Орден приграничников был основан в пятом веке Третьей эпохи, во время так называемых Изумрудных войн с Лотом. В обязанности ордена первоначально входила защита границ вновь завоеванных земель (отсюда и название). Однако к началу шестого века деятельность ордена обеспокоила магов Циркулюм ин Тенторио, которые увидели в существовании ордена посягательство на свои привилегии. Противостояние приграничников и магов вылилось в кровавый конфликт, оставшийся в истории Гардлаанда под названием "Вечеринка Посохов и Мечей", когда во время ночной резни в Румастарде погибло несколько сот человек, а сам город, подожженный магическими заклинаниями, горел несколько дней. После этого эдиктом короля Гернона Картавого свободы и привилегии ордена были сильно ограничены, а еще через сто пятьдесят лет король Геровульд распустил орден и присвоил всю принадлежавшую приграничникам собственность. Тем не менее, ходили упорные слухи, что орден тайно продолжил свое существование, а его члены маскируются под странствующих рыцарей...
***
В Мраморном парке королевского дворца Румастарда было все готово к началу представления.
Магистр Круга-в-шатре, ректор Рашмай-колледжа, королевский регент Беннон Чард прибыл с небольшим опозданием. Выйдя из лектики у парадного входа, он размашистым шагом прошел через портики, любезно отвечая на приветствия собравшихся тут нарядно одетых придворных. Магистра сопровождали шесть магов Круга, облаченных в строгие черные одежды. Сам же Чард в честь праздника сменил неизменную темно-красную мантию профессора Рашмай-колледжа на роскошную магистерскую, синюю, шитую золотом и украшенную золотыми кистями. В руке Чард держал жезл в виде змеи с рубиновыми глазами. Подтянутый, сухощавый, смуглый, с пронзительным взглядом, с быстрым и легким шагом, необычным для человека шестидесяти лет от роду, Чард привлекал всеобщее внимание.
На огромной изумрудно-зеленой лужайке, окруженной великолепными цветниками и ярко освещенной утренним солнцем, с ночи был поставлен громадный цветной шатер. Перед шатром была сооружена арена из дощатых щитов, обтянутых красной материей и украшенных фонариками. Арену окружала высокая ограда из толстых стальных прутьев. По другу сторону лужайки был устроен амфитеатр для зрителей, в центре которого находилась королевская ложа, защищенная плотным тентом. Справа и слева от амфитеатра стояли столы с угощением и напитками.
Когда Чард вошел во двор, на галереях двора затрубили фанфары, и на балконе показался король Рогер - миловидный светловолосый мальчик, одетый в форму королевского гвардейца. За королем следовали коронный канцлер Борк, командир королевской гвардии лорд Матус Боллвинтер и постоянная няня принца, невысокая, полная и некрасивая нэн Кэси.
- Божественные, как же он прекрасен! - восторженно воскликнула пожилая дама справа от Чарда. - Настоящий ангел!
Чард подавил улыбку и склонился в почтительном поклоне. Маленький Рогер сбежал по лестнице и первым делом бросился к магу.
- Беннон, как хорошо, что ты приехал! - выпалил он, обняв Чарда. - Знаешь, Борк обещал просто отличное представление. Будут клоуны и настоящие полосатые кошки из Ашарханда! Здорово, правда?
- Ваше величество, я поздравляю вас с первой луной вашего правления, - сказал Чард, целуя мальчику руку. - Весь Гардлаанд сегодня смотрит на вас с восторгом, обожанием и надеждой. Слава королю Рогеру Первому!
- Слава! Слава! Слава! - прокатилось по парку, и вновь заревели фанфары. Чард взял мальчика за руку и повел к королевской ложе.
Придворные, покинув портики и столы, быстро рассаживались в амфитеатре. Рогер уселся на трон и принялся болтать ногами. Вновь прозвучали фанфары, и представление началось.
Вначале на арену вышел импресарио цирка, крепкий лотиец с крашеной огненно-рыжей бородой. Он произнес поздравительную речь и закончил свое выступление тем, что выстрелил из своего посоха букетом свежих фиалок, да так точно, что букет упал прямо у ног Рогера. Это имело успех. Сорвав свои аплодисменты, импресарио убежал в шатер, и на арене появились мускулистые коротышки-двайры, которые принялись гнуть толстые стальные стержни, жонглировать гирями и бороться друг с другом.
Двайров сменили глотатели огня и жонглеры, потом хорошенькая девочка лет двенадцати показала акробатическую композицию на спине скачущей по кругу лошади. За акробаткой вышли бойцы, закованные в стальные латы, и очень натурально изобразили поединок двух рыцарей (зрители и сам Рогер несколько раз награждали их аплодисментами), а за рыцарями вышли клоуны. Один был маленьким толстяком, второй высокий и тощий и оба были одеты в мешковатые красные балахоны. Между ног у них были палки, изображающие лошадей, а в руках надутые бычьи пузыри.
Клоуны долго обменивались ударами пузырей, потом один из них свалился на песок, а второй сел ему на голову и начал подпрыгивать. В амфитеатре засмеялись, захлопали. Рогер, наблюдавший за "поединком", перестал грызть яблоко.
- Это ведь я и мой братец Дуган, не так ли? - сказал он, обращаясь к канцлеру Борку.
- Это два дурака, ваше величество, - ответил канцлер, несколько обескураженный вопросом ребенка, - и они ведут себя так, как подобает дуракам. Они веселят умных.
Рогер отшвырнул огрызок, посмотрел на канцлера.
- Скучные дураки, - сказал он. - Хочу больших кошек.
- Ваше величество...
- Прогоните их. Они противные. И совсем не смешные.
