Евтушенко Евгений : другие произведения.

Евтушенко Евгений Избранные стихотворения на русском и английском и языках. Часть 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Евгений Евтушенко. Избранные стихотворения на русском и английском и языках. Часть 3. Перевод А.С. Вагапова.


  
   Евгений Евтушенко
  
   Избранные стихотворения
  
      -- Не разлюбил я ни одной любимой...
      -- Я друга потерял, а вы мне о стране...
      -- Все больше, больше моей маме лет...
      -- Дай бог слепцам глаза вернуть...
      -- Померкло блюдечко во мгле
      -- Зашумит ли клеверное поле...
      -- Ольховая сережка
      -- Ничто не сходит с рук...
      -- Она сказала: "Он уже уснул!"...
      -- Проклятье века -- это спешка...
      -- Мы - карликовые березы...
      -- Нефертити
      -- Очарованья ранние прекрасны...
      -- Напутствие
      -- Две любви
      -- Не сделать ничего
      -- Эмигрантка / Девочка из Нью-Йорка
      -- Еще не все
      -- Все то, что есть...
      -- Идол думает за всех
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Евгений Евтушенко

Yevgeny Yevtushenko

   Translated by Alec Vagapov
  
   ***
  
   Не разлюбил я ни одной любимой,
   но был на прегрешенья неленивый.
  
   Не предавал ни разу в жизни друга,
   а лишь себя, но это не заслуга.
  
   Я не убил за жизнь мою ни клушки,
   а время убивал - почти из пушки.
  
   Минуты убиенные, как трупы,
   сложились в годы... Боже мой, как глупо...
  
  
   Я стольких спас по тюрьмам и по зонам.
   Да вот подсчет спасательствам - позорен.
  
   Но я не спас так многих и так много,
   и я боюсь прямого взгляда Бога.
  
   ***
  
   I've never fallen out with my dears,
   but I have sinned a lot, to be sincere.
  
   It's true, I have betrayed myself, but never
   a friend, although it's not a big endeavour.
  
   I`ve never ever killed a hen or chicken,
   I've killed the time like crazy, frankly speaking.
  
   The murdered moments like dead bodies were fitted
   Into the years... My Goodness! It's so stupid!
  
  
   I've saved so many from a prison sentence
   But counting off is a disgrace, in essence.
  
   I haven't saved yet may things and people
   and thus I fear the glance of God, a little.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Евгений Евтушенко

  

Yevgeny Yevtushenko

Translated by Alec Vagapov

  
   Я друга потерял, а вы мне о стране.
   Я друга потерял, а вы мне о народе.
   На чёрта мне страна, где лишь цена в цене,
   На чёрта мне народ, где рабство и в свободе.
  
  
   Я друга потерял и потерялся сам.
   Мы потеряли то, что больше государства.
   Нам нелегко теперь найтись по голосам.
   То выстрел за углом, то вой ракет раздастся.
  
  
  
   Я был немножко им, он был немножко мной.
   Его не продал я, и он меня не продал.
   Страна - друг не всегда. Он был моей страной.
   Народ - неверный друг. Он был моим народом.
  
  
   Я русский. Он грузин. Кавказ теперь, как морг.
   Идёт людей с людьми бессмысленная битва.
   И если мёртв мой друг, народ мой тоже мёртв,
   И если он убит - страна моя убита.
  
  
   Не склеить нам страну, что выпала из рук.
   Но даже в груде тел, зарытых без надгробья,
   Друг никогда не мёртв. Он потому и друг.
   И ставить крест нельзя на друге и народе.
  
  
   I've lost a friend of mine while you talk of the state.
   I've lost a friend of mine, you talk of people's wisdom
   To hell with lousy state with only price at stake,
   To hell with lousy people where slavery is freedom.
  
  
   I've lost a friend of mine, and I have lost my way.
   And we've lost something more than just the state and nation.
   It's hard for us to find ourselves by voice today.
   Now shots around the corner, now rocket's reverberation
  
   I was his alter ago, he was the same to me
   We never caught each other in lies or a deception.
   Not every state is friend. He was a state for me.
   And as a good exception, he was my own nation.
  
  
   He's Georgian, I am Russian. The Caucasus is hell.
   A senseless war is on between the friendly people
   And if my friend is dead, my folks are dead as well
   And if my friend is killed, my state is killed, the cripple.
  
   We can't glue down the state that fell out of hand.
   But even in the graves with no commemoration
   A friend is never dead. That's why he is a friend,
   You can't set up a cross and cross the state and nation.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
    

Евгений Евтушенко

  

 Yevgeny Yevtushenko

   Translated by Alec Vagapov
  
    
    * * *
   Все больше, больше моей маме лет.
   Все реже поднимается чуть свет
   на шорох свежевыпавших газет
   в которых утешений нет и нет.
    
    
   Все горше каждый воздуха глоток,
   все скользче пол, опасный, как ледок,
   все тяжелей, нечаянно жесток
   обнявший плечи легонький платок.
    
    
   Когда она по улице бредет,
   снег осторожно, бережно идет,
   и дождь ей боты лижет, как щенок,
   и ветер сбить ее боится с ног.
    
    
   В нелегкие такие времена
   все легче, легче делалась она,
   и страшно мне, что может кто-нибудь,
   как перышко ее с России сдуть.
    
    
   Как мне испить живой воды тогда,
   из маминого слабого следа?
   Любимая, прошу тебя сумей
   стать хоть немного матерью моей.
    
    
  
    
    * * *
   My ma is getting old, to my dismay.
   She rarely gets up at the break of day
   on hearing the rustle of the paper heaps
   with no consoling news she badly needs.
    
    
   The air is getting bitter with each breath,
   the floor is getting slippy like iced earth,
   the kerchief on her shoulders, once so light,
   is getting heavier, as if out of spite.
    
    
   When she walks quietly along the street
   the snow falls gently, softly, to her feet,
   the rain licks, like a pup, her boots and gown,
   the wind takes care not to knock her down.
    
    
   And going through the restless times of late,
   she has been getting lighter, losing weight,
   and I am terribly afraid that someone may
   blow her off Russia, like a fluff, some day.
    
