Блок А. : другие произведения.

Александр Блок. Сборник стихотворений на русском и английском языках

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.89*12  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Александр Блок. Сборник стихотворений на английском и русском языках. Перевод А. С. Вагапова. См. Собрание сочинений Александра Блока: http://az.lib.ru/b/blok_a_a/
All rights reserved: alik-vagapov@rambler.ru

blok portrait [unknown]

Alexander Blok

1880-1921

Collected   Poems

Translated from the Russian by Alec Vagapov

Table of  Contents

                   ***
                      ***
Девушка пела в церковном хоре 
О всех усталых в чужом краю, 
О всех кораблях, ушедших в море, 
О всех, забывших радость свою.
 
Так пел ее голос, летящий в купол, 
И луч сиял на белом плече, 
И каждый из мрака смотрел и слушал, 
Как белое платье пело в луче.
 
И всем казалось, что радость будет, 
Что в тихой заводи все корабли, 
Что на чужбине усталые люди 
Светлую жизнь себе обрели
И голос был сладок, и луч был тонок, 
И только высоко, у царских врат, 
Причастный тайнам,- плакал ребенок 
О том, что никто не придет назад.
 
Август 1905 
The girl was singing in a church choir, 
About the weary abroad, far away, 
About the ships in the sea, so dire,
And those who'd forgotten their happy day.
 
So sweet was her voice flying up into highness 
With shimmering beam on her shoulder of white, 
And every one listened watching from darkness 
The way the white garment was singing in light.
 
And every one thought that the joy was there, 
That the ships were all in a quiet bay, 
And the weary people abroad, full of care, 
Were now all blessed with a happy day.
 
The voice was sweet, and the beam was shining,
And only up there at the royal rack 
A child, conversant with secret, was crying 
That nobody, really, would ever come back.
 
August,  1905
 
 
      ***
     ***
Мы встречались с тобой на закате. 
Ты веслом рассекала залив. 
Я любил твое белое платье, 
Утонченность мечты разлюбив. 
 
Были странны безмолвные встречи. 
Впереди - на песчаной косе 
Загорались вечерние свечи. 
Кто-то думал о бледной красе.
 
Приближений, лижений, cгораний- 
Не приемлет лазурная тишь... 
Мы встречались в вечернем тумане, 
Где у берега рябь и камыш. 
 
Ни тоски, ни любви, ни обиды, 
Всё померкло, прошло, отошло..
Белый стан, голоса панихиды 
И твое золотое весло. 
 
13 мая,  1902 г.
I recall, we would date at sundown,
You would cut the lagoon with the ore.
I admired your white dressing gown 
Not revering fine dreams any more.
 
Our dates would be awkwardly silent.
Up ahead on the sandy shore 
Evening candles would light up, and someone 
Thought of beauty, about to show. 
 
Close-up, burning and intimate feeling  
Quiet azure wouldn"t partake. 
We would meet in the haze of the evening
On the shore of the rippled lake. 
 
All has vanished : love, torment, yearning,
All has faded forevermore...
Slender waist and the voices of mourning, 
Our row and your golden ore. 
 
May  13th , 1902    
 
 
                ***
                  ***
Я коротаю жизнь мою. 
Мою безумную, глухую: 
Сегодня - трезво торжествую, 
А завтра - плачу и пою. 
 
Но если гибель предстоит спиною 
Тот - необъятною рукою 
Покрывший зеркало - стоит?..
 
Блеснет в глаза зеркальный свет, 
И в ужасе, зажмуря очи, 
Я отступлю в ту область ночи, 
Откуда возвращенья нет...
 
17 сентября 1910
I while away my reckless life,
My life, extremely dull and sombre,
Now I rejoice, restrained and sober,  
Now I shed tears, sing and strive. 
 
But if one day I am to die?
What if behind me stands the visage
That covers mirror, like an image,
With his enormous hand? Oh my ! 
 
The mirror light will flash and burn, 
I"ll close my eyes in trepidation
And I"ll retreat to destination 
From where no one will return... 
 
September  17th,  1910
 
               *** 
                   *** 
Под шум и звон однообразный, 
Под городскую суету 
Я ухожу, душою праздный, 
В метель, во мрак и в пустоту.
 
Я обрываю нить сознанья 
И забываю, что' и как... 
Кругом - снега, трамваи, зданья,
А впереди - огни и мрак.
 
Что', если я, завороженный, 
Сознанья оборвавший нить,
Вернусь домой уничиженный, - 
Ты можешь ли меня простить?
 
Ты, знающая дальней цели
Путеводительный маяк, 
Простишь ли мне мои метели,
Мой бред, поэзию и мрак?
 
Иль можешь лучше: не прощая,
Будить мои колокола, 
Чтобы распутица ночная 
От родины не увела? 
 
2 февраля 1909
To boring, tedious noise and ringing
And to the city empty fuss,
Relaxed at heart, now I"m leaving
Into he drizzle, void and dusk.
 
I cut the fibber of my senses,
My whereabouts I forget...
I see the snow, trams, buildings, fences
With lights and darkness up ahead.
 
And what if I, bewitched, enchanted,
My conscience thread beyond retrieve,
Come home disgraced and broken-hearted,-
Will you be able to forgive?
 
You are my leading light, my wizard,
You know the target, I presume,
Will you forgive my storms and blizzards,
My trash, my poetry and gloom?
 
Or, p'rhaps , you"d better, not forgiving,
Awake the bells upon the dome,
So that the slash at night, misleading,
Might not seclude me from my home?
 
February 2, 1909
 
               *** 
                   *** 
Ты так светла, как снег невинный.
Ты так бела, как дальний храм.
Не верю этой ночи длинной
И безысходным вечерам.
 
Своей душе, давно усталой,
Я тоже верить не хочу.
Быть может, путник запоздалый,
В твой тихий терем постучу.
 
За те погибельные муки
Неверного сама простишь,
Изменнику протянешь руки,
Весной далекой наградишь.
 
8 ноября 1908 
You are as bright  as snow, my dear. 
And like a church,  you look so white. 
I don"t believe this night,  so drear, 
And the despairing eventide. 
 
Nor do I want to trust all over 
My soul,  worn out forevermore. 
So, maybe,  I, belated  rover, 
Will knock upon your chamber door. 
 
You will forgive the foul player 
For his pernicious  pains and  grief, 
You'll stretch your hand to the betrayer 
And give him spring-time as a gift. 
 
September 4th, 2006  
 
        НЕЗНАКОМКА
     The  UnknownLady
Повечерамнадресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
 
Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.
 
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
 
Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный
Бессмысленно кривится диск.
 
И каждый вечер друг единственный
 В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.
 
А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
In vino veritas!-  кричат.
 
И каждый вечер, в час назначенный
 (Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
 
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
 
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
 
И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
 
Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
 
И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
 
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
 
24 апреля 1906, Озерки
 
 Примечания
1.        In vino veritas! - Истина - в вине! (лат.)
 
The heated air in the restaurants
Is  wild and dull as anything,
The drunken  hails are ruled by  restless
And noxious spirit of the spring.
 
Far off, beyond the dusty alley
Over the boring   country side
There is a bakeshop,  and the valley
Resounds with crying of a child.
 
And every night, beyond the barriers,
Parading, cocking their hats,
Amidst the ditches the admirers
Perambulate with dear  hearts.
  
Above the lake the creak of ore-lock
And women"s screams impale the place,
And in the sky, the moon disk warlock,
Inanely smiling,  makes a face.
 
And every night, my friend appears
As  a reflection in my glass,
Like me, he"s stunned  and  set at ease
By magic liquid, drunk en mass.
 
The  footmen, true to their habits,
Relax at tables next to us,
And drunkards, staring  like rabbits,
Exclaim:  In vino veritas!
 
And  every evening  at this  hour
(or is it just a dreamy  case?)
A waist in satin,  like a flower,
Moves past the window in the haze.
 
Without drunken men to hinder,
Alone, she walks across the room
And settles down by the window
Exhaling fog and sweet perfume.
 
There is a kind of old times flavour
About her silky clothes and things:
Her hat, in mourning plumes as ever,
Her hand and fingers, all in rings.
 
I feel her close (a strange emotion),
And looking through the veil,  I see
The  vast of an amazing ocean,
The coast of an amazing sea.
 
I am informed of inmost secrets,
Somebody"s sun is now all  mine,
My  body, heart and soul, in sequence,
Have all been pierced by the wine.
 
The  ostrich plumes, desired and welcome,
Are gently swaying in my mind,
And  dark  blue eyes, as  deep as welkin,
Are blooming  on the distant side.
 
Deep in my soul I have  some riches
And I"m the one who has the key!
You"re right, you heady monstrous creature!
In vino veritas,  I see.  
 
April 24th, 1906
 
Note
1. In vino veritas - the truth is in wine (Latin)
  
 
 
 
        Ангел-хранитель
 
          The GuardianAngel
Люблю Тебя, Ангел-Хранитель во мгле.
Во мгле, что со мною всегда на земле.
 
