог с ним ничего сделать, а вот мой сынок придумал, как его убрать. Старики кивали, малыши толпой унеслись на речку, радостно вопя, что камня больше нет, его похоронили, а я поплелся домой. Не осталось у меня сил, слабым я еще себя чувствовал после болезни, даже радоваться не мог, так хотелось прилечь и поспать. Тогда я еще не знал, что тот день был самым выдающимся в моей жизни, который меня прославил на всю деревню, до самой старости мне вспоминали, как я брал камень, который мешал всей деревне, с годами этот булыжник становился все больше, пока не превратился в гору.
  А на следующий день я взял в руки мотыгу и пошел полость сорняки, а отец набросив на себя коромысло в виде прямой палки стал таскать воду из речки, сначала чтобы полить огород, а потом и все поле. Он таскал эту воду без остановки всю неделю, и у меня глаза вылезали на лоб, видя такое. Я считал, что неспособен на такой подвиг, все-таки мое прошлое говорило о том, что такой труд просто невозможен.
  Я ошибался. Уже через неделю окрепнув после болезни, я сам стал таскать воду с речки, как ломовая лошадь, и... мне даже это нравилось, потому что можно было окунуться. Стояла жуткая жара, и если бы не вода, которую я таскал каждый день, урожай просто бы погиб, я видел пожелтевшие поля, на которых селяне не стали, как мы, поить растения, там пшеница выбросила свои колоски едва оторвавшись от земли. Зерно было мелким, и урожая с этих участков никто не собрал. А мы с отцом собрали достаточно, чтобы расплатиться с долгами, и даже прикупили еще немного земли, примерно с половину нашего участка, которую продавал наш сосед.
  Он был стар, и уже не мог справлялся со всей землей, детей у него не было, а деньги нужны были на врачей - сосед хотел прожить подольше. Увы, уже через два года он умер. И узнали мы об этом только потому, что он не вышел в поле. Зайдя в его лачугу, такую же, как у нас, мы увидели его лежащим мертвым на кровати. Этому человеку повезло, он умер во сне, а не в поле, как умирали почти все жители в деревне. Эту удачу деревня еще долго обсуждала, пока решала, что делать с землей, но и тут нашлось решение -отдали нам, правда, не просто так, а в долг, теперь нам приходилось работать в два раза больше, чтобы расплатиться. Но земли увеличилось, а значит, и урожай стали снимать больше. Через пару лет после каторжного труда мы расплатились и с этим долгом. К тому времени я превратился в нескладного худого мужичка, очень похожего на своего отца, с таким же унылым, усталым лицом и тусклыми глазами.
  До сих пор не понимаю, как я, знавший другие жизни, а в первую очередь помнивший о своей жизни в России, превратился в такое чмо. Я же работал и работал, не зная отдыха, и если у меня появлялось свободное время, то я искал, чтобы мне еще такое сделать!!! Я работал и работал, и по-другому не мог, может потому, что безгранично любил своих отца и мать. Нет, я понимал, что в каждой жизни у меня были свои родители, что это все тлен, что каждый из нас живет и умирает в одиночку, что по-другому просто не бывает. Но я их любил, и даже не мог помыслить, чтобы чем-то их обидеть. И они любили меня точно также. Думаю, если бы я попросил их умереть за меня, они бы умерли.
  Смысл всей их жизни заключался во мне, и как я мог их разочаровать? Мои родители научили меня многому, и в первую очередь безграничному терпению, они верили, что все можно перетерпеть, что все плохое когда-то кончается, надо только подождать, а после этого всегда начнется хорошее. И еще они научили меня любви, это был следующий их дар после терпения, потому что если кого-то любишь, то неважно, что с тобой происходит, ты все выдержишь, если рядом есть человек, ради которого ты готов жить. И все остальное неважно.
  Я потом не раз вспоминал эту жизнь и не мог понять, что же такое со мной случилось, что я согласился на эту пожизненную каторгу, и не мог найти ответа. По-моему это было какое-то наваждение. Но при всем происходящем это была по-своему чудесная жизнь, и она дала мне так много для понимания самой основы бытия.
  Я привел в хорошее состояние дом умершего соседа и теперь частенько ночевал там, наслаждаясь тишиной и покоем. Возможно, именно это и подвигло моего отца на следующий шаг. Сняв очередной урожай и продав его, мы пошли на другой край деревни покупать - кого вы думаете? Ни за что не догадаетесь! Отец решил купить мне жену!!! Денег у нас было немного, их могло хватить точно на такое же чмо, что и я сам, и мы его и купили! Это была некрасивая девчонка. Совсем. У нее была плоская нескладная фигура, невыразительное лицо и глаза, единственное, что ее украшало это улыбка, она была какая-то жалкая, неуверенная, но было в ней какое-то странное очарование, которое я не понимал. Словно в насмешку родители ее назвали - Ли, что значит, красивая.
  Сама свадьба прошла просто, на ней пришла вся деревня, каждый приходил со своей едой, мы обеспечивали только напитки - какую-то слабую бражку, которую отец поставил из пшеницы и еще какой-то травки, наверное хмеля. Свадьба проходила на деревенской площади, больше собраться такому количеству людей было просто негде. Все приходили, желали нам долгой благополучной жизни, дарили подарки, пили нашу бражку, ели то, что принесли с собой, дарили нам подарки и уходили. Музыки не было как и танцев, да и долго это торжество не происходило, едва солнце спряталось, все разошлись, потому что завтра каждого ждал новый трудовой день. Подарили нам чашки и ложки, мотыги и тяпки, ведра и коромысла, бамбуковые занавески и циновки - в общем, все, что было нужно для жизни. Богаче от этих подарков мы точно не стали, но наверное, наша будущая жизнь должна была стать чуть легче.
  Когда все разошлись, мы с Ли посмотрели друг на друга со странными улыбками и отправились в мой дом. Там мы любили друг друга, как могли и как умели, то есть неловко, некрасиво и не очень приятно. Я имел опыт прошлых жизней в том числе и в области секса, но мне как-то было неловко показывать это знание. Ли была такой стеснительной, такой испуганной, что я даже не пытался, чтобы не перепугать окончательно, и не создать у нее впечатление о себе, как о жутком монстре. Но слава богу, это мучение наконец кончилось, и мы спокойно легли спать, а утром с довольными улыбками отправились на поле делать то, что действительно умели хорошо -пахать!
  Проснувшись, она сварила какую-то похлебку из травы и батата, я съел ее, поблагодарил и отправился на свое поле. Мы встретились с отцом на меже, поговорили, поулыбались друг другу и отправились каждый в свою сторону. За день мы встречались на меже много раз и каждый раз он мне что-нибудь рассказывал о том, как полоть, как поливать, как понять, что пшеница поспела. А наши женщины готовили нам обед и ухаживали за своими маленькими огородиками, с которых снимали по три, а то и по четыре урожая. Непонятно почему, но мне нравилась эта жизнь. Я сам себе удивлялся. Я, считай, москвич, пашу как проклятый, не разгибаясь, а на душе у меня ощущение, что все идет правильно, и что я счастлив! Но может так оно и было? Меня же действительно со всех сторон окружали люди, которые любили меня, а я их, а разве не это главное в жизни? Разве не это счастье?
  Дни шли за днями, незаметно, как течет река, смотришь и не можешь оторваться, а уже день клонится к закату. Так шла и моя жизнь, от посадки до снятия урожая. Потом начинался обмолот, затем вы везли зерно в город на продажу, потом снова садили зерно, и так до бесконечности. Времена года сменяли одно другое, правда, почти незаметно. В этом благодатном крае не наступали морозы, не падал снег, зима была просто временем дождей и отдыха. Я возмужал, повзрослел, моя жизнь была спокойной и тихой. Вечерами я любил свою жену так же, как пахал поле, терпеливо, не спеша, стараясь сделать все правильно, потому что подошло время, чтобы и у меня родился сын.
  Я даже отнес полмешка зерна знахарю, что он посчитал, когда лучше всего провести зачатие, чтобы родился продолжатель нашего рода. И тот меня научил, что делать, как делать и когда делать. Вот я и старался. Старался, старался, и у меня получилось - жена понесла. А к зиме родился сын. Как радовалась моя жена и родители, какими благодарными глазами они смотрели на меня. Мы живущие в двадцать первом веке никогда этого не поймем, для нас рождение ребенка - обыденность, норма. А вот у нас это не так, да и ребенок нам нужен не любой, а обязательно мальчик, который сможет позаботиться о нас в старости - вот он и родился.
  Я был горд и счастлив, и очень переживал, когда Ли рожала, но все прошло хорошо, пришел знахарь, напоил ее какой-то травкой, и она как-то быстро и незаметно родила. Вот вам и примитивное знахарство.
  А дальше я принимал поздравления, как отец, и подарки для своего сына. И догадываетесь, что подарил внуку мой отец? Правильно -мотыгу, сделанную под детскую руку! Откуда он ее взял? Оказывается, когда-то эту мотыгу мне подарил мой дед, и именно с ней я делал свои первые шаги, то есть - я ходил еще едва, а мотыгу уже держал в правой руке. Я представляю, как смотрели бы на меня родители в Москве, когда принес бы мой дед их новорожденному сыну в подарок молоток или электродрель. А тут я посчитал это хорошим подарком, правильным и нужным, и был за него искренне благодарен.
  Жизнь продолжалась, сын рос, и я радовался каждому его шагу. Здесь вообще жизнь была простой и бесхитростной, зато в ней хватало простого человеческого счастья. Но вместе с радостью пришли и огорчения. Отец все чаще начал уставать, ему уже не хватало силы, что обойти весь свой участок. Я стал ему помогать, хоть он и сердился и говорил, что сделает все сам.
   А потом он умер, прямо в поле, как умирали почти все деревенские, присел отдохнуть в тени деревца и больше не встал. Я обнаружил это только вечером, когда уже собирался домой. Я отнес его на закорках домой, где мама громко плача, положила отцу в рот согласно традициям кусочек сахара, а потом отвела меня в погреб, и я увидел пустой гроб.
  Оказывается, отец уже несколько недель, как начал готовиться к смерти, сам купил доски и каждый вечер, когда все ложились спать, отправлялся в погреб делать себе последнее пристанище. Даже в смерти он не хотел никому доставлять хлопот. Я принес гроб в дом, и пошел в село приглашать людей на похороны. Я шел и горько плакал, хоть и понимал, что отцу как раз уже хорошо, что он отправляется в мир ватных шариков, а там тихо и спокойно, и он наконец-то отдохнет от тяжкого ежедневного труда. Я это осознавал, но слезы сами собой текли у меня из глаз. И знал, почему они текут, мне просто было грустно, я прикипел душой к этому невзрачному маленькому человеку, и без него уже никогда не стану цельной личностью, что-то во мне умерло вместе с ним.
  В деревне все делается быстро, когда я обошел всех и вернулся в отцовский дом, там уже собрались все селяне. Отца чисто вымыли и нарядили в его любимый халат, в который так любил кутаться зимой. Он лежал торжественный и задумчивый, с легкой улыбкой на лице. Я посмотрел на него и мне немного стало легче, если он умер, улыбаясь, то значит, все в его жизни было сделано правильно
  Селяне прощались с телом, пока молодые рыли могилу, а потом мы вместе отнесли гроб, в который положили его любимую мотыгу, и похоронили на небольшом деревенском кладбище, рядом с дедом и прадедом. Как раз успели до первой звезды. Мы с женой и мамой немного постояли над могилкой, еще поплакали, а потом пошли домой, освещая себе дорогу фонарем. Было темно и казалось, что весь мир умер, и назавтра никто не проснется.
  Но когда я открыл глаза, солнце уже поднималось, жена готовила завтрак, мать копошилась на своем огороде, остальные селяне обрабатывали свои наделы, только мой сын еще спал, его пока наши беды и проблемы не касались. Быстрей бы что ли вырос.
  Жизнь продолжалась, поэтому и мне следовало вставать и идти на поле. Теперь у меня появились два участка земли, которые требовалось обработать, и неважно, есть у меня силы на это или нет, никто другой это не сделает. Я поел и пошел. Сначала я обошел свой1 участок, потом отца, затем снова свой, а потом наступил вечер...
  Дни шли за днями, я высох и похудел. Целыми днями я работал на участке, впадая в какой-то непонятный транс. Можно даже сказать, что меня там не было, ходила какая-то тень и работала, работала, работала...
  Возвращался я домой только того, когда уже ничего нельзя было разглядеть. Жизнь для меня слилась в один прессованный день. Вечером я ел, даже не понимая что, мне дали, потом ложился спать. Иногда я любил свою жену, но делал это без чувств точно также, как обрабатывал поле. Надо значит надо. На чувства у меня не было сил. У меня вообще не было их ни на что, земля забирала их.
  Сын рос прямо на глазах возможно потому, что я его видел только утром, вечером, когда приходил, он уже спал. Да и не замечал я вокруг ничего от хронической усталости. А потом, когда прошла тысяча лет, а может и больше, я вдруг с удивлением обнаружил своего сына на поле, он ковырял подаренной мотыгой землю. Как я был рад, кто бы знал!!!
  Я подошел к нему, обнял и показал, как правильно держать мотыгу, как убирать сорняки, как рыхлить землю. С того дня мы работали вместе, и у впервые меня появилась надежда на то, что когда-нибудь я сброшу с себя этот тяжкий груз ответственности за две семьи - мою и отца. А потом я стал замечать, как быстро начала стареть мама, у нее словно забрали что-то важное, и ей стало незачем жить. Да наверное так и было. Прошел наверное год после смерти отца, а она постоянно вспоминала о нем, и часто плакала. А потом умерла, хорошо что отошла во сне, видно бог ее пожалел. Селяне принимают мир проще, все знали, что она скоро умрет, похоже, это только для меня было тайной.
  Я плакал на похоронах от жуткого ощущения, что остаюсь один в жестоком беспощадном мире, полном муки и труда, но ко мне подошел мой сын, обнял меня, и мне стало легче.
  Жизнь продолжалась, я работал, собирал урожаи и копил деньги, понемногу, по крохам. Хранил я их в горшке, закопанном в приметном месте на участке отца. Сын рос и все больше мне помогал. Как-то я даже не заметил, как он вырос в нескладного худощавого юношу со странной улыбкой, которую унаследовал от матери. А потом ко мне подошел староста и сказал, что пора парню обзаводиться своей семьей, еще он добавил, что у него есть на примете милая девушка из соседней деревни, которая идеально подходит нашей семье, и стоить она будет не очень дорого. Так и оказалось, когда я пришел в соседнюю деревню, меня уже ждали, мы быстро сговорились с отцом девушки, и наметили на осень свадьбу.
  Девушка была не очень красивой, хоть точно красивее моей жены, ну хоть в этом моему сыну больше повезло. Кроме того я заметил, что некрасивые люди часто добрее, благороднее и честнее, они лучше понимают других людей возможно потому, что с детства ощущают свою некрасоту и недостатки. Я был доволен своей женой, она оказалась доброй и тихой, любила меня и сына, и старалась по-своему, по-женски сделать нашу жизнь чуть легче. Наверное, и я любил ее, потому что ощущал уже давно ее как часть себя, без которой мне невозможно будет жить.
  Когда я отвел сына к его будущей жене, то был горд тем, что мне удалось собрать для его женитьбы деньги, и был рад за него. Сын, правда, сначала не понял, куда я его веду, а когда увидел свою будущую невесту, помрачнел и, вздохнув, с покорностью посмотрел на меня. Я вспомнил, что также смотрел когда-то на своего отца. Круг замкнулся, и все повторилось. После свадьбы сын с женой ушел на участок отца, который я передал ему, и мне стало жить легче. Но видимо все-таки я перетрудился, потому что с каждым днем мне становилось труднее вставать и идти обрабатывать землю. А потом в одни прекрасный день у меня внезапно закололо сердце я присел на межу, в глазах у меня потемнело, и...я умер.
  Конечно, я жалел о том, что не увидел рождения внука, что не смог передать ему маленькую мотыгу, но в конце концов, не мы выбираем время смерти, она его выбирает сама.
  
  Глава третья.
  
  Здравствуй мир желтых и белых шариков, а ты не изменился. Все то же и все также, только я немного стал другим. Разъелся, стал больше, соответственно и нахожусь уже на другой террасе, чуть выше, но главное, я стал терпеливее. После трудового ада на земле я уже спокойно смотрю в будущее, ничего не боясь. А что может со мной случиться? Умру? Так умирал не раз. Будет тяжело жить? Но я уже жил на последней грани, когда не отличаешь усталость от смерти. Что еще со может случиться? Вот-вот -ничего.
  А здесь неплохо, можно даже сказать -отлично! Я никуда не спешил, а просто наслаждался покоем. Тот, кто не вкалывал по-настоящему, тому не понять, как прекрасен отдых. Понятно, что физическая усталость умерла вместе с телом, но есть еще и ментальное утомление. Как же хорошо тут наверху, не надо ничего делать, не стоит никуда спешить, не нужно есть и пить, можно просто сидеть и смаковать этот божественный покой.
