Arshissa : другие произведения.

Любимые стихи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

Unknown


     Я женщина, а значит, я прекрасна,
     Любима Богом и себе верна.
     Любви моей так много, ежечасно
     Я изливаю в мир ее сполна.
     Моя любовь в моей улыбке, светом
     Она наполнит, принесет покой.
     Моя любовь в моем простом ответе
     “Привет”, когда встречаемся с тобой.

     Моя любовь в пожатьи рук несмелом,
     В вопросе “как дела?” я не солгу:
     Я помогу тебе, пускай, не делом,
     Но тем, что выслушать тебя всегда могу.

     Я глубоко, порой, в себе бываю,
     О быте скучно иногда мне говорить.
     И только Бог один лишь понимает,
     Как бесконечно я хочу любить.

     Я женщина, и для любви Создатель
     Меня привел за руку в этот мир.
     Любовь моя – во всем, даже во взгляде,
     И каждый миг мной прожит и любим.

     Спасибо, жизнь, за то что я живу!
     За дней моих прекрасные мгновенья!
     За дождь, за снег, зелёную траву...
     За тишину, за птиц весёлых пенье.

     Спасибо, жизнь, за радость и печаль.
     За то, что не была я слишком гордой.
     Что научила ты меня прощать.
     Спасибо, что порой бываешь строгой.

     Спасибо, жизнь, что я себя нашла,
     Когда моей души запели струны.
     И что во мне любовь всегда жива!
     И с нею в сердце я останусь юной...

     Спасибо, жизнь, за дружбу и врагов.
     Я на ошибках многому училась.
     Кто рядом был, и тех, кто не со мной,
     Но за которых я всегда молилась!

     Спасибо, жизнь, за тысячи минут
     Счастливых! Я во всём их находила.
     За облака, что по небу плывут...
     За радости, что ты мне приносила!

     Спасибо жизнь, что многое начать
     Мне предстоит. Познать и научиться.
     За то, что есть ещё, о чём мечтать!
     За то, что есть к чему стремиться...

     Ольга Козловская
     А может счастье нужно заслужить?
     Хорошими поступками и делом,
     А может по-другому нужно жить?
     Чтоб черное однажды стало белым...
     А может счастья нужно долго ждать?
     Не сетуя на мелкие проблемы,
     А может нужно просто доказать?
     Как жизни непростую теорему...
     А может счастье нужно приручить,
     Своей улыбкой, бодрым настроением,
     И собственное сердце научить,
     Ценить безмерно каждое мгновение!
     А может счастье где-то возле нас,
     И ждет, что мы к нему протянем руку,
     А мы проходим мимо сотни раз,
     Придумываю сложную науку!

     Юлия Олефир

     БАЛЛАДА О НЕНАВИСТИ И ЛЮБВИ

      I

     Метель ревет, как седой исполин,
     Вторые сутки не утихая,
     Ревет, как пятьсот самолетных турбин,
     И нет ей, проклятой, конца и края!

     Пляшет огромным белым костром,
     Глушит моторы и гасит фары.
     В замяти снежной аэродром,
     Служебные здания и ангары.

     В прокуренной комнате тусклый свет,
     Вторые сутки не спит радист.
     Он ловит, он слушает треск и свист,
     Все ждут напряженно: жив или нет?

     Радист кивает: - Пока еще да,
     Но боль ему не дает распрямиться.
     А он еще шутит: "Мол, вот беда
     Левая плоскость моя никуда!
     Скорее всего перелом ключицы..."

     Где-то буран, ни огня, ни звезды
     Над местом аварии самолета.
     Лишь снег заметает обломков следы
     Да замерзающего пилота.

     Ищут тракторы день и ночь,
     Да только впустую. До слез обидно.
     Разве найти тут, разве помочь -
     Руки в полуметре от фар не видно?

     А он понимает, а он и не ждет,
     Лежа в ложбинке, что станет гробом.
     Трактор если даже придет,
     То все равно в двух шагах пройдет
     И не заметит его под сугробом.

     Сейчас любая зазря операция.
     И все-таки жизнь покуда слышна.
     Слышна ведь его портативная рация
     Чудом каким-то, но спасена.

     Встать бы, но боль обжигает бок,
     Теплой крови полон сапог,
     Она, остывая, смерзается в лед,
     Снег набивается в нос и рот.

     Что перебито? Понять нельзя.
     Но только не двинуться, не шагнуть!
     Вот и окончен, видать, твой путь!
     А где-то сынишка, жена, друзья...

     Где-то комната, свет, тепло...
     Не надо об этом! В глазах темнеет...
     Снегом, наверно, на метр замело.
     Тело сонливо деревенеет...

