Петров Н.В. Первый председатель КГБ генерал Иван Серов
Отеч. история. - М., 1997. - N 5. - С. 23-43.
ПЕРВЫЙ ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КГБ ГЕНЕРАЛ ИВАН СЕРОВ
Первый Председатель КГБ при Совете Министров СССР в 1954-1958 гг. И. А. Серов после своего смещения с должности находился в тени. Его имя выпало из обоймы упоминаемых в советской печати руководителей отраслевых ведомств. И хотя карьера Серова была окончена, он до 1963 г. еще сохранял свои регалии и относительно высокое положение начальника ГРУ. Правда, политического влияния уже не имел и не был избран делегатом на открывшийся в октябре 1961 г. XXII съезд КПСС. В 70-80-е гг. имя Серова практически не встречается в советской исторической литературе, т. к. советские историки предпочитали не касаться скользких тем. Но о нем пишут на Западе. В нашумевшей книге Дж. Баррона "КГБ", вышедшей в 1974 г., он упоминается четырежды. Связывают его имя и с тайными операциями -похищениями и убийствами, проведенными КГБ в 1954-1959 гг. в Германии, а также с делом офицера советского ГРУ О. В. Пеньковского, оказавшегося английским агентом.
Интерес к личности Серова - влиятельного руководителя тайной полиции хрущевской эпохи - заметно возрос в последнее время. Это объяснимо. Только сейчас стали доступнее ранее тщательно оберегаемые архивные материалы МВД и КГБ, расширился круг источников для изучения биографии И. А. Серова и его подлинной роли во многих событиях времен Сталина и Хрущева. Имя Серова часто встречается в публикуемых документах о массовом выселении народов, подавлении польского национального движения в 1944-45 гг., репрессиях в послевоенное время на территории Восточной Германии, подавлении народного восстания в Венгрии в 1956 г. и т. д. Однако до сих пор подробной биографии И. А. Серова опубликовано не было, хотя есть несколько работ на эту тему за рубежом [1]. В статье сделана попытка восполнить этот пробел.
Иван Александрович Серов родился 25 августа (по новому стилю) 1905 г. в деревне Афимская нынешней Вологодской области. По некоторым свидетельствам его отцом был "старший офицер конного урядника полицейской стражи Кадомской тюрьмы" [2]. Иными сведениями о происхождении Серова мы не располагаем. Сам он всю жизнь тщательно скрывал, что его отец был жандармом. В советское время это могло стоить ему карьеры. В 1923 г. Серов закончил среднюю школу и совсем еще молодым человеком был избран членом волостного исполкома, возглавил Заманский сельский совет. Такие выдвижения не были редкостью в то время. Уже в 1925 г. он стал кандидатом в члены РКП(б). Тогда же Вологодский губернский комитет РКП(б) послал его на учебу в Ленинградскую войсковую школу (военное училище), где в 1926 г. он был принят в члены коммунистической партии. По окончании в 1928 г. училища Серов служит в артиллерии РККА командиром взвода, батареи, начальником штаба полка. В 1935 г., как и многие красные командиры, он поступил на учебу в Военную академию им. Фрунзе в Москве, которую закончил в феврале 1939 г.
После смещения в ноябре 1938 г. Ежова новый нарком внутренних дел Берия развернул чистку кадрового состава госбезопасности. В НКВД открылось множество вакансий. В условиях острой нехватки кадров на руководящую работу в органы госбезопасности в конце 1938 и начале 1939 гг. было направлено многочисленное пополнение из партийных, советских и комсомольских органов, выпускники вузов и слушатели военных академий. Майор артиллерии Серов попал в их число и 9 февраля 1939 г. был сразу назначен на высокую должность заместителя начальника Главного управления рабоче-крестьянской милиции (ГУРКМ) НКВД СССР.
Благодаря особому расположению Берии карьера его развивается стремительно. Уже 18 февраля 1939 г. он стал руководителем всей милиции Советского Союза — начальником ГУРКМ НКВД СССР. 15 февраля ему присвоено специальное звание майора госбезопасности (что соответствовало званию комбрига в армии), а 30 апреля 1939 г. - старшего майора госбезопасности (комдив в армии).
Ответственная должность и незнакомая работа поначалу ошеломили Серова. В аппарате НКВД в первой половине 1939 г. производились разоблачения прежнего "вражеского руководства". И Серов не остался в стороне, активно участвуя в поисках "врагов". По воспоминаниям бывшего начальника Управления рабоче-крестьянской милиции Казахстана М. П. Шрейдера, находившегося в 1939 г. под следствием в Москве, на один из допросов вдруг явился Серов. Поболтав о пустяках, он бесхитростно выложил то, за чем пришел: "Вот вы, например, очень могли бы помочь мне, новому в органах человеку..., если бы разоблачили работников Главного управления милиции, участвующих в вашем контрреволюционном заговоре. Ведь поймите, я чувствую, что окружен врагами и не знаю их" [3].
Руководителем милиции Серов проработал недолго. 29 июля 1939 г. его переводят на работу в госбезопасность, где он был назначен начальником 2-го Отдела Главного управления Государственной Безопасности (ГУГБ) и одновременно заместителем начальника ГУГБ НКВД СССР. В его задачи входит борьба со всеми антисоветскими элементами и враждебными лицами в государственных учреждениях, чекистское наблюдение за наукой, литературой, искусством, борьба против представителей духовенства, бывших партийных оппозиционеров и т. д. Отдел, руководимый Серовым, имел название "секретно-политического". Ранее его возглавлял Богдан Кобулов - человек, близкий к Берии.
2 сентября 1939 г. Серова назначили наркомом внутренних дел Украины. Через два дня приказом НКВД ему присвоили специальное звание комиссара госбезопасности 3-его ранга (в армии - комкор).
Оказавшись на Украине незадолго до советского похода в Польшу, Серов включился в советизацию захваченных СССР польских земель. Он подолгу бывает во Львове и лично руководит арестами и "очисткой" города от "буржуазных и польских националистических элементов". Именно во Львове Серов впервые увидел и понял, что такое западная буржуазная жизнь, о которой знал лишь понаслышке. Изобилие продуктов и товаров в магазинах, роскошные рестораны, ночные увеселения, идеальная чистота и порядок на улицах - таким был Львов осенью 1939 г. Должность Серова дает ему возможность приобретать в частном секторе товары за бесценок в преддверии закрытия магазинов и их национализации. По ряду свидетельств, здесь Серов впервые проходит школу личного обогащения, как и почти все присланные для работы в западные области советские функционеры. Он ведет во Львове вполне светскую жизнь, посещает рестораны, театры.
Работа на Украине сблизила Серова с Н. С. Хрущевым - тогда Первым секретарем ЦК КП(б)У. Их дружба впоследствии, когда многие чекисты из окружения Берии были наказаны, определила процветание Серова и сделала возможным его выдвижение в 1954 г. на должность Председателя КГБ. Тогда же на Украине Серов познакомился и сблизился с Г. К. Жуковым, во второй половине 1940 г. командовавшим Киевским Особым военным округом. В октябре 1939 г. Хрущев и Серов находились во Львове. К этому времени относится весьма интересный эпизод. Серов увлекся певицей Львовской оперы Эвой Бандровской-Турской. Партийному руководству, всегда стоявшему на страже "морального облика" коммунистов, Серов объяснял свои встречи с певицей необходимостью оперативной работы. Он разрешил Бандровской-Турской выехать в Румынию с условием дальнейшего сотрудничества с МВД. Нет ничего удивительного в том, что, оказавшись за границей, певица напрочь забыла о данных ею обещаниях. Эта история дошла до Берии, и Серов был вынужден объясняться в Москве. Берия отчитал его, но не наказал [4]. Во время своих приездов в Москву Серов неизменно бывает у Берии, тот принимает его не только в официальной обстановке, но и у себя на даче. По воспоминаниям Павла Судоплатова, в один из воскресных дней мая 1940 г. он застал Берию на даче за обедом с И. А. Серовым и С. Н. Кругловым - заместителем наркома внутренних дел по кадрам [5].
В 1940 г. Серов стал соучастником одного из самых отвратительных сталинских преступлений - массового расстрела поляков - военнопленных и гражданских лиц; позднее получившего название "Катынского дела" - по названию местности под Смоленском, где впервые были найдены останки расстрелянных. Расстрелы происходили и на Украине. Отвечал за них Серов. В 40-50-х гг. вину за эти преступления неизменно возлагали на гитлеровцев. Серов, будучи тогда Председателем КГБ, разоблачил себя, высказав недовольство чекистами, не сумевшими скрыть следов преступления: "С такой малостью справиться не смогли, - в сердцах проговорился он. - У меня на Украине их (расстрелянных поляков - Н. П. ) куда больше было. А комар носа не подточил, никто и следа не нашел... " [6].
Под непосредственным руководством Серова были проведены массовые депортации населения из западных приграничных районов Украины. Осенью 1939 г. Серов утвердил инструкцию о порядке выселения, которая была одобрена в Москве и применялась при массовых выселениях и арестах в Литве, Латвии, Эстонии в июне 1941 г.
Украинский период работы Серова продолжался до февраля 1941 г. Сталин оценил его заслуги. В январе 1941 г. от Ворошиловградской области УССР Серов был избран депутатом Верховного Совета СССР 1-го созыва. Героическое жизнеописание кандидата, снабженное парадным портретом, поместила на своих страницах районная газета "Вперед" [7]. Серов прочно входит в высший круг советской и партийной номенклатуры. 20 февраля 1941 г. на XVIII Всесоюзной партийной конференции ВКП(б) его избрали кандидатом в члены ЦК ВКП(б).
После выделения из НКВД СССР самостоятельного Наркомата государственной безопасности, Серова назначили 25 февраля 1941 г. первым заместителем наркома, которым 3 февраля стал ближайший соратник Берии - Всеволод Меркулов. Ранее, 26 апреля 1940 г., Серов был награжден первым орденом Ленина, а 28 мая 1941 г. получил знак "Заслуженный работник НКВД". Когда началась война, он проводил массовые аресты и выселял граждан Литвы, Латвии и Эстонии.