    
   How can I have the living water then
   from mother's feeble footprint, to ease pain?
   My darling, I should ask you, will you, please,
   be like my ma, to some extent, at least?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Евгений Евтушенко

Yevgeny Yevtushenko

   Translated by Alec Vagapov
  
  
   * * *
  
   Очарованья ранние прекрасны. 
   Очарованья ранами опасны... 
   Но что с того -- ведь мы над суетой 
   к познанью наивысшему причастны, 
  
   спасенные счастливой слепотой. 
   И мы, не опасаясь отступиться, 
   со зрячей точки зрения тупы, 
   проносим очарованные лица 
  
   среди разочарованной толпы. 
   От быта, от житейского расчета, 
   от бледных скептиков и розовых проныр, 
   нас тянет в даль мерцающее что-то, 
  
   преображая отсветами мир. 
   Но неизбежность разочарований 
   дает прозренье. Все по сторонам 
   приобретает разом очертанья, 
  
   до этого неведомые нам. 
   Мир предстает не брезжа, не туманясь, 
   особенным ничем не осиян, 
   но чудится, что эта безобманность -- 
  
   обман, а то, что было -- не обман. 
   Ведь не способность быть премудрым змием, 
   не опыта сомнительная честь, 
   а свойство очаровываться миром 
  
   нам открывает мир, какой он есть, 
   Вдруг некто с очарованным лицом 
   мелькнет, спеша на дальнее мерцанье, 
   и вовсе нам не кажется слепцом -- 
   самим себе мы кажемся слепцами... 
  
   1963 
  
   * * *
  
   Enchantment is a wonderful sensation. 
   But it can also be a menacing temptation... 
   However, we don't care and don't mind: 
   amidst the vanity it's our revelation, 
  
   and we are save and happy since we're blind. 
   We bravely put ourselves through our paces, 
   The sighted think we're silly, but they're wrong, 
   we hold our heads and our enchanted faces 
  
   amidst the nonchalant and disillusioned throng. 
   We flee from the routine and daily cares, 
   from feeble skeptics and optimistic freaks, 
   we have a longing for some distant flares 
  
   transfiguring the world with gleaming streaks. 
   But disillusion brings about enlightenment, 
   and all the things around us all at once 
   appear before us in a different light and 
  
   take an new shape, quite unfamiliar to us. 
   We see the world unveiled, clear-cut and luminous, 
   without anything particular in view, 
   but it appears that this seeming truthfulness 
  
   is false, while what we saw before is true. 
   It isn't wisdom, nor one's power of judgement, 
   nor life experience's doubtful pride, 
   it's human fascination and enchantment 
  
   that show the world to us in its true light. 
   When we catch sight of someone on the way 
   towards a distant shimmering light, delighted, 
   we don't think that he is a blind man anyway -- 
   we tend to think ourselves to be shortsighted... 
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Евгений Евтушенко

Yevgeny Yevtushenko

   Translated by Alec Vagapov
  
   ***
  
   Дай бог слепцам глаза вернуть
   и спины выпрямить горбатым.
   Дай бог быть богом хоть чуть-чуть,
   но быть нельзя чуть-чуть распятым.
  
   Дай бог не вляпаться во власть
   и не геройствовать подложно,
   и быть богатым -- но не красть,
   конечно, если так возможно.
  
   Дай бог быть тертым калачом,
   не сожранным ничьею шайкой,
   ни жертвой быть, ни палачом,
   ни барином, ни попрошайкой.
  
   Дай бог поменьше рваных ран,
   когда идет большая драка.
   Дай бог побольше разных стран,
   не потеряв своей, однако.
  
   Дай бог, чтобы твоя страна
   тебя не пнула сапожищем.
   Дай бог, чтобы твоя жена
   тебя любила даже нищим.
  
   Дай бог лжецам замкнуть уста,
   глас божий слыша в детском крике.
   Дай бог живым узреть Христа,
   пусть не в мужском, так в женском лике.
  
   Не крест -- бескрестье мы несем,
   а как сгибаемся убого.
   Чтоб не извериться во всем,
   Дай бог ну хоть немного Бога!
  
   Дай бог всего, всего, всего
   и сразу всем -- чтоб не обидно...
   Дай бог всего, но лишь того,
   за что потом не станет стыдно.
  
  
   ***
  
   God grant the blind to have the sight
   And hunchbacks be a normal man
   God grant I'm partly God, but one
   Cannot be partly crucified
  
   Deliver me from being bossy
   Or sort of hero false and glossy
   God grant me being rich, not false,
   If it is possible of course.
  
   God grant me to be an old hand
   Not swallowed by some sort of gang
   Deliver me from being a lord.
   A beggar, hangman or that sort.
  
   Deliver me from bloody hands
   When somebody casts in a bone;
   God grant me many foreign lands,
   With preservation of my own.
  
   Deliver you from being kicked
   With heavy jackboots by your country.
   God grant your wife to be quite thick
   With you when you're in quandary
  
   God grant the liars to shut up,
   When hearing God in exultation
   And see the living Christ turn up
   As male or female presentation.
  
   We bear disbelief but not
   The cross. And beg God to forgive us.
   God grant us to be a bit of God
   So we might not be unbelievers.
  
   God grant us all we haven't got.
   To all of us, and on the square,
   God grant us everything but not
   Something disgraceful and unfair.
  
  
   .
  
  
  
  
  
  
  

Евгений Евтушенко

Yevgeny Yevtushenko

   Translated by Alec Vagapov
  
    * * *
    
   Зашумит ли клеверное поле,
   заскрипят ли сосны на ветру,
   я замру, прислушаюсь и вспомню,
   что и я когда-нибудь умру.
    
    
   Но на крыше возле водостока
   встанет мальчик с голубем тугим,
   и пойму, что умереть жестоко
   и к себе, и, главное к другим.
    
    
   Чувства жизни нет без чувства смерти.
   Мы уйдем не как в песок вода,
   но живые, те, что мертвых сменят,
   не заменят мертвых никогда.
    
    
   Кое-что я в жизни этой понял, --
   значит, я не даром битым был.
   Я забыл, казалось, все, что помнил,
   но запомнил все, что я забыл.
    
    
   Понял я, что в детстве снег пушистей,
   зеленее в юности холмы,
   понял я, что в жизни столько жизней,
   сколько раз любили в жизни мы.
    
    
   Понял я, что тайно был причастен
   к стольким людям сразу всех времен.
   Понял я, что человек несчастен,
   потому что счастья ищет он.
    
    
   В счастье есть порой такая тупость.
   Счасть смотрит пусто и легко.
   Горе смотрит, горестно потупясь,
   потому и видит глубоко.
    
    
   Счастье -- словно взгляд из самолета.
   Горе видит землю без прикрас.
   В счастье есть предательское что-то --
   горе человека не предаст.
    
    
   Счастлив был я неосторожно,
   слава Богу -- счастье не сбылось.
   Я хотел того, что невозможно.
   Хорошо, что мне не удалось.
    
    
   Я люблю вас, люди-человеки,
   и стремленье к счастью вам прощу.
   Я теперь счастливым стал навеки,
   потому что счастья не ищу.
    
    
   Мне бы -- только клевера сладинку
   на губах застывших уберечь.
   Мне бы -- только малую слабинку --
   все-таки совсем не умереть.
    
    
   1977
     * * *
    
   Should the clover rustle in the meadow
   or a pine-tree in the wind should sway
   I will stop and listen and remember
   that I, too, will pass away some day.
    