     А в шлемофоне звучат слова:
     - Алло! Ты слышишь? Держись, дружище -
     Тупо кружится голова...
     - Алло! Мужайся! Тебя разыщут!..

     Мужайся? Да что он, пацан или трус?!
     В каких ведь бывал переделках грозных.
     - Спасибо... Вас понял... Пока держусь! -
     А про себя добавляет: "Боюсь,
     Что будет все, кажется, слишком поздно..."

     Совсем чугунная голова.
     Кончаются в рации батареи.
     Их хватит еще на час или два.
     Как бревна руки... спина немеет...

     - Алло!- это, кажется, генерал.-
     Держитесь, родной, вас найдут, откопают...-
     Странно: слова звенят, как кристалл,
     Бьются, стучат, как в броню металл,
     А в мозг остывший почти не влетают...

     Чтоб стать вдруг счастливейшим на земле,
     Как мало, наверное, необходимо:
     Замерзнув вконец, оказаться в тепле,
     Где доброе слово да чай на столе,
     Спирта глоток да затяжка дыма...

     Опять в шлемофоне шуршит тишина.
     Потом сквозь метельное завыванье:
     - Алло! Здесь в рубке твоя жена!
     Сейчас ты услышишь ее. Вниманье!

     С минуту гуденье тугой волны,
     Какие-то шорохи, трески, писки,
     И вдруг далекий голос жены,
     До боли знакомый, до жути близкий!

     - Не знаю, что делать и что сказать.
     Милый, ты сам ведь отлично знаешь,
     Что, если даже совсем замерзаешь,
     Надо выдержать, устоять!

     Хорошая, светлая, дорогая!
     Ну как объяснить ей в конце концов,
     Что он не нарочно же здесь погибает,
     Что боль даже слабо вздохнуть мешает
     И правде надо смотреть в лицо.

     - Послушай! Синоптики дали ответ:
     Буран окончится через сутки.
     Продержишься? Да?
     - К сожалению, нет...
     - Как нет? Да ты не в своем рассудке!

     Увы, все глуше звучат слова.
     Развязка, вот она - как ни тяжко.
     Живет еще только одна голова,
     А тело - остывшая деревяшка.

     А голос кричит: - Ты слышишь, ты слышишь?!
     Держись! Часов через пять рассвет.
     Ведь ты же живешь еще! Ты же дышишь?!
     Ну есть ли хоть шанс?
     - К сожалению, нет...

     Ни звука. Молчанье. Наверно, плачет.
     Как трудно последний привет послать!
     И вдруг: - Раз так, я должна сказать! -
     Голос резкий, нельзя узнать.
     Странно. Что это может значить?

     - Поверь, мне горько тебе говорить.
     Еще вчера я б от страха скрыла.
     Но раз ты сказал, что тебе не дожить,
     То лучше, чтоб после себя не корить,
     Сказать тебе коротко все, что было.

     Знай же, что я дрянная жена
     И стою любого худого слова.
     Я вот уже год тебе не верна
     И вот уже год, как люблю другого!

     О, как я страдала, встречая пламя
     Твоих горячих восточных глаз. -
     Он молча слушал ее рассказ,
     Слушал, может, последний раз,
     Сухую былинку зажав зубами.

     - Вот так целый год я лгала, скрывала,
     Но это от страха, а не со зла.
     - Скажи мне имя!..-
     Она помолчала,
     Потом, как ударив, имя сказала,
     Лучшего друга его назвала!

     Затем добавила торопливо:
     - Мы улетаем на днях на юг.
     Здесь трудно нам было бы жить счастливо.
     Быть может, все это не так красиво,
     Но он не совсем уж бесчестный друг.

     Он просто не смел бы, не мог, как и я,
     Выдержать, встретясь с твоими глазами.
     За сына не бойся. Он едет с нами.
     Теперь все заново: жизнь и семья.

     Прости. Не ко времени эти слова.
     Но больше не будет иного времени. -
     Он слушает молча. Горит голова...
     И словно бы молот стучит по темени...

     - Как жаль, что тебе ничем не поможешь!
     Судьба перепутала все пути.
     Прощай! Не сердись и прости, если можешь!
     За подлость и радость мою прости!

     Полгода прошло или полчаса?
     Наверно, кончились батареи.
     Все дальше, все тише шумы... голоса...
     Лишь сердце стучит все сильней и сильнее!

     Оно грохочет и бьет в виски!
     Оно полыхает огнем и ядом.
     Оно разрывается на куски!
     Что больше в нем: ярости или тоски?
     Взвешивать поздно, да и не надо!

     Обида волной заливает кровь.
     Перед глазами сплошной туман.
     Где дружба на свете и где любовь?
     Их нету! И ветер как эхо вновь:
     Их нету! Все подлость и все обман!