За то, что ты светлой невестой была,
За то, что ты тайну мою отняла.
 
За то, что связала нас тайна и ночь,
Что ты мне сестра, и невеста, и дочь.
 
За то, что нам долгая жизнь суждена,
О, даже за то, что мы - муж и жена!
 
За цепи мои и заклятья твои.
За то, что над нами проклятье семьи.
 
За то, что не любишь того, что люблю.
За то, что о нищих и бедных скорблю.
 
За то, что не можем согласно мы жить.
За то, что хочу и смею убить -
 
Отмстить малодушным, кто жил без огня,
Кто так унижал мой народ и меня!
 
Кто запер свободных и сильных в тюрьму,
Кто долго не верил огню моему.
 
Кто хочет за деньги лишить меня дня,
Собачью покорность купить у меня...
 
За то, что я слаб и смириться готов,
Что предки мои - поколенье рабов,
 
И нежности ядом убита душа,
И эта рука не поднимет ножа...
 
Но люблю я тебя и за слабость мою,
За горькую долю и силу твою.
 
Что огнем сожжено и свинцом залито -
Того разорвать не посмеет никто!
 
С тобою смотрел я на эту зарю -
С тобой в эту черную бездну смотрю.
 
И двойственно нам приказанье судьбы:
Мы вольные души! Мы злые рабы!
 
 
Покорствуй! Дерзай! Не покинь! Отойди!
Огонь или тьма - впереди?
 
Кто кличет? Кто плачет? Куда мы идем?
Вдвоем - неразрывно - навеки вдвоем!
 
Воскреснем? Погибнем? Умрем?
 
17 августа 1906
 
I love you , my Guardian Angel,  you are
A sparkle in darkness, my guiding star.
 
I love you because you"re  my fair bride,
Because of  my secrets you have deprived.
 
Because  we are bound by secret and night,
Because you"re my mother, my daughter, my bride.
 
I love you because we are  destined in life
To be ever together as husband and wife.
 
I love you for prayers of yours and my chains
And for the family cursers and pains.
 
I love you for hating whatever I do
Like helping  the poor whom I give their due.
 
I love you, because we just we can"t live at one,
Because   I can kill  a detestable man.
 
I"d  kill in revenge for the weak and the blind,
The one who abased me and people of mine.
  
The one who has jailed the strong and the free,  
Who didn"t  believe in my fire and me.
 
Who wants to deprive me of light of the day
And purchase submission from me in some way.
 
I love you because I am weak,   I admit
my ancestors were of servile breed.
 
The poison of kindness has  taken my life,
I cannot resort to the use of a knife...
 
I love you because I am weak,  I believe
You"re strong,  and you"ve known  the savour of grief.
 
For what is burnt down and  coated with lead
Cannot be torn  and stamped out,  you bet!
 
We witnessed  this sunset,  and now you and I
Are watching this bottomless abyss, oh my!
 
Dual  bidding of destiny - how can it be ?
We are  vicious slaves! Our souls are free!
 
 
Be humble and daring!  Don"t go! Get away!
What"s up ahead? Is it night or day?
 
Where are we going? Who calls? Who will cry?
Together -  forever - constrained - you and I  !
 
Shall we revive? Shall we perish and die?
 
==============================
August 17th, 1906
 
   
 
                       ***
                             ***
 
И тяжкий сон житейского сознанья
Ты отряхнешь, тоскуя и любя.
Вл. Соловьев
Предчувствую Тебя. Года проходят мимо -
Всё в облике одном предчувствую Тебя.
 
Весь горизонт в огне - и ясен нестерпимо,
И молча жду, - тоскуя и любя.
 
Весь горизонт в огне, и близко появленье,
Но страшно мне: изменишь облик Ты,
 
И дерзкое возбудишь подозренье,
Сменив в конце привычные черты.
 
О, как паду - и горестно, и низко,
Не одолев смертельные мечты!
 
Как ясен горизонт! И лучезарность близко.
Но страшно мне: изменишь облик Ты.
 
4 июня 1901. С. Шахматово
 
The heavy dream of simple wordly conscience
You will shake off with pangs of love and rue.
V. Solovyov
Anticipating you,  as years go by,  so  drear,
I see the same old image anticipating you.
 
The skyline is on fire, and  it"s extremely clear.
I wait for you in silence with pangs of love and rue.
 
The skyline is on fire - your  vision is so near,
I am afraid you"ll change and will not look the same,
 
You will arouse suspicion incurring  wrath, my dear,
By changing your appearance,  the  features and the  frame.
 
I will break down in grief,  frustrated  and austere,
Unable to subdue  the mortal dreams again!
 
The skyline is so lucid.  The lustre is so near.
I am afraid you"ll change and will not look the same.
 
September 15th, 2006
 
 
 
 
 
 
                    
                 * * *
 
 
                   ***
 
Жизнь медленная шла, как старая гадалка,
Таинственно шепча забытые слова.
Вздыхал о чем-то я, чего-то было жалко,
Какою-то мечтой горела голова.
 
Остановясь на перекрестке, в поле,
Я наблюдал зубчатые леса.
Но даже здесь, под игом чуждой воли,
Казалось, тяжки были небеса.
 
И вспомнил я сокрытые причины
Плененья дум, плененья юных сил.
А там, вдали - зубчатые вершины
День отходящий томно золотил...
 
Весна, весна! Скажи, чего мне жалко?
Какой мечтой пылает голова?
Таинственно, как старая гадалка,
Мне шепчет жизнь забытые слова.
 
16 марта,  1902
 
Life slowly  moved like a mature fortune teller
Mysteriously  whispering  forgotten words.
I sighed,  regretting something , loss, or failure,
My head was filled with dreams of other worlds.
 
As I approached the fork I stopped to stare
At  the serrated forest by the road.
By force of some volition , even there
The heaven seemed to be a heavy load.
 
And I remembered  the untold and  hidden reason
For captured power  of youth and  captured hopes,
While up ahead the fading day of  season,
Was gilding the serrated verdure tops...
 
Spring,  tell me, what do I regret? What failure?
What are the dreams that come into my head?
My life,  like a mature fortune teller,
Is whispering the words I did  forget.
 
March 16th, 1902
 
 
                 * * *
 
                        ***
 
Когда я уйду на покой от времен,
Уйду от хулы и похвал,
Ты вспомни ту нежность, тот ласковый сон,
Которым я цвел и дышал.
 
Я знаю, не вспомнишь Ты, Светлая, зла,
Которое билось во мне,
Когда подходила Ты, стройно бела,
Как лебедь, к моей глубине.
 
Не я возмущал Твою гордую лень -
То чуждая сила его.
Холодная туча смущала мой день, -
Твой день был светлей моего.
 
Ты вспомнишь, когда я уйду на покой,
Исчезну за синей чертой, -
Одну только песню, что пел я с Тобой,
Что Ты повторяла за мной.
 
1 ноября 1903
 
So when I retire from the timeline stream
Abandoning  censure and praise
Remember  the kindness, the warmhearted dream
I lived on and  bloomed in those days.  
 
My darling, I know You"ll forget all the spite
There used to be  on  my part,
When You, like a swan,  appeared, snow-white,
Impaling the depth of my heart.
 
I wasn"t the one who had  wounded Your pride,
It was   someone else"s  design.
Dark clouds would trouble  my day and my  light,
Your day was brighter than mine.
 
So when I retire from this lifetime string
And vanish beyond the blue grid,
You will remember the song we would sing,-
I"d sing  it, and You would repeat.
 
November 1, 1903
 
 
 
    * * *   
               Вы, бедные, нагие несчастливцы.
                                                     Лир
 
                    ***
Poor naked wretches, whereso'er you are,
  That bide the pelting of this pitiless storm...                                                     King Lear
 
О, как безумно за окном
Ревет, бушует буря злая,
Несутся тучи, льют дождем,
И ветер воет, замирая!
 
Ужасна ночь! В такую ночь
Мне жаль людей, лишенных крова,
И сожаленье гонит прочь -
В объятья холода сырого!..
 
Бороться с мраком и дождем,
Страдальцев участь разделяя...
О, как безумно за окном
Бушует ветер, изнывая!
 
24 августа 1899
  
Oh what a storm! It"s like insane,
The wicked blizzard wails and rages,
The clouds rush with pouring rain
The wind now fades, now wails and surges.
 
Oh what a fright! On such a night
I pity the forsaken  homeless,
Compassion makes me take to flight
Into the arms of soaking coldness!..
 
To fight the darkness and the rain
And share  the fate of wretched martyrs...
Oh what a storm! It"s like insane,
The wicked blizzard wails and sputters!
 
August 24th, 1899
 
 
 
 
 
 
 
                 * * *
 
***
 
Везде - над лесом и над пашней,
И на земле, и на воде
Такою близкой и вчерашней
Ты мне являешься - везде.
 
Твой стан под душной летней тучей,
Твой стан, закутанный в меха,
Всегда пою - всегда певучий,
Клубясь туманами стиха.
 
