Корейский вопрос в свете "глобальной террористической угрозы". Мифы и реальность
В век глобализации тема терроризма, особенно международного, является одной из наиболее "звонких". Терроризм считается чуть ли не главным вызовом XXI в., и связанная с ним риторика не обошла и рассматриваемый нами регион.
Дело в том, что терроризм, от проявления которого страдают не только развитые страны, воспринимается во многих странах как общая беда в большей степени, чем нарушение тем или иным режимом прав человека либо создание им оружия массового поражения, и потому считается адекватным и обоснованным поводом для "гуманитарной интервенции".
Однако, несмотря на то, что в иных регионах эта проблема действительно является проблемой, активное муссирование данной темы применительно к реалиям Корейского полуострова, как правило, преследует совсем иные цели.
Муссирование это обычно развивается по трем направлениям. Во-первых, идет целенаправленная кампания, изображающая КНДР как страну, исповедующую государственный терроризм или хотя бы спонсирующей терроризм "классический" или пособничающей ему. Цели этой кампании достаточно понятны, так как на волне истерии после событий 11 сентября 2001 г. обвинения в поддержке международного терроризма в глазах мирового общественного мнения являлись не меньшим основанием для "гуманитарной интервенции" против режима, чем секретные разработки оружия массового поражения.
Во-вторых, раздувается определенный шум относительно Южной Кореи как потенциальной мишени "международного терроризма" с целью обеспечить поддержку Республикой Корея американских инициатив в этой области под лозунгом "Раз уж это наша общая беда, вы должны с нами сотрудничать и во всем нас поддерживать" и под предлогом того, что "если вы не поможете нам, то через некоторое время эта ужасная зараза доберется до вас". В рамках этой кампании речь идет как о вероятных терактах в отношении южнокорейского контингента в Ираке, так и о проникновении на территорию РК представителей международного терроризма (вплоть до Аль-Кайеды) или даже о появлении на корейской территории их организованных структур.
В-третьих, хотя это направление в наименьшей степени выражено, рассматривается возможность того, что к террористическим методам могут перейти те или иные "внутренние" маргинальные группировки РК.
Каждому из этих направлений мы уделим внимание в нашем докладе, хотя перед тем, как начать разговор непосредственно о терроризме на Корейском полуострове, нам имеет смысл высказать некоторые соображения общего характера, которые помогут прояснить картину.
Общие вопросы
Так как сегодня в массовом сознании термин "терроризм" так же замылен, как термин "фашизм", нам следует напомнить как некоторые определения этого термина, так и ряд моментов, относящихся к особенностям терроризма конца ХХ в.
Единого определения терроризма, принятого за основу в международных спорах, пока нет, и содержание этого термина действительно изменилось. Сегодня теракт означает не столько политическое убийство государственного служащего для того, чтобы убрать опасного противника и предупредить его собратьев, сколько массовое "действо", направленное против гражданских лиц и ориентированное, в первую очередь, на реакцию общественного мнения.
Терроризм нередко путают с диверсиями, но диверсионная война на территории противника - это не совсем терроризм. Действия террористов не направлены на непосредственное решение собственно боевой задачи. Терроризм является формой психологической войны, цель которой - наведение на общество страха и создание в нем такой атмосферы ужаса и неуверенности, которую организаторы террора намерены использовать для достижения поставленной задачи. То, что не смогут сделать сами террористы, сделают запуганные ими массы, которые ради избавления от страха будут просить власть "сделать хоть что-нибудь".
Кстати, "старый терроризм" (тот, что имел место до второй половины ХХ в.) не предполагал в качестве основной цели атаку общественного мнения, построенную на идее, что мишенью может стать любой. Практиковался именно "индивидуальный террор" как уничтожение определенной личности, несущей конкретную угрозу или настолько определяющей политику, что ее устранение может радикально изменить положение дел. В конце ХХ в. жертвами террора стали уже не столько отдельные лица во власти, сколько гражданские массы.
Это, кстати, указывает на еще одну важную предпосылку успешности террористов. В обществе, против которого направлен терроризм, должна быть высока цена отдельной человеческой жизни. Там, где она невелика, терроризм как рычаг давления или "не работает", или называется геноцидом, и дело доходит до пирамид из отрезанных голов. Когда же в лестнице приоритетов жизнь отдельно взятого человека выше политических интересов, как на Западе с его "общечеловеческими ценностями", угроза таковой становится весомым аргументом.
