Артемьев Р.Г. : другие произведения.

Хроники Аскета. Третья сила. Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.00*34  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Написано в соавторстве с моим старым другом В.Холмогоровым. http://www.holmogorov.ru;> . 16.05.10 - окончательный вариант, в таком виде принят редакцией. Всем заинтересованным лицам предлагаю смотреть пост 255 и только потом задавать вопросы. Спасибо.

   Роман Артемьев,
   Валентин Холмогоров
  
   Хроники Аскета. Третья сила
  
  
  
  
   Пролог
  
   Наземный вестибюль станции метро отдаленно напоминал жерло вулкана, из которого, подобно рекам лавы, истекал нескончаемый поток людей. Так всегда бывает в утренние часы буднего дня, когда заспанные граждане, зевая и наступая друг другу на ноги, спешат на работу. Где-то возле полудня людская река схлынет, превратившись в тоненький ручеек, пересыхающий всякий раз, когда очередной поезд, со стоном набирая скорость, отчалит от опустевшей платформы, а к вечеру вновь начнется прилив. Этот неизменный порядок, нарушаемый лишь наступлением выходных да редких праздников, создавал своеобразный ритм, пульс, дыхание подземной транспортной сети. Казалось, что, вглядываясь в бесконечное мельтешение человеческих фигур, курток, плащей и пальто, можно сойти с ума, однако для того, кто стоял возле ведущих в промозглое питерское утро стеклянных дверей станции, это было привычной каждодневной рутиной. Старшина Малютин вообще относился к своей работе философски. Натренированный взгляд быстро скользил между спешащими к выходу силуэтами, сознание автоматически фиксировало и оценивало внешность, одежду, походку, цепляя каждому пассажиру краткий, но емкий ярлычок. Вот студент -- сутулый, физиономия прыщавая и задумчивая, из полиэтиленового пакета торчат скрученные в трубки листы ватмана. Спешит. А вот инженер или служащий, одет скромно, но "дипломат" не из дешевых, сворачивает газету, смотрит на льющий за окнами станции дождь, морщится, достает зонтик. Неформалка лет шестнадцати, зеленые волосы, пирсинг на губе и в носу, в ушах плеер. Запрещенных предметов при ней, скорее всего, нет, равно как и денег. Пускай себе идет. Малютин не мнил себя выдающимся физиономистом, но привык доверять собственному опыту и профессиональному чутью. Однако имелся у него еще один небольшой секрет, который он предпочитал хранить в тайне и от начальства, и от коллег, и даже от близких друзей. Секрет, порой заметно облегчавший его работу. Если на мгновение перестать вглядываться в человеческую толпу, расслабиться, попытаться рассредоточить сознание, заставить себя смотреть будто бы сразу всюду и в никуда, раствориться мыслями в душной атмосфере вестибюля, то поток людей в какой-то миг превращается в череду разноцветных пятен, словно сумасшедший художник разом выплескивает в воздух тщательно перемешанную палитру красок. Мимо проплывают серо-синие облачка усталости, желтоватые сгустки хворей и болезней, бурые кляксы злости и ревности, редкие зеленые искры радости, бодрости и веселья. Нет-нет да и мелькнет в этой мешанине оттенков серебристый, пронзительный, яркий, словно вспышка молнии, проблеск страха. Инстинктивного страха при виде человека в серой милицейской форме. Это ощущение стремительно, словно удар током, и тот, кто испытал его, тут же берет контроль над своими эмоциями, но подобный всплеск означает, что такому человеку есть чего опасаться. И следовательно, он, пассажир, представляет для старшины Малютина непосредственный интерес.
   Псионом Малютин не был, после инициации оставшись обычным человеком, правда, с некоторыми полезными приобретениями. Как и многие, стал чуть-чуть быстрее, сильнее, выносливее. Практически у всех инициированных укреплялась иммунная система, часто острее становился слух, зрение, другие органы чувств. Но некоторые получали впридачу к небольшим улучшениям организма более серьезные "бонусы"... Например, возможность видеть человеческие ауры или улавливать чужое настроение. Обладателей таких способностей называли "полумагами" и надеялись со временем научиться усиливать их оболочку до уровня псионов. В будущем. До сей поры о том, почему одни переходят "барьер десяти", а другие так и остаются людьми, ученые представления не имели -- в отличие от священников, четко указывавших на Господню волю.
   Вот и сейчас, устав обшаривать взглядом извергаемую эскалаторами разношерстную толпу, старшина решил ненадолго сменить тактику. Нужно лишь небольшое усилие воли... Спустя десяток секунд мраморные стены станции потускнели, будто растворяясь в тумане, и мир вокруг раскрасился множеством разноцветных брызг. Они воспринимались разумом целиком, по-особому объемно, имели глубину и суть, казалось, прикоснись к ним рукой -- и ты ощутишь теплоту, звук, тембр каждого из заполняющих пространство цветов. Увы, сейчас никому не было до него дела: Малютин различил скуку, огорчение, надежду, голод, кто-то безнадежно опаздывал на встречу, кто-то в десятый раз не мог дозвониться близким по мобильному телефону -- тысячи осколков чужих эмоций складывались вокруг в причудливую, прихотливую мозаику. Внезапно старшина почувствовал странное неудобство, необъяснимую тяжесть где-то в районе затылка. Что-то в окружающей действительности шло не так. Он снова и снова скользил мысленным взглядом над медленно текущей мимо разноцветной рекой... Вот оно!
   В одном месте замысловатый рисунок менялся, образуя небольшое пятно инородности. Это пятно выглядело словно неопрятная заплата в едином отрезе ткани, и перемещалось оно вместе с основным пестрым потоком, не отставая от него ни на шаг. Ауры оказавшихся поблизости людей непроизвольно ужимались, по ним пробегали волны дискомфорта. Казалось, они по непонятной причине просто сторонятся чего-то неощутимого, оставляя в центре клочок свободного пространства. И это в час пик, когда каждый пассажир стремится чуть ли не залезть на голову своему ближайшему соседу, лишь бы побыстрее выбраться на свежий воздух?
   Малютин пробкой вытолкнул себя в реальность. Толпа все так же понуро шаркала к выходу, словно стадо баранов, ведомое невидимым пастухом на скотобойню. Как ни вглядывался он в колыхание людских голов, различить свободное пространство никак не удавалось: пассажиры шли плечом к плечу, и, вливаясь в распахнутые проемы дверей, смешивались с промозглым питерским дождем. Спустя несколько мгновений взгляд выцелил то место, где должна была находиться обнаруженная им только что аномалия, и, секунду помедлив, он нырнул в упругий, плотный, пахнущий потом и дешевой туалетной водой человеческий поток.
   -- Старшина Малютин, управление милиции на метрополитене, ваши документы.
   Мужчина, высокий и худощавый, смуглая кожа и восточные черты лица определенно выдают в нем выходца откуда-нибудь из Средней Азии, из-за чего точно определить его возраст не представляется возможным. На вид лет сорок -- сорок пять, пожалуй. Порывшись в кармане замызганной замшевой куртки, мужчина извлек оттуда небольшую прямоугольную книжечку с золотистой непонятной надписью на зеленой обложке и протянул ее Малютину. "Та-а-ак, приезжий, значит", -- не без злорадства подумал старшина, неторопливо перелистывая документ. Временная регистрация у гостя северной столицы имелась, но вместо оригинала в паспорт была вложена ксерокопия -- опытный товарищ попался, отметил он про себя. Знаем мы эти временные регистрации: по сто пятьдесят человек в одной пятиметровой каморке... Надо бы проверить его получше.
   Малютин еще раз посмотрел на невозмутимую физиономию задержанного. Ни характерного в подобных случаях заискивающе-растерянного выражения лица, ни испуганных попыток спрятать бегающие глаза, вообще ничего. Толпа, словно не замечая возникшего на ее пути препятствия, равномерно обтекает их с двух сторон... Странный он какой-то, честное слово. Внешне-то спокоен, как трактор, только вот истинных эмоций от Малютина не скроешь. А ну-ка...
   Сделав над собой небольшое усилие, старшина вновь расфокусировал взгляд, мир вокруг начал терять очертания, поплыл, сознание скользнуло за привычную каждому человеку границу бытия...
   Он успел ощутить некое изумление, когда в ответ на его взгляд на него посмотрела Бездна. Могущественная, ласковая, полная дружелюбных голосов, обещающих покой и защиту, любовь и небывалое чувство единения с кем-то бесконечно заботливым и родным. Он понял, что у стоящего перед ним существа есть не просто семья, но цель, имя которой...
   В тот же миг чьи-то мягкие, теплые пальцы коснулись висков Малютина. Пестрый ковер чужих чувств и эмоций схлынул куда-то прочь, разум залила легкая, уютная пелена, тишина и покой придавили сверху мягким пуховым одеялом. Можно было стоять вот так вечно, вслушиваясь в тихое журчание разливающейся по телу неги и блаженства...
   Резко встряхнув головой, старшина скинул с себя внезапно накатившее оцепенение и открыл глаза. Люди все так же шли и шли мимо, шаркая ногами по гранитным плитам пола. Только вот проклятый азиат исчез. Как бишь его звали? Ведь только что держал паспорт в руках! Малютин попытался вызвать в памяти образ своего недавнего визави, но безуспешно: картина расплывалась, меняя очертания, он никак не мог сосредоточиться, складывалось неприятное ощущение, будто голову туго набили ватой. "Чертовщина какая-то", -- сплюнул себе под ноги старшина и нехотя поплелся в сторону помещения милицейского пикета -- там, в принесенном из дома двухлитровом термосе его ждал еще теплый, а главное, очень крепкий кофе. Чашечка-другая ему сейчас не повредит, это уж точно.
   Постепенно воспоминания о странной встрече тускнели, стирались, исчезали из памяти, и уже через час Малютин и думать забыл о странном незнакомце, с которым его столкнула судьба.
  
  
  
  
   Часть первая
  
   Глава 1
  
   -- Константин Валентинович, можно войти? -- В дверях кабинета без малейшего стука показалась кудлатая голова Леши Виноградова.
   -- Можно, если осторожно, -- со вздохом ответил сидевший за заваленным бумагами столом широкоплечий, крепко сбитый, начинающий понемногу лысеть мужчина и отложил в сторону какую-то папку, содержимое которой задумчиво изучал. -- Ты отчет составил?
   -- Я его пишу, -- потупил взор Виноградов. -- Если честно, Константин Валентинович, такая ху... Художественная литература получается, хоть вешайся.
   -- Тебе литература, а мне завтра с отчетом в Москву ехать, -- с недовольной миной отозвался хозяин кабинета. -- О чем я там докладывать буду? О том, что мы тут баклуши бьем да водку пьем?
   Сердиться Константину Валентиновичу, которого близкие друзья и коллеги по старой доброй традиции называли Призраком, было с чего. Они сидели в Петербурге вот уже две недели кряду, но дело, ради которого группа столичных специалистов спешным порядком вылетела в этот затянутый тучами город, так и не сдвинулось ни на йоту. В Питере и вправду творилось что-то непонятное, вот только ухватить хоть какую-то логику в странной цепочке произошедших за последние дни событий им пока никак не удавалось. Да и ливень, то стихавший, то набирающий силу вновь, изрядно действовал на нервы. Порой Призрак думал, что если уж судьбою для них уготовлена участь проторчать в сырой и дождливой Северной Пальмире еще хотя бы пару недель, ему придется как минимум отрастить себе жабры.
   -- Ладно, рассказывай, -- устало махнул он рукой. -- Что там у нас стряслось? Опять то же самое?
   -- Ага, -- тряхнул лохматой шевелюрой помощник и без приглашения плюхнулся в кресло. -- Значится, выехал я по первому же сигналу...
  
   Неладное Виноградов почувствовал сразу, как только служебная машина остановилась в нескольких шагах от предполагаемого места происшествия. В прохладном и влажном после недавней грозы воздухе разлилось хорошо ощутимое напряжение, наполняющее тело чистой, упругой силой, покалывающее в кончиках пальцев тонкими невидимыми иглами. Так всегда бывает, если где-то поблизости произошел массированный выброс пси-энергии. Пространство загрязняется остатками сырой силы, иной раз приносящей не меньший вред, чем низкоуровневый знак. Которые, между прочим, после использования исчезают полностью и ненужных следов почти не оставляют. Алексей вышел из автомобиля, захлопнул дверцу и внимательно осмотрелся.
   Прямой, как стрела, переулок уходил вдаль, вливаясь через три сотни метров в широкий оживленный проспект. Днем здесь бывало не слишком много публики, благодаря чему, возможно, на сей раз и удалось обойтись практически без пострадавших. Интересовавшее Виноградова кафе располагалось в полуподвальном помещении ветхого здания с облупленным грязно-желтым фасадом, прямо на противоположной стороне улицы. Утонувшие в асфальте окна первого этажа, арка с массивными петлями канувших в небытие чугунных ворот, в глубине угадывается дурнопахнущий полумрак двора-колодца -- вполне типичный для этих мест пейзаж. Над входом в заведение болталась дешевая пластиковая вывеска, на которой гордо значилось название заведения: "Делириум". Интересно, -- с улыбкой подумал Алексей, -- владеют ли хозяева этой кафешки латынью?
   В пару шагов миновав проезжую часть и ловко перемахнув бордюр, который аборигены почему-то упорно предпочитали именовать поребриком, Виноградов очутился возле гостеприимно распахнутых дверей кафе. Вернее, распахнутыми они казались лишь издалека: одна дверь кое-как болталась на вывернутом из стены косяке, вторая, начисто лишившись стекол, была вдавлена в глубь помещения так, словно в недавнем прошлом она как минимум пережила лобовое столкновение с тепловозом. Заглянув внутрь, Алексей присвистнул: о том, что когда-то здесь стояли столики для посетителей, можно было догадаться лишь по равномерно раскиданным на полу разнокалиберным обломкам; повсюду блестели осколки битого стекла и посуды, барную стойку разнесло вдребезги, подвесной потолок обвалился, частично обнажив некогда поддерживавший его металлический каркас, из-под которого безвольно свисали перепутанные лианы проводов. Откуда-то сверху, журча, капала вода. Виноградов привычно прикрыл глаза, нырнул в ментал -- и присвистнул еще раз. В тесном помещении кафе, ритмично вздымаясь и опадая, клубилась густая, смолянистая черно-серая мгла. То, что никто из числа обитателей ментала еще не попытался интереса ради прорваться сквозь очевидную лазейку в реальный мир, иначе как чудом не объяснишь.
   Накинув на себя "ледяное зеркало" -- несложный знак, тем не менее надежно охранявший своего создателя от внешнего воздействия пси-излучения, -- Алексей принялся за работу. Сотворить такое безобразие мог только маг третьего-четвертого уровня, не ниже, а следовательно, в ментальном пространстве должны были остаться следы его ауры, уникальные для каждого практикующего псиона, как отпечатки пальцев. После интенсивного энергетического воздействия на физическую реальность оттиски ауры могли держаться в тонком мире до полусуток, однако в большинстве случаев бесследно исчезали спустя всего лишь несколько часов. Виноградов успел, причем успел с неплохим запасом: кафе подверглось нападению чуть больше часа назад, и прибывший по тревоге наряд милиции, убедившись в том, что террористы и взрывчатка тут совершенно ни при чем, незамедлительно вызвали на место экспертов-псионов. Вон, у тротуара до сих пор понуро стоят два бело-синих "бобика", а внутри заведения, спотыкаясь о бренные останки столов и стульев и сдавленно матюгаясь, мрачно бродят четверо в милицейской форме.
   Алексей начал с того, что, проанализировав струившиеся вокруг энергетические потоки, попытался восстановить знак, который использовал неизвестный маг. Ни-че-го. Произошедшее и вправду больше всего напоминало взрыв: огромный объем энергии высвободился в небольшом помещении мгновенно и, казалось, абсолютно спонтанно. Похоже, кто-то разом сбросил в пространство всю энергию своей оболочки. Виноградов поморщился, представив себе, что должны были испытывать в этот момент находившиеся поблизости люди. Исследование предметов, оставшихся от декора и элементов обстановки, тоже не принесло ожидаемого успеха -- они не сохранили на себе ни малейших следов непосредственного ментального воздействия, что означало только одно: неизвестный влиял не на отдельные предметы, а на физический план в целом, причем орудовал он через ментал. Но самый главный сюрприз ожидал Виноградова впереди: следов чужеродной ауры ни в самом кафе, ни в близлежащих окрестностях обнаружить не удалось. Совсем. Виноградов проверил, потом тщательно перепроверил все вновь. Какие-то слабые отголоски, едва различимые тени ауры, которая могла принадлежать как человеку, так и псиону, у него все-таки получилось уловить, но при попытке запечатлеть их, определить точную структуру они мгновенно растворялись без следа. Все это было бы удивительно, непривычно и странно, если бы Виноградов наблюдал подобное впервые. Но за последние четырнадцать дней он столкнулся уже со вторым схожим случаем.
  
   -- Очевидцев-то ты хоть опросил? -- устало откинувшись в кресле, поинтересовался Призрак.
   -- Конечно, -- кивнул его помощник, -- опросил. Бармен, он же кассир, правда, сейчас в больнице, ему оленем по голове досталось...
   -- Чем?
   -- Оленем. Там оленья башка на стене висит... Висела.
   -- Понятно.
   -- Зато охранник и официантка в один голос утверждают одно и то же: нахлынуло ощущение страха, панического ужаса, появилась сильная головная боль, потом начался форменный полтергейст с телекинезом. Девчонку до сих пор трясет.
   -- Больше ничего подозрительного?
   -- Ничего. Посетителей в этот день было негусто, впрочем, как и обычно: место там не слишком проходное. Сначала несколько постоянных клиентов выпивало и закусывало, потом зашла группа студентов, еще какой-то алкаш у дверей крутился... Их там много ошивается. Разливуха...
   -- Ясненько, -- констатировал Призрак с явным разочарованием в голосе и, сложив ладони домиком, несколько раз ударил пальцами друг о друга. -- Вот что, сокол мой ясный, прочитай-ка ты одну занятную бумаженцию.
   С кряхтением потянувшись к краю стола, Константин Валентинович придвинул к себе пухлую папку, содержимое которой он столь вдумчиво изучал непосредственно перед приходом Виноградова, и, с минуту покопавшись в ней, протянул Алексею отпечатанный на принтере листок.
   "Первому заместителю руководителя особого отдела по расследованию происшествий в сфере псионики Фролову Константину Валентиновичу, -- гласили первые строки документа. -- В понедельник третьего июля сего года, около пятнадцати часов дня, выполняя Ваше поручение, я двигался по улице Марата в направлении от Кузнечного к Свечному переулку. Возле дома номер 34 я обратил внимание на одного из прохожих: мужчину средних лет азиатской внешности, невысокого роста, одетого в синий спортивный костюм, двигавшегося в попутную мне сторону в нескольких метрах впереди. При попытке просканировать ауру объекта мною было установлено, что аура имеет тщательно замаскированные признаки корректировки..."
   -- Ты читай, читай, -- усмехнулся Призрак, заметив, что Виноградов запнулся и поднял на него удивленный взгляд. -- Я велел нашим ребятам докладывать мне в письменной форме о любых подозрительных событиях в городе. Вот и результат.
   "...Признаки корректировки. Описание и сканы ауры прилагаю, -- продолжил чтение Алексей. -- Видимо, почувствовав постороннее воздействие на пси-уровне, объект ускорил шаг и, свернув в ближайший проезд, оторвался от преследования с использованием проходных дворов. Предпринятые мною меры к розыску объекта оказались безрезультатными. По предварительной оценке, сложность воздействия, необходимая для внесения замеченных изменений в структуру энергетического тела человека, соответствует возможностям ментата не ниже пятого уровня".
   -- Что скажешь? -- В глазах Фролова заиграли веселые искорки.
   -- Что тут можно сказать? -- пожал плечами Алексей. -- Подозреваемый зашел в лифт и скрылся в неизвестном направлении. Цирк с конями, да и только.
   -- Вот что, друг ты мой любезный, -- хлопнул ладонью по столу Призрак. -- Возьми-ка ты парочку наших сотрудников посмышленей да проверь-ка мне этот сигнальчик. Там поблизости много разных строек имеется, так что лица восточной наружности в спортивных шароварах вокруг табунами бегают. Глядишь, и отыщете того беглеца.
   -- Сделаем, -- стараясь придать физиономии менее кислое выражение, отозвался Виноградов. Черт, он ведь сегодня так и не успел толком пообедать.
  
   Солнце мимоходом заглянуло в распахнутое настежь окно, уронив золотистый зайчик на натертый до блеска паркет, ветер чуть качнул занавески и донес со двора звонкие отголоски детского смеха. Где-то тренькнул велосипедный звонок, звонко тявкнула собака, пытаясь согнать с забора самодовольную и наглую ворону. Почему люди так любят лето? Лето -- это пора дач и отпусков, когда счастливые семьи, нагруженные рюкзаками и сумками, переполненные радостным предвкушением грядущего отдыха, разлетаются по дачам и курортам, чтобы на неделю-другую вырваться из душных и пыльных объятий любимой столицы. У кого они есть, эти семьи... Зимой, весной и осенью, с их бесконечной учебой и суматошными экзаменами, по крайней мере, существенно меньше шансов помереть с тоски.
   Грех, конечно, жаловаться, когда ты располагаешь практически всем, что нужно для счастья: уютным домом, насущным хлебом и кучей свободного времени. Правда, с самого ее начала жизнь была окрашена в не столь радужные тона -- судьба любит подвергать испытаниям простых смертных. Удивительно, но по прошествии лет боль от утраты родителей стала стихать, и теперь даже образ их начал понемногу стираться из памяти: осталось лишь теплое, ласковое и светлое, но размытое воспоминание. Ни голосов, ни событий, ни лиц. Приемный отец раз и навсегда заполнил эту пустоту, стал надеждой, и сутью, и смыслом. Сейчас же, увы, у папочки накопилось слишком много дел, для того чтобы уделить хоть немного внимания любимой дочери. И всё эта чертова работа -- была бы его воля, перетащил бы туда, наверное, свой письменный стол с холодильником и поселился там на веки вечные. Вопрос о том, чтобы отвлечься от этой проклятой рутины и хотя бы на несколько дней съездить куда-нибудь отдохнуть, пусть не на курорт, пусть хотя бы за город с палаткой, -- даже не принимался к рассмотрению. Некогда! А каникулы, между прочим, не бесконечные...
   Недостаток родительского общения с лихвой компенсировался общением с охраной, круглосуточно дышавшей в затылок и изрядно действовавшей данным фактом на нервы. Это у папочки, следует полагать, такая форма родительской заботы -- приставить к чаду троих здоровенных амбалов, чтобы ребенка -- трижды сплюнем и постучим по деревяшке -- кто-нибудь ненароком не обидел. Тот факт, что чадо уже вполне взрослый человек, который, может быть, имеет право и на личную жизнь, никого, уж простите, не волнует.
   Так, хватит! -- Девушка захлопнула крышку ноутбука и упруго поднялась на ноги. Если продолжать киснуть дальше, дело рано или поздно закончится депрессией. Или истерикой. Это уж как повезет.
   Скрипнула дверца шкафа, на застеленный диван полетели джинсы, жилетка и несколько футболок. Вот, синяя блузка, пожалуй, подойдет, выгодно подчеркивает грудь. Дверца с легким щелчком закрылась, зеркало отразило миловидную, чуть курносую мордашку с короткой стрижкой-каре, в левом ухе блеснули бриллиантовыми искорками три сережки-гвоздика. Нужно будет купить краску, корни уже отросли. Или, может, сразу постричься, чтобы кончики не секлись? Ладно, там решим.
   Привычным движением девушка достала тушь, чуть приоткрыв рот, накрасила ресницы, выбрала помаду, умело подвела губы и критически оглядела свое отражение в зеркале. Небольшое усилие мысли -- и кожа приобрела чуть более нежный оттенок, скулы украсились приятным румянцем. Фокус простенький, но на мужиков действует безотказно; главное -- не переборщить, иначе станешь похожа на чахоточного больного. Вообще с этими ужасными синяками под глазами нужно что-то делать. Например, меньше зависать по ночам в Интернете... Так, где эта туалетная вода? Ага, вот она. Все, к бою готова.
   -- Светлана Викторовна, вы куда-то собрались?
   Ну вот, началось... В дверях комнаты неуклюже топтался Антон, один из представителей неотлучно присматривающей за нею троицы. Лицо от голливудского актера, фигура от Аполлона, интеллект от баобаба. По всему выходило, что отец держит его в охране за крайнюю исполнительность, педантичность и, конечно, за способности псиона, которые тот, несмотря ни на что, сумел развить аж до второго уровня. Ума бы побольше, был бы вполне себе интересный мальчик.
   -- Пройтись хочу, -- хлопнула ресницами Света и изобразила гримасу, которая на языке противоположного пола однозначно подпадала под определение "очаровательная улыбка". Длительные тренировки не прошли даром: Антон отчего-то густо покраснел. -- Надоело дома сидеть.
   -- Мне вызвать машину?
   -- Я сказала "пройтись", а не "проехаться". Пройтись -- это значит пешком. Ногами. По улице. Топ-топ, да?
   Антон покраснел еще гуще -- алым колером окрасились даже кончики его ушей.
   -- В таком случае мне придется вас сопровождать. Могу я уточнить маршрут?
   Эх, указала бы я тебе маршрут, да папочка велел не выражаться. Скандальчик, что ли, небольшой устроить? Нет, пустое: практика показывает, что дело это бесполезное, и времени жалко -- тушь потечет. Придется потом снова мазаться.
   -- Да сама не знаю, -- пожала плечами Светлана. -- Так, прогуляюсь по улицам, в магазин-другой загляну...
   При слове "магазин" физиономия Антона приняла обреченно-кислое выражение. Он прекрасно понимал, что шопинг для него означает как минимум многочасовое ожидание в торговом зале, пока Света пересмотрит и перемеряет все понравившееся ей вещи, после чего побеседует с продавцами и, скорее всего, начнет все сначала. В свою очередь Светлане доставляло искреннее, прямо-таки садистское удовольствие наблюдать, как Антон торчит в окружении бесконечных стеллажей и вешалок, словно пень посреди болота, и тихо сходит с ума от скуки. В такие минуты она была готова с невозмутимым видом перебирать совершенно не нужные ей шмотки часами, лишь бы довести докучливого охранника до белого каления и полюбоваться полученным результатом. Его аура шла такими забавными пятнышками...
   -- Ну что ж, пойдем, -- пожала плечами Света, протиснулась мимо замершего изваянием Антона в коридор и, надев туфли (почему левая все время натирает пятку?), процокала каблуками в сторону выхода, даже не оглянувшись. Тяжело вздохнув, эскорт неуклюже поплелся следом.
   -- Прогуляться решили? Это правильно, погода сегодня отличная.
   Второй охранник, Дима, сидел за столиком возле входных дверей и увлеченно разгадывал кроссворд. Несмотря на то что Дмитрию было около тридцати, на его макушке уже начала проглядывать солидная лысина, да и вообще он производил на окружающих какое-то степенное, уверенное, значительное впечатление. Хоть Дмитрий всячески и пытался выстроить со своим подотчетным объектом неформальные отношения, Света никак не могла заставить себя называть его на "ты" -- наверное, сказывалась разница в возрасте. Диму ее вежливость, в свою очередь, задевала. Третьего охранника, Николая, исполнявшего по совместительству обязанности водителя, нигде не было видно: наверное, опять укатил куда-нибудь в магазин за запчастями или продуктами.
   -- Да, решила проветриться немножко, -- откликнулась на реплику охранника Света. -- Жаль, компания неподходящая.
   Дмитрий саркастически хмыкнул. Бесконечные подколки Светланы в адрес его коллеги откровенно забавляли Диму, и тем более он прекрасно видел, что Антон реагирует на них крайне болезненно, поскольку девушка ему нравится. Светлана, судя по всему, также догадывалась о питаемых к ней трепетных чувствах и потому при каждом удобном случае доводила незадачливого воздыхателя с удвоенной энергией.
   -- Возвращайтесь к ужину, -- напутствовал их Дмитрий. -- Коля обещал привезти омара.
   -- Ну, если омара, то непременно.
   В ту же минуту Света почувствовала, будто к ее позвоночнику прикоснулась невидимая рука: Дмитрий умело вплел в ауру девушки "щит Одина", защитный знак, который, подпитываясь энергией ее оболочки, мог автономно существовать до нескольких суток кряду. Кроме того, в случае опасности знак автоматически подавал сигнал тревоги, посылая своему создателю зов через ментал. И, конечно, открывал возможность в любую минуту отследить местоположение собственного носителя. Надо же, какая трогательная забота! Интересно, когда до этих увальней наконец дойдет, что при необходимости она прекрасно сможет постоять за себя сама? Видимо, никогда.
   Залитая солнцем улица встретила Светлану удушливым московским зноем. Мгновение помедлив, она взяла Антона под руку, чем заставила того неуклюже споткнуться на ровном месте, и увлекла его в сторону видневшегося вдалеке парка. Охранник тут же установил вокруг них "невидимый покров" и принялся усиленно сканировать пространство на предмет возможной угрозы. Выдай ему автомат -- наверное, перемещался бы по улице короткими перебежками, водя стволом из стороны в сторону. Детский сад, да и только.
   В общем-то, временами Светлана была даже благодарна отцу за то, что тот навязал ей эту вынужденную компанию: сам он постоянно отсутствовал дома, вследствие чего ей регулярно приходилось искать себе занятия, дабы убить время. Дмитрий неплохо играл в шахматы и развлекал ее песнями под гитару, Николай умело травил анекдоты и забавные истории из своей прошлой армейской жизни, Антон вполне устраивал в качестве покорной мишени для шуток и насмешек. В то же самое время тотальный контроль, которому подвергалась практически вся ее жизнь, буквально выводил Свету из себя, заставляя искать любые пути, чтобы хоть ненадолго, но вырваться из-под следящего за нею неусыпного ока.
   Сейчас следовало вести себя осторожно и осмотрительно. Сделав над собой небольшое усилие, Светлана даже перестала подтрунивать над собственным спутником -- наоборот, попросив его купить в уличном лотке две порции мороженого, внимательно слушала обстоятельный рассказ Антона о преимуществах и недостатках различных моделей автомобилей, наивно хлопая ресницами и время от времени вставляя в монолог удивленные возгласы. Парень буквально боготворил машины и мог болтать о них часами без остановки.
   Пройдя по аллеям небольшого парка мимо фонтана, аккуратно выкрашенных в красный цвет скамеек и остриженных тополей, робко прикрывающих своими стволами неуклюжий овальный фасад выросшего неподалеку бизнес-центра, они вышли на Таганскую, где Света категорично заявила, что ее желудок объявил забастовку и юный организм срочно требует пополнения запаса калорий. Антон охотно согласился с тем, что настало время перекусить, и молодые люди свернули в сторону площади.
   В другое время Светлана сказала бы, что вести проголодавшуюся девушку в "Макдональдс" -- дурной тон, однако сейчас дешевенькое заведение подходило ей как нельзя лучше. С трудом отыскав свободное место за одним из столиков, она отпустила Антона выстаивать длинную очередь к кассам, сама же принялась внимательно осматриваться по сторонам, стараясь не привлекать излишнего внимания. Как и всегда в это время суток, зал был практически полон: тут и там сидели студенты с ноутбуками, наслаждаясь бесплатным доступом в интернет, мамаши с детьми резво уплетали гамбургеры, небольшая группа туристов, попивая колу, разглядывала карту Москвы, в проходах сновали девушки в клетчатых рубашках, ловко убирая за посетителями освободившиеся пластиковые подносы. Спустя несколько секунд на горизонте появился Антон, и Светлана едва сумела подавить готовый вырваться из груди стон: парень явно переоценил ее аппетит, хотя действовал, вероятно, из самых лучших побуждений. Нет, она определенно не сможет умять принесенную энтузиастом гору снеди, а если и сможет, то потом точно не влезет в новые джинсы.
   Методично пережевывая биг-мак, Антон что-то бубнил с набитым ртом про новинки зарубежного автопрома, Света охотно кивала, продолжая скользить рассеянным взглядом по лицам и фигурам заполнявших зал людей. Не то, не то, снова не то... Вот! Вот это, пожалуй, подойдет.
   Возле противоположной стены спиной к ней сидела полная, дородная женщина в тесных брюках, над которыми свисали с двух сторон неопрятные складки кожи, и, роняя на пол лохмотья капусты, с аппетитом вгрызалась в сэндвич с сыром. Света привычно погрузилась в ментал и еще раз убедилась в том, что аура толстушки своей формой, оттенками и строением отдаленно напоминает ее собственную ауру. Девушка прекрасно знала, что двух одинаковых энергетических структур у разных людей, даже являющихся близкими родственниками, в природе существовать не может, однако здесь при определенном желании можно разглядеть некоторые общие черты. Что и является минимально необходимым условием для успешной реализации задуманного. Теперь нужно действовать очень аккуратно, чтобы женщина не почувствовала чужого вмешательства, не ощутила направленного в спину потустороннего взгляда псиона, оперирующего с ее энергетикой через тонкий мир. Вообще-то говоря, это противозаконно, но... Очень уж хочется.
   Чуть прикрыв глаза и сосредоточившись, Света протянула невидимые нити своей ауры к энергетическому полю женщины и осторожно, неторопливо, словно плетущий свою сеть паук, начала обволакивать ее прочным незримым коконом. Соприкоснувшись, ауры запульсировали в такт, и Светлана мысленно направила вовне поток энергии, стараясь влиться в чужое информационное поле, наполнить его собственной силой. Теперь настало время осуществить самую сложную манипуляцию. Созданный Дмитрием знак при взгляде из ментала напоминал эдакого мерцающего серебристым, призрачным светом осьминога, раскинувшего свои щупальца в пространстве, -- усилием воли Света чуть сместила направление энергетического потока, и пылающая клякса, будто подхваченная течением, поплыла прочь. Спустя мгновение она встретила на своем пути ауру толстушки, щупальца зашевелились, проникая в чужеродное биополе, стараясь угнездиться в нем. Дама обеспокоенно заерзала на своем табурете. Теперь следовало передать ей немного энергии из собственной оболочки -- самого верхнего слоя ауры, -- чтобы знак мог просуществовать в автономном режиме хотя бы пару-тройку часов. Светлана знала, что надолго подпитки не хватит: очень скоро оболочка женщины истощится, тогда в "щите Одина" "сядут батарейки" и он благополучно самоликвидируется, подарив временному обладателю массу незабываемых ощущений вроде внезапно нахлынувшего головокружения, слабости и кратковременного приступа тошноты, но серьезного вреда здоровью это происшествие уж точно не нанесет. К тому моменту она будет уже далеко.
   -- Светлана Викторовна, с вами все в порядке? -- вывел ее из небытия обеспокоенный возглас Антона. Он что-то почувствовал, но что именно -- не понял: опыта не хватило.
   -- Да, спасибо, все хорошо, -- ответила Света, смахнув со лба предательски выступившие капельки пота. -- Я сейчас... Скоро вернусь.
   Охранник поднялся на ноги и неуверенно сделал несколько шагов следом за ней. Интересно, он и в дамскую комнату вот так вот хвостиком попрется? Но нет: возле дверей туалета Антон остановился, только увеличил сферу действия "невидимого покрова" на несколько метров. Что ж, пускай.
   Очутившись в спасительном одиночестве, Светлана включила воду в закрепленной возле стены раковине и, глядя в зеркало, осторожно, чтобы не размазать косметику, умыла лицо ледяной водой. Так, и что теперь? Казалось бы, самым простым и разумным вариантом является изменение внешности, но, во-первых, метаморфизмом на нужном уровне Света пока еще не владела, во-вторых, для поддержания "личины" хоть сколько-нибудь продолжительный промежуток времени требовались поистине чудовищные затраты энергии, а после недавних манипуляций оболочка Светиной ауры уже полупуста. Что ж, пойдем другим путем. В конце концов, она -- дочь сильнейшего ментата мира.
   Прикоснувшись кончиками пальцев к вискам, Светлана постаралась сосредоточиться. Сознание, подчиняясь ее воле, начало рассеиваться, растворяться в окружающей действительности. Ее здесь нет. Она -- это белые кафельные стены вокруг, искусственный свет электрических ламп, пахнущий химией воздух, шелест вентиляции под потолком, она -- просто сгусток разума, не имеющий тела, она есть, но в то же время ее не существует. Она -- дуновение ветерка, солнечный луч, капля воды на стекле...
   За картонным простенком раздался шум сливаемой воды, щелчок открываемой задвижки, и в предбаннике появилась женщина, уверенной походкой направившаяся к умывальнику. Совершенно не замечая Светлану и едва не столкнувшись с ней нос к носу, она тщательно вымыла руки, после чего принялась сушить их возле закрепленного у стены фена. Прекрасно: теперь окружающие видят, но не обращают на девушку ни малейшего внимания, Света ускользает от их взгляда, словно бесплотная тень, мелькнувшая на периферии зрения. Однако это отнюдь не означает, что ей удастся обмануть таким образом Антона: все-таки псионы воспринимают мир несколько иначе, чем обычные люди. Более четко и полно. Тем временем покончив с феном, женщина извлекла из сумочки косметичку и принялась обновлять макияж. Раздумывать было некогда. Сконцентрировавшись, Светлана протянула к ее ауре тонкую невидимую нить и осторожно, стараясь не спугнуть жертву, словно через трубочку от коктейля принялась вливать в нее концентрированный сироп искусственно генерируемых сознанием ощущений. Гнев, ожесточение, возмущение, ненависть -- Светлана испытывала некоторое сожаление, глядя, как негативные чувства, словно чернильное пятно, заполняют верхний, эмоциональный слой ауры женщины. Вот она ощущает беспричинное недовольство и раздражение, вот темные эмоции охватывает ее существо полностью, закипают внутри, нестерпимо ищут выхода наружу. Как только выход найдется, накопившаяся злость выплеснется вовне, и все станет как прежде. Разве что где-то на границе сознания останется легкий привкус стыда и досады.
   Рывком закрыв косметичку, женщина устремилась к выходу и, резко хлопнув дверью, очутилась в заполненном посетителями зале. Казалось, свет вокруг померк, укрытый незримой, но мрачной тучей, которая вот-вот разразится грозой.
   -- Что вы тут встали? -- донесся снаружи истерический визгливый голос. -- Дайте пройти!
   -- Простите, это вы мне? -- послышался удивленный возглас Антона.
   -- Тебе! Чего торчишь возле женского туалета, извращенец? А ну, марш отсюда! Пошел вон, я сказала!
   Воспользовавшись возникшей за дверью суматохой, Светлана змеей скользнула наружу и, уворачиваясь от упорно не желавших замечать ее посетителей, метнулась к входным дверям. Получилось! Опять получилось! С некоторой долей злорадства она представила себе то беспокойство, которое испытает Антон, когда поймет, что его подопечная не выходит из дамской комнаты уже полчаса, то смущение, с которым он попросит уборщицу посмотреть, нет ли случайно внутри невысокой стройной девушки с тремя сережками в ухе. Она угадывала грядущее удивление Дмитрия, когда созданный им знак неожиданно исчезнет в никуда, и, конечно же, она предвидела выволочку, которую устроит любимый папочка охране, как только узнает, что те благополучно прошлепали очередной побег. Конечно, несколько последующих дней Дмитрий демонстративно не будет с ней разговаривать, и Антон утроит усилия, выставив кучу сторожевых знаков, и организует тотальную слежку, граничащую с паранойей. Ну, а потом все вернется на круги своя.
   И тогда она сбежит опять.
   Свернув на Садовое кольцо и быстрым шагом миновав несколько кварталов -- бежать мешали чертовы каблуки, -- Света сбросила с себя ауру невидимости и, подойдя к границе тротуара, вскинула руку. Тотчас, скрипя колодками, подле нее затормозили лохматые зеленые "жигули" с мятыми, порчеными ржавчиной боками.
   -- На Никитинскую, -- сказала она смуглому горбоносому водителю шахид-мобиля. Тот важно кивнул и распахнул перед девушкой дверцу. Усевшись в продавленное кресло машины, Света устало прикрыла веки: энергетическая оболочка ее ауры была практически пуста.
  
   Рыба, судя по всему, сегодня находился слегка не в духе, по крайней мере, отперев дверь, вместо обычного приветствия он бросил через плечо нечто вроде "здорово, Светлячок" и удалился куда-то в глубь квартиры. Пожав плечами, Света скинула обувь и прошла в комнату, где обнаружилось еще двое ее старых знакомых. Возле приютившегося в углу компьютера дымил сигаретой Панк, получивший свою кличку отнюдь не за принадлежность к одноименной субкультуре, а за то, что чудаки-родители наградили его редким и звучным именем Панкрат. На диване валялся с бутылкой пива в руках Минимакс и лениво смотрел телевизор.
   С развеселой гоп-компанией Светлана познакомилась около года назад в Интернете, зарегистрировавшись от скуки в одной из социальных сетей. Пожалуй, она и сама не могла понять, чем именно при первом знакомстве привлекли ее нескладные подростки. Может, своей непохожестью на остальных знакомых, на окружение отца? Все трое имели абсолютно разные вкусы, интересы и увлечения, а собираясь вместе, просто пили пиво, болтали о всяких пустяках или бесцельно бродили по городу, убивая время. Но, появляясь в сети, каждый из них внезапно превращался в интересную и многогранную личность, наделенную своими особыми талантами, способностями и неповторимой харизмой. Панк неплохо рисовал, регулярно радуя читателей своего блога забавными и злободневными карикатурами, Минимакс обладал колким, язвительным чувством юмора и к тому же сочинял неплохие стихи, большую часть из которых, правда, вряд ли ждала широкая известность, в силу того что в своем творчестве юный поэт не считал нужным стесняться в выражениях. Что касается Славика Щукина по кличке Рыба... Славик был превосходным генератором идей на предмет "чего бы вдруг сотворить такого, чтобы всем потом стало стыдно". Фантазия на сей счет у него поистине безгранична. К тому же мама Славика постоянно находилась в разъездах где-то на северах, благодаря чему приятели могли беззастенчиво пользоваться его однокомнатной квартирой. Славик, впрочем, ничуть против этого не возражал.
   Светлана же примкнула к сему разношерстному сборищу лишь потому, что среди этих парней она чувствовала себя спокойно, раскованно и уютно. Школьных друзей у нее практически не было, девчонки относились к Свете настороженно-отстраненно -- не то в силу того, что она, обладая великолепной памятью и пытливым умом, без особого напряжения осваивала учебную программу исключительно на "отлично", не то имя ее приемного отца действовало на окружающих угнетающе. В то же самое время Рыба, Панк и Минимакс личной жизнью Светланы нисколько не интересовались и знали ее лишь как забавную девчонку из Интернета с легкомысленным псевдонимом Светлячок. Большего им, казалось, и не нужно.
   -- Тоска, -- подал голос из своего угла Панк, затушив в полной окурков пепельнице очередную сигарету. -- Может, в Нескучный сад сходим?
   -- На прошлой неделе были, -- мрачно отозвался с дивана Минимакс. -- Нечего там делать. Светляк, слезь с дивана, ты на пульт уселась.
   -- Тогда я решительно сдаюсь, -- поднял в комичном жесте ладони Панк. -- Нужно Рыбу попытать, он у нас по части развлечений дока. Рыба!
   -- Чего тебе? -- показалась в дверях сутулая и мрачная фигура Славика.
   -- Что ж ты, молодец, не весел, буйну голову повесил? -- ерническим тоном поинтересовался у своего друга Минимакс. -- Аль плохи твои дела, аль подруга не дала?
   -- Иди ты... -- беззлобно отмахнулся от него Славик. -- Настроения нет.
   -- Для прибавки оптимизму Рыбе требуется клизму, -- констатировал Минимакс и щелчком пульта переключил канал.
   -- Слушай, Рыба, -- встрял в дискуссию Панкрат, -- сообрази что-нибудь интересное, а? От скуки же подохнем!
   На несколько минут Рыба погрузился в состояние глубокой задумчивости, отчего стал похож на грустного бассет-хаунда, однако вскоре его лицо просветлело, и, обведя комнату радостным взглядом, он наконец изрек:
   -- Давайте на выходные в Питер смотаемся. Что скажете?
   -- Финансов маловато, -- охладил его пыл Минимакс. -- Бесплатно в Питер не пускают. Даже на выходные.
   -- Мы на "собаках"!
   -- Это как? -- удивленно переспросила Светлана, впервые услышавшая о столь странном методе передвижения.
   -- На электричках, -- пояснил Панк, сопровождая пояснение активным чесом затылка. -- Вполне можно попробовать. Если сегодня отправимся, к завтрашнему вечеру точно доберемся.
   -- Значит, так! -- Как всегда, придумав новое развлечение, Рыба переполнился энтузиазмом и незамедлительно развил бурную, кипучую деятельность. -- Панк, лезь в сеть, смотри расписание и свяжись там с ребятами из Питерской тусовки, скажи, что гости едут. Макс, возьмешь у Панка денег, и дуй в магазин за провиантом. Светляк, ты с нами?
   На мгновение Светлана представила себе возвращение в унылый, пустынный дом, неизбежный разговор с раздосадованными охранниками, потом -- с отцом, ужин на кухне в обществе Антона, Дмитрия и Николая и одинокий, бесконечный вечер... Ну, уж нет.
   -- С вами. Кто-нибудь сомневался?
   -- Ну и прекрасно, -- хлопнул себя ладонью по ноге Рыба. -- Собирайтесь, ребятки, поезд отправляется!
  
