Преемники Албукерки. Нуньо да Кунья и дон Жуан де Кастро.
В этой книге не ставилась задача описывать полную историю португальцев в Индии. Но будет как интересно, так и полезно изучить политику преемников Албукерки и отметить нарастание причин, которые привели к краху основанной им империи. В следующих главах я намереваюсь привести краткий очерк основных вех истории португальцев в Индии, вплоть до того времени, когда Португалия утратила независимость и объединилась с Испанией. Особое внимание будет уделено тем пунктам, в которых преемники Албукерки следовали его идеям завоевания и правления или, напротив, отвергали их.
Непосредственным преемником Албукерки, который был отправлен на Восток, чтобы сменить его, стал Лопо Суариш де Альбегария, могущественный дворянин и сын канцлера Португалии. Он появился в Индии с намерением проводить собственную политику, и его любимыми советниками были заклятые враги его предшественника. Тем не менее он не осмелился оставить Гоа мусульманам, главным образом в свете недвусмысленного одобрения деятельности Албукерки, которое выразил король Мануэл после получения важного послания от него, которое было полностью опубликовано. Новый губернатор знал, что мог снискать благосклонность короля Мануэла единственным способом - доведя до конца политику закрытия входа в Красное море для мусульманских торговых судов. Как уже говорилось, король Португалии в конечном счете решил оставить эту задачу на долю Албукерки, но эти инструкции были получены в Индии только после смерти великого капитана.
Лопо Суариш попытался выполнить проекты Албукерки, и в 1517 г. отплыл в Красное море с флотом, насчитывавшим свыше 40 кораблей и 3000 солдат на борту. С этими силами, которые намного превосходили те, что когда-либо находились в распоряжении Албукерки, он мог бы легко осуществить излюбленный замысел короля Мануэла. Обстановка в бассейне Красного моря сильно осложнилась со времени рейда Албукерки. Эмир Хусейн, покинув Индию, отправился в Джидду, где он попытался построить новый флот. Но султан Египта с подозрением отнеся к намерениям эмира и приказал утвердить его власть в Красном море офицеру по имени Раис Сулейман (На самом деле Раис Сулейман был османским капудан-пашой (адмиралом), отправленным в 1514 г. турецким султаном Селимом на помощь мамлюкам для организации нового морского похода против португальцев. Однако к тому времени, когда флот в Суэц вышел в море, рост противоречий между двумя мусульманскими державами, Египтом и Турцией, привел к войне, и армия мамлюков была разгромлена в битве при Мардж-эль-Дабике в 1516 г., причем султан Кансу эль-Гури пал на поле боя. После этого, в связи с тем, что Селим был поглощен задачей завоевания и установления контроля над Египтом и другими странами Ближнего Востока, вопрос о продолжении морской кампании против португальцев на некоторое время потерял актуальность. - Аspar). Сулейман оснастил флот в Суэце и в 1516 г. попытался захватить Аден. Арабский правитель этого города оказал египтянам такое же ожесточенное сопротивление, как тремя годами раньше португальцам, и Сулейман был вынужден отступить. Соперничество между Хусейном и Сулейманом заметно ослабило позиции мусульман в Красном море. Поэтому, когда Лопо Суариш со своей могучей эскадрой появился на рейде Адена, арабский правитель, чувствуя себя не в силах сопротивляться, из-за того, что укрепления города были сильно разрушены египтянами, предложил сдать город португальскому командующему. Трудно представить, что преемник Албукерки мог отвергнуть такое предложение, но именно так он и поступил. Лопо Суариш полагал, что он с бСльшим успехом добьется своих целей, если не будет дробить свои силы, оставив гарнизон в Адене, и направился в Красное море, рассчитывая напасть на того или иного из мусульманских адмиралов. Но судьба ополчилась против него. Шторм разбросал его флот; голод и болезни подорвали силы его людей; и капитаны, не чувствуя больше над собой тяжелой руки Албукерки, стали совершенно самовольными.
