КНР И ПРОБЛЕМЫ КОРЕЙСКОГО ПОЛУОСТРОВА. РАСТУЩЕЕ ВОВЛЕЧЕНИЕ
Начало XXI в. ознаменовалось окончательным выходом Китая из того периода, который в Поднебесной традиционно называли "веком позора". Превращение Китая в региональную сверхдержаву и основной элемент структуры многополярного мира имеет много следствий, одно из которых - растущее вовлечение Китая в дела и актуальные проблемы Корейского полуострова, в первую очередь касающиеся КНДР. Данный доклад посвящен анализу основных элементов этого вовлечения и причин подобной политики.
Общие положения. Внутренняя ситуация в КНР и важность приграничной стабильности
Сегодняшний Китай - стремительно развивающаяся региональная сверхдержава, которая имеет все шансы к началу 2040-ых гг., при условии сохранения существующих тенденций развития, стать страной с крупнейшим ВВП в мире в долларовом выражении . Однако столь быстрый рост имеет свою цену. Это - и усиливающееся социальное расслоение, и связанная с ним коррупция; и определенная неравномерность экономического развития регионов, - в первую очередь, контраст между приморскими и иными районами; и определенный идеологический кризис, связанный с тем, что формально правящая партия до сих пор является коммунистической и исповедует коммунистическую идеологию; и сложности с экологической обстановкой.
Пекин хорошо понимает, что пока страна развивается динамично, эти трудности считаются приемлемой ценой за экономическое развитие. Но понимает и то, что как только/если темпы роста замедлятся, они немедленно станут серьезной угрозой благосостоянию страны, и потому уже сейчас делает многое для их решения (например, активно тратит силы и средства на подтягивание проблемных областей своей страны, как минимум, до среднестатистического уровня). Все это требует значительных вложений и, главное, внешней стабильности.
Иными словами, основными проблемами для Китая сегодня являются внутренние. Задачи внешней политики сводятся к обеспечению стране "благоприятной окружающей среды" с тем, чтобы процесс ее развития не встречал никаких препятствий, и не надо было бы тратить много сил и ресурсов на урегулирование проблем на сопредельных территориях.
Любой конфликт в непосредственной близости от КНР (особенно - на территории Корейского полуострова), будь то война или гуманитарная катастрофа, сопровождающаяся потоками беженцев, безусловно, отразится на Китае хотя бы потому, что неизбежно повлечет за собой расходование сил и средств, которые в иной обстановке пошли бы на решение более стратегически приоритетных задач.
При этом корейская граница по сравнению с остальными как бы "наименее прикрыта". Если потенциально горячие приграничные точки на иных направлениях или условно блокированы дружественными или нейтральными соседями, или отделены от стратегически важных районов страны большим пространством, стратегическое расположение Корейского полуострова, который не раз оказывался узловой точкой противостояния сверхдержав, заставляет относиться к его актуальным проблемам с особой тщательностью.
Исходя из этого, основные цели китайской внешнеполитической стратегии в целом и применительно к Корее можно свести к следующему.
• Предотвращение вмешательства прочих сверхдержав в его "зону ответственности". В применении к Корее сюда входят действия, так или иначе направленные на предотвращение усиления там позиции США, а также - поддержание ведущей роли на шестисторонних переговорах, ход которых подчеркивает положение Китая как регионального гегемона.
• Предотвращение возникновения на пограничных/сопредельных территориях горячих точек или зон нестабильности, которая могла бы распространится на Китай. В применении к Корее это означает, что Китаю невыгодно ослабление режима, способное повлечь за собой гуманитарную катастрофу, либо силовой вариант развития событий по иракскому образцу.
• Обеспечение дальнейшего экономического развития страны и создание завязанной на Китай международной экономической структуры. Применительно к Корее это означает рост объема торговли как с Севером, так и с Югом, и курс на превращение Северной Кореи в площадку для китайской инвестиционной и торговой деятельности.