Но! (Это очень важно для понимания всей проблемы). "Терроризм - оружие слабых". Во-первых, терроризм, как правило, не высокоточное оружие, и вероятность гибели мирных граждан, крайне негативно воспринимаемая общественным мнением, очень высока. Во-вторых, серия подобных действий обычно стимулирует более жесткие меры, направленные на противодействие терроризму, которые, как правило, вызывают много проблем. В-третьих, в массовом сознании образ террориста сильно отличается от образа романтического тираноборца, что снижает международный рейтинг приверженцев террора. В-четвертых, основная составляющая террора - провокация. А строить свою стратегию на одних провокациях нельзя. Выходит, терроризм как доктрина борьбы является или тупиковым направлением, или вынужденной мерой при отсутствии иных вариантов в ситуации, когда использовать более действенные аргументы невозможно или бесполезно.
Более того, история пока не знает примера, когда та или иная организация добилась своей цели, используя исключительно терроризм или делая на него главную ставку. Зато в корейской истории есть пример совсем иного свойства. Убийство Ан Чжун Гыном Ито Хиробуми, сторонника гораздо более мягкой политики по отношению к Корее по сравнению с теми военными, которые пришли ему на смену, только усилило режим японского протектората и ускорило аннексию.
Немного истории
Диверсионной деятельностью, направленной друг против друга, исторически занимались и Север, и Юг. Период активной заброски спецгрупп на территорию соседа кончился в 1970-е гг., но в 1960-е, по утверждению М. Брина, инциденты на ДМЗ случались почти каждый день . Однако в итоге в конце 1968 г. Ким Ир Сен отказался от планов массовой засылки партизан на территорию РК, а те, кто предлагал это, даже стали жертвами чисток . Новый всплеск подобной активности состоялся в 1998 г, когда "вся РК" ловила северокорейских коммандос, заброшенных в южные регионы страны при помощи малой подводной лодки.
Но не стоит считать, что такими акциями прославился только Север. Первыми к террору прибегли именно южане, причем некоторые из антикоммунистических организаций на Юге открыто называли себя террористическими . Всего же на территории Севера после 1953 г. было убито примерно 5000 южнокорейских шпионов и диверсантов .
То же самое касается и похищения людей. Конечно, стараниями прессы в первую очередь вспоминаются действия северян по отлову студентов, которые учились в Москве и отказались возвращаться домой , или случаи похищения граждан Японии северокорейской разведкой, имевшие место еще при жизни Ким Ир Сена и признанные Ким Чен Иром во время визита в Пхеньян японского премьер-министра Коидзуми.
Правда, возникает естественный вопрос: "Зачем вообще северокорейскому спецназу потребовались эти японцы?". Отсутствие ясного объяснения рождает целый набор странноватых вариантов: от версии "случайные свидетели, которых почему-то решили оставить в живых", до идеи о том, что добраться до Японии, похитить там человека и вернуться домой есть своего рода задание для выпускного экзамена северокорейского спецназовца.
Но можно вспомнить и аналогичные случаи поведения спецслужб РК, среди которых - похищение Ким Дэ Чжуна в 1973 г. и таинственное исчезновение в конце 1970-х гг. Ким Хён Ука, бывшего руководителя ЦРУ РК. Этот деятель, будучи в США, разгласил несколько фактов, связанных с режимом Пак Чжон Хи, и вскоре таинственно исчез по дороге из Нью-Йорка в Париж. Согласно одной из версий, он даже не был просто уничтожен южнокорейскими агентами, но выкраден, доставлен в Сеул и там застрелен лично Паком. Известна и история, которая случилась в 1967 г., когда несколько граждан РК, обучавшихся в Западной Германии, были обвинены в шпионаже, похищены оттуда и заключены в тюрьму.
Вернемся к Северу. В черный список стран, поддерживающих терроризм, КНДР попала в январе 1988 г. после известной истории со взрывом южнокорейского самолета Боинг-707 в ноябре 1987 г., в результате чего погибли 115 человек. Однако в последнее время появились точки зрения, представляющие этот инцидент не как дело рук Пхеньяна, а как провокацию самих южнокорейских спецслужб либо какой-то третьей силы.
