Шкондини-Дуюновский Аристах Владиленович : другие произведения.

Babiy_yar

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Памятник подростку Толе Кузнецову
  
  
  
  Анатолий Кузнецов ПамятникМальчик читает приказ немецкой комендатуры. Этот мальчик – Толя Кузнецов из Куреневки на окраине Киева рядом с Бабьим Яром. Тогда в конце сентября 1941 года ему было 12 лет.
  
  Через четверть века, в 1966 году мы будем читать в журнале «Юность» (№№ 8-10) его роман-документ «Бабий Яр», свидетельство злодеяний нацистов. Читать и ужасаться, даже несмотря на то, что это был сильно сокращенный и измененный, вопреки воле автора, вариант.
  
  Потом через некоторое время роман вышел отдельной книгой в издательстве «Молодая гвардия», но тоже в сильно урезанном виде. Вскоре книгу издали и в «Детгизе», и тоже со значительными купюрами.
  
  Но даже в таком виде «Бабий Яр» производил на читателя сильнейшее действие, практически шоковое. И, я помню, подумал тогда, что власти “опростоволосились”, разрешив его опубликовать. Настолько это шло вразрез с правилами ими же самими установленными касающимися евреев. А в этой части моей души я мгновенно улавливал малейшие нюансы.
  
  Борис Полевой, главный редактор «Юности», видимо, очень захотел напечатать роман о расстрелах евреев в Бабьем Яре и придумал хитрый ход, как опубликовать его – он заявил в письме в идеологический отдел ЦК КПСС, что этот роман должен быть напечатан как бы в противовес поэме Евтушенко «Бабий Яр».
  
  Удивительно, но это прошло! Я не знаю, что «прочли» в этом романе цековские инструкторы. Возможно, они читали только подчеркнутые места, где обосновывался этот тезис. Возможно, они недооценили силу его воздействия на читателей. Возможно, они не поняли, какую взрывную силу имеет эта тема. Прочитал ли весь роман сам Суслов, я не знаю, но разрешение на публикацию было одобрено им самим. Джин был выпущен из бутылки.
  
  
  
  Борис Полевой очень хотел напечатать «Бабий Яр»
  
  
  
   Фронтовой корреспондент газеты «Правда» Борис Полевой побывал в Бабьем Яре одним из первых:
  
   «Мы вошли в Киев с первыми советскими частями, — вспоминал он. — Город еще пылал. Но всем нам корреспондентам, не терпелось побывать в Бабьем Яру. О нем мы слыхали в эти годы предостаточно, но нужно было увидеть все самим. Сейчас уже не помню фамилию той женщины, которая взялась нас туда проводить. Помню только, кажется, что она была учительницей и пережила оккупацию. Мы приехаБорис Полевойли на Бабий Яр и обмерли. Громадные глубоченные рвы. Накануне бомбили город, и одна из бомб попала в откос яра. Взрывом откололо внизу кусок склона. И мы увидели непостижимое: как геологическое залегание смерти — между слоями земли спрессованный монолит человеческих останков. Даже в самом страшном сне такое не привидится...
  
  Борис Николаевич Полевой (Кампов, 1908-1981)
  
  
   Не верилось, что все это может быть. Страшно... Очень страшно даже вспоминать об этом... Более страшного я не видел за всю войну. Потом были Освенцим, Дахау, Бухенвальд, десятки других мест массового уничтожения людей. Но самое страшное, уму непостижимое было там, в Бабьем Яру» (Цит. по: Шлаен А. Бабий Яр. - К., 1995. - С. 30).
  
  
  
  Анатолий Кузнецов – автор романа-документа «Бабий Яр»
  
  
  
  Автор романа Анатолий Кузнецов был в это время уже широко известен своей повестью «Продолжение легенды». И он был вполне советским писателем, знающим, что, как и о чем можно писать и что нельзя. Писать можно было, только соглашаясь по требованию цензоров выбрасывать целые куски из написанного и, наоборот, дописывать оптимистические концовки. Все советские авторы шли на это, пытаясь оставить в своих произведениях хоть крошечный намек на то, что они собирались рассказать. Такие издатели, как Борис Полевой, тоже хотели хоть что-нибудь сохранить из того, что было задумано автором, но им приходилось еще более считаться с идеологическими установками ЦК, резать, кромсать и править талантливые и правдивые произведения.
  
  Повесть «ПроКузнецов Анатолий.Обложка легендыдолжение легенды», несмотря на явственно видимую редакционно-цензурную правку, сразу стала бестселлером. Ее читали все. Меня, помню, в этой повести потрясло то, что она поставила под сомнение главный миф моего поколения. Миф о том, что перед нами открыты все пути-дороги в большую жизнь. Я и так знал, что перед одними пути открыты, а перед другими закрыты. Одни поступают в любой ВУЗ, другим отказывают. Евреев не принимают на работу. Примеров у меня было много. Я знал, что надо прорываться, если хочешь чего-либо достичь. Я и прорывался через все препятствия. Но чтоб это было написано в книге! Этому я просто не мог поверить. Читал это и перечитывал много раз. Несмотря на жестокую цензуру сохранить основную идею повести – это было искусство и автора, и редактора. Внимательный читатель это понимал.
  
  Анатолий Кузнецов с его внешне благополучной биографией быстро стал членом Союза писателей и считался одним из самых успешных молодых писателей того времени, основателем прозы, получившей название исповедальной. Советской прозы. Но главная его работа, ставшая делом всей его жизни, была впереди. Он знал это и готовился написать свою главную книгу.
  
  Анатолий Кузнецов прожил всего пятьдесят лет, и жизнь его была непростой.
  
  В детстве Анатолий Кузнецов жил в Куренёвке, районе Киева по соседству с Бабьим Яром. Он видел в конце сентября и начале октября 1941 года, как нескончаемыми колоннами шли на расстрел евреи – старики, женщины и дети. Он не видел, как их раздевали, выстраивали на краю оврага, не видел, как расстреливали. Но он слышал выстрелы. И расстрелы в Бабьем Яре продолжались потом еще в течение двух лет, пока немцев не прогнали из Киева:
  
  «Мы только слышали пулеметные очереди через разные промежутки: та-та-та, та-та... Два года изо дня в день я слышал, и это стоит в моих ушах до сего дня».
  
  А когда расстрелы завершились, видел трупы людей… и шевелящуюся землю, которой засыпали еще живых людей.
  
  А потом он видел, как нацисты пытались скрыть следы своих преступлений, сжигая трупы. Как со стороны бабьего Яра шел черный дом, и пахло горелым мясом.
  
  Довелось ему увидеть, и как советская власть замалчивала гибель сотен тысяч людей в Бабьем Яре, пытаясь уничтожить саму память о погибших, не упоминая вообще о евреях. И, как пытаясь уничтожить Бабий Яр, власти Киева сами совершили преступление, утопив в жидкой грязи полторы тысячи человек.
  
  События в Бабьем Яре не просто врезались в память мальчика, он записывал все, что видел и слышал, в дневник. Эти строки и стали впоследствии документальным свидетельством потрясающей силы того, что происходило в Бабьем Яре:
  
  «...Первый вариант, можно сказать, был написан, когда мне было 14 лет. В толстую самодельную тетрадь я, в те времена голодный, судорожный мальчишка, по горячим следам записал все, что видел, слышал о Бабьем Яре. Понятия не имел, зачем это делаю, но мне казалось, что так нужно. Чтобы ничего не забыть. Тетрадь эта называлась "Бабий Яр", и я прятал ее от посторонних глаз».
  
  Анатолий Кузнецов подростком учился в балетной студии при Киевском оперном театре. Впоследствии он написал, что именно там он и был принят “скопом” в комсомол. Ненавидя с детства любую ложь, он впоследствии напишет:
  
  «Нас, пятнадцатилетних балетных мальчиков и девочек, привели в райком на бульваре Шевченко и в каких-нибудь полчаса пропустили через приемный конвейер. В 1949 году, на двадцатом году жизни, я, кипя яростью, решил, что не буду участвовать в комедии, творящейся вокруг. Снялся с учета в райкоме, сказал, что уезжаю в Хабаровск, получил на руки учетную карточку — и уничтожил ее вместе с комсомольским билетом. Легко решить — не участвовать. Но как?»
  
  Потом работал на строительстве Каховской ГЭС – работать приходилось много и тяжело — разнорабочим, плотником, мостовщиком, в котлованах, при земснарядах, на шлюзе и даже единственным литсотрудником в выходившей через день днепростроевской многотиражке «Всенародная стройка». На стройке «…проводили стопроцентную комсомолизацию, и я вторично “скопом” оказался в комсомоле. Мы все под диктовку написали заявления: “прошу”, “обещаю быть”, “выполнять заветы”, потому что если все это делают, а ты один нет, то изволь объяснить, а ну объясни, что ты имеешь против…
  
  Это теперь, бывает, и объясняются. Но в 1952 году не объяснялись.
  
  Со всей трезвостью я увидел тогда, что обречён жить в обществе, где не погибают те, и только те, кто глубоко в себе погребет свое искреннее лицо. Бывает, так глубоко погребет, что уже и сам потом откопать не может...».
  
  Видите, Анатолий Кузнецов, по сути, утверждает, что «свое истинное лицо было им тогда погребено». В отличие от него, я в свое время вступил в комсомол потому что хотел, даже мечтал об этом. Впрочем, я тоже видел, что принимали всех “скопом”. Кто-то, возможно, больше осознавал, что он делает, кто-то меньше. Но установка была принимать всех, кому исполнилось 14 лет.
  