И через годы, через воды,
И на кресте, и во хмелю,
Тебя, Дитя моей свободы,
Подруга Светлая, люблю.
 
8 июля 1907
 
 
Above  the forest, field and meadow,
Above the land and  water flow
So fresh, congenial and mellow,
You turn up everywhere I go.
 
Your waist under the summer cloud,
Your waist , wrapped up in  fur, I praise,
I sing and laud it  out loud,
Enveloped in poetic haze.
 
Through years and streams, imparting wisdom,
Upon the cross,  and when I"m tight,
My friend,  my dear child of freedom,
 I love you , dearly, my light.
 
July 8th, 1907
 
 
                 * * *
 
***
 
Усталый от дневных блужданий
Уйду порой от суеты
Вспомнить язвы тех страданий,
Встревожить прежние мечты...
 
Когда б я мог дохнуть ей в душу
Весенним счастьем в зимний день!
О, нет, зачем, зачем разрушу
Ее младенческую лень?
 
Довольно мне нестись душою
К ее небесным высотам,
Где счастье брезжит нам порою,
Но предназначено - не нам.
 
30 октября 1898
 
 
Run-down and  worn from daily rambles
I will forsake the bustling whims
To bring to mind  the sores of troubles
And stir the former, bygone  dreams...
 
If only I could breathe instilling
The  joy of  spring into her soul!
Oh  no, I do not aim at killing
Her childish idleness at all!
 
I"d better keep my soul from striving
To her unearthly heights, alas,
Where happiness  appears  shining ,
But it is not designed  for us.
 
September 29th, 2006
 
 
                  * * *
                  * * *
 
 
Пусть рассвет глядит нам в очи,
Соловей поет ночной,
Пусть хоть раз во мраке ночи
Обовью твой стан рукой.
 
И челнок пойдет, качаясь
В длинных темных камышах,
Ты прильнешь ко мне, ласкаясь,
С жаркой страстью на устах.
 
Пой любовь, пусть с дивной песней
Голос льется все сильней,
Ты прекрасней, ты прелестней,
Чем полночный соловей!...
 
Май 1898 (3 марта 1921)
 
 
Let the dawn  keep shining out,
Let the warbler sing at night,
How I wish  I was allowed
To embrace and hold you tight!
 
Our  boat will float  with blessing
In the canes with rustling leaves,
You will cling to me, caressing,
Heated  passion on your lips.
 
Sing, my love, and let the air
Flow with the amazing song,
You"re  more beautiful and fair
Than the bird that sings along.
 
 May 1898 (March 3, 1921)
 
 
            В  ресторане
                 At the Restaurant
 
Никогда не забуду (он был, или не был,
Этот вечер): пожаром зари
Сожжено и раздвинуто бледное небо,
И на желтой заре - фонари.
 
Я сидел у окна в переполненном зале.
Где-то пели смычки о любви.
Я послал тебе черную розу в бокале
Золотого, как небо, аи.
 
Ты взглянула. Я встретил смущенно и дерзко
Взор надменный и отдал поклон.
Обратясь к кавалеру, намеренно резко
Ты сказала: "И этот влюблен".
 
И сейчас же в ответ что-то грянули струны,
Исступленно запели смычки...
Но была ты со мной всем презрением юным,
Чуть заметным дрожаньем руки...
 
Ты рванулась движеньем испуганной птицы,
Ты прошла, словно сон мой легка...
И вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашептались тревожно шелка.
 
Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала
И, бросая, кричала: "Лови!.."
А монисто бренчало, цыганка плясала
И визжала заре о любви.
 
19 апреля, 1910
 
 
 
I will never forget it (did it happen-who cares?)
Burnt and split by the sunset blaze
Was the pallid celestial vast,  and some flares
Came to light in  the yellow space.
 
There I sat by the window,  in a crowded chamber.
Fiddlesticks were singing again.
And I sent you a flower, black rose, I remember,
And a bottle of golden champagne.
 
As you glanced, full of pride,  I was slightly  embarrassed,
But I looked and I bowed from above.
And addressing the man standing by, harsh and balanced,
You said: "Oh, this one, too,  is in love".
 
All at once  the guitars  started playing the song and
Fiddlesticks played in  tune   with the band...
But you were with me with your youthful dishonour,
I could see by the move of your hand.
 
 And you dashed  like a bird as if suddenly roused,
Passing by, like my dream you were light...
And there came a sweet  fume,  and the eyelashes drowsed
To the whisper of silk  in the night.
 
Now and then from the mirror at me you"d be glancing
As you did  "Catch it now"  you would ask...
And the jewelry  rattled, the gipsy  kept dancing
And she screamed  of her  love to the dusk.
 
 
April 19th, 1910
 
 
                   * * *
               * * *
 
И вновь - порывы юных лет,
И взрывы сил, и крайность мнений...
Но счастья не было - и нет.
Хоть в этом больше нет сомнений!
 
Пройди опасные года.
Тебя подстерегают всюду.
Но если выйдешь цел - тогда
Ты, наконец, поверишь чуду,
 
И, наконец, увидишь ты,
Что счастья и не надо было,
Что сей несбыточной мечты
И на полжизни не хватило,
 
Что через край перелилась
Восторга творческого чаша,
Что все уж не мое, а наше,
И с миром утвердилась связь,-
 
И только с нежною улыбкой
Порою будешь вспоминать
О детской той мечте, о зыбкой,
Что счастием привыкли звать!
 
1912
 
There is impulsive youth again,
With bursts of vigour, views far-out...
But happy moments never came.
At least this doesn"t raise a doubt!
 
You have to be on the alert
For threat awaits  you here and yonder.
And should you get away unhurt,
You will, at last, believe in wonder.
 
At last you"ll see and  understand
That fortune wasn"t your intention,
And that the futile  dream you had
Was of extremely brief duration.
 
The cup was filled and overflowed
With joy  of  exquisite creation,
And all I had is your possession,
And we are bound with the world.
 
I think that every now and then,
You  will remember, smiling dearly,
The dubious  childish dream we tend
To take for happiness,  naively!
 
1912
 
 
 
 
                  * * *
                  * * *
 
И вновь - порывы юных лет,
И взрывы сил, и крайность мнений...
Но счастья не было - и нет.
Хоть в этом больше нет сомнений!
 
Пройди опасные года.
Тебя подстерегают всюду.
Но если выйдешь цел - тогда
Ты, наконец, поверишь чуду,
 
И, наконец, увидишь ты,
Что счастья и не надо было,
Что сей несбыточной мечты
И на полжизни не хватило,
 
Что через край перелилась
Восторга творческого чаша,
Что все уж не мое, а наше,
И с миром утвердилась связь,-
 
И только с нежною улыбкой
Порою будешь вспоминать
О детской той мечте, о зыбкой,
Что счастием привыкли звать!
 
1912
 
There is impulsive youth again,
With bursts of vigour, views far-out...
But happy moments never came.
At least this doesn"t raise a doubt!
 
You have to be on the alert
For threat awaits  you here and yonder.
And should you get away unhurt,
You will, at last, believe in wonder.
 
At last you"ll see and  understand
That fortune wasn"t your intention,
And that the futile  dream you had
Was of extremely brief duration.
 
The cup was filled and overflowed
With joy  of  exquisite creation,
And all I had is your possession,
And we are bound with the world.
 
I think that every now and then,  
You  will remember, smiling dearly,
The dubious  childish dream we tend
To take for happiness,  naively!
 
 1912
 
 
                 * * *
***
 
О доблестях, о подвигах, о славе
Я забывал на горестной земле,
Когда твое лицо в простой оправе
Передо мной сияло на столе.
 
Но час настал, и ты ушла из дому.
Я бросил в ночь заветное кольцо.
Ты отдала свою судьбу другому,
И я забыл прекрасное лицо.
 
Летели дни, крутясь проклятым роем.,
Вино и страсть терзали жизнь мою...
И вспомнил я тебя пред аналоем,
И звал тебя, как молодость свою...
 
Я звал тебя, но ты не оглянулась,
Я слезы лил, но ты не снизошла;
Ты в синий плащ печально завернулась,
В сырую ночь ты из дому ушла.
 
Не знаю, где приют своей гордыне
Ты, милая, ты, нежная, нашла...
Я крепко сплю, мне снится плащ твой синий,
В котором ты в сырую ночь ушла...
 
Уж не мечтать о нежности, о славе,
Все миновалось, молодость прошла!
Твое лицо в его простой оправе
Своей рукой убрал я со стола.
 
30 декабря 1908
 
 
I would forget about courage, winning,  
About   glory   in the grievous land
When I looked up to see your portrait beaming
In  an uncomely frame I had at hand.
 
The time had come and you left home for ever.
I threw the cherished  ring into the night.
You gave your destiny to someone in your favour,
And I forgot your charming face all right.
 
Days,  like a hateful  swarm,  flew by, a-whirling ,
By passion and  carouse my life was done...
And I remembered you before the lectern, darling,
I called you like my youth,  now  past and gone.
 
