"Если верно, что трусость - самый тяжкий порок, то, пожалуй, собака в нем не виновата."
(М.А.Булгаков)
Жили - были Трусь и Храбрь.
Трусь всего боялся. Бывало стукнет что-то во дворе, Трусь тут же забьётся в самый дальний угол, дрожит весь - боится. Храбрь ничего не боялся. Один раз идёт Храбрь по улице ночью. Вдруг подходят к нему трое пьяных страшных. У каждого в одной руке нож, в другой руке пистолет. Подходят они ко Храбрю и говорят ему человеческим голосом: "Хана тебе, Храбрь. Не спасёт тебя нынче храбрость твоя. Мы зарежем тебя, а потом застрелим!" "Не боюсь я вас!" - отвечает им Храбрь, и ну давай с налёту бить их всех кулаками по морде. До тех пор бил, покуда бандиты не попадали навзничь и не застонали. Тогда вызвал им Храбрь скорую медицинскую помощь, а сам пошёл домой пиво пить. С Трусем приключилась однажды история совсем иного рода. Идёт по улице однажды Трусь в светлый день, прямо-таки по Невскому. Тут подходит к нему плюгавый подросток с прыщами. "Дай,- говорит,- денежку-монетку. А не то укушу тебя и прыщи у тебя тоже будут до самой скорой твоей смерти." Испугался Трусь, достал жетон метро и сунул говнюку прямо в грязную ладонь. Потом шёл, корил себя за малодушие. Изнервничался весь, стал представлять себя сильным мужчиною: будто трое подростков с прыщами просят у него денег, а он их как давай месить по морде тяжёлой рукою своею. Мурашки аж по лицу. Отошло. В воображении уж скорая помощь на выручку незадачливым обидчикам спешит, воет синей сиреною.
Храбрь был степенен и хозяйственен. Психика стабильная, иногда позволял себе водочки. Трусь был нервный, чуть что - сразу пива! Храбрь лет десять уж как женат, есть дети и любовница. Трусь - полный удод: ни детей толком нет, а уж о любовнице можно разве что в эротических снах мечтать. Впрочем, на недостаток оных Трусю жаловаться не приходилось.
Однако порой и Трусь бывал храбр. Однажды, сомневаясь какой сорт пива предпочесть, он так разволновался, что подошёл к молодой девушке-продавщице... Нет, это уж слишком... Однажды, сомневаясь какой сорт пива предпочесть, он так разволновался, что подошёл к пожилой женщине-продавщице и сделал резкий выпад в её сторону. Вот! Было как-то раз так, что и Храбрь стушевался пред неопрятною девицею с сильно красными губами. Хотел было повести себя активно, да не повёл...
У Труся хороших друзей не было. Все Трусевы друзья либо использовали его для самоутверждения, либо им было просто наплевать на товарища. У Храбря друзья как на подбор - один другого основательней и надёжней.
Но надобно отметить и положительные Трусевы стороны, ибо река жизни не может быть в одном бреге заключена. Трусь заключал в себе силу Дю. Никто, в том числе и сам Трусь, не знал что такое эта сила Дю и на хрена она сдалась. Но то, что сила сия есть - это Трусь порой смутно чувствовал, смущаясь от этого сильнее обычного. Порою под воздействием третьей кружечки пивка, ему удавалось ощупать одну из трепетных её граней. Эта сила явно девического характера жгла и манила. Слабое сознание Труся зацикливалось на образе незнакомки и кроткая действительность шла далее нелепым павлиньим веером.
Однажды, заведя на пару дней девицу-жену, Трусь поднапился. Пришёл домой пошатываясь, начал с женой-девицей говорить типа: "Кого любишь, дрянь?! - его или меня?!". Чуть было не совершил храбрый поступок, но не совершил. А то было бы два "Храбря" и не одного "Труся". Нарушился бы баланс печенья и варенья. Плохиш и Кибальчиш слились бы воедино. Заполнил бы всея Поднебесную безликий огромный Мальчиш-Средниш, и настала бы жопа. Посмотрел бы тогда на нас Бог и сказал вдруг: "Всё. Пора..." И конец всей литературе на хуй...
Храбрь все блага мира сего имел основательно, по праву, по закону, не переставая по-настоящему быть хорошим. Храбря уважали не за силу, а за то, что всё как надо и пошутить может. Иногда Храбрь недомогал. То, как говорится, задница заболит, то харя. Это как в музыке. Трусь болел непрерывно, причём вместе как задницей так и харей. Животных Трусь дома не держал - боялся наверное. Насчёт Храбря нам доподлинно неизвестно. У него скорее всего тоже не было - незачем.
Ну какие ещё жизненные нюансы доступные перу подстерегают на семидесятилетнем пути человекаразумного в этом мире: про баб, про быт, про деннежку, про карьеру, про потомство. Тут боюсь дамы на меня озлобятся. Но ведь, как сказал поэт: "Минуй нас пуще всех печалей и бабский гнев и бабская любовь"*.
Храбрь жил путёво, по-человечески. Работа хорошая: интересная, денежная. Жена: довольно-таки сексуальная и стерва в меру. Трусь был более раздолбай. Однако бывал порой серьёзен и трусь, а Храбрь бывало мог учудить.
