Аннотация: Ук встречается с последствиями показной смелости и узнаёт что стало с охотниками черноспинов, отправившимися на поиски чужаков один день назад.
Глава 6: Последствия
Когда стопы Ука коснулись мягкой почвы сгоревшего леса, он окончательно пришёл в себя. Сделанная собственным ножом метка на щеке, ограничения племени, мнение старших больше не довлели над ним, как отвесная скала, накрывающая тенью. Ночью, вдали от соплеменников, Ук был одинок и в той же степени - свободен. Его смущали только чужаки, рыскавшие ночью у лагеря костогрызов и вполне способные рыскать уже в лагере черноспинов, если взяли охотников в плен или отыскали лагерь, идя по их следам.
Сейчас, как никогда, Ук нуждался в совете Рага как поступить. Ведь если черноспинов и, что ещё страшнее, Ара, больше нет, то сыну ветра нельзя идти туда, куда собрался. С другой стороны, не было иного способа узнать живо ли соседнее племя и существует ли угроза, что чужаки отправятся на поиски твердолобов, если покончили с черноспинами. Тогда Ар, до нелепого пухлый и, в то же время крепкий, встал у сына ветра перед глазами. Только теперь смотрел суровее обычного, осуждающе, отказываясь умирать даже в мыслях.
Пожалуй, поэтому совет и пригодился бы. Бросать друзей ради блага своего и племени всё же было неправильно. Ар не бросил Ука, когда почуял угрозу около лагеря костогрызов и пострадал трижды из-за неуёмного любопытства сына ветра. Почему тогда Ук не может рискнуть или пострадать ради друга? Разве это не было бы справедливым по отношению к нему? Мальчик затруднялся дать ответ. Сын ветра и так страдал достаточно за последние дни, хотя с готовностью пострадал бы ещё, если так будет нужно.
В конце концов, Рага рядом не было и быть не могло, поэтому Ук обратился за советом к самому себе. Вернуться в лагерь твердолобов, так и не узнав, как дела у черноспинов,, было глупо, а идти туда - опасно. Поэтому мальчик прислушался к своему телу, чтобы понять сколько ещё сможет выдержать. Сил было достаточно, пусть он и ел меньше обычного, и спал меньше, чем хотел бы. Оставалось только отвлечься от преследовавших Ука страхов. А что может развеять опасения лучше, чем мысли о чём угодно кроме них?
Сын ветра ощущал тепло в области груди. К ней прилегало нечто твёрдое и продолговатое. Похожее на веточку, но более гладкое. Ук извлёк подарок Лины из-под шкуры, в которую был закутан. В белёсом свете луны трубка выглядела тёмной-серой, почти чёрной и, казалось, принадлежала сгоревшему лесу, пусть и не имела с ним ничего общего. Тогда сыну ветра в голову закралась смелая, но глупая мысль: научиться извлекать из трубки птичьи трели, как делала Лина. Может, это поможет снова с ней увидеться.
Сначала Ук стал зажимать отверстия по одному и дуть, пробуя звук. Чем ближе ко рту было отверстие, тем ниже был птичий голос. Чем от рта, тем тоньше и пронзительнее он становился. Воодушевлённый сын ветра смотрел на трубку с восхищением, ведь такая простая вещь могла издавать столь приятные звуки. И он стал связывать звуки между собой, закрывать отверстия и дуть. За счёт огромного открытого пространства, которое представлял из себя сгоревший лес, и царившей в нём тишины трель разлеталась далеко.
Однако у трели были свои недостатки. Ук не мог дышать достаточно глубоко, чтобы мелодия казалась непрерывной, поэтому трель постоянно рвалась на отдельные "клочки" - громкие в начале и затухающие к концу. Звук отражался от неба и земли, от обгоревших стволов деревьев и темноты, простирающейся там, куда взгляд сына ветра не мог проникнуть и возвращался пугающим эхом. Исходя из трубки, клочки звучали похоже на птичью трель, но издалека приходили другими, похожими крики диких зверей.
И хотя Ук знал, что эхо всего лишь передразнивает звуки трубки, в нём зародился страх. Вдруг среди множества шуточек эха и ветра хоть один крик зверя действительно окажется криком? Сын ветра был защищён от зверей тем, что пах, как мёртвый хищник, благодаря жжёному жиру, тихо передвигался и неплохо прятался. Вот только исторгаемая костяной трубкой трель выдавала Ука и вполне могла привлечь внимание. И это опасение заставляло мальчика дуть сильнее, чтобы трель звучала громче, выражая презрение к страху.