  В 1954 г. Кузнецов поступил в Литературный институт им. Горького. И уже как начинающий писатель по командировке «Юности» отправился на строительство Братской и Иркутской ГЭС, где работал бетонщиком наравне со всеми. Понемногу писал повести, и его печатали. Но пока что эти повести не выделяли его из массы писателей. И вдруг в журнале «Юность» в 1957 г. появилась его повесть «Продолжение легенды».
  
  Она сразу стала бестселлером. А литературоведы назвали ее «знаковой». Впоследствии они сочли, что эта повесть – начало, я повторю, «исповедальной» прозы. И теперь считают, что Кузнецов стоит особняком от своей эпохи, но вслед за ним появились такие писатели, как Василий Аксенов, Анатолий Гладилин, Георгий Владимов (все впоследствии, как и Кузнецов, стали эмигрантами).
  
  Через три года в том же журнале «Юность» увидел свет и один из лучших рассказов Анатолия Кузнецова «Юрка, бесштанная команда», по мотивам которого был снят фильм «Мы — двое мужчин», ставший призером на одном из Московских кинофестивалей.
  
  Кузнецов Анатолий Васильевич.Середина1960хКузнецов в ту пору был полностью советским писателем. Он не бузил, не провозглашал никаких «оттепельных» настроений. Послушно выбрасывал пессимистические куски из повести и дописывал оптимистические, которые опытным глазом легко распознавались. Тем не менее, мы находили у него что-то такое, что было созвучно нашему взгляду на мир, и была там еще какая-то чрезмерная смелость, непривычная для нашего поколения, выпирающая, бросающаяся в глаза. Она была завуалирована, но была! И мы могли ее разглядеть, почувствовать.
  
  «Продолжение легенды» было сразу переведено на несколько языков и опубликовано в Англии, Германии, Франции и других странах. Но оказывается даже за зарубежными изданиями следило недреманное око советской цензуры. Книга, вышедшая во Франции, привлекла внимание зорких цензоров. И они «попросили Кузнецова предъявить иск издательству, которое с подачи Луи Арагона, выбросило дописанный в конце повести «оптимистический» кусок (распознав отличие этого куска от стиля автора, увидев в нем цензурный довесок), «неправильно» назвало книгу – «Звезда во мгле», а на обложке разместило колючую проволоку, тем самым «исказив направленность» произведения. Кузнецов послушно предъявил иск, выиграл судебный процесс, за что впоследствии, эмигрировав на Запад, извинился, заявив, что его заставили это сделать.
  
  По окончании Литературного института в Москве Кузнецов уезжает в Тулу, где ему дали квартиру, поскольку идеологические работники Тульского Обкома КПСС, создавая писательскую организацию, возлагали на него большие надежды.
  
  Кузнецов прожил в Туле почти десять лет, и он расценивал эти годы жизни как ссылку. Возможно, именно это и сыграло определенную роль в его решении стать невозвращенцем. Возможно…
  
  После бегства за рубеж официальные круги начали лить грязь на него и его образ жизни в Туле, но всё это фантазии тех, кто писал о нем, и я оставляю трактовку событий на их совести. Факты его жизни можно трактовать по-разному. Я предпочитаю верить тому, что он пишет сам.
  
  Сейчас, читая о событиях, происшедших более 50 лет назад (Кузнецов остался в Англии в 1969 году, став «невозвращенцем»), ясно видно, как многие люди тогда, по горячим следам, пытались его очернить. Принцип был один: если уехал на Запад, – значит предал Родину, если не советский, значит, грязный, пьяница, развратник и еще, бог знает, кто.
  
  В то же время есть документы, в частности, его письма. Есть его выступления по радио «Свобода», есть поступки, которые он совершал, хотя и они трактовались по-разному, очень часто не в его пользу. Но чем больше проходит времени, тем лучше видны события, произошедшие в ту эпоху, потому что с течением времени появилась возможность привлечь новые материалы и переосмыслить многие события.
  
  
  
  Переписка Анатолия Кузнецова с Шломо Эвен Шошаном
  
  
  
  Вот один из примеров того, что им написано и как можно это понимать.
  
  Возьмем отрывок из его третьего письма издателю в Израиле Шломо Эвен-Шошану, с которым он состоял в дружеской переписке.
  
  Шломо Овен-Шошан был родом из Вильнюса, откуда в 1925 году уехал в Палестину. Он переводил с русского на иврит многих поэтов и писателей, редактировал их произведения и сыграл выдающуюся роль в ознакомлении ивритоговорящих жителей страны с русской культурой.
  
  Первые известные нам письма Анатолия Кузнецова в Израиль шли из СССР. Всем было хорошо известно, что письма за рубеж перлюстрируются. Естественно, что Анатолий Кузнецов многое в них недоговаривал. Шломо Эвен Шошан
  
  
  
  Шломо Эвен-Шошан (Самуил Розенштейн)
  
  
  
  В письме из Тулы 28 октября 1964 года он писал:
  
  «… В этот приезд в Киев я снова видел Бабий Яр, он становится неузнаваем, вокруг идет колоссальное строительство жилых домов, сам овраг засыпается, и на его месте, говорят, будет то ли парк, то ли стадион. Наш домик (вернее, теперь мамин) еще стоит, но вот-вот ждут сноса. Жизнь оптимистично движется вперед, и не исключено, что в следующий приезд я застану маму уже в квартире какого-нибудь девятиэтажного дома с видом на Днепр или Подол, а в Бабьем Яру будет идти футбольный матч».
  
  На первый взгляд, кажется, что здесь проявлена элементарная черствость человека, сообщающего об оптимистичном движении жизни, при котором в Бабьем Яре кости погибших людей будут топтать футболисты. Для меня же, привыкшего читать между строк, здесь приведена серьезная, даже трагическая информация о попытках властей построить в Бабьем Яре стадион, вместо установки памятников.
  
  Анатолий Кузнецов не мог об этом написать открыто, – такое письмо цензура бы не пропустила. Более того, у него могли быть крупные неприятности. Но он считал своим долгом сообщить об этой гнусности властей. И, на мой взгляд, очень профессионально закамуфлировал информацию.
  
  Всё, что Анатолий Кузнецов написал потом, после «Продолжения легенды», не выходит за рамки общепринятого в среде советских литераторов. Оно типично советское: и его рассказы, и повесть "У себя дома", и роман "Огонь". Всё, кроме романа «Бабий Яр», главной работы его жизни, впервые изданного в 1966 году.
  
  Next Entry
  Пост 2.Прорыв стены молчания
  
   Помню всё
   mikat75 wrote in babiy_yar
   September 29th, 2012
  
   первая попытка прорвать стену молчания
  
   К слову сказать, первым, кто рассказал о попытке забыть Бабий Яр, вычеркнуть его из памяти людей, был другой киевлянин Виктор Некрасов (ставший знаменитым после того, как он написал роман «В окопах Сталинграда»). В 1959 году он опубликовал в «Литературной газете» яркую статью об уничтожении оврага, о стремлении уничтожить память о погибших, об отсутствии памятников в Бабьем Яре.
  
   «Кому это могло прийти в голову — засыпать овраг и на месте величайшей трагедии резвиться и играть в футбол? Нет, этого допустить нельзя! Когда человек умирает, его хоронят, и на могиле ставят памятник. Неужели этой дани уважения не заслужили 195 тысяч киевлян, зверски расстрелянных в Бабьем Яру, на Сырце, Дарнице, в Кирилловской больнице, в Лавре, на Лукьяновском кладбище!»
  
   Именно с подачи Виктора Некрасова Анатолий Кузнецов привел в Бабий Яр в 1961 году Евгения Евтушенко, тотчас написавшего и опубликовавшего ставшую сразу знаменитой поэму «Бабий Яр».
  
   «Над Бабьим Яром памятников нет…»
  
   По моим ощущениям, именно Виктор Некрасов и Евгений Евтушенко вдохновили Анатолия Кузнецова на его подвиг – создание бессмертной книги памяти «Бабий Яр».
  
   роман-документ «Бабий Яр» – прорыв стены молчания
  
   Роман «Бабий ЯР» стоит в творчестве Анатолия Кузнецова особняком. Это роман-документ. Роман свидетеля злодеяний. И не простого свидетеля. Он еще эти злодеяния понял, прочувствовал и осмыслил.
  
   Впервые я прочитал «Бабий Яр» в журнале «Юность», не зная, конечно, ни о том, что его сильно сократили и сильно «причесали». Но и в таком виде «Бабий Яр» произвел шок. Я знал о злодеяниях нацистов, об истреблении евреев на оккупированных ими территориях, я знал еще с войны, что в Бабьем яре немцы расстреляли десятки тысяч евреев, знал о геноциде еврейского населения Украины, Белоруссии и всех стран, которые немцы оккупировали. Но такой ПРАВДЫ я не читал. Это было честное и поэтому страшное свидетельство очевидца. И, с ужасом читая строки романа о хладнокровных убийствах тысяч евреев – стариков, женщин и детей, я удивлялся, как идеологи партии могли ТАКОЕ пропустить. Я уже привык тогда, что о евреях не писали, а говорили о мирных советских гражданах.
  
   Я понимал, что стена молчания прорвана. Было заявлено во весь голос о массовых убийствах евреев. Не на фронте, в бою, а в расистском угаре. Евреям было отказано в праве жить на земле. Всем – и старикам, и молодым и даже только что родившимся.
  
   Читая эти строки, я понимал, что если бы мы волею судеб оказались бы на оккупированной немцами территории, то и наша семья была бы расстреляна в каком-либо рву. Я читал и содрогался от этих жутких картин и во мне вскипала ненависть к расистам и фанатикам, ослепленным ненавистью к людям, отличающимся от них внешним видом, языком, религией. К людям, ни в чем, ни перед кем не виноватым. Мирным. Добрым. Любящим…
  
   Я их и сейчас ненавижу – этих фанатиков, кем бы они ни были. Они и сегодня делают свое черное дело как могут. Одних сажают в тюрьмы, но если бы им было позволено, сжигали бы на костре. Других взрывают в поездах и автобусах, направляют захваченные самолеты на здания, но если бы им было позволено, взорвали бы весь мир. Особенно плохо то, что это безумие распространяется как заразная болезнь. Еще ужаснее, что при этом огромное число людей предпочитают это не видеть, – так спокойнее им жить.
  
