Ненависть к Либерману заставит израильтян разорвать маску из перьев их бесполого языка и посмотреть в глаза настоящей истории, даже если это глаза монстра.
Майя Каганская “Обнажение и прикрытие языка” Хаарец. 17.11.2006
Ибо, если и существует такая вещь, как истина, то она так же загадочна и скрыта, как корона из перьев.
Исаак Башевис Зингер “Корона из перьев”.
liberman_auto.jpgЛиберман говорит на иврите, а за которым вероятно прячется идиш. Tак полагает тель-авивский литературовед и культурный критик Майя Каганская. “Либерман не переводит с русского (на иврит), – пишет она в статье, опубликованной в либеральной израильской газете “Хаарец” (“Обнажение и прикрытие языка” 17.11.2006), – и, следовательно, его действия руководствуются принципами какого-то третьего языка”.
Речь идет не об американском сенаторе или другом представителе многочисленного еврейского клана Либерманов, а об израильском политическом деятеле Авигдоре (Ивете) Либермане с невиданным до сих пор титулом “министр по стратегической угрозе”. Среди своих его зовут Эвик. Его первый язык, согласно Каганской, – “птичий язык” израильской политики, который Либерман за четверть века своей политической карьеры так и не выучил”. Так критик называет повседневным иврит израильской общественной жизни и СМИ. Для Каганской, “если быть точным, то его нельзя определить как язык, как средство коммуникации. Он – акт языковой магии, сравнимый с шаманством”.
Прежде чем заняться языком Либермана, Каганская поражала публику удивительными находками в языке Остапа Бендера (в котором увидела… дьявола!) и братьев Стругацких. Каганская с соавтором нашли у Стругацких множество признаков зашифрованного “трепета забот иудейских”. В новой сверхрасе люденов Каганская увидела уезжающих в эмиграцию евреев, вроде ее самой. В фамилиях героев она нашла послания универсальной еврейской судьбы в ее интеллигентско-московско-сионистской интерпретации. Правда, позже сами Стругацкие рассказали, что ничего подобно в виду не имели. Поначалу Стругацкие хотели дать героям исконно русские фамилии, такие как Иванов, Петров и Сидоров, однако редактор убедил их, что для успеха фантастики иностранные фамилии лучше.
Откуда идиш? Сама Каганская идиша, вероятно, не знает, однако предполагает, что раз Либерман родился в Кишиневе, то идиш был его родным языком. “В поколении Либермана сохранить идиш в семье было невозможно, и смысл сохранения этого языка в Кишиневе был как раз не опора на память, а больше жизнь в ожидании.(?!) Единственным спасением было бегом перейти из стороны в тени на светлую сторону улицы, названной именем Пушкина, на солнечную сторону этой улицы”. Достоверно здесь лишь то, что одна из главных улиц Кишинева издавна носила имя великого русского поэта.
Сама Каганская перескакивает на другую улицу, русскую улицу Израиля, которую она поэтически называет “русским полем”, не совсем осознавая семантику, которую это словосочетание прибрело в кругах русских нацистов, ни анекдотический смысл по написанной двумя евреями Яном Френкелем и Инной Гофф популярной одноименной песни 70-х годов. Все остальное у видного литературоведа, как и “русское поле” Израиля – игра ума, предположения неясные, “темные, как вода в облацех”. Есть такой грех у наших авторов. Каганская сама признает, что “язык русских (в кавычках и без кавычек) стремится к рассеянности. Они разбазаривают свой язык, как наследство или как государственные деньги”(?!). Государственные деньги тут вероятно ради красного словца, поскольку израильская казна на “русское поле” тратит мало.
* * *
Покончив с “птичьим языком”, вторую половину текста Каганская посвящает рассуждениям о том, что Кишинев известен в истории двумя событиями: Пушкиным и погромом. Она размышляет на тему, любят ли евреи Пушкина, сравнивает Либермана с Бабелем, Жаботинским и даже Троцким, которые, по ее сведениям, были земляками Либермана. Все трое к Кишиневу отношения не имели, и Каганская, вероятно, “для красивости” спокойно дописывает Одессу. “В этом краю земли, между Кишиневом и Одессой, изобильном виноградом, пищей и любовным потом, чьи реки желтой кукурузы выливаются в Черное море, я бы назвала Бермудским треугольником Юга России”. Мне недоступны подобные красивости, но понятно лишь, что между двумя точками довольно трудно нарисовать треугольник. В конце Каганская выражает надежду, что “ненависть к Либерману заставит израильтян разорвать маску из перьев их бесполого языка и посмотреть в глаза настоящей истории, даже если это глаза монстра”. Для Каганской “перья” означают ложь и импотенцию. Погруженной в московские литературные реминисценции Каганской видимо невдомек, что как раз “корона из перьев” в еврейском сознании имеет множество совсем иных значений, связаных мистикой кабалы и народными мифами.
