Аннотация: Великая битва при Райчуре (1520 г.). Кришна Дева Райя побеждает мусульман Биджапура
Глава 11.
Осада и битва при Райчуре. Последние годы правления Кришна Дева Райя (1520-е - 1530-е).
Дата осады. - Свидетельства Каштаньеды, Корреа, Барруша, Фариа-и-Соузы, Осорио, Лафитау, Фиришты. - Руи де Мелло и материковые владения Гоа. - Огромное число войск, участвовавших в битве. - Рассказ Фиришты о сражении. - Присутствие португальцев. - Криштован де Фигередо. - Политический эффект победы индусов, и события, которые последовали за ней. - Материковые владения Гоа.
Я должен попросить моих читателей вернуться к описанию великой битвы и осады Райчура в хронике Нуниша [214], чье описание настолько подробное и живое, что вполне может говорить само за себя. Я добавлю к нему лишь несколько примечаний.
Ниже приведено краткое изложение рассказа португальского хрониста:
"Кришна Дева Райя, решив напасть на Адил-шаха и навсегда захватить спорную крепость Райчур, собрал все свои силы и выступил с огромным войском в поход из Виджаянагара в северо-восточном направлении. Это происходило во время сухого сезона, что позволяет предположительно отнести начало похода к февралю или марту. Погода во время марша на Райчур стояла очень жаркая, а во время самой кампании жара еще более усилилась; но эта пора года наиболее благоприятствовала для прохода войск, провоза пушек и снаряжения через хлопковые равнины, лежащие на пути индийской армии во время ее движения к Райчуру и при возвращении оттуда. Огромная армия Кришна Дева Райи насчитывала около 1000000 воинов, считая лагерную обслугу; одних только вооруженных воинов, согласно Нунишу, было 736000 человек, и 550 слонов. Войска шли к Райчуру отдельными колоннами, будучи разделены на 11 больших дивизий или армейских корпусов, и соединились лишь перед Райчуром.
Кришна Дева разбил лагерь с восточной стороны от этой цитадели, обложил город и начал регулярную осаду. Некоторое время спустя он узнал о подходе Адил-шаха из Биджапура по северному берегу Кришны, с армией из 140000 пеших и конных воинов, на выручку крепости.
Предоставив своей армии несколько дней отдыха, Адил-шах переправился через реку, оказавшись (согласно Нунишу) в 9 милях от Райчура, и там встал лагерем, оставив реку на расстоянии 5 миль в своем тылу [215]. Фиришта, однако, описывает этот эпизод иначе, сообщая, что мусульманская армия переправилась через реку в виду у индусов, расположившихся лагерем на противоположном берегу.
В субботу утром 19 мая 1521 г., согласно нашим источникам, противоборствующие армии сблизились и вступили в решающий бой. Кришна Дева Райя, не предприняв попытки обойти своего врага с флангов, приказал начать наступление двум передовым полкам в центре всего построения. Их атака была настолько успешной, что они оттеснили мусульман обратно за их окопы. Султан, очевидно, слишком широко развернул свои силы, ожидая, что Райя поступит так же; но обнаружив, что центр его армии из-за этого оказался оголен и ослаблен, он открыл огонь из пушек, которые он прежде поместил в резерв, и нанес с их помощью сильный урон в плотных рядах индусов. Перед лицом этого опустошительного обстрела войска Райи дрогнули и подались назад, а враг сразу же перешел в атаку. Отступление переросло в разгром, и на протяжении полутора миль передовые части мусульманской конницы преследовали бегущих, принадлежавших к первой линии построения армии Кришна Девы. Сам король, который командовал второй линией, уже начал приходить в отчаяние при виде этого разгрома, но сумел воодушевить войска, сплотил вокруг себя много знатных военачальников и ринулся навстречу смерти с той храбростью, которая всегда была характерной чертой его натуры. Верхом на лошади, он двинул вперед все свои оставшиеся силы и атаковал пришедшие теперь в расстройство войска мусульман. Атака закончилась полным успехом, и вражеская армия, в пылу преследования индусского авангарда утратившая порядок своего построения, бежала перед его стремительным натиском. Кришна Дева Райя гнал вражеские войска вплоть до реки, где устроил страшную резню, беспощадно избивая отступающих.
Затем Райя пересек реку и захватил лагерь шаха, тогда как сам шах, по совету и с помощью Асад-хана, человека, впоследствии ставшего очень знаменитым, бежал, спасая свою жизнь, с поля сражения верхом на слоне.
В то время как индусы оттеснили мусульман обратно к реке, Салабат-хан, один из командующих войсками шаха, предпринял отважную попытку склонить чашу весов на свою сторону. У него под началом служили 500 португальских телохранителей, "ренегатов", и во главе этих солдат он бросился навстречу передовым индусским отрядам, где они "совершили такие изумительные деяния, что покрыли себя немеркнущей славой". Они прорвались вплоть до самой королевской гвардии, и, преградив ей путь вперед, едва не взяли в плен самого Кришна Деву. Здесь Салабат-хан потерял свою лошадь, но сразу пересел на другую и продолжал сражаться. Небольшой отряд, тем не менее, был окружен и уничтожен, и военачальник, вторично сбитый с коня, захвачен в плен.
Военная добыча была огромной, а поражение имело решающие последствия. Долгое время спустя "мавры" испытывали неподдельный страх перед Кришна Райей и его храбрыми войсками, а султан, охваченный паникой, никогда более в течение своей жизни не пытался нападать на владения Виджаянагара. Кришна Дева, воодушевленный победой, вернулся к прерванной осаде Райчура, и крепость вскоре была захвачена.
В падении крепости значительную роль сыграла помощь, оказанная некоторыми португальцами под началом Криштована де Фигередо, которые меткими выстрелами из аркебуз выбили защитников со стен и таким образом поспособствовали осаждающим достичь передовых линий укреплений и обрушить камни, из которых они были сложены. Приведенный в отчаяние, потеряв к тому же убитым своего губернатора, гарнизон сдался.
Дата войны
Теперь о дате войны. Я практически убежден и готов отстаивать свое мнение, что когда Нуниш датировал день великой битвы новолунием мая месяца 1522 года, он допустил ошибку в два года, и должен был написать "1520".