   Эта патологическая агрессивность – болезнь человечества. Как излечиться от нее?
  
   Анатолий Кузнецов писал не только о Бабьем Яре. Он писал о том времени, о войне и о событиях, свидетелем которых он невольно стал.
  
   Например, он рассказал и странную историю сдачи и последующего уничтожения исторического центра Киева и его святынь (отнюдь не немцами и не евреями, как утверждали немцы, а отступавшими советскими войсками), а описывая нацистские зверства в Киеве, привел не просто факты этой бойни, она у него приобрела смысл трагедии еврейского народа!
  
   борьба за каждую строчку
  
   Некоторые сравнивают «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына с «Бабьим Яром». Не хочу сравнивать! «Архипелаг» писался в стол, и, следовательно, самоцензуры не было. Солженицын и не мечтал его опубликовать в СССР. «Бабий Яр» писался, чтобы быть немедленно опубликованным, в тех условиях, под идеологическим прессом, при невозможности рот раскрыть и слово лишнее сказать. Поэтому у Кузнецова, как у писателя, была страшная самоцензура. Он прекрасно знал, что может быть написано и опубликовано, и что не может. Поэтому, наступая самому себе на горло, он оставлял лишь документально подтвержденные факты. И он был потрясен, когда еще треть того, что он написал, была вырезана, а отдельные места (их много) сглажены, искажены или изменены цензурой редактора и официальной цензурой. Но Кузнецов шел на любые сокращения и изменения, лишь бы донести оставшуюся правду, а ее оставалось еще очень много, и она должна была дойти до людей. Он боролся с редакторами и цензорами до конца, до последней минуты за каждую строчку. Боролся даже за ремарку, которую он требовал внести, что это «сокращенный вариант», но которую все же изменили на нейтральную ремарку – «Журнальный вариант».
  
   Приведу слова самого Кузнецова. Он рассказывает о борьбе за книгу:
  
   «Когда я увидел, что из «Бабьего Яра» выбрасывается четверть особо важного текста, а смысл романа из-за этого переворачивается с ног на голову, я заявил, что в таком случае печатать отказываюсь, – и потребовал рукопись обратно.
  
   Вот тут случилось нечто, уж совсем неожиданное. Рукопись не отдавали. <...> Дошло до дикой сцены в кабинете Б. Полевого, где собралось все начальство редакции, я требовал рукопись, я совсем ошалел, кричал: «Это же моя работа, моя рукопись, моя бумага, наконец! Отдайте, я не желаю печатать!» А Полевой цинично, издеваясь, говорил: «Печатать или не печатать – не вам решать. И рукопись вам никто не отдаст, и напечатаем, как считаем нужным».
  
   Потом мне объяснили, что это не было самодурством или случайностью. В моем случае рукопись получила «добро» из самого ЦК, и теперь ее уже и не публиковать было нельзя. А осуди ее ЦК, опять-таки она нужна - для рассмотрения «в другом месте». Но я тогда, в кабинете Полевого, не помня себя, кинулся в драку, выхватил рукопись, выбежал на улицу Воровского, рвал, набивал клочками мусорные урны вплоть до самой Арбатской площади, проклиная день, когда начал писать.
  
   Позже выяснилось, что в «Юности» остался другой экземпляр, а, может, и несколько, включая те, что перепечатывались для ЦК. Редакция позвонила мне домой и сообщила, что вся правка уже проделана, новый текст заново перепечатан, а мне лучше не смотреть, чтобы не портить нервы».
  
   Он рассчитывал, что издание «Бабьего Яра» отдельной книгой в «Молодой Гвардии» будет более полным, но и здесь надежды его не оправдались. Оно было лишь немного более полным. А издание в «Детгизе» – еще менее полным, чем в «Молодой Гвардии».
  
   внешняя дипломатия
  
   Но и в таком виде «Бабий яр» производил сильнейшее впечатление. Его немедленно стали переводить на все основные языки.
  
   Вот как Кузнецов описывает свое состояние. Это уже, когда страсти поулеглись, и он рассчитывал, что издание отдельной книгой будет более полным:
  
   «С моей стороны книга с надписью [Щломо Эвен-Шошан просил сделать на книге дарственную надпись. МК], конечно же, будет. Только вот сейчас справлюсь с подготовкой текста, делаю ряд дополнений, которые, собственно, были написаны и раньше, но ”Юность“ сочла, что для журнальной публикации они – ”излишняя роскошь“. В отдельной книге такую роскошь я могу себе позволить. Как только будет упорядочен и согласован с издательством дополнительный текст, я его вышлю Вам».
  
   Это он пишет в Израиль, поэтому опять весьма дипломатично, не допуская никаких высказываний, которые бдительные идеологи могли бы «превратно» истолковать.
  
   «Бабий Яр» читают и критикуют
  
   Oblozka
   «Бабий Яр» читали миллионы людей. И, разумеется, общественное мнение разделилось. Как рассказывает в письме Кузнецов, «…позвонил какой-то дурак, не назвавший себя, и заявил: «Вы, Кузнецов, возвеличиваете евреев, вы сами скрытый еврей!»
  
   Стандартная ситуация для России. Даже мертвых евреев ничего не стоит облить грязью.
  
   В чем возвеличивать? В смерти? И искреннее удивление мракобеса – если ты, писатель – не антисемит, - значит скрытый еврей!
  
   Но и «интернациональная» позиция Кузнецова в романе-документе, опубликованном в журнале «Юность», была многими замечена. На что автор, живущий в СССР и вынужденный отвечать иносказательно, чтобы его, не дай бог, не заподозрили в симпатии евреям, отвечает:
  
   «Я ничего не делю и ничего не решаю. Я просто рассказываю в своей книге объективные факты, историческую правду, которая для меня важнее любых установившихся мнений. Я рассказываю, КАК БЫЛО. Моя книга – это документ, за каждое слово которого я готов поручиться под присягой в самом прямом юридическом смысле».
  
  
  
  Next Entry
  Пост 3. Оккупация, взрывы, расстрелы
  
   Помню всё
   mikat75 wrote in babiy_yar
   September 29th, 2012
  
   оккупация и начало расстрелов
  
   Немецкие войска заняли Киев 19 сентября 1941. Их встречали жители.
  
   Киевляне встречают немцев
   Немецкие войска входят в Киев
   А на этом снимке очередь в комендатуру на регистрацию. Все фотографии сделаны Артемом Гусинским в сентябре-октябре 1941 г. и взяты с сайта http://reibert.info/book/export/html/108.
   Очередь на регистрацию в комендатуру
  
   По свидетельству жителей города Е. Литошенко, Т. Михасева и других, уже 21 сентября на улицах, у водонапорных колонок, в людных местах происходило избиение евреев. Гитлеровские солдаты и местная полиция оцепили синагоги и вывезли всех молящихся в неизвестном направлении - никто больше никогда их не видел. Вскоре на берегу Днепра под Киевом стали находить мешочки с еврейскими молитвенными принадлежностями. Особенно много людей погибло в Голосеевском лесу, который был завален трупами.
  
   Но это было только начало. Оккупационные власти готовились к проведению совершенно беспримерной бесчеловечной акции. Готовились пунктуально и педантично.
  
   25 сентября в Киев приехал главный начальник СС и полиции обергруппенфюрер СС Ф. Еккельн, — видимо, принять отчет о подготовке. Уже сам по себе этот визит за три дня до расстрела говорит о многом.
  
   26 сентября Еккельн провел совещание у коменданта города генерал-майора Эбергарда, на котором был рассмотрен и утвержден план «мероприятия». На этом совещании присутствовали чины СС, полиции безопасности и СД. В город были введены подразделения, специально созданные для массовых убийств евреев — зондеркоманда 4а айнзацгруппы «С» под руководством штандартенфюрера СС П. Блобеля, а также части полицейского охранного полка «Пiвдень» и Буковинский курень, возглавлявшийся П. Войновским.
  
   С помощью городской управы было определено место расстрела - целая сеть яров длиной 2,5 км, глубиной - 20-25 м, с одной стороны которых был пустырь, далее роща, а другая - упиралась в кладбище.
  
   Кроме спецподразделения СС, на которое возложили главную роль, была привлечена только что созданная киевская полиция, задачей которой было обеспечение "порядка". Немцы привезли с собой полицейских из Галиции и Волыни (ОУНовцев). Были проведены дезинформационные действия: распространялись слухи о переписи евреев, их переселении, проинструктированы тысячи управдомов и дворников. Весь комплекс мероприятий по подготовке небывалой еще карательной операции был завершен 28 сентября.
  
   взрывы и пожары
  
   24 сентября Горит дом на Крещатикена Крещатике были подорваны с помощью заранее заложенной взрывчатки два дома, где устроились представители оккупационной администрации. Взрывы и пожары устраивались и в следующие дни. Всего было разрушено около 940 крупных зданий.
  
   Горит дом на Крещатике
  
  
   Во время взрывов и пожаров, вызванных советскими радиоуправляемыми фугасами в центре города, которые начались 24 сентября и длились до 2 октября, погибло много людей.
  
