Приводятся фрагменты, относящиеся к этой экспедиции, которые не вошли в примечания к повествованию Каштаньозы и которые не взяты напрямую из него.
Дон Гарсиа де Норонья, вице-король.
С.107.
Уже рассказывалось, как судно "Раинья", на котором прибыл Симан Судре, не пришло в Гоа, но направилось в Кочин. (1) На этом судне прибыл посол Пресвитера, который сопровождал дона Родриго де Лиму во времена Лопо Ваш де Сампайо; с послом прибыл священник по имени Франсишку Алвариш, который был у Пресвитера и которого Пресвитер попросил сопровождать из Португалии в Рим его посла, с которым он послал (в дар Папе) золотой крест; Пресвитер также написал об этом в своих письмах к королю (Португалии).
Этот священник отправился к Папе и доставил ему крест и письма Пресвитера, но посол не сопутствовал ему в этой поездке, т.к. он заболел; Папа дал ответ этому священнику и вручил ему письмо к Пресвитеру; он оказал священнику много милостей и сделал его патриархом страны Пресвитера и дал ему много других вещей для Пресвитера. Король (также) выказал много знаков расположения послу Пресвитера и вручил ему, как он того хотел, письма и инструкции для вице-короля и разрешение отплыть в Индию на (одном из отправляющихся туда) кораблей. Посол прибыл в Кочин очень больной. Он умер несколько дней спустя и был с почестями похоронен в монастыре Св.Антония (Санто-Антонио). Они (португальцы, находившиеся в Индии) обнаружили много вещей, принадлежавших послу; доспехи, аркебузы, много видов оружия, много больших подсвечников, утвари, медных сосудов для церковной службы, много статуэток и образов святых, церковных книг и житийной литературы, и значительное количество товаров. Всё это было тщательно сохранено и передано священнику и слугам посла, которые все отправились в Гоа, где предъявили неукоснительные инструкции, привезенные ими от короля, в которых содержался повелительный приказ доставить их в Проливы, в страну Пресвитера. Но вице-король отказался снаряжать флот, чтобы отправить их, но сказал им, что пошлет суда узнать новости о турках; и если окажется, что там всё тихо, он отправит их на галеоне; (также он сказал), что они должны будут написать письма Пресвитеру, сообщив ему о состоянии своих дел, и о том, что они ждут переправы (в Абиссинию), и что он также напишет Пресвитеру; что они должны будут послать человека с этими письмами в лодке, которого высадят в Массауа, если удастся подойти к городу; он мог бы затем направиться к Пресвитеру и передать ему послание, которое должно его удовлетворить. Священнику это показалось разумным, и так они и поступили, послав одного из слуг (умершего) посла со своими письмами, и письмом вице-короля, как я расскажу позже.
Стр.109.
Затем вице-король подыскал лучшую лодку (catur), которая у него была, и послал на ней Фернана Фарто, человека, который хорошо знал Проливы, и дал ему указание использовать все возможности для того, чтобы достичь Массауа, гавани Пресвитера, и высадить там абиссинца, у которого были с собой письма для Пресвитера.
Стр.110.
Вице-король написал Пресвитеру, извещая его о распоряжениях и приказах короля, которые он не мог выполнить, т.к. был поглощен войной с турками в Индии; что теперь он послал разведать, чем они (турки) заняты, и если окажется, что у них всё тихо, он отправит в Массауа флот со всеми (людьми), присланными королем; с этим Фернан Фарто отплыл в феврале 1540 г.
1540 г. Губернатор Эстебан да Гама.
Стр.136.
Из лодок, оставшихся, как я уже говорил, в Проливах, одна принадлежала Фернану Фарто, который привез абиссинца, высадив его в порту Массауа с письмами, и сказав, что будет ждать его до конца апреля, а затем вернется забрать его.
Стр.137.
Когда они достигли Массауа, они обнаружили абиссинца, который вернулся с ответом от Пресвитера; он отправился в путь сразу же после высадки, и, прибыв в страну Барнегайса, быстро получил верховых мулов и таким образом добрался до Пресвитера через несколько дней, поскольку он (Пресвитер) находился (в то время) в дороге; он был весьма рад и доволен, узнав о хороших новостях, которые прибыли к нему из королевства (т.е. Португалии), и которые, по словам его посла, превосходили все его ожидания. Пресвитер без промедления отправил его (абиссинского посланца) назад в порт Массауа, куда, как он услышал, за ним должна была зайти лодка и, следовательно, он ждал ее... они вернулись в Гоа 22 мая.
Стр.138.
