Пансион "Бланшефлер" на улице короля Даэля был, пожалуй, самым роскошным зданием в этой части города. Элитный пансион для важных персон со знаменитой на весь город своими винами таверной и великолепным парком, через который Бере прошел, направляясь ко входу в здание. Швейцар в дверях, осанистый важный, сияющий позументами, кокардой на шляпе и свежевыбритым подбородком, и такой же безукоризненный, как и все в этом месте, посмотрел на Бере не без презрения - именно так швейцары во все времена и во всех мирах смотрят на плохо одетого человека, стремящегося войти в двери рая, которые они сторожат.
- Куда? - только и сказал швейцар, будто выплюнул сквозь зубы.
- Мне назначено, - ответил Бере, глядя стражу прямо в глаза.
- Имя? - рявкнул швейцар.
- Магистр Бере Беренсон.
- Проходите, мэтр, - неожиданно любезным тоном заявил швейцар и освободил вход.
Бере, немного потрясенный такими метаморфозами, вошел в огромный великолепный холл пансиона. В холле прохаживался только один человек, заложив руки за спину.
- Мэтр Бере? - Человек придал своей длинной унылой физиономии самое подобострастное выражение. - Добро пожаловать. Вас ждут на втором этаже в апартаментах "Порфир и корона". Вас проводить?
- Благодарю, не стоит, я сам найду дорогу.
- "Эге, - сказал себе Бере, поднимаясь по широкой мраморной лестнице, покрытой пушистой серой дорожкой и украшенной бронзовыми статуями и светильниками, - чтоб мне провалиться, но со мной, кажется, хочет встретиться какая-то очень большая шишка. Или какая-нибудь влюбленная в меня герцогиня, которая, чтобы не спугнуть меня, решила пригласить меня на свидание официальным письмом. А ведь герцогини бывают разные. Вдруг этой лет девяносто, и я ее последний шанс? Чепуха, дама с деньгами и положением всегда найдет себе в этом городе смазливого двадцатилетнего мальчугана, который готов спать хоть со самкой гоблина, хоть с самим гоблином, лишь бы пролезть в высший свет...Но не исключено, что это ловушка. Ладно, посмотрим, меня ведь просто так тоже не возьмешь. Недаром я был одним из лучших на семинаре по боевой магии..."
Двустворчатые двери "Порфира и короны" были закрыты, но не заперты. Бере толкнул их, и они раскрылись, впуская мага в пропитанный запахами дорогих духов, самой изысканной кухни и ароматного свечного воска полумрак. У Бере немедленно заныл пустой желудок - он не ел с утра. И только секунду спустя он увидел человека, сидевшего на большой красной кушетке, установленной прямо в центре этого роскошного зала.
- А, ты пришел! - сказал человек и улыбнулся. - Очень рад тебя видеть.
- Йенс де Кейзер! - воскликнул изумленный Бере.
- Прекрасно, ты меня узнал. Проходи же. Хочу пожать тебе руку, - человек на диване протянул магу тонкую изящную руку в перстнях и с ярким, по последней дворцовой моде, маникюром.
Бере шагнул ближе. Йенс де Кейзер, глава королевской разведки, нисколько не изменился за те пять лет, что они не виделись. Все тот же незименный черный костюм в барийском стиле из баснословно дорогого королевского бархата с ослепительно-белым кружевным жабо и пышными манжетами; все те же разбросанные по плечам черные кудри без признаков седины (или он их регулярно красит?), брови выщипаны идеальными дугами, щеки нарумянены, кожа на лице без единой морщины, будто де Кейзер овладел секретом останавливать время или добыл эликсир молодости. И все та же непонятная Бере страсть к женским духам "Авра" и к бриллиантам - алмазные серьги в ушах, алмазная брошь с головой дракона на груди, усыпанная бриллиантами тяжелая трость из эбенового дерева. Даже пряжки на сапогах и те в алмазах.
- Признайся, что ты ожидал увидеть кого угодно, только не меня, - сказал де Кейзер.
- Я думал, ты... я думал вы обо мне давно забыли.
- На "ты", мэтр Бере, на "ты"! Мы ведь друзья. И в знак дружбы хочу тебя угостить ужином. Ты ведь составишь мне компанию.
Ужин был накрыт в уютной столовой - замечательный ужин, при виде которого Бере едва не захлебнулся слюной. Де Кейзер жестом предложил гостю сесть напротив него. Будто из-под земли вырос тот самый постный господин, что встретился Бере внизу, в холле. Видимо, это был слуга де Кейзера или один из его подчиненных. Откупорив бутылки и налив красного вина в два бокала, постный поклонился и исчез за ширмой.
- Это ару-кадари пятилетней выдержки, в последнее время я предпочитаю его, - сказал де Кейзер, поднимая высокий, сверкающий кровавыми искрами в свете канделябров бокал. - Давай выпьем, Бере, а потом насладимся беседой и отличным жарким, которое в "Бланшефлере" прекрасно готовят.
- За что пьем?
- За наше сотрудничество, я думаю.
Отлично, подумал Бере, осушая свой бокал: если де Кейзер говорит о будущем сотрудничестве, значит, в бокале нет яда, и он уйдет отсюда живым. Это уже отличное начало.
- Никто не собирается тебя травить, Бере, - сказал де Кейзер, угадав мысли мага. - В Руфии уже давно отказались от старой традиции подмешивать всякие... эээ, вещества в напитки собеседнику, чтобы потом горько поплакать на его похоронах.
- Звучит убедительно, - сказал Бере и сделал глоток. Вино было отменным.
- К вину нужно обязательно кусочек жаркого, - заметил де Кейзер. - Угощайся.