Текст Каганской для читателя замечателен, как редкий на иврите пример жаргона, на котором пишет и говорит русскоязычная интеллигентская тусовка, а русские СМИ порой почитают образцом “высокого штиля”. Суть этого жаргона выражается в замечательном анекдоте о встрече двух эмигрантов: “А на иврите ты говоришь? Говорю. А понимают? Да разве они поймут…”. Каганская, правда, не уточняет, с какого языка переводит Либерман, когда он говорит по-русски, но это, видимо, неважно. Статья написана для “них”, для израильтян, но – “… разве они поймут?”.
Впрочем, если Каганская хочет, то выражается более понятно и вовсе не “бесполым языком”. Помню, как на одной журналистской экскурсии, устроенной в рамках предвыборной кампании, Каганская дурным голосом кричала: “Мы любим Шарона!” Позже я слышал ее “мы любим Буша!” Теперь в кругах, где вращается Каганская, Шарона больше не любят, да и Буша не особенно. Там любят конкретные дела, конкретных людей, там любят Либермана.
* * *
Возможно, израильскому читателю Каганской неизвестно, что Кишинев все же не только город Пушкина, а столица суверенного государства Молдова и язык там преимущественно молдавский. Имя Пушкина было, впрочем, там всегда в почете. При румынах на Пушкинской стоял бюст русского поэта с надписью по-румынски. При Советах надпись сбили и переписали кириллицей по-русски и по-молдавски. Либерман в своем резюме на сайте Кнессета указал, что владеет “румынским”, хотя говорит Либерман на молдавском языке, лишенном столичного бухарестского лоска. Интересно, что в отличие от Грузии или Литвы, знание местного языка среди молдавских евреев было не повсеместным. Многие считали необходимым и достаточным знание лишь русского языка. Знание, местного языка как раз может многое сказать о Либермане.
В кругах русскоязычной тусовки, живущей в пузыре русского культурного империализма Израиль презрительно зовут то ли Израиловкой, то ли “маленькой солнечной республикой”. Имя заимствовано из романа Ильфа и Петрова “Золотой теленок”, которым когда-то занималась и Майя Каганская. Как раз в “маленьких солнечных республиках” евреи делали карьеру только благодаря знанию местного языка и умению ладить с местным населением. В Литве, Грузии, Молдавии и Средней Азии, где пришлые российские евреи вместе с другим русскоязычным населением стонали “за что нас здесь не любят?”, евреям было легче поступить в национальные отделения вузов, чем на русские, легче сделать карьеру. В отличие от стратегии московских евреев, пытавшихся стать русскими больше, чем сами русские, евреи национальных республик СССР осознавали, что подобная мимикрия непродуктивна для карьеры.
Я вырос во Львове и подчеркивал свое еврейство в самых нееврейских компаниях. Мне было значительно легче, чем другим евреям, старавшимся выдавать себя то за украинцев, то за русских, или поляков. Фальшь распознавалась мгновенно, и таким доставалось вдвойне. Знание языка и обычаев на месте стали основой карьеры многих евреев. Подобная стратегия привела к успеху в Израиле многих профессионалов-выходцев из СССР. Либерман бросил свою профессию инженера-механизатора и записался в Иерусалимский университет на обществоведение. Там он приобрел первые знакомства среди студенческих политиков, тоже мечтавших о власти, оттуда начал свою карьеру. Либерман – тоже по-своему профессионал. Его профессия – политическая деятельность, умение проводить мобилизацию для голосования, устраивать коалиции, побеждать на выборах и добиваться власти. Недаром, даже уйдя на короткое время в бизнес, он с гордостью установил в своем офисе дверь от “Павильона 28”. Того самого павильона из тель-авивских “Выставочных садов”, который он арендовал для своего штаба, где осуществил переворот в Ликуде. Либерман стал своим в очень враждебной к “этим русским” среде ликудовцев и вообще израильской политической жизни, в большой степени потому, что не пытался мимикрировать.
* * *
Впрочем, Либерман мне как-то рассказал, что происходит не из Кишинева, а из молдавского местечка Оргеев. До Второй мировой войны Оргеев (по-молдавски Орхей, а на идише Урей) был уездным городом, в нем жило довольно много евреев и идиш свободно звучал на улицах. Пушкин там, правда, не бывал. Оргеев с незапамятных времен, еще при довоенной румынской власти, знаменит большим сумасшедшим домом. Быть “из Оргеева” в языке молдавских жителей означает примерно то же, что и для москвичей сбежать из Белых Столбов. В бессарабском идише еврей из Оргеева означал слегка помешанного и со странными идеями.