   Возле Ленинградского вокзала было, как всегда, людно, грязно и шумно. Выйдя из метро на Комсомольской, Светлана предусмотрительно выключила мобильник, надрывавшийся настойчивыми звонками, вытащила аккумулятор и, оглядываясь по сторонам, зашагала вслед за ребятами в сторону железнодорожных платформ. "Скользящий щит" на ауру ей в свое время навешивал лично отец, так что найти ее охранники своими силами не смогут. Да и не только охранники. Часы показывали десять вечера, когда они запрыгнули в электричку, направлявшуюся в Тверь.
   Два с половиной часа пути прошли почти незаметно: Панк включил коммуникатор, вышел в Интернет и некоторое время забавлял друзей веселыми цитатами, пока в аппарате не пропал сигнал, потом к делу подключился Минимакс и начал травить анекдоты. Уже на подъезде к пункту назначения Рыба достал из-за пазухи колоду карт и предложил попутчикам перекинуться в дурака. Макс вдребезги продулся, после чего Рыба назначил ему задание: пройтись по вагону с жалобной интермедией "Люди добрые, подайте на "Растишку"" -- в исполнении Минимакса, худощавое телосложение которого лишь подчеркивало полутораметровый рост, выглядело это презабавно.
   В Твери пришлось задержаться до утра. С наступлением темноты стало заметно холодать, и Света искренне пожалела, что не догадалась на всякий случай прихватить из дома теплые вещи. Ей-то все равно, а вот остальные мерзнут. Купив в станционном автомате билеты на несколько остановок вперед, ребята прошли по подземному переходу в здание нового вокзала, где спешно заняли места в зале ожидания. Панка снарядили искать круглосуточный магазин, в котором тот планировал пополнить стратегические запасы пива. Около часа ночи сквозь зал прошествовал наряд милиции, изгоняя по пути прикорнувших на скамейках бродяг, и, убедившись в наличии у Светланы и компании предусмотрительно запасенных билетов, удалился прочь.
   Было еще темно, когда друзья, разминая затекшие суставы, вышли на перрон и погрузились в первую утреннюю электричку. Успешно пройдя билетный контроль, Света устроилась на жестком деревянном сиденье поезда и, кое-как примостив голову на плече Рыбы, уснула. Разбудили ее уже в Бологом. Наспех перекусив взятыми из дома бутербродами с колбасой и запив сухомятку колой, ребята запрыгнули в холодную и обшарпанную электричку на Окуловку. Лязгнув сочленениями, "собака" начала лениво набирать скорость. Света смотрела на мелькающую за окном листву подступавших прямо к железнодорожному полотну деревьев, то и дело перемежавшихся изумрудными пятнами полей, над которыми еще стелились последние клочки утреннего тумана. Она вслушивалась в ритмичный грохот вагонных колес, уносивших ее все дальше и дальше от Москвы, и на душе ее было безмятежно и спокойно.
   В Окуловке они пробыли около часа. За это время Панк успел обежать все окрестные магазины и закупиться очередной порцией провизии; Рыба на некоторое время потерялся из виду, однако вскоре появился с довольной физиономией, сжимая в руках объемистый пакет с парниковыми огурцами и помидорами.
   -- У бабки купил, -- радостно пояснил он. -- Только что с огорода.
   Электричка на Малую Вишеру оказалась полупустой, и тем более удивительно, что спустя примерно полчаса после отправления поезда в вагоне появился важный страж порядка в сопровождении упитанного пожилого контролера. Несколько вооруженных корзинами грибников, пожилую женщину с тележкой, а также мужика в засаленной тельняшке, озонировавшего вагон застарелым ароматом перегара, мгновенно сдуло в неизвестном направлении, словно их тут и не было. Убедившись в полном отсутствии у молодых людей билетов, контролер со вздохом принял от них сто рублей и не спеша скрылся в тамбуре. Остаток пути прошел без приключений.
   Вокзал Малой Вишеры оказался оборудован неплохим буфетом, в котором путешественники хорошенько перекусили, после чего отправились на платформу, чтобы не пропустить "собаку", идущую в Петербург. Девушка еще побродила по вокзалу в безуспешных поисках достопримечательностей, в то время как ребята с сонными лицами притулились на лавочке. День давно перевалил за свою середину, и накопившаяся в течение последних суток усталость понемногу давала о себе знать. Забравшись в электричку, Света тоже погрузилась в полусон-полутранс, изредка проясняя сознание, стоило поезду, шипя пневматикой, остановиться на станции, или когда за окнами со свистом и грохотом проносился встречный состав. Перегоны, остановки, мосты, новые перегоны слились для Светланы в непрерывный, стучащий колесами на стыках рельсов поток. Хотелось прилечь в теплую, мягкую постель, но еще больше хотелось в душ.
   -- Подъезжаем, -- толкнул ее в бок локтем Рыба. Света открыла глаза: народ в вагоне зашевелился, потянулся за покоившимися на багажных сетках под потолком сумками, кто-то начал торопливо проталкиваться к выходу. Замедляя ход, электричка прокатилась над черной лентой зажатого в тесные гранитные берега канала, за стеклом выросли низкие кирпичные бараки привокзальных построек.
   Повинуясь всеобщему порыву, Светлана поднялась на ноги.
   Впереди ее ждал Питер.
  
   Город рос, строился, отчего постоянно нуждался в дешевой рабочей силе. Сотни гастарбайтеров ежедневно приезжали на заработки в северную столицу, превращаясь в источник головной боли милицейского начальства и обеспечивая постоянным, хотя и мелким доходом рядовых сотрудников. По уму, на проверку следовало бы захватить участкового, но Виноградов решил для начала обойтись своими силами. Осмотреться, походить по району, поговорить с сидящими на лавочках бабульками. Вбитые в голову рефлексы требовали изучить местность до начала основной фазы операции, кроме того, фактор удачи списывать ни в коем случае нельзя. Иной раз обычная прогулка приносила гораздо больше результата, чем серьезные разработки аналитиков. Ноги кормят не только волков.
   В конце концов, раньше начнешь -- раньше пообедаешь.
   Андрей Саныч, водитель служебной машины, в очередной раз оглядел командированного москвича и ехидно поинтересовался:
   -- Ну что, подстегнул начальник трудовой энтузиазм?
   -- Подстегнул, -- со вздохом согласился Алексей. -- Слушай, по пути где-нибудь можно пожрать? Кафешки поприличнее не найдется?
   -- Куда едем-то?
   -- Улица Марата, там поблизости стройка должна быть.
   -- Китайцы гостиницу возводят, -- хмыкнул собеседник. -- Решили сделать все по европейским стандартам и наняли голландскую фирму. Те передали субподряд туркам, турки, чтобы сэкономить, завезли таджиков. Таджики вернутся домой с деньгами и наймут китайцев на уборку арбузных полей, или чего там они выращивают. Круговорот бабла в природе, да и только. Сначала обедать или как?
   -- Или как. Посмотрю на рабочих, переговорю с бригадиром, тогда и поедим.
   Водил Саныч невероятно, так, что Виноградов заподозрил в нем псиона с повышенной реакцией и неплохой способностью к предвидению. Оказалось -- нет, просто опыт и хорошее знание города. Попутно абориген успел высказаться по поводу погоды, приезжих, накупивших права ездюков, и своего таксистского прошлого, в котором он зарабатывал хорошие деньги, а не возил офицеров спецотдела ФСБ. От последнего высказывания Алексей напрягся. По легенде они проходили обычными сотрудниками, работающими по экономическим преступлениям, с псионикой никак не связанным.
   -- Да ладно тебе, -- отмахнулся водитель. -- Что я, бухгалтеров не видел? К тому же "фискалы" обычно группами ездят, еще чаще к ним в кабинет документы привозят. И колдовством они не балуются. Вон твоя стройка, приехали.
   Выглядела площадка самым невинным образом: пыль, грязь, запах цемента в воздухе, гортанные покрикивания рабочих, перемежаемые родным русским матом. Виноградов не стал сразу входить в приоткрытую калитку забора и показывать ксиву. Он прошелся по улице, поглядывая на прохожих, выбрал подходящее местечко и прислонился к стене. Почему сканировать удобнее здесь, а не в машине, он объяснить бы, наверное, не смог. Просто откуда-то знал, что отсюда легче смотреть сквозь ментал и что, встав на закиданный окурками пятачок, он сможет быстрее и качественнее оценить снующих за оградой людей. Маги использовали многие подобные хитрости, не понимая их сути. Алексей был обычным псионом третьего уровня со стандартной подготовкой, без специализации, поэтому поневоле прибегал к различным способам облегчить себе жизнь. Ментат на его месте просмотрел бы ауры рабочих быстрее, качественнее и не выходя из салона автомобиля.
   Он прикрыл глаза, сосредотачиваясь, привычным усилием воли вгоняя себя в транс. Постепенно угасали звуки, сглаживались, отходили на задний план ощущения от прикосновения ветерка к коже, исчезла бензинная вонь двигателей и запахи свежей краски. Алексея окружала тьма. Так он видел ментал -- бездонной пропастью без конца или начала, пустотой, в которой изредка светились огоньки человеческих душ. Иногда мимо проплывали смутные тени, от которых исходили странные эмоции и чье присутствие начинало давить или, наоборот, навевало легкую эйфорию, но намного больше возникало отражений существ из реального мира. Ауры людей переливались разными цветами, различаясь между собой. Вот мягко сияет пурпуром девушка, только что получившая букет цветов от симпатичного парня, рядом пульсирует болью душа старухи -- огонек тусклый, ей недолго осталось жить, -- неподалеку сочится чистой и простой обидой на родителей маленький ребенок, жалеющий об отобранной игрушке. Дальше идет псион. Несомый им мощный щит, прикрывающий как отдельные уязвимые места, так и все тонкое тело, позволял различить немногое. Защита своя, индивидуальной разработки, и защита хорошая. Пожалуй, без веской причины не стоит и пытаться проникнуть сквозь нее.
   Где же, где... В мире энергий не существует расстояний, понятие пространства теряет всякий смысл. Потребовалось время, чтобы найти в мельтешении теней отблески оболочек рабочих. Если бы Алексей не знал, что конкретно надо искать, он точно не смог бы вычленить измененные ауры из обычных -- маскировку ставил настоящий мастер. Пара обнаруженных им людей на первый взгляд ничем не выделялось из числа себе подобных, в совершенстве имитируя страх, гнев, раздражение, голод, но внутри... Изредка из-под наложенной обманки прорывалось ощущение счастья и чистой радости, подавляющей прочие чувства. Человек не способен испытывать эти эмоции непрерывно и, если можно так выразиться, настолько ярко. Футбольный фанат остро реагирует на гол, забитый любимой командой, кричит, размахивает флагом, чтобы через несколько минут успокоиться и усесться обратно на кресло. Да, он улыбается, шутит, обнимается с друзьями, но пик эйфории прошел. Виноградов же ощущал исходящее от неизвестных ровное счастье небывалого накала, которое никак не собиралось опадать.
   Похоже, он сумеет сегодня порадовать Призрака.
   Пометив искомый объект кусочком своей ауры, Виноградов вышел в реальный мир. Постоял, привыкая к изменившемуся восприятию. Как всегда в такие минуты, ему жутко хотелось курить, хотя он в жизни сигареты в рот не брал. Просто в свой первый "провал" Алексей зацепился за разум находившегося неподалеку курильщика, и с тех пор возвращение из ментала четко ассоциировалось у него со вкусом табачного дыма.
   От идеи вызвать подкрепление он отказался. Зачем зря тревожить коллег? У них своих дел хватает, пусть ими и занимаются. Клиент опасным не выглядит, он даже не псион -- обычный человек, слабый и медлительный. Сбежать он не сможет при всем желании, разве что ему со стороны помогут... Алексей тщательно просканировал окрестности и не заметил ничего подозрительного. Да, пожалуй, надо брать. Прямо сейчас, пообедать и в столовой можно.
   На стройке послышались встревоженные голоса, одновременно задергалась прикрепленная к ауре подозреваемого нить. Алексей мгновенно отлепился от стенки и с места, не утруждая себя бегом к калитке, перепрыгнул через забор. Он бежал к небольшой кучке рабочих, сгрудившихся вокруг неподвижно лежащего на земле тела, бежал, со злостью и отчаянием видя, как стремительно угасает аура умирающего человека.
   Бежал, понимая, что опоздал.
  
   -- То есть, ты его нашел и поставил метку, -- задумчиво уточнил Призрак. -- А он возьми да помри? Правильно я понимаю?
   -- Да, Константин Валентинович, -- согласился Виноградов, стыдливо пряча глаза.
   -- И отчего же клиент наш блаженно упокоился? Какова сиречь причина смерти?
   -- Я сходу не разобрался, а медики еще не прислали отчет.
   -- Сдается мне, ничего толкового они не скажут. -- Фролов откинулся в мягком кожаном кресле и сложил руки домиком, глядя на помощника поверх пальцев. -- Таких внезапных смертей уже восемь случаев по миру насчитали -- четыре в Средней Азии, один в Китае и три в Северной Америке, в Мексике. Сценарий везде одинаков: сначала замечают непонятного человека с измененной аурой, пытаются взять его в разработку -- и тогда он внезапно умирает. Или убегает с посторонней помощью. Теперь, если кого обнаруживают, следят обычными методами.
   -- Значит, мы не первые?
   -- К сожалению, нет. Я-то надеялся, Россию стороной обойдет, но, видать, не судьба. Ты не расстраивайся, в смерти человека виноват я. Надо было с самого начала сказать, что никаких меток на объекте оставлять нельзя.
   -- Но я не понимаю, где была допущена ошибка, -- нервно зажестикулировал Алексей. -- Все же правильно сделал! Он никак не мог почувствовать, что за ним следят!
   -- По-видимому, твое внимание заметил кто-то другой, -- спокойно ответил Фролов. -- Тот, кто по не известным нам причинам изменяет сознание людей в угодную ему сторону. И, кстати сказать, этот неизвестный ухарь заодно считал твои намерения, иначе не стал бы убивать... подопечного. Задержись ты минут на десять, а не пожелай взять найденыша сразу, -- его бы и след простыл.
   -- Так метка...
   -- Висела бы на совершенно постороннем человеке.
   Призрак замолчал, обдумывая неприятные новости. Лично он знал пару-тройку псионов, способных оперировать чужой энергетикой на том уровне, который требовался для качественной перестройки сознания по считанному у погибшего образцу. Есть умельцы и в родной стране, и за рубежом. Однако все они находятся под постоянным контролем и к авантюрам не склонны, -- даже задумай они что-нибудь этакое, их действия мигом заметят. Выходит, существует кто-то неизвестный. Скорее группа псионов, чем талантливый одиночка. Притом псионы эти разбросаны по всему миру и выполняют какую-то задачу. Впрочем, почему неизвестные?
   -- Сейчас сходишь к ментатам, они проверят тебя на предмет "закладок" в сознании, -- приказал он уныло сидевшему на стуле Виноградову.
   Пусть заодно поищут следы работы коллег. Каким бы опытным ни был наш таинственный псион, он в любом случае оставляет след, по характеристикам которого его можно вычислить. Описания энергетики наиболее опасных и старых ментатов хорошо изучены и хранятся в архивах практически всех серьезных спецслужб мира. Исход чужаков произошел пять лет назад. Достаточный срок, чтобы начать забывать о прежнем единстве и вернуться к временам интриг всех против всех. Те же европейцы или китайцы вполне могли задумать и воплотить в жизнь операцию, видимой частью которой стали недавние самоубийства. Фролов полагал эту версию основной.
  
  
   Глава 2
  
   -- Не волнуйтесь, Виктор Андреевич, как раз к отъезду успеете.
   Я согласно кивнул. Слава слегка ошибался: до отхода поезда у меня останется минут сорок, за которые я планировал немного побродить по вокзалу. Без особой цели, просто так. Прошло пять лет с тех пор, как я последний раз находился в толпе, -- тогда Сергачев устроил плановое совещание верхушки СБР, перед которым мы со Злобным немного пошатались по городу. До Амазонской операции морда моего друга была необычайно узнаваемой, это сейчас его слегка подзабыли, а тогда... Пристальное внимание людей заставляло нервничать, в те времена я плохо глушил направленные на меня эмоции и потому чувствовал боль от слишком большого потока мыслей. Приходилось постоянно носить оберегающие сознание знаки -- ту же "святую броню", например, -- тем не менее, какой-то фон все равно проникал. Сейчас мое лицо прикрывала иллюзия, потому глазеть на меня не должны, но и чувствительность сознания за прошедшие пять лет, скажем прямо, повысилась. На порядок, если не больше.
   Неприятностей я не жду, и особой необходимости в проверке нет. Просто хочется вспомнить обычную человеческую жизнь.
   Подошедшему патрулю я продемонстрировал пустую ладонь, в ответ милиционеры козырнули и быстро ретировались. Не знаю, что конкретно они увидели, какой документ. Их интерес не удивил -- исходящие от меня волны холода не могли спрятать никакие блоки, люди инстинктивно чувствовали опасность и старались определить ее источник. Использование псионики с целью внушения ложных сведений считалось уголовным правонарушением и каралось, если мне не изменяет память, тремя годами тюрьмы. Обычно я не позволял себе вольностей наподобие только что проделанной, но сейчас требовалось отследить реакцию "топтунов". Не заметили. Тогда зачем такие нужны? Не возражая против самого факта слежки -- в конце концов, прошло всего три месяца с момента последнего организованного мною прорыва, -- я не понимаю, почему нельзя подобрать хороших специалистов, способных остановить хотя бы одну тень.
   Свободное время подошло к концу, по громкоговорителю настойчиво объявляли о скором окончании посадки. Рядом с турникетами, ведущими на платформу, стояли еще двое постовых с автоматами, причем один из них был псионом. Плохонькая у него подготовка, аура совершенно не структурирована. Впрочем, здесь нет необходимости держать кого-то опытного: серьезных бойцов или сканеров бессмысленно привлекать к поиску оружия и наркотиков. Разве что изредка, в порядке исключения или в связи с точечной операцией. Лично я со скепсисом отношусь к подобным мероприятиям, когда дело касается серьезных противников. Слабый псион хорош против поддатого дебошира, но против тренированного специалиста у него нет никаких шансов. Все решает подготовка и решимость действовать. Безоружный человек, обученный убивать, опаснее домохозяйки с пулеметом. Но милицейское начальство считало нужным привлекать сколь можно больше псионов, полагая их своеобразной панацеей от всех бед, и использовало кадры так, как считало нужным. Не хочу судить, эффективно или нет.
   Я закинул сумку с вещами на верхнюю полку и уселся в кресло. Расстояние до Питера поезд преодолевает за пять часов, лежачие места с такой скоростью не нужны. Соседка, девушка лет осьмнадцати, слегка поежилась и чуть заметно отодвинулась в сторону. Хорошая чувствительность. По экрану вмонтированного в спинку переднего кресла телевизора пошли помехи, наличие источника пси-излучения вблизи по-прежнему иногда вызывало сбои техники. Манипулируя аурой, я случайно "приоткрылся", и поток чужих мыслей немедленно хлынул в мою многострадальную голову:
   -- Когда отправляемся-то?
   -- ...жуткий запах.
   -- ...сама розовенькая, а рукава черные...
   -- ...бабки кончились, что Наташка скажет?
   -- ...девятнадцать плюс девять равно...
   -- Достал. Разведусь.
   -- Где же туалет?!
   -- ...люди как люди...
   Короткий сеанс сканирования принес множество образов, от которых я тут же с раздражением избавился. Мне неинтересно смотреть на мечты влюбившейся школьницы, равно как и на мысли вокзальной проститутки или мелкие тайны сидевшего в соседнем вагоне мужчины, который впервые в жизни изменил жене и сейчас очень переживал, что она об этом узнает. Каждый мнит себя центром мира, и столкновение машин на соседнем перекрестке вызывает больше эмоций, чем кровавая война где-нибудь в Сомали. Происходящее с ними всегда кажется людям более важным, чем все остальное, и, возможно, в их простодушном эгоизме есть некий высший смысл.
   К примеру, возьмем меня. Покидать институт, ставший вторым домом, пришлось бы в любом случае, но личные мотивы заставляют действовать с гораздо большим энтузиазмом. Официально я нахожусь в командировке. Питерский храм Рода собирается провести серьезный эксперимент, а именно -- войти в контакт с обитателями ментала, и жрецы пригласили меня в качестве консультанта. Коробок тоже хотел поехать, но не смог -- дела.
   -- Завидую я тебе... -- Мой начальник и в какой-то степени учитель звонко поболтал ложечкой в чашке чая. -- У нас в стране сущностей класса "бог" еще не призывали. Своими глазами увидишь эпохальное событие.
   -- Если все пройдет удачно, то еще насмотритесь, -- утешил я его. -- Белов, надо думать, не успокоится, пока не переговорит со всем пантеоном.
   -- Сомневаюсь. СБР не даст разрешения на частые контакты. С такими силами играть опасно.
   -- Где кончается Служба и начинается секта родян, не скажет ни один аналитик, -- возразил я. -- Родяне и до, и после Исхода серьезно нам помогали. Если не считать Службы, у них почти все руководство прямо или косвенно связано с государственными структурами типа Управления пси-преступлений ФСБ или Особым отделом МВД.
   -- Вот именно. -- Коробок многозначительно поднял палец. -- Вот именно. И многим в верхах столь тесная смычка перестает нравиться.
   -- Ну и что? Гонения на верующих они устраивать не осмелятся. До тех пор, пока православная церковь окончательно не определится со своей позицией в отношении жителей ментала, родянство трогать не станут.
   -- Возможно. Но способ окоротить лидеров -- найдут.
   Восемнадцать лет назад в мир пришли чужаки. Мы до сих пор не знаем, кем или чем они были, к чему стремились, почему исчезли. Официальная версия гласит, что "объединенные силы Земли штурмом взяли главнейший оплот вражеских сил в амазонской сельве, в результате чего сломленные пришельцы бежали с планеты". Лично я до сих пор сомневаюсь, оказали ли наши действия хоть какой-то эффект. Мышление чужаков не имело ничего общего с человеческим, они могли вообще не заметить нашего трепыхания. Как бы то ни было, благодаря встрече с ними люди получили доступ к псионике.
   Прошедший сложную процедуру инициации -- или побывавший в одном из исчезнувших ныне обиталищ пришельцев -- человек менялся. Усиливался один из компонентов энергетического тела, в просторечии называемый оболочкой. Причем в одном-двух случаях из ста усиливался настолько, что количественные изменения перерастали в качественные, инициированный фактически переходил на новую ступень эволюции. Об этом не принято говорить, но псион -- не совсем человек. По крайней мере, биологически. У нас острее работают органы чувств, мы полнее воспринимаем окружающую реальность, быстрее идет регенерация тканей, при необходимости отрастают дополнительные органы. Правда, последнему надо долго учиться. Ментаты способны читать чужие мысли, целители творят чудеса с живыми организмами, аналитики обрабатывают информацию лучше самого современного компьютера, пророки видят будущее. Часто обычные люди чувствуют себя рядом с нами ущербно. Их можно понять.
   Мир изменился, и изменился необратимо. На улицах можно встретить туриста, следом за которым по воздуху плывет багаж, в клиниках лечат рак и сглаз, спамеры в сети навязчиво рекламируют амулеты от порчи. В Уголовном кодексе появился раздел, посвященный преступлениям с использованием экстрасенсорики, в Гражданском -- статьи, регулирующие получение инициации несовершеннолетними. Государства стали жить чуть-чуть дружнее, поняв наконец-то, что во Вселенной мы не одни. Правда, террористов и всякого рода фанатиков, наоборот, прибавилось.
   Изменения в законодательстве производили двоякое впечатление. С одной стороны, государство -- Российская Федерация, имею я в виду -- четко определило правила игры. Теперь и псионы, и простые люди хорошо знали, использование каких способностей и когда является преступлением, а когда -- нет. Это радовало. Тем не менее... Система несовершенна. Например, псионам, не состоящим на воинской службе, запрещено применять атакующие знаки, указанные в подробном и регулярно пересматриваемом перечне. То есть знак приравнивается к оружию, что, в общем-то, правильно. Каждый случай применения рассматривается особой комиссией, что тоже можно понять и оправдать. Однако амулеты, являющиеся в таких случаях основной доказательной базой, реагируют в первую очередь на сам факт появления знака, слабо различая, защитный он, атакующий или информационный. И вот маг, пожелавший накинуть ту же "святую броню" для защиты от ментального сканирования, в городе вынужден либо примерно раз в пять минут доставать удостоверение и демонстрировать его всем желающим, начиная от простых постовых-пэпээсников и заканчивая примчавшейся по тревоге оперативной группой СКП; либо искать способ нарушить закон, обманув датчики.
   В результате от привычки постоянно носить защиту, выработавшейся и у меня, и у многих других бойцов, пришлось избавляться. Она стала мешать. Положительный момент я вижу в росте числа альтернативных знакам разработок, выполнявших схожие функции, но под действия законов не подпадавших.
   Впрочем, российским псионам грех на судьбу жаловаться. В почти всех остальных странах требования к нам еще жестче, а ограничений больше. Здесь нас никто не заставляет носить специальные нарукавные повязки, не ограничивает свободу передвижения, мы не должны проходить регулярных психиатрических осмотров. Да, в мире еще много неприятных для нас мест. Хотя положение медленно меняется в лучшую сторону -- первоначальные истерия и страх исчезают.
   Мои размышления прервало легкое покалывание в висках, и тут же словно чей-то холодный взгляд уперся в затылок:
   -- Старший?
   -- Слушаю тебя.
   -- Они рядом. Следят.
   -- Пусть смотрят.
   Теней понять непросто. Полуразумный и беспощадный осколок чьей-то души увидел нечто интересное или опасное для меня -- и только что пытался предупредить. Надо полагать, он имеет в виду моих "сопровождающих", которые слабо осознают, какой подвергаются опасности. Еще недавно призраки мертвых покидали ментал, стоило им почуять мое присутствие, несколько раз от их нежданных визитов страдали посторонние люди. Отчасти поэтому я редко оставлял территорию института. Справиться с тенью способен далеко не каждый боец-пятиуровневик, если же призраков десяток... Локальный прорыв такого количества жителей потустороннего мира способен обратить в кладбище городок средних размеров. Тени утверждали, что не в силах противиться моему зову -- точнее говоря, они не желают сопротивляться. Эти сущности чувствуют вблизи меня нечто, наполняющее их странное существование смыслом и радостью, отчего не задумываясь бросаются выполнять любые приказы, стараясь приблизиться при первой же возможности.
   Существовали и другие причины избегать людей. В первую очередь, мешали жить сектанты. Среди возникших в последнее время религиозных течений фигура вашего покорного слуги пользовалась нездоровой популярностью. Еще бы: единственный человек, общавшийся -- если можно употребить этот термин -- с главой всех чужаков! Большая часть фанатиков меня проклинала на все лады, меньшая считала Посланником Божьим, Исполнителем Воли Его (все с больших букв, в точности как в попавшейся мне однажды на глаза брошюрке). Злобный предложил другой вариант. По его классификации сектанты делились на две категории -- активные и пассивные. Первые писали письма, устраивали демонстрации, посылали бомбы по почте и делали тому подобные занятные вещи. Вторые просто молились статуям Аскета или сжигали его чучело на кострах. По понятным причинам первая категория волновала меня куда больше. За свою жизнь я не боюсь, иное дело -- Светка. Ее уже дважды пытались похитить.
   Светка... В последнее время у девчонки появились проблемы, обычные в подростковом возрасте. Заботу о своей безопасности она воспринимала как диктатуру -- и бунтовала. Недавно ей исполнилось шестнадцать, девочка получила паспорт, стала, как она считает, совсем взрослая. И внезапно обнаружила, что ей по-прежнему приходится отчитываться о планах на вечер или считаться с тем, что ее друзей проверяют безопасники. Должен признать, глупости она делала редко и в целом понимала особенности своего положения, однако иногда срывы все-таки случались. Последний произошел вчера -- она внезапно сорвалась с компанией своих приятелей в Питер, никого не предупредив, о чем мне незамедлительно сообщила по телефону встревоженная охрана. Следует отдать девочке должное: своего телохранителя Света обвела вокруг пальца весьма ловко, есть повод гордиться таким воспитанием. Маячок с ауры снимать не стала, найти ее легко, но вот мобильник выключила. Можно сказать, сейчас я еду, чтобы присмотреть за ней. Особых поводов для волнений нет -- девочка незаметно для себя стала псионом четвертого уровня, а жесткое мужское общество, в котором прошло почти все ее детство, сформировало твердый характер и дало массу полезных, хотя и опасных для окружающих навыков. Если бы не занявшаяся ее воспитанием Белоснежка, вполне мог бы вырасти пацан в юбке.
   В Светкиных эскападах есть и моя вина. Хотел как лучше, а вышло, как всегда. Отдал в обычную школу, рассчитывая, что у нее появятся друзья-сверстники, и не учел присущего маленькому псиону особого взгляда на мир. Дети ведь обезьянничают, всех, кто не из их стаи, стараются как-то отогнать, подколоть, установить невидимый барьер. Ну, обижать девочку, выросшую на военной базе, довольно сложно и чревато неприятными последствиями, но друзей у нее так и не появилось. Запретил учить Свету знакам, не желая вкладывать в руки ребенка оружия и надеясь привить интерес к безопасной медицине, -- тоже ничего хорошего не вышло. Она попробовала заниматься сама, причем в подражание мне интерес проявила к ментальной сфере. Пришлось пристроить ее к Коробку испытателем, чтобы не лезла, куда не надо. Всерьез ее обучением я планировал заняться годов с восемнадцати, после окончания школы. До тех пор она работала на полставки в институте кем-то вроде универсального тестера по широчайшему кругу исследований, причем не знала, что каждый эксперимент согласовывается со мной. В результате сейчас Света ориентируется в мире псионики едва ли не лучше меня, за счет проверяемых методик раскачала оболочку и недавно достигла четвертого уровня, но ни в одной области не является специалистом. Иными словами, нахваталась всего по верхам.
   За размышлениями я почти не заметил, как перрон бесшумно покатился прочь, и поезд, понемногу набирая скорость, устремился в сгущающиеся сумерки. Хорошая тут звукоизоляция: пресловутого стука колес почти что и не слышно. Сидящая напротив девушка склонилась над газетой, разгадывая кроссворд, и лишь изредка косилась в мою сторону, по-прежнему испытывая легкое внутреннее беспокойство. Я смежил веки: для того чтобы контролировать обстановку вокруг, зрение совершенно не обязательно. "Не видно ни... Три буквы..." -- достигли моего сознания отголоски мыслей юной попутчицы. Те три буквы, которые приходили ей в голову, совершенно не вязались с уже записанным в соседние клеточки кроссворда ответом. "Три буквы... Не видно ни..." -- "Зги", -- отправил я ей короткий мыслеимпульс. Девушка встрепенулась и схватилась за карандаш.
   Сон тренированным псионам почти что и не нужен: модифицированный организм прекрасно справляется с усталостью сам, однако три часа вынужденного безделья -- слишком щедрый подарок для тех, кто умеет ценить собственное время. Впрочем, сегодня я не тороплюсь. Твердый мысленный приказ: пробудиться спустя ровно три часа сорок пять минут, и сознание мгновенно погружается в вязкое, беззвучное небытие. Еще один маленький осколок времени вычеркнут из жизни навсегда.
   Ровно в пять часов сорок пять минут утра я вернулся в мерно покачивающуюся на ходу реальность полутемного вагона. За окном разлилось серое предрассветное марево, в котором угадывался силуэт проносящегося назад леса, звук на мгновение изменился -- поезд прошелестел через мост, -- и вновь все стало как прежде. Девчонка в кресле напротив спала, запрокинув голову и трогательно приоткрыв рот. Я достал с полки сумку и, забросив ее на плечо, зашагал по проходу в сторону тамбура.
   Окно открылось с заметным усилием, в лицо ударил влажный, наполненный туманом ветер, пахнущий сырой травой, пряной зеленью и немного -- железнодорожным мазутом. День, похоже, ожидается пасмурным, жаль, не догадался захватить с собой зонт.
  
   Пустынный перрон Московского вокзала понемногу заполнялся сонными пассажирами, кто-то шел, пригнувшись под тяжестью баулов, кто-то гулко грохотал по асфальту чемоданом на колесиках. Протолкнувшись между толпящимися под козырьком платформы таксистами и помятыми личностями, бормочущими себе под нос извечное "комната, недорого", я пересек просторный зал ожидания и вышел на площадь. Метро в этот ранний час еще закрыто, потому единственным шансом добраться до дома было поймать машину. Светало, однако холодный, пронзительный ветер нагнал откуда-то свинцово-серые тучи, при одном взгляде на которые становилось неуютно и зябко. На мгновение сосредоточившись, я заставил сердце чуть быстрее гнать по сосудам кровь, чтобы не замерзнуть на месте, и повернул в сторону Гончарной: опыт подсказывал, что гораздо быстрее и проще остановить попутку в стороне от шумного сборища прибывших на поезде туристов и жаждущих скорой наживы частников. Заодно и разомнусь немного.
   За пять лет моего отсутствия город изменился до неузнаваемости. Вот этого дома раньше не было, а тут располагался продовольственный магазин, место которого занял теперь сверкающий зеркалами и хромом дорогой бутик. Я вспомнил, как когда-то уезжал отсюда, с этого самого вокзала, догонять отправившуюся в поход группу своих друзей -- в поход, из которого не вернулся ни один из них, а для меня самого жизнь разломилась надвое, раскололась на "до" и "после". Казалось, с того дня прошла целая вечность. Я вспомнил проводника, отправившегося со мною на болота, где состоялась моя первая встреча с проникшей в наш мир тварью. Как, бишь, его звали? Кажется, Сашка? Да, Сашка. Надо же, имя совершенно вылетело из головы, а вот лицо накрепко отпечаталось в памяти. Вспомнился испуганный Даниил, прятавшийся от военкомата в охотничьем домике посреди леса и гораздо позже ставший волею судьбы талантливым целителем... Интересно, как он сейчас? Телефонные разговоры не всегда позволяют понять истинное состояние человека, особенно если он -- псион и целитель, по роду деятельности прекрасно владеющий собой. Вспомнились месяцы напряженных тренировок, операции по зачистке Гнезд, смерть ребят, и Светка, маленькая, потерянная, сидящая на пороге дома, в котором твари только что разорвали на куски ее родителей... Я пошарил в кармане, извлек оттуда мобильный телефон и вновь вызвал знакомый номер. "Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети..." Ладно, этот вопрос мы еще обсудим при встрече.
   Насколько центр города казался нежилым и незнакомым в своем пестром наряде европейской столицы, настолько же привычной и патриархально-уютной выглядела родная Ржевка. По-видимому, время не властно над спальными районами. Расплатившись с угрюмым водителем синего "форда", я зашагал по влажной после недавнего дождя аллее к спрятавшимся за тополями бетонным девятиэтажкам.
   Возле подъезда меня ждал сюрприз -- свежеустановленные металлические двери и новенький, с иголочки домофон. Ключа, разумеется, не было, поэтому пришлось приложить к серебристому кругляшку считывателя большой палец: замок обиженно пискнул, и дверь приветливо открылась.
   Скрипящий и грохочущий лифт неторопливо и с достоинством вознес меня на пятый этаж. Что ж, вот я и дома. Впрочем, дома ли? Я не был здесь лет пять, если не дольше, только квитанции оплачивал. Пока я рылся в сумке, пытаясь отыскать невесть куда подевавшиеся ключи, звонко щелкнула дверь квартиры напротив, и на лестничной площадке показалась седая старушка в шлепанцах на босу ногу и синем фланелевом халате, из-под которого торчал край ночной рубашки.
   -- Здравствуйте, баба Шура, -- автоматически поприветствовал я соседку. Старушка недоверчиво и подозрительно посмотрела в мою сторону и бочком, поминутно оглядываясь, зашаркала к мусоропроводу, сжимая в руке мешок с каким-то бытовым хламом. Не узнала. Неужели я действительно настолько сильно изменился?
   Пыль покрывала пол и мебель густым толстым слоем, затхлый воздух шибанул в нос. Я невольно поморщился. Повинуясь моему взгляду, окна распахнулись настежь, и возникший сквозняк выдул большую часть мусора на улицу. По привычке скинув обувь, я зашел в комнату, хотя можно было бы и не разуваться: скопившаяся за минувшие годы грязь придавала помещению абсолютно нежилой вид. Боюсь, на уборку уйдет не один час. Со вздохом бросил сумку в угол и потащился на кухню, где в кладовке обитали швабры, ведра и иные полезные в хозяйстве предметы обихода. Видели бы меня сейчас... да кто угодно! Высший псион, пугало всего мира, с совком, веником и мокрой тряпкой ползает по квартире. Расскажешь -- не поверят...
  
   Всякий раз, приходя сюда, в широкое приземистое здание на севере города, мне хочется сказать "Дом, милый дом" или нечто похожее. Дело не в месте, а в людях. В капище работают -- служат, как они говорят -- мои ученики, ученики моих учеников или ученики моих друзей. Так уж сложилось, что родянство изначально ориентировалось на псионов и активную часть населения, интересующуюся произошедшими с миром изменениями. Нет, церковь по-прежнему оставалась крупнейшей и влиятельной религиозной силой России, и сомнительно, что в ближайшие годы православие хоть сколько-нибудь уступит свои позиции. Родяне же апеллировали к иной категории людей -- к тем, кто жаждет не столько веры, сколько знания.
   Поэтому многие из тех, кто числил себя неоязычником, фактически являлись наполовину агностиками. Хотя даже этот термин неверен. Они признавали духов -- по крайней мере, верхушку иерархии -- существами более высокого порядка по сравнению с людьми, однако слово "бог" в устах части родян не имело ничего общего с христианским толкованием. Их отношение к тем же Перуну или Ладе было довольно-таки потребительским, основанным на принципе "Ты -- мне, я -- тебе". Ты мне силу -- я исполняю твои законы и регулярно молюсь. Кстати сказать, поклонение для духов очень важно. Мы еще не разобрали, каким образом вера преобразуется в энергию, однако сам факт этого явления установлен точно.
   Главное капище Северо-Запада традиционно ориентировалось на общение с темными духами. Сюда приходили поклониться Кощею, Моране, Чернобогу и прочим малоприятным сущностям, просили их тоже о вещах, слабо совместимых с Уголовным кодексом и человеческой моралью. Или как минимум не слишком добрых. Мольбы получали реальное воплощение достаточно часто, чтобы говорить о божественном вмешательстве и наблюдать стабильный рост числа адептов. Сущности ментала плевать хотели на общепринятые понятия о нравственности. Я знал, что местные жрецы уже неоднократно получали нагоняй от властей и на время притихли, но вот надолго ли?
   Первый придел капища являлся открытым для всех. Здесь перед деревянными идолами молились верующие, бродили туристы с фотоаппаратами, шаталась прочая публика. Служитель увлеченно объяснял группе старшеклассников основы философии культа, великовозрастные балбесы хихикали и дурачились, хотя кое-кто слушал с интересом. Я прошел в самый конец зала. Массивная дверь высотой в два человеческих роста открылась от легкого прикосновения, хорошо смазанные петли даже не скрипнули. Проход представлял собой обычный артефакт, настроенный на оболочку ауры. Псионы, согласно родянству, считались "благословленными", поэтому их пропускали во второй придел без вопросов, обычный же человек должен был нести на ауре знак посвящения какому-либо духу. Посторонних здесь не признавали.
   Меня помнили. С кем-то я вместе служил, другим нашептали имя гостя невидимые советчики. Кивком приветствовав всех знакомых, я обернулся к стоявшей сбоку статуе и положил руку на постамент. В ответ на мою мыслеформу тень от деревяшки зашевелилась, поплыла, словно смазываясь, на глазах оживая и превращаясь в нечто объемное. Спустя мгновение материализовавшийся из ниоткуда черный ворон хрипло каркнул и вспорхнул ко мне на плечо. Своеобразный пропуск по внутренним помещениям капища готов к работе и выражает желание услужить гостю своего господина. Значит, Кощей меня ждет.
   Перед переходом в третий придел стояла охрана -- два здоровенных лба в сапогах, полотняных портах и длинных черных рубахах, у обоих на поясе висели мечи. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, да и охранники здесь стоят больше для антуража, нежели для дела, но служители культа могли бы найти кого-то более опытного. Здесь, наверное, нечто вроде символического поста, куда ставят новичков-послушников из числа внутренней охраны капища. Они с почтением покосились в сторону сидящего на плече духа, не предприняв даже попытки помешать пройти.
   Внутри уже ждал улыбающийся Антипкин.
   -- Давно не виделись, командир!
   -- Всего-то полтора года.
   -- Ну, зато у нас столько событий случилось, что год за три можно считать!
   Слава Антипкин, он же Всеслав, продолжал совмещать работу в СБР со служением Роду. Причем и там, и там он успешно продвинулся по карьерной лестнице. После вынужденного ухода и последующего возвращения Сергачева на пост главы Службы я мало интересовался ситуацией в своей родной конторе, поэтому в каком мой бывший подчиненный сейчас звании -- не знаю, зато в храмовой иерархии он занимает высокое место Семаргловой Шуйцы. В переводе на русский Всеслав -- второй по старшинству среди боевого крыла Киевского капища.
   -- Не ожидал тебя здесь встретить.
   -- У меня здесь нечто вроде командировки, -- пожал Всеслав плечами. -- Обеспечиваю безопасность ритуала и одновременно слежу за местными жрецами. То, как старательно они выполняют приказы повелителей, конечно, радует, но в служении темным излишний энтузиазм вредит.
   -- По крайней мере, у нас людей в жертву не приносят, как в Индии.
   Я уловил легкое изменение настроения Антипкина. Его защита хороша, даже меня способна остановить, но полностью спрятать эмоции, настроение не в состоянии. Последняя фраза отразилась от него еле заметными волнами смущения, неуверенности, страха, желания что-то скрыть.
   -- Или все-таки приносят?
   Волхв не стал отпираться, понимая бессмысленность затеи. Просто тяжело вздохнул и ответил:
   -- Мы не уверены. Расследуем.
   -- Кто?
   Слава понял, что меня интересует не имя проштрафившегося жреца, а истинный хозяин и вдохновитель жертвоприношения.
   -- Чернобог.
   За-ме-ча-тель-но.
  