• Обеспечение лояльности неханьского населения и противодействие проникновению тех идеологий, которые прямо или косвенно будут ее понижать. Применительно к Корее это означает комплекс мероприятий, направленных на обработку многочисленной и компактно расположенной корейской диаспоры. Внедряемая туда РК идеология корейского национализма в сочетании с определенными националистическими настроениями в самой Корее может восприниматься Пекином как угроза такого же типа (хотя и куда меньшего размера и остроты), как внедрение в западные/"мусульманские" регионы Китая идей исламизма и концепции "Великого Туркестана".
• При этом следует отметить, что у Китая нет желания (а точнее - возможности) "помогать колосьям расти", ускоряя процесс усиления своего внешнего влияния путем силовых мер или внешней экспансии. Применительно к Корее это значит, что сам Китай вряд ли пойдет на провоцирование военного конфликта со своим участием и крайне маловероятно, что он пойдет на силовую акцию, направленную на изменение режима в КНДР. Это не означает полную неготовность Китая к войне, но ему нет смысла нападать а) первым, б) сейчас. Время работает на него.
Современный Китай проводит в отношении корейских государств политику, которую можно назвать "равносторонней" или "равно ориентированной". Поддерживая Север по мере возможности, он стремится укреплять отношения с Югом, пытаясь как бы восстановить ситуацию, при которой корейские государства вошли бы в состав "конфуцианского культурного региона", построенного на единой традиции. РК воспринимается как перспективный партнер, контакты с которым в условиях изменившегося миропорядка создают на полуострове благоприятную для КНР внешнюю среду и позволяют не превращать РК в полностью проамериканского сателлита.
Сохранение Северной Кореи в том виде, в каком она есть, выгодно Китаю для защиты своих стратегических интересов в регионе. По этой же причине Пекин предпочитает не акцентировать внимание на политических и идеологических особенностях северокорейского общества, полагая, что стабильность в стране - главный приоритет.
С другой стороны, Китаю не нужно особенно беспокоиться о том, чтобы "привязать" Северную Корею к себе. В условиях нынешней политики России и еще не налаженных связей с западным миром у Ким Чен Ира остается очень мало пространства для маневра.
Тем не менее, способность Пекина влиять на Пхеньян меньше, чем нам может казаться. Во-первых, межгосударственные контакты Китая во многом связаны с взаимодействием правящих партий и их идеологической совместимостью, однако идеи Ким Ир Сена и Ким Чен Ира скорее противоположны идеям Дэн Сяопина. И "взаимное доверие между лидерами двух стран серьезно подорвано" . Во-вторых, сыграла свою роль смена поколений, - те, кто "вместе делил горести и радости во время Корейской войны", либо умерли, либо сошли с политической арены.
С другой стороны, с конца 1950-х, когда Ким Ир Сен разгромил прокитайскую фракцию, в стране не было организованной силы, которую можно было бы назвать китайским лобби. Северная Корея никогда не использовала в отношении Китая принцип "служения старшему" (садэчжуый) и, более того, в отношениях между КНР и КНДР бывали периоды очень значительного обострения.
Именно поэтому помимо взаимодействия с Северной Кореей по общерегиональным вопросам Китай и КНДР стремятся урегулировать и те проблемы, которые являются в основном двухсторонними. В первую очередь, это проблема беженцев/отходников/мигрантов. Здесь нельзя не отметить курс, направленный на то, чтобы снова "закрыть границу", отражающий новое в политике и КНР, и КНДР. Пхеньян, возможно, решил, что поскольку основные проблемы позади, де-факто открытая граница больше не нужна как клапан для выпуска пара, и гайки можно потихоньку закручивать. Пекин же таким образом ослабляет проблему нелегальных мигрантов из КНДР, наплыв которых несет ему целый пакет разнообразных неприятностей.