     Ему в снегу суждено подыхать,
     Как псу, коченея под стоны вьюги,
     Чтоб два предателя там, на юге,
     Со смехом бутылку открыв на досуге,
     Могли поминки по нем справлять?!

     Они совсем затиранят мальца
     И будут усердствовать до конца,
     Чтоб вбить ему в голову имя другого
     И вырвать из памяти имя отца!

     И все-таки светлая вера дана
     Душонке трехлетнего пацана.
     Сын слушает гул самолетов и ждет.
     А он замерзает, а он не придет!

     Сердце грохочет, стучит в виски,
     Взведенное, словно курок нагана.
     От нежности, ярости и тоски
     Оно разрывается на куски.
     А все-таки рано сдаваться, рано!

     Эх, силы! Откуда вас взять, откуда?
     Но тут ведь на карту не жизнь, а честь!
     Чудо? Вы скажете, нужно чудо?
     Так пусть же! Считайте, что чудо есть!

     Надо любою ценой подняться
     И всем существом, устремясь вперед,
     Грудью от мерзлой земли оторваться,
     Как самолет, что не хочет сдаваться,
     А сбитый, снова идет на взлет!

     Боль подступает такая, что кажется,
     Замертво рухнешь назад, ничком!
     И все-таки он, хрипя, поднимается.
     Чудо, как видите, совершается!
     Впрочем, о чуде потом, потом...

     Швыряет буран ледяную соль,
     Но тело горит, будто жарким летом,
     Сердце колотится в горле где-то,
     Багровая ярость да черная боль!

     Вдали сквозь дикую карусель
     Глаза мальчишки, что верно ждут,
     Они большие, во всю метель,
     Они, как компас, его ведут!

     - Не выйдет! Неправда, не пропаду! -
     Он жив. Он двигается, ползет!
     Встает, качается на ходу,
     Падает снова и вновь встает...

      II

     К полудню буран захирел и сдал.
     Упал и рассыпался вдруг на части.
     Упал, будто срезанный наповал,
     Выпустив солнце из белой пасти.

     Он сдал, в предчувствии скорой весны,
     Оставив после ночной операции
     На чахлых кустах клочки седины,
     Как белые флаги капитуляции.

     Идет на бреющем вертолет,
     Ломая безмолвие тишины.
     Шестой разворот, седьмой разворот,
     Он ищет... ищет... и вот, и вот -
     Темная точка средь белизны!

     Скорее! От рева земля тряслась.
     Скорее! Ну что там: зверь? Человек?
     Точка качнулась, приподнялась
     И рухнула снова в глубокий снег...

     Все ближе, все ниже... Довольно! Стоп!
     Ровно и плавно гудят машины.
     И первой без лесенки прямо в сугроб
     Метнулась женщина из кабины!

     Припала к мужу: - Ты жив, ты жив!
     Я знала... Все будет так, не иначе!..-
     И, шею бережно обхватив,
     Что-то шептала, смеясь и плача.

     Дрожа, целовала, как в полусне,
     Замерзшие руки, лицо и губы.
     А он еле слышно, с трудом, сквозь зубы:
     - Не смей... ты сама же сказала мне..

     - Молчи! Не надо! Все бред, все бред!
     Какой же меркой меня ты мерил?
     Как мог ты верить?! А впрочем, нет,
     Какое счастье, что ты поверил!

     Я знала, я знала характер твой!
     Все рушилось, гибло... хоть вой, хоть реви!
     И нужен был шанс, последний, любой!
     А ненависть может гореть порой
     Даже сильней любви!

     И вот, говорю, а сама трясусь,
     Играю какого-то подлеца.
     И все боюсь, что сейчас сорвусь,
     Что-нибудь выкрикну, разревусь,
     Не выдержав до конца!

     Прости же за горечь, любимый мой!
     Всю жизнь за один, за один твой взгляд,
     Да я, как дура, пойду за тобой,
     Хоть к черту! Хоть в пекло! Хоть в самый ад!

     И были такими глаза ее,
     Глаза, что любили и тосковали,
     Таким они светом сейчас сияли,
     Что он посмотрел в них и понял все!

     И, полузамерзший, полуживой,
     Он стал вдруг счастливейшим на планете.
     Ненависть, как ни сильна порой,
     Не самая сильная вещь на свете!

     Эдуард Асадов. Остров Романтики.
     Москва: Молодая гвардия, 1969.

     САТАНА

     Ей было двенадцать, тринадцать - ему.
     Им бы дружить всегда.
     Но люди понять не могли: почему
     Такая у них вражда?!

     Он звал ее Бомбою и весной
     Обстреливал снегом талым.
     Она в ответ его Сатаной,
     Скелетом и Зубоскалом.