   Точно число погибших неизвестно, но представление о масштабе катастрофы дает текст из ОУНовской газеты "Украинское слово" от 21 октября 1941 года:
  
   "…Первый взрыв тучей дыма затмил ясный день. Пламя охватило магазин "Детский мир", который находился на углу улиц Прорезной и Крещатика. С этого началось. Взрыв шел за взрывом. Пожар распространялся вверх по Прорезной улице и перекинулся на обе стороны Крещатика... Сгорело 5 лучших кинотеатров, театр юного зрителя, театр КОВО, радиотеатр, консерватория и музыкальная школа, центральный почтамт, дом горсовета, 2 самых больших универмага, 5 лучших ресторанов и кафе, цирк, городской ломбард, 5 самых больших гостиниц ("Континенталь", "Савой", "Гранд-отель" и прочие), центральная городская железнодорожная станция (билетные кассы), дом архитектора и ученых, 2 пассажа, типография, 8-ая обувная фабрика, средняя школа, свыше 100 лучших магазинов. Погибло много библиотек, интересных документов, ценных вещей. Например, в Киевской консерватории сгорел большой орган и около 200 роялей и пианино. Тяжело даже представить себе и подсчитать огромные размеры этого неслыханного преступления советов!"
   Начало пожара на Крещатике
   На снимке: Начало пожара на Крещатике
  
   Кстати, в начале 1942 года редакция "Украинского слова" также была расстреляна в Бабьем Яру – вместе с иллюзиями части националистического движения на восстановление украинского государства.
  
   Донесение №97 от 28 сентября 1941 о взрывах и пожарах
  
   В немецком “Донесении о событиях в СССР” за № 97 от 28 сентября 1941 года сообщалось:
  
   «…Пожар охватил центр. Разрушены самые ценные здания… Взрывы еще продолжаются, как и возникновение пожаров… В поджогах активно участвовали евреи. Будто бы имеется 150 000 евреев. Проверить эти данные пока невозможно… Приняты меры по захвату всего еврейства, предусмотрена казнь, по меньшей мере, 50 000 евреев».
  
   Генерал Эберхард вызвал к себе руководителей команды СД оберштурмфюреров СС Хэфнера и Янссена. В штабе Эберхарда они узнали, что будто бы по приказу Эберхарда уже повешены 60 евреев, схваченные по подозрению в поджогах. “В качестве возмездия, - вспоминал позднее Хэфнер, - он приказал… расстрелять всех евреев Киева. Имею ли я полномочия расстрелять евреев, спросил он меня затем. Я ответил утвердительно, что было правдой. На его вопрос, сколько в Киеве евреев, я ответил, что это мне совершенно неизвестно, возможно тысяч пять. Тогда он отдал мне приказ расстрелять всех евреев”. Хэфнер заявил, что он должен информировать об этом приказе своего начальника Блобеля, после чего Эберхард его отпустил».
  
   Как видите, взрывы дали нацистам хороший повод для ликвидации еврейского населения. Уже через три дня в Бабьем Яре начали расстреливать евреев.
  
   свидетельство майора Отто Коха
  
   Среди немецких оккупационных чинов, прибывших вместе с войсками для "освоения" Киева, был занимавший должность представителя имперского министерства оккупированных восточных областей при командующем группой армий "Юг" майор Отто Кох. Он выполнял специальную миссию на Украине - выявлял активных врагов советской власти с целью привлечения их к сотрудничеству с оккупантами. По мнению публициста А.А. Шлаена, именно Кох был непосредственным организатором расстрелов в Бабьем Яре в сентябре 1941 г. Это, однако, не так, хотя в своем отчете он придерживается официальной немецкой версии причин расстрела евреев. В архивах сохранился датированный 5 октября 1941 г. .секретный отчет Коха о событиях в Киеве:
  
   "Пожар Киева 24-29 сентября 1941 г. разрушил как раз центр города, т.е. самую красивую и величественную его часть... Пожаром поражено пространство около 2 кв. км, без крова осталось около 50 тыс. человек; они кое-как размещаются в оставленных квартирах. В наказание за явный саботаж 29-30 сентября уничтожены евреи города, в общей сложности (по сведениям оперативных команд СС) около 35 тыс. человек, половина которых - женщины...". (Государственный Архив Российской Федерации, ф.7445, оп.2, д.138, л.269. Цит. по: «Преступные цели – преступные средства. Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР». М., 1985, док. № 155, с. 257).
  
   во всем виноваты евреи
  
   «Во всем виноваты евреи!» — этот погромный лозунг, распространявшийся нацистами, был подхвачен националистами и немецкими подпевалами из местных жителей.
  
   Нацисты руководствовались инструкцией, которая была издана 16 августа 1941 г. начальником военно-административного отдела оперативного тыла группы армий «Юг». В ней говорилось:
  
   «Нужно создавать впечатление, что мы всегда действуем правильно. Если преступник не установлен, то акты саботажа и диверсий необходимо приписывать не украинцам, а евреям и русским: поэтому против них следует проводить репрессивные меры».
  
   Сразу после взрывов, когда более 50 тыс. киевлян осталось без жилья и имущества, нацисты начали призывать население к погромам в городе, чтобы руками самих жителей Киева выполнить «грязную работу» по расправе над евреями.
  
   Свидетельство Д. Гуменной
  
   «Возле немецкой легковой машины, остановившейся на ул. Меринговской, собрались люди, чего-то ждут. Но вот тянут два немца растрепанную женщину, на одной ноге у нее галоша, на другой туфель. Немцы бросают женщину на землю, она что-то лепечет, пытаясь объяснить, наконец, поднимается, опершись на машину. Истязатели с криками снова бросают ее навзничь, бьют и одновременно объясняют толпе, что, дескать, «юды поджигают каждый третий дом», что эта вот облила в своей квартире плиту керосином и затопила. Между тем избиение женщины продолжается, ее то бросают на землю, то поднимают, сажают на крыло автомашины, снова бьют, она «как распятая, длинноволосая, безумная, потерянная галоша откатилась в сторону. Еще томительная минута, — подбежал ее палач, сбросил с крыла лицом к земле и лежащую пристрелил. Затем немцы приволокли еще одну женщину, почти голую, и тоже застрелили. Тут же в толпе рассказывали как один еврей «прибежал из Борисполя, поджег свое жилье и убежал». А другой на Бессарабке обливал керосином, — подумать только! — громаду Крытого рынка».
  
   Показательно, что ни тогда, ни позже ни одного конкретного факта или фамилии евреев-поджигателей не было немцами приведено. Их нет даже в немецких документах. Нелепость попыток представить евреев как виновников большой беды киевского населения была очевидна даже для сбитой с толку охваченной паникой толпы. Несостоятельность немецких пропагандистов подтвердилась в октябре и ноябре 1941 г., когда взрывы и пожары продолжались, хотя Киев «был очищен» от евреев.
  
   расстрелы политработников, сотрудников НКВД, подпольщиков
  
   и десятков тысяч евреев
  
   До 27 сентября в Киеве было арестовано 1600 евреев: женщин и мужчин, стариков и детей. Их доставили в лагерь на стадионе «Зенит», где уже находились военнопленные – евреи и коммунисты.
  
   Уже с 27 сентября на расстрел в Бабий Яр начали вывозить женщин с детьми и юношей до 16 лет. Вывозили и из других лагерей – политработников, подпольщиков, сотрудников НКВД.
  
   27 сентября 1941 немцы расстреляли 752 пациента психиатрической больницы им. Ивана Павлова, которая находилась в непосредственной близости к оврагу. Точное место расстрела их неизвестно.
  
   Потом началось планомерное и тотальное уничтожение евреев. Сначала зондеркоманда “C” захватила девять ведущих раввинов Киева. Им приказали составить воззвание, где было написано: «После санобработки все евреи и их дети, как элитная нация, будут переправлены в безопасные места…».
  
   Командовавший эсэсовской айнзацгруппой "С" д-р Раше сообщал в Главное управление имперской безопасности, что "предусмотрена казнь, по меньшей мере, 50000 евреев.
  
   донесение № 106 от 7 октября 1941 года
  
   В донесении № 106 от 07.10.1941 написано следующее:
  
   «Совместно с городской военной командой все евреи Киева были оповещены о том, чтобы собраться в одном месте (в Бабьем Яру) в понедельник, 29 сентября, к 6 часам. Этот приказ был расклеен по всему городу членами недавно организованной украинской полиции. В то же время устно евреи был проинформированы о том, что все евреи Киева будут перевезены в другое место. Совместно с сотрудниками айнзатцгруппы “C” и двумя батальонами полицейского полка «Юг», зондеркоманда 4a уничтожила 29 и 30 сентября 33 771 еврея.
  
   Деньги, ценные вещи, белье и одежда конфискованы, часть их передана для обеспечения «фольксдойче», а другая часть - комиссариату городской администрации для раздачи нуждающейся части населения. Сама акция проведена безупречно. Никаких происшествий не было…
  
   Еще ранее из-за занятия евреями лучших рабочих мест при господстве большевиков и из-за их службы в НКВД как агентов и доносчиков, а также из-за происшедших в Киеве и возникших больших пожаров, возмущение населения против евреев было чрезвычайно большим…»
  
   (Nurnb. Dok. 053-PS: Trial of the major war criminals before the International Military Tribunal. Vol. 25. Nuerenberg 1948, p.100-101).
  
   Полный текст этого сообщения (англ.) приведен на сайте www.holocaustresearchproject.org.
  
  Пост 4. Путь в Бабий Яр
  
   Помню всё
   mikat75 wrote in babiy_yar
   October 2nd, 2012
  
   путь в Бабий Яр
  
   Слово очевидцу. Виктор Орлов был руководителем подпольной группы «Шурай», действовавшей в Киеве в 1942-м-1943-м. После освобождения города он написал отчет о жизни под оккупацией, где и находится отрывок, посвященный событиям сентября 1941-го.
  