Мой отец, еврейский журналист Борис Дорфман, живший до войны в Кишиневе рассказывает: “В Оргееве жило много евреев. Со мной учились оргеевские ребята, очень порядочные. Они отличались тем, что когда спрашивали оргеевца “Откуда ты?” то отвечали, “что ты сам псих, – мешиге”, конечно, на идише..”
Погром в Оргееве, правда, чуть не случился. В конце 20-х годов фашиствующие сторонники доктора Йона Кузи приехали в город с намерение учинить погром. Навстречу им вышел командир крошечного местного гарнизона с обнаженной саблей. Он заявил погромщикам, что “в моем городе погрома не будет” и предложил убираться восвояси. Погромщики воспользовались советом офицера. Героизм румынского офицера объяснялся солидной взяткой, которую ему собрали местные евреи, однако старожил, сообщивший эту историю, заверял меня, что никого из оргеевских среди погромщиков замечено не было.
Впрочем, Оргееев – древний город, заложенный на месте дакской крепости. Оргеев – еще и легендарный Игреев запорожских казаков, край свободы, через который когда-то увел казаков на Дунай от гнета царской власти под защиту турецкого султана. В песнях молдавских гайдуков Оргеев – тоже край свободы.
Вероятно, я имею к родине израильского министра по стратегической угрозе больше отношения, чем Каганская. Мой прадед Аарон Зингер пришел туда откуда-то с Балкан, и в семье живет предание, что он был сефардом. Он поселился в Бесарабии, дважды женился, родил 12 детей. Во время политических переговоров, как я заметил, именно эта тема смягчила голос Либермана. Общие корни естественно внушают мне симпатию к Либерману.
* * *
Каганская почему-то уверена, что “они”, “израильтяне”, Либермана ненавидят. Себя она к “ним” не причисляет, хоть и живет тут больше четверти века. Сам Либерман тоже утверждает, что его ненавидят и “боятся”. “То, что меня боятся, делает мне честь”, – заявил он в интервью той же либеральной Хаарец незадолго до того, как вошел в правительство. Между тем на страницах той же газеты (и не только там) Либерман обещал, что никогда не войдет в правительство Ольмерта, виновное в провале в Ливане, “не протянет ему руку помощи”. Однако… по примеру многих политиков Либерман никогда не обещал выполнить свое обещание.
Интересно, что нарушение обещаний, иной раз – откровенная ложь не пугает русскоязычного избирателя. “Все политики такие”, – написал мне недавно уважаемый мной литератор. Увы, в Израиле сегодня происходит смена поколений, сопровождающаяся глубоким кризисом руководства. Старая элита, сформированная после обретения независимости, наконец, сошла со сцены, а новая национальная элита еще не сформировалась. Такой переходный период всегда дает шансы самым неожиданным и невероятным политическим комбинациям.
Статья Юлия Нудельмана “Израильский ответ Ахмеду Ахмадинежаду: исследование феномена “пугала Либермана”” тоже добавляет штрихи к образу “страшного” Либермана. Хотя “пугало” – скорей смешно, чем страшно. Вспоминается еврейский анекдот “Рабинович поставил у себя на даче такое страшное пугало, что вороны испугались и вернули урожай прошлого года”.
Статья Нудельмана насыщена фактами, рисующими Либермана хулиганом, протершим штаны в кабинетах следователей и намекает на его связи с организованной преступностью, с “мафией”. Насчет штанов, вероятно, так и есть, но “не пойман – не вор”, как справедливо говорит народ в таких случаях. Хотя сам Либерман старается поддержать имидж “крутого”. Например, последним призывом нанять для наведения порядка в Палестине местных бандюков, как это, якобы, сделал Путин в Чечне. Либерман не говорит публике о провалах похожей политики министра обороны Ариэля Шарона в начале 80-х годов. Тогда в противовес Организации освобождения Палестины Шарон пытался создать и вооружить так называемые “сельские советы” во главе бывшим иорданским министром Мустафой Дудином. Да и чеченская мафия, якобы, нанятая Путиным, похоже, не выполнят заказ, отбилась от рук и убивает людей в самой Москве.
* * *
Призывая израильтян взять опыт Чечни, Либерман заявил: “Я знаю, что такое мафия”. Возможно. Однако и мафия знает, кто такой Либерман. И вряд ли наблюдающие за делами организованной преступности на месте привлекут к делам человека, обложенного полицией со всех сторон и находящегося под столь плотным колпаком наблюдения, как точно и подробно описал Юлий Нудельман. Для этого есть другие люди, говорящие на безупречном “птичьем языке”, с безупречными “сабровскими” биографиями, славным воинским прошлым и самое главное – связями с “хэврэ” (теми самыми близкими к власти элитами, которые формируют новый израильский правящий класс).