Хронист указывает, что Кришна Дева готов был дать бой в пятницу, но по настоянию членов своего совета отложил атаку до следующего дня, так как пятница считалась несчастливой. Поэтому битва состоялась в субботу, на которую тогда пришлось новолуние.
Перед тем, как установить месяц и день, давайте уточним год битвы.
Паиш описывает два больших празднества в столице, очевидцем которых он был, и на которых присутствовал Криштован де Фигередо. Он определенно указывает дни, когда имели место эти праздники. Первым из них был девятидневный праздник Маханавами, а вторым - день Нового Года. Паиш уточняет, что праздник Маханавами, на котором он присутствовал, начался 12 сентября ("ESTAS FESTAS SE COMECAO A DOSE DIAS DE SETEBRO E DURAO NOVE DIAS"[216]), а второй - 12 октября ("ENTRAMDO O MES D OUTUBRO A OMZE DIAS AMDADOS D ELE ... NESTE DIU COMECAO O ANNO, E DIA D ANNO BOM ... COMECAO O ANNO NESTE MES COM A LUA NOVA, E ELLES NAO CONTAO O MES SE NAO DE LUA A LUA") [217]. До этого, при описании Райчура, Паиш утверждает, что этот город [218] "раньше принадлежал королю Нарсинги (т.е. Виджаянагара); за обладание городом велась крупная война, и этот король отбил его у Идалкао (Адил-шаха)". Хронист, следовательно, присутствовал на обоих празднествах уже после того, как Кришна Дева завоевал Райчур.
Сейчас праздник Маханавами начинается в этих краях 1 числа месяца ашвина, а день Нового Года во времена Паиша, очевидно, отмечался 1 числа месяца карттика, и, как часто случалось в течение прошлых лет, оба этих дня приходились на числа после новолуния. В каком году, далее, во время правления Кришна Дева Райи 1 ашвина и 1 карттика могли прийтись на 12 сентября и 12 октября? Я проверил эти даты на протяжении всех лет его правления и обнаружил, что они не могли выпасть ни на какой другой год, кроме 1520 г. В 1521 г. Маханавами пришелся на 2 сентября, а день Нового Года - на 1 октября; в 1522 г. первый праздник выпал на 20 сентября, а последний - на 20 октября. Это показывает, что Паиш присутствовал на праздниках в 1520 г. и что, следовательно, битва и осада Райчура состоялись до сентября месяца того же года.
Это снова проливает свет на великолепный прием, оказанный королем Фигередо и исключительную доброту правителя Виджяанагара к португальцам во время этих праздников [219]. Кришна Дева питал особенное расположение к Криштовану благодаря его неоценимой помощи при осаде города, без чего война могла бы затянуться значительно дольше.
Давайте обратимся теперь к другим португальским источникам и посмотрим, подтверждают ли они предложенную нами дату падения Райчура - 1520 год?
Решение этого вопроса зависит главным образом от даты, когда португальцы завладели землями на материке напротив острова Гоа, состоявших из округов под названием Сальсетте, Понда и Бардес. Кажется определенным, что установление португальского контроля над материковыми землями произошло при попустительстве Кришна Райи вскоре после падения Райчура, в тот момент, когда Диогу Лопиш де Секейра, генерал-губернатор, отсутствовал с эскадрой в Красном море, а Руи де Мелло был губернатором Гоа. Секейра отплыл из Гоа в Красное море 13 февраля 1520 г., и снова вернулся в Диу, в Индию, 9 февраля 1521 г.
Каштаньеда сообщает нам (а его сведения вполне надежны, так как он сам побывал в Индии в 1529 г.), что когда Секейра отсутствовал в Красном море, между Виджаянагаром и Адил-шахом [220] вспыхнула война, в конце которой последний был разгромлен и обратился в бегство, тогда как индусы захватили Райчур и свои города, "так что многие "Танадарис" [221] около Гоа были оставлены незащищенными. И так как король Нарсинги был очень богат и не нуждался в этих землях, и хотел, чтобы все кони, которых доставляли в Гоа, ввозились только в его владения, а Идалкао ничего не доставалось, он велел передать Руи де Мелло, капитану Гоа, чтобы он отнял Белгаум у Идалкао вооруженной силой, со всей землей, принадлежавшей ему вплоть до самого моря, в которой находились и "танадарис", приносящие доход в более чем 50000 золотых пардаос, которые он хотел бы преподнести в подарок королю Португалии... и что он желал получать всех лошадей, которых привозили в Гоа. Итак, он сказал, что капитан Гоа мог вступить во владение "Танадарис" ".
Это немедленно было сделано, и Руи де Мелло в течение 10 дней вступил во владение материковой частью Гоа, включая Сальсетте.
Корреа, который находился в Индии во время войны, отправившись туда в 1512 или 1514 г., упоминает [221], что де Секейра отплыл из Гоа в район Красного моря в январе 1520 г., и что "в это время" между Виджаянагаром и Биджапуром разразилась война (NESTE TEMPO - выражение, к несчастью, слишком неопределенное). После ее завершения индийский король отправил "Руи де Мелло, капитану Гоа", в отсутствие генерал-губернатора представлявшему его особу, послание, в котором шла речь о материковой части Гоа. Корреа не указывает точно, в каком году это произошло, но в издании 1860 г. в начале страницы стоит дата "1521". Это, однако, скорее всего является ошибкой со стороны редактора, поскольку в мае 1521 г. Секейра находился в Гоа и, следовательно, в этом году правителю Виджаянагара не было необходимости обращаться к его заместителю, в то время как в мае 1522 г. генерал-губернатором был уже дон Дуарте де Менезиш, а не Секейра [223]. Секейра отплыл в Португалию 22 января 1522 г.
