Голубь был не только жирным, едва помещавшимся на подоконнике, но и наглым. Открыв глаза, я пыталась представить его с письмецом в клюве и собственную радость от текста голубиной почты, но, увы - мой утренний гость прилетел не ко мне, а по собственному делу - на завтрак.
Повинуюсь зову санитарки, собрав в кучу "останки", неловко сползая с высоченной кровати, я двинулась в процедурный кабинет. В ней уже суетилась медсестра моего лечащего врача - друга босоного детства, который несколько дней назад насильно засадил меня в эту белую тюрьму.
На медсестре были бирюзовые брючки и голубая рубашка. Ее всегда улыбчивое лицо сегодня имело странное выражение. Оно было горестно-обеспокоенным. Еще чуть-чуть и мне казалось, что я услышу Баха - музыку скорби.
Не удержавшись, я поинтересовалась причиной столь тягостных мыслей, отпечатанных на хорошенькой мордашке этой милой девушки. Ответ был неожиданным и возмущающим мое чувство собственного достоинства. Меня жалели. Желание помочь, полагая, что таблетки и инъекции могут изменить состояние, в которое я повергла себя не без участия близких мне людей, я принимала, но жалость...
Успокоив девушку обещанием прийти в норму, я подставила ей пестрящий синяками низ туловища и, не ойкнув, получила порцию препаратов, прописанных врачом.
Уже за пределами кабинета, оглядываясь на дверь, я начала массировать место уколов, сетуя на сегодняшнюю неловкость рук сердобольной медсестры.
Утренний гость двухместной палаты, где я пребывала - жирный и наглый голубь, в мое отсутствие не улетел. Он продолжал стучать клювом в стекло, требуя завтрака, успевшего появится на моей прикроватной тумбочке. Не имея аппетита, жалея этот озабоченный поисками пропитания символ мира, я открыла окно и предложила ему овсянку, сама же довольствовалась чаем - почти холодным и безвкусным.
Выпив больничную бурду, я снова легла, глядя в окно, вспоминая момент начала МОЕЙ ВОЙНЫ.
Он не был освещен в прессе, не ознаменован убийством и выявлением жертв - он просто наступил. Подсознательно я ждала его, продолжая жить, сочетая не сочетаемые вещи - зависимость и свободу. Первая напоминала о себе издалека звонками, просьбами и указаниями в ведении общих дел, нытьем по поводу адской работы, жалобами на окружение и денежными переводами, которые пополняли и без того хороший бюджет. Свобода же была рядом. Для погружения в нее необходимы были всего лишь две вещи - возможность и желание. И то, и другое у меня было в избытке. Часто спутницей временной свободы несвободных женщин, не утративших желание оставаться Женщинами, становится любовь. И она, немного помедлив, заявила о себе, послав ко мне того, кто перевернул представление о ровном и привычном течении жизни без посторонних мужчин, претендующих занять уже и так занятые места. Посланник с первого дня знакомства нарушил мой рефлекторный набор привычных действий и побочым эффектом этого, явилось желание броситься во все тяжкие, пребывая в состоянии эйфории, будя в себе забытые ощущения новизны и любовных приключений.
Одними из основных свойств моего характера всегда являлись до мелочей продуманная стратегия и напористая тактика, используемые в вопросах приобретения желаемого. Посланника я желала. Он был умен, красив, молод и главное - свободен. Поддавшись искушению, он не смог укрыться за стенами равнодушия и пассивного созерцания происходящего. Роман с ним был ярким и захватывающим настолько, что я возомнила, что могу обладать им безраздельно и бесконечно - благо, что этому никто не мешал. Так думала я... Однако, незримые противники этой связи, еще не зная о ней, готовили свое, убойное оружие.
Постепенное погружение во внутренний мир незнакомого ранее человека, меня приятно удивило и одновременно насторожило. Победоносный поход налево грозил закончиться капитуляцией. Осознав это, я поняла, что влюбилась по уши, но было уже поздно. Трубили фанфары, барабаны отбивали рассыпчатую дробь, а крылатый ангелочек с дьявольской улыбкой уже стрелял в другую сторону - здесь он сделал свое дело.