Мне как-то пришлось работать для проекта сенатора США Джона Керри, занимавшегося стратегической угрозой США со стороны организованной преступности. Сенатор тогда собирал материалы для слушания в особом сенатском подкомитете и придавал такой угрозе значительно больше значения, чем угрозе исламских террористов. Работавшие в проекте аналитики в один голос говорили мне, что не считают Либермана работающим на организованную преступность. В израильской полиции, вероятно, существует иное мнение, однако за многие годы они так и не сумели его доказать. Либерман водит знакомство, возможно, даже дружен с некоторыми деятелями, которых газетная молва, а зачастую и правоохранительные органы многих стран, считают русской мафией. В начале арабского восстания 2000 года, получившего название “интифада аль-Акса”, жена Либермана Элла даже ездила некоторое время на старом бронированном Мерседесе, якобы подаренном таким деятелем. Однако реальные возможности окруженного скандальной славой и полицейским надзором Либермана очень ограничены. В мафии тоже не дураки, чтобы не понимать, что использование такого знакомства в деловых целях принесет больше вреда, чем пользы.
* * *
Интересно, что в отличие от Америки, в большом израильском бизнесе почти не найти бывших видных политиков. Два мира практически не пересекаются. Во время коротких передышек от политики Либерман пытался заниматься бизнесом. Сообщения о его делах довольно разнообразны: от африканских алмазов до молдавской томатной пасты. Некоторые сделки стали предметом полицейского следствия.
В любом случае Либерман занимался бизнесом очень короткое время и трудно говорить о каком-то его существенном успехе. Серьезный бизнес требует серьезного отношения и не любит “кавалеристов” (в Израиле их зовут “парашютистами”), делающих дела наскоком. Ничего не говорит и факт, что Либерман работал на австрийско-израильского бизнесмена сомнительной репутации Мартина Шлафа. (В конце 1990-х годов Шлафом занималась специальная комиссия бундестага, разбиравшая дела восточногерманской агентуры). У Шлафа есть привычка нанимать бывших высокопоставленных израильских чиновников. На него работал Шимон Шевес, бывший директор министерства главы правительства Ицхака Рабина. Шевес был осужден за участие в подкупе и злоупотребление служебным положением в способствовании незаконной сделки с Тайванем. Для контактов с высшим эшелоном израильской власти Шлафу вовсе не нужен был Либерман. Он прямо вышел на Омри Шарона – старшего сына и ближайшего доверенного израильского главы правительства – и с ним решал дела, которые, в том числе, касались “жемчужины экономики Палестины” – казино в Иерихоне, где у Шлафа была доля. Не нужен Либерман и Мухаммеду Рашиду, которого пресса называет банкиром Арафата. Рашид был издавна вхож в дом Шарона, бывал у него на ферме и считался другом семьи.
Лишь одна сделка рекламировалась самим Либерманом – получение трех миллионов долларов от фирмы, связанной с Мартином Шлафом, якобы в оплату за то, что Либерман предсказал дефолт российской валютной системы в 1998 году. Сделка эта удивительным образом совпала с началом первой предвыборной кампании партии Либермана “Наш дом Израиль”, позаимствовавшей имя партии Лужкова и Примакова в России. Сейчас в деталях сделки разбирается израильская полиция на предмет нарушения законов о финансировании политической партий. Очередное следствие закрыло Либерману путь к заветному портфелю министра внутренней безопасности, ответственному за полицию.
Впрочем, израильская полиция является козлом отпущения для общества за грехи всех спецслужб страны. Показателен случай с русскоязычным офицером полиции Извянским. Извянский оказался кротом, совершившим служебное предательство. Он похитил из полиции записи прослушивания различных политических деятелей, включая Либермана, передал все это адвокатам Либермана для публикации, предположительно не безвозмездно, и сбежал в Россию. В данном случае полиция нарушала закон. Не впервой. В Израиле существуют городские законы о запрете в субботу различных мероприятий. И тем не менее каждую субботу происходят футбольные матчи и полиция охраняет мероприятия, явно незаконные. Если бы такой российский крот пробрался бы в разведку Моссад или в контрразведку Шабак или еще в какую-нибудь израильскую спецслужбу, то скандал случился бы невероятный. “Наши бравые парни” из-под земли достали бы самого предателя. При полной поддержке общественности они не пощадили бы его покровителей, уж точно не считаясь с юридическими условностями и законами. Полицию никому не жалко.