   Четвертый круг являлся, по сути, самим испытательным полигоном и в нашем мире находился лишь частично. Повинуясь советам своих призрачных повелителей, родяне сумели до минимума ослабить границы между менталом и реальностью. Что это им дало? Прежде всего необычайную легкость проведения ритуалов и возможность вживую общаться с духами.
   Я привычным усилием воли расщепил сознание на две части, чтобы сразу проверить обе составляющие носителя будущего обряда. На физическом уровне мы сейчас находились в выложенной черным камнем -- кажется, мрамором -- комнате размером двенадцать на двенадцать метров, единственным украшением которой являлся вмурованный в пол золотой круг. Если присмотреться, то становилось видно, что металл украшен тончайшей гравировкой из сакральных знаков, изображавших различные ипостаси Кощея. И не только их. Свет лился вниз через единственную дыру в потолке. Ритуал начнется в полнолуние, когда лучи ночного светила упадут ровно в центр площадки, в момент наивысшей власти мрака.
   По крайней мере, так принято считать.
   В ментале казалось, будто пространство вокруг пылает черным светом. Конечно, здесь такого понятия, как "пространство", а также привычных нам измерений не существует, но как-то же надо ориентироваться? Человеческий язык не предназначен для описания происходящего в нереальности. Только ментат способен частично расшифровать и понять образы мира духов, да и то каждый из нас представляет нереальность по-своему. Кстати сказать, обитателей тонкого мира тут необыкновенно много, и далеко не все они принадлежат к темным силам. Присутствие теней не удивляло -- где я, там и они, -- но вот остальные...
   -- Давно они здесь?
   Слава кивнул, стоило ему "прочесть" сброшенный мной информационный импульс с описанием скрывающихся в ментале духов.
   -- С самого начала. Они не вмешиваются, только наблюдают.
   -- Наблюдают?
   -- Да. Даже не прячутся. Между собой ни разу не дрались, по крайней мере, мы ничего похожего не видели.
   Любопытно. Значит, хозяева присутствующих здесь низших духов заключили своеобразный "пакт о ненападении" -- в противном случае живущие инстинктами представители этой толпы давно вцепились бы друг в друга. В обычной ситуации слуги разных богов обитают во владениях собственных хозяев и редко выходят за их границы. Только если заметят нечто интересное. Духи, чьи хозяева враждуют -- в их понимании вражда и разнонаправленность энергий суть синонимы, -- при встрече обязательно подерутся, причем вне зависимости от того, насколько велики различия в силе. Крохотный обитатель ментала без сомнения нападет на многократно превосходящего его противника и, конечно же, погибнет.
   Раз здесь и сейчас они не воюют, значит, происходящее выгодно всем богам.
   -- Вы так и не выяснили, верховный дух все-таки существует -- или сильнейшие из них договариваются между собой?
   -- Мы знаем о них немногим больше, чем пятьдесят или сто лет назад, -- пожал плечами Слава. -- Они совершенно другие. Потому мы и затеяли этот эксперимент, чтобы попытаться их понять. Как считаешь, получится?
   -- Сейчас посмотрю.
   Я выдохнул, расслабился и сделал шаг в сторону. Позади раздался удивленный возглас, который я, впрочем, проигнорировал. Целиком сосредоточившись на ощущениях, я медленно, стараясь не упустить ни малейшего звена в сплетенной волхвами цепи, принялся обходить круг. Требовалось проверить каждый миллиметр, каждую молекулу простенького на вид артефакта, одновременно выясняя, нет ли конфликта между различными частями узора. Мельчайшие детали способны разрушить сложнейшее построение, призванное удержать одного из высших духов в чуждой ему реальности и позволить людям получить от него наставления в доступной им форме. Что ж, родяне проделали колоссальную работу.
   Сколько времени прошло с момента впадения в транс, не знаю. Когда я открыл глаза, Антипкин все так же подпирал спиной стену, по моим внутренним ощущениям выходило, что проверка заняла часа два. За дверями могло пройти больше или меньше -- измерения здесь вели себя совершенно непредсказуемым образом.
   -- Удачно? -- оживился Всеслав.
   -- Я нашел несколько мелочей и исправил их. Серьезных ошибок нет. -- Перед моими глазами опять возникла структура артефакта-заклинания. -- Должно сработать.
   -- Ну, слава Роду! Слушай, ты себя со стороны за работой видел? -- Не дожидаясь ответа, он принялся описывать: -- Представляешь, ты разделился надвое и принялся обходить круг сразу с обеих сторон. Посолонь двигался человек, а против -- какая-то фигура в рваном балахоне. Знаешь, как смерть изображают? Вот точно такая же, но без косы, и под капюшон не заглянуть. Ни рук, ни лица не видно.
   -- Альтернативная сущность. В ментале, при общении с духами, удобнее действовать не самостоятельно, а с помощью подобного инструмента.
   Прирожденные шаманы, числом шесть штук на весь мир, прекрасно обходятся без подпорок. Они понимают язык и намерения обитателей нереальности так же легко, как обычные люди понимают друг друга. Нам, простым псионам, приходится изобретать костыли. Я создал дополнительную личность специально для работы вне физического мира, кто-то предпочитает общаться с помощью духов-переводчиков, третьи занимаются разработкой искусственного интеллекта. Каждый решает задачу по-своему.
   То, что мое альтер-эго воплотилось в видимую форму, не слишком удивляет. Здесь особые законы. Раз действуют две сущности, значит, около круга должно стоять две фигуры одновременно.
   -- Что ж, -- сказал я наконец, -- раз у вас все готово, не вижу необходимости в моем дальнейшем присутствии. Эксперимент состоится как запланировано?
   -- Жрецы начнут подтягиваться сегодня к вечеру, -- кивнул Слава, -- завтра весь день будет идти подготовка. С восходом Луны приступим.
   -- Прекрасно. Я прибуду за несколько часов до заката.
   -- Я предупрежу наших, -- улыбнулся Всеслав. -- Рад был тебя видеть, честно. Мир тебе, Аскет.
   -- И дому твоему, -- откликнулся я ритуальной фразой.
  
   После полумрака Кощеева капища проступившее меж облаков солнце неприятно резануло глаза. Полдень давно миновал, и я решил потратить немного времени на пешую прогулку по городу. В конце концов, нечасто удается вырваться из цепких лап бессменного руководителя Института исследования псионики и экстрасенсорики Моисея Львовича Коробкова по прозвищу Коробок, где сейчас я имею несчастье трудиться. Смешно: сам выбрал, а теперь ругаюсь. Специфика работы такова, что, несмотря на всю свою важность и практическую ценность для человечества, она не оставляла решительно никакого времени на личную жизнь.
   В кармане завибрировал мобильный телефон. Еще до того как я прикоснулся к аппарату, в сознании услужливо возник образ вызывавшего абонента, и, признаться, я был искренне рад этому звонку.
   -- Аскет, привет!
   -- Здравствуй, Даниил.
   -- Дружище, поздравляю тебя! Желаю всего-всего, а главное, здоровья. Все остальное у тебя уже есть.
   -- С чем поздравляешь-то? -- немного удивился я.
   -- Аскет, тебе нужны мои профессиональные услуги? С днем рождения!
   -- Чьим?
   -- Твоим, дубина.
   Действительно. На дворе пятое августа, и значит, сегодня у меня день рождения. Если честно, в последние годы подобные даты вообще утратили для меня какое-либо значение. Уж и забыл, когда отмечал этот праздник в последний раз. Что вообще имеет для меня смысл, если как следует разобраться? Работа? Пожалуй, она лишь способ заполнить чем-то возникшую вокруг пустоту. Все на свете должно иметь свою конечную цель. Какова цель моих трудов? После исхода чужаков и последовавшего за этим развала Службы Быстрого Реагирования, превратившейся в заложницу кабинетных игр, многое изменилось. Наверное, даже слишком многое. Тогда мы были нужны людям, мы искали и зачищали Гнезда, уничтожали чужаков, мы балансировали на самом острие, спасая человечество от неминуемой, как нам тогда казалось, гибели. А теперь? Что случится, если в один прекрасный момент институт внезапно провалится в тартарары? Кто вообще обратит на это внимание?
   -- Спасибо, Даниил, -- произнес я в трубку. -- Совсем вылетело из головы.
   -- Может, заедешь? Посидим, как в старые добрые времена...
   -- Я сейчас в Питере. Когда вернусь в Москву, не знаю.
   -- О! -- Жизнерадостно воскликнул Даня. -- И как там, в северной столице?
   -- Сыро.
   -- Ну ладно, -- хохотнула трубка, -- поцелуй там от меня Медного Всадника. Конец связи.
   Мгновение помедлив, я взглянул на телефон и, набрав короткий номер, вновь прослушал на двух языках хорошо знакомый мне рассказ об отсутствии абонента в зоне действия сети. Скорее всего, трубку она так и не включит. Да и вправе ли я обижаться на нее, если сам в последние несколько лет появлялся дома от силы пару раз в месяц, перемолвившись с дочерью лишь десятком-другим ничего не значащих фраз? Встречались в основном на работе. Наверное, я все-таки плохой отец. Как и предполагал с самого начала.
   У границы тротуара, возле помятого и покрытого жухлой травой газона высилась замысловатая деревянная конструкция, представлявшая собою деревянный каркас с закрепленными на нем грубо сколоченными полками. Полки заполняли пузатые арбузы и золотистые дыни, под ними располагался приземистый стол с плоскими весами, подле которых скучал смуглый темноволосый молодой человек в замызганном фартуке. Порадовать, что ли, себя арбузиком, в день рожденья-то?
   При моем появлении продавец заметно оживился и принялся перекладывать разложенный на прилавке товар, стараясь повернуть его ко мне наиболее аппетитным боком. Исходящие от него эмоции свидетельствовали о желании не просто подороже втюхать товар, но пообщаться, поговорить, словом, убить время.
   -- Кароши арбуз, -- безбожно коверкая русскую речь, произнес он. -- Сочни, силадки...
   -- Вот этот, -- ткнул я пальцем в возвышавшийся на вершине арбузной кучи полосатый шар. Несмотря на все имевшиеся в моем арсенале способности, я так и не научился определять на глаз степень спелости арбузов, поэтому выбор всегда оставлял для меня определенный элемент неожиданности.
   Парень ловко выхватил из груды выбранную мною гигантскую ягоду и водрузил ее на весы. Весы бесстыдно врали, аура продавца засияла оттенками удовольствия, однако сейчас у меня не было ни малейшего желания вступать в отвлеченные дискуссии о правилах торговли.
   -- Сито шестьдесять рубли, -- посоветовавшись с микрокалькулятором, подвел итог своих вычислений продавец. Я полез в карман за кошельком. Что-то все-таки смущало меня в окружающей действительности, где-то в глубине сознания упорно мигал маячок тревоги. Прислушавшись к собственным чувствам, я ощутил поблизости нечто необычное, непонятное, но почему-то смутно знакомое... Любой псион, если он не полный дурак, прислушается к таким предупреждениям. Погрузившись в ментал еще глубже, я взглянул на ауру продавца.
  
   Во времена оны, когда я мало задумывался о влиянии псионики на жизнь людей, зато активно осваивал новые способы потрошения чужаков, мне приходилось заниматься разными вещами. Этика тогда казалась чем-то далеким, границы допустимого вреда раздвигались более чем широко. Ментаты Службы -- надо полагать, по заказу высоких чинов -- активно экспериментировали с человеческой психикой, пытаясь добиться появления "идеального шпиона". То есть такого, который сам бы не знал, что работает на противника, был бы абсолютно предан хозяину, да еще и не обнаруживался бы никакими известными на тот момент методами. С первыми двумя пунктами они в целом справились. У методики имелись побочные эффекты в виде резкого изменения поведения объекта -- проще говоря, подопытные постепенно сходили с ума, -- но какое-то время они верно выполняли полученные приказы. Проблема заключалась лишь в оставляемых операцией следах. Тонкое тело человека несло на себе настолько явные отпечатки чужого вмешательства, что первый же псион, встретивший такого бедолагу на своем пути, немедленно побежит за помощью к ближайшим целителям. Проблему пытались решить с помощью маскировки и наложения ложной ауры, но получившийся результат признали отвратительным.
   Давно не встречал ничего подобного. Работа классная, выполненная настоящим мастером своего дела. Накинутая на сознание продавца "обманка" успешно обманет, да простится мне тавтология, девять псионов из десяти или даже больше. С первого взгляда ее раскусит разве что ментат уровня не ниже четверки, остальным придется осознанно искать отклонения, сравнивая характеристики излучений с образцом. Чему опять-таки учат либо ментатов, либо сотрудников соответствующих организаций. Подобный шедевр могут соорудить не более десятка моих коллег по всему свету. Каждый из которых работает на одну из мощных государственных структур, чаще всего -- спецслужб.
   Вопрос в том, как мне действовать теперь. Сделать вид, что ничего не заметил, и просто уйти? С первой частью я, пожалуй, соглашусь -- незачем показывать свое знание. Другое дело, что оставлять странного человечка без присмотра тоже нельзя. Как давно он в городе? Имеет ли отношение к цели моего приезда? Зачем понадобилось привлекать серьезного ментата для обработки продавца арбузов? И, наконец, кто проводит операцию, в которую я собираюсь столь неожиданно вмешаться?
   Передавая деньги и принимая в ответ из рук улыбчивого продавца темно-зеленую ягодину, я пометил его кусочком своей ауры. Маркер на всякий случай загнал поглубже, проигнорировав "обманку", и тут же невольно замер от удивления. Сознание, лишенное ложного покрова, излучало ровный поток положительных эмоций удивительного накала. Подобное встречается разве что у наркомана под кайфом, но человек производил впечатление контролирующего свои поступки. Значит, полная перекройка личности сопровождалась вмешательством в гормональную систему. Пока объект поступает в соответствии с заложенной в него программой, он чувствует себя счастливым; стоит ему чуть отклониться -- сразу наступает эндорфинная ломка. Хороший вариант, вот только как удалось убрать побочные эффекты? Дозу вырабатываемого "наркотика счастья" приходится постоянно увеличивать: ведь привыкание неизбежно. Где-то здесь должен быть управляющий модуль...
   За пять лет, проведенных в относительном спокойствии, я непозволительно расслабился. Привык к всеобщему преклонению, перестал отовсюду ждать угрозы. Поэтому на неожиданную атаку среагировал с опозданием. Продолжая улыбаться, продавец схватил лежавший на столе длинный кухонный нож и ловким, хорошо отточенным движением попытался резануть мне по горлу. Одновременно с этим чужое сознание грубо нанесло удар через ментал. Заторможенный псионической атакой, нож я отбил с трудом. Следующая попытка пырнуть острым, как бритва, лезвием стоила подконтрольному сломанного локтя, однако напор на психику тут же заметно усилился. Пришлось пожертвовать арбузом. Пятикилограммовый снаряд врезался продавцу в голову и, хотя не нанес существенных повреждений, отбросил его на пару метров назад. На большее я и не рассчитывал -- в зомбированном состоянии человека можно порезать на куски, и он все равно продолжит попытки тебя убить, абсолютно не чувствуя боли.
   Зато у меня появилось время сконцентрироваться и создать знак.
   "Святая броня" сразу позволила вздохнуть с облегчением. Движения продавца стали замедленными, давление на сознание теперь напоминало не многотонный пресс, а нечто вроде сильного ветра. Можно работать. Для начала я парализовал слишком ретивого агрессора, банально перебив ему нервные пути к двигательным центрам. Пусть постоит пока, вылечить повреждения целители успеют. Основной мой интерес состоял в поиске канала связи между контролером и контролируемым или, что менее вероятно, в поиске встроенной в память программы. Не-псион в принципе способен атаковать чужое сознание так, как только что атаковал продавец, но тогда его собственная энергетика будет стремительно истощаться. Сейчас же признаков деградации заметно не было. Выходит, этот человек служил проводником для кого-то еще, и количество энергии, которое он может пропустить одномоментно, не превышает определенной величины. Кстати сказать, бьет он крепко, то есть канал неизвестные создали хороший.
   В тот самый момент, когда я уже собирался отследить найденную связь и нащупать сознание "командира", все неожиданно закончилось. Марионеткой решили пожертвовать. Решение правильное -- лучше потерять агента, чем засветиться самому, -- вот только меня оно совершенно не устраивало. Я хотел знать, кто, почему и зачем действует у меня под носом, поэтому начал мешать разрыву канала. Заставил заработать легкие, приказал биться сердцу, запретил мозгу впадать в кому, одновременно лихорадочно пытаясь пробиться на тот конец невидимого коридора... Безрезультатно. Установка на самоубийство внедрилась слишком глубоко в подсознание, и одним мысленным приказом ее не снять. Если бы я сообразил тогда заняться только торговцем, то, возможно, сумел бы удержать его среди живых, но мне до скрежета зубовного хотелось посмотреть на ментата, способного бросить мне вызов. Однако с той стороны возникла монолитная стена, все попытки проломить или проскользнуть сквозь которую окончились ничем.
   В результате на руках у меня имелся свежий труп, набор характеристик неизвестного, но очень талантливого псиона -- и ощущение неправильности от всей этой истории. Ах да, еще рядом визжали две тетки с кошелками.
   Желания дожидаться представителей закона у меня почему-то не возникло, поэтому я отвел глаза окружающим и не спеша побрел домой. Сначала приедет милиция, потом подкатят вызванные псионы из общегородского центра, заберут труп к себе на экспертизу, считают следы из инфосферы. Выяснят, что ничего не понимают, и со спокойной душой передадут дело в ФСБ. Там сравнят отпечатки обнаруженной на месте преступления ауры с базой данных и обнаружат сходство с моей -- я же не прятался и ничего не стирал. К тому времени, как они закончат, я успею разложить впечатления по полочкам, провести небольшой анализ и созвониться с Лукавым. Он теперь большой начальник, но за необычными делами следит и наверняка захочет лично пообщаться со мною. Если же остаться на месте, как предписано в Уголовном Кодексе, то просто даром время потрачу и буду вынужден отвечать на сотню глупых вопросов.
   Странностей хватало. Во-первых, я не почувствовал угрозы. Псион всегда ощущает враждебное внимание, даже если в него целятся с расстояния в километр. Информационное поле-то у планеты одно. То есть либо некто весьма умело экранируется, либо есть что-то еще, что-то непонятное, и потому -- настораживающее. Во-вторых, слишком быстрая реакция. Получается, неизвестный постоянно контролировал сознание марионетки? Бред. Я покрутил головой, осматривая улицу. Члены партии и правительства не спешили почтить своим визитом перекресток вдали от основных дорог, бомб в подъездах не наблюдалось, вообще никаких серьезных событий в ближайшие двенадцать часов здесь не произойдет. То есть контролер не подключился к продавцу недавно, а сидел в нем постоянно. Тогда, простите, спал он когда, кушал, занимался другими делами?
   Выходит, он не один. Это многое объясняет: и монолитную стену на том конце связи, и необычные характеристики зафиксированного мною излучения. Перехватить удалось немногое, но все-таки удалось, расшифровать удалось еще меньше, и поначалу я принял вытащенные мною из небытия куски информации за какую-то ошибку. Нет, все правильно. Примерно такой внешний вид и дает объединенная аура десятка и более ментатов, она же помогает спрятать агрессивные намерения. Только поступают так редко, в исключительных случаях.
   Выходит, на меня охотятся? Без лишней скромности скажу, что против меня собрали бы силы покрупнее. Хотя в таком случае возник бы вопрос секретности, и я бы наверняка что-то почувствовал... Придется носить, не снимая, защитные знаки. Занятие привычное. Львиная доля оболочки уйдет на нейтрализацию натыканных по городу следящих артефактов, но лучше уж так.
   Что еще? Продавец стоял относительно недалеко от капища. Мог он отслеживать действия волхвов, готовящих самый сложный, опасный и потенциально самый выгодный для них обряд за всю историю существования неоязычества? Вполне мог. Тогда разговаривать следует не с Лукавым, занимающимся по большей части делами уголовной направленности, а с хитромудрым товарищем Призраком. Последний, между прочим, сейчас находится в Питере, тем самым наводя на определенные размышления.
   В кармане завибрировал телефон. Поймав образ звонящего, я невольно криво усмехнулся. На ловца, как говорится...
   -- Что-то подсказывает мне, что ты звонишь не поздравлять меня с днем рождения.
   В ответ послышался звук, словно кто-то подавился набранным в грудь воздухом.
   -- У тебя сегодня день рождения?
   -- Нечто вроде того.
   -- О. Ну, это самое, поздравляю!
   -- Спасибо. Тебе уже доложили?
   Призрак помолчал, потом осторожно, словно общаясь с душевнобольным, переспросил:
   -- Доложили о чем?
   По телефону сложно сканировать, к тому же Призрак всегда мастерски умел лгать, но мне показалось, он искренне не понимает вопроса.
   -- Значит, скоро сообщат. Ты хотел поговорить?
   -- Какой-то ты нервный сегодня, Аскет, -- посетовал Фролов. -- Али случилось что? Неприятность какая?
   -- Обычно ты звонишь мне, когда возникают сложности по работе, а штатные спецы либо руками разводят, либо ты не хочешь их привлекать, -- объяснил я. -- Думаю, сегодняшний звонок не исключение. На твое счастье, мне тоже есть о чем пообщаться. Поэтому говори, куда подойти.
   Призрак без обычных шуточек продиктовал адрес, встречу мы назначили на следующий день. Он обещал что-нибудь выяснить по личности погибшего продавца арбузов, у меня же оставалось время поднять старые связи и разыскать нужных людей. Раз пошла такая пьянка, надо иметь под рукой кого-то, кому безусловно доверяешь. Тех немногих друзей, на которых можешь положиться, как на себя самого. Не откладывая дела в долгий ящик, я набрал еще один номер.
   -- Злобный? У меня проблемы.
  
   Телефон разразился пронзительной мелодией, как всегда, в самый неподходящий момент: когда сгрудившаяся перед перекрестком колонна автомобилей, до этого мертво стоявшая на протяжении нескольких десятков минут, наконец-таки сдвинулась с места. Виноградов сдавленно матюгнулся -- не приносят ничего хорошего такие неожиданные звонки, ох, не приносят.
   -- Слушаю.
   -- Ты где сейчас находишься, сокол мой сизоклювый? -- донесся из динамика по обыкновению ласковый голос Фролова.
   -- Пробки на Индустриальном собираю.
   -- Это хорошо. Это очень даже замечательно.
   -- Чего же хорошего, Константин Валентинович? -- удивленно спросил Алексей, не забыв посигналить серебристой "тойоте", попытавшейся нагло втиснуться перед ним из соседнего ряда.
   -- Хорошо, что ты сейчас в восточной части города, -- пояснил Призрак. -- Дениченко с тобой?
   -- Со мной, -- кивнул Виноградов, покосившись на расположившегося справа стажера Колю, приставленного к нему начальством в напарники буквально накануне.
   -- Значит так, душа моя. Двигай сейчас на Октябрьскую набережную, там небольшое кладбище есть. Приедете, осмотритесь, осторожненько прогуляетесь туда-сюда. Есть информация, что поблизости от означенного кладбища какой-то дух ошивается, из ментала призванный. Кому-то, понимаешь ли, поразвлечься так захотелось. В общем, действуйте по обстановке, но на рожон не лезьте. Все понятно?
   -- Так точно, -- отозвался Виноградов и нажал на кнопку отбоя. Включив поворотник, он начал потихоньку выруливать к разделительной полосе, надеясь при первой же возможности отыскать место для разворота.
   -- К-к-куда едем? -- поинтересовался его спутник, лениво разглядывая замершие за окном железные коробки автомобилей. Коля слегка заикался, причем он категорически отказываясь обращаться за помощью к целителям: по всей видимости, считая, что небольшая особенность придает ему какую-то исключительность и шарм.
   -- На кладбище.
   -- Н-н-не рановато ли? -- хмыкнул Дениченко.
   -- В самый раз. -- Виноградов наконец добрался до трамвайных путей и, отыскав во встречном потоке небольшую прореху, ловко вклинился между коптящим солярой "КамАЗом" и стареньким "фольксвагеном". -- Если поторопимся, как раз до темноты успеем.
  
   Кладбище и впрямь производило унылое и запущенное впечатление. Низкий кустарник, тянувшийся вдоль здания бывшего монастыря, скрывал за собою ряды покосившихся надгробий, приземистый заборчик, очерчивающий границы погоста, терялся в разросшейся вокруг зелени.
   -- Охотники за привидениями, блин, -- проворчал себе под нос Алексей, с кряхтением выбираясь из автомобиля. Скрывшееся за дождевыми облаками солнце уже, по-видимому, катилось к западу, потому стоило спешить, чтобы успеть управиться с предстоящим делом до наступления сумерек.
   -- Чего д-делать-то будем? -- поинтересовался Дениченко, настороженно оглядываясь по сторонам. -- М-м-место тут какое-то... Н-н-неприятное...
   -- Ты "пыльный шлем" ставить умеешь? -- Ответил вопросом на вопрос Алексей.
   -- К-к-конечно.
   -- Вот и держи знак, чтобы прикрывал нас обоих. Я по сторонам буду смотреть.
   Убедившись в том, что вокруг них образовался невидимый полог, надежно защищающий обоих от внешнего пси-воздействия, Виноградов зашагал к видневшемуся в заборчике проему, сразу за которым угадывалась длинная и узкая аллея.
   Воздух вокруг умиротворял и успокаивал, кладбищенские сумерки пахли дождем, зеленью и мокрой листвой. Странно, но сюда практически не доносился шум оживленной набережной и расположенного с противоположной стороны, сразу за полузаброшенной железнодорожной веткой, проспекта. Народу в этот час тоже практически не было, только вдалеке семенила к выходу одинокая старушка, да кудлатая бездомная собака с задумчивым видом обнюхивала вываленную возле переполненного бака груду мусора. Никаких признаков потустороннего присутствия не ощущалось.
   -- А ч-ч-чем этот д-д-дух вообще опасен? -- нарушил затянувшееся молчание Дениченко. -- М-м-может, ну его н-н-на фиг?
   -- Никогда не сталкивался с обитателями ментала? -- заинтересованно произнес Алексей.
   -- Н-н-не доводилось.
   -- Да, в общем-то, сам по себе -- практически ничем. Духи вообще способны оказывать лишь ограниченное влияние на физический мир. Ну, поломает там чего-нибудь, предметы подвигает, люстру кому-нибудь на голову уронит... Вот если ему взбредет в голову вселиться в человека, тут дело примет совсем иной оборот.
   -- Ага, н-н-нам рассказывали на л-л-лекциях. Одержимость наз-з-зывается. Г-говорят, может п-п-привести даже к гибели од-держимого.
   -- К гибели -- это ладно, медицина и целительство сейчас развиты на должном уровне. Помереть не дадут, если вовремя оказать помощь. Проблема в том, что человек, в которого вселилось потустороннее существо, утрачивает контроль над собственным разумом, его личность подавляется сознанием жителя ментала. И потому в подобном состоянии он может натворить все, что угодно. Вот это как раз-таки очень опасно. Кстати, нужно поискать укрытие, и чем быстрее, тем лучше.
   -- Д-дух?
   -- Нет, дождь.
   Сверху действительно начало понемногу накрапывать. Небо стремительно темнело, над головой нависли набежавшие с Невы тучи. Алексей ускорил шаг, перепрыгнул здоровенную лужу, свернул с аллеи, с минуту попетлял между могилами и, пригнувшись, спрятался под опиравшимся на гранитные колонны навесом старинного надгробия. Николай, старавшийся не отставать от напарника ни на шаг, примостился рядом. Он обладал гораздо более крепким телосложением, и по напряженному сопению было заметно, что ему неудобно стоять, согнувшись в три погибели. Сверкнула молния, вдалеке раскатисто громыхнуло, и дождь хлынул стеной.
   -- К-к-как будто фильм ужасов н-начинается, -- усмехнулся Дениченко. -- Я п-по телеку что-то п-подобное смотрел.
   -- Ага, -- кивнул Виноградов. -- Сейчас из-за дерева вылезет скелет и начнет ругаться матом... Нужно переждать -- такой ливень не может продолжаться долго.
   Прогнозы не оправдались: спустя десяток-другой минут потоп и вправду иссяк, как будто наверху кто-то закрутил водопроводный кран, и вместо него зарядил мелкий, противный, густой и холодный дождь. Периодически меж облаков вспыхивал разряд молнии и на землю обрушивались гулкие громовые раскаты. Вылезать из-под крыши навстречу ледяным струям решительно не хотелось. Смеркалось, ночь стремительно накатывала на город. Николай нервничал, крутился на месте, стараясь устроиться поудобнее, Алексей же с невозмутимым видом озирал окрестности, тающие в сгущающейся мгле. Минуты тянулись одна за другой.
   Наконец шелест капель в листве росшего поблизости клена стал стихать. Николай уже не мог определить интенсивность дождя по расплывавшимся на поверхности близлежащей лужи кругам, поскольку саму лужу поглотила темнота, но, высунув руку из-под навеса, он не почувствовал на коже влажного прикосновения капель.
   -- К-к-кажется, кончилось, -- неуверенно произнес он.
   -- Там!
   Дениченко посмотрел в указанном напарником направлении: где-то вдалеке, в глубине укрытого вечерней мглой участка зажегся крошечный огонек. На мгновение замерев, огонек колыхнулся и медленно поплыл над землей, удаляясь от аллеи прочь.
   -- Пошли! -- ткнул своего спутника локтем в бок Виноградов. -- Ноги не переломай.
   Ругаясь и поминутно цепляясь рукавами и карманами куртки за острые выступы оград, Дениченко вылез из укрытия и зашагал вперед, стараясь не упустить из вида спину Алексея, ловко лавировавшего между могилами. На мгновение утратив сосредоточенность, он тут же споткнулся и, пытаясь удержать равновесие, по щиколотку погрузился в придорожную канаву.
   -- Черт! У т-тебя ф-ф-фонарика нет?
   -- Ночное зрение включи.
   -- Т-точно!
   Сделав над собою усилие, Николай постарался искусственно расширить собственные зрачки, чтобы адаптироваться к окружавшей его темноте. На мгновение он вообще перестал видеть, и случайно подвернувшаяся мокрая ветка больно хлестнула его по лицу, затем мир вокруг окрасился в глубокий ультрамариново-синий цвет, а стоявшие вокруг надгробия, кресты и деревья сделались угольно-черными. Темно-серая куртка Виноградова маячила впереди отчетливым светлым пятном.
   Тем временем, видимо, почувствовав погоню, видневшаяся поодаль искорка резко изменила свое направление и стала стремительно удаляться в глубь кладбища.
   -- Быстрее, -- скомандовал Алексей, переходя на бег. -- Уйдет.
   -- Оно нас с-с-слышит? -- стараясь не сбить дыхание, поинтересовался Николай.
   -- Естественно. Ты топочешь, как слон.
   -- Т-т-там еще. С-с-справа.
   Действительно, по правую руку от них в ночи зажегся еще один "светлячок", а потом еще, и еще. Огоньки перемещались в пространстве, то останавливаясь, то начиная свое причудливое движение снова.
   -- Разделимся, -- произнес Виноградов. -- Я побегу следом, ты заходи сбоку. Пространство контролируй.
   С этими словами он пружинисто подпрыгнул и, перемахнув через низкий заборчик, скрылся из глаз. Тяжело вздохнув, Дениченко припустил следом, стараясь не потерять из поля зрения крошечное светлое пятнышко, то исчезавшее за деревьями, то ярко вспыхивавшее вновь. Вскоре он приноровился к ритму бега между ржавыми прутьями оград, и даже смог немного увеличить скорость. Огонек приближался. Тропинка, скамейка, гранитная стела, еще немного -- и он наконец настигнет свою цель...
   -- Поймал! -- донесся до него вскрик Алексея. Николаю показалось, или голос напарника действительно прозвучал немного расстроенно?
   Отдуваясь и смахивая выступивший на лбу пот -- похоже, действительно пора заняться собой и сбросить с десяток лишних килограммов, -- Николай обогнул очередную могилу и выбрался на место схватки.
   Виноградов крепко держал за шкирку сидевшего в нелепой позе на земле косматого мужика, испуганно вертевшего вокруг головой и сжимавшего в грязной ладони едва тлеющую церковную лампадку. Мужик был облачен в драные кирзачи, заляпанные штаны непонятного цвета и рваную в нескольких местах куртку, явно позаимствованную с ближайшей помойки, от него отчетливо несло сивухой и давно не мытым телом.
   -- Ты кто? -- спросил Виноградов, для надежности крепко тряхнув мужика за шиворот. Тот привычно опустил лицо и заслонился рукой, словно ожидая удара.
   -- Живу я тут, -- тряхнул он слипшимися космами.
   -- На кладбище?
   -- Ну. -- Мужик чуть приподнял голову и, убедившись в том, что никто не собирается его бить, обмяк. -- А что? Люди вон на могилах кто хлеб, кто печенье, кто водочки стакан оставляет по русской традиции... На пасху -- яйца... Цветы эвон приносят, собрать можно, а утром -- продать... На фуфырик хватит... Менты опять же сюда не суются, по ночам особенно... Боятся оне.
   -- Прямо так на кладбище и живешь?
   -- Ну, -- тряхнул бородой мужик. -- Говорю же, живем. В склепе. Тепло и не капает. Зимой костер палим... Четверо нас тама...
   -- Тьфу ты, -- сплюнул себе под ноги Виноградов и, отпустив бродягу, брезгливо вытер руку о штаны. -- В последние сутки ничего подозрительного не замечали?
   -- Чаво?
   -- Сегодня, говорю, ничего странного не видели? Призраков там каких-нибудь, других аномальных явлений?
   -- Так кладбище же, -- крякнул мужик и смачно почесался. -- Тут кругом эти... Аморальные явления... Давеча вот шел по нижнему участку, это там, на старой половине, глядь, вроде как тетка какая в капюшоне... Встала между могилами и стоит... Повернулся, а уж нет ее, как сквозь землю, прости Господи...
   -- Д-да отстань ты от н-н-него, -- махнул рукой Николай. -- Т-тут фиг р-разберешь, где п-п-правда, где п-пьяный бред.
   Аура мужичка и впрямь плыла разноцветными пятнами алкогольного дурмана, среди которых отчетливо проступала фиолетовая клякса медленно разрушающейся психики.
   -- Ладно, -- согласился Алексей. -- Пошли отсюда.
   -- Эй! А вот вчера...
   -- Спасибо, -- отмахнулся Алексей от бородача, как от назойливой мухи. -- Всего доброго и извините за беспокойство.
   Мужик что-то еще кричал вослед, пытаясь поведать нежданным слушателям очередную историю, коих у него водилось в избытке, но Виноградов и Дениченко растаяли в темноте так же внезапно, как и появились. Бродяга с минуту глядел в ту сторону, где исчезли странные ночные гости, и собрался уж было отправиться дальше в поисках провианта, как резкий порыв ветра коснулся его лица невидимой паутиной, хотя листва окрестных деревьев будто бы даже не шелохнулась. Пламя лампадки вздрогнуло и погасло. Вполголоса ругнувшись, мужик принялся шарить по карманам в поисках мятого коробка спичек, который он прихватил с собой именно на такой случай.
  
   -- П-п-полночь, -- констатировал Дениченко, ежась от пронизывающего ночного ветерка. Удивительно, но все самые зловещие, странные и сверхъестественные явления в народных сказаниях и фольклоре происходили почему-то именно с наступлением двенадцати часов ночи, и ни минутой позже. Сейчас же ничто не нарушало царившего вокруг векового покоя: тишина прерывалась лишь нестройным стрекотом цикад, да где-то в канаве звонко квакала лягушка, запах листвы и влажной травы растворялся в воздухе. Над землей тут и там струились призрачные клочки тумана, поднимавшиеся от нагревшейся за день почвы и опутывавшие мокрыми щупальцами корни деревьев.
   -- Пройдемся вдоль центральной аллеи -- и на выход, -- сказал Виноградов, сдержанно зевнув. -- Завтра доложим в отдел, пусть сами разбираются.
   Звук шагов по гравию гулко разносился вокруг. Глаза уже привыкли к темноте и, несмотря на полное отсутствие источников света, прекрасно различали окружающий однообразный пейзаж. Деревья подступали к тропинке практически вплотную, развесив над нею свои черные кроны, листья которых ласково перебирал ветер. Николай прислушался: что-то стремительно прошелестело позади, словно крупная птица перепорхнула с ветки на ветку; позвоночника коснулся предательский холодок. В тот же миг краем сумеречного зрения он успел разглядеть, как в нескольких сантиметрах над аллеей скользит нечто невидимое, но осязаемое, похожее на сгусток воздуха, рассекающего перед собой пространство с тонким пронзительным свистом.
   -- Щит! -- успел выкрикнуть Алексей, когда внезапно налетевший из ниоткуда вихрь толкнул его в спину и сшиб с ног. Николай опомнился лишь через несколько мгновений, внезапно осознав, что, расслабившись, уже давно не держит над напарником "пыльный шлем", более того, он вообще забыл о какой-либо защите. Выставив перед собой руки, Дениченко направил к кончикам пальцев энергетический поток, стараясь сплести хоть какой-то защитный знак, но было уже поздно: упругая волна ветра подняла с земли горсть песка и швырнула ему в лицо. Боль резанула глаза, рефлекторно Николай закрыл веки ладонями, и остатки собственной неизрасходованной энергии, которую он так и не успел воплотить в защитное заклинание, вспышкой пронзили его сознание. Виски будто бы сковал раскаленный обруч, перед глазами поплыли разноцветные круги.
   Тем временем его напарник поднялся на ноги и наспех создал "зеркало" -- простейший знак, отражающий вовне любое воздействие ментального характера. Он ощутил, как мечущийся вокруг дух сходу налетел на невидимое препятствие и мячиком отскочил прочь, исчезнув во мгле.
   -- Дениченко!
   -- Зд-д-десь! -- откликнулся Николай, тщетно пытаясь протереть забитые песком глаза. Виноградов обернулся на голос: этого хватило, чтобы взмывший в воздух за его спиной булыжник с размаху ударил Алексея по затылку и, отрикошетив от ствола соседнего тополя, с гулким бульканьем погрузился в придорожную канаву. Виноградов кулем повалился на землю.
   Все стихло. Дениченко с трудом разлепил глаза и тут же закрыл их вновь: набившийся под веки песок не позволял смотреть по сторонам, слезы текли по щекам, на зубах противно хрустело. Алексей шумно завозился на земле, поднялся на четвереньки, по-собачьи встряхнул головой.
   -- Твою мать! -- сдавленно произнес он. -- Эй, ты там как? Глаза сильно болят?
   -- Угу, -- поплевав на ладонь и пытаясь вымыть из-под век проклятый песок, промычал Николай.
   -- Эт хорошо, -- отозвался Алексей и тонко, по-идиотски захихикал. -- Надо было и тебя чем-нибудь по башке приложить.
   -- Ты ч-чего? -- изумился Дениченко, на мгновение даже забыв о своих проблемах со зрением, и вместо ответа тут же заработал крепкий удар в челюсть. Мир вокруг вновь раскрасился яркими разноцветными искрами, брызнувшими из-под закрытых век.
   Придя в себя спустя какое-то мгновение, Дениченко услышал быстро удаляющуюся дробь шагов -- Виноградов, или то, что владело сейчас его телом, убегал прочь, направляясь к выходу с кладбища. Движения Алексея были резкими и неуклюжими: видимо, вселившаяся в него сущность еще не до конца освоилась со своим новым пристанищем.
   -- А ну с-стой! -- крикнул Дениченко и бросился следом. Честно говоря, он не надеялся остановить своего бывшего напарника, но вот хотя бы задержать... Николай прекрасно осознавал свои возможности. Пусть он псион всего лишь первого уровня, но все-таки псион! Дистанция быстро сокращалась. Видимо, почувствовав бесполезность попытки к бегству, фигура Алексея резко развернулась и замерла посреди аллеи.
   -- Что ж, давай, смертный... -- Бескровные губы Виноградова растянулись в кривой усмешке.
   "Интересно, -- как-то отстраненно подумал Дениченко, -- получил ли дух вместе с телом другие способности его обладателя? Виноградов сильный псион, и если у пришельца появится доступ к его возможностям, да хотя бы просто энергию из оболочки сможет качать, то..."
   Додумать он не успел: стоявший неподвижно противник внезапно ожил. Человек, всего лишь несколько минут назад бывший Алексеем Виноградовым, двигался стремительно, так, словно для него не существует сопротивления окружающего воздуха. Удары сыпались будто бы отовсюду, сразу и одновременно, и даже если бы он этого очень хотел, Николай не смог бы отследить ни одного из них. Коротким движением мысли отключив боль, Дениченко сосредоточился на том, чтобы по возможности парировать, сдерживать летящий на него ураган. Время внезапно загустело, стало тягучим, как смола, крутящийся волчком Виноградов замедлился, будто на пущенной с половинной скоростью кинопленке, а движения самого Николая стали чуть более скованными, точно с каждым мгновением его конечности преодолевали упругую толщу воды. Руки сами перехватывали летящие навстречу кулаки, парировали удары и устремлялись вдогонку, постепенно ускоряя темп. Виноградов начал отступать. Наверное, окажись поблизости посторонний зритель, они представляли бы собою сейчас весьма странное зрелище... Алексей стремительно ударил сбоку, Николай парировал этот выпад плечом, противник тут же попытался ответить прямым ударом в корпус, на короткий миг открывшись. Этого оказалось достаточно, чтобы Николай резко выбросил вперед правую руку и впечатал кулак в висок своего соперника. Превосходство в массе тела на сей раз сыграло ему на руку: потеряв равновесие, Виноградов оступился, и, неуклюже покачнувшись, упал навзничь. Тут же время рывком вернулось в свой привычный ритм. Бешено билось сердце, пульс неистово молотил в ушах, голова немного кружилась. Рано ему с такой скоростью работать, не готов он к ней. Дениченко опустил взгляд на свои руки: они были в крови.
  
