Аннотация: О том как и почему выжил Жофруа и об охоте пинкертонца за Учителем.
Глава 26: "Бауэрстоун и не только: зверь"
Рузи устал. Только так можно было объяснить его раздражительность и склонность к уединению. Обычно спокойный и совершенно здоровый вампир теперь не желал никого видеть. Он мог ночи напролёт смотреть на звёзды с крыши. Иногда Ру даже разговаривал с ними, как со старыми знакомыми. Вот только беседы всегда сводились к одному: безвыходности сложившегося положения.
В день памятной битвы при Вестволле Рузи был полон сомнений и до последнего думал отвести ли шавок Жофа в сторону или ударить. Обстрел из пушек предвосхитил действия вампиров. Точное попадание из винтовки вывело Ру из игры. Когда же он очнулся, то было уже поздно что-либо делать: две армии схлестнулись и утопили друг друга в крови. Иначе сказать было трудно: Рузи никогда не видел столько крови, пролитой в одном месте.
У вампира было достаточно времени, чтобы повнимательнее осмотреть поле боя и сделать выводы. Мортимер был потрёпан, но всё же остался жив. Его упитанный друг был похож на разодранную собакой газету. Жофруа сильно обгорел и вряд ли смог бы подняться на ноги самостоятельно, но он был жив... Чёрт дёрнул Ру вспомнить про родственные узы и спасти коротышку от окончательной расправы.
Путь, до этого занявший сутки, отнял у Рузи трое суток. Он нёс на себе Жофруа, был мучим голодом и желанием всё бросить. Роль камердинера удавалась Ру куда лучше, чем роль носильщика. Особенно мерзким обстоятельством стал тот факт, что армия Фонтэна за сутки подчистую вымела фермы, попадавшиеся на пути к крепости. Утолить жажду крови и помочь Жофруа исцелиться было попросту негде. Питаться же кровью койотов и грифов значило обрекать себя на медленное обращение в зверя. Рузи потреблял ровно столько, чтобы оставаться дееспособным, а ненасытному мальчишке отдавал остальное. Ру страдал и сам не знал, за что страдает.
К концу третьего дня Рузи и Жофруа достигли Бауэрстоуна. Первый был изрядно ослаблен физическими нагрузками и голодом. Второй помимо ослабленности, изрядно подгорел и в своей обгоревшей окровавленной одежде смотрелся совершенно непотребно. На Жофруа не было лица в прямом смысле. Лишь сплошной ожог. На Ру не было лица в переносном смысле: он тысячу раз пожалел о своих добрых намерениях.
В первую же ночь Жоф осушил шестерых. Преимущественно тех, кто имел неосторожность засидеться в салуне. К раннему утру Жофруа настолько окреп, что начал обращать жителей... Рузи пытался вразумить брата, но чем сильнее тот становился и больше вспоминал, тем больше поддавался гневу.
- Он меня обесчестил. Мало того. Эта свинья заклеймила позором весь род Фонтэнов! Отец умер, чтобы положить конец позору... И вот отца уже нет, а виновный в его смерти всё ещё живёт!
- Жофруа, не будь так строг к себе. Против нас сражалась армия, - успокаивал Ру.
- Армия?! Тридцать голодранцев, которые даже стрелять толком не умеют?! Это их ты называешь армией?! Как бы не так! Скорей коровье стадо назовут армией, чем этих идиотов!
- Тогда в чём ты видишь причину нашего поражения? - уточнил Рузи. Про своё вмешательство он тактично умолчал и продолжал умалчивать.
- Мортимер и этот второй. Не помню его имя.
- Джерри.
- Да. Толстяк Джерри. И был там ещё кто-то... невидимый. Он стрелял по нам из скорострельной пушки, пока я его не остановил.
- Невидимый? Тебе не показалось? - возразил Ру.
- Конечно, не показалось, merde! Как шарманка не может играть, если не крутить ручку, так и пушка без этого не может стрелять! А она крутилась! А значит ручку кто-то крутил! - распалялся Жофруа.
- Может, ты и прав.
- Конечно, прав. Я знаю, что видел!
- Хм. И что же ты видел? Меня ранили в самом начале сражения. Похоже, я многое пропустил.
- Видел, как проливалась кровь благородных, как Мортимер и толстяк втаптывали имя Фонтэнов в кровавую жижу.
- Или они всё же защищались и пытались спасти свои жизни.
- Рузи, ты знаешь, что такое честь?
- Ширма для гордыни? - предположил вампир.
- Довольно! - прервал Жоф, вскинув вверх ладонь, - Ещё немного, и ты начнёшь оправдывать наших врагов. Я не хочу ссориться с доверенным лицом из-за пустяков, - сказал Жофруа.