  Я вспоминал прошедшую жизнь по дням, часам, минутам, снова вглядывался в лица отца и матери и пытался понять, все ли сделал правильно. Чем хорошо находиться в виде шарика? Именно тем, что память во мне присутствовала полностью, я мог назад отмотать любую жизнь и заново ее посмотреть в самых мельчайших деталях. Могу признаться, я пробовал найти своих родителей здесь на плато, и конечно же у меня ничего не получилось. Сколько на Земле людей? Во-во -почти восемь миллиардов! Вы думаете душ меньше? Нисколько, даже больше. А как найти нужный лист среди кучи желтых листьев? А если еще учесть, что существует само плато и галереи бесконечно поднимающиеся вверх, а двигаться нельзя. В общем, это было бесполезная трата времени, хорошо еще, что здесь его было бесконечно много. На самом деле я мог только звать своих родителей, это и делал. Но ответ не пришел. Тогда я успокоился, и начал размышлять о себе и мире. А что еще здесь остается делать?
  У меня закончилась очень трудная жизнь, но я снова и снова день за днем просматривал ее. Почему? Да потому что в ней была любовь, искренняя, бесхитростная, когда любят сердцем, а не телом и разумом. Я снова смотрел на свою, мать, отца, жену и сын, любил их, и знал, что они любят меня. Никогда до этого я не ощущал подобных чувств. Только в этой жизни я понял, чем по-настоящему человек отличается от животных. Если кому-то это известно, так знайте - это любовь. Только человек умеет любить так тепло и честно, душевно и понимающе. Нет, такого не объяснить, это следует хоть раз ощутить на тонком ментальном и энергетическом уровне. Мне было тяжело жить, но меня любили, и поэтому жизнь китайским крестьянином стала для меня самой лучшей из всех прожитых. Она была невыносима тяжела, но господи, как же мне было хорошо, хоть я этого и не понимал, когда находился там до конца.
  Я не помню, сколько размышлял о жизни. В этом месте не было времени, может быть день или год, а может и столетие, но однажды я снова услышал банальное:
  - Вы готовы?
  'Да, - с облегчением выдохнул я, признаться, мне уже надоело копаться в моих жизнях. Я даже не заметил в своих раздумьях, как снова оказался на краю воронки, клубящейся непонятными энергиями. - Конечно. Доктор сказал -в морг, значит в морг'.
   - Не в морг, - поправил меня огромный шар. - Морг место смерти, а вы отправляетесь в жизнь.
   'Одно от другого мало отличается, - пробурчал я. - Не успеешь начать жить, как уже пора в обратный путь'.
   - Бывает, - улыбнулся шар, его белая матовая поверхность пришла в движение и изобразила улыбку, как у смайлика. - Иногда от нас мало что зависит, иногда мы сами превращаем жизнь в смерть. Итак?
   'Как обычно -возрождение во взрослую особь, не хочу быть зародышем, - проговорил мысленно я. - Память оставьте'.
   - Попробую учесть ваши пожелания, - шар толкнул меня к воронке. - Удачи в новой жизни!
  Только когда я полетел в воронку, до меня дошло, я забыл указать пол! Не то, что забыл, просто не успел, не дослушал меня ангел. Ангел? Я задумался и вспомнил, что так называли высших существ на Земле из сонма богов, их рисовали в белых одеждах и с крыльями. Но большие шары и на самом деле белые, а то, что не имеют крыльев, так те им ни к чему, они и без них прекрасно летают. Но все-таки почему я забыл указать пол? Ладно, может обойдется...
  Предчувствие меня не обмануло - не обошлось...
  Я открыл глаза и увидел над собой огромное женское веснушчатое лицо, которое внимательно меня разглядывало большими зелеными глазами. Рыжие длинные волосы до плеч. Русская? Вернулся домой. Мое сердце радостно забилось, но тут я услышал:
   - Нау а ю, доте?
  Дотэ? Блин! Это же английский! Наверняка к америкосам попал! И дотэ! Это же дочь!!! Я баба?!! Я решил осмотреть свое тело и понял, что это невозможно. Спросите - почему? Потому что лежал, замотанный в пеленки. Вот это подстава!!! Я же просился во взрослую особь, а младенец кто угодно, но не взрослый!!!
  И тут я вспомнил, что говорил один мой знакомый, кандидат психологических наук Мишка Стрижев, мы с ним учились вместе в школе. Так вот он рассказывал мне, что хочет написать докторскую о детях. Он говорил, что у всех детей ясные разумные глаза до полугода, они все понимают только не умеют говорить, а потом словно кто-то отключает разум, и дети начинают вести себя согласно возраста, то есть становятся тупицами, которых всему нужно учить. Словно пока не работает тело, кто-то другой находится в ребенке, а когда оно начинает развиваться, этот некто отключается. Он не знал ответа, а я вот, похоже, его нашел. Сначала душа главенствует, а вот затем побеждает тело и мозг. И бедная душа томится в теле, как в тюрьме...
   - Маза? -попробовал ответить я, но увы слова не получились, я еще был слишком мал, изо рта вырвалось только хныканье.
   - Носинг, - улыбнулась мать и сунула мне в рот большую крепкую грудь с коричневым набухшим соском. - Ит!
  Блин! Странные ощущения, давно я не сосал женскую грудь. М... а вкусно. Сладкое и женское молоко производит моя мама, если собирать в бутылки и продавать, наверняка озолочусь! Точно, вот вырасту и организую серийное производство детского молока. Господи, какую чушь я несу?!! Это наверняка от психологического шока. Я же вырасту, потом стану девушкой, затем... М...да, невероятные перспективы, а дальше сам стану такой же фабрикой по производству молока...
  Я вдохнул и выдохнул, в результате оторвался от соска и начал снова хныкать. Мать торопливо снова сунула мне грудь. Я глотнул еще молока. Кстати, жирность на уровне, нет точно, можно озолотиться. Еще несколько глотков белого золота и меня вместе с моими производственными планами потянуло в сон - наверное, от открывшихся 'великолепных' перспектив.
  Когда я проснулся, мир изменился. Сначала я не понял, в чем дело, потом осознал, наступил вечер, по крайней мере солнечного лучика на потолке больше не было. Мама спала со мной рядом, тихо сопя, обняв меня одной рукой. Длань была тяжелой, и мне было неудобно, но пищать не стал, пусть поспит, наверняка, умаялась со мной. Я посмотрел по сторонам, насколько мне позволяли пеленки и материнская рука. Итак, что мы имеем? Первое впечатление -это какой-то сарай. Размер примерно пять на пять, сбит из досок, повсюду щели, через которые можно увидеть спешащих куда-то людей, они промелькивали и уходили. Что дальше? Лежу я вместе с мамой на дощатом настиле, что-то вроде нар или полатей, на которые набросано различное тряпье. Если судить по качеству изготовления, то это... тут я задумался, потому что это было на фабричное изготовление, и материал не синтетика, а шерсть, хлопок и конопля. Нитки толстые, неровные, значит, сплетены вручную. Отсюда вывод?
  Да какой тут сделаешь вывод? Возможно, это какая-то глухая провинция где-нибудь в Камбодже или Вьетнаме, куда еще не дошла цивилизация, но не сходится. Мать явно говорит на английском, значит англичанка или американка, но тогда это как минимум восемнадцатый век, а может и раньше... Когда появились первые мануфактуры - фабрики по производству одежды? Восемнадцатый век, и началось все в Англии. Выходит, меня занесло в средние века. Впрочем, китайцем я тоже находился в прошлом, век двенадцатый примерно... точнее решить, в каком времени я нахожусь и где, мне не хватает знаний.
  Резко стемнело, и на улице пошел дождь, воздух стал влажным, как и все тряпье вокруг меня, он здесь идет часто, а где у нас постоянно идет дождь? И на кого у нас похожа мать, а значит, и я вырасту ее копией? Добавим к фактам английский язык, и сделаем смелое, возможно, нелепое предположение, что я нахожусь в Англии до промышленного периода. Что это мне дает? Да ничего. Мне какая разница, в какой родился стране? А вот в какой семье -это существенно. Лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным. Если судить по сараю, который явно не похож на дворец, богатства опять достались другим, а мне выпали снова нищета и тяжкий труд. Еще и бабой родился. В те времена женщины нигде не работали. Мне что, на панель идти? Они же тогда только телом подрабатывали. Но это падшие девушки, а остальных мужья кормили, придется искать себе какого-нить герцога или барона. Не, лучше сразу короля. Вот одену свое тряпье, да как выйду на улицу, а он на карете проезжать будет, меня увидит, да как схватит за чо-нить, и скажет -люблю, стань моей женой. А я ему кукиш!!! Блин, ну и фантазия...
  Нет, ну почему я не сказал про пол?!!
  По стенам сарая было прибито множество полок, на которых набросаны какие-то вещи, в темноте уже едва различимые, в одном углу стоял большой сундук. Вот пожалуй, что и все, что имелось. Нет, еще находилось что-то под нарами, на которых я лежал, это нечто давало тепло. Я попробовал перевернуться, но у меня не получилось - ничего, потом узнаю. Я устал вертеть головой, прикрыл глаза и снова заснул. Проснулся снова, когда рассвело. Сразу захныкал, потому что было сыро и холодно. Меня перепеленали и сунули в рот большой коричневый сосок с вкусным молоком, а я не стал отказываться. Назвали груздем, полезай в корзину, назвали ребенком пей материнское молоко и радуйся - натур продукт все-таки.
  После еды, когда мама от меня отошла, я снова стал смотреть по сторонам. Итак, в сарай еще имеется дверь, тоже с щелями, через которую видно грязную закопченную улицу, по которой шли люди, и огромные битюги тащили телеги с углем и сеном. Завидев одну из них мать метнулась на улицу, что-то протянула извозчику -вероятнее всего деньги, и тот сбросил на грязную булыжную мостовую дерюжный мешок. Мать схватила его и поволокла в дом, там развязала, достала из-под нар металлическую жаровню, сделанную в виде металлического ящичка с крышкой, в которой было проделано множество дырочек. Мама набила его углем, разожгла, используя кресало, трут и солому, поставила сверху небольшую кастрюльку и начала готовить себе еду.
  Налила воды из ведра, сбросила в воду луковицу, обветренный кусок мяса и немного крупы. Понятно, будет у нас на обед супчик, ну не у нас - у нее, меня наверняка будут опять кормить молоком.
   Я лежал и смотрел через щель, как по улицам ходят прохожие. Больше разглядывал, как и во что одеты. Моя версия о том, что я попал в прошлое, подтверждалась, люди на улице носили все домотканое из натуральных тканей. Вся одежда была серой и черной, никаких ярких цветов, в те времена еще не изготавливали красители, насколько помню - в Англии первые краски для ткани появились после того, как они захватили Индию и сделали из нее колонию. Так булыжные мостовые, грязь, нечистоты плывущие по улице - все это признак средних веков...
  Меня покормили и я заснул. Странные ощущения, когда здоровый мужик, по крайней мере по моей памяти я так себя ощущал, лежит завязанный в холщовую тряпку и не может даже голос подать, ходить приходится под себя, а когда хочешь, есть приходится кричать и получать сисю в рот. Нет, наверное, надо было договориться, чтобы мне стерли память, но тогда бы сейчас я ничего не понимал, и все происходящее для меня было бы странным и непонятным.
  А жизнь будет трудной, я не мужчина, а женщина, придется мужа искать. Интересно, как их ищут? Опыта то нет, все время мужиком проживал, а там все просто, зажал в углу и оприходовал. А она потом пусть сама как-нибудь... Блин! Теперь я это буду сама... А мамашка, похоже, также залетела, мужа то нет, никто не приходит, тоже должно быть зажали в углу, и ты уже мама. Нравится, не нравится, жуй, моя красавица! Как бы мне так не залететь...
  Но кажется, я разгадал еще одну загадку, которую давно не могут понять ученые. Их давно интересует, откуда появляются голубые и розовые люди. Они уже и геном весь переворошили, чтобы найти этот проклятый ген педерастии, и все без толку. А ларчик просто открывается: если в прошлой жизни был мужчиной, и у тебя осталась память, то ты будешь себя ощущать мужиком и тянуть тебя будет к женщинам. То же самое касается и женщин, если она в прошлой жизни была прекрасной половиной, и память у нее осталась, она хоть и родилась мужиком, то будет себя вести как женщина.
  Во как! Вот и стирают всем подряд память ангелы, чтобы люди не путали свой пол и вели себя адекватно, поэтому мы и не помним своих прошлых жизней и каждую из них живем как первую и последнюю. И выводы делаем соответствующе дурацкие, типа -живем один раз, поэтому надо от жизни взять все, что после нас хоть потоп. Какой потоп? А ты после него в кого воплощаться будешь? В таракана или в комара? Только они, говорят, выживают после любых катаклизмов...
  Я спал, просыпался, ел и снова спал, мать на ночь ставила под нары жаровню с горящим углем, и нам было тепло, но однажды вдруг стало горячо. Я тихо заплакал, поскольку не мог понять, что происходит. Рука, что меня обнимала ощутимо потяжелела, но главное, она стала невыносимо горячей, как и сосок, который мама теперь мне постоянно совала в рот. И тут до меня дошло не -мама заболела. Я не знал, что это за болезнь она подхватила, пока не увидел у нее под мышкой огромные шишки. Тогда я понял, что в наш дом пришла черная смерть, и не только в него, но в город, в котором мы жили.
  Я немного увлекался историей и знал, что в средние века бубонная чума уничтожила четверть населения Европы. И воспаленный лимфатические узы это ее симптомы. Мне было известно, что эта форма чумы легко и просто излечивается антибиотиками, только где их взять? Это в двадцать первом веке их суют, где надо, и еще больше когда не надо, а здесь их еще не изобрели. А что это значит? Правильно, с вероятностью в семьдесят пять процентов моя мамашка умрет, и я вместе с ней. Выжило тогда немного, спаслись в основном те, кто вакцинировался, тогда впервые попробовали этот метод. Получалось не очень хорошо, но результаты были. Только вакцина бесполезна, когда человек уже заразился. Еще я помню, что в дома к больным приходили медики, одетые в маски с огромным клювом, в который они вкладывали обеззараживающие травы. И где они?
  На улице стало меньше прохожих, потом они совсем исчезли, только телеги, груженные телами мертвых, катились по грязной мостовой, подгоняемые мрачными и злыми возчиками. Мать слабела, она умирала, и я ничем не мог ей помочь. Мне было жалко ее, я плакал, а она все совала мне в рот свой горячий сосок, чтобы я поел. Видимо, больше всего на свете она боялась, что я умру от голода. Какой голод, если рядом лежит чумной больной? Я умру от чумы, это же понятно, но, похоже, понимал это только я, она же пыталась меня спасти, это ее заставлял материнский инстинкт. Мое сердце разрывалось от горя, но я ничем не мог ей помочь. Если бы я хоть бы мог ходить или говорить, или хотя бы мог встать, но я лежал закутанный в грязную, пропитанную моими выделениями тряпицу и мог только смотреть на ее красное от жара лицо, ощущать горячее дыхание и слышать горловые всхлипы. Лежать и ждать смерти, унылое занятие. Е еще хуже, когда ты вообще ничего не можешь сделать. Господи, как же я понимаю тех, кто находится в смирительной рубашке. Лежишь беспомощный в своих собственных нечистотах и ждешь чужой смерти, чтобы потом дождаться своей. Ну не глупо ли? Каюсь. Я не понимал смысла этой жизни. Зачем мне все это? Какое знание и понимание она мне может дать? Или мне это ангел устроил за то, что я пошутил насчет морга? Что-то вроде того, что смерть мало отличается от жизни? И он решил мне дать урок? Жестоко, но понятно. Вот она жизнь, похожая на смерть, а другие жизни были светлыми и добрыми. Все же познается в сравнении, вот и сравнил. Не правя был! Виноват! Простите! Я взмолился белому шару, а в ответ пришла волна тепла и только. Я понял, поздно, нравится, не нравится, доживай эту жизнь. Жди смерти, и конечно же она пришла.
   В одно ужасное утро я проснулся от жуткой тишины и холода. Я посмотрел на маму и понял, что она умерла. Ее нос заострился, пустые зеленые глаза смотрели на меня, словно прося прощения за то, что она больше не сможет меня накормить. Я хоть и был грудным ребенком, но обладал сознанием взрослого мужчины, и это было ужаснее всего - лежать рядом с мертвецом и не иметь возможности даже отодвинуться. Единственное, что было в моих силах, это плакать, этим я и занимался, старался реветь так громко, чтобы услышали прохожие, и хоть кто-нибудь из них пришел мне на помощь.
