Артемьева Елена : другие произведения.

Каково мне без тебя

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Молодой талантливый и в связи с этим несколько самовлюблённый художник Андрей грустит при воспоминании о былой любви и однажды решает вернуть её, воспользовавшись для этого выставкой собственный работ. Но удастся ли ему снова покорить сердце возлюбленного? написано на дуэль по картинке для сайта "Волшебные истории", версия исправленная и дополненная. Картинка здесь http://fairystories.ucoz.ru/_fr/2/s0182008.jpg дуэль здесь http://fairystories.ucoz.ru/forum/19-196-1#2468
  Каково мне без тебя? Одиноко. Давно мне не было так одиноко и не с кем поговорить. Отсутствие тебя чувствуется особенно остро, когда мне некому показать свои работы... Вернее... Есть люди, любители и знатоки искусства - не важно. Они посмотрят, оценят. Скажут. Или промолчат и пройдут мимо. Но я так привык, что ты первый лицезрел их и давал мне советы...
  Однако главное отличие в том, что ты смотрел не НА мои картины, а В мои картины, и мы вместе смотрели в них. Ты подсказывал, обсуждал, порой направлял бестелесный поток моих мыслей. Теперь я один. И даже одиночество на моих картинах стало вдвойне одиноко, потому что раньше оно только притворялось, настигало моментами, а сейчас захватило меня полностью. И я пытался найти осколки тебя, я писал, надеясь, что когда-нибудь ты увидишь, когда-нибудь прочтёшь мою боль, обязательно поймёшь и... дальше начиналось это загадочное "и". И что бы случилось дальше?? На момент расставания мы оба прекрасно знали, что так продолжаться дальше не могло - мы охладели... Но может, мы поторопились с расставанием? Точнее я поторопился. Но ведь я был измучен тобою, я измучил тебя. Мне надоела эта путаница. А теперь... я сам себе не верю... Я страшно соскучился, истосковался... Наверное, я просто мерзавец, который не смог ещё пока найти тебе замену, да впрочем и никогда не найдёт, но желающий держать кого-то всегда рядом, как запасной вариант... а при наличии вариантов получше, способный тут же сбежать...
  В расставании был, пожалуй, один плюс: я вновь начал писать. Да, я вышел из подзатянувшегося творческого кризиса и вновь начал писать. Свои чувства, противоречивые, острые... Особенно легко писать сейчас, писать тоску и боль... Связано ли это с весной, в которую у меня обычно творческий подъём, с избавлением от тебя или с тоской по тебе - я не знал. Главное, что я мог писать и не вариться в собственной боли, а находить ей применение. Ты даже не ответил на моё последнее письмо... Ты больше не напишешь, я знаю. Я знаю это. Как же я тебя чертовски знаю... Ты скучаешь? Да или нет?.. Знать ответ в любом случае было бы больно. Я многое понял, казалось, осмыслил, осознал, как я был не прав, во многом. Просто теперь я успокоился. Наконец успокоился. Вряд ли у нас бы получилось ещё раз спеть эту старую песню под названием "начать всё с начала" - мы снова будем мучиться, и снова виноват в этом буду только я, а ты, по привычке, возьмёшь мою вину на себя. Как бы я хотел знать, простил ли ты меня, что ты думаешь, что чувствуешь, как живёшь... А ведь прошло совсем немного... Ничего, время лечит. Надеюсь, и меня вылечит. Ха...
  Мне больно смотреть на то, что мы писали вместе с тобой, на то, что ты писал для меня... Ты не был знаменитым художником, но твои работы всегда являлись самыми дорогими моему сердцу. Я снова загнал себя в ловушку, из которой не могу выйти, не загнав в другую. Наверное, когда-нибудь, я найду тебя и просто... а не знаю, что с тобой сделаю. Убью. Чтобы больше не мучиться. И повешусь над твоим трупом... Символично, на мой взгляд. О да... не переживай, я убью нас красиво, ха... Я ведь умел нас красиво мучить, не так ли?
  Я снова намалевал какую-то ярко красную муть - третий испорченный холст на сегодня. Напоминало мне взрывы на Марсе, только вот взрывалось моё сердце... на тёмно-синем фоне безразличного мира. Бонусом к ужасной работе послужило то, что я умудрился заляпать краской предусмотрительно закатанные до локтя рукава белой рубашки. Эта дибильная привычка - придя домой сразу начинать писать, наивно полагая, что я постараюсь обращаться с палитрой аккуратнее и что на этот раз прокатит.
