|
-1-
Одну поистине невероятную историю, похожую скорее на вымысел, нежели на правду, поведал мне однажды мой старый друг. Я был посвящен в настоящий кошмар, прежде полагая, что ничего такого и быть не может.
Мог ли я поверить ему тогда? Конечно же, нет! У меня была жизнь, в которой не было даже намёка на что-то сверхъестественное. Я не верил ни во что, даже в Бога, а об остальном и говорить не приходится. И хотя мои родители всю свою сознательную жизнь и до самой смерти оставались людьми глубоко верующими, регулярно посещали церковь и постились по случаю каждого православного праздника, мне не было до того ровным счетом никакого дела. И как взрослые не пытались приучить меня к такому образу жизни, их тщетные попытки ни разу не увенчались успехом. У меня был свой путь, свое мировоззрение, которое помогало мне твердо стоять на ногах и с уверенностью смотреть в светлое будущее.
Моей страстью стали автомобили. Будучи подростком, я скупал множество автомобильных журналов, на которые тратил все свои карманные деньги, что еженедельно выдавал мне отец, прочитывал их от корки до корки и опять покупал новые. День и ночь я мечтал о том дне, когда отец вручит мне ключи от моей собственной машины, хотя и понимал, что заработки моих родителей чрезвычайно мизерны, чтобы одаривать меня подобной роскошью. Мне ничего не оставалось делать, как записаться в автомобильный кружок для подростков, где я впервые сел за руль старенького побитого "Москвича".
Прошли годы, и моя тяга к машинам лишь возросла. Я получил диплом механика-водителя в местном колледже, и решил идти до конца. Поначалу работал на автозаправке подсобным рабочим, помогал заправщику машин (хмурому такому дядьке с бородой), затем, поднакопив денег и приличную сумму позаимствовав у своих родителей (к тому времени их дела пошли на поправку), открыл собственную автомастерскую. Работал с утра и до вечера, отрываясь от дела лишь на короткие перекуры и обед. За день приходилось копаться в двух, а то и в трёх машинах, устраняя неполадки, хотя, надо признаться, я любил свою работу и деньги за нее получал немалые. Ближе к вечеру, весь перепачканный с головы до ног, я снимал с себя рабочий комбинезон, отправлялся домой и валился с ног. И так продолжалось каждый день в течение нескольких лет, пока однажды ко мне не пришло осознание того, что все это похоже на большую гонку, где нет места нормальной полноценной жизни. Молодость покидала мою озабоченную суетой голову незаметно для меня. Все мои денежные накопления теряли цену, когда речь заходила о семье и отдыхе, которые все это время удачно обходили меня стороной.
Пришлось решиться и нанять двух работников с рекомендательными письмами, которые теперь выполняли работу вместо меня, и мне оставалось лишь несказанно порадоваться вновь обретенной свободе. Я вышел из своего полутемного гаража, будто медведь, пробудившийся от долгой зимней спячки.
Вот тогда я уже и обзавёлся собственной приличной машиной, мечта детства перестала быть мечтой, и оставалось только придумать новую. Мне часто представлялось, как я разъезжаю на машине со своей будущей женой, и мы, позабыв обо всем на свете, беззаботно колесим с ней по пыльным дорогам Курской области. И эта фантазия не была столь уж далека от реальности.
Именно в том году мою мастерскую посетила молодая девушка и хотела узнать, во сколько ей обойдётся ремонт белой "девятки". И что же вы думаете? В этот же вечер я набрался смелости и пригласил девушку на свидание, и она без малейших колебаний согласилась. Через неделю мы выяснили, что безумно нравимся друг другу, а через месяц у нас сложились такие отношения, будто мы с Аней были знакомы всю жизнь.
Вскоре поженились. И теперь уже грезили ребенком, и первые два года это стало для нас самой насущной проблемой. Скольких врачей мы не обошли, но так и не смогли добиться от их лечения конкретных результатов. Пока однажды счастье вроде как само не улыбнулось нам. В один прекрасный день Аня, сама не своя от радости, показала мне положительный тест на беременность. Я, конечно же, разделил с ней ее восторженные переживания, в этом нет никаких сомнений. Даже сама мысль о рождении ребёнка вызывала у меня трепетные отцовские чувства, и ни о чём другом на свете тогда я и думать не мог.