20 июля 1941 г. наркоматы внутренних дел и государственной безопасности были объединены в НКВД СССР. Серов 30 июля 1941 г. был назначен заместителем наркома. Его начальником вновь стал Лаврентий Берия. С ним Серов работал в тесном контакте вплоть до декабря 1945 г., когда Берия оставил свой пост в НКВД. По представлению Берии 4 февраля 1943 г. Серову было присвоено специальное звание комиссара госбезопасности 2-го ранга (генерал-полковник в армии). При переводе после войны сотрудников НКВД и НКГБ на армейские звания 9 июля 1945 г. Серов получил чин генерал-полковника. Берия высоко ценил Серова и при вторичном разделении НКВД в апреле 1943 г., когда НКГБ вновь выделился в самостоятельный наркомат, сохранил за ним должность своего заместителя в НКВД.
В 1941 г. при эвакуации части аппарата НКВД в Куйбышев и Свердловск Серов оставался в Москве. В наиболее острый момент угрозы Москве, 13 октября 1941 г., он был назначен начальником охраны НКВД Московской зоны. В связи с приближением фронта к столице в его задачи входило "наведение жесткого порядка на тыловых участках" Согласно директивам Государственного Комитета Обороны московская зона охраны НКВД была разбита на 7 секторов, отвечавших за "очистку зоны от всех сомнительных и подозрительных элементов, усиление борьбы с дезертирством, наведение порядка на дорогах". Однако в связи с выездом Серова в октябре 1941 г. в "спецкомандировку", дело временно поручили другим заместителям наркома внутренних дел - В. Н. Меркулову и Б. З. Кобулову.
К осени 1941 г. относится и еще одно правительственное поручение Серову, настолько тайное, что даже в тексте совершенно секретного решения не раскрывалась его суть. Оно было продиктовано неуверенностью Сталина в том, что Москву удастся защитить. Предстояло заминировать и взорвать транспортные и промышленные объекты Москвы и области, в их числе и Метрополитен им. Л. М. Кагановича. Постановлением ГКО № 740сс от 8 октября 1941 г. была создана "пятерка для проведения специальных мероприятий по предприятиям г. Москвы и Московской области" в составе Серова (руководитель), Журавлева, Попова, Черноусова и Котляра.
В декабре 1941 г. Серову поручили наблюдение за работой созданных 28 декабря специальных лагерей по проверке и фильтрации бывших военнослужащих Красной Армии, вернувшихся из окружения и немецкого плена.
В официальной биографии И. А. Серова о периоде его военной работы говорится немного: "Во время Великой Отечественной войны находился на фронтах, где выполнял оперативные задания Государственного Комитета Обороны" [8]. О характере его деятельности мы узнаем сегодня из публикаций многочисленных документов о выселении по решению Сталина немцев из Поволжья, народов Калмыкии, Северного Кавказа и Крыма.
Первое задание относится к 1941 г. 27 августа приказом НКВД СССР Серов был назначен начальником оперативной группы по выселению немцев из Саратовской и Сталинградской областей. Он выехал на место и с 3 по 20 сентября "успешно" провел выселение, за что приказом НКВД СССР № 001353 от 22 сентября 1941 г. получил благодарность.
В течение 1942 г. отмечены еще два выезда Серова на периферию (в Ашхабад) для проведения совещания оперативных работников НКВД, в Архангельскую и Мурманскую области для оказания помощи в оперативной работе местным чекистам. Серову довелось побывать и на фронте. В апреле 1942 г. он был направлен в Крым, а осенью - в части, оборонявшие перевалы Кавказского хребта, где, попав под минометный огонь, был контужен. 13 декабря 1942 г. он был награжден вторым орденом Ленина
В феврале 1943 г. Серова командировали в Сталинград для руководства приемом в лагеря военнопленных солдат и офицеров капитулировавших немецких войск, а в июне 1943 г. по решению ГКО (№ 3551 сс от 11 июня 1943 г.) вместе с начальником Транспортного управления НКГБ С. Р. Мильштейном он проверял аэропорты, их техническое состояние и персонал по воздушной трассе Москва - Красноярск - Уэлькаль. При этом Серов получает разрешение на вылеты в американские города Ном и Фербенкс 20 сентября 1943 г его наградили орденом Красного Знамени.
В 1944 г. в прифронтовых районах Серов руководит массовыми арестами и депортацией гражданского населения с целью "очистки тыла" продвигающейся на запад Красной Армии. За участие в операции по выселению чеченцев и ингушей получает 8 марта 1944 г. орден Суворова 1-й степени. Хотя по статусу этот полководческий орден давали за руководство большими операциями на фронте, Сталин распорядился наградить большую группу руководящих работников НКВД и НКГБ за дело, с точки зрения "вождя", не менее важное -выселение непокорных народов. Так было положено начало распространившейся потом довольно широко практике награждения участников карательных акций.
Донесения Серова с мест командировок о проведенных операциях Берия направляет непосредственно Сталину. В мае 1944 г. Серов вместе с Б. З. Кобуловым находился в Крыму Их сообщение о выявлении и арестах "антисоветского элемента" в Севастополе было направлено Сталину 11 мая [9]. После этого Серов активно участвует в начавшейся 18 мая 1944 г. операции по выселению с полуострова крымских татар.
В июле 1944 г. Берия направляет Сталину донесения Серова и командующего 3-м Белорусским фронтом И. Д. Черняховского о разоружении польских офицеров Армии Крайовой [10]. В июле-августе 1944 г. 3-й Белорусский фронт действовал на территории Литвы и занял Вильнюс, а затем Каунас. Серов в это время вместе с приданными ему войсками НКВД и органами военной контрразведки действует в тылу фронта и проводит аресты членов Армии Крайовой и местного населения. 2 августа 1944 г. Сталину была направлена информация Серова о положении в Каунасе и арестах "антисоветского элемента" [11]. Далее 3-й Белорусский фронт готовился к наступлению на Мемель (Пруссия), а Серов концентрирует свое внимание на польских проблемах. В августе 1944 г. в занятом войсками 1-го Белорусского фронта г. Люблине он занимается подавлением независимого польского национального движения. В его задачи входила организация и приведение к власти в Польше нового промосковского руководства, что диктовалось глобальной стратегией Сталина по созданию антизападного блока из стран Восточной Европы, граничащих с СССР. Как вспоминал позднее Хрущев: "У нас уже было Люблинское правительство польское, мы уже создали. А правительство польское было в Лондоне... Возглавлял его Миколайчик" [12]. Замысел Сталина заключался в приведении к власти марионеточного Люблинского правительства. Как пишет Хрущев, "чтобы Польша была социалистическая", "так сказать, советская Польша по форме... " [13]
В первую очередь Серов проводит аресты бойцов и активистов Армии Крайовой, составлявших серьезную конкуренцию польским коммунистам. Так, 22 октября 1944 г. он сообщал Берии о проведенных 14-20 октября широких арестах на территории Польши. "Всего, - писал он, - сотрудниками НКВД было арестовано и задержано 944 чел., а польскими отделами безопасности - 915 чел." [14]. В дальнейшем Серов отчитывается перед Берией о проведенных арестах раз в пятидневку. По очередному его сообщению от 6 января 1945 г. число арестованных составило 13 142 человека [15]. 7 октября 1944 г. Серов срочно вылетел в Румынию, в г. Крайова для усмирения вышедшего из-под советского контроля румынского военного командования. Он наводит жесткий порядок, проводит аресты. О ситуации в Румынии был информирован Сталин. По крайней мере пять раз сообщал ему об этом Берия, - 6, 9, 10, 11 и 12 октября, причем к последнему сообщению был приложен предлагаемый Серовым план поддержания "порядка" в г. Крайова [16].
Выполнив это задание, Серов вернулся в Люблин, где к тому времени по планам Берии должна быть сосредоточена сводная дивизия войск НКВД из 8850 человек [17]. Сталин держал под контролем работу Серова в Польше и придавал ей большое значение. Однако в конце октября 1944 г. у Серова неожиданно появились сильные конкуренты. В Белосток для проведения арестов были направлены начальник Главного управления контрразведки СМЕРШ B. C. Абакумов и нарком госбезопасности Белоруссии Л. Ф. Цанава. В своих донесениях Серов по-прежнему отчитывается об арестах, указывая, что они включают "территорию Польши". Параллельно из Белостока шлют в Москву свои донесения об этом же Абакумов и Цанава. Правда, их сфера деятельности была ограничена Белостокским воеводством. Возможно, Абакумов и Цанава в какой-то момент посчитали свою задачу выполненной, либо Серов интригами добился их отзыва. Уже в начале ноября 1944 г. они просили разрешения покинуть Белосток, и Берия в письме к Сталину 14 ноября поддержал их просьбу [18].
Накануне большого наступления советских войск на Запад Сталин, взяв на вооружение польский опыт Серова, принял решение о необходимости проводить "очистку" в тылу фронтов, т. е. аресты и задержание немецких военнослужащих и гражданских чиновников, всех подозрительных лиц и, особенно, бывших советских граждан, оказавшихся в ходе войны в плену или на работе в Германии. В этих целях был учрежден институт уполномоченных НКВД СССР по фронтам Красной Армии. Приказом НКВД СССР № 0016 от 11 января 1945 г., подписанным Берией, уполномоченными НКВД были назначены: по 2-му Прибалтийскому фронту - П. Н. Кубаткин (начальник УНКГБ по Ленинградской обл.; по 1-му Прибалтийскому фронту - И. М. Ткаченко (уполномоченный НКВД и НКГБ по Литовской ССР); по 3-му Белорусскому фронту - B. C. Абакумов (начальник ГУКР СМЕРШ НКО СССР); по 2-му Белорусскому фронту - Л. Ф. Цанава (нарком ГБ Белорусской ССР); по 1-му Белорусскому фронту - И. А. Серов (заместитель наркома ВД СССР); по 1-му Украинскому фронту - П. Я. Мешик (заместитель начальника ГУКР СМЕРШ НКО СССР); по 4-му Украинскому фронту -Н. Н. Селивановский (заместитель начальника ГУКР СМЕРШ НКО СССР).
Уполномоченные должны были "проводить необходимые чекистские мероприятия, обеспечивающие выявление и арест шпионско-диверсионной агентуры германских разведывательных органов, террористов, участников различных вражеских организаций, бандитско-повстанческих групп, независимо от национальной принадлежности и гражданства... " В распоряжение каждого уполномоченного было командировано по 150 чекистов, для проведения прочесываний и облав им придавались дополнительные соединения пограничных и внутренних войск. Заместителями уполномоченных были назначены начальники Управлений контрразведки СМЕРШ и начальники войск охраны тыла соответствующих фронтов. Обратим внимание на то, что, во-первых, приказ о назначении уполномоченных подписал нарком внутренних дел Берия, хотя смершевцы Абакумов, Мешик и Селивановский формально ему не подчинялись, ими руководил нарком обороны Сталин, а начальником Кубаткина и Цанавы являлся нарком госбезопасности В. Н. Меркулов, во-вторых, этим же приказом уполномоченным были подчинены начальники военной контрразведки (УКР СМЕРШ фронтов), которые на самом деле служили по ведомству Сталина, в НКО. Но такова была воля вождя, поручившего руководство всей работой по "очистке" члену ГКО Л. П. Берии. И Абакумов вынужден был подчиниться. Это стало источником серьезных противоречий и причиной столкновения интересов ведомств НКВД и ГУКР СМЕРШ. При этом В. Н. Меркулов, человек, преданный Берии, сохранял нейтралитет.