  -Ммм... символизм? - парень с дурацким именем Люциус, невесть из какого Гарри Поттера приплывшего к нам в Россию, подошёл ко мне сзади, обняв за талию. Терпеть не могу, когда вот так бесшумно подкрадываются, терпеть не могу, когда отвлекают от работы. Ты знал эту мою привычку и поэтому лишь молча наблюдал со стороны...
  -А я сегодня ходил к Рошевскому, и знаешь, что он сказал? - Люциус попытался оттащить меня от мольберта. Рошевский - это владелец галереи, могу предположить, судя по довольному тону Люца, что он предложил ему выставлять свои работы. Речи Люца всегда можно было понять, не дослушав до конца - его мысли приземлёны. Хотя, мне лично просто не хотелось понимать, мне хотелось закончить свою красную муть, потому что мне уже начало казаться, что в ней есть смысл. Но Люц имел ещё одну вредную привычку: всё время говорить о себе. И сейчас, поведав абсолютно не волнующую меня новость, он потащит меня в постель, не позволив дописать картину. К сожалению, я остался нужен только ему одному, или... я зачем-то нужен ему. Да, это совершенно разные вещи. В одном случае он терпит меня, потому что в своём понимании любит, в другом - использует. В моём понимании я допускаю, что он испытывает ко мне мягкую привязанность, которая периодически выводит до колик. Я срываюсь и ору на него, а он... возвращается, не обращает внимания, не принимает всерьёз. И это выбешивает даже ещё сильнее, хотя он - единственный человек, который остался рядом. Остальных я растолкал своим скверным поведением. Что ж, в этом нет ничего удивительного - я совсем не ценю назойливую опеку окружающих. Мне хочется быть им нужным, но при этом я никому не верю.
  -Да отвлекись ты! Ты хотя бы меня слышал?! - возмутился Люц.
  -Слышал, - сухо ответил я.
  -И что я сказал? - подозрительно переспросил Люц, пытаясь подловить меня.
  -Что Рошевский предложил тебе выставлять картины в галерее.
  -Точно, то есть... Он только говорил со мной о возможностях их выставить...
  А я тебя и не слушал, Люц, я только высказал своё предположение - о чём ещё может говорить с тобой Рошевский? Ты предсказуем и иногда по-женски истеричен. А я не по-детски истеричен, особенно когда кое-кто вот так вот настойчиво хватает меня за задницу. Чёрт, дайте мне терпения не сорваться и не надавать этому придурку по башке тяжёлой палитрой.
  -И ты не рад за меня?
  -Рад, подожди, я закончу. Жди меня... в спальне, - обычно это срабатывало, вот и сейчас Люц приутих.
  -Ты опять будешь часа через два! - наконец фыркнул он.
  -Нет, я уже почти заканчиваю.
  Люциус хмуро поплёлся наверх. Когда его русая макушка скрылась в недрах двухэтажной квартиры, я снова смог вздохнуть свободно и глубоко погрузиться в творчество.
  Ради тебя я, бывало, откладывал все свои картины, но ради Люца - ни разу. Он был... скорее я никогда не относился к нему как к равному, а он даже не замечал этого либо тщательно скрывал. Но второе вряд ли. Возможно, он и был другом надёжным, но видел мир совершенно под иным градусом. Проще говоря, один из тех, кто никогда не смог бы меня понять, но хуже всего, что он думал, что прекрасно понимает и даже знает меня лучше, чем я сам. Я несправедлив к Люцу, потому что я также предпочитаю не замечать его проблем, его видение мира мне безразлично, и я также никогда не пойму его, хотя бы потому, что не хочу...
  Как-то ты сказал мне, уже накануне конца, что не стараешься понять других, потому что сделать это - невозможно. Но ведь это враньё - ты пытался понять меня, как и я тебя, когда мы были на одной волне, но потом что-то произошло... Я хочу закончить свои работы к выставке, и хочу сделать это с одной-единственной целью - твой визит в Москву совпадает со временем презентации, и я думаю, ты придёшь. Обязательно должен прийти... Хотя с другой стороны... это всё такой же ты. Отправить приглашение мне не позволит гордость, но я могу попробовать уговорить кого-либо из общих знакомых всучить его тебе. Чёрт, я опять поймал себя на том, что мысленно обращаюсь к тебе. Так можно и свихнуться, осталось только вслух разговаривать обо всём этом. Я перевёл взгляд на часы. Твою ж мать! Прошёл уже час - Люц меня уже давно проклял, с сожалением, что придётся прерваться, я пошёл оттирать с себя краску, в которой я извазюкался по самое не хочу.
