СРЕДНЕВЕКОВОЕ КОРОЛЕВСТВО ДО ЗАВОЕВАНИЯ ЧОЛАМИ В XI В.
(479 - 1070)
История 6, 7 и 8 столетий донельзя однообразна: убийства, перевороты и гражданские войны - вот главные события этого периода. Всё же более поздняя хроника упоминает 12 поэтов, прославившихся в правление Аггабодхи I (6-7 вв.н.э.). Этот король пресёк ересь Вайтула, которая была принята снова, приблизительно за 40 лет до него, монахами Джетаваранарами, и построил Курунду-вева, возможно, возле Курунданур-малаи к северу от Падавии, а также восстановил канал Махасены, доведя его до Миннери, - этот канал, несомненно, известен теперь как канал Элахера. Его племянник, Аггабодхи II, построил 14 водохранилищ, в т.ч. Канталаи и Биритале. В его время король Калинги, спасаясь от превратностей войны, бежал на Ланку и стал монахом; по-видимому, он был изгнан из своей страны королём из династии Чалукья Пулакешином II (609 - ок.655), предположительно, около 609 г.
Король Манавамма (2-я пол.VII в.) был знаменит благодаря своему опыту в делах правосудия, а также из-за своего происхождения из династии принца Аггабодхи и его сыновей и внуков, родоначальников 16 правителей Ланки, и отчасти благодаря своему синхронизму с историей Индии. Он был сыном Кассапы II, и после свержения его семьи Датхопатиссой I был вынужден вскоре после женитьбы бежать в Индию, где он поступил на службу к царю из династии Паллавов, Нарасимхаварману I (630 - 668), и участвовал в сражении, в котором этот монарх нанёс поражение "королю Валлабхи", т.е. Пулакешину II, упомянутому выше. Это событие имело место в 642г. После этого царь Паллавов помог Манавамме отнять королевскую власть над Ланкой у Датхупатиссы, но хотя ему и удалось захватить Анурадхапуру, он был вынужден всё же вернуться в Индию, где и оставался в продолжение трёх последующих правлений. Нарасимхаварман утверждал, что он завоевал Ланку; его дед Синавишну также уверял, что нанёс поражение среди других врагов и королю сингалов (около 575 - 600).
Утверждается, что в 790 г., во время правления Дапулу Сена, на остров прибыло, переплыв через море к Дондре, изображение Висиму из красного сандалового дерева, которое впоследствии было увезено в Алутнувару в районе Кегалла, а ещё позднее перенесено в Маха Девалу в Канди. Согласно другой традиции, король Аггабодхи IV построил храм в Дондре (сер. VII в.) При его правлении Полоннарува впервые упоминается в качестве королевской резиденции.
Следующий значительный правитель - Сена I, который, согласно более поздней хронике, вступил на престол в 1362 г. после Будды, или 819/20 н.э. - дата, очевидно, полученная методом обратного отсчёта от правления Паракрама Баху Великого, как показано в хронике "Пуджавалийя". Во время этого короля Пандья вновь совершили вторжение на Цейлон, жившие на острове тамилы присоединились к ним, и сама Анурадхапура была разрушена. В более поздней хронике говорится, что священные буддийские реликвии, Зуб и Чаша, были своевременно вывезены из города; но ни в одном современном источнике этому нет подтверждения. Сена вернулся в Анурадхапуру после заключения мира с Пандьями, но впоследствии оставил этот город и переселился в Полоннаруву, где и умер после двадцатилетнего правления. Начиная с этого времени Полоннарува стала столицей. Племянник последнего короля, Сена II (9 в.), наследовавший ему, совершил на 9-м году своего правления ответное вторжение в страну Пандья, взял и разрушил Мадуру и возвёл на трон претендента, тогда как тамильский монарх скончался от ран, полученных в сражении. Сена уничтожил различные еретические секты, которые появились на Ланке во время правления его предшественника, и разместил дозорные посты вдоль побережья, чтобы помешать проникновению на остров их сторонников; он умер на 35-м году царствования, оставив трон своему брату Удайя I, которому, в свою очередь, наследовал Кассапа IV.
