Генерал Мило Севе, крупный мужчина с массивной челюстью и седеющей короткой шевелюрой, привычно печатая шаг, спускался по пологому склону холма, небрежно придерживая рукоять короткого меча. За его спиной, будто язычок адского пламени под порывами ветра, метался алый плащ со златотканым орлом в центре. Ветер подул лишь недавно, с утра его не было и в помине, но к вечеру, как нередко случается на равнинах, он появился, внезапный, порывистый, злой. Позади генерала на некотором отдалении, но неотступно, следовал Симаре Винт - поседевший, морщинистый ветеран, давным-давно ставший его советником, слугой и нянькой - и пара телохранителей, рыскавших хищными взглядами по сторонам. А ещё дальше, намного дальше, раскинулся лагерь его поредевшей армии. Армии-победительницы! Там суетно кипела жизнь, там слышались смех и стоны, там вспоминалась и обсуждалась недавняя битва и то, как кто себя в ней вел. Всё это было там. Не здесь. Нет. На поле давешнего сражения, к которому приближался генерал, не слышались голоса, смех, стоны, здесь царил совсем иной шум. Привычный, обыденный шум завершенной битвы: шорох крыльев, вороний грай да редкий, озлобленно-испуганный шакалий взвизг. Волков ещё не было. Они всегда появляются позже. Ночью...
И ещё здесь был запах. Нет - смрад! Тяжелый, густой, отвратительно-липкий, почти вещественный - смрад изувеченной плоти. Генералу доводилось читать глупые сочинения так называемых писателей, где твердилось о полях сражений, благоухающих кровью и славой. Тщеславные, глупцы никогда не видевшие и не нюхавшие войны и все свои представления вынесшие с ратных игрищ Арен, столь любимых плебсом! Они не знают, чем в действительности пахнут "равнины смерти". Дерьмом, они всегда пахнут дерьмом из развороченных кишок мертвецов... и тухлятиной. Да, этот запах неистребим.
Генерал внезапно остановился. Его советник Симаре Винт, подойдя к полководцу вплотную, тревожно огляделся по сторонам и незаметным движением приказал телохранителям приблизиться. Он никогда не понимал этой навязчивой потребности своего повелителя, раз за разом тянувшей того к полям отгремевших сражений.
У ног генерала на земле - перепаханной и вздыбленной, будто по ней прошелся безумный страдник - раскинув окоченевшие руки, лежал юноша с незрячим взглядом карих глаз, затянутых поволокой смерти, глаз устремленных в небо. Его одежда была до того забрызгана грязью, что невозможно было узнать даже на чьей стороне он сражался. А вот лицо - по нелепой прихоти судьбы - оставалось практически незапачканным. Юное, светлое, по-детски удивленно-наивное.
- Ваша светлость, - осторожно коснувшись плеча генерала, нерешительно проговорил Симаре, - может быть на сегодня достаточно? Ветер крепчает, слышите, как он зло воет - это души усопших взывают к мести. Может не стоит их тревожить? Может пора вернуться?
- Ты помнишь Шавэрийцев, Симаре? - отрешенно поинтересовался генерал, казалось, даже не расслышав встревоженного вопроса своего верного слуги.
- Жителей древней Гиары, тех, которых разгромил четвертый триум? - незамедлительно откликнувшись, уточнил Винт. - Конечно, - он нахмурился. - Старики рассказывали: они были славными солдатами, крепкими, беспощадными, но их вечная грызня между собой...
- У них была странная, удивительная культура, - будто говоря сам с собой, едва слышно прошептал генерал Севе. - Множество крошечных городов-государств постоянно враждующих; десятки народов, ненавидящие друг друга; язык - настолько несхожий, что зачастую им требовался переводчик для общения меж собой. Пантеон Шаверийцев был настолько велик, что включал в себя даже Богов ручьев и озер, и у каждого - свой! Разумеется, большинство Богов почитались лишь в местности, которой принадлежали, но был у них и общий свод. В него входило всего восемь Богов. Среди них был и Амего - Бог сражений и битв, крови и жертвоприношений. Великий Бог, могущественный Бог. Неистовый... В те времена, как рассказывают люди, Боги были куда как общительнее и нередко их можно было встретить в городах и домах обычных людей - дворцах и лачугах; всех Богов, даже Великих. Кроме Амего...
- Амего всегда путешествовал, нигде не останавливаясь надолго, не задерживаясь, и повсюду его сопровождал пес. И звали того пса - Война. Много раз видели люди пса, бегущим позади своего хозяина, и каждый описывал его по-своему. Люди тщеславные уверяли, что Война являлся им в блеске славы и с триумфальным венком на челе. Люди скупые твердили, что Война - это сияние золота, и каждый его шаг оставляет россыпи драгоценных монет. Люди наивные уверяли, что Война - лишь тень, столь же бессмысленная, сколь и бессильная. И лишь мудрецы видели истинный облик зверя: кровавая, иссеченная плоть бессчетных мертвецов с торчащими наружу костями; шерсть, щетинившаяся осколками стальных клинков; хвост Воины - обрывки знамен и обломки аквил; а его когти - окостеневшие руки воинов.
- Да, - генерал задумчиво смолк. А когда заговорил вновь, его голос стал до того тихим, что лишь напрягая слух изо всех сил, Симаре смог расслышать обращенные к нему слова полководца. - Каждый видел Войну по-своему. Лишь в одном они сходились: очи зверя пылали, как самые яркие маяки, будто вобрав в себя огненную ярость битв и страданий, будто стремясь испепелить каждого, на кого обращал свой взор многоликий зверь.
Он снова смолк. Но лишь на миг.
- Они все ошибались, - голос полководца окреп и обрел свою привычную властность. - Все! Глаза Войны - это глаза мальчика. Вот этого мальчика, - резким движением, будто вгоняя клинок в тело врага, генерал Мило Севе указал на распростертое у своих ног тело. - Его и бессчетных тысяч таких же, как и он. Глаза Войны пусты, в них нет ничего. Глаза Войны - это взгляд Бездны...