Храбрь пил хорошую водку и жрал качественную недешёвую пищу. Трусь жрал всё подрят: от устриц в ночном клубе до пирожков с картошкой у грязнофартучной бабки. Однако водки почти никогда не пил, всё больше пивко.
Во всех проявлениях Храбря подспудно чувствовалась степенная уверенность человека, тщательно скрывающего своё безумие даже от самого себя. Трусь же напротив, как бы любил афишировать своё безумие, особенно перед самим собой.
Вобщем так и жили, тужили каждый по-своему. Наживали добро. Хабрь за последние лет десять добра нажил раз в десять больше чем Трусь. Трусь, хоть собой и гордился внутри, а Храбревой наживе завидовал.
Но двинемся же далее по оси неотвратимого времени, о хитроватый читатель!
Случилась в державе война, всех взяли на фронты. Трусь и Храбрь попали на горный фронт - ловить диких пастухов. Пастухи не давались властям, баранов берегли, веру имели иную, нежели войска. Трудно воевать с пастухами.
Храбрь прослыл здравым солдатом, в обиду однополчанам себя не давал, скоро получил сержантские лычки и метил на прапора. Труся от домогательств одичавших соплеменников более спасала хитрость и чувственная прозорливость. Однако случался порой нелёгкий бой. Все лежали в вонючем окопе: стреляли и чесались от немытия. Трусь подёргивал курок нервно, дуло тряслось. Храбрь внимательно целил и бил решительно.
Бывали победы, но случались и фиаски.
Однажды пастухи обступили отряд в ночи со всех сторон. Пустили вперёд перевязанных гранатами по-японскому настроенных овец. Раздались взрывы. Судьба микрокомпании была решена. Труся и Храбря взяли в плен!
В плену бойцов посадили в неглубокую, но от этого не менее мерзкую яму. Трусь в яме боялся и нервничал. Стоически переносил невзгоду Храбрь. Пожрать им внутрь ямы кидала вражеская дева. По утрам где-то на сером верху предательски блеяли аборигены-овцы.
Трусь быстро сник и был настроен пессимистично. Храбрь ждал. Однако когда ждал Храбрь, то внутри не верил и от этого боялся. Трусь же хоть и забил на всё болт, но чувствовал, что нет гибели в сердце его и нет гибели в радиусе пятисот метров от сердца его. По ночам Трусь пел про себя "Summertime". И овцы боялись блеять в эти минуты.
Дева вражеская, коея носила хавку, облажалась. Сооблазнил её Храбрь и овладел ея бади прямо на глазах у смущённого Труся на грязном земляном полу среди отхожего места и обглоданных подчистую костей вражеских овец, неудачливо падших внутрь пагубной ямы по недомыслию. Трусь в этот момент ненавидел Храбря за неджэнтельментство, сильно при этом завидуя. Дальше по лестнице выбрались наверх и побежали в лес.
Овцы скоро напали на след. Трусь бежал и всё время ныл. Храбрь бежал, мужественно пыхтя. Пыхтение не помогло. Вновь яма, снова жопа. Хуже чем было! Тут уж и Храбрь приуныл. Однако странные искорки всё чаще стали появляться в глазах Труся.
Ты, о хитроватый читатель, спросишь: как вновь выбрались из ямы Трусь и Храбрь и кто более заслужил при этом?
Есть несколько способов узнать это:
"Способ N1.
Надобно каждый день на протяжении десяти лет выпивать в сутки по два литра раствора этилового спирта и воды в соотношении один к одному. И ежели ровно через десять лет останешься жив, то немедленно в день сей решительно прекрати употреблять данный раствор. Не пройдёт и десяти лет, как после означенного срока ты добудешь ответ.
Способ N2.
С необычайною силой проникнись, о хитроватый читатель, сильным чувством к юной деве, коея не любит тебя ну прямо-таки вовсе. Живи с эти чувством десять лет. После решительно отринь его! Не пройдёт и десяти лет, как ответ посетит тебя.
Способ N3.
Не пей, не влюбляйся - и так десять лет. После чего забей на всё, пей до безумия, влюбляйся до одури и живи, как хочешь. Не пройдёт и десяти лет, как ты узнаешь ответ.
Смело скажу, что я испытал все три. Но не пытай меня, ибо годы мои под Солнцем сочтены..."**
(А.С. Пушкин "Перед дуэлью")
Такую записку, найденную прежде на дне своей ямы, прочитал развернув в горном лесу Трусь, на третий день второго побега. Храбрь молчал, лишь шелестела тугая листва орешника, да блеяли в тесном ущелье вражеские гончие бляди-овцы.
Настало время решительного финала. Поляна в альпийских лугах, полторы тысячи метров над уровнем Чёрного моря. С одной стороны поляны в чахлых кустах орешника - Трусь и Храбрь, вооружённые чем попало. С другой стороны поляны среди плещущейся в холодных отмелях жирной форели и деловитых осетинских шмелей - кровожадные овцы с загнутыми в дугу от нечеловеческого остервенения рогами и их посохатые предводители в модных нынче в Москве бурках. Бой!
Храбрь мужественно ранен, Трусь по-мальчишески невредим. Отступление... Обескровленный враг, теряя раненых овец, не в силах нагнать беглецов. Вот наконец и полноводный Терек - славянский Дон 2001. Жив Трусь, жив Храбрь. Happy no end...