  Мама уже умерла, теперь спасти меня могли только другие люди. Вы никогда не задумывались над тем, как беспомощны человеческие младенцы, они не умеют ни ходить, ни разговаривать, ни по-настоящему есть и пить. Это у животных послед уже через пару часов от рождения может двигаться и может убежать от врага, человеческий же ребенок не способен ни на что, он даже голову не может держать, поэтому его и завязывают в пеленку, иначе сломает себе шею.
  Сколько у меня шансов на выживание? Если честно признаться самому себе, то ноль, но ничего не делать еще хуже. Вот я и орал. В какой-то момент мне удалось привлечь чье-то внимание, и к щели в двери приник чей-то любопытный глаз, я снова заорал уже изрядно охрипшим голосом. Глаз все внимательно осмотрел, но заходить не стал и исчез. А еще через пару часов около нашего сарая остановилась телега, груженная мертвецами, и два огромных человека подняли ножом внутреннюю щеколду и вошли внутрь. Оба держали в руках металлические крючья, которые используют мясники и грузчики для переноски туш. Один из них поддел крючком за ребра мою мать и потащил к выходу, другой осмотрел меня.
   -Послушай, - крикнул он, кстати, я уже начал понимать этот язык.- Тут еще ребенок, похоже, он здоров, надо бы его забрать.
   -Живые не наше дело, нам платят за мертвых, - ответил второй, взваливая мать на кучу трупов на телеге. - Придут родные и заберут младенца, если нет, то бог сам с ним разберется.
   - Бог может только отправить на небеса, он не занимается мирскими делами, - сказал второй, он еще раз с сожалением посмотрел на меня и направился к двери. - Ребенок мокрый, его надо перепеленать и накормить, иначе он умрет.
   - Не собираешься же ты этим заняться? - спросил первый. - Если нет, то поехали, нам еще надо обойти десяток домов, а потом отвезти тела за город. Не знаю, будут ли их сегодня жечь, или решат закопать, но нам надо поторапливаться.
   - Ты прав, - первый подошел к двери и повернулся ко мне. - Удачи тебе, ребенок, пусть бог поможет тебе.
  На это я смог ответить только громким плачем. Увы, на меня никто больше не обращал внимания, телега покатилась дальше по булыжной мостовой, а рядом с ней пошли и могильщики. Через минуту улица снова стала пустынной. Я плакал, потом выдыхался и спал, так прошла пара дней, которые для меня слились в одно непонятное бесконечное мгновение, А потом и плакать я уже не мог, у меня просто не осталось сил. Прошло еще какое-то время, и я снова заметил внимательный взгляд в щели двери, я даже простонать не мог, в горле было сухо, голова кружилась, и мне было очень плохо. Скоро опять глаз исчез, а еще через час снова приехала телега с двумя могильщиками, один из них зашел внутрь, похоже, тот самый, что в прошлый раз пожалел меня, схватил меня и забросил на телегу к другим мертвецам.
   - Не нашлись родные, - сказал он. -И малыш умер.
   - Возможно и родных мы с тобой уже отвезли за город, - ответил второй могильщик. - Все в руках бога, не все же умирают, нас с тобой например черная смерть пощадила.
   - Ты прав, -ответил первый, телега тронулась. - От человека мало что зависит в этом мире, нагие и одинокие мы приходим в этом мир, а потом такими же и уходим -одни раньше, другие позже, но все мы встретимся когда-нибудь на небесах. Думаю, этот малыш найдет там свою мать, и все у них будет хорошо.
  Я хотел крикнуть, что все еще жив, но увы, у меня больше не открывались ни рот ни глаза, хорошо, что и боли не было. Темнота стала гуще, и я в очередной раз умер.
  В первый раз я сдох без неприятных ощущений, это была прекрасная смерть, тихая и спокойная. На этот раз я увидел туннель, на полненный светом, и думаете, где он открылся? Над головой, в темном небе, покрытом черными тучами. Словно открылся люк, и оттуда хлынул приятный, теплый свет -определенно меня туда приглашали. Даже не успел ничего сделать, как неведомая мне сила повлекла меня вверх, и я оказался в огромной светлом туннеле. Меня потащило по нему, а потом выбросило на серую безжизненную равнину. Я повернулся, чтобы осмотреться, и увидел сзади туннель, который торчал словно огромный кусок трубы, а под ним лежала огромная куча ватных шариков, уже растекшихся, потерявших форму, медленно исчезающих и превращающихся в какую-то непонятную искрящуюся лужу.
  На каком-то энергетическом уровне я понимал, что эти шарики они такие же как я, только у них не осталось энергии, наверх они еще поднялись, по туннелю смогли переместиться, а вот на большее у них не хватило сил. А еще я осознавал, что мне не надо в эту лужу, если туда попаду, то больше не будет никаких перерождений, и вообще ничего не произойдет - те, кто туда попали, уже мертвы окончательной смертью. Они могут еще барахтаться, пытаться выбраться, но для них уже все закончено, продолжение есть только у тех, кто имеет энергию, и может двигаться.
  Сам я неведомым мне способом висел в воздухе, и пока не падал, да и размером был на порядок больше этих бедолаг. Если они были размером едва ли сантиметров в двадцать диаметром, то во мне был как минимум метр. Теперь я начал понимать, что такое чистилище. Работает как фильтр, кто-то долетает, кто-то нет до станции пересадки, так и очищаются от негодных и плохо сделанных шариков. Просто и эффектно. Кто не долетел, тот пропал, с остальными работают дальше.
  Итак, я вишу в воздухе и не падаю, а это значит, что вполне смогу двигаться туда к горам, к знакомому плато. Правда, я не знал, как это делать, но с другой стороны я был орлом, а там меня учили. Нужно просто расправить крылья и полететь. Ну и что, что их нет? Раз не падаю, значит лечу. А если нет крыльев и рук, то есть что? Правильно - голова! А раз она есть, то может мыслить, следовательно и лететь я должен силой мысли. Я мысленно подтолкнул себя к плато и невероятным образом сдвинулся с места. Помучившись еще немного с управлением я все-таки полетел, оказалось, что все просто -надо лишь мысленно тянуться к тому месту, куда тебе нужно.
  Лететь пришлось довольно долго и по дороге на равнине я видел то там, то тут не долетевшие шарики, большей частью уже расползшиеся и понимал, что внизу души, которым не хватило совсем чуть-чуть до пункта пересадки. Но у меня слава богу сил хватало, я мог бы и быстрее лететь, да только не видел в этом смысла. Раньше прилетишь, быстрее вниз отправят, а я еще от прошлой жизни пока не отошел. Это же надо додуматься - засунуть меня в тело ребенка, которому было даже не суждено встать на ноги и сказать первое слово. Наверняка же знали, что так будет?
  Нет, я конечно, понимаю, что кому-то и такое суждено, но почему мне? Правда, если подумать, это неплохой урок, может начну немного понимать женщин и их жалеть, хоть мне это и не надо. Или надо? Что-то я совсем перестал понимать, зачем нужны эти перерождения? В любом случае язык свой укрощу, здесь лучше промолчать, чем сболтнуть лишнее, ангелы юмора не понимают. Брякнул не подумав про морг? Вот и получай его в следующей жизни. А думай, что говоришь. Теперь мне стало понятно, почему остальные шарики большей частью молчат. Лучше уж промолчать, чем такое получить.
  Когда я добрался до плато, меня заметил один из больших белых шаров, он двинулся ко мне, толкнул, после чего я оказался на террасе среди равных мне по размеру шаров. Здесь я и остался, замерев, задумавшись о смысле бытия. А чем еще заниматься? Вокруг только шары, находящиеся на террасах, уходящим высоко вверх. Неба здесь нет, только высоко вверху на фоне черного мрака висит огромный золотистый шар. Разговаривать не с кем, только и остается размышлять о жизни. Кое-что я все-таки начал осознавать. Однажды я слышал одного ученого биолога, который сказал парадоксальную фразу, что серое вещество мозга не может мыслить, оно предназначено для чего-то другого. Я тогда посмеялся про себя -как это мозг и не может мыслить? Совсем у господ ученых крыша поехала! А тут вдруг понял. Что есть душа? Ясно, что какое-то энергетическое образование, и кстати, находится у людей как раз вокруг головы. Это можно увидеть, если смотреть, чуть зажмурившись. Вот вам и разгадка нимба, а заодно и мышления. Мыслит душа, а мозг служит лишь для хранения информации. А потом, когда душа поднимается вверх, она эту память в себя перекачивает и за счет этого увеличивается. Так что чем больше информации, тем крупнее становится душа, только вот непонятно насчет тех бедолаг, которые не долетели до пункта пересадки.
  Что у них произошло? Потеряли информацию, но в результате чего? Непонятно... надо дальше думать, пока ясно только одно, реинкарнация происходит от низшего к высшему. Чем больше проходит перевоплощений, тем здоровеннее становится душа, в тем более высшее существо тебя отправляют. Так что пока у меня все идет неплохо, я понемногу расту, пусть и незначительно.
  Логика мне понемногу становилась понятна, конечно, если не брать те шары, что не долетели, они мне всю картину портили. Что с ними не так? В результате чего они уменьшились, а не выросли?
  Я не помню, сколько пробыл там наверху, пытаясь разгадать эту загадку, пока не услышал.
   - Вы готовы?
  Я задумался и снова не заметил, как оказался на краю воронки, играющей в глубине разными цветами.
   'Да, - ответил я мысленно. - Только на этот раз прошу обязательно в мужское тело, и чтобы оно было достаточно взрослым, память оставьте.
   -Постараемся учесть ваши пожелания, - ответил ангел, толкая меня. - Удачи в вашем новом воплощении.
  И я полетел вниз. Очнулся уже в темноте, на меня летели брызги, и они были солеными. Я попробовал посмотреть на свое тело, но не смог. На мгновение у меня возникла легкая паника, уж больно это все походило на мое прошлое воплощение - неужели снова пеленки и все сначала?! Я попробовал пошевелиться и понял, что тело у меня есть, и оно довольно большое, явно не младенца, а это значит, я не в пеленках, а завернут во что-то другое. Я ворочался и ворочался, даже пробовал орать, пока надо мной не появился факел, а за ним огромная бородатая голова.
   - Чего орешь? -осведомилась она. - Чего надо?
   - Развяжи, - попросил я.
   - А больше на меня с кулаками бросаться не будешь?
   - Не буду, - ответил я, но на всякий случай решил оставить себе путь для отступления. - Наверное...
   - Вот так у тебя всегда, - бородатая голова воткнула факел куда-то над собой, и двумя быстрыми движениями развязал меня. - Даже сказать не можешь ничего нормально. Вылезай, хватит прохлаждаться, работы полно. Пойдешь на румпель!
  Голова исчезла вместе с факелом, а я, кряхтя, начал разматывать с себя рваную рыбацкую сеть противно вонявшую тухлой рыбой. Потом встал и меня качнуло, затем еще раз, и я понял, что нахожусь на каком-то судне, и оно плывет в открытом море, отсюда волны, брызги и качка. Пока я думал, как бы мне не упасть, мое тело само собой двинулось куда-то на корму, причем ловко попадая в ритм волн. Так что минуты через две я уже был на корме судна, и огромный бородатый мужик, который там стоял, сунул мне в руки огромную оглоблю:
   - Держи наперерез волнам, не хватало еще воды набрать. Пить хочешь?
   - А?.. - спросил я, мучительно пытаясь понять, чего же от меня хотят, хоть мои руки уже уверенно держали оглоблю и даже ворочали ею без большого усилия.
   - Вот держи! - мужик подал мне кувшин. - Тут еще немного осталось. Голову почини.
  Он исчез в темноте, а я машинально отхлебнул из кувшина, похоже, какая-то бражка, кстати, вполне ничего. И она мне помогла, паровой молот в мозгу понемногу унялся, и я смог смотреть на мир ясными глазами. Впрочем, смотреть было не на что. Впереди на носу светил фонарь, вот пожалуй и все, что можно было видеть. Где-то рядом во мраке плюющемся солеными брызгами бушевало море или океан, и на этом все. Управлял я судном больше по наитию, чем понимая, что делаю, и видимо получалось неплохо, раз никто не пришел и не наорал на меня.
  Так я стоял и смотрел в темноту, ворочая огромным кормовым румпелем, а судно, повинуясь парусам, куда-то мчалось в темноту, а уже под утро, когда начало понемногу светать, пришла уже знакомая мне бородатая голова. Он мрачно посмотрел на меня:
   - Есть хочешь, сынок?
  Сынок?.. Я облегченно выдохнул, думал, сейчас надо мной опять какое-нибудь беззаконие будут творить, и утвердительно кивнул.
   - Иди, поешь, и выпей, голова небось болит после вчерашнего?
   Я опять осторожно кивнул, пытаясь разобраться со структурой языка, определенно когда-то подобное произношение слышал, но это не русский, больше похоже на норвежский или шведский, и я его, получается, неплохо знаю.
   - То, что болит, верю, - вздохнул отец. - А не надо на отца с кулаками набрасываться, молод еще...
   - Да у тебя кулак, как кувалда, - осторожно пробормотал я. - Как еще совсем голова не отлетела.
   - Что есть, то есть, силушка у нас от деда, он быка на спор убивал, - довольно хохотнул папа. - Ладно, иди, поешь и отдохни, часа через два после рассвета будем на месте.
  Я пошел, куда меня понесли ноги, а они знали, куда идти. Я прошел к мачте, на которой висел огромный парус сделанный из плотной шерсти. Около нее остановился и задумался. Что-то мне это судно напоминало, что-то было в нем знакомое, осталось только убедиться, я прошел к носу, посмотрел на бушприт, и всякие сомнения отпали. На носу был прибит деревянный дракон. Я понимаю, что было темно, что в лицо бил холодный ветер, да и соленые брызги не давали хорошо все рассмотреть. Но мне и не требовалось что-то там разглядывать, я знал, что там, и понятно почему - я же находился в теле взрослого человека, которое имело свою память и опыт. Итак, дракон, а это значило, что судно это называется драккар, и я викинг.
   Я вернулся обратно, удивляясь тому, как легко двигаюсь по качающейся палубе, открыл люк и спустился под палубу. Там было полно народа, большинство спало на скамейках, только в самом носу горел масляный фонарь, туда я и отправился, привычно перешагивая через чужие ноги, которые перекрывали проход и вспоминая все, что знал о драккарах и викингах. Драккар это дорогая штука, стоит она немало, но и корабль неплохой, за счет большой длины прекрасно себя чувствует на небольшой волне. А благодаря низкой осадке, корабль мог входить в устья маленьких речушек и подниматься вверх по течению, что, конечно, помогало находить богатую добычу.
  Вместимость драккара около сотни викингов, кто-то писал, что бывает больше, кто-то, что меньше, но это понятно, корабли разные по размерам строились. Были и совсем небольшие человек на сорок, были и большие на сотню с лишним воинов. Корабль это было не просто так, у викингов это и дом, у каждого здесь своя скамейка, на которой он спит, и свой уголок, где каждый воин хранит свое оружие и добычу. Кроме того каждому воину принадлежит место в трюме и весло, которым он гребет по команде. Весел тридцать-сорок, поэтому воинами часто меняются, когда гребут, за счет чего и скорость неплохая поддерживается даже против течения.
  Впрочем, воинами я бы викингов не стал называть, они занимались не войной, а разбоем. И причина для этого была серьезная, земли пахотной в Швеции было мало, а вот народа рождалось много. И как быть? Вот и отправлялись молодые на разбой, чтобы не сидеть на шее у своих родителей. Но я могу ошибаться, читал я об этом давно, может что-то не так понял. Ничего, поживем-увидим, разберемся, куда мне теперь деваться? Это моя новая жизнь...
   Правит нами глава рода -конунг, ему помогают править ярлы. Мой отец ярл, это я откуда-то знал. И он меня готовит к тому, чтобы мог с достоинством занять его место, вот и учит понемногу, и кораблем управлять, и в бою викингами командовать. Насколько я понял, получается это у меня пока не очень хорошо, но мне и лет было немного - семнадцать. Смогу ли я в этой жизни быть ярлом после отца, зависит только от меня. И кажется, впервые за все жизни у меня появился шанс стать богатым. Что ж, посмотрим, что из этого получится. Я шел осторожно, стараясь не задевать в проходе чужие ноги в сапогах, спали викинги одетыми, и дух здесь был еще тот.
  На носу меня ждали вареная рыба и лепешки, которые, как я понял, считались вполне нормальной едой. А еще два здоровых викинга, о чем-то яростно споривших. Правда, увидев меня, они заткнулись, один сунул мне в руки деревянную чашку и тут же лег спать на деревянную скамью, второй спросил:
   - Что ярл сказал?