Барруш датирует отплытие де Секейры из Индии в Красное море 13 февраля 1520 г. и указывает, что во время его отсутствия Руи де Мелло был губернатором Гоа, под началом заместителя Секвейры, Алейшу де Менезиша. Руи де Мелло захватил материковые владения Гоа после битвы при Райчуре [224], и в это время Секейра находился в отсутствии, командуя экспедицией в Красном море. Сделанное Баррушем описание осады Райчура и великой битвы в его окрестностях определенно взято из хроники Нуниша. Барруш дословно следует этой последней, вплоть до орфографических ошибок в передаче личных имен, и, следовательно, его хроника в данном случае не имеет самостоятельного значения. Когда, тем не менее, Барруш переходит к описанию приобретения материковых владений Гоа [225], он опирается уже на другие источники информации и приводит более подробный рассказ. Время событий указано совершенно ясно. После битвы при Райчуре и бегства Адил-шаха отношения между двумя соперниками, естественно, были очень напряженными, и это "дало возможность Руи де Мелло, капитану Гоа, завладеть лежащей напротив острова материковой частью Гоа". Секейра находился тогда в Красном море, а Менезиш - в Кочине. Еще один важный для моей цели пассаж встречается в работе Барруша несколько позже [226]: "Диогу Лопиш де Секейра, как только вернулся в Гоа (из Красного моря), предпринял все необходимые меры для организации управления городом, и особенно материковыми владениями, которые, как он обнаружил, приобрел Руи де Мелло... после чего направился в Кочин" и оттуда в Диу, куда он прибыл 9 февраля 1521 г. [227] Другой пассаж в повествовании Барруша также подтверждает, что Руи де Мелло завладел вышеупомянутой территорией во время отсутствия Секейры в Красном море [228]. Фариа-и-Соуза, испанский автор, чья работа была впервые опубликована через 100 лет после этих событий, также указывает, что Секейра находился в Красном море с февраля 1520 по февраль 1521 г., и пишет: "В то время как губернатор [229] пребывал в Красном море, король Биснаги Криснао Рао заполнил равнины и холмы и преградил течение рек [230] своей армией из 35000 всадников, 733000 пехотинцев и 586 слонов, несущих башенки с 4 воинами в каждой, и 12000 лодочников... и таким неисчислимым обозом, что одних только куртизанок в нем насчитывалось более 20000" [231]. Соуза также указывает в унисон с Нунишем, что после поражения, нанесенного Адил-шаху, Кришна Дева Райя потребовал от своего побежденного врага, что в качестве платы за заключение мира султан должен предстать перед ним и облобызать ему ногу; и что, воспользовавшись трудностями Адил-шаха, Руи де Мелло захватил материковую часть Гоа [232]. Отсюда видно, что оба автора пишут об одном и том же событии.
Осорио, следующий автор, подтверждает наш рассказ в большинстве подробностей, утверждая, что после поражения Адил-шаха Кришна Райя в личном послании предложил Руи де Мелло ("Родериго Мелос") завладеть землей на материке, и обещая после возвращения Секейры прислать регулярное посольство для торжественного заключения договора. Де Мелло последовал королевскому совету.
Лафитау [233] также указывает, что война происходила во время отсутствия Секвейры в Красном море, и что владения на материке были присоединены к Гоа после поражения Адил-шаха [234].
Обращаясь к Фириште, я нахожу у него отличия. Он указывает, что битва при Райчуре произошла в 927 г. хиджры (с 22 декабря 1520 по 1 декабря 1521 гг.), что, в сопоставлении с указанием на май месяц, дает нам дату - май 1521 г. То, что Фиришта пишет о той же самой битве, очевидно из следующих деталей. Он упоминает, например, огромную численность индусской армии, поход шаха к реке Кришна, слишком поспешную переправу через реку, стойкость мусульман в бою, их поражение и разгром, отступление сил Адил-шаха к реке и их массовую гибель при попытке обратной переправы, сообщает о том, как шах оказался на волоске от гибели и едва сумел бежать при помощи Асад-хана. Этот перечень не оставляет места для сомнений. Единственное расхождение заключается в том, что крепость Райчур, согласно авторитетным свидетельствам других источников, находилась в руках мусульман, тогда как Фиришта указывает, что причиной войны было стремление Адил-шаха "отнять Мудкал и Райчур у райи Биджануггура", как если бы крепости находились тогда в руках последнего. Что касается названной Фириштой даты, я полагаю, что она содержит ошибку в один год, по причинам, указанным выше. Следует напомнить, что он писал свою хронику много лет спустя этих событий.
Таким образом, достаточно надежно установив, что приводимая Нунишем датировка битвы при Райчуре отличается от истинной на два года, и битва состоялась в 1520 г., я перехожу к дню и месяцу сражения. Это был день новолуния в мае и суббота, согласно Нунишу. Кришна Дева Райя был готов вступить в бой накануне, но отложил атаку на следующий день, поскольку пятница у индусов считалась несчастливым днем.
В мае 1520 г. новолуние приходится на 2:27 ночи в четверг 17 мая. Мы не можем проверить, ориентировался ли Нуниш в своих астрономических выкладках на местный лунный календарь или вел наблюдения самостоятельно, или пользовался наблюдениями, сделанными кем-то из присутствовавших там индусов; но Нуниш был обычным человеком, не квалифицированным астрономом, и он вполне мог назвать день, в котором на небе впервые после захода солнца стал виден серп молодой луны, "днем новолуния". Первое появление луны в растущей фазе действительно произошло в следующую субботу. Первый день мусульманского месяца джумада аль-ахира, соответствующий в этом случае появлению нарождающейся луны, пришелся на субботу 19 мая.
Следовательно, я считаю, что великая битва при Райчуре состоялась в субботу 19 мая 1520 г. [235] - дата, почти синхронная с "Лагерем золотой парчи". (Такое название получило место встречи в 1520 г. французского короля Франциска I с английским королем Генрихом VIII, во время которой между ними был заключен военный и политический союз. Название было дано из-за того, что во время свидания оба монарха старались перещеголять друг друга пышностью нарядов. - Aspar.)
Численность войск, участвовавших в битве
Когда мы подытожили приводимый Нунишем список отдельных колонн, выступивших в поход из Виджаянагара, получилась столь огромная величина, что нас охватило естественное сомнение в правдоподобности рассказа португальского хрониста: 703000 пехотинцев, 32600 всадников и 551 боевой слон, помимо лагерной обслуги, торговцев и т.д., а также бесчисленной массы людей, присоединившихся к войску поблизости от Райчура. Невозможно с легкостью принять на веру эту цифру.