    
   When I see a boy, a pigeon-fancier,
   standing on the roof, right on the brink,
   I believe that death is not the answer,
   dying is a ruthless thing, I think.
    
    
   Death is what we ought to be aware of.
   We shall perish but our world survives;
   those who will replace the dead, however,
   cannot substitute for their lives.
    
   It was not in vain that I was trodden,
   I have learnt my lesson, as I find.
   What I bore mind I have forgotten,
   what I did forget I bear in mind.
    
    
   Now I know that snow is very special,
   and the hills are greener, when you're young,
   and I know that life implies affection,
   for we live because we love someone.
    
    
   Now I know that secretly I happened
   to be bound to so many lives,
   and I know that man is so unhappy
   just because for happiness he strives.
    
    
   Happiness, at times, is rather silly,
   takes of things a vacant, flippant view,
   whereas trouble stares, frowning grimly,
   hence, its power of seeing trough and through.
    
    
   Happiness is distant and unreal.
   Trouble sees the earth in its true light.
   Happiness has somewhat of betrayal,
   trouble will be always by man's side.
    
    
   It was thoughtless of me to be happy,
   but, thank God, it failed me anyway.
   I desired the impossible to happen,
   and I'm glad it didn't come my way.
    
    
   People, humankind, I love you dearly,
   for a happy life as ever you may strive.
   As for me, now I 'm happy, really,
   because happiness I do not seek in life.
    
    
   What I want now is the taste sweetness
   of the clover on my lips to stay,
   and I want to have my little weakness:
   my unwillingness to perish right away.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Евгений Евтушенко

Yevgeny Yevtushenko

   Translated by Alec Vagapov
  
  
   ***
   Померкло блюдечко во мгле,
   все воском налитое...
   Свеча, растаяв на столе,
   не восстанавливается.
  
   Рубанком ловких технарей
   стих закудрявливается,
   а прелесть пушкинских кудрей
   не восстанавливается.
  
   От стольких губ, как горький след,
   лишь вкус отравленности,
   а вкус арбузов детских лет
   не восстанавливается.
  
  
   Тот, кто разбил семью, к другой
   не приноравливается,
   и дружба, хрястнув под ногой,
   не восстанавливается.
  
   На поводках в чужих руках
   народы стравливаются,
   а люди - даже в облаках
   не восстанавливаются.
  
   На мордах с медом на устах
   след окровавленности.
   Лицо, однажды мордой став,
   не восстанавливается.
  
   Лишь при восстании стыда
   против бесстыдности
   избегнем страшного суда -
   сплошной пустынности.
  
   Лишь при восстании лица
   против безликости
   жизнь восстанавливается
   в своей великости.
  
   Детей бесстыдство может съесть -
   не остановится.
   А стыд не страшен. Стыд - не смерть.
   Все восстановится.
  
  
  
  

  
   ***
   The little plate in the dark
   has grown dim, all filled with wax...
   The candle melted on the table
   can't be retrieved.
  
   The plane of skilful craftsmen
   сan be smoothed over,
   the beauty of Pushkin's curles
   can't be retrieved.
  
   So many lips leave, have left,
   like a bitter trace, the taste of poison,
   whereas the taste of water melons
   from childhood time
   can't be retrieved.
  
   He who had stopped loving his family
   can't adapt himself to the new one,
   and friendship trampled underfoot
   can't be retrieved.
  
   Led on leash by an alien,
   nations are set on to fight.
   and people , even in the clouds,
   are not retrieved.
  
   The ugly faces, honey on the lips,
   have a trace of blood.
   The face once turned into a mug
   can't be retrieved.
  
   Only when shame rises up
   against shamelessness
   we shall escape the judgment day, -
   continuous desert.
  
   Only when a face rises up
   against facelessness
   Life can be retrieved
   in all its greatness.
  
   The disgrace can eat up children -
   and will not stop.
   As for shame, is not so frightful. Shame is not death.
   All will be retrieved.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Евгений Евтушенко

  
  

ОЛЬХОВАЯ СЕРЕЖКА

Д. Батлер

Yevgeny Yevtushenko

THE CATKIN

FROM AN ALDER-TREE

To D.Batler

   Translated by Alec Vagapov

    
   Уронит ли ветер
   в ладони сережку ольховую,
   начнет ли кукушка
   сквозь крик поездов куковать,
   задумаюсь вновь,
   и, как нанятый, жизнь истолковываю
   и вновь прихожу
   к невозможности истолковать.
    
    
   Себя низвести
   до пылиночки в звездной туманности,
   конечно, старо,
   но поддельных величий умней,
   и нет униженья
   в осознанной собственной малости --
   величие жизни
   печально осознанно в ней.
    
    
   Сережка ольховая,
   легкая, будто пуховая,
   но сдунешь ее --
   все окажется в мире не так,
   а, видимо, жизнь
   не такая уж вещь пустяковая,
   когда в ней ничто
   не похоже на просто пустяк.
    
    
   Сережка ольховая
   выше любого пророчества.
   Тот станет другим,
   кто тихонько ее разломил.
   Пусть нам не дано
   изменить все немедля, как хочется, --
   когда изменяемся мы,
   изменяется мир.
    
    
   И мы переходим
   в какое-то новое качество
   и вдаль отплываем
   к неведомой новой земле,
   и не замечаем,
   что начали странно покачиваться
   на новой воде
   и совсем на другом корабле.
    
    
   Когда возникает
   беззвездное чувство отчаленности
   от тех берегов,
   где рассветы с надеждой встречал,
   мой милый товарищ,
   ей-богу, не надо отчаиваться --
   поверь в неизвестный
   пугающе черный причал.
    
    
   Не страшно вблизи
   то, что часто пугает нас издали.
   Там тоже глаза, голоса,
   огоньки сигарет.
   Немножко обвыкнешь,
   и скрип этой призрачной пристани
   расскажет тебе,
   что единственной пристани нет.
    
    
   Яснеет душа,
   переменами неозлобимая.
   Друзей, не понявших
   и даже предавших, -- прости.
   Прости и пойми,
   если даже разлюбит любимая,
   сережкой ольховой
   с ладони ее отпусти.
    
    
   И пристани новой не верь,
   если станет прилипчивой.
   Призванье твое --
   беспричальная дальняя даль.
   С шурупов сорвись,
   если станешь привычно привинченный
   и снова отчаль
   и плыви по другую печаль.
    
    
   Пускай говорят:
   "Ну когда он и впрямь образумится!"
   А ты не волнуйся --
   всех сразу нельзя ублажить.
   Презренный резон:
   "Все уляжется, все образуется..."
   Когда образуется все --
   то и незачем жить.
    
    
   И необъяснимое --
   это совсем не бессмыслица.
   Все переоценки
   нимало смущать не должны, --
   ведь жизни цена не понизится
   и не повысится --
   цена неизменна тому,
   чему нету цены.
    