По мнению С. Курбанова, одного из тех, кто допускает такую версию, об этом свидетельствует не только словно списанный с кинобоевика сюжет, но и странная дальнейшая судьба "северокорейской Маты Хари" Ким Хён Хи, "признания" которой окончательно поместили Северную Корею в список спонсоров международного терроризма. Ким была приговорена к смертной казни, но в апреле 1990 г. после указа о помиловании была освобождена и поступила на службу в Ангибу, где ее следы затерялись. Учитывая тот жесткий прессинг, который применялся в Южной Корее в отношении лиц, совершивших любые силовые действия против режима, это выглядит крайне странно .
У вышеупомянутой гипотезы есть свои критики, но в настоящее время мир не располагает достаточным числом фактов, способных однозначно как подтвердить, так и опровергнуть северокорейский след. Автор данного доклада допускает и вариант, когда в условиях жесткого противостояния Севера и Юга любое агрессивное действие в отношении РК немедленно записывалось на счет северокорейцев, после чего улики и свидетельства (осознанно или нет) подгонялись под данную модель.
КНДР как спонсор терроризма в XXI в.?
С самого начала надо отметить, что увязывание КНДР с темой международного терроризма всегда было тесно связано с общими тенденциями отношения США к этой стране. Так, в документах Госдепартамента 2000-2001 гг., составленных до начала второго витка ядерного кризиса, Северная Корея значится в списке стран, поддерживающих терроризм, но отношение к ней можно даже назвать "условно-благожелательным": Пхеньян осудил теракт 11 сентября, предпринял ряд шагов в нужном направлении, и если дальше будет идти этим путем, то, возможно, в будущем КНДР даже исключат из списка, в котором она значится, в основном, благодаря прегрешениям прошлого.
В 1999 г. Госдеп США отмечал, что "Северная Корея сделала ряд позитивных заявлений, осуждающих терроризм в любых его проявлениях", и что его представители "ясно объяснили правительству Северной Кореи те шаги, которые оно должно предпринять для того, чтобы быть исключенным из списка спонсоров терроризма" . Осенью 2000 г. Северную Корею посетил координатор по борьбе с терроризмом Майкл Шиан, пытавшийся разъяснить Пхеньяну меры, которые должна предпринять Северная Корея, чтобы положить конец поддержке терроризма и, таким образом, быть исключенной из составленного американским правительством списка государств - его пособников. Власти США неоднократно обращались к северокорейскому государству с требованием публично обличить терроризм и выслать из страны всех в нем подозреваемых .
В докладе Госдепа США "Особенности глобального терроризма в 2000 году" Северная Корея тоже упоминалась, однако посвященный ей раздел содержал буквально несколько строчек при том, что в описаниях деятельности иных стран - спонсоров терроризма конкретных примеров было достаточно . С 27 по 30 октября 2001 г в Пхеньяне проходили переговоры между Северной Кореей и США по вопросам борьбы с терроризмом , и тогда некоторым аналитикам казалось, что включая Северную Корею в "ось зла", режим Буша и Ко пытается не привязывать терроризм исключительно к исламскому миру и держит КНДР в черном списке скорее "для мебели". 12 ноября 2001 г. представитель КНДР в ООН подписал две международные конвенции об отказе от финансовой поддержки террористам и против заложничества, после чего КНДР стала членом почти всех международных антитеррористических соглашений .
Однако после того как все началось снова, две темы попытались свести в одну, создав словосочетание "ядерный терроризм КНДР". Помимо чисто психологического воздействия, которое закладывало слово "терроризм" рядом с "КНДР" в сознание масс, западная пропаганда вбивала в него представление о том, что остро нуждающийся в деньгах северокорейский режим, скорее всего, готов продать свои ядерные технологии кому угодно, в том числе - и классическим террористам.
Такой разворот темы получил развитие в серии материалов, из которых наиболее репрезентативной является статья некоего Гордона Кукуллу в популярном сетевом журнале "Frontpage", которая является идеальным примером заказного материала на данную тему . Здесь и "последние полтора десятка лет Северная Корея полагалась на незаконную торговлю оружием и наркотиками как на основные источники дохода"; и "режим, достигший такого уровня морального упадка, не колеблясь продаст какое угодно оружие тому, кто назначит наивысшую цену, не задумываясь, как в конечном счете оно будет применено. Появляется все больше доказательств того, что японская террористическая группа "Аум Синрике" прошла подготовку в Северной Корее и, возможно, получила там же газ зарин".