I called your name but somehow you looked down,
I cried - you didn"t care about my mood;
You wrapped yourself up in a dark blue gown,
It was wet night when you left home for good.
 
My love, I don"t know where you"ve settled down
And where you"ve found a shelter for your pride..
I"m fast asleep, and I can see the gown
You were wearing as you left home that night.
 
To dream about caress  I won"t be able
For youth  is past and gone,  along with fame!
So I have put your portrait off the table,
Your lovely face in an uncomely  frame!
 
December 30th, 1908
 
 
 
                          * * *
                           * * *
 
В ночи, когда уснет тревога,
И город скроется во мгле -
О, сколько музыки у бога,
Какие звуки на земле!
 
Что буря жизни, если розы
Твои цветут мне и горят!
Что человеческие слезы,
Когда румянится закат!
 
Прими, Владычица вселенной,
Сквозь кровь, сквозь муки, сквозь гроба -
Последней страсти кубок пенный
От недостойного раба!
 
1898 (2 июня 1919)
 
 
At night  when troubles settle down
And darkness hides the streets and lanes -
There"s so much music all around,
God  sends us such amazing strains!
 
What is the tempest,  if your  flowers,
Adorn the  blooming garden-bed!
What are the bitter  tears of ours,
If sunset  flares turning red!
 
Through blood and torment, grave and crushing,
Oh,  Mistress of the Universe,
Accept the  foamy cup of passion
From an unworthy  slave of yours!
 
 1898 (June 2, 1919)
 
 
 
                  * * *       
 Н. Гуну
                  * * *
                              to  N. Goon
Ты много жил, я больше пел...
Ты испытал и жизнь и горе,
Ко мне незримый дух слетел,
Открывший полных звуков море...
 
Твоя душа уже в цепях;
Ее коснулись вихрь и бури;
Моя - вольна: так тонкий прах
По ветру носится в лазури.
 
Мой друг, я чувствую давно,
Что скоро жизнь меня коснется...
Но сердце в землю снесено
И никогда не встрепенется!
 
Когда устанем на пути,
И нас покроет смрад туманный,
Ты отдохнуть ко мне приди,
А я - к тебе, мой друг желанный!
 
Февраль - март 1898
 
 
I haven"t lived so long as you...
I"ve sung while you"ve been down and out.
A   spirit  came  out of the blue
To show  the sea  of ample sound...
 
Your soul  is chained stirred by the blast
Of storm and whirlwind wailing  there,
While mine is free,  as fine as dust,
That blows around  in the air.
 
My friend,  I"ve felt since long ago
I"ll be impaired by my portion...
My heart is berried, and I know
It won"t be  ever set in motion!
 
When we get tired and cease to be,
When in the haze we disappear
Do come to have a rest with me,
And I will come to see you, dear!
 
October 20,  2006
 
 
 
               * * *
               * * *
 
Была ты всех ярче, верней и прелестней,
Не кляни же меня, не кляни!
Мой поезд летит, как цыганская песня,
Как те невозвратные дни...
 
Что было любимо - все мимо, мимо...
Впереди - неизвестность пути...
Благословенно, неизгладимо,
Невозвратимо... прости!
 
1914
 
            * * *
 
Она, как прежде, захотела
Вдохнуть дыхание свое
В мое измученное тело,
В мое холодное жилье.
 
Как небо, встала надо мною,
А я не мог навстречу ей
Пошевелить больной рукою,
Сказать, что тосковал о ней...
 
Смотрел я тусклыми глазами,
Как надо мной она грустит,
И больше не было меж нами
Ни слов, ни счастья, ни обид...
 
Земное сердце уставало.
Так много лет, так много дней...
Земное счастье запоздало
На тройке бешеной своей!
 
Я, наконец, смертельно болен,
Дышу иным, иным томлюсь,
Закатом солнечным доволен
И вечной ночи не боюсь...
 
Мне вечность заглянула в очи,
Покой на сердце низвела,
Прохладной влагой синей ночи
Костер волненья залила...
 
30 июля 1908
***
             С. Соловьеву
Бегут неверные дневные тени.
Высок и внятен колокольный зов.
Озарены церковные ступени,
Их камень жив - и ждет твоих шагов.
 
Ты здесь пройдешь, холодный камень тронешь,
Одетый страшной святостью веков,
И, может быть, цветок весны уронишь
Здесь, в этой мгле, у строгих образов.
 
Растут невнятно розовые тени,
Высок и внятен колокольный зов,
Ложится мгла на старые ступени....
Я озарен - я жду твоих шагов.
 
4 января 1902
 
 
                 * * *
                        
Мы были вместе, помню я...
Ночь волновалась, скрипка пела...
Ты в эти дни была - моя,
Ты с каждым часом хорошела...
  
Сквозь тихое журчанье струй,
Сквозь тайну женственной улыбки
К устам просился поцелуй,
Просились в сердце звуки скрипки...
  
9 марта 1899 (апрель 1918)
You were the fairest of all, no denying,
Please, don"t curse me and, pray, don"t disgrace!
My train, like the song of a gipsy,  is flying,
Like those irrevocable days...
 
What I loved is gone by, disappeared...
Up ahead is a hidden  way...
Unforgettable, blessed and revered,
Irretrievable...  pardon me, pray!
 
19145
 
 
             * * *
The way she did before, she wanted
To breathe her life into my heart,
Into my body, all exhausted,
Into my chilly habitat.
 
She came along like welkin,
I couldn"t rise from bed to go,
Nor could I stir my arm  to welcome
And tell her I had missed her so!...
 
I watched her with  my eyes dim,  hollow,
Whatever was she grieving for?..
There weren"t  any words,  nor sorrow,
Nor joy between us any more.
 
The earthly heart was tired and wasted.
So many days and years have past!...
The earthly  happiness,  belated,
Came riding in a cab so fast!
 
Now, deathly sick and broken down,
I"m yearning for the change of  tide,
I"m content  with the sundown
And unafraid of endless night.
  
I had eternity"s sensation
With peace and quiet in my heart,
It quenched  the  fire of vexation
With chilly dampness  of the night...
 
July 30th,  1908
 
                         ***
                                               to S. Solovyov
 
Obscure daily  shadows run about.
The sound of the bells is clear and high.
The stairs of the church are shining out,
Alive, they"re  waiting  for you to come by.
 
As you step in you"ll touch a boulder, faintly,
Clad  in the  gruesome  virtue of the past,
Perchance,  you"ll drop an April  flower gently
Amidst the prudent icons, in the dusk..
 
The rosy shadows run , obscure and scarce,
The sound of the bells is clear and high,
Dark mist is falling on the aged stairs...
I"m waiting  for your footsteps to come by.
 
October 28th, 2006
 
                   ***
 
We were together, I recall...
The night was thrilled, the fiddle singing...
You were mine, my kindly soul,
The loveliest of all in being....
 
Through murmur of the brook  in peace,
Through the  mysterious female giggle
The lips were longing for  a kiss,
The heart for sound of the fiddle...
 
March 9th, 1918
 
                 * * *
                ***
 
Я вижу блеск, забытый мной,
Я различаю на мгновенье
За скрипками - иное пенье,
Тот голос низкий и грудной,
 
Каким ответила подруга
На первую любовь мою.
Его доныне узнаю
В те дни, когда бушует вьюга,
 
Когда былое без следа
Прошло, и лишь чужие страсти
Напоминают иногда,
Напоминают мне - о счастьи.
 
12 декабря 1913
 
I see the long forgotten blaze,
And I can clearly  hear, in silence,
Another song behind the violins,
The chesty voice that filled the space.
  
That "s how she answered all my pledges,
My love and passion,  first and last,
I recognize it when the blast
Of wind and  blizzard wails and rages.
 
The past has gone without a trace,
And only some one"s  aspiration
Reminds  me somehow, with good grace,
Of  happiness and exultation.
 
December 12, 1913
 
             * * *
                 ***
Мы забыты, одни на земле.
Посидим же тихонько в тепле.
 
В этом комнатном, теплом углу
Поглядим на октябрьскую мглу.
 
За окном, как тогда, огоньки.
Милый друг, мы с тобой старики.
 
Всё, что было и бурь и невзгод,
Позади. Что ж ты смотришь вперед?
 
Смотришь, точно ты хочешь прочесть
Там какую-то новую весть?
 
Точно ангела бурного ждешь?
Всё прошло. Ничего не вернешь.
 
Только стены, да книги, да дни.
Милый друг мой, привычны они.
 
Ничего я не жду, не ропщу,
Ни о чем, что прошло, не грущу.
 
Только, вот, принялась ты опять
Светлый бисер на нитки низать,
 
Как когда-то, ты помнишь тогда...
О, какие то были года!
 
Но, когда ты моложе была,
И шелка ты поярче брала,
 
И ходила рука побыстрей...
Так возьми ж и теперь попестрей,
 
Чтобы шелк, что вдеваешь в иглу,
Побеждал пестротой эту мглу.
 