   «Поток беззащитного еврейского населения двигался три дня и три ночи. Старики, старухи, женщины и дети, мужья и сыновья беспрерывным потоком двигались по направлению к еврейскому кладбищу. Населению, проживавшему по улицам, где происходило движение беззащитного еврейского населения, не разрешалось выходить со двора, разговаривать с движущейся массой, подавать воду для питья и впускать в жилище для его личных надобностей. За соблюдением этого зорко следили эсэсовцы... Однако, под разными предлогами выставлялось ведро с водой для питья...
   Евреи идут в Бабий яр
   Старцы, после своего последнего молебна, в своих траурных одеждах двигались среди общей массы. Тех, которые были не в силах ходить, несли на спине, или же везли в коляске. Тупые озверелые немецкие офицеры по пути следования отбирали у населения чемоданы, носильные вещи...
  
   В момент сопротивления избивали сопротивляющихся до полусмерти и оставляли лежать на мостовой, не разрешая оказать помощь. ...
   Мимо моего дома шли сотни знакомых лиц, но распрощаться с товарищами нельзя, ибо за всем зорко следит гестаповец. Никак не верилось, что такое количество беззащитных людей безо всякого обвинения ведут на расправу только за то, что они еврейской национальности». Старики, старухи, женщины и дети, мужья и сыновья шли по направлению к еврейскому кладбищу.
   В конце улицы был устроен пропускной пункт, за которым находилась скрытая со стороны канцелярия. Поочерёдно за пропускной пункт отводили 30-40 человек, где у них отбирали вещи и заставляли раздеваться.
  
   Свидетельство очевидца: показания Евстафьевой
  
   Из показаний свидетельницы Евстафьевой:
  
   «С самого утра с Подола, Куреневки, из центра города люди потянулись к обозначенному месту. Они поднимались по ул. Артема к кладбищам, а те, кто остался, наблюдали за толпой. В Киеве было много смешанных браков, и русские родственники шли провожать своих родителей, мужей, детей, друзей и знакомых.
  
   Чтобы горожане не узнали, что евреи будут расстреляны, немцы выстроили плотный кордон на углу ул. Макаровской и Пугачева - кто проходил туда, возвратиться не мог. К восьми часам утра вся ул. Артема до ул. Мельникова была заполнена людьми. Пришедших раздевали и вели на расстрел.
  
   Свои вещи люди складывали отдельно, а документы и ценности отдельно - их потом везли на ул. Некрасовскую в школу №38 (ныне школа 106), и раздавали местному населению фольксдойче. Правда, все лучшее отвозили в Германию».
  
   Показания немецкого фотографа Хеле
  
   Вещи раздетых евреев
  
   Немецкий фотограф Хеле запечатлел вещи, снятые перед расстрелом.
  
   Иоганн Хёле (Johannes Hahle) был фотографом 637-го немецкого отряда пропаганды 6-ой Армии. Все цветные фото были им сделаны примерно 1 октября 1941 года. Когда Хёхле прибыл в Бабий Яр и спустился в овраг, он был ошеломлен грудами вещей, принадлежавшим убитым евреям. Он отошел в сторонку и сделал несколько кадров, запечатлев имущество жертв. Хеле умер в 1944 г.
  
   Добычей палачей и их помощников стали личные вещи расстрелянных. Рассчитывая на переселение, евреи брали с собой лучшие вещи, ценности. Очевидцы рассказывали, что подступы к Бабьему Яру были завалены брошенными вещами, в которых пылись солдаты, отбирая лучшее себе, иногда выбрасывая стоявшим рядом группам людей, допущенных наблюдать за расстрелом.
  
   Оставшиеся вещи были объявлены «собственностью рейха» и свезены на Некрасовскую ул., где в гаражах были устроены склады. На 1-м этаже хранились продукты, на 2-м — одежда, на 3-м — ковры, меха. Эти склады были довольно посещаемым местом немецких военнослужащих и чиновников, которым выдавались специальные «талоны».
  
   свидетель расстрелов в Бабьем Яре А. Евгеньев:
  
   «Мы, незаметно для оцепления, немного прошли назад и приблизились к участку, где велась стрельба. Здесь мы пробыли примерно 30 минут. Было хорошо видно, как людей раздевали, избивали и гнали в овраг. Как только обреченные скрывались в овраге примерно на метр, они уже падали, сраженные пулями».
  
   Затем полицаи с помощью палок загоняли людей в проходы в насыпи на краю оврага глубиной 20-25 метров. На противоположном краю находился пулемётчик. Выстрелы заглушались музыкой и шумом самолёта, который кружил над оврагом. После того, как ров заполнялся 2-3 слоями трупов, сверху их присыпали землёй».
  
   свидетель расстрелов в Бабьем Яре Сергей Луценко
  
   Вспоминает сторож Лукьяновского кладбища Сергей Иванович Луценко: «Когда обреченных пригнали на товарную станцию, когда они заполнили всю Лукьяновку, улицу Дегтяревскую, Лагерную и Мельникова и близлежащие три кладбища, несчастным приказывали сложить вместе все свои вещи. Потом немцы выстраивали людей в колонны по сто человек и вели их по Лукьяновскому шоссе, мимо Сырецких лагерей к Бабьему Яру. Из кладбищенской сторожки было хорошо видно, как первая колонна остановилась у крутого обрыва, как людей раздевали догола, как аккуратно в штабели складывали их одежду, как расстреливали из автоматов и пулеметов на краю пропасти, как хватали женщин, за ноги подымали детей и швыряли их в Бабий Яр.
  
   Весь день расстреливали. Ночью немцы спали, а всех, кого не успели расстрелять, загнали в пустующие гаражи. Утром опять расстреливали. Так продолжалось пять дней. Пригоняли людей, а увозили в больших крытых машинах их одежду и вещи. Каждые пять минут подходила новая машина. Трупы сбрасывали в Яр, а вечером динамитом взрывали скаты оврага для того, чтобы засыпать мертвых и тех, кто не был добит» [А. Авдеенко, П. Олендер. Бабий Яр // «Красная звезда». – 1943, 20 ноября].
  
   Это лежат расстрелянные люди, а среди них ходят и достреливают еще живых двое палачей.
  
   Расстрел_евреев_в_Бабьем_ЯреРасстреливали из пулеметов, автоматов и винтовок наверху и сбрасывали тела в ров. Расстреливали внизу во рву, предварительно укладывая людей лицом вниз и стреляя в затылок. Убивали по-всякому, выискивая наиболее производительный способ убийства.
  
   А вот убийца крупным планом. Он убивает женщину с ребенком.
   Немецкий солдат стреляет в женщину с ребенком
  
   палачи - участники «акции» (из обвинительного заключения)
  
   В акции по расстрелу евреев участвовали тысячи гитлеровцев и украинских вспомогательных частей. Непосредственно расстрелами занимались экзекуционные команды 45-го резервного полицейского батальона и зондеркоманды 4а. В первый же день они расстреляли 22 тыс. евреев (Радиограмма №№ 156/57 от 2.10.41 высшего фюрера СС и полиции Россия-Юг. Центральный военный архив в Праге).
  
   Не все немецкие офицеры согласились участвовать в убийствах. Отказался командир роты войск СС оберштурмфюрер СС Графхорст. Рота была придана оперативной группе “С”, но после отказа принимать участие в расстрелах, была направлена для несения охранной службы в городе (Радиограмма № 160 от 3.10.41 высшего фюрера СС и полиции Россия-Юг. Центральный военный архив в Праге).
  
   303-й немецкий батальон нес патрульную службу в городе, а часть его сил была использована для оцепления места сбора евреев у Бабьего Яра. В оцеплении также участвовали солдаты вермахта, а украинские вспомогательные полицейские “поддерживали порядок” на месте сбора евреев.
  
   “Рано утром 29.9.1941 г. 45-й батальон начал действовать с того, что оцепил улицы. На воззвание откликнулись очень многие еврейские семьи. На улицах Киева появилась необозримая масса людей. Они с багажом и домашними животными, частично с ручными тележками и на конных повозках двигались по улицам города к сборным пунктам…
  
   Улицы, кварталы и сборные пункты были взяты под охрану солдатами батальона. Дома обыскивались в поисках евреев. Обнаруженных посылали на улицу, и направляли на сборные пункты. Со сборных пунктов в городе люди пешком эскортировались на место казни или отвозились на грузовиках. Во время вывоза проверялись дома в поисках скрывающихся евреев. Обнаруженных старых или больных людей выгоняли на улицу.
  
   Место казни охранялось внешним и внутренним оцеплением, чтобы предотвратить побеги и проникновение нежелательных лиц.
  
   При прибытии к нему люди ещё на улице должны были сдать багаж, лишь теперь они понимали, что их ждет.
  
   Затем евреи направлялись на сборные пункты. Там они сдавали деньги и ценности.
  
   Чтобы не обыскивать их в поисках ценностей, так как это заняло бы много времени, жертвы должны были раздеваться до нижнего белья или даже полностью. Такое распоряжение отдал на своём участке командир 2-й роты 303 батальона Кройцер.
  
   Затем евреи направлялись на край рва, причём командовавший здесь офицер Бессер [майор полиции и оберштурмбанфюрер, командир 45 полицейского батальона. МК] велел их при этом считать…
   Babi_Yar3
   Экзекуционные команды СД и трёх рот расстреливали во рву в нескольких местах. В расстрелах участвовал и Кройцер. Немцы отмечали, что жертвы с удивительным самообладанием и спокойствием сходили в ров. Они по приказу, подгоняемые прикладами, ложились лицом вниз на трупы расстрелянных ранее, в то время как стрелки убивали в затылок целые семьи…” (Обвинительное заключение прокуратуры г. Регенсбург от 2.2.1970 г. по делу Розенбауэра, Бессера и Кройцера).
  