   - После рассвета на месте будем,- ответил я, начиная есть, заодно, пользуясь светом рассмотрел себя. Одет я был в промокшие штаны из какой-то крепкой ткани, в рубаху на выпуск, на ногах сидели и крепкие сапоги- на Руси так когда-то одевались, так что ничего нового. Еще на мне была надета жесткая от морской соли шерстяная куртка с капюшоном. Прислушавшись к себе, я понял, что с этими здоровяками чувствую себя нормально, они мне были не чужими по духу, не зря же в свое время спорили о нашей родственной связи со скандинавами. И если уж рассуждать о близости народов, то они точно мне были понятнее, чем китайцы. - А мне приказал поесть и спать.
   - Ясно, - немного разочарованно произнес бородатый. - А ты, Лейв, сам что думаешь?
  Ну вот и имя свое узнал. Я доел и подал ему чашку:
   - Спать пойду. Отдохнуть перед боем нужно.
   - Если будет бой, - хохотнул у строившийся на скамейке второй бородач. - Обычно эти крысы просто разбегаются, увидев наши драккары. Так, Трейн?
   - Так, Уни, - ответил второй. - Но всякое бывает. На прошлой неделе ярл Эйд вернулся с половиной людей, рассказал, что его ждала засада на берегу. Хотят слухи, что береговые крысы сплотились и кого-то наняли, похоже Русов -те считаются хорошими воинами. Говорят, они неплохо бьются.
   - Я спать, приказ ярла выполнять нужно, - я встал со скамьи. - Трейн, не подскажешь, где моя скамья?
   - Что?!! - тот аж поперхнулся, как раз в это время воду пил. - Ты чего?
   - Крепкий кулак у отца, - ответил я мрачно, потирая голову. - Все мозги выбил, теперь ничего не помню.
   -Что есть, то есть, кулак у него тяжелый, - заржали оба бородача. - А не надо было с ним спорить! То, что ты нас кидаться лез, это ладно, но на отца то зачем?
   - Сам понимаю, что не надо было, видать, бражка крепкая оказалась, - вздохнул я. - Так что - покажешь?
  - Вон твоя скамья, - ткнул Трейн на пустую лавку по правому борту. - Она тебя давно ждет.
   Я лег на жесткую скамью, закрыл глаза и попробовал заснуть. Естественно у меня не получилось, надо сказать, что храп там стоял такой, что и мертвый бы проснулся, да и запахи мужского немытого тела были такими, что топор стоял. Поэтому я от нечего делать, стал думать над тем, что я получил на этот раз. Итак, тело нормальное, мужское. Если судить по рукам и другими половым признакам, то крепкое, сильное тело досталось, бородка жидкая, но это потому что еще молодой. Значит, я ловкий и выносливый, если судить по тому, что вахту отстоял, ворочая тяжелым румпелем, и сейчас с ног не падаю. По всему кораблю прошел ни разу не споткнулся, а качка приличная, так что с этой стороны вроде повезло с организмом. Ну а со всем остальным разберемся, рано или поздно, а куда мне деваться?
   Самое главное, что я язык понимаю, и двигается мое тело само собой, поэтому надеюсь, что и в бою оно сможет себя защитить. Меня точно никто никогда заточенной железкой махаться не учил, один из моих приятелей рассказывал, что это вроде как очень сложное искусство, и хорошо обученный воин-мечник стоит десятка необученных, да и живет дольше, а это для меня сейчас важно. Хочется все-таки пожить, а то все как-то не получается. Интересно, а доживали викинги до старости? Насколько я помню, они говорили, что не важно, как ты жил, важно, как умер, а умирать они предпочитали с оружием в руках, поскольку тогда их брали в небесную Валгаллу, там их встречал одноглазый бог Один, накрытый стол и обслуга в виде девственниц - гурий. Интересно, они бы очень расстроились, если бы узнали, что их всех ждет вместо Валгаллы чистилище? А там ни тела, ни гурий, ни накрытого стола. Вот бы наверное расстроились, когда бы узнали, что превратятся в ватные шарики. Тут глаза у меня само собой закрылись, и я заснул.
   Проснулся от грубого толчка в плечо.
   - Лейв, вставай, - рявкнул кто-то в ухо. - Отец зовет.
  Я приподнялся и увидел, что стало светлее, большинство народы из ватаги уже проснулись, часть уже вылезла на палубу, остальные только туда собирались. Я пошел по проходу, и никто мне дорогу уступать не собирался, приходилось расталкивать. Был бы в другом обществе, то только бы и делал, что извинялся, а сейчас только рычал, надеясь, что выгляжу крутым парнем. Не знаю, насколько это было правдиво, но дорогу давали, и даже дружески по плечу били, так что меня бросало в сторону.
  До люка я добрался уже изрядно злой с отбитым плечом, и рычал вполне натурально. Отец держал румпель и внимательно вглядывался в серый туман, который висел над морем.
   - Держи, сынок, вон на ту скалу, - показал он рукой. - Пойду готовиться к высадке, тебе пришлю Трейна, вместе причалите.
   - Хорошо, отец, - сказал я, перехватывая удобнее румпель мозолистой рукой. - Все сделаем, как надо.
   - Да уж пора, - хмыкнул отец. - Уже осьмнадцатый год идет, в твое время я уже ватагу водил.
   - И я бы водил, - не остался в долгу я. - Если бы она у меня была.
   - Так собирай, - пожал плечами отец. - Деньги не трать, я помогу, так что к следующей весне может и драккаром обзаведешься.
   - Спасибо, отец, - поклонился я.
   - Рано благодаришь, - нахмурился батя. - Сначала нужно этот поход закончить, а уж потом и планировать. Если придем пустыми, то не будет тебе никакого корабля, без добычи денег не наберем. Ну да, Один, не даст пропасть.
  Он ушел, а я продолжать держать курс на скалу, откуда-то знал, что за этой скалой есть проход в небольшую бухту, там мы и должны были причалить, по крайней мере так было на карте, которую я когда-то смотрел. Ну или не я, а тот парень, что сидел в этом теле до меня, а потом ушел, получив в челюсть от родного папаши так, что душа улетела прочь. Теперь я понимал фразу -'душа вон'. Сам же прошу, чтобы меня помещали в тела взрослых, а причина почему образовалась такая вакансия обычно одна и та же -болезнь, кома или хороший удар по черепушке. Душа уходит, а в мозге остается память, и это чудесно, иначе давно бы меня в чем-нибудь заподозрили и прибили.
  Народ здесь простой, бесхитростный, долго над различными явлениями не думает, сразу их делит на плохие и хорошие. Плохие уничтожает вместе с носителем, а хороших оставляет для развода. Для викингов чужая жизнь ничего не стоит, они все быстро решают, и потом не переживают над тем, что совершили. Воины вообще эту жизнь воспринимают, как возможность попасть в Валгаллу, поэтому отправить туда кого-то раньше, наоборот приветствуется. В общем, осторожнее надо быть, пока не адаптируюсь, не разберусь, как тут все устроено, но уже ясно, что попал. Я человек мирный, убивать кого-то не мое, хотя если вспомнить мою жизнь выдрой, броненосцем или орлом, да и кабаном тоже, то я уже показывал кое-кому, где раки зимуют. Но у меня тогда оправдание было -постоянно хотел жрать.
  Конечно, если поднапрячься, то и сейчас оправдание можно найти, человек существо разумное, такое сам себе придумает для оправдания, что уже и не убийца, а ангел, спасающий мир, и главное, сам верит этому.
   Я направил судно в узкий проход между двумя скалами, вспотел сразу, хоть было довольно свежо. Да и как не испугаться, если волна в нос бьет, так и норовя драккар бросить на камень, да еще течение тащит в сторону, а ветер стих. И как быть? А корабль длинный, точно сейчас потоплю батюшкин драккар, убьет же он меня. Хорошо, хоть уже рассвело и было видно, что и как. Я уже мысленно попрощался с жизнью, как на палубу выскочил Трейн, и сразу заорал:
   - На весла, разобьемся!!!
  Потом подскочил ко мне:
   - А ты чего команду не даешь? Никто в эту гавань под парусом еще не смог войти!
  Ударили весла по бортам, и корабль пошел устойчивее, скала понемногу отходила в сторону. Румпель у меня вырывался из рук, но и тут Трейн помог, вдвоем мы отвели судно в середину прохода, а потом уже спокойно завели в бухту.
   - Табань! - заорал Трейн, когда мы приблизились к скалистому берегу. А потом крикнул в открытый люк. -Суши весла! Причаливаем!
  Драккар мягко коснулся суши, кто-то из викингов спрыгнул на берег, и закрепил канаты, которые ему сбросили с корабля.
   - Ну вот и все, - спокойно произнес Трейн и треснул меня по плечу. -Для первого раза неплохо. Ты чего? Румпель то брось, мы на месте.
  Он вырвал из моих рук руль, и я осел мешком на палубу, смотря ничего невидящим взглядом перед собой. Мысли в моей голове не было ни одной, там гулял ветер, а еще транслировались страшные картины тонущего драккара.
   - Молодец! - Трейн заржал. - Не обделался хоть? Нет?
  Я покачал головой.
   - Ну и ладно! Не бойся, никому не скажу. А теперь давай в трюм, бери оружие, сейчас высаживаться будем.
  Я благодарно кивнул, встал и потопал к люку, из которого толпой вылезали викинги уже снаряженные для боя, многие в руках держали топоры и секиры, мечи имелись в основном у молодых. У всех воинов были щиты сделанные из толстой бычьей высушенной кожи. Такой пробить непросто ни копьем ни мечом, и легкий он, в долгой битве это свою роль играет. Я спустился вниз, дошел до своей скамьи, под ней и нашел свой меч, кинжал и щит, с тем и вылез на палубу. Еще я натянул на себя панцирь из толстой бычьей кожи, который нашел у себя под головой, такие в свое время носили римские легионеры, он неплохо помогает в бою, копье, конечно, его пробьет, а вот удары мечом выдержит, да и стрела из лука не прошьет, если прилетит издалека.
  Викинги уже стояли на берегу, выстроившись вокруг отца, тот, завидев меня, махнул рукой, показывая, что мое место рядом с ним.
   - Разведчики ушли, - проговорил он, зорко и настороженно глядя по сторонам. - Дозорных выставили, в том числе и на скале, сейчас пока разведка не вернулась, разрешаю всем искупаться и приготовить что-нибудь нормальное пожрать, перед боем лишним не будет, а то от рыбы уже блевать хочется.
  Викинги решили искупаться в ручье, который стекал с обрыва, вода оказалась пресной и холодной настолько, что ломило зубы, но после морского путешествия в тесном трюме было счастьем смыть пот, грязь и соль. Так что купаались все, в том числе и дозорные, правда, те бегали к ручью по очереди. Трейн и Уни развели костер и готовили в огромном котле кашу, накидав туда обильно мяса. Наши боги когда-то сказали, что перед боем воины должны есть мясо и желательно тех животных, которые дадут силу и выносливость, так что достали с кладовки подкопченную тушу быка.
  Часа через два каша сварилась, к тому времени вернулись и разведчики с докладом, что нас никто не ждет, засад не предвидится, и можно делать то, за чем мы сюда пришли. Отец приказал обедать, и мы дружно устремились к котлу. Еда оказалась офигенно вкусной, пахла дымком, и в каждую деревянную чашку повара кидали по куску мяса, так что наелись все. Я ел вместе с батей в стороне вместе с Трейном и Уни - как я понял, они были у него что-то вроде заместителей. Поев, отец повернулся ко мне и спросил:
   - Каков план, сын?
  Из доклада разведчиков я знал, что целью атаки является небольшая рыбацкая деревушка, которая стояла на обрыве. Не знаю, какое богатство отец хотел там найти, но не мне ему указывать, куда вести ватагу. Немного подумав, я ответил:
   - С обрыва они прыгать не будут, ноги переломают, а на тропинке вниз к морю надо поставить полдесятка воинов, этого вполне хватит, чтобы никто не ушел.
   - Согласен, - проговорил Трейн. - Пятерки хватит, если встанут возле самого крутого спуска, рыбаки сами к ним в руки падать будут.
  Отец тоже кивнул, и я обрадованный, что меня слушают, продолжил:
   - Два десятка должны деревню обойти, чтобы перекрыть дорогу и все тропинки. После на каждую тропу поставить по десятку и всем разом подниматься к селению. Думаю, никаких неприятностей не будет.
   - Так и сделаем, - сказал отец. - Нормальный план, только сначала посылаем разведчиков вперед, пусть тихо вырежут дозорных, тогда точно никто не помешает.
  Он встал и стал отдавать распоряжения. Викинги внимательно слушали и уходили десятками, каждая по своему маршруту. А потом пошли и мы. Захватили деревню быстро и без проблем, только один из ватаги получил рану и то не смертельную, причем от бабы, которая окатила его кипятком их котла, когда он ворвался в дом. Над ним смеялись все, хоть каждый понимал, что на его месте мог оказаться любой. Добычи, как я и думал, набралось немного, но отец захватывая эту рыбацкую деревушку преследовал и другие цели, а не только наживу.
  Плавание было долгим, и воинам следовало спустить пар, кроме того кончалось продовольствие и пресная вода, так что он этим нападением сразу решал все наши проблемы. Я стоял на деревенской площади и смотрел, как воины тащат к драккару связки сушеной рыбы, туши забитых быков и связки живых курей. За время этой схватки я ни разу не обнажил меч, да и если честно, это было не нужно. Мужиков в деревне было немного, и сопротивления не оказал никто. Отец хотел сначала дать команду всех зарезать, но потом подумал и решил оставить рыбаков в живых. Пусть живут, богатеют, а лет через пять мы снова придем и поможем им избавиться от накопленного добра.
  Когда я уже решил идти на корабль, меня позвал Уни, он стоял возле небольшого сарая вместе со своим десятком.
   - Иди сюда, большой воин, - проговорил он торжественно. -Для тебя здесь есть работа.
   - Какая? - спросил я. -Кого-то не добили? Ждете, чтобы это сделал я?
   - Не добили, а кого сам узнаешь, когда войдешь, - усмехнулся он, а воины вокруг заржали. - Пора тебе стать мужчиной, давай сюда свое оружие.
   - Как же я без оружия я стану мужчиной? - нахмурился я. - И это мой меч.
   - Не беспокойся, не пропадет, - усмехнулся викинг. - Ты у нас парень могучий, когда бражки выпьешь, так что и без меча с любым воином сладишь.
  Уни кивнул воинам, и те, мгновенно разоружив меня, запихнули меня в сарай. Я замер, дожидаясь, когда глаза привыкнут к темноте, когда перестал моргать, то заметил при свете солнечных лучей, пробивающих сквозь плохо уложенную дранку девчонку, может чуть младше меня. Она, увидев меня, испуганно вскрикнула и отшатнулась в угол. Я замер, не зная, что делать.
   - У тебя немного времени маленький ярл, - крикнул Уни. - А потом мы пойдем к драккару, так что не теряй зря времени, и не вздумай спасовать, тогда тебя никто не станет считать воином.
  А вот это уже было оскорбление. Если викинги посчитают тебя трусом, то можно ставить крест на своей карьере. Никто тебя не возьмет ни в одну ватагу, никто не подаст руки, а место твое будет на корме возле ведра с нечистотами. Я посмотрел на девчонку, она на меня. Я сделал шаг вперед, и она попробовала ударить меня маленьким кулачком, я его перехватил, дернул ее к себе, и она оказалась в моих объятиях, а потом мы вместе рухнули на сено. Я ее подмял под себя, не зная, что делать дальше.
   - Справился с девчонкой? - спросила она меня презрительно. - С парнями не можешь?
   - Мне женщины нравятся, - хмуро ответил я. -Парней я убиваю.
   - Лучше бы ты меня убил, - отрезала девчонка. - Чем так?
   - Зачем мне тебя убивать? - не понял я. - Ты такая красивая...
   - А ты урод, -фыркнула она. - Вот зачем!
  Стоило мне отпустить ее руки, как она мне снова заехала своим кулачком. Возникла патовая ситуация, как только у нее становились свободными руки, она начинала меня бить, и я ее снова хватал. Возник вопрос - как снять мне ее платье и мои штаны? Я хоть и имел опыт прошлых жизней, но ни разу никого не насиловал, да и во мне забито была заповедь, что женщин бить нельзя. Женщины они, им рожать.
   -Тише! - прошипел я, наконец, разозлившись. - Я может быть и урод, но мне не хочется причинять тебе боль, а вот там за дверями сарая ждут мои друзья, они с тобой поступят по-другому, сначала изобьют, чтобы ты не сопротивлялась, а потом сделают с тобой все, что захотят. Ты этого хочешь?
  Девчонка затихла, задумалась, потом посмотрела мне в глаза:
   - Ты не отдашь меня им?
   -Нет, -покачал я головой. - Только надо поспешить, как только погрузимся, так сразу пойдем морем дальше. Если я не успею разобраться с тобой, они возьмут тебя с собой, а тогда я ничего не смогу сделать. Станешь игрушкой всей ватаги, пока не надоешь, а потом тебя просто выбросят за борт. Может быть ты этого хочешь?