           19 октября 1913
You and I are forlorn,  I presume.
Let"s relax  in this quiet room.
 
In this corner, so warm and so bright,
Let us watch the October night.
 
As before, there are lights outside.
Dear friend, we are old and retired.
 
All is gone:  hardship, blizzards and dread.
Why on earth are you looking ahead?
  
It appears you wish you could read
News or message you badly need.
  
Are you waiting for an angel"s gift?
All is gone and can"t be retrieved.
  
All we have are the books, walls and days.
Dear friend, we won"t change our ways.
  
I don"t grumble, my wishes are small,
And I don"t  grieve for bygones at all.
  
And I wonder just why you begin
Threading  beads on a shiny  string
  
Like you did in the past, long ago,
Those were really the  days, you know!
  
But you were young then,  and how!
And your silk was brighter than now.
  
You  were very  dexterous  then...
Take a bright,  shining  thread  again,
 
So the shine of the thread, like a spark,
Might subdue,  and surmount  the dark.
 
October 19th, 1913
 
 
 
 
 
                              * * *
                           * * *
 
          Мой бедный, мой далекий друг!
          Пойми, хоть в час тоски бессонной,
          Таинственно и неуклонно
          Снедающий меня недуг...
 
          Зачем в моей стесненной груди
          Так много боли и тоски?
          И так ненужны маяки,
          И так давно постыли люди,
 
          Уныло ждущие Христа...
          Лишь дьявола они находят...
          Их лишь к отчаянью приводят
          Извечно лгущие уста...
 
          Все, кто намеренно щадит,
          Кто без желанья ранит больно...
          Иль - порываний нам довольно,
          И лишь недуг - надежный щит?
 
           29 декабря 1912
 
               * * *
Она веселой невестой была.
Но смерть пришла. Она умерла.
 
И старая мать погребла ее тут.
Но церковь упала в зацветший пруд.
 
Над зыбью самых глубоких мест
Плывет один неподвижный крест.
 
Миновали сотни и сотни лет,
А в старом доме юности нет.
 
И в доме, уставшем юности ждать,
Одна осталась старая мать.
 
Старуха вдевает нити в иглу.
Тени нитей дрожат на светлом полу.
 
Тихо, как будет. Светло, как было.
И счет годин старуха забыла.
 
Как мир, стара, как лунь, седа.
Никогда не умрет, никогда, никогда...
 
А вдоль комодов, вдоль старых кресел
Мушиный танец всё так же весел,
 
И красные нити лежат на полу,
И мышь щекочет обои в углу.
 
В зеркальной глуби - еще покой
С такой же старухой, как лунь, седой,
 
И те же нити, и те же мыши,
И тот же образ смотрит из ниши -
 
В окладе темном - темней пруда,
Со взором скромным - всегда, всегда...
 
Давно потухший взгляд безучастный,
Клубок из нитей веселый, красный...
 
И глубже, и глубже покоев ряд,
И в окна смотрит всё тот же сад,
 
Зеленый, как мир; высокий, как ночь;
Нежный, как отошедшая дочь...
 
"Вернись, вернись. Нить не хочет тлеть.
Дай мне спокойно умереть".
 
3 июня 1905
           * * *
Г. Чулкову
Не строй жилищ у речных излучин,
Где шумной жизни заметен рост,
Поверь, конец всегда однозвучен,
Никому не понятен и торжественно прост.
 
Твоя участь тиха, как рассказ вечерний,
И душой одинокой ему покорись.
Ты иди себе, молча, к какой хочешь вечерне,
Где душа твоя просит, там молись.
 
Кто придет к тебе, будь он, как ангел, светел,
Ты прими его просто, будто видел во сне,
И молчи без конца, чтоб никто не заметил,
Кто сидел на скамье, промелькнул в окне.
 
И никто не узнает, о чем молчанье,
И о чем спокойных дум простота.
Да. Она придет. Забелеет сиянье.
Без вины прижмет к устам уста.
 
Июнь 1905
 
 
My friend, you"ll understand, of course!
Now at this hour of dejection
Like magic,  firmly,  desperation
Dismays me  filling  with remorse...
 
Why is there so much depression  
And pain in my contracted  chest?
I don"t need lights, and I confess
I"m tired of any congregation.
 
Those waiting for the Lord, with bias...
The thing they find is just  the devil...
They are despaired by the revel
Of  Satan always telling lies...
 
Those showing  mercy gentle-willed
And wounding others willy-nilly...
Or should we stop attempting,   really,
For  ailment is the only shield?
 
December 29th, 1912
 
          ***
A cheerful bride, she  was happy and gay,
But there came death, and she  passed away.
 
Her mother berried her close nearby
The church  came down on the pond,  half dry.
 
And over the waves of the deepest place
A cross is floating at an even pace.
 
Days, years and ages  have come to pass,
But  youth has never called on,  alas.
 
The house, so  tired of waiting for youth,
Has only the mother crowned with  ruth.
 
The woman is working with a needle and thread
The shades of the yarns on the floor vibrate.
 
It"s quiet and light  as it was in her prime.
The granny has  no account of time.
 
As old as the hills and as gray as lead,
It seems,  she will  never ever be dead...
 
Amidst the chairs and chests of drawers
The dancing  of flies is, as ever,  joyous.
There are  bundles of scarlet  thread on the floor,
A mouse is scratching  the wall , as before.
 
The depth of the mirror is quiet and dead,
With the same old woman as gray as lead.
 
The same old thread and the same old mice,
The same old image looking so nice.
 
It  is in a frame, as dark as the sky,
As always,  appearing modest and shy.
 
The faded appearance  is quite apathetic,
The clew of the thread is cheerful and hectic...
 
Deep are the  rows of the rooms on the right,
And the same old  garden blooms  outside,
 
As green as the world and as high as the night,
As tender as dearest daughter that died...
 
"Come back, do come back. The thread won"t decay.
I want to peacefully pass away."
 
June 3d, 1905
 
                                     
                      ***
                                                    to Chulkov
Don"t build a house by a drowned current
Where life is bustling under a strain;
Believe me, the end is always recurrent,
It"s incomprehensible, solemn and plain.
 
Like a bedtime story your fate is quiet;
Lonely heart, you had better give in and be blessed.
Go in silence to Vespers, esteemed and desired,
And pray wherever it suits you best.
 
May your visitor be as light as an angel;
Receive him as if  he were from your dream
Keep  mum so that no one might notice the stranger
that sat on a bench and flashed by  like a gleam.
 
The meaning of silence will be unknown,
So will the quiet and simple thought.
Yes. She will come with the glare of  dawn
And kiss on the lips through nobody"s  fault.
  
June 1905
 
 
         * * *
                             Я знал ее еще тогда,
В те баснословные года
                                                                                Тютчев
                          ***
           I knew her as far back
           as those unbelievable years.
                                                                              Tutchev
Прошли года, но ты - всё та же:
Строга, прекрасна и ясна;
Лишь волосы немного глаже,
И в них сверкает седина.
 
А я - склонен над грудой книжной,
Высокий, сгорбленный старик, -
С одною думой непостижной
Смотрю на твой спокойный лик.
 
Да. Нас года не изменили.
Живем и дышим, как тогда,
И, вспоминая, сохранили
Те баснословные года...
 
Их светлый пепел - в длинной урне.
Наш светлый дух - в лазурной мгле.
И всё чудесней, всё лазурней -
Дышать прошедшим на земле.
 
30 мая 1906
With years you haven"t changed, my fair:
You"re charming, strict, as  clear as day;
The only change is in your  hair,
It"s  sleek and with  a flash of gray.
 
Well,  as for me, I"m sitting here,
Over my books, back at my place,
With an inscrutable idea
I"m looking at your quiet face.
 
The years, they haven"t changed us, really,
We live  the way we did  before,
Fantastic years, we  love them dearly
And will remember evermore...
 
Their spirit is in azure darkness,
Their ashes in the urn of dust.
It"s more and more  relaxed and lustrous
To breathe remembering the past.
 
May 30th,    1906.
  
 
 
* * *
                     ***
 
Благословляю всё, что было,
Я лучшей доли не искал.
О, сердце, сколько ты любило!
О, разум, сколько ты пылал!
 
Пускай и счастие и муки
Свой горький положили след,
Но в страстной буре, в долгой скуке -
Я не утратил прежний свет.
 
И ты, кого терзал я новым,
Прости меня. Нам быть - вдвоем.
Всё то, чего не скажешь словом,
Узнал я в облике твоем.
 
Глядят внимательные очи,
И сердце бьет, волнуясь, в грудь,
В холодном мраке снежной ночи
Свой верный продолжая путь.
 
15 января 1912
 
 
I  bless my lucky stars above,
A   better fate I don"t  desire.
My heart, so much you  you"ve been  in love!
My mind, so oft you"ve been afire!
 
Though  happy times and grievous torments
Have left  their bitter trace, all  right,
Yet in the boredom, storm and torrents
I haven"t lost my former light.
 