Бере кивнул, снял крышку с блюда и снова чуть не захлебнулся слюной. Пласты сочного мраморного мяса, лежавшие в море коричневого ароматного соуса, выглядели потрясающе. Они так и просились в рот.
- С твоего позволения, - сказал маг, с трудом подавив в себе желание наброситься на это мясо, как изголодавшийся волк, - я могу взять это с собой?
- Вот как? - Де Кейзер был удивлен. - Ты не привык есть в компании?
- Нет. Фес, мой грифон, мечтал именно вот о таком куске мяса.
- Ах, я совсем забыл про твоего чудо-зверя? - Начальник разведки засмеялся. - Он в некотором роде столичная достопримечательность. Смотритель королевского зоопарка, помнится, чуть ли на коленях умолял тебя продать Феса, а ты отказал.
- Друзьями не торгуют, Йенс.
- Скажи на милость, где ты его разыскал? Грифоны в наших землях уже лет пятьсот как вымерли.
- Зачем тебе это?
- Просто интересно. А я в обмен на твою историю прикажу тутошнему повару приготовить еще императорское жаркое в специальной упаковке для твоего грифона.
- Когда я начал работать в Корпусе боевых магов, ко мне обратились торговцы с Большого рынка. Меня попросили расследовать махинации с доставкой в столицу фальшивых алхимических ингредиентов. Дело было несложное, надо было найти в пригороде подпольный склад, откуда все это дерьмо сбывалось торговцам. Я нашел этот склад, а на складе, в одном из ящиков, оказалось большое темно-красное яйцо. Мне стало интересно, кто может вылупиться из этого яйца, и я забрал его с собой. Оказалось, что это яйцо королевского грифона. Я понятия не имел, как выводить птенцов грифона из яиц, но Фес все сам решил за меня - он благополучно родился на свет, и я был первым существом, которое он увидел.
- Ах, понимаю. Легенда говорит, что грифоны считают своими родителями того, кого видят первым в момент рождения.
- Ты читаешь "Бестиарий"?
- Я читаю все подряд. Но с яйцом тебе повезло. Из него вполне могли вылупиться эмпуза или василиск, и мы бы сейчас с тобой не разговаривали.
- Все верно. Мне действительно повезло. У меня появился приемный четвероногий сын, но главное - у меня появился настоящий друг. И этот друг вчера говорил мне, что хочет большую отбивную.
- Она у него будет, я распоряжусь. А ты попробуй это жаркое и скажи мне, что о нем думаешь.
- А ты угадай, что?
- Что такого жаркого ты не ел уже очень давно.
- С чего ты так решил?
- Я вижу, что ты переживаешь не лучшие времена, - сказал де Кейзер, поправляя манжет на левом рукаве. - У тебя скверный камзол и голодный блеск в глазах.
- Ничего, бывало и хуже.
- Я слышал, ты нашел работу у Ван Затца.
- Уже? - Бере усмехнулся. - Воистину, в этом городе ни от кого не спрячешься.
- Ван Затц сам сообщил мне о твоем визите. И ты должен благодарить его за то, что я вспомнил о тебе. Как только я получил от Ван Затца сообщение на мой Кристалл, я тут же распорядился прислать тебе приглашение на ужин.
- Но ты это сделал не из простого человеколюбия, так?
- Конечно. Я ведь никогда о тебе не забывал.
- Скажи прямо: тот, кто хоть раз попал в поле зрения вашего ведомства, тот никогда от вас не отделается.
- И это правильно. Но тут я должен сказать тебе, что мы поступили несправедливо с тобой. Надо было раньше взять тебя под нашу опеку. Я слышал, что ты работаешь на разных темных типов, вроде этого фра Невилля, - де Кейзер произнес это имя с таким выражением лица, будто каждый звук имени оставил нестерпимую горечь у него во рту. - Ты, один из самых способных магов, работал на каналью и бывшего уголовника.
- Йенс, ты не хуже меня знаешь, что фра Невилль давно завязал с темными делами и теперь содержит агентство по розыску людей в Старом городе.
- И пытается одновременно слупить деньги и с полиции, и со своих бывших дружков по фартовой жизни, - заметил де Кейзер. - Все мы знаем про него, поверь. Но ты работал у него на совесть, и Невилль должен был озолотить тебя.
- Меня многие должны были бы озолотить. Всех не упомнишь.
- Хорошо, оставим этот разговор. Как тебе мясо? Великолепно, не так ли?
- Мне кажется, я никогда не ел ничего более вкусного, - искренне признался Бере.
- Поступай ко мне на службу, и ты будешь есть так каждый день.
- Ты серьезно?
- Совершенно серьезно. Я за этим тебя и пригласил. Я вообще удивлен, почему мой предшественник - светлая ему память! - не сделал все возможное, чтобы тебя завербовать. Это тем более удивительно, что выпускники нашего университета всегда были лучшими сотрудниками... в некотором смысле.
- Скажем так, это я не дал себя завербовать.
- Значит, господин Насри-в-Штаны был недостаточно настойчив.
- Насри-в-Штаны?
- Да, так мы за глаза называли нашего бывшего шефа. От него постоянно исходил подозрительный запашок, видимо, с кишечником у старика было не все в порядке. Однако умер он от опухоли по мужской части, что, впрочем, совсем неважно... Итак, ты не дал себя завербовать. Обычно наши вербовщики точно знают, кто из выпускников представляет для нас интерес. Магов-элементалов вербуют в силовую разведку, магов-иллюзионистов - во внешнюю, магов-сверхъестественников - в наш оккультный отдел. А ты у нас...