Потом он подошёл к Рузи на расстояние вытянутой руки и посмотрел снизу-вверх так, что у иного слабонервного застыла бы в жилах кровь, а Ру удивлённо поднял правую бровь:
- Ты был камердинером моего отца и хорошо послужил семье. Если ты хочешь продолжать служить как прежде, то останешься там, где и положено камердинеру. Есть вещи, которые тебя не касаются. Мои отношения с Мортимером - одна из таких вещей.
После этой речи Рузи стал относиться к Жофруа с некоторой настороженностью. Что-то в этом подростке изменилось. Во взгляде появилась новая глубина, исследовать которую совершенно не хотелось. Ру не мог сказать наверняка. Ему казалось, что именно такой взгляд бывает у солдат, побывавших на войне. В голове молодого Фонтэна царил жуткий беспорядок, поэтому выделить какую-то одну мысль было трудно.
Они поселились в первом понравившемся доме. Как потом хвастался, Жофруа застал мать семейства на кухне за мойкой посуды и обратил, пока та просила не трогать детей. Схватил домохозяйку за грудь и так сладко впился в шею, что почувствовал себя на вершине мира: отец бы никогда такого не позволил. Потом Жоф занялся спящими на втором этаже детьми. Все трое обретались в одной комнате. Никто не успел даже пискнуть. Когда Жофруа вышел из дома сказать, что дело сделано, то выглядел бледнее обычного. На вопрос "Что случилось?" вампирёныш ничего не ответил. Рузи тогда решил, что Фонтэн видел нечто особенное и это его напугало.
Через неделю Фонтэн уже заправлял своей маленький армией обращённых. Бунт был подавлен в зачатке. Всех крепких и достойных обратили ещё во время подготовки к походу в Вестволл. Оставшихся забрал себе Жофруа. Независимо от того какими люди были до этого, их суть менялась, приспосабливалась к постоянному контролю над голодом и факту, что сограждане теперь пища. Семейные, брачные узы или узы дружбы теряли свою силу перед изменением природы существа. Старые связи рушились и образовывались новые, скреплённые кровью.
Рузи заметил, что Жоф, несмотря на успех своих действий по захвату города, стал избегать общества кого бы то ни было. К тому же, в его новой резиденции не осталось ни одного уцелевшего зеркала, равно как и любых других отражающих поверхностей. Странное поведение заставило Ру следить за юным Фонтэном пристальнее обычного, чтобы понять с чем имеет дело. Следующая странность не заставила себя ждать.
Жофруа и Рузи как раз направлялись уладить кое-какие дела в городе, когда это случилось. Мальчишка примерно такого же возраста, как Жоф, с выгоревшими добела волосами и серо-голубыми чистыми глазами имел наглость оскорбить потомка рода Фонтэнов. В чём заключалась ошибка мальчика понятно стало далеко не сразу. Жофруа налетел на него с кулаками, сбил с ног и стал планомерно уничтожать лицо подростка, выкрикивая: "Нравится? Получи! Теперь тебя мать родная не узнает, красавчик! Будешь знать, как смотреться в зеркало!"
Когда Рузи оттащил вампирёныша от невинного мальчишки, то от его лица осталась лишь кровавая каша. Жофруа даже не планировал останавливаться. Он методично уничтожал всё, что хотя бы напоминало о том, каким лицо мальчишки было изначально.
Позже Рузи решил обсудить случившееся наедине и понять в чём была истинная причина случившегося:
- О том, что случилось сегодня днём...
- Хочешь знать зачем я это сделал?
- Да, - кивнул Ру.
- А ты посмотри на меня. Взгляни на моё лицо. На что оно больше всего похоже? Можешь не отвечать. Это даже не лицо. Засушенная трофейная голова, чёртов изюм. Я урод. Урод, понимаешь?! И это не изменится! - кричал Жофруа. Ру поймал себя на мысли, что даже не пытался доказывать обратное. Это заставило его улыбнуться. Разумеется, позже. Когда Жофа не было рядом.
Война изменила потомка рода Фонтэнов и сделала совершенно беспощадным. Если раньше воля отца хоть сколько-нибудь сдерживала Жофа, то теперь ничего не осталось. Именно поэтому Рузи не удивился намечающемуся крестовому походу. За месяц служения обновлённому роду Фонтэнов Ру перестал удивляться, а единственным его желанием стало сбежать куда подальше. Рузи даже собирался сбежать, но не смог. Он так давно служил Фонтэнам и жил их чаяниями, чтобы забыл про свои собственные. Рядом с Жофруа Ру мог бы принести больше пользы. Не только защитить юного Фонтэна от мира, но и защитить мир от него самого.