Боллвинтер сделал знак командиру оцепления, тот что-то приказал своим воинам, и солдаты начали стучать алебардами по ограде, осыпая клоунов бранью. Обескураженные смехачи вначале не поняли, но потом, подхватив свои палки и пузыри, с поклонами убежали в шатер. Образовалась небольшая пауза, а потом из шатра выскочил импресарио и начал что-то декламировать.
Импресарио, бледнея и краснея, нырнул обратно в шатер, и вновь получилась заминка. Наконец, на манеж выбежал дрессировщик - молодой, смуглый, мускулистый, одетый лишь в кожаную набедренную повязку ашархандец с кнутом в правой руке и широким кривым кинжалом в левой. Поклонился королю, щелкнул кнутом, да так лихо, что эхо прокатилось по всему двору. Рогер захлопал в ладоши, его синие глаза восторженно загорелись.
Послышался рык: из шатра на арену выбежали два ашархандских тигра и две золотистые пантеры, грациозно припадая к земле и скаля клыки. Дрессировщик быстро расставил их по арене и начал работать. Огромные кошки рычали, кувыркались, вставали на задние лапы и били хвостами, бегали друг за другом: потом дрессировщик уложил их в ряд и сам лег поверх. Рогер был в восторге.
- Хочу таких кошек! - закричал он. - Беннон, я хочу их погладить!
- К услугам вашего величества, - Чард, улыбнувшись, поднял правую ладонь, и, произнеся заклинание, послал искрящийся золотой шар в арену.
Шар взорвался: хищники и сам дрессировщик, замерли, точно изваяния, обездвиженные магическим параличом. Рогер вскочил с трона и побежал к арене, но тут нэн Кэси с перекошенным от ужаса лицом забежала вперед и встала на пути маленького монарха.
- Ваше величество! - закричала она, раскинув руки крестом. - Нельзя, ваше величество! Это слишком опасно!
- Прочь с дороги! - Рогер бросился на нэн с кулаками. Миг спустя стража схватила няню и оттащила прочь, после чего мальчик подбежал к ограде и, просунув руку сквозь прутья, начал гладить неподвижных зверей.
Чард уже был рядом с ним, да и большинство придворных, покинув свои места и окружили короля, который не видел никого, кроме этих чудесных кошек.
- Ваше величество, достаточно, - шепнул Чард. - Действие заклинания скоро пройдет, и...
- Какие они мягкие, Беннон! - восхищался Рогер, гладя пантеру. - Я хочу таких же! Купи их для меня.
- Ваше величество, боюсь, они не стоят тех денег, которые за них запросят. Но я обещаю, что мы немедленно пошлем охотников в Ашарханд, и очень скоро у вас будет свой зоопарк.
- Ты обещаешь?
- Слово магистра.
Рогер счастливо засмеялся, еще раз провел ладонью по спине пантеры и побежал обратно к амфитеатру. Звери между тем начали выходить из оцепенения, вызванного заклинанием Чарда, и дрессировщик, встав на колени, мотал головой, видимо, пытаясь понять, что с ним случилось.
- Пусть продолжают! - крикнул Рогер и сел на трон. Представление пошло своим чередом.
В дальнем конце парка горько плакала нэн Кеси, спрятав лицо в ладонях. Разъяренный Борк сказал ей, что она уволена и велел убираться из дворца обратно в приют.
***
Колокола на башне пробили сигнал к вечерне. Матушка Алин, настоятельница колледжа милосердной Луэнь для девочек-сирот, терпеливо ждала, когда нэн Кэси перестанет плакать и успокоится.
- Его величество отказался от твоих услуг, но все могло бы быть гораздо хуже, - сказала она, наконец, и взяла пальцы Кэси в свою руку. - А так ты снова с нами, в родных для тебя стенах, и я очень рада твоему возвращению. Наши девочки нуждаются в ласке и любви не меньше, а может быть и больше короля.
- Матушка, я... - Кэси вновь начала всхлипывать. - Я так полюбила его величество, он такой маленький, такой милый и такая умница! Представляете, он за один день назубок выучил счет до ста! А еще он все умеет. Вы не представляете, как умен его величество. И как... как я его люблю!
- Знаю, но теперь уже не стоит сокрушаться. - Алин ласково глянула на нэн. - Твой воспитанник не останется один. Рядом с ним хорошие люди. И ты на какое-то время заменила ему мать. Гордись этим, сестра Кэси.
- Я понимаю, матушка, но все равно, так хочу побыть с ним еще немного!
- Наш приют будет гордиться тобой, - сказала настоятельница. - Шутка ли, наша сестра почти полгода была няней его величества! И я думаю, что все может измениться. Если Рогер тебя и вправду любит, он будет скучать без тебя. И позовет тебя назад.
- Вы и вправду так думаете, матушка?
- Конечно, - Алин погладила девушку по плечу. - К вечерне звонили. Молитва - лучшее средство от душевных ран. Идем!
За ужином нэн Кэси ничего не ела. Просто сидела и смотрела, как едят девочки. Колледж милосердной Луэнь - самый большой и старый в Румастарде, здесь постоянно живут сто сорок сирот. Лорд-мэр Румастарда заботится о приюте: у них хорошая мебель и удобные кровати для воспитанниц, зимой всегда тепло, потому что дрова доставляют в изобилии, а пища, хоть и простая, но сытная и хорошо приготовленная. Библиотека в колледже не хуже, чем в самых престижных школах Румастарда. Однако после королевского дворца обитель, в которой нэн Кэси провела семь лет, казалась унылой и серой, как тюрьма.