   Анатолий Кузнецов о том, как всё это было
  
   А вот текст Анатолия Кузнецова в книге «Бабий Яр». Он тогда в 1941 сам видел колонны шедших на смерть евреев, а после войны лично разговаривал со спасшимися людьми, так что знает всё из первых уст:
  
   – Пройти по улицам было невозможно — на подводах, машинах, двуколках везли вещи, стоял страшный гул и улицы были заполнены толпами людей: стариков, матерей с грудными детьми, старухами. Дойдя почти до ворот еврейского кладбища, люди видели на перекрестке улиц Мельникова и Пугачева проволочное заграждение и противотанковые ежи. Пройдя его, они уже не могли повернуть обратно. Обреченные шли до первых ворот Еврейского кладбища, а затем поворачивали налево, на большую поляну с высокими деревьями, где была организована импровизированная канцелярия. Прямо на земле стояло несколько столов, за которыми сидели немецкие офицеры и отбирали у проходящих паспорта и ценности. Верхнюю одежду заключенным велели снимать.
  
   Затем полураздетых людей разбивали на сотни и отправляли партиями дальше по Лагерной улице. Шли между Лукьяновским гражданским и старым Воинским кладбищами. Там, на месте нынешней Оранжерейной улицы тогда был узкий проход между оградой кладбища и юго-восточным отрогом Бабьего Яра. Вдоль прохода стояли немцы с собаками и били всех проходящих дубинками. Другого пути не было — лагерная и проселочная дорога тоже были оцеплены.
  
   Под выкрики: Шнель! Шнель!», под громкий хохот «цивилизаторы» спускали собак, жестоко били обреченных, подгоняя к тому месту, где с них срывали одежду, забирали драгоценности, продовольствие, документы. Совершенно голые мужчины, юноши, женщины, девушки, люди пожилого возраста и дети под присмотром охранников становились на край глубокого рва и расстреливались из пулеметов.
  
  
  
  Previous Entry Share Next Entry
  Пост 5. Свидетельства жертв и очевидцев
  
   Помню всё
   mikat75 wrote in babiy_yar
   October 2nd, 2012
  
   свидетельство спасшейся жертвы Дины Проничевой
  
   Воспоминания актрисы театра кукол Дины Проничевой, вместе со своими родителями отправившейся 70 лет назад на угол Мельниковой и Дягтеревской улиц оккупированного Киева в соответствии с приказом немецкого командования.
  
   Вот они письменные свидетельства Дины Мироновны Проничевой (в девичестве – Мстиславской), героини романа-хроники, по рассказу которой А.Кузнецов написал одну из глав своей знаменитой книги:
  
   Проничева Дина«19 сентября 1941 года в город Киев вошли немцы. 20 сентября домой пришел муж из окружения… Настроение, конечно, было паническое: ни пищи, ни воды, ни света – ничего не было. Числа 24-25 сентября по Киеву начались пожары. Был взорван Крещатик, горели улицы Пушкинская, Свердлова. Начались облавы, немцы ходили ночью по квартирам, выискивая евреев. Я жила у свекрови, она была женщина набожная, у нее висели иконы, и когда пришли немцы, она указала на иконы, т.е., что мы русские, и немцы меня не тронули.
  
   А по городу были распущены слухи, что все пожары происходят из-за евреев, которые остались здесь, не эвакуировались, после чего 28 сентября 1941 года по всему городу расклеили приказ…
  
   В семь часов утра я была у своей матери, и в начале восьмого мы отправились в указанное в приказе место. По улицам пройти было невозможно: на подводах, машинах, двуколках везли вещи, был страшный гул, людей шло очень много: старики, матери с грудными детьми, старухи. Мы шли толпой.
  
   Дойдя почти до ворот еврейского кладбища, мы увидели, что там проволочное заграждение, противотанковые ежи. У входа стояли немцы и полицаи, пропускавшие за заграждение. Туда войти можно было свободно, а на выход никого не пускали, кроме переводчиков. Я посадила родных у ворот кладбища, а сама пошла посмотреть, что делается впереди, куда сворачивают люди, зачем они туда идут. Я думала, что там стоит поезд, но увидела, что меховые вещи евреев немцы сразу снимают. Пищу забирали и складывали в одну сторону, одежду – в другую, а люди шли прямо…
  
   Я вернулась к своим старикам, ничего им не сказала, чтобы их не волновать, и прошла вместе с ними. У родных отобрали вещи. Пошли прямо, потом направо, тут я потеряла родных, меня от них оттеснила толпа. И вдруг я слышу позади себя голос в толпе старика: «Дети мои, помогите пройти, я слепой!» Мне стало жаль старика, и мы вместе с ним пошли. Я у него спросила: «Дедушка, куда нас ведут?» Он мне говорит: «Разве, деточка, ты не знаешь, мы идем отдать Богу последний долг.
  
   свидетельство спасшейся жертвы Елены Бородянской-Кныш
  
   А вот как описывает эти страшные события еще одна чудом спасшаяся из оврага смерти женщина, Елена Бородянская-Кныш. Она с ребенком подошла к Бабьему Яру, когда было уже совершенно темно:
  
   – С нас сняли верхнюю одежду, забрали все вещи и, отведя вперед метров на 50, забрали документы, деньги, кольца, серьги. У одного старика начали вынимать золотые зубы. Он сопротивлялся. Тогда немец схватил его за бороду и бросил на землю, клочья бороды остались в руках у немца. Кровь залила старика. Мой ребенок при виде этого заплакал… Она была терпеливым ребенком — шла молча и вся дрожала. Ей было тогда четыре года.
  
   Всех раздевали догола. Около 12 часов ночи раздалась немецкая команда, чтобы мы строились. Я не ждала следующей команды, а тотчас бросила в ров девочку и сама упала на нее. Секунду спустя на меня стали падать трупы, затем стало тихо.
  
   Прошло минут пятнадцать — привели другую партию. Снова раздались выстрелы, и в яму снова стали падать окровавленные, умирающие и мертвые люди. Я почувствовала, что моя дочь уже не шевелится. Я привалилась к ней, прикрыла ее своим телом и, сжав руки в кулаки, положила их ребенку под подбородок, чтобы девочка не задохнулась. Моя дочь зашевелилась. Я старалась приподняться, чтобы ее не задавить. Вокруг было очень много крови. Расстрел ведь шел с 9 часов утра. Трупы лежали надо мной и подо мной.
  
   Слышу, кто-то ходит по трупам и ругается по-немецки. Немецкий солдат штыком проверял, не остались ли живые. И вышло так, что немец стоял на мне и поэтому меня миновал удар штыком.
  
   Когда он ушел, я подняла голову. Вдали слышен был шум. Это немцы ругались из-за вещей - шел дележ.
  
   Я высвободилась, поднялась, взяла на руки дочь она была без сознания. Я пошла яром. Отойдя на километр, почувствовала — дочь едва дышит. Воды нигде не было. Я смочила ей рот своей слюной. Прошла еще километр, стала собирать росу с травы и увлажнять ею ребенку рот. Понемногу девочка стала приходить в себя.
  
   Я отдохнула и пошла дальше. Переползая по ярам, я дошла до поселка Бабий Яр. Вышла во двор кирпичного завода, забралась в подвал. Четверо суток просидела я там без еды, без одежды. Только ночью я выходила во двор, чтобы покопаться в мусорном ящике.
  
   И я, и ребенок стали опухать. Что творилось кругом — я уже не знала. Где-то стреляли пулеметы, На пятые сутки ночью я забралась на чердак одного дома, нашла там сильно поношенную вязаную юбку и две старые блузки. Одну блузку надела на ребенка вместо платья. Я пошла к своей знакомой Литошенко. Она обмерла, увидев меня.Она дала мне юбку, платье и спрятала меня и ребенка. Я больше недели была у нее под замком. Она дала мне денег на дорогу, и я пошла к другой знакомой - Фене Плюйко.
  
   свидетельство спасшейся жертвы Неси Эльгорт
  
   Неся Эльгорт, проживавшая по улице Саксаганского №40, шла к обрыву, прижимая к голому телу дрожавшего сына Илюшу. Все близкие и родные ее затерялись в толпе. С сыном на руках она подошла к самому краю обрыва. В полубеспамятстве она услышала стрельбу, предсмертные крики и упала. Но пули миновали ее. На ее спине и на голове лежали еще горячие, окровавленные ноги, руки. Вокруг грудой, друг на друге лежали сотни и тысячи убитых. Старики - на детях, детские тельца — на мертвых матерях.
  
   "Мне сейчас трудно осознать, каким образом я выбралась из этого оврага смерти, вспоминает Неся Эльгорт, — но я выползла, очевидно, инстинкт самосохранения гнал меня. Вечером я очутилась на Подоле, возле меня был мой сын Илюша. Поистине, не могу понять, каким чудом спасся сын. Он как бы сросся со мной и не отрывался от меня ни на секунду.
  
   Русская женщина Марья Григорьевна (фамилиии ее я не помню), жительница Подола, приютила меня на одну ночь и утром помогла мне пройти на улицу Саксаганского".
  
   Свидетельство спасшейся жертвы Дины Левиной
  
   ЖЛевина Динаурналист Матвей Гейзер встретился с Диной Аркадьевной Левиной в Израиле. Он пересказывает ее рассказ. Тот страшный день остался в ее памяти навсегда.
  
   Когда немцы вошли в Киев, Дине еще не исполнилось и 14-ти. Она была единственным ребенком в семье. Отца забрали в армию до войны, а мама, ее звали Кларой, работала служащей на заводе до самого прихода гитлеровцев.
  