Кассапа V (9 - 10 вв.), рождённый дважды коронованной королевой Сангхой, был сыном Сены II, и был провозглашён королём сразу при его рождении. Он был образованным человеком и написал на сингальском языке переработку Дхаммапады, которая сохранилась до наших дней. В его царствование король Пандьев Раджасинха опрометчиво объявил войну династии Чолов и, будучи разгромлен ими, попросил помощи у Кассапы. Король сингалов в ответ на это послал армию, которая вернулась на остров, не достигнув успеха. Он умер, согласно хронике "Махавамса", на 10-м году правления. Его преемник, Даппула IV, правил в течение всего лишь нескольких месяцев, и едва на престол вступил Даппула V (нач.10 в.), как на Ланку прибыл король Пандья, спасаясь бегством от Чолов. Монарх сингалов готов был предоставить ему помощь, но среди принцев Острова разгорелась внезапная распря, и бывшему правителю Пандьев пришлось в разочаровании вернуться на Малабар, оставив, однако, свою корону и королевские одеяния королю Ланки. Между Пандьями и Чолами, по-видимому, произошла война, в конце царствования Кассапы V и в начале правления Даппулы V; вторжение Раджасинхи и короля Ланки действительно упоминается в надписи короля Чолов Парантаки I (907 - 953), датируемой 12-м годом его правления или 918/9 н.э. Мы видим здесь возвышение крупной империи Чолов, которая вначале вовлекла в орбиту своего влияния, а затем и окончательно подчинила островное королевство.
После Удайи II и Сены III трон сингальского государства занял Удайя III, который был "пьяницей и лентяем". Парантака воспользовался этим и направил посольство за регалиями Пандьев, оставленными на Ланке во времена Даппулы V. Его требование о их выдаче было отвергнуто, что стало предлогом для вторжения армии Чолов на остров, и Удайя, захватив с собой оспаривавшиеся регалии, бежал в Рухуну. При вторжении в Рухуну армия Чолов не добилась успеха. Враг затем "вернулся в свою собственную страну, оставив остров в большом смятении", и Удайя предпринял ответные меры, опустошив "рубежи владений царства Чола". Власть Парантаки была ослаблена в результате нападения короля Раштракутов Кришны III в 942/3 н.э., и представляется вероятным, что это событие и послужило причиной отступления Чолов и вторжения сингальской армии в их континентальные владения. Удайя умер на 8-м году правления, восстановив дворец, сожжённый Чолами.
Вторым преемником Удайи был его племянник Махинда IV (сер.10 в.). Он отказался от прежних обычаев, женившись на принцессе из правящего семейства Калинги, - рода, который в 12 в. дал династию Острову. Накануне 9-го года его правления на Ланку напал король Валлабхи, - очевидно, под этим именем имеется в виду король Чолов Парантака II, чей военачальник был убит на Ланке в 959 г. Вражеская армия высадилась в Уратоте. Её разгром на долгое время оставался последним успехом сингальского оружия, т.к. сын Махинды Сена V отдал опрометчивый приказ о казни брата своего военачальника, и взбешённые офицеры решили отомстить ему, заключив соглашение с жившими на острове тамильскими поселенцами о передаче власти над страной в их руки. Это произошло на 2-м году его правления. Тамилы так притесняли население, что Сена восстановил мир со своим военачальником и вернулся в Полоннаруву. Здесь, однако, у него развилось пристрастие к горячительным напиткам и, "уподобившись бешеному тигру", он умер, будучи ещё молодым, на 10-м году своего правления. Ему наследовал его брат, Махинда V или Удайя (10 - 11 вв.)
Новый король вновь сделал своей резиденцией Анурадхапуру, но его стремление утвердить свою власть столкнулось с трудностями, т.к. город был полон иностранцев, приглашённых туда вышеупомянутым военачальником его брата. На 12-м году правления его казна оскудела, и король оказался не в состоянии заплатить причитающееся жалование своим малабарским наёмникам, которые подняли восстание. Вследствие этого Махинда бежал в Рухуну, оставив страну во власти малабарцев, сингалов и канаресцев. Воспользовавшись этой благоприятной для его планов смутой, великий император Чолов Раджараджа I (985 - 1012) в некоторый промежуток времени между 1001/2 и 1004/5 гг. завоевал всю страну, за исключением только самых удалённых частей, которое всё ещё удерживали сингалы. Завоевание было завершено ок.1017 г. взятием в плен самого Махинды V с его коронными драгоценностями и регалиями Пандьев, оставленными Раджасинхой. Ланка стала провинцией империи Чолов, а Полоннарува была переименована в Джанапатхапуру. В этот период в городе были возведены несколько индуистских храмов. Махинда V умер в плену в Индии.