Что в Адене многие умерли голодной смертью и что они сильно страдали от голода; что, по этой причине, можно считать несомненным, что турки в этом году не сумеют подготовиться к нападению на Индию; что многие из них, чтобы не умереть от голода, поступили на службу к королю Зейлы, который вел войну в глубине страны против владений Пресвитера; приняв участие в этой войне, они разорили и захватили определенные города и места; что Пресвитер выступил на защиту своих владений и находится около моря. По этой причине он написал письма вице-королю, полные мольб, прося незамедлительно оказать ему помощь, из-за большого урона (букв. "зла"), который причинил ему король Зейлы, и поскольку он (король Зейлы) опустошил его (Пресвитера) страну и завладел значительной ее частью; что вдоль всего морского побережья мавры ведут жестокую войну против его подданных; прося его (губернатора) с большими мольбами и настойчивостью, сделать то, что приказал король Порутгалии; что он доставит к побережью продовольствие в таком количестве, которого будет достаточно для армии, которую он пришлет, сколь бы многочисленной она не была; со многими доводами, приведенными в письме. Он послал письмо к своему послу, в ответ на то, которое он получил, в котором писал: - (2)
1541 г. (События, описанные здесь, произошли в Массауа).
Стр.178.
Губернатор привез на армаде дона Жуана Бермудиша, посла Пресвитера, который прибыл из королевства (Португалии). Он оставил Мануэлю да Кунья приказы сразу же после его отплытия отправить гонца к Пресвитеру, чтобы сообщить ему, что его посол находится там (в Массауа), и чтобы он (Пресвитер) отправил к нему (Бермудишу) какого-либо человека, которому можно было бы доверять. Этот посол, ожидая в Массауа ответа Пресвитера, завел разговоры с людьми, значительно расхваливая им страну Пресвитера и его могущество, и большие почести, которыми он их осыплет, и показывал им королевские приказы, обязывающие губернатора беспрепятственно отпустить любого, кто захотел бы пойти (в страну Пресвитера). Таким образом он собрал много людей, желавших его сопровождать, которым он выдал письменные обязательство (в получении) большого вспомоществования и жалованья, по причине чего много людей загорелись желанием отправиться к Пресвитеру, и, не дожидаясь отправления в дорогу посла или дозволения губернатора, вошли в сношения с туземцами, чтобы нанять проводников, которые показали бы им дорогу, и начали тайно дезертировать (с флота) по несколько человек за раз. Когда Мануэль да Гама услышал об этом, он объявил, под угрозой смертной казни, что никто не должен покидать эскадру, кроме как вместе с послом и с разрешения губернатора. Он выставил дозоры и часовых и, схватив 5 человек, которые бежали (с флота) на материк, приказал без проволочек их повесить. Посол упорно этому сопротивлялся, прибегая даже к молитвам, но потерпел неудачу; из-за этого посол был очень сильно рассержен. Люди, однако, все еще искали возможности сойти на берег, будучи введены в заблуждение теми рассказами о государстве Пресвитера, которыми посол забил им голову. Люди склонялись к экспедиции еще и потому, что в Массауа они страдали от плохой пищи, которая была (вдобавок) еще и скудной: ведь в городе не было ни капитанов, которые могли бы оставить запасы продовольствия, ни людей, у которых они могли бы его купить; на суше также невозможно было раздобыть съестного, ибо она была пустынной и бесплодной. Когда наступил апрель, и многие заболели, Мануэль да Гама позаботился о них и приказал, чтобы госпиталь перенесли на сушу, где людей окружили самым лучшим уходом; тем не менее, многие умерли. Но поскольку умы людей так (сильно) склонялись к тому, чтобы присоединиться к Пресвитеру, они начали собираться и подбивать друг друга к путешествию. Мануэль да Гама имел много шпионов; тем не менее, несмотря на это, собралось свыше 100 человек, которые избрали одного из них, по имени Антонио де Соуза, своим капитаном, и последний сговорился с ними, что в одну и ночей они должны отправиться на берег; когда всё было готово, они, в назначенное время, под звуки барабанного боя и флейт, собрав свое оружие и аркебузы, все как один бежали на сушу. Новости об этом быстро дошли до Мануэля да Гамы, который сразу же высадился на берег, поскольку он ночевал в море (т.е. на корабле), направился в церковь и вызвал туда же (флотского) судью; собралось много лиц, и было изрядно слухов и волнений. Многие сбежались на звук барабанного боя, склонные убить Мануэля да Гаму и судью, поскольку, кроме тех, кто состоял в заговоре, чуть ли не каждый горел (желанием) напасть на них и убить, - настолько все желали им зла. Возбуждение было настолько сильным, что Мануэль да Гама вернулся на борт и велел передать судье, чтобы он мягко поговорил с людьми и попытался хотя бы отчасти их успокоить. Судья так и сделал и отправился туда, где собрались люди, которые преследовали Мануэля да Гаму; судья обратился к ним с ласковыми увещеваниями, прося их вспомнить, кем они были, и об их прошлой достойной службе, и (убеждая) не стремиться к собственной погибели, и не прокладывать путь некоему злу во вред Богу и королю, т.к. они были преданными и верными португальскими вассалами. Но поскольку люди уже находились в состоянии мятежа и склонялись ко злу, они начали выказывать неуважение к судье и говорить с ним грубо и угрожающе; судья попытался успокоить их мягкими словами, и очистил себя от наветов, и, сев в лодку, отправился на галеон, где рассказал Мануэлю да Гаме обо всем произошедшем, и что люди в любом случае отправятся в поход. На это Мануэль да Гама вызвал шлюпки с людьми с других галеонов, и два находившихся там катура (лодки) и велел им нести стражу со стороны моря, чтобы ни одна лодка не могла проскочить (мимо них), но никто не появился, поскольку они (мятежники) опасались, что их схватят, и потому отказались от своего намерения.