You whom I tormented, forgive me.
We shouldn"t go divided ways.
What can"t be said in words, believe me,
I have discovered in your face.
 
I have my eye on it and worry,
My heart is beating  in dismay,
At night, through  darkness, snow and flurry
It goes its own righteous way.
 
January 15th , 1912
 
               * * *
             ***
 
Когда вы стоите на моем пути,
Такая живая, такая красивая,
Но такая измученная,
Говорите всё о печальном,
Думаете о смерти,
Никого не любите
И презираете свою красоту,-
Что же? Разве я обижу вас?
 
О, нет! Ведь я не насильник,
Не обманщик и не гордец,
Хотя много знаю,
Слишком много думаю с детства
И слишком занят собой.
Ведь я - сочинитель,
Человек, называющий всё по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.
 
Сколько ни говорите о печальном,
Сколько ни размышляйте о концах и началах
Всё же я смею думать,
Что вам только пятнадцать лет.
И потому я хотел бы,
Чтобы вы влюбились в простого человека,
Который любит землю и небо
Больше, чем рифмованные и нерифмованные
Речи о земле и о небе.
 
Право, я буду рад за вас,
Так как - только влюбленный
Имеет право на звание человека.
 
6 февраля 1908
 
When you are on my way,
So live and so beautiful,
So tired and weary,
Talking sadly
And thinking of death,
You don"t love anyone
And despise your beauty, -
Well, can  I possibly hurt you?
 
Oh no! I"m not an oppressor,
Nor an arrogant man nor a liar,
Though I know many things,
And have been, since my childhood,  a thoughtful man,
And I care too much for myself.
After all, I"m a writer,
A man calling things by their proper names,
Depriving a flower of delicate fragrance.
 
No matter how much one talks about sad things
No matter how much one thinks of the beginning and the end,
I dare think  anyway,
That you"re only fifteen,
And I wish you fell in love with an ordinary man
That loves the earth and the sky
More than the rhymed and  unrhymed speeches
About the earth and the sky.
 
I will really be glad for you,
For only a loving man has the right to be called a Human being.
 
February 6th, 1908
 
 
           * * *
 
              ***
 
Твое лицо мне так знакомо,
Как будто ты жила со мной.
В гостях, на улице и дома
Я вижу тонкий профиль твой.
 
Твои шаги звенят за мною,
Куда я ни войду, ты там.
Не ты ли легкою стопою
За мною ходишь по ночам?
 
Не ты ль проскальзываешь мимо,
Едва лишь в двери загляну,
Полувоздушна и незрима,
Подобна виденному сну?
 
Я часто думаю, не ты ли
Среди погоста, за гумном,
Сидела, молча, на могиле
В платочке ситцевом своем?
 
Я приближался - ты сидела,
Я подошел - ты отошла,
Спустилась к речке и запела.
На голос твой колокола
 
Откликнулись вечерним звоном.
И плакал я, и робко ждал...
Но за вечерним перезвоном
Твой милый голос затихал...
 
Еще мгновенье - нет ответа,
Платок мелькает за рекой...
Но знаю горестно, что где-то
Еще увидимся с тобой.
 
1 августа 1908
 
 
I know your face so well, my fair,
It feels like you have lived with me.
At home,  at parties, - everywhere
Your dainty look is what I see.
 
Your footsteps follow me wherever
I go or happen to be in.
Somebody chases me as ever
Isn"t it you , - the one I mean?
 
It"s you who  flashes by, my fair,
The moment I am at the door,
Invisible, and light as  air,
Like an amazing   dream I saw.
 
I saw you  in the graveyard, dear,
You sat in silence,  looking blue,
A maid in cotton  kerchief here,
I wonder, was it really you?
 
I came up closer, you were sitting,
As I approached you went away.
When by the river you were singing
The bells responded with a play.
 
The sound of ringing filled the air,
I waited  humbly and I cried...
Behind the sound of chimes, however,
Your voice had faded out and died...
 
And in a while I hear no answer.
The kerchief flashes up ahead...
I sadly hope there is a chance that
We"ll see each other somewhere yet.
 
August 1, 1908
 
 
 
              * * *
                   *** 
 
Покраснели и гаснут ступени.
Ты сказала сама: "Приду".
У входа в сумрак молений
Я открыл мое сердце. - Жду-
 
Что скажу я тебе - не знаю.
Может быть, от счастья умру.
Но, огнем вечерним сгорая,
Привлеку и тебя к костру.
 
Расцветает красное пламя.
Неожиданно сны сбылись.
Ты идешь. Над храмом, над нами -
Беззакатная глубь и высь.
 
25 декабря 1902
 
 
Turning red, temple  stairs  are fading.
Did you tell me you"d keep  the date?
At the entrance to eventide  praying
I have opened my heart.  I will wait.
 
I don"t know my intent and desire.
I may die of relief and delight.
All aflame in the evening fire,
I will bring you to flaring light.
 
Scarlet  flame engulfs the environs
Dreams  have come, unexpectedly, true  
You are coming. There"s  infinite  highness
Over me, and the temple, and you.
 
December 25th, 1902
 
  * * *
 
                 ***
 
Ночь - как ночь, и улица пустынна.
Так всегда!
Для кого же ты была невинна
И горда?
 
Лишь сырая каплет мгла с карнизов.
Я и сам
Собираюсь бросить злобный вызов
Небесам.
 
Все на свете, все на свете знают:
Счастья нет.
И который раз в руках сжимают
Пистолет!
 
И который раз, смеясь и плача,
Вновь живут!
День - как день; ведь решена задача:
Все умрут.
 
4 ноября 1908
       
Streets were  empty,  it was just another
Boring night !
Why were you so innocent, and  rather
Filled with pride?
 
Drops of soaking darkness falling down ...
I will rise,
And I"ll  throw a challenge, with a frown,
To the skies.
  
There"s no happiness on earth,  undoubted,
Here we stand.
Now and then we think about it
Gun in hand..
 
And again we laugh and shed a tear,
Life goes on!
Well, it"s just another day;  it"s clear:
We"ll be gone!
 
November 4th, 1908
 
                   * * *
 
                      ***
 
Миры летят. Года летят. Пустая
Вселенная глядит в нас мраком глаз.
А ты, душа, усталая, глухая,
О счастии твердишь, - который раз?
 
Что' счастие? Вечерние прохлады
В темнеющем саду, в лесной глуши?
Иль мрачные, порочные услады
Вина, страстей, погибели души?
 
Что' счастие? Короткий миг и тесный,
Забвенье, сон и отдых от забот...
Очнешься - вновь безумный, неизвестный
И за' сердце хватающий полет...
 
Вздохнул, глядишь - опасность миновала...
Но в этот самый миг - опять толчок!
Запущенный куда-то, как попало,
Летит, жужжит, торопится волчок!
 
И, уцепясь за край скользящий, острый,
И слушая всегда жужжащий звон, -
Не сходим ли с ума мы в смене пестрой
Придуманных причин, пространств, времен...
 
Когда ж конец? Назойливому звуку
Не станет сил без отдыха внимать...
Как страшно всё! Как дико! - Дай мне руку,
Товарищ, друг! Забудемся опять.
 
2 июля 1912
 
Worlds, years go by. The universe is bare.
Its eyes of gloom are  staring at us.
And you, my soul,  worn-out, unaware,
Hold forth that happiness will come to pass...
 
And what is happiness? The chilly evenings
In darkening gardens, god-forsaken wood?
Or vicious taste of wine,  and wanton feelings,
Perdition of the soul, and jovial mood?
 
Is happiness a moment, brief and solid?
Is it oblivion, a dream,  and  peace and quiet?..
As you wake up  - it"s  flight again, so horrid,
Touching your heart, unknown crazy flight...
 
You take a breath -  and see you"re out of danger...
That"s where you feel a sudden push again!
The spinning-top set going by some stranger
Flies buzzing in a hurry,  like insane.
 
As we  get hold of sharp and sliding border
And listen  to the buzzing sound of chime,-
Don"t we go mad  amidst the motley order
And change of   made-up reasons, space and time?..
 
When will it stop? We won"t be able, really,
To listen to this din  without end...
How terrible it is ! How wild ! Extremely! -
Give me a hand, forget it all, my friend!
 
July 2, 1912
 
 
                    * * *
 
                 ***
 
О, нет! не расколдуешь сердца ты
Ни лестию, ни красотой, ни словом.
Я буду для тебя чужим и новым,
Всё призрак, всё мертвец, в лучах мечты.
 
И ты уйдешь. И некий саван белый
Прижмешь к губам ты, пребывая в снах.
Всё будет сном: что ты хоронишь тело,
Что ты стоишь три ночи в головах.
 
Упоена красивыми мечтами,
Ты укоризны будешь слать судьбе.
Украсишь ты нежнейшими цветами
Могильный холм, приснившийся тебе.
 
И тень моя пройдет перед тобою
В девятый день, и в день сороковой -
Неузнанной, красивой, неживою.
Такой ведь ты искала? - Да, такой.
 
