Пока все складывалось удачно. Даже слишком удачно: очень уж часто хорошее начало приводит к плохому концу.
Впрочем, это все суеверия. Триединый Бог благоволит Дэсту, паладину Святого ордена, - вот и все, что значит легкое преодоление первого участка, без использования снадобий и молитв, без единого убийства. Все-таки, хоть адепты Черных Звезд и укрывают у себя дьяволиста-колдуна, но они одной с нами веры. Да и ведь не все знают о том, что у них происходит в подземных кельях. Святые воины, например, тоже не знают, что творится в более или менее крупных храмах. Конечно, исследовать Тьму там не могут, за это может поручиться любой, но в остальном...
Дэст задержал дыхание и прислушался. Часовой в третий раз отошел, причем оба раза до этого удалялся на один и тот же промежуток времени, за который вполне можно пробежать эти четыре метра и юркнуть в левый коридор.
Карта главной цитадели Черных Звезд угодливо всплыла в памяти, с помеченным красной нитью путем от стены, уже благополучно преодоленной Дэстом, до маленькой комнатки в самом низу подземелья. Долгий путь ему предстоит; пока что преодолено около трети, но это самый легкий участок. Дальше все пойдет значительно сложнее.
Сапоги часового в четвертый раз простучали над самым ухом и снова увели чернозвездника. Паладин тенью скользнул в темный коридор. Его сапоги, в отличие от чернозвездных, касаются пола бесшумно.
Остановившись возле очередной развилки, Дэст осторожно выглянул из-за угла.
Святой ангел Аанин! Здесь двое часовых вместо одного! В самой неприятной части подземелья, мимо которой пройти никак не удастся. Триединый Бог посылает ему дополнительные испытания.
Дэст привалился спиной к сырой стене, тонущей в полумраке. Придется ждать, пока хотя бы один из часовых не расслабится; в идеале - пока не уснет, но на это глупо рассчитывать. Единый Бог, среди них еще и ассасин! С одной стороны, это осложняет дело, ассасина так просто не усыпить, не отвлечь. Придется убивать. Однако его молоденький напарник-воин будет чувствовать себя более спокойно.
Сейчас мы ему немного поможем уснуть, подумал Дэст, и его губы растянулись в кривой усмешке. Правда, приятного и уж тем более смешного мало. Просить паладин никогда не любил, а ведь молитва - в какой-то мере... Нет, это глупость. Так и до ереси недалеко. Говорил ведь ему святой отец, что молитва - суть наслаждение для истинно верующего. Так-то оно так, но ведь молитва его не искренняя. Но цель святая, а значит - Триединый Бог поймет, Бог всегда все понимает.
Только вот осадок после каждой молитвы все равно остается.
Дэст прикрыл глаза и тихо-тихо, даже летучие мыши не услышат, зашептал.
Святой ангел Аанин, святейший сын божий Савир, всемогущий Триединый Бог, помогите рабу Вашему Дэсту. Помогите ему успокоить раба божьего адепта Черных Звезд, вставшего на пути святого паладина по несчастию и по скудоумию паладина. Успокой душу молодого несчастного адепта, отпусти ее в безмятежный сон, дай отдохновение бренному телу, всемогущий Триединый Бог! Умоляю, милостивейший Савир и справедливейший Аанин, во имя святой веры...
Глубоко вздохнув, Дэст вытер со лба холодный пот и приготовился ждать. Триединый Бог всегда помогает, но нужно немного подождать. Надеясь, что проклятый медальон Дзолборо не помешал молитве.
Когда Дэста позвали на аудиенцию с Его Святейшеством, паладин сначала не поверил. Да и кто бы поверил, что на задание его будет инструктировать сам патриарх? Нет, такие случаи, конечно, бывали, но до того редко, что и не вспомнить.
Мальчик-гонец терпеливо ждал, переминаясь с ноги на ногу. Он-то как раз полностью спокоен: не впервые разносит указания патриарха. Дэст последовал за гонцом, безмолвно повторяя молитву.
Осенив себя кольцом веры, паладин пригнувшись вошел к патриарху.
Роскоши не было и не могло быть в келье Его Святейшества. Каменный пол, узкая и жесткая кровать, простой деревянный стул, на котором и сидел патриарх - в сияюще-белой рясе, с золотой петлей веры.