Когда португальский губернатор на обратном пути остановился в Адене, чтобы исправить допущенную ошибку и вступить во владение городом, он обнаружил, что его жители восстановили укрепления и не собирались повторять свои прежние предложения. С его численно сократившимся и павшим духом войском он не посмел атаковать Аден и отплыл в Индию. По прибытии Лопо Суариш обнаружил, что его возращения дожидается присланный из Португалии высокопоставленный чиновник, которому поручалось взять на себя административные и судебные функции, и который был в своих действиях полностью независим от губернатора. Лопо Суариш отказался подчиниться этим приказам, и его первый преемник был вынужден вернуться в Португалию. Хотя он и потерпел неудачу в Красном море, он совершил один очень важный шаг для дальнейшего распространения португальской торговли и господства. Он отплыл на остров Цейлон в 1518 г. и построил крепость вблизи Коломбо. Этот был первый шаг к завоеванию Цейлона, который впоследствии станет одним из наиболее богатых и стратегически важных португальских владений на Востоке.
Диого Лопиш де Секейра, первооткрыватель Малакки, который сменил Лопо Суариша в 1518 г., и Дуарте де Менезиш, который занимал должность губернатора с 1521 по 1524 гг., не оставили значительного следа в истории португальцев на Востоке. Наиболее важным событием, которое произошло в течение их правления, стала смерть короля Мануэла в 1521 г. Проницательность этого монарха во многом способствовала становлению португальской империи в Азии. Он благоразумно подбирал своих людей и быстро осознавал наиболее важные препятствия, стоявшие у него на пути; он не жалел денег, кораблей или людей для развития своих новых владений; и он был достаточно мудр, чтобы, по крайней мере в течение нескольких лет, позволить Албукерки беспрепятственно проводить свою политику, хотя он допустил ошибку, сместив последнего с поста губернатора Индии. В то же самое время личные заслуги Мануэла не следует преувеличивать. В отношении индийских дел он всего лишь следовал линии своего предшественника Жуана II, который направлял исследования, приведшие к таким большим результатам, и взрастил государственных деятелей и капитанов, которые достигли этих результатов. Внутренняя политика Мануэла в Португалии показала, что он не был великими королем; его единственной мечтой было обеспечить за собой и своим потомством трон Испании; по этой причине он последовательно вступил в брак с двумя дочерьми Фердинанда и Изабеллы; и с этой целью он, по просьбе испанской католической четы, согласился изгнать из своих владений евреев, коммерческим способностям которых португальцы были очень многим обязаны. Лично он был человеком подозрительным и неблагодарным. Он никогда не предлагал Васко да Гаме снова вернуться на королевскую службу после его второго путешествия в 1502 г., и стремительно присвоить исключительно себе весь доход от торговли, открытой португальцами.
Жуан III, преемник Мануэла, был более достойным человеком, чем Мануэл; он умел признавать и награждать заслуги и доблесть. Но у него был один недостаток, который роковым образом сказался на португальском могуществе в Азии: он был рьяным фанатиком. Он рассматривал связь португальцев с Востоком не только как возможность установить выгодную монополию, способствовавшую росту богатства португальской короны, но и как возможность для распространения христианства среди язычников. Он посылал миссионеров, как его отец посылал солдат; он учредил в Португалии Святую Инквизицию, которая своей репрессивной деятельностью заглушила интеллект и доблесть португальской нации; и именно по его почину пагубная политика религиозных гонений вскоре была перенесена на индийскую почву.
Первым делом Жуан III постарался загладить несправедливость, допущенную по отношению к Васко да Гаме. Сразу же после вступления на трон он пожаловал ему титул графа Видигуэйры и в 1523 г. назначил открывателя первого прямого морского пути в Индию на должность ее правителя с титулом вице-короля, которого никто не носил со времен Франсишку де Алмейды. Этот титул давал более широкие полномочия, чем те, которыми обладали Албукерки и его ближайшие преемники. Такие полномочия были крайне необходимы. Ежегодно из Индии стекались жалобы на притеснения и растраты со стороны португальских чиновников на Востоке. Они использовали свое положение исключительно в личных корыстных целях, и даже против губернатора выдвигались обвинения в коррупции.