Уполномоченные НКВД отправились на фронты и приступили к работе. Вскоре вышел приказ НКВД № 0061 от 6 февраля 1945 г., в котором на основе постановления ГКО (№ 7467сс от 3 февраля 1945 г.) предписывалось провести мобилизацию всех мужчин-немцев от 17 до 70 лет, годных к физическому труду, для принудительной отправки их на работу в СССР. В этом же приказе говорилось о необходимости "жестоко расправляться с лицами, уличенными в совершении террористических и диверсионных актов, путем беспощадного уничтожения их на месте преступления". Между уполномоченными НКВД развернулось негласное соперничество в выполнении этого приказа. Периодически они отправляли сообщения о ходе "очистки тыла" в Москву на имя Берии. Лидировать в таком "соревновании" мог не только уполномоченный, чей фронт быстро продвигается вперед и занимает новые территории, но и обеспечивший при относительной стабильности фронта четкое взаимодействие и полное подчинение всех звеньев аппарата — органов СМЕРШ, охраны тыла и приданных пограничных и внутренних войск.
В итоговой сводке по "изъятию вражеского элемента" аппаратами уполномоченных НКВД по фронтам по состоянию на 13 июня 1945 г. находим следующие цифры. Всего арестовано 422449 человек, из них: по Ленинградскому фронту (в него передан упраздненный 2-ой Прибалтийский) - 72755 человек; 3-му Белорусскому - 51033, 2-му Белорусскому - 95199 человек до 20 апреля и 2328 арестованных с 20 апреля по 5 июня; по 1-му Белорусскому -66339 человек; 1-му Украинскому - 26472 человека; 4-му Украинскому -16767 до 21 апреля и 1219 человек арестовано в последующие дни, кроме того, в полосе фронта арестовано и направлено в лагеря 45826 военнопленных [19].
Как видим, среди уполномоченных НКВД Серов не был по усердию первым. Правда, некоторые уполномоченные активно включали в статистику и военнопленных, а это меняло картину. Зато в отсутствии жестокости Серова упрекнуть нельзя, его люди расстреливали заложников-немцев. Как говорилось в отчете, "войсками фронта в ответ на террористические проявления немцев, расстреляно 567 участников фольксштурма – членов фашистских партий" [20].
В начале марта 1945 г., в то время, когда армии 1-го и 2-го Белорусских фронтов решительно развивали военный успех, войска 3-го Белорусского фронта оказались скованными в Восточной Пруссии. Уполномоченный НКВД по 3-му Белорусскому фронту Абакумов загрустил. Выходило, что не ему, а Серову доведется первым войти в Берлин. И все - почет, слава да и трофеи достанутся тоже ему - ненавистному Серову. Абакумов засобирался в Москву. 5 марта он отправил донесение на имя Берии, где сообщал об аресте в полосе своего фронта 22534 человек - "шпионов, диверсантов, террористов и другого вражеского элемента" и о расстреле на месте за это время 113 "активных германских террористов", а в конце письма просил разрешить ему выехать в Москву, мотивируя это приостановкой наступления на фронте [21]. Примерно в апреле он разрешение получил. Серов же оставался уполномоченным НКВД по 1-му Белорусскому фронту, который под командованием маршала Г. К. Жукова успешно наступал и штурмовал Берлин. Абакумов возненавидел их обоих и искал случая скомпрометировать в глазах Сталина.
Несмотря на несамые "лучшие" количественные показатели арестов, как уже говорилось, уполномоченный НКВД Серов "добирает качеством". Войдя с войсками 1-го Белорусского фронта в Варшаву, а затем в Берлин, он проводит аресты наиболее важных персон. По предложению Берии 7 марта 1945 г. Серов был назначен советником НКВД СССР при Министерстве общественной безопасности (МОБ) Польши. Участие Серова в польских делах огромно. Именно ему Сталин поручил арестовать руководителей Армии Крайовой. Вот что писал об этом сам Серов в 1985 г. в ЦК КПСС, напоминая о своих заслугах: «После освобождения Варшавы нам пришлось долго разыскивать "министров польского правительства". Сталин И. В. дважды звонил и требовал быстрее их захватить. Наконец после удачной комбинации мы взяли всех "министров" и генерала Окулицкого, которых по указанию ГКО отправили в Москву, где их Военный трибунал судил по законам военного времени» [22]. Удачная комбинация заключалась в том, что польских руководителей обманом, с помощью советских агентов заманили в ловушку. Сам Серов выступал перед поляками под псевдонимом Иванов [23]. Должность советника НКВД при МОБ Польши Серов оставил 27 апреля 1945 г. Теперь его путь лежал в Германию.
Постановлением ГКО № 8377сс от 2 мая 1945 г. были учреждены должности заместителей командующих фронтами Красной Армии по делам гражданской администрации. В пункте 4 постановления говорилось: "Установить, что заместители командующих фронтов по управлению гражданскими делами одновременно являются уполномоченными НКВД СССР по борьбе с шпионско-диверсионными и другими вражескими элементами на территории Германии". Этим же постановлением Серов назначался заместителем командующего 1-м Белорусским фронтом по делам гражданской администрации. Командующий фронтом маршал Жуков не конфликтовал с Серовым. С конца 1944 г. на Серова пролился дождь высоких наград. Дважды он был награжден орденом Красного Знамени (7 июля и 3 ноября 1944 г.), затем 24 апреля 1945 г. его отмечают орденом Кутузова 1-й степени и, наконец, по ходатайству Жукова Серову 29 мая 1945 г. присвоено звание Героя Советского Союза с вручением медали Золотая Звезда и ордена Ленина.
В июне 1945 г. находящиеся в советской зоне оккупированной Германии войска фронтов были преобразованы в Группу советских оккупационных войск в Германии (ГСОВГ). Главнокомандующим ГСОВГ был назначен маршал Г. К. Жуков, он же одновременно стал Главноначальствующим Советской военной администрации в Германии (СВАГ). Эти должности Жуков занимал до марта 1946 г., Серов оставался при нем.
После окончания боевых действий аппараты уполномоченных НКВД по фронтам подлежали ликвидации. Однако Берия 22 июня 1945 г. направил Сталину письмо № 718/б с предложением сохранить на территории Германии при группе войск Жукова аппарат уполномоченного НКВД во главе с Серовым, возложив на него прежние задачи по "очистке территорий". Помимо этого Серов являлся (по решению СНК СССР № 1326-301 сс от 6 июня 1945 г. ) заместителем Главноначальствующего ГСОВГ Г. К. Жукова по вопросам гражданской администрации. Такие же аппараты уполномоченных НКВД сохранялись при группах войск Конева (Австрия, Венгрия, Чехословакия), Рокоссовского (Польша), Толбухина (Румыния, Болгария). Предложения Берии Сталин одобрил, наложив на письме резолюцию:
"т-щ Берия. Согласен. И. Сталин" [24].
Приказом НКВД № 00780 от 4 июля 1945 г. Серов был назначен уполномоченным НКВД СССР по ГСОВГ. С разворотом деятельности Серова и его аппарата в Германии немцы познали все ужасы советской карательной системы. На месте нацистских концлагерей были развернуты спецлагеря НКВД, куда сажали людей без предъявления конкретных обвинений и без каких-либо юридических санкций. Серов и начальники оперативных секторов НКВД в провинциях развернули тотальную слежку за противниками Социалистической единой партии Германии. При этом и за самой СЕПГ они тоже приглядывали. Например, 15 августа 1946 г. сообщение Серова о деятельности оппозиционных группировок внутри СЕПГ было направлено Сталину, Молотову, Берии и Жданову [25]. Для этой работы Серов подчинил себе все советские спецслужбы на территории советской зоны, в том числе и СМЕРШ. Абакумов этим обстоятельством был крайне недоволен.
Первый, кому пожаловался Абакумов на Серова, был Берия. В письме от 22 июня 1945 г. он говорил о "хулиганских выходках" Серова. Абакумов писал, что Серов пытается подчинить себе органы СМЕРШ фронта, вмешивается в их оперативную работу, требует отчетности, в Берлине забирает из органов контрразведки без всякого согласования арестованных и добытые материалы и направляет их в Москву, выдавая их за захваченные его службами. На возражения сотрудников СМЕРШ "Серов со свойственным ему нахальством разражался потоком самых непристойных ругательств, в которых похабнейшими словами отзывается обо мне". Далее Абакумов писал, что Серов забрал к себе заместителя начальника УКР СМЕРШ 1-го Белорусского фронта Сиднева. В ответ Абакумовым было дано распоряжение начальнику УКР СМЕРШ ГСОВГ А. А. Вадису и его заместителю Мельникову ничего не давать Серову без указания из Москвы. Завершалось письмо просьбой к Берии: "Убедительно прошу Вас принять меры к тому, чтобы призвать к порядку Серова" [26]. Берия не смог или не захотел разрешить этот конфликт.
Тогда Абакумов предпринимает новые усилия для дискредитации Серова и вместе с ним Жукова. 28 августа 1945 г. он отправил Сталину донесение № 824/А, где приводился рапорт бывшего начальника УКР СМЕРШ ГСОВГ А. А. Вадиса и говорилось о попытках Жукова и Серова подчинить себе партийно-политические органы советской военной администрации (СВА). (Которые должны подчиняться Политическому Управлению ГСОВГ. ) Абакумов точно знал, что к посягательствам на руководящую роль партии Сталин особенно чувствителен. "О Серове, - писал Вадис, - идут разговоры, что [звание] Героя Советского Союза он получил незаслуженно, это сделано Жуковым для того, чтоб приблизить Серова к себе" И далее о Жукове, - «многие считают, что Жуков является первым кандидатом на пост наркома обороны. Жуков груб и высокомерен, выпячивает свои заслуги, на дорогах плакаты "Слава маршалу Жукову". В одном из разговоров с армейским политработником, когда тот сослался на директиву Булганина о политорганах, Жуков заявил: "Что Вы мне тычете Булганиным, я кто для Вас?", желая подчеркнуть, что он не кто-нибудь, а заместитель наркома обороны» [27]. Про то, что Жукова считают кандидатом на пост наркома обороны, Абакумов сообщил не случайно, ведь этот пост занимал Сталин!