Он сильно изменился с тех пор, как его последний раз видел Дэст - на посвящении в паладины шесть лет назад. Появились новые морщины усталости и раздумий, седые волосы стали совершенно белыми. Не изменились только его черные густые брови; да и глаза все так же сияли святостью и горели неугасимым огнем истинной веры.
- Здравствуй, Дэст, - склонив голову, глухо произнес патриарх. Голос тоже изменился, самым краем сознания отметил Дэст.
- Я знаю, ты совсем недавно выполнил задание Святого ордена - с честью выполнил - и имеешь, кхм, полное право на отдых, но... - патриарх вздохнул. - Я прошу тебя выполнить еще одно.
Триединый Бог, да никто в королевстве и во всем мире не заставит Дэста отказаться от задания, которое просит выполнить патриарх!
- Я выполню его, Ваше Святейшество, - снова склонился паладин.
- Ты даже не знаешь, какое задание, - улыбнулся патриарх. - Ладно-ладно, не отвечай, я вижу, как горят у тебя глаза. Поистине, достойный сын Церкви, настоящий Святой воин.
Это великий день, подумал Дэст. Поистине самый великий день в его некороткой жизни.
- Что ж, тогда слушай, паладин. Наши доблестный воины, кхм, добыли важные, но недобрые сведения. Черные Звезды, верные союзники, кхм, Святого ордена, занялись изучением Тьмы, как это ни прискорбно.
"Собственно, они всегда занимались...", - прочел в глазах патриарха Дэст, но тут же оборвал неподобающую мысль.
- Ты понимаешь, мы не можем допустить, кхм, чтобы орден - опора короны и защитник Света, пусть, кхм, несколько своеобразными методами - впадал в ересь и искушение. И так мы вынуждены смириться, кхм, с волшебством - по сути, богопротивным делом - иначе вконец распоясаются враги Веры, особенно проклятое Дзолборо.
Патриарх грозно нахмурился. Наверное, он это делал всегда при упоминании ордена тьмы; или когда что-то грозило Вере.
- Так вот, сын мой Дэст, твоя задача: проникнуть в Белсар - кхм, крупнейшую цитадель Черных Звезд - найти там колдуна, впавшего в ересь, и уничтожить его и все документы, что будут при нем.
Патриарх задумчиво постучал пальцами правой руки по столу. Левая была сжата в кулак.
- Это очень, кхм, деликатное дело. Никто не должен знать того, кхм, что я тут рассказываю. Мы дорожим отношениями с Черными Звездами, и если они найдут тебя, кхм... Так что снимешь все символы Веры и нацепишь вот это, - патриарх протянул к Дэсту левую руку; на ладони лежал тусклый фиолетово-черный шар - медальон Дзолборо. - Я понимаю, насколько тяжело даже прикасаться к этой мерзости, но, кхм...
Его Святейшество подошел к Дэсту и торжественно, словно это был не богомерзкий знак тьмы, а святая петля, одел медальон на шею паладина.
Кольцо веры осенило Дэста. Сотворенное самим патриархом, оно должно надежно сковать темные чары на этом проклятом кругляше.
- Я буду молить Господа Триединого нашего, дабы не отвернул Он лик Свой от тебя, несмотря на все эти, кхм...
Патриарх прищурившись посмотрел на медальон, вытер о рясу левую руку и со вздохом сел. Да, только Его Святейшество мог так долго носить эту гадкую вещь.
- Карту Белсара ты знаешь, вооружение, снадобья - возьмешь все, что посчитаешь нужным, я распорядился. Что еще, гхар-кхм? Пара советов. Во-первых, остерегайся ассасинов. Последнее поколение этих слуг ордена, выращенных в подземельях подобно породистым, кхм, псам, особенно опасны; и по нашим данным, они могут сопротивляться колдовству и недостаточно искренним молитвам. Так что будь осторожен с ними, сын мой.
Сухой кашель заполнил пространство маленькой кельи. Видимо, Господь Триединый посылает испытания даже самому верному Своему рабу.
- Во-вторых, кхм-кхм, помни, сын мой: это очень важное задание. Ты должен выполнить его любой ценой. Кхаркхмгм. Я благославляю тебя и отпускаю тебе грехи, что совершишь ты во исполнение сего задания. Кхм.