Впрочем, пусть каждый составит собственное мнение по этому поводу. Я могу лишь обратить внимание на то, что большая численность армий всегда была правилом в Индии и что Кришна Дева Райя, несомненно, был достаточно могущественным монархом, чтобы собрать огромную армию [236], хотя была ли она настолько велика, как сказано выше, - другой вопрос. Его мощь заключалась в способе правления. Вкратце мы уже касались этого предмета, и Нуниш приводит на данный счет интересные подробности. Вся империя была разделена на провинции и вассальные владения, чьи правители были обязаны вставлять по первому требованию своего сюзерена значительные контингенты войск. Вполне логично предположить, что в великой битве за обладание Райчуром Кришна Дева Райя вывел в поход все силы, которыми только располагал.
Для доказательства того, что индийские короли командовали огромными армиями, мы сошлемся на целый ряд авторов. Барруш отмечает большое могущество монарха Виджаянагара и его почти невероятное богатство и старается дать понять, каким образом он мог собрать столь огромные силы "на тот случай, если его рассказ сочтут невероятным".
Во втором томе "Истории Декана" Скотта помещен перевод журнала, который вел некий чиновник по имени Бондела (Bondela) в правление Аурангзеба, - этот чиновник служил при "Дульпуте Райя (Dulput Roy)" в 1690 г. Рассказывая о Виджанагаре в прошлом, когда эта империя находилась в зените своего великолепия и могущества, он сообщает: "Они (короли Виджаянагара. - Aspar) содержали армию в 30000 всадников и миллион пехотинцев, а богатство их превышало всякое воображение".
Конти, который был в Индии за столетие до рассматриваемой нами войны, сообщил Браччолини, что армия Виджаянагара состояла из "миллиона и даже больше воинов".
Абд ар-Раззак (1442 г.) приводит те же сведения, определяя количество войск в 1100000 человек и 1000 слонов.
Двадцать лет спустя Афанасий Никитин указывал, что войска Кулбарги, выступившие в поход против индусов, состояли из 900000 пехотинцев, 190000 всадников и 575 слонов.
Сам султан, помимо тех отрядов, которые привели представители знати, выступил в поход с 300000 воинов, и даже когда он всего лишь отправлялся на охоту, его сопровождали 10000 всадников, 500000 пехотинцев и 200 слонов. Никитин указывает, что один лишь Малик-аль-тиджар располагал двухсоттысячной армией при осаде одного города. Индусы сражались почти обнаженными, и были вооружены только щитом и саблей.
Еще во времена Александра Македонского (ок. 320 г. до н.э.) греки исчисляли величину армии Магадхи в 600000 пехотинцев, 30000 всадников и 9000 слонов, хотя оценка Квинта Курция является более скромной. (Видимо, имеется в виду следующая цитата: "Получив от Фегея необходимые сведения, он (Александр) узнал, что... противоположный берег его населяют гангариды и прасии, а их царь Аграмм занял дороги с 20 тысячами всадников и 200 тысячами пехотинцев. 4. Кроме того, он везет за собой две тысячи квадриг и -- самое ужасное -- слонов, которых у него, говорят, до 3 тысяч." - Квинт Курций Руф. История Александра Македонского. Книга IX, глава 2. Квинт Курций Руф (Quintus Curtius Rufus) - древнеримский историк и ритор I в. - Aspar.)
Лорд Эгертон [237] утверждает, что армия конфедерации индусских княжеств, собравшаяся для защиты севера страны против вторжения мусульман в 1192 г., насчитывала, "согласно наиболее умеренной оценке", 30000 всадников, 3000 слонов и множество пехотинцев. (Точная цитата выглядит так: "В следующем году, собрав большое войско в 120000 воинов, султан встретился с объединенными силами, как утверждается, не менее 150 раджей Индостана. Их армия, по самым скромным подсчетам, состояла из 300000 всадников, 3000 слонов и большого количества пехотинцев"//Эрл Эгертон. Индийское и восточное оружие. С.29.)
В 1259 г. прибывших в Дели монгольских послов сопровождал эскорт из 50000 всадников; кроме этого, послы проехали через выстроившиеся в честь их прибытия отряды пехоты, насчитывавшей до 200000 человек. (Снова цитата из Эгертона: "Решив произвести на монголов впечатление военным могуществом своего правителя, он (военачальник Улуг-хан) встретил посла в сопровождении 50000 всадников в полном снаряжении и с развернутыми знаменами. 200000 пеших воинов были построены вдоль дороги плечом к плечу, в 20 шеренг, а между ними расположились 3000 колесниц и 2000 боевых слонов"// Эрл Эгертон. Индийское и восточное оружие. С.30.)
Мы уже упоминали, как султан Дели Мухаммед Туглак [238] собрал, согласно хронике Фиришты, армию в 370000 воинов для покорения Персии, и когда он захотел уничтожить всех жителей определенной области, он "приказал своей армии выступить якобы на охоту", окружить область и затем, сжимая кольцо, истреблять всех находившихся в нем жителей. Это подразумевало, что его сопровождали, на эту мнимую охоту, огромные массы воинов.
Действительно, Шихаб-ад-дин утверждал, что у Мухаммеда Туглака была армия в 900000 всадников [239]; а Нуниш, в начале своей хроники, сообщает, что этот султан захватил Балагхат во главе армии, состоявшей из 800000 всадников [240]. Эта оценка, конечно, основывалась исключительно на традиции, бытовавшей в 1535 г.
Фариа-и-Соуза, писавший в XVII веке, оценивал силы Бахадура, султана Камбая, в 1534 г., в 100000 всадников, 415000 пехотинцев и 600 слонов.
Даже в 1762 г. маратхи, по утверждению некоторых, располагали армией в 100000 всадников.
Нуниш [241] подробно рассказывает о численности войск, которые могли выставить 11 наместников провинций Виджаянагара из общего числа 200 представителей знати, между которыми была разделена империя; итог этих 11 армией равнялся 19000 всадников, 171700 пехотинцев и 633 слона.