- Все сразу, - сказал Бере, подбирая кусочком хлеба остатки соуса с тарелки. - Я специализировался как сверхъестественник, но у меня есть дипломы факультетов иллюзии и элементальной магии.
- Плюс диплом скриптолога. Причем, насколько я знаю, ты делал большие успехи в скриптологии. И такого кадра мы проглядели? Фантастика, просто фантастика. Завтра утром велю посадить на могиле нашего покойного шефа куст лопуха. Чтобы два лопуха всегда были вместе.
- Ты мне льстишь.
- Нисколько. Пора восстановить справедливость. Что ты скажешь о должности старшего эксперта в оккультном отделе с окладом в восемьсот гиней?
- Йенс, ты забыл, что у меня уже есть работа. Я лаборант на кафедре Ван Затца. В моем возрасте....
- В твоем возрасте люди имеют по пять любовниц и считают себя юнцами на заре жизни. Ты рано себя хоронишь, Бере.
- Это жизнь, Йенс. И я ее принимаю такой, как есть.
- Ты не ответил на мой вопрос.
- Я уже обнадежил Ван Затца. Было бы некрасиво...
- Да или нет?
- Нет.
- Почему? - Де Кейзер был удивлен, это отчетливо читалось на его лице. - Ты отказываешься от хорошего шанса выбиться в люди?
- Да, отказываюсь. Я хочу жить спокойно, Йенс. Меня тошнит от приключений, заговоров, интриг и прочего дерьма. Я хочу спокойно спать и спокойно ходить по улицам. Мне надоело оглядываться через каждые пять секунд, чтобы проверить, не подкрадывается ли ко мне сзади какой-нибудь молодец с ломиком или кинжалом. Молодость ушла, и мне хочется тишины и покоя.
- Какая ужасная глупость! - Де Кейзер почесал ногтем кончик носа. - Ты ведь не понимаешь, от чего отказываешься. Года через два я обещаю тебе должность эксперта-супервизора, а еще через пару лет...
- Прости, Йенс, но я не изменю своего решения. Ты предложил, я ответил. Наверное, мне пора идти.
- Погоди. Сейчас ты услышишь то, что тебя наверняка удивит. Я, конечно, был уверен, что ты согласишься. Почти уверен. Но я неплохо знаю твой характер, и потому понимал, что ты можешь и отказать. Поэтому у меня есть еще одно предложение. Никаких обязательств перед моим ведомством, никакого риска и долгих дальних командировок, а по выполнении работы - очень хорошие деньги. Две тысячи гиней.
- Йенс, боюсь, что ты уже знаешь мой ответ.
- Погоди, не спеши. Ты в курсе, что наш сиятельный принц Дагоберт женится?
- Это знают все. Ну и что?
- Мы все были в шоке, когда принц объявил о своем решении посвататься к дочери императора - в хорошем смысле слова, конечно. Видишь ли, наш милый принц заядлый охотник, и до недавних пор его не интересовало в этом мире ничто, кроме охоты. Весь его дворец в Эдельгаре сверху донизу завален капканами, силками, арбалетами, рогатинами, смрадными чучелами разных тварей, которых его высочество прикончил. Из-за этих милых сердцу принца трофеев во дворце его высочества воняет, как в лавке кожевенника или меховщика. Но это полбеды - гоняясь по лесам и полям за оленями и волками, Дагоберт совершенно не обращал внимание на прекрасных дам, и потому добегался до того, что в двадцать девять лет оставался холостяком. Но вот случилось чудо - год назад принц побывал с рабочим визитом в столице империи и увидел там Алисию, старшую дочь императора Бриссимуса Герценийского. Если я что-нибудь знаю о любви, Бере, то это любовь - страстная, безумная. И вот ведь какое дело: принцессочка тоже запала на нашего юного зверолова. Полгода они обменивались любовными письмами, а потом принц сделал мамзельке официальное предложение. Император, конечно, немного потянул резину, но дал, в конце концов, согласие на брак. И вот все счастливы, и наш двор активно готовится к помолвке. Но есть несколько щекотливых моментов. - Де Кейзер помолчал. - По слухам, при императорском дворе не все довольны решением императора отдать дочь за Дагоберта.
- А причем тут я?
- Погоди, я еще не закончил. У императора четыре дочери, а по закону в Империи наследует меч, а не кудель. Это значит, что наш юный Дагоберт, став императорским зятем, автоматически наследует трон империи. Это произойдет даже в том случае, если остальные дочери императора счастливо выйдут замуж - ведь Алисия старшая из сестриц, следовательно, став ее мужем, Дагоберт получает безусловную примогенитуру. Словом, для нас это отличный вариант, а для империи, как я понимаю - не очень.
- Это политика, а в политику я не лезу. Себе дороже.
- Тебя и никто не просит этого делать. Я всего лишь хочу, чтобы ты присмотрелся к одному человеку и помог ему. Его зовут Роланд Вестерик, и он твой будущий шеф.
- Роланд Вестерик? Я никогда о нем не слышал. Кто он?
- Он займет место профессора Бенедиктуса на кафедре, куда ты поступил на работу.
- Ах, вот как! - Бере понял, что сейчас услышит что-то очень важное. - Теперь понятно, почему Ван Затц был так немногословен. Вы решили посадить на место Бенедиктуса своего человека.
- Не говори чепухи, - Де Кейзер потянулся за бутылкой. - Вестерик не имеет к моему ведомству никакого отношения. Он такой же чокнутый книжный червь, как и старый Бенедиктус, только молодой. Его страсть - все эти пыльные траченные молью пергаменты и таблички, над которыми он готов сидеть день и ночь. Однако он очень талантлив, и потому место Бенедиктуса сразу предложили ему. Кто предложил, не спрашивай, это совершенно не относится к делу. Но кандидатура Вестерика устроила всех. Это хороший выбор.