9 и 10 столетия примечательны значительным количеством надписей, которые в более поздней части данного периода показывают некоторую элегантность состава. В целом, однако, они предоставляют мало информации по сравнению с аналогичными надписями из Южной Индии. В тех же 9-10 вв. алфавит быстро развивался в направлении современной письменности. Пени с населения взимались в золотых слитках, как и на материке, поскольку монеты были редкостью, но этот период характеризуется и чеканкой золотых монет, впрочем, быстро выродившейся из-за ухудшения качества металла, используемого для чеканки. В сёлах существовали медицинские учреждения. В целом общее впечатление, остающееся в уме, - картина процветания, возможно, даже ещё более устойчивого, чем блестящее при первом поверхностном взгляде правление Паракрамы Баху I. Как и в Южной Индии, монархи носили альтернативно два тронных имени, а именно, Син Сангабо и Абха Саламеваи (Абхайя Силамегхаварна) - обычай, который может быть прослежен на Ланке начиная с VII в.н.э.
Администрация
Письменные источники, дошедшие до нас от этой эпохи, большей частью повествуют о различных вопросах, связанных с храмами, и мы мало знаем о том, как осуществлялось управление королевством. Несомненно, при монархе существовал Совет, как и в последние дни королевства Канди, но мы можем только догадываться о его функциях. Несомненно, что обычаи играли решающую роль и наследование трона, как правило, происходило не от отца к сыну, но от одного брата к другому, а затем к сыну старейшего брата и его братьям. Рядом с королём находился "вице-король" (Ювараджа, "молодой король", Мана или Махайя), который обычно получал "Южную страну" в качестве своего удела. Рухуной управлял правитель с титулом "эпа", - титул, принадлежавший ещё одному члену королевской семьи. Существовали также должности сеневирада, или главнокомандующего, также принадлежавший члену королевского семейства, и данданаяков, или генералов; в армии служили иностранные наёмники, обычно тамилы. Анурадхапурой управлял чиновник, "кувараладда". Деревенские общины, несомненно, пользовались большой независимостью, как это было в обычае в Южной Индии. Королевский контроль на местах осуществляли чиновники, которые ежегодно совершали объезд округов, отчасти наподобие английских ассиз, для отправления правосудия и сбора дани для короля, и всё это продолжалось вплоть до начала XVII в.
Особенностью периода были большие размеры храмовых владений. Храмовой администрацией управляли священники через посредство светских должностных лиц и круга чиновников. Деревни пользовались значительным иммунитетом: ни один королевский чиновник не мог использовать принудительный труд работников, пользоваться быками или телегами, или рубить деревья, или схватить преступников, которые нашли убежище на территории деревенской общины. Относительно убийц применялись различные меры: в некоторых случаях они должны были быть изгнаны и арестованы за пределами деревенских владений, в других они должны были быть осуждены и наказаны изгнанием. В одном источнике говорится, что государственные служащие могли войти на территорию общины и потребовать их выдачи, и что по окончании каждого двухгодичного объезда земель королевские чиновники имели право требовать выдачи лиц, виновных в совершении "пяти больших преступлений", но должны были отпустить на свободу других. Преступники, совершившие менее тяжкие правонарушения, по-видимому, находили безопасное убежище в святилищах. Привилегии вышеупомянутого свойства касались также тех лиц, которые занимались уходом за фруктовыми деревьями и сбором плодов, в одном специфическом случае особо упомянуты пальмы и кокосовые орехи, что проливает свет на условия, существовавшие за пределами храмовых земель.