Стр.180.
На следующий день с наступлением ночи снова раздался барабанный бой, на звуки которого они снова собрались, хотя и не все, потому что некоторые устрашились (предстоящих) тягот и того, что Мануэль да Гама схватит их, поскольку они видели, что шлюпки с верными ему людьми пребывают наготове, и, следовательно, заговорщики (cabilda) собрались не в полном составе; тем не менее, их пришло свыше 100 человек, взявших с собой походные мешки и аркебузы, и на фусте они в тишине проплыли через флот. Когда дозорные увидели ее (фусту с дезертирами), они подняли тревогу, на звук которой появился сам Мануэль да Гама со своим катуром и шлюпками и погнался за ними, стреляя из пушек и аркебуз; но поскольку все стреляли неохотно, то и выстрелы их ложились мимо; но они (дезертиры), подобно отчаянным людям, которые уже полагали себя обреченными, также отвечали многократной стрельбой из аркебуз. Они продолжали свой путь и высадились в пункте, выбранном их проводником-туземцем; после высадки они подготовились к походу, взяв с собой свое оружие и мешки с припасами, барабан, флейту и знамя и двинулись своим путем, следуя за проводником, который вел их по изрезанным холмам, через которые они шли всю ночь; они очень устали от этого перехода и сильной жары, поскольку солнце настолько раскалило эти холмы, что они казались все еще горячими; из-за этого они, кроме усталости, стали изнемогать от жажды; они взывали к проводнику отвести их туда, где они смогут найти воду. Он показал готовность им помочь, и привел их в долину между холмов, говоря, что внизу есть вода; но (вместо воды) они наткнулись там на множество мавров, поджидавших их, поскольку проводник предательски завел их туда, чтобы перебить всех до единого; они поняли его умысел, убили проводника и вступили в сражение с маврами, открыв огонь из своих аркебуз. Мавры сражались, стреляя из луков и метая камни из пращей; они обрушили на них (португальцев) такой град камней, что у них не осталось времени сообразить, что предпринять, хотя стрельбой из аркебуз они нанесли большой урон маврам и отогнали их.
Эти мавры были подданными короля Зейлы и короля Массауа, богатого мавра, который объявил себя правителем этого города и властвовал над многими маврами, (живущими) вдоль морского побережья, которые прежде платили дань Пресвитеру Иоанну, собираемую Барнагайсом; но т.к. всё королевство подняло восстание против нового Пресвитера, особенно те (его подданные), кто жил вдалеке, эти мавры в приморских областях (также) восстали, отказались платить дань и подчинились этому мавру, который провозгласил себя королем Массауа; но услышав, что наш флот находится здесь же, он бежал вглубь страны со своими последователями и скитался среди холмов, видимых с моря. Он заключил союз с королем Зейлы, который вел войну с Пресвитером, и они вдвоем решили перебить (наших) людей, когда они будут находиться на пути к Пресвитеру; ибо до них дошли слухи, что на флоте находится посол Пресвитера, который должен сойти на берег со многими португальцами, чтобы помочь в идущей тогда войне. Для того, чтобы осуществить свой замысел, они оставили в Массауа замаскированных шпионов, которые должны были обмануть людей и завести их в ловушку, как и сделал тот человек, который был его (короля Массауа) шпионом и предал их в его власть, как я сказал. Пока наши люди таким образом сражались с маврами, по их грехам случилось так, что их капитан Антонио де Соуза, храбрый человек, был убит; они сразу назначили другого, который значительно уступал (по своей храбрости) покойному; уже 3 португальца были убиты и 8 ранены выстрелами их аркебуз, поскольку среди мавров были турки-аркебузиры; но больше всего они страдали от мучительной жажды. Тогда мавры замыслили предательство и стали призывать их прекратить сражение, (уверяя, что) они были вассалами Пресвитера и христианами и напали на них (португальцев) по ошибке, приняв их за пиратов, вторгшихся в их страну ради грабежа. Когда португальцы услышали это, они прекратили огонь и ответили, что будут рады заключить мир; многие возражали против этого, но капитан, человек малодушный, убедил их всех согласиться; главной причиной этого была терзавшая их жажда. Мир был заключен, и мавры, бросив свое оружие, начали обнимать португальцев как своих добрых друзей, и наши люди попросили у них воды; мавры сказали, что у них нет ее ни капли, но что они отведут их туда, где они в изобилии найдут воду; все они тронулись в путь и привели их к своему лагерю и цитадели, где пребывал сам король Зейлы; там мир был обговорен и подтвержден. Король мавров снял с шеи некоторые четки и деревянный крест, которые он держал наготове при себе для обмана, и отдал четки капитану португальцев, говоря, что он является христианином и молится, перебирая их в руке. Услышав это, наши люди посчитали себя в безопасности и стали требовать воду; они (мавры) принесли много хорошей воды в бурдюках; наши люди, побросав свое оружие на землю, схватили бурдюки с водой и жадно бросились утолять жажду, пока не выпили воды столько, что уже не могли пошевелиться, и расстегнули на себе одежду, чтобы выпить еще больше. Когда мавры увидели этот беспорядок, и что они (португальцы) находятся в их власти, они тайком взяли их аркебузы, пики и мечи, хваля их и делая вид, будто рассматривают: когда же бОльшая часть оружия оказалась у них в руках, они набросились с ним на португальцев, убивая и раня всех, кого только могли. Король же стал призывать их (португальцев) не сражаться, а сдаться в плен, обещая сохранить им жизнь; они были вынуждены подчиниться, поскольку им нечем было сражаться, а тех, у кого осталось оружие, была лишь горстка, - и они сдались. слышав, что наш флот находитяс здесь же, он бежл лубь страны со своими послевдаотелями ис китаялс среди холмоНо 14 человек, смелых рыцарей, видя, что другие сдаются, громко закричали посреди битвы: "О глупцы, почему вы сдаетесь изменникам и ренегатам? Умрите, как подобает мужчинам, в бою, иначе они все равно умертвят вас под пытками". Эти 14 человек сражались пиками и мечами, пока всех их не убили.