* * *
В бытность директором канцелярии главы правительства Либерман мечтать не мог о контроле над разведкой и контрразведкой. Даже начальник “Натив”, самой маленькой и слабой спецслужбы, занимавшейся делами евреев бывшего СССР, воспротивился контролю со стороны Либермана. Тот ничего не смог с ним поделать, даже когда объявил, что разгоняет “Натив”. Сейчас, когда служба эта, в немалой степени стараниями самого Либермана, почти лишена всякого значения и финансирования, Либерман наконец получил над ней контроль. Однако ему еще предстоит научиться работать с бюрократией “Натива”. Интересно, что свое назначение на пост директора канцелярии главы правительства при Натанияху Либерман теперь рассматривает как ошибку. Он вообразил было, что будет директором над всеми правительственными канцеляриями, однако в израильских условиях каждое министерство остается политическим уделом определенной партии и там ревниво следят, чтобы чужие проверяльщики не приближались. К тому же Либерман не обладал необходимыми допусками к службам разведки, ядерной энергии и другими чувствительными сферами, находящимися в ведении главы правительства Израиля.
Характерен эпизод из ранней политической биографии Либермана. Придя в министерство главы правительства, он вызвал к себе работавшего там юридического консультанта и объявил, что тому стоит уйти, потому что “нам нужен человек, близкий нам по духу”. Консультант, кстати, не политический назначенец, а заслуженный ветеран военной прокуратуры, который получил должность на конкурсной основе, действительно в результате ушел. И более того – прямиком пошел в суд, где без труда выиграл иск. Так что Либерману пришлось прикусить язык и мириться с неудобным сотрудником, пока у того не истек контракт. Вся деятельность Либермана сопровождалась скандалами. Показательно, что после того, как Натанияху попросил Либермана уйти в отставку, скандалы неожиданно прекратились.
* * *
Либермана окружает миф о том, что он, якобы, замечательный организатор, спас партию “Ликуд” от банкротства, навел порядок, почистил Авгиевы конюшни коррупции правящей израильской партии. На самом деле несомненный талант Либермана заключается в умении организовывать избирательные кампании разных уровней и добиваться успеха на выборах. Сначала он делал это для Натанияху, а теперь для себя. Еще, говорят, он пишет сентиментальные стихи и пьесы, о чем Каганская, вероятно, не слышала. Никакого административного опыта, тем более на руководящей работе у него нет.
Сразу после выборов 1992 года мне довелось быть свидетелем того, как Либерман наводил порядок в финансах “Ликуда”, действительно находившегося на грани банкротства. Я тогда работал для одного рекламного агентства, которому “Ликуд” был должен крупную сумму. Я помню после поражения на выборах пустые коридоры резиденции “Ликуда” в Доме Жаботинскогов Тель-Авиве. Лишь кредиторы тыкались в двери. Случайно оказавшаяся на работе знакомая секретарша удивленно посмотрела на меня, когда я попросил оплату. Однако ушла в другую комнату и еще совершенно пораженная вынесла оттуда готовый чек. Мне действительно повезло тогда, хотя я не имел дела с Либерманом.
Рекламному агентству повезло меньше. Либерман сам пришел туда и сказал “Мы тебе должны деньги. Ты получишь где-то между третью и четвертью долга. Однако мы будем с тобой работать”. Владелец агентства деньги взял, а на следующих выборах уже работал на противников Либермана. Были такие, которые не могли согласиться и списать убытки. Содержатель буфета в Доме Зеэва Жаботинского, официциально носящее имя “Мецудат Зеев (Волчья крепость, зеэв на иврите волк) подал в суд на партию. За долгие годы сама партия и ее руководители, в том числе министры и парламентарии бессовестно пользовались неограниченным кредитом. Денег там привыкли не платить, и буфет в конце концов обанкротился. Недавно, израильская полиция осуществила налет не нелегальное казино, годами действовавшее в Доме Жаботинского. Не знаю, было ли там нелегальное казино и во времена Либермана, но точно знаю, что по ночам охранники за небольшую мзду пускали туда уличных проституток с клиентами.
* * *
Деятельность Либермана на посту министра инфраструктуры в правительстве Шарона тоже не отличается успехами. Человек, очень близкий к Шарону, рассказывал мне, что глава правительства отозвался как-то о Либермане следующим образом: “Я знал, что он из тех, кто ночью тайком пойдет и помочится на палатку командира. Так я предпочитал, чтобы он был в моей в палатке, а мочился бы наружу”. Присловье было у Шарона еще из армии, и он несколько раз повторял это про своих политических соратников.