   -Дурак! - девчонка испугалась, я видел в ее глазах море и кучу бородатых мужиков, которые ее используют. - Ладно, не буду драться.
   -Если честно, то я не знаю, что сейчас делать, - сказал я. - Так что раздевайся.
   - Правда? - спросила девчонка. - Неужели не научили?
   Я кивнул, а что тут говорить? Конечно, во мне была память взрослого мужчины, и я все знал, но зачем мне все это рассказывать? Ситуация простая: девчонка и молодой паренек, оба неопытные, такое женщинам нравится.
   -Я тебя сейчас отпущу, - сказал я. - Только ты меня больше не бей. Хорошо?
   Она кивнула.
   - И сними, пожалуйста свое платье, мне не хочется его рвать.
   - Не надо, -сказала девчонка. - Оно у меня одно, мне потом будет нечего носить. Я сниму. Только не бей меня пожалуйста и не убивай потом. Обещаешь?
   - Да, -сказал я. -Обещаю.
  У меня во рту пересохло от волнения, она завозилась с платьем, а я со своими штанами. Когда она разделась, я увидел ее обнаженную пухлую грудку, моя плоть вздыбилась, и она это заметила, вздохнула и сказала скорее сама себе:
   - А иначе убьют, уж лучше так.
  Она мне помогла, и я сделав всего несколько движений, вздрогнул и навалился на нее, чувствуя, как из меня истекает мужская жидкость. Еще немного, я встал, и не глядя на девчонку, стал одеваться, мне почему-то было неудобно на нее смотреть.
   - Не надо, - проговорила она. - Не уходи.
   - Почему? - спросил недоуменно я. - Мне пора.
   - Если ты уйдешь, - девчонка заплакала. - Придут они, и меня убьют. Не уходи, ложись со мной, давай попробуем еще, может быть у нас получится еще раз.
  Я посмотрел на нее, и мне стало ее жалко, хоть и понимал, что это глупости. В те времена народ был простым и жестоким, а женщины бесправны. Никого не волновала судьба этой девчонки, а вот мне было как-то не по себе, может потому что я нес в себе память о прошлых жизнях. Я снял штаны и снова лег с ней рядом, она помогла мне, и у нас снова получилось, потом еще раз и еще. Я бы наверное смог делать это бесконечно, но тут в дверь застучали рукояткой топора, едва ее не вышибив.
   - Лейв, пора, - крикнул Трейн. - Мы уходим.
  Я вскочил, быстро оделся и пошел к двери.
   - Меня зовут Абель, - произнесла неожиданно девочка.
   -А я Лейв, - сам не знаю, почему представился. Вероятность того что мы снова нападем на эту деревню, была безнадежно мала. Понятно же было, что мы никогда больше не встретимся. Я вздохнул и вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.
   - Ну что? - спросил Трейн. - Можно поздравить с первой мужской победой?
   - Я стал мужчиной, когда убил своего первого врага, - мрачно буркнул я. - А это было два года назад.
   - Было такое, - согласился Трейн, подавая мне меч, щит и мой панцирь. - Никто и не говорит, что ты трус. Но одно дело убивать людей, а другое делать новых, тут уже не все справляются. Так как?
   - Получилось, - выдохнул почему-то радостно я. - Она даже не сопротивлялась.
  Мы пошли по тропе вниз к бухте, похоже, что уходили последними. Деревенские улицы были пусты, только на окраине лежали связанные избитые мужики и провожали нас ненавидящими взглядами.
   - Они редко сопротивляются, - усмехнулся Трейн. - Вот представь, что ты родился вот в такой маленькой деревушке только девушкой...
   - Ты это к чему? - нахмурился я. - Сомневаешься, что я воин и мужик?
   - Не сомневаюсь, - покачал головой викинг. - Ты уже не раз доказал, что являешься настоящим сыном своего отца, я говорю это только для твоего понимания. Так вот представь, что ты живешь в этой маленькой деревушке на тридцать дворов. Едва ты появился на свет, тебе уже нашли пару, и никто не станет спрашивать, нравится он тебе или нет. Когда ты подрастешь немного, как только у тебя пойдет первая кровь, тебя выдадут за него. А чего ждать? Все равно никто другой в этой деревне не появится. И будешь ты жить с тем мужчиной, что тебе дадут, потом родишь ему кучу детей и сдохнешь зимой от простуды или от его побоев. Ничего иного в твоей жизни не будет, и ничего другого ты не узнаешь и не испытаешь, пока не появится дружина славных викингов, которые и мужиков приструнят, и девкам развлечение устроят.
  Чего им сопротивляться? Ну, конечно, для порядку покричат, повозмущаются, но в глубине души они рады и счастливы. Некоторые прямо под тобой просят избавить ее от нелюбимого мужа, и мы это делаем, так что наш приход в любую деревню для женщин праздник, а вот для мужиков горе. Понял?
   - Понял, - ответил я, и огромный камень свалился с моей души. Все-таки переживал я, что обидел девчонку, а старый воин видимо это понял, и все хорошо объяснил. Мне правда стало легче. - Спасибо, Трейн.
   - Слушай меня почаще, и все будет хорошо, - произнес старый воин. - Ладно, пошли на корабль.
  Мы дошли до корабля по пояс в воде, потом поднялись по сетям наверх. Два воина отвязали канаты, подняли якорь, и драккар стал медленно отходить от берега. Уже через полчаса скала и бухта скрылись за горизонтом, хороший свежий ветер надул парус, и драккар ходко побежал по мелким волнам. Большинство воинов сидело на палубе, пили бражку, которую забрали у крестьян, заедая ее кусками копченого мяса и рыбы. Ветер бил в лицо, парус наполнился до краев, поэтому никому не надо было на веслах сидеть. На нас летели брызги от волн, солнышко на небе припекало. Но у нас была выпивка и еда, а если учесть, что воины с крестьянками пар спустили, так вообще была благодать. Я собрался было где-нибудь найти место да поспать, поскольку ночь у меня выдалась тяжелой, но меня позвал отец.
  Он стоял у румпеля, задумчиво глядя в небо.
   - Смотри, сын, - сказал он. - Видишь вон ту темную тучку на горизонте?
   -Конечно, отец.
   - Это идет буря, - он задумчиво почесал бороду. - Надо искать бухту, где можно отсидеться. Что скажешь?
  Я хотел было брякнуть - мне то откуда знать? Как вдруг в голове словно появилась карта этих мест, я всмотрелся в нее, и произнес:
   - Через пару миль есть неплохая бухта, мы как-то в ней воду брали.
   - Молодец, помнишь, - кивнул довольно отец и подал мне румпель, и я понял, что это была проверка. - Ну раз знаешь, куда нам надо, то веди судно, а я пойду с воинами поговорю, что делать дальше станем. Не будем же мы в бухте три дня сидеть, а этот шторм зарядит надолго.
  Я взял румпель, с грустью подумав, что накрылся мой отдых. Отец отошел на пару шагов и снова повернулся ко мне.
   - Слышал, ты мужчиной стал?
   - Да, отец, - усмехнулся. - Несложное это, оказывается, дело - делать новых людей, убивать труднее.
  Викинги вокруг нас заржали.
   - Детей делать несложно, - улыбнулся отец. - Да вот нормальные только редко получаются, так что не так все и просто на самом деле. И старание надо проявлять в любом деле, тогда и все сложится.
   -Да, отец, - ответил я, ворочая тяжелым румпелем. - Все сделаю, как надо.
  Мне и курс следовало держать, и чтобы парус был наполнен, а это не так просто, как кому-то может показаться, и если бы не Уни, который мне помогал, вряд ли бы у меня это получилось. Но так или иначе часа через два я уже завел драккар в бухту. Едва успели, ветер уже рвал паруса, а небо стало темным и страшным, волны поднялись выше борта. Еще бы немного и вместо бухты пришлось бы уходит т в открытое море, а там идти против волн, за это бы меня никто не похвалил. Викинги хоть и лучшие мореходы в мире, но и им не нравится находится на корабле в шторм. Как только драккар встал на стоянку у берега, я сполз на палубу, не имея силы даже пошевелиться. Уни только недовольно фыркнул, но мешать мне отдыхать не стал, а отправился на берег, где командовал отец, направляя разведку и выставляя дозорных. Минут через пятнадцать, и я к ним присоединился.
  Воины развели костер, и стали готовить еду. Я просто лежал в тени и смотрел в темное небо. Оно становилось все более мрачным, черные тучи обложили весь горизонт, а потом стремительно захватили небо. Загрохотало, поднялся ветер, и волны стали подниматься все выше и выше, бухта хорошо защищала драккар, но все равно пришлось сбросить с судна еще несколько канатов, чтобы привязать покрепче. Отец приказал принесли запасной парус и сделать из него навес, под который мы все спрятались и вовремя, почти сразу после этого начался ливень. Грохотал гром, сверкали молнии и били в камни наверху, нас пока не трогали, хоть многие викинги ежились и боязливо поглядывали по сторонам, словно надеялись убежать, если молния полетит в них.
  Вернулись разведчики, мокрые и злые, сказали, что поблизости есть одна деревня, где бы мы могли с комфортом отсидеться, но находится она на крутом берегу и к ней не поднимешься, пока не пройдет дождь, поэтому придется сидеть на берегу и мокнуть. Воины недовольно заворчали, хоть и понимали, что выхода все равно нет, в море не выйдешь, волна не даст, а если и удастся, то придется там болтаться, пока не закончится шторм. Так что на суше по-любому получалось комфортнее. Отец так и сказал, а еще добавил, кому не хочется мокнуть, отправляйтесь на драккар в трюм. Воины посмотрели, как качает судно, и ни один не пошел.
  Ночь выдалась тяжелой, несмотря на то, что ливень понемногу превратился в моросящий дождь, все равно попадал под парус, было холодно и неприятно, что впрочем никому не мешало. Храпели все, да еще что-то бормотали во сне. Я хоть и нашел себе место у обрыва, где и дождь меньше попадал, и ветер не чувствовался, но все равно заснуть не мог, мысли в голову лезли разные, и главные из них -что я тут делаю? Зачем я здесь? Нужны ли мне эти жизни? И вообще зачем мы живем? Зачем Будда жил десять тысяч жизней? Что он мог понять, если его все время оставляли как школьника на второй год?
  Почему-то эту жизнь я не ощущал как свою. Может потому что никогда не любил такие мужские компании? А тут не просто собрались вместе мужики, а убийцы, для которых забрать чужую жизнь ничего не стоит. И смысл их жизни в грабеже и насилии, именно это дает им ощущение власти над миром. Увидев, что я ворочаюсь, Уни протянуло мне баклажку с бражкой, я выпил, мутная жидкость скользнула в желудок, я согрелся и почти тут же заснул.
  Утро не задалось, шторм не прекращался, наоборот волны вздымались все выше и выше. Дождь то прекращался, то начинался вновь, парус уже промок, и с него текло. Костра развести не удалось, да и топлива не было -весь сушняк на берегу промок, все чертыхались и злились, жуя мокрые лепешки. Отец мрачнел с каждой минутой, потом подозвал меня.
   - Что скажешь?
   - Ничего хорошего, отец, - я пожал плечами. - Шторм, надо пересидеть и потом пойдем дальше. А что тебя беспокоит?
   -Мне не нравится, что мы здесь сидим, - отец посмотрел вверх, но там мало что было видно. - Это плохое место, именно здесь напали на Эрика. Викинги сильны тем, что не сидят на одном месте, мы пришли, взяли то, что нам нужно, и ушли. Мы вольные воины, тем и славны. Мы нападаем, когда нам удобно, и уходим, пока не подошли регулярные войска. Не могу сказать, что мы с ними не справимся, это зависит от конунга и его советников, но лучше нам с ними не воевать.
   - Почему отец?
   - Армия, сын, это серьезная вещь, - отец снова посмотрел по сторонам. - В ней есть копейщики и мечники, лучники и конные. Если на нас нападут конные, мы едва ли с ними справимся, потому что конница да еще со всадниками в броне может разнести любое наше построение. А лучники нас всех перебьют издалека, копейщики не дадут нам к ним подобраться, будут убивать издалека. С армией нам не совладать, сын, поэтому мы с ними стараемся не сталкиваться. А здесь плохое место. Вверх можно подняться только в одном месте, если его перекроют, то мы окажемся в ловушке, а в море не уйти -шторм. Из деревни эта бухта хорошо видна, если пошлют гонца в город, до него недалеко, то сюда может придти серьезный отряд.
   - Отец, а разве города мы не грабим? - спросил я. - Я слышал много историй об этом.
   -Мы берем и города, - усмехнулся отец. - Собираем десяток драккаров и идем, если ярлы смогут договориться, и тогда перед нами мало кто может устоять. Викинги - хорошие воины В бою один викинг стоит сотни ратников, потому что силен духом, а эти крысы на долгий бой не способны, зато могут победить хитростью и числом.
  Дождь все не прекращался, а отец продолжал тревожиться, он выставил дозор на тропе и приказал всем быть готовым к бою, но время шло, мы еще несколько раз поели, дождь то прекращался, то начинал снова лить с новой силой, а потом наступила ночь. А наутро шторм начал стихать, отец тут же приказал возвращаться на драккар, даже не разрешив позавтракать. Воины сели на весла, я пошел к отце помогать ему на румпеле, и корабль пошел к выходу из бухты. Волны все еще были, но такие уже нам были не страшны. Выйдя в открытое море, мы подняли паруса, и драккар ходко пошел наперерез волнам. Викинги были недовольны тем, что им не дали поесть, а посадили на весла, и еще больше, что мы не ограбили эту деревушку, но с отцом никто не захотел спорить, просто бурчали. Но когда Уни раздал хлеб и рыбу все понемногу успокоились. Раз ярл сказал, значит, так тому и быть - ему виднее.
  Я тоже не понимал страхов отца, но с другой стороны он знает, что делает, а я вот я - не факт. Воевать не умею, убивать тоже, корабль тоже не смогу довести до нужного места, выходит, надо молчать. Шли мы недолго, волны становились все тише, в какой-то момент отец резко заложил румпель к берегу и подозвал меня.
   -Швартуйся вон на том пляже, - приказал он. - Здесь тоже есть селение.
   -На весла, - заорал я, когда понял, что паруса мне не помогут. - Парус убрать.
   -Табань! - Ко мне подбежал Трейн, вместе мы довели драккар до мели, викинги подхватили швартовы и привязали к камням. Швартовка получилась почти идеальной. Отец уже соскочил на берег в боевом доспехе и с топором, он что-то говорил ватаге, и те довольно кивали. Я тоже натянул панцирь, одел шлем, взял меч и спрыгнул в воду. Когда я подошел к отцу, все уже получили свое задание. Двое разведчиков рванулись к выходу с пляжи, и вдруг, остановившись, рванули назад.
   - Засада! - заорали они.
  Я оглянулся по сторонам и ничего не заметил, как вдруг от далеких валунов выскочила горстка воинов, отрезая от нас от Драккара.
   - Вот этого я и боялся, - помрачнел отец. - В строй! На корабль погрузиться не успеем. Бой!
  Со спуска вышла шеренга за шеренгой целая армия, как мне показалось. Впереди шли копейщики, за ними мечники, а сзади лучники, которые остановились и пустили стрелы. Мы подняли щиты, и тут в наши первые ряды ударили копейщики.
   - Начали! - заорал отец. -Первая шеренга пошла!
  И мы двинулись вперед. Викинги рубили топорами копья, подныривали под них и били под высокие щиты по ногам. Сначала вроде все стало получаться, но тут подоспел засадной отряд и ударил нам в спину. Мы еще какое-то время держались, но тут лучники стали пускать одну стрелу за другой, и все смешалось. Бой разбился на множество схваток. Меня оттеснили в сторону, и ко мне рванулся копейщик с длинным копьем. Но им хорошо орудовать в строю, но не в одиночном бою, я отвел в сторону острие и рубанул по рукам. Копейщик отвалился, и на меня тут же навалились два мечника, против двоих я ничего не мог сделать, больше защищался, но тут откуда не возьмись появился Уни и срубил своим огромным топором башку одного из нападавших, чем я тут же воспользовался и воткнул в живот меч второму. Мы стали побеждать, нам удалось порубить большую часть нападающих, как тут громко запел горн, и из-за спуска вышла еще одна армия.
   -Вот и все! - ко мне подошел разгоряченный от схватки отец. - С этими нам не справиться. Бери два десятка и пробивайся к драккару, мы постараемся их задержать.
   - Ты погибнешь, - сказал я.
   - Зато ты останешься, сын! - отец потрепал меня по плечу. - А я уже этим вечером буду пировать в Валгалле.
   - Уни, -заорал я. - Трейн! Стройте ваши два десятка, пробиваемся к драккару.
   -Вперед, воины! - заорал отец. - Нас заждались в Валгалле гурии!!! Убьем всех!!!