    
   ...С чего это я?
   Да с того, что одна бестолковая
   кукушка-болтушка
   мне долгую жизнь ворожит.
   С чего это я?
   Да с того, что сережка ольховая
   лежит на ладони и,
   словно живая, дрожит...
    
     1975
  
    
   The instant a catkin
   falls down on my palm from an alder
   or when a cuckoo
   gives a call, through the thunder of train,
   attempting to give explanation to living
   I ponder
   and find it impossible
   to understand and explain.
    
    
   Reducing oneself
   to a speck of a star-dust is trivial,
   but certainly wiser
   than being affectedly great,
   and knowing one's smallness
   is neither disgrace nor an evil,
   it only implies our knowledge
   of greatness of fate.
    
    
   The alder-tree catkin is light
   and so airy and fluffy;
   you blow it away, --
   and the world will go wrong overnight.
   Our life doesn't seem
   to be petty and trifling
   for nothing in it is a trifle
   and nothing is slight.
    
    
   The alder-tree catkin
   is greater than any prediction,
   and he who has quietly broken it
   won't be the same.
   We cannot change everything now
   by our volition,
   the world tends to change anyway
   with the change of ourselves.
    
    
   And so we transform
   to assume quite a different essence
   and go on a voyage
   to a desolate land, far from home,
   we don't even notice
   and don't realize our presence
   on board an entirely different ship,
   in a storm.
    
    
   And when you are seized
   with a feeling of hopeless remoteness,
   away from the shores
   where the sunrise amazed you at dawn,
   my dear good friend, don't despair
   and please don't be hopeless, --
   believe in the black frightening harbors,
   so strange and unknown.
    
    
   A place, when remote, may be frightening
   but not when it's near.
   There's everything there:
   eyes, voices, the lights and the sun...
   As you get accustomed
   the creak of the shadowy pier
   will tell you that there're can be more
   piers and harbors than one.
    
    
   Your soul clears up,
   with no malice against the conversion.
   Forgive all your friends
   that betrayed you, or misunderstood.
   Forgive your beloved one
   if you don't enjoy her affection,
   allow her to fly off your palm
   like a catkin, for good.
    
    
   And don't put your trust in a harbor
   that gets too officious.
   An endless and harbourless vast
   is what you must have on the brain.
   If something should keep you pinned down
   just get off the hinges
   And go
   on a lasting disconsolate voyage once again.
  
  
   "Whenever will he come to reason?" --
   some people may grumble.
   You don't have to worry,
   you know that one cannot please all.
   The saying that "all things must pass"
   is a treacherous babble
   if all things must pass,
   then it isn't worth living at all.
    
    
   What can't be explained
   isn't really absolute nonsense.
   So don't be embarrassed
   by revaluation of things, --
   There won't be a fall nor a rise
   in the prices of our life since
   the price of a thing of no value
   remains as it is
    
   ...Now why do I say it?
   Because a cuckoo, silly liar,
   predicts
   that I'm going to live a long life
   Now why do I say it?
   Well, there is an alder-tree flower,
   a catkin, which, quivering,
   rests on my palm as if live...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Евгений Евтушенко

Yevgeny Yevtushenko

   Translated by Alec Vagapov
  
   ***
   Мы - карликовые березы.
   Мы крепко сидим, как занозы,
   у вас под ногтями, морозы.
  
   И вечномерзлотное ханство
   идет на различные хамства,
   чтоб нас попригнуть еще ниже,
   Вам странно, каштаны в Париже?
  
   Вам больно, надменные пальмы,
   как вроде бы низко мы пали?
   Вам грустно, блюстители моды,
   какие мы все квазимоды?
  
   В тепле вам приятна, однако,
   гражданская наша отвага,
   и шлете вы скорбно и важно
   поддержку моральную вашу.
  
   Вы мыслите, наши коллеги,
   что мы не деревья-калеки,
   но зелень, пускай некрасива,
   среди мерзлоты - прогрессивна.
  
   Спасибочки. Как-нибудь сами
   мы выстоим под небесами,
   когда нас корежит по-зверски,-
   без вашей моральной поддержки,
  
   Конечно, вы нас повольнее,
   зато мы корнями сильнее.
   Конечно же мы не в Париже,
   но в тундре нас ценят повыше.
  
   Мы, карликовые березы.
   Мы хитро придумали позы,
   но все это только притворство.
   Прижатость есть вид непокорства.
  
   Мы верим, сгибаясь увечно,
   что вечномерзлотность - невечна,
   что эту паскудину стронет,
   и вырвем мы право на стройность.
  
   Но если изменится климат,
   то вдруг наши ветви не примут
   иных очертаний - свободных?
   Ведь мы же привыкли - в уродах.
  
   И это нас мучит и мучит,
   а холод нас крючит и крючит.
   Но крепко сидим, как занозы,
   мы - карликовые березы.
  
   ***
   We are dwarf birches, like cripples.
   We hold our ground, like splinters,
   under your nails, frosty winters.
  
   The blatant permafrost khanate
   displays cheeky arrogance - Damn it! -
   to bend us low down and harass.
   Isn't it strange to you, Paris?
  
   Arrogant palms, is it hurtful,
   that we suffer such a crucial downfall?
   And you, trendsetter, think sadly
   that we all look repulsive and ugly?
  
   You are warm, and you like it, however,
   to see our courage and fervor;
   you send us grandly, by rule,
   your moral support and approval
  
   You, colleagues, believe that we are
   just cripples, not trees growing here;
   but verdure, though simple and common,
   and yet a progressive phenomenon.
  
   Well, thanks you, leave us alone, -
   we'll hold out on our own,
   when we get grated like crazy -
   without support and appraisal
  
   You are freer than we, for sure
   but we are stronger than you are.
   We are not in Paris, nor under,
   but they respect us in tundra
  
   We are dwarf trees without a gloss.
   We slyly thought up a pose,
   but it's only dissimulation.
   Being pressed is a form of transgression.
  
   Bending down we believe, however,
   that permafrost won't last for ever,
   this villainy will surrender,
   and we'll win our right to be slender.
  
   But what if the climate should alter,
   and our branches won't take the contour
   of a deferent kind, free and kindly?
   After all, we are known as ugly.
  
   It torments us, and we are writhing
   Under severe frost biting.
   Yet we hold our ground, like splinters,
   Dwarf birches in frosty winters.
  