Счастье длилось недолго, потому что на шестом месяце беременности у Ани случился выкидыш. Что я только не делал, чтобы её успокоить. Она с самого детства, по словам Аниных родителей, была очень болезненной девочкой, и возможно, причина случившейся трагедии крылась именно в этом, иного более разумного объяснения я найти не мог. Аня оказалась на грани нервного срыва, заметно потеряла в весе, а мне с трудом удалось удержаться от бутылки; зеленый змий изо дня в день проводил мысленные атаки.
Силой воли и разума мной было принято решение на время удалиться от городской суеты и выбраться в родную деревню, где смена обстановки непременно заглушат боль и помогут забыться.
Деревенька наша небольшая: три улочки в сорок пять домов и многие из них теперь пустуют. Домик наш, сложенный из цельных бревен, стоит обособленно, близ пруда, как раз за ним начинается поле, которое чаще всего так и остается незасеянным зерновыми культурами, и вместо них растет ковыль, чертополох, лопухи и прочие тернии. Соседей я знал хорошо, мы дружили семьями, как это обычно бывает в небольших поселениях. Слева от нас обосновалось семейство Федоровых, они знали меня ещё ребёнком, в те далёкие времена, когда я вместе с их сыном Сергеем хулиганил в окрестностях нашей деревушки. По определенным соображениям названия деревни раскрывать не буду, но чтобы хоть как-то разбавить ваше любопытство, сообщу, что находится она в районе Белополья Курской области.
Нас тогда многие недолюбливали за то, что мы тёмными вечерами пробирались в чужие огороды и воровали там яблоки, груши и прочие вкусные фрукты. Именно Сергей тот самый друг детства, о котором я рассказывал вам в самом начале моего повествования.
Он позвонил мне - ни свет, ни заря - и тревожно сообщил, что наш общий приятель, никогда не унывающий Димка, безвременно ушел из жизни. Это печальное известие, конечно же, меня потрясло, смерть всегда больно ранит, особенно если она приходит к близкому вам человеку.
-2-
Нас было четверо. Димка, Сергей, Алешка, ну и, разумеется, я, Константин. Компания 'не разлей вода'. Все наши передвижения по деревне проходили на 'ура!', каждый из нас выбирался из дома с твердым намерением вляпаться в какую-нибудь историю, без которых никак не обходилось. Наша бравада подкреплялась общей сплочённостью и острым желанием прийти на выручку друг другу в случае нагрянувшей опасности.
Вместе мы любили давать многим вещам и предметам имена, часто из-за этого даже возникали долгие споры; например: чье название лучше. Если даёшь имя чему-либо, то начинаешь оценивать названные вещи иначе, по-новому, будь то обычная речка или же дерево возле дома. Вообще дети - удивительные создания, они видят мир сквозь настоящие розовые очки, которые почему-то не берегут, и, повзрослев, часто выбрасывают на помойку. У них нет того груза, что несут на себе взрослые, они по-другому представляют жизнь, их сердце не отягчено еще серой заунывной суетой. И то, что в глазах взрослых представляется серым и скучным, в глазах ребёнка преображается и становится жутко интересным.
Небольшая речушка, протекающая за деревней, была, наверное, одним из самых посещаемых нами мест, и именно она должна стать центром моего повествования. Река, как символ перемен, по сути, призвана таить в себе что-то мистическое, что и неоднократно подтвердилось впоследствии.
Речка стала нашим пристанищем всевозможных развлечений, начиная с рыбалки и заканчивая обычным метанием камней в воду. Река, помимо камышей, обросла различными легендами, которыми мы потчевали друг друга время от времени. Доходило до того, что наши истории пугали нас же самих, заставляя оглядываться на посторонние шорохи и страшиться задержаться у реки до позднего вечера, когда наступление сумерек дарило дополнительную силу воображению.
Нам явно не хватало адреналина и, часто искушая саму судьбу, мы уходили далеко вверх по течению, где ивовые кусты и поросли камыша вставали сплошной непроглядной стеной, через которые мы, конечно же, пробивались и находили небольшие островки суши с видом на Самарканд. Со стороны деревни мы оказывались невидимыми для посторонних глаз и могли часами напролет ловить с берега рыбу или травить байки, теряя счет времени.
Однажды мы вот так просто сидели вчетвером и наблюдали за стремительным передвижением гусиных перьев по воде. Мальчишки пускали эти перья вниз по течению, и они стремительно уносились прочь - тогда в них мы видели настоящие корабли, которые бороздят просторы океана и бесстрашные капитаны управляют целой флотилией, - а мне доверили их обстрел. Данное занятие представлялось нам весьма занимательным.
Стояла тихая безветренная погода, и каждый новый звук, доносимый откуда-то издалека, воспринимался как чужеродное вмешательство. Вскоре нам надоели всякие игры, и мы некоторое время сидели молча, и у каждого были свои мысли. Я думал тогда о том, как бы выпросить у отца денег на автомобильный журнал в глянцевой обложке. Подобные журналы завозили к нам редко, ведь стоили они не дешево, но продавец книжного магазина пообещал, что на этой неделе специально для меня привезёт свежий экземпляр.
Вечерело. Где-то высоко над нами пролетел косяк диких уток, рваным треугольником удаляясь прочь. Сергей забрался на древнюю корягу, которая выпустила свои длиннющие корни подобно морскому осьминогу, и смотрел куда-то на горизонт, в сторону заката. Алексей доставал из воды камешки и передавал их Димке, - они строили некое подобие лабиринта, вдавливая дармовой стройматериал в рыхлую землю. Алексею быстро надоело это дело, и он в горделивом одиночестве принялся бросать камни в воду. Я отломил небольшую ветку от растущей неподалёку ивы, вырезал из нее палочку и принялся вычерчивать на подходящей почве неуклюжие буквы. Моя тяга к словам проявилась уже тогда, в словах я находил отдушину, помогающую мне не потерять себя в этом мире.
- Будет лучше, если буквы выложить из камней, их не смоет дождём, - вмешался Сергей.
- Наверное, ты прав, - сказал я и поднял первый камень, чтобы положить его в основание буквы С. Сергей, покинув свой 'трон', принялся мне помогать. Мы старались как можно глубже вдавливать камешки в песок, а когда закончили, получилось очень даже неплохо. Алексей отвлёкся от метания камней в воду, и подошёл посмотреть, чем мы занимаемся.
- Что за надпись? - поинтересовался он, но никто ему не ответил, потому как ответ казался очевиден, и Алешка решил вернуться к прежнему занятию. - Вот вам делать нечего! - фыркнул он, видимо, бросание камней в реку казалось ему куда более важным делом.
Между тем Алексей не спешил умолкать, и так как всегда был интересным рассказчиком, выдал следующее:
- Вы все слышали, что в нашей округе водятся безобразные существа, которые с заходом солнца бродят по берегу реки, и подвывают, словно одичалые псы?
- Леха, прекращай! Уже темно!
Я испугался. Мне довелось слышать много разных историй относительно этих мест, и принимал я их как несусветные бредни, но почему-то мне было страшно выслушивать подобное.
- Не трусь, Костик! - сказал Сергей. Они частенько называли меня трусом, хотя я изо всех сил старался не соответствовать этому обидному прозвищу. Но что можно поделать со страхом, если он парализует тело и волю, не спрашивая на то разрешения?
Как-то раз, отказавшись идти к речке поздним вечером, я сильно об этом пожалел. Они втроем уходили в сторону Самарканда и в один голос кричали: 'Трус! Костян трус!'.
Никогда мне не приходилось испытывать подобного унижения. Если о моей боязливости узнают девчонки, то вообще станут называть меня бабой, думал я тогда. Но страх запрещал мне идти с ребятами, как бы я не противился ему.
Но разве настоящие друзья будут называть тебя трусом? Ни за что! - находил я успокоение в этих мыслях. Той лунной ночью мне долго было не до сна, обида затаилась на мальчишек, и уже хотелось порвать с ними всякие отношения. Но с кем тогда мне приходилось бы проводить время? То-то и оно! Мне не с кем было дружить, кроме них, пусть и вели они себя не всегда красиво.
Часто под моей кроватью скрывалось злобное существо с уродливой ухмылкой, за что спасибо моему воображению. А уж если речь заходила о ночной речке, то тут меня подстегивало умереть от страха.
Первым делом я боялся лягушек, которые с наступлением темноты выбираются на мягкую траву, чтобы запеть свои безумные песни. И этих тварей должно быть тысячи: противные, слизкие, сплошь покрытые бородавками. От одного только вида их остроконечных зеленых морд меня всегда бросало в дрожь. А потом уже все остальное - пиявки, жуки и прочие ползучие гады. Ночью вблизи болот и речушек поднималась всякая нечисть, что страшило, наверное, не только меня.
А ночью в теплой постели мне снились сны, и не всегда они были приятными. Бывало, я просыпался в холодном поту от всякого рода кошмаров. Часто снился Димка в дурном свете, иногда мертвым. Его бездыханное тело покоилось под плакучей ивой на берегу Самарканда. Сон повторялся много раз, иначе бы я не затронул эту тему. Вот под плакучей ивой сидит обескровленный Димка с бледным до жути лицом, его голова запрокинута лицом к звездному небу, где звёзды рассыпались, словно мелкий хрустальный бисер, образуя мириады бессчетных созвездий.
Меня одолевает дикий ужас, когда я босой ступаю по ковру из черных пиявок; они повсюду - ползают, рыщут, лезут Димке в ноздри, в уши. Я с криком просыпаюсь. Мама спешит к моей постели, чтобы успокоить, а уже утром говорит, что в воскресенье надо сходить в Церковь. Но это глупости идти туда, где тебе просто скучно. Осознание исключительности нашей Вселенной и первые мысли о существовании Высшего Разума пришли ко мне многим позже, но будучи ребенком, я относился к религии с легким презрением.
-3-
Действительно стемнело, и мне пришлось поторопить ребят. Уже и нашей надписи и каменного лабиринта было не различить в свете тусклой луны. Мои первые нотки страха готовились переродиться в настоящую симфонию.
- Сейчас идем, - заверил Алексей, едва закончив свой рассказ о речных обитателях.
Дима достал из рюкзака соленое печенье, предложил нам, и когда все отказались, захрустел ими точно кролик.
- Знаешь, Костик, завтра выходной! Ты забыл? Посидим еще часок, разведем костер или ты...
- Родители дома ждут, беспокоятся.
- Дело только в этом?
- Да, а в чем же еще?!
Пока мы рассуждали идти домой или нет, Сергей воспринял слова Димки буквально. Он собирал хворостинки и сухие ветки, чтобы развести костер.
- Останемся на часок! - радостно сообщил Сергей. - Время-то детское!
Мы сидели, грелись, у ночного костра и отгоняли комаров. Языки пламени облизывали ветки и с жадностью их пожирали. Нечаянные искорки поднимались выше положенного и, затухая, уносились куда-то ввысь, чтобы вмиг исчезнуть.
Я стал подневольным слушателем новой жуткой истории теперь уже от Димки. Он с восторгом смаковал подробности о снежных людях, наблюдая в первую очередь за моим поведением. Сережка мало сидел на месте и периодически бегал за следующей порцией хвороста, подкармливая ненасытный огонь.
Стало темно - хоть глаза коли! Дом уже буквально грезился мне, а еще представлялась беспокойная мать, не находящая себе места.
- Ребят, пойдем, хватит сидеть! - уже в который раз попросил я, когда раздался чей-то плач. Такие звуки мог издавать только ребенок.
- Слыхали? - спросил Сергей.
Не услышать было не возможно. В зарослях камыша кто-то перемещался. Все не на шутку перепугались, и теперь, думаю, каждый из нас пожалел, что находился здесь в столь поздний час. Я думаю, что ребята испытывали нечто схожее с моими переживаниями, но никто не хотел говорить об этом вслух.
Жалобные всхлипы младенца возобновились, и доносились они откуда-то из гущи камышей. Мы переглянулись. В ночи эти крики казались поистине зловещими, будто таили в себе нечто далеко отстоящее от привычного мира людей. К пению лягушек, цикад и тревожному шороху камыша добавился этот плач, от которого мурашки бегали по коже. Мы решили отыскать ребенка, чтобы, если это возможно, ему помочь.
Находку трудно было назвать человеческим детенышем. Нечто невообразимое лежало в небольшой канавке, наполненной мутной водой, и барахталось. Едва завидев нас, существо замолкло и вытаращило на нас свои большие глаза с серповидными зрачками. Крошечные ручки с перепонками на пальцах выписывали в воздухе хаотичные дифирамбы, направленные к самому небу. Мы встали как вкопанные, образовав вокруг младенца полукруг.
- У него чешуя! - воскликнул Алексей. - Какая-то чертовщина, ей богу!
- Пойдемте отсюда, - я продолжал гнуть свое, вызывая раздражение мальчишек.
- Заткнись, Костик, - прорычал Сергей. - Ты хочешь бросить это существо? Ведь оно живое! Возможно, ему нужна наша помощь!
Димка первым коснулся живой находки. Сначала с великой осторожностью, едва коснувшись его маленького плеча. Существо не проявило никакого интереса или испуга, но что странно - молчало, не издавая ни малейших звуков. И, по всей видимости, голое тельце не испытывало холода.
Мы завернули амфибию в походное одеяльце и решили нести в деревню, чтобы показать взрослым. От человека его мало что отличало - те же руки, ноги, голова, и все же те изъяны, которые буквально вызывали отвращение, делали младенца похожим на водяное чудовище. За человеческими ушами мы обнаружили рыбьи жабры.
Я молча плелся за Алешкой, боясь вставить хоть слово. За мной по пятам, не отставая ни на шаг, семенил Сергей, замыкал шествие Димка. И вот мы получили новую порцию ужаса, когда дикий крик Лешки огласил округу. Он отшвырнул от себя сверток, будто в нем находился сам дьявол. И орал наш приятель, наверное, с минуту, пока не надорвал голос:
- У него зубы, как у дракона! Он, кажется, укусил меня! Эта тварь хочет меня убить, ей богу!!
- Брешешь, - спокойно сказал Сергей, подоспевший к Алексею на помощь.
И действительно на руке Лехи красовался четкий след от зубов, правда, без крови, обычный отпечаток от укуса.
- Что мы наделали! - возмутился Димка, разглядывая сверток в траве. - По-моему, мы убили детеныша.
Чьего детеныша, подумалось мне. Существо лежало ниц, раскинув ручонки, рядом с большим камнем, и, по всей видимости, ударилось об него головой.
Мы убили его. Димка, который еще пару минут назад рассказывал жуткие истории и потешался над испуганными лицами товарищей, побелел как мел. Никто из нас не хотел убивать безобидное создание, но так вышло. У нас не осталось выбора, как очумевшие мы мчались прочь в свою деревню известной нам тропой. И спустя месяц как-то и думать об этом перестали. Воспоминания постепенно изглаживались из памяти, хотя в отдельных эпизодах и оставались со мной до сегодняшнего дня. Тогда мы все решили, что ошиблись, и младенец остался жив, и что вообще нам многое привиделось. Так иногда играет злую шутку воображение с детским неокрепшим сознанием. Мне еще долго снились кошмары, связанные с той заводью. Мы даже набрались как-то смелости и отправились на обследование того места, что не дало никаких результатов. Следы нашего там пребывания, как и сам ребенок, исчезли и будто не существовали.
-4-
Думал ли я тогда, или гадал, что ужас прошлого ворвется в мою жизнь уже сейчас в рассвете моих лет? Теперь я начну рассказ с того места, с чего собственно и начал свое повествование; когда мой старинный друг позвонил мне среди ночи и встревоженным голосом поведал (по телефону я, конечно же, не сразу узнал Лешку), что безвременно скончался Сергей. Как раз в те дни горе, постигшее нас с Аней, лишило меня прежней радости, а решение уехать в деревню, уже было принято. Я разузнал об Алексее Усачеве от местных (незнакомых мне) жителей, и те с удовольствием поведали мне о его горькой судьбе. Человек едва не спился, когда от него ушла жена, весь зачах, и теперь в одиночестве живет в домике неподалеку от Самарканда. Одним из его излюбленных занятий, как и в былые годы, была рыбалка, и они часто видят его на реке с удочкой, да иногда подрабатывает он сторожем на молочной ферме. Я отыскал его дом, даже пытался в него попасть, но никто не откликался, кроме ярого пса, который сулил порвать меня на части при малейшем приближении к самим воротам. Его оскалившаяся морда выглядывала из-под входной двери; собака издавала рыки, полные злобы и неприятия. Более не в силах терпеть метания животного, я отправился к речке.
Уже издали я увидел рыбака. Его лодка медленно покачивалась на волнах, но при этом оставалась на месте. Человек сгорбился над удочкой, и поначалу мне подумалось, что передо мной недвижимое чучело, пока я его не окликнул, и увидел, как тот отреагировал на мои крики. Он медленно обернулся, и какое-то время смотрел на меня, будто вспоминая что-то или же вникая, кто мог нарушить его покой.
Затем он причалил к берегу. Выглядел Алексей, скажем, неважно. На нём была грязная серая роба, хотя и вполне сносная для рыбалки, меня смутило другое - он походил на старика. На его лице проглядывались знакомые мне черты, и все же он стал древним. Последняя наша с ним встреча состоялась лет пятнадцать назад, но эти годы наложили на него колоссальный отпечаток.
Каждый волосок на его голове оказался седым, а взгляд был старческим. Наверняка увлекается спиртным, думал я, изучая его иссушенное лицо. Несмело пожав его дрожащую руку, я поинтересовался жизнью в деревне, его здоровьем, самочувствием. Алексей иногда отвечал, иногда пропускал мимо ушей мои вопросы, взгляд его часто казался отстраненным.