   Что помнит Дина? Страшно подумать – почти все. Даже объявления на украинском языке, расклеенные по городу. На Подоле, где они жили, таких объявлений было очень много. В них сообщалось, что всем «жидам» и членам их семей с ценными вещами и документами надлежит явиться в такое-то место – именно в место, а не по адресу, возле Лукьяновки, где было еврейское кладбище (неподалеку от него и находился Бабий Яр). И еще говорилось: лишних вещей с собой не брать. В этом скупом предупреждении слышалось что-то зловещее.
  
   С приходом немцев жизнь евреев Киева стала невыносимой. Многие пытались спрятаться в чужих домах, у знакомых, но и те знали, что обречены. По городу ходили слухи, — а жители Подола и Слободки это видели воочию, — что стариков и детей, избитых, замученных, бросали в Днепр...
  
   Через несколько дней после прихода немцев Дина с мамой отправились к назначенному в объявлении месту.
  
   Уходя из дома, они, конечно же, не думали, что идут на гибель. Их провожали к месту сбора соседи, не евреи. Они даже испекли им в дорогу хлеб, чтоб было чем перекусить в первое время. Случилось так, что соседей приняли за евреев, и тогда все вместе они оказались в Бабьем Яру.
  
   Обреченных было множество. Ценных вещей у Дины и ее мамы не имелось — только фотографии из довоенной жизни.
  
   Дина помнит, как в конце Дмитриевской улицы толпу остановили и по нескольку человек стали отводить на «пропускной пункт». Она помнит, как беспощадно избивали обыскиваемых. Самое страшное из запомнившегося на том первом этапе пути в Бабий Яр – это крики тех, у кого ржавыми щипцами рвали золотые зубы. Крики, слезы, кровь... Уже там, на этой площадке, Дина с мамой услышали первые выстрелы, частые, ритмичные. Но им, как и многим, предстояла и другая часть пути.
  
   За небольшим леском оказалась поляна, от нее тянулись дорожки, которые привели ко рву, – ложбине, окруженной небольшими пригорками, холмами. Приближаясь к этому месту, Дина с мамой вдруг ясно поняли, что их ведут к тому страшному яру, о котором в городе тоже перешептывались уже несколько дней.
  
   Видно, это стало понятно многим. Вспыхнула паника, началась толчея — девочка потеряла маму. О смерти думать не хотелось. Дина помнит себя стоящей спиной к яру, а оттуда слышится страшный крик. Четко помнит выстрел, будто проколовший ногу. От волнения даже не почувствовала боль. Все это происходило в сумерках.
  
   Следующее, что запечатлела память, — люди, много людей, сваленных друг на друга. Она была среди их тел и долго-долго с неимоверными решимостью и силой (откуда они только взялись!) карабкалась между трупами, по трупам, пока не выбралась, наконец, из ямы, поглотившей расстрелянных.
  
   Уже наступил рассвет, когда выбравшаяся из ада Дина без оглядки дошла до деревни близ Бабьего Яра. Она постучалась в первый попавшийся дом — ей посоветовали идти дальше. На еврейку Дина похожа не была, может, поэтому ее впустили в свой дом украинцы, пожалели сиротку. Но приютив на несколько дней, затем дали хлеба, кусочек сахара и велели идти дальше. Оказывается, во сне она звала маму, и люди эти догадались, что приютили еврейку.
  
   Сколько она скиталась по селам! Но осталась жива. А после войны вернулась в Киев, и самое страшное, что услышала там, — это разговоры о том, будто никакого Бабьего Яра не было...
  
   Если бы это было так... Но он был, Бабий Яр! И не было в живых матери, друзей ее детства, родных, близких – они навсегда остались в Бабьем Яру...
  
   (С сайта http://www.lechaim.ru/ARHIV/116/geyzer.htm)
  
   свидельство спасшейся жертвы Рувима Штейна
  
   Рувим Штейн - один из спасшихся из Бабьего Яра. Он помнит все события отчетливо - в 1941-м ему исполнилось 15 лет. Как и большинство выживших, Рувим имел арийскую, а не еврейскую внешность: голубоглазый блондин с гордым профилем без горбинки. "В Яре остались мои мама и сестра. Я выжил только потому, что погибающая мама крикнула "Беги", а я не мог ослушаться", - рассказывает Рувим корреспонденту "Известий" Янине Соколовской.
  
   Вот что он сохранил в своей памяти о тех страшных днях:
  
   "Прочитав объявление, предписывающее нам явиться к 8 часам утра на угол Мельниковой и Доктеривской, мы, киевские евреи, выполнили приказ. Хотя и слышали о массовых расстрелах в Бердичеве и Виннице.
  
   Я сразу понял: мы идем на смерть. Я уговаривал маму спрятаться, остаться дома, но она отказывалась меня слушать, а шестилетняя сестра только плакала. Мама говорила, что никто не станет расстреливать беспомощных женщин и детей. Нас согнали на огромную поляну перед Яром. Там стояли столы, как в клубе в президиуме. За каждым были офицер, солдат и переводчик. У нас забрали паспорта и метрики - их, не регистрируя, швырнули в костер. Тут и мама поняла, что мы теперь - не люди, мы не существуем. Она четко знала правило: нет бумажки - нет человека.
  
   После того как наши документы сгорели, я не верю немецкому донесению о том, что в Яре в эти дни был уничтожен 33 771 человек. Может, до этой цифры немцы и вели регистрацию, а потом им надоело.
  
   Отнятые у нас вещи в костер не бросили - им придавали большую цену, чем нам, они возвышались у Яра двумя курганами и должны были пережить хозяев. Нас разделили на две колонны - мужчин и женщин. Мама с сестрой вырывались и кричали, но вскоре они исчезли в толпе. Последнее, что я услышал, - мамин крик: "Беги".
   Бабий Яр Расстрельная команда
  
   Мужская колонна двинулась к Яру по-военному, почти чеканя шаг. Перед самым Яром дорога изогнулась, из оврага появилась широкая труба. Я в нее прыгнул и застрял. Не помню, как и через сколько часов мне удалось выбраться. Была уже ночь. Я добежал до старого кладбища, провел там день, добрался домой и еще семь дней просидел там - без еды. А потом появился местный дворник. Сдавший немцам соседей-евреев, он решил пересчитать оставшееся добро. Я выпрыгнул в окно и убежал. Жил на киевских окраинах, собирал там картошку, торговал ею на базарах. Воровать так и не научился, мама не велела. На базарах начались облавы: искали уцелевших евреев, славян угоняли на работы в Германию. Я понял, что пора бежать из Киева. Прошел пешком Черниговскую, Сумскую и Орловскую области, добрался до Брянщины - и там перешел через линию фронта, к нашим.
  
   Историю о Яре я никому не рассказывал: боялся. Меня отправили в артиллерийскую учебку под Свердловск, потом мобилизовали, я освобождал Прибалтику, воевал с Японией.
  
   свидетельство спасшейся жертвы Сергея Таужнянского
  
   «Какая-то женщина дала маме небольшой крестик с цепочкой, она повесила мне его на шею. Впереди слышались автоматные очереди, крики людей. Кто не хотел идти к месту казни или в истерике молил о пощаде, того фашисты избивали или травили собаками. Уже уходя в сторону оврага, мать успела крикнуть: «Сережа, беги», а сама в толпе медленно пошла вниз в овраг, в котором немцы расправлялись с ни в чем не повинными советскими гражданами.
  
   Я стал метаться во все стороны, не зная, что делать, но вскоре заметил отдельно стоявшего от оцепления солдата, и стал просить его, объяснять, что я не еврей, а украинец, попал совершенно случайно и в подтверждение показал крестик. После небольшого раздумья немец указал на валявшуюся неподалеку пустую хозяйственную сумку и жестами приказал собирать в нее советские деньги, которые ветром разносило от места, где раздевали обреченных. Насобирав полную сумку, я принес их солдату. Он велел спрятать деньги под кучу одежды, а самому отойти на небольшой бугорок, сесть и никуда не уходить, что я и сделал. Затем солдат велел сесть в машину. На Саксаганского офицер меня отпустил».
  
   свидетельство спасшейся жертвы Раисы Майстренко
  
   Руководитель детского ансамбля Раиса Майстренко, которой тогда было три года, рассказывает со слов своей бабушки. Ее папа Вадим Петрович — украинец, а мама — Циля Мироновна — еврейка. В Бабьем Яре навечно остались мама и вся ее родня — сестры, тети, дяди. А спасла Раису бабушка.
  
   «Бабушка Таня уверила немцев, что я русская. Я в это время висела у нее на шее. Немец сбил бабушку прикладом на землю, целясь в мою голову. Но она успела подставить плечо и упала. Подошедший немец спросил: «Jude?» (еврейка). Полицай ответил: «Говорит, русская». Немец схватил бабушку за ворот, поднял на ноги и швырнул. Обезумев от боли и страха, не переставая креститься и кричать «Я русская!», бабушка побежала в толпу. Люди расступались перед ней, образуя коридор, и, пройдя оцепление, она убежала».
  
   свидетельство спасшейся жертвы Якова Экеля
  
   Из протокола допроса. «Отец столкнул меня в один из оврагов, и сам последовал за мной. По оврагу мы выбрались на кладбище, где дождались глубокой ночи и затем ушли в село на родину отца. Там, через несколько дней, отец был задержан гитлеровцами и расстрелян, а я некоторое время скрывался у знакомых...»
  
   расстрел евреев из лагеря на Керосинной улице
  
   Часть евреев была помещена в лагерь на Керосинной улице. В течение нескольких дней, начиная с 29 сентября и до 3 октября, ежедневно из лагеря уходили 15-20 грузовых машин, куда заталкивали евреев до 16 и после 35 лет. Они возвращались, везя обратно лишь их одежду.
  