  Разумеется, с Люцем случились скандал и истерика, что работа для меня важнее него. Глупенький, разумеется, работа для меня важнее, чем он. А мой бывший для меня... стоит на одном уровне с картинами. Плюс Люциуса в том, что он легко забывает обиды и после ссоры был охуенный секс, но... в общем-то, он отличался от любви точно так же как бутерброд с тунцом и бутерброд с тунцом и уксусным соусом, салатом, специями и помидоркой. Начинки не хватало, начинки. А в остальном секс был очень даже сочным, даже получше, чем порой бывало у нас. Почему лучше? Да потому что я не видел смысла скрывать или стесняться чего-то при Люце и казаться лучше, чем я есть... Есть... еда. Так, что это я вдруг о еде? Ах да... вспомнил. Заныл желудок. Я в шоке от того, что этот товарищ у меня ещё не сдох или не сбежал к другому хозяину. Сегодня я, кажется, не кормил его с самого утра... Такое бывает, когда я уплываю в работу. Кажется, сейчас... ещё чуть-чуть, дорисую пару деталей и пойду... но обычно когда это случается, уже слишком поздно и я тупо заваливаюсь спать. Так, срочно на кухню за бутербродом с тунцом. Ах да и Люца надо растолкать - может приготовит что... Самому мне лень даже ужинать в одиночестве, не говоря уже о том, чтобы готовить...
  ***
  И вот долгожданный день настал. Свою арт-хаусную коллекцию я назвал "Жизнь после смерти", проще говоря, как я пережил разрыв с тобой. Но вот только, пережил ли я? Кстати, картины Люциуса тоже взяли на выставку. Что неудивительно. Хотя я никогда не считал его очень талантливым художником, я высокомерен - в курсе, просто мне казалось, что у него чуть больше терпения, чем у меня и вследствие этого - опыта. Не суть, может он и талантливее, всё равно от мысли, что я буду писать как он, меня передёргивает. Просто потому что это не моё, хотя это и мило... наверное. Но "милый" - это несколько не то слово, которое я хотел получить в качестве комментария к моим работам. Даже "ужасная безвкусная ерунда", что я однажды слышал о моей картине, меня развеселила больше - ведь я считал себя авангардистом и подобные комментарии к их работам - нормально. Хотя, безусловно, вначале я взбесился, мысленно пожелал надеть злополучную картину моральному изъяну общества на голову, оторвать эту самую голову, но потом меня отпустило и я развеселился... примерно недели через две...
  Ненавижу критику. Да и кто её любит? Все кругом лишь притворяются, что довольны критикой, чтобы показать, что они умеют "правильно её понимать". Я обычно улыбаюсь и слушаю чужое мнение молча, но с напряжением, иногда не выдерживая бросаю пару тонких замечаний, скрывая сарказм за непроницаемым лицом и... Ладно, признаюсь, один раз после очередной выставки я надрался в хлам, услышав отклики о моих работах, пытался подраться с репортёром, вызывая его на дуэль деревянным шампуром из-под шашлыка, а напоследок шваркнулся в фонтан и почти благополучно там утонул, но к счастью, или уже к несчастью, обо мне вспомнили и вытащили за уши, как следует намылив эти уши после. Да. Я. Совершенно. Не умею. Реагировать. На. Критику. И что с того? Хуже того раза уже точно не будет - тогда репортёры раздули грандиозный скандал с качественными, стоило признать, фотографиями и подписями "Мушкетёр шашлыка и котлет принимает ваш вызов!" На следующий день думал, что умру либо от стыда, либо от головной боли. Но тогда у меня был ты... ты утешил и развеселил, заставил меня смеяться над собственным идиотизмом... Тем более подобная антиреклама в конечном итоге сыграла на меня, потому как люди хотели посетить выставки "художника не в себе", хах... Спасибо дурной славе, что бы я без неё делал?