Каштаньеда подтверждает сообщения других источников на этот счет, и пишет, что пехота Виджаянагара была неисчислимой, страна - большой протяженности и густонаселенной, так что король мог при желании собрать под свои знамена миллион или даже два миллиона мужчин [242]. Этот автор побывал в Индии как раз во время правления Кришна Дева Райя. Он указывает, что король только за свои собственные средства содержал 100000 всадников и 4000 слонов.
Как бы то ни было, я повторяю, что каждый волен иметь собственное мнение по этому вопросу; но по крайней мере представляется доказанным, что все хронисты верили в способность короля Виджаянагара выставлять на бой, если он того хотел, огромные массы вооруженных людей. Они, вероятно, не все были хорошо вооружены, не обладали достаточной выучкой или дисциплиной, но в самСй огромной численности индийских армий почти не остается сомнений. Реликт этого может быть виден каждый год в современном Хайдарабаде, столице Его Величества Низама, где во время ежегодного празднества, известного под названием "Лангар", по главным улицам города проходит шествие огромных масс вооруженных людей, не состоящих на действительной воинской службе. Они представляют собой главным образом просто толпы мужчин с оружием, не входящих в состав государственной армии, но состоящие из отрядов во главе с различными представителями знати, которые собирают по этому случаю всех своих наследственных подданных и формируют из них некое подобие полков или бригад.
Что касается приведенного Нунишем описания наступательной брони слонов, которым перед боем прикрепляли к бивням длинные сабли, похожие на косы, то этот рассказ подтверждают и другие авторы.
ПовествованиеФиришты
Рассказ Фиришты о битве при Райчуре представляет интерес тем, что он приводит ее описание с вражеской точки зрения. Исмаил Адил-шах выступил в поход, "чтобы отнять Мудкул и Роджор у райи Биджануггура, который, быстро проведав о его намерениях, выступил ему навстречу с большим войском и расположился лагерем на берегу реки Кришна, где к нему присоединились многие его вассалы; так что общая численность армии составила, по меньшей мере, 50000 всадников, не считая множества пехотинцев. Султан вынужден был приостановить свой поход, так как все переправы через Кришну находились теперь в руках неприятеля; но поскольку он уже разбил свои шатры и считал позорным забрать назад свои обещания, он выступил вперед вместе с 7000 всадников, - все они были иноземными наемниками, - и встал лагерем на берегу реки, напротив врага, ожидая прибытия паромов, чтобы переправиться через реку и атаковать его.
Несколько дней спустя, когда он отдыхал в своем шатре, султан услышал, что один из его придворных за ширмой читал эти стихи: "Поднимается и опускается золотой бокал с вином веселья, перед тем, как сама чаша будет лежать в пыли". Султан, вдохновленный стихами, призвал к себе своих фаворитов и, расстелив ковер удовольствия, развлекался музыкой и вином. Когда пирушка излишне затянулась, а винные пары возобладали над рассудком собравшихся, у султана возникла идея пересечь реку и атаковать врага... Разгорячившись от действия вина, он решил немедленно предпринять переправу и, воссев на спину своего любимого слона и не раскрывая своих намерений, бросился на нем в реку, как будто для того, чтобы разведать путь, но внезапно отдал приказ одной части войска погрузиться на плоты, а другой, - следовать за ним через реку на слонах. Напрасно офицеры пытались его отговорить, указывая на то, что такой приказ является опасным и опрометчивым; султан, не отвечая им, направил своего слона прямо в воды реки, а за ним вынужденно последовали "амры" (военачальники) и сопровождающие их воины, на 250 слонах.
По милости судьбы, все они благополучно достигли противоположного берега, а вместе с ними высадилось и столько воинов, сколько смогли перевезти плоты за два рейса туда и обратно, когда неприятель изготовился к бою с такими огромными силами, что у султана, имевшего не более чем 2000 воинов против 20000 врагов, исчезла всякая надежда на возможность бегства. Герои ислама, воодушевленные единым порывом, оказали такое упорное сопротивление, что на поле боя пали около 1000 неверных, среди которых был и Санджит Райя (Sunjeet Roy), главнокомандующий войсками Биджануггура; но, наконец, потеряв убитыми более половины от их числа вследствие стрельбы из пушек, мушкетов и "огненных стрел", уцелевшие сами бросились в реку в надежде спастись бегством, и Нурсу Бахадур и Ибрагим-бей, которые ехали на одном слоне с Исмаил Адил-шахом, направили животное в воды потока, но его течение было таким стремительным, что кроме султанского слона и еще семерых солдат, все остальные утонули. Султан понес достойное наказание за свою опрометчивость, стоившую ему огромных потерь. Он принес торжественную клятву не искать наслаждения в вине до тех пор, пока не отмстит за свое поражение; и затем, справившись с отчаянием, стал размышлять о том, как преодолеть последствия этого злополучного предприятия.
Так как Мирза Джихангир пал в бою, султан обратился к Асуд-хану, прося его дать совет, какие меры следует предпринять в его отчаянном положении. Асуд-хан отвечал, что поскольку потери были велики, а боевой дух армии подорван неудачей, на этот раз будет лучше отступить в Биджапур. Султан, одобрив совет, вернулся от Кришны обратно в Биджапур и возвел Асуд-хана в достоинство сипахсалара [243], добавив несколько округов к его джагиру и сделав его своим главным советником по особо важным делам".
Сравнение данных хроник
Сравнение рассказов Нуниша и Фиришты, как я полагаю, почти не оставляет сомнения, что оба они описывают одно и то же событие, хотя в них и присутствует ряд несоответствий. Начало войны они представляют по-разному. Фиришта указывает, что султан, прибыв к берегу реки, обнаружил индусскую армию уже расположившуюся лагерем на противоположной стороне; Нуниш же сообщает, что Кришна Дева Райя узнал о появлении Исмаила Адил-шаха на берегу реки в то время, когда сам он стоял лагерем под стенами Райчура, в 15 милях от нее; и что он двинулся вперед и вступил в бой с врагом в 9 милях от реки, куда в конце концов и загнал разгромленные и отступающие войска мусульман. Но если рассмотреть оба эти свидетельства в целом, мы видим так много совпадающих мест, что не остается сомнений в тождественности события, описанного каждым из хронистов.