Реакция Китая на северокорейский ядерный кризис
Поведение Китая во время второго витка ядерного противостояния хорошо характеризуется английским словом "proactive", которое на русский можно перевести как "активные действия по контролю над проблемой и ее разрешением". Однако до конца 2002 г. Китай придерживался стратегии избегания риска и определенного невмешательства. Соображения безопасности, связанные с настойчивым желанием США "ответить на северокорейский ядерный вызов" изменили его стратегию и привели к первому раунду шестисторонних переговоров, который состоялся в Пекине в августе 2003 г .
Принципиальную позицию КНР хорошо демонстрирует фраза Ху Цзинтао, высказанная в телефонном разговоре с Джорджем Бушем 26 апреля 2003 г.: "Свободный от ядерного оружия полуостров способствует миру и стабильности в регионе и соответствует интересам всех сторон. В то же время вопросы безопасности Северной Кореи и ее опасения должны быть решены. Понимая комплексность проблемы, выход постепенно можно найти при условии, что каждая из сторон обладает искренностью и будет настаивать на диалоге и консультациях" .
После жесткой реакции КНР на ракетные пуски лета 2006 г. в мире заговорили о том, что КНР меняет свою политику, но последующие заявления китайского руководства (в том числе - о необходимости решения проблемы за столом шестисторонних переговоров или осуждения политики односторонних санкций, принятых в отношении Пхеньяна ) говорят о том, что радикального изменения в политике не произошло. Скорее, тогда Ким Чен Иру дали понять, что терпение Пекина на исходе, и если он и дальше будет совершать необдуманные поступки, церемониться с ним не будут, и Ким Чен Ир намек понял. Это было видно и по заранее объявленному предупреждению о том, что ядерные испытания будут, и по извещению именно Пекина о взрыве за 20 минут до него.
После ядерных испытаний китайское общество осуждало Пхеньян за дерзость и неблагодарность и советовало принять меры. В частности, такой точки зрения придерживалось большинство посетителей Интернет-форумов, а также ряд ученых, в основном из провинции Цзилинь.
Однако позицию официального Пекина лучше отразила статья Шэнь Динли, - Пхеньян поставил свои собственные национальные интересы выше, чем отношения с Китаем, и это понимаемо, так как ключ от системы безопасности страны должен находиться в ее собственных руках. Да, чрезвычайно неприятно, что 12-летняя работа КНР в этом направлении закончилась провалом, но ядерная КНДР, - куда меньшее зло, чем КНДР в состоянии нестабильности или внешней агрессии, тем более что истоки кризиса скорее кроются в политике США. Поэтому Китаю следует принять "символическое" участие в тех санкциях, которые, безусловно, будут наложены на КНДР международным сообществом (включая направленные на ограничение развития ее ядерных технологий). Но введение "широких" экономических санкций, равно как и иных мер, направленных на "смену режима", Китай должен блокировать, не идя на поводу у тех, кто хотел бы от него демонстрации его "ответственности за судьбы мира" .
Выгодна ли Китаю ядерная Северная Корея - вопрос сложный. Однако, если Пекину удастся уговорить Пхеньян удовольствоваться номинальным членством в ядерном клубе, которое будет давать ему определенные гарантии безопасности, но при этом заставить его заморозить свою военную ядерную программу и вернуться под контроль МАГАТЭ и в ДНЯО в качестве формально ядерной державы (внешний престиж КНДР в этом случае не страдает), такая ядерная КНДР не представляет для него угрозы.
Как бы то ни было, итоги последних раундов шестисторонних переговоров не только повысили престиж Пекина, продемонстрировав, что курс на стимулирование диалога был политически более выгоден, чем то грубое давление, которого ранее придерживались США (и которое стало косвенной причиной того, что КНДР "пошла ва-банк"), но и дали Китаю новые рычаги для влияния на ситуацию в целом, и в первую очередь - рычаги экономические.
То, что "Рамочное соглашение-2" в отличие от первого является многосторонним, может привести к тому, что при малом желании вкладываться со стороны США и Японии основным донором станет КНР, что опять-таки укрепит его позиции и авторитет, так как де-факто всем будет понятно, "кто платит", а кто платит, тот и заказывает музыку.