С другой стороны, в храмовых сёлах существовали строгие правила для контроля над правонарушениями. Вожди и владельцы домов должны были обеспечивать безопасность. В случае совершения убийства они были обязаны провести следствие, опросить свидетелей и казнить убийц; в случае совершения кражи, они должны были вернуть похищенное имущество владельцу и повесить воров. Если преступники не были найдены, то деревня в течение 45 дней должна была выплатить штраф в размере 125 каландас золота, около 4 фунтов, что представляет крупную сумму для того времени. В случае нанесения телесных повреждений, не повлекших за собой смерть потерпевшего, штраф или "цена" жизни составлял 50 каландас, который деревне также приходилось выплачивать при отказе наказать преступника. За убийство быков полагалась смертная казнь; воров рогатого скота клеймили в подмышках. Рогатый скот мог быть приведен в селение только после его опознания и взятия под охрану, тогда как за стёршиеся отпечатки тавра (т.е. попытку присвоить себе чужой скот) виновных в этом наказывали тем, что заставляли стоять на раскалённых в огне сандалиях. Отождествление личности и безопасность также применялись в том случае, если жители селения приходили откуда-либо со стороны. В случае невозможности провести такого рода опознание в самом селении, туда прибывали королевские чиновники во время своих годовых объездов.
Мы можем теперь рассмотреть систему земельных владений, распространённую в течение 9 и 10 вв. Технические термины надписей едва ли были бы понятны, но для аналогии можно использовать данные, относящиеся к Южной Индии, в частности, к Малабару; вся эта тема требует дальнейшего изучения. В индийской системе землевладения традиционно существовали два субъекта, и только два, принимавшиеся во внимание; этими субъектами были правитель и подданные, и если подданный занимал землю, требовалось, чтобы он платил часть урожая правителю в обмен на защиту, которую он имел право получить; кроме того, крестьяне обычно были обязаны нести бесплатные трудовые повинности в пользу короля или правителя. Далее, отдельные категории сёл или земельных участков должны были совершать многочисленные подношения в пользу храмов, благотворительных учреждений или частных лиц. Такие пожалования теоретически носили бессрочный характер, но на практике при смене правителя происходил непрерывный процесс возобновления старых пожалований и дарования новых.
Кажется, сложившаяся к 10 в. на Ланке система земельных отношений не особенно отличалась от той, что существовала на материке. Основанная масса арендаторов в храмовых деревнях владела землей на основе заключенного с верховным собственником земли соглашения и выплачивала часть урожая землевладельцу. Эта система была аналогична "текущему утверждению счета" (патта) в Майсуре. По-видимому, "кудины" были свободными арендаторами, как и в недавнем прошлом в Индии, но надписи в Махинтале запрещают сгонять с земли земледельцев, которые были наследственными держателями своих участков. Такие наследственные держания среди арендаторов уже начали входить в практику, видимо, в результате развития политики невмешательства в наследование земельных участков потомками того крестьянина, который первым занял землю. Процесс носил постепенный характер и даже в конце голландского периода наиболее важные в хозяйственном отношении земли, находившиеся в пользовании арендаторов, всё ещё не были наследственными, тогда как земельные наделы деревенских служителей и других лиц уже стали таковыми, при условии, конечно, оказания соответствующих услуг. В 10 в. правительственные чиновники и деревенские старосты получали в кормление за свою службу особые участки земли, также как и храмовые рабы и деревенские служители. Обычное держание каменщика в такой деревне составляло 1 Ґ кирийя (6 акров) рисового чека; её окружал или внутри неё находился сад, и участок "высокой земли". "Кебели" ("куски") также часто упоминаются, очевидно, они представляли собой часть села или поместья. Создание их храмами обычно запрещалось в пожалованиях.
Выше этих владений мы находим "патта" или "гам-патта". Деталей недостаёт, но держатели "гам-патты" надписей явно занимали превосходящую должность. По аналогии с малабарским "канна-паттам" мы можем придти к выводу, что под этим термином подразумевался земельный надел, имевший твёрдо установленную арендную плату, но зато арендатор мог свободно продлевать условия арендного договора.