- Скажи мне, Йенс, - Бере слегка улыбнулся. - А если я приму твое первое предложение и соглашусь поступить на работу в ваш оккультный отдел?
- Превосходно. В этом случае я завтра же выплачу тебе тысячу гиней подъемных и дам первое задание: работать у Ван Затца вместе с новым вторым лектором.
- Вот теперь мне все понятно, - Бере вытер губы накрахмаленной до хруста салфеткой и с сожалением посмотрел на опустевшую тарелку. - Ты с самого начала собирался предложить мне эту работу, Йенс. Начал издалека, но в итоге выложил на стол свои карты. Не понимаю, чего ты добиваешься.
- Я хочу порядка и спокойствия в государстве. Хочу, чтобы ты на старости лет получал приличную пенсию, а, засыпая, не боялся, что утром тебя разбудит доносящийся с улицы крик герольда, вещающего о начавшейся войне. - Де Кейзер постучал ногтем по своему бокалу. - Давай выпьем за то, что мы поняли друг друга.
- Я ничего не стану обещать.
- И не обещай, будь ты проклят! Мне надо одно, чтобы ты помог парню освоиться в университете. Надеюсь, такой пустяк не страшит твою трепетную, преждевременно состарившуюся душу?
- Ну хорошо, - примирительно сказал Бере. - Я попробую что-нибудь для тебя сделать.
- О боги, неужто я это услышал? - Де Кейзер в показном ужасе закатил глаза. - Вредный ты человек, Беренсон. Из-за твоей вредности у тебя однажды будут большие проблемы. Твое здоровье!
- Я полезный человек. И я очень ценю свой покой и то маленькое счастье, которое у меня есть. Ты обещал мне мясо для грифона.
- Будет тебе мясо. И если тебе надо, могу ссудить тебя деньгами, - де Кейзер бросил на стол кошелек. - Сто гиней для начала. В счет будущего жалования. И попрошу тебя: сделай так, чтобы Вестерик ни в коем случае не догадался, что это я тебя попросил присмотреть за ним. Малый обидчив и мнителен, как истеричная барышня. Я бы не хотел, чтобы он отказался от твоих услуг.
********************
К ночи стало холоднее, начался снегопад. Фонари на площади перед кафедральным собором едва просвечивали сквозь летящий снег. Площадь была пустынна, даже постоянно ошивающиеся тут нищие ушли в тепло. Бере запахнул поплотнее плащ, надвинул на глаза шляпу и не спеша направился к центру площади.
Отсюда он вышел на великолепную Страда Дивина, Священную улицу и двинулся вдоль высокой кованой ограды Большого Королевского парка в сторону Нижнего города. Чтобы сэкономить энергию на случай возможных неприятных встреч, Бере не стал использовать заклинания камуфляжа. В конце концов, нет ничего необычного в том, что одинокий господин в простом поношенном платье разгуливает поздним вечером по богатому кварталу города, даже в такую собачью погоду. Но время от времени Бере все же оглядывался, проверяя, не идет ли кто за ним следом. Так он дошел до перекрестка с улицей Светлых Ангелов и, следуя указаниям странной записки, повернул направо, к рынку.
Куранты на башне городской ратуши показывали две минуты одиннадцатого, когда он подошел к нарядному, построенному в старованагримском стиле зданию компании "Цветение". Бере внимательно осмотрел второй этаж - в окне одной из комнат горел свет. Оглядевшись по сторонам, маг постучался в парадную дверь.
- В гостиницу? - осведомился открывший ему консьерж. - Вход со двора, по лестнице.
Бере кивнул, пошел искать вход во двор. Ему пришлось обойти все здание, а потом подниматься по заметенной снегом узкой лестнице на галерею, периметром охватывавшую все здание по сторонам двора-колодца. Вырезанные на деревянных дверях номера сильно упрощали поиски, и Бере довольно быстро нашел нужную дверь. В щели между дверью и косяком просачивался слабый свет. Он постучал в нее трижды, но никто не отозвался.
- Идиотство, - пробормотал маг. - Фес ошибся.
На всякий случай, для очистки совести, он толкнул дверь - она оказалась незапертой. Вздохнув, Бере шагнул в комнату. Ошибки не было: именно освещенное окно этой комнаты он видел с улицы. Она была пуста, но на столе светила мягким белым светом особая лампа, которой часто пользовались маги школы иллюзии - вставленный в медную оправу с ручкой для переноски шар из толстого стекла, внутрь которого заливался люмерум, ярко фосфоресцирующая алхимическая смесь. Рядом с лампой лежал конверт. Адресат не был указан, но Бере даже не сомневался, что это письмо предназначено ему. Он разорвал конверт, извлек письмо и прочел следующее:
"Долгой Вам жизни, любезнейший мэтр Бере! Если Вы нашли это письмо, значит, Вы разгадали мою маленькую головоломку. Мне очень нужна Ваша помощь. Происходят опасные вещи, может случиться настоящая катастрофа, последствия которой даже трудно вообразить. Вы единственный человек, которому я могу довериться. Если Вы согласны помочь мне, приходите в будние дни между пятью и шестью часами вечера в Королевский пассаж, в то крыло, где торгуют книгами. Прошу Вас, не откажите мне в этой встрече, чтобы мы могли с Вами серьезно поговорить. Я очень-очень надеюсь на Вас".