Сам Либерман не смог выполнить даже широковещательные обещания провести электричество в находящуюся на оккупированной территории йешиву тогдашнего партийного и парламентского соратника раввина Бени Элона. И хорошо, что не смог, потому что обещание это было сделано не просто так, а как часть большой программы разделить палестинскую и израильскую энергосети. Интересно, что несмотря на интифады, беспорядки, терроризм и ответные акции, никто не покушался на объекты единой израильско-палестинской энергетической сети. Даже самые отъявленные террористы понимали жизненную необходимость сохранения сотрудничества в этой сфере. Естественно, что созданная под Шарона и оставшаяся ему верной бюрократия не дала Либерману осуществить задуманное. Либерман сделала выводы и предпочитает не делать конкретных заявлений, а больше говорит о разделении с арабами вообще.
Либерман самодовольно заявлял, что в кресле министра инфраструктуры он подписывает в день множество контрактов. Однако при Либермане отсталая израильская инфраструктура тоже не испытала особого подъема. Достаточно вспомнить хвастливые заявления о постройке метро в Тель-Авиве и громкую шумиху в прессе (русскоязычной) о встречах с российскими метростроевцами, которые закончились ничем. Впрочем, здесь нет большой вины Либермана. Тель-Авивское метро не таких богатырей ломало. Со времен предвыборной кампании забытого сегодня мэра Тель-Авива начала 1970-х годов Йегошуа Рабиновича, обещавшего построить метро, об этом громко провозглашали многие политики. Впрочем, самого Рабиновича судьба занесла в кресло министра финансов. В кресле министра, у Рабиновича не нашлось денег, чтоб выполнить обещания, сделанные в кресле мэра. Деятельность Либермана в правительстве Шарона отличали постоянные скандалы, угрозы уйти по “принципиальным соображениям”.
В конце концов Шарон уволил бузотеров Либермана и Элона, и правительство получило возможность спокойно работать. Чтобы избежать увольнения, министры одно время скрывались, чтобы не подписывать положенной по протоколу повестки о вручении увольнительного письма. На следующих же выборах выяснилось, что “принципиальная позиция” Либермана, заявлявшего, что “правей его лишь стенка”, пустая фраза. Его сторонники из числа ультраправых стали его самыми непримиримыми критиками. Зато в арабских кругах публикуются статьи о том, что против Либермана не стоит воевать, потому что он делегитимизирует правых экстремистов.
* * *
Если бы Каганская и другие апологеты Либермана читали израильскую прессу, то видели бы, что и в левых кругах не спешат нападать на Либермана. И не только потому, что видят в русскоязычных израильтянах угнетенную, дискриминируемую и социально слабую группу населения, временно обманутых, но потенциальных союзников в борьбе за равенство и социальную справедливость. Политики из “Нашего дома” как на местах, так и в Кнессете охотно участвуют в борьбе за социальные изменения, за права меньшинств и иностранных рабочих, помогают, несмотря на сугубо капиталистическую программу свободного рынка, политики от его партии. По словам активистов борьбы за права трудящихся, приведенные израильской журналисткой Лили Галили, в “Нашем доме” легче добиться поддержки, чем у “своих”, у отставных генералов из “Рабочей партии” или социал-демократической “Мерец”. Совсем недавно представители НДИ, требующей разделения с арабами, даже проголосовали за создание Академии арабского языка, призванной защищать и сохранять наследие языка, формально считающегося в Израиле государственным.
Противники Либермана рассчитывали, что его назначение и его расистские взгляды встретят в мире сопротивление, как когда-то встретили назначение националиста Хайгера в Австрии. К их удивлению особого протеста почти не наблюдалось. Это в Израиле различие между Либерманом и “респектабельными” сионистами имеет значение, а в мире имидж Израиля в целом довольно мрачный и не видно большой разницы между ним и теми, кто “мягко стелет”. Спать в Еврейском государстве становится очень жестко для всех. Да и не было еврейских организаций, задававших тон в кампаниях против расистов и экстремистов, вроде Ла Пена или Хайдера. Кстати, партия Либермана когда-то подавала заявление на вступление в Европейский национальный альянс, объединяющий националистические и неофашистские партии Европы.
В чем-то Каганская права, и Либерман действительно “глядит в историю”. Эпизод с тельавивским метро показательно для риторики Либермана. Он поднимает старые и полузабытые сионистские лозунги и идеи 50-60 годов, которые усвоил, когда изучал обществоведение в Иерусалимском университете.
Про сомнительную “идею” нанять мафию для умиротворения Палестины я писал выше. Идеи о трансфере, о разделении с арабами, о передаче в палестинские руки арабского треугольника с городом Ум эль-Фахм; об угрозе разбомбить Ассуанскую плотину, об ориентации на Россию; о создании кантонов на палестинской территории активно обсуждались в кругах правящей тогда Рабочей партии в военных и академических кругах, занимавшихся обороной и внешней политикой. Некоторые идеи, как трансфер арабского населения и захват Западного берега были осуществлены.