   -- Так... -- Призрак недовольно поморщился и по привычке сложил ладони домиком. -- Значит, вы, товарищ стажер, самовольно сняли защитный знак в нарушение приказа и правил безопасности. Верно?
   -- Да з-забыл я про н-него, -- виновато опустил голову Дениченко. -- Ч-ч-естно, забыл. Т-там так тихо было, с-спокойно...
   -- Чего физиономию трешь?
   -- Г-глаз болит. Мне это... П-песком...
   -- Глаз -- не задница, проморгается. Что дальше было?
   -- Д-дальше? Д-дальше с земли к-камень взлетел и т-треснул ему по з-затылку.
   -- После чего Виноградов потерял сознание, чем и воспользовался наш незваный гость, -- подвел итог Призрак. -- Что ж, плохо, Дениченко. Вынужден временно отстранить тебя от работы.
   -- А В-виноградов? Д-духа-то изгнали? Можно мне его н-навестить?
   -- Кого, духа? Позже навестишь, -- чуть более мягким тоном отозвался Фролов. -- Изгонять мы его пока повременим. Пусть с ним для начала побеседует один наш... специалист. Все, свободен.
   Когда за Дениченко закрылась дверь, Призрак несколько минут сидел неподвижно, уставившись перед собой в пустоту. Затем, тяжело вздохнув, открыл ящик письменного стола, с минуту покопавшись, извлек оттуда потрепанную записную книжку и, перелистав ее, снял телефонную трубку.
  
   У Фролова есть особенность, вызывающая восхищение всех знающих его людей: он умеет устраиваться. Место, служащее ему базой или убежищем, редко когда привлекает внимание и вместе с тем прекрасно подходит для серьезной работы. Призрак при первой возможности старается сбежать из официальных зданий, его московский кабинет практически всегда пустует. Зато по всей стране, да и за рубежом, он создал сеть своеобразных офисов для себя и своих подчиненных, где и размещается при необходимости. Официально приобретение не одного десятка крупных, почти всегда дорогих объектов недвижимости объясняется спецификой работы и желанием сохранить секретность, хотя на самом деле, как мне кажется, ему просто нравится самостоятельность и не нравится необходимость отчитываться перед начальством.
   Очередная фроловская "нора" располагалась на территории какого-то заводика, почти обанкротившегося под тяжестью долгов и выживавшего исключительно за счет взимаемой с постояльцев арендной платы. Никого не удивило желание маленькой торговой фирмы снять здесь помещение, чтобы разместить офис с пятком сотрудников и склад с образцами товара. Торгаши даже согласились за свой счет провести ремонт, выговорив право установить мощную спутниковую антенну: директор оказался фанатом футбола и смотрел спортивный канал даже на рабочем месте. Дела у них шли неплохо. Во всяком случае, деньги заводу они платили в срок, налоговые декларации неизменно показывали пусть небольшую, зато прибыль, на задержку зарплаты сотрудники не жаловались. Работники почти все время проводили в командировках, поэтому большая часть помещений пустовала, но отказываться от площадей фирма не собиралась.
   За внешнее прикрытие -- реальную торговую деятельность и отчетность -- отвечал один человек, остальные от основной сферы деятельности не отвлекались. Служившим у Фролова людям редко когда поручалось расследовать тривиальные преступления. Его группа вообще создавалась для контроля и слежения за действиями иностранцев в области экстрасенсорики, позднее добавились и другие задачи. Подчиненные Призрака предпочитали использовать не грубую силу, а скрупулезно составленные прогнозы аналитиков, поэтому в прямые столкновения вступали редко. Зато они хорошо помнили биографии всех ныне живущих сильных псионов, прекрасно ориентировались в наводнивших страну сектах и учениях, могли начертить подробную карту центра Лондона или Нью-Йорка, не заглядывая в справочник, и вообще обладали массой достоинств.
   Охрана здесь все-таки была. Я говорю не о сидевшем в проходной дедке-ветеране. Помимо привычных камер слежения, подчиненные Фролова использовали разнообразные артефакты следящего типа, да и сами время от времени сканировали окрестности на предмет обладателей пси-способностей. Чем сами себе и подгадили: обошлись бы одними амулетами -- тогда следов от их деятельности осталось бы меньше. Регулярные прорывы в инфосферу для знающего на что смотреть ментата служили ярким сигналом о том, что что-то вокруг не так, и привлекали внимание.
   Я поднялся на второй этаж, проигнорировав поднявшийся при моем появлении вихрь чужих эмоций, открыл дверь с надписью "заместитель финансового директора Иванько К.В." и поинтересовался у развалившегося за столом Призрака:
   -- Почему только заместитель?
   -- Зачем привлекать внимание? -- пожал плечами шпион. -- Люди мы тихие, многого нам не надо. Заработать бы детишкам на пропитание да жене на сапоги, и хватит.
   В данную минуту Фролов выглядел мужчиной средних лет, среднего роста, веса, слегка лысоватым, чуть близоруким... Совершенно незапоминающаяся внешность. Поговорил с таким полчаса, отвернулся -- и лицо мгновенно истирается из памяти. Мастерская работа. Он сидел в расслабленной позе, с удобством расположившись в глубоком уютном кресле. Его тесный кабинет удивлял отсутствием атрибутов власти, характерных для высокопоставленных персон, и какой-то обезличенностью. Ни мелких бытовых мелочей вроде подаренных на двадцать третье февраля игрушек или компьютерных дисков, ни следов от разлитого кофе или окурков в идеально чистой пепельнице. Только стол из красного дерева, занимавший почти две трети комнаты, кресло, четыре стула, книжный шкаф да вмурованный в стену сейф -- вот и вся обстановка. Призрак сознательно прятал от посторонних глаз предметы, способные пролить свет на его слабости и пристрастия, чтобы сделать себя неуязвимым перед опытными манипуляторами.
   -- Укрепленные стены, бронестекло в окнах, холл со встроенной системой безопасности, сверхсовременные компьютеры -- слегка улыбнулся я. -- Это не считая личного подземного хода. Похоже, бизнес идет удачно.
   -- Стараемся, как можем, -- кивнул Фролов. -- Работаем не покладая рук. Недавно задумали расширяться, диверсифицировать, так сказать, деятельность, но теперь уж и не знаю, стоит ли. Торговать арбузами точно не станем.
   Перед тем как произнести последнюю фразу, Призрак вытащил из ящика резную фигурку хищной птицы. Стоило статуэтке коснуться поверхности стола, как в помещении наступила давящая тишина. Исчезли обычные для вечернего города звуки, доносящиеся из приоткрытого окна, пропали мелкие неизбежные сквозняки, потускнел свет. Даже долетавшие отголоски чужих эмоций -- и те словно отдалились и утратили яркость. Хорошая работа. Фигурка служила ключом, активировавшим один из лучших известных мне обережных кругов. Пройти сквозь возникшую защиту незамеченным сумел бы не всякий псион-пятерка, что по современным стандартам считалось идеалом и поводом для благоговения перед создателем сего чуда. Но обмануть можно любой артефакт, поэтому Фролов вдобавок накинул "синюю пелену" и только тогда поинтересовался:
   -- Так что там у тебя произошло?
   Вместо ответа я прикоснулся к его руке. Раз уж он так помешан на секретности, пусть ознакомится со сведениями напрямую из моих воспоминаний. Вместе с потоком образов Призрак получил и коротенькую справку, в которой я изложил свои выводы о неудачном нападении и его возможном организаторе. Самому мне результаты анализа не нравились, о чем я сразу откровенно и сказал:
   -- Ты бы показал сканы Мисюрину. Он все равно сейчас в городе, время свободное, пока ритуал не начался, у него есть. Пусть посмотрит, поудивляется.
   -- Нашел что-то необычное? -- немедленно заинтересовался Фролов. На тот факт, что я знаю о присутствии самого засекреченного российского исследователя псионики в Питере, он не отреагировал.
   -- В этой истории с нападением все необычное. -- На мое лицо невольно наползла раздраженная гримаса. -- Сам посуди: обычный торговец оказывается подвергнут процедуре полной перестройки личности, которая, как мы знаем, применяется крайне редко. Проще в мозг закладку установить.
   -- Не всегда. Смотря какой цели хочешь добиться.
   -- Конечно. И все-таки это редкость. Еще большая редкость -- способ контроля состояния марионетки. Поначалу мне казалось, что некто напрямую связал физиологию и готовность подчиняться приказам, но в действительности все намного сложнее. Разбор драки по памяти показал непрерывную накачку положительными эмоциями, причем поток был двусторонним: от кукловода поступала энергия, указания и одобрение действий, пешка выдавала информацию пополам с заверениями в любви.
   -- Не понял?
   -- Механизм контроля, -- пояснил я. Растерянность моего собеседника в другой ситуации выглядела бы довольно забавной. -- Как только объект начинает испытывать сомнения, исходящие от него эмоции меняются. Тогда на него следует обратить внимание и заново прочистить мозги. Просто, эффективно и оригинально. Шаг вперед по сравнению с известными нам способами.
   -- То есть аналоги все-таки существуют?
   -- Не на столь высоком уровне. Далее, маскировка ауры. Очень качественная и одновременно оригинально продуманная. Некоторые использованные решения -- я особо выделил их в докладе -- абсолютно не похожи на общепринятые и хорошо изученные нами приемы. Принципиально новая разработка. И, напоследок, самое интересное -- объединяющая сеть. Методика, разработанная в Европе четыре года назад и мгновенно взятая на вооружение практически по всему миру. Особой любовью пользуется у военных, они же спонсируют основную часть исследований по данной тематике. Суть ее проста: один или два ментата подсоединяются к сознанию нескольких бойцов или псионов других направлений -- и напрямую руководят их действиями. То есть несколько сознаний объединяются в одно, обладающее большими ресурсами и способностями, чем каждое по отдельности. Перспективы -- колоссальные. Но есть и недостатки: во-первых, существует немалый риск потери личности не только у контролируемого объекта, но и у самих операторов, во-вторых, партнеры должны доверять друг другу, иначе сеть рассыплется; и в-третьих, срок слияния ограничен десятком минут, в противном случае смотри пункт первый. Менее известен другой вариант сети, рассчитанный на совместную работу только ментатов. Мы лучше владеем собственным сознанием, за счет чего дольше способны блокировать наступающее безумие. Тогда можно связывать в единую структуру не пять-шесть душ, а десять или больше, причем неприятные последствия устраняются по ходу работы. Такая связь используется редко, но ты, безусловно, о ней слышал. Я имею в виду "Найробийский инцидент".
   Фролов криво усмехнулся. Год назад на каком-то международном саммите в Найроби -- кто, почему и для чего собирались, я не вспомню и под страхом расстрела -- разведки Евросоюза и России пытались провести свои собственные операции, причем действовали, не подозревая о происках конкурентов. Самое забавное, что обе стороны избрали мишенью одну и ту же цель. Один из вождей рассыпающегося Демократического Альянса за Освобождение понадобился им исключительно из меркантильных соображений -- на территории, контролируемой его племенем, обнаружились крупные залежи алмазов. Наши "шпиёны" пошли по проторенному пути, насовав взяток и заложив слабенькую закладку в башку царька, европейцы же решили использовать продукт интеллектуального развития и сделать того своим агентом. В результате вождь действительно склонился на сторону соперников, контракт был подписан на самых выгодных для тех условиях. Наши убрались несолоно хлебавши, а Призрак получил выговор.
   К несчастью, европейцы забыли простой принцип: "Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку". Принудительное изменение характера у какого-нибудь дяди Васи из Акпупинска пройдет незамеченным, в отличие от корректировки сознания у представителя элиты. Пусть и африканской. Племенной шаман довольно быстро заинтересовался странностями в поведении царька, отметил "поплывшую" энергетику и решил проблему привычным для местных способом. То есть сменил вождя на другого -- благо, недостатка в честолюбивых кадрах не испытывал. Контракт немедленно разорвали, приехавших белых специалистов частью скушали, частью просто перебили, а на политической карте мира возникла никому не нужная горячая точка.
   -- Сейчас тебя приласкали ментаты, объединенные такой сетью?
   -- Более совершенной. Они одновременно атаковали меня через ментал, отдавали приказы марионетке и работали с ее телом, заставляя действовать за гранью возможностей простого человека. Я осмотрел продавца: его связки должны были порваться от слишком большого напряжения. Однако ничего подобного не произошло.
   -- Весело живется, весело. -- Призрак сложил руки на животике и принялся крутиться в кресле. -- Скажи-ка мне, друг любезный: окажись на твоем месте псион третьего уровня да заметь он маскировку ауры, что бы с ним стало?
   -- Он бы умер. Затереть ему память не получится -- следы останутся слишком явными. Живым отпускать его тоже нельзя. Убили бы твоего Виноградова.
   К чести Фролова, полученный щелчок по носу он перенес стоически. Только пожаловался:
   -- Мог бы и не влезать в мозги-то.
   -- Четыре часа назад на этом самом месте, -- я похлопал по правому краю стола, -- лежала папка с описанием произошедшего с твоим подчиненным инцидента. Ты очень долго разбирал это событие, советовался со специалистами и аналитиками, обдумывал разные варианты своих действий. Комната буквально напичкана отголосками твоих мыслей, тревог, эмоций. Если хочешь сохранить их в тайне -- не приглашай сюда сильных ментатов. Прочтут.
   Еще можно зачистить место с помощью некоторых техник, но я не сторонник данного метода. Фон в помещении должен оставаться. Человеку трудно находиться в местах с бедной энергетикой: наступает ухудшение здоровья, настроение падает до нуля. Совершенно пустая комната неизбежно привлечет внимание, и хорошо если только со стороны людей. Обитатели ментала с любопытством наблюдают за действиями жителей реального мира.
   -- Просто ты такой уникальный. -- Призрак приободрился, поняв, что рыться в его воспоминаниях я и не собирался. -- Остальные в этом самом кресле сидели и ничегошеньки не заметили.
   -- Может быть, они лучше воспитаны?
   -- Слушай, не пугай! Без тебя тошно. Давай лучше к делу перейдем.
   -- Давай, -- согласился я. -- Ты ведь приехал в Питер не из-за предстоящего ритуала?
   -- Ты о родянах? Нет. По крайней мере, не впрямую. Кстати, как у них дела?
   -- Пока все хорошо. Собираемся проверять обережный артефакт -- будем вызывать духа посильнее. Примерно того же класса, которого призывал О'Лири в прошлом году, только у Принцессы Летнего Двора энергетика на противоположный полюс завязана.
   -- Вот и ладушки, успехов им во всех начинаниях, -- пожелал разведчик. Думал он явно о своем. -- Беда с тобой, Аскет. Разговор продумаешь, аргументы подберешь, документики в нужном порядке разложишь, чтобы подсовывать в правильный момент, -- а ты раз и уже почти все знаешь! Про предыдущие случаи изменения личностей в курсе?
   -- Да, читал. Сколько их всего обнаружено?
   -- В Питере восемь. -- Фролов пристально посмотрел на меня, отслеживая реакцию. -- И еще двести пятьдесят девять по всему миру.
   Кажется, мое изумление его удовлетворило, потому что он с довольным вздохом откинулся в кресле и продолжил крутить пальцами на животе.
   -- Во всех зарегистрированных случаях объекты, сиречь марионетки, они же подконтрольные, либо умудрялись скрыться, либо быстренько-быстренько кончали жизнь самоубийством. В смысле, умирали от сердечного приступа или чего-то подобного, хотя прежде были совершенно здоровы. На, посмотри.
   Призрак вытащил из ящика папку с документами и подтолкнул мне. Я положил на картонную обложку ладонь, сосредоточился, считывая информацию, попутно пропуская через себя знания о жизни не знакомого мне человека. В первый раз делать такое довольно забавно, потом приедается -- чудо превращается в обычный способ избежать знакомства с килограммами бумаги.
   -- Вы снизили стандарты подготовки, -- произнес я, когда поток новых сведений наконец иссяк. -- В моем полку даже новичок не позволил бы обычному слабенькому духу застать себя врасплох.
   -- С точки зрения психиатров, разделяемой и мною, -- ядовито огрызнулся Фролов, -- твой бывший полк целиком состоял из параноиков и агрессивных маньяков. Аскет, нам не нужны бойцы. У моих сотрудников совершенно иные задачи, поэтому учат их тоже иным вещам.
   -- Тогда зачем посылать ребенка в пасть тигру? Вызвал бы спецназ из местного отделения Службы или сам съездил, тряхнул стариной. Хорошо, -- папка с документами вернулась к хозяину, -- то, что в городе происходит нечто странное, я уяснил. Чего ты хочешь от меня?
   -- Хочу попросить о небольшой любезности, Аскетушка. А именно -- помочь разобраться во всем этом болоте. Ментаты, контролирующие каких-то непонятных инородцев; новые фокусы с пси, от которых спецы делают круглые глаза и разводят руками; в башке у моего парня сидит дух, говорит гадости и отказывается вылезать. Последний случай я включил в список потому, что он какой-то нетипичный -- обычно гости ведут себя иначе, да и канал связи с менталом у них не исчезает.
   Свободное время есть. Родяне заканчивают последние приготовления. Светка пока находится в относительной безопасности. На меня напал человек, чью душу исковеркали обладатели схожих с моими талантов. Тоже ментаты, только поставившие свой дар на службу иной морали, иным ценностям. Рано или поздно с ними придется столкнуться, Земля -- шарик маленький.
   -- Начнем с твоего Виноградова.
   Один мой бывший друг -- псион, как и я -- в свое время отказался от использования псионики. Назвал ее "дьявольским искусом". Тогда я посчитал его предателем и, думаю, посчитал правильно. Шла война, Гнезда чужаков росли, как грибы после дождя, само существование человеческой расы находилось под угрозой. Мы использовали то единственное оружие, которое смогли найти, и никто не виноват, что это оружие мы получили из рук своих врагов. Иначе тогда было нельзя.
   Возможно, сейчас обстоятельства изменились. Возможно, наше спасение становится нашим же проклятием.
  
   Подъезд производил гнетущее впечатление: обшарпанные стены, изрисованные незатейливым граффити, закопченная известка на потолках давно не ремонтировавшихся лестничных пролетов, нестерпимо-резкий запах кошачьей мочи из зияющего мрачной сыростью подвала. Рыба еще раз сверился с бумажкой, на которой был выцарапан карандашом адрес, и уверенно скомандовал:
   -- Наверх!
   Светлана осмотрелась по сторонам. По видимости, лестница старого дома дореволюционной постройки, выходившая в мрачный и грязный двор-колодец, когда-то подвергалась капитальной перестройке: слишком уж узкие ступени и слишком тесные, лишенные даже малейшего намека на изящество площадки с прямоугольниками окон-бойниц. Лифта не было. Да и нумерация квартир казалась какой-то сюрреалистически-противоестественной: на одном этаже мирно соседствовали двери номер пять, двенадцать и сорок три, кое-где на облупленной стене виднелась целая гирлянда разномастных дверных звонков, недвусмысленно намекая на сохранившуюся тут с незапамятных времен густонаселенную коммуналку.
   Они поднимались все выше и выше, пока, наконец, украшенный шелушащейся штукатуркой свод над их головами не опустился до уровня человеческого роста, скрывая в своем полумраке проход на чердак. Слева, за небольшим пролетом в несколько ступеней, виднелась еще одна дверь, давно не крашеная и изрядно облупленная. Панк надавил кнопку дверного звонка, но Света не услышала с той стороны ни звука. Выждав несколько секунд, парень вновь нажал на звонок, затем пару раз пнул дверь ногой и нетерпеливо дернул на себя ручку. Дверь неожиданно отворилась.
   Открывшийся по ту сторону вид вполне соответствовал общему антуражу подъезда: вход вел прямо на кухню, стены которой были оклеены газетами, чуть поодаль виднелась сиротливо приткнувшаяся в углу проржавевшая ванная, с потолка свисала засиженная мухами лампочка. Откуда-то из глубины квартиры доносилась музыка. Взяв растерявшуюся было Светлану под руку, Минимакс потащил ее вслед за уверенно зашагавшими вперед Рыбой и Панком.
   Миновав полутемный коридор, они вошли в просторную комнату, окна которой были занавешены тяжелыми портьерами. Вместо люстры под потолком вертелся огромный зеркальный шар, отбрасывающий на стены причудливые разноцветные отблески. Из закрепленных по углам колонок гремела музыка, комната была полна людьми, под потолком вились клубы сигаретного дыма. Рыба на мгновение замер на пороге, обвел комнату взглядом и, обнаружив в противоположном углу помещения высокого худощавого парня с короткой рыжей бородкой и длинными волосами до плеч, направился в его сторону, расталкивая толпящуюся вокруг молодежь локтями. Света обратила внимание, как вокруг волосатого кучковалась небольшая группа молодых людей, что-то оживленно обсуждая и наперебой пытаясь завладеть его вниманием: судя по всему, именно он и являлся неформальным лидером здешней тусовки. Наконец Рыбе удалось нырнуть в самый омут человеческого круговорота, он ловко ухватил длинноволосого за рукав, что-то сказал ему на ухо, пытаясь перекричать грохот басов, тот, склонившись, внимательно выслушал, сделал знак рукой, и музыка мгновенно стихла. В руке волосатого словно ниоткуда возник микрофон.
   -- Друзья, у нас тут пополнение, -- произнес он, и звук, многократно усиленный колонками, эхом разнесся вокруг. Лица присутствующих повернулись в сторону стоящих в дверях ребят, и Света почувствовала себя немного неуютно под пристальными оценивающими взглядами. -- Это наши приятели из Москвы. Развлекайтесь!
   Видимо, посчитав свою миссию выполненной, длинноволосый опустил микрофон, отвернулся, и музыка грянула вновь. Панк, внезапно подпрыгнув на месте, ринулся в толпу обниматься с каким-то неопрятным толстяком, Минимакс окинул взглядом присутствующих и, радостно воскликнув: "О! Так ведь это ж Пельмень!" -- мгновенно скрылся из глаз. Светлана осталась одна.
   Звучащая из колонок музыка не доставляла ей особого удовольствия, от клубящегося под потолком густого табачного дыма слегка кружилась голова. Народ смеялся, болтал, в полутемном углу возле окна самозабвенно целовалась влюбленная парочка. Царившая кругом атмосфера свободы и какой-то удивительной легкости пьянила, но Светлана внезапно почувствовала себя чужой, покинутой среди всеобщего веселья.
   -- Привет! -- возник рядом какой-то небритый парень и протянул ей руку: -- Я -- Крис.
   -- Очень приятно, Светляк, -- ответила Света коротким рукопожатием.
   -- Выпьешь?
   -- Нет, спасибо.
   -- Давно из Москвы?
   -- Сегодня только приехали.
   -- Круто! Я вот ни разу не был в столице.
   -- Ничего, жизнь длинная, еще успеешь.
   На этом диалог как-то сам собой скатился на нет. Отрывистый танцевальный ритм внезапно иссяк, и по комнате разлился серебристый, медленный и нежный звон гитарного перебора.
   -- Может, потанцуем? -- внезапно предложил Крис. Света привычно включила "второе зрение" и взглянула на его ауру: помимо характерных мутных пятен алкогольного опьянения, девушка увидела яркое, мерцающее зарево весьма недвусмысленного желания. К тому же от нежданного кавалера ощутимо несло перегаром.
   -- В другой раз, хорошо?
   Светлана смотрела на медленно кружащиеся в танце пары, вращающийся под потолком зеркальный шар ронял на них разноцветные призрачные блики. Шар все вертелся и вертелся, увлекаемый неторопливой мелодией, и Свете казалось, что целая вселенная проносится у ее ног, и тысячи крошечных звезд сомкнулись диковинным хороводом в этом тесном прокуренном помещении.
   -- Глобус, -- неожиданно раздался возле ее уха незнакомый грубоватый голос.
   -- Что, простите? -- переспросила она, все еще пытаясь сбросить с себя гипнотическое оцепенение волшебного сверкающего шара. В нескольких шагах от нее возле притулившегося у стены сервировочного столика стоял невысокий, крепко сложенный мужчина и наливал себе в бокал водку из узкой стеклянной бутылки. Рядом покоилось еще несколько таких же бутылок -- уже пустых. Светлане бросилось в глаза, что мужчина казался значительно старше других присутствовавших тут людей, на вид ему было, наверное, около сорока пяти, хотя морщины возле глаз, дряблая кожа и набухшие веки могли скрывать истинный возраст.
   -- Обыкновенный школьный глобус, обклеенный осколками зеркала, -- повторил он. Шумно выдохнув, мужчина залпом выпил бокал и принялся наполнять его снова. -- Так иногда случается: была планета -- стала никчемная безделушка. И толку нет, и выбросить жалко. Ваше здоровье.
   С этими словами он вновь приложился к бокалу, поморщился, занюхал рукавом и поставил опустевшую тару на столик.
   -- О, дядя Саша! -- с наигранной радостью в голосе воскликнул Крис. -- Дядь Саш, тут это... Выпивка как бы кончается...
   -- Сколько? -- сразу переходя к делу, отозвался мужчина.
   -- Ну, это...
   -- Сбегаешь, -- подвел итог мужик, протягивая Крису пятисотрублевую купюру. -- И сигарет мне купи.
   -- Сделаем!
   Спустя мгновение Крис уже затерялся в толпе.
   -- Почему не танцуете? -- обратился к ней тот, кого Крис назвал дядей Сашей.
   -- Да настроения как-то нет, -- пожала плечами Света, стараясь свернуть ненужный разговор. Если честно, ей было не слишком приятно заводить беседу с незнакомым человеком много старше нее, который к тому же хлестал водку, как пепси-колу, ничуть не смущаясь ее количеством. Пусть он, в отличие от остальной компании, обращался к ней на "вы" и парадоксальным образом внушал доверие, даром что выглядел законченным алкоголиком.
   -- Настроение -- дело наживное. Особенно для псиона.
   -- С чего вы взяли, что я псион? -- настороженно спросила Светлана.
   -- Видно. Не пугайтесь, я никому не скажу.
   -- Я и не пугаюсь... -- растерялась девушка. -- Просто неожиданно как-то. Аура меня выдала?
   -- Нет, -- хохотнул ее собеседник. -- Выражение лица.
   Света вновь переключилась в режим альтернативного зрения и изучающее посмотрела на стоящего рядом мужчину. Струящиеся вокруг его физического тела энергетические потоки имели рисунок, характерный для ауры самого обыкновенного человека, но... Имелась в структуре поля некая неуловимая особенность, почему-то все время ускользавшая от ее внимания. Так иногда случается: смотришь на человека в упор и можешь различить даже малейшие его черты, но стоит отвернуться, как где-то возле самой границы зрения на мгновение проступает совсем иное лицо -- незнакомое, пугающее. Странно... Светлана попыталась осторожно коснуться его ауры своим сознанием, но неожиданно на ее пути возник вязкий непроницаемый барьер, мягко отстранивший ее прочь. Значит, все-таки тоже псион?
   -- Не возражаете? -- вежливо поинтересовался мужчина, доставая из кармана пачку сигарет и зажигалку.
   -- Ничуть, -- ответила Света. -- Странный вопрос, поскольку все остальные тут курят явно без моего разрешения.
   -- Мне, знаете ли, воспитание не позволяет, -- бросив полный иронии взгляд в ее сторону, ответил мужчина.
   -- Выходит, вы и есть тот самый пресловутый "обычный питерский интеллигент?" -- поддела его в ответ Света.
   -- Нет, я обычный питерский пьяница. Можете называть меня дядей Сашей, я уже привык.
   -- Светлана. Частенько тут бываете?
   -- Что, не вписываюсь в характерный образ современной молодежи? -- выпустив к потолку облачко табачного дыма, засмеялся дядя Саша.
   -- Да как-то не очень.
   -- Я, на свое несчастье, ниже этажом живу, -- пояснил он. -- Эти товарищи своей, с позволения сказать, музыкой мне по ночам спать не дают, аж штукатурка с потолка сыплется. Раз поднялся, чтобы вон тому, длинному, по его волосатой макушке настучать хорошенько, другой раз... Потом взял и плюнул. Потому как бесполезно. Решил, что уж если выспаться все равно не получится, то лучше здесь бодрствовать -- всяко веселее.
   В толпе возник запыхавшийся Крис, бочком протолкнулся между толпящимися в комнате людьми, выставил на столик две бутылки водки и протянул дяде Саше пачку "Винстона". Тот с благодарностью кивнул и великодушно махнул рукой на протянутую ему сдачу: Крис торопливо спрятал деньги в карман. Докурив сигарету, дядя Саша затушил ее в пепельнице и, подняв со стола одну из принесенных парнем бутылок, с хрустом свернул ей шею.
   -- Что за люди тут обычно собираются? -- как бы невзначай спросила Светлана, рассеянно вглядываясь в полумрак зала.
   -- Вам лучше знать, -- вновь ухмыльнулся дядя Саша, с бульканьем наливая себе очередной бокал. -- Вы же пришли сюда в компании трех юных отроков. Неужто они вам не рассказали?
   -- Это их знакомые, не мои, -- поморщилась Света. -- И признаться честно, лично мне собравшаяся компания не слишком нравится.
   -- Ну, публика тут весьма разношерстная, -- пожал плечами дядя Саша и указал рюмкой в сторону суетившегося возле музыкального центра волосатого парня: -- Вот тот вот ночной ужас парикмахера -- музыкант и хозяин всего этого бедлама. Интересуется только своим искусством, и до всего остального ему решительно нету дела. Думаю, он половину присутствующих по именам-то не знает... Ну, а остальные... Крис считает себя анархистом. Вон те двое пропагандируют родянство, несут, так сказать, свет учения Кощеева в массы. Кощеиты они. Или кощениты... Кхм, не так важно. Вот эти, в углу, называют себя "искателями истины". Слышала о таких?
   -- Нет, -- покачала головой Светлана, решив не обращать внимания на тот факт, что дядя Саша как-то неожиданно и незаметно перешел на "ты".
   -- Очередное молодежное движение, елки-палки, -- пояснил он и, крякнув, опрокинул в себя бокал. -- Даже страничку в Интернете сваяли, для солидности. Ищут способ осчастливить человечество, превратив всех поголовно в псионов. Считают псионику новым этапом развития цивилизации.
   -- Вы так не считаете? -- поинтересовалась Светлана.
   -- Нет.
   -- Почему же?
   -- Потому что всему свое время, -- вздохнул дядя Саша. Удивительно, но выпитое почему-то никак не сказывалось на его речи и поведении, по крайней мере, внешне. -- Эволюция -- это постепенный процесс, медленный и поступательный. Всего, что люди получили в ходе развития, от парового двигателя до атомной бомбы, они добились собственными силами, своим опытом и умом...
   -- Но псионику мы тоже развивали сами!
   -- Нет, псионику мы получили во время Вторжения от чужих. Это была не эволюция, Света, это была революция, качественный рывок вперед, прыжок через ступеньку. Нам дали псионику на блюдечке, в почти готовом виде. А ведь на земле ничего даром не бывает. За все нужно платить.
   -- То есть вы думаете, что наша проблема в том...
   -- Наша проблема в том, -- перебил ее дядя Саша, -- что почти все псионы воспринимают свои способности как дар свыше. На самом же деле это не манна небесная, а крест. Который человечество пока еще не готово тащить на своих плечах -- надорвется...
   Света смолкла, обдумывая услышанное, в то время как дядя Саша потянулся за новой порцией алкоголя.
   -- Душно здесь, и накурено... -- наконец прервала она молчание.
   -- На кухне можно открыть окно, -- сказал дядя Саша. -- Не возражаешь, если я составлю тебе компанию?
   Света безразлично пожала плечами, и дядя Саша, подхватив со стола початую бутылку с сорокоградусным напитком, направился следом за ней к дверям.
   Окно поддалось с трудом, и в кухню ворвался свежий, наполненный далеким шумом машин ветер. Над ломаной крышей соседнего дома, ощетинившегося бастионами печных труб, угадывался синеватый провал ночного питерского неба. Почувствовав на своей коже прохладное дыхание сквозняка, Светлана непроизвольно поежилась. Дядя Саша глотком осушил свою посудину и вновь закурил.
   -- Странные какие-то ощущения... -- задумчиво произнесла Света, вглядываясь в осколок неба над головой. Из-за облаков показалась полная луна, залив своим мертвенным светом узкий прямоугольник двора. Где-то вдалеке, подобно волчьему вою, тоскливо пронзила тишину автомобильная сигнализация.
   -- Ничего странного, -- послышался за спиной голос дяди Саши, и в оконном стекле вспыхнуло багровой искрой отражение его сигареты. -- Ты испытываешь сейчас одиночество, чувство покинутости, тоски и обиды на то, что никому, в общем-то, нет до тебя никакого дела.
   -- Что, опять выражение лица? -- чуть наклонив голову набок, спросила Света.
   -- Нет, аура.
   Он ведь прав, -- подумала девушка, -- именно такие ощущения она сейчас и испытывала. Значит, он умеет читать эмоции людей на расстоянии. Наверное, эмпат.
   -- И в чем же, по-вашему, причина? -- испытывая некоторое любопытство, поинтересовалась она.
   -- Причина? -- переспросил ее собеседник, и в темноте вновь полыхнул алый уголек. -- Причина, скорее всего, в том, что тебе не с кем поделиться своими мыслями, тревогами и проблемами. Нет человека, которого ты могла бы назвать близким другом, а родители слишком заняты своими делами, чтобы вникать в твою жизнь. Их заботы хватает только на то, чтобы контролировать твои действия и ограничивать твою свободу. Которой катастрофически не хватает. К сожалению, ты еще не понимаешь, что настоящей, полной свободы в нашей жизни попросту не бывает.
   -- Вы умеете читать мысли? -- встревоженно поинтересовалась Светлана: настолько точно и емко человек описал в двух словах то, что творилось сейчас в глубине ее души.
   -- Я? -- хохотнул дядя Саша. -- Нет. Просто подобные чувства испытывает девяносто процентов подростков. И ты не исключение, несмотря на способности псиона.
   -- Значит, свободы не бывает? -- с грустью в голосе спросила Светлана.
   -- Смотря что понимать под этим словом. Любая свобода подразумевает ответственность. Готова ли ты взять ее на себя?
   -- Я не понимаю, о чем вы, -- сказала девушка.
   -- Не удивительно, -- ответил ее собеседник и выбросил сигарету в окно. Наступила тишина, нарушаемая лишь приглушенными звуками музыки, доносящимися из гостиной. Внезапно Света почувствовала, как ее сознания будто бы коснулась невидимая рука, вдоль позвоночника прокатилась теплая приятная волна, разбегаясь мурашками где-то в районе затылка, растворяясь в воздухе непривычной теплотой... Спустя мгновение ощущение чужого ментального присутствия исчезло так же неожиданно, как и появилось. Ничего не изменилось вокруг -- лишь в самой глубине души вдруг возникло неприятное чувство, словно оборвалась незримая тонкая нить, связывавшая ее с чем-то большим, родным и далеким...
   -- Наслаждайся своей свободой, -- насмешливо произнес за спиной дядя Саша, -- а мне, пожалуй, пора. Четыре часа утра, скоро эти артисты угомонятся. Попытаюсь хоть немного поспать.
   Хлопнула входная дверь, Света так и продолжала стоять возле окна, вдыхая прохладный ночной воздух и любуясь светом полной луны. Девушка не была пророком, но что-то подсказывало ей, что ее пути еще не раз пересекутся со странным алкоголиком-эмпатом. И, возможно, пересекутся уже очень скоро.
  
   Ни один нормальный ремесленник не примется за серьезную работу, не проверив отдельных узлов хотя бы на макете. Наиболее показателен в этом смысле процесс создания, скажем, автомобиля. Сначала возникает замысел, конструкторы и дизайнеры разрабатывают общую концепцию, затем рассматриваются один за другим элементы компоновки, отбрасываются заведомо провальные варианты, подбираются оптимальные. Потом наступает следующий этап, когда изготавливаются и тестируются мотор, ходовая часть, кузов, прочие части машины. И лишь проверив все, что только можно, из отдельных частей собирается единое целое. Которое само по себе долго и тщательно подвергается различным испытаниям.
   Я, естественно, не об отечественном автомобилестроении говорю.
   Мои знакомые сектанты-родяне действовали по тому же принципу и, прежде чем вызывать духа высшего уровня, собрались опробовать свой артефакт на менее опасном существе. В качестве условно-добровольного помощника они избрали довольно сильного обитателя ментала, в их мифологии проходящего под именем Навий Князь. Странное решение. Князь, насколько мне известно, считается духом раздражительным, неуравновешенным и злобным, людей он не любит. Будучи слугой Чернобога, он не должен чинить преград родянам, но и помогать им не обязан. Его придется силой вытаскивать в наш мир.
   -- На мой взгляд, ваше желание сродни безумству, -- произнес я, наблюдая за приготовлениями жрецов.
   Слава в ответ только засмеялся:
   -- Перестань! Что он может сделать?
   Много чего. Это мелкие духи не способны причинить ощутимых неприятностей, ограничиваясь в своей мести банальным телекинезом, простейшими фокусами с энергией да играми с человеческой психикой. Князь стоит на ином уровне, и проблем от него может последовать на порядок больше. Для подобного существа не составит особого труда наложить проклятие на целый город или загубить урожай по стране, или сотворить нечто, столь же впечатляющее. Счастье еще, что сильные духи надолго не удерживаются в реальном мире, рано или поздно их притягивает -- или выталкивает, как посмотреть -- обратно в ментал.
   Ну, а прорыв же разгневанного бога... Честное слово, мне сложно представить возможности того же Кощея. Всепланетное погодные катаклизмы? Локальное изменение физических законов, появление новой расы разумных слуг? Думаю, для него это вполне реально.
   -- Конечно, никто не станет -- да и не сможет в обозримом будущем -- воплощать высших иерархов ментала во всей полноте их силы и власти. Слишком велика опасность, что они захотят сыграть по собственным правилам. Но и того, чем мы здесь занимаемся, уже достаточно для тревоги. -- Я кивнул на заканчивающих последние приготовления волхвов. -- Любой из них умеет проводить нужные обряды и общаться с духами напрямую. Зачем вмешивать богов?
   Ответил мне не Слава Антипкин, бывший мой подчиненный и боец-"ангел", а жрец Всеслав. В его голосе звучала горечь.
   -- Знания. Человек из желания утолить любопытство готов пойти на любой риск. Сейчас мы призываем низших духов и в девяноста случаях из ста не понимаем, что они хотят нам сказать. В оставшихся десяти -- истолковываем лишь частично. Нам нужен способ общения. Жрец, придя в капище и вознеся молитву, должен получить четкий, ясный и понятный ответ. Да, пусть этот ответ будет "пошел на хрен", но его не потребуется переводить десятку аналитиков!
   -- Вы даже не знаете, как высший дух может решить вашу проблему. Перевод с языка духов -- если у них существует язык -- на человеческий можно осуществлять разными путями. Предоставляя Кощею карт-бланш, жрецы дают ему власть над собой. -- Я с сомнением покачал головой. -- Лучше разработать свой метод. Потребуется больше времени, придется затратить много усилий, но мы будем уверены в безопасности результата.
   -- Мы верим в доброту богов. -- Всеслав, по всей видимости, сомнений не испытывал. -- До сих пор мы не видели от них зла. За пятнадцать лет, что кладутся требы Роду, их дары сами по себе не принесли вреда. Даже Чернобог и Морана проклинают только в том случае, если об этом их просят люди. Семя порчи не в них, а в нас.
   Слава забыл упомянуть, что знание, как писали римляне, есть власть. Не сила, а именно власть. Верхушка родян стремится первой получить доступ к новейшим технологиям, привлечь как можно больше паствы, обрести влияние на правительство. С самыми лучшими намерениями -- и Верховный Волхв Александр Белов, и другие лидеры движения, безусловно, искренне верили в свою правоту и действовали исходя из чистых побуждений. О том, куда ведет дорога, вымощенная благими намерениями, они, видимо, подзабыли.
   Возможно, боги действительно желают нам добра. Возможно. Но их добро может не иметь ничего общего с нашим, это раз. Во-вторых, насколько они правдивы и не являются ли искусными лжецами, неизвестно. Не исключено, что вся их благость -- хитрый обман, призванный усыпить человеческую бдительность.
   Быть может, мои размышления покажутся паранойей, но лучше я потом с облегчением посмеюсь над своими глупыми страхами, чем буду сожалеть о проявленной слепоте. Поэтому я здесь. И, кстати сказать, подобные мысли приходят в голову не одному мне. В городе крутятся Злобный, Сэм, Призрак именно сейчас приехал по своим делам. Под Питером проходят маневры дивизии псионов-армейцев, в Пушкине ощущается закрытое от сканирования пятно, похожее на работу спецов из группы Мисюрина. С началом ритуала капище будет жестко блокировано -- нам есть, чем встретить прорыв, если он все-таки произойдет.
   Родянам о принятых мерах не сообщали, меня тоже не поставили в известность. Можно сказать, что я догадался о концентрации бойцов по насыщенному напряжением, словно грозовое облако, энергетическому фону.
  