При таких обстоятельствах требовался человек с сильным характером и высоким положением, чтобы исправить такие злоупотребления, и нельзя было найти более подходящего человека, чем прославленный адмирал Индийских морей дон Васко да Гама. Он оправдал мнение короля о нем. Он достиг Чаула, где Секейра построил крепость, в сентябре 1524 г.; он сразу же отправился в Гоа, где унизил капитана Франсиско Перейру Пестану и приказал наложить арест на его имущество до тех пор, пока не будут выслушаны все обвинения против него. Затем он отправился в Кочин и там потребовал от губернатора, дона Дуарте де Менезиша, уйти в отставку по возвращении последнего из Ормуза. Эти благотворные примеры произвели большое впечатление. Но вице-король был слишком стар, чтобы полностью исправить возникшие злоупотребления. Он пробыл в должности всего четыре месяца, и умер в Кочине в канун Рождества 1524 г. Великого мореплавателя похоронили в часовне францисканцев в Кочине, но в 1538 г. его останки перевезли в Португалию и перезахоронили в Видигуэйре.
Когда Васко да Гама был отправлен в Индию в качестве вице-короля, был введен новый обычай смены губернаторов. До сих пор много неудобств доставляло междуцарствие, наступавшее после смерти или отъезда губернатора. Поэтому Васко да Гама привез с собой запечатанные конверты, в которых были указаны имена тех, кого король назначил своим преемником. Забота о запечатанных конвертах была возложена на высокопоставленного гражданского чиновника, носившего звание контролера (ведора) по делам Индии и полностью отвечавшего за административные и судебные вопросы. Лопо Суариш отказался признать этого чиновника, но король настоял на создании данной должности и принял эффективные меры для обеспечения его полной независимости от губернаторов.
После смерти Васко да Гамы в первом запечатанном конверте содержалось имя Энрике де Менезиша, который удостоился высших похвал, сменив Пестану на посту капитана Гоа. Этот молодой дворянин умер в Каннаноре 21 февраля 1526 г. В следующем запечатанном конверте содержалось имя Педро де Маскареньяша, который в то время был капитаном Малакки. Поскольку он не мог прибыть в Индию в течение нескольких месяцев, был вскрыт третий конверт, в котором было указано имя Лопо Ваша де Сампайо, капитана Кочина, прежде служившего под началом Албукерки. В Португалию посыпались частые жалобы на резкость и коррумпированность этого губернатора. Утверждалось, что он был человеком бездарным и жестоким, а португальские крепости находились в позорном пренебрежении. Даже к королевским приказам он относился без всякого уважения и отказался передать власть Педро де Маскареньяшу, когда тот вернулся из Малакки, чтобы отстаивать свои права на губернаторский пост; но Сампайо вместо того, чтобы уступить власть, приказал взять своего соперника под стражу.
Далее королю Жуану III стало известно, что турецкий султан Сулейман Великолепный снаряжает флот для отправки в Индию. Подготовка флота происходила главным образом под влиянием настойчивых просьб венецианцев, чьи коммерческие интересы испытали сильный удар в результате установления португальской монополии, и полностью соответствовала экспансионистской политике величайшего османского правителя. Война между турками и египтянами, которая позволила португальцам закрепиться в Азии, закончилась в 1517 г. свержением династии мамлюкских султанов Египта. Это великое завоевание султана Селима привело к подчинению ему Сирии и Аравии. Сулейман Великолепный наследовал своему отцу в 1520 г. и начал свое правление со знаменитых кампаний против Венгрии и Родоса. Он прекрасно понимал, как важно для господства ислама поставить преград на пути дальнейшего продвижения португальцев на Востоке, и полученные при Лиссабонском дворе известия, что он готовит к выходу в море большой флот в Суэце, полностью отвечали истине. Турецкая армада была отдана под начало Сулейман-паши и взяла на борт много венецианцев и христианских авантюристов, а также турок и египтян.
