Помню, как Вовчик появился в нашем клубе. Нагнувшись, чтобы не зацепить дверной проём, в зал вошла дородная дама средних лет. Крупное загорелое лицо, очевидно, давно привыкло к вниманию окружающих, и не выражало никаких эмоций. Осмотрев спортзал с высоты птичьего полёта, она быстро определила во мне тренера, и приветливо замахала рукой. Движение огромной ладони под потолком быстро привлекло внимание младшей группы, и все, как по команде, повернулись. Мне не оставалось ничего иного, как объявить минутный перерыв, и подойти к даме. Её лицо озарилось приветливой улыбкой, блеснув такими великолепными зубами, что у меня промелькнуло в голове - есть женщины в русских селеньях.. Без лишних слов она извлекла прятавшегося за её спиной пацана, чем-то похожего на слонёнка. Кто-то из моих учеников узнал его и хихикнул. Вовчик залился румянцем и насупился. Без слов было ясно, что он растёт в "женской" семье, где и мама, и бабушки, и тёти, и сестры, и их знакомые - все с любовью относятся к доброму мальчику, но в школе и во дворе он - предмет насмешек и дежурных острот. Скорее всего, после очередного инцидента состоялся семейный совет, где в непростой борьбе победили прогрессивные идеи образования. И мама решилась исправить ситуацию и отдать Вовчика на воспитание "в мужскую среду". Мы быстро решили все формальности, и в клубе карате появился новый ученик.
На следующей тренировке в последнем ряду начинающих возвышалась фигура Вовчика. Очевидно, вся семья снаряжала добра молодца в поход. Сшитое из стареньких простыней кимоно было отутюжено и украшено вышитыми иероглифами, расписной пояс опоясывал солидный живот, а потёртые кожаные перчатки говорили о серьёзности намерений. Стоявшие рядом первоклашки то и дело оборачивались на него с открытым ртом, бойцы постарше снисходительно улыбались, а девчонки, стреляя глазками, еле сдерживались от смеха. Яркий румянец на лице Вовчика только подчеркивал сменяющие друг друга выражения растерянности, сомнений и отчаяния. А когда началась разминка, гулкий топот его прыжков невпопад разносился эхом по всему додзё, стараясь сбить всю группу с ритма. Как мог я исправлял ситуацию, но особенно никогда не опекал учеников, исходя из принципа, что каратэ это - прежде всего победа нам собой, над своими слабостями. А двадцатилетний опыт преподавателя подсказывал мне, что именно из таких увальней вырастают самые преданные ученики.
Поначалу Вовчик больше напоминал макивару, чем бойца. Неуклюжие движения, невнимательность, отсутствие растяжки стали предметом постоянных шуток. Он обливался потом, кряхтел как старый дед, а когда кто-нибудь из ребят, проводя атаку, резко останавливал пятку перед носом Вовчика, он закрывал глаза и скрещивал руки на груди, всем своим видом говоря, что согласен на всё, только не больно. Приходилось больше уделять внимание не столько его технике, сколько его внутреннему миру. И судя по его доверчивому открытому взгляду, брошенные зёрна ложились на благодатную почву.
Многие спортивные тренеры проводят очень жёсткий отбор учеников. С огромным упорством они ищут "своих" среди школьников, дворовых команд и даже - детских садов. И, если повезёт найти, выращивают звёзд. Но спорт - изобретение западной цивилизации. Европейцу трудно понять, зачем совершенствовать своё мастерство в рисунках на мокром прибрежном песке или оттачивать каллиграфию, изображая водой иероглифы на горячем камне. Возможно, загадочная русская душа своей открытостью и готовностью сострадать гораздо ближе к восточной духовности, чем западный практицизм. А, может быть, в додзё собирается больше приверженцев "процесса" чем - "результата", и они готовы бесконечно совершенствовать свою душу и тело, оттачивая боевое искусство. Ибо только опасность и близость смерти на острие заставляет мобилизовать все человеческие ресурсы. Так или иначе, но традиционные школы каратэ не ставят никаких ограничений для новичков, но имеют очень жесткие правила для учеников. Путь самосовершенствования, а не - медаль является ключевым словом.
Когда третье кимоно разошлось по швам от пота на могучей спине Вовчика, он уже "сидел в шпагате" и не закатывал глаза от испуга. Раньше всех влетал в раздевалку перед тренировкой и последним выходил из зала. Падал без сил при отжиманиях и снова поднимался на дрожащих от усталости руках. С завидным упорством он учился не сдаваться. По-прежнему над ним подшучивали, щипали и толкали, а в короткие минуты отдыха или шутливых эстафетах на нем гроздьями висели младшие и топтались ровесники. В любую стужу и снегопад Вовчик первым протаптывал дорогу к двери спортзала, и я не помню, чтобы он болел, уезжал в отпуск или отпрашивался на дискотеку. Что-то родилось и крепло в его душе.
Однажды наш клуб проводил "открытый ковер" - когда на тренировку приходили ученики других школ и в неформальной обстановке мерялись силами. Это проходило как обычное занятие, но желающие могли проверить себя в борьбе не с товарищем, все особенности которого они знали, а - с незнакомцем. Родные стены помогали, а отсутствие официоза городских или областных соревнований делало первый шаг проще. В такой ситуации пары составляются не по жеребьевке, и я часто использовал фактор неожиданности - когда партнеры в поединке неравноценны. Это мог быть сильный и новичок, высокий и малыш, парень и две девчушки. Скорее, они преодолевали психологические барьеры и учились вести бой в нетривиальной обстановке, но в любом случае побеждать. Заранее планов никаких не было, больше это походило на игру, импровизация доставляла удовольствие и ученикам и мне. Выбирая очередную пару, я встретился взглядом с Вовчиком, он не отвёл глаза в сторону, и спокойно смотрел на меня. Я рискнул, поставив передним ним в кумитэ красу и гордость школы - чемпиона Стаса.
Посмеиваясь, он начал кружить в танце вокруг Вовчика, выбирая что-нибудь эдакое из своего богатого арсенала. Неожиданная подсечка и фиксирующий удар припечатали Стаса к полу так стремительно, что никто не понял, что же произошло. Растерянным взглядом Вовчик посмотрел на меня, всё еще не веря в случившееся. Стас не растерялся и с наигранным благородством похлопал Вовчика по плечу, показывая всем своим видом, что подставился специально. Но глаза его так холодно посмотрели на противника и после команды "хадзимэ" на Вовчика посыпался такой град нешуточных ударов, что я насторожился. Все притихли, наблюдая за стремительно нарастающим поединком, давно перешагнувшим дружеские рамки. Стас выстреливал одну комбинацию за другой, делая атаки всё более жёсткими. Он теснил Вовчика в тот угол зала, где сидели девчонки, в надежде эффектно завершить бой и реабилитироваться. Был слышен только шорох кимоно и звуки блоков, отводящих удары. Внезапно Вовчик провел такой красивый круговой маваси-гери, так чисто коснулся левой щеки Стаса подъёмом своей стопы, и так изящно ушёл в сторону, что в опустившейся тишине эхо его "кий я" долго металось от стены к стене ошеломленного зала. Это была чистая победа.
Весь вечер мы долго обсуждали короткий поединок, и не раз возвращались к нему позже. Только Вовчик пришёл на следующую тренировку прощаться - сказал, что добился, чего хотел, а дальше у него другие планы. Прерывисто вздохнув, поклонился додзё и ушел. По его спокойной и уверенной походке я понял, что это был первый и последний бой в его жизни.