В израильских военных штабах и среди “специалистов по арабам”, воодушевленных массовым бегством ливанского населения от израильских бомбежек вызревает идея новой войны на оккупированных территориях, в надежде, что “они опять побегут”. Громкие заявления Либермана о необходимости “вдарить как следует” только мешают. Сейчас “тихой сапой” израильские военные стратеги пытаются осуществить на практике идеи кантонизации, то есть разделения Палестины на хамасовскую Газу и “Фатахленд” на Западном берегу. В этом деле громкие заявления Либермана тоже вредят. Идея создания христианского кантона, с которой Либерман почему-то обращался к Святейшему Патриарху Всея Руси Алексию II, не воодушевила даже христианских фундаменталистов США.
Через 40-50 лет большинство израильских идей конца 50-60-х годов, которые сегодня озвучивает Либерман, выглядят чистой воды авантюризмом, а вся история арабско-израильских отношений выглядит, как цепь упущенных возможностей для достижения мира. Либерману все это несомненно понятно, однако он научился жить не в мире конкретных дел, а в мире слов, которые хорошо годятся для привлечения русскоязычного электората. По выражению известного российского сатирика “Электорат – тоже народ, только одноразовый. Попользовался и выбросил”. Однако, электорат у нас не выбрасывают. Либерман выбрасывает (если может) и политических сторонников, и соратников. Он хорошо понимал, что сидение в оппозиции гибельны для его партии, однако вошел в правительство и выторговал у Ольмерта министерский портфель лишь для себя (даже ценой мгновенной потери четырех мандатов в пользу Ликуда в опросах общественного мнения). Для остальных избирателей Либермана титул министра по стратегическим опасностям не совсем опереточный, а очень хорошо соответствует понятиям русской улицы о том, что у “израильтян” нет стратегического мышления, “чувства истории”, по выражению Каганской, которое у русских “в кавычках и без” в избытке. Впрочем, парламентская фракция Либермана не долго мирилась с сложившейся ситуацией, и сегодня Либерман ведет переговоры о вхождении в правительство.
* * *
Для понимания характера Либермана-политика стоит припомнить его ранние дела, о которых Нудельман вспоминает, не приводя деталей. Либерман зарекомендовал себя хулиганом. Он осужден за то, что в своем поселении гонялся за детьми, бросал в них камни и пытался избить. Предыстория такова, что дети Либермана пожаловались папе, что сверстники их дразнят. Проблема детского насилия в Израиле очень актуальна и занимает лучшие педагогические умы. Я сам в течение десяти лет занимался проектом помощи подросткам-эмигрантам, страдающим от насилия и расизма в израильских школах. И убедился, что зачастую родители – их худший враг. Некоторые уверены, что дети “сами виноваты”. Другие считают, что “надо молчать”. Некоторые “умные” папаши призывали к насилию, мол “я в твои годы…”. Израильский министр решил все просто – поймать и избить предполагаемых обидчиков. К счастью для всех дети бегали быстрей, чем страдающий некоторой тучностью израильский политик. Детей ему не удалось поймать, наоборот самого присудили к штрафу.
Либерман не дурак, и больше не будет повторять это деяние. Зато поговорить… Камней он так и не добросил, зато теперь может рассуждать о бомбежке Ирана или Ассуанской плотины, способной затопить пол-Египта. Ведь бомбить придется не ему, отставному ефрейтору Армии обороны Израиля.
При подготовке материала я наткнулся в газете на самый последний призыв Либермана “Надо игнорировать палестинского президента и бить по Хамасу”. Однако ведь это уже десять лет делают все израильские правительства от Эхуда Барака до Эхуда Ольмерта.
В кругах сторонников Либермана упорно культивируется уверенность, что там заботятся о своих, помогают устроиться. Как сказал мне депутат городского совета одного из израильских городов, “Либерман всех держит в кулаке, особенно высших чиновников, генеральных директоров фирм, и он может устроить все, что угодно”. Я знаю многих активных сторонников Либермана, много сделавших для его победы на выборах. Если они и добились чего-то в Израиле, то лишь своими силами. Фразу о “генеральных директорах, у которых Эвик ногой открывает двери”, я слышал в кругах политических сотрудников Либермана многократно. Ради карьеры по выражению одного инсайдера, “стоя спим”. Однако что-то не видно особых карьерных успехов ни там, ни среди русскоязычных специалистов, которых Либерман мог бы посадить на многочисленные хлебные места в гигантском Министерстве инфраструктуры.