Кэси сама была одной из воспитанниц колледжа. Ее родители умерли от морового тифа, когда девочке было восемь лет. Кэси тоже перенесла тиф, выжила и оказалась в приюте. Отец Кэси был подмастерьем цеха кожевенников, и цех платил дочери содержание, достаточное, чтобы получить образование. Колледж Кэси закончила с отличием и стала сестрой Луэнь, чтобы самой заботиться о сиротах. Она делала это с радостью. До того дня, как ее нашел сам канцлер Борк и предложил стать няней маленького Рогера.
У Кэси не было своей семьи. Сестер Луэнь, Матери милосердия, ничто не должно отвлекать от служения страждущим. Мужчины не обращали на нее никакого внимания - толстая, некрасивая, с усеянным веснушками лицом простолюдинки и редкими светлыми волосами Кэси не привлекала парней. Даже старый, вечно подвыпивший Гуффин, садовник в колледже, который порой заигрывал с молодыми сестрами и полушутя-полувсерьез предлагал им зайти на часок в свою сторожку, смотрел на нее, как на пустое место. Кэси жила своими воспитанниками, своей работой. Но Рогер - он сразу стал для нее родным. Король-сирота, такой прекрасный и лишенный самого главного - материнского тепла и любви. Кэси дала клятву, что заменит Рогеру мать и будет с ним всегда. Видимо, Божественные рассудили иначе...
После ужина она посидела недолго в библиотеке, читая "Книгу Луэнь", а потом вернулась в келью, когда-то принадлежавшую ей. Здесь все осталось так, как было полгода назад, только побелка на стенах была свежая, да еще кто-то унес из кельи ее любимый кувшин - белый, расписанный мелкими красными цветами. Сев на стул, Кэси опять заплакала: выплакавшись, вытерла слезы и выглянула в окно.
Снаружи уже стемнело, во дворе было пустынно - только яблони и клены качались под ветром. Кэси отошла от окна, сняла с головы высокий чепец и аккуратно уложила его в ларь. Матушка Алин велела ей сегодня лечь спать пораньше - так она и сделает. Может быть, сон окажется действенным лекарством от мучающей ее тоски. А еще, слова Алин вдохнули в нее надежду, путь слабую и почти несбыточную. Может быть, Рогер действительно будет скучать по ней, и ее пригласят снова?
- Хей, слышали новость, толстая Кэс вернулась!
Она вздрогнула. Поначалу ей показалось, что голос принадлежит Рогеру, но она ошиблась. Голос, несомненно, принадлежал девочке.
- Точно-точно говорю, - продолжал голос, - лягуха-толстуха вернулась. Ее выгнали из дворца. Не будет важничать! А то - я няня самого короля, я ему горшки мою. Ха-ха-ха-ха!
Дружный девичий смех заставил Кэси сжаться в комок. На минуту стало тихо, так, что зазвенело в ушах. А потом заговорил другой голос:
- Здорово ты сказала "лягуха-толстуха"! Лягуха и есть. Она, поди, думала, ее во дворце принц какой-нить полюбит.
- Да разве ее можно любить? - отозвался третий голос. - У нее волосы сальные, и вымя как у коровы. И потнищем от нее пахнет - фууу!
- Лягушка полетела, упала и вспотела! - пропел еще один голосок.
- Ха-ха-ха-ха!
Дрожа всем телом, нэн Кэси подкралась к двери, отворила ее и выглянула в длинный коридор дормитория. Никого. Луна, заглядывая в окно торцовой стены, заливала коридор холодным светом. Неужели ей померещилось?
Она едва успела отойти от двери, как услышала:
- Она еще прислушивается! Хочет догадаться, кто над ней смеется. Ха-ха-ха-ха!
- Лягуха! Лягуха!
- Лягушка полетела, упала и вспотела! Ах-ха-хаха!
Нэн быстро вышла в коридор. Голоса сразу затихли. Кэси почувствовала злость - трусливые паршивки, сейчас она им задаст! Пройдя по коридору к дальней двери, нэн открыла ее.
Каждая комната дормитория предназначалась для четырех воспитанниц. Кэс вошла. Девочки лежали в постелях, укрывшись одеялами, и на первый взгляд мирно спали. Тусклый масляный ночник на столе освещал их лица, и Кэси они показались хитрыми, болезненно-бледными и уродливыми. Эти мелкие гадюки смеются над ней, называют лягушкой и уродиной, а сами-то на кого похожи! Постояв немного и пересилив желание вытащить кого-нибудь из четырех стерьвочек из постели и оттаскать за волосы, нэн вышла и направилась ко второй двери. Там тоже было тихо. И в третьей комнате. И в четвертой.
Успокоившись, Кэси решила вернуться к себе и лечь. Наверное, маленьким мерзавкам надоело смеяться над ней, и они уснули. Придет утро, и она разберется, кто в колледже говорит про нее гадости. Матушка Алин найдет управу на виновных.
- Толстая корова ушла поспать! - прошептал давящийся смехом голосок. - Пощиплет травки и ляжет в кровать!
- Ф-ф-ф-ф-ф-хххххх!
Нет, это нестерпимо. Проклятые, гнусные, невоспитанные девки! Сейчас она им покажет, как над ней смеяться...
Вечерняя свежесть во дворе заставила нэн Кэси задрожать всем телом. И не только от холода - ее начала бить знакомая с детства нервная дрожь. Сторожка Гуффина была в дальнем конце парка. Кэс, озираясь, добежала до сторожки, осторожно глянула внутрь. Гуффин лежал на спине и громко храпел. Кэси задохнулась от крепкого запаха грязной старости и сивушного перегара, скользнула в сторожку, открыла шкафчик над умывальником. Там лежали банная рукавичка из грубой дерюги и бритва. Схватив бритву, Кэси выскочила из сторожки обратно во двор и вернулась в дормиторий.