Когда же грусть твою погасит время,
Захочешь жить, сначала робко, ты
Другими снами, сказками не теми...
И ты простой возжаждешь красоты.
 
И он придет, знакомый, долгожданный,
Тебя будить от неземного сна.
И в мир другой, на миг благоуханный,
Тебя умчит последняя весна.
 
А я умру, забытый и ненужный,
В тот день, когда придет твой новый друг,
В тот самый миг, когда твой смех жемчужный
Ему расскажет, что прошел недуг.
 
Забудешь ты мою могилу, имя...
И вдруг - очнешься: пусто; нет огня;
И в этот час, под ласками чужими,
Припомнишь ты и призовешь - меня!
 
Как исступленно ты протянешь руки
В глухую ночь, о, бедная моя!
Увы! Не долетают жизни звуки
К утешенным весной небытия.
 
Ты проклянешь, в мученьях невозможных,
Всю жизнь за то, что некого любить!
Но есть ответ в моих стихах тревожных:
Их тайный жар тебе поможет жить.
 
15 декабря 1913
 
Oh no ! You cannot  disenchant my heart
With flatter, beauty,  or appreciation.
I"ll be a stranger, someone far apart,
A ghost, devoid of life, in your imagination.
 
You"ll go away. And you will kiss devoutly
A  snow-white shroud, and  by candle lights
You"ll dream and  fancy  burying someone sadly
And  standing at the head three days and nights.
 
Content with the amazing dreamy hours
You will reproach your life in the extreme.
And you will decorate with tender  flowers
The burial hill you fancied in your dream.
 
And  suddenly you"ll see my shade  appear
Before you on the ninth and fortieth day:
Unrecognized,  uncomely, plain and drear,
The kind of shade you looked for, by the way!
 
With  time your  grieves and sorrows  will fade out,
And you will humbly  want to start another life
With  dreams  and tales you cannot do without ...
For simple beauty you will wish and strive.
 
He will turn up,  well-known, long awaited,
To wake you up  from  the unearthly rest.
And spring,  the last one,  so anticipated,
Will  take you to another  world, so blessed
 
And I will die,  forgotten by you, darling,
The day your new companion comes to stay,
The moment you decide to tell him, smiling,
That all your pains and troubles are away.
 
You will forget my name and  burial mound...
But then -  you will wake up and see it"s dark.
Caressing him, you"ll suddenly come round,
Remember me  and ask me to come back!
  
Devoutly, you"ll  stretch your hands, my dear,
At night, so desolate, my poor heart of gold!
Alas,  the sounds of life don"t  reach the ear
Of those consoled by  the unknown world.
 
You will condemn, afflicted and austere,
Your life that left no chance to love for you!
But in my verse you"ll find the answer, dear:
Its hidden warmth will help you live anew.
 
December 15th, 1913
 
 
Двойник
      The  Double
 
Однажды в октябрьском тумане
Я брел, вспоминая напев.
(О, миг непродажных лобзаний!
О, ласки некупленных дев!)
И вот - в непроглядном тумане
Возник позабытый напев.
 
И стала мне молодость сниться,
И ты, как живая, и ты...
И стал я мечтой уноситься
От ветра, дождя, темноты...
(Так ранняя молодость снится.
А ты-то, вернешься ли ты?)
 
Вдруг вижу - из ночи туманной,
Шатаясь, подходит ко мне
Стареющий юноша (странно,
Не снился ли мне он во сне?),
Выходит из ночи туманной
И прямо подходит ко мне.
 
И шепчет: "Устал я шататься,
Промозглым туманом дышать,
В чужих зеркалах отражаться
И женщин чужих целовать..."
И стало мне странным казаться,
Что я его встречу опять...
 
Вдруг - от улыбнулся нахально,
И нет близ меня никого...
Знаком этот образ печальный,
И где-то я видел его...
Быть может, себя самого
Я встретил на глади зеркальной?
 
Октябрь 1909
One day in foggy October
I walked  recollecting  a song,
(The instance of kissing  all over!
Caresses that cannot be wrong!)
At  last  in  the foggy October
There came  the forgotten song.
 
I dreamed I was young and not worried,
And you were as live as a bloom...
My dream took me  out and carried
Away from the wind, rain and gloom...
(That"s how  by our dreams we are scurried...
So will you come back, live as a bloom?)
 
And  then, emerging from darkness,
A  staggering youth,  comes to me.
(Oh what an amazing  likeness
To someone I happened to see!)
Emerging from  foggy  darkness,
A  staggering youth,  comes to me.
 
"I"m tired of roaming  - he grouses-
And taking the air, so cold,
Reflecting in  mirrors of others
And kissing those girls,  young and old..."
I  fancied that some day or other
I"d meet him again  in this world...
 
Then,  smiling with self assertion,
 He vanished for ever more...
Sad image...I had the impression
That  I had  seen it before...
Perchance it was  me whom I saw
Turn up as a mirror reflection?
 
October,  1909
 
                * * *
              ***
Зачатый в ночь, я в ночь рожден,
И вскрикнул я, прозрев:
Так тяжек матери был стон,
Так черен ночи зев.
 
Когда же сумрак поредел,
Унылый день повлек
Клубок однообразных дел,
Безрадостный клубок.
 
Что быть должно - то быть должно,
Так пела с детских лет
Шарманка в низкое окно,
И вот - я стал поэт.
 
Влюбленность расцвела в кудрях
И в ранней грусти глаз.
И был я в розовых цепях
У женщин много раз.
 
И всё, как быть должно, пошло
Любовь, стихи, тоска:
Всё приняла в свое русло
Спокойная река.
 
Как ночь слепа, так я был слеп
И думал жить слепой...
Но раз открыли темный склеп,
Сказали: Бог с тобой.
 
В ту ночь был белый ледоход,
Разлив осенних вод.
Я думал: - Вот, река идет.
И я пошел вперед.
 
В ту ночь река во мгле была,
И в ночь и в темноту
Та - незнакомая - пришла
И встала на мосту.
 
Она была - живой костер
Из снега и вина.
Кто раз взглянул в желанный взор,
Тот знает, кто она.
 
И тихо за руку взяла
И глянула в лицо.
И маску белую дала
И светлое кольцо.
 
"Довольно жить, оставь слова,
Я, как метель, звонка,
Иною жизнию жива,
Иным огнем ярка".
 
Она зовет. Она манит.
В снегах земля и твердь.
Что мне поет? Что мне звенит?
Иная жизнь? Глухая смерть?
 
12 апреля 1907
At night I was conceived and born.
Oh my! I saw the light:
So mournful was my mother"s moan,
So black the hollow night.
  
And when it  cleared  up anew
The day got filled with schemes,
With  lots of  tedious things to do.
Dull, boring  heaps of things.
 
"Whatever happens,  let it be"-
The organ played. Somehow
Since childhood it"s been known  to me, -
I am a poet now.
 
Affection blossomed in my curls,
And sorrow still remains.
So many times, so many girls
Have kept me locked in chains.
 
And life went  on the way it should:
Love, poems grief and fun.
The quiet stream took, as it  would,
All in its bed at one.
 
The night was blind, and so was I.
That"s what I wanted, too...
One day they  dug my  grave - oh my! -
And said:  God be with you!
 
That night  the ice began to break
And flood the river-bed.
I thought the river was awake,
And so  I went ahead.
 
That night  the stream was dark as pitch,
And entering the night
A woman turned up on the bridge
Just like a beam of light
 
She was a living flame on ice,
A flare of wine and snow.
And if you looked into her eyes
What she was like you"d know.
 
She took me gently by the hand
And looked me in the face.
She gave a cover to me and
A ring  with silver  lace.
 
"Stop living, and  don"t say a word,
I"m like a ringing storm.
I"m living in a different world,
And yet I am bright and warm".
 
She calls and tempts  me. And I see
Snow has swept up the earth.
What"s there that rings and sings for me?
Another life? Or death?
 
April 12th, 1907  
          * * *
 
                 ***
 
Пусть я и жил, не любя,
Пусть я и клятвы нарушу, -
Всё ты волнуешь мне душу,
Где бы ни встретил тебя!
 
О, эти дальние руки!
В тусклое это житье
Очарованье свое
Вносишь ты, даже в разлуке!
 
И в одиноком моем
Доме, пустом и холодном,
В сне, никогда не свободном,
Снится мне брошенный дом.
 
Старые снятся минуты,
Старые снятся года...
Видно, уж так навсегда
Думы тобою замкну'ты!
 
Кто бы ни звал - не хочу
На суетливую нежность
Я променять безнадежность -
И, замыкаясь, молчу.
 
8 октября 1915
 
Although I have never loved,
And to  break my oath I"m bound,-
Whenever I see you around
You stir up my soul and my blood!
 
Your hands, they are far and yonder !
Into  these boring days
You bring your charm and your grace
Even when we are asunder!
 