Превосходящими наделами были "памуну" ("владение") и "укас" ("залог"). "Памуну" жаловались королём, или, в его княжестве, вице-королём, с приложением печати, и включали все пожалования храмам или благотворительным учреждениям, также как и влиятельным местным вождям; в последнем случае названные лица часто, но не всегда, кроме небольшой арендной платы, должны был подносить определённое количество масла для святилища Зуба Будды или какого-либо иного храма. Держатели "памуну" обладали правом полной собственности, как его тогда понимали. Судя по индийской практике, это зависело от того, отчуждалась ли земля или наследовалась потомками первого владельца. "Укас" можно сравнить с малабарским "отти" или залоговым владением. Прямая продажа считалась позорной, поэтому передача земли новому собственнику происходила под видом внесения им определенного залога, причём прежний владелец сохранял неопределенное право возвращения земли в случае уплаты долга. За пределами храмовых владений подобная форма землевладения всё ещё сохраняется в землях Траванкора, где государство находится в положении должника по закладной. Хотя это владение сохраняется и в некоторых тамильских районах, в стране сингалов оно исчезло. Мы практически ничего не знаем о земельных владениях за пределами храмовых сёл, но почти нет сомнений, что принципиальных различиях между ними не было, и король просто занял место землевладельца из среды духовенства.
В этом месте представляется удобным завершить наш обзор форм землевладения на Ланке. В 12 в. как "низменные", так и "высокие" земли были объектом налогообложения. Налог с рисовых полей был известен на сингальском языке как "кетват-айя", "доход с поля", или просто "айя", "доход". Ниссанка Малла пытался сократить чрезмерные аппетиты своих предшественников и установил фиксированный доход в 1 Ў амунама на каждый амунам посева, распространявшийся на самые плодородные рисовые поля; в том же размере на землю среднего качества, и в 1 1/4 для малоплодородных участков; дополнительные денежные платежи были установлены в размере шести, четырех, и трёх монет "ака" соответственно. В сборниках индусских законов считается разумным соотношение налоговых сборов в размере 1/5, налог же в размере 1/4 взимается только в чрезвычайных случаях. Принимая среднюю урожайность наиболее плодородных участков рисового поля в районах поливного земледелия как сам-пятнадцать, мы находим, что доход Ниссанки в дальнейшем равнялся 11 процентам. В то же самое время он, оказывается, отказался от налогообложения земли "чена", то есть, участков джунглей, которые периодически расчищались подсечно-огневым методом и затем обрабатывались. Конечно, его урегулирование не связывало его преемников, и мы знаем, что с земель "чена" в начале семнадцатого столетия также взимался налог.
В источниках часто упоминается дарение храмам рабов мужского и женского пола с другим движимым имуществом. Неопубликованные документы, связанные с выделением земли Пепилляна Вихаре в пятнадцатом столетии, показывают, что эти рабы были, в основном, ремесленниками, кузнецами, гончарами, рабочими по обжигу глины, и тому подобное, и, несомненно, в десятом столетии рабы выполняли аналогичные обязанности. Арендаторы принадлежавших королю деревень в начале семнадцатого столетия определенно были рабами, и их присутствие в королевских и храмовых деревнях, хотя и было в течение долгого времени забыто, указывает на низкий социальный статус, которым обладали арендаторы в этих владениях.
При португальской администрации земельная система сингалов видна во всех деталях. Деревня обычно состояла из земельных держаний (wedawasam, cued), которыми владели занимавшиеся земледелием вожди или старосты и деревенские служители, такие как кузнецы, гончары и тому подобное. Эти наделы были неделимыми, часто наследовались только по мужской линии, и подлежали возврату Короне или верховному владельцу при невыполнении услуги. Общинные поля был поделены среди остальной части населения, которая платила часть ("оту") урожая со своих полей, варьирующую в зависимости от местности от одного до двух амунамов ("amunams") с каждого посеянного амунама; самый лучший урожай, согласно данным португальских архивов Toмбо, составлял сам-двенадцать. Эти земли были наследственными и отчуждаемыми, и, кажется, передавались по мужской или женской линии. Кроме того, во многих деревнях были земельные владения, составлявшие личную собственность короля или верховного владельца (muttettu), и бесплатно обрабатываемые определенными арендаторами. Деревни в большинстве случаев даровались во владение отдельным лицам пожизненно или на определенный срок, в течение которого временный "помещик" получал урожай со своего "домена", имел право на услуги людей, и взыскание с них различных платежи, также как и от плательщиков "оту". Держатель деревни платил "форо" или аренду, Короне, в размере двенадцати процентов дохода. Держания, принадлежавшие как временному владельцу, так и арендаторам, кроме плательщиков "оту", были известны под португальским названием "коммедиа", или "эксплуатация". Сады в некоторых случаях облагались налогом на уровне одного серебряного "фанама" с каждых десяти кокосовых пальм, - налог, который предположительно равнялся 1/10 части урожая; можно предположить, что эти сады представляли собой часть держаний населения, платившего "оту", тогда как те, кто ничего не платил, обязаны были оказывать услуги соответствующим владельцам земли. "Чена" также платили свой налог. Как и в Индии, вся земля облагалась податями в виде поставки продуктов земледелия или оказания услуг.