Перед лицом такой опасности, которая угрожала португальской империи в Азии, Жуан III выбрал для ее отражения первого действительно выдающегося преемника на должности Албукерки, Нуньо да Кунья. Новый губернатор был старшим сыном мореплавателя Триштана да Кунья и имел большой опыт войн в Азии. Он был посвящен в рыцари своим родственником, великим Албукерки, в 1506 г., и с тех пор успел принять участие в путешествиях на Восток и в ожесточенных кампаниях в Марокко. Главным проявлением воинского искусства Нуньо да Куньи вплоть до этого времени было завоевание Момбасы на побережье Африки в 1525 г., после чего он потребовал у короля Ормуза уплату дани, обещанной им португальцам
Он покинул Лиссабон в 1528 г., командуя большим флотом с 4000 солдат на борту. Он достиг Гоа в октябре 1529 г., после долгого плавания, и сразу арестовал Лопо Ваш де Сампайо и отправил его обратно в Португалию в оковах. Первые меры нового губернатора были направлены на борьбу с внутренними злоупотреблениями. Будучи весьма деятельным человеком, он совершил объезд всех португальских факторий и крепостей, наказывая проштрафившихся чиновников и подавая благородный пример личной честности. Но он не удовлетворился, в отличие от своих предшественников, просто защитой старых преимуществ и сохранением прежних центров торговли. Он занялся открытием новых провинций и распространением португальской торговли и господства на другие части Индии. Первое португальское поселение на Коромандельском побережье было основано в Сан-Томе, около Мадраса, получившем свое название благодаря предполагаемому открытию мощей Св.Фомы, апостола Индии. Но Нуньо да Кунья не остановился на достигнутом и направил экспедиции дальше на север вдоль побережья, чтобы установить политическую связь с богатой провинцией Бенгалия.
До сих пор португальские отношения с Бенгалией носили чисто коммерческий характер. В 1518 г. первый португальский корабль под командованием Жуана де Силвейры достиг Читтагонга и он повстречал там Жуана Коэльо, который прибыл в этот порт за несколько месяцев до того из Малакки, исследуя восточное побережье Бенгальского залива на местном судне. Силвейра взял на борт богатый груз, и после его визита вошло в обычай, что португальцы каждый год посещали Читтагонг, чтобы закупить товар для последующей отправки в Португалию. Но Нуньо да Кунья желал большего, и собирался основать регулярную факторию, а вместе с ней распространить политическое влияние на эту самую богатую провинцию Индии.
Ему представилась подходящая возможность для этого в 1534 г., когда мусульманский султан Бенгалии попросил португальцев помочь ему в войне против афганского захватчика Шер-шаха. Нуньо да Кунья обещал оказать помощь и послал в Бенгалию португальский флот из 9 кораблей с 400 португальских солдат под командованием Мартина Афонсу де Мелло Жузарте. Португальский контингент доблестно проявил себя, и его деяния описаны в первых двенадцати главах девятой книги четвертой декады Жуана де Барруша, современного португальского хрониста. Нуньо да Кунья предполагал вслед за тем лично прибыть в Бенгалию, но был вынужден отказаться от своего намерения из-за положения дел в Гуджарате. Поэтому португальцам так и не удалось напрямую установить свое господство в Бенгалии. На территории этой страны не появилось ни одной королевской фактории или крепости, и португальское поселение в Хугли, куда свозили товары для доставки в Португалию, считалось подчиненным капитану Цейлона, но обладало фактической автономией. Португальцы в Северо-Восточной Индии действовали только в роли торговцев и авантюристов, и никогда не сумели стать правящей силой.
Важные события, которое помешали Нуньо да Кунье посетить Бенгалию, были тесно связаны с угрозой приближения флота Сулеймана Великолепного из Красного моря. Не составляло труда догадаться, что флот направится напрямую к побережью Гуджарата, как это сделал флот эмира Хусейна 30 годами раньше. Именно по этой причине Нуньо да Кунья придавал такое большое значение тому, чтобы утвердить португальское господство на берегах северо-западной Индии. До сих пор их основным опорным пунктом в этом регионе являлся порт Чаул, где у них имелась фактория и небольшая крепость. Португальские агенты уже успели обосноваться в портах Гуджарата, но они не владели ни в одном месте сильной укрепленной позицией.
Главная цель политики Нуньо да Куньи состояла в том, чтобы получить место для постройки крепости в Гуджерате, - не только для защиты от индийских мусульман, но и в качестве бастиона против ожидаемого турецкого флота. Обстоятельства складывались в его пользу. Могольский император Хумаюн вел войну с Бахадур-шахом, султаном Ахмадабада, или Гуджарата. Находясь в отчаянном положении, Бахадур-шах стремился к тому, чтобы заключить союз с португальцами, и с этой целью предоставил им остров Бассейн, который тогда отделяла от материка узкая протока. Бассейн лежит в 28 милях к северу от Бомбея и впоследствии стал северной столицей Португальской Индии, почти сравнявшись с Гоа по своему великолепию и процветанию. В Бассейне португальцы построили форт, но это место не обладало естественными укреплениями, и самое заветное желание Нуньо да Куньи заключалось в том, чтобы завладеть скалистым островом Диу, который был одним из пунктов, намеченных Албукерки для возведения там португальской цитадели.