Подписи не было. Бере перечитал записку дважды, посмотрел на стол. Письмо было написано с помощью письменного прибора, стоявшего тут же, возле лампы. Письмо пахло лежалой бумагой и дешевыми чернилами, но, судя по изящному округлому почерку, писала женщина, причем очень образованная - стиль письма был изыскан, и Бере не нашел в тексте ни единой ошибки. Вместе с оставленной на столе необычной лампой все это наталкивало на мысль, что за помощью к Бере обратилась какая-то магичка. Странный, однако, способ связываться с нужным человеком. Если это магичка, то она вполне могла обратиться к нему без всякого риска быть узнанной - тот же магический камуфляж в таких случаях крайне нужная и полезная вещь. Бере сразу подумал о загадочном господине из "Дженны-распутницы", назвавшемся Френсом Лабером - уж не его ли это штучки? Нет, со всей этой историей надо разобраться.
Выходя из комнаты, Бере на мгновение замер в дверях - ему показалось, что в дворе промелькнула какая-то тень. Он немедленно прочел заклинание Видения Жизни, но ничего подозрительного во дворе не заметил, даже вездесущих кошек и тех не было. Двор "Цветения" был пуст. Немного подождав, Бере спустился по лестнице и сразу отправился домой.
По дороге он часто оглядывался, проверяя, не преследует ли его кто, но улицы были пустынны. Снег пошел еще сильнее, засыпая спящий город. На душе у Бере было смутно. Впервые за много дней маг почувствовал тревогу. А самое скверное было то, что события, кажется, начали развиваться совершенно независимо от его желаний и воли, а он сам - будто слепой, стоящий в одном шаге от водоворота, который может увлечь и поглотить.
- Вот дерьмо! - прошептал Бере, когда вошел в ворота кампуса.
На входе в дормиторий его встретил ночной консьерж и вручил большой прямоугольный пакет, упакованный в цветную бумагу с оттисками печати таверны "Единорог" при пансионате "Бланшефлер". К посылке было приложено письмо от шеф-повара, где мастер котлет и фрикасе благодарил мэтра Беренсона за высокую оценку его скромного таланта и приглашал почаще бывать в таверне.
Фес появился буквально через пару минут. Как и ожидал Бере, грифон ничего подозрительного не видел.
- Я ужасно замерз, - заявил Фес, выразительно глядя на нетопленный камин. - Пора бы и согреться.
- На вот, поешь, - Бере положил на стол посылку, развернул бумагу и открыл вложенный в коробку плоский стеклянный судок. Фес громко хрюкнул, а потом застонал.
- Это...мне? - только и смог выдохнуть он.
- Приятного аппетита.
- О, наконец-то я чувствую себя абсолютно счастливым! Оооох! А как твое свидание? Ммммммм.... Она хорошенькая? Ты ей понравился? А она тебе?
- Безумно, - ответил Бере и пошел спать.
Глава пятая
Среднестатистический обыватель уверен, что кузнец - это мужчина зрелый, могучий, широкоплечий, мускулистый, пропахший потом и окалиной и непременно с бородой, чаще всего окладистой. Дени Аквино был молод, тощ, тщедушен, носил жиденькую козлиную бородку, подбритую по последней моде, и благоухал лавандовой водой, но при этом в свои двадцать пять лет пользовался в городе репутацией неплохого оружейника и знатока всего того, чем можно было калечить и убивать людей, не применяя при этом магию. А главное, Дени Аквино был человеком, которому Бере мог довериться.
Беседовали они в маленьком скромно обставленном доме на окраине города, который Дени арендовал вместе с расположенной при доме небольшой кузницей у какого-то заезжего кланга. Обитавшие в доме три кошки встретили гостя очень неприветливо - видимо, учуяли запах Феса. Зная, как дорого Дени ценит свое время, Бере сразу заговорил о деле и очень удивил своего бывшего ученика.
- Помнится, дорогой мэтр, вы никогда не интересовались рукотворными орудиями убийства, - заметил Дени, когда Бере изложил ему цель своего визита. - Что-то изменилось в вашей жизни?
- Пока нет, но может измениться. Что скажешь?
- Глядя на вас и принимая во внимание вашу физическую форму, я предположил бы, что вам больше всего подходит пятифунтовый риттершверт имперского образца с клинком в тридцать шесть дюймов длиной и с рукоятью в четырнадцать дюймов. Хороший аргумент в любом разговоре, особенно если перед этим его хорошенько наточить и смазать каким-нибудь ядом.
- Нет, не подходит, - маг мотнул головой, - я не рыцарь, Дени. Я не могу ходить по городу с оружием. Нужно что-нибудь компактное.
- Кинжал? - Дени долил вина себе и гостю. - Или что-нибудь метательное?
- Ни то, ни другое.
- Понимаю, - Дени почесал переносицу. - Знаете, я, кажется, знаю, что может вас заинтересовать. С вашего позволения.
Он вышел в соседнюю комнату и через пару минут вернулся с толстой массивной тростью, вроде тех, с которыми прогуливались по вечерам сановные старики - отличной работы тростью из отполированного черного дерева, окованной серебром. Взяв ее в руки, Бере сразу отметил необычную тяжесть вещички - фунтов пять, не меньше, - а еще обратил внимание на ее рукоять, искусно выкованную из темной стали в форме сложившего крылья дракона. Хвост этого дракона имел дюймов семь в длину и был выполнен в виде массивного четырехгранного шипа.
- Дьявол, да это же самый настоящий чекан! - воскликнул Бере.