В Джафне, где сохранилась более старая система, население выплачивало владельцу земли долю урожая, выполняло трудовые повинности, и вносило подушный налог. Определенные земли король даровал в пожизненное владение, и в этих и других, в которых появлялось выморочное имущество, распространился обычай взыскания "марала" или налога на наследование, который взимался при каждом новом наследовании в качестве платы за подтверждение перехода прав на землю к новому владельцу. "Марала", составлявшая обычно 1/3 часть стоимости движимого имущества, или, при отсутствии наследников мужского пола, равнявшаяся его полной стоимости, взималась в стране сингалов со всего имущества. Этот обычай был не типичным для Ланки, и в Индии применялся со всей строгостью в отношении влиятельных людей, чье движимое имущество обычно целиком отходило к королю после их смерти. Принцип, лежащий в основе этого налога, заключался в том, что земля считалась королевской собственностью, - претензия, также имевшая место в стране тамилов и сингалов в форме требования "платы за сожжение земли" (бим палуту), которую необходимо было внести, чтобы получить разрешение на последующую кремацию трупа. По своему происхождению она, кажется, была аналогичной оплате за подтверждение прав землепользования в системе аренды "pattam" в Mалабаре. В Ланке, тем не менее, это практически стало налогом на наследство. В государстве Канди она не взималась с женщин и была упразднена приблизительно в середине восемнадцатого столетия, хотя последний король восстановил её в наиболее серьезной форме по крайней мере после смерти одного вождя.
Двумя характерными чертами сингальской системы в том виде, в каком она сложилась к семнадцатому столетию, были, во-первых, полное поглощение земель, платящих долю урожая, системой оказания арендаторами услуг земельному собственнику, и во-вторых, постепенное преобразование подавляющего большинства держаний в наследственные (paraveni) владения, подлежавшие оказанию услуг и выплате налога на наследство и во многих случаях значительно ограниченные в отношении прав собственности. Это были плательщики "оту", не обязанные оказывать услуги, включающей технические умения, типичные для одного класса, и которые выигрывал больше всего.
Колонизация севера и востока острова индусскими тамилами, кажется, носила характер мирного проникновения в такой же степени, как и военного. Во многих местах она оказала небольшое влияние, поскольку названия сингальских деревень сохранились в форме, которая не может быть старше средних веков. Возможно, в течение рассматриваемого периода, как в течение последующего времени, торговля находилась в их руках и в руках местных мусульман, теперь известных под португальским обозначением "мавры". О присутствии мусульман на Ланке в источниках впервые сообщается в конце седьмого столетия, и на западе острова обнаружены золотые монеты большинства династий Египта и Внутренней Азии, датируемые начиная с этого времени, но главным образом относящиеся к двенадцатому и тринадцатому векам. Именно в течение этих двух столетий мусульмане достигли пика их коммерческого процветания и политического влияния в Южной Индии. Присутствие китайских торговцев подтверждено монетами, датируемыми от десятого до тринадцатого столетия. В завершении этой главе мы можем отметить периодические рецидивы форм буддизма махаянского толка, рассадником которых была, в частности, секта Aбхаягири. Возможно, именно влияние этих доктрин привело к тому, что поклонение индусским богам в народном буддизме существует вплоть до настоящего времени.
ИСТОЧНИКИ ДЛЯ ГЛАВЫ III
Об истории в целом общей истории смотри столетие и Puj.
Аггабодхи I. Список поэтов присутствует в Puj. и производных работах. Но Kurunduvewa, вполне возможно, был Гигантским водоёмом или Akattimurippu в нижнем течении Malwatu Oya, известный как Kurundu Oya (Knox, Relation Ceylon, часть iv. chap. x.), и страна Курунду кажется, находилась рядом; смотри C.A. x. P. 94.