In my abode, not warm,
Desolate, cold and abandoned,
And in my dream ever bounded
I see the forsaken home.
 
I dream about  old instants,
As well as the  bygone days...
It seems that my thoughts and ways
Are bound with your existence!
 
Whoever  might call I won"t come
And have the fussy caresses
Instead of the hopeless cases.
So I withdraw and keep mum.
 
October 8th, 1915
 
 
            * * *
                * * *
 
Я - Гамлет. Холодеет кровь,
Когда плетет коварство сети,
И в сердце - первая любовь
Жива - к единственной на свете.
 
Тебя, Офелию мою,
Увел далёко жизни холод,
И гибну, принц, в родном краю,
Клинком отравленным заколот.
 
6 февраля 1914
 
I"m Hamlet. And my blood runs cold
When treachery  is up to scheming;
My only love in the whole wide world.
Is in my heart, among the living.
 
Ophelia,  the cold of life
Has taken you away, my dear;
The prince of Demark , in a strife,
Hit with a blade, I am dying here.
 
February 6th, 1914
 
      * * *
                   Имеющий непесту есть жених; а
                            друг жениха, стоящий и внимаю-
                            щий ему, радосгью радуется,
                           слыша голос жениха.
                                                 От Иоанна, III, 29
                        ***
      He that hath the bride is the bridegroom:
      but the friend of the bridegroom,
      which standeth and heareth him,
      rejoiceth greatly ...   
                                                                    John, III, 29
Я, отрок, зажигаю свечи,
Огонь кадильный берегу.
Она без мысли и без речи
На том смеется берегу.
 
Люблю вечернее моленье
У белой церкви над рекой,
Передзакатное селенье
И сумрак мутно-голубой.
 
Покорный ласковому взгляду,
Любуюсь тайной красоты,
И за церковную ограду
Бросаю белые цветы.
 
Падет туманная завеса.
Жених сойдет из алтаря.
И от вершин зубчатых леса
Забрежжит брачная заря.
 
7 июля 1902
      * * *
Прошедших дней немеркнущим сияньем
Душа, как прежде, вся озарена.
Но осень ранняя, задумчиво грустна,
Овеяла меня тоскующим дыханьем.
Близка разлука. Ночь темна.
А все звучит вдали, как в те младые дни.
Мои грехи в твоих святых молитвах,
Офелия, о нимфа, помяни.
И полнится душа тревожно и напрасно
Воспоминаньем дальным и прекрасным.
28 мая 1900
***
Земное сердце стынет вновь,
Но стужу я встречаю грудью.
Храню я к людям на безлюдьи
Неразделенную любовь.
 
Но за любовью - зреет гнев,
Растет презренье и желанье
Читать в глазах мужей и дев
Печать забвенья, иль избранья.
 
Пускай зовут: Забудь, поэт!
Вернись в красивые уюты!
Нет! Лучше сгинуть в стуже лютой!
Уюта - нет. Покоя - нет.
 
1911 - 6 февраля 1914
      ***
Когда я стал дряхлеть и стынуть,
Поэт, привыкший к сединам,
Мне захотелось отодвинуть
Конец, сужденный старикам.
 
И я опять, больной и хилый,
Ищу счастливую звезду.
Какой-то образ, прежде милый,
Мне снится в старческом бреду,
 
Быть может, память изменила,
Но я не верю в эту ложь,
И ничего не пробудила
Сия пленительная дрожь.
 
Все эти россказни далече -
Они пленяли с юных лет,
Но старость мне согнула плечи,
И мне смешно, что я поэт...
 
Устал я верить жалким книгам
Таких же розовых глупцов!
Проклятье снам! Проклятье мигам
Моих пророческих стихов!
 
Наедине с самим собою
Дряхлею, сохну, душит злость,
И я морщинистой рукою
С усильем поднимаю трость...
 
Кому поверить? С кем мириться?
Врачи, поэты и попы...
Ах, если б мог я научиться
Бессмертной пошлости толпы!
 
4 июня 1903 Bad Nauheim
 
      ***
       
Так окрыленно, так напевно
Царевна пела о весне.
И я сказал: "Смотри, царевна,
Ты будешь плакать обо мне".
 
Но руки мне легли на плечи,
И прозвучало: "Нет. Прости.
Возьми свой меч. Готовься к сече.
Я сохраню тебя в пути.
 
Иди, иди, вернешься молод
И долгу верен своему.
Я сохраню мой лед и холод,
Замкнусь в хрустальном терему.
 
И будет радость в долгих взорах,
И тихо протекут года.
Вкруг замка будет вечный шорох,
Во рву - прозрачная вода...
 
Да, я готова к поздней встрече,
Навстречу руки протяну
Тебе, несущему из сечи
На острие копья - весну".
 
Даль опустила синий полог
Над замком, башней и тобой.
Прости, царевна. Путь мой долог.
Иду за огненной весной.
 
Октябрь 1906
 
I am a boy,  I light a candle
And keep the incense burning on.
Beyond the river, in a huddle,
She"s laughing in a muffled tone.
 
I like the evening public prayer,
The church up by the river side,
The dusk , the muddy bluish air,
The village in the eventide.
 
Resigning to the tender brows,
Admiring the charm of all
I throw a bunch of  snow-white  flowers
Into the yard, across the wall.
 
And then the  hazy screen will fall and
The bridegroom will step down the shrine.
And from the  forest border onward
The wedding day will break and shine.
 
July 7th, 1902
        ***
The way it used to be, my soul is lighted
By the unfading glow of bygone days.
But early autumn,  like a wistful haze,
Has blown a whiff, despairing and blighted.
Dark night. We"re going separate ways.
The sound is distinct, the way it used to be,
And all my sins are in your holy prayers.
Ophelia, my nymph, remember me.
My soul is being vainly filled, in trepidation,
With distant and delightful recollection
May 28th, 1900
* * *
My earthly heart gets cold and all,
But I sustain the shivers boldly.
I keep my love of people fondly,
Unanswered reverence, in my soul.
 
But love is followed by discord
Which ripens into  strong intention
To read  oblivion or award
In men"s and ladies" reflection.
 
Well, let them call. Forget it all!
Go back to your sweet home, you poet!
Oh no! I"d better freeze and fall!
There is no peace on earth - I know it.
1911- February 6th, 1914
        ***
As I was growing old and fading,
A poet, used to streaks of grey,
I wanted to postpone the ending
The aged men should face some day.
 
A sickly man, a puny creature,
I"m looking for a lucky star,
And in my senile dreams I picture
A lovely image, now so far.
 
Perchance I have forgotten something,
I don"t believe in such a lie.
This tremor has aroused nothing.
I"m neither moved nor touched. Not I!
 
These old time silly tales and stories
Have  fascinated me somehow,
But I"ve been bowed by age and worries,
It"s funny, I am a poet now...
 
I don"t believe in books and omens
Of silly men of our times!
Damn all those dreams! Damn all those moments
Of my prophetic dogg"rel rhymes!
 
So here I am, alone and lonely
An angry man, decrepit, sick...
I  stretch  my hand and with a quandary
Bend down to pick my walking stick...
 
Whom should I trust? Whom should I doubt?
Those doctors, poets, priests and all...
If only I could join a crowd
And learn to be a trivial soul!
 
June 4th, 1903, Bad Nauheim
 
       
                ***
     
With inspiration and such sweetness
The princess sang about May.
I said : "Just wait, my dear princess,
You"ll have to cry for me some day".
 
She cuddled to me drawing  near
And said: "Oh no, forgive me, pray.
Go fighting sword in hand, my dear.
I will safeguard you on your way.
 
Go. You"ll  come back displaying boldness
With feeling of your duty done.
I will retain the ice and coldness,
Remaining yours, locked up, at one.
 
The passers-by will stop and stare,
The years will moderately float
There will be rustling in the air
And clear water in the moat...
 
Yes, I will meet you, though belated,
I"ll stretch my hand rejoiced, you bet!
My warrior, so long awaited,
With spring upon the spearhead".
 
The haze has fallen on the turret,
The castle, you and everything.
I"m sorry, princess. I"ve been hurried
To find and bring the flaming spring.
 
October, 1906
* * *
The night, the street, the lamp, the chemist's,
 
The silly light, so dim and grey...
 
You may live long, but all is senseless
 
Nothing will ever change. No way.
 
. You'll die, and start this cycle's double
 
All will recur just like before:
 
The night, the ripples of the channel,
 
The street, the lamp, and the drugstore.
 
1912 Alexander Blok ========================= Александр Блок * * * Alexander Blok Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века - Все будет так. Исхода нет. Умрешь - начнешь опять сначала И повторится все, как встарь: Ночь, ледяная рябь канала, Аптека, улица, фонарь. ================================================= The night, the street, the lamp, the chemist's, The silly light, so dim and grey... You may live long, but all is senseless Nothing will ever change. No way. . You'll die, and start this cycle's double All will recur just like before: The night, the ripples of the channel, The street, the lamp, and the drugstore. 1912
Оценка: 6.89*12  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"