   Обычно перед началом серьезного дела артефакту дают "отдохнуть". Проводят ритуальное очищение, снимают накопившиеся следы чужих энергий, чтобы ничего не мешало основной задаче. На сей раз волхвы решили пренебречь традицией. То ли они полагают, что посторонних влияний в подземной комнате нет, то ли настолько уверены в своих силах.
   Двенадцать жрецов в белых одеждах окружили вмурованный в камень обруч и одновременно принялись петь. Насколько я разбираюсь в родянских таинствах, предшествующие три дня они постились, проводили время в молитвах и настраивались на предстоящее событие. Сегодня они находятся на пике физической и психической формы. Объединившись разумами, жрецы способны оперировать совокупным потенциалом своих оболочек, направить его в требуемое русло и с помощью артефакта притянуть духа в наше пространство. Заклинатели создают истинное имя Навьего Князя, на которое он не может не откликнуться, -- вопрос только в том, насколько ему понравится собравшееся здесь общество.
   Волоски на моих руках встали дыбом, кожу ощутимо покалывало. Меня так и подмывало сотворить какой-нибудь защитный знак, но пока что приходилось терпеть. Если аура пропускает стороннее воздействие, значит, угрозы для организма нет. В данный момент нет. Потоки энергии усиливались с каждым мгновением, простой человек уже сейчас не смог бы находиться рядом со жрецами. Постепенно пространство внутри круга менялось, словно истончаясь, казалось, будто в воздухе появились черные расползающиеся кляксы, стремящиеся заполнить собою все вокруг. Там, где они вплотную приближались к невидимой сфере, ограниченной обручем, чернота останавливалась, не в силах преодолеть силу артефакта, но в глубине круга воздух стремительно густел и наливался мраком, вытесняя прочь остальные цвета.
   Слабые лучики факелов -- использовать здесь можно только живой огонь, электрические приборы не работают -- с трудом рассеивали темноту, не проникая в пределы созданного родянами не-пространства. Еще не ментал, но уже не реальность, нечто среднее. Заботливо подготовленный проход для призываемой сущности.
   В момент появления Князя я рефлекторно зажмурился. Исходящее от него ощущение мощи, нечеловеческого величия, холодной всепоглощающей ненависти подавляли, сковывали разум. Интересно, кто все-таки предложил призвать именно эту сущность? Хотелось бы знать, чем руководствовался неизвестный идиот. Жрецы торопливо отступили подальше к стенам: пребывание вблизи злобного духа физически доставляло им болезненные ощущения. Даже зная, что Князь не способен вырваться за границы отведенного ему круга, они испытывали страх. В мыслях жрецов царила сумятица, я чувствовал, как покрываются ледяной коркой их лица и кисти рук. На стенах оседали кристаллики влаги, по залу перекатывались волны нечеловеческих эмоций. Ментал тоже менялся. Для меня он всегда выглядел бесконечной равниной, состоящей из полос света, но сейчас... Сейчас его будто бы опутала серая паутина, он стал тусклым и каким-то безжизненным, сложные сплетения ярких нитей распадались, оставляя за собой пронзительную пустоту. Исчезли куда-то мелкие духи, прежде наблюдавшие за деятельностью смертных, остались только сопровождавшие меня четыре тени -- им, похоже, происходящее даже нравилось.
   По первоначальному плану волхвы должны были приветствовать и попытаться заговорить с вызванной ими сущностью. В качестве представителя они избрали сильнейшего среди жрецов ментата, к тому же благословленного Мораной, -- именно благодаря ему они надеялись получить ответ. Действительность же, очевидно, противоречила их ожиданиям. Стоило переговорщику сделать шаг вперед и робко послать первый мысленный импульс, как дух словно взбесился. Первый его удар заставил колебаться границу между тусклым светом реальности и источаемой Князем тьмой, от второго жрецы отлетели к стенам, словно кегли. Я торопливо создавал "алмазную цитадель" -- сильнейший из известных мне защитных знаков -- одновременно лихорадочно соображая, каким образом дух может воздействовать на людей, минуя защиту артефакта. По всему выходило, что где-то имеется брешь.
   Один из жрецов отчаянно вскрикнул, его тело на глазах обращалось в поток зловонной гнили. Рухнул на колени Антипкин, придавленный локальным изменением гравитации, еще один волхв внезапно вцепился себе в глаза. Стоявший рядом со мною служитель культа застыл каменным изваянием, его волосы стремительно седели, а я все никак не мог нащупать дыру в обережном круге. Усилия оказались напрасными, зато привлекли ко мне внимание Князя.
   Он еще не проник в наш мир во всей своей мощи, поэтому возможности его были ограничены. Но и того, что имелось, хватило с достатком. Знак прогнулся и затрепетал, секунды через полторы он разрушится, и тогда дух получит в свое распоряжение новую игрушку. Протестующе взвыли тени, могучий напор на мгновение ослаб, словно Князь с удивлением прислушался к голосу нежданных защитников. Надолго ли?
   Исторгнуть его не удастся, с ним вообще бессмысленно меряться силой. До тех пор, пока артефакт цел и пока жив хотя бы один из призвавших его заклинателей, дух привязан к миру живых. Значит, надо разрушить сковывающий его круг, тогда Князя поневоле вытолкнет обратно в ментал. Если не получится, придется перебить жрецов. Лучше потерять восемь, впрочем, уже семь, жизней, чем превратить пятимиллионный город в филиал ада. Совестью буду мучаться потом.
   После того как брошенный мною знак -- простейший "смертельный коготь" -- перерубил тонкую полоску вмурованного в камень золота, нарушив сложнейшую структуру артефакта, Навий Князь не задержался в чуждом ему месте. Он даже не пытался сопротивляться, просто хлестанул по залу потоком обретшей материальность ненависти и сгинул в глубинах нереальности. От его удара и без того ослабленная ткань реальности принялась расползаться на куски, засасывая вместе с духом в ментал выживших жрецов. На мгновение я почувствовал дурноту от предположения, что процесс начнет распространяться дальше и дальше. Как его остановить, совершенно непонятно. Единственное решение, в тот момент показавшееся логичным, выглядело опасным, но искать другого пути времени не оставалось.
   Уже после окончания Вторжения ученые проанализировали создаваемые чужаками порталы и нашли теоретическое обоснование их действию. Как их воспроизвести на практике, оставалось неясным -- затраты энергии слишком велики и классическими путями недостижимы, может быть, псионы со временем найдут другой способ, -- тем не менее, о строении пространства теперь мы знаем намного больше, чем десять лет назад. Например, каверны, доставившие нам столько неприятностей при штурме Амазонского Гнезда, ликвидировать мы точно смогли бы. Я собирался применить нечто подобное. Проблема заключалась в том, что прежде мне ни разу не довелось получить опыт в столь специфической области. В жизни же применение теоретических знаний всегда обрастает массой тонкостей.
   Пока уцелевшие волхвы оттаскивали подраненных собратьев к стенам, подальше от пульсирующего огнями катаклизма и беснующихся в диком хороводе мелких духов, я тратил остатки собственной оболочки на создание заплатки. Принципиальной разницы между временем, пространством и энергией нет -- они явления одного порядка. Разные функции одной математической модели -- почти не пересекающиеся грани единого кристалла. Волей и мастерством жрецов привычный баланс этих трех состояний в зале нарушился. Последствия неконтролируемой цепной реакции сложно предсказать, разобраться в творящемся безумии смог бы разве что аналитик высшего уровня со степенью академика по физике. Однако можно смело предположить, что при ликвидации первичного раздражителя -- остатков канала в ментал -- система начнет стремиться к привычному состоянию покоя. Говоря простым языком, как только перестанет дуть ветер, затихнет и буря. Может, и не сразу.
   Проблема заключалась в том, что создатель печати, в данном случае ваш покорный слуга, должен находиться в самом центре творящегося безобразия. Моя аура вкупе с навешанными на нее знаками должна служить той основой, к которой крепится вся конструкция. Другой-то поблизости нет. Да и времени не осталось просчитывать многочисленные вектора, ставить метку-якорь на кого-то из присутствующих или производить иные, столь же сомнительные трепыхания. Шансы в любом случае пятьдесят на пятьдесят: или останусь здесь, или окажусь по ту сторону барьера. Интересно, что в последнем случае произойдет с моим телом? Духи обретают подобие материальности в нашем мире -- как изменится привычная материя там, в ментале?
   Накаркал.
   Стоило мне одним мощным усилием воли направить поток энергии на создание "печати", произошло нечто необычное. Сознание словно озарилось изнутри ослепительной вспышкой, и окружающий меня мир мгновенно померк. Я парил в бесконечной вселенной света, бессильно ощущая тающий проход в родной мир. Исчезли слух, зрение, остальные привычные чувства, уступив место другим -- новым и пугающим. Вместо высоты и ширины появилось ощущение многомерности и беспредельности пространства, будущее воспринималось как набор равновероятных и почти материальных вариантов событий, кружившие вокруг меня мелкие духи воспринимались как имена-описания, чистые сгустки информации. Тело превратилось в легкий пучок энергии, содержащий в себе память и желания, возможности и опыт перешедшего в иную форму "я". В действительности невозможно сформулировать, перевести на любой человеческий язык ощущения, овладевающие воплощенным в мире духов человеком. Любые слова, что я сейчас скажу, -- наполовину ложь.
   Мои верные спутники, призраки мертвецов, никуда не исчезли. Наоборот: они прибывали в числе, постепенно оттесняя, отгоняя прочие сущности. Каждое существо здесь есть не что иное, как собственное имя, принявшее определенную энергетическую форму, и для перехода теням достаточно слегка изменить внутри себя слог-координату. Похоже, вскоре сюда соберутся -- если уже не собрались -- все осколки человеческих душ, погребенные в ментале. Они здесь тоже чужие, как и я. Не принадлежа ни одному из богов, они вынуждены скитаться, избегая встреч с другими духами, отчаянно жаждая вернуться в привычный, безопасный мир, и в то же время терзаясь злобой от невозможности так поступить. Сейчас и здесь они чувствовали надежду. Мое присутствие сплотило их, позволяло создать некое ощущение дома, почувствовать единство и своеобразную дружескую поддержку... Им не хотелось меня отпускать.
   Я мысленно перебирал всевозможные способы возвращения и не находил ни одного. Единственный серьезный якорь -- метка на ауре Светы, с помощью которой я обычно мог контролировать ее местонахождение и придти на помощь в случае опасности, -- почему-то не отзывался. Поняв, что девчонка все-таки избавилось от маячка, я по-настоящему разозлился. Как же невовремя! Почему ей захотелось поиграть в самостоятельность именно сейчас? Ближайшие тени придвинулись поближе, уловив вспышку ярости. Окружавшее меня псевдопространство слегка изменило цвет под воздействием эмоций, однако еще сильнее оно поменялось от моей попытки подавить внезапный гнев. Сейчас не время... Достичь равновесного состояния ледяного покоя удалось далеко не сразу. Если бы в сознании не возникали картины альтернативных последствий утери контроля над собой, пришлось бы намного труднее. Постепенно разум стал спокойным, словно гладь лесного озера, и окрестности немедленно отразили в себе овладевшую мною безмятежность. Теперь вокруг простиралось светло-серое, словно выцветшее поле, по которому медленно скользили призраки.
   Но как все-таки выбраться? Никаких мыслей в голову не приходило до тех пор, пока покойники не принялись услужливо подавать советы и предложения, обещать помощь, взамен требуя одного -- оставить местность в таком виде, в каком она есть сейчас. Инстинкты вопили о подвохе. В тонком мире слово обладало единственной реальной силой, мое согласие неминуемо будет иметь последствия. Только какие? Чем придется жертвовать?
   -- Возвращайся... Укрепляй... Связуй... -- доносились сразу отовсюду и из ниоткуда шорохи-мысли.
   Иными словами, требуется периодически подновлять невольно созданную мною псевдореальность. Тени, по-видимому, обрели здесь свое пристанище. Эта зона ментала, если использовать доступные человеческому пониманию термины, никому не принадлежит, поэтому драться за нее не придется. Защитить ее от вторжения призраки сумеют и сами, я же могу возвращаться сюда, чтобы выполнить данное обещание. И если вдуматься, сделка может оказаться выгодной. Мертвые готовы на многое -- хоть в услужение пойти, лишь бы находиться рядом, а своя "нора" в мире духов позволит получше разобраться с царящими здесь законами.
   -- Согласен.
   В тот же миг, когда в моем сознании зародился образ-идея этой простой формулы, ментал вспыхнул радужным сиянием, и из небытия проступили мрачные стены покинутого мною недавно подземного зала.
  
   Слава вяло переругивался со сновавшими вокруг целителями, напрасно убеждая их заняться другими ранеными. Из всех участников ритуала и наблюдателей на ногах остался один лишь я, остальные пострадали -- кто тяжело, кто не очень. Восьмерых уже не вернуть. Моего возвращения в реальный мир никто так и не заметил. В физической реальности с момента изгнания Князя прошло всего несколько секунд, родяне торопились спасти пострадавших и на мелочи внимания не обращали.
   -- Не суетись, -- присел я рядом с Антипкиным. -- Врачей много, хватит на всех.
   Думать о заключенной только что сделке не хотелось -- слишком много всего произошло. Тени подсказали способ вернуться в привычный мне мир -- и славно, об остальном поразмыслю потом. Лучше сосредоточиться на текущих заботах.
   -- Черт. -- Слава наконец-то успокоился и позволил целителю заняться собой. -- Как же так?
   -- Хороший вопрос. Почему для первого испытания выбрали именно темного?
   -- С ним была заключена договоренность. Мы хотели призвать кого-то, обладающего энергетикой, схожей по характеристикам с энергетикой Кощея. Почему же он...
   -- Что-то ему не понравилось. Заметь: до приветствия посла он вел себя относительно мирно, по крайней мере, сильной агрессии не проявлял. -- Я еще немного подумал и предположил: -- Возможно, проблема в обережном круге. Там много солярных символов, они для Князя -- как шипы на стенах. Может, он рассердился, решил, что его заманили в ловушку. Стоило послу заговорить, как появился крохотный канал в нашу реальность, по которому дух и приложил окружающих всем, чем было.
   Артефакты проверяли не один раз, причем специалисты разных профилей. Волхвы, ментаты, я сам. Никто не заметил возможного конфликта. Нанесенные мастерами символы обладали множеством значений, допускавших огромное количество толкований. Что конкретно не понравилось Князю, что могло его взбесить? Неизвестно. Мы, безусловно, рано или поздно получим ответ, но сколько крови он будет стоить?
   Антипкин скривился от боли и наконец-то поинтересовался:
   -- Ты сам-то цел?
   -- Как видишь.
   Слава кивнул и погрузился в размышления о чем-то своем.
   Что ж, в капище, вернее, в том, что от него осталось, мое присутствие более не требуется. К утру жрецы закончат зализывать раны, потом, наверное, примутся за восстановление храма. Тут я уже ничем не смогу им помочь, а значит, пришло время заняться другими, не менее важными и неотложными делами.
  
   Фролов с мрачным выражением лица оглядел разгромленное сердце капища. Прежде ему не доводилось здесь бывать, и, положа руку на сердце, он предпочел бы явиться сюда по иному, не столь трагичному, поводу. Гибель пяти сильных псионов и трех жрецов приятным событием не назовешь. Расследование всех схожих происшествий прямо или косвенно входит в сферу интересов Призрака, поэтому он, не дожидаясь официального приказа, едва ли не первым примчался посмотреть на результат буйства Навьего Князя. Увиденное ему не понравилось.
   -- Как же это вы так? -- наконец без привычного ерничанья выразил он свои чувства.
   В ответ я только пожал плечами. Что тут скажешь? Призыв духов всегда связан с опасностью, и мы, те, кто все-таки решается рискнуть, знаем цену возможной ошибки. В шаманской практике случается всякое. Иногда даже тщательно выверенные, многажды опробованные ритуалы дают сбой.
   -- Я вызвал Покойника. -- Призрак удивленно вскинул брови. Покойник сейчас числился в настолько секретной организации, что связаться с ним быстро не смог бы и сам Фролов. Не говоря уже о возможности пригласить для консультаций. -- Пусть он разбирается с духами, ищет ошибку в обряде. Самая работа для истинного шамана.
   -- Когда он еще приедет...
   -- Сегодня вечером. Он закатил начальству истерику, и его отпустили.
   Истинные шаманы, способные общаться и понимать сущности ментала, встречались редко. Их всего-то шестеро на весь мир. Зато они могут достать практически любую информацию, собрать компромат на кого угодно, раскрыть любые секреты. Оттого и берегут их, как зеницу ока, оттого-то и считают не менее опасным оружием, чем атомное. Покойника сразу привлекли бы к проекту, не помешай традиционная вражда спецслужб.
   -- Есть, есть в жизни маленькие радости, -- покивал мой собеседник. -- Если бы этих самых радостей не было, стрелялся бы народ от тоски. Я первый и начал бы. Пойдем-ка, Аскет, прогуляемся.
   Капище вымерло. Приглашенные эксперты выгнали прихожан и жрецов в целях лучшего "считывания фона", для верности оцепив территорию солдатиками в форме. Сейчас со здания снималась, слой за слоем, накопленная за десятилетия информация. Эмоции по большей части. Что следователи надеялись узнать таким образом, я не смог бы выяснить, даже перетряхнув их мозги до самого подсознания. Как бы то ни было, навстречу нам попадались только обитавшие при святилище духи, провожавшие нас насмешливыми и жестокими взглядами.
   -- Если честно, Аскет, очень уж меня беспокоит твой гастарбайтер... -- начал Призрак.
   Он успел поведать о части своих проблем, и мы оба согласились, что моя драка с продавцом и его расследование -- звенья одной цепи.
   -- Он не мой.
   -- Хорошо, пусть будет свой. В силу абсолютной неизвестности обнаруженные тобой ментаты кажутся мне более опасными, поэтому предлагаю сосредоточиться именно на этой проблеме.
   Мне оставалось только кивнуть.
   -- Интересно, каким образом они сумели блокировать чувство угрозы? Атака началась абсолютно неожиданно, словно те, кто ее задумал, вообще находятся вне нашей реальности.
   -- Как чужаки? -- буркнул Фролов. И тут же предложил: -- С Беловым посоветоваться не хочешь? Он чаще твоего общается с духами.
   -- Спорное мнение, -- позволил я себе усмешку. Тени давно стали моими постоянными спутниками, о возвращении чужаков они бы сообщили мне первому. -- Нет. Я сумел считать достаточно, просто... Представь себе, что у меня в памяти сидит ком из кусочков мозаики. Эти кусочки медленно вращаются, ищут подходящие грани, постепенно притираются друг к другу, превращаясь в единое полотно. Скорость процесса зависит от найденных намеков, послужить которыми может абсолютно любое явление. Рано или поздно картинка сложится.
   -- Лучше бы рано, чем поздно.
   -- Чем больше я узнаю о контролерах и их марионетках, тем быстрее пойдет процесс. Могу походить по городу, поискать новые объекты для изучения.
   Призрак отнесся к предложению с явной прохладцей: у него, по всей видимости, был заготовлен другой план.
   -- Мы решили действовать масштабнее. Связаны найденные нами марионетки с родянским ритуалом или нет, мы точно не знаем, верно? Ну так и незачем рисковать. Мы тут собирались под видом проверки паспортного контроля хорошенько прочесать стройки, кафе, овощебазы вместе с Миграционной службой. Сильных ментатов в городе хватает... Ты меня слушаешь?
   -- Да.
   -- Потрясающая лаконичность! Так вот, я обломался. -- Призрак остановился и, словно сам не веря прозвучавшему признанию, повторил: -- Я -- обломался! Какая-то вшивая секретарша из комиссии по труднадзору срывает совместную операцию милиции, ФСБ, ФМС и нашей с тобой любимой Службы. Ты можешь в это поверить?
   -- Не могу, -- согласился я. -- В секретаршу -- не могу. Здесь либо бюрократическая ошибка, и тогда головы уже летят, или против нас сыграл серьезный противник. У тебя есть влиятельные враги в чиновничьей среде?
   -- Полно! Но так они подставляться не станут. -- Он резко остановился, вороватым движением огляделся по сторонам и заговорщицки понизил голос: -- Слушай, а у тебя враги есть? Я никому не скажу, честно.
   -- Живых нет. -- Я невольно улыбнулся от предположения, что мешать пытаются не следствию, возглавляемому лично Фроловым, а мне, грешному. Нет, проблема не во мне. -- Ищи среди своих недругов. Скорее всего, один из обиженных тобой начальников мстит доступным ему способом за неимением других.
   Константин криво улыбнулся и согласился:
   -- Все может быть. Я отдавил любимые мозоли достаточно большому количеству людей, среди них наверняка найдется хотя бы один гаденыш с хорошей памятью. Однако мне, как, думаю, и тебе, хотелось бы прояснить один скользкий момент: саботаж идет от природной вредности или по чьему-то приказу?
   -- Так узнай. Не верю, что у тебя нет нужных связей.
   -- Есть. Только твои в данном случае эффективнее.
   Я безуспешно порылся в памяти.
   -- Ты ничего не путаешь?
   -- Ничуть. Помнишь того мужика, которого вы с Мисюриным и Зайцевым в норму приводили? Тогда я вас и познакомил, еще выдернул тебя прямо из королевской камеры.
   Еще бы не помнить. Первый пациент -- он как первая любовь, забыть невозможно.
   -- Помню.
   -- Сергей Иванович Каменев, крупная фигура в Государственной думе и твой давний поклонник. Должник. По удачному для нас совпадению, является председателем комитета по мониторингу состояния правительственных структур. Владеет абсолютно всей информацией о балансе сил во властных группировках, которой готов поделиться на безвозмездной основе. Но -- исключительно в личной беседе со своим загадочным спасителем, то бишь с тобой.
   -- Зачем и для чего нам встречаться?
   -- Чего-то ему от тебя надо, -- пожал плечами Призрак, и я понял: не скажет. -- Люди его ранга не видят разницы между дружбой и использованием. Власть заставляет изменить образ мышления, элита живет по своим законам. И все-таки поговорить с ним стоит.
   Константин не замечает, насколько в нем сильна страсть к интриге. Он любит загадки, точнее, любит разгадывать их. Но манипулятор из него не слишком умелый. Личная встреча ментата моего уровня с политиком означает для последнего потерю всех тайн, какие у него только имеются за душой. Можно, конечно, нацепить кучу амулетов и позвать пару псионов уровнем пониже, только от сканирования они не спасут -- в лучшем случае отметят сам факт да окажут символическое сопротивление. Для прикрытия нужны либо более сильные мастера, либо равные. Поэтому составы делегаций на переговорах тщательно согласовываются заранее, поэтому за перемещениями сильных ментатов пристально следят.
   Призрак подталкивает меня порыться в мозгах у думца...
   -- Чем этот человек тебе интересен?
   В ответ на меня взглянули чистыми и честными глазами:
   -- Хочу понять, как он на самом деле относится к псионам. Вроде неплохо, но с "Защитниками человечества" почему-то контактирует. Которые, между прочим, на американские гранты живут с самого момента основания.
   "Защитники" считались наиболее многочисленным движением среди псионо-ненавистников. Существование различного рода расистских организаций для человеческого общества является нормой -- Ку-клукс-клан далеко не единственная организация, пропагандирующая превосходство одних людей над другими. Расисты будут всегда, это неизбежно. С появлением носителей пси-способностей вполне естественно возникли объединения тех, кому новые, измененные люди категорически не нравились. Нас не любят по разным причинам: одни боятся, другие завидуют нашим возможностям, третьим просто требуется повод для ненависти. Конечно, есть и пострадавшие от неспровоцированного насилия, озлобившиеся на всех псионов без разбора. Мы ведь не ангелы...
   -- Я не стану его читать. Но встретиться -- встречусь.
  
   Дверной звонок назойливо гремел в голове ржавым металлическим скрежетом, отзываясь противной болью в висках. После почти бессонной ночи и выпитой под утро полбутылки шампанского, которую приволок откуда-то Панк, самочувствие было не самым лучшим. Кроме того, столь настойчиво трезвонить мог только визитер, совершенно не знакомый с местными порядками: вход в квартиру практически никогда не запирался, да и сама квартира напоминала густонаселенный проходной двор. Светка мрачно вздохнула и пошла открывать. Даже несмотря на головную боль, она была рада видеть человека, нервно стучащего носком ботинка в дверной косяк и нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу.
   -- Это что еще за пугало? -- Пробегавший мимо Рыба застыл на месте, изумленно и, кажется, немного испуганно взглянув на нежданного гостя. Удивляться было чему: лицо незнакомца украшали жутковатые рубцы давних ожогов, а кожа, видимо, под воздействием какого-то химического вещества приобрела зловещий синевато-лиловый оттенок с просвечивающими тут и там красновато-бурыми прожилками.
   -- Слушай, ты скажи своим друзьям, чтобы они меня не нервировали. -- Вошедший так зыркнул на Рыбу, что тот почел за благо скрыться в комнате. -- У меня и без того вся кладовка трупами завалена, куда я новые девать стану?
   -- Здравствуй, Злобный дядя, -- вздохнула Светка. За прошедшие несколько месяцев с момента их последней встречи этот тип ничуть не изменился. Впрочем, с чего бы ему меняться? Папочку, да и саму Светку, он вполне устраивал именно в таком виде.
   -- Ага, привет. Где здесь жрачка?
   Наблюдая за хозяйничающим Злобным, с энтузиазмом шарящим в холодильнике, она поинтересовалась:
   -- Отец прислал?
   -- Угу, -- кивнул тот, не отрываясь от процесса сооружения гигантского бутерброда. -- Папа волнуется: сбежала его дочурка! Поэтому послал -- в хорошем смысле -- меня, от которого не убежишь.
   -- Он сказал отвезти меня обратно в Москву?
   -- Аскет здесь. Просто сам он приехать не смог, кое-какие дела у него. -- Злобный слегка поморщился и, роняя крошки, откусил почти половину изготовленной им колбасно-хлебной конструкции. -- Поэтому придется тебе терпеть мое общество, пока он с проблемами не разберется.
   Девушка искривила губы в подобии усмешки. Ну, конечно. Опять дела. Как всегда.
   -- То есть я теперь под домашним арестом?
   -- Сама виновата, -- отозвался с набитым ртом Злобный. -- Не сняла бы маячок, гуляла бы сейчас с дружками без присмотра. Ну, по крайней мере, без слишком плотной опеки.
   Маячок? Действительно, после предыдущего побега отец, несмотря на бурные протесты и небольшой скандальчик с битьем посуды, поместил в ее ауру особый знак, который, подпитываясь энергией оболочки, подавал своему создателю через ментал хорошо различимый сигнал. Благодаря ему отец мог контролировать ее перемещения и в любой момент безошибочно определить, где находится его ненаглядное чадо. Поначалу Света попыталась заглушить излучение маячка -- не получилось, и вскоре она просто привыкла к нему, а через несколько дней и вовсе перестала обращать внимание, относясь к наличию знака как к чему-то само собой разумеющемуся. Сейчас девушка прислушалась к своим ощущениям. Еще вчера вечером маячок был на месте. Сегодня утром почему-то бесследно исчез.
   -- Я его не снимала. Он сам пропал.
   Друг ее отца и один из опаснейших псионов мира на мгновение замер, не донеся до рта очередной бутерброд с колбасой, и недоверчиво посмотрел на свою собеседницу.
   -- Сам? Свет, ты понимаешь, что несешь? Маячки, тем более такие, сами по себе не исчезают. Это не прыщи на носу.
   -- И тем не менее, ничего не знаю. Я его не трогала.
   В ответ ее оглядели с ног до головы пристальным и очень мужским взглядом, от которого Светке сделалось немного страшно.
   -- Надо думать, правду говоришь, -- задумчиво протянул Злобный и зачем-то сунул надкусанный бутерброд обратно в холодильник. -- Девушка ты вроде взрослая, понимать должна, что обмануть Аскета не удастся. Тогда собирайся, планы меняются.
   -- С какой стати?
   -- С такой. Поедем к твоему папочке. -- Злобный мельком взглянул на часы и достал из кармана мобильник. -- Ох, как невовремя это все, ох, как невовремя...
  
   Девушка вышла из дверей лифта и прошла сквозь лестничную площадку, не оглядываясь по сторонам. Внутри нее бурлило и искало выхода раздражение. Нет, конечно, Света осознавала, что при желании отец найдет ее хоть на дне моря, да где угодно, но в глубине души она все-таки надеялась, что рано или поздно ей, наконец, позволят самой решать за себя. В конце концов, она не собачка, чтобы ее постоянно держали на коротком поводке. Злобный всю дорогу хранил молчание, да и сейчас мрачно сопел за спиной, и Света чувствовала где-то на задворках подсознания, что в нелепую историю с маячком он не верит. Вернее, верит, но сомневается. И его недоверие еще больше разжигало в ее душе чувство обиды и уязвленного самолюбия.
   Высокая худощавая фигура, в неподвижности застывшая у окна, на открывшуюся дверь квартиры не отреагировала. Зачем? Он почувствовал их приближение задолго до того, как Злобный и Светка выбрались из такси и направились к панельной многоэтажке, да и наверняка успел считать состояние обоих, попутно занимаясь какими-нибудь другими делами. Какого черта ему вообще понадобилось в Питере? Он же из своего института неделями не вылезает...
   -- Коллеги проводят довольно интересный и рискованный эксперимент. Уже провели, -- ответил Аскет на незаданный вслух вопрос. Девушка недовольно скрипнула зубами -- ей давно надоело, что ее мысли читают, словно открытую книгу.
   -- Тогда научись закрываться, -- с сарказмом в голосе произнесла неподвижная фигура. -- Если бы ты тратила меньше времени на так называемых друзей, давно умела бы блокировать чужое сканирование.
   -- Издеваешься? -- мрачно поинтересовалась Светка. Помешать Аскету залезть в чьи бы то ни было мозги... Ха!
   -- Нет. Обещаю, что перестану тебя читать, как только увижу полноценную защиту.
   -- Как будто той, что сейчас стоит, тебе мало!
   -- По-видимому, мало. -- Сильнейший ментат мира наконец-то отвернулся от окна, прошелся по комнате, попутно скинув с журнального столика ноги усевшегося в кресло Злобного. Тот недовольно замычал и отхлебнул пива из неясно откуда возникшей банки. -- Кто-то ведь сумел извлечь из тебя мою "следилку"? Кстати, он меня изрядно подставил.
   -- Обидно, да? -- незамедлительно съязвила Света. -- Теперь приставишь охрану в двойном размере?
   -- В твоей охране работают именно те псионы, которые нужны. -- Мужчина холодно посмотрел на дочь. -- Достаточно сильные, чтобы справиться с мелкими бытовыми неурядицами, и достаточно неумелые, чтобы ты смогла от них ускользнуть. Я сам их подбирал.
   Первым на нежданное откровение отреагировал Злобный:
   -- Не понял, -- в его голосе слышалось удивление. -- Ее что, вообще не охраняют? А как же "Руки Михаила" и остальные психи? Которые хотели ее похитить и на твою голову обменять?
   -- До сегодняшнего дня я считал, что таковых не осталось.
   Равнодушно сказанные слова заставили Светлану непроизвольно вздрогнуть, легкий холодок пробежал по ее спине. Нет, за отца она практически не беспокоилась, ничуть не сомневаясь, что он в случае необходимости сможет за себя постоять, только вот что касается ее самой... Сект, числивших воплощением вселенского зла единственного на земле человека, контактировавшего с Господином чужаков, насчитывалось не так уж и много, но одна из них решилась-таки однажды перейти от слов к конкретным действиям. Светка прекрасно помнила, как солнечным осенним днем, когда она возвращалась из школы домой, возле тротуара притормозил огромный черный джип, из которого высочило трое мужчин в масках. Ловко зажав ей рот и глаза, так, что она практически не могла дышать, они затолкали ее в машину -- нападение оказалось слишком быстрым, Света даже не успела как следует испугаться. Она готовилась к похожим ситуациям, училась драться, однако в реальности не сразу определила нарастание угрозы и совершенно растерялась. Лишь только автомобиль рванул с места, к ее лицу сильно прижали влажную, леденящую кожу тряпку, от которой нестерпимо несло какой-то приторной химией. Перед глазами поплыли разноцветные круги, мозг словно сковал невидимый обруч, разум стал медленно проваливаться в тянучую, вязкую мглу... Прежде чем окончательно потерять сознание, Света успела дотянуться своей энергетической оболочкой до ауры маячившего впереди водителя и из последних сил нанесла в его бритый затылок разрушительный ментальный удар, вложив в него все свои стремительно иссякающие силы без остатка. Она уже не почувствовала, как джип вильнул в сторону, врезался в столб, перевернулся в воздухе и, сминая припаркованные у тротуара машины, заскрежетал вниз по улице, беспомощно вращая в воздухе колесами и высекая из асфальта яркие снопы искр. На память от происшествия у нее осталось только стойкое отвращение к большим черным машинам и крошечный, незатягивающийся даже силой псионики шрам на левой щеке. Очнулась она дома, в своей постели и, как ни старалась, не смогла вытянуть из отца о судьбе нападавших ни слова.
   -- По-видимому, я все-таки ошибался, -- продолжал тем временем ментат. -- Маячок извлечен с помощью неизвестной мне техники -- грубой, примитивной, но очень действенной. Оригинальной. Следы ауры псиона-оператора не замаскированы, однако найти его я так и не смог. Либо он очень хорошо спрятался, либо уже покинул наш мир. Поэтому при первой возможности мы проедемся по твоим друзьям, дочка, побываем во всех местах, которые ты посещала, и попробуем хоть как-то разобраться в этой ситуации. Мне, знаешь ли, любопытно.
   -- Погоди, погоди -- поднял в воздух растопыренную ладонь Злобный. -- Ты не ответил. Она что, вот так просто гуляет по Москве? Без охраны?
   -- Светлана умеет драться. -- Аскет помолчал, потом нехотя добавил: -- На случай крупных неприятностей к ней привязаны две тени. При угрозе жизни они перейдут в реальность и уничтожат опасность. Только, Света, будь осторожна: призраки порой непредсказуемы, от них могут пострадать и случайные люди.
   Час от часу не легче. Ладно тупоголовые охранники, один из которых истекает по ней слюной, но то, что по пятам за ее скромной персоной таскаются два безумных покойника... Интересно, они и в ванной комнате приглядывают за своей подопечной?
   -- Послушай, пап, -- стараясь говорить как можно спокойнее, начала Света. -- Я все понимаю: опасность, происки конкурентов, враг не дремлет... Но это уж, знаешь ли, слишком. Мне вполне достаточно того, что меня круглосуточно пасут твои дуболомы, шагу без них не ступить. Если и вправду существует угроза моей жизни, выдай им пулемет. Или танк. Но более дурацкую идею, чем твой фокус с привидениями, сложно и придумать.
   -- Что, собственно, тебя не устраивает? -- флегматично поднял бровь Аскет.
   -- Да все! -- воскликнула девушка, переходя на крик. -- Все меня не устраивает! Начиная с того, что ты вообще не интересуешься моей жизнью, что тебе попросту наплевать на меня, и заканчивая тем, что дома ты появляешься пару раз в месяц! Да и тогда у тебя времени нет! Я не прошу ничего сверхъестественного, но ты можешь хотя бы не читать с порога мои мысли, а человеческим языком спросить, как у меня дела?! Да просто по-го-во-рить?
   -- Эй, ребята... -- робко попытался встрять Злобный, но Светка и Аскет, синхронно обернувшись в его сторону, будто по команде рявкнули хором: "Заткнись!"
   -- Почему я вынуждена краснеть и выкручиваться, пытаясь объяснить девчонкам, что я не могу пригласить их домой попить чаю после уроков? -- уже не пытаясь сдерживать хлынувших ручьем слез, кричала девушка. -- Как им рассказать, что у меня не дом, а какая-то казарма? Вспомни, сколько раз за последние годы ты вообще появлялся в школе? Да наша классная уже вообще забыла, как ты выглядишь: когда нужно, она просто спрашивает, сможет ли мой папа опять прислать кого-нибудь на родительское собрание...
   Света закрыла лицо руками и отвернулась. Несколько мгновений ее плечи содрогались, но вскоре она решительно выпрямилась и, утерев тыльной стороной ладони раскрасневшиеся глаза, произнесла:
   -- Значит, так. Раз уж много лет назад ты твердо решил переложить заботу о моем воспитании на плечи своих друзей, я готова с этим смириться, в конце концов, я уже привыкла. Но в таком случае не нужно лезть в мою жизнь сейчас, тем более устраивать за мной слежку с использованием каких-то там духов. Раз ты так обо мне беспокоишься, пусть твои друзья и обеспечивают мою безопасность. Думаю, ты с ними договоришься.
   -- Что ж, -- после минутной паузы произнес Аскет, -- полагаю, ты права. Андрей?
   Злобный важно кивнул, приподняв в знак согласия свою банку и тут же сделав из нее щедрый глоток.
   -- Я в самом деле уделяю тебе слишком мало времени и внимания, -- продолжил отец. В его голосе пораженная Света услышала нотки смущения. -- Извини, Света, я просто не умею демонстрировать свою заботу. Но моя внешняя холодность не означает, что я к тебе равнодушен и мне нет дела до твоих проблем. Это не так. Просто иначе я не умею и, наверное, уже никогда не научусь. Я редко произношу такие слова, но сейчас, наверное, именно тот случай.
   Из кресла в углу донеслось сдавленное бульканье: Злобный подавился пивом и громко закашлялся. Аскет подошел поближе и заботливо похлопал своего друга по спине, отчего тот едва не вылетел со своего места на пол.
   -- Мне пора, -- сказал Аскет, взглянув на тикавшие на книжной полке часы, и вновь повернулся к Светлане. -- Мы еще продолжим этот разговор чуть позже. Еды в холодильнике хватит, только ты присматривай за Злобным, чтобы он не сожрал все запасы до моего возвращения. Да, и постарайтесь не выходить из дома без необходимости. У меня плохие предчувствия.
   -- Ни хрена себе пообщались! -- в спину другу высказался Злобный.
   Когда в коридоре стихли шаги и щелкнул дверной замок, девушка оглядела комнату, посреди которой стояла. Она уже бывала здесь однажды, лет, наверное, пять или шесть назад. Сейчас тот визит вспоминался, как один из самых счастливых моментов в ее жизни: они с отцом приехали в Питер на выходные, целый день гуляли по залитому солнцем городу, потом ели мороженое в небольшом открытом кафе на Невском, а ближе к вечеру отправились в какой-то парк кататься на аттракционах. Уже на следующий день они вернулись в Москву, но поездка запомнилась Светлане надолго.
   Обстановка выглядела небогатой, скорее очень скромной по нынешним временам: диван, раздвижное кресло в углу, гарнитур типа "стенка" -- такие, насколько ей было известно, когда-то стояли едва ли не в каждой советской квартире. Ковер на стене, древний телевизор на стеклянной тумбе, старомодная люстра с золотистыми плафонами свисает с потолка. По всему видно, что папочка совсем недавно пытался навести здесь порядок, только вот вымыть плафоны, доверху заросшие пылью, конечно же, не догадался. Света подошла к гарнитуру и открыла стеклянные створки секции, в которой хранилась хрустальная посуда. Там между гранеными стопками, изящными фужерами и пузатыми винными бокалами одиноко стояла черно-белая фотография, изображавшая мужчину и женщину средних лет. Мужчина был серьезен, он смотрел в объектив, словно пытаясь разглядеть что-то по эту сторону небытия, женщина улыбалась.
   -- Родители? -- произнесла вслух Света, разглядывая пожелтевшую от времени карточку. В прошлый раз она почему-то не обратила на нее внимания.
   -- Угу, -- кивнул бесшумно появившийся за спиной Злобный. По обоюдному согласию они не комментировали закончившийся минуту назад разговор. Или, как стыдливо думала девушка, ее недавнюю истерику. -- Погибли в авиакатастрофе. Летели откуда-то с юга, ну и... Он тогда чуть помладше тебя был, потом у крестной воспитывался. Понимаешь, Свет, ты сейчас его, наверное, справедливо упрекаешь в отсутствии родительской заботы, только вот у него самого всего этого считай, что и не было. Сейчас, погодь...
   Злобный на мгновение смолк, и по изменению окружавшей ее энергетики девушка почувствовала, что он сканирует помещение в поисках какого-то неведомого предмета. Затем он подтащил поближе стул и, демонстративно кряхтя, полез в самую верхнюю секцию мебельной "стенки". Спустя мгновение оттуда вылетел пухлый альбом в красной обложке под бархат и, взметнув в воздух облачко пыли, шлепнулся к ее ногам.
   -- На, смотри.
   Надо же, подумала Светлана, осторожно переворачивая толстые картонные страницы, оказывается, у ее приемного отца есть какое-то прошлое. Вот смешной белобрысый мальчик в белой рубашке с пионерским галстуком глядит на нее умными, почти по-взрослому внимательными глазами, вот целый класс расселся вокруг строгой учительницы, мальчишки в темных костюмах, девочки в аккуратных белых фартуках. А эта похоже на выпускной класс -- фотография уже цветная, здесь ребята стоят на ступенях школьного крыльца. Света с трудом отыскала своего отца в толпе одноклассников: слишком уж непривычно-забавным выглядел он в зеленом свитере с оленями и длинными -- ну надо же! -- волосами. Вот он в строгом пиджаке сидит за компьютером, тут ему на вид, наверное, лет двадцать, здесь -- уже где-то за городом, в компании таких же молодых людей, один сжимает в руках гитару, второй, с кудлатой смешной бородой, нанизывает на шампур шашлык. Единственная фотография, на которой Аскет улыбается. Света перелистнула последнюю страницу: там, под надорванным полиэтиленом, лежал еще один снимок, брошенный сюда, по всей видимости, гораздо позже остальных. На карточке был изображен ее отец, устало сидящий на каком-то камне возле разоренного Гнезда -- на наличие последнего где-то поблизости указывала случайно попавшая в кадр конечность мертвого монстра, отдаленно напоминавшая крабью клешню. В одной руке Аскет держал автомат, в другой -- не то короткую пику, не то меч с длинной ручкой: по рассказам Света помнила, что такие использовались бойцами СБР в тесном пространстве Гнезд, когда огнестрельное оружие оказывалось неэффективным.
   -- Это кто? -- ткнула Света пальцем в изображение сидевшего чуть поодаль человека в камуфляже, смотревшего куда-то в сторону, отчего лицо его получилось на снимке повернутым в профиль.
   -- Не узнаешь? -- заглянув ей через плечо, хмыкнул Злобный. -- Я, знаешь ли, раньше симпатичным парнем был, до того, как мне одна тварь в рожу плюнула. Я не Аскета имею в виду.
   Света подняла глаза на своего визави, и ей подумалось, что, наверное, не стоило так кричать на отца, ведь если она хочет быть взрослой, нужно уже научиться, наконец, контролировать свои эмоции. Она обязательно поговорит с ним еще раз, когда он вернется. Под удивленным взглядом Злобного девушка достала фотографию из альбома, и, захлопнув толстую книгу, спрятала снимок в небрежно брошенную на диван сумочку.
  