- Именно, - подтвердил Дени. - Отличный чекан, которым вы с легкостью сможете пробить даже череп тролля. Внутри трости по всей длине пропущен стальной стержень, потому она такая тяжелая. А клюв выполнен из метеоритной стали с добавками цизанского сплава. Так что прикончить этой штукой какую-нибудь защищенную сильной магией тварь, например, оборотня - пара пустяков.
- Цизанский сплав?
- Он самый, дорогой мэтр, - Дени налил еще вина себе и магу. - Если в метеоритную сталь добавить цизанский сплав, откованный из нее клинок будет иметь на ярком солнце розоватый отлив и слабо светиться в темноте. Можете зайти в соседнюю комнату, там достаточно темно, чтобы увидеть это красивое свечение.
- Где ты взял эту вещь?
- Случайно откопал в куче рухляди, которой старый жмот Паунис набил свой сарай. Кланги, знаете ли, народ очень бережливый, дорожат любой дрянью, попавшей к ним в руки, и мой квартирный хозяин не исключение. Но на этот раз он раздобыл действительно стоящую вещь. Я так думаю, это аттмарская работа, кто-то из оружейников школы Брисел. Видите, как искусно выполнена муфта подтока? Так только аттмарцы умеют делать. И гравировка на клюве тоже в их стиле. Вот только клейма Брисел я не нашел, но это ничего не значит. Клейма, как правило, ставились на готовые изделия, а чекан был заготовкой.
- Паунис может хватиться этой железки.
- Не думаю. У меня с ним договоренность, что я могу свободно использовать все, что лежит в его сараюшке.
- И ты ее сам доделал? - спросил Бере.
- Только деревянную часть. Там же, в сарае, в куче растопки, оказался древний деревянный канделябр из Косты-Боры, его я и использовал. Черное дерево заслуживает большего, чем просто сгореть в горне или в камине. А для серебряных накладок пожертвовал пару гиней, зато результат меня очень порадовал.
- Превосходно, - Бере еще раз глянул на трость. - А это что за знаки?
- О, понятия не имею! Когда я счистил грязь и ржавчину с внутреннего стержня, я увидел на металле эти иероглифы. Они мне показались достаточно необычными, а их начертание - изысканным, и я скопировал их на деревянную часть трости. Вы знаете этот язык?
- Нет, - Бере подкинул трость на ладони. - Сколько ты хочешь за нее?
- Нисколько. Вы мой учитель, и я у вас в долгу. Примите ее в подарок.
- Э, нет, так дело не пойдет! Слишком дорогой подарок, дружище. Я не...
- А я настаиваю, - спокойно сказал Дени, поднимая бокал с вином. - Я так понимаю, мэтр, вы опять занялись чем-то очень серьезным. Мне будет отрадно от мысли, что мой подарок поможет вам защитить себя.
- Дени, это очень мило с твоей стороны, и я тебе очень благодарен, но пятьдесят гиней ты возьмешь... Погоди, не перебивай меня: у меня есть один предрассудок, я считаю, что орудия убийства нельзя дарить, их можно только покупать. Поэтому ты возьмешь деньги, иначе эта трость останется у тебя.
- Как вам будет угодно, - ответствовал Дени с улыбкой.
"- Странно, - подумал Бере уже на улице, глядя на необычную трость, изготовленную его учеником, - а ведь де Кейзер тоже был с тростью, очень похожей на эту. Не такой, но похожей. Я просто уверен, что сходство есть. Не исключено, что он с ней разгуливает не ради пустого форса... Хотя, нет: де Кейзер полноправный дворянин, и может носить оружие где хочет и когда захочет. Или есть что-то, чего я пока не знаю? Слишком много совпадений и тайн, и слишком мало информации. А это значит, что самое время наведаться в "Королевский пассаж" и посмотреть книжные новинки".
***************
Первый этаж "Королевского пассажа" был наводнен народом, и так бывало всегда - здесь располагались ряды торговцев мясом, рыбой и зеленью. На втором этаже, где торговали одеждой и мебелью, народу было заметно меньше, а вот на третьем, особенно в западном крыле, в котором располагались лавки букинистов и книготорговцев, Бере увидел всего несколько человек, большей частью пожилых, которые прохаживались у стеллажей с книгами. Появление Бере их нисколько не заинтересовало.
Лежавший в кошельке на поясе Кристалл негромко сыграл начальные ноты "Серебряного сердца" - пробило пять часов. Бере огляделся по сторонам. Ничего подозрительного. Седовласый книготорговец за прилавком тихо беседовал с таким же седовласым покупателем, державшим в руках томик, украшенный золотым тиснением. В клетке слева от торговца задумчиво чирикала какая-то птица. Мальчик-слуга вышел из-за стеллажей, чтобы поярче разжечь расставленные по магазину канделябры. На Бере он даже не посмотрел.
- Господин! - позвал Бере хозяин магазина. - Добро пожаловать. Ищете что-нибудь?
- Просто смотрю новинки, - улыбнулся Бере.
- О, прошу вас! Можете листать книги, но умоляю вас - будьте аккуратны. Если вы испортите книгу, вам придется ее купить.
- Я знаю, - сказал Бере и взял со стеллажа томик в черном с серебром переплете.
Выбранная наугад книга оказалась "Полным и весьма полезным руководством по вызову существ, порожденных стихией Огня, с описанием всех необходимых при оном вызывании процедур, обрядов и предосторожностей. Сочинение профессора люменомагии и фламенофакторики Дариуса вон дес Нильса." Бере никогда не слышал о профессоре вон дес Нильсе и понятия не имел, что это за магические дисциплины - люменомагия и фламенофакторика. Одно было понятно с самого начала: к серьезной науке все это никакого отношения не имеет...