Кто из двух является более точным - сейчас решить невозможно. Но учитывая, что Нуниш собирал материалы для соей хроники всего лишь 15 лет спустя, что некоторые португальцы участвовали в битве, и Нуниш мог лично консультироваться с кем-то из них, представляется более разумным верить ему, а не мусульманскому историку, который компилировал свой труд через 60 лет после данных событий. Кроме того, в повествовании Фиришты содержатся некоторые маловероятные детали.
Стоит отметить, что в рассказе Нуниша в этой части его хроники есть подробности, которые убеждают нас, что либо он сам, либо его осведомитель присутствовал в индусском лагере во время происходивших событий. Повествование о кампании, в противоположность Фириште, читается так, как если бы оно принадлежало перу очевидца; особенно в тех местах, где описывается крепость Райчур [244] и лагерь, в таком изобилии снабжавшийся припасами, что "вы могли бы найти в нем всё что угодно" [245], где "вы увидели бы [246] и златокузнецов и ремесленников, занятых своим делом так, будто они работали в городе", где "вы нашли бы выставленные на продажу драгоценные камни всех видов" [247] и где "тот, кто не понимал бы значения увиденного, даже не мог и представить, что он находится на войне, а скорее решил бы, что находится в процветающем городе". Отметьте также описание невообразимого шума, вызванного рёвом труб, боем барабанов и гулом людского скопища, так что даже птицы падали в руки солдат, пораженные ужасом, и "создавалось впечатление, что само небо готово было упасть на землю", и "если бы вы спросили о чем-то, вы сами не услышали бы собственных слов, и должны были бы объясняться с помощью жестов". Можно привести много таких примеров, и чтобы не утомлять читателей, я ограничусь только тремя. Далее Нуниш пишет о том, как король, принимая у себя делегацию жителей города после его сдачи, остановил свой взор на Криштоване де Фигередо, указал на него движением головы и, обратившись к людям, сказал, что они сами стали свидетелями достопамятных деяний, которые может совершить всего лишь один выдающийся человек [248]; описывает поведение павших духом горожан, когда Кришна Дева Райя совершал свой торжественный въезд в Райчур; и рассказывает о том приеме, который оказал король Виджаянагара послу после завершения кампании [249]. Стоит упомянуть, что другой наш хронист, Доминго Паиш, был в Виджаянагаре вместе с Криштованом де Фигередо несколько месяцев спустя после завершения кампании, даже если он и не присутствовал при битве у Райчура.
Значительный интерес повествования Нуниша заключается в том, что оно является единственным дошедшим до нас подробным отчетом. Барруш также описал эти события в историческом контексте, позаимствовав факты из хроники Нуниша; но он никогда не бывал в Индии, и его краткая "выжимка" лишена глубины и силы очень живописного рассказа Нуниша. Другие португальские авторы лишь вкратце упоминали эту войну. Она интересует их в связи с тем, что по ее окончании Руи де Мелло удалось расширить португальские владения на материковой части Индии около Гоа.
Политические последствия битвы
И у нее были далеко идущие последствия. Победа индусов так ослабила могущество и престиж Адил-шаха, что он был вынужден оставить прежние мечты о каких-либо завоеваниях на юге, и перенести внимание на укрепление союза с другими мусульманскими монархами, его соседями. Победа также вынудила всех мусульманских правителей Декана более серьезно присмотреться к политическому состоянию страны; и это, в конечном итоге, привело их к созданию коалиции, соединенным силам которой удалось низвергнуть могущество империи Виджаянагар и открыть путь к экспансии в южном направлении. Кроме того, успех при Райчуре оказал заметное влияние и на индусов, наполнив их духом гордости и высокомерия, который добавил масла в огонь, сделав их исключительно нетерпимыми по отношению к соседям, и ускорил их собственное падение.
В неменьшей степени битва при Райчуре воздействовала и на положение португальцев в их прибрежных поселениях. Возвышение и упадок португальского Гоа происходил в тесной синхронной связи с возвышением и падением Третьей династии Виджаянагара; и это было неизбежно, учитывая, что вся торговля зависела от индусской поддержки, поскольку король Португалии не преставал считать мусульман - "мавров" свои наследственными врагами. Этот пункт часто упускается из вида историками, занимавшимися изучением португальской колониальной империи. Двое авторов, оставивших самые новейшие работы по этому предмету, м-р Дэнверс ("Португальцы в Индии") и м-р Уайтуэй ("Рост португальского могущества в Индии") уделили крайне мало внимания внутренней политике великой страны, на окраине которой укрепились португальцы, и к берегам которой приходили и отплывали их корабли. М-р Дэнверс посвящает битве при Райчуре всего один краткий параграф [250], а другой [251] - уничтожению Виджаянагара. М-р Уайтуэй даже не упоминает первое событие и завершает хронологические рамки своей книги до наступления второго. Однако не составит большого труда увидеть, что успех или неудача крупной торговли в любой точке побережья напрямую зависели от условий, преобладавших в империи, поскольку вся торговля базировалась на снабжении этой последней. Когда Виджаянагар, с его великолепием, роскошью и процветанием, с его огромным богатством и неисчислимыми армиями, находился в зените могущества, иностранные купцы добились выдающегося успеха; когда же империя пала, а столичный город стал заброшенным и обезлюдевшим, иностранные торговцы лишились первостепенного рынка сбыта для своих товаров, и торговля пришла в упадок. Поэтому великая победа индусов при Райчуре заслуживает лучшей судьбы и более пристального внимания со стороны историков, чем если бы она стала заурядным событием местного значения.
События, последовавшие после битвы
Учитывая, что события, сопровождавшие победу Кришна Дева Райи, наиболее полно освещены в хронике Нуниша, а также тот факт, что его хроника написана всего лишь через 15 лет после них, мы считаем его рассказ в своей основе истинным. Фиришта, вполне естественно, хранит об этом предмете полное молчание.