  
  

Евгений Евтушенко

НЕФEРТИТИ

Yevgeny Yevtushenko

   NEFERTITI
   Translated by Alec Vagapov
  
       Как ни крутите,
   ни вертите
   существовала
   Нефертити.
   Она когда-то в мире оном
   жила с каким-то фараоном,
   но даже если с ним лежала,
   она векам принадлежала.
   И он испытывал страданья
   от видимости обладанья.
   Носил он важно
   облаченья.
   Произносил он
   обличенья.
   Он укреплял свои устои,
   но, как заметил Авиценна,
   в природе рядом с красотою
   любая власть неполноценна.
   И фараона мучил комплекс
   неполноценности...
   Он комкал
   салфетку мрачно за обедом,
   когда раздумывал об этом.
   Имел он войско, колесницы,
   ну а она -- глаза, ресницы,
   и лоб, звездами озаренный,
   и шеи выгиб изумленный.
   Когда они в носилках плыли,
   то взгляды всех глазевших были
   обращены, как по наитью,
   не к фараону, к Нефeртити.
   Был фараон угрюмым в ласке
   и допускал прямые грубости,
   поскольку чуял хрупкость власти
   в сравненье с властью этой хрупкости.
   А сфинксы
   медленно
   выветривались,
   и веры мертвенно выверивались,
   но сквозь идеи и событья
   сквозь все,
   в чем время обманулось,
   тянулась шея Нефертити
   и к нам сегодня дотянулась.
   Она --
   в мальчишеском наброске
   и у монтажницы на брошке.
   Она кого-то очищает,
   не приедаясь,
   не тускнея
   и кто-то снова ощущает
   неполноценность рядом с нею.
   Мы с вами часто вязнем в быте...
   А Нефeртити?
   Нефертити
   сквозь быт,
   событья, лица, даты
   все так же тянется куда-то...
   Как ни крутите
   ни вертите,
   но существует
   Нефертити.
       1967
       You may have doubts,
   be persistent,
   yet Nefertiti
   was existent.
   She lived a long, long time ago
   with an Egyptian pharaoh,
   she slept with him, he loved her beastly,
   but she, in fact, belonged to history.
   He suffered from the wretched feeling
   that his possessing her was seeming.
   He had
   bombastic, pompous features
   and made
   incriminating speeches.
   He thought of his imperial duty,
   but Avicenna once asserted
   that in the face of genuine beauty
   a ruler's power is imperfect.
   It made the pharaoh feel inferior...
   at dinner
   he would look austere;
   thinking about it he'd frown
   and throw the crumpled napkin down.
   He had an army, troops and chariots,
   while she had eyes and long black eyelids,
   a starlit forehead, nice as heck
   and an amazing curve of neck.
   And when they floated in procession
   the onlookers' all attention
   was focused, which they were aware of,
   on Nefertiti, not the pharaoh.
   When he caressed her he was moody,
   at times he'd treat her rather rudely
   for he was conscious of fragility
   of power, beside her femininity.
   Meanwhile
   the sphinxes
   slowly faded,
   beliefs were horribly collated,
   but through events and through ideas
   through all
   that had deceived the ages
   her neck stretched out, it appears,
   until it's reached the present stages.
   We see her
   in a schoolboy's drawing
   and on a broach on women's clothing.
   She frees some women from foreboding,
   she's always fresh,
   and never boring.
   And, like before, some feel inferior
   beside the grace of her exterior.
   We fuss about, full of care...
   While Nefertity...
   Well, she's there:
   through cares, faces,
   and whatever,
   she stretches out her neck, as ever.
   You may have doubts,
   be persistent,
   yet Nefertiti
   is existent.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Евгений Евтушенко

Yevgeny Yevtushenko

   Translated by Alec Vagapov
  
  
   ***
   Ничто не сходит с рук:
   ни самый малый крюк
   с дарованной дороги,
   ни бремя пустяков,
   ни дружба тех волков,
   которые двуноги.
  
   Ничто не сходит с рук:
   ни ложный жест, ни звук
   ведь фальшь опасна эхом,
   ни жадность до деньги,
   ни хитрые шаги,
   чреватые успехом.
  
   Ничто не сходит с рук:
   ни позабытый друг,
   с которым неудобно,
   ни кроха-муравей,
   подошвою твоей
   раздавленный беззлобно.
  
   Таков проклятый круг:
   ничто не сходит с рук,
   а если даже сходит,
   ничто не задарма,
   и человек с ума
   сам незаметно сходит...
  
  
   ***
   You will account for all:
   for the smallest detour
   on the granted road,
   for the load of trifles,
   for friendship of the wolves
   that have two legs.
  
   You will account for all:
   for a false gesture and a sound,
   after all, falsehood is fraught with an echo,
   one will account for greed
   and shrewd steps
   that are fraught with success.
  
   You will account for all:
   for a forgotten friend,
   that will embarrass you,
   for a tiny little ant
   crushed with your foot by chance.
  
   Such is the cursed circle
   one will account for all,
   and even if
   you get away with it
   it will be not be left unpaid,
   and you'll insensibly
   go mad...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   БЛАГОДАРНОСТЬ

Yevgeny Yevtushenko

   GRATITUDE
   Translated by Alec Vagapov
    
    
   Она сказала: "Он уже уснул", --
   задернув полог над кроваткой сына,
   и верхний свет неловко погасила,
   и, съежившись халат упал на стул.
    
     Мы с ней не говорили про любовь.
   Она шептала что-то чуть картавя,
   звук "р", как виноградинку катая
   за белою оградою зубов.
      
   "А знаешь: я ведь плюнула давно
   на жизнь свою. И вдруг так огорошить!
   Мужчина в юбке. Ломовая лошадь.
   И вдруг -- я снова женщина. Смешно?"
      
   Быть благодарным -- это мой был долг.
   Ища защиты в беззащитном теле,
   зарылся я, зафлаженный, как волк,
   в доверчивый сугроб ее пастели.
      
   Но, как волчонок, загнанный, одна
   она в слезах мне щеки обшептала,
   и то, что благодарна мне она,
   меня стыдом студеным обжигало.
    
    
   Мне б окружить ее блокадой рифм,
   теряться, то бледнея, то краснея,
   но женщина! Меня! Благодарит!
   За то, что я! мужчина! Нежен с нею!
    
     Как получиться в мире так могло?
   Забыв про смысл ее первопричинный,
   мы женщину сместили. Мы ее
   унизили до равенства с мужчиной.
    
     Какой занятный общества этап,
   коварно подготовленный веками:
   мужчины стали чем-то вроде баб,
   а женщины -- почти что мужиками.
    
     О, господи, как сгиб ее плеча
   мне вмялся в пальцы голодно и голо,
   и как глаза неведомого пола
   преображались в женские, крича!
    
     Потом их сумрак полузаволок.
   Они мерцали тихими свечами...
   Как надо мало женщине, -- мой бог! --
   чтобы ее за женщину считали.
    
    
   1968
    
    
   She said: "He will be sleeping well all night", --
   as she arranged her sonny's bed with care;
   and as she clumsily switched off the light
   her dress slipped smoothly down on the chair.
    