Мавры связали тем, кто сдался, руки и ноги, раздели их донага и загнали их в ограду для скота; добычу в виде вооружения и припасов они поделили между собой. Среди (тел) убитых в этот день лежал один португалец, который упал, как мертвый, от многих ран. Он был залит кровью и выглядел как мертвый, все лицо его также было в крови. Мавры приняли его за мертвого, думая, что он убит, подобно другим, и он видел всё, что делали мавры. Они ничего не предпринимали до наступления сумерек, после чего открыли ограду, освободили одного из пленников и приказали ему выйти наружу; король и его капитаны, верхом на лошадях, стояли в воротах. Несчастный пленник появился, обнаженный, как он был, и король нанес ему удар и первый пронзил его копьем; другие последовали за ним и изрубили его в куски (faziao n`elle gasuha); подобным образом погибли и остальные, никого не осталось в живых. Когда дневная жара спала, мавры взяли свою поклажу и ушли прочь, чтобы избежать соседства с лежавшими на том месте мертвецами. Кода человек, который притворился мертвым и видел всё это, обнаружил, что наступила ночь, он кое-как поднялся с земли, поскольку страх смерти придал ему силы, и, осмотревшись вокруг, пошел в ту сторону, где, по его предположению, должно было находиться море. Он шел всю ночь до утра, когда увидел море с вершины холма, и, сойдя с него, добрался по берегу до Аркико, а затем до Массауа к Мануэлю да Гаме, которому он сказал: "Сеньор, я предаю себя в ваши руки, наказывайте меня, как вам будет угодно, что же касается всех остальных португальцев, бежавших к Пресвитеру, то они уже понесли достойное наказание". Затем он рассказал людям обо всем случившемся. В этот же день, вечером, пришел еще один португалец, который также уцелел от резни, притворившись мертвым, и (также) рассказал о том, что произошло. Услышав это, Мануэль да Гама громко воскликнул, что Господь справедливо покарал тех, кто ослушался приказов их короля и его министров. Но люди были так возбуждены, услышав эти вести, что подняли форменный бунт, говоря, что люди (португальцы-дезертиры), пошли подобным образом на смерть подобно "десперадо" (отчаянным) лишь потому, что губернатор, который должен был защищать и поддерживать их, и избавить от великих мытарств и голода, от которого они страдали, (вместо этого) покинул их (на произвол судьбы); что он должен найти мавров и отомстить им за смерть столь многих людей, и они с радостью будут переносить тяготы и труды ради этого. Маунэль да Гама явно не хотел этого, говоря, что он рад, что те мавры оказались там, и что печальный пример погибших послужит уроком для других, показав, к чему приводит мятеж и неповиновение; такого никогда прежде не было, и хотя они и подвергались большим тяготам в Индии, но стойко переносили их, как подобает верным португальцам; и вот теперь они пошли на такое зло и измену, как солдаты, опорочившие свое имя в Италии, которые были людьми без чести и совести (возможно, имеется в виду события 1527 г. в войсках Карла V, когда составлявшие большую часть армии немецкие наемники из-за невыплаты жалованья подняли мятеж, взяли штурмом и разграбили папский Рим. - Aspar). Услышав это, люди еще больше возмутились, говоря, что это он был причиной такого зла, и что Господь неминуемо его покарает; и что если он не захочет вести их в погоню за маврами, то они составят отряд без капитана и пойдут сами мстить за смерть своих друзей, братьев и родственников, убитых там. После этих слов начались такие распри и бунт, что Мануэль да Гама по необходимости был вынужден согласиться возглавить экспедицию (против мавров); люди удовлетворились этим, и их гнев был умиротворен. На следующий день свыше 800 человек, снарядившись и подготовившись к битве, высадились на берег; они обнаружили место, где мавры разбили свой лагерь, из которого они могли бежать только по единственному проходу, ведущему через высокий холм; разведчики полностью обследовали его. Гашпар де Пинья, капитан гвардии губернатора, находившийся там, попросил Мануэля да Гаму разрешить ему взять 100 человек своей гвардии, захватить проход и отрезать маврам путь к бегству; Мануэль да Гама начал возражать против его предложения: (он настаивал на том, что) все должны идти вместе и соблюдать порядок. Мавры скоро услышали об этом, свернули свой лагерь и бежали прочь, не попавшись на глаза нашим людям; узнав об этом, они (португальцы) вернулись с полпути.