Не проронив ни звука, Дэст поклонился, осенил себя петлей веры и вышел.
Да, удача совсем отвернулась от паладина. Прошло уже больше двух часов, но чернозвездник и не думал засыпать.
Паладин достал зеркальце, и серебряную гладь заполнило отражение темного пространства за углом.
Так. Справа - тупик, там никого. Слева коридор расширяется и плавно переходит в округлую залу с шестью дверьми. Возле одной из них, как раз той, куда нужно Дэсту, дежурит ассасин. Полностью замотанный в темную ткань, даже лицо скрывают тряпки, как у древних мумий. В центре залы вокруг колонны бродит обычный воин. Молодой еще, лет двадцати; как и следовало ожидать, савирянин: вот как раз осеняет себя святой петлей. Да, точно не ассасин, это видно по каждому его движению и по исходящей от него волне страха.
Придется идти на прорыв. Ассасина обязательно нужно снять первым выстрелом. Потом по обстановке.
Дэст вынул из заплечного мешка метательный нож, смазанный девятью ядами, такой же кинжал и порошок с едкой пылью - подлое оружие; собственно, и не оружие даже, но сколько битв было выиграно с его помощью.
Святой ангел Аанин, святейший сын божий Савир, всемогущий Триединый Бог, помогите рабу Вашему Дэсту. Дайте ему силы, направьте его руку, ибо за правое дело бьется Ваш раб. Умоляю, милостивейший Савир и справедливейший Аанин, во имя святой веры...
Дэст высунулся за угол на полкорпуса, и нож с резким свистом вылетел из руки. Клинок не успел преодолеть и половины расстояния, как паладин кувырком выкатился в коридор и, резво вскочив на ноги, побежал в залу.
Нож, смазанный девятью ядами, звякает о стену рядом с головой ассасина и бессильно, безнадежно падает.
Колдовские и магические ножи еще можно почуять, эти же, изготовленные, по слухам, при непосредственном участии друидов Лит'эафина, - ни один человек не мог.
Ассасин смог.
Дэст еще пытался прорваться, взметая тучи режущей пыли, размахивая отравленным кинжалом, выкрикивая молитвы... Чернозвездника, не пожелавшего спать, паладин все-таки усыпил вечным сном.
Но что может обычный человек, пусть и осененный милостью Бога - почему-то отвернувшегося бога - против твари, выращенной убивать, против твари, все свое существование обучаемой убивать?
Паладина Святого ордена ударили по ногам, выламывая набок колени, полоснули мечом по груди, наступили, когда он уже упал, на руку с кинжалом...
"Ты должен выполнить задание любой ценой..."
Тьма уже окутывала, гасила сознание, но Дэст сумел на несколько мгновений задержаться по эту сторону бытия. Он должен выполнить последнее задание, и он выполнит.
Перед глазами ярко вспыхивают какие-то картины и тут же гаснут, сменяясь новыми.
Промелькнули лица родителей - почему-то молодые лица и почему-то потемневшие от горя.
Простите меня.
Медленно прошествовали ссутулившиеся учителя... прячущие лица наставники.
Простите меня.
Озарилась мягким светом икона из кельи Дэста. Ангел Аанин и сын божий Савир в последнюю ночь перед Святым Грехом. Да, как же тяжело было Савиру решиться на предательство и самоубийство - тягчайшие грехи. Но он решился, потому что был должен.
Простите меня.
Неизвестно как в левой руке, прижатой к полу кованым сапогом ассасина, оказался медальон Дзолборо. Что ж, значит, воистину - так суждено. Если от тебя отворачивается сам бог, остается лишь одно...
"Любой ценой..."
Дьявол! В первый и в последний раз обращаюсь к тебе, Падший бог. Помоги мне. Убей колдуна, пособника Тьмы. Прошу тебя, Дьявол. Забирай душу мою, Дьявол, забирай. Только помоги. Помоги...
В глубинах Белсара, в одной из самых нижних клетей подземелья колдун разворачивал старый, пожелтевший от времени свиток. Рука потянулась к чернильнице...
Он не почувствовал ни боли, ни страха. Он просто умер. Сердце еще долго билось, в недоумении гоняя кровь по мертвому телу.
Чернильница выпала из судорожно сжавшихся пальцев, и заваленный свитками стол залила беспросветная чернота.