Наконец, в 1535 г., теснимый вторгшимися в Гуджарат армиями Хумаюна, Бахадур-шах позволил португальцам построить крепость в Диу и разместить в ней гарнизон. Крепость была возведена в кратчайшие сроки, и Бахадур-шах и Нуньо да Кунья подписали договор о союзе. Такой союз едва ли мог быть прочным, и убийство Бахадур-шаха, произошедшее, когда он возвращался после нанесения визита Нуньо да Кунье на борту его судна, привело к тому, что португальцы навлекли на себя многочисленные обвинения в предательстве. Кажется вполне очевидным, что смерть султана Гуджарата явилась результатом досадного недоразумения, но, тем не менее, из-за него былая дружба сменилась яростной враждой. Едва только португальцы успели окончить постройку крепости, как в 1538 г. турецкий флот под началом Сулеймана-паши, захватив по пути при помощи обманной уловки Аден, блокировал Диу с моря. Мухаммед III, племянник и преемник Бахадур-шаха, после этого осадил город с суши. Антониу да Силвейра, назначенный Нуньо да Куньей капитаном крепости, доблестно защищал ее. Португальские хронисты засвидетельствовали блестящие проявления воинской доблести со стороны не только солдат, но и стариков, женщин и детей. Осада продолжалась в течение многих месяцев, и за это время Нуньо да Кунью сменил в сентябре 1538 г. Гарсиа де Норонья, племянник Албукерки, который был отправлен из Португалии на Восток в сане вице-короля. Этому опытному офицеру удалось доставить в крепость подкрепления на небольших лодках, проскользнувших между массивными турецкими галерами. Все атаки были отбиты, и в ноябре 1538 г. Сулейман-паша и Мухаммед III сняли осаду. Тот факт, что окончательный успех португальцев был обусловлен в основном разногласиями среди осаждающих, не умаляет славы Силвейры, героически руководившего обороной Диу. Каждый из мусульманских командующих обвинял друг друга в крахе осады; султан Гуджарата опасался, что турецкий адмирал намеревается завоевать его владения, и как он, так и португальцы с чувством облегчения провожали взглядами отплытие Сулеймана-паши обратно в Аравию.
К сожалению, сам Нуньо да Кунья оказался не в состоянии порадоваться успеху своего зятя Силвейры. Несмотря на его выдающуюся службу, он, подобно своему родственник Афонсу де Албукерки, на которого походил своим широким кругозором и личным бескорыстием, был оклеветан при Лиссабонском дворе. Он принимал жесткие меры против чиновников-казнокрадов и своевольных капитанов, и за девять лет своего правления нажил себе многочисленных врагов. Эти люди убедили короля, что Нуньо да Кунья сколотил себе большое состояние, тогда как в действительности он расходовал свои личные средства на общее благо; и несмотря на заступничество старого Триштана да Куньи, Гарсиа де Норонья получил приказ отправить величайшего португальского губернатора Индии со времен Албукерки на родину под арестом. По пути домой Нуньо да Кунья скончался в море 5 марта 1539 г., на 53-м году жизни; свою последнюю волю, когда капеллан спросил, что следует сделать с его телом, да Кунья выразил следующим образом: "Поскольку такова воля божья, что я должен буду умереть в море, пусть море и будет моей могилой; поскольку меня отвергли на суше, пусть останки мои будут преданы морю". Вхождение в состав португальских владений Диу, которое произошло при Нуньо да Кунье, было наиболее важным событием со времен завоевания Гоа; по характеру и наружности Нуньо да Кунья был похож на своего великого родственника; подобно Албукерки, ему суждено было испытать черную неблагодарность со стороны короля и закончить свои дни в опале.