Экономическое проникновение Китая в КНДР
В 2000 г. товарооборот между КНР и КНДР составил 490 млн. долларов. Из них 450 млн. пришлось на китайский экспорт в Северную Корею, - в основном продукты питания, уголь, нефтепродукты, химические удобрения. В 2001 г. объем торговли с Китаем оценивался уже в 656 млн. долларов, а его доля во внешней торговле Севера составила 30,1 %. Китайский импорт составил 534 млн. долларов, или 42,1 % объема всего импорта . Торговля осуществляется в основном с тремя провинциями северо-востока КНР. На 2004 г. 85 % экспорта и 64 % импорта КНДР приходилось на них.
Доля КНР и РК в торговом товарообороте КНДР раньше составляла 30-40 %, а теперь 60 %. 80 % всех потребительских товаров в КНДР китайские. Китайские таможенники говорят о высоких таможенных пошлинах (8,2 %), но поскольку товары, считающиеся гуманитарной помощью, пошлиной не облагаются, очень многие китайские коммерсанты экспортируют в КНДР товары под маской гуманитарной помощи. Объем торговли между КНДР и КНР возрос в 3-4 раза, но его номенклатура очень неравномерна. Если КНДР экспортирует в Китай 15 наименований товаров, то КНР в КНДР - 78.
Инвестиции Китая в КНДР в 2003 г. составили 1300 тыс. долларов, но в 2004 г. они возросли 170 млн. долларов. После визита Ху Цзиньтао в КНДР в 2005 г. было подписано Соглашение об экономическом и технологическом сотрудничестве, а в конце того же года заявлен совместный проект разработки нефти в Желтом море.
Китайцы подчеркивают важность сотрудничества в области энергетики и развития природных ресурсов КНДР, так что некоторые специалисты РК даже говорят о стремлении Пекина превратить Северную Корею в свой сырьевой придаток. Разработка медной и железной руды в КНДР осуществляются с китайской подачи и на китайские средства. КНР приобрел лицензию на строительство в Пхеньяне и иных городах универмагов (супермаркетов) современного типа. В г. Хэсан такой универмаг существует с 2002 г. Есть договоренность об открытии пограничного рынка в Хверёне и создании ярмарки (рынка свободной торговли) на стыке границ КНР, России и КНДР - в провинции Северная Хамгён. Есть лицензии на использование нескольких портов, в т. ч. Рачжина. Иными словами, почти все отрасли экономики КНДР развиваются с помощью Китая.
В настоящее время Пекин начал постепенно списывать долги КНДР (примерно 4,5 млрд. долларов), стараясь не афишировать этого.
Кроме торговых отношений, Китай на регулярной основе оказывает безвозмездную экономическую помощь КНДР. Часто такая помощь приурочена к официальным мероприятиям. Так, в ходе визита в КНДР Цзян Цзэминя было принято решение о безвозмездном предоставлении КНДР 200 тыс. тонн продовольствия и 30 тыс. тонн дизельного топлива. Больше половины экономической помощи приходится на продукты питания, нефтепродукты, уголь. Кроме того, очень важно то, что если Запад, и особенно - США, навязчиво требуют мониторинга распределения гуманитарной помощи, ни Пекин, ни Сеул этого не делают.
Проникновение Китая на Север пугает южан, несмотря на то, что РК имеет еще более тесные отношения с Китаем, чем Север. Южане привыкли считать Северную Корею зоной своих собственных экономических интересов, так, чтобы прочие страны разрабатывали бы ее ресурсы как бы совместно с Югом. С Китаем такого сотрудничества не получается. И более того, южане хорошо знают, что китайский бизнес будет очень трудно выкурить с Севера, если он там укрепится. Иными словами, ранее южане были уверены в том, что Северная Корея будет принадлежать им в политическом и экономическом смысле, а теперь существует возможность, что ее придется в этом делить с Китаем. В результате северокорейский рынок стал полем для конкуренции китайских и южнокорейских бизнесменов.