- Мэтр Бере?
Маг вздрогнул. Мальчик-слуга, доливавший масло в светильники, стоял рядом с ним и делал вид, что поправляет фитили в лампе, горевшей у стеллажа.
- Идите по правой стороне магазина к двери в комнату переписчика, - прошептал мальчик, не глядя на Бере. - Вас ждут.
Бере проглотил вставший в горле ком, положил книжку на полку и пошел вглубь магазина. Дверь, о которой сказал мальчик, была полуоткрыта. Бере толкнул ее и вошел в небольшую, девять на девять футов, комнатку, освещенную расставленными по углам лампами на высоких поставцах. Еще одна лампа стояла на конторке переписчика, а за конторкой сидел человек в темном плаще и с капюшоном на голове и что-то писал.
- Это вы меня ищете? - спросил Бере.
Человек не ответил. Лишь выпростал из-под своего одеяния левую руку и жестом показал, что надо плотно закрыть дверь. Бере понял, закрыл дверь и шагнул вперед, к переписчику.
- Кто вы? - спросил он.
Переписчик встал со стула, сбросил капюшон, и Бере увидел молодую женщину, лет двадцати двух - двадцати пяти, очень миловидную, темноволосую, с большими зеленовато-желтыми глазами и очаровательным вздернутым носиком, красиво очерченным ртом и милыми ямочками на щеках.
- Я Анжелис Линн Григген, - сказала девушка, - внучка профессора Бенедиктуса Григгена.
- Почему я не удивлен? - сказал Бере с улыбкой. - Рад знакомству с вами.
- Я тоже очень рада. Простите мне эту идиотскую выходку с ребусом. Мне надо было убедиться в том, что вы именно тот человек, который мог бы мне помочь.
- Я вас слушаю.
- Мне известно, что вы согласились занять место лаборанта на кафедре, где работал мой дедушка. Это правда?
- Истинная правда. Это имеет какое-то значение?
- Очень большое. Наверное, все, что я расскажу вам, покажется невероятным, но я прошу вас верить мне. Все очень серьезно, вы даже не представляете себе, насколько серьезно.
- Хорошо, я понимаю. Давайте о деле.
- Простите, я очень волнуюсь... Мой дедушка - он несколько раз упоминал ваше имя. Отзывался о вас с большим уважением.
- Очень приятно, что старый ворчун меня помнит. Как он поживает?
- Он очень плох. В последние несколько дней он не встает с постели и почти ничего не ест. Я чувствую, что очень скоро он...вы понимаете, что я хочу сказать.
- Не стоит так расстраиваться, дамзель Аннжелис. Ваш дедушка очень пожилой человек, ему ведь уже лет восемьдесят, если не ошибаюсь. Все люди смертны, и нужно смириться с этим. Пусть вас утешит то, что мэтр Бенедиктус прожил прекрасную и долгую жизнь, в которой он сделал очень много добра. Я был бы горд иметь такого родственника.
- Да, конечно, я все это понимаю, но все равно, это очень больно... Но я о другом хочу с вами поговорить. Есть одна вещь...
- Ну же, я слушаю вас.
- Мне кажется, что девушка скрывает от меня что-то очень важное.
- С чего вы это взяли?
- Два месяца назад - дедушка еще работал в университете, - я вдруг заметила, что с ним стало происходить что-то непонятное. Он всегда был веселым, бодрым, разговорчивым, а тут будто одряхлел в один момент. Глаза у него потухли, он совсем перестал спать и почти ничего не ел. Так прошло несколько недель. А потом он сказал мне, что написал прошение об отставке. Я, конечно, сказала, что он правильно сделал, что ему давно пора отдохнуть и заняться своим здоровьем, но тут дедушка вдруг сказал мне: "Завтра, Анжелис, ты должна написать такое же прошение. Ты не будешь больше там работать. И не спрашивай, почему". Я не поняла ничего, но дедушка взял с меня клятву, что я сделаю так, как он велит. На следующий день я пришла к Ван Затцу и подала ему прошение. Декан был удивлен, но отговаривать меня не стал, только заметил, что я ухожу с факультета именно в тот момент, когда передо мной могли открыться блестящие перспективы. Он подписал мое прошение, я вернулась к себе, поплакала и пошла домой. Дедушка сразу спросил меня, ушла ли я с работы. Я показала ему подписанную Ван Затцем бумагу, и он сразу просветлел лицом. Я пыталась спросить его, почему я должна была так поступить, но дедушка отказался говорить со мной на эту тему. Ночью я проснулась от шума внизу, на первом этаже - мне показалось, что там кто-то ходит. Я накинула халат, вышла из спальни и выглянула в гостиную. Дедушка стоял у камина. В руках у него была какая-то книжка, он выдирал из нее страницы, комкал их и кидал в огонь. При этом он разговаривал сам с собой: я не могла слышать, что он говорит, но мне стало жутко. Я решила подойти поближе, он почувствовал мое присутствие и повернулся ко мне. У него было ужасное лицо - его будто кто-то сильно напугал.
- Иди спать! - крикнул он и бросил разорванную книгу в огонь. - Слышишь, иди спать!
Я закивала, сказала, что сделаю так, как он хочет, но тут девушка вдруг схватился рукой за грудь, закачался и упал на ковер. Я закричала. Прибежал наш слуга Алир, вдвоем мы перенесли дедушку на диван, уложили его, но он начал задыхаться и хрипеть, и нам пришлось посадить его. Потом Алир вызвал врача. Врач велел мне уйти и долго пробыл в гостиной наедине с дедушкой. После этого он вызвал меня и сказал, что жить дедушке осталось недолго, самое большее месяц. Врач сказал, что сердце у дедушки, и без того изношенное за долгие годы, не выдержало какого-то сильного потрясения и теперь может остановиться в любой момент. Он даже денег с меня не взял, - Анжелис всхлипнула. - С тех пор я каждый день жду, что дедушка...Простите, я не могу спокойно об этом говорить.