  Он помчался огромными прыжками к новым ратникам, а за ними с такими же дикими криками понеслись викинги. Меня тоже обуял азарт, я показал мечом на прикрывающих нам путь копейщиков и заорал:
   - Вперед, парни! Уложим этих крестьян!!!
  Мы помчались вперед, лица ратников побледнели, мы вскрыли их шеренги, и пробились внутрь, и тут, когда нам осталось немного пробиться до драккара, из-за кучи камней высыпали новые воины.
   - Да сколько же их?.. - пробормотал Уни. - Мы же убили две сотни, а их не убывает.
   - Перестроиться! -заорал я. - Первая десятка пробивается к драккару, вторая сдерживает ратников.
  И тут выскочившие из-за камней лучники натянули луки и выстрелили по кораблю горящими стрелами. Кто-то даже горестно охнул. Драккар для нас родной дом, и то, что делали ратники были святотатством. Не помню, что я заорал, да и нужно ли это было, но я рванулся к лучникам, а вслед за мной и оба моих десятка. Мы врезались в строй копейщиков, развалили его, пробились дальше, я успел зацепить одного лучника, подрезал ноги второму, выбил зубы третьему, и почувствовал тупой удар в спину. Я посмотрел на свою грудь и увидел наконечник огромного копья, пронзившего меня.
  'Как же так, - подумал я. - Я же еще не жил...'
  Наконечник исчез, я упал на землю, и последним, что увидел, был горевший драккар. Горечь и грусть наполнили меня, с этими чувствами и умер. На этот раз я смог выйти из тела. Вы думаете, это приятно? Нет! Я метался по пляжу, видел, как убивают моих друзей и соратников, и ничего не мог сделать. Что может бесплотный призрак, да еще и невидимый никому? Я подлетел к обрыву и смотрел, как убивают отца впятером ратники, причем двое держали его длинными копьями, пробив его тело, а трое других секли его мечами. Но мой батя был не так прост, он сумел достать еще одного мечника, и перерубить копье, правда, на большее его не хватило - ему отсекли голову.
  Уни убили, засыпав стрелами. Трейна подняли на копья. Все погибли, этот пляж стал для нас одной братской могилой. Я видел, как бродили между телами ратники, добивая раненых и собирая трофеи, как ушел на дно прогоревший драккар, как мое тело пинками сбросили в воду, чтобы меня сожрали морские крабы - похоже, я все-таки кого-то сильно обидел перед смертью. Я находился в своем телом в воде и смотрел, как из тел вырываются такие же призраки, как я, как они поднимаются вверх, в открывшиеся для них туннели. Мой отец перед тем, как улететь, повернулся ко мне и призывно махнул рукой. Он хотел, чтобы я вместе с ним отправился в Валгаллу. Я тоже этого желал, поэтому рванулся вслед за ним, но не мог оторваться от тела.
  Скоро все ушли, и живые и призрачные души, на пляже остались только я и мертвые тела. Ратники даже своих не стали хоронить, просто бросили их на растерзание дикому зверью, чайкам да крабам. Я ощущал горечь, тоску и стыд за то, что так бездарно командовал, что из-за меня и погибли все нашит, хоть и понимал, что это не так. Это была засада, нас ждали и приготовились, и ратников было слишком много, они взяли нас не умением, а количеством, проще говоря, завалили нас своими телами. Каждый из викингов забрал с собой по три, пять ратников, но этого все равно оказалось мало. Но главное, что было горше всего, что они сожгли наш драккар, наш дом, нашу силу и нашу веру. За такое надо убивать, только как это исполнишь, если даже не можешь выйти из тела и сидишь под водой.
  За три дня, которые я лежал в воде, почти ничего не происходило, только приходили селяне и мародерствовали, раздевая наши тела, забирая наши вещи, некоторые даже плавали к драккару, ныряли и вытаскивали оттуда то, что не унесло течение, в основном оружие, котлы, ложки -то, что смогло уцелеть в морской воде. Мое тело крестьяне не нашли, зато обнаружили крабы и стали откусывать, отрывать от меня лакомые кусочки. Вы думаете, мне было не больно? Как же. Боли может как таковой и не было, но ощущение, что я становлюсь все меньше и меньше было. Странное надо сказать чувство, что ты становишься меньше, такое не передать словами. У души своя программа, она иная, в ней только разум и свои способности - телепатия, телекинез, ясновидение и куча чего еще. У меня пока ничего это не работало, ну кроме наверное, телепатии, иначе как бы я разговаривал с ангелами, да еще вот это ощущение потери.
  
  Крестьяне приходили и уходили, но никому и в голову не пришло похоронить нас по-человечески, они морщились от сладкого трупного запаха и ворчали, но ничего не делали. Им это было не надо. А я что мог сделать? Я мог только лежать под водой и ждать, когда все закончится.
  Через три дня вдруг почувствовал, что могу выйти из тела, подняться над ним и даже отлететь в сторону метров над тридцать. Как это произошло? Да просто, я лежал под водой, и вдруг повис над морем. Естественно, я тут же рванулся к берегу, но какая-то неведомая мне сила снова притащила меня обратно. Я висел на одном месте и мог только чего-то ждать. Кстати, видел я все не в цветном виде, скорее в сером, зато мог наблюдать, как везде присутствует энергия - в камне, в море, в небе, в дереве и даже в мертвых телах, которые понемногу остывали. Клетки в них гибли, и каждая из них, умирая, испускала энергию, которая так была ей необходима при жизни.
  Я тоже ощущал прилив энергии, каждая клетка моего мертвого тела тоже давала мне силу. Так я провисел на этом берегу девять дней, только когда умерла последняя клетка моего мозга, я вдруг ощутил, что свободен и могу двигаться, куда хочу. Вот тогда я открыл для себя главную тайну: душа находится в мозге, точнее вокруг него, именно поэтому мы мыслим! А не стало мозга, вся информация перешла в душу, и она оказалась свободна, может двигаться, куда хочет. Все как говорили старики про три, девять и сорок дней. Три дня после смерти на то, чтобы освободить ауру от тела, девять дней на то, чтобы перекачать полностью информацию и энергию с мозга и сорок дней на то, чтобы заполучить всю энергию с клеток тела. Через сорок дней умрет последняя, и больше уже не получишь, вот тогда и должен открыться туннель в чистилище.
   Только непонятно, почему отец и другие викинги ушли, а я остался, что-то у них сработало неправильно, или у меня. Я вспомнил, что индийцы сжигали тела, чтобы уменьшить время нахождения на земле души. Меня не сожгли, зато могли сожрать, что также приведет к освобождению. В общем, примерно так и вышло, уже дней через двадцать я ощутил, что моего тела больше нет, и заметался по берегу, глядя в небо, ожидая появления туннеля. Меньше всего мне бы хотелось остаться на земле в виде призрака, это медленная, тоскливая и окончательная смерть души. Подпитки нет, на солнце нельзя, оно убивает, только и остается прятаться по подвалам, только где здесь на берегу подвал? Вот то-то и оно. Когда я уже отчаялся и решил, что мне точно конец, наверху среди серых облаков открылся туннель, в который меня потянуло. Противиться я не стал, наоборот потянулся всем своим существом.
  А дальше меня потянуло по туннелю, потом выбросило из трубы, и я помчался к плато, уже не глядя вниз и по сторонам, знал, что увижу там умирающие души, возможно среди них и будет находиться душа отца, да и других мне знакомых воинов.
  Меня донесло до плато и опустило. Определенно я стал ниже, да и размер души у меня стал меньше. Как же так? Я же даже кабаном больше имел душу. И когда был ребенком, она увеличилась. Я уж не говорю о крестьянине, меня же сразу на две галереи вверх подняли. В чем же причина?
  'Наверное, убивал?' - один из шаров обратился ко мне.
  'Было такое, - ответил я. - Пришлось. Я защищался'.
   'Несмотря на то, что бог разрешает самозащиту, - сказал шар. - Делать этого не стоит'.
   'А как быть?'
   'Иногда лучше умереть, чем потерять главное, - ответил шар. - Убийство других людей уменьшает душу, это давно известно. Странные существа мы люди, ведь знаем, что убивать нельзя, а убиваем друг друга. И главное, зачем? Ради того чтобы что-то отобрать? Стоит ли терять душу ради этого? Обычно каждый имеет то, что ему необходимо, а вот, когда хочется сверх того, то этот путь уже ведет к окончательной смерти. Скверное это занятие - творить зло, все плохое обязательно вернется. А самые большие злодеи никогда больше не переродятся и исчезнут'.
  Я задумался и отодвинулся в сторону, благо место имелось. Похоже, попал на какого-то проповедника, теперь все мозги вынесет, оно мне надо?
   Но с другой стороны он же прав, я действительно в этой жизни больше потерял, чем приобрел, хоть и находился в теле всего-то неделю. Неужели из-за того, что убивал и грабил? Но почему? Ведь совсем недавно считал, что ради бабла можно пойти на многое, а ради большого бабла на все, что угодно. И разве я один такой был? Да, вся страна, особенно старались те, что были наверху. Как начинали копать, так сразу выяснялось, что каждый замешан в темных делах, и обязательно в чье-нибудь смерти, а то и во многих. За каждым богатством кроется преступление - так написал Оноре де Бальзак. Ему вторил Карл Маркс - все современные состояния заработаны нечестным путем. Отсюда логичное - все богатые люди преступники. Куда это меня понесло? Я посмотрел по сторонам, никто моих мыслей не слышал? Нет, каждый сопит себе под нос. Ладно. Разбираемся дальше? Что я такого за неделю натворил, чтобы уменьшить свой шарик? Убивал? Да. Насиловал? Ну, как сказать... С одной стороны, выбора у этой девчонки не было, с другой она сопротивлялась, пока я ее хорошенько не напугал. Так что же? Богатство? Так у меня его не было... Значит, все-таки убийство. Эх, мне бы еще увидеть каким я был до последней драки, каким стал после.
   - Помочь? -спросил голос.
  Я поднял голову и увидел огромный шар, который, как мне показалось, смотрел на меня с любопытством.
  'Разве можно увидеть то, что уже произошло?' - спросил я.
   -Прошлое всегда оставляет следы, а по следам можно узнать, что было.
   'Покажи мою душу, когда я появился в теле викинга, - мысленно вздохнул я, боясь того, что увижу. - И чуть позже'.
  - Пожалуйста.
   И я увидел шар своей души у стоящего на румпеля драккара мрачного юноши. Море бушевало за бортом, волны раскачивали корабль, а он вцепился в румпель и о чем-то сосредоточенно думал. Картинка была четкой и ясной. Душа моя была желтоватой, она висела над головой парня, как привязанная - наверное, так оно и было. Она была размером больше головы примерно такой, как часто показывают на иконах - то есть сантиметров сорок диаметром.
   'Теперь после той встречи с девушкой, - попросил я. - Интересно'
  Я увидел себя выходящего из сарая с довольным, радостным лицом, а душа уже стала меньше наполовину. Но как же так, мы же творим такое каждый день, мы счастливы, когда удается кого-то обмануть и на этом заработать. Я же менеджером работал, обман -моя профессия. И сколько я девушек укладывал к себе в постель без насилия одними словами, с этой крестьянкой было то же самое, только вот я не знал, как это плохо для души.
  'Сейчас, покажи последнюю битву, - я мрачнел с каждым мгновением, понимая, что увижу. - Когда убивал...'
  И увидел засаду, воинов мчащихся на меня, и я сражался. Я отбил копье, рванулся вперед и воткнул меч подмышку, где не было доспеха. И моя душа уменьшилась наполовину. Потом я убил другого воина в спину, и она стала еще меньше, а к концу боя превратилась в шарик от пинг-понга, и тогда я умер.
   'Но как же так? - воскликнул я. -Если все так было, почему сейчас я размером с баскетбольный мяч? Ты обманываешь меня?'
   - Смотри, - сказал шар. - И все поймешь.
  И я увидел, как распадается мое тело под водой, как умирают мои клетки, и мелкие искорки энергии после их смерти вливаются в мою душу. Вот так собирая энергию своего умирающего тела, я набрал себе тот размер души, что был у меня сейчас.
   - Если бы вы убили хотя бы еще одного человека, то не вернулись бы уже сюда, - сказал шар. - Посмотрите на души своих товарищей. Я вам покажу, где они сейчас находятся.
  И я увидел душу моего отца, она была размером с детский мяч, как и Уни и Трейна. Они поднялись вверх, пролетели через туннель и упали сразу после него, и подняться им уже не удалось.
  'Вот и Валгалла, - мрачно подумал я. - И гурии. Вот и тебе вера викингов. Все вранье!'
   - У людей много религий, которые оправдывают дурные поступки, - шар приподнялся чуть выше. - Они неправильны.
   'Но почему происходит именно так?! -воскликнул я. - Звери тоже всех убивают, но у них не уменьшается душа от каждого убийства'.
   - Человек тем и отличается от всех других существ, которые живут на этой планете, тем, что может изменять свою душу, - ответил шар. - Наполнять ее энергией или уменьшать, и как следствие этого может ее потерять. У животных эта возможность отключена, именно поэтому они развиваются независимо от своих поступков. Но они не могут вырастить свою душу больше, чем позволит их тело, а вот человек может увеличить свою до моего уровня уже на планете, и тогда дальнейшие перерождения ему уже будут не нужны. Тогда он сможет развиваться уже здесь.
   - Спасибо, - пробормотал я. - Кажется, что-то понял'.
   - Хорошо, - безразлично отозвался шар и улетел. - Готовьтесь к следующему перерождению.
  Я поворочался, подумал и снова обратился к шару-проповеднику.
   - Вот ты объясни, ты все знаешь и понимаешь про душу, как же здесь оказался среди нас грешников?
   - Разное бывает в жизни, - по шару пронеслись какие-то пятна. - Не выдержал, тело взяло верх над душой, мою дочку изнасиловали и убили. Ну я понимаю, решили свои плотские проблемы, но жизни то зачем лишать? Она же еще маленькая была, едва девять лет исполнилось. Сволочи! Не смог устоять перед искушением. - Мне показалось, что шар всхлипнул. - Я ее сама вырастил, мать умерла при родах, сам поднял, такую, красивую, нежную, добрую...
   - Понимаю, - осторожно произнес я. - Сам бы не выдержал.
   - Да что ты понимаешь! - шар снова всхлипнул. - Одно дело мстить за смерть, а совсем другое осознавать, что ты душу теряешь! Я же уже видеть стал и прошлое и будущее и разуметь начал, как все происходит, свой путь нащупал, и тут пришли эти грабители, мало того что забрали все добро, так еще и дочери лишили. Я их всех нашел и убил, а их пятеро было, и каждый раз, убивая, видел, как душа моя погибает, но остановиться не мог. Я остаток жизни в отшельниках провел, грех свой великий замаливал, да не замолил, уж слишком большую тяжесть на себя взвалил. А ты кого убил?
   - Воинов, что на нас напали, - ответил я. - Я защищался и друзей своих защищал.
   - Бог разрешает самозащиту, - проговорил проповедник. - Не только в этом был твой грех. Чувствовал ли ты упоение битвой?
   - Конечно, - покивал я. - И азарт, хотелось убить побольше.
   - А должен был чувствовать горечь и сожаление, - по шару снова прошлись пятна. - И убивать можно было только того, кто первым на тебя меч поднял, а ты наверное убивал всех, кто рядом оказался?
   - Убивал всех, - ответил я. - Они сами на нас напали, а такое у нас не прощают никому.
   - Так кем же ты жил, мол человек?
   - Викингом, - гордо проговорил я. - Сыном ярла.
   - Разбойник значит, как те, кто мою дочь убил, - произнес мрачно шар. - И насиловал наверное тоже...
   - Ну, насилием я бы такое не назвал, - проговорил я. - Просто уговорил.
   - Убийца и насильник, -шар придвинулся ко мне и попробовал меня столкнуть, но ничего не получилось. - Твое место в геене огненной, чтобы страдал до бесконечности долго. Изыди из рая!!!
  Он что-то еще верещал, но тут рядом проплыл большой шар, увидев, что происходит что-то неправильное, приподнял проповедника и унес на другую полку, пониже. И кстати, а шар то стал меньше.
   'А не надо злиться и гневаться, - подумал я. - Это грех'.
   - А ты знаешь, что такое обозначает слово 'грех'? - спросил большой шар, зависнув над моей головой. Возможно, это был тот, с кем я беседовал раньше, а может и нет, они все похожи друг на друга. - Я не чувствую в вас понимания этого выражения.
   'Грех это грех, - мысленно ответил я. - Это то, что совершать нельзя.
   - Грех в переводе с греческого - ошибка, - проговорил шар. - Это правильное слово, тот, кто делает ошибку в развитии, тот теряет часть души. Не ошибайтесь и все будет хорошо...
   'Еще бы узнать, что можно, а что нельзя, - буркнул я. - Могли бы и инструкцию выдать'.