Надо, однако, помнить, что экономическое проникновение Китая на Юг осуществляется с еще большим напором, и по общему объему торговли с РК Китай начал опережать США. Есть мнение, что Китай может даже не бояться объединенной Кореи как серьезного конкурента. При существующих темпах экономического сотрудничества между Китаем и государствами Корейского полуострова объединенная Корея будет очень сильно зависеть от Китая.
О возможности "смены режима"
На фоне прошедшего в 2005-2006 гг. нового всплеска рассуждений о том, какой будет посткимченировская Корея, и уже упомянутой нами жесткой реакции Китая на ракетные испытания в КНДР в научном сообществе начали рассматривать возможность варианта, при котором КНР начнет более серьезно давить на Пхеньян, дабы тот шел путем китайских реформ, а то и вообще собирается осуществить там переворот. А. Мансуров тоже не исключает того, что Ким Чен Ир может стать жертвой "насильственного устранения от власти, организованного Китаем" . Да, на фоне китайского курса реформ Северная Корея выглядит неприятным анахронизмом, и вздумай Пхеньян двигаться в сторону реформ, он станет более "любимым вассалом". Однако в Пекине хорошо понимают, что хотя Ким Чен Ир - не самый лучший союзник, но лучше с ним, чем без него.
Во-первых, сместить Ким Чен Ира методом "дворцового переворота" не представляется возможным хотя бы ввиду отсутствия подходящей кандидатуры на его место, так как новый лидер не будет достаточно легитимен и вряд ли будет обладать такими навыками управленца.
Во-вторых, при нынешней ситуации в КНДР, весьма нестойкой в случае сильного давления со стороны Пекина, попытка менять режим очень рискованна. Система во многом держится на автаркии, "закрученных гайках" и информационном контроле, снижение которого в сочетании с внутренней обстановкой в стране может вызвать процессы, похожие на те, которые привели к распаду СССР в результате гласности и перестройки. А это отнюдь не будет способствовать укреплению стабильности.
Наконец, в Пекине, скорее всего, хорошо понимают, что две страны находятся в очень разных стартовых условиях, и потому буквальное заимствование китайского пути невозможно: не тот стартовый потенциал и не та политическая ситуация. Механическое повторение китайского пути для Пхеньяна невозможно, и попытка использовать этот рецепт без поправки на местные реалии имеет большой шанс закончиться социальным взрывом, который затронет и Китай.
Китай пойдет на смену режима только, если увидит в развитии ситуации реальную угрозу своим национальным интересам. Заметим, что такой угрозой кажется и рост националистических / реваншистских тенденций в РК, где, как мы уже говорили, наблюдается определенная и не очень приятная тенденция.
Назначение Северо-восточного проекта
С февраля 2002 г. "Центр исследований истории границ Китая" осуществляет т.н. "Северо-восточный проект", - изучение истории Северо-Востока Китая и Корейского полуострова. Результаты этой работы появились достаточно быстро, причем стало очевидно, что китайские ученые при поддержке официальных органов пытаются заново переписать историю государства Когурё, представляя его "региональным вассальным режимом".
Китайский курс вызвал в Южной Корее не меньший всплеск возмущения, чем японские учебники истории, а ряд зарубежных изданий, в том числе "Вашингтон Пост", усмотрели в Северо-восточном проекте обоснование ввода китайских войск на территорию КНДР для защиты своих национальных интересов, - в случае смерти Ким Чен Ира или в иной критической ситуации, угрожающей региональной стабильности.
Однако в рамках политики укрепления государства путем сплочения национальных меньшинств своей страны проекты, подобные Северо-восточному, осуществляются на нескольких направлениях. Собственно Северо-восточный проект, созданный в 2002 г. и рассчитанный на 5 лет, - исследовательский проект по изучению истории окраинных земель Китая и современного положения в трех северо-восточных провинций (Хэйлунцзян, Цзилинь, Яолин) предусматривает изучение не только истории Когурё, но и России, исследование которой составляет четверть проекта , причем корейское направление не является в нем магистральным.