  В этот вечер я намеревался тебя вернуть. Выставка должна, просто обязана стать особенной, запоминающейся... Лишь бы ты пришёл. Ты ведь не можешь этого пропустить?? Опять я мысленно разговариваю с тобой... Это когда-нибудь закончится, чёрт возьми?! Надеюсь, что никогда... Меня трясло с самого утра, я припёр свои работы ещё за несколько дней до события и сегодня велел перетаскивать их с места на место, меняя ракурс света так, чтобы ни одна картина не потерялась среди многих... Более-менее успокоившись, я вернулся в мастерскую... ну то есть домой, в квартиру, редко используемую мною как дом в последнее время, но как обитель для творчества, что подразумевало хаос во всех его проявлениях: пыль, грязь, постель, не собираемая неделями, высотные Гималаи немытой посуды, две корзины грязного белья и полное отсутствие еды в холодильнике, так что скоро, как я подозревал, тараканы, периодически появляющиеся в моём полуподвальном помещении, сжалятся надо мной и принесут собранные на полу крошки... Хотя с их стороны отчаянный шаг, ведь для умирающего с голоду человека тараканы - это тоже еда. Но пока было не до них. Я засунул в микроволновку что-то, вызволенное из недр морозильной камеры, этим чем-то оказалась пицца, и меня несказанно обрадовало, что она не выпрыгнула из СВЧ и не заговорила со мной на корейском, а ведь вполне могла, учитывая, что покупал я её ещё под Новый год... с тобой. Наскоро перекусив, я приготовил себя к тому, чтобы блистать в лучах славы. Что поделать, ну высокомерен я, высокомерен. И мне с этим жить.
  Дальше последовали гели, шампуни, бритвы, полотенца, одеколоны, фен и в конце концов глажение одежды, во время которого я так старался, что вспотел и в итоге опять залез под душ... Хорошо ещё, что я не женщина, иначе бы точно опоздал... часа на два, а так всего лишь на... тридцать минут. Отчаянно матюкаясь, я пытался уговорить водителя такси ехать быстрее, брать собственную машину не имело никакого смысла - вдруг мои работы снова будут обруганы и мне придёт в голову напиться, подраться, искупаться в фонтане, нассать в автомобиле... Боюсь, что от меня можно ещё и не такого ожидать. Да, я сам себя боюсь... Ровно в семь тридцать я стоял на ковровой дорожке у входа в галерею, переводя дыхание, потому что грёбанный таксист завёз меня неизвестно куда, откуда разумнее было бы пройти пешком и сэкономить этим время. Я отказался платить всю сумму, назло грубияну-таксисту, который не знает, где находится Государственная Художественная Галерея, твою ж мать!! И поэтому мне пришлось спешно от него улепётывать, потому что на высказывание о его непростительной тупости он отчего-то обиделся... А разве я виноват, что высказал своё честное мнение? Где свобода слова, чёрт возьми?!.. Ладно, что-то я разошёлся... сейчас не помешало бы принять душ, но... я не могу пропустить собственную выставку. Эти глупые мысли, бурным потоком сносившие всё в моей голове, помогали мне отвлечься от главного: я безумно боялся встретить его, увидеть его реакцию. Боялся я и последствий этой встречи, и в то же время по-мазохистски хотел.
  Так, сейчас глубокий вдох и в ближайший туалет, чтобы осмотреть своё состояние после небольшой пробежки. Ну да... пару кварталов, в полутёмных дворах - совсем маленькая пробежка. На туфлях я вижу следы грязи! Я уже до слёз ненавижу этот день... И я знаю, что буду ждать его и что возненавижу этот день ещё больше, если он не придёт.
  -Вы, как настоящий гвоздь в программе приходите с опозданием, Андрей, - улыбнулся мне один из организаторов выставки, преграждая путь к заветной комнате, а за ним, подобно мошкаре, подтянулась толпа людей высшего общества и репортёров, почувствовавшая свежую кровь. Невыносимо захотелось отгрызть аляповатый малиновый галстук в белый горошек этого напыщенного критика, только что посмевшего мне съязвить, ведь я ясно уловил в его голосе упрёк и тень сарказма. Особенно учитывая тот факт, что он назвал меня гвоздём, коверкая пословицу. Но я ещё не настолько пьян и голоден, чтобы бросаться на людей при таком собрании народа, вот подождите до вечера - доиграетесь, знаете же, что нервы у меня ни к чёрту. Не знаете? Газеты надо читать.