Ветер, раззадоренный трелью, плясал вокруг Ука, разносил её и возвращал обратном вместе с эхом. Сердце мальчика наполнялось радостью от проявления собственного бесстрашия и невесть откуда взялись силы, чтобы не только идти, даже бежать дальше. Какое-то время сын ветра бежал и дул, но быстро понял, что первое мешает второму и трель становится ещё прерывистее, чем была. Тогда Ук замедлился и стал играть более прилежно, хоть у него до сих пор ничего кроме воодушевления самого себя и не выходило.
Если бы мальчик перестал играть и на мгновение остановился посреди сгоревшего леса, чтобы принюхаться, до него донёсся бы резкий запах звериного пота и гнилой плоти. Он бы не услышал шаги, даже если захотел: зверь крался. Этому способствовала мягкая, поросшая травой почва, удобренная золой и лишённая присущего осени покрова из опавших листьев. Однако, убежать, если бы почуял опасность, сын ветра бы не смог. Своей храбростью, безрассудством и особенно шумом Ук привлёк зверя крупного и быстрого.
Если бы только Ук знал, что его преследуют. Если бы мог обратиться в ветер, чтобы избежать этой встречи. Мальчик не раз завидовал ветру и обижался за особое свойство ветреной натуры - бесплотность. Отсутствие тела позволяло быть где угодно и сбежать от кого угодно, не считаясь с препятствиями. И какой бы шум ветер ни издавал, поймать его так никому и не удавалось. Задержать - возможно, направить -можно, но не поймать, не украсть его главное достоинство - безграничную свободу перемещения в пространстве.
Тем временем зверь с горящими, как угольки, глазами, приближался. Мальчик приметил движение на самом краешке поля зрения и повернулся. Взгляды зверя и Ука встретились, оба остолбенели - сын ветра от неожиданности, хищник - по своим причинам. Прижавшийся к земле зверь стал водить хвостом с кисточкой из стороны в сторону, словно подметая. Массивные лапы недвижно лежали на пропитанной пеплом земле. Желтоватая шкура с чёрными полосками напоминала Уку что-то из уже виденного ранее.
Туг или кто-то другой оставил на стене рисунок схожего содержания. Охотник остался наедине с таким же зверем и смотрел прям на него, не нападая. Чем всё кончилось настенная мазня не показывала. Однако, Ук решил попробовать отвернуться. Хвостатый еле заметно приблизился и остановился. Теперь в положении его тела ощущалась жёсткость и упругость, которой не было раньше. И тогда сын ветра понял - либо он повернётся сейчас, либо не повернётся уже никогда. Угольки теперь светились ещё ярче, обжигая.
И тогда Ук сделал единственное, чего ему делать не следовало - приложил трубку к губам и подул. Хвост зверя нервно дернулся из стороны в сторону. Сын ветра закрыл одно отверстие на трубке, затем другое, пытаясь играть, будто никто не слышит. Хищник крутил хвостом, прижал уши, зарычал, словно вот-вот набросится, но не делал этого. Ук продолжал играть, игнорируя присутствие зверя и собственный страх. Смерть от когтистых лап казалась даже более достойной, чем быть затоптанным мамонтом или людьми.
Хищник настолько разозлился, что начал приближаться, подёргиваясь и рыча. Ук на мгновение прекратил дуть и посмотрел на реакцию. Прижатые к крупной широкой голове уши встали торчком и хвост, до этого мечущийся, двигался плавно. Однако, сын ветра всё ещё находился перед огромным зверем способным убить его в считанные секунды. Поворачиваться к нему спиной было сродни самоубийству, а продолжать смотреть в глаза мальчику было страшно. Хотя страх, в отличие от смерти, Ук всё же мог преодолеть.
Зверь сделал шаг навстречу, глядя на Ука в упор, отчего тот чувствовал себя меньше песчинки. Однако, сын ветра кое-что знал о силе и её обладателях, поэтому сделал шаг навстречу. Хищник помедлил - хвост злобно стегнул воздух. Мальчик сделал ещё шаг. Зверь зарычал. Его хвост метнулся из стороны в сторону, предупреждая о возможных последствиях опрометчивых поступков. И тогда Ук протянул зверю руку, чтобы тот смог понюхать. Вытянул так далеко, как только мог, ведь хищник чётко обозначил границы.
Зверь, казалось, задумался. Затем склонился и обнюхал руку. Она пахла кровью, которую мальчику так и не удалось стереть травой до конца. Хищник нюхал так долго, что Уку стало не по себе, но перечить такому крупному животному мальчик не решился. Зверь лениво лизнул ладонь сына ветра и тот едва не вскрикнул от боли. Только страх быть съеденным помог мальчику смолчать, ведь по ощущениям язык хищника был шершавым и острым, как древесная кора. Ук закусил и почти прокусил губу, но сдержался.