Война закончилась. Абакумов полагал, что закончилось и время его подчинения Берии Он стремился вывести управление военной контрразведкой из подчинения уполномоченным НКВД по фронтам. Но Берия считал иначе Его беспокоили попытки Абакумова выйти из-под контроля. В своем письме 29 августа 1945 г. № 1023/б на имя Сталина он ставил вопрос о помощи Серову со стороны военной контрразведки [28].
Нарком госбезопасности Меркулов свои позиции в Германии сдал без боя. Совместно с наркомом внутренних дел Кругловым он направил Сталину 31 января 1946 г. письмо с просьбой считать Серова одновременно и уполномоченным НКГБ в Германии. Со стороны Сталина решения не последовало. Видимо, ему нравилось соперничество спецслужб, ибо в такой обстановке их легче всего было контролировать. Пусть пишут жалобы друг на друга, а поставить всех на место никогда не поздно. Но нерешительность и уступчивость Меркулова раздражали Сталина [29].
В мае 1946 г. было принято решение существенно изменить структуру МГБ и включить в состав министерства органы СМЕРШ. Новым министром госбезопасности стал B. C. Абакумов. Его решительность и напористость импонировали Сталину. Возвышение Абакумова не сулило ничего хорошего Серову. Он не получил формального права считаться уполномоченным НКГБ-МГБ в Германии и по-прежнему представлял только свое ведомство - МВД. Вопрос подчиненности ему органов военной контрразведки, перешедшей в МГБ и, таким образом, как и раньше руководимой Абакумовым, стал еще более проблематичным.
Абакумов добился принятия решения о передаче всей оперативной и следственной работы в Германии из МВД в МГБ. Это было закреплено постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 20 августа 1946 г. Теперь вводилась должность уполномоченного МГБ СССР в Германии. На нее в августе 1946 г. был назначен заместитель министра госбезопасности Н. К. Ковальчук Серову предстояло передать ему дела Но без боя сдаваться он не собирался. До глубокой осени 1946 г. Серов продолжал бороться за свое влияние в советской зоне оккупации Германии.
В июле 1946 г. Жуков был снят с должностей Главкома сухопутных войск и заместителя министра вооруженных сил и отправлен командовать Одесским военным округом. Новость дошла до Серова. У него не было сомнений, что Жукова свалили Булганин и Абакумов. В этой обстановке Серову следовало побеспокоиться о своей судьбе, причем проискам Абакумова он мог противопоставить только одно - опережающее обращение напрямую к Сталину.
8 сентября 1946 г. Серов написал Сталину жалобу о "непартийном" отношении к нему Абакумова. В письме говорилось о том, как Абакумов "особенно резко возмущался" решением Сталина о введении уполномоченных по фронтам, "восстал против посылки в их аппараты оперативных работников", старался отделить от них органы СМЕРШ. Абакумов приказывал А. А. Вадису и A. M. Сидневу не являться к Серову по вызовам, затем вовсе отозвал Вадиса и прислал "надежного" П. В. Зеленина. По утверждению Серова, Абакумов ему сказал: "Ты во время войны много мне и моим работникам крови испортил". Теперь, писал Серов, Абакумов собирает на меня компромат. Серов взял под защиту и опального Жукова, сообщив Сталину о неизменном почтении маршала к вождю, пересказывая слышанные из уст Жукова лестные отзывы о Сталине, которого тот за глаза уважительно называл "Хозяин". В конце письма Серов просил Сталина оградить его от "оскорблений и преследования Абакумова"' [30].
Надо полагать, Сталина раздосадовали эти склоки, и он распорядился разбираться в них самим министрам, в рамках взаимоотношений МВД и МГБ. По крайней мере Абакумов свои жалобы стал направлять Круглову [31].
Серов же сдался не сразу. Он продолжал борьбу за свое руководящее положение в Германии и после решения Политбюро от 20 августа 1946 г. Выехавший в советскую зону оккупации Германии уполномоченный МГБ Ковальчук написал 15 октября 1946 г. докладную записку Абакумову в Москву. Он обнаружил, что по распоряжению Серова вся агентурно-оперативная работа по аппарату Советской военной администрации в Германии и "чекистская работа" в немецких органах самоуправления поручена отделам Внутренних дел СВАГ. "Считая это неправильным, - писал Ковальчук, - я пытался разрешить вопрос с тов. Серовым. При этом я сослался на решение ЦК ВКП(б) о сосредоточении всей агентурно-оперативной работы по Германии в министерстве Государственной Безопасности и настаивал на запрещении отделам внутренних дел СВА вести агентурно-оперативную работу и производить аресты.
Тов. Серов со мной не согласился.
Докладываю на Ваше распоряжение" [32].
На следующий же день Абакумов направил это сообщение Ковальчука в МВД Круглову письмом № 1551/А, добавив от себя просьбу - дать указание Серову о выполнении решения Политбюро, напоминая, что оперативно-чекистская работа в советской зоне должна быть сосредоточена в МГБ, и "аресты там должны производить только органы МГБ" [33].
2 ноября 1946 г. Серову пришлось сдать дела Ковальчуку. Управление оперативными секторами в провинциях перешло в МГБ. Но покидать Германию Серов не торопился. Задерживали его в числе прочих причин и опасения, что в Москве Абакумов может расправиться с ним. И Серов, оставаясь в Карлсхорсте, чинил мелкие пакости людям Абакумова. В его ведении находились спецлагеря отдела внутренних дел СВАГ, и порядки там устанавливали подчиненные Серова. Они вдруг потребовали от органов МГБ в Германии непременного получения санкции прокурора при направлении задержанного в спецлагерь. Известие об этом просто взбесило Абакумова, 13 марта 1947 г. он направил по этому поводу письмо № 2216/А Круглову. В нем говорилось, что в спецлагерях в Германии все время был порядок приема арестованных без санкции прокурора, в лагеря помещались лица независимо от возраста и пригодности к труду. Однако после передачи оперативных секторов органам МГБ спецлагеря МВД по непонятным причинам сразу же изменили существовавший ранее порядок, требуя санкционированных прокурором постановлений на направление арестованных. Более того, отдел спецлагерей МВД в Германии дал указание принимать арестованных только в возрасте до 45 лет и лишь годных к физическому труду. В результате, - жаловался Абакумов, -в тюрьмах оперативных секторов скопилось свыше 850 арестованных. Абакумов просил Круглова дать указание о восстановлении прежнего порядка приема в спецлагеря [34].
Положение Серова в Берлине обязывало его заняться поисками материалов по реактивной технике и причастных к ее разработке немецких специалистов. Постановлением Совета Министров СССР № 1017—419сс от 13 мая 1946 г. он был включен в члены спецкомитета по реактивной технике при СМ СССР. Через год, 10 мая 1947 г., этот спецкомитет был переименован в комитет № 2 при СМ СССР. Серов оставался в его составе, хотя уже и покинул к этому времени Германию. Следы деятельности Серова на этом поприще можно обнаружить в его докладных записках в Москву. После августа 1946 г. он уже не посылает Круглову пространных записок о положении в советской зоне оккупации Германии, ибо теперь это прерогатива МГБ. Его внимание сконцентрировано на поисках проектной документации и специалистов для разработки нового оружия. Сталину, Молотову, Берии и Маленкову 26 июля 1946 г. он направил докладную записку об интересе союзников к работам по реактивной технике на территории советской зоны и их попытках вывезти немецких специалистов [35]. В сентябре 1946 г. Серов занят организацией добычи кобальта и висмута в Саксонии [36], добычи и вывоза из Германии урана. Этому вопросу Сталин придавал первостепенное значение. В начале сентября 1946 г., сразу после встречи со Сталиным, Серов получает широкие полномочия для решения этих задач. Наверное, Сталин дал ему задание перевернуть для этого Германию вверх дном. Масштабы задуманной акции отчетливо просматриваются в тексте распоряжения Совета Министров СССР № 10805-рс от 9 сентября 1946 г., где МГБ предлагалось на время проведения операции выделить в распоряжение Серова 2500 оперативных работников и 1500 переводчиков немецкого языка. И после возвращения из Германии Серов время от времени получает аналогичные задания. Так, постановление Совета Министров СССР № 2477-758сс от 14 июля 1947 г. обязывало Серова (МВД) и Соколовского (СВАГ) вывезти из Германии 100 немецких специалистов и 25 высококвалифицированных рабочих. Абакумову предписывалось выделить в распоряжение Серова оперативников от МГБ.
Серов, между тем, получив 24 февраля 1947 г. назначение на пост первого заместителя министра внутренних дел возвращается в начале апреля в Москву. Здесь он, не теряя времени, развернул активную борьбу против Абакумова. Совместно с Кругловым 9 апреля 1947 г. он направил записку Берии и Абакумову, где говорилось о безобразном поведении и грубости, проявляемой по отношению к советским гражданам работниками Главного управления охраны МГБ, одетыми в милицейскую форму и расставленными на наружных постах на центральных, прилегающих к Кремлю улицах и правительственных трассах [37]. Абакумов оскорбился. На следующий день, 10 апреля, он информировал Берию, что сами Круглов и Серов ничего подобного ему в глаза не говорили. "Тов. Серов, - пишет он далее, - известен своими провокационными выходками и склоками, которые он иногда допускает, поэтому пора положить конец этому и предупредить его" [38]. По словам Абакумова, ранее Серов плохо отзывался о транспортной милиции, переданной в МГБ, он считает, что МГБ работу по борьбе с бандитизмом проваливает. По мнению Абакумова, Серов и Круглов просто обижены передачей внутренних войск и железнодорожной милиции в состав МГБ [39].
В МВД Серов курирует органы милиции. Абакумов наносит ответный удар. 23 октября 1947 г. официальным письмом он сообщает Сталину и секретарю ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецову о фактах взяточничества со стороны работников московской милиции и готовит серьезные основания для компрометации Серова.