Нуниш сообщает, что когда Райчур сдался, король индусов совершил триумфальный въезд в город и обращался с гарнизоном с добротой и обходительностью; но когда другие мусульманские правители, узнав об успехе Кришна Дева Райи, направили к нему своих посланников, король Виджаянагара едва удостоил их надменного и вызывающего ответа. Затем Кришна Дева Райя вернулся в столицу и устроил пышное празднество. Вскоре после этого от побежденного шаха Биджапура ко двору Кришна Девы прибыл посол; его приняли с холодной учтивостью и лишь спустя месяц король соблаговолил дать ему аудиенцию; на ней Кришна Дева Райя велел предать своему врагу, что вернет ему земли и крепости только в том случае, если Адил-шах лично явится к нему, окажет почтение и поцелует ему ногу. Райя полагал, что под влиянием своего поражения шах будет вынужден изъявить свое подчинение к нему в требуемой манере, совершенно пренебрегая тем впечатлением, которое мог произвести на других правителей Декана этот намеренный акт публичного унижения одного из их собратьев. Султан отказался исполнить его пожелание. Тогда Кришна Дева выступил с армией в новый поход на север вплоть до самого Биджапура, столицы Адил-шаха, которую он спустя некоторое время занял и оставил сильно опустошенной. Затем Асад-хан, хитроумный придворный шаха, с помощью интриг добивавшийся смерти своего личного врага, Салабат-хана, убедил Райю отдать приказ о его казни; действие, которое совершил король под влиянием махинаций архи-интригана, подчинившего интересы своего сюзерена собственным эгоистическим целям.
В Биджапуре король Кришна захватил в плен трех сыновей последнего султана династии Бахмани, пленника Адил-шаха, и провозгласил старшего из них королем Декана [252]. Эта авантюрная попытка свергнуть власть пяти султанов, установивших свое господство на руинах прежде единой деканской монархии, разумеется, провалилась, и закончилась лишь углублением враждебности, которую эти страны испытывали к общему врагу.
Немного позже сын Кришна Райи, молодой принц, которому он намеревался передать свою корону и в чью пользу хотел даже вскоре открыто отречься, внезапно скончался от яда, и король, сам будучи при смерти, арестовал и бросил в тюрьму своего собственного министра, Салюва Тимму, и его семейство. В этом ему оказали помощь некоторые португальцы, которые случайно присутствовали на дурбаре (дурбар - совет знати при монархе. - Aspar). После того, как сын Салюва Тиммы сумел бежать в "горную местность" - возможно, Сандур к югу от столицы, где все еще видны остатки прочного укрепления, сложенного из циклопической каменной кладки на вершине самого высокого холма, теперь называемого Рамадруг, - король приказал привести к нему Тимму и его сына и ослепить обоих в своем присутствии.
Приблизительно в то же самое время Адил-шах снова выступил в поход против Виджаянагара, чтобы попытаться вернуть себе милость фортуны, но обратился в бегство сразу же после того, как узнал, что Кришна Дева лично выступил с войсками навстречу ему. То, что король, хотя и тяжело больной, действительно возглавлял этот поход, по-видимому, подтверждается утверждением Нуниша, что по пути он купил у португальцев 600 коней. Кришна начал готовиться к атаке на Белгаум, находившийся тогда во владении Адил-шаха, и отправил посла, чтобы пригласить португальцев принять участие в этом предприятии; но болезнь слишком подорвала его силы, чтобы он смог выполнить свое намерение, и король вскоре скончался в возрасте 42-45 лет. Это было в 1530 г.
Ему наследовал Ачьюта.
Оставим пока Нуниша. Мы узнаем нечто большее из других источников. Барруш указывает, что в 1523 г. Салюва Тимма, министр короля, захватил материковые владения около Гоа, которые лишь недавно приобрели португальцы под началом Руи де Мелло; что затем он продвинулся к Понде с небольшим отрядом, но был разбит и изгнан [253]. Вскоре после этого, в апреле 1524 г., во время правления вице-короля дона Дуарте де Менезиша, другое, более удачное вторжение в эти владения совершили мусульмане из Биджапура. 31 октября этого года Совет Гоа отправил послание королю Португалии, в котором говорилось следующее: "во владения на материке, завоеванные Руи де Мелло, бывшем капитаном этого города, совершили вторжение мавры и завладели ими в апреле 1524 года как своей собственной землей; первый округ (Танадара), который они захватили, называется Перна, он расположен на побережье. Там они захватили двух португальцев, и еще одного - в Танадаре; они заточили их в крепости Билган (Белгаум), капитан которой носит имя Суффиларим" [254].
Отсюда следует, что действия "мавров" были успешными; любопытно, что у других историков нет ни малейшего упоминания об этом эпизоде. Фериштэ также хранит молчание о нем; отсюда можно сделать вывод, что "мавры", о которых идет речь, были не королевскими войсками, действовавшими по приказу султана, но скорее местными отрядами на службе у Асад-хана, бывшего тогда правителем Белгаума.
Согласно Фириште, вслед за поражением при Райчуре произошли следующие события: женитьба Бурхан-шаха Низама из Ахмаднагара на сестре Исмаила Адил-шаха; ссора и сражение между ними (1523 г.); повторная битва между обоими султанами (1528 г.); вступление в брак с другой сестрой Адил-шаха Умара из Бирара; битва с султаном Амиром Баридом из Бидара, в которой султан Бидара, человек преклонных лет, потерпел сокрушительное поражение и был взят в плен. После смерти Кришна Девы Исмаил воспользовался неурядицами среди индусов, чтобы отбить владения Мудкал и Райчур.
Фиришта не приводит никаких дат для двух последних из отмеченных выше событий, но подчинение Амира Барида Адил-шаху, очевидно, не могло произойти ранее 1529 г., так как Барруш [255] подразумевает, что оно произошло после еще одного эпизода, который не мог случиться до 1529 г., - а именно, нападения на Понду двух индусских вождей, которые питали ненависть к населению этого горда за помощь, оказанную им тогдашнему губернатору Гоа, Нуньо да Кунья. Да Кунья стал губернатором только в 1529 г. "В это время", - пишет историк, - "Мелике Веридо [256] подчинился Хидальхану по совету Мадре Малуко и Кота Малуко, пришел одетый в рубище в его лагерь и распростерся у его ног". В этом эпизоде, очевидно, речь идет о пленении Адил-шахом Барида, султана Бидара, если рассказ Фиришты является истинным [257].