Недолгое правление Гарсиа де Нороньи не успело оказать какое-либо влияние на историю Португальской Индии. Он умер в Гоа 3 апреля 1540 г., и новым губернатором (не вице-королем) стал Эштеван да Гама, второй сын знаменитого мореплавателя. Новый губернатор был опытным офицером; он командовал португальской эскадрой, крейсировавшей в индийских водах в течение недолгого правления своего отца в 1524 г.; совершил несколько плаваний в Индию; и в течение пяти лет выполнял обязанности капитана Малакки.
Наиболее заметным событием его губернаторства стала предпринятая им знаменитая экспедиция в Красное море. Сулейман-паша после своего поражения под стенами Диу скончался в Аравии, но Сулейман Великолепный не собирался отказываться от своих замыслов, и приказал оснастить в Суэце новый флот. В 1541 г. Эстебан да Гама вошел в Красное море, чтобы этот флот уничтожить. Турки отразили его нападение на Суэц, но он высадился в окрестностях и совершил паломничество в монастырь на вершине горы Синай, где он посвятил в рыцари некоторых своих офицеров, включая Алваро де Кастро, сына его наиболее выдающегося капитана, Жуана де Кастро. Перед тем, как вернуться в Индию, губернатор высадил на берег своего брата, Криштована да Гаму, для сопровождения прелата, которого Папа назначил главой абиссинской церкви. Но христианская династия в этой стране в то время подвергалась жестокому натиску со стороны мусульман, и Криштован да Гама вместе со своими спутниками был убит (Из этого скомканного описания, разумеется, невозможно составить полное представление об экспедиции Криштована да Гама 1541-43 гг., предпринятой им для спасения эфиопской монархии и христианской веры. Да Гама действительно погиб, но его последователи в союзе с эфиопским императором Гэлаудеосом разгромили войска имама Ахмада Граня и освободили страну от мусульман. См. "Португальская экспедиция в Абиссинию в 1541-43 гг.", под редакцией Уайтуэя, в моем переводе. - Aspar).
В 1542 г. Эштевана да Гаму сменил на посту губернатора Мартин Афонсу де Соуза, который проявил себя способным человеком при исследовании и заселении колонии в Бразилии. Правление де Соузы в Индии было не очень успешным. Наиболее заметным из его достижений были переговоры с Ибрагимом Адил-шахом, султаном Биджапура, который пообещал уступить португальцам провинции Сальсетте и Бардес, примыкавшие к острову Гоа, в обмен на выдачу мусульманского принца Мир-Али-хана (Меалекана). Но Мартин Афонсу де Соуза не имел ни способностей, ни авторитета, необходимых для того, чтобы поддерживать свое влияние среди собственных капитанов, и король Жуан III решил отправить в Индию дворянина, в чьем лице сочетались бы военный опыт, знатное происхождение и сильный характер, чтобы восстановить порядок в его азиатских владениях.
Выбор пал на Жуана де Кастро, который был близким другом брата (ошибка; сына. - Aspar) короля, дона Луиша. Состоя на службе у этого принца, дон Жуан принял участие в экспедиции против Туниса, где благодаря своей незаурядной отваге удостоился восхищения императора Карла V. Он проявил мужество, такт и уверенность в своих силах, как при снятии осады с Диу, так и во время кампании 1541 г. в Красном море. Но основными качествами, обусловившими его выбор, были его безупречная репутация, скромность в личной жизни и абсолютная честность.
В то время на Востоке наживались огромные состояния, и быстрому обогащению сопутствовали непременные злоупотребления. Взяточничество и коррупция в общественной жизни, страсть к азартным играм и распущенность в частной достигли угрожающих масштабов, и хотя в войнах португальцы все еще демонстрировали ту же доблесть и стойкость, что и во времена Албукерки, они все чаще предпочитали личные выгоды благу государства. Жуан де Кастро направился в Индию во главе мощного флота и 2000 солдат, и взял с собой двух молодых сыновей, Алваро и Фернана, слава подвигов которых на Востоке сравнилась со славой юного Лореншу де Алмейды и младшего племянника Албукерки, Антониу де Норонья.