Если же оторваться от клише "ядерный терроризм" и попытаться проанализировать, что же Пхеньян сделал на ниве пособничества терроризму или его спонсирования, мы увидим, что предъявить ему в общем-то нечего, и даже те улики, которые ранее рассматривались как стопроцентно указывающие на КНДР, могут допускать иную трактовку. По сути, пребывание КНДР в списке государств, оказывающих поддержку террористической деятельности по всему миру, основано только на том, что Северная Корея предоставила убежище четырем членам ныне разгромленной японской террористической организации маоистского толка "Японская Красная Армия", участвовавшим в угоне самолета японской авиакомпании в Северную Корею в 1970 г. Также у США "есть основания предполагать", что КНДР продавала оружие ближневосточным террористическим группам .
В своем последнем докладе "Тенденции глобального терроризма" Государственный департамент США замечает, что, судя по некоторым фактам, в 2001 г. Северная Корея, возможно, поставляла террористическим группам стрелковое оружие. При этом никаких развернутых доказательств данного тезиса приведено не было.
Тем не менее, редакционный комментарий "Голоса Америки" от 05.06.2002 г., отражающий точку зрения американского правительства на тему "Северная Корея и терроризм" , очень хорошо объясняет, почему Соединенные Штаты рассматривают Северную Корею как государство-спонсор терроризма:
"После террористического нападения на Соединенные Штаты 11 сентября Северная Корея подписала Конвенцию ООН о пресечении финансирования терроризма. Однако Пхеньян не предпринял серьезных шагов в плане сотрудничества в борьбе с терроризмом. В частности, он никак не реагировал на просьбы предоставить информацию о проведении Северной Кореей в жизнь соответствующих резолюций Совета Безопасности ООН, не сообщила Северная Корея и о том, делается ли ею что-нибудь для предотвращения или пресечения финансирования террористических актов согласно резолюции Совета безопасности ООН за номером 1373. Северная Корея представляет опасность еще и потому, что она активно помогает террористическим государствам развивать свои программы разработки и производства баллистических ракет. Северная Корея должна прекратить поставки баллистических ракет и другого оружия в страны, поддерживающие терроризм. Северная Корея должна также продемонстрировать всему миру, что она прекратила поддержку терроризма и террористических групп".
Теперь поговорим о том, насколько в нынешней ситуации Пхеньяну резонно использовать террористические (точнее, диверсионные) методы. Известно, что в последнее время северокорейская армия делает упор на развитие войск специального назначения, однако ориентация на коммандос продиктована не столько военной доктриной, предполагающей массовые диверсионные акты во вражеском тылу (читай - в РК), сколько экономическим положением страны, при котором подготовка войск такого типа является наименее затратной. Кроме того, коммандос пригодны не только для ведения диверсионной войны на территории противника, но и для ведения партизанской войны на своей территории: в условиях технологического преимущества противника, близкого к подавляющему, наиболее реалистичным ответом будет ассиметричный.
Но любые террористические действия, имеющие северокорейское происхождение, не принесут желаемого эффекта и наоборот, скорее спровоцируют ответный удар. При этом учтем, что вне зависимости от того, кто проведет теракт на территории РК, общественное мнение или определенная его часть выставят КНДР в числе "главных подозреваемых", даже если Пхеньян будет к этому абсолютно непричастен.
Во-вторых, для того чтобы осуществлять не разовые миссии категории "перешли границу - взорвали объект - ушли обратно", а вести планомерную "городскую войну", требуется хорошее знание местных реалий, умение маскироваться, а вот этого у северокорейских спецназовцев нет. Известно, что перебежчики с Севера даже проходят специальные курсы "переподготовки", где их обучают привыкать к реалиям другой страны. К тому же для успешного функционирования террористического подполья в обществе требуется определенный уровень "инфраструктуры поддержки", но таковая на данный момент в РК отсутствует. Понимание проблем Северной Кореи и симпатии к ней далеко не тожественны неприятию южнокорейской/своей власти и стремлению нанести ей урон таким радикальным способом.
Зато можно отметить, что наличие на Севере большого числа лиц, прошедших специальную подготовку, является потенциально очень опасным фактором в том случае, если на Севере произойдет дестабилизация правящего режима или форсированное объединение страны. Пока есть какая-никакая идеология и какой-никакой репрессивный аппарат, антиобщественные тенденции, если они есть, затормаживаются, но в ситуации, когда форсированное объединение только усилит общественную поляризацию, в рамках которой бывшие северяне естественно окажутся на социальном дне, криминализация данного слоя или уход отдельных его представителей в группировки левацкого толка, которые вполне могут использовать терроризм как один из способов политической борьбы, вполне вероятны.
