Я сидел на берегу гигантской реки, и река эта была - сама жизнь, и никогда не переставали нестись её воды, и никогда не смолкал плеск волн.
"Никому не узнать, что такое жизнь, - думал я, - кто не согласится изведать все возможные виды счастья, но также и сокрушительное горе, и крах надежд, и самое тягчайшее страдание, которое придётся перенести молча и не говоря о том никому. Никто не достоин называть себя человеком, сыном Земли и братом Неба, кто не помнит в минуты своей величайшей радости о тех, кто страдает, и кто не помнит в минуты своего страдания о тех, кто страдает больше. Я говорю эти слова, чтобы поддержать себя, но питаю надежду, что, может быть, они пригодятся кому-нибудь ещё..."
И я бесчисленное количество раз бросался в воду, наперерез волнам, чтобы доплыть до другого берега, и волны бесчисленное количество раз выбрасывали меня обратно, и противоположный берег снова и снова скрывался в туманной дымке. Но я пытался ещё и ещё, и знал, что буду пытаться опять, сколько бы раз я не оказывался побеждённым. Потому что мне было известно - там, на другом берегу меня ждут те, кого я люблю, и те, с кем я хочу идти вместе по нашему пути. И раз уж я сделал что-то, что оторвало меня от них и выбросило на противоположный берег, значит, я должен буду это искупить...
И я старался искупить то зло, которое я совершил сначала по своему неведению, а потом - по своему бессилию ему противостоять. И не было в моём сердце уверенности, что в моих попытках не осталось гордыни, но я знал, что те, которые на другом берегу, поступали бы точно так же. И, значит, это было правильно и верно, и я шёл по правильному пути, пусть и спотыкаясь.
Были времена, когда я был слеп и глух к чужому горю, а потом были времена, когда сердце моё разрывалось от жалости, но тогда я был нем и бессилен.
"Великая река жизни! - думал я иногда, глядя в её волны. - Неужто не найти слов, которые успокоят чужую отчаянную боль и вылечат чужую рану, неужто не найти их никому и никогда? Неужто, произнося такие слова, человек всё равно в глубине души будет думать о себе, а не о другом?"
Великая река жизни молчала, лишь неслись с грохотом вдаль её волны.
И этот звук успокаивал моё сердце - зачем же тогда те слова, которые я столь отчаянно ищу, если все они уже есть в нём?
Но я не могу привести с собой кого-нибудь в минуты его отчаяния, так же как кто-нибудь не может привести сюда меня. Каждый приходит на берег этой реки один. Каждое из миллиардов существ, живущих в миллиарде миров, в тишине, боли и одиночестве заглядывает в бездонные волны жизни.
А если когда-нибудь произойдёт такое, что я всё-таки смогу - и возьму с собой того, с кем был связан обычными жизненными узами, которые наполовину состоят из обид и непонимания, то не произойдёт ли так, что этот кто-нибудь повернётся и скажет: "Не сделал ли ты это, чтобы отомстить мне?!"
И я не буду знать правды.
А если я буду её знать, то он мне не поверит.
Потому что не был я свободен от гордости, зависти и гнева - но я очень стремился от них освободиться...
И я бросался в волны реки вновь и вновь, и она выбрасывала меня обратно, и я возвращался, возвращался, возвращался, возвращался.