Однако, зверь не спешил уходить. Он отвлёкся от ладони пахшей кровью и принюхался к мальчику повнимательнее. Выражение сморщенной морды с торчащими из пасти клыками размером с палец Ук расценил, как неудовольствие, и понадеялся, что хотя бы есть его не будут. Хищник ещё несколько раз попробовал носом воздух, фыркнул, зарычал и тряхнул могучей головой. Мальчику оставалось лишь молча наблюдать, как могучий зверь с громадными клыками и когтистыми лапами двинулся мимо него.
Ук с содроганием отметил, что в какой-то момент голова хищника оказалась в опасной близости от его шеи. Мощные челюсти с клыками, предназначенными для пробивания куда более толстых шкур и переламывания костей, с лёгкостью могли перекусить шею мальчика. Могли, но не перекусили. Зверь потерял интерес к добыче и также неслышно растворился в темноте, как до этого возник из неё. Сын ветра проводил убийцу взглядом и только тогда продолжил путь, не в силах унять бешено стучащее о рёбра сердце.
Сын ветра всё ещё держал трубку в левой руке, но даже мысль подуть в неё вызвала ужас. Ук спрятал полую кость с отверстиями под одежду из шкуры, чтобы никогда впредь не извлекать ночью. Кто бы мог подумать, что нескладная птичья трель сможет привлечь зверя настолько опасного. До этого момента встреча с волком была самой страшной из пережитых мальчиком. Других ему удавалось избегать. Уку бы и в голову не пришло, что зверь сможет найти добычу сам и подкрасться так, чтобы мальчик не смог уйти.
Обида, проявлявшаяся в связи с Аром, снова дала о себе знать. До сих пор только друг из племени черноспинов мог подкрасться к Уку незаметно и повторял это при необходимости. Раг был не в счёт, потому что мальчик не мог быть уверен крался ли старик или оставался в тени наблюдая, пока Ук сам не подойдёт. Зато после встречи со зверем сын ветра ощутил острую вину перед собой за глупость и невнимательность. Если бы тот хотел убить мальчика и пришёл с данной целью, то Ук бы даже не понял что случилось.
Обилие поражений, которые сын ветра потерпел за последние несколько дней, угнетало его. Появление зверя лишь напомнило о случившемся, оживило в памяти нанесение Аном метки, превосходство Ара в скрытности, игру Лины на трубке, наконец. А что такого умел Ук, чего не смогли бы повторить остальные? Быстро бегать? Это могло большинство мальчишек и некоторые девчонки. По силе он также уступал почти всем, с кем доводилось иметь дело. И смелее других сын ветра себя также не чувствовал.
Пока он проводил время в раздумьях, земля под ногами сменила покров из золы на ковёр из иголок. До лагеря черноспинов оставалось рукой подать. Ближе становился и ответ на вопрос Ука. Что сделал бы другой мальчик, встретив чужаков? Или ополоумевшего от голода волка? Или крупного полосатого зверя с мощными лапами и челюстями? Или злого вождя племени? Или всематерь? Обилие "или" распалило ум сына ветра, воодушевило его. Даже ветер, шумящий хвоей, шелестел радостнее обычного.
Попутный ветер принёс горький запах горелого жира: друг позаботился, чтобы Ук не чувствовал себя потерянным. Однако принёс он и ещё кое-что. Подозрительный шорох, как если бы навстречу бежали крысы. Мальчик взялся за нож. Даже мелкие звери могли представлять опасность, если пребывали в дурном расположении духа или защищали потомство. Сын ветра замедлил шаг, вслушиваясь в голос ветра, пока тот не замолк. Видимо, маленький зверь убегал от Ука, а не приближался к нему.
В момент, когда мальчик убрал нож, откуда-то слева показался Ар, напугавший Ука в той степени, что он даже подпрыгнул на месте от неожиданности. Округлый черноспин выглядел сбитым с толку не меньше, чем твердолоб, ожидавший увидеть друга позже и при других обстоятельствах.
- Откуда ты? - спросил Ук скорее от неожиданности, нежели из любопытства.
- Они вернулись, - сказал Ар и склонился, опёршись руками на колени - пытался отдышаться.
- Ты бежал? Как нога? - интересовался сын ветра, будто игнорируя то, о чём так ждал вестей ранее.
- Ох... охотники вернулись.
- Вернулись? - задал Ук вопрос, но обращался к самому себе. Из-за внезапности встречи он позабыл зачем шёл к черноспинам и только сейчас начал приходить в себя.