     Когда он стекло мячом разбивал,
     Она его уличала.
     А он ей на косы жуков сажал,
     Совал ей лягушек и хохотал,
     Когда она верещала.

     Ей было пятнадцать, шестнадцать - ему,
     Но он не менялся никак.
     И все уже знали давно, почему
     Он ей не сосед, а враг.

     Он Бомбой ее по-прежнему звал,
     Вгонял насмешками в дрожь.
     И только снегом уже не швырял
     И диких не корчил рож.

     Выйдет порой из подъезда она,
     Привычно глянет на крышу,
     Где свист, где турманов кружит волна,
     И даже сморщится:- У, Сатана!
     Как я тебя ненавижу!

     А если праздник приходит в дом,
     Она нет-нет и шепнет за столом:
     - Ах, как это славно, право, что он
     К нам в гости не приглашен!

     И мама, ставя на стол пироги,
     Скажет дочке своей:
     - Конечно! Ведь мы приглашаем друзей,
     Зачем нам твои враги?!

     Ей девятнадцать. Двадцать - ему.
     Они студенты уже.
     Но тот же холод на их этаже,
     Недругам мир ни к чему.

     Теперь он Бомбой ее не звал,
     Не корчил, как в детстве, рожи,
     А тетей Химией величал,
     И тетей Колбою тоже.

     Она же, гневом своим полна,
     Привычкам не изменяла:
     И так же сердилась:- У, Сатана! -
     И так же его презирала.

     Был вечер, и пахло в садах весной.
     Дрожала звезда, мигая...
     Шел паренек с девчонкой одной,
     Домой ее провожая.

     Он не был с ней даже знаком почти,
     Просто шумел карнавал,
     Просто было им по пути,
     Девчонка боялась домой идти,
     И он ее провожал.

     Потом, когда в полночь взошла луна,
     Свистя, возвращался назад.
     И вдруг возле дома:- Стой, Сатана!
     Стой, тебе говорят!

     Все ясно, все ясно! Так вот ты какой?
     Значит, встречаешься с ней?!
     С какой-то фитюлькой, пустой, дрянной!
     Не смей! Ты слышишь? Не смей!

     Даже не спрашивай почему! -
     Сердито шагнула ближе
     И вдруг, заплакав, прижалась к нему:
     - Мой! Не отдам, не отдам никому!
     Как я тебя ненавижу!

     Эдуард Асадов. Остров Романтики.
     Москва: Молодая гвардия, 1969.

     Слово о Любви
     Эдуард Асадов
     Любить — это прежде всего отдавать.
     Любить — значит чувства свои, как реку,
     С весенней щедростью расплескать
     На радость близкому человеку.

     Любить — это только глаза открыть
     И сразу подумать еще с зарею:
     Ну чем бы порадовать, одарить
     Того, кого любишь ты всей душою?!

     Любить — значит страстно вести бои
     За верность и словом, и каждым взглядом,
     Чтоб были сердца до конца свои
     И в горе и в радости вечно рядом.

     А ждет ли любовь? Ну конечно, ждет!
     И нежности ждет и тепла, но только
     Подсчетов бухгалтерских не ведет:
     Отдано столько-то, взято столько.

     Любовь не копилка в зашкафной мгле.
     Песне не свойственно замыкаться.
     Любить — это с радостью откликаться
     На все хорошее на земле!

     Любить — это видеть любой предмет,
     Чувствуя рядом родную душу:
     Вот книга — читал он ее или нет?
     Груша... А как ему эта груша?

     Пустяк? Отчего? Почему пустяк?!
     Порой ведь и каплею жизнь спасают.
     Любовь — это счастья вишневый стяг,
     А в счастье пустячного не бывает!

     Любовь — не сплошной фейерверк страстей.
     Любовь — это верные в жизни руки,
     Она не страшится ни черных дней,
     Ни обольщений и ни разлуки.

     Любить — значит истину защищать,
     Даже восстав против всей вселенной.
     Любить — это в горе уметь прощать
     Все, кроме подлости и измены.

     Любить — значит сколько угодно раз
     С гордостью выдержать все лишенья,
     Но никогда, даже в смертный час,
     Не соглашаться на униженья!

     Любовь — не веселый бездумный бант
     И не упреки, что бьют под ребра.
     Любить — это значит иметь талант,
     Может быть, самый большой и добрый.

     И к черту жалкие рассужденья,
     Все чувства уйдут, как в песок вода.
     Временны только лишь увлеченья.
     Любовь же, как солнце, живет всегда!

     И мне наплевать на циничный смех
     Того, кому звездных высот не мерить.
     Ведь эти стихи мои лишь для тех,
     Кто сердцем способен любить и верить!


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"