Наконец он решился и пригласил меня в дом, где за кружечкой чая мы продолжили наше общение. Меня смутил его сбивчивый рассказ, навеянный скорее больным воображением, нежели здравым смыслом. Он говорил такие вещи, о которых не принято говорить в нормальном обществе. Речь шла о несусветном проклятии, павшем на мальчишеские головы, о необходимости искупления собственной кровью, о существах, живущих в его тёмных недрах - и о чем только еще он не говорил! Но, несмотря на неправдоподобность и полную нелепость сбивчивого рассказа, который всё же произвёл на меня неизгладимое впечатление. В какой-то момент я даже готов был верить каждому произнесенному в тот вечер слову, но мой разум оставался твёрд и непреклонен - нет никакой реальной основы в этих несуразных выдумках.
Мои беспокойства начались потом, уже после того как Алексей проводил меня до порога своего дома, на прощание сунув мне в руки потрёпанную дневниковую тетрадь, и которую я позже прочел и перечитал трижды. Эти странные записи принадлежали Сергею, он вел их до самой своей смерти, излагая каждое важное событие, происходящее с ним. Чтобы внести ясность в общую картину, приведу некоторые наиболее значимые выписки из его дневника.
15 марта 1992 года
Все началось тогда, летним вечером, на берегу тихой безымянной реки. Мальчишки должны помнить каждую мелочь, каждое наше действие и слово. Пишу в прошествии многих лет, когда из памяти должны уже изгладиться события давно минувших дней, но нет... они с нами! Костику, должно быть, повезло больше остальных, он покинул эти места, уехал в город, а мы... мы остаемся с этим кошмаром.
19 марта 1992 года
Димка буквально выжил из ума. Я видел его вчера. Издалека. Мать силой тащила его домой, а он орал, как оглашенный, выкрикивал что-то про нелепую смерть.
24 апреля 1992 года
Жалко Димку. Говорят, что он совсем обезумел. Вчера приезжала карета скорой помощи, его вывели в сопровождении двух медбратьев, чтобы увезти в город. Вся деревня выбежала поглазеть... Наши кошмары с Алексеем схожи, нам снится один и тот же сон: все возвращается, некий речной монстр хочет загубить наши души. Неужели он мстит за младенца, которого мы по нерасторопности убили? Мне страшно даже подумать, что станет с нами: сойдем ли мы с ума, как наш друг или что похуже? А ведь долгое время мы жили спокойно после того события, и ничего не происходило, как вдруг что-то переменилось. Прошло двадцать три года и последствия прошлого настигли Димку, а теперь, полагаю, доберутся до нас.
17 июля 1995 года
Димки не стало. Он покончил с собой в городской психиатрической лечебнице, накинув удавку себе на шею. А еще хуже то, что теперь и меня одолевают погибельные мысли о самоубийстве. Моя жена обвиняет меня в невыносимости, обещает уйти навсегда. Как так можно? Ведь мы столько лет вместе!
23 августа 2001 года
Долгое время не писал, выходил из запоя. Жена ушла. Вообще меня давно уже должны были связать и отправить в больницу для душевнобольных, но я молчу о том, что со мной происходит. Пусть никто не знает, что вечерами я вижу, как в мое окно заглядывает нечто ужасное - с жабрами вместо ушей и с серповидными зрачками.
17 сентября 2001 года
Я должен уже умереть, но до сих пор живу. Мое сердце скоро не выдержит тех кошмаров, которые теперь наяву происходят со мной. Чье-то невнятное бормотание и шаги в соседней комнате я уже не считаю чем-то странным. Просыпаюсь среди ночи и борюсь с острым желанием отправиться к Самарканду, там меня ждет Он. Уже ничего не помогает, ни молитвы, ни Библия на прикроватном столике, от веревки удерживает лишь желание жить.
20 сентября 2001 года
Все, завтра пойду к речке. Противиться уже нет сил, желание идти туда настолько огромно, что вряд ли кто сумеет отговорить.
Этими словами завершается дневник Сергея. Уединившись, я долго сидел в своей комнате и осмысливал прочитанное. Неужели правда? Получается некое совместное помешательство. В своей комнате я чувствовал себя вырванным из привычного для меня мира, и от человечества меня отделяют миллионы и миллионы километров. Аня уже спала в нашей постели, а я еще долго бодрствовал, размышлял о событиях прошлого и над тем кошмаром, который так внезапно ворвался в мою жизнь.
-5-
Ночами меня стали преследовать жуткие сны, которые я не всегда в силах был развеять, и с каждым новым днем они становились лишь мрачнее. То ко мне приходили существа, сплошь покрытые водорослями, то я тонул в речке, чувствуя, как кто-то тащит меня за ноги под воду.