Маленький кружок друзей и соратников Либерман тянет за собой, назначая на политические должности разных помощников, не особенно хлебные. И он абсолютно прав. Продвинул он своего друга и помощника Горловского в Кнессет, и тот сразу же попался на том, что голосовал за другого, а потом и на таможне поймали, когда пытался пронести контрабанду. Либермана отличает и характерное для израильских политиков свойство – среди его ответственных сотрудников всегда больше женщин, чем мужчин. На прямой вопрос о том, ну кому же помогла дружба Либермана, там приводят в пример Арье Дери – бывшего министра внутренних дел, религиозного марокканского еврея, осужденного за коррупцию к тюремному заключению. Либерман воздерживается от использования вражды своих русскоязычных избирателей как к религиозным, так и к выходцам из мусульманских стран, в предвыборной пропаганде.
* * *
Многие свойства, присущие арабской политике, появились в последнее время и в Израиле. Кто делает много шуму, считается победителем, несмотря на реальное положение вещей. За умение производить много шуму здесь считались великими полководцами проигравшие все войны Арафат, Саддам Хусейн, Каддафи и даже Бин Ладен. Фактически проигравший выборы и растерявший избирателя “Рабочей партии” Амир Перец показал, что в Израиле это тоже работает. Мне приходилось наблюдать Либермана в разных общественных ситуациях. Ясно видно, что с деятелями из восточных еврейских общин, т.н. мизрахим ему значительно легче и комфортней, чем с русскими. Если бы Каганская понимала принятые в этой среде язык и коды, то поняла бы, что словарь, модели и понятия Либермана те же, что и у среднего звена израильской политики, по преимуществу оккупированной мизрахим – выходцами из исламских стран. Даже вражду к русским эмигрантам в этих кругах он умеет обратить себе на пользу – подобно Жириновскому, пользующемуся популярностью в антисемитских кругах и выгодно обыгрывающему свое еврейское происхождение (мама русская, а папа – юрист). Либерман умеет выгодно использовать преимущества своей “русскости”, своей отчужденности от традиционной клановой вражды общества мизрахим, все сильней отражающихся в израильской политике.
Мизрахим постепенно утверждают свои ценности и нравы в израильской общинной жизни. Такой процесс естественный, поскольку Израиль находится не в середине Европы, окруженный “сплошными французами” и не в середине Америки, окруженный новоявленными друзьями Израиля из числа христианских фундаменталистов. Израиль находится в самом центре арабской цивилизации. Арабов, как и евреев целесообразно рассматривать не как народ, а как конгломерат различных народов, общин, религий и этносов, связанных общностью цивилизации. Израильская толпа уже сегодня неотличима от соседей в Иордании или Ираке. Происходящие в Израиле процессы повторяют то, что происходит у их соседей. Иудаизм здесь не препятствие, а как раз мостик, ведущий в арабскую цивилизацию. Многие процессы современного ислама зеркально отражаются в израильском иудаизме. Еще сильней взаимное влияние арабизма и современной сионистской идеологии. Хотя слово идеология – слишком громко для осколков и смешения идей, характеризующих израильское сознание. Классический сионистский социализм поразительно напоминает насеровских и баасистских арабских националистов вкупе с религиозным сионизмом, в свою очередь напоминающим исламский национализм. Даже идеи основателя религиозного сионизма рава Кука поразительным образом напоминают идеи основателя исламского национализма египтянина Джамаль Аддин Аль-Афгани.
Арабская цивилизация веками показывала необыкновенную открытость и способность абсорбировать пришельцев, как и исторгать тех, кто не способен абсорбироваться. Межобщинная и клановая вражда, трибализм, междоусобицы и войны, фанатизм и тирания тоже имманентны этой цивилизации.
* * *
Русскоязычные интеллектуалы в Тель-Авиве продолжают с ужасом “глядеть в глаза монстра” и осуждать израильтян за неумение стратегически мыслить, а то и за неумение мыслить вообще. Зато самый аутентичный израильский поэт и бард Меир Ариэль как-то заметил, что в каждой дискуссии об израильской идентификации всегда скрывается араб с кальяном. Личный успех Либермана объясняется, прежде всего, его способностью абсорбироваться в израильской среде, стать здесь своим, и даже одним из лучших, если не самым лучшим. “Араб с кальяном” сидит в бывшем молдаванском механизаторе сельского хозяйства Либермане совсем неглубоко. Русская улица, почти 50% русскоязычных израильтян неслучайно избрала своим представителем перед официальным Израилем самого нерусского, самого мизрахи, из русскоговорящих политиков. Трудно предположить, что Либерман когда-нибудь завоюет существенную часть избирателей из других общих. Поэтому политическая судьба Либермана будет зависеть от того, насколько быстро его русскоязычные избиратели смогут адаптировать окружающую их левантийскую стихию.