Жуан де Кастро прибыл в Гоа 10 сентября 1545 г. и сразу принял полномочия губернатора. Он оказался лицом к лицу с двумя серьезными опасностями. Ибрагим Адил-шах готов был атаковать Гоа, а Мухаммед III, султан Гуджарата, снова осаждал Диу. Это были грозные признаки того, что все монархи Западной Индии находятся на стадии формирования коалиции, направленной против португальцев. Несмотря на уговоры чиновников, Жуан де Кастро отказался выполнить обязательство, данное султану Биджапура его предшественником. Он объявил, что Мир-Али-хан прибыл в Гоа в поисках убежища, и выдать его врагу было бы самым бесчестным поступком. Султан Биджапура сразу же направил армию, чтобы отвоевать провинции Сальсетте и Бардес, которые он уступил португальцам, но Жуан де Кастро выступил навстречу и нанес силам Биджапура тяжелое поражение.
Ситуация в Диу носила еще более угрожающий характер. Албанец-ренегат, которого португальцы называли Коже Кофар (Ходжа Зуфар) достиг огромного влияния при дворе Мухаммеда III Гуджаратского. Он убедил султана, что ему надо во что бы то ни стало смыть позор поражения предыдущей бесплодной попытки захватить Диу. Он собрал все силы султаната и начал осаду португальской крепости, во всеуслышание объявив, что скорее умрет, чем отступит, не добившись успеха. Капитан Диу, Жуан Маскареньяш, проявил те же стойкость и мужество, что и его предшественник Антониу да Силвейра. Гарнизон состоял почти из тех же самых солдат, что и при прошлой осаде, и женщины снова отличились при обороне. Губернатор приложил все усилия, чтобы оказать помощь крепости. Вначале он послал в Диу одного своего сына, Фернана, который был убит, затем другого, Алвару, и в конечном счете, собрав под свое знамя всех португальцев, кого только смог, направился туда лично. Коже Кофар был убит пушечным ядром, а его преемник, Румекао (Руми-хан), продолжал осаду далеко не так энергично.
Отразив все атаки, Жуан де Кастро перешел во главе своей армии в наступление и наголову разгромил врага в генеральном сражении. Обратившиеся в бегство мусульмане понесли огромные потери, и победа была одной из величайших, которые когда-либо одерживала европейская армия в Индии. После этого Жуан де Кастро решил достойно наказать гуджаратцев. Один из его капитанов, Антониу Мониз Баррето, сжег Камбай, а сын губернатора, Алвару, разграбил Сурат. Эта крупная победа показала туземным князьям, что им предстоит иметь дело с достойным преемником Албукерки, и на Жуана де Кастро со всех сторон посыпались просьбы о заключении союзов. Война продолжалась только с султаном Биджапура, но португальцы везде добились успеха; Дабхол был взят, и мусульмане снова потерпели поражение на суше.
Заслуги во внутренней политике еще больше говорят в пользу Жуана де Кастро, чем его победы. В одном из пунктов его программа действий практически совпадала с той, что проводил Корнваллис в Бенгале; именно, установление фиксированных окладов различных чиновников и стремление положить конец распространенной в то время системе растрат. Эти растраты совершали главным образом чиновники, занимавшиеся торговлей, и сколачивавшие за счет нее огромные личные состояния в то время, как государство несло ущерб. Такое положение вещей возникало отчасти из-за обычая, позволявшего португальским солдатам после окончания девятилетнего срока службы заниматься торговлей. Именно этот стимул привлекал так много солдат из Португалии; и вопреки представлению губернатора португальские власти опасались положить конец этой порочной практике из-за страха остановить поток рекрутов. Реформы, введенные Жуаном де Кастро, действовали недолго, но его пример оказал большой эффект. К его честности испытывали такое большое доверие, что в источниках сохранился рассказ о том, как он собирал деньги в Гоа для оказания помощи Диу, отдав в залог волосы из своей бороды.
Новости о победе Жуана де Кастро в Диу были с большим энтузиазмом встречены Жуаном III, который в 1548 г. послал ему в награду патент на звание вице-короля. Жуан де Кастро обладал этим высоким званием всего лишь в течение 14 дней. Он умер в Гоа 6 июля 1548 г., на руках своего друга, апостола Индии, Франциска Ксаверия. Жуан де Кастро был величайшим среди всех преемников Албукерки; по своему бесстрашию и бескорыстию он был похож на рыцарей средневековья, тогда как его победа в Диу стала последним торжеством португальского оружия в Азии.