   С той самой поганой минуты, когда заявившийся непонятно откуда пришелец заполз к нему в мозги, Алексей находился в состоянии полусна. Навалившаяся вялость мешала соображать, звуки доходили приглушенно, словно в уши затолкали комки ваты, отказавшиеся подчиняться глаза слезились и показывали так, будто перед ними выставили толстую пластину из мутного стекла хренового качества. Ворочавшийся в сознании дух представлялся тяжелым спрутом, крепко вцепившимся в мозг и не собиравшимся отпускать.
   Одержимого не заинтересовали ни короткий диалог с подъехавшими врачами -- зато пришелец принял в нем живейшее участие, коротко, четко и похабно объяснив медсестре, почему ей не стоит заглядываться на некоего Жору, -- ни дальнейшее путешествие. Легкое оживление появилось только при подъезде к Пушкину. Алексей помнил, что здесь должен находиться дежурный экзорцист, и вяло обрадовался. Теперь-то проклятый дух уберется из его мозгов! Надо только немного потерпеть, и все будет в порядке. Он вернется на работу, отчитается перед шефом... Облом. Фролова еще один прокол подчиненного едва ли обрадует. Виноградов понял, что он совершенно не хочет знать, какие слова приготовил ему любимый начальник. Может, лучше никого никуда не изгонять? Призрак ругаться придет, а с него взятки гладки? Сиди себе, гугукай да по стенкам ползай.
   Угнездившийся в его башке чужак воспринял последнюю мысль как руководство к действию и попытался воспарить, но понавидавшийся всякого медбрат быстро опустил его на лежанку путем ударно-силового воздействия. Проще говоря, треснул ладонью по лбу, сопроводив сие действие потоком отборного мата.
   -- Извините, Алла Борисовна, -- повернулся он к приоткрывшемуся окошечку в кабину водителя, в котором показалось хмурое женское лицо. -- Клиент буянит.
   -- Ничего, Слава, продолжайте -- послышался спокойный ответ. -- Я недавно с одним колдуном разговаривала, так он сказал, что от... э-э-э... выражений одержимые спокойнее становятся. Духам нецензурщина не нравится.
   -- Ну, раз так, надолго он у нас не задержится.
   Намечавшуюся высокоинтеллектуальную беседу прервал скрип тормозов, к остановившейся "газели" проворно подскочили два санитара и лекарь-псион. Стоило последнему сосканировать ауру и увидеть глядящие в разные стороны глаза больного, как он тяжело вздохнул.
   -- Давно он такой?
   Алла Борисовна подала коллеге кипу документов:
   -- Около часа.
   -- Оставляйте, -- вздохнул целитель. -- Сейчас экзорцист придет. Кто сегодня дежурит, Амилкар? Зовите, чего тянуть-то.
   Обещанный дежурным доктором "изгоняющий дьявола" оказался негром. Торопливо дожевывая нечто жирное, он профессионально проверил состояние будущего клиента и на ломаном русском отправил носильщиков прямо в ритуальный покой. Терять время он явно не собирался.
   Эмигрантов с африканского континента теперь можно стало встретить практически везде. Речь идет о псионах, конечно же, -- обычные беженцы традиционно переправлялись в Европу. Распад ДАО не прибавил стабильности межплеменным отношениям, и поток спасающихся от ужасов гражданской войны людей все не уменьшался. Впрочем, в последнее время миграционное законодательство Евросоюза ужесточилось, причину чего аналитики видели как в очередных бунтах подростков-мусульман, так и в сопутствующем росте влияния националистических организаций. Зато дискриминация "носителей потенциально опасных для общества способностей" постепенно сходила на нет. Власти осознали выгоду, приносимую псионами, и сейчас активно развенчивали те самые мифы, которые сами же и создавали. Российское же законодательство изначально не делало разницы между людьми с точки зрения наличия или отсутствия экстрасенсорных способностей, поэтому вот уже лет пятнадцать бывшая Империя Зла служила современным колдунам и магам Землей Обетованной.
   -- Зря стараешься, уголёк, -- ехидно уведомил дух экзорциста.
   Негр не обратил на оскорбление никакого внимания, целиком сосредоточившись на предстоящем ритуале. Он скинул белый халат, прочую одежду, оставшись в одной набедренной повязке, вытащил из потрепанной кожаной сумки тыкву с песком и затянул заунывную песню, вгоняя себя в транс. Шаманом он оказался опытным, всего через несколько минут на его призыв из ментала явилась еще одна сущность. Новый дух принял облик зеленой обезьяны, с удовольствием выхлебал предложенную бутылку пива, но на просьбу вышибить из одержимого чужака ответил отказом. Точнее говоря, он громко заухал, заскакал по комнате, хлопая себя лапами по брюху, и внезапно исчез.
   Первая неудача шамана не обескуражила. Амилкар призвал еще одного лоа, потом еще, потом вышел ненадолго и вернулся с какой-то длинной палкой, украшенной резной головой змеи. Бесполезно. Наконец, в ярости отшвырнув колдовские причиндалы, он с недовольным ворчанием голышом выбежал в коридор. На сей раз отсутствовал экзорцист долго, а когда вернулся, его сопровождали двое коллег, при виде которых дух довольно захихикал:
   -- Да у вас тут прямо Интернационал!
   Толстый китаец, к халату которого была приколота табличка с надписью "Вен Веньмин", оскорблено насупился, в то время как второй помощник -- седой мужчина с ярко выраженными англо-саксонскими чертами лица -- недоуменно захлопал глазами. Китайцы начали переезжать в Россию относительно недавно, после "процесса восемнадцати". Внутренний конфликт в партийной верхушке вылился в серию кровопролитных восстаний по всей стране, от которых мудрые люди старались сбежать. Северный сосед казался надежным, пусть и не очень комфортным пристанищем. Что касается англичанина, то его присутствие тоже не являлось чем-то необычным. Сейчас многие псионы-европейцы приезжали на учебу в Академию или в другие российские заведения медицинского профиля. Причем треть из их числа, если не больше, изъявляли желание остаться после окончания стажировки в оказавшейся совсем не такой уж и страшной стране.
   Совокупные усилия уже трех шаманов тоже не дали ожидаемого результата. Из полудремы Виноградов с тусклым интересом следил, как проваливаются попытки уговорить духа уйти по-хорошему, как отказывают в помощи другие призванные сущности, как бессильно опускает руки оказавшийся ментатом китаец. Все оказалось напрасно. Наконец посрамленный негр со злостью признал свое поражение.
   Появление высокого, с короткой бородкой и добрыми черными глазами целителя прервало затянувшееся молчание. Он с недовольным видом оглядел скорчившего ему гримасу Алексея и с властными нотками в голосе поинтересовался:
   -- Какие-то проблемы, Амилкар?
   -- А-а-а, совсем странный лоа, -- пожаловался негр. -- Зачем пришел -- не говорит, чего хочет -- не говорит, уходить не уходит. Давай санкцию на комнату, начальник.
   -- Нет уж, пытать человека я тебе не дам, -- покачал пальцем врач перед носом привыкшего к использованию жестких методов шамана. -- Другие способы ищите.
   -- Других нет, Олег Михеевич, -- влез в разговор европеец. -- По крайней мере, мы других не знаем.
   Вместо ответа целитель полез в карман за трубкой мобильника и, отойдя в сторонку, принялся с кем-то переговариваться. Общался он недолго. Посмеиваясь, он вернулся к грустно сидевшей на скамейке троице, чтобы с довольным видом сказать:
   -- Я только что говорил с начальником этого молодого человека. Рассказал ему о возникших трудностях, спросил, что делать дальше. Он обещал прислать опытного специалиста -- их сейчас несколько в городе.
   Алексей не слышал дальнейшего разговора. Все ощущения, оставшиеся ему от собственного тела, задавил бешеный напор исходящей от духа радости. "Да! -- бесновался захватчик, выбрасывая чистые, ничем не замутненные, примитивные образы. -- Да! Наконец-то!"
  
   Российская система здравоохранения в лице своего высокопоставленного руководства по сию пору так и не определилась с вопросом: в каком направлении развиваться дальше? Вроде бы все очевидно: есть псионы, способные исцелять больных быстро и качественно, зачастую их воздействие оказывается эффективнее, чем привычные методы классической медицины. С такими болезнями, как рак, атеросклероз сосудов, туберкулез или последствия инфарктов, лучше идти не в обычную клинику, пусть даже специализированную, а к одному из Данииловых коллег. Это признают все. Вопрос в том, как конкретно организовать прием больных целителями. Создать совершенно новую структуру, действующую параллельно существующей, или лучше вписать псионов в привычную Минздраву схему? Оба варианта имеют свои плюсы и минусы.
   Как бы то ни было, целители до сих пор в дефиците, и основная часть населения привычным путем идет к врачам в районную поликлинику. Только в крупных больницах организовывают особые отделения для "тяжелых" больных, где используют экстрасенсорные методы лечения. Бывшее медицинское крыло Службы ныне объединилось с московской Академией псионики и на базе старой сети филиалов потихоньку развивает полукоммерческое направление, руководит сим гибридом по-прежнему Даниил. Пациенты, проблемы которых связаны с повреждениями организма от воздействия пси, направляются туда. Понемногу возникают и частные клиники.
   Виноградова положили в Пушкине. У медиков, срочно вызванных запаниковавшим стажером, сработал стереотип: если рана нанесена знаком или духом, везти пострадавшего по строго определенному адресу, а там пускай разбираются. Не знакомому с нашей спецификой сложно понять, что в случае одержимости человека лучше бы направить в ближайший храм. Жрецы более опытны с общении с пришельцами из ментала, обычные же целители в лучшем случае поместят пациента в особое помещение и будут ждать помощи. Причем не обязательно ехать к родянам: пребывание в православной церквушке иногда не менее, а зачастую даже более эффективно.
   Традиционно с "гостями", забравшимися в чужие головы и не желающими уходить домой, работают ментаты. Разных профилей и направлений: простые вроде меня, шаманы, некроманты, приверженцы экзотических культов. Находиться в больницах постоянно мы не любим, но подработать не отказываемся никогда. Почему не любим? Кому-то неприятно ощущать эмоции страдания и боли, другие, наоборот, боятся привыкнуть к дешевому источнику темных эманаций, третьи непроизвольно подключаются к фонтанирующим энергией целителям и за несколько часов общения полностью опустошают чужие оболочки. У каждого свои причины.
   Призрак договорился с местным начальством, чтобы парня не перекидывали с места на место, а разрешили подождать своего специалиста. Пушкинский центр являлся закрытым учреждением с самого момента основания, он создавался как региональная опора Службы и на прием большого числа больных рассчитан не был. Раньше здесь проходили курс реабилитации пострадавшие в Гнездах бойцы, от местной атмосферы веяло чем-то санаторно-курортным. Разговоры о создании отдельной станции в городе шли давно, но пока что пострадавших свозили со всего Питера именно сюда.
   Попасть на территорию больничного комплекса оказалось традиционно сложно. Даже если отбросить в сторону веские доводы о необходимости покоя для пациентов, нужно учитывать, кто здесь лечится и какие именно силы недовольны развитием псионики в стране. По поводу "кто" можно сказать просто -- элита. Чиновники не самого низкого уровня, богатеи, кинозвезды и прочие люди, обладающие статусом в обществе. Пациенты с улицы быстро оперировались, а затем раскидывались по другим больницам или санаториям, хотя для особо тяжелых случаев существовал специальный корпус. К счастью, на мое имя Фролов заказал пропуск.
   Встретили меня торжественно.
   -- Виктор Андреевич! -- Навстречу спешила целая делегация во главе с главврачом. -- Здравствуйте, Виктор Андреевич!
   -- Здравствуйте, Олег Михеевич, -- кивнул я в ответ, отмечая кислые лица некоторых представителей свиты. Похоже, рады видеть меня тут далеко не все.
   Но и друзей здесь тоже немало. Среди целителей я пользуюсь определенным уважением из-за разработок в области нейрофизиологии и нейрохимии. Для псиона со стажем нормальной практикой является совершенствование собственного таланта сразу в нескольких направлениях: Злобный, например, большой специалист по ядам и эксперт в лечении ожогов, Дед известен работами в области регенерации тканей, Белоснежка могла бы зарабатывать на жизнь коррекцией зрения. Я остановился на мозге и нервной системе. Постольку, поскольку до меня использовать экстрасенсорику в таком ракурсе никто не додумался -- или же на разработки прочно прилепили гриф "совершенно секретно" -- приоритет первооткрывателя автоматически закрепился за мной. Одно время я даже преподавал в Академии, правда, недолго.
   С Олегом Михеевичем Харченко судьба меня свела во время очередной операции против чужаков. Он штопал одного из моих бойцов, я случайно проходил мимо. Псионов тогда было мало, большинство знали друг друга в лицо и почти ничем полезным не владели. Харченко недавно инициировался, поэтому работал так, как умел, мне же Даниил к тому времени показал несколько полезных методик. Слово за слово, разговорились. Я кое-что подсказал врачу, он в ответ поделился своим опытом. Так и познакомились.
   -- Когда Фролов сообщил, что вы приедете, я сначала не поверил, -- улыбался целитель. -- Случай не выглядит настолько запущенным. Мы с вами сколько не виделись? Года четыре?
   -- Примерно. У вас здесь красиво.
   -- Спасибо, -- откликнулся врач. -- Хотите осмотреть поближе? Я проведу, покажу, что поменялось. Мы только за последний год два новых корпуса построили.
   -- В другой раз. Я слегка ограничен во времени.
   Харченко хмыкнул:
   -- Когда он наступит, другой раз? Впрочем, как скажете. Давайте пройдем ко мне.
   Кабинет главного врача находился на четвертом этаже центрального здания. После того как молоденькая секретарша принесла нам крошечные кофейные чашки с каким-то печеньем впридачу, Олег Михеевич засыпал меня разными вопросами. Он фанатик науки, других интересов в жизни у него практически нет.
   -- Насчет вашего одержимого, -- наконец перешел он к теме моего сегодняшнего визита. -- С ним произошло что-то особенное?
   -- Нет, насколько мне известно. Я занимаюсь этим вопросом по причинам личного характера. Или дух выглядит необычным?
   -- Как вам сказать... -- замялся Харченко. -- Небольшая странность. Пришелец слабенький, таких рядовой волхв изгнать способен, но почему-то наш шаман в этот раз не справился. Хотя прежде у него неудач не было.
   Действительно странно.
   -- Шаман дал какое-нибудь объяснение?
   -- Он ничего понять не может, только руками разводит.
   -- Дух как себя ведет?
   -- По сравнению с предшественниками -- спокойно. Над персоналом не издевается, вреда носителю не причинил. Попросил мелки и рисует узоры на стенах.
   -- Пытается кого-то призвать?
   -- Пускай пытается, -- пожал плечами целитель. -- Палата неплохо защищена, там даже знаки слабо действуют.
   Как сказать. Все ныне существующие тюрьмы для псионов построены по одному и тому же принципу -- по периметру камеры размещаются высасывающие энергию оболочки артефакты. Против обитателей ментала подобный фокус может и не сработать. Для призыва не обязательно использовать оболочку -- должный опыт позволяет переводить сознание в тонкий мир без дополнительной поддержки. Поэтому арестованных колдунов или ментатов редко оставляют без наблюдения.
   Помещения для содержания одержимых располагались в отдельном здании неподалеку. Целители не любят здесь бывать. Тягучая атмосфера, наполненная эманациями безумия и боли, действует на них слишком угнетающе. Зато некромантам наверняка нравится... Каждому свое.
   Охранник открыл бронированную дверь, предварительно посмотрев в дверной глазок. Иногда пленные одержимые, точнее говоря, сидящие в них духи развлекались, синтезируя внутри занятого ими тела кислоту и плюясь в заглядывающих людей. Поэтому стекло начали вставлять закаленное, способное выдержать яд, огонь, резкую заморозку и еще много чего. Нам с Харченко опасаться нечего -- внешняя часть ауры даже здесь, внутри периметра из артефактов, надежно защищала псионов от опасностей. Хотя задерживаться надолго все же не стоило.
   Я оглядел разложенные на полу широкие листы бумаги с нанесенным на них сложным рисунком и с некоторой оторопью перевел взгляд на местного обитателя. В ответ тот ухмыльнулся, растянув рот едва ли не до ушей и показав подозрительно длинные и острые зубы. Окруженные глубокими синими кругами глаза с победным выражением уставились прямо на меня. Если бы мое имя -- то, которое возникает при попадании сознания в ментал и считается среди духов истинным, -- можно было перевести в двухмерный вид, то оно выглядело бы примерно так, как его изобразил одержимый. Я еще раз осмотрел узор, не нашел привнесенных извне элементов -- и запутался окончательно. Дух мог предвидеть, что я приду за ним. Они воспринимают время по сравнению с людьми совершенно иначе, поэтому для пришельца не составит труда вычислить, кто отправит его обратно в тонкий мир. Но тогда где формулы проклятий, которыми он мог бы защититься? Судя по рисунку, меня не пытались отвадить -- скорее, надеялись призвать.
   И вот я здесь. Интересно, насколько сильно повлиял проведенный духом ритуал на мое решение посетить больницу? Вне ментала истинные имена слабы, здесь их почти не используют.
   -- Получилось, -- тонким голосом захихикал пришелец.
   -- Получилось, -- согласился я, садясь на пол напротив скрючившегося парня. -- Что скажешь?
   -- Покурить бы, а?
   -- Перебьешься. Ты пришел сам или по воле старшего?
   Общаться мыслями не хотелось, потом голова болеть будет, поэтому приходилось подбирать приемлемые термины. Старший в данном случае -- один из тех, кого родяне зовут богами. Сущности высших порядков, все простые духи подчинены кому-то из них.
   Сумасшедшую ухмылку с лица стерло, словно тряпкой.
   -- Для тебя есть послание.
   -- Кому ты служишь?
   -- Сам смотри.
   Ощущения от внезапной передачи информации сами по себе сравнимы с хорошим тычком, если же объем велик, то эффект подобен удару киянкой по лбу. На несколько мгновений я потерял сознание, пытаясь разобраться в хаотичном переплетении сложных смысловых конструкций. Автор послания мыслил абсолютно не по-человечески. Понять, что конкретно он хочет сказать, не представлялось возможным, его логика оказалась бесконечно далека от нашей.
   Кажется, он говорит о какой-то опасности. Или о грядущем изменении? Трактовать вложенные видения можно по-разному, однозначного перевода нет. Словно в лихорадочном сне, возникали и тут же распадались картины с символами круга, превращающегося в пугающую тварь человека, снимок планеты из космоса плавно трансформировался в символ весов. Перед внутренним зрением проступил образ травы, луга с резвящимися детьми. Последним кадром, намертво отпечатавшимся в моей памяти, стало изображение алебарды, занесенное над головой ребенка. Мальчишка стоял, наклонившись над осколками разбившейся чашки, и не замечал грозящей опасности.
   Оружие я узнал. Алебарда принадлежала мне.
   -- Ну и как? -- До чего же у него противный голос. -- Получил?
   Виски кольнуло отзвуками схлынувшей боли.
   -- Это все? Больше ничего не приказали передать?
   -- Не торопись, братец. Пожалеешь.
   -- Родяне провели ритуал, -- не оставлял я попыток внести хоть какую-то ясность в увиденное. -- Послание о нем?
   -- Дурак! -- Дух злобно сплюнул на пол и принялся непристойно ругаться.
   В конце концов повторяющиеся оскорбления мне надоели. Справедливости ради надо сказать, что пришелец вел себя относительно прилично и даже выражения подбирал не слишком обидные. Обычно рассерженные духи ведут себя менее деликатно, не стесняясь высказать обуревающие их эмоции с использованием всей своей нечеловеческой фантазии.
   -- Сам уйдешь или помочь? -- произнес я, когда поток красноречия наконец иссяк.
   Сущность затихла, ее носитель нелепо согнулся в гротескном поклоне. На лице его проступило настоящее страдание, болезненное желание быть услышанным и понятым. Он отчаянно пытался донести что-то важное, пытался, но не мог. Ему плохо здесь, внезапно понял я, чуждая энергетика нашего мира мешает ему.
   В тот же миг дух исчез. Не понадобились ухищрения, сложные обряды изгнания, борьба с переменным успехом за крошечные кусочки захваченного сознания. Пришелец ушел тихо, освободив порабощенное тело и оставив меня в полной растерянности. В голове по-прежнему теснились непонятные образы, слишком сложные для моего понимания части пророчества упорно не желали собраться воедино.
   Харченко, все это время простоявший возле двери, тактично откашлялся:
   -- Виктор Андреевич! С вами все в порядке?
   -- Да. -- Что мне еще оставалось ответить? -- Все хорошо.
  
   Призрак внимательно выслушал мой рассказ, не меняя выражения лица и даже не шевелясь. Полная сосредоточенность. Я приехал к нему один, оставив на попечение Харченко еще не до конца пришедшего в себя Виноградова. Парню потребуется день или два на полную реабилитацию, пусть немного отдохнет. Мне же было необходимо срочно переговорить с Фроловым -- обсудить, во что мы вляпались на сей раз.
   -- Иногда иметь слишком длинный нос становится вредно. -- Якобы стареющий шпион наконец озвучил свои мысли. -- Остался бы ты простым офисным служащим, сидел бы сейчас за компом, резался в "косынку" и горя не знал.
   -- Не получится. Я, как Буратино, обречен обманывать Алис и искать золотой ключик. Иной образ жизни для меня уже неприемлем.
   -- О, Буратино! -- Фролов восторженно закатил глаза к потолку и, вскочив на ноги, принялся расхаживать по кабинету. -- Буратино, к твоему сведению, фигура мессианская, сопоставимая с личностями величайших подвижников. Непорочное зачатие, воскрешение после смерти -- ты же помнишь, как его топили, а он всплывал? Тут тебе и поиски рая для избранных праведников, символизируемого таинственной дверью в каморке Папы Карло, сиречь Творца-Вседержителя. Золотой ключик, то есть высшее откровение, в конце долгого духовного пути достается именно ему, а не грешнику-Карабасу...
   -- Не знаю, -- ухмыльнулся я. -- Лично мне в длинном носу вечно чудится нечто фаллическое.
   -- Просто ты подпал под дурное влияние извращенца-Фрейда. -- Призрак вернулся за стол, уселся в кресло, водрузил локти на столешницу и принялся рассуждать. -- Ситуация становится все страньше и страньше, как сказала одна маленькая девочка, провалившаяся в кроличью нору. Стоило тебе, Аскет, выбраться из уютной берлоги, как вокруг твоей неоднозначной фигуры возникают шевеления аж двух интриг. Я имею в виду призыв в храме Кощея и столкновение с непонятными людьми с измененной психикой. Оба события рядовыми не назовешь. Или есть еще что-то, чего я не знаю?
   -- Не сочти за похвальбу, но псион моего уровня обречен находиться в фокусе событий, -- возразил я. -- Возьми для примера любого бывшего "архангела" -- в проектах какого уровня мы задействованы?
   Покойник исследует смерть во всех ее проявлениях, Вася обеспечивает интересы страны в Африке -- то есть общается с тамошними племенными шаманами, не всегда мирно, -- Завулон, помимо основной деятельности, обеспечивает незаконную эмиграцию псионов со всего мира в Россию. Правда, в последнее время работы у него поубавилось. Черныш руководит крупнейшей отечественной фирмой по изготовлению разных артефактов. Что касается меня... Тени, ментал, структура пространства, лечение психических заболеваний -- вот общеизвестный круг моих интересов.
   -- Оно, конечно, так, -- вынужденно согласился Фролов. -- Но ты посматривай вокруг, посматривай. Впрочем, кому я это говорю?
   Вокруг, вокруг... Короткой вспышкой мелькнуло озарение, маленький кусочек мозаики занял полагающееся место. Теперь я знал, как называют себя неизвестные -- Единым Кругом. Или Кругом Единства. Сколько еще времени пройдет, прежде чем я восстановлю всю картину, расшифрую остальную украденную память? Неизвестно.
   -- Иными словами, придется нам распутывать клубок, начиная с господина Каменева.
   -- Само собой. В этом деле ты увяз -- теперь не отвертишься! -- хохотнул Фролов.
   В его словах почему-то чувствовалось нечто зловещее.
  
   Из-за плотно задернутых штор не пробивалось ни единого луча света, и потому в помещении царили полумрак и безвременье. День оказался хлопотным, о чем свидетельствовала громоздившаяся на столе куча бумаг, которые еще предстояло разобрать, да и иные дела не оставляли шансов расслабиться. Сидевший в глубоком кресле человек чуть опустил голову, помассировал тонкими пальцами виски, изгоняя прочь зародившуюся было головную боль. Сторонний наблюдатель наверняка заметил бы его усталый вид и нездоровую бледность кожи, однако посторонним неоткуда здесь взяться: о нежелательных гостях заботится надежная и проверенная охрана.
   Зов явился внезапно, нахлынул, словно могучая волна, потянул за собой. Тело привычно захлестнула приятная теплота, и в тот же миг его разум будто перестал существовать, растворился, рассеялся в этой великой бездне, слившись воедино с сотней таких же в точности разумов, существующих сейчас вне пространства, материи и времен.
   "Здравствуй, Посвященный", -- услышал он направленную ему мысль-образ. "Здравствуй", -- приветствовал он в ответ. В его сознании медленно проявился образ исполинского Круга, простирающегося сквозь бесконечность, образ, живущий в нем всегда, но наиболее ярко возникающий в те моменты, когда кто-то посылает ему Зов. Он почувствовал, как незримый поток энергии подхватил его, понес куда-то прочь, закружил в стремительном водовороте. "Они уже близко, -- излучил он в пространство тревогу-беспокойство, -- сегодня мы потеряли еще одного". -- "Мы потеряли двоих, -- пронесся мимо струящийся информационный вихрь. -- Они рядом, они ищут, они встревожены". -- "Может, пришел час? -- вспыхнуло где-то на границе Круга. -- Теперь у нас достаточно сил". -- "Час еще не пришел, -- прозвучало издалека и сразу отовсюду. -- Но время уходит. Если они успеют сделать первый шаг, мы проиграем". -- "Когда?" -- сверкнуло пространство ослепительной вспышкой и угасло в черной пустоте вокруг. "Сейчас, -- пришел ответ. -- Сейчас у нас есть шанс. Иначе будущее уже не наступит".
   "Не наступит... Не наступит... Не наступит..." -- прокатилось откуда-то незримое эхо и исчезло, впитавшись морской волной в песок небытия.
   Сидящий в кресле человек закрыл глаза и, протянув руку, снял трубку стоящего на столе телефона. Он знал, что нужно делать.
  
  
   Глава 3
  
   Было бы ложью сказать, что я не люблю смотреть кино. Скорее, мне не хватает времени. Да и продукция голливудской "фабрики грез" -- основного поставщика фильмов для всего мира -- не отличается особенным качеством последние лет тридцать. Поэтому обычно после первых сцен очередного блокбастера я нахожу себе занятие поинтереснее. Но когда Светка притащила диск под названием "Воины Ада" и буквально силой заставила меня усесться в кресло перед телевизором, от просмотра сего творения я получил изрядное удовольствие. Посудите сами: некая команда, сборная солянка из людей и псионов, узнает о существовании заговора, целью которого является захват власти в Штатах. Естественно, не обошлось без убийства президента, хотя кому он нужен, непонятно. Отважные сыщики выясняют, что во главе заговорщиков стоит сильный псион по имени -- внимание! -- Отшельник, обладающий невероятными способностями по части чтения чужих мыслей. По ходу дела выясняется, что в мозгу одного из членов команды заложена программа, заставляющая его сообщать врагам информацию о ходе следствия, но в конце он ценой собственной жизни преодолевает блокировку и на протяжении минут десяти испускает дух на руках верных товарищей. Которые, в свою очередь, вооружаются большими сверхсовременными пушками, предоставленными одним из спонсоров фильма, разносят убежище Отшельника, убивают кучу народа и наконец-то находят Главного Злодея возле артефакта веселенькой голубой расцветки. Артефакт якобы должен зомбировать население всего земного шара. Далее следует сцена драки, во время которой Отшельник превращается в нечто совершенно непотребное с перепончатыми крыльями. Его чудом убивают, главная героиня взасос целует брутального главного героя. Занавес. Титры.
   Давно я так не смеялся.
   Если бы сценаристы знали, насколько близко они подобрались к истине, желание играть на теме "Аскет -- посланник Диавола" отпало бы у них напрочь. Во мне действительно осталось нечто чужое. Я чувствую его инстинктом, так, как прежде ощущал притаившуюся за углом тварь. Многочисленные проверки, проведенные и лучшими ментатами, и мной самим, не нашли ничего, но я точно знаю -- последствия контакта с Господином не ограничиваются умением видеть дырки в любых известных человечеству щитах. Осталось что-то еще.
   Иногда появляется желание докопаться до истины. Погрузиться в полный транс, разложить сознание на отдельные куски, проверить структуру каждого от и до, чтобы заставить наконец-то сработать дремлющую в темных уголках разума программу. Остановиться, не поддаться искушению сложно. Сколько останется от меня после такого эксперимента? Неизвестно. Всякий раз, едва я начинаю заниматься поисками чуждого влияния, мои мысли незаметно меняются. Они остаются моими -- но не совсем. Как там у Гете? "Есть божество, что лепит нашу волю. Желанья наши -- плод его трудов". Похожее сравнение. Желания, эмоции становятся иными, изменяется точка зрения на реальность и события. И мне не хочется знать, чем я стану, если продолжу искать.
   Рано или поздно эта бомба сработает. А как ее обезвредить, неизвестно.
   Размышления на тему собственной одержимости возникли у меня под влиянием десятков, если не сотен, прощупывающих знаков, созданных охраной Кремля. Появление псиона шестого уровня с довольно характерной аурой вызвало у службы безопасности нездоровое оживление. Прежде я в центр Москвы не выбирался, если же дела требовали личного присутствия в одном из институтов столицы, маскировался под других людей. Сейчас же пришел в открытую. Вот меня и проверяли всеми доступными способами, включая не совсем корректные.
   После очередного укола -- попытки урвать кусочек ауры -- я решил, что удовлетворил любопытство туземцев в достаточной степени, и наглухо закрылся. Есть такой прием, заключающийся в поглощении направленных в определенную зону пространства знаков. И не только знаков. По сути -- банальное выкачивание энергии, только в более умном и коварном варианте. Используется редко в силу сложности и бессмысленности, ибо эффективно только против заклинаний первого-второго уровней. Оттого-то встречались с ним и знают, как обмануть, немногие. Смотрится для неподготовленного человека просто замечательно: объект интереса вдруг перестает реагировать на пси-раздражители, попытки как-то считать с него информацию проваливаются. Причем создается впечатление, что брошенные знаки исчезают в непонятно откуда разверзшейся бездне. Надо меньше увлекаться стандартными формами, уместными только в скоротечном бою, и больше думать головой, ребята. Нельзя превращать живой процесс в рутину, рутина убивает искусство. Помнится, когда я учил Светку, то одним из заданий было на каждый заданный вопрос давать не менее трех честных вариантов ответов. В идеале -- противоречащих друг другу.
   В любом деле нужна гибкость. Как они отреагируют на мою выходку? Простейшим способом снять нестандартную защиту является хороший удар, но устраивать драку в центре Москвы... не комильфо. И мне искренне любопытно, что придумают наблюдатели. Их действия могут подсказать и показать нечто новое, неизвестное, а заодно послужат хорошим тестом на нестандартность мышления. Я с тревогой наблюдаю за изменением процесса обучения новых псионов. Раньше мы, несмотря на нехватку времени, старались давать как можно больше теории, учили видеть задачу комплексно. Сейчас говорят просто -- в таком-то случае ставить такой знак, в другом -- действовать так-то, и все. Опасная тенденция, особенно ярко проявляющаяся в армии.
   Я мог бы довольно долго наблюдать за действиями неизвестных оппонентов. Среди пытавшихся взломать мой щит выделялось около десятка псионов, имевших неплохие шансы на победу. Действовали они разными способами и относились к задаче тоже по-разному. Кто-то азартно воспринял новую игру, кто-то посчитал ее личным вызовом, один рассматривал структуру защиты с сухим академическим любопытством. Последний тип, между прочим, первым нашел решение и даже прислал его мне с подробными комментариями и благодарностью за полученный опыт. Возможно, остальные поступили бы схожим образом, если бы успели.
   -- Виктор Андреевич? -- Рядом со скамейкой стоял высокий, выше меня, представительный мужчина в светло-сером костюме. -- Сергей Иванович просил проводить вас к нему.
   Я поднялся, с сожалением прекращая игру.
   -- Идемте.
   Провожатый оказался фигурой, в глазах знающего человека примечательной. Помимо десятка упрятанных под одеждой амулетов весьма высокого качества, в ауре он нес псевдоличность боевого типа, кажется, класс "телохранитель". Разработали их недавно и внедрить успели единицам. Перед исследователями стояла задача найти способ, позволяющий обычным людям на равных противостоять псионам-боевикам хотя бы короткое время, и, кажется, мы справились. Человеческий организм ведь довольно крепкая штука. Пробивать голыми руками кирпичные стены или запрыгивать на трехметровую высоту мешают не столько физические кондиции -- хотя их тоже следует учитывать, -- сколько психология. Мать, перевернувшая придавившую ребенка бетонную плиту; бабуля-божий одуванчик, перемахнувшая через катившийся на нее мусорный контейнер; алкоголик, свалившийся с пятого этажа и тут же отправившийся праздновать чудесное спасение в ближайший шалман, -- можно привести массу примеров. Рациональный разум твердит о невозможности того или иного действия, оберегая тело от слишком сильных нагрузок и редко, в стрессовых ситуациях, позволяя использовать абсолютно все его возможности. Мудрая природа создала хороший механизм, правильный. Ломать его было бы глупо.
   Выход нашелся в создании дополнительной личности, ориентированной исключительно на выполнение одной простой задачи. Спасение объекта, убийство врагов и тому подобное -- основным заказчиком проекта выступали Минобороны и МВД. Думаю, получилось неплохо. На тестовых испытаниях активированные носители на равных противостояли псионам третьего уровня, если те не обладали воинской подготовкой, и второго, если дрались с бойцами. В форсированном режиме организм способен продержаться секунд десять -- целую вечность. Потом наступает расплата в виде опустошенной энергетики, разорванных связок, треснувших костей, содранной потоком воздуха кожи и прочих прелестей, включая период реабилитации в больнице, но это потом. Цена приемлема, если позволяет достичь нужного результата.
  
   Встреча состоялась в небольшом подземном ресторанчике, одном из тех, которыми столь богата Москва. Уютный кабинет на четыре персоны, тихая музыка, ненавязчивый сервис... Пятерка охранников, причем двое -- псионы, еще двое изображают влюбленную парочку в общем зале, в пространстве ощущается тонкая вязь блокирующего подслушивание знака. При моем появлении сидевший за столиком человек поднялся и с искренней дружелюбной улыбкой на лице протянул руку:
   -- Здравствуйте, Виктор Андреевич! -- Он с явным любопытством смотрел на меня. -- Вот вы какой!
   -- На фотографии я выгляжу иначе.
   Общаться с обычными людьми сильному псиону сложно. Мы не нуждаемся в принятых формулах вежливости, игнорируем мелкую ложь, нас нельзя обмануть заученными невербальными жестами или маскирующими ауру артефактами. С нами даже вслух говорить не обязательно. Начиная уровня с пятого, псион видит суть разговора, истинный его смысл и подоплеку. Поэтому в ответ на фразу "Сегодня в Большом идет интересный спектакль" он вполне может выдать нечто вроде "Боюсь, я не готов к семейной жизни", минуя разом многочисленные промежуточные этапы. Лгать бесполезно, наилучшей и единственно возможной тактикой является полная, абсолютная честность.
   Каменев об этом знал и намерения скрывать не пытался. Защита на нем стояла стандартная, руку он, по примеру некоторых суеверных затейников, тонким слоем клея не покрывал, ментаты его драгоценные мозги круглосуточно не охраняли. Пожелай я считать его мысли, трудностей бы не испытал никаких.
   -- Здесь готовят очень хорошую баранину, попробуйте.
   -- Доверюсь вашему вкусу.
   Несмотря на легкую эманацию смерти живого существа, отказываться от мясных блюд большинство псионов не спешит. Все хорошо в меру. Иногда лучше перейти на вегетарианскую диету, перед призывом темных сущностей полезно включить в рацион сырые мясо и рыбу. Хотя, конечно, находятся умники, проповедующие пользу растительной пищи даже некромантам.
   Спустя несколько минут молчаливый официант принес дымящееся блюдо и аккуратно завернутые в белоснежную салфетку столовые приборы. Ловко сняв с подноса тарелку, он положил рядом со мной винную карту. Мой собеседник терпеливо ждал, пока я, вооружившись ножом и вилкой, снял первую пробу с предложенного кушанья.
   -- Неплохо, -- оценил я.
   -- Да, я сюда частенько захожу. Люблю, знаете ли, хорошо поесть, посидеть в теплой компании. -- Каменев слегка усмехнулся. -- Сколько о вреде жирной пищи ни тверди, а брюхо все равно своего требует. Повар -- настоящий казах, готовит по старинке, барашек еще утром на пастбище блеял. Рекомендую местечко -- здесь умеют сохранить вкус еды.
   -- В Москве я обычно бываю проездом. Но за совет благодарен.
   -- О, не стоит! Буду только рад видеть вас почаще.
   -- Приятное исключение на фоне многих ваших коллег. -- В ответ на мое замечание он слегка насторожился. -- Большинство современных политиков общества ментатов избегают.
   -- Скажете, безосновательно?
   -- Нет, отчего же. Тем более странно слышать от вас подобное приглашение.
   -- Ну, причин доверять вам у меня две. -- Сергей Иванович вытер губы салфеткой, посмотрел мне прямо в глаза и слегка наклонился вперед, непроизвольно сосредотачивая на себе внимание. Профессиональная привычка, если можно так выразиться. -- Курс лекций по этике телепатии, прочитанный вами в Академии, дает неплохое представление о личности автора. Наши психологи используют их как основной рабочий материал, когда приходит время писать о вас диссертацию или составить отчет для начальства. Брошюра пользуется популярностью и переведена почти на все языки мира.
   Судя по поступающим на мой банковский счет авторским отчислениям, он прав.
   -- Вторая причина?
   -- Если бы наша возня была Аскету интересна, он давно выбрал бы одну из сторон и играл за нее, -- витиевато выразился Каменев. -- Защититься от вас, насколько я понимаю, нельзя?
   Мимикой он владел прекрасно, но тревожно пульсирующая аура показывала, с каким напряжением политик ждет ответа. Надеется услышать и боится его.
   -- Почти нельзя.
   -- Тогда должен заметить, что ваши способности пропадают втуне. Странно, что вы редко их используете.
   Не столь уж и редко. Впрочем, знать об этом моему собеседнику ни к чему.
   -- Сколько в мире псионов шестого уровня?
   -- Человек сто, -- слегка удивился резкому переходу Каменев. -- Девяносто три, по последним подтвержденным данным.
   -- Триста шесть, если учитывать Хуана "Иглу" Альвареса, впервые сотворившего знак-шестерку неделю назад, -- уведомил я его. -- Причем в точности цифры я не уверен. Из них только треть ставит государственные структуры в известность о своих возможностях, хотя материальные и статусные блага с официальным признанием нового уровня просто зашкаливают за небеса. Даже в Америке. Как вы думаете, почему?
   -- Не знаю.
   Честный ответ.
   -- Мы -- индивидуалисты.
   -- Но есть же Таггарт, Фролов, Иванов, Ким Тэ Чжу, Ичикава, Смолянинов, Караджич...
   -- Которые занимаются любимым делом, -- невежливо перебил я начавшего перечислять известных псионов, занимавших важные посты, Каменева. -- Припомните биографию любого из них. Они часто ходят по грани, нарушают инструкции, действуют наперекор приказам начальства и упорно отказываются переходить на другую работу. С повышением или без. Даже Паладин, помешанный на армейской дисциплине догматик, и тот трижды попадал под трибунал.
   -- Туше! -- вскинул руки Сергей Иванович.
   Мы какое-то время помолчали под звуки разливавшегося в полумраке ресторана тихого джаза. Я просто смаковал кофе -- кухня в ресторане действительно замечательная, -- мой собеседник, кажется, думал о том, как использовать факт нашей встречи с пользой для себя. По крайней мере, именно так я интерпретировал случайно пойманный отголосок его мыслей. Он молодец. Слегка прощупал почву, увидел, что близко сотрудничать объект его интереса не намерен, мгновенно уловил прозвучавшие намеки и теперь заново просчитывал ситуацию. Еще ему жутко хотелось спросить об источниках моей информированности, однако он понимал, что правдивого ответа не получит. С какой стати? Мы, ментаты, часто общаемся между собой на самые разные темы, иногда к нам приходят с очень личными, конфиденциальными проблемами. Посторонним незачем знать о наших делах.
   Собирается предложить бартер. Он помогает мне сейчас -- в обмен на мою помощь потом. Не выйдет, мил человек.
   -- И все-таки нельзя сказать, что вам совершенно ничего не нужно, -- наконец прервал затянувшуюся паузу Каменев.
   -- Я мог бы сослаться на озабоченность судьбой человеческой расы. -- От услышанного пассажа Каменев растерянно сморгнул. Я же продолжал с невозмутимым видом: -- Но не сошлюсь. Просто помогаю Призраку в его расследовании.
   -- Странно, что ему потребовалась ваша помощь.
   -- Он боится опоздать.
   -- Я плохо понимаю, откуда такая тревога. Ведь случаев заражения... одержимости... не слишком много?
   -- Для начала маленькой революции хватит, -- прикинул я. -- Шутка. Основная версия состоит в том, что кто-то неизвестный, вернее, группа неизвестных обладает чрезвычайно сильными ментальными способностями. И использует их в своих интересах -- с какой-то пока не ясной для нас целью.
   Прослушав короткий пересказ наших с Фроловым похождений, Каменев нервно поджал губы. Похоже, ему докладывали о сложившейся ситуации несколько иначе. Зачастую достаточно слегка сместить акценты, чуть-чуть утаить, чтобы сведения выглядели совершенно отличными от реальности. Вот и ситуация с одержимыми может выглядеть в устах одного информатора тяжелейшим проколом спецслужб, ошибкой, которую они лихорадочно пытаются исправить; или же серьезной проблемой, недавно обнаруженной и требующей кардинальных мер для исправления.
   Забавно было смотреть, как он задергался. Каменев фактически сам пообещал всемерную поддержку, взамен не попросив почти ничего.
   -- Надеюсь, вы сообщите мне о результатах?
   -- Конечно. -- Кажется, его удивила моя покладистость. -- Призрак будет держать вас в курсе дела.
   Если Константину зачем-то нужен этот человек, пусть сам его и разрабатывает. Обстановку и удобный повод я обеспечил.
   -- Что ж... -- Сергей Иванович постучал пальцами о край стола, затем потянулся к лежавшей поблизости пачке сигарет и, щелкнув зажигалкой, закурил. -- Если честно, нам известно не так уж и много. По долгу службы наш комитет проводит регулярные ревизии в различных правительственных структурах...
   Каменев глубоко затянулся и выпустил к потолку тонкую струйку дыма.
   -- Вы должны понимать, Виктор Андреевич, -- он придвинул к себе меню в черной папке из натуральной кожи и жестом подозвал официанта, -- что случайных людей во власти нет, или почти нет. Слава богу, не в девяностые годы живем. За каждым чиновником, начиная с определенного уровня, стоят разные и всем известные силы. Поэтому, если вдруг обнаруживается сотрудник, внешне ни с кем не связанный, но в кресле сидящий крепко, он поневоле привлекает внимание. В последнее время таких уникумов появилось неожиданно много. Не на первых ролях, нет, в большинстве своем это помощники и заместители. Именно ими блокируются или саботируются некоторые решения правительства, игнорируются прямые распоряжения, нарушаются инструкции... Причем, следует заметить, весьма избирательно.
   -- Неизвестная группа? -- высказал я свое предположение.
   -- Это первое, что пришло нам в голову, -- кивнул Каменев. -- Увы, подозрения не подтвердились. И знаете, что самое любопытное?
   -- Что же?
   -- То, что вся деструктивная деятельность этих чиновников так или иначе направлена против псионов. -- Сергей Иванович прищурился и внимательно посмотрел на меня. -- Понимаете, о чем я говорю?
   -- Хотите намекнуть, что все они связаны с "Защитниками человечества"? -- как можно более нейтральным тоном поинтересовался я.
   При упоминании "Защитников" Каменев непроизвольно поморщился, но быстро взял себя в руки.
   -- Нет, эту версию мы тоже исключили, -- произнес он, с силой разминая окурок в пепельнице. -- "Защитники" -- слишком одиозная организация, чтобы открыто записать себя в ее члены. Можно навсегда испортить собственную репутацию. Никто из разумных людей в числе "Защитников" не состоит. Тем не менее, они активно стараются испортить жизнь вашим коллегам, действуя по принципу "чем хуже, тем лучше". И если честно, я не понимаю, зачем. Я не понимаю, кто или что за этим стоит. А я не люблю, когда я чего-то не понимаю.
   За спиной Каменева безмолвной тенью возник официант, тот заказал у него еще одну порцию кофе, вопросительно посмотрел на меня. Я отрицательно покачал головой.
   -- Некоторое время назад, -- начал я, -- Призрак планировал провести в Петербурге комплексную проверку мест скопления нелегальных мигрантов. Почему-то значительное число одержимых обнаруживается именно среди них. Подготовка шла полным ходом, однако в последний момент кто-то неожиданно вставил нам палки в колеса.
   -- Есть в трудинспекции некто Барин... -- поморщившись, словно от зубной боли, произнес Каменев.
   -- Это кличка?
   -- Это фамилия. Барин, Шмарин... Много их там. Так вот, я бы на вашем месте переадресовал этот вопрос ему.
   -- Спасибо, -- кивнул я.
   -- И еще... -- Каменев пристально посмотрел мне в глаза. -- После того как закончите здесь все дела... Я бы на вашем месте постарался вернуться в Питер первым же рейсом. Боюсь, то, что там сейчас происходит, может иметь последствия для всех нас. Серьезные последствия, Виктор Андреевич.
   Судя по всему, ему я тоже мешаю.
  