Аггабодхи II. О Пулакешине II. и его отношениях с Kалингой, смотри Jouveau-Dubreuil, op. cit. p. 93, который относит завоевание к 609.
Манавамма. О его отношениях с Нарасимхаварманом I., смотри Hultzsch, op. cit. pp. 527. Идентификация короля Паллава с Нарасимхаварманомом II. (630-668) почти несомненно ошибочна, так как это делает промежуток между Mанаваммой и Сеной I слишком коротким. О претензии Синха Вишну, смотри ii S.I.I. 356.
Дата основания Дондры Дампулу Сеной приведена в санскритской шлоке, каких разрабатывающие правильно после очевидный emendation.
В Анурадхапуре не было выявлено никаких определенных остатков дворца, за исключением средневековых построек, и перенос королевской резиденции в Полоннаруву мог явиться следствием подавляющего преобладания священства и последовательного стремления к свободе со стороны короля. Это предположение следует принять во внимание при описании Птолемеем Анураграммона как "королевского города" и Мааграммона как "метрополии". Название Мааграммон, конечно, соответствует современной Махануваре, "столице". Я уже высказывал предложение, что Мааграммон, возможно, находился около позднейшей Полоннарувы. Но Мааграммон и Полоннарува могут стоять в том же отношении к Анурадхапуре, как Nillambe, Hanguranketa и Kundasale к Канди.
Дата вступления на трон Сены I дана в N.S. Для девятого года Сены II, смотри надписи в Ellevewa, A.I.C. 116; Bilibewa, ii E.Z.. No. 8; Etaviragollewa, ib. No. 9.
Варагунаварман, сын Сри Валлабха, очевидно, король Пандья, который захватил Ланку во время правления Сены I, взошёл на трон между мартом и ноябрем 862 н.э. Это не обязательно отмечает девятый год Сены II, так как принц, посаженный на трон Мадуры его генералом, мог не быть сыном скончавшегося короля. Для родословной и упомянутой даты смотри табличку из Sinnamanur (A.R.E. 1907, para. 6 if.), дар Velvikudi (ib 1908, para. 15 if.), и Epigraphia Indica, xi. No. 24, p. 253.
Кассапа V и Даппула V. О Раджасинхе и Парантаке смотри A.R.E. 1907, pp. 72, 73, и табличку из Udayendiram, S. 1.1. ii. 387. О Кришне III. смотри Ep. iv Ind.. No. 40, И "Критические замечания к цейлонской эпиграфике", C.A. iv. pt. i. p. 35.
Махинда IV. Для девятого года, смотри надпись Vessagiriya, E.Z., i. No. 2. "Валлабха" была названием Чолы, и я теперь склоняюсь к идентификации, сделанной в тексте, а не к той, что отождествляла напавшего короля с Кришной III, выдвинутой в CA. iv. pt. i. p. 35. О генерале Парантаки II, смотри A.R.E 1914, p. 90.
Сена V. Puj. датирует начало правления тамилов шестой убывающей луной Durutu второго года правления этого короля.
Махинда V. Он может быть одним и тем же лицом с Удайей, упомянутым в liv Mhv.. 58. Надпись на колонне Сорабора-вева, теперь в Бадуллу, правления Siri Sang Bo Uda, может быть от этого периода с точки зрения эпиграфики. О завоевании Чолами, смотри S. 1.1. iii. 6 и 52 надпись двадцать седьмого года Раджараджи I - в Падавийе. О надписях Чолов на Ланке смотри AS. 1907, 1909, и о названии Полоннарувы при Чолах, ib. 1906, p. 27; 1909, p. 27.
Порядок наследования трона взят из Mhv. "Ювараджа" обычно был, как представляется, следующим по старшинству братом царствующего короля, или, при его отсутствии, самым старшим принцем следующего поколения. О Nuwara-ladda, смотри надпись Basavakkulam девятнадцатого года Сены II, теперь в Музее Коломбо. Об ассизах и храмовых иммунитетах, E.Z. i. pp. 244-53 и passim; аналогичный иммунитет появляется в земельном пожаловании мирянину, который должен был внести арендную плату в пользу храма (ii E.Z.. No. 4). Фруктовые деревья упомянуты в надписи Kapuru Vedu Oya, опубликованы в J.R.A. .2., CS., xxvi. No. 71, pt. i. p. 53. Упадок старой деревенской общины, возможно, происходил постепенно, и индивидуалистическая тенденция возобладала благодаря перемещению населения из сухой зоны, где деревня все еще является скоплением домов, расположенных вблизи водоёма, в зону влажных низменностей, в которой каждый человек сидел "под собственным фиговым деревом". Но даже в начале девятнадцатого столетия коллективная ответственность в определенных случаях сохранялась. Так, на деревню налагался штраф, когда человек совершал самоубийство в пределах населенной области, но не когда он совершал его в джунглях.