  -Мне жаль, Роман Эдуардович, я... собирал мак для своего ручного таракана, - лучезарно улыбнулся я мужчине лет пятидесяти пяти, чья зияющая лысина была в самом расцвете сил, как весёлая проталина мокрого блестящего асфальта посреди сугробов снега, вернее сказать, посреди блёклых русых волос с примесями седины. Боюсь, что я был в слишком расстроенных чувствах для того, чтобы придумать более-менее вразумительную отмазку, хотя, согласен, любая отмазка считалась бы правдоподобнее ЭТОЙ! Я благополучно проскользнул между изумлённым полноватым мужчиной в чёрном классическом костюмчике и худощавой строгой женщиной бальзаковского возраста с лисьими рыжими волосами, собранными в пучок, и в очках с тонкой малиновой оправой. Плечи дамы скрывал мех какого-то несчастного животного, на месте которого почему-то легко представлялась тушка начинающего художника с выпотрошенными внутренностями и пустыми безразличными зрачками. Или у меня слишком богатое воображение? Удаляясь, краем уха я услышал, изумлённое "что" и чей-то шепоток про кокаин. Отлично, на утро я буду в лице народа уже наркоманом - не суть важна, потому что я уже добрался до туалета, по пути высматривая его, но так и не встретив, и это кольнуло меня больше всего другого за сегодняшний вечер, да и за последние дни...
  В туалете я стёр грязь с уже не блестящих ботинок, но, в общем-то, остался более-менее удовлетворён своим внешним видом. Отлил, успокоился и снова вышел в свет, который вызывал у меня желание сходить по большому. Впрочем, как бы презрительно я к нему ни относился, признаюсь, мне нравилось внимание, я любил казаться странным или "загадочным", но последним писком моды было определение "сумасшедший". Какие бы ярлыки на меня не вешали - мне всё шло, главное, чтобы обо мне говорили, и тогда у меня есть шанс на успех и кусочек хлеба... с маслом. Кажется, на днях мой Люц загулял с каким-то то ли репортёром, то ли писателем-недоучкой - короче, они стоили друг друга. Хотя сперва я заметил даже, что ревную. А потом понял, что бешусь, ведь Люц говорил, что любит. Не зря я ему не верил. Тем не менее мне стало ещё более одиноко. Хотя... скорее всего ненамного, иногда без него бывает даже проще. Но раз пошла такая пьянка... то одному вообще иногда бывает проще. Только посуда дома немытая!
  Обменявшись приветствиями с парочкой художников, я заметил жеманного мужчину среднего роста в... боже-какой-ужас-я-это-ни-за-что-не-надену-рубашке яркого розового цвета с рюшами и узорами... Зато Борис Моисеев на моём месте истёк бы слюнями. Тем не менее мне пришлось подойти к ЭТОМУ САМОМУ, потому что именно ему я дал на днях важное поручение о том, чтобы он передал... кха... то есть пригласил моего бывшего на выставку...
  -Привет, Юрий... - я улыбнулся молодому человеку, чьи идеальные короткие кудряшки медового оттенка в эту же минуту начали меня нервировать.
  -Андрюююш, рад тебя видеть, - полез ко мне обниматься. Молодец, просто умница. Чтоб все папарацци сдохли на месте. Но вместо этого меня тут же ослепило сразу несколько вспышек, значит, завтра меня обвинят в нетрадиционной ориентации, о которой итак уже начали просачиваться и распространяться легендарные слухи, лучшие из которых я распустил о себе сам, дабы нейтрализовать наиболее опаснейшие враки или нелицеприятную правду путём банального отвлечения внимания. Если повезёт, то завтра я окажусь ещё и некрофилом со стажем. Некрофилом я также окажусь по вине Юрика, уж я то об этом позабочусь... Улыбнувшись ещё раз, я подумал, что такими темпами скоро сломаю зубы из-за того, что всякий раз стискиваю их слишком сильно.
  Побыстрее расспросив моего педиковатого хмм... товарища о последних работах, я добрался до волнующей темы.
  -Ты передал ему приглашение?
  Юрий подмигнул и тише добавил:
  -Да и угадай что?