К тому же что-то подсказывало, что Жоф рано или поздно найдёт Мортимера и это плохо кончится для них обоих. Рузи не мог этого допустить. Без Жофруа его жизнь потеряла бы смысл. Без Мортимера Ру рисковал потерять уважение к людям и стать абсолютно хладнокровным. И то, и другое было одинаково пагубно. Рузи понимал, что хочет слишком много, но кто мог бы судить его за это?
Сидя на крыше, Ру покинул тело и отправился в лимб, чтобы оставить послание. Это был единственный способ связаться с Мортимером, не привлекая к себе внимания Жофруа. Такого рода послание можно было сравнить с посылкой до востребования. Пока Морт не объявится, то не получит послание. Чтобы объявиться ему нужно уснуть. Пожалуй, единственным минусом такой передачи информации была иносказательность. Рузи хотел лишь одного - чтобы Мортимер держался подальше от Жофруа и постоянно разрывал дистанцию. Но не мог поручиться, что, увидев сон, Морт сразу поймёт о чём речь. Ещё хуже было, что ганслингер мог даже не вспомнить что ему снилось. Впрочем, Ру приложил усилие и накачал своё послание большим количеством энергии. Не учёл вампир лишь одного: Рузи до последнего думал, будто у Мортимера есть выбор.
Нат налетел на Горана и принялся избивать в лучшем стиле уличной борьбы. Обеими руками по лицу, груди и животу. Стоило Горану прикрыть какое-то одно место, как детектив переключался на другое и продолжать тузить противника. Потом он очень удачно наступил врагу на ногу и пнул в пах, но в конечном счёте попался. Сначала Горан поймал левую руку Натаниэля за запястье и с силой сжал. Нат попытался отбиваться правой рукой и ногами, но позволил связать себя полностью. Правое запястье также было в тисках Горана. Силач поднял руки вверх так, что Натаниэль едва касался земли. "Кто бы мог подумать, что в нём больше шести футов", думал детектив. В нём самом было чуть больше пяти футов. Пять футов и девять дюймов, если быть точным.
- Легче, ковбой, - шикнул Горан, - Я не драться сюда пришёл.
- Как ты... выбрался? - спросил Нат.
- О, так ты решил поговорить, да? Когда скоро подыхать, то все становятся жутко разговорчивыми. Ты ведь не боишься смерти, правда?
- Я уже умирал однажды. В очередной смерти не будет для меня ничего нового. Как ты выбрался из пыточной, ублюдок? - спросил Нат и дёрнулся, но зверь держал его крепко.
- А ты подумай. На придумывание пыток у тебя котелок хорошо работал.
- Ты мог освободиться из оков и доползти до двери, но открыть её не мог. Она сделана, чтобы сдерживать таких, как ты. Два слоя дубовой доски, обитой железом. Значит, либо дверь была уже открыта, когда ты до неё добрался, либо ты выкрал ключи. Чтобы выкрасть ключи нужно было освободить хотя бы одну руку из оков.
- Верно, - ухмыльнулся Горан.
- Дыба рвёт жилы и суставы. Твоя рука даже после освобождения была бы ничем не лучше плети. Тебя выпустили, - догадался Натаниэль.
- Неплохо для сопляка.
- Кто это сделал?
- Не твоё дело. Что дальше? - спросил силач задиристо.
- А есть выбор? Думал ты пришёл сюда убить меня, - поинтересовался детектив.
- Выбор есть всегда, - многозначительно улыбнулся Горан.
- Значит ты здесь с другой целью, - рассудил Натаниэль и силач опустил его на землю. Он потёр запястья, чтобы к кистям вернулась чувствительность, и махнул рукой в сторону могильника:
- Идём. Поможешь мне кое с чем.
- И что мне нужно делать? - поинтересовался Горан. Он выглядел удивительно беспомощным.
- Ищи что-то странное.
- Что-то более странное, чем куча мёртвых коров?
- Да. И не трогай ту маску. Я её уже осмотрел,- указал Нат в сторону куполообразной личины из шкур.
- Хорошо.
- И ещё кое-что.
Горан молчал и внимательно слушал.
- Зачем ты пришёл? Что Джон поручил тебе?
- Я здесь не из-за него. Из-за себ, - в глазах силача мелькнул на секунду недобрый огонёк.
- Так вот зачем тебя послали...
- Иначе я бы не стал тебе помогать.
- А ты и не помогаешь. Просто не путаешься под ногами.
- Это ещё почему? Я знаю одно местечко, которое ты пропустил, палач. Место, где меня обратили, - сказал Горан без тени улыбки.
- То, что надо, - ответил Нат. Если уж потрошение такого количества скота и сооружение маски не вдохновило незнакомца, то обращение уж точно должно было. Детектив хватался за соломинку и сам это знал.