Постепенно в центральном аппарате МГБ скапливаются соответствующие материалы. Сообщая 14 октября 1947 г. Сталину об основаниях для ареста начальника отдела правительственной связи МВД И. Я. Воробьева, Абакумов писал, что курирующий работу этого подразделения Серов давал в декабре 1942 г. указание готовить ежедневную справку обо всех разговорах Верховного Главнокомандующего, и такие справки составлялись до конца 1944 г. После выезда Серова на фронт, отмечает Абакумов, составление справок прекратилось [40]. Итак, Абакумов нащупал что-то очень похожее на несанкционированное подслушивание разговоров и не кого-нибудь, а самого "Верховного". Этого Сталин очень не любил. За такое Серов мог жестоко поплатиться.
Абакумов точно рассчитывал удары. Они должны следовать один за другим. 29 ноября 1947 г он направляет Сталину и Кузнецову новое письмо. На этот раз о случаях мародерства, хищений и присвоения ценностей и вещей бывшим начальником оперативного сектора МВД в Тюрингии генерал-майором Г. А. Бежановым. В приложенной к письму справке сообщались факты непомерного обогащения Бежанова. Им была изъята шкатулка с драгоценностями у генерала Гертмана, а изъяв имущество у некоего "нациста Менге", Бежанов распорядился его отпустить. Вскрывались и другие преступления. Бежанов широко использовал метод провокации и создавал фиктивные "подпольные нацистские группы" Когда немец Бетцель отказался вступить в такую группу, «с санкции Бежанова, двум агентам МВД было дано задание убить его, что и было выполнено. На трупе Бетцеля была оставлена записка такого содержания: "Так будет со всеми изменниками немецкого народа"» [41]. В справке Абакумова говорилось о необоснованных арестах немцев, проводимых оперсектором в Тюрингии, и сообщалось, что 10 человек покончили с собой, находясь под стражей. Теперь Абакумов заложил настоящую бомбу под Серова. О реакции Сталина можно судить по резолюции на письме. По обыкновению Абакумов устные резолюции Сталина сам записывал на прочитанных вождем бумагах. В этот раз он записал: "Предложено арестовать Бежанова. Указание о том мною получено лично от т. Сталина 6. 12. 47" [42]. Дело о коррупции в Группе советских оккупационных войск в Германии начало раскручиваться.
Уже первые результаты допросов Бежанова несказанно обрадовали Абакумова. 28 января 1948 г. он сообщает Сталину: "Бежанов дал показания о том, что Серов присваивал ценности и переправлял их в СССР" [43]. Бежанов рассказал и о захваченных людьми Серова в Рейхсбанке при штурме Берлина мешках с деньгами. Германские рейхсмарки были пущены Серовым якобы на оперативные расходы. В этом письме Абакумов просил санкции на арест бывших начальников оперсекторов Саксонии и Берлина генералов С. А. Клепова и A. M. Сиднева и, помимо них, М. А. Хренкова - адъютанта Серова. Санкцию Сталин дал.
Вскоре, 24 февраля 1948 г., Абакумов направил теперь уже Сталину, Молотову и Кузнецову новое письмо с приложенным протоколом допроса арестованного М. А. Хренкова. Служивший у Серова адъютантом с ноября 1942 по август 1947 г. Хренков показал, что Серов "занимался мародерством и личным обогащением", тем же занимались и его подчиненные Сиднее, Бежанов и Клепов. "Должен сказать, что Серов, будучи человеком падким к чужому добру, начал заниматься присвоением ценностей и имущества еще в период нахождения его в Польше" [44], - говорил на следствии Хренков. Приводились следующие факты. Из г. Лодзь имущество немецкого гауляйтера Серов в вагоне отправил в Москву. Сопровождали вагон жена Серова и Хренков с бумагой от Серова о бестаможенном пропуске. В особняке гросс-адмирала Редера в Бабельсберге по приказанию Серова Хренков выломал мраморный камин и позднее установил его на московской квартире Серова. Захваченные в подвале Рейхсбанка мешки с деньгами не были должным образом оприходованы. Серов и Сиднев бесконтрольно тратили их содержимое [45]. Абакумов просил у Сталина санкцию на арест Л. С. Никитина - другого адъютанта Серова. Еще один сотрудник Серова, его секретарь В. М. Тужлов, уже был арестован.
В. М. Тужлов тоже сообщил следствию немало важного о Серове: "В сентябре или октябре 1946 г., когда оперативные секторы МВД Германии передавались в ведение МГБ, Серов затребовал к себе от Сиднева все записи по расходу германских марок, и затем эти записи по его же указанию были сожжены" [46].
Методы, которыми Абакумов добивался быстрых признаний, известны. Об этом рассказывал многое переживший С. А. Клепов.
В агентурном донесении Сталинградского УКГБ, поступившем 30 ноября 1954 г. в секретариат КГБ в Москву, говорится, что 4 октября 1954 г. на вечеринке у друзей был Клепов С. А. Он рассказал своему родственнику, а тот - источнику о причинах своего ареста. По прибытии в Москву (он был арестован в Германии по обвинению в превышении власти и использовании служебного положения) Клепов был доставлен к Абакумову, где от него потребовали показаний на Серова, Хрущева и Кагановича. Клепов отказался дать такие показания и якобы ударил Абакумова, после чего был избит и посажен в камеру "с ветерком". Камера размерами метр на метр, построенная из решеток, через которые все время пропускают сквозной воздух. После суточного пребывания в этой камере Клепов четыре месяца пролежал в госпитале [47].
Абакумов замахнулся широко. Он захотел показаний не только на Серова, но и на членов Политбюро Хрущева и Кагановича. Вряд ли он делал это втайне от Сталина.
Обширные показания Сиднева от 6 февраля 1948 г., уличающие Серова в присвоении денег и ценностей, Абакумов в тот же день направил Сталину. В них обвинения были выдвинуты и против Жукова. Бежанов назвал количество захваченных опергруппой НКВД в Берлине денег -80 миллионов марок в ста мешках. Утверждалось, что Серов и Жуков одинаково виновны в присвоении трофеев [48]. Серов был загнан в угол. И все же он не только оправдывается, но и наносит ответный удар. 8 февраля 1948 г. Серов пишет Сталину пространное письмо, в котором итожит все свои претензии к Абакумову. Переходя в наступление, сообщает о фактах обмана Абакумовым ЦК ВКП(б) и Сталина, недостатках в работе органов МГБ и их враждебности к МВД. "Такого враждебного периода в истории органов никогда не было" [49], -пишет Серов. В письме Серов не забывает рассказать, что Абакумов в 1941 г. проявлял панические настроения, собираясь бежать из Москвы; выслуживался перед Жуковым "как мальчик", а в марте 1946 г., на первой сессии Верховного Совета СССР сидел рядом с Жуковым в президиуме, и, наконец, о том, как Абакумов сам занимался "самоснабжением" и вывез из Германии полный вагон имущества. Серов с тревогой пишет об аресте Абакумовым до 10 сотрудников, работавших с ним в Германии, и завершает письмо мольбой: "... я очень прошу Вас, дорогой товарищ Сталин, поручите комиссии ЦК ВКП(б) разобраться с делом, которое создал Абакумов против меня для того, чтобы свести со мной личные счеты" [50].
Сталин уберег Серова от абакумовских преследований. Несмотря на кажущееся преимущество в положении Абакумова, являвшегося министром, Серов как кандидат в члены ЦК, в политическом смысле весомее. Абакумов же не был членом высших партийных выборных органов. Конечно, не это остановило Сталина. При желании он мог расправиться с любым. Видимо, он почувствовал, что в деле Серова, несмотря на очевидную его виновность, Абакумов преследует какие-то личные интересы. А этого Сталин не любил. В итоге Серов сохранил высокие должности и звания, а Бежанов, Сиднев и Клепов были осуждены [51]. Абакумов был поставлен на место, однако вскоре пришел и его час держать ответ перед Сталиным. В июле 1951 г. Абакумов был снят с должности и арестован за "обман ЦК". А ведь Серов писал об этом еще в 1948 г. !
Основание присмотреться к ведомству Абакумова повнимательнее появилось у Сталина уже летом 1947 г Непорядки вскрылись в Главном управлении охраны МГБ, призванном охранять вождя и его соратников. Сталин узнал, что в его отсутствие на "ближней" даче происходят всякие безобразия. Об этом ему доложила одна из работавших в особняке официанток. Комендант дачи генерал-майор С. А. Ефимов и его заместитель подполковник И. И. Федосеев, по ее словам, устраивали пьянки, на которые привозили проституток из города, воровали из дачных припасов вино и продукты. Но самое страшное заключалось в том, что Федосеев и его сомнительные подружки заглядывали в совершенно секретные бумаги, лежавшие на столе у Сталина. Вождь решил провести расследование сам, без Абакумова. 23 июня 1947 г. Федосеев был тайно арестован, и расследование его дела было поручено Серову. Поначалу об аресте Федосеева министр госбезопасности ничего не знал. Но С. Ф. Кузьмичев - начальник управления охраны № 1, которого Сталин просил держать арест Федосеева в тайне, проговорился Абакумову, зная его неприязнь к Серову. Позднее, находясь под арестом, он объяснил свой поступок так: "Я не доверял Серову, так как, сталкиваясь с ним при исполнении служебных обязанностей, убедился, что он способен на обман" [52]. Кузьмичев высказал свои сомнения относительно Серова и Сталину. Получив известие о судьбе Федосеева, Абакумов и начальник Главного управления охраны МГБ Н. С. Власик не на шутку встревожились. "Ну теперь Серов состряпает дело" [53], - сказал Власик. Кузьмичев, не без ведома Абакумова, написал Сталину письмо, в котором чернил Серова. Хотя это вряд ли могло бы помочь. Вот тогда-то Абакумов и задумал разоблачить преступления Серова в Германии. И, как было показано выше, довольно преуспел в этом. А о деле Федосеева все скоро забыли [54].
После ареста Абакумова новое руководство МГБ начинает разбираться со старыми делами. Вновь всплывает дело арестованного секретаря Серова В. М. Тужлова. Он, как оказалось, еще не был осужден и томился в тюрьме. О его деле 8 сентября 1951 г. министр госбезопасности С. Д. Игнатьев проинформировал Берию. В письме говорилось, что по указанию Берии, Игнатьев вызвал Тужлова и сам допросил. Тужлов заявил, что ранее на допросах его запугивали, грозили арестовать жену и детей и принуждали подписывать протоколы. Тужлов признал, что подписал фиктивный акт на израсходование 7 млн. марок, подтвердил факты хищения ценностей в Германии, но в разговоре заявил Игнатьеву, что оклеветал Серова на следствии. Далее Игнатьев сообщал, что дело Тужлова и связанных с ним людей будет закончено в ближайшее время, окончание следствия поручено Рюмину [55].