На невысоком комоде у изголовья моей кровати лежит Библия в кожаном переплёте. Хочется верить, что она хоть как-то оберегает меня. Для этого в определенной степени и нужна вера, чтобы найти невидимую защиту и опору в жизни, когда ждать ее неоткуда.
Дни летят, боль от потери ребенка понемногу начала угасать, и все-таки я принялся уговаривать Аню покинуть деревню, чтобы вернуться в родной город, в нашу двухкомнатную квартиру. Но она была против! Нам многое пришлось пережить, но мою супругу горе окончательно выбило из седла, ее прежний озорной взгляд безвозвратно угас, мне иногда казалось, глядя на нее, что я вижу абсолютно другого человека.
Мне хотелось одного - избавиться от навязчивых кошмаров, развеять как дурной сон все те мысли, что не давали покоя ни днем, ни ночью. Но как это оставалось сделать? Я шарахался по дому как неприкаянный, встреча с Алексеем, его сумасбродный рассказ, да и этот зловещий дневник, который я хранил под подушкой втайне от жены, превращали мою жизнь в душевную каторгу. Пока однажды мне не довелось увидеть что-то... мерзкое. Неужели и со мной началось? Я увидел существо, бродящее возле нашего дома, и хотя было довольно-таки темно, мне запомнились его светящиеся зеленым глаза. Едва завидев меня, оно опрометью кинулось в сторону кущей, и затаилось там. Разумеется, я не осмелился сделать и шага в его направлении.
Дождавшись утра, я потребовал от Ани нашего скорейшего возвращения домой, но она оставалась категорична в отношении моих планов. Ее точно подменили, против меня и моих решений бунтовала каждая ее клеточка, а мне отводилась роль послушного песика, выполняющего любые команды. Мне оставалось стиснуть зубы, и ждать дальнейших событий, которые могли убить не столько физически, сколько душевно.
Теперь я стал меняться. У меня проснулся живой интерес ко всей той истории, тем или иным образом связанной с давним походом к тихой речушке. Дневник Сергея стал моей настольной книгой и путеводной нитью, связующей меня с моим прошлым, и я изучил его записи до самой малейшей запятой, боясь упустить из вида что-то важное.
Ночью, когда Аня уснула, я незаметно покинул дом, и отправился к Алексею. Более глупого поступка нельзя придумать, но в скором времени со мной действительно произошли разительные перемены, жажда любопытства призывала меня принимать немыслимые решения. Возможно, есть на земле сила, способная манипулировать человеческим сознанием, и ее действие я сполна ощутил на себе.
Подойдя к дому Алексея, я насторожился, пес, который еще месяц назад чуял за версту приближение чужого, и готов был меня растерзать, почему-то молчал. Тишина еще больше пугала меня, в ней хранилось что-то зловещее. И даже когда я с силой постучал в ворота, собака не подала признаков своего присутствия. Мне подумалось, что она спит, но тут мной была обнаружена морда, протиснутая под воротами. Я отворил незапертую дверь и заметил зияющую рваную рану на шее бедного животного. Алексея в доме не оказалось.
Всю ночь я ворочался в постели, не находя себе места. Аня спала, как ангел, и мне сильно захотелось рассказать ей обо всем. Но для чего? Перекладывать с больной головы на здоровую - не самый здравый подход, а скорее откровенный эгоизм. Она, как несостоявшаяся мать, пережила многим больше меня, и с этим приходилось считаться.
Алексей безвестно пропал, поползли различные слухи о его кончине, но тело никто не предоставлял. Просто исчез - и все! Репутация алкоголика, прочно прикрепившаяся за ним, развязала в деревне злые языки, и никто не бросился на поиски пропойцы. К тому же хозяина обвинили в убийстве собственного пса.
-6-
Кошмары усугубились и теперь стали мучить меня каждую ночь. Я просыпался от страха в холодном поту, иногда вскрикивал, и, прижимаясь к теплому телу жены, с трудом засыпал. Не осталось никого из моих друзей, с ними случилось что-то нехорошее, жуткое, и даже осознавая это, мне никак не удавалось вырваться из плена, в котором я оказался по воле случая.
Не теряя надежды, я вновь и вновь убеждал Аню вернуться в город, и чем больше настырности она видела во мне, тем сильнее были ее убеждения остаться хотя бы до конца лета.
Дошло до того, что я совсем спятил. Иначе как объяснить мой новый ночной поход, но уже к той самой мерзкой речке?