   Здание, в котором располагались помещения Гоструднадзора, являло собою яркий образец стиля ампир и помнило времена заката империи. Когда-то здесь, наверное, гремели балы и проводились приемы, возле широких гранитных ступеней останавливались богатые экипажи, а меж массивных колонн, подпиравших собою просторный балкон с балюстрадой, мелькали фраки, кринолины и слышался женский смех. Теперь же серый гранит потускнел и истерся, колонны почернели под слоем осевшей на них автомобильной копоти, а праздных гостей в сюртуках и вечерних платьях сменили затянутые в строгие костюмы молодые люди с кожаными портфелями и хмурыми, вечно озабоченными чем-то лицами.
   Толкнув тяжелую дубовую дверь, я очутился в просторном холле с высоким куполообразным потолком. Сразу за стеклянной будкой охраны куда-то вверх вела парадная лестница -- кое-где еще сохранились вмурованные в мрамор медные кольца, призванные удерживать на ступенях отсутствующую сейчас ковровую дорожку. Пожилой седовласый охранник, выполнявший здесь, по-видимому, исключительно декоративную функцию, был увлечен разгадыванием кроссворда и потому не удостоил меня даже взглядом. Что ж, это хорошо. Лишнее внимание мне сейчас как раз и не требуется.
   Нужный мне двадцать восьмой кабинет отыскался на третьем этаже. В коридоре было немноголюдно: мимо проплыла полная дама, важно неся перед собою влажный пластиковый чайник и распространяя вокруг удушливые волны дешевой туалетной воды, да возле окна склонился над разложенными на подоконнике бумагами молодой мужчина. Я сосредоточился, стараясь отрешиться от окружающей меня действительности, стереть границы пространства, позволив сознанию беспрепятственно впитывать в себя струящиеся вокруг потоки энергии... В комнате, расположенной непосредственно за моей спиной, молоденькая женщина разговаривала по телефону, одновременно раскладывая карты на экране компьютера. Пасьянс не сходился. Вторая женщина что-то искала в пыльной папке, поминутно сверяясь с лежащим на столе списком. В комнате напротив сидел посетитель и терпеливо ждал, пока немолодая дама-инспектор исправит что-то в электронной базе. База сегодня тормозила, инспектору хотелось курить и совершенно не хотелось работать... И только за стеной двадцать восьмого кабинета ткань пространства будто бы сминалась, сквозь ее стройный рисунок проступало вязкое, темное пятно, скрадывающее детали. Там определенно кто-то сидел, но все попытки ощутить подробности тонули в этой густой, невидимой пелене. Любопытно, что бы это значило. Необычная обманка. На первый, да и на второй, взгляд имитирует стандартный щит, созданный артефактом госслужащего, отличия видны лишь при тщательном изучении. Очень похоже на серьезную, комплексную защиту от ментального воздействия, только вот энергии на поддержание подобного щита должно тратиться уйма. Да и соорудить ее способен только профессионал высочайшего уровня, коих у нас раз-два -- и обчелся. Тогда ради чего городить огород? Для того чтобы прикрыть от сканирования не самого высокопоставленного чиновника, прямо скажем, рядовой организации? Странно. Очень странно. Можно, конечно, щит обойти и попробовать считать мысли обитателя кабинета, но... Засады внутри нет, он один, провоцировать его на драку я не хочу. Лучше сначала поговорить. Коротким усилием воли я вернул себе привычное восприятие реальности и постучал в дверь.
   -- Евгений Аркадьевич?
   Евгений Аркадьевич, носитель забавной фамилии Барин, оказался гораздо моложе, чем я изначально предполагал. По крайней мере, для первого заместителя главы Гострудинспекции он был вызывающе молод, солидности ему не придавала даже пробивавшаяся сквозь густые черные волосы благородная седина, окрашивавшая шевелюру в серебристо-пепельный оттенок. Я бегло оглядел кабинет, стараясь, тем не менее, зафиксировать в памяти как можно больше деталей. На стенах -- панели из темного дерева, длинный стол буквой "Т" -- видимо, иногда здесь проводятся совещания, триколор в углу и неизменный портрет президента над глубоким кожаным креслом. Ниже -- почетные грамоты и благодарности в узких деревянных рамках. Шкаф с расставленными на полках разноцветными папками, сейф. На первый взгляд -- никаких артефактов, способных создать столь мощное экранирующее поле. По крайней мере, источник этой странной силы среди окружающих предметов мне обнаружить не удалось.
   -- Проходите, -- поднялся мне навстречу Евгений Аркадьевич. -- А вы?..
   -- Коробов Виктор Андреевич, -- представился я в ответ на его полувопрос-полуприветствие.
   -- И, если не секрет...
   -- Я из СБР, -- вновь опередил я хозяина кабинета. Представляться сотрудником Института исследований псионики я счел неразумным: ну не пользуется особым авторитетом среди "белых воротничков" контора Моисея Львовича. Точнее говоря, о ней мало кто знает. Так что будем считать, что я озвучил лишь часть правды, вернее, выдал ее слегка отредактированную версию.
   -- Присаживайтесь. -- Евгений Аркадьевич жестом указал мне на ближайшее кресло и стал пристально разглядывать мое лицо. Я тоже принялся в свою очередь внимательно изучать своего собеседника. Интересное строение черепа: черты лица грубоватые, скулы чуть вытянуты, что придает ему определенное сходство с хищным зверем вроде куницы или росомахи. Движения скупые, осторожные. Внешность в целом представительная, но чувствуется в нем что-то интуитивно настораживающее, отталкивающее. Неприятный человек.
   -- Чем же, позвольте спросить, я привлек внимание столь влиятельной организации? -- с долей иронии в голосе поинтересовался Барин.
   -- Несколько дней назад мы подавали запрос на проведение комплексных проверок в местах потенциального скопления иностранных мигрантов. Нам отказали. По нашим сведениям, отказали именно вы. Хотелось бы выяснить причину.
   -- Вот как. -- Евгений Аркадьевич откинулся в кресле, не сводя с меня пристального взгляда. -- И откуда же, позвольте спросить, у вас подобные сведения?
   -- Это не имеет значения.
   -- Вы полагаете? Что ж... -- Чиновник неожиданно улыбнулся, обнажив ряд мелких, острых зубов, отчего стал еще более похож на куницу. -- Вообще-то я не обязан отчитываться перед вами, но раз уж вы пришли... Чтобы не возникало никакого непонимания... Да, действительно, был такой запрос. За подписью, кажется, господина Фролова?
   Я кивнул.
   -- Мы его и вправду отклонили, и вот по каким соображениям. Во-первых, проверка строек, общежитий и рынков -- это прерогатива МВД и миграционной службы. В конце концов, она находится в нашей юрисдикции, но никак не в юрисдикции СБР.
   -- Планировалась совместная проверка, -- холодно возразил я. -- И ваша организация могла участвовать в ней наравне с другими.
   -- Я помню, -- поморщился Евгений Аркадьевич. -- К слову, откуда такой интерес к нелегальным мигрантам со стороны СБР? Раньше, насколько мне известно, ваше ведомство занималось... Э-э-э... Немного иными вещами.
   -- Если мы проявляем интерес, значит, у нас есть на то причины.
   -- Иными словами, вы заявляете о необходимости подобного масштабного мероприятия, умалчивая при этом о ваших истинных мотивах, -- кивнул хозяин кабинета. -- Любому на моем месте это показалось бы как минимум подозрительным.
   -- Не более подозрительным, чем ваш немотивированный отказ.
   -- Вы представляете, какой шум поднимет пресса и правозащитники, если мы сейчас начнем глобальную чистку, которую вы предлагаете? Да там половина народа без виз и вида на жительство, вторая половина -- без разрешений на работу. И куда нам их всех девать? Депортировать? За чей счет?
   -- Согласно закону, депортация осуществляется за счет самого нелегала, -- ответил я. -- Либо за счет работодателя, если в ходе проверки выявлены нарушения. В судебном порядке.
   -- Что ж, вижу, вы неплохо подготовились к сегодняшней встрече, -- ухмыльнулся Евгений Аркадьевич. -- И кто, позвольте спросить, вместо них работать будет? Ваши бойцы пойдут на стройки цемент месить? Да и бесполезно это. Ну, оштрафуем мы десяток, сотню коммерсантов, они через день новых гастарбайтеров наймут. Это проблемы не решает.
   -- А во-вторых? -- поинтересовался я, всем своим видом давая понять, что пылкая речь Евгения Аркадьевича не произвела на меня ни малейшего впечатления.
   -- Что "во-вторых"?
   -- Вы сказали "во-первых". Значит, будет продолжение.
   Чиновник сложил пальцы в замок и, немного помедлив, ответил:
   -- Во-вторых, у нас муниципальные выборы на носу. Нам сейчас лишние скандалы не нужны.
   -- Ну, с точки зрения выборов подобная проверка как раз будет полезна. Электорат одобрит.
   -- Электорат одобрит, -- кивнул Евгений Аркадьевич. -- Бизнес не одобрит. Да строители с торговцами нас с потрохами сожрут, если мы им сейчас всех рабочих разгоним.
   -- Не сожрут, -- пожал я плечами. -- Просто перестанут платить за то, что вы их покрываете.
   С минуту Барин молча разглядывал меня, словно какую-то диковинную зверушку. Как и следовало ожидать, фактически прямое, высказанное открытым текстом обвинение в коррупции оставило чиновника равнодушным, словно тот произносил вслух давно заученные фразы, думая в этот момент о чем-то совершенно ином. Интересно, о чем? Мы оба лгали, и оба знали, что лжем. Разговор, абсолютно пустой и бессмысленный, позволял выиграть время, присмотреться к противнику, оценить его. Аура моего собеседника не демонстрировала решительно никаких эмоций -- обыкновенная аура спокойного и уверенного в себе человека.
   Обыкновенная ли? Что-то не доводилось мне раньше встречать людей, за исключением, пожалуй, тренированных бойцов СБР, чья аура подолгу не меняла своих оттенков и структуры под влиянием внешних факторов. Обидишь человека -- и разливается вокруг него алое зарево гнева, улыбнешься, похвалишь новую прическу или костюм -- и проступает поверх энергетической оболочки голубовато-зеленое пятно благодарности и доброжелательности, разбудишь среди ночи -- и увидишь сероватую пелену сонливости, желтые оттенки усталости и раздражения. С этой точки зрения аура Евгения Аркадьевича выглядела вполне заурядно. За одним небольшим исключением: на протяжении всей нашей беседы она не менялась. Застыла, как картинка на экране зависшего компьютера.
   Все то время, что мы обменивались незначащими фразами, я безуспешно пытался найти слабое место в его защите. Мягко, опасаясь насторожить раньше времени, выискивал щель, в которую мог бы заглянуть и прочитать, наконец-то, тщательно скрываемые мысли. Опробовал все известные приемы из стандартного арсенала, отложив до поры личные разработки. Совершенно бесполезно. Нет, дырки в обороне, конечно, имелись, куда ж без них, только о них создатель щита знал и установил нечто вроде сигнальной системы. Наконец, плюнув на приличия, я решил действовать в открытую. Сосредоточившись, собрав собственное сознание в короткий и тонкий пучок, я мысленно протянул невидимую нить к сидящему напротив меня в кресле мужчине...
   -- Вы псион? -- поинтересовался хозяин кабинета. -- Впрочем, зачем я спрашиваю, у вас там, в вашем СБР, все псионы...
   -- Да, в каком-то смысле, -- кивнул я. -- А вы?
   -- Что -- я?
   -- Вы -- человек?
   Первый заместитель главы Гоструднадзора запрокинул голову и неожиданно громко расхохотался.
   -- Ну разумеется, -- широко улыбаясь, развел он руками и вновь заливисто рассмеялся. Однако в следующий миг жизнерадостную улыбку словно стерли с его лица, как трудолюбивая хозяйка стирает тряпкой пыль с оконного стекла. -- Разумеется, нет. -- Глубоко посаженные черные глаза смотрели на меня в упор. -- Вы, по-моему, уже сами обо всем догадались, не так ли, Виктор Андреевич?
   Резкая смена тона с нейтрального на угрожающий заставила меня мгновенно собраться -- видимо, сработал въевшийся годами в подкорку рефлекс. Мозг автоматически обработал сигнал об опасности, а подсознание уже начало действовать: накинув "невидимую броню", я создал в ментале матрицу "смертельного когтя", готовясь в любой миг воплотить знак, вытащить его из небытия. Раньше накладывать защиту было нельзя. Меня придерживали не столько напичканные в здание датчики, их-то можно обмануть, сколько опасение спугнуть врага. Как оказалось, не напрасно.
   -- Вот этого делать не надо, -- предостерегающе произнес Евгений Аркадьевич. -- Не тратьте понапрасну силы.
   Он тоже псион? Или механизм расширенного восприятия у него иной?
   Додумать мне не дали: Евгений Аркадьевич рывком поднялся на ноги, чувство опасности взвыло, и я, подчиняясь устоявшемуся рефлексу, метнул в его сторону мгновенно созданный знак, инстинктивно уходя прочь с линии потенциальной атаки. Там, где мгновением раньше находилась моя голова, воздух словно подернулся рябью. Вопреки моим ожиданиям, "смертельный коготь" не причинил врагу никакого видимого ущерба: знак просто срикошетил, словно столкнувшись с упругим, незримым щитом, и бесследно растворился в пространстве, оставив после себя лишь хаотичные возмущения энергии.
   -- Глупо, -- прозвучал в наступившей тишине спокойный, напрочь лишенный каких-либо эмоций голос моего недавнего собеседника.
   Идя сюда, я надеялся решить дело миром. Не верил, что получится: стремления к хоть какому-нибудь диалогу Круг не демонстрировал, -- однако для начала хотел поговорить. В отличие от начитавшихся книжек идиотов, с горящими глазенками изучающих историю Вторжения, я в первых рядах сражался с чужаками, и стать участником еще одной войны псионов у меня желания нет совершенно. Но мое миролюбие не означает, что я не был к драке готов. Вспомнил единственное столкновение с тем злосчастным продавцом, почитал подсунутые Призраком отчеты, прикинул возможный уровень воздействия на сознание. Решил, что справлюсь. Кажется, я слегка недооценил степень угрозы...
   В следующий миг на меня словно обрушился ураган чудовищной силы, мощный пресс смял и пробил "невидимую броню", тело скрутило приступом невыносимой боли, виски будто сжал раскаленный докрасна обруч. Зажатые в тиски спазма легкие отказались впускать воздух, к горлу подкатилась волна тошноты. Когда-то я уже ощущал нечто подобное... Когда-то... Давно... В прошлой жизни... Тогда вокруг царил полумрак. Полумрак пещеры, влажный каменистый свод над головой, сужающийся проход Гнезда, ведущий к невидимой во мгле камере, струящаяся вокруг чужая энергия... И острая, пульсирующая боль в висках...
   -- Очень глупо.
   Почти все силы уходили на борьбу в ментальной сфере, атаковать сознание с подобной мощью могли разве что сильнейшие из слуг Господина. Я поднял слезящиеся глаза. И без того узкое лицо стоящего неподалеку мужчины стремительно удлинялось, обнажая острые, тонкие, точно иглы, зубы, уши заострились, прижимаясь к черепу, теряясь в покрывающем его черно-сером мехе. Пальцы рук вытянулись, демонстрируя короткие, но прочные когти. Кожа словно выцвела, на глазах приобретая мертвенный бледно-серый оттенок, сквозь нее проступили тугие узлы мышц. Полиморф? Но откуда?
   Спустя короткий миг тварь, еще недавно бывшая человеком, бросилась на меня. Острые, словно бритва, когти полоснули по бедру, я попытался защититься рукой, но сильный толчок в грудь отбросил меня прочь, к дальней стене. Покачнулся шкаф, ворохом посыпались на пол папки с бумагами. Ментальный напор усилился, заставив мир вокруг померкнуть на какую-то долю секунды. Этого времени хватило, чтобы чудовище, кувырнувшись через голову, пружинисто оттолкнулось от пола непропорционально длинными задними ногами, и вновь метнулось в мою сторону.
   Ко второй атаке я был уже готов. Конечно, мои скорость и физические кондиции упали на порядок, если не больше, но мастерство, как говорится, не пропьешь. Тело умное, оно знает, что на пути у летящей туши стоять нельзя. С трудом выставленный "пыльный шлем" чуть замедлил движения моего противника, пусть незначительно. Времени создавать что-то серьезное не оставалось, да и сознание под гнетом чужого воздействия отказывалось работать. Я едва успел собрать энергию оболочки, но направил ее не на создание знака, а упругим потоком влил в собственную руку, концентрируя вокруг сжатых в кулак пальцев. Удар вышел сокрушительный: ментальная сила вместе с силой физической создали импульс, отправивший тварь в полет через весь кабинет. Однако я, похоже, опять недооценил противника. Сгруппировавшись в воздухе, полиморф врезался в потолок, выбив из него пыльные куски штукатурки, затем стремительно оттолкнулся от противоположной стены, как бильярдный мяч отскакивает от бортика игрового стола, и, используя полученное от рывка ускорение, вновь ринулся в бой.
   Стараясь уклониться от прямого столкновения, я швырнул в своего врага еще один слабенький знак -- "ледяную стрелу" -- и быстро, насколько позволяло состояние, отпрыгнул в сторону. Монстр каким-то чудом разгадал мой маневр: со скрежетом царапая паркет, он вихрем взлетел на стол и уже оттуда метнулся ко мне, целясь когтями в грудь. Очевидно, что атакующие знаки низких уровней успешно гасились его щитом, а сформировать нечто опасное он не позволит. Зато знаки защитные давали мне пусть кратковременное, но преимущество. Вновь соткав "невидимую броню", я направил остатки сил на то, чтобы отключить, закапсулировать собственное сознание во избежание следующей ментальной атаки. Остались только простые рефлексы и минимум примитивных, коротких мыслей, дающих возможность двигаться и действовать. Пусть мне недоступны в таком состоянии сложные энергетические воздействия -- взамен я верну привычные скорость и силу.
   "Невидимая броня" помогла: удар когтей частично принял на себя знак, и потому, разорвав одежду, они процарапали мою кожу, но не причинили иного сколько-нибудь ощутимого вреда. Тем не менее, инерция оказалась достаточной, чтобы отбросить меня к противоположной стене комнаты. Опрокинув несколько стульев, я упал на спину и заскользил по полированному паркету, больно приложившись затылком об угол сейфа. Монстр спрыгнул на пол, по-собачьи встряхнулся и осклабился острыми иголками-зубами, изготавливаясь к очередному прыжку. В смятом, покрытом известковой пылью костюме с разодранным рукавом этот уродец выглядел бы комично, если бы не феноменальная, чудовищная скорость реакций, необъяснимая устойчивость к пси-воздействию и твердое намерение меня убить. Придется его разочаровать. Больше я бить себя не позволю. Пытаться взять Барина живым бессмысленно -- его аура не выдержала колоссального потока энергии, идущего откуда-то извне, фактически он мертв с начала боя. Остается добить.
   Подобравшись, тварь бесшумной тенью рванулась вперед. В ту же секунду, когда ее задние лапы оторвались от пола, я сотворил один из хорошо знакомых мне еще со времен зачисток, проводимых нашим отрядом в Гнездах, знаков: помещение окутал "синий туман", невидимый обычным зрением, но делавший практически невозможным ориентирование в пространстве с помощью экстрасенсорных способностей. Кажется, угадал: откатившись на пару метров в сторону, я увидел, как тварь с размаху врезалась лбом в стену, оставив на декоративной панели глубокую трещину, и, приземлившись туда, где я лежал еще мгновение назад, растерянно затрясла головой. Двигался он теперь намного медленнее меня, но недавняя трепка все-таки оставила следы: затылок предательски ныл, во рту появился противный металлический привкус, слюна стала соленой.
   -- Я здесь! -- сказал я, поднимаясь на ноги и испытывая полузабытое желание сплюнуть кровь на пол. Давненько меня не били.
   Все-таки быстрота движений монстра, по всей видимости, не являлась функцией от его сверхчувствительного восприятия: едва заслышав мой голос, тварь сорвалась с места и бросилась на звук. Подвели ее обычные органы чувств. Крутанувшись на месте, я ухватил несущуюся на меня тушу за распутавшийся и болтавшийся неопрятной тряпкой на боку галстук, и, продолжая поворачиваться, вовлек ее в свое движение. Шелковая удавка, скользнув, затянулась на шее. Спустя полоборота я разжал пальцы, и чудовище, сметая на своем пути мебель, кубарем покатилось к дверям. Слишком медленно реагирует. Плюс для меня.
   С ростом личного мастерства боец входит в более плотный контакт с жертвой. Лук, ружье, пистолет -- это оружие для массового потребителя. Безусловно, профессионалы пользуются им, достигая высот в избранном ремесле, но они всегда стремятся приблизиться к врагу на оптимальную дистанцию, сокращая тем самым число выстрелов до минимума. Снайперы являются тем самым исключением, что подтверждает общее правило. Не претендую на абсолютную истину, все, сказанное выше, является исключительно моим мнением, но в отношении псионов ситуация выглядит именно так. Знаки лучше действуют вблизи, остальные техники, разработанные для боя, тоже любят тесный контакт.
   Со стороны прикосновение ладони к боку Барина могло бы показаться легким, неопасным. В самом деле, чем слабый шлепок способен навредить этакой туше? На самом деле ни одна дубина не сравнится по части способности нанести смертельную рану с человеческим телом. Удар рукой, если он нанесен профессионалом, способен пройти вглубь, оставив кожу, ребра неповрежденными и превратив в кашу внутренние органы. Я сознательно бил в подмышку, не оставляя шансов выжить. Легкие, сердце превратились в труху, лимфатические узлы тоже, однако существо упорно отказывалось умирать. Оно скребло лапами по полу, пытаясь подползти и вцепиться зубами мне в ноги; пришлось переломать ему конечности, прежде чем Барин остановился. Еще несколько секунд живучая тварь судорожно билась, затем по ее телу волной прошла мелкая дрожь, и оно, наконец, затихло.
   Тотчас с телом Барина начала происходить удивительная метаморфоза. Суставы медленно распрямились, оттенок кожи постепенно превратился из мертвенно-серого в бледно-розовый, длинные, костлявые пальцы уже ничем не напоминали звериные когти, а вытянутая пасть обрела облик распахнутой в предсмертной муке челюсти... Спустя минуту на полу передо мною лежал обычный человек в изодранном, запачканном известью и кровью костюме. Вокруг скрюченного тела медленно растекалось по паркету густое, багрово-красное пятно.
   -- Стоять! -- Вслед за резким окриком входная дверь с грохотом слетела с петель от мощного удара.
   Сейчас, когда горячка боя ушла и в добровольной слепоте нет нужды, неожиданно проявилась интересная картина. Образно выражаясь, мы с покойным не наедине. Я ожидал увидеть с той стороны кого угодно: растерянную охрану в сопровождении бьющихся в истерике дамочек из соседних кабинетов, даже приехавший на шум побоища милицейский отряд. Но не с десяток закованных в черные бронежилеты бойцов в шлемах с прозрачными щитками, готовых по первому знаку наброситься на меня. Все -- псионы, и многих из них я знал.
   -- Руки поднять! На пол!
   -- ...Но избави нас от Лукавого... -- тихо пробормотал я себе под нос.
   -- Аскет, не дури! -- прикрикнул на меня командир отряда. -- Пуле все равно куда лететь. Медленно подними руки и ложись на пол лицом вниз. Договорились?
   Про пулю он выразился образно. Нервничал -- не ожидал, что когда-нибудь будет меня арестовывать. Я прикинул возможное развитие событий и испытал сильное желание пнуть мертвого Барина. Теперь придется тратить время, объясняясь с компетентными органами и доказывая свою невиновность. Хорошо еще, что с моим будущим следователем я знаком и находится он неподалеку. Вон, выглядывает из-за спин.
   -- Давайте наручники, -- вздохнул я, вытягивая вперед руки. -- Какими судьбами, Сергей Родионович?
  
   От расположившихся рядом со мной фигур ощутимо веяло опаской, недоумением и стыдом. Словно они совершают нечто неприличное, чего не делать нельзя. Их чувства вполне понятны -- из десяти псионов, участвовавших в моем аресте в качестве силовой поддержки, восемь в той или иной степени являлись моими учениками, бывшими подчиненными, младшими коллегами или кем-то в том же духе. После Исхода чужаков многие бывшие бойцы из СБР перешли либо в ФСБ, либо в недавно созданную Службу Контроля Пси -- откровенно говоря, она существует пока что больше на бумаге, чем в действительности, -- в милицию, армию либо в другие государственные структуры. Но старых связей не теряли и к своим бывшим командирам, тем более к полковникам-"архангелам", относились более чем уважительно.
   Оставшиеся двое, надо полагать, волновались из-за ненадежности своего положения. Слухи обо мне ходят разные, и надетые наручники никому не казались стопроцентной защитой от предположительно сошедшего с ума ментата-шестерки. Кстати сказать, мнение абсолютно правильное. Артефакторика развивается стремительными темпами, идет вперед семимильными шагами, однако полноценно соревноваться с обученными псионами изделия мастеров еще не в состоянии. И, думаю, смогут не скоро. Наручники выкачали из моей оболочки энергию, создать знак я сейчас не смогу. Ну и что? Для того чтобы выжечь чужие мозги или проломить руками грудную клетку прежде, чем жертва почувствует опасность, оболочка не нужна.
   -- Не подскажете, Виктор Андреевич, -- наконец закончил ругаться по телефону невысокий щупленький псион и по совместительству мой старый знакомый, усевшийся в кресло через проход, -- в чем причина отданных вами странных инструкций?
   Микроавтобус плавно тронулся с места.
   -- Я не знаю, чего ожидать от убитого мной существа, -- слегка развернулся я к собеседнику. -- Предпочитаю перестраховаться.
   -- Вы имеете в виду убитого вами человека? -- мягко уточнил тот.
   -- Человеком он перестал быть давно.
   Сразу после ареста я приказал -- в моем положении это наглость, но почему-то командир спецназовцев Сергей Круг (Круглов) отреагировал на совет как на руководство к действию --вероятно, по привычке, -- к телу голыми руками не прикасаться, поместить его в "могильник" и приставить для наблюдения двух ментатов. Неизвестно, насколько мертв покойный Барин, и неизвестно, на что способны его таинственные хозяева. Или Хозяин, упаси нас все боги вместе взятые. Иногда труп является прекрасным средством влияния на живых, примером чему может послужить практически любой из последних экспериментов Покойника. И хотя одержимые не замечены в использовании техник некромантии, лучше проявить бдительность.
   Пока Лукавый размышлял над моим ответом, я раздумывал о наших с ним отношениях. С момента нашего знакомства мы общались исключительно на "вы" и по имени-отчеству, избегая кличек -- словно сознательно выдерживая дистанцию. Как два хищника, чьи пути время от времени пересекаются. До драки дело не доходило ни разу: мы относились друг к другу с определенным уважением, однако для сближения поводов у нас все-таки не нашлось.
   Сергей Родионович Иванов, почтительно называемый подчиненными Лукавым, сейчас занимал пост руководителя Особой Следственной Группы при президентской Администрации. Иными словами, птица высокого полета. Расследовал громкие преступления, совершенные с помощью псионики, и, насколько мне известно, виновных находил всегда. Иное дело, что его несколько раз притормаживали, в приказном порядке заставляя развалить следствие, но при наших византийских нравах это и не удивительно. Как бы то ни было, мужик он очень умный.
   -- У вас, конечно же, есть чем подтвердить свое заявление? -- поинтересовался Иванов.
   -- Переговорите с Фроловым. Я всего лишь помогаю его следствию и не знаю, о чем могу рассказывать, о чем -- нет.
   Я слегка покривил душой. Просто не хотелось разговаривать, к тому же недавняя схватка дала много информации, которую следовало обдумать. Если припомнить все имевшие место на сегодняшний день наши столкновения с одержимыми, вырисовывается неприглядная картина -- они раз за разом преподносят сюрпризы. Вот и еще парочка: во-первых, среди неизвестного противника есть полиморфы, по крайней мере, один. Во-вторых, испускаемое ими ментальное давление заставляет тратить львиную долю усилий на борьбу в энергетической сфере, оставляя физическое тело уязвимым. Если сложно мне, то каково придется обычным псионам второго-третьего уровня, даже не ментатам? Шансов у них, пожалуй, и нет.
   Вместо того чтобы искать уязвимые места нового врага и пытаться определить, с кем мы сейчас столкнулись, я вынужден тратить время на общение с органами.
   -- Сергей Родионович, -- позвал я соседа, увлеченно крутившего трубку мобильника. -- Не слишком ли быстро вы приехали?
   Лукавый мгновенно понял подоплеку вопроса:
   -- Поступил анонимный звонок. "Аскет сошел с ума, спасайте". Мне сразу доложили о происшествии, камера наблюдения на входе показала соответствие изображения заданному портрету. Я решил проверить лично.
   -- Очень оперативно сработали.
   -- Мы торопились, -- сухо улыбнулся Иванов.
   -- Источник звонка, конечно же, не установлен? -- уже предвидя ответ, поинтересовался я.
   -- К сожалению, -- развел руками Лукавый. -- Но мы, разумеется, приложим все возможные усилия...
   Задерживать меня надолго у него причин нет. Как только медики получат труп Барина, они сразу обнаружат кучу странностей. Он только внешне выглядит человеком: энергетика и генотип у него изменены очень сильно. Начинающий патологоанатом, и тот выдаст заключение о неясности происхождения данного организма.
   Вот только не факт, что меня быстро отпустят. Наверняка найдутся желающие надавить, заставить выполнять какие-либо требования, или просто на всякий случай назначат проверку психического состояния. Последний аргумент я даже принимаю: сумасшедший псион моего уровня -- это страшно. Увы. Гложет меня чувство, что времени мало, и терять его попусту сейчас ни в коем случае нельзя.
   -- Я готов потратить на объяснения не более суток.
   -- Вот как? -- заинтересовался Лукавый. -- И что вы сделаете, если придется задержаться на больший срок?
   -- Слово "срок" вы лучше не употребляйте, могут неправильно понять. Уйду.
   -- При всем моем уважении, вам вряд ли удастся.
   Переубеждать его я не стал. Откинулся в кресле и постарался задремать -- благо, по моим подсчетам, до логова Лукавого -- в том, что меня повезут именно туда, я не сомневался, -- оставался примерно час езды.
  
   Для своих нужд Лукавый подобрал комплекс зданий в Подмосковье, за городской чертой. Современные средства связи позволяют получать девяносто процентов информации, не выходя из кабинета, а выезжать на место преступлений приходится не так уж часто. Кроме того, следователи зачастую мотались по всей стране, отчего иногда звучали предложения перенести штаб из столицы куда-нибудь на Урал.
   Тюрьма для особо опасных преступников тоже располагалась здесь.
   -- Так, давайте еще раз и с самого начала, -- произнес Сергей Родионович, поудобнее устраиваясь за письменным столом. -- Вы утверждаете, что убитый владел техникой ментального воздействия.
   -- Да.
   -- И он напал на вас первым.
   -- Именно так.
   -- Иными словами, вы действовали исключительно в рамках самообороны.
   -- Верно, -- пожал я плечами. Если честно, этот полуторачасовой допрос уже понемногу начал меня утомлять.
   -- Идем дальше. -- Лукавый сверился с лежавшим перед ним протоколом, что-то дописал в нем ручкой и щелчком клавиши спрятал стержень в блестящий металлический корпус. -- Вскоре после ментальной атаки убитый... Э-э-э...
   -- Изменил свою внешность, -- подсказал я.
   -- С этого места чуть поподробнее, пожалуйста, -- заинтересованно произнес Лукавый и снова щелкнул ручкой. -- Изменил внешность? Каким образом?
   -- Дело не столько во внешности, -- начал я терпеливо объяснять, кажется, уже во второй раз. Что ж, если понадобится, я готов повторить то же самое и в третий. -- Изменилась структура тканей, мышц, подозреваю, что определенным модификациям подвергся и скелет. Можно предположить, основная цель трансформации -- улучшение боевых характеристик этого существа. Скорости реакции, выносливости, силы. Болевой порог у него, кстати, тоже значительно снижен. Иными словами, он -- полиморф.
   -- Звучит увлекательно, но не слишком правдоподобно, Виктор Андреевич, -- протянул Лукавый и что-то чиркнул в блокноте.
   -- Да неужели? -- усмехнулся я в ответ. -- Взгляните-ка сюда, Сергей Родионович.
   Раны на псионах заживают быстро: даже глубокие раны и порезы затягиваются порой за считанные дни; для того, чтобы срастить поломанные кости, в большинстве случаев достаточно недели. Если же рядом окажется умелый целитель или хотя бы просто псион, готовый поделиться собственной энергией, процесс выздоровления можно ускорить в разы. Сейчас с момента схватки прошло слишком мало времени, чтобы организм успел полностью восстановиться: разбитая губа заметно опухла, на затылке красовалась здоровенная шишка размером со среднее яблоко. Я специально не стал ничего убирать, затормозил процесс регенерации. Продемонстрировав следователю эти увечья, заодно расстегнул рубашку и высоко закатал рукав. При виде разодранной на предплечье кожи в потеках запекшийся крови и огромного синяка, украшавшего мое тело от подмышки до пояса, Лукавый удивленно присвистнул.
   -- Как вы полагаете, Сергей Родионович, мог ли простой человек, заурядный чиновник, не обладающий какими-либо сверхъестественными способностями, вот так вот меня отделать? Меня, псиона шестого уровня, обладающего многолетней боевой подготовкой? Способного кулаком проломить кирпичную стену и завязать в узел металлический лом?
   -- Н-да, -- растерянно крякнул мой визави. -- Ребра-то хоть целы?
   -- На сей счет не беспокойтесь.
   Кроме того, на когтях Барина содержался какой-то неизвестный яд, о чем я умолчал. Не хочу отдавать кровь на анализ.
   -- Раньше вы сталкивались с чем-нибудь подобным, Виктор Андреевич? -- мгновение поразмыслив, задал он следующий вопрос.
   -- Нет. Никогда прежде. Ни я, ни кто-либо из моих бойцов.
   -- Что ж... -- произнес Лукавый, снова пометив что-то в блокнотике. -- Прошу прощения, но я все же вынужден буду задержать вас тут ненадолго... По крайней мере, до тех пор, пока не придут результаты экспертизы, которые подтвердят... Ну, или опровергнут ваши показания.
   С этими словами следователь протянул мне бланк протокола.
   -- Пожалуйста, внимательно прочтите, напишите внизу "с моих слов записано верно" и распишитесь, где галочка. Вам, скажите, услуги врача не нужны?
   -- Обойдусь, -- не слишком вежливо откликнулся я, пробегая глазами выведенные аккуратным почерком Лукавого ровные строчки.
  
   -- Когда ты так на меня смотришь, мне становится неуютно.
   Злобный опустил глаза и отвернулся. Света, стоявшая возле окна, за которым медленно сгущались синие питерские сумерки, конечно же, не могла видеть этого, но ощущение обжигавшего ее спину, давящего взгляда внезапно исчезло.
   -- Ты нервничаешь?
   Девушка чуть приоткрыла форточку: в комнату ворвался порыв прохладного вечернего ветра, растрепав волосы и заставив ее зябко поежиться.
   -- Отца давно нет.
   -- Позвоню-ка я Фролову, -- сказал Злобный, решительно потянувшись к лежавшему на журнальном столике мобильному телефону. Однако тот, словно почувствовав его намерение, внезапно зажужжал рассерженной пчелой, и тишину комнаты пронзила отрывистая мелодия звонка. Света вздрогнула.
   -- Да? -- Злобный схватил трубку едва ли не раньше, чем отзвучали первые аккорды незатейливого мотива популярной эстрадной песенки.
   -- Андрюша, душа моя, не кричи так, а то у меня уши лопнут, -- донесся из динамика чуть приглушенный расстоянием голос Призрака. -- Лучше скажи мне, где вы сейчас находитесь?
   -- У Аскета дома.
   -- Вот и отличненько. Тогда слушай меня внимательно. -- Тон звонившего внезапно изменился, став вкрадчивым, сдержанным и деловым. -- Из квартиры ни ногой. Сейчас я пошлю за вами машину, за рулем будет мой человек, Дениченко его фамилия. Подъедет, снизу наберет этот номер. Спускайтесь и езжайте ко мне. Свету одну не оставляй.
   -- Что-то случилось, Константин Валентинович? -- с тревогой в голосе поинтересовался Злобный.
   -- У нас тут каждый день что-то случается.
   -- Аскет где?
   -- Я его в Москву отправил на пару дней, -- хихикнул в трубку Призрак. -- Проветриться. Ему развлечение, а нам польза. Ты все усвоил?
   -- Так точно.
   -- Тогда отбой, -- произнесла трубка и умолкла.
   -- Папа в Москве? -- В голосе Светланы сквозило удивление. -- Тогда почему он не позвонил перед отъездом?
   -- Вполне в его стиле, -- пожал плечами Злобный. -- Ты же знаешь Аскета. Может уехать в любой момент и в абсолютно любом направлении, не предупредив никого. Особенно если этого требуют от него обстоятельства.
   Света вздохнула и, захлопнув форточку, направилась к стоявшему у стены шкафу. Открыла дверцу, на мгновение задумалась, достала с ближайшей полки теплый вязаный свитер.
   -- Ты куда? -- поднялся на ноги Злобный. -- Фролов сказал...
   -- Я слышала, -- прервала его Светлана, натягивая свитер через голову и привычным движением поправляя прическу. -- Ничего страшного не произойдет, если мы подождем машину на улице. В конце концов, мне уже надоело сидеть в четырех стенах.
   -- Но...
   -- Дядя Андрей, я -- псион. И ты, между прочим, тоже. Думаю, в случае необходимости я смогу справиться с возникшими сложностями. Впрочем, если хочешь, можешь остаться здесь, я не возражаю.
   Злобный поморщился и неохотно шагнул к выходу.
   -- Призрак велел не оставлять тебя без присмотра.
   -- Спасибо, нянечка, -- ехидно отозвалась Света. -- И что бы я без тебя делала?
  