Тогда, в начале 1948 г., все успокоилось, и Серову, кажется, сошло с рук. Конечно, Сталин об этом всегда помнил и при надобности мог поднять в МГБ необходимые дела. Но не делал этого. Руководить людьми с подмоченной репутацией всегда проще. Хотя не исключено, что ведомство Абакумова продолжало присматриваться к Серову. По крайней мере за Жуковым точно следили. Так, 16 сентября 1948 г. Абакумов доложил Сталину о содержании разговора Жукова с женой, состоявшегося днем раньше на московской квартире маршала. Жуков винил в своей опале Булганина, полагая, что тот "нашептывает" на него Сталину. Булганин "орудует", повторял Жуков. Конечно, Абакумов выделил в донесении сказанное Жуковым о Сталине: "Я раньше думал, что Сталин принципиальный человек, а он слушает, что ему говорят его приближенные. Ему кто-нибудь что скажет, и он верит. Вот ему про меня сказали, и я в немилости. Ну, х... с ними, пусть теперь другие повоюют!" [56]
Период работы Серова в Москве в 1947-53 гг. проходит относительно размеренно и спокойно. Его обязанности первого заместителя министра внутренних дел состоят в основном в руководстве милицейско-войсковой и лагерной сферами деятельности МВД. Так, по распределению обязанностей между замами МВД в феврале 1947 г. Серову поручили наблюдение за Главным управлением милиции, Главным управлением по борьбе с бандитизмом, Главным управлением пограничных войск, отделом контрразведки в МВД, отделом правительственной "ВЧ" связи, управлением войск правительственной связи и специальными отделами - 1-м (учетно-архивный) и 2-м [57]. В июле 1948 г. его обязанности несколько меняются. Он уже не курирует работу подразделений правительственной связи, переданных из МВД в МГБ, и 2-го Спецотдела, но вместо них появляется Главное управление по делам военнопленных и интернированных. Так постепенно Серов втягивается в руководство лагерями. От него зависят вопросы трудоиспользования остающихся в СССР еще в большом количестве пленных немцев, он же организует их массовое осуждение в 1949 г. и, в нарушение всех международных правовых норм, задержание в СССР до 1955-1956 гг. В остальном он курирует те же подразделения, что и в 1947 г. [58]
В феврале 1951 г. происходит существенное изменение выполняемых Серовым функций. К этому времени милиция, пограничники и борьба с бандитизмом были переданы в МГБ. Теперь Серов занимается в основном лагерной и хозяйственной сферами. В его обязанности входит курирование: Главного управления лагерей (ГУЛага), Главного управления по делам военнопленных и интернированных, Главного управления военного снабжения, Тюремного управления, Хозяйственного управления, 1-го спецотдела, отдела контрразведки в МВД, отдела перевозок, автотранспортного отдела, юридической части МВД и Главного арбитража [59]. В январе 1953 г. ему дополнительно поручается курирование Главспецнефтестроя, особого дорожно-строительного корпуса и отдела ведомственной охраны. При этом из сферы его руководства исключены все перевозки, арбитраж и юридическая часть. Остальное, если не считать, что Главное управление по делам военнопленных и интернированных перестало быть главным, а стало просто управлением, осталось [60]. Кроме постоянных были и разовые поручения Серову. Некоторые исходили с самого верха. Все-таки Сталин по-прежнему доверял ему.
В 1952 г. должно было закончиться строительство Волго-Донского канала. В многочисленных лагерях, разбросанных по его трассе, работы шли полным ходом, так как уже летом хотели открыть движение судов. Серов 10 марта 1952 г. был командирован на Волгодонстрой до ввода в действие канала. Поездка не была напрасной. Руководя армией зеков, он добился выполнения намеченного графика работ. Волго-Донской путь был открыт, а Серова 19 сентября 1952 г. наградили орденом Ленина.
На XIX партийном съезде в октябре 1952 г. Серов сохранил свое положение кандидата в члены ЦК КПСС. Правда, он уже не являлся депутатом Верховного Совета СССР. В Верховный Совет его избирали в 1941 г. и в 1946 г. В состав депутатов Верховного Совета СССР 3-го созыва, избранного в марте 1950 г., Серов не попал. Это не означало какого-либо понижения его политического статуса. Такова была особенность тех советских выборов. Сталин решал, кому из руководителей и где быть депутатом. Тогда в депутаты не избрали даже министров Абакумова и Круглова, а Серов был лишь первым заместителем министра внутренних дел.
И после смерти Сталина Серов сохранил свою должность. 5 марта 1953 г. МВД и МГБ были объединены в одно министерство и во главе его стал Л. П. Берия. Первыми заместителями он выбрал себе Б. З. Кобулова, С. Н. Круглова и И. А. Серова. Последний отвечал за работу 6-го управления МВД (контрразведка на транспорте), Главного управления милиции, управления службы местной противовоздушной обороны, Главного управления пожарной охраны, отдела по контролю и инспектированию ВОХР и тюремного управления [61].
События июня 1953 г. круто изменили судьбу Серова. Задумав отстранить от руководства и арестовать Берию, Маленков и Хрущев хотели заручиться поддержкой верных людей в МВД. Оно и понятно, ведь Берия мог сделать ответный ход и тогда неизвестно, чья бы взяла. Маленков прекрасно знал Круглова еще по совместной работе в 1938 г. в аппарате ЦК, его он и выдвинул на ответственную работу в НКВД. Хрущев, в свою очередь, мог положиться на Серова. И Серов, и Круглов без колебаний стали на сторону участников заговора против Берии, арест которого был спланирован как военная операция. Ничего не подозревающего первого заместителя председателя Советов Министров, члена президиума ЦК КПСС и министра внутренних дел должны были схватить и обезоружить прямо на заседании президиума ЦК КПСС военные во главе с Жуковым. План удался. Это произошло 26 июня 1953 г. После ареста Берии заседание президиума ЦК КПСС продолжилось, на нем Круглов был утвержден министром внутренних дел СССР, а Серов - его первым заместителем [62].
Вскоре в связи с арестом Б. З. Кобулова вновь рассматривался вопрос о заместителях министра внутренних дел СССР. Решением президиума ЦК КПСС 30 июня 1953 г. на эту должность были назначены секретарь ЦК Н. Н. Шаталин и И. А. Серов. Шаталин практически не приступил к исполнению обязанностей, он оставался на работе в ЦК и нужен был лишь при проведении кадровой перетряски в МВД и изгнании "бериевцев". Уже 28 июля 1953 г. Шаталин был освобожден от должности первого заместителя.
Теперь Серов по праву мог считаться вторым человеком "в органах". По новому распределению обязанностей ему поручалось курирование 2-го Главного управления (разведка), 3-го управления (военная контрразведка), 6-го управления (контрразведка на транспорте), 7-го управления (оперативное), тюремного управления, специальных отделов - 1-го (архивно-учетный), 3-го (изготовление документов), 4-го (радиоконтрразведка), 5-го (изготовление средств опертехники), отдела "С" (спецсвязь) и комендатуры МВД [63]. Как видим, круг обязанностей включал только руководство важнейшими подразделениями госбезопасности. Это уже был шаг к его назначению первым чекистом страны.
В декабре 1953 г. по просьбе В. Ульбрихта для ознакомления с экономическим положением в ГДР была командирована на 2 недели группа ответственных работников во главе с заместителем председателя Госплана П. В. Никитиным. От МВД в ее состав вошел Серов [64].
Решение о выделении органов госбезопасности из МВД в самостоятельное ведомство было принято президиумом ЦК КПСС 8 февраля 1954 г. Было записано поручение секретарю ЦК Шаталину и министру Круглову по линии МВД, а секретарю ЦК Суслову и первым заместителям министра ВД Серову и Луневу по линии КГБ в пятидневный срок подготовить проекты соответствующих постановлений "с учетом обмена мнениями на президиуме ЦК". Но только через месяц Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 марта 1954 г. был образован КГБ при СМ СССР, а его председателем назначен Серов. Согласно решению ЦК на КГБ возлагалась главная задача: "в кратчайший срок ликвидировать последствия вражеской деятельности Берии в органах государственной безопасности и добиться их превращения в острое оружие нашей партии, направленное против действительных врагов нашего социалистического государства, а не против честных людей" [65].
В партийном понимании это означало преимущественную реабилитацию пострадавших от Сталина коммунистов. Президиум ЦК КПСС 4 мая 1954 г. рассмотрел вопрос "О пересмотре дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления, содержащихся в лагерях, колониях и тюрьмах МВД СССР и находящихся в ссылке на поселении". Была создана комиссия по пересмотру дел (по реабилитации, как ее потом чаще называли), в состав которой, конечно же, вошел председатель КГБ Серов [66].
В июне 1954 г. он провел всесоюзное совещание руководящих работников КГБ, разъясняя новые задачи "органов" и их роль и место в советской системе. С программной речью на совещании выступил Первый Секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев. Сразу после него подобострастно высказался Серов: "Вы убедились насколько т. Хрущев глубоко знает нашу работу и насколько четко, предельно ясно дал указание по агентурно-оперативной работе и по всей работе. Вот что значит человек громадного ума и большой практики. Ведь многие из вас также работают по 10-15 лет, а иной раз скатываются на всякие глупости. Поэтому вы должны четко, ясно продумать, вспомнить все указания, которые были даны т. Хрущевым".
Выполняя решения руководства, он проводит чистку аппарата госбезопасности, увольняет и лишает званий наиболее одиозных бериевцев. В феврале 1956 г. он рапортовал ЦК КПСС об увольнении из КГБ за период с марта 1954 г. 16 тыс. сотрудников, охарактеризованных им как не внушающих политического доверия, злостных нарушителей социалистической законности, карьеристов, морально неустойчивых, а также малограмотных и отсталых работников. В подготовленной к июньскому (1957) пленуму ЦК КПСС справке Серов писал, что уволено 18 тыс., в том числе "более 2300 сотрудников за нарушение советской законности, злоупотребление служебным положением и аморальные поступки". Там же Серов сообщал, что 40 бывших ответственных работников органов госбезопасности были лишены генеральских званий, а из центрального аппарата КГБ было уволено около 2 тыс. сотрудников, из которых 48 являлись начальниками отделов и занимали более высокие должности [67]. Серов отмечал: "Заменены почти все руководящие работники главных управлений, управлений и отделов центрального аппарата. На эти должности более 60 человек направлены ЦК КПСС с руководящей партийной и советской работы" [68].