  Ненавижу это. Я что похож на Вангу? Позолотите ручку.
  -Что? - я шире растянул губы, выставляя напоказ ряд острых белых зубов, ощущая, как кожа на щеках натягивается до предела, превращая мою улыбку в зверский оскал. Но боюсь, художник не понял, что это было угрозой, и поэтому продолжил свою маленькую игру:
  -Он ведь вспомнил о тебе, - улыбнулся Юрик.
  -Как понять? - улыбка сползла с лица, если он и дальше будет медлить, то я дам ему в зубы.
  -Он спросил, будешь ли ты выставляться, - мой собеседник хлопнул меня по плечу, вынуждая снова включить режим "улыбнись, люди любят идиотов".
  -А он сам придёт?
  -По крайней мере, собирался...
  Юрий говорил что-то ещё, пока я, немного успокоившись, мысленно находил в нём всё больше сходств с Моисеевым. Наконец, мне удалось отделаться от него, и Моисеев так же благополучно покинул мою голову, но её занял другой человек...
  Вздохнув и уже почти отчаявшись, я подошёл к своей красной мути, которую всё-таки выставил и назвал "Постапокалиптический закат солнца" - ничего умнее придумать не удалось, не пропадать же тонне краски, которую я на неё потратил. Хотя... я вкладывал в эту картину смысл, и даже куда больше, чем в остальные. Весь этот сплошной ожог - моё сердце и... Пара, стоявшая рядом со мной развернулась. Я уже говорил, что ненавижу блондинок, особенно крашенных, особенно длинноногих, особенно обнимающих тех, кого я хотел вернуть?!
  Кирилл... Зелёные искрящиеся смешливые глаза, добродушная улыбка, один из немногих, кто не бесит меня в этом помещении... и в то же время я его уже ненавижу... Что за девушка с ним? Обнажающее хрупкие плечи длинное лиловое платье, волосы, собранные в элегантный высокий хвост, дорогие, но неброские брюлики, в частности жемчужное колье, серьги, кольца... пронзительные голубые глаза, ровные белые зубы... Даже придраться не к чему. Остаётся только надеяться на то, что она тупа как пробка. Ненавижу! Мы вежливо поздоровались с Кириллом, как старые, давно не видевшиеся друзья, каковыми мы и казались... на людях. Появилось почти забытое желание немедленно затащить его в туалет или за стенд и там... там дальше по инструкциям великой Камасутры. Казалось, мы не виделись вечность, но разговоры касались только выставки и ничего личного. Эта встреча и пройдёт так? Ни да, ни нет? То, чего я так долго ждал? Я снова напрасно мучил себя? Ну уж нет, надо во что бы то ни стало оттащить эту девушку... хмм... я извинился и отошёл под предлогом, что звонит телефон, но на самом деле я набрал номер. Да, мне не пришло в голову ничего умнее, как обратиться за помощью к Люциусу, в тоне которого я услышал обиду, вызванную, вероятно, тем, что я прошу об этом ЕГО, намереваясь поговорить со своим бывшим парнем на глазах у нынешнего, хотя мы с Люцем расстались... вроде, по крайней мере мне так показалось.
  Сам Люц не пришёл, а только направил Сергея, с которым и проводил так много времени в последний месяц... Признаться, этот парень - истинный знаток своего дела, притворился, словно где-то видел девушку и долго и усердно пытался вспомнить где именно, когда я и потащил Кирилла за собой под предлогом показать зал с одной очень впечатляющей картиной... Кирилл извинился перед девушкой и попросил её остаться в компании Сергея, сказав, что скоро вернётся. Как ни странно, она даже не стала ныть, что он оставляет её одну, а может, её просто привлёк Сергей. Обломись, он гей, Сергей тьфу... к сожалению.
  Мы отошли, оставшись почти наедине, сотни посетителей галереи и обслуживающего персонала не в счёт. Я боялся начать разговор, так как мог сразу же выдать себя, ибо люблю говорить то, что думаю прямо, а не извращаться окольными путями. Собственно, поэтому я и рублю многое на корню.
  -Твоя последняя картина... Это постапокалиптическое солнце... - с трудом выговаривая это дурацкое, придуманное каким-то извергом-лингвистом слово и использованное долбаёбом в названии полотна, начал Кирилл, а мне в первые за этот вечер хотелось ловить каждое слово человека, находившегося рядом. - Мне понравилась задумка... но ощущение, как будто бы... недостаёт контраста, ведь было же и мирное время...