В своей комнате она осмотрела бритву, попробовала ее остроту. Бритва показалась ей достаточно острой. На губах нэн появилась мрачная улыбка. Да, она самая несчастная женщина в мире. Ее милый, прекрасный, маленький принц прогнал ее, но никому на свете она не позволит над собой смеяться...
Нэн Кэси вытерла вспотевшие ладони о передник и, держа бритву раскрытой, вышла в коридор дормитория.
***
- Невероятно, - произнес Беннон Чард, когда канцлер Борк закончил свой рассказ. - И сколько детей она зарезала?
- Шесть. Благодарение Божественным, одна из девочек проснулась и подняла крик. Иначе смертей было бы куда больше.
- Она сошла с ума.
- Несомненно. К счастью - или к несчастью, - нам не придется ее судить. Она покончила с собой, прежде чем на крик ребенка сбежались люди.
- Покончила с собой?
- Перерезала себе горло той же бритвой. - Борк покачал головой. - Подумать только, что эта сумасшедшая полгода находилась рядом с его величеством!
- В самом деле, даже страшно представить. Где сейчас ее тело?
- В скудельнице лазарета на Топазовой улице, там же, где тела ее жертв. Мне очень жаль, магистр. Не хочется думать, что это я виновен в случившемся.
- Вы? - Чард с любопытством посмотрел на канцлера.
- Я уволил эту психованную. Может быть, поэтому она и дала волю своей злобе.
- А если бы вы ее не уволили, и безумие настигло ее во дворце, рядом с его величеством? - Чард коснулся магистерской цепи у себя на груди. - Вас надо наградить, Борк, а не порицать.
- Простите, магистр Чард. Я сказал, не подумав.
- Напишите настоятельнице Алин официальное письмо с соболезнованиями от меня и себя. И приложите к нему кошелек с сотней левендалеров. - Чард помолчал. - И еще, Борк, позаботьтесь, чтобы по городу не ползли ненужные слухи. А эту несчастную пусть похоронят так, чтобы этого никто не видел. И девочек тоже.
- Понял, магистр Чард. Все будет сделано, как вы пожелали. Я лично доложу вам о выполнении.
Чард хотел ответить, но появление секретаря прервало его.
- Мастер, срочная депеша из Вогрифа! - сказал секретарь и вручил регенту запечатанный свиток.
- Идите, Самейль, - Чард повернулся к неуверенно топтавшемуся у порога канцлеру. - Извините, Борк, мне надо заняться делами. До встречи во дворце!
Канцлер, бледный и улыбающийся, кивнул и вышел из кабинета. Чард сломал печать, пробежал свиток глазами. Жаркая волна немедленно прилила к голове, в виске запульсировала боль.
- Самейль! - крикнул магистр.
Секретарь вошел незамедлительно.
- Когда доставили письмо? - спросил Чард.
- Только что, мастер. Гонец еще во дворе. Если желаете, я позову его.
- Не нужно. Благодарю, ступай. Да, Самейль - никого ко мне не пускать. В ближайший час я буду очень занят.
- Да, мастер.
Беннон Чард нетерпеливым жестом отпустил Самейля и прошел в соседнюю с кабинетом комнату, почти пустую, если не считать стола с искусно выполненным макетом земель Аркуина и установленного в углу странного, состоящего из двух вертикально закрепленных в бронзовой подставке полупрозрачных кристаллов устройства. Магистр подошел к кристаллам, прочитал заклинание, и кристаллы осветились изнутри, а еще через мгновение между кристаллами появилась призрачная фигура, держащая в руке кубок.
- Мастер Айнон, - сказал Чард, склонив голову.
- Мы виделись совсем недавно, Беннон, - сказал призрак и отпил из кубка. - Что-то случилось?
- Да. Я только что получил депешу из Вогрифа. Экспедиция в Аранд-Анун провалена.
- Я так и знал, что Кулот Нанн не справится с заданием!
- Кулот Нанн убит.
- Не скажу, что я этим огорчен, но провал миссии в Аранд-Ануне - это плохо. Кто его убил?
- Мой человек пишет, что поначалу работа группы Нанна шла по плану. Они проникли в нижние залы руин и там встретили странного человека. Этого человека мои люди доставили на поверхность, и Нанн, приняв его за неудачливого искателя сокровищ, решил сделать его своим рабом. В этот момент на лагерь напали ашарди. Во время боя чужак убил Кулота Нанна и сумел убедить предводителя ашарди отпустить остальных членов команды. Затем они прибыли в Вогриф. Мой человек немедленно отправился в замок наместника, чтобы проинформировать о случившемся эмиссара Круга в Вогрифе, но за это время встреченный в Аранд-Ануне чужак и невольница Нанна успели скрыться, попутно убив мага, выполнявшего в Вогрифе очень важную работу. Одновременно сбежала охранница, служившая у Кулота. Я счел своим долгом проинформировать вас, мастер, о случившемся.
- Выходит, я не ошибся, - сказал призрак. - Ожидаемый уже здесь, в Аркуине.
- Мастер? - не понял Чард.
- Неважно. Беглецов нашли?
- Их ищут, мастер.
- Аркуин велик, и в нем много мест, где они смогут скрыться от нас, - произнес призрак, - но есть лишь два, без посещения которых Ожидаемый никогда не обретет свою силу. Бездна Драконеума и Рыцарский зал в Вингомартисе. В них скрыты ключи к победе или погибели. И эти ключи должны получить мы, Беннон. Рано или поздно Ожидаемому предстоит путь в Вингомартис. Это неизбежно. И мы должны быть готовы встретить его там - и уничтожить. Немедленно отправь в Вингомартис своих вампиромагов. Никто никогда не должен войти в руины Вингомартиса - так и скажи им. Пусть убивают всякого, кто приблизится к развалинам.