   - Она у каждого находится в душе, -усмехнулся шар. - Каждый знает, когда он делает плохо или когда совершает хороший поступок, и душа на это всегда отзывается либо теплом либо холодом. Вы же знали, что делаете плохо, когда убивали.
   'Не знал, - я покачал головой, хоть на самом деле просто завибрировал. - И даже не думал об этом в тот момент, не до этого было, если бы стал задумываться, сам бы погиб'.
   - Обычно лучше погибнуть, чем убить кого-то, - шар поднялся чуть выше. - Тогда душу не уменьшишь, а перерождения будут еще и в разные тела. А вот если потеряешь душу, то потеряешь все, потом уже ничего не будет.
   'Постараюсь запомнить, - ответил я. Мысль была здравой, но что-то в ней было не так. Принять смерть от какой-нибудь сволочи, и даже не ответить на удар, это не укладывалось в моей голове. - Надеюсь, что в будущей жизни это со мной больше не произойдет'.
   - Каждый выбирает свой путь из нескольких дорог, - сказал шар. - Мы всегда ответственны за свою жизнь, даже если кажется, что ничего от него не зависит. Вы готовы?
  'Готов, - буркнул я. - В яйцо и зародыша не надо, память оставьте'.
   - Хорошо, - шар толкнул меня, и я полетел вниз в воронку клубящуюся фиолетовыми энергиями. - Постараюсь учесть.
  Я полетел в темный проход, все ниже и ниже, во мне возникло ощущение тяжести и какого-то непонятного предчувствия. Что-то я забыл сказать шару, точнее не успел. Но что? И тут я понял, я снова забыл уточнить пол, а это значит, что меня вновь засунут в тело женщины!
   - Дочка, как ты?
  Я аж вздрогнул, когда понял, что не ошибся. Дочка - значит, в теле женщины. Ну как же мне не повезло! И почему я опять забыл указать пол? Еще и рожать придется. Блин! Мог бы и вспомнить. Ну да ладно, карты розданы, будем играть тем, что дали. Я попробовал открыть глаза, но у меня не получилось. Как же мне было больно! Впрочем, а чего я ждал? Я же попадаю в тела больных, ушибленных, с пробитой головой, комой и тому подобное - короче, из тех, из которых душа ушла на перерождение, сам же отказываюсь от зародыша, поэтому и больно.
  Я вздохнул и выдохнул, привыкая к телу. Так, руки есть - я шевельнул пальцем одной руки, потом второй. Ноги есть - чуть согнул в колене одну, потом другую. Так теперь руки туда. Ясно -нету. Серьезная потеря, поднимаем, груди нет, только начинает расти.
   - Тебе лучше, дочка? - в мои губы ткнулось что-то твердое. - На, попей водички.
  Попил, хорошая вода, холодная, а потом и глаза открыл. Итак, дом. Я повернул голову, комната примерно пять на пять, два небольших окна со стеклом. Свет падает солнечный. Наверное, весна или лето, зимой он падает иначе. Уже хорошо. Лежу на кровати. Пол деревянный, чисто выскобленный. Некрашеный, значит, краску еще не изобрели, или до этих место не дошла. Около меня стоит женщина со старым, сморщенным лицом, в глазах тревога. Ясно... мать.
   - Мне лучше, мама, - а голос у меня тонкий девчачий. Ну, теперь уже поздно пить боржоми. Язык непонятный, хоть похожие слова встречаются. Должно быть, Европа. Вероятнее всего восточная. - Только слабость во всем теле, двинуться не могу.
   - Так ты уже пять дней не встаешь, дочка, - женщина снова мне подала щербатую глиняную чашку. Ну, хоть какая-то цивилизация есть, уже хорошо. - Как упала в овраг, так и не двигаешься, и зачем туда ходила? Тебя добрые люди принесли, знахарь приходил, сказал, если через неделю не очнешься, то умрешь, а ты очнулась, значит, жить будешь.
   - Буду, мама, буду, - выдохнул я. - Дай мне немножко отдохнуть, и я встану.
   - Отдыхай, дочка, отдыхай, - женщина двинулась к выходу из комнаты. Так дверей нет, повсюду занавески, похоже, деревня. - А я тебе сейчас бульон сварю, поешь немного, а то оголодала за пять дней, одну только воду и принимала.
  Матушка ушла, а я стал овладевать своим телом. Было больно, но понемногу притерпелся, ноги и руки двигались плохо, точнее сказать совсем не шевелились. И причина понятна, что-то с позвоночником, вероятнее всего ушиб сильный. Значит, надо понемногу, осторожно. Шевелить сначала пальцами, потом уже руками. Тем и занялся, уже через полчаса стал мокрым как мышь, а еще через час смог двинуть правой рукой. Правда, сам есть не мог, матушка кормила с ложки. Унизительно, но ничего не поделаешь, тело не мое, с ним еще справиться надо. К вечеру я поел еще раз, и уже смог ногами двигать и руками, боль ушла, а вот папаша пришел. Долго меня рассматривал исподлобья сквозь густые брови, потом только спросил:
   - Что ж ты, дочка, так?
  Я пожал плечами. А что я мог сказать, тело не мое, а тот, кто в нем с зародыша развивался, сбежал, когда оно обездвиженным стало. А куда он, точнее она ходила, покрыто тайной, в моей голове этого точно нет, хорошо еще, что память о языке осталась, говорю то я на нем свободно и все понимаю.
   - Ну и хорошо, Илга,- вздохнул он. - Поправляйся и ушел в соседнюю комнату, откуда сразу послышался стук ложки.
  Ладно, думаю, со всеми членами своей семьи познакомился, да и имя свое узнала. Илга -как птицу назвали. А тело свое надо поднимать. Сразу после ужина пришел отец, взял меня на руки и отнес в соседнюю комнату, должно быть я занимала его кровать, пока болела. Мне досталась твердая лежанка на сундуке, на который было набросано немного тряпья. Комнатка была небольшой, использовалась в качестве кухни, в ней стоял стол, печка, и была за еще одной занавеской дверь, как я понял, уже на улицу. Небогато живет моя семья, но мне не привыкать. Спать мне не хотелось, выспался, пока лежал без памяти, поэтому я продолжал шевелить руками и ногами. Наступила ночь, из соседней комнаты, слышался густой храп отца, и чуть потише матушкин, иногда они сливались вместе в каком-то странном кошмарном дуэте.
  Иногда, я засыпал, потом снова просыпался от храпа и начинал шевелить своими конечностями. Итак всю ночь, но зато наутро я уже смог встать и даже самостоятельно добраться до большого деревянного ведра с водой и напиться. Потом вышел во двор, справить свои физиологические потребности. Солнце только начало подниматься. Побродил по двору, нашел сарай, в котором орал петух и горланили куры, кучу разных лопат, грабли, вилы, и выход на огород -там и сделал свои дела, поскольку сортир так и не нашел, похоже, он был не предусмотрен. Я этому не удивился, знал, что во многих странах такое не ставили, а в Китае например долгое время, если ты пришел в гости, считалось уважением, если ты сходил по большому в огород приглашающих -удобрений тогда не придумали, так что этим и удобряли. Наверное и тут так. Кстати, чтобы справить свою нужду пришлось приспосабливаться, все-таки был мужчиной до этого, а тут все иначе, но ничего, быстро как-то привык, как будто так делал всегда -впрочем, тело то помнит всю моторику.
  Я хоть и новый хозяин тела, но оно и без меня существовало и всему научилось. Хожу, я же не думаю, какую ногу, куда ставить, и как руками размахивать, оно само, как само и пищу переваривает, а заодно и отходы выбрасывает. Тело автономно, и будет ли не будет у него наездник в виде души, оно вполне может прожить самостоятельно. Бывает же, что живет тело без души, сколько раз такое описано в литературе. Живет и живет на одних инстинктах, еще и карьеру делает, и на самый верх забирается, потому что ей никакие нравственные законы не мешают, оно их просто не понимает. Мозг есть, руки, ноги есть - что еще надо? Душа не самое важное
  Наверняка, элита человечества именно бездушные и есть, в этом вся ирония и сарказм. Человек единственное существо на планете, которое может увеличить свою душу без зависимости от размера мозга, именно в этом отличие от животных, и тем более странно, что власть принадлежит как раз тем, кто душу не имеет, или почти угробил, поднимаясь вверх. Давно известно, что у всех, кто оказывается наверху, имеется не один труп за спиной. И это понятно, я, когда был животным поступал также. Но ирония в этом заложена, да еще какая, наверняка ангелы над этим потешаются.
  Я сделал свои дела и вернулся домой, мать уже разожгла печь и что-то варила на ней, отец умывался, готовясь позавтракать и идти в поле. Чем буду заниматься, мне было неизвестно.
   -Садись завтракать, дочка, - сказала матушка. - Я очень рада, что ты встала. Потом поможешь мне в огороде сорняки выполоть, а после обеда сбегай на речку, искупайся, пока жара стоит.
  Мы все дружно поели, потом пошли каждый по своим делам. Я поковырялся на огороде в виде буквы зю, выкорчевывая сорняки м тихо матерясь про себя. Тело все ее плохо меня слушалось, но похоже, это никого не интересовало кроме меня. Матушка заставила меня дойти в этой позе до забора и обратно, и только потом отпустила на речку, предупредив, что завтра с утра я иду в лес за грибами. На речке меня сразу окружили девчонки, мои одногодки, впрочем были и чуть старше, имен я их не знал, приходилось как-то выкручиваться.
  Оказалось, что в овраг я навернулся не просто так, а потому что на краю были кусты с малиной, которые обирал, край обвалился, и я полетел вниз, а там приземлился неудачно на спину да еще на камень. В общем, позвоночник я повредил, и оттащили меня косари, которые возвращались домой. Ну что ж, понятно, на завтра договорились вместе идти за грибами, потом искупались. Девчонки аж рот раскрыли, когда увидели, как я переплыл на ту сторону, оказывается, раньше плавать не умел, удивились, но поверили тому, что у меня само как-то это получилось.
  Так началась моя жизнь девчонкой. Нормальная, спокойная, без лишних неприятностей. Девчонки не мальчишки, к ним отношение иное, да и ведут они себя по-другому, тихо, все больше хихикают, да с любопытством посматривают на противоположный пол. Я не посматривал, мне было неинтересно, чего там не знал? Поэтому уже на меня начали смотреть странно, типа - не больная ли я?
   -Не больная. Мне просто рано, - отвечал я. - Вот подрасту, тогда...
  Договорился, блин! Уже на следующий день у меня заныл низ живота, да так противно, что я ходить не мог. Матушка должно быть сразу се поняла, потому что дала мне чистую тряпицу, научила складывать в несколько слоев и надевать под... Даже не знаю, как объяснить. Короче, трусов еще не изобрели, и вместо них было две ленты, одна на поясе крепилась с помощью заколок, а уж к ней крепилась другая, которая проходила по низу. В общем, конструкция странная, больше похоже на набедренную повязку, но модернизированную. Вот под нее еще и ложилась эта тряпочка, сложенная в несколько раз.
  Вот когда из меня полилось, я и вспомнил про современные прокладки. Вот уж что удобно, то удобно, их на целый день хватает, а тут меняешь чуть ли не каждый час, а если не сменишь, то запашок от тебя идет такой... в общем специфичный. Кстати, на мальчишек он действует возбуждающе, они прямо вокруг меня сразу закрутились. Живот болел дня четыре, потом стало проходить, за это время весь изматерился, все-таки память во мне мужчины, а не женщины, и если бы не терпение, которое я заработал крестьянином, точно бы что-нибудь натворил. Но как-то выдержал. А потом... в общем, начало у меня из сосков течь. Лифчиков и бюстгальтеров тоже еще не изобрели, носили все те же ленты из ткани, они грудь и поддерживали. В общем, у меня еще и грудь начала расти, та еще беда. На меня стали поглядывать парни, некоторые даже начали подкатывать с простыми и ясными предложениями: типа -давай залезем на сеновал или сходим погуляем в лесок. А на не менее простой вопрос - а на фига? Следовал туманный ответ о цветочках и тычинках, птичках и коровах. Даже пробовали силой взять, когда отстала от девчонок, убежавших на речку. Только я остановилась, как из-за кустов вывалился огромный парень, сграбастал меня в охапку и потащил в кусты. Я даже сначала не понял, чего ему надо, но когда он начал мою грудь тискать, да еще и под платье полез, во мне забурлила кровь викингов. Это с какого перепуга какой-то сельский идиот меня будет насиловать посреди леса в явных антисанитарных условиях? Я что себя на помойке нашел или у меня слабоумие? То, что он в два раза меня больше, ничего не значит, большой шкаф громче падает.
  Как же этот громила удивился, когда получил сначала по голени, а потом по своим причиндалам, а когда взревел диким кабаном и кинулся ко мне уже убивать, а не получать удовольствие от незабываемого секса, то получил еще т подобранной корягой по своей глупой башке. Кое-чему меня все-таки когда-то научили в тех жизнях, и неукротимый дух викинга жил во мне, чего-чего а трусом я не был. Думал, убил гада, но ничего... оклемался. Были бы мозги, было бы сотрясение, так он похоже, даже не понял, что случилось.
  Потом оказалась, что я избил самого здорового парня в деревне, да еще сынка старосты. Звали его Ивон, сволочь был редкостная, он уже многих девок перепортил. Мажор. За спиной своего папашки он ничего и никого не боялся.
  За меня никто не вступился, даже отец, хоть и видно было, что переживал. Но если бы он пошел на Ивона жаловаться к старосте, еще неизвестно чем бы все закончилось. Староста в деревне фигура серьезная, гадости может много разной сделать, при желании мог даже со света сжить. Ссориться мой отец естественно не захотел, да и не посчитал причину серьезной. Девчонок тут быстро лишали девственности после первой крови. Это было нормой. До моего случая. А тут все изменилось. Оказывается, что и девчонки могут защититься от парня. А надо сказать, что женщины считался народом слабым и бесправным, их били и убивали мужья, и это было обычным явлением. Ивона за то, что не смог справиться с девчонкой стали считать слабаком, и над ним начали посмеиваться все парни в деревне.
  Естественно, что он затаил зло и решил попытаться еще раз меня лишить самого дорогого, что у меня было. Причем, как я понял, хотел это сделать с излишней жестокостью. Я догадался о его намерениях, наблюдая, как он на меня косится хмурым взглядом и сжимает кулаки. Конечно, у него были все шансы, он был меня старше, выше, сильнее и тяжелее, только у меня имелась память о прошлых жизнях, и отношение к жизни и смерти было несколько иным, чем у деревенских. Смерти я не боялся, а все, что происходило в этой жизни, имело немного смысла. К тому же, я хорошо помнил себя, как викинга. И с чего бы северный воин стал бояться какого-то сельского придурка?
  Конечно, я подготовился, а как же иначе, все-таки разница в массе огромная? Если Ивон ударит меня, то меня унесет метров на пять, и вряд ли я после такого удара буду способен хоть на какое-то сопротивление. Значит, первым нужно бить самому, да так, чтобы потом не встал. Я теперь таскал с собой подкову на веревочке под платьем, чтобы не было видно, потому что знал, подкова приносит счастье, а на веревочке его будет в два раза больше, особенно если хорошо засветить ею в крепкий не замутненный разумом лоб.
  Как я и ожидал, эта скотина подготовила мне засаду. Однажды, когда возвращался домой с простиранным бельем с речки, вдруг оказалось, что девчонки отстали как раз в одном неприятном местечке с плохой видимостью, кусты там были повсюду, тропинка узкая, и бежать было некуда, сзади оказывался овраг. Потом я узнал, что Ивон подговорил своих приятелей, чтобы те их задержали.
  А в тот момент сразу догадался, что дело нечисто, внутри у меня что-то заныло, предупреждая об опасности. Конечно, можно было бы и не переходить овраг, а остаться и подождать девчонок, все равно же придут рано или поздно, или пойти по бурелому, обходя засаду. Но во-первых я тащил тяжелую корзину с бельем, а с ней не походишь по лесу, а во вторых, я решил, что надо поставить точку в этом деле, иначе так и буду шарахаться от каждой тени. К тому же, сынок старосты начал распространять обо мне разные слухи, типа - я давно не девушка, и со мной уже все давно переспали, и что он был первым. А то, что я его ударил, так это от ревности, просто он сам со мной не захотел, а я обиделся. В общем, обычная чушь посрамленного, не очень умного самца.
  Я постоял немного, поудобнее перехватил корзину с бельем, и пошел дальше, решив, что мокрая тряпка не хуже кнута, а то и лучше, а если еще в нее подкову завернуть, то получится замечательный кистень, которым можно отбиться от любого деревенского бодибилдера.