Как уже было сказано, опасаясь возможных проблем, связанных с развитием национального самосознания у народностей национальных окраин, китайское руководство начало активную пропаганду патриотизма и утверждения у народов Китая осознания их принадлежности к единой нации , условным лозунгом которой можно назвать формулу "Неважно, кто ты по национальности. Главное - ты гражданин КНР". В рамках этой практики история государств, располагавшихся на современной территории КНР, конечно, изучается как история Китая. Естественно, в таких разработках к истории густо примешивается пропаганда.
Но корейское направление занимает особенное место - опять-таки по понятным причинам. Существующий на территории КНР Корейский автономный район, территория которого составляет 1/4 Корейского полуострова (свыше 43500 кв. км), имеющий общую границу с КНДР, является источником растущего беспокойства не только из-за большого количества перебежчиков из Северной Кореи. Не забудем, что почти двухмиллионная корейская диаспора в КНР - самая многочисленная среди корейских диаспор мира, а в начале ХХ в. число корейцев в Кандо превосходило ханьское население.
При этом существует несколько факторов, способствующих росту национального самосознания китайских корейцев: участившиеся контакты с экономически развитой Южной Кореей, значительное количество перебежчиков с Севера, а также целенаправленная политка РК, условным лозунгом которой можно назвать формулу "Где бы ни жил кореец, он, в первую очередь, кореец и поэтому основным объектом его лояльности должна быть Корея, а не страна пребывания".
Учитывая, что Пекин проводит точно такую же политику в отношении китайской диаспоры в Азии, и политика эта осуществляется куда более успешно, там хорошо понимают, какими проблемами может быть чревато появление на территории самого Китая диаспоры с подобным лозунгом.
К тому же мифы корейского национализма включают в себя и рассуждения о том, какой великой была бы Корея, если бы она не потеряла определенные территории , в первую очередь территории Маньчжурии, которые некогда были частью Когурё.
На настоящем этапе в южнокорейском обществе сложился определенный консенсус по поводу того, что "утерянные земли" так или иначе должны быть "возвращены". В корейской историографии достаточно прочное место заняла концепция истории корейско - китайских отношений как истории борьбы за Маньчжурию и Ляодун - территории, изначально принадлежавшие "корейской нации", откуда та была вытеснена Китаем . Известная книга Кеннета Ли, где идея "нашей Маньчжурии" была высказана уже не по-корейски, а по-английски (то есть не только "для внутреннего употребления"), вышла в 2002 г. Это период, сравнимый с началом деятельности китайского Северо-восточного проекта. Можно вспомнить и весьма популярный в определенных кругах сайт http://gando.or.kr/, существующий с 2005 г. Не знающим корейского языка будет достаточно посмотреть на его заставку - карту Кореи "в ее исторических границах", включающую в себя и Маньчжурию, и Ляодунский полуостров, и очень большой кусок Российской Федерации - по сути, все Приморье и весть российский Дальний Восток.
Итоги и прогнозы
Китай, несомненно, заинтересован в том, чтобы на Корейском полуострове был, наконец, установлены мир, отношения добрососедства и сотрудничества, так как любое беспокойство на полуострове негативно влияет на национальную безопасность Китая.
Китай нуждается в существовании Северной Кореи: в лучшем случае - как стратегического союзника, в худшем - как буфера. Понятно, что ядерные испытания несколько охладили отношения между двумя странами, но говорить о полной смене политики нельзя. Северная Корея слишком нужна Китаю.
В будущем вероятно усиление экономического и отчасти идеологического влияния Китая на как на Север, так и на Юг. При этом идеологическое проникновение Китая на Юг, возможно, пойдет под лозунгами внимания к конфуцианской традиции и формирования азиатских ценностей. Можно ожидать определенную конкуренцию между Китаем и РК в борьбе за влияние на Северную Корею, причем конкуренцию, которая скорее пойдет под лозунгом "Кто больше вложит в развитие страны", а не "Кто лучше подставит ножку другому".