В это время Айриш Диас, возвращавшийся от Пресвитера, которому он доставил письма от губернатора и теперь вез назад ответы, прибыл в Массауа; он рассказал, что португальцы, которые направились вглубь страны, были мертвы, и что мавры, которые разбойничают на дорогах, убили их. Но люди были так сильно охвачены жаждой деятельности, что сказали, что всё это ложь, выдуманная с той целью, чтобы запугать их и отвратить от намерения придти на помощь Пресвитеру; однако многие действительно испугались и не пошли, хотя уже готовы были выступить в поход. С этим Айришем Диасом прибыл гонец от Пресвитера к губернатору, который привез его письма и другие для его посла; и в письмах, адресованных губернатору, было много мольб и неотложных просьб оказать ему помощь против зла, которое он претерпевает от собственных соотечественников, восставших против него, и (говорилось), что если он не окажет ему помощь, то всё погибнет, и ему придется держать ответ за это перед Богом и его (Пресвитера) братом, королем Португалии. Он написал своему послу, что если губернатор не захочет прислать ему помощь, то он должен переслать к нему (Пресвитеру) всё, что привез для него, а сам вернуться в Португалию и пожаловаться королю, что губернатор не предоставил ему никакой помощи для спасения от полной гибели всего королевства; и что он должен передать королю (Португалии), его брату, письменные показания о том, что он потребовал у губернатора, и об ответах, которые он получил. Посол показал эти письма Мануэлю да Гаме и многим людям, фидальгу и солдатам. Маунэль да Гама не смог уговорить его не показывать писем или не приносить жалоб; (посол настаивал), что губернатор должен вернуться и сделать то, что было правильным и разумным. По этой причине у Мануэля да Гамы до возращения губернатора происходили постоянные трения с людьми.
Стр.199.
Губернатор, плывя в Массауа, послал впереди себя Антонио Перейру, чтобы тот привез новости (о его возращении), которые вызвали большую радость в Массауа, т.к. прошло уже много времени с тех пор, как от него в последний раз получали известия. На следующий день прибыл губернатор, и флот встречал его с большими почестями (3); ему рассказали о том зле, которое вызвал беспорядок среди людей, из-за чего он был весьма рассержен; но поскольку он был человеком здравомыслящим и склонным к добру, он не стал наказывать тех, кто заслужил наказание, и повел себя с большим благоразумием, переложив всю вину на Мануэля да Гаму и обращаясь с ним на людях так, чтобы удовлетворить и умиротворить сердца тех, кто заслуживал наказания. Он начал с того, что приказал отслужить генеральную мессу, сделав ее открытой для всех, постарался по мере возможности с избытком обеспечить людей продовольствием и приказал своему брату дону Криштовану и другим капитанам сделать то же самое, что удовлетворило людей. Спустя несколько дней после прибытия губернатора к нему пришел дон Жуан Бермудиш, посол Пресвитера, которого Папа возвел в сан патриарха страны Пресвитера, и, заговорив с ним, передал ему послание, полученное от Пресвитера, и письма на ту же тему, в которых Пресвитер просил его, сопровождая свои слова самыми набожными мольбами, прислать ему помощь до того, как его королевство будет полностью потеряно, т.к. он был (почти) пленником и его теснили со всех сторон мавры; он, просивший об этой помощи, был истинным христианином; и Господь умышленно привел его (губернатора, Эстебана да Гаму) на это место в нужное время, с достаточной армией, чтобы оказать ему помощь. Губернатор отвечал послу, что сделает всё от него зависящее после ознакомления с королевскими приказами. Три дня спустя прибыл Барнегайс с посланием от самого Пресвитера; губернатор принял его с большими почестями и предоставил каюту на галеоне дона Криштована. После этого состоялся совет, на котором все фидальгу решили, что при любых обстоятельствах надо оказать помощь: для этой цели достаточно будет (выделить) 300 человек, опытных в обращении с их оружием и аркебузами, под началом достойного капитана. Несколько уважаемых фидальгу сразу стали испрашивать себе эту должность, но губернатор отклонил их просьбы, сказав, что он не может назначить (капитаном) никого иного, кроме дона Криштована, своего брата, которым он готов пожертвовать ради службы королю в этом деле, но что он не станет рисковать жизнью чужого сына; ведь никто не может сказать заранее, чем обернется предприятие, и была очень слабая надежда, что кто-либо (из вызвавшихся принять в нем участие) вернется живым, поскольку страна была настроена столь злонамеренно, что даже сами туземные вассалы встали на путь измены и мятежа по отношению к Пресвитеру. С его доводами согласились; и когда в лагере стало известно (о принятом решении), много людей направилось к дону Криштовану в качестве добровольцев, чтобы сопровождать его; дон Криштован выбрал по своему желанию тех, кто казался ему наиболее годным; он набрал 300 человек, выделенных ему, но из-за мольб и назойливости их число возросло до 400, которые взяли с собой самое лучшее орудие и аркебузы, (из тех, что имелись) в лагере, включая много запасного оружия. Таким образом, дон Криштован собрал 1000 аркебуз, 1000 наконечников для пик, и большое количество пороха, пуль и свинца, и 4 фальконета, т.