   Расстрелы длились в течение пяти дней. Но наиболее интенсивными они были в первые два дня, когда погибла основная масса людей.
  
   расстрел евреев Кирилловской психиатрической больницы
  
   В Кирилловской психиатрической больнице были уничтожены все больные евреи (около 300 человек), которых вывезли в отделение, расположенное в лесу. Подводили их к яме и сталкивали туда больничные санитары.
  
   свидетельство очевидца Виктора Орлова
  
   На второй день Виктор Орлов пробрался на само место расстрела. Вот, что он увидел: «...Люди, выходившие к месту расстрела, были догола раздеты, а некоторые были в нижнем белье. К месту расстрела они не шли, а бежали, прижавшись друг к другу. Некоторые что-то пели и кричали. Это были умалишенные. Раздалась очередь пулемета или автомата — некоторые падали в овраг. Остальные падали здесь на месте — некоторых гитлеровские убийцы сталкивали в яр живыми, в том числе и детей, которых кидали, взяв за ногу и размахнувшись... Золотые коронки и зубы вынимались или выбивались до расстрела».
  
   свидетельства очевидцев Н.Ф. Петренко и Н.Т. Горбачева
  
   Проживающие вблизи Бабьего Яра граждане Н.Ф. Петренко и Н.Т. Горбачева рассказали о том, что они видели, как немцы бросали в овраг грудных детей и закапывали их живыми вместе с убитыми и ранеными родителями. «Было заметно, как слой земли шевелился от движения еще живых людей». (Документ СССР-9. Нюрнбергский процесс).
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Пост 6. Свидетельства палачей. Доносчики. Праведники.
  
   mikat75
   October 2nd, 2012
  
   донесение палача – командира айнзатцгруппы “C”
  
   группенфюрера д-ра Отто Раша
  
   Обергруппенфюрер д-р Отто Раш командовал эсэсовской айнзацгруппой «С». Сам он находился в Ровно, но прекрасно знал о том, что происходит в Киеве, поскольку давал санкцию на любую акцию. Вот что он сообщал в Главное управление имперской безопасности перед расстрелом в Бабьем Яре:
  
   «…предусмотрена казнь, по меньшей мере, 50000 евреев. Вермахт приветствует эти меры и просит о радикальных действиях» (Ereignismeldungern UdSSR. Einsatzgruppen - im Reichssicherheitshauptamt Bundesarchiv der BRD, Koblenz, № R5 8/214-221.
  
   свидетельство соучастника преступлений шофера вермахта Хефера
  
   "Однажды я получил задание поехать на своем грузовике за город [Киев – МК], -вспоминал Хефер. - При мне в качестве провожатого был украинец. Было это около 10 часов [29 или 30 сентября 1941 г. – МК]. По дороге мы обогнали евреев, шедших колонной с поклажей в том же направлении. Там были целые семьи. Чем дальше мы отъезжали от города, тем многолюдней становились колонны. На большой открытой поляне лежали груды одежды - за ними я и ехал.
  
   Я остановился поблизости, и находившиеся на поляне украинцы стали нагружать машину вещами. С этого места я видел, что прибывавших евреев - мужчин, женщин и детей - встречали также украинцы и направляли к тому месту, где те должны были по очереди складывать свои пожитки, пальто, обувь, верхнюю одежду и даже нижнее белье. В Определенном месте евреи должны были складывать и свои драгоценности.
  
   Все это происходило очень быстро: если кто-нибудь задерживался, украинцы подгоняли его пинками и ударами. Я думаю, что не проходило и минуты с момента, когда человек снимал пальто, до того, как он уже стоял совершенно голый. Не делалось никакого различия между мужчинами, женщинами и детьми...
  
   Раздетых евреев направляли в овраг примерно 150 метров длиной, 30 метров шириной и целых 15 метров глубиной. В этот овраг вело 2 или 3 узких прохода, по которым спускались евреи. Когда они подходили к краю оврага, немецкие полицейские хватали их и укладывали на трупы уже находившихся там расстрелянных евреев.
  
   Это происходило очень быстро. Трупы лежали аккуратными рядами. Как только еврей ложился, подходил немецкий полицейский с автоматом и стрелял лежавшему в затылок. Евреи, спускавшиеся в овраг, были настолько испуганы этой страшной картиной, что становились совершенно безвольными...
  
   Это был конвейер, не различавший мужчин, женщин и детей. Детей оставляли с матерями и расстреливали вместе с ними... В яме я увидел трупы, лежавшие в ширину тремя рядами, каждый примерно 60 метров. Сколько слоев лежало один на другом, я разглядеть не мог. Вид дергающихся в конвульсиях, залитых кровью тел просто не укладывался в сознании, поэтому детали до меня не дошли...
  
   В то время, как одни люди раздевались, а большинство ждало своей очереди, стоял большой шум. Украинцы не обращали на него никакого внимания. Они продолжали в спешке гнать людей через проходы в овраг. С места, где происходило раздевание, овраг не был виден, так как он находился на расстоянии примерно 150 метров от первой группы одежды. Кроме того, дул сильный ветер и было очень холодно. Выстрелов в овраге не было слышно...
  
   Из города прибывали все новые массы людей и они, по-видимому, ничего не подозревали, полагая, что их просто переселяют" (Schone Zeiten. Hrsg. v. E. Klee, W. Dressen, V. Riess. Frankfurt. M., 1988, S.66-69).
  
   свидетельство палача – члена зондеркоманды “4а” К. Вернера
  
   Вот как описывал после войны расстрелы 29-30 сентября 1941 года один палач из расстрельной команды, член зондеркоманды 4а Курт Вернер:
  
   “Тогда вся команда, за исключением караула, около 6 часов утра отправилась на эти расстрелы. Я сам сел в грузовик. <…> Мы тогда ехали около 20 минут в северном направлении. Мы остановились на мощеной улице, которая заканчивалась на открытой местности. Там были собраны бесчисленные евреи, и там также было устроено место, где евреи должны были сложить свою одежду и багаж. В километре я увидел большой естественный овраг. Это была песчаная местность. Овраг был глубиной примерно 10 метров, длиной около 400 метров, шириной вверху около 80 метров и внизу около 10 метров.
  
   Сразу после моего прибытия на место казни я вместе с другими товарищами должен был отправиться вниз в этот овраг. Это длилось недолго, и вскоре к нам по склонам оврага были приведены первые евреи. Евреи должны были ложиться лицом к земле у стен оврага. В овраге находились три группы стрелков, в совокупности около 12 стрелков. К этим группам по расстрелу одновременно сверху все время подводились евреи. Последующие евреи должны были ложиться на трупы ранее расстрелянных евреев. Стрелки стояли за евреями и убивали их выстрелами в затылок. Я еще сегодня помню, в какой ужас пришли евреи, когда сверху, с края оврага, в первый раз могли смотреть вниз на трупы в овраге. Многие евреи с испугу все время кричали. Невозможно себе даже представить, каких нервов стоило в этих условиях выполнять грязную работу. Это было ужасно.
  
   Я должен был всю первую половину дня оставаться в овраге. Там я должен был некоторое время все снова стрелять, а затем я занимался тем, что заполнял патронами магазины автоматов. В течение этого времени стрелками были другие товарищи.
  
   В середине дня нас забрали из оврага, и во второй половине дня я с другими должен был наверху отводить в овраг евреев… Евреев мы подводили на край оврага, оттуда они сами по склону спускались вниз.
  
   В этот день расстрелы продолжались примерно до пяти или шести часов (17 или 18 часов). Затем мы вернулись на нашу квартиру. В этот вечер опять был выдан шнапс. Мы все были рады, что расстрел закончился.
  
   Я точно помню, что в этот день в овраге были фюреры СС д-р Функ, Янссен и Хэфнер и постоянно производили добивание не пораженных смертельно евреев […]” (Der Dienstkalendar Heinrich Himmlers 1941/42. Im Auftrag der Forschungsstelle fur Zeitgeschichte in Hamburg bearbeitet, kommentiert und eingeleitet von Peter Witte u. a. - - Hamburg 1999. - S. 224).
  
   расстрелы продолжаются
  
   После окончания первых расстрелов 30 сентября 1941 года оконечности рва были взорваны. Затем немцы пригнали большую группу, человек 100, советских военнопленных, и они заровняли грандиозную общую могилу.
  
   В город прибыла оперативная команда 1005 (командир – оберштурмбаннфюрер СС Мейер). Эта команда в начале октября совместно с подразделением полицейского полка “Юг” расстреляла еще около 3000 евреев ("Донесение о событиях в СССР" № 111 от 12.10.41)
  
   С середины октября 1941-го в Бабьем Яру и его окрестностях начались расстрелы коммунистов-подпольщиков, цыган, душевнобольных, заложников, моряков Днепровской флотилии.
  
   Весной 1942-го начал действовать Сырецкий концлагерь вблизи Бабьего Яра. Заключенных этого лагеря также расстреливали в Бабьем Яре. А также в ямах, выкопанных в самом лагере и противотанковом рве возле лагеря.
  
   Начиная с весны 1942 года, в Бабий Яр два раза в неделю начинают привозить на расстрел заключенных из гестаповской тюрьмы. До конца сентября 1943-го основными жертвами Бабьего Яра становятся коммунисты, а также украинские националисты.
  
   воспоминания советского разведчика Кегеля
  
   Разведчик Герхард Кегель (Kegel) Осенью 1941 г. в служебной командировке в Киеве находился высокопоставленный чиновник министерства иностранных дел рейха Г. Кегель, который был антифашистом и советским разведчиком. Кегель и майор Отто Кох познакомились и вскоре, проникшись доверием к Кегелю, Кох открыл ему страшную тайну Бабьего Яра. Кегель посвятил этