Осень мальчишки не любили. Начиналась сырость, грязь, и самое противное холод и безденежье, а не за горами и зима. Вовсе противное время года. Но бывали дни, когда солнце еще было щедро, и одаривала своим теплом всех, а ветер, усмиряя свою силу, мягко шелестел опавшей листвой в парке у вокзала. Тогда можно было еще подзаработать, собирая бутылки быстрей бомжей или стянуть пару булок с открытого лотка на худой конец. А потом, надышавшись вволю спертым запахом из пакета, смеяться в лицо всем: такому же радостному солнцу, таким же радостным приятелям, или просто ничего не понимающим прохожим. Последнее самое забавное наблюдать, как они сначала озабоченно стараются понять в чем дело, а потом резко отворачиваются и поспешно уходят, чуть ли не убегая, недовольно бормоча себе под нос.
В один из таких погожих деньков, Костик прогуливался по перрону. В старой баллониевой куртке до колен и вязаной в розовую полоску грязно-белой шапке с бубенчиком было жарковато. Круглое лицо с маленьким носиком, тонкими губами и большими черными глазами выражало удовольствие таким деньком. Настроение было отличное. Наряд милиции был занят чем-то возле киоска с напитками, и на него не обращали внимание. Хоть он и старался не крутиться у них на глазах лишний раз, но бутылки были дороже, потому что это деньги, а деньги это еда и клей, а еда и клей это жизненно необходимые вещи. Он знал и помнил это всегда, также как и собственное имя. Костик спокойно подошел к намеченной лавке и достаточно ловко и быстро подхватил две пивные бутылки, спрятав их за пазуху куртки. Сидевшие люди сразу отстранились от него и отвернулись, предпочитая тоже не замечать его. Костик был доволен. Еще четыре бутылки и можно было сегодня ни о чем больше не думать.
Проходя мимо очередного киоска со всякой всячиной, он почувствовал, что его схватила чья-то крепкая рука за шиворот. От неожиданности и какого-то резкого испуга он чуть не выронил свои стеклянные два рубля. Не оглядываясь, он рванулся, что было сил, но от этого только оказался лицом к лицу с небритым немолодым мужиком, оскалившим беззубый рот с остатками гнилых зубов и жадно на него смотрящего. От мужика в грязном черном пальто сильно воняло мочой и еще чем-то не привычным и не знакомым. Его растрепанные немытые космы придавали ему разбойничий вид. Перед семилетним Костей он казался гигантом, чьи длинные костлявые руки быстро проникли к самому дорогому, что было у него в тот момент. Что-то сделать Костя был не в силах, только вместе с бутылками вслед из глаз выбежала слеза обиды.
--
Деньги! малец, сюда! - Мужик тряс за плечи молчавшего паренька. Его большие черные глаза с испугом и ненавистью смотрели в ответ злым серым и мелким.
--
Ты что?! Немой?! Где деньги, паршивец?! - Руки мужика пытались облапать всего мальчонку и залезть во все карманы и дырки. Не найдя ничего, мужик отпустил подзатыльник. - Вали отсюда, гаденыш.
Костик не заставил себя повторять дважды. Но, отбежав на безопасное расстояние, оглянулся, чтобы как следует запомнить обидчика. Костик не узнал бомжа, хотя в округе он знал всех, и его знали все. И хотя иногда между пацанами и бомжами возникали тяжелые моменты, зоны и участки были в основном поделены. Это был чужак, а чужака надо было изгнать и затребовать как минимум компенсацию.
Мужик не обращал на парнишку никакого внимания. Он спокойно положил бутылки в рюкзак, дырявый в двух местах и с одной лямкой, завязал обратно шнурок и, достав из кармана целую папиросу, попросил проходящего парня прикурить.
Только теперь хорошо срисовав и запомнив его, Костик опрометью кинулся в подвал развалившегося барака, стоявшего недалеко от путей, в километре на север от вокзала. Летом и до поздней осени именно там укрывались он сам и его кориша. Паленый, стоявший на стреме, давно заметил его и, не успев до конца добежать, Костик уже видел, как на верх выбрались все, кто был в тот момент там.
Те, кто могли защитить были, слава Богу, на месте: самый старший, здоровый и сильный, долговязый Джон; Пухлый стоял рядом и тяжело сопел; Рыжий крутился возле, постоянно оглядываясь. Серый хоть и был старше Костика, но был трусоват и сам никогда не встревал.
--
Ты че, как укушенный? - Паленый, не дав отдышатся, закидал вопросами. - Облава?! Менты?! Ну говори, доходяжный!
Костик оттер рукавом набежавшие сопли, сплюнув, и все еще не отдышавшись как следует, сбивчиво начал:
--
Там... на платформе... - он махнул рукой в сторону вокзала, - бомж...
--
Эка невидаль, - перебил его Паленый и успокоенный посмотрел на Джона, ожидая его реакцию.
--
Не тренди, Паленый, пусть скажет.
--
Не знаю я его, мужик какой-то. Худой. В черном грязном пальто. Бутылки отобрал. - После секундной задержки - И деньги. Побил меня.
--
Всего-то! - Паленый подошел к Костику и толкнул его в плечо. - Ну и напугал ты всех, я уж думал менты.
Все смотрели на Джона и ждали, что скажет он. Тот смотрел сверху вниз на Костика, утирающего сопли и ломающимся голосом, уже не детским, но еще не вполне мужским, явно прокуренным и специально строгим, сказал:
--
Чужим не место на нашей территории. Покажешь его?
--
Покажу! - твердо и не задумываясь, сказал Костик.
Ребята гурьбой быстрым шагом, переходящий иногда на бег, пошли на вокзал. Пухлый взял с собой любимую палку, не очень длинную, но крепкую и гладкую, все время постукивая концом ее о свою ладонь. В с щуренных голубых глазах читался не двусмысленный настрой на драку. Джон играл желваками и скрипел зубами, иногда бросая равнодушный взгляд на всю компанию. Рыжий бежал впереди вместе с Паленым и Серым. Иногда они перебрасывались матом, подбадривая друг друга. Сзади всех, пытаясь не отстать бежал Костик. Вязанная шапка с бубенчиком постоянно сбивалась на глаза, сопли лили в три ручья, но это ничего не замечалось. Чувство мести, которая вот-вот должна осуществиться придавало вес в собственных глазах, внутри он радовался, что ребята не оставили его обиду без внимания.
--
Сколько у тебя денег было, Мелкий? - не останавливаясь, на ходу обратился к Костику Джон.
--
Не помню, он всю мелочь забрал. Червонец, может больше. - У Костика зашлось сердце, ведь деньги чужак не отобрал, потому что те были надежно спрятаны под стелькой кроссовка. Он испугался в какой-то момент, что обман может раскрыться, но ведь не две бутылки предъявлять на счет. "А там, кто знает, сколько денег у того мужика. Пускай отдаст все." - думал дорогой Костик.
Прибежав на перрон, на месте злополучной встречи обидчика уже не было. Ребята рассыпались по вокзалу в поиске мужика со схожими приметами. Но и обойдя весь вокзал, они нигде не находили неизвестного бомжа. Костик догадался посмотреть в парке, и точно. Возле одного из киосков, он узнал грязное пальто и худую фигуру мужика.
Джон подошел к бомжу и дернул того за рукав.
--
Тебе чего? - удивился мужик, оглянувшись.
--
Это тебе чего!? Ты кто!? - Джон становился развязней, подпрыгивая с ноги на ногу, и стараясь толкнуть посильней мужика, при этом так, что бы тот, не поймал. - Пойдем, потолкуем.
Остальные смешались с толпой спешащей на вокзал и напряженно наблюдали со стороны.
--
Сам, отвали, придурок. Струсил со мной стрелку забить.
--
А что ты мне предъявляешь, говнюк? - Мужик попытался поймать пацана, но, видя, что на него реагируют прохожие, попытался улыбнуться. - Ну пойдем, я тебе сейчас мозги быстро вправлю.
Джон шел впереди с прискоками, заводя бомжа во двор, а там, через узкую тропинку между деревянными сараями к гаражам.
--
Куда, куда? - Мужик пытался дорогой схватить Джона, но тот ловко отпрыгивая, только смеялся над попыткой, чем неимоверно разозлил бомжа.
--
Что ты прыгаешь как козел, говори в чем дело. - Прошипел, брызжа слюной чужак, когда они, наконец, остановились.
--
Послушай мужик, мы тебя не трогали, почему ты не на своей территории пасешься, да еще нашего Мелкого обидел. Не хорошо! - Джон остановился в четырех шагах от мужика и со злостью смотрел ему в лицо.
--
Ну я ж не знал, - протянул бомж нарочито долго, пытаясь внушить доверие к себе.
--
Теперь знаешь, но ты должен заплатить штраф.
--
Я вот тебе покажу штраф, засранец! - И мужик сделал роковую для него ошибку: прыгнул на Джона, пытаясь схватить его, поскользнулся на невысыхающей уже грязи и, не удержав равновесия, упал.
В тот же момент в него полетели увесистые осколки кирпичей, и прежде чем он успел что-то сообразить и отреагировать, со всех сторон посыпались мелкие, но чувствительные удары. Через мгновенье, что-то сухое и увесистое начало долбить его по голове. Удары сыпались со всех сторон, и закрыться было невозможно. Вдруг жаром обдало голову и рука оказалась в чем-то теплом и липком. Сознание его оборвалось.
Кучка ребят с остервененьем молотила чужака. Никто не обратил внимание после какого и чьего удара тот перестал шевелиться, но, заметив это, проворные руки начали обыскивать недвижимое тело. Где-то совсем рядом, но в тоже время как будто не в этой реальности озабоченный женский голос звал кого-то.
В продолжение свалки Костик был в стороне и тупо смотрел на все. Когда же ребята перестали бить бомжа и немного расступились, он взял почти целый кирпич и с силой сбросил его на голову мужику, и испугавшись, брызнувшей кровавой жижи, отскочил в сторону.
--
Ты что сделал, Мелкий!? - Джон уставился на Костика испуганными глазами. - Ты же завалил его! Придурок! Сваливаем!
Дружная команда через секунду испарилась, прихватив и дырявый рюкзак бомжа. В жидкой истоптанной грязи с кровавым месивом у головы лежало тело. Костик так и остался в нескольких шагах и не мог отвести своего взгляда от этой картины, как вдруг услышал рядом с собой звонкий лай. Машинально он посмотрел в ту сторону. В метре от него бегала и противно звонко лаяла маленькая желтая собачонка с лисьей мордой и короткой шерстью.
Черные глаза-пуговицы внимательно наблюдали за движениями человека. Прекращая не надолго лаять, чуткий нос вытягивался и старался что-то уловить, что-то знакомое. Но ничего такого нос не чуял, и лай продолжался снова.
--
Пойдем со мной собачка. Ты хорошая, я знаю. Ты добрая, будешь меня защищать, - Костик сел на корточки и вытянул руку, пытаясь подманить собаку. - Или я тебя, ведь ты такая маленькая, прямо как я.
Собака перестала гавкать и с интересом смотрела на человека. Принюхиваясь, она подходила все ближе и ближе. Костик без труда взял ее за тонкий кожаный ошейник и погладил по голове другой рукой. Собака, принюхиваясь к нему, перестала гавкать и скоро начала лизать руку. Костик гладил ее по голове и шее, почесал и потрепал за ушами.
--
Пойдем со мной собачка. Я буду ухаживать за тобой. Ты не думай - я умею! Я буду звать тебя Костиком, хочешь? Иди ко мне ты вся дрожишь, я тебя согрею. - Подхватив ее ловко на руки, не оглядываясь, он побежал догонять своих.
Солнце заволокло серой пеленой осенних облаков, так что оно стало похоже на лампочку в сильно прокуренной комнате, и светило тускло и далеко.