С легкостью подписывая заключения на лишение бывших генералов МГБ их высоких званий, сам Серов, игравший одну из ведущих ролей во всех преступлениях КГБ, напротив, получает еще более высокий чин. Ему присвоили звание генерала армии 8 августа 1955 г. А чуть позже, 25 августа, в связи с пятидесятилетием он получил орден Ленина. Теперь его грудь украшали 6 орденов Ленина. Такого количества не было у большинства руководителей КПСС того времени.
Для своих выдвиженцев в органах Серов также добивается присвоения генеральских званий, хотя Хрущев идет на это неохотно. Он еще с подозрением смотрит на систему госбезопасности, не очистившуюся до конца от бериевцев и недостаточно проникнутую партийным влиянием. Рассмотрев список представленных на присвоение звания генерала, президиум ЦК КПСС в мае 1954 г. принимает предложение Серова, хотя и записывает в протоколе фразу - "присвоить в виде исключения" [69].
Именно Серов в 1954-1955 гг., по указанию руководителей ЦК КПСС, провел уничтожение большого количества архивных материалов госбезопасности. Еще 21 ноября 1953 г. в докладной записке МВД Маленкову и Хрущеву сообщалось, что на оперативном учете в МВД состоят 26 млн. человек [70], а в центральном архиве хранится более 6 млн. дел, в том числе следственные, агентурные, дела агентуры, материалы проверки лиц, при этом "находящиеся в архивах и картотеках материалы со времени организации ВЧК не подвергались проверке и расчистке" [71]. Руководители МВД предлагали мероприятия "по очистке архивов". В 1954 г., когда Серов возглавил КГБ, он получил разрешение ЦК КПСС на уничтожение архивных документов. Как вспоминал Семичастный, назначенный председателем КГБ в 1961 г., к тому времени "многие документы уже были уничтожены или подчищены... " [72]. Рапортуя в ЦК КПСС в начале 1956 г. о проведенном разборе оперативных документов прошлых лет", Серов вроде бы преследует благую цель. Он пишет, что уничтожено документов "на более чем 6 миллионов советских граждан", с них "снято пятно политического недоверия" [73]. Легко представить, как много бесценных исторических документов погибло в огне этой "расчистки". В подготовленный в 1954 г. переченьдокументов, образующихся в деятельности КГБ, и сроков их хранения в архивах была введена норма временного хранения части материалов, после чего они подлежали уничтожению. Такого не было при Сталине, когда существовали правила вечного хранения практически всех архивов. Сталин держал все про запас, полагая, что компромат всегда может пригодиться. Преемники Серова в КГБ год за годом суживали номенклатуру дел, подлежащих постоянному хранению. Это привело к уничтожению многих оперативных и даже следственных дел. Полностью были уничтожены архивы органов госбезопасности районного и городского уровней [74].
На XX партийном съезде в феврале 1956 г. Серов был избран членом ЦК КПСС. Он также являлся депутатом Верховного Совета РСФСР 4-го (1955-1959 гг. ) и 5-го (1958-1962 гг. ) созывов.
В ноябре 1956 г. Серов подавляет народное восстание в Венгрии. За эту карательную экспедицию он получил прозвище "будапештского палача" и... орден Кутузова 1-й степени. Конечно, в печать указ о его награждении не попал [75].
События 1956 г. в Венгрии и Польше изрядно напугали руководство КПСС. Теперь, оказалось, надо вновь натягивать вожжи и укреплять КГБ. Весной 1957 г. на встрече с писателями Хрущев угрожающе заявил, что "если кто думает сделать так, как в Венгрии, в порошок сотрем" [76]. Серов чутко уловил новую установку, и 1957 г. стал рекордным по числу проведенных КГБ арестов за "контрреволюционные преступления" [77].
Доверие Хрущева Серов старался оправдывать везде, даже в заграничных поездках. В свои первые выезды из страны ее руководители - Н. С. Хрущев и Н. А. Булганин, опасаясь возможной провокации, неизменно брали с собой Серова для личной охраны. В конце 1955 г. Булганин и Хрущев отправились в длительный вояж в Индию, Бирму и Афганистан. Отбыли из Москвы 17 ноября и возвратились лишь 19 декабря 1955 г. В течение всей поездки их сопровождал Серов, обеспечивая "личную безопасность". Близость к вождям была вознаграждена. Именно за этот вояж Серов 31 декабря 1955 г. был удостоен ордена Красного Знамени [78]. В мае 1956 г. с официальным визитом Булганин и Хрущев посетили Великобританию. И в этой поездке их сопровождал Серов. Однако выступления в английской печати возмущенной общественности, считавшей Серова виновником неосталинских репрессий, заставили его прервать поездку [79].
В июне 1957 г. Серов снаряжает спецпоезд и сопровождает Булганина и Хрущева в поездке в Финляндию. Здесь он по-настоящему пригодился Хрущеву. Но уже как свидетель. К этому времени от былой идиллии "коллективного руководства" в президиуме ЦК КПСС не осталось и следа. Против Хрущева 18-21 июня 1957 г. выступило большинство членов президиума, предложив упразднить пост первого секретаря ЦК КПСС. Одновременно были предъявлены претензии Серову, который был подотчетен не президиуму ЦК КПСС, а только Хрущеву. Выступивший 21 июня М. З. Сабуров предложил на пост Председателя КГБ Н. С. Патоличева, другие члены Президиума (Маленков или Каганович) предложили занять эту должность Булганину. У членов президиума существовало опасение, что Серов шпионит за ними в пользу Хрущева. Булганин незадолго до описываемых событий говорил Сабурову: "... я не доверяю Серову, на нас доносит, наверное". То же думал и сам Сабуров. О том, как Сабуров поделился своими сомнениями с маршалом Жуковым, он рассказал на июньском (1957) пленуме ЦК КПСС "Я говорил и Жукову, а он мне ответил: пусть попробует, я его в два счета снесу, и Лубянки не останется" [80]. За полгода до этого пленума Булганин открыто заявил Серову, что не доверяет ему [81].
С помощью министра обороны Жукова и председателя КГБ Серова Хрущеву и его немногочисленным сторонникам в президиуме ЦК КПСС удалось собрать в Москве весь состав ЦК, доставив его членов из дальних регионов военно-транспортными самолетами. Серов рассылал шифровки, а Жуков обеспечивал доставку. На открывшемся 22 июня 1957 г. пленуме ЦК КПСС Хрущев сумел представить события предыдущих дней как заговор "антипартийной группы". Молотов, Маленков, Каганович и другие члены руководства, выступившие накануне с критикой Хрущева, были обречены. Пленум их заклеймил. Тверже всех на пленуме держался Молотов. Говоря о несуразностях в поведении Хрущева, он поставил ему в вину мытье с Президентом Кекконеном в бане во время визита в Финляндию. Защищая Хрущева, подал реплику о "традиционном финском обряде" Серов, убедив присутствующих, что финское правительство проводит свои заседания в бане: "сидят голые в бане и обсуждают вопросы" [82], -сказал он.
И после разоблачения "антипартийной группировки" Хрущев берет Серова в заграничные поездки. В июле 1957 г. он включен в состав партийно-правительственной делегации СССР, отправляющейся в Чехословакию.
В том же 1957 г. в Москве состоялся молодежный фестиваль. КГБ активно следил за молодыми людьми из капиталистических стран, стараясь ограничить их общение с советскими гражданами. Еще в 1956 г. Серов был включен в комиссию по подготовке и проведению фестиваля молодежи и студентов [83].
Последний свой служебный визит за границу в качестве Председателя КГБ Серов нанес осенью 1958 г. в ГДР. Предварительно он направил в президиум ЦК КПСС свою оценку обстановки в ГДР и предложения по ее "улучшению". На заседании 21 октября 1958 г. его планы были одобрены.
Неожиданно 8 декабря 1958 г. указом Президиума Верховного Совета СССР Серов был освобожден от обязанностей председателя КГБ при СМ СССР. Два дня спустя он был назначен начальником Главного разведывательного управления и заместителем начальника Генерального Штаба Вооруженных Сил СССР по разведке. Перевод Серова на работу в ГРУ выглядел явным понижением, хотя в решении президиума ЦК КПСС от 10 декабря 1958 г. новое назначение Серова объяснялось необходимостью "укрепления руководство ГРУ" и говорилось о "сохранении за ним материального содержания, получаемого по прежней работе". Оставляя Серову жизненные блага, Хрущев подсластил пилюлю.
Что же послужило причиной освобождения Серова с поста председателя КГБ? В нелояльности к Хрущеву его трудно было заподозрить. Примеров верного его служения Никите Сергеевичу не счесть. К уже названным можно добавить еще один. 31 марта 1955 г. Серов приготовился направить Хрущеву, Булганину и Молотову информацию о впечатлениях Индонезийского посла Субандрио от беседы с Хрущевым. Но вчитавшись в текст, понял, что посылать этот материал можно только самому Хрущеву. Хрущев, беседуя с Субандрио около двух часов, говорил о неравномерности развития социалистических стран, восхищался Соединенными Штатами, подчеркивая, что СССР не так богат, говорил об оказываемой помощи Китаю, усиление мощи которого, по мнению Хрущева, есть и усиление СССР и, наконец, - "Хрущев сказал, что после смерти Сталина «все они» почувствовали, что желательно ослабление напряженности в международных отношениях и что следует уделять больше внимания нуждам Советского Союза" [84]. О содержании беседы Хрущева члены Президиума ЦК не знали. Но если бы узнали, мог произойти скандал. Такой ортодокс как Молотов мог заклеймить Хрущева за "ересь". Серов вымарал из адресатов письма имена Булганина и Молотова, чем, надо полагать, и обеспечил некоторый период спокойной жизни Хрущеву.
Однако для Хрущева Серов был человеком прошлого. Его вовлеченность в наиболее ужасные сталинские преступления не была ни для кого секретом. Наказывать его за это Хрущев не собирался, но и оставлять на должности председателя КГБ тоже было неудобно. КГБ должен был менять имидж, а самому Хрущеву следовало дистанцироваться от карательной службы и ее мрачного прошлого. По его мнению, настало время реформировать КГБ, сократить штаты, изменить структуру, смягчить карательную политику, сделав упор на профилактической работе вместо все еще многочисленных арестов.