е. вертлюжные пушки, 12 тяжелых пушек на лафетах, 10 очень хороших бомбард и много пороха в бочках, и пули, и всё необходимое снаряжение в большом количестве. Среди этих людей, (сопровождавших его), было свыше 70 опытных ремесленников, а именно: арбалетных дел мастера, кузнецы, плотники, каменщики, сапожники, бронники и другие мастера, которых Бермудиш завербовал в Индии и перед которыми он поручился в том, что в стране Пресвитера они будут получать надлежащую оплату; он сделал всё это по неукоснительным приказам короля, которые он получил с этой целью; губернатор же не вмешивался в это дело. Дон Криштован был с избытком снабжен всем необходимым, как он сам, так и его слуги, равно как те, кто сопровождал его.
Приблизительно в это время губернатор услышал, что мавры, которые бежали из Массауа со своим королем, расположились лагерем неподалеку и собираются бежать в Суакин; и что они намереваются сесть в некоторые лодки, которые стоят наготове в бухте (на расстоянии) 6 лиг от Массауа. Барнегайс заверил его в этом и попросил и потребовал у него напасть на них, чтобы он послал (к месту их стоянки) людей по морю, а он и дон Криштован выступят туда по суше; поскольку, если эти мавры будут уничтожены, то удастся отомстить за большое зло, причиненное ими Пресвитеру, - ведь именно от них происходили все его трудности. Губернатор, посовещавшись, сделал нужные приготовления, и 1 июня он отплыл со своими людьми (к лагерю мавров) в фустах; а дон Криштован и Барнгегайс, совершив двухдневный марш, заняли проход в холмах, через который, как они считали, мавры должны будут бежать. Когда губернатор достиг бухты, он никого там не обнаружил, т.к. мавры уже сели в лодки и ушли оттуда; позже появился дон Диего де Алмейда Фрейре на галеоне дона Криштована, высадившись с него, чтобы присоединиться к дону Криштовану и оставив на корабле только кормчего, пушкаря и галерных рабов; последние, воспользовавшись представившимся шансом, восстали, убили двух португальцев, разграбили всё ценное, что смогли найти (на галеоне), и, свободные и вооруженные, сели в лодку, взяв запас воды и пищи, и отплыли прочь. Рабы, оставшиеся на галеоне, перерезали якорный канат, подняли парус, выбросили корабль на берег и бежали; те (португальцы), что находились в бухте, не видели ничего из этого, поскольку это происходило на некотором расстоянии. Галерные рабы, бежавшие на сушу, наткнулись на нескольких португальцев, открывших по ним огонь из аркебуз, и бежали от них; они (португальцы) смогли поймать только одного (раба), которого они доставили к губернатору, и он рассказал о случившемся. Губернатор распорядился отбуксировать галеон от берега и отвести его в Массауа, куда он также направился; дон Криштован прибыл туда, а его люди настолько выбились из сил от трудностей похода, большой усталости и жажды, что они побросали свое оружие на обочине дороги; Барнегайс всячески старался им помочь, его люди принесли воду в бурдюках; они также собрали всё оружие, (брошенное португальцами), не потеряв ни одного (предмета вооружения).
Стр.202.
Когда дон Криштован был обеспечен всем необходимым для похода, губернатор, по совету Барнегайса, послал вперед 50 человек, чтобы они шли налегке, поскольку у них не хватало вьючных животных. Это было сделано, и их капитаном был назначен Жуан де Фонсека; они выступили в путь, хорошо обеспеченные всем необходимым, 12-го числа (июня) месяца; Барнегйас сопровождал их, пока они не перевалили через некий холм, чтобы доставить оттуда больше вьючных животных для дона Криштована. 28-го числа пришло письмо от Жуана де Фонсеки, капитана, который сообщал о том, что местность, (в которой они находятся), весьма плодородна, и что они добрались до дома (тамошнего) сеньора, который оказал им очень гостеприимную встречу. Он, с ними и собственными последователями, напали на лагерь двух других сеньоров, которые восстали против Пресвитера; они убили многих из них (мятежников) и захватили 3000 коров; находившиеся в лагере (абиссинцы) отчаянно сражались, не зная о прибытии португальцев, которые скрытно продвигались за спинами туземцев; но когда они узнали португальцев, то обратились в бегство, а туземцы устремились в погоню и убили многих из них, но португальцы не пошли с ними; коров же они оставили при себе, чтобы передать дону Криштовану, как только он прибудет. Что же касается тех двух сеньоров, то они, признав собственное поражение и узнав, что дон Криштован идет с большим войском, снова изъявили покорность Пресвитеру и ожидали прибытия дона Криштована, чтобы сопровождать его и получить прощение у Пресвитера. Губернатор и все (остальные) очень обрадовались, узнав эти новости.