В отношении земельных владений, Кембриджская история Индии (p. 475) сообщает насчет Империи Маурья: "За исключением королевских областей... окончательная собственность на земле принадлежала, в конечном счете, королю, то есть, король имел право на доходы с земли в дальнейшем, и при их отсутствии мог передать земельный участок другому арендатору. Даже если происходило отчуждение или раздробление (земельного владения) захватчиком, королевский титул сохранялся несмотря на все перемены".
Пример возобновлений субсидий на Ланке - Гилимале, которое в соответствии с посвящением Виджая Баху I было обязано снабжать пищей паломников на Адамовом Пике, и Кендангамува, подаренная Паракрама Баху VI вихаре Араманапола. Оба селения при правительстве Канди находились в королевской собственности.
"Паттам" в языке малайяли и современном тамильском обозначает "аренду"; в более старом тамилськом это - "налог на право пользования". Это точно соответствует сингальскому термину "badda", который имеет оба значения, и иллюстрирует трудность "освобождения понятия частного права от политической зависимости, которое добилось такого значительного прогресса в течение последнего столетия" (Moreland, op. cit., p. 96). О земельных наделах каменщиков, смотри E.Z. i. No. L. О субсидиях мирянам смотри ii E.Z. No. 4, И Doratiyawa tudupata (двенадцатое столетие) в J.R.A.S., C.B. xxix. No. 77. О технических терминах, смотри E.Z i. Nos. 7 и 8; и о налогообложения Ниссанка Малла, E.Z. i. No. 9. Слова utte, menda, и pesse, которые я перевел как "наилучшая", "средняя", и "бедная" земля, обнаружены в документах Пепилийана в выражениях utte taramin, medde taramin и pesse taramin; использование maddama tarama в Wellassa показывает, что мы должны понять эти слово как относящееся к средствам орошения. Освобождение Ниссанкой земель, входящих в категорию "чена", от налогообложения, не лишено трудности. Язык, использовавшийся в серии документов, в которых записана эта уступка, кажется, подразумевает, что она была ограничена случаями расчистки джунглей с целью превращения освободившихся участков в рисовые поля. Желательны дальнейшие исследования. О рабах в королевских деревнях, смотри петицию из Сингалы в 1636 подробно приведенную в De Q. p. 834. О "полайя", налоге с сада, смотри португальские источники. Tombo, and Valentyn, Oud en Nieww Oost Indien., v. 268. Fdr the Marala see De Q. pp. 41, 42, 76, 80, 842; Documentos remettidos da Indid, ii. pp. 82, 136; Valentyn, pp. 10, 269, 270; Knox, interior of Ceylon pt. ii. chap. iv. v. and pt. iii., chap. vii.; о Джафне, Foral. О "коммедиях" в общих чертах смотри De Q. p. 80. Португальский Tombo выделяет вклады как paraveni (наследственный) но редко, хотя подавляющее большинство их в народной среде считались таковыми, судящего по использованию слова у Ribeiro, Fatalidade Historica и в петиции 1636; смотри также инструкции от генерал-губернатора, Государственная Пресса, 1908, pp. 40, 61. В португальском Tombo paraveni отличались от приобретенной земли. Позднейшая система земельных владений в королевстве Канди, как она описана у D'Oyly, воспроизведена в Сообщении об Округе Кегалла, Сессионные документы, xix. 1892, 107 if.
Об учении махаяны, смотри N.S. Также A. M. Hocart, "Храм Тупарама в Анурадхапуре", примечания и запросы, в J.R.A.S. C.B. xxviii. No. 73, p. 57. Так называемая статуя Куштараджи в Велигаме предположительно представляет Авалокитешвару