- Чужаки напали, - Ар поднял кверху руку с поджатым большим пальцем, - Столько убили.
- Далеко уходили?
- Не знаю, - мотнул юный черноспин головой, - Сам запретил говорить, - Ар выпрямился и повернулся, чтобы уйти.
- Куда ты? Расскажи ещё.
- За лагерем смотрят. Охотник отошёл. Я сбежал. Надо вернуться, - черноспин сделал шаг от Ука, но тот остановил его.
- Подожди. Пойдём вместе, - собрался, наконец, Ук и подхватил друга под руку. Выглядел Ар неважно, ведь преодолел довольно большое расстояние с раненой ногой и сделал это очень тихо. Сын ветра не понаслышке знал, что в леву двигаться тихо труднее, чем бежать. Стоит только дёрнуться и иначе распределить нагрузку на стопу, как треск, шелест и топот выдадут идущего. Ещё сложнее оставаться тихим, когда часть ступни саднит и наступать на неё, значит причинять боль самому себе. Ук хотел дать другу отдохнуть.
Стоило подставь Ару плечо, как Ук сразу же почувствовал свалившуюся на друга усталость. Он заметно прихрамывал и тяжело дышал, поэтому сын ветра нёс теперь и себя, и друга-черноспина. Поначалу такая помощь казалась Уку посильной и не слишком обременительной, но его мнение вскоре изменилось из-за наступившей усталости. Теперь и сын ветра тяжело двигался, ведь Ар уже не мог себя нести. Юный черноспин переоценил себя, когда проделал такой длинный путь в столь короткие сроки и пожалел об этом.
- Остановись, - попросил Ар, - Надо отдохнуть.
Ука не пришлось долго уговаривать. Он устал не меньше друга, но старательно это скрывал. Ар принюхался.
- Пахнет горелым. Чуешь?
- Ага, - согласился сын ветра, - Пошли?
Юный черноспин поднялся с земли без помощи друга и шёл почти самостоятельно. Ук лишь подставил правую руку в качестве опоры. Отдохнувшему Ару этого было достаточно. Когда стоянка черноспинов оказалась в десяти шагах, друг прильнул к земле, утянув сына ветра за собой.
- Видишь? - указал он на серую приземистую фигуру возле пещеры. Силуэт почти сливался с камнем из-за своей неподвижности.
- Спит? - спросил Ук.
- Нет. Отдыхает. Потом ходит. Я пойду. Скажи когда отвернётся, - сказал Ар, даже не предлагая, и сразу направился ко входу в пещеры, оползая вокруг стоянки, чтобы не попасться охотнику на глаза. Ук напряжённо переводил взгляд с охотника на друга и обратно, пытаясь понять спит ли первый или... Косматая голова мужчины, до того опущенная на грудь, приподнялась. Тяжёлый взгляд оценил окрестности. Не заметив ничего подозрительного, охотник двинулся по часовой стрелке вокруг костра, прямо навстречу Ару.
Друг лежал на подстилке из хвои в трёх шагах от стоянки, тогда как взгляд скучающего дозорного блуждал по кустам и сумраку между деревьями в двадцати шагах. Лишь на секунду в душе Ука поселилось сомнение - когда взгляд дозорного проплывал над Аром и вполне мог опуститься. Однако, скучающему охотнику не было дела до того, что скрывается у его ног. Дозорный выискивал серьёзный повод для опасений и, не найдя таковой, двинулся дальше. Ар выждал пока мужчина отдалится и тихо похромал в пещеру.
Ук понимал, что друг ушёл и вряд ли выйдет раньше утра, но провёл какое-то время глядя в тёмный провал пещеры. Смутная тревога не отпускала сына ветра. Ветер тонко свистел в ветвях, скуля словно раненый волк. Мальчик перевёл взгляд на скучающего дозорного, сделавшего полный круг и вернувшегося к месту, где стоял до этого. Тогда тревога стала более зримой. Если дозорный пропустил Ара, лежавшего у его ног, то что ещё он может пропустить? Впрочем, Ук был не в силах повлиять на будущее черноспинов.
Однако, мальчик мог повлиять на будущее своего племени. Твердолобы, узнав об угрозе, могли бы объединиться с черноспинами и дать чужакам бой. Только как сказать о самом важном и не быть наказанным? И как сделать так, чтобы тебе, мальчишке с меткой, поверили? Ук разозлился на Рага: старик даже не подумал как сын ветра будет рассказывать о каких-то там чужаках. Почему он не мог сделать это сам? Обида на Рага вновь захватила мысли мальчика и не отпускала, пока тот не вернулся в родную пещеру для сна.