В последний день июня Барнегайс вернулся в Массауа с большим количеством вьючных животных, и пригнал 300 коров для губернатора, который отказался принять их иначе как за деньги; он также привел много верблюдов для (перевозки) поклажи и для того, чтобы передвигаться на них верхом, и много мулов. Но дон Криштован, обнаружив, что верховых животных на всех не хватает, решил идти пешком, и вся поклажа была навьючена на верблюдов и мулов, - пушки, боеприпасы и много мешков с рисом и сахаром, по 10 мешков на каждого верблюда; всю (поклажу) легко можно было везти на этих животных, тогда как люди, освобожденные от груза, благодаря этому могли передвигаться налегке. 2 июля была гроза, и молния, попав в "Сан-Матеуш", разбила стеньгу и оставила много следов на галеоне; у подножия грот-мачты она убила мальчика и козу, и вышла наружу над фальконетом в пушечном люке, на котором оставила след, похожий на выстрел из "верблюда". Три дня спустя разразилась еще одна гроза, с таким сильным ветром, что флот едва не пошел ко дну (4), и был отброшен к берегу, а 3 фусты, которые пополняли запасы воды, потерпели крушение в гавани Аркико; на одной из них капитаном был Педро Фроиш, на другой - Гашпар де Соуза, и на третьей - Криштован де Кастро.
Стр.203.
6 июля дон Криштован и его люди направились в Аркико, откуда он отправил обоз с поклажей, чтобы он всегда двигался на день пути впереди него, сам же он шел налегке с пажами и слугами. На следующий день губернатор в сопровождении фидальгу направился в Аркико, чтобы попрощаться с доном Криштованом; когда все были в сборе, губернатор позвал Барнегайса, и перед всеми его людьми, и двумя его капитанами, прибывшими вместе с ним, препоручил его заботам дона Криштована, посла Бермудиша, и всех португальцев, которые собрались там, и (вручил ему) письма к Пресвитеру.
(Здесь следует несколько длинных речей, которые были опущены).
Стр.205.
На этом они расстались, и губернатор, поднявшись на борт, вернулся в Массауа. Дон Криштован в тот же день выступил в поход и сделал остановку среди неких холмов, где обоз, который выступил в предыдущий день, уже ожидал его. Пусть Господь Наш в Его милосердии ведет их по стези Своей святой службы. Аминь.
1544 г. Губернатор Мартин Афонсу де Соуза.
Стр.343.
20 апреля этого года, (1)544, из Проливов, пройдя через них на катуре, прибыл Диого де Рейносо, и т.к. губернатор слышал, что он вошел в Проливы (5), что он строго запретил, и отдал ему приказ не входить (в Красное море) под угрозой обвинения в измене, он приказал главному судье Индии, дону Перо Фернандишу, арестовать его сразу же, как только он войдет в реку (т.е. Мандови), и отправить его в тюрьму, заковав в тяжелые железные цепи и поместив под строгий надзор. Адвокат короля, по приказу губернатора, составил против него длинное обвинительное заключение, требуя покарать его смертью, как человека, совершившего государственную измену, поскольку он вошел в устье Проливов вопреки приказам губернатора; ведь губернатор предупреждал его об этом и показывал распоряжение короля, нашего господина, который строжайшим образом запретил это (делать), т.к. он направил посла в Турцию, чтобы урегулировать дела Индии; губернатор потребовал от него (Рейносо) принести клятву и подписать письменное согласие (что он не будет нарушать этих требований). Начался судебный процесс, и он был приговорен к смерти; он апеллировал против него, ссылаясь на то, что был посвящен в духовный сан; но суд отверг его апелляцию за неимением доказательств. Тогда он сослался на то, что был несовершеннолетним, что было принято во внимание, и обвинение было с него снято; ведь никто не хотел его смерти, и всё, что было сделано (по отношению к нему), было одной лишь видимостью и инсценировкой, разыгранной перед публикой, как и все такого рода судебные процессы в Индии.
