Тяжелый щелк цвета старого вина, украшенный замысловатым рисунком из золотых и серебряных нитей поражал роскошью и вселял уверенность в том, что эта необыкновенная ткань придаст неповторимость любому интерьеру и уж тем более маленькой комнате в густонаселенной коммунальной квартире.
-Беру, - решилась покупательница, отдавая деньги, отложенные на другое - более нужное и менее дорогое.
Позже умелые руки сделали все, как следует, и роскошные портьеры действительно как-то вмиг украсили временное пристанище молодоженов. Ткань заняла надлежащее ей место, закрыв старые рамы с облезлой краской, скрыв вид мрачного двора-колодца, заставив хозяев ломать голову над тем, как под это рукодельное чудо заморских ткачих подогнать интерьер - точнее пару расшатанных стульев с таким же столом, диван и холодильник, взятый на прокат. Бордовый шерстяной ковер на дубовом паркетном полу, который скрипел и местами проваливался от ветхости, в подгонке не нуждался. Он был гордостью номер один после новых портьер.
Поломав головы, хозяева успокоились тем, что покрасили всю мебель, придав ей восточный колорит.
Прошел год. Портьеры сняли, упаковали в коробку и перевезли в другое место. Там они снова украшали маленькую комнату, закрывая вид из окна - белое безмолвие или промозглую от холода черноту. Ковер переехал тоже, но в отличие от портьер стал быстрее утрачивать свой внешний вид по нескольким причинам: его чаще, трогали липкими руками, постоянно топтали ногами и пачкали чем-то грязным и теплым - в семье хозяев появился третий. Он-то и стал гордостью номер один, а не три по очередности приобретения.
Прошло два года. Портьеры значительно выцвели со стороны, обращенной к неутомимому в течение полугода солнцу, слегка опалились от прикосновений раскаленного обогревателя, пропитались запахами, попадающими в комнату из кухни, где часто собирались веселые компании.
От всего этого они уныло взирали на самодельные шкафы и шкафчики, потеряв надежду увидеть другой интерьер - достойный их величественной красоты.
Ковер боролся за свою жизнь, как мог, частенько терпя на себе грубые избиения на ветру и снежные ванны при температуре гораздо ниже ноля.
Прошел еще год. Портьеры снова сняли и положили сверху свернутого ковра, перевезли в новое место, где для них наступила другая жизнь - теперь они были среди комфорта: современной мебели, люстр, сверкающего лаком паркета. Ковру тоже повезло - его выстирали, вычесали и положили в центре комнаты, обходя по периметру.
Хозяевам было постоянно некогда - они работали, занимались подросшей гордостью номер один, просиживали ночами за столом, заваленным книгами, уезжали и возвращались, ссорились и мирились, сетовали по поводу проживания с родителями, шумно праздновали победы и огорчались от неудач, уединяясь и непрерывно куря на кухне при выключенном свете...
Прошло десять лет - портьерам вместе с ковром пришлось пережить существенное волнение. Их лишили привычного жилья и перевезли опять в помещение с запахом дров, пирожков и голосами "живности" со стороны двора. Хозяева избавились от них не случайно - мода диктовала свои законы, в которые эти вещи не вписывались...
-Ма, это же наши портьеры и ковер! Ух, ты, сколько же им лет?
В сарае стояли двое - молодой мужчина и не молодая женщина.
-Лет двадцать пять и даже больше. Твоя прабабушка сохранила. Я их после смерти родителей сюда перенесла. Надоели. Заберете? Ручная работа, - обратилась к ним подошедшая пожилая женщина.
-И портьеры, - усмехаясь чему-то своему, добавила не молодая женщина.
Соседка, видя, как в багажник машины аккуратно укладывают вещи, обращаясь к пожилой женщине, спросила:
-Дочка опять старье увозит?
-И не говори, все подчистила. Нужный интерьер по крохам собирает. Ее понимаю, а вот эту, - она указала на девушку, - Нет. Хотя, кто ее знает? Может, такая же, как и ее свекровь - моя дочь - необычный человек. Примус возьмете? - спохватившись, крикнула вслед тронувшейся машины.
-Возьмем! - машина остановилась. Из окон высунулись смеющиеся лица.
-Езжайте уж. В другой раз. А, почему улыбалась?- обратилась она к дочери.
-Так... Вспомнила.
Чуть позже пожилая женщина сидела на лавке в саду и говорила мужу:
-Устала я в этой деревне жить. В город опять хочу. Продадим дом, вернемся к детям, возьму с собой дедушкино зеркало, а ты папин стол. Остальное раздадим. Хочу налегке в новый дом въехать...
Прошел год. Умелые руки раскроили портьеры и сделали из них чехлы на старинные кресла, которые стояли на обновленном ковре с густым ворсом, блестящем на солнце - его лучи отражались в напольном зеркале с пузатыми ножками. На стенах висели картины, писанные маслом, предметы старины украшали потемневшие от времени полки из красного дерева. Патефон, примостившийся на столике, сделанном из бронзовой подставки для швейной машинки, издавал забытые звуки.
-Подруга, у тебя в доме живут привидения, знаешь об этом? - услышала хозяйка дома голос с мансарды - вечерняя гостья, задержавшись за беседами, осталась ночевать и недавно проснулась, нежась на широкой кровати с набалдашниками.
-Знаю. Не бойся, здесь все свои! - прокричала она в ответ, разливая в маленькие чашечки горячий кофе. - Любишь старые вещи? - добавила, подходя с серебрянным подносом, садясь рядом с подругой.
Конечно, но только те, с которыми связано хорошее.
-А я - любые. С ними связано все... Например, эта ткань на кресле - всякое видела...
Две головы с растрепанными волосами сблизились, голоса перешли на шепот, а потом раздался взрыв хохота.
Ковер под ногами вздохнул и пробурчал:
-Эта сирийская гордячка, на которой теперь сидят - героиня дня. А, я? На мне тогда всю ночь черти что творили, еще и шампанским всего залили... Хозяйка сейчас смеется - рыдать надо. Такого мужчину упустила!