Таким образом, можно сказать, что все обвинения КНДР в террористической деятельности или спонсировании терроризма в течение, как минимум, последних девятнадцати (!) лет построены на источниках, не заслуживающих доверия. Реальных доказательств связи КНДР с международным терроризмом также нет, и ее включение в этот список можно объяснить исключительно политическими причинами.
КНДР достаточно часто пытаются "привязать" к международному терроризму или обвинить в таковом, однако делается это в основном за счет "расширения" понятия "терроризм", выходящего за рамки его традиционного определения. Так, гипотетическая причастность КНДР к массовому производству фальшивых долларов, что было объявлено одной из главных угроз экономической стабильности США , приравнивается к террористической деятельности.
О "террористической угрозе" и мерах по ее преодолению в РК
Если выполнить анализ южнокорейских публикаций, в которых упоминаются эти ключевые слова, то подавляющее число материалов, в которых они фигурируют, или связано с ядерной темой, или слова эти упоминаются в общем контексте с желанием и готовностью руководства РК бороться с международным терроризмом. При этом тот комплекс мер, которые позволяют государственной системе Южной Кореи эффективно реагировать на террористическую угрозу, в общем-то, принят уже давно и без особенного пафоса или спешки.
Комитет по борьбе с международным терроризмом был создан в РК ещё в 1988 г. в преддверии проведения в Сеуле летних Олимпийских игр , и каждый заметный теракт в АТР, будь то 11 сентября 2001 г. или взрывы на индонезийском острове Бали, немедленно "обрабатывался" властями с точки зрения того, "как сделать так, чтобы это не случилось у нас".
Так, еще в 2001 г. после истории с рассылкой в США посылок с порошком, зараженным возбудителями сибирской язвы, по линии министерства здравоохранения был проведен комплекс мероприятий, нацеленных на предотвращение аналогичной ситуации на корейской территории. А именно: таможенные проверки в аэропортах и морских портах для того, чтобы создать заслон проникновению в страну опасных веществ и материалов; круглосуточно работающая команда по борьбе с биотерроризмом при Государственном институте здоровья и система оповещения обо всех подозрительных случаях вирусных заболеваний, которые могут быть связаны с терактами, не говоря уже о дополнительных ассигнованиях на приобретение антибиотиков и различного медицинского оборудования для более эффективной борьбы с возможными вспышками эпидемий . Для того, чтобы можно было справляться с эпидемиями сибирской язвы и другими видами биотеррора, были накоплены крупные запасы медикаментов, предназначенные для одновременного лечения 70 тысяч инфицированных.
Целый комплекс мер был принят после 11 сентября 2001 г. В частности, правительство РК расширило закрытые для полётов зоны над атомными электростанциями и другими ядерными объектами с 3,6 до 18 км , началась разработка соответствующего высокотехнологичного оборудования и эксплуатация образа террористов как главного врага в развлекательной литературе массового спроса. В дополнение к этому в составе департамента политического планирования министерства иностранных дел и внешней торговли РК намечено создать отдел по борьбе с терроризмом .
В январе 2002 г. РК заявила о ратификации ещё одного антитеррористического международного соглашения, которое запрещает производство пластиковой взрывчатки, способной использоваться для организации взрывов самолётов . В октябре того же года правительство объявило о принятии новых мер по предупреждению возможных террористических акций, включая установку пуленепробиваемых дверей в кабинах пилотов на всех авиалайнерах страны. Правительство также указало на необходимость усиления полицейского патрулирования в Итхэвоне и других районах компактного проживания иностранных граждан. Одновременно морская полиция усилила досмотр и слежение за иностранными паромами и судами и охрану с моря индустриальных объектов, расположенных на побережье, - таких, как нефтехранилища и газгольдеры. Для более тщательной проверки поступающих контейнерных грузов в портах Пусана и Инчхона были установлены ещё 4 рентгеновские установки .