Можно предположить, что одной из веских причин скрытого хрущевского недовольства Серовым были его ведомственный патриотизм и нежелание идти на серьезное сокращение аппарата КГБ. Профессиональная чекистская закостенелость не нравилась Хрущеву. Он полагал, что во главе КГБ должен стоять партийный функционер, который будет послушно и безропотно выполнять партийные решения. На должность председателя КГБ был назначен 25 декабря 1958 г. А. Н. Шелепин, до этого возглавлявший отдел партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам.
На посту начальника ГРУ Серов не пользовался влиянием. Военные разведчики были невысокого мнения о его профессиональной пригодности, считая главным его умением "арестовывать, допрашивать и расстреливать" [85]. Прошлое напоминало о себе. Находясь уже несколько лет в должности начальника ГРУ, Серов был лишен ряда орденов в связи с решением президиума ЦК КПСС П23/XXXVII от 29 марта 1962 г., отменившим указ Президиума Верховного Совета СССР от 8 марта 1944 г., которым были награждены активные участники и организаторы депортации народов Северного Кавказа.
Точку в карьере Серова поставил арест полковника ГРУ О. В. Пеньковского, задержанного в Москве 22 октября 1962 г. Он оказался агентом английской и американской разведок, как утверждалось на судебном процессе, состоявшемся 7-11 мая 1963 г. В свое время Пеньковского должны были уволить из военной разведки, но его спас Серов.
Уже в январе 1963 г. Серов понял, что над ним сгустились тучи. Пытаясь объясниться, он 10 января написал заявление в президиум ЦК. Но расследование в КГБ дела Пеньковского давало все больше доказательств, что обширная информация, переданная англичанам, была результатом знакомства и частых посещений агентом домов И. А. Серова и главного маршала артиллерии С. С. Варенцова. По некоторым свидетельствам, Хрушев не собирался строго наказывать преданных ему Варенцова и Серова. В их виновности и необходимости крутых мер убедил его член президиума и секретарь ЦК КПСС Ф. Р. Козлов. Именно он рассказал Хрущеву о том, что жена и дочь Серова вместе с Пеньковским ездили в Англию [86].
С должности начальника ГРУ и заместителя начальника Генерального штаба по разведке Серов был снят 2 февраля 1963 г. решением президиума ЦК КПСС. Через месяц с небольшим, 7 марта, президиум ЦК принял решение "О работе ГРУ", в котором, в частности, содержалось поручение комиссии в составе секретаря ЦК КПСС В. Н. Титова, маршала С. С. Бирюзова, первого заместителя председателя КГБ, а теперь нового начальника ГРУ П. И. Ивашутина разобраться в вопросе о С. С. Варенцове, И. А. Серове и др. и внести свои предложения. Трудно понять, что успела сделать комиссия, но следующим пунктом решения президиума ЦК КПСС в тот же день 7 марта "за потерю политической бдительности и недостойные поступки" генерал армии Серов был понижен в военном звании до генерал-майора и лишен звания Героя Советского Союза. Вопрос о партийной ответственности Серова был передан на рассмотрение Комиссии партийного контроля при ЦК КПСС. Партийное решение о разжаловании и лишении звания Героя было оформлено 12 марта 1963 г. Были приняты указ президиума Верховного Совета СССР о лишении его звания Героя Советского Союза и постановление Совета Министров СССР о понижении в звании.
О наказании Серова Хрущев проинформировал пленум ЦК КПСС на вечернем заседании 21 июня 1963 г. В вину ему поставили вторичный прием на работу в военную разведку Пеньковского [87]. Вообще говоря, Серов еще легко отделался. На этом же пленарном заседании Хрущев метал громы и молнии, поставив на голосование вопрос о выводе из кандидатов в члены ЦК КПСС главного маршала артиллерии С. С. Варенцова - покровителя Пеньковского. Заявив, что у Варенцова много заслуг, Хрущев продолжил: "Но, как говорится, ты мне брат, а партия мне мать. Поэтому я не могу иначе. Я ценил его как генерала, как артиллериста, но тут вопросы политические, вопросы партийного порядка, и он не достоин быть среди членов и кандидатов в члены ЦК. Вот мое мнение" [88]. С возмущением отметив, что Пеньковский "влез в душу" к Варенцову, Хрущев добавил: "Я опять повторяю, может быть, мы малую меру принимаем против него только в партийном порядке, а может быть, надо было бы его судить за это дело, потому что он много болтал и много выболтал. Особенно он не знал, он не знал о стратегических наших ракетах, но о тактических ракетах все рассказал, то что Варенцов знал, все собственно рассказал. Вот каково положение" [89]. За исключение С. С. Варенцова из кандидатов в члены ЦК КПСС Пленум проголосовал единогласно.
Между тем Хрущев по-прежнему благоволил Серову, хотя и полагал, что тот наказан заслуженно. Позднее в своих воспоминаниях он писал: "... Серову я доверял. Я считал и сейчас считаю, что Серов - очень честный человек в своей партийности, и если что за ним и было, как за всеми, так сказать, чекистами, то он здесь тоже стал, ну, жертвой общей политики, которую проводил Сталин" [90].
После снятия с должности начальника ГРУ Серов был назначен помощником командующего Туркестанским военным округом по учебным заведениям, а с августа 1963 г. занимал такую же должность в Приволжском ВО. Приказом министра обороны СССР № 240 от 1 сентября 1965 г. он был уволен в запас Вооруженных Сил по болезни.
Снятие в октябре 1964 г. Хрущева с поста Первого секретаря ЦК обрадовало и воодушевило Серова. У него появилась надежда выйти из опалы и выбраться из провинциального Куйбышева. Он буквально бомбардирует Кремль своими заявлениями. С ноября 1964 г. по июнь 1965 г. он написал 8 заявлений. Тем не менее, Брежнев не пошел ему навстречу. Но вернуться в Москву Серову удалось. В 60 лет он стал военным пенсионером, состоящим на учете во Фрунзенском райвоенкомате г. Москвы. В своих заявлениях он просил восстановить его в званиях генерала армии и Героя. Результат был обратным, 9 апреля 1965 г. КПК при ЦК КПСС рассмотрела его персональное дело и исключила из партии за "нарушения социалистической законности и использование служебного положения в личных целях".
В апреле 1975 г. (перед празднованием 30-летия Победы), ноябре 1982 (с приходом к власти Ю. В. Андропова) и марте 1985 гг. (с вступлением на пост Генсека М. С. Горбачева) Серов обращался с заявлениями в политбюро ЦК КПСС, просил снять с него "тяжелые взыскания". Ни одна из этих просьб не была удовлетворена. Горбачев 29 марта 1985 г. наложил резолюцию: "Тов. Соломенцеву М. С., тов. Савинкину Н. И. Прошу рассмотреть" [91]. Председатель КПК при ЦК КПСС Соломенцев и заведующий отделом административных органов ЦК КПСС Савинкин подготовили 18 апреля 1985 г. заключение по заявлению Серова и направили Горбачеву. В нем подтверждалось выдвинутое ранее обвинение в том, что Пеньковский посещал дом Серова и поддерживал связь с членами его семьи, а также отмечалось, что Серов в своих письмах "проявляет нескромность, пытается преувеличить свои заслуги и преуменьшить вину... ", и далее - "Полагаем, что оснований для пересмотра принятых решений о Серове не имеется" [92]. Серов умер 1 июля 1990 г. Ни одна газета не сообщила о его кончине.
Серов унес в могилу многие тайны советского режима. Он сделал попытку написать мемуары. Правда, при этом недооценил своих бывших коллег. О его замыслах узнал Андропов и 12 февраля 1971 г. доложил в ЦК КПСС:
"Комитетом госбезопасности получены данные о том, что бывший председатель КГБ при СМ СССР Серов И. А. в течение последних 2-х лет занят написанием воспоминаний о своей политической и государственной деятельности.
Толчком к написанию воспоминаний послужил выход в феврале 1969 года книги маршала Жукова, прочтя которую Серов И. А. в своем окружении заявил, что сможет написать «о вещах более интересных и исторически точнее».
При работе над воспоминаниями Серов И. А. использует свои записные книжки довоенного периода, готовые материалы печатает его жена.
Серов И. А. считает свою задачу более сложной, чем у Жукова, так как в связи с занимаемым им в прошлом постом он знал много государственных секретов и испытывает сомнение «можно ли это сейчас доверить бумаге».
Свои воспоминания Серов И. А. еще никому не показывал, хотя его близкому окружению известно о их существовании.
Председатель Комитета госбезопасности
Андропов".
Мы не знаем, что стало с воспоминаниями Серова. Были ли они изъяты КГБ, либо сохранились у родственников. Быть может, они когда-нибудь увидят свет, хотя трудно сказать, будут ли мемуары Серова достаточно правдивыми, учитывая время их написания и сомнения Серова в том, что все можно доверить бумаге.
________________________________
Примечания
1 ^ См.: Рiеtгоw N. "Cien Sierowa" // KARTA / Warszawa / 1992. № 9. P. 79-84; Бажан О. Слуга, або фрагменти життя генерала Серова // 3 архiвiв ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. Киiв, 1994. № 1; Раггish M. "The Lesser Terror" Westport, Connecticut-London, 1996. P. 294-297.
2 ^ Hекрасов В. Ф. Тринадцать "железных" наркомов. М., 1995. С. 317.
3 ^ Шрейдер М. НКВД изнутри. М., 1995. С. 228. Шрейдеру довелось выжить. Как он вспоминал, в 1958 г. на одном торжественном вечере в КГБ он оказался в президиуме рядом с Серовым. Тот сначала сделал вид, что не помнит его, а затем изрек: "А о прошлом надо постараться забыть".
4 ^ Судоплатов П. А. Разведка и Кремль. М., 1996. С. 125-126. Об этом эпизоде имеется свидетельство и другого мемуариста. Серов бесцеремонно, по-солдафонски ухаживая за Бандровской-Турской, своей властью отпугивал прочих ухажеров и в их числе будущего переводчика Сталина - Валентина Бережкова. В своей книге Бережков пишет о том, что Бандровска-Турска боялась Серова: "Меня с ним знакомили... Я его боюсь", - говорила она. Серов же, неизменно посещавший оперу, приветствовал певицу "нагловатой усмешкой". Однажды, увидев в числе спутников певицы Бережкова, Серов вызвал его за кулисы и в категоричной форме потребовал от него прекратить знакомство, а на недоуменный вопрос Бережкова о причинах запрета ответил, - ".. мы намерены работать с ней, и никто тут не должен вмешиваться". См.: Бережков В. Как я стал переводчиком Сталина. М., 1993. С. 298—299.