   Створки старенького лифта с натужным скрипом разъехались в стороны, из подвала ударил в нос запах застарелой сырости и плесени. Нажав на кнопку магнитного замка, Света постаралась как можно скорее распахнуть дверь подъезда, чтобы выбраться на свежий воздух.
   На город опускался вечер: небо стремительно темнело, но фонари еще не зажглись, потому двор был укрыт плотной, словно одеяло, серо-синей мглой с черными, рваными силуэтами росших тут и там деревьев. Со стороны расположенного неподалеку проспекта доносился шум машин, где-то на детской площадке дребезжала расстроенная гитара и раздавался пьяный смех -- похоже, там гуляла молодежь. Вспыхнули и погасли вдалеке фары свернувшего к соседнему дому автомобиля.
   -- Не люблю спальные районы, -- передернул плечами Злобный, окинув взглядом тонувшие в темноте очертания ближайших бетонных коробок, подсвеченных тусклым светом едва теплящихся окон. -- Неуютные они.
   -- А мне здесь нравится, -- произнесла Светлана. -- Зелени много. После центра Москвы есть где разгуляться, и охрана под ногами не путается. Пройдемся?
   Они неспешно зашагали по обрамленному сиренью и акацией узкому заасфальтированному проезду вдоль цепочки припаркованных возле дома машин. Мигнули и зажглись мертвенно-белым светом лампы уличного освещения, благодаря чему окружающий двор окончательно погрузился во тьму. При их приближении фонари гасли один за другим, вновь зажигаясь за спиной: давно подмеченное, но так никем и не изученное до конца свойство ауры псионов влиять на ртутные и газоразрядные осветительные приборы, весьма чувствительные к сильной энергетике оболочки. Света вспомнила, как однажды на заданный ею вопрос отец ответил, что некоторые уличные фонари реагируют даже на весьма посредственное биополе псиона-"единички", послушно отключаясь в его присутствии, и включаясь вновь, стоит тому отойти на несколько шагов в сторону.
   -- Небо чистое... -- произнесла девушка, взглянув на вспыхнувшие над головой искорки самых светлых и крупных звезд, которых не смогли потушить даже яркие огни города.
   -- Да уж, здесь это большая редкость, -- недовольно пробормотал Злобный.
   Из темноты долетел звук разбитого стекла, сдавленная ругань, чей-то хриплый смех. Вдалеке протяжно завыла собака и внезапно захлебнулась отчаянным лаем, ветер поднял над землей брошенный кем-то полиэтиленовый пакет, прошуршал им по асфальту и пугливо спрятался между мусорными баками. Злобный прислушался, затем рассредоточил сознание, постаравшись нарисовать в своем воображении прозрачную сферу, окружавшую их невидимым куполом и впитывавшую в себя все, что происходило вокруг, улавливавшую малейшие движения энергии, фиксировавшую любое изменение струившихся в пространстве информационных потоков. Что-то давило на виски, мешая собраться с мыслями, что-то назойливое, неприятное, но смутно знакомое... Это "нечто" словно разливалось в воздухе, как легкий предрассветный туман -- неощутимый, но скрадывающий очертания окружающих предметов. Света приблизилась и осторожно взяла его под руку, Злобный ощутил исходящее от нее тепло, тонкий, нежный запах волос.
   -- Ты что-нибудь чувствуешь? -- настороженно спросил он.
   -- Не знаю...
   -- Конкретнее.
   -- Тревога какая-то... -- растерянно произнесла девушка. -- Беспокойство... Знаешь, как в детстве... Ну, когда наши...
   Злобный не стал дожидаться окончания этой фразы -- он уже понял, что имела в виду его спутница. Сознание наконец-то отыскало в своих пыльных закоулках подходящие воспоминания. Он и раньше испытывал подобные эмоции, только намного сильнее, отчетливее: легкое давление на виски, покалывание где-то в области затылка, ощущение тяжести в груди и близости смертельной опасности.
   Близости Гнезда.
   Зрение обострилось, в кровь хлынул адреналин.
   -- Прячься! -- громко скомандовал он, выставляя вокруг "зеркальный щит". Зрачки расширились, ночь вновь превратилась в серые сумерки, свет фонарей больно ударил в лицо. Глаза стали рефлекторно обшаривать окружающее пространство в поисках врага.
   Ничего. Пустая аллея, понурые очертания брошенных у тротуара автомобилей, группа молодых мужчин, идущих со стороны проспекта им навстречу.
   Слишком быстро идущих. Слишком уверенно, целенаправленно.
   Злобный почувствовал, как за его спиной возник "пыльный шлем" -- Света, пусть с опозданием, но тоже включилась в защиту. Ее аура излучала сомнение и неуверенность: похоже, она еще не до конца поняла, что ей следует делать и с кем именно придется сейчас воевать.
   -- Впереди. Пятеро, -- коротко пояснил Злобный.
   -- Сзади еще четыре, -- сдавленно откликнулась она. Злобный бросил взгляд через плечо: из глубины дворов к ним действительно приближались четыре скрытых темнотой фигуры. Может, он все-таки ошибается, -- промелькнула в голове короткая тень сомнения. Может, память сыграла с ним злую шутку и это просто прохожие, спешащие по своим делам? Верилось слабо: инстинкты вовсю вопили о скорой драке, но чем черт не шутит. Злобный не был сильным ментатом. Тем не менее, сосредоточившись, он направил сознание навстречу маячившим впереди фигурам, пытаясь считать их эмоции, настроиться на их ощущения, уловить отголоски чужих мыслей. Подсознание привычно нырнуло в тонкий мир, настраиваясь на нужную волну. Обычные ауры обычных людей... Нет, пожалуй, все-таки необычные. Какие-то застывшие, безжизненные...
   Позднее он и сам не мог бы сказать, что заставило его броситься к Светке, сбивая ее с ног и кубарем катясь по грязному асфальту. Вмешался инстинкт, не всегда логичный, но редко ошибающийся. Спину рвануло болью, сильный толчок превратил кувырок в беспорядочное вращение, и Злобный еле сумел защитить девушку от слишком близкого знакомства с твердой шершавой землей. Хотя боль от содранной кожи и чувство засевшей в теле пули -- стреляли в него часто, работу снайпера он опознал еще до того, как расслышал звук выстрела -- бледнели по сравнению с другой напастью. Одновременно с ранением или немногим раньше на Злобного, подобно снежной лавине, обрушился чудовищный ментальный удар. Череп будто взорвался изнутри невыносимой болью, мышцы свело судорогой. Сквозь застлавшую глаза пелену Злобный успел разглядеть яркую вспышку и услышал последовавший за нею громкий хлопок -- Света метнула в приближающегося противника какой-то атакующий знак. Уши на мгновение словно заложило ватой, где-то протяжно завыла автомобильная сигнализация.
   Ощущение давящего, высасывающего силу пресса исчезло столь же неожиданно, как и появилось. Почти вернулась привычная легкость движений, мышцы налились силой и твердостью, время замедлило бег, позволяя быстрее ориентироваться в обстановке и превращая несущиеся навстречу фигуры в медленно шевелящихся людей. На фоне пестрых разноцветных аур выделялись два темных пятна, обвившихся вокруг двух других, статичных и неподвижных. Пришедшие из ментала тени, приставленные Аскетом на защиту дочери, с радостью опустошали энергетику посмевших напасть на Светлану живых. Один из умирающих находился на крыше соседнего здания, второй сидел за рулем иномарки метрах в сорока позади. Злобный понятливо усмехнулся -- кажется, снайперов можно больше не опасаться. Не было еще случая, чтобы добыча голодных мертвецов сумела вырваться из их объятий без посторонней помощи.
   Он сделал шаг навстречу пятерым нападающим и с удивлением шатнулся в сторону. Слабости не чувствовалось, просто колени подгибались сами собой. "Пуля, -- вспышкой мелькнуло осознание. -- Проклятый артефакт". Времени на размышления не оставалось. Превозмогая накатывающую боль, Злобный соорудил "огненную стрелу" и, не глядя, швырнул ее вперед. Судя по раздавшемуся спустя мгновение воплю, попал. Оставшиеся четверо противников перешли на бег, точнее, приближались они какими-то странными прыжками. Созданием знаков они себя не утруждали либо просто не владели этой техникой, избрав более простой и действенный метод нападения: у одного из мужчин в руке возник короткий обрезок металлической трубы, в кулаке второго тускло сверкнуло лезвие ножа.
   Вновь раздался оглушительный хлопок, поднялся и утих короткий порыв ветра, рядом посыпалось на землю мелкой крошкой автомобильное стекло: то, что Злобный изначально принял за действие знака, имело, как оказалось, иную физическую природу. В них стреляли. Судя по всему, услышав выстрел, Светка с перепугу выставила простейший защитный знак, останавливающий летящие предметы, -- "воздушную стену", чем спасла собственную жизнь, да и ему помогла. Времени заново выставить щит взамен пробитого не оставалось, -- к счастью, патроны у стрелявшего были простыми, без наворотов. Иначе туго пришлось бы...
   -- Андрей! -- испуганно крикнула девушка.
   -- Нейтрализуй ствол! -- только и успел бросить в ответ Злобный.
   Хотя нападавшие и двигались намного быстрее обычных людей, бойцу уровня Злобного они вреда причинить не могли. Если бы у того в глазах не троилось и руки-ноги не путались. Первый удар вскользь пришелся по плечу, когда псион поднырнул под летящую ему в лицо металлическую дубинку и приласкал ее владельца стопой по колену. Короткое движение, и второй противник покатился по земле, оглушенный созданным наспех "пальцем мрака": несложный знак второго уровня действовал весьма эффективно, если соперник не использовал какую-либо ментальную защиту. В ту же секунду последовал слабый ментальный удар, и на миг замешкавшийся Злобный ощутил стремительный пинок в живот. Дыхание перехватило, из глаз посыпались искры. Воспользовавшись его замешательством, нападавший добавил резкий хук справа, от которого Злобный едва не потерял равновесие, однако годы тренировок все-таки взяли свое: сгруппировавшись, он перекатился через плечо, уходя от следующего удара, и, скрипя зубами от резанувшей спину боли, метнул в надоедливого противника "хрустальный коготь". Знак оправдал собственное название: тело нападавшего будто перечеркнула невидимая полоса, и, закатив глаза, он грузно осел на землю.
   Короткого взгляда назад оказалось достаточно, чтобы понять, что Светке тоже приходится несладко, но легче, чем ему: один из ее соперников уже прилег на газон в позе эмбриона, зажимая рукой зияющую в боку рану, второй стоял на четвереньках, пытаясь дотянуться до валяющегося на земле пистолета. Остальные окружили девушку и выбирали удобный момент для броска, напоминая стаю травящих зверя волков. Псион вскинул ладонь, создавая простейший силовой импульс, и пистолет, кувыркаясь, улетел в темноту. Человек бы выругался или как-то отреагировал на это неожиданное событие, однако лишившийся оружия враг молча встал и присоединился к своим товарищам. Инстинктом бойца Злобный понял, что сейчас они набросятся скопом, телами прошибая слабый воздушный заслон. Пытаясь отвлечь их, он свободной рукой слепил из пустоты огненный шар и метнул его в лицо третьему Светкиному противнику. В кармане завибрировал телефон. Очень вовремя...
   В окружавших их сумерках завозился и начал подниматься на ноги парень, которому только что досталось знаком. Быстро он оклемался. Слишком быстро для обычного человека. И двигаются они невероятно быстро -- практически на уровне псиона-тройки. Повезло -- большая часть напавших сосредоточилась на нем, как на более опасном враге, и позволила девушке отскочить подальше к стене. Не будь он ранен... Злобный не понимал, что происходит, и перестал сдерживаться. С возможными последствиями можно разобраться потом, сейчас нужно нейтрализовать угрозу. Не теряя ни секунды, он пнул ногой и тут же перехватил руку молодца, пытавшегося огреть его по затылку обрезком трубы. Использовать знаки на столь близкой дистанции было рискованно, и потому Злобный ограничился тем, что просто лягнул своего оппонента чуть пониже живота. Под ногой что-то хрустнуло: дело явно не ограничится простым синяком. Как результат, человек выронил оружие, с гулким звуком покатившееся по асфальту, и сложился пополам. Игнорируя очередной ментальный удар и удачно сместившись влево, псион захватил голову другого нападавшего и резко повернул ее вверх и от себя. Раздался мерзкий хруст...
   Вспыхнул приближающийся свет фар, взвизгнули тормоза, и из остановившейся посреди двора черной "Волги" выскочил невысокий, крепко сбитый мужчина в кожаной куртке. Деловито схватив ближайшего к нему паренька за шиворот, он звонко приложил его головой о капот, увернулся от ответного удара и в свою очередь двинул ему кулаком под дых. Быстро оценив обстановку, мужчина в несколько шагов оказался возле Светы. Пара коротких движений, и недавний обладатель пистолета отлетел в сторону, бесформенным кулем повалившись на траву. Последнего нападавшего добил Злобный. Удивительно -- даже с вырванным горлом тот махал зажатой в руке монтировкой и упрямо пер вперед, пока не свалился от сильного удара в висок.
   С прибытием помощника ситуация полностью изменилась. Из девяти нападавших, не тронутых тенями -- которые, к слову сказать, уже исчезли, -- взять живым не удалось ни одного. Они упорно продолжали драться, неумело отмахиваясь, и умирали, стоило их обездвижить или привести в бессознательное состояние. Вскоре на месте длившегося минуту побоища остались одни победители, злые, раненые и теряющиеся в догадках.
   -- В м-м-машину, быстро, -- чуть заикаясь, скомандовал водитель "Волги".
   -- Дениченко? -- зачем-то переспросил Злобный.
   -- Н-н-нет, блин, д-дед-мороз. В машину.
   Дважды упрашивать не пришлось. Едва Света захлопнула дверь, как владелец автомобиля резко нажал на газ -- шаркнув колесами по асфальту, "Волга" рванула вперед и, увернувшись от случайно оказавшегося на пути прохожего, выгуливавшего на поводке маленькую собачку, выскочила на проспект.
   -- В-в-вам К-константин В-в-валентинович разве н-н-не велел д-д-дома сидеть? -- мрачно поинтересовался Дениченко.
   -- Это я виновата, -- вступила в разговор Света. -- Прогуляться немного захотелось. Сейчас мы к Константину Валентиновичу приедем, и я ему все объясню...
   -- Н-н-не доедем, -- покачал головой Николай. -- Ч-ч-что со спиной?
   Только сейчас Света, обернувшись, обратила внимание, с какими предосторожностями Злобный растянулся на заднем сиденье. На его рубашке медленно расплывалось черное пятно. Она приглушенно ахнула, прижав руку ко рту:
   -- Остановите! Я умею...
   -- Езжай дальше, -- запретил Злобный. -- Пуля крепко засела, быстро ее не выковырять.
   -- Тогда нам к врачу надо, -- обеспокоенно воскликнула Света, роясь в сумочке и вытаскивая из нее пачку початых одноразовых платков. На ближайшем перекрестке она пересела назад и принялась ловко засовывать раненому под рубашку бумагу, стараясь остановить кровотечение.
   Злобный, неплохой целитель, сделал все возможное, но избавиться от отравлявшей организм пули-артефакта не мог. После недавней драки он чувствовал себя усталым, последствия сильнейшего ментального прессинга еще не прошли, в глазах двоилось, поэтому его усилий хватило не более чем на простейшие воздействия.
   -- Нужен целитель, -- выдавил он, скрипя зубами. -- Или хотя бы хирург.
   -- Д-до т-того ц-ц-целителя еще д-добраться надо, -- высказался Дениченко. -- Т-т-только что з-з-звонил К-к-константин В-валентинович, н-на ба-базу ехать за-за-запретил. Ве-велел перекантоваться г-где-н-нибудь в г-городе.
   -- Почему? -- напрягся Злобный. Этого парня он видел впервые в жизни, и можно ли ему доверять, не знал.
   -- Похоже, напали на них, -- тихо и неожиданно четко ответил водитель.
   -- Вот что, -- решительно сказала Света, -- езжайте на Суворовский. Здесь через мост недалеко. Я пока в "неотложку" позвоню.
  
   В привычном полумраке подъезда тихо гудели люминесцентные лампы, каждый звук гулко отдавался меж лестничных пролетов многократным эхом. Дверь квартиры вопреки обыкновению была закрыта, и громкая трель звонка не оставляла ни малейших шансов на то, что хозяева попросту не слышат нежданных гостей. Света надеялась, что вот-вот с той стороны послышатся шаги Рыбы или Панка, щелкнет замок и ее впустят в знакомую прихожую, но ответом на ее настойчивые звонки была мертвая тишина. Злобный молча сидел с закрытыми глазами на подоконнике. В отчаянии Света подергала дверную ручку и несколько раз пнула дверь ногой.
   -- Наверное, уехали куда-нибудь, -- извиняющимся тоном предположила она и, развернувшись ко входу в злополучную квартиру спиной, громко лягнула двери еще пару раз. Этажом ниже зазвенела цепочка, громыхнул отодвигаемый ригельный засов, и на лестничную площадку вышел небритый мужик в застиранной майке и вытянутых на коленях тренировочных штанах.
   -- Чего шумим? -- недовольно поинтересовался он. -- Нету там никого, на дискотеке они.
   -- Дядя Саша! -- радостно воскликнула Света и бросилась по ступеням вниз. От избытка чувств она едва удержалась, чтобы не повиснуть на шее своего старого знакомого. -- Дядя Саша, как хорошо, что вы дома! Тут человеку плохо. Можно мы его у вас перевяжем, пока врачи не приехали? Ну пожалуйста, дядя Саша!
   Глядя на обалдевшую от неожиданности физиономию мужика в трениках, Злобный невольно усмехнулся. Интересно, как бы повел себя он сам, если бы на ночь глядя к нему пожаловала веселая компания, состоящая из растрепанной девушки, мрачного мужика с покрытой шрамами фиолетовой физиономией и слегка окровавленного парня самого что ни на есть уголовного вида? Не выдержав Светкиного эмоционального напора, дядя Саша растерянно отступил в глубь квартиры.
   -- Ну, проходите.
   Не дожидаясь отдельного приглашения, Злобный сполз с подоконника и, уцепившись за Николая, поплелся вниз по ступеням.
  
   -- Легко отделался, -- произнес дядя Саша, обильно поливая голую спину сидевшего на табуретке Злобного перекисью водорода, -- хотя зашивать все равно придется. Ты как?
   -- Терпимо, -- ответил тот. Болевые рецепторы он отключил, дал организму установку на экстренное восстановление и теперь раздумывал, есть ли у гостеприимного хозяина что-нибудь пожрать. -- Ловко ты пульку вытащил. Врач?
   -- Да не, просто жизнь такая... Многоплановая.
   Боевой псион понимающе покивал головой. Про себя он мог бы сказать примерно то же самое.
   -- А ты, паря, силен, -- неожиданно выдал мужик. -- Обычного человека эта штука вмиг на тот свет отправит. И ведь знаков на ней нет ни одного, одной голой злобой запитана. Держи.
   Злобный покатал между пальцами сплющенный комочек металла, с омерзением положил его на стол. Прикасаться к артефакту действительно не хотелось. Пусть люди Фролова с ним разбираются, тамошним спецам как раз за такую работу деньги платят.
   -- Организм тренированный, регенерация усиленная, -- ответил он. -- Может, если бы в черепушку попали, то легче было бы. Я ее укрепил.
   -- И шею тоже? -- заинтересовался дядя Саша. -- Чтобы, значит, после попадания целая голова с плеч не слетела?
   -- О-па! Об этом я как-то не подумал.
   -- Тогда мог бы не напрягаться, -- захихикал хозяин. -- Чего ее укреплять? Кость она и есть кость...
   Не обращая внимания на насупившегося Злобного, он подхватил стоявший на полу тазик с покрасневшей водой и принялся опорожнять его в раковину.
   -- Отморозки какие-то... -- глядя на стекающий в водосток тонкий кровавый ручеек, передернула плечами Светлана. Раненых мужиков она в свое время насмотрелась в избытке, поэтому спокойно сидела здесь же, на кухне. -- На людей нападают...
   -- Не на людей, -- поправил ее дядя Саша. -- На псионов. Ты, часом, ничего странного не заметила?
   -- Нет, а что?
   -- Постарайся вспомнить. Ну, ощущения там подозрительные. Аура...
   -- Я заметил, -- откликнулся Злобный, на минуту отвлекаясь от созерцания потрескавшихся и изрядно закопченных кухонных стен. -- Только вы-то откуда про ауру знаете, уважаемый? Судя по вашей собственной, вы -- обычный человек.
   Дядя Саша бросил на своего оппонента полный иронии взгляд. Удивительно, -- отметила про себя Света, -- обычно в присутствии Злобного посторонние люди теряются, испытывают скованность, чувствуют себя неуютно: наверное, сказывается и пугающая внешность, и вызывающая манера держаться, и тяжелая энергетика псиона. Однако дядя Саша, похоже, испытывал искреннее удовольствие от общения с ним. И с не меньшим удовольствием старался при всяком удобном случае подначить Злобного, наслаждаясь полученным результатом.
   -- Ну, во-первых, я хоть и обычный, но очень любознательный человек, -- хохотнул он. -- Много интересных книжек по псионике прочитал. Во-вторых, вы телевизор давно смотрели?
   -- Я его вообще не смотрю.
   -- Ну и напрасно. Нужно когда-нибудь начинать. Там, в комнате стоит. Пульт на диване. Сходите, развлекитесь.
   Злобный поднялся с расшатанной табуретки и, подозрительно посмотрев на хозяина квартиры, довольно резво поплелся в коридор. Восстанавливался он буквально на глазах. Терзаемая любопытством, Света шагнула следом и встала в дверях так, чтобы видеть телевизионный экран и одновременно не упускать из поля зрения кухню, где дядя Саша заканчивал уборку. Злобный отыскал в складках брошенного на тахту скомканного пледа "лентяйку", и комната озарилась голубоватым светом ожившего кинескопа.
   -- Круглосуточный новостной канал на пятой кнопке, -- подсказал появившийся в дверях дядя Саша. Подошел к старому, видавшему виду серванту, открыл стеклянную дверцу, извлек оттуда початую бутылку коньяка и, ловко свернув крышку, приложился прямо к горлышку, сделав несколько жадных глотков. Шумно выдохнул, крякнул, поставил бутылку на место и вновь зашаркал на кухню. Злобный брезгливо поморщился.
   -- ...По последним сведениям, поступающим от наших корреспондентов, беспорядки в столице и регионах продолжаются, -- вещала с экрана затянутая в строгий костюм девушка-ведущая. -- Участились нападения на лиц, обладающих способностями псионов...
   В телевизоре возникла картинка пустынной улицы, по которой небольшими группами перемещались какие-то люди. Выла сирена, где-то на заднем плане горел автомобиль.
   -- Правоохранительные органы и специальные подразделения МВД приведены в состояние повышенной готовности, -- продолжил за кадром голос телевизионной барышни, -- задержано около тридцати человек, большая часть которых является выходцами из стран ближнего зарубежья. Анонимные источники, близкие к Службе Контроля Псионики, сообщили нашей редакции, что по их предположениям в стране действует организованная группа лиц, контролирующая психику непосредственных участников массовых беспорядков. Министр внутренних дел призвал граждан не поддаваться панике, но быть бдительными и проявлять осторожность. Мы продолжаем следить за развитием событий. К другим новостям. Сегодня в Москве при невыясненных обстоятельствах убит заместитель главы межрегиональной трудовой инспекции...
   -- Черт знает что, -- резюмировал Злобный, выключая говорящий ящик.
   -- Нужно связаться с папой, -- тихо сказала Светлана. -- И как можно быстрее.
   -- С-с-сначала к Константину Валентиновичу, -- вмешался появившийся в дверях Дениченко. -- О-о-он скажет, что дальше делать. Я-я-я звонил ему, п-п-пока вы тут с-с-сидели, о-о-он ве-ве-велел к нему ехать.
   -- Пошли, -- обернулся к Светлане Злобный. Посмотрел на умильно улыбавшегося дядю Сашу, от коньяка пришедшего в благостное расположение духа, почесал затылок и неожиданно предложил.-- Может, с нами? Подальше от психов?
   -- Чего мне бояться? -- возмутился мужичок. -- Я и сам псих, каких поискать...
   -- Ну, дело твое.
  
  
   Глава 4
  
   Сказать, что Фролов выглядел озабоченным и рассерженным, означало бы погрешить против истины: Призрак нервно расхаживал по кабинету, заложив руки за спину, и напоминал всем своим видом запертого в клетку лысеющего хищника, которого по каким-то причинам лишили законного ужина. Злобный, понуро опустив голову, сидел на стуле, демонстрируя искреннее раскаяние.
   -- Нет, от тебя я мог ожидать чего угодно, но такого... -- раздраженно вещал Фролов. -- Нарушить прямой приказ! Подвергнуть опасности собственную жизнь и жизнь нашего сотрудника! О Светлане я даже не говорю! Уму непостижимо!
   -- Константин Валентинович, это я настояла... -- начала было притихшая в углу Света, но Призрак тут же резко одернул ее:
   -- Тебя вообще не спрашивают! Сиди и помалкивай! Героиня отыскалась...
   Светлана обиженно надула губы и отвернулась.
   -- Что дальше? -- уже более спокойным тоном спросил Фролов.
   -- Нападавших было одиннадцать, -- продолжил отчитываться Злобный. -- Координатор, снайпер и девять каких-то козлов, типа добивальщиков. Один вооружен огнестрельным, остальные -- холодным оружием. Знаки не использовали, предпочитая драку врукопашную. Сначала стрелял снайпер, целился в Светку, поэтому вовремя его намерения я прочесть не смог. Чутье ведь только на себя работает, помнишь? Атаке предшествовал массированный ментальный удар в ответ на мою попытку прочитать чужие ауры. По предварительной оценке, атаковал ментат не ниже пятого уровня.
   -- Ну, и как успехи, читатель? -- с сарказмом поинтересовался Призрак.
   -- Никак, -- неохотно признался Злобный. -- Такое ощущение, что их биополе создано искусственно, чтобы скрыть истинную личность от постороннего сканирования. Подробнее разбираться было некогда, да и не моя это епархия. Могу только предположить, что действовали они под чьим-то контролем. Кто-то изрядно поковырялся в их мозгах, полностью подчинив волю...
   -- Дальше что было?
   -- "Зеркальный щит" с меня выстрелом сняли, "пыльный шлем" тоже долго не продержался. Считай, чудом спаслись. Аскет завязал на Светке двух мертвецов, они координатора и стрелка сожрали, -- откровенно поведал Злобный. -- Пехоту убрали мы. Живыми они не давались, подозреваю закладку на смерть опять-таки очень высокого уровня. Вообще эти девятеро нормальными людьми не выглядели, больше походили на качественных "кукол".
   -- Вывод, в общем-то, верный, -- кивнул Призрак. -- Мы называем таких людей "одержимыми".
   -- Еще одно, -- поспешил добавить Злобный. -- Непосредственно перед нападением я почувствовал... Нечто вроде...
   -- Присутствия чужаков? -- подсказал Фролов.
   -- Да. Ощущения были весьма схожими с тем, что я испытывал тогда, после Вторжения, вблизи их Гнезд. Сначала я думал, что мне показалось, но Света тоже испытала нечто подобное. Знаки на нападавших слабо действовали, вот что меня беспокоит. Я схожие щиты у чужаков встречал, они тогда здорово нам мешали.
   -- Любопытно... -- протянул Призрак и уселся, наконец, в свое кресло, перестав мерить кабинет шагами. -- Есть предположение, что наши неизвестные противники каким-то образом получили доступ к биоэнергетическим технологиям чужаков... Или разработали их аналоги. Кои и используют в своих интересах. По крайней мере, эксперты склоняются именно к этой точке зрения. В противном случае объяснить сходство решительно невозможно.
   На какое-то время в помещении повисла пауза -- каждый задумался о чем-то своем.
   -- Непонятно только, почему они выбрали для зомбирования именно мигрантов, -- нарушил тишину Злобный. -- Что, других кандидатур не нашлось?
   -- Головой думай, -- отозвался Фролов. -- Их у нас кто-то считает? Половина пересекла границу нелегально, у большинства нет на руках вообще никаких документов. Определить точное количество людей, незаконно находящихся сейчас на территории России, не в состоянии даже федеральная миграционная служба. Случись что, они не смогут никуда обратиться, не побегут жаловаться. К тому же у простого обывателя, как правило, имеется в наличии куча родственников и друзей, которые тут же забьют тревогу, если его поведение внезапно изменится. Родные-то уж точно почувствуют неладное. А у этих ребят родственники далеко. В общем, идеальный биологический материал... Ладно, продолжай.
   -- Вскоре появился Дениченко, -- вновь заговорил Злобный. -- Подключился и, честно говоря, здорово нам помог.
   -- Замечательно! -- вновь всплеснул руками Призрак. -- В одного вселяется дух, после чего он пластом лежит в реабилитации, изображая из себя овощ, второй заявляется к шапочному разбору... И вообще стажер. Нет, надо вовремя воспитывать кадры. Кстати, кто оказывал тебе первую помощь?
   Резкая смена темы никого не удивила. Фролова гости знали давно, к свойственному ему стилю общения успели привыкнуть.
   -- Знакомый Светланы, один алкаш. Весьма кстати оказался поблизости.
   -- Дядя Саша -- хороший человек, -- подала голос девушка. -- Пулю из тебя быстро вытащил и дырку заштопал качественно. Мог бы повежливее отозваться.
   Светка мучилась от жгучего стыда. Как же -- самый молодой псион мира, четвертый уровень в шестнадцать лет! И не смогла в одиночку разметать девятерых модификантов. Поздно заметила, зачем-то использовала слабые знаки, как последняя дура, стояла на месте, хлопала глазами. Ей же не раз говорили: в бою одного против многих нужно двигаться, выстраивать противников в линию! Нет, замерла, словно прикованная. Хорошо, что догадалась сначала щитом отгородиться, потом удачно провела прием и вырвала печень у одного из нападавших. Знаки ставила медленно, очень медленно. Пусть отец не позволяет ей до совершеннолетия работать со знаками, все, которые она знала, удалось выклянчить или подсмотреть у его сослуживцев, -- одного только изучения недостаточно! Надо постоянно тренироваться, наращивать скорость создания, контроль, а не заучить, повторить раз и забросить. Да что знаки, свет на них клином не сошелся! Она могла лоа призвать, могла взвинтить темп и положить самое меньшее троих за счет голой скорости, могла хотя бы наложить "ауру власти" и попытаться подчинить слабейшего в духовном плане нападавшего... Она же все это умеет!
   Чем она занималась последние два года, вместо тренировок? Себя жалела.
   Тем временем Призрак снова оживился:
   -- Пуля, между прочим, интересная. Необычная. Артефакторы утверждают, что ничего подобного прежде не встречали, и как ее изготовили, не знают. Не существует у нас методики, позволяющей запихнуть в столь малый объем знак, способный пробить "зеркальный щит". "Святую броню" второго уровня еле-еле прошибают, и то очередью, а "зеркалка" относится к третьему.
   Патроны-артефакты, предназначенные для борьбы с защитой псионов, выпускались повсеместно, но в ограниченных количествах. Способных создавать их специалистов было немного -- других областей для приложения своего мастерства хватало, поэтому стоил каждый такой выстрел буквально на вес золота. Хотя интерес со стороны военных сильно способствовал росту качества и удешевлению данного товара.
   -- Точно, -- припомнила Светка. -- Дядя Саша еще сказал, что в пулю знак не заливали. Как же он выразился?..
   -- Дядя Саша? -- удивленно переспросил Фролов. -- Он тоже псион?
   -- Странно, -- слегка набычился Злобный. Он всегда так делал, если чего-то не понимал. -- Я специально проверил его ауру. Внимательно проверил. Самый обыкновенный человек.
   -- Ну-ну... -- покачал головой Призрак. -- Обычный человек, сходу определяющий свойства неизвестного артефакта. Ничего не удивляет, друг мой сердешный?
   -- Но как?.. -- растерянно произнес Злобный.
   -- Какой кверху, -- съязвил окончательно разозлившийся Фролов.
   -- Но ведь аура...
   -- Ее в этом городе все, кому не лень, подделывают. В общем, так. Отыщи-ка ты мне этого замечательного лекаря и привези сюда. Поговорить с ним хочу. Задать, так сказать, несколько наводящих вопросов.
   Злобный с подозрением посмотрел на Свету, но та лишь сделала большие глаза и демонстративно пожала плечами.
   -- В общем, слушайте меня внимательно, ребятушки, -- хлопнул Призрак ладонью по столу. -- У нас тут, похоже, возникли сложности, и сложности серьезные. По всему выходит, что кто-то решил окончательно разделаться с псионами, и натравил на нас этих... Что ж, будем давать отпор. Главная проблема в том, друзья мои, что убивать одержимых нельзя.
   -- Это почему? -- даже не пытаясь скрыть недовольства, поинтересовался Злобный. -- Им нас -- можно, а нам, значит, запрещено?
   -- Именно так, -- кивнул Фролов. -- По той простой причине, что они -- люди. Не суть важно, законно въехавшие в страну или нет, с документами или без, но они -- люди, попавшие в беду. Значит, нам придется их из этой самой беды выручать.
   -- Константин Валентинович, много ли зафиксировано случаев этой самой... Одержимости? -- осторожно спросила Света. -- По телевизору говорили, что удалось задержать около тридцати человек...
   -- Тридцать? Ты сказала "тридцать"? -- переспросил Призрак и неожиданно расхохотался. -- Меньше смотри телевизор... Их тут целая армия, радость моя. И все по нашу душу. Думаешь, проблема ограничена только территорией нашей любимой державы? На вот, посмотри отчеты...
   С этими словами Фролов пододвинул к ней часть лежавших перед ним на столе бумажных листов, и голос его вдруг стал необычно серьезен.
   -- Если кратко, то дела обстоят следующим образом. В Германии аналогичная ситуация с турками, в Штатах -- с мексиканцами, во Франции -- с арабами, в Израиле -- с палестинцами... Не только с ними, но основная часть случаев одержимости фиксируется среди мигрантов. Подобное происходит сейчас по всему миру. Это война, ребята. Самая настоящая война. Кто и зачем ее затеял, мы пока еще не знаем, но в любом случае нам предстоит в ней победить... Ну, или погибнуть. Как получится.
  
   Интересно, сколько артефактов потребовалось для создания одной-единственной камеры? Или ее можно считать одним гигантским артефактом? Ну-ка, посмотрим... Подавители пси-активности, ментальные блоки, гипноподавители, энергопоглотители, щиты различной конфигурации, покрытые многослойной композитной броней стены... В ментале постоянно находится прикормленный дух, на тот случай, если сидельцу удастся призвать кого-то из тонкого мира. Неплохо потрудились. В здании наверняка дежурит не менее взвода подготовленных бойцов, способных помешать побегу любого подозреваемого. Сергей Родионович вполне обоснованно сомневается в моей способности сбежать отсюда. Впрочем, насколько я его знаю, охрану он в любом случае утроит.
   Телевизора или, на худой конец, радиоприемника в камере не было, поэтому о происходящих во внешнем мире событиях оставалось только гадать. Идеальные условия для пророка. Доступ информации из человеческих источников затруднен, зато грань с миром духов необычайно тонка и в то же время надежно прикрыта. Тишина, покой. К сожалению, я могу похвастаться лишь стандартной подготовкой аналитика, и не более. Однако даже тех огрызков предвидения, которыми обладает каждый псион и развить которые в полноценный талант никому пока должным образом не удается, хватает, чтобы почувствовать надвигающуюся угрозу. Опасность нависает либо надо мной, либо над моими близкими. Задерживаться здесь больше нельзя.
   Ментал считается царством духов, в нем правят бал энергии. Тонкий мир существует по своим законам, отказываясь воспринимать понятие материи и привлекая бешеное любопытство исследователей. До недавних пор считалось, что перемещенный из нашей реальности предмет в ментале либо распадется, либо перейдет в иную, энергетическую форму, сохранив часть изначальных свойств или превратившись в их отражение. Сколько теорий выдвинули философы и физики, сколько копий поломали -- не перечесть. Я же совсем недавно провел натурный эксперимент и, по сложившейся традиции, никому о нем не сказал. Решил, что раз уж здоровая паранойя выручала меня раньше, то и сейчас нужно ее послушаться.
   Вызов Навьего Князя и последующий за ним провал в иное измерение ведь можно трактовать как удачный опыт, не правда ли?
   Сейчас в ментале находится часть меня. Слепок с души, дополнительная личность, худо-бедно разбирающаяся в местных законах. Можно сказать, ребенок духовного мира и одновременно центр притяжения для многочисленных теней умерших, обитающих в нем. Опора, стержень созданного куска реальности с заданными свойствами. Я непрерывно связан с ним, примерно так, как мозг связан с рукой, и вынужден постоянно отслеживать происходящие с моим альтер-эго изменения. Иначе шизофрению заработаю... Впрочем, жаловаться грех. Хотя звучит сложно, на самом деле занятие это однообразное, занудное и отнимающее от силы минут десять в сутки.
   Но ведь у каждой монеты есть две стороны. Любое явление имеет как свои плюсы, так и минусы.
   Основным достоинством собственного домена в ментале является возможность полностью контролировать теней. Теперь призраки не крутились вокруг меня постоянно, а приходили исключительно по вызову. Причем приходили быстро. Однако заключенным с осколками человеческих душ пактом приобретенные мною выгоды не ограничивались, и сейчас я собирался воспользоваться еще одним полученным недавно призом. Полностью переместиться в ментал, с тем чтобы впоследствии вернуться в материальный мир в другой точке пространства. Однажды я уже проделывал нечто подобное, теоретическая база есть, но сознательно идти на столь рискованный шаг пока что нужды не возникало. Теперь -- обстоятельства заставляют.
   Дверь в камере стояла банковская, стальная, толщиной сантиметров двадцать. Я постучал по ней костяшками пальцев и с удовольствием почувствовал, как она содрогнулась. Если знаешь, как бить, особая сила не нужна. На той стороне заволновались, на вмонтированном в дверь маленьком мониторе немедленно возникла физиономия охранника:
   -- Да?
   По крайней мере, обошлось без классического "чего нада?".
   -- Какие-нибудь сообщения от Иванова есть?
   -- Нет, он ничего не передавал.
   -- Жаль.
   Что ж, спасибо этому дому -- пойду к другому. Только дождусь, пока внимание к моей персоне чуть ослабнет. Для бегства не нужны сложные знаки или ритуалы -- достаточно войти в правильное состояние. Тогда никакие блоки не смогут меня задержать, сущая в ментале частица сама притянет остальную часть к себе. Для перехода в тонкий мир не нужны ни операции с пространством, ни сложнейшие ритуалы по призыву духов. Только я сам, моя идея и воля.
   Первый шаг. Сознание привычно очистилось от посторонних мыслей, превращаясь в чистую поверхность. Tabula rasa, новый лист, по которому можно писать все, что угодно. Разум ребенка, не скованный условностями воспитания и свободный от наложенных обществом догм.
   Шаг второй. Из океана тишины и покоя словно бы всплывает сероватая пульсирующая точка. В том состоянии, которое сейчас овладело мной, ее отличие от окружающей действительности очевидно, хотя и не имеет никакого значения -- ведь реальности не существует. Пространство и время превращаются в математические символы, доступные на интуитивном уровне и не осознаваемые разумом.
   Третий шаг. Точка растет, поглощая несуществующие границы, заполняя собой все, превращаясь в единственно доступную реальность. Исчезают чувства, мысли становятся плоскими и одномерными, из множества вариантов развития событий допустимо возможными становятся единицы. Пространство превращается в равнину, наполненную разными оттенками серого, небо можно достать рукой, вокруг возникают сотни, тысячи теней... Здравствуй, ментал.
   По сравнению с предыдущим разом и обстановка, и я сам изменились. Созданный моей волей домен обрел некоторое подобие привычных трех измерений, а мое тело получило кое-какую материальность. Пусть кажущуюся, зато удобную. Сознание переводило ощущения от местных реалий в привычные ему образы, понемногу адаптируясь к нечеловеческим условиям. С другой стороны, не дано псионам воспринимать пучки энергий частью себя, получая и перерабатывая колоссальные потоки информации. Исчезает промежуток между ответом и вопросом, они существуют в единой завершенности. Одно из двух -- или я со временем перестану понимать разницу между миром смертных и менталом, или научусь четко отделять одно от другого, получив дополнительные органы чувств.
   Мое сознание парило в пустоте, являясь центром и основой. Рядом кружился хоровод теней. Десятки, сотни, тысячи мертвецов, давно ушедших и еще не родившихся, слитых воедино и отличных от соседей, стремились засвидетельствовать свое почтение создателю этого места. Если бы я мог думать словами, то назвал бы их желание естественным -- ведь у них наконец-то появился дом, маленькая псевдореальность, где ненадолго утихает их жажда жизни. Но сейчас я не мыслил, не чувствовал -- в человеческом понимании -- и даже не действовал, вместе с тем являясь пониманием и деянием во плоти.
   Можно сказать, я стал законом. Участком пути, ведущим из одной точки в другую.
   Хорошо знакомый и различимый мною за гранью нереальности рисунок Светкиной ауры звал, побуждая прикоснуться к нему и воплотиться вблизи носительницы. Побуждение было настолько сильно, что задержка причиняла почти физическую боль. Я начал стремительно менять характеристики нынешнего себя, создавая в мире живых вероятность моего там появления и тем самым переводя тело из энергетического состояния в материальное. Еще одно несуществующее мгновение, и я уйду отсюда, снова став человеком. Оставив позади молчащую толпу осколков душ с лицами погибших друзей и врагов. Они все пришли сюда -- Палач, Пивоварень, десятки других моих товарищей, убитых чужаками, казненные преступники или просто псионы, чей талант не успел раскрыться.
   Псевдореальность вокруг меняла очертания, плыла, обретая все новые формы, а невидимый зов тянул сознание прочь, одновременно пытаясь растворить меня в этой призрачной мгле. Я постарался сосредоточиться, направить собственное "я" туда, где мое тело могло вновь обрести плоть, но ментал затягивал подобно коварной трясине. Мой разум существовал одновременно везде и нигде, ощущение реальности постепенно размывалось, терялось, таяло, я почувствовал, что медленно исчезаю в окружающем небытии. Время остановилось, замерло, осталась вечность -- "здесь", "сейчас", "всегда". Душу, словно пустой сосуд, заполнили покой и безмятежность. Привычный мне мир остался где-то далеко, превратился в туманную сказку, в сон, будто его и не существовало вовсе. Собрав остатки воли, я вновь попытался вырваться из ласкового плена, но ментал не отпускал, держал крепко, как липкая, прочная паутина. Отблеск далекого маяка померк, сделался тусклым и почти незаметным, и спустя мгновение-вечность я уже утратил всякое представление о том, куда и как направить свое сознание, чтобы вернуться назад.
   "Гляди-ка, кажется, кое-кто заблудился", -- внезапно возник во мне -- или вовне меня -- призрачный мыслеобраз: родился и исчез, как исчезают в никуда круги от брошенного в воду камня. Прикосновение духа было легким и мимолетным, точно дыхание ветерка знойным летним днем. "Да уж, не ждали", -- хохотнул рядом другой невидимый голос, и тут же растворился в пустоте многократным эхом.
   Я осязал, осознавал их присутствие, но не мог уловить направлений и расстояний -- их просто не существовало в этой форме реальности. "Как мне вернуться домой?" -- направил я вовне волну овеществленной мысли. "Мы не знаем, -- тут же пришел ответ, -- но можем указать путь".
   В тот же миг серая мгла расступилась, отхлынула могучей волной, сгинула, как ночь расступается перед светом вспыхнувшего в темноте костра.
   Они стояли под низким сводом пещеры -- Ромка и Андрей, -- и бледный луч налобных фонарей, укрепленных на белых пластиковых касках, таял в морозном воздухе. Вдалеке темный лаз терялся, и казалось, что реальность, возникшая на краткий миг из небытия по чьей-то внезапной прихоти, существует лишь вот здесь и сейчас, в этом крошечном пятне света, разливавшемся на глиняном полу перед их ногами. Ромка приветливо улыбался, толстый мохнатый свитер придавал ему в полумраке пещеры вид какого-то диковинного первобытного зверя, Андрей был привычно серьезен, разглядывая меня из-под толстых стекол очков, в густой бороде блестели крошечные серебристые льдинки. Именно такими я их и запомнил тогда, в другой жизни, много лет назад. Незадолго до того, как они отправились в свою последнюю поездку, так и не добравшись до Нижнеивановска, где мы должны были, наконец, встретиться.
   -- Вы же мертвы? -- подумал я.
   -- Да и ты сейчас не совсем живой, -- мигом откликнулся Ромка.
   -- По крайней мере, физического тела в данный момент у тебя точно нет, -- педантично добавил Андрей.
   На теней они не походили. В отличие от других мертвецов, мои друзья нормально соображали и вели осмысленный диалог, словно живые. Поневоле закралась мысль, что их облик-маску примерил кто-то другой...
   -- Где мы? -- излучил я удивление-вопрос, оглядываясь по сторонам.
   -- Не догадываешься? -- усмехнулся Ромка -- Да, ты же в эту чертову пещеру не заходил... Когда начался обвал, меня вон там придавило, Андрюха в озерце водой захлебнулся.
   -- Остальных чуть дальше засыпало, -- добавил Андрей. -- Они пытались откопаться, но вот... Не вышло. Кстати, спасибо, что за Толькой присмотрел.
   -- Он сейчас в Москве учится, у него все хорошо... Не понимаю. Вы слишком четко соображаете для теней.
   -- Есть многое на свете, друг Горацио, и далее по тексту, -- весело хохотнул Ромка. -- Кто тебе сказал, что мы -- тени?
   -- Этого места не существует, -- перебил его Андрей. -- Вернее, оно существует в твоем сознании. Пока ты здесь, есть пещера и есть мы. Отражение твоих воспоминаний о нас.
   -- Значит, я сам вас создал?
   -- В каком-то смысле, -- согласился Ромка. -- Я бы сказал, воссоздал. Временно. Тебе требовалась помощь, и она пришла вот в таком виде.
   -- И я могу отсюда уйти, когда захочу?
   -- Да запросто, -- кивнули оба. -- Смотри...
   Вдалеке, словно заблудившийся в темноте солнечный зайчик, вспыхнул знакомый отблеск, который недавно был потерян мною из виду.
   Потом мир растворился в потоках света, и я вновь стал живым.
  
   Чувства были странными. Возвращение к привычному способу восприятия мира вызывало болезненные ощущения, главным образом за счет обрушившегося потока чужих эмоций. Я поморщился и торопливо возвел барьеры вокруг сознания, отгораживаясь от приходящих извне мыслей. И только потом открыл глаза.
   Комната, в которой произошла моя материализация, могла с полным правом нести почетное звание "конуры". Лежал я, если верить ощущениям, на столе. Судя по торчащему изо рта Злобного куску хлеба, они со Светкой только-только сели обедать, и мое неожиданное явление помешало их трапезе. Ткань на спине стремительно пропитывалась чем-то влажным, по комнатушке разливался запах овощного супа. Пиджак уже не спасти, но оставаться в той же позе, по меньшей мере, глупо.
   -- Не выражайся при ребенке.
   Приоткрывший было рот Злобный подавился, вследствие чего я слезал с разгромленного стола под звуки хриплого кашля.
   -- Папка, ты как тут оказался?! -- наконец прорезался голос у Светки. Глаза у нее были круглыми, как пятаки.
   -- Прошел через ментал.
   -- Так это же невозможно! Коробок говорил...
   -- Не Коробок, а Моисей Львович. -- Попытки отчиститься ни к чему не привели: салат вцепился в занятые позиции намертво. -- Имей уважение к его сединам. Злобный, что происходит? Так, молчи. Вижу.
   Мою дочь пытались убить.
   -- Ты что, сбежал? -- наконец выдавил мой старый друг.
   -- Да.
   -- Откуда сбежал?! Да что происходит?!
   Светка, похоже, о моем аресте не знала. Фролов не захотел пугать подростка.
   -- Я к Призраку. Света... -- Дочь еще не отправилась от шока, но выражение "от меня что-то скрывают" уже прописалась на ее лице. -- Злобный не рассказывал тебе о моем задержании? Нет? Думаю, теперь можно. Расспроси его как следует.
   Оставив великовозрастного агнца на растерзание юной хищнице, я вышел из комнаты. Мелкая пакость подняла настроение. Теперь Светка вцепится в Злобного, наорет на него, тот взорвется, наорет в ответ, поругаются, потом помирятся... Обо мне вспомнят не раньше, чем через пару часов. За это время я успею переговорить с Фроловым, узнать последние новости и определиться с планом ближайших действий.
   Пиджак пришлось выкинуть.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   14
  
  
  
  
Оценка: 7.00*34  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"