И вот поздней я ночью удалился от берега на лодке, и, работая веслами, поплыл к тому самому месту, где когда-то мы обнаружили странного младенца. Мной управляло что-то безрассудное, в такие минуты ты не отвечаешь за свои поступки, просто делаешь что-то и все.... В небе надо мной зависла неполная луна, которая в искаженном виде отражалась на поверхности реки. Комары и мошкара, словно захватчики кружили над моей головой. В нос ударил резкий запах тины (самый ненавистный мне запах), выворачивающий наизнанку. И я услышал удаленные голоса. Они доносились откуда-то с берега, и мне пришлось сбавить ход, и уже осторожно подплывать к тому месту.
Вы не можете представить мое состояние, когда мне довелось увидеть нечто невообразимое. Среди зарослей камыша, не подозревая о моем присутствии, о чем-то звонко спорили четверо мальчишек. Я неосознанно /до боли/ прикусил нижнюю губу, когда услышал произносимые ими имена: Димка, Сергей, Леха.... Мое тело охватила сильная дрожь, с которой мне с трудом удалось совладать, так может трясти человека при температурной лихорадке. Увиденное мной сделало меня марионеткой в руках безумия. Через мое тело проносился ток мощностью в миллионы ватт.
Видение проходило как бы в туманной дымке, но то место освещалось то ли полной луной, то ли моим воображением, - просматривалось все достаточно четко, чтобы разглядеть даже детали.
Сергей отбросил от себя сверток и вот мальчишки уже понеслись вдоль берега, унося ноги.
Не дожидаясь, когда лодка окончательно причалит к берегу, я сошел в реку, где вода едва уже касалась колен, и бросился к тому месту. Младенец лежал у того самого камня лицом вниз. Что-то омерзительное происходило со мной, мне казалось, что сам ад выстроил сегодня свои мосты, и на одном из них оказался я. Ребенок оказался жив, его взгляд изучал меня, будто принадлежал отнюдь не младенцу. Ненависть прожгла мое сердце, в ту минуту все мои рассуждения сводились к одному - к мести. Из-за этого гаденыша все наши беды и страдания, нет моих друзей, и мне не хочется порой жить из-за кошмаров, нарушивших мир в моей душе.
Обезумев от злобы, я принялся вдавливать чудовищное создание в грязь, забивая ему органы дыхания. Мои зубы были стиснуты так, что мне показалось, они раскрошатся от напряжения. Когда все закончилось, мой взгляд помутился, я поднял лицо к ночному небу и увидел мельтешение звезд, будто звезды сошли с ума, танцуя передо мной безумный танец.
Что-то вынырнуло из толщи воды и напоролось о борт лодки, которая не выдержала подобной встряски и пошла ко дну. Громкий всплеск воды заставил меня еще раз обернуться, и я с ужасом осознал, что ко мне приближается нечто ужасное. Свечение его зеленых глаз на миг остановилось на мне, и я почувствовал дикий озноб. Он был не один! Река, в которой я любил купаться еще ребенком, кишела хвостатыми тварями, которые в свете луны казались мне настоящими исчадиями преисподней, каких не сможет нарисовать ни одно даже самое больное человеческое воображение.
- Господи, помилуй! - слетели с моих губ слова молитвы, произнесенные впервые за последние два десятилетия.
Не знаю даже, откуда появились во мне силы, поставившие меня на ноги и заставившие бежать, но мне неимоверно повезло не оказаться в лапах тех чудовищных речных монстров. Их мерзкие богопротивные лица до сих пор всплывают в моей памяти, как наваждение, от которого невозможно скрыться.
Я его убил! Но как такое вообще возможно? Разве есть способ в будущем повлиять на события в прошлом? Или я окончательно схожу с ума... вот что случилось с Димкой, вот чего так боялся Сергей, и от чего предостерегал Алексей. Все мы стали жертвой заговора против, быть может, всего человечества! И какие еще тайны хранит наша неизученная планета, и что ждет нас - никому не ведомо.
Рано утром я собираюсь обо всем рассказать Ане, она должна меня выслушать, понять, решить, что нам делать дальше. Если мы останемся в деревне хотя бы еще на одну ночь, думаю, моя участь известна. А если поверит, мы убежим прочь из этих мест, и счастливо заживем где-нибудь далеко отсюда. А пока я заканчиваю свои рукописи, чтобы отправиться в постель и прижаться к жене; мне нравится ее нежное дыхание, изгибы ее тела - что может сравниться с женской красотой?
Боже, упаси мою грешную душу...
-
|