  Я почуял этого гада метра за три, мыться он не очень любил и воняло от него как от козла. Ивон весь из себя крутой и загадочный выскакивает из-за куста и торжествующе так говорит:
   - Ну что сама отдашься или бить придется? Только сразу предупреждаю, что отделаю тебя так, что ты потом неделю из дома не выйдешь, а то и две. Если ты думаешь, что подружки твои подойдут, так не будет их, мои парни с ними беседуют. Так как?
  Он даже руки потер от предвкушения.
   - Спасибо за предупреждение, - я был сама вежливость. - Приятно снова встретиться, Ивон. Не хочу, чтобы ты меня избивал, давай решим дело иначе.
  Я поставил корзину с бельем под куст, иначе перевернем, а мне потом перестирывать -оно мне надо. Перед этим достал из нее батину рубашку, положил незаметно в нее подкову, сделал жгут и спросил, давая этому идиоту последний шанс:
   - А как ты смотришь на то, чтобы просто меня отпустить?
   - Ага, - он торжествующе заржал. - Прямо щас и отпущу, а потом догоню и еще раз отпущу, а может и не раз. Ты рубашку то положи, зачем тебе она?
  Ну совсем не соображает парень. Вырос в сельской местности и думает, что сила в этой жизни главное. Конечно, перед ним стоит не очень высокая хрупкая девушка в руках нервно сжимает отцовскую рубашку свернутую в жгут, а он ее и выше и сильнее, и отпора не получал настоящего еще ни разу. Хорошо, хоть рубашку заметил и хоть немного, но насторожился.
   - С таким маленьким и так много раз? - удивился я. - А как ты его вообще находишь, когда под кустик ходишь? Наверное, трудно с таким жить?
  Я провоцировал его на нападение, победить смогу одним точным ударом, поэтому пусть лучше она бросается.
   - Сейчас ты увидишь, какой он маленький!!!
  И этот идиот начал снимать штаны. Я от удивления чуть рот не открыл, этот кретин совсем страх потерял. Он что, никогда не пробовал бегать со снятыми штанами? А драться? Ну такой момент упускать нельзя. Я шагнул к нему, раскручивая рубашку с подковой. С первого же удара, он улетел в кусты, а вытаскивать я его оттуда не стал, не девичье это дело, мужиков на себе носить. Так я его там и бил, причем долго, так как главной моей задачей было, чтобы при виде меня он испытывал страх. Драться он не умел, наверняка ему и не приходилось. Когда ты здоров как бык, да еще сын старосты, тебя за версту обходят.
  Да и не ожидал он от меня такой подлянки. Он то думал, что я его увижу и перепугаюсь насмерть, и делай со мной, что хочешь. А тут мало того, что не испугалась его слабая девчонка, так еще и решила его как следует поучить. В общем, разделал я его как бог черепаху, потом спокойно понес корзину с бельем домой. Вечером уже узнал, что из леска Ивона его дружки на себе тащили, ходить он сам не мог. Я хоть и бил так, чтобы следов не осталось, лицо не трогал, но по почкам хорошо прошелся, так что думаю ему хватило. Он сначала грозился, а потом уже лишь плакал и молил о пощаде.
  Вернулся я домой, развесил белье, и к мамане на огород отрабатывать. А когда уже лег спать, пришел к нам староста. Не знаю, о чем они там говорили с отцом, но наутро батя мне сказал:
   - Зря ты так, дочка, с Ивоном так поступила.
   - То есть, если бы меня домой принесли, как его, это было бы нормально? - спросил мрачно я. - Он же меня смертным боем хотел бить и насиловать, а потом еще обещал своих дружков позвать, чтобы и им досталось. Как ты думаешь, чтобы со мной после этого стало?
   - Ничего бы с тобой не произошло, вы, бабы, народ выносливый, а вот теперь как быть? - проговорил отец. - Ты же, Илга, не парень, Ты должна быть уступчивой, к тебе же после этого ни один парень в деревне не подойдет.
   - А мне никто из них и не нравится, - ответил я. - Плевала я на них, ты лучше, батя, скажи, что староста тебе говорил вчера? Мне что также бояться на улицу выйти или все-таки можно?
   - Выходи, - мрачно буркнул отец. - Никто тебя из парней больше не тронет, и даже близко не подойдет. Напугала ты всех сильно, такого еще в нашей деревне не было. Не знаю, что бы с тобой Ивон сделал бы со своими дружками, может и ничего бы плохого не случилось, а вот теперь точно беда пришла, после этого никто тебя замуж не возьмет, сама подумай, кому нужна жена, которая может мужа отколотить? И в кого ты у нас такая родилась? Раньше, до этого падения в овраг была тихой, смирной, послушной, а тут словно бес вселился - к знахарю что ли тебя отвести?
   - С мужем как-нибудь разберемся, когда время придет, - сказал я, подумав о том, что вот тебе и защитник в семье. Струсил. Предпочел бы, чтобы его дочь избили и изнасиловали, чем если бы она себя защитила. А вот насчет беса догадался, только как ты меня изгонишь теперь из этого тела?- Еще рано об этом думать. И знахаря не нужно, здоровая я, он Ивону нужен.
   - Разберешься ты, - пробурчал отец. - Наделала дел, теперь до конца жизни не разгребешь. Хорошо еще, что староста сказал, чтобы мы об этом случае помалкивали. Решил он, что не стоит Ивона позорить перед народом, а то бы нам такие проблемы бы устроил, что пришлось бы из деревни уезжать. А куда нам отправляться? Родни то посчитай уже и не осталось после войны. Так что теперь, Илга, молчи и делай вид, что ничего не произошло. На Ивона не смотри и к нему не подходи, и он к тебе не подойдет. Поняла?
   - Конечно, отец, - поклонился я. - Мне эти ненужные разговоры ни к чему, не буду я его позорить, и вообще начну обходить за милю.
   - Ну и хорошо, вот и поговорили, - вздохнул он с облегчением. - Иди, матушке помоги на огороде.
  Эта история имела свое неожиданное продолжение, но не сразу сначала прошло немало времени.
  Жизнь шла своим чередом, я помогал матушке на огороде, меня никто больше в деревне не трогал. Парни при виде меня сразу старались уйти куда-нибудь подальше. Девчонки хоть и сочувствовали мне, но со мной старались не оставаться. Я их понимал, им замуж надо, а если о них слава пойдет, что они мои подружки, то кто их возьмет? В деревне ничего не скроешь, и очень скоро я стала повсюду ходить одна, меня перестали куда-то звать, на вечерние посиделки мне дорога была закрыта, как и на другие местные культурные мероприятия. Я остался один, но мне это не мешало, для меня так было проще жить.
  Отец все время проводил в поле, причем, как я понял, он работал и на своем участке, а еще и отрабатывал оборок на барона - хозяина этих мест. Его замок стоял на горе, там он жил и держал в страхе всю округу, периодически барон в сопровождении десятка воинов проносился по полям, пугая крестьян, занимаясь охотой, то еще чем-то, и снова исчезал там, у себя наверху. Таких деревенек, как наша, у него было штук пять, это что-то вроде крепостного права, хоть страна точно была не Россия. Хоть как она называлась, я так и не узнал, на меня таращились, словно спрашивал невесть что, а потом пожимали плечами. Короче, народ тут жил темный, неграмотный и ничем не интересовался кроме урожая в поле да на своем огороде. Если судить по именам, то восточные славяне, чехи или сербы, но я могу и ошибаться.
  Кроме растениеводства занимались еще и выращиванием лошадей, но это, как я понял, в основном для барона и его дружины. Еще в деревне держали куриц, гусей, уток, коров, много было овец, но мы жили бедно, питались с огорода картошкой, тыквой, помидорами, да еще всяким разным. Сам выбор растений говорил о том, что Америку уже открыли, и оттуда привезли семена до этого невиданных растений, и уже привыкли считать их своими. Из скотины у нас имелась только лошадь, на которой отец и пахал, и сеял, и урожай убирал. Кур у нас было десятка два, они несли яйца, и меня заставляли за ними ухаживать. Утром я кормил их зерном, перемешанным с песком и мелкими камешками, которые меня заставляли приносить с речки, потом давал им еду в обед и вечером. Еще я ходил в лес собирал грибы, ягоду малину, смородину, да дикие яблоки с орехами. Варенья в этих местах не варили по причине отсутствия сахара, ягоду и яблоки просто замачивали в воде, а потом ели.
  В общем, работы было много, и продолжалась она круглый год. Зимы такой, какой она бывает в России не было, вместо снега шли дожди, холодов не было. Зимой я одевала толстую шерстяную накидку с деревянными пуговицами, и этого вполне хватало, чтобы не замерзнуть. На ногах тут носили что-то вроде римских сандалий, это подошва с ремешками, которыми ее привязывали к ноге. Подошвы были разными, кожаными, у более-менее обеспеченных и деревянных, у тех, что победнее. Естественно, я носил деревянные. Обувь носили только в зимнее время, в остальные сезоны ходили босиком, и для здоровья полезно и экономия. Битого стекла здесь не было, стекло вообще было дорогим, и имелось только у старосты, в основном все плошки и чашки были из глины. Имелся в деревне горшечник, вот он всех и снабжал посудой.
  Событий за год, который я прожила в новом теле, не произошло почти никаких, если не считать, что меня осенью один раз свозили на ярмарку в город, там отец продал излишки зерна, купил себе инструменты, да муку, а я просто ходил и глазел на то, как у них тут все устроено. Интересного не было ничего, кроме, пожалуй, театра, на представление которого мы все-таки сходили, причем по просьбе матушки. Мне не понравилось. На грубой сцене паясничали и гримасничали пятеро актеров и одна актриса, пытаясь, что-то рассказать. Для народа вокруг это было в новинку, а для меня почти москвича примитивно до жути, скука смертная. Но люди вокруг кричали, радовались.
  Сама пьеса была о короле и королеве. История что-то вроде нашей золушки, как бедная, но якобы очень красивая девушка встретила на прогулке случайно принца, и у них возникла любовь. Естественно королева-мать и король отец были против и всячески препятствовали, в финале принца женили на другой, но в церковь как-то проникала девушка, и принц отказывался от толстой некрасивой невесты, которую играл мужик, и женился на своей избраннице. Потом появлялся менестрель и, играя на каком-то подобии гитары, рассказывал о том, что девушка эта оказывается несет в себе древнюю королевскую кровь, только не знает об этом, потому что ее когда-то тайно спрятали в крестьянской семье от злого дяди узурпатора. Оказывается, у нее есть права на трон соседнего государства, так что она богатая и красивая невеста.
   Родители принца, узнав об этом, сразу успокоились и благословили молодых. Хэппи энд - так сказать. Эта чушь длилась целых три часа. Народ восторженно вопил, а когда все закончилось хорошо, даже плакал. Матушка моя рыдала и радовалась за девушку, отец же только лишь вздыхал и морщился, жалея потраченные на представление денежки.
  Сам город мне не понравился. Дома были двухэтажными, сложеными из грубого необработанного камня. Вместо канализации по городу на каждой улице были сделаны метровые своего рода дренажные каналы, по которым все и текло, они отвратительно пахли. Впрочем, народ тут чистотой не заморачивался, из окон выливали нечистоты прямо на мощеную булыжником улицу, да и на прохожих, если они не успевали спрятаться. Как я понял, это был своего рода спорт - попасть в проходившего горожанина, и надо сказать, имелись в нем свои мастера.
  Мне повезло, я едва успела отскочить, когда прямо передо мной вылили целое ведро помоев. А я была одета в красивое коричневое длинное платье с вышивкой, которое мне отец купил, оно хоть и было из грубой шерстяной ткани, но выглядело отпадно. Мне точно понравилось. Правда, зеркал здесь во весь рост не имелось, штука это была дорогая и не всем по карману. У меня было небольшое, размером с ладошку, которое отец мне купил, вот в него и рассматривала себя, как мог.
  Кстати, многие горожанки выглядели на порядок лучше меня, поскольку одеты были в белые и красные тона, но мне в деревне такое вряд ли бы подошло. Уж слишком оно маркое, а стирать на речке глиной и золой, удовольствие еще то, руки немеют от холодной воды и становились красными словно ошпаренные.
  Конечно, я мог бы, наверное, не стирать и отказаться от работы по дому и в огороде, но как это сделать, если ты включен в жизнь семьи, деревни и этого мира. Пойти всем наперекор? И чем это закончится? Быстрой и неминуемой смертью? Другого же не будет. Мы просто не понимаем, как вшиты в этот мир, что любые попытки его изменить, приведут к негативным последствиям и в первую очередь для тебя. В данной жизни я всего лишь девчонка, которая мало что умеет и знает, пусть и с опытом прошлых жизней, который почти не подходит этому миру.
  Нет, тяпкой и лопатой на огороде я неплохо справлялся, за что был облагодетельствован матушкой дополнительной нагрузкой в виде нескольких грядок с капустой, которые были закреплены непосредственно за мной. А все остальное? Конечно, я читал в свое время книжки про попаданцев. Все они тут же начинали поражать окружающих своими знаниями, начинали ковать булатную сталь, создавать порох и объявлять войну всем, кому не попадя, и в очень короткое время оказывались королями или султанами с обширными гаремами.
  Но я переродился слабой девушкой, поэтому ковать и делать порох у меня не получится. А в своей первой уже почти забытой жизни я получил образование менеджера, которое абсолютно не требовалось этому миру. И вот честно говорю, я не знаю, как делать булат и порох, а заодно пластик, бумагу, ядерную бомбу, танки и еще кучу всяких нужных вещей. В качестве попаданца я больше всего напоминал Леонардо де Винчи, который как любой современный человек мог нарисовать деревянный танк, тряпочный вертолет, самолет, планер и только. В цивилизации его времени эти картинки оказались никому не нужны, потому что для создания всего этого требуется развитая промышленность, а еще множество знаний, которые распространены между другими людьми. Кроме того должны быть придуманы материалы, машины и много чего еще.
  В отдельно взятой деревне промышленную революцию не совершишь, да и кто тебе даст? Так что у Леонардо оказались востребованы его временем только картины, которые он писал, а у меня только тяпка, которой я научился владеть в прошлой жизни.
  Мы еще немного походили по городу, а потом поехали домой на телеге с высокими бортами, в который был впряжен наш конь. В мои обязанности входило выгонять его на луг пастись. Отец на нем и пахал и сеял, и сено возил, и нас с матушкой в лес, если было нужно.
  Жизнь шла своим чередом, прошел год, я превратился в красивую девушку с замечательной фигурой, все было при мне: стройные ноги, грудь как минимум троечка, тонкая талия, волосы светлые, глаза голубые -сам бы в себя влюбился был бы мужиком. Несмотря на то, что я точно был красивее всех девчонок в деревне, парни меня по-прежнему обходили стороной, даже рядом старались на находиться, что впрочем меня нисколько не волновало, только отец вздыхал, да матушка мне периодически выговаривала за Ивона, которого я так жестоко избил. Оказывается, ему надо было только строго сказать, чтобы он не приставал и попросить отойти. Я же так и сделал вообще-то, только он не послушал, это уж потом я с помощью счастливой подковы пытался рассказать, как нехорошо обижать тех, кто слабее, но матушка меня не слышала.
   Ивон кстати поправился, ума набрался, больше к девкам не приставал, никого не насиловал, даже собрался жениться. Да и в целом в деревеньке у парней отношение к девчонкам изменилось, теперь обходились без насилия, брали уговорами, за что кстати меня, когда никто не видел, девчонки благодарили. Потом узнал, что парням, если они начинали вести себя грубо, сразу говорили о том, что мне пожалуются, и те сразу отступали, извиняясь, так что я тут стал вроде полиционера нравов.
  Жизнь шла своим чередом, я пахал на огороде, бегал в лес за ягодами и грибами, в общем, жил не совсем плохую жизнь. Периодически доставали, конечно, месячные, но я и к ним притерпелся, а куда деваться? И вообще я сал замечать за собой, что веду себя немного иначе, чем обычно, все-таки женские гормоны в теле, да женские инстинкты делали свое дело, но я не расстраивался, в этом были свои плюсы - превращусь снова в мужчину, стану лучше женщин понимать.
   Жизнь она же для того и дается, чтобы что-то лучше понять, в чем-то разобраться, получить новые знания и умения, все потом пригодится в следующей жизни, да и для размера души новые знания имеют значение. Кстати, за то, что я избил сына старосты, душа стала меньше, но ненамного, я это почувствовал, хоть и не понял как. На самом деле мы все чувствуем душу, и всегда знаем, когда она увеличивается, а когда уменьшается. Сделал гадкое -стала меньше, сделал добро - стала больше. Каждый это знает и понимает, в этом и великая тайна нравственного закона, потому как он не что иное как сигнал от души книга закончена, выложена здесь. http://feisovet.ru/%D0%BC%D0%B0%D0%B3%D0%B0%D0%B7%D0%B8%D0%BD/%D0%9B%D0%BE%D1%81%D0%B5%D0%B2-%D0%92%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BC%D0%B8%D1%80/
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"