  Кажется, Кирилл снова увидел меня насквозь - картина сдала меня с потрохами. Предательница, сожгу её после выставки... Или в конце её, вместе с организаторами и критиками, вот только напьюсь... Да, Кирилл в очередной раз понял меня без слов.
  -И вся эта боль... Знаешь, ты можешь нарисовать целый цикл, как один мир сменяет другой... - продолжил Кирилл, а вот это уже был упрёк моим изменам.
  -Цикла нет и не будет, - сухо ответил я. - По крайней мере, с другими мирами, - я перевёл взгляд на него, оглядывая с ног до головы: небрежно помятые чёрные брюки, стильная чёрная рубашка с короткими рукавами и расстегнутой верхней пуговицей так, что я видел серебряную цепочку на шее... другую цепочку. Раньше он носил только подаренную мной, но теперь это было чем-то инородным на теле такого родного и чужого мне человека.
  -У меня уже есть Венера, Андрей, - Кирилл заворожено посмотрел на девушку, чёртову блондинку. Мне хотелось взять и встряхнуть его за плечи, прекратить говорить о планетах, а поговорить о нас... Снова... Я идиот, клинический. Говорят, это лечится. Может, в Швецарию смотаться?
  -Ах вот как её зовут, - фыркнул я, длинные чёрные волосы Кирилла просто приковывали моё внимание, я вспоминал эти самые мокрые после душа волосы и чувствовал состояние приближающейся истерики, чувствовал, как то, что мне дорого безвозвратно уходит от меня навсегда...
  -Хмм... я в самом начале тебе сказал, что её зовут Лиза, ты что, меня не слушал?
  -Кажется, я отвлёкся... на телефонный звонок, - тихо ответил я.
  -Слушай, Андрей, не стоит ли тебе сходить провериться? Я слышал, конечно, сегодня о героине, но... ведь это не так? - голос Кирилла прозвучал озабоченно, но, к сожалению, не в том смысле озабоченно, в каком бы мне хотелось. Что ж, хотя бы немного волнуется за меня...
   Я хмыкнул:
  -Что уже? Однако глухой телефон работает сегодня даже быстрее, чем обычно.
  -Да... люди большие фантазёры, верно?
  Я кивнул, говорить что-то ещё не имело смысла, как и весь мир в целом. Похлопав меня по плечу, Кирилл подошёл к своей... планете что ли? Ну всё. Я устал. Может у той девушки есть член под юбкой - мне уже всё равно. Сегодня был один из наихудших дней в моей жизни. Сейчас я как следует налакаюсь и потом... да чёрт знает, может поеду развлекаться к Юрику, раздобуду наркотиков, займусь их употреблением и по совместительству продажей... Жизнь продолжается, я грустно улыбнулся, подхватывая бокал шампанского с подноса проходившего мимо официанта. Мне снова больно, ненавижу это...
  ***
  Я молча смотрел на нарисованный мной портрет, который привез из Англии, чтобы оставить в закромах родины, но вообще-то, ещё до сегодняшнего вечера я думал подарить этот самый портрет одному человеку... Но вместо этого я пригласил свою подругу и мы пошли разбивать этому самому человеку сердце. И теперь я чувствовал себя хреново. Но ведь если бы я не пришёл, он бы продолжал... надеяться?
  -И что ты ему сказал? - ко мне подошла Лиза.
  -Да ничего... что у меня есть девушка.
  -И зачем ты это сделал?
  Я вздохнул:
  -Он снова запутался, не стОит начинать всё с начала... Я ему больше не нужен, он просто цепляется за меня...
  -Знаешь, Кирилл, честно говоря, я не понимаю, что ты в нём нашёл. Он пафосный выскочка, явно переоценивающий свой талант, избалованный, высокомерный... - Лиз хотела бы продолжить список, но она не могла не заметить моей беспечной улыбки, свидетельствовавшей о том, что её слова пролетают мимо затуманенного сознания.
  -Вся прелесть в том, что я знаю это, - усмехнулся я, ощущая неожиданное болезненное безразличие к происходящему. - Да ладно... все мы не подарки...
