В полусумраке комнаты тихо потрескивали поленья. Камин давал мало света и тепла, зато добавлял помещению уюта. В огромном кресле съежилась тонкая фигурка, темноволосая девушка сидела, обхватив руками колени, и смотрела в огонь. Языки пламени отражались в темных, почти черных глазах, на мгновение зажигая ответную искру, которая медленно гасла, снова загоралась... Свет и тень будто играли в кошки-мышки, и от этой игры лицо девушки казалось неживым.
Пустота и тишина. За окном шуршит опавшими листьями дождь. Заглядывает в окна и проходит мимо. По стенам огромной комнаты пробегают отблески огня. Погасшая свеча на столе у окна, высокие стеллажи с книгами, клетчатый плед на кресле. Пусто. Тихо и темно. И безумно одиноко. Черная бархатистая тень медленно ползет по стене, стараясь избегать освещенного пространства. Накрывает сзади и кладет тяжелую мохнатую лапу на сердце. Виски сжимает тупой болью, по щеке грустно ползет капелька росы, хрупкая и одинокая. В голове проносятся обрывки мыслей, неясные, но яркие образы. Вот она бежит по траве, маленькая девочка смеется от счастья, ее глаза... Знаете, какого цвета бывает первая весенняя трава? Она нежно-салатовая, если смотреть сверху, медово-желтая, когда ее просвечивает солнечный луч. Чуть бирюзовая - под капелькой росы... Вот вполне взрослая девушка скачет на гнедой лошади через цветущее поле, наклоняется, чтобы сорвать цветок, и на ходу вплетает его в челку животного. Взгляд теплый, каштановый, как свобода, как ветер, как грива... Вот тот, кто всегда был очень близким человеком, замахивается, и в тишине замирает громкий звук пощечины...
Искра рыжего света скользнула под опущенные ресницы и отпрянула от черной бездны. Неожиданно стало страшно. Дождь стал шептать зловеще, мрак казался живым.
"Нужно зажечь свечу... Вот она... На столе... Нужно встать и зажечь свечу... Немедленно..."
Она выбралась из кресла и на нетвердых ногах побрела к окну. Пошатываясь, нашарила коробок спичек. Мигнула короткая вспышка, освещая усталое осунувшееся лицо. Очертания комнаты поплыли и снова замерли. Тень отползла в дальний угол, не убирая тяжелой лапы.
Дождь постучал чуть настойчивее. Пусть. У него есть осень. А она ему не нужна. Она теперь никому не нужна.
Дождь не оставлял попыток распахнуть окно. Ей все равно. Станет чуть холоднее? Пусть.
Дождь... серый с миллиардами оттенков. Как его глаза. Больно вспоминать о нем. Это неправильно. Он предал ее, а она осталась с ним. Но он об этом не знает. Он ушел. Он ударил ее, когда она сказала, что умрет без него. Дурак. Не понял. Ничего.
Дождь все-таки распахивает окно, рама с грустным звоном ударяется об стену, и сквозь этот звон она слышит:
- Привет. Прости меня...
Он. Светлые волосы намокли и прилипли к лицу. Серые глаза умоляют вернуться. Что это значит? Он вернулся сам?
- Прости... Иди сюда...
Один шаг, и в мире больше не останется ничего, только свет и тень. Только Он и Она.
Она снова, так же как когда-то, заглядывает в безмерную глубину его глаз... он действительно хочет, чтобы она пришла. Только... он все равно не понял...
И она, осторожно, с трудом отрываясь от земли, делает этот шаг. Шаг в темноту