     We didn't want to talk about love.
   She whispered something, slightly drawling,
   and, like a grape, her "r"'s were rolling
   behind her white teeth: down and above.
    
     "About my life I didn't care a bit,
   and then, all of a sudden, it fell out!..
   A worn-out man-like toiler, I turned out
   to be a woman. Funny, isn't it?"
      
   I thought I had to thank her in some way.
   In search of safety in a helpless body
   I found shelter, like a wolf at bay,
   in snowy bed-clothes of my female buddy.
      
   But, like a hunted down wolf, forlorn,
   she talked my head off whispering in tears,
   she was obliged to me, which made me burn
   with chilling shame of her sincerest cheers.
    
    
   I should besiege her with my rhymes of praise,
   get shy and blush, turn pale and redden...
   Instead, I have her thanks! What a disgrace!
   A woman! thanks a man! for fondling! Heaven!
    
     How could it happen? How can it be done?
   Without thinking of the essence of the woman
   we have removed her. We have brought her down
   to the equality with the male human.
    
     In human history it's an amazing phase,
   prepared by the vicious, crafty ages:
   men have become somewhat of women nowadays
   while women are quite mannish, poor angels!
      
   My Lord! How ardent was her shoulder bend
   that strained against my pressing finger-nail,
   an how impressive was the way she turned
   from an asexual thing into a female!
      
   Then her transfigured eyes were plunged in gloom,
   they flickered with the light of candle's coolness...
   A woman needs so little to assume
   the reputation of the fair sex! My Goodness!
  
  
  
  

Евгений Евтушенко

Yevgeny Yevtushenko

   Translated by Alec Vagapov
  
   ***
   Проклятье века -- это спешка,
   и человек, стирая пот,
   по жизни мечется, как пешка,
   попав затравленно в цейтнот.
  
   Поспешно пьют, поспешно любят,
   и опускается душа.
   Поспешно бьют, поспешно губят,
   а после каются, спеша.
  
   Но ты хотя б однажды в мире,
   когда он спит или кипит,
   остановись, как лошадь в мыле,
   почуяв пропасть у копыт.
  
   Остановись на полдороге,
   доверься небу, как судье,
   подумай -- если не о боге --
   хотя бы просто о себе.
  
   Под шелест листьев обветшалых,
   под паровозный хриплый крик
   пойми: забегавшийся -- жалок,
   остановившийся -- велик.
  
   Пыль суеты сует сметая,
   ты вспомни вечность наконец,
   и нерешительность святая
   вольется в ноги, как свинец.
  
   Есть в нерешительности сила,
   когда по ложному пути
   вперед на ложные светила
   ты не решаешься идти.
  
   Топча, как листья, чьи-то лица,
   остановись! Ты слеп, как Вий.
   И самый шанс остановиться
   безумством спешки не убий.
  
   Когда шагаешь к цели бойко,
   как по ступеням, по телам,
   остановись, забывший бога,--
   ты по себе шагаешь сам!
  
   Когда тебя толкает злоба
   к забвенью собственной души,
   к бесчестью выстрела и слова,
   не поспеши, не соверши!
  
   Остановись, идя вслепую,
   о население Земли!
   Замри, летя из кольта, пуля,
   и бомба в воздухе, замри!
  
  
  
   О человек, чье имя свято,
   подняв глаза с молитвой ввысь,
   среди распада и разврата
   остановись, остановись!
   ***
   The curse of time is constant hustle,
   and wiping off the beads of sweat
   about life we rush and bustle
   getting in time trouble instead.
  
   We drink in haste, love hurry-scurry,
   in heavy spirits and cast down.
   We beat in haste, break in a hurry
   And then beg pardon on the run.
  
   But you, once in this world ever,
   When others boil or go to sleep,
   Stop and give up your vain endeavor,
   Like a worn out horse stops by a steep
  
   Stop when you cover half the road,
   trust heaven like one trusts a judge,
   and think - if not about God -
   think of your own self as such.
  
   And to the rustle of the leaves,
   to locomotive's husky cry,
   think, he who runs like crippled lives,
   and he who stops is great and high.
  
   Sweep off the dust of ostentation,
   think of eternity instead
   and then your holy hesitation
   will flow into your feet like lead.
  
   There's power in your hesitation,
   when following the phony side
   you do not dare choose direction
   and go towards the phony light.
  
   As you walk trampling down faces
   Stop! You're as blind as ghost at will.
   The chance to stop the hasty paces
   by crazy haste thou shalt not kill.
  
   When walking to the goal boldly
   stepping on the bodies, playing safe,
   stop, you, distrustful and ungodly,
   you tread upon your own self.
  
   When you are pushed ahead by anger
   towards oblivion of your soul,
   To the disgrace of shot and wrangle
   don't hurry heading for a fall!
  
   Stop running! do not go blindfolded
   Oh, population of the Globe!
   Stop, bullet flying from the colt and
   Bomb in the air, do not drop!
  
  
   Oh, man whose name deserves devotion,
   when you roll up your eyes and pray,
   amidst breakdown and perversion
   don't hurry. Stop. There is no way.
  
  
  

Евгений Евтушенко

Yevgeny Yevtushenko

   Translated by Alec Vagapov
  
  
   ***
   Ничто не сходит с рук:
   ни самый малый крюк
   с дарованной дороги,
   ни бремя пустяков,
   ни дружба тех волков,
   которые двуноги.
  
   Ничто не сходит с рук:
   ни ложный жест, ни звук
   ведь фальшь опасна эхом,
   ни жадность до деньги,
   ни хитрые шаги,
   чреватые успехом.
  
   Ничто не сходит с рук:
   ни позабытый друг,
   с которым неудобно,
   ни кроха-муравей,
   подошвою твоей
   раздавленный беззлобно.
  
   Таков проклятый круг:
   ничто не сходит с рук,
   а если даже сходит,
   ничто не задарма,
   и человек с ума
   сам незаметно сходит...
  
  
   ***
   You will account for all:
   for the smallest detour
   on the granted road,
   for the load of trifles,
   for friendship of the wolves
   that have two legs.
  
   You will account for all:
   for a false gesture and a sound,
   after all, falsehood is fraught with an echo,
   one will account for greed
   and shrewd steps
   that are fraught with success.
  
   You will account for all:
   for a forgotten friend,
   that will embarrass you,
   for a tiny little ant
   crushed with your foot by chance.
  