  -Ну да. Но Андрей Юдин - один из самых отвратительных людей, с которыми мне доводилось встречаться. Он смотрел на меня как на пустое место, как и на всех людей, впрочем. Даже на тебя...
  Я усмехнулся ещё раз, продолжая увлечённо разглядывать картину, висевшую на стене, вид которой странным образом успокаивал:
  -По крайней мере, так это выглядело со стороны... - тихо произнёс я, не уверенный, что Лиза меня услышала, но это мне было и не нужно.
  Иногда случаются вещи, которые резко переворачивают всю систему твоих ценностей, боюсь, подобное на днях произошло и со мной. И теперь я ощущал жизнь так, словно кто-то снял повязку с моих глаз и позволил увидеть мир заново. Я старался не думать, а просто наслаждаться возможностью находится сейчас в этой гостиной, разговаривать с Лиз, пить недешёвое вино и самодовольно любоваться собственной работой. Хоть недочёты картины, которые я для себя уже отметил, не могли не огорчать... Тишина в просторной квартире была обволакивающей, современно меблированная гостиная радовала глаз приглушённым светом встроенных ламп. Внимательно сверлившая мою спину взглядом Лиз сидела на диване насыщённого синего цвета, закинув одну изящную ножку на другую. Стоит ли говорить о том, что у хозяйки квартиры прекрасный вкус и гармония цветов интерьера делали обстановку уютной и... домашней. Вот только становилось немного грустно от того, что у меня, возможно, никогда не будет подобной атмосферы в жилище. Я вообще предпочитал снимать холостяцкие квартирки, для того чтобы удержать меня на месте, мне требовался стимул остаться и осесть... где-нибудь. И он был... одно время, сейчас оно осталось позади.
  -Я был в клинике и врачи подтвердили диагноз - мне остаётся лет пять-семь, - наконец выговорил я то, что порывался сказать уже целый вечер. - К чему это, к чему разрывать лишний раз сердце?
  -Боже мой, Кирилл, - мгновенно поднявшись, Лиза подошла ко мне, обняв. - Неужели ничего нельзя сделать? - как и следовало ожидать, тон девушки резко изменился, мои отношения с Андреем перестали её волновать на фоне только что произнесённого.
  -Можно попытаться, но рак головного мозга это довольно серьёзное заболевание и... существовать овощем после многочисленных операций мне бы не хотелось... Хотя да, врачи кое-что попробуют, - наконец я повернул голову к девушке, словно извиняясь, и благодарно улыбнулся, обнимая её в ответ.
  Из глаз моей очаровательной собеседницы потекли слёзы.
  -Не надо, Лиз, всё будет хорошо... - я повторил последние слова скорее для себя, чем для неё. - Иди спать и спасибо, что приютила на ночь. Ненавижу гостиницы. - Я снова улыбнулся, но Лиз ушла не сразу, а только когда основательно выпотрошила мне чувства и сама разрыдалась... Ох уж эти женщины... Я повесил картину в гостиной, как только приехал в Москву, и то, что я собираюсь её забрать, было несколько невежливо с моей стороны, но, думаю, Лиза не претендует на эту слабую мазню, тем более видя моё собственное отношение к портрету. Сейчас, расположившись на диване, я снова смотрел на неё. Пожалуй, я с ней никогда не расстанусь, хоть и сделана она на любителя... Я и Андрей были изображены ещё подростками на фоне голубого неба, причём Андрей в облике строго учителя, каковым он всегда являлся, не потому что умён, но потому что всегда любил считать, что ход его мыслей - единственно верный. И мы часто спорили и ругались из-за этого, однако в итоге мирились, я уступал. Так что же произошло между нами?.. Хотел бы я знать, да, по-видимому, не дано ни одному из нас. Андрей так и мечется... Тебе будет лучше без меня, я уверен в этом. Просто будь счастлив, я люблю, когда ты безмятежно улыбаешься... Я закрыл глаза. Было около трёх утра, сейчас мой бывший парень наверняка громил какой-нибудь кафетерий, надеюсь только, что у него хватит ума не наделать чуть больше глупостей, чем обычно... Я заснул с болезненной улыбкой на губах, вспоминая нашу встречу, скорее всего, последнюю. Послезавтра я улетаю на длительное лечение в Болгарию, да и не было у меня никаких дел в Москве, собственно. Просто я ещё раз хотел увидеть его картины, но больше... его самого.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"