Этот Диого де Рейносо вошел в Проливы и направился к Массауа, которую он обнаружил заброшенной, поскольку все люди бежали. Там он встретил турка, турецкого фактора (6), с 25 спутниками, также турками, которые торговали в Массауа, продавая ткани и покупая съестные припасы. Эти турки возвращались из внутренних областей страны, и т.к. они знали, что там было много португальцев, возвращавшихся от Пресвитера, которые, в поисках фусты, нашли бы их и причинили много ущерба, т.к. у них (турок) было много тканей, которые они не могли нести, они спустились к краю воды с белым флагом и вступили в переговоры с нашими людьми о гарантии мира, которую Диого де Рейносо предоставил им за (уплату) 1000 венецианских золотых (7), и все остались в мире. Когда они обо всем договорились, на следующий день в Массауа пришли 50 португальцев, которые желали отплыть в Индию; они вернулись от Пресвитера и были из числа тех, кто сопровождал дона Криштована; туземцы сообщили им о прибытии фусты, поэтому они со всей возможной быстротой поспешили в порт. Увидев фусту, (эти) люди были очень рады, но узнав, что пришло только одно судно, они впали в уныние, понимая, что корабль не сможет увезти их всех. Когда они узнали, что рядом находятся турки, они попросили Диого де Рейносо взять на себя командование и напасть вместе с ними на турок. Он ответил, что не может этого сделать, т.к. уже поручился за их безопасность и мир; но он велел тайно передать туркам, что не сможет придерживаться взятых на себя обязательств, потому что новоприбывшие португальцы готовились напасть на них. Они обменялись посланиями, и было достигнуто соглашение, что они заплатят ему еще 2000 дукатов, т.е. 3000 в целом, и тогда он и дальше обеспечит им мир и безопасность. Но этого не произошло: он напал на турок и, поскольку им некуда было бежать, перебил их всех до единого и захватил тканей на (сумму) 10000 крузадо, главным образом хлопковые материи из Камбея, которые турки приобрели на судах, чтобы сделать из них паруса для своих галер; но лучше бы они (португальцы) взяли деньги, чем сослужили эту хорошую службу Богу и королю, поскольку, после того, как они захватили ткани, на них не нашлось покупателя, и они были вынуждены сжечь их; им стоило бы вначале дождаться, пока турки продадут их с выгодой для себя.
Т.к. для них (новоприбывших португальцев) не было свободного места, Диого де Рейносо сказал, что они сами могут видеть, что он не в состоянии увезти их всех, поэтому они должны выбрать среди них одного человека, которого он возьмет на борт, и затем они могли бы передать с ним свои письма к губернатору, (с просьбой) забрать их всех. Они сделали это и согласились, чтобы фуста забрала только одного Мигеля де Каштаньозу, у которого была искалечена одна рука, и который уехал с разрешения Пресвитера с письмами для губернатора и короля касательно его (Каштаньозы) службы. Все они написали письма к своим друзьям, взяв которые, Диого де Рейносо оставил их и отплыл в Индию; и португальцы вернулись обратно вглубь страны, все верхом на мулах, со своими слугами. Они вступили в страну Барнегайса, где и остались жить вместе, встретив очень любезный и дружественный прием, и храня мир; по приказу Пресвитера их с избытком обеспечивали съестными припасами, и он часто просил их вернуться к нему. Этот Мигель де Каштаньоза подробно рассказал обо всех деяниях дона Криштована, которые выглядели следующим образом:
(Здесь следует повествование, основанное главным образом на отчете Каштаньозы; дополнения уже приводились в примечаниях к переводу его сообщения).
(1) Португальский научный редактор работы Корреа усмотрел в этой выдержке сплошную неразбериху. Конечно, есть путаница между Алваришем и Бермудишем, но остальные подробности очень важные, т.к. они позволяют установить дату смерти Цага Зааба и объясняют, каким образом Фернан Фарто был отправлен в Массауа. Во всех последующих пассажах Корреа соблюдает безукоризненную точность относительно личности Бермудиша, и представляется вероятным, что этот конкретный фрагмент избежал редакторской правки. В любых обстоятельствах, он ничем не подтверждает утверждения Бермудиша, что он держал Цага Зааба под арестом. Корреа в то время находился в Кочине; это делает путаницу заслуживающей внимания, в свете притязаний Бермудиша на то, что при высадке в Индии ему были оказаны особые почести.
(2) Об этом письме см.стр. 107 выше.
(3) Согласно "Рутейру" дона Жуана де Кастро (стр.246), дон Эстеван да Гама вернулся в Массауа 22 мая 1541 г. и снова отплыл в Индию 9 июля.
(4) Дон Жуан де Кастро в "Рутейру" (стр.246) датирует грозу, во время которой в галеон ударила молния, 30 июня, а шторм - 2 июля.
(5) Часто называемые португальцами "Альбабо" или "Ворота", от арабского названия, чаще известного в форме "Баб-эль-Мандеб". От "Альбабо" произошел английский морской термин для обозначения входа, "Babs", используемый Овингтоном и Брюсом, но теперь вышедший из употребления.
(6) В данном месте Коуту использует слово "Turquo", тогда как в других случаях - "rume", что везде одинаково переведено как "турки".
(7) Что-то около 500 ф.ст. на наши деньги. Упоминаемый ниже дукат был по стоимости равен венецианскому золотому, а крузадо примерно соответствовал 6 шилл.