   Such is the cursed circle
   one will account for all,
   and even if
   you get away with it
   it will be not be left unpaid,
   and you'll insensibly
   go mad...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Евгений Евтушенко

   ДВЕ ЛЮБВИ

Yevgeny Yevtushenko

  
   Two Loves
   Translated by Alec Vagapov
  
  
   То ли все поцелуи проснулись,
   горя на губах.
   То ли машут дворы
   рукавами плакучих рубах,
   упреждая меня
   белой ночью, дразняще нагой,
   от любви дорогой
   не ходить за любовью другой.
   То ли слишком темно на душе,
   а на улице слишком светло,
   то ли белая ночь,
   то ли ангельское крыло.
   Страшно жить без любви,
   но страшнее, когда две любви
   вдруг столкнутся, как будто в тумане
   ночном корабли.
   Две любви -
   то ли это в подарок с опасным
   избытком дано,
   то ли это беда
   прыгнет молнией ночью в окно,
   рассекая кровать
   раскаленным клинком попалам,
   драгоценные некогда письма
   сжигая как хлам.
   Две любви -
   то ли это любовь, то ли это война,
   Две любви невозможны.
   Убийцею станет одна.
   Две любви, как два камня,
   скорее утянут на дно.
   Я боюсь полюбить,
   потому что люблю, и давно.
  
  
   Maybe, the kisses, awoken,
   are burning on lips.
   Maybe, the yards
   are waving with crying shirts sleeves
   warning me,
   on a teasingly naked white night,
   never to leave my sweet love
   for a new love or bride.
   Maybe it's dark in my soul,
   or it's light outside
   maybe it's wing of an angel,
   or, maybe white night.
   No love is appalling,
   but it's worse when two loves collide
   like ships that get into violent contact at night.
   Two loves -
   perchance it's a gift
   in alarming excess and delight
   or, maybe, it's trouble
   jumping like lightening into the window
   at night
   splitting the bed in two with a red hot blade
   and burning the once precious letters
   you hate.
   Two loves -
   is it love or maybe, a war of a sort.
   There can't be two loves -
   one will get killed, will it not?
   Two loves are like stones
   that will drown you, so
   I fear to love
   for I've been in love since a long time ago.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Евгений Евтушенко

НЕ СДЕЛАТЬ НИЧЕГО

  
  

Yevgeny Yevtushenko

  

THEY CAN'T DO ANYTHING

(Translated from the Russian by Alec Vagapov)

  
  
  
   Меня не любят многие, за многое виня,
   И мечут громы-молнии по поводу меня.
   Угрюмо и надорвано смеются надо мной,
   И взгляды их недобрые я чувствую спиной.
  
  
   А мне все это нравится.
   Мне гордо от того,
   Что им со мной не справиться,
   Не сделать ничего.
  
  
   С небрежною высокостью гляжу на их грызню
   И каменной веселостью нарочно их дразню.
   Но я, такой изученный, порой едва иду,
   Растерянный, измученный: вот-вот я упаду.
  
  
  
   А мне все это нравится.
   Мне гордо от того,
   Что им со мной не справиться,
   Не сделать ничего.
  
  
   И без улыбки деланной, я слышу вновь с тоской,
   Какой самонадеянный и ловкий я какой.
   С душой для них закрытою я знаю -- все не так.
   Чему они завидуют - я не пойму никак.
  
   А мне все это нравится.
   Мне гордо от того,
   Что им со мной не справиться,
   Не сделать ничего.
  
  
  
  
   A lot of people hate me ascribing blames on me
   They fulminate against my personality
   They laugh at me hysterically, glumly, looking black,
   I feel their unfriendly looks behind my back.
  
   But, I should say, I like it,
   I'm proud of one thing:
   No matter how they try it
   They can't do anything
  
  
   I look upon their bickering with sneer and disdain
   I banter them on purpose and make my meaning plain.
   They know me inside out, at times I'm two foot small,
   Confused and all worn out I am about to fall.
  
   But, I should say, I like it,
   I'm proud of one thing:
   No matter how they try it
   They can't do anything.
  
   I do not force a smile when hearing them say
   That I'm self-assertive, adroit in every way.
   I know that all is wrong and although my heart is shut
   I don't know why on earth they should envy me like that.
  
   But, I should say, I like it,
   I'm proud of one thing:
   No matter how they try it
   They can't do anything
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Евгений Евтушенко

  

ЭМИГРАНТКА / ДЕВОЧКА ИЗ NY

  

Yevgeny Yevtushenko

   IMMIGRANT / THE GIRL FROM NY CITY

(Translated from the Russian by Alec Vagapov)

  
  
  
  
   Эта девочка из Нью-Йорка,
   Но ему не принадлежит.
   Эта девочка вдоль неона
   От самой же себя бежит.
  
   Этой девочке ненавистен
   Мир, освистанный моралист, -
   Для нее не хватает в нем истин,
   Заменяет ей истины свист.
  
   И со странными волосами,
   В грубом свитере и очках
   Бродит худенькое отрицанье
   На тонюсеньких каблучках.
  
   Все ей кажется ложью на свете,
   Все - от Библии до газет.
   Есть Монтекки и есть Капулетти,
   Нет Ромео и нет Джульетт.
  
   Эта девочка из Нью-Йорка,
   Но ему не принадлежит,
   Эта девочка вдоль неона
   От самой же себя бежит,
  
   От раздумий деревья поникли,
   И слоняется во хмелю
   Месяц сумрачный, словно битник,
   Вдоль по Млечному Авеню.
  
   Все жестоко: и крыши, и стены,
   И над городом неспроста
   Телевизорные антенны
   Как распятие без креста.
  
   Эта девочка из Нью-Йорка,
   Но ему не принадлежит,
   Эта девочка вдоль неона
   От самой же себя бежит...
  
  
  
  
  
   Pretty girl is from New York City,
   She is alien and isn't safe.
   She is fleeing from neon glitter
   And away from her own self.
  
   She just hates this hateful reality,
   Hissed off moralist, off its head,
   What she needs is the truth and fidelity,
   She's got whistling and hissing instead.
  
   With a strange hairdo, wearing glasses,
   Dressed in sweater, rugged and loose,
   The negation, thin as a lath, is
   Rambling round in high heeled shoes.
  
   It appears, the world is mendacious,
   Holy Bible, the press and so on...
   There're Montecchis and Capuletis
   But Romeos and Juliets are gone.
  
   Pretty girl is from New York City,
   She is alien and isn't safe.
   She is fleeing from neon glitter
   And away from her own self.
  
   From her thoughts all the trees are wilting,
   And the moon, slightly tipsy and grey,
   Like a beatnik, is leisurely limping
   Up and down Milky Broadway
  
   Walls and roofs... they are all so terrible.
   And above, as a matter of course,
   Television antennas resemble
   Crucifixion without a cross
  
   Pretty girl is from New York City,
   She is alien and isn't safe.
   She is fleeing from neon glitter
   And away from her own self.
  
  
  
  
  
  
  
  

Евгений Евтушенко

ЕЩЕ НЕ ВСЕ

Yevgeny Yevtushenko

THAT'S NOT ALL YET

  
   Еще не все...
   Разве в нас нет юности?
   Еще не все...
   Надо нам задуматься,
   Вдуматься, что мы не враги.
  