Стоит упомянуть, хотя этот факт напрямую не связан с историей Виджаянагара в это время, что в 1526 г. падишах Бабур захватил Дели и объявил себя первым монархом династии Великих Моголов. В 1530 г. ему наследовал Хумаюн, а после смерти последнего в 1556 г. на трон взошел великий Акбар.
Примечания
[214] Pp. 323 - 347 ниже.
[215] На Карте Ordnance на речном берегу, в тринадцати милях к С-С-В от Райчура, изображен план того, что, по-видимому, представляло собой большой укрепленный лагерь, основанием своим примыкавший к реке и простиравшийся в среднем почти на милю в западном, южном и восточном направлениях. Он лежит чуть ниже слияния рек Бхима и Кришна, и в двух милях к западу от современной железнодорожной станции на последней реке. Что это может быть, я не знаю, но он выглядит похожим на остатки укрепленного лагеря, воздвигнутого за много лет до того. Возможно, кто-нибудь изучит это место.
[216] Ниже, p. 263. "Эти праздники начинаются 12 сентября, и продолжаются девять дней".
[217] Ниже, p. 281. "В начале месяца октября, когда одиннадцать дней этого месяца уже прошли... В этот день начинается их год; это - их день Нового Года... Они начинают год в этом месяце с новолунием, и они считают месяцы всегда от луны до луны".
[218] Ниже, p. 243.
[219] "На верхней платформе, рядом с королем, находился Криштован де Фигередо, со всеми нами, которые пришли с ним, поскольку король приказал, чтобы он был на таком месте, где мог бы наилучшим образом видеть праздники и великолепие". (Паиш, p. 264 ниже.)
[220] Lib. v. c 57.
[221] Tanadaris - небольшие местные единицы королевства, во главе с собственным мелким чиновником. Thanah - полицейская станция на современном языке. Я не мог придумать никакого английского слова, в точности соответствующего данному понятию, но, с некоторой долей условности, возможно, лучше всего передает его значение термин "приход (церковный)".
[222] Lendas da India, ii. 581.
[223] Менезиш был назначен вице-королем 22 января 1522 г. Краткий итог карьеры Секейры дан в интересной рукописной книге, называемой "Livro das fortalezas da India", текст которого был написан Антониу Букарро, и многочисленные портреты и планы были извлечены и раскрашены Перо Баррету да Резенде. Экземпляр Британского Музея содержится в коллекции Sloane и имеет номер "197".
[224] Dec. III. 1. in cap. 4.
[225] Idem, cap. 5.
[226] Idem, cap. 8.
[227] Idem, cap. 9.
[228] Idem, cap. 10.
[229] "Asia Portugueza" Faria y Souza, I. Pt. iii. cap. 4 (перевод Стивена).
[230] Сравните Нуниша (текст, p. 329).
[231] Эти числа, вероятно, взяты из Барруша, который скопировал труд Нуниша.
[232] "Asia Portugueza," I. Pt. iii. cap. 4, sec. 5. "Ruy de Mello, que estava a Goa, viendo al Hidalchan divertido con sus ruinas o esperancas, o todo junto, y a muchos en perciales remolinos robando la tierra firme de aquel contorno, ganola facilmente con dozientos y sincuenta cavallos, y ochocientos peones Canaries".
[233] "Histoire des Descouvertes et Conquestes des Portugais" (Париж, 1733).
[234] Дэнверс, "Португальцы в Индии", i. 347, приводит те же даты отсутствия Секейры и упоминает присутствие де Фигередо в битве при Райчуре.
[235] Соответствующий фактический день новолуния в мае 1521 г. приходился на понедельник, 6 мая, и новолуние было впервые видимо в среду. В 1522 г. фактический день новолуния приходился на воскресенье, 25 мая, и оно было впервые видимо во вторник.
[236] Паиш сообщает, что в критической ситуации он мог бы собрать даже два миллиона.
[237] "Справочник индийского оружия", pp. 15-16.
[238] Выше, p. 12.
[239] Op. cit., p. 18.
[240] Ниже, p. 292.
[241] Ниже, pp. 384-389.
[242] Liv. ii. р. 16.
[243] Главнокомандующий.
[244] Ниже, p. 333.
[245] "Omde achaveis ... ho que avieis mister".
[246] "Verieis".
[247] "Achareis".
[248] Ниже, pp, 346, 347.
[249] Ниже, p. 351.
[250] Vol. i. p. 347.
[251] Vol. i. p. 533.
[252] Фиришта ничего не пишет об этом. Но мы знаем, что султан из династии Бахмани Махмуд II, который умер в 1518 г., имел трех сыновей, Ахмада, Ала-ад-дина, и Вали-Уллаха, первый из которого стал султаном в декабре 1517 г., второй в 1521 г., третий в том же году; во всех случаях они правили только номинально.
[253] Dec . III. l. iv. c. 10.
[254] Корреа, перевод Стэнли (издание Хэклюйта, p. 387, примечание); Дэнверс, "Португальцы в Индии," i. 363. "Suffilarim" - Асад-хан.
М-р Баден-Пауэлл опубликовал в "Журнале Королевского Азиатского общества" в апреле 1900 г. интересную статью об установлениях короля Португалии для вновь приобретенных областей, и записи их обычаев, сделанных в Гоа в 1526 г., и называемую "Foral dos usos e costumes".
[255] Dec. IV. 1. vii. c. 1.
[256] Маллик Барид. "Хидальхан" - Хан Адил или Шах Aдил; "Maдре Малуко" - Шах Имад, и "Кота Малуко" - Кутб-Шах.
[257] Возможно, эти события должны относиться к правлению Ачьюта Райя, но я упоминаю о них здесь, так как они могли произойти еще до смерти Кришна Девы.