- Да, мастер.
- Какая жалость, что я вынужден полагаться на кого-то, что не могу быть сразу в нескольких местах! Если бы ты знал цену поражения, Беннон, ты бы понял меня. Но не все так плохо, друг мой. Ожидаемому нужно время, чтобы обрести хоть какую-то силу. Не менее нескольких месяцев. За это время я уже получу то, что сделает меня непобедимым. Нас непобедимыми. Как продвигаются работы в Драконеуме?
- Мы привлекли к работам в Драконеуме всех имеющихся у нас рабов, живых и Неупокоенных. Примерно две сотни душ закуплены через подставных лиц в Румастарде и других городах. Дополнительно мой фактотум закупил в Джарупе еще пятьсот рабов, имеющих опыт работы на ашархандских рудниках и отправил их двумя судами в Гардлаанд. Недели через две они прибудут в Румастард. Но с вольнонаемными работниками хуже. Люди не хотят наниматься на работу в Драконеуме. Они боятся.
- Эту проблему мы решим. Когда закончится сезон уборки урожая, его величество издаст эдикт, обязывающий всех коронных крестьян отработать три зимних месяца в Драконеуме. Второй эдикт предпишет гардлаандским лордам набрать в своих манорах группы каменотесов, плотников и землекопов из числа вилланов и передать их в распоряжение Циркулюм ин Тенторио.
- Прекрасная идея, мастер. Мы получим тысячи работников.
- Количество не значит качество, Беннон. Эта толпа ленивого мужичья будет только жрать, пить и вяло махать кирками, изображая рвение. К тому же, на нижних уровнях Драконеума гораздо полезнее будут не толпы землекопов, а двайрские проходчики с алмазными инструментами.
- Король Алмута Бреш пока не ответил на наши предложения.
- Он ответит на них, и очень скоро. Не забудем про огров. Их предки некогда помогали Перворожденным строить Драконеум, а теперь пусть помогут нам. Отправьте ловчие команды на север, в Мерзлые горы.
- Мастер, огры строптивы и плохо поддаются магическому воздействию.
- Зато сильны и не задают вопросов. Три-четыре десятка пленных огров могли бы очень облегчить работу по разбору завалов. У нас есть средства добиться от них покорности.
- Не сомневаюсь, мастер Айнон. Я...
- Что такое?
- Я все время хочу вас спросить, мастер, и не смею.
- Спрашивай, я позволяю.
- Что мы должны найти в Драконеуме, мастер?
- Источник могущества и силы, Беннон. Неиссякаемый источник. О нем не сказано ни в одном священном тексте, но он существует. Когда Первосозданные строили Драконеум, они не случайно выбрали это место. Скрытый в глубинах Драконеума источник когда-то породил их, именно отсюда они пришли в Аркуин и завладели им. Мы должны добраться до него, во что бы то ни стало.
- Я понимаю, мастер Айнон. Мы сделаем все возможное.
- И невозможное. Ты ведь хочешь сохранить мое расположение и дружбу, Беннон?
- Мастер, - Чард поежился под ледяным взглядом призрака, - я не пожалею трудов и сил, чтобы положить Драконеум к вашим ногам.
- Конечно. И после этого маги, мы с тобой, мой друг, будем править Аркуином, и правление это будет вечным. У тебя все?
- Да, мастер Айнон.
- Я слышал, с бывшей королевской няней случилась маленькая неприятность?
- Мне подумалось, такие пустяки не должны интересовать вас, мастер.
- Увы, не все могут пережить немилость нашего августейшего короля. Но ты прав. Я доволен тобой. - Призрак улыбнулся Чарду и растаял в воздухе. Магистр подошел к столу с макетом Аркуина. Три красных огонька на макете отмечали Аранд-Анун, Вингомартис и Драконеум.
Айнон Белеш сказал, что не все могут пережить его немилость. Никогда прежде он не говорил такого в беседах с ним, Бенноном Чардом.
- Почему он с самого начала не сказал мне об Ожидаемом? - прошептал Чард, глядя на макет. - Он не доверяет мне?
Впервые за много лет магистр Циркулюм ин Тенторио почувствовал, что есть вопросы, ответ на которые не может дать даже магия высшего порядка.
***
В порту Румастарда располагалось множество таверн и питейных заведений, однако корчма "Золотой крест" была среди них лучшей. Ее владелец Мафф был весьма известной личностью в Румастарде. В молодости он был пиратом и грабил торговые корабли у Гровского побережья - в свое время за его голову была даже объявлена награда. Однако во время войны вольных городов с Ашархандом капитан Мафф закупал на собственные деньги и доставлял на своем корабле "Призрак" припасы и оружие в блокированный ашархандским флотом Боденход. За это король Осмун наградил удачливого контрабандиста Золотым крестом, простил ему былые грехи и выплатил вознаграждение, на которое бывший пират купил таверну в порту. За несколько лет Мафф смог превратить свое заведение в лучшее в порту: здесь охотнее всего останавливались приходившие в Румастард купцы и моряки. Цены в корчме Маффа были выше, чем в прочих местах, но эль здесь всегда был свежим, вино пахло вином, а не водой, подавальщицы и шлюхи были молодыми, здоровыми и вышколенными, охранники - бдительными и решительно пресекавшими все недоразумения между клиентами. Если и было в Румастардском порту место, где можно было выпить и развлечься, не рискуя нарваться на большие неприятности, так это заведение бывшего капитана Маффа.