   Еще не все...
   Говорю по совести.
   Еще не все...
   Ты ушла, но все-таки,
   Все-таки, ты мне помоги.
  
  
   Помоги, чтобы вновь
   стал я сам счастливый, верный.
   Помоги!
   Помоги, чтобы ты
   стала мне любовью первой вновь!
   Помоги вновь любить,
   Снова ждать на перекрестках.
   Помоги!
   Я хочу все века у часов,
   среди подростков
   Ждать...
  
   Еще не все...
   Ты поймешь, наверное.
   Еще не все!
   Шелестят мне вербные
   Веточки в твоих руках.
   Еще не все!
   В небесах светающих,
   Еще не все!
   В крике птиц летающих,
   Тающих в седых облаках...
  
   Помоги, чтобы вновь
   стал я сам счастливый, верный.
   Помоги!
   Помоги, чтобы ты стала
   мне любовью первой вновь!
   Помоги вновь любить,
   Снова ждать на перекрестках.
   Помоги!
   Я хочу все века у часов,
   среди подростков
   Ждать...
   That's not all yet...
   We are young, You doubt it?
   That's not all yet...
   We should think about it
   Knowing that we aren't enemies
  
  
   That's not all yet...
   Truly, I've got this to say
   That's not all yet...
   You are gone, but, anyway,
   Anyway, help me, help me please.
  
   Help me so that I
   Might be happy, faithful. Help me,
   Help me please!
   Help me so that you
   Might be first and utmost love of mine!
   Help me please once again,
   For I want to wait on crossroads,
   Help me please!
   What I want is to wait ages long
   Amidst teenagers.
   Wait...
  
   That's not all yet...
   You will get it, probably.
   That's not all yet!
   Willow murmur chorally
   Rustling in your tender hands,
   That's not all yet!
   Morning sunlight in the sky
   That's not all yet!
   With the flying birds who cry
   Fading tenderly in clouds
  
   Help me so that I
   Might be happy, faithful
   Help me please!
   Help me so that you
   Might be first and utmost love of mine!
   Help me please once again,
   For I want to wait on crossroads,
   Help me please!
   What I want is to wait ages long
   Amid teenagers.
   Wait...
  
  
  
  
  

Евгений Евтушенко

  

ВСЕ ТО, ЧТО ЕСТЬ

4:22

  

Yevgeny Yevtushenko

  
  

ALL I'VE GOT

4:22

  

   Кричат у моря петухи,
   Бряцая крыльями над Крымом.
   Они кричат и этим криком
   Дач сотрясают потолки.
  
   Они велят шуметь и цвесть
   И все для этой цели будят,
   Они кричат о том, что будет,
   Благословляя то, что есть.
   Все то, что есть,
   И то, что будет.
  
   Все то, что будет у меня -
   Не знаю этого детально.
   Но для меня одно не тайна
   При свете и на склоне дня:
  
   Среди безумных мук и ласк
   Ты - ласка главная и мука,
   Моя измученная муза
   С кругами темными у глаз.
   Ты все, что есть,
   И все, что будет.
  
   Кричат у моря петухи,
   Велят вставать и одеваться,
   Они велят не поддаваться,
   Оставив трусам поддавки.
  
   Они велят шуметь и цвесть
   И все для этой цели будят,
   Они кричат о том, что будет,
   Благословляя то, что есть.
   Все то, что есть,
   И то, что будет...
  
  
  
   The roosters flap their wings. Their cry
   Resounds over the Crimea.
   The cry and flap of wings appear
   To shake the houses nearby.
  
   They tell the world to make a row,
   Wake up and blossom, and keep running;
   They cry about what is coming
   And bless what I have got by now.
   What I have got
   And what is coming
  
   What shall I have? I cannot guess
   And cannot say, for I'm in doubt,
   But there is one thing I've discovered
   Too late, in my declining years:
  
   Of all the crazy pains and nice
   Caresses you're my basic torment,
   My worn out muse and my good omen
   With coloured circles at your eyes
   You're all I've got
   And all that's coming.
  
  
   The roosters cry along the bay,
   They let us wake up and dress out,
   Instead of giving up, hold out -
   Let cowards play at give-away.
  
   They tell the world to make a row,
   Wake up and blossom, and keep running;
   They cry about what is coming
   And bless what I have got by now.
   What I have got
   And what is coming...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Евгений Евтушенко

  

ИДОЛ ДУМАЕТ ЗА ВСЕХ

  

Yevgeny Yevtushenko

  

THE IDOL THINKS FOR ALL

(Translated from the Russian by Alec Vagapov)

  
  
   Среди сосновых игл
   В завьюженном логу
   Стоит эвенкский идол,
   Уставившись в тайгу.
  
   Прикрыв надменно веки,
   Смотрел он до поры,
   Как робкие эвенки
   Несли ему дары.
  
   Несли унты и палицы,
   Несли и мед и мех,
   Считая, что он молится
   И думает за всех.
  
   Эвенский идол думает за всех.
  
   В уверенности темной,
   Что он их всех поймет,
   Оленьей кровью теплой
   Намазывали рот.
  
   А что он мог, обманный
   Божишка небольшой,
   С жестокой и неверной
   Источенной душой?
  
   Глядит сейчас сквозь ветки
   Покинуто, мертво.
   Ему никто не верит,
   Не молится никто.
  
   Эвенский идол думает за всех.
  
   Но чудится мне: ночью
   В своем логу глухом
   Он зажигает очи,
   Обсаженные мхом.
  
   И, вслушиваясь в гулы,
   Пургою заметен,
   Облизывает губы
   И крови хочет он.
  
   Эвенский идол думает за всех.
  
  
   Amidst the birch tree needles
   In ethnic neighbourhood
   There stands an Evenk idol,
   His eyes fixed on the wood.
  
   He watched in haughty manner
   As if in a day dream
   The way the humble people
   Donated gifts to him.
  
   There were furs, boots, honey,
   Warm clothes, foodstuffs. and game,
   They thought he would say prayers
   And think for all of them
  
   Evenki idol always thinks for all
  
   The ignorant believers
   Assumed he'd understand,
   They smudged at will their mouths
   With portion of warm blood.
  
   The little god, so cruel,
   Deceitful through and through,
   His heart and soul unfaithful,
   What could he really do?
  
   Just now he's looking down,
   With deadly, absent face.
   No one , in fact, believes him,
   Nobody begs and prays.
  
   Evenki idol always thinks for all
  
   It seems to me, however,
   That in his gorge this boss
   Lights up his feeble eyes that
   Have overgrown with moss.
  
   And listening to the rumble,
   Swept up by storms, snow-clad,
   He lick his lips and wishes
   For further spots of blood.
  
   Evenki idol always thinks for all
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"