Республика Корея неоднократно выступает с заявлениями, которые иллюстрируют ее готовность бороться с международным терроризмом во всем мире, и тема антитеррористического сотрудничества фигурирует во многих двухсторонних соглашениях РК с другими странами, однако афиширование такой готовности скорее означает демонстративное следование "мировой моде" в этом вопросе. Ибо раздувать эту тему выгодно.
Во-первых, это дает возможность урвать куш от американских денег, которые тратятся на борьбу с терроризмом во всем мире. Во-вторых, террористическая угроза является тем самым бумажным тигром, упоминание которого позволяет отвлечь общественное мнение от проблем более существенных. В-третьих, это позволяет в определенном смысле контролировать тенденции в обществе, поскольку превентивное взбивание пены вокруг проблемы может способствовать тому, что она не разовьется до критического уровня.
Раздувание террористической темы, безусловно, выгодно и местным силовикам, для которых такое своеобразное "следование международной моде" является способом укрепления их позиций, ослабленных режимом Ро Му Хёна в рамках борьбы с тоталитарным наследием, а также - освоения материальных ресурсов и средств, дополнительно отпускаемых на борьбу с терроризмом.
Между тем реальная террористическая угроза РК и ее гражданам, особенно со стороны международных террористических организаций, фактически близка к нулю.
В связи с убийством заложника Ким Сон Иля в июне 2004 г. интернет-сайт английской газеты "Financial Times" сообщал, что РК оказывается перед лицом новой угрозы международного терроризма, и что такая угроза возникла из-за того, что правительство РК, согласно требованиям США, приняло решение отправить в Ирак дополнительный воинский контингент , однако убийство Кима оказалось единственным терактом, непосредственно направленным против представителей РК.
Второй инцидент, когда жертвами атаки иракских партизан оказались электрики, работавшие в Ираке по контракту с американской компанией и ехавшие в Тикрит из Багдада на обстрелянной автомашине (двое корейцев были убиты, еще двое госпитализированы), не представляется направленным именно против граждан Кореи, - обстрелять могли любую машину, которая шла по трассе .
Теперь об "исламском терроризме" в самой РК. В октябре 2004 г. неизвестная группировка "Батальон Хаммуда аль-Масри", являющаяся, по словам самих террористов, "отделением Аль-Кайеды" в Юго-Восточной Азии, дала Южной Корее две недели для вывода войск из Ирака, угрожая терактами. Авторы послания утверждали, что в Сеуле у них есть своя база, и они готовы нанести удар по южнокорейской столице в любой момент, но, по мнению властей, стиль письма указывал на то, что угроза исходит не от какой-то группировки, а от конкретного человека .
В июле 2004 г. на одном из исламистских интернет-сайтов был опубликован список из девяти судоходных компаний, чьи торговые суда подлежат уничтожению, если будет установлено, что они направляются к берегам Ирака . Среди них были и южнокорейские, но угрозы опять-таки остались угрозами.
Причина такого отсутствия активности проста. Проникновение в РК группы международных террористов и их дальнейшие действия связаны с еще большим комплексом проблем, чем действия потенциальных северокорейских диверсантов - особенно с точки зрения их внешней заметности и потенциальной базы контактов. Не будет достигнут и желаемый эффект. Даже когда был захвачен и убит корейский заложник, реакция СМИ и общественного мнения РК была несколько иной: нельзя поддаваться террористам и надо поддержать решение правительства. Погибший был признан героем и похоронен со всеми почестями, а гнев общественного мнения был направлен не против власти, а против тех, кто не просигнализировал о данном факте вовремя и тем самым лишил возможности урегулировать проблему мирным путем, пока это было возможно. Более того, официальный Сеул извлек из ситуации максимум выгоды, и с этого времени корейский контингент в Ираке начал выполнять задачи, не связанные напрямую с ведением антипартизанской войны.
Добавим к этому то, в каком положении находятся в РК мигранты из стран третьего мира, особенно - из мусульманских стран. Если коротко суммировать, то они поставлены в такое положение, что у них нет ни сил, ни возможностей заниматься террористической деятельностью, тем более - у нелегалов.
Вербовка террористами собственно корейцев с учетом того, что исповедующих ислам в РК сейчас насчитывается около 40 тысяч? Исламские организации будут набирать сторонников там, где им выгоднее, тем более что в РК не распространены те разновидности мусульманства, которые наилучшим образом подходят в качестве духовной основы для терроризма.