- Успокойтесь, - Бере обнял девушку, погладил ее волосы. И тут Анжелис внезапно и громко разревелась.
- Мне так плохо! - восклицала она, уткнувшись лицом в грудь Бере и прижавшись к магу всем телом. - Я... я так устала! Мне страшно, очень страшно...
- У вас с дедушкой никого нет?
- Ни... никого.
- А ваши родители?
- Отец... бросил нас с мамой. А пять лет назад мама... - Тут Анжелис глубоко вздохнула и покачала головой. - Извините меня, я в какое-то мгновение потеряла над собой контроль.
- Вы сильная девушка. И мне не за что вас прощать.
- Все, я в порядке, - сказала Анжелис то ли Бере, то ли самой себе. - Я вам главного еще не сказала.
- Я весь внимание.
- В первую неделю после того приступа дедушка был на грани смерти, но доктор Леверс и Алир совершили чудо. Понемногу дедушка начал оживать. Он даже интересовался какая за окном погода и несколько раз просил меня, чтобы я почитала ему его любимые книги. И вот однажды, когда мы сидели вдвоем, он вдруг вспомнил вас.
- И вас это удивило, не так ли?
- Да. Он сказал: "Анжи, у меня было много студентов, но толковых было от силы полтора десятка. Тебе бы кого-нибудь из них в помощь. Беренсона, например". Я не поняла и спросила, о какой помощи он говорит. А дедушка помрачнел так и добавил: "Не надо было переводить эти тексты. Но теперь уже поздно."
- Какие тексты?
- Понятия не имею. Наверное те, которые дедушка сжег в камине.
- Интересная история, - Бере потер пальцами мочку уха. - Это все?
- Нет, еще буквально несколько слов. Четыре дня назад, когда я пришла от мастера Меццера домой, Алир сказал мне, что дедушка спрашивал обо мне. Я сразу пошла к нему. Он лежал на спине и выглядел так... вобщем, я даже испугалась, что он уже умер. Но тут дедушка открыл глаза, увидел меня и прошептал: "Они не должны узнать. Никто не должен знать". Когда я спросила, о чем это он говорит, в глазах дедушки опять появился страх, он начал озираться, тяжело дышать - будто видел кого-то, кого не могла видеть я. Мне стало страшно, я позвала Алира и убежала к себе в комнату. Какое-то время я сидела в комнате и прислушивалась к звукам внизу, а потом пришел Алир, сказал, что дедушка уснул, и дал мне свежий номер "Городской газеты". Я стала читать раздел вакансий и случайно натолкнулась на эту заметку, - Анжелис взяла с конторки вырезку из газеты и подала Бере. Это было объявление администрации факультета сверхъествознания о приеме на работу нового второго лектора, доктора Роланда Вестерика, и нового магика-лаборанта, магистра Бере Беренсона. - Я сразу вспомнила, что говорил про вас дедушка. И тут же решила связаться с вами.
- И прислали ко мне Френса Лабера?
- Лабера? - Анжелис насторожилась. - Кто это?
- Какой-то человек интересовался у меня новостями из университета. Предлагал деньги за помощь с переводами.
- Ой! - Губы Анжелис задергались. - Бере, я боюсь!
- Не бойтесь, я отказал этому человеку, и я не собираюсь менять своего решения. Вы правильно сделали, что нашли меня. Мэтр Бенедиктус был моим учителем, одним из самых любимых, и я многим ему обязан. Только пока не пойму, что и как я могу сделать для вас и для вашего дедушки.
- Я хочу, чтобы вы встретились с ним и поговорили. Уверяю вас, он будет очень рад вас видеть и может быть... может быть, он расскажет вам то, чего так упорно не желает рассказывать мне.
- Отличная идея. Я готов.
- Правда? Тогда мы прямо сейчас и пойдем к нам, - заявила Анжелис с той решимостью, которая появляется у отчаявшегося человека при первой поданной ему надежде. - Я только переоденусь и скажу мастеру Меццеру, что закончила копию, которую он просил. Вы... спасибо вам, Бере.
- За что? Я пока еще ничего не сделал.
Анжелис ничего не ответила, только улыбнулась, скинула свой бесформенный балахон и выпорхнула из комнаты. Бере посмотрел ей вслед, потом обратил внимание на лежавшие на конторке книги. Их было две. Верхняя называлась "Неминуемый восход" - похоже, просто женский роман. Вторая была сборником цитат и изречений придворных магов, служивших первым правителям Руфии. Именно из этой книги Анжелис делала свои выписки для Меццера.
" - Умелый ищет возможность, неумелый оправдание, - прочел Бере и захлопнул книжку. Взгляд его упал на балахон Анжелис. Движимый непонятным порывом, Бере взял его с табурета и повесил на крючок у двери и тут заметил, что из складок балахона выпал клочок серой бумаги. Бере поднял его. На клочке неровными прыгающими буквами (будто паралитик писал!) были выведено три строчки:
MOEREDEM VENNE LLARASY
FESSEN FO NAZWANYRR
MOEREDEM VENNE SGOR
И хоть со времени учебы в университете прошло уже больше двадцати лет, Бере Беренсон даже не сомневался, что узнал этот почерк - слова на бумажке были написаны рукой профессора Бенедиктуса Григгена.