Молодой человек в поношенной одежде, вошедший в "Золотой крест" между второй и третьей стражей, пришел сюда не ради выпивки или развлечений. Народу в "Золотом кресте" было много, и его появление никого не заинтересовало. Юноша заказал у подавальщицы кружку темного пива, нашел свободное место за столом в эркере и занял его. Прохаживающиеся по залу девицы, оценив бедность костюма нового посетителя и его смущенный вид, сделали правильные выводы и даже не подошли к нему. Подавальщица принесла пиво, молодой человек расплатился с ней медной мелочью, которую высыпал из тощего кошелька, и после этого просидел в одиночестве над своей кружкой до самой третьей стражи. Творившееся вокруг него, казалось, совершенно его не интересует.
Между тем на галерее второго этажа, где располагались комнаты для ночлега и любви, появился в обнимку с двумя растрепанными и хмельными дамами невысокий, но крепкий и плечистый светловолосый мужчина с красным лицом и пьяными голубыми глазами. Его кафтан и рубаха были расстегнуты, заросшая светлыми волосами широченная грудь блестела от пролитого на нее вина. Он что-то шептал на ушко то одной, то другой девушке, и обе при этом хихикали и опускали осоловевшие глазки.
Наконец, чмокнув на прощание обеих прелестниц, крепыш оставил их на галерее и спустился по лестнице в зал, застегиваясь на ходу. Юноша в темном, увидев его, тут же встал, быстро подошел к крепышу и коснулся его плеча.
- Калвин! - негромко сказал он.
- А? - Мужчина отстранился, пытаясь в полумраке зала разглядеть того, кто назвал его по имени - а мгновение спустя узнал юношу.
- Тсс! - Светловолосый прижал палец губами и глазами показал на выход. Юноша понял и немедленно покинул корчму. Крепыш, оглядевшись, знаком подозвал подавальщицу, развязал кошель, сыпанул серебра в сложенные ковшиком ладошки девушки и, не ожидая сдачи, вышел из "Золотого креста".
Юноша ждал его под фонарем.
- Пойдем! - велел крепыш, и они двинулись в сторону Рыбной пристани.
Здесь было тихо и пустынно - лишь несколько пьяных крепко спали прямо на земле, да еще стайки кошек и собак, забыв о вечной вражде, бок о бок рылись в зловонных кучах отбросов.
- Ты никого за собой не привел? - спросил тот, кого звали Калвином.
- Я был осторожен. Я очень рад видеть тебя, Калвин.
- Взаимно, братишка, взаимно, - Калвин крепко прижал молодого человека к груди. - Я уж и не чаял увидеть кого-нибудь из наших. Как ты меня нашел?
- Просто понадеялся, что ты не меняешь своих привычек.
- Осуждаешь меня? Правильно. Я стал грязной пьяной свиньей. Наверное, я всегда ей был.
- Я не смею судить тебя, Калвин.
- Докладывай.
- Пока все обстоит неплохо. Дуган в безопасности. Он в Эленшире, и с ним барон Джербоу. Я получил разрешение принца приехать в Румастард, чтобы разыскать тебя.
- Руджера была бы рада услышать, что ее брату ничто не угрожает. Ты им все рассказал? Что они сделали с Руджерой?
- Конечно, хоть это было нелегко. Его высочество был в отчаянии. Все последующие дни он не выпускал куклу из рук. - Терон помрачнел. - Никогда не забуду выражение лица Джербоу, когда он пытался сжечь волосы этой твари.
- Отчаяние? Да, отчаяние. - Калвин вздохнул. - Мне самому несчастная девочка снится чуть ли не каждую ночь. Я пью, чтобы не видеть снов, но это не помогает, парень. Ты не должен был приезжать сюда. Я бы сам тебя нашел. Но ты молодец. Именем Тринадцати, молодец. Как все прошло?
- Я нагнал принца и его свиту у самой границы. И очень вовремя - на них напал демон. Мне удалось убить тварь, и Джербоу сразу понял, что я приграничник.
- Ты убил демона? Неплохо, молодой лорд, совсем неплохо. Лориан хорошо выучил тебя. Но со всеми силами преисподней нам не совладать. Лориан мертв, и ордена больше нет.
- Мы ведь живы, Калвин. И Скиталец жив. Надо найти его. Ты знаешь, как его найти?
- Скиталец! - Калвин сделал многозначительную мину, помахал в воздухе руками. - Мудрый старик и добрый учитель. В последний раз я видел его в день, когда он сообщил о пришествии Белеша. Поручил нам с Дейсоном найти чудовище. - Калвин фыркнул. - С тех пор прошло лет шесть, если не больше. Старый умник хоть раз появился в Румастарде за все эти годы?
- Сейчас не об этом речь. Без Скитальца мы ничего не сможем сделать.
- Он может быть везде, тут, тут и тут, - Калвин обвел набережную рукой. - Объявиться через мгновение, или бродить где-то еще сто лет. Как ты хочешь, чтобы я нашел его? Потер ладонью кувшин с пивом, шепча: "Приди, о, Скиталец, ты нам позарез нужен!"? Но даже если мы его найдем, или он сам вдруг объявится, что толку? Нас будет трое против самого Архитектора Ночи и его прихвостней-магов, против армии живых и мертвых прислужников твари. Трое, Эрвин - древний старик, которого еще надо разыскать, пьяница и мальчишка. Был бы жив Лориан, хотя...Я понимаю, что он чувствовал, но его сомнения дорого всем нам обошлись.
- Поставь себя на его место, Калвин, и задай себе вопрос, как бы ты поступил.
- Верно, - Калвин тяжело вздохнул. - Знаешь, парень, мне много раз казалось, что моя жизнь закончена. Впервые я испытал это чувство после бойни в Кариардайсе, когда лежал в снегу со стрелой в груди, а вокруг рыскали волки, набежавшие сожрать мертвецов. Второй раз я простился с жизнью, когда Осмуна разгневали мои эпиграммы о его новой жене. Меня обвинили в оскорблении его величества, лишили рыцарского звания, провезли по городу с перевернутым щитом на шее, бросили в подземелье, и я ждал, что меня вот-вот поведут на казнь. Но пришел пьяный и веселый Чет Феон, кузен королевы-шлюхи Амбер, отлил в углу моей камеры, а потом сказал, что король изменил свое решение. Меня привели из тюрьмы во дворец, опрокинули на голову королевский ночной горшок, провозгласили шутом его величества и позволили жить дальше. Я пережил мой позор, потому что королева приставила меня к нелюбимой падчерице. Меня, у кого никогда не было своих детей, - голос Калвина задрожал. - И это было самое счастливое время в моей жизни, парень. Благодаря этому златоволосому ангелу Руджере, в моей жизни появился смысл. Если бы я мог, я был бы с ней до последнего мгновения, пошел бы с ней на казнь, отдал бы жизнь вместо нее! Малышки больше нет, и я не могу отомстить за нее. И сейчас мне кажется, что на этот раз моя жизнь по-настоящему кончена. Впереди только тьма, смерть и никакой надежды.
- Мы можем помочь ее брату, Калвин. Принцу сейчас пригодится любая помощь.
- Дуган калека. Он не способен править Гардлаандом.
- Болезнь Дугана излечима. Известие о смерти сестры так потрясло его, что он встал со своего кресла.
- Это... правда?
- Истинная. Я не поверил бы, если бы не увидел своими глазами.
- И я бы не поверил, будь чуточку потрезвее. Но вино еще бродит в моей голове, поэтому... Мне понадобятся оружие и доспехи, а чтобы их купить, нужны деньги. Придется мне забежать в одно место. До рассвета еще далеко, третья стража только началась.
- У меня есть две лошади на постоялом дворе "Под семью дубами" у Вдовьих ворот.
- Хорошо. Ступай на постоялый двор, я приду туда еще до конца третьей стражи, - тут Калвин порывисто обнял молодого воина. - И, во имя Божественных, будь осторожен.
***
Они покинули Румастард еще до того, как рассвело.
Стража Вдовьей башни пропустила их, ничего не заподозрив. За воротами был длинный каменный мост, уже сотни лет соединявший берега реки Тейн. Они ехали по мосту молча, неспешным шагом, всматриваясь в торчащие на пиках справа и слева от дороги просмоленные, разложившиеся, расклеванные воронами головы. Пытались узнать мертвецов - иногда это удавалось. Ехали, сопровождаемые вздохами ветра и криками ворон, круживших над мостом в несметном множестве.
У выезда с моста они остановились под каменной аркой, украшенной полотнищами с гербом дома Хемфриков и гербом Румастарда. Здесь тоже были выставлены головы. Почти все мужские, кроме одной, крайней справа. Эта голова принадлежала девушке.
Калвин сошел с лошади и встал на колени. Терон видел, как вздрагивают плечи здоровяка и отвернулся. Ему показалось, что он слышит срывающийся шепот Калвина: "Доченька моя, милая моя, прости, прости меня!" Потом Калвин встал, вытер слезы и сел на коня.
- Божественные позаботятся о ее душе, - сказал Терон, толком не зная, что ему говорить.
- Да, - ответил здоровяк. - А я позабочусь об ее убийцах. Клянусь своей душой и ее памятью!
ЭЙТАН
***
Касательно Ночных Теней по Аркуину ходят самые невероятные и пугающие слухи. Говорят, что эту могущественную организацию наемных убийц возглавляют оборотни, умеющие принимать любой облик и поэтому неуловимые. Другие считают, что Ночные Тени всего лишь выдумка, что никакого общества ассассинов не существует, и разговоры о нем - уловка полиции, пытающейся оправдать собственную неумелость и непрофессионализм. Впрочем, в бедняцких кварталах больших городов, таких как Румастард или Монмадон, о Ночных Тенях всегда говорят с уважением и почтением. Может быть потому, что Тени никогда не убивают бедняков...
(Лотар Берси "Тайные общества Аркуина", том 2)
***
Ночная гроза отгремела быстро. Узкая полоса чистого неба между уходящими к океану грозовыми тучами и горизонтом едва-едва начала светлеть, когда Эйтан Эриль подошел к ограде поместья Кардунг, расположенному в Дворцовом квартале Румастарда, и быстро, с истинно эльфийской ловкостью, взобрался на стену из красного кирпича. Огляделся. По обширному двору с клумбами и резными беседками прогуливались два охранника с арбалетами на плечах и два огромных барлайских дога. Эйтан улыбнулся и достал из сумки короткую, в ладонь длиной, духовую трубку - свое главное оружие. Раскрыл синий футляр с крохотными колючками, вымоченными в сгущенном соке драйды.
Ближайший охранник выругался, проклиная надоедливых комаров, хлопнул себя по шее. Потом начал зевать. Эйтан между тем успел послать колючку в другого охранника и одного из догов. Второй пес заворчал, видимо почуял что-то, несколько раз тревожно гавкнул, однако сок драйды действовал очень быстро, и несколько мгновений спустя и собаки, и охранники крепко спали, растянувшись на влажной после минувшей грозы траве.
Эйтан спрыгнул во двор, быстро и легко перебежал его, оказался у черного входа и еще через минуту был в кухне. На плите уже грелась в медном котле вода для утреннего омовения хозяев, но ни повара, ни слуг в кухне не было. Эйтан выглянул в коридор, на лестницу. Никого.