Впрочем, дело даже не в этом. Терроризм не является сегодня принятым элементом корейской политической культуры. В отличие от Японии, где разные ветви современного терроризма были представлены "Объединенной Красной Армией" и "Аум Синрикё", в РК со времени захвата власти военными не случилось ни одного теракта за исключением действий невменяемых лиц, как это было при поджоге поезда в Тэгу. Многие решительно настроенные студенты предпочитали в знак протеста покончить с собой, а не совершать политические убийства. Массовые демонстрации также показывали, что левые достаточно сильны для того, чтобы не скатываться в террор.
Сегодня положение в этой сфере весьма специфическое: - при нынешней ослабленной по сравнению с прошлым хватке репрессивных органов и высокой информационной проницаемости общества (как с точки зрения легкости установления неформальных связей, так и проникновения "опасной" идеологии) создать террористическую организацию можно, только вот пока никто такого желания не проявляет.
Можно сказать, что те люди, которые в состоянии разработать эффективную стратегию террора, способную нанести государству реальный урон, понимают бесперспективность ставки на террор в нынешних условиях, но дело не только в этом. Ситуация обусловлена целым рядом обстоятельств.
Общая идеологическая ситуация, исключающая широкое распространение в РК идеологии или этического учения, способных стать духовной основой для появления терроризма ХХ - XXI вв. Бывшие левые сейчас фактически находятся у власти (большая часть поддерживающих Ро Му Хёна - те, кто в студенческие годы активно участвовал в левой деятельности), а правые, находящиеся под влиянием традиционных моделей поведения, не используют подобную тактику.
Особая роль оппозиционера в рамках традиционной политической системы: он не призывает ее изменить, а обращается к вышестоящим с петицией, призывающей принять правильное решение. Современные антиглобалисты бунтуют не против власти в Сеуле, а против неких общих процессов.
Отсутствие поддержки общества, которое осуждает немотивированное убийство гражданских лиц, отличное от "мести притеснителю", и манипулирование общественным мнением "на крови" (вообще, стоит отметить отсутствие в Корее той категории желтой прессы, которая в Европе и в России занимается трансляцией нужного террористам эффекта). Прибегающий к таким недостойным методам не является героем в глазах масс.
Более высокий престиж закона и уважение власти массами. Это проявляется даже в мелочах. Переход улицы на красный свет до сих пор расценивается как проступок, и в 2001-2003 гг. я не раз видел, как глубокой ночью человек ждет зеленого сигнала светофора и не переходит улицу на красный свет даже при отсутствии транспорта. Важно также, что в обеих частях Корейского полуострова весьма тщательно и успешно ведется работа по воспитанию подрастающего поколения в духе безусловной лояльности государству.
Более низкая ценность жизни в дальневосточном обществе тоже работает против террористов. Известно, что в тоталитарном государстве тактика массового террора как средства психологической войны не дает должного эффекта. Не только потому, что ресурс системы позволяет бороться с этим явлением более эффективно, но и потому, что цена жизни "винтика системы" не так велика.
Система контроля над населением, предполагающая такой уровень внимания к его нуждам и быту, при котором потенциальные террористы будут обнаружены на ранней стадии. Спецслужбы достаточно сильны, а гласные или негласные агенты достаточно многочисленны, чтобы у террористов или подрывников, заброшенных из-за рубежа, было много шансов выполнить свою задачу.
Жесткая (несмотря на некоторые послабления последнего времени) репрессивная система, дополнительно отбивающая охоту к занятиям деятельностью такого рода.
Вместо заключения
Автор полагает, что муссирование темы терроризма применительно к реалиям Корейского полуострова является мифом, раздуваемым в угоду требованиям времени. В действительности таковой угрозы - нет. Конечно, надо понимать, что глобализация как процесс косвенно повышает уровень террористической угрозы, однако не настолько, чтобы разговоры о террористической угрозе на полуострове имели под собой реальную основу в течение ближайших лет.
Разговоры о террористической угрозе на Корейском полуострове играют своего рода "опережающую роль", т. к. служат иным целям, будь то обоснование необходимости смены режима в КНДР, желание прочнее привязать РК к "мировой антитеррористической коалиции" либо желание отдельных лиц или ведомств получить прямую выгоду. Однако отметим, что нарушение статус-кво на полуострове и дальнейшая дестабилизация обстановки, в том числе - и на Севере, повышают вероятность возникновения там условий, способных стать питательной средой для будущих террористов.