Объект моих грез и ночного томления спал спокойно. Он выиграл сражение, применив запрещенный прием - перехватил шифровку, небрежно спрятанную в моих глазах. С этого момента ситуация вышла из-под контроля, проявившись во всем: чаще уже не он, а я неслась на встречи, осыпая вниманием и заботой, исполняя желания и прихоти баловня моей любви. Так продолжалось достаточно долго.
Спустя несколько месяцев, я почувствовала присутствие третьего, точнее третьей в нашем дуэте. Трио меня не устраивало. Если бы я знала последствия начатой борьбы за первенство, то отступила бы, перекрестившись, но, увы! Любовь, кусаясь и изрыгая проклятия, отчаянно сопротивлялась, не давая мне возможность лишить ее крова в моем теле и в моей душе.
Я убеждала себя в том, что искушения - выбор, который может делать каждый, но разум заглушали чувства и они шептали мне: "Это только твое. Забери и укрой от всех!" Что я и сделала, вспомнив об утонченной стратегии, к которой прибегают обманутые женщины. Сработало! Я снова пела дуэтом, беря высокие ноты, дабы не напрягать голос партнера.С новой силой нам вторили птицы, раскрывались цветы, светило солнце, лишь иногда освещая грязь, прикрытую временем.
Каждый человек живет в мире своих ощущений и те, что вызывала я, пластами залегали в глубь моего избранника, делая его привязанным, не способным отказаться от той, что стала необходимостью.
Осознав это, он загрустил. И объявил войну самому себе, меняя объекты вожделения, временно останавливаясь на каждом, не выпуская из поля зрения и меня. Так он хотел оставаться свободным...
Устав от мрачных мыслей и принудительного сжатия их в точку, которая иногда превращалась в бесконечность, я пыталась смириться, но бесполезно. Мое хождение по кругу прервал приезд законного избранника - он был неожиданным и нежеланным, что и было раскрыто благодаря моей неосторожности и "друзьям", не приветствующим чужие увлечения.
Результат не заставил себя долго ждать. Слушая лекции о нравственности, видя красочно описываемые картины расправы с осмелившимся влезть в чужую семью, которая давно перестала быть таковой, собирая осколки "случайно упавших предметов", утирая слезы раскаяния, наблюдая за работой частных детективов, порядком надоевших мне в перемещениях по городу, отбиваясь от приливов нежности, раболепства и неукротимой ненависти, отметая советы успокоить распалившегося мужа и наладить с ним отношения, видя отсутствие рядом спины, за которую я согла бы спрятаться со своей неистовой способностью любить, я жила и мечтала лишь об одном - быть спокойной и свободной, но уже без этих двоих, которые сделали мою жизнь невыносимой.
Мечты оставались мечтами, в реальности же было ощущение потери: ориентации во времени и в пространстве, сил и намерений. Это и было замечено моим другом детства - по совместительству врачом. Он, не долго думая, запихнул меня в свое отделение, оградив от внешнего мира и оборвав с ним связь, забрав телефон и потребовав забыть о нем, если не навсегда, то на время.
В условиях дикой природы самка достается сильному. В созданном мною треугольнике такую роль никто не захотел взять на себя. Именно поэтому, глядя на свою задницу, покрытую синяками от вливаемых лекарств, усилием воли, спаивая разорванные нервы, комкая приятные воспоминания, отправляя надежду на чудо в длительный отпуск, я объявляю новую войну, но уже женской терпимости, мужской неверности, ревности во всех ее проявлениях, искушениям, желаниям наполнять жизнь ложными идеалами и мыслям о первостепенности женского счастья в любви к мужчине. Воюя в первую очередь с собой, я стану спокойной и той, что сможет без раздражения, с интересом наблюдать за большим миром маленького голубя - символа мира, который снова стучит мне в окно, требуя еды. У нас с этим жирным наглецом впереди важные дела. И у каждого они свои...