В два прыжка Эйтан проскочил лестницу, оказался в длинном коридоре со стрельчатыми витражными окнами и закрытыми дверями. В дальнем конце коридора на низком диванчике сидел еще один охранник, держа длинный меч между коленей. Он тоже, верно, подумал, что его цапнул комар, а через полминуты уже спал беспробудным сном. Пройдя мимо храпящего охранника, Эйтан подошел к двери и повернул ручку.
Он был у цели - генерал Арге и его жена спали на огромной резной кровати под балдахином. Эйтан вставил в трубку колючку из красного футляра, поднес к губам. Он хорошо изучил принятые в поместье порядки и был уверен, что его никто не побеспокоит - до рассвета слугам запрещено даже подходить к дверям спальни, если только сам хозяин их не вызвал. Первую колючку он пустил в леди Арге, вторую в самого генерала. Справа и слева от растопленного камина красовались шкафы с дорогим оружием: мрачно улыбнувшись, Эйтан выбрал из всего этого арсенала превосходной работы эленширский кинжал, вернее всего, трофейный. А после подошел к кровати и тряхнул Мирана Арге за плечо.
Генерал проснулся, но не мог ни пошевелиться, ни крикнуть - быстродействующий эльфийский яд парализовал его. Он только смотрел выпученными, стеклянными от ужаса глазами на облаченную во все черное фигуру, стоявшую у изголовья с обнаженным кинжалом в руке, и его измятое, изжелта-бледное, покрытое каплями ледяной испарины лицо судорожно подергивалось. Эйтан наклонился к генералу, зашептал.
- Ты хочешь знать, почему, генерал Миран Арге? - спросил он. - Вспомни, что случилось девять лет назад, в пятый день месяца Мориан. Помнишь деревню Крос-Койн в Хэвнвуде? Конечно, ты не помнишь, сукин сын. Так я напомню тебе. В тот день, генерал Арге, деревня Крос-Койн была сожжена дотла, а ее жителей повели в Чилбрен. Двести шестьдесят пять женщин, маленьких детей и стариков, которые не были повстанцами. Им не позволили взять теплые вещи и пищу, и в дороге многие из них замерзли насмерть или были убиты твоими головорезами, а тех немногих, кто выжил, продали в Чилбрене ашархандским работорговцам, как скотину. Пришло время воздаяния за это преступление, генерал Арге. Ты хочешь сказать, что не ты сжигал дома, выгонял беззащитных людей на лютый мороз и торговал ими на рынке? Верно, не ты сам. Но те, кто это делал, выполняли твои приказы, Миран Арге. Твои и тебе подобных ублюдков. Я жалею только об одном - что могу убить тебя только один раз. Я с наслаждением убивал бы тебя раз за разом, за каждого замученного старика, каждого замерзшего ребенка и каждую проданную женщину. За мою сестру, погибшую в бою с гардлаандцами. Умри в отчаянии и будь проклят!
Арге только охнул, когда трофейный сидский кинжал вонзился ему под ребра. Эйтан нанес еще несколько ударов, хотя знал, что первый был смертельным. Покончив с генералом, эльф перерезал парализованной леди Арге сонную артерию и вложил окровавленный кинжал ей в руку. Дождавшись, когда закончится агония, Эйтан стянул с руки перчатку и вытащил из сумки маленький свиток, кокетливо перевязанный розовой лентой. Распустил ленту и бросил свиток на ковер у кровати.
Те, кто будут расследовать убийство генерала Арге и его жены, найдут в залитой кровью спальне этот свиток, приглашение посетить "Сад удовольствий", самый роскошный бордель в Румастарде. Такие свитки рассылались многим состоятельным господам, но полиция решит, что леди Арге, найдя у мужа приглашение, убила его из ревности, а потом покончила с собой. Охрана и слуги подтвердят, что в доме не было посторонних, и дело будет закрыто.
Осторожно выскользнув в дверь, Эйтан плечом захлопнул ее и побежал к выходу из дома.
***
Виарен бросил на стол тяжелый кошель с золотом.
- Твоя плата, - сказал он.
Эйтан взял кошель, подбросил его на ладони.
- Здесь гораздо больше, чем двести монет, - сказал он.
- Верно. Ты заработал небольшую премию, пятьдесят левендалеров. Старшие довольны тобой, брат. И хотят поручить тебе новую работу.
- Говори.
- Один наш постоянный клиент обратился за помощью. Он просил позаботиться об одной высокопоставленной особе, в настоящее время скрывающейся в Эленшире.
- Имя?
- Дуган Хемфрик.
- Погоди, это не...
- Именно он. Ты не ошибся.
- Он умрет, - сказал Эйтан. - Я берусь за эту работу.
- Одно условие. Принц должен умереть так, чтобы не возникло никаких подозрений. Скажем, от скоротечной лихорадки, укуса оранжевого скорпиона или остановки сердца. Никаких эффектных закланий, Эйтан.
- Отродье Осмуна умрет. Можешь не сомневаться.
- Раз так, сегодня же отправляйся в Колкерри. Заказчик попросил выполнить работу как можно быстрее. У тебя есть несколько недель. Если понадобится помощь с зельями и ядами, найди в Колкерри аптекаря Улдира. Это наш брат. Твой гонорар за работу - тысяча левендалеров. Они будут ждать тебя.
- Когда речь идет о врагах нашего народа, деньги не имеют значения.
- Ты кровожаден, - усмехнулся Виарен. - И, кажется, забыл простую истину: мы не напяливаем на себя одежды Божественных. Пусть кто-нибудь другой восстанавливает справедливость. Мы всего лишь делаем нашу работу.
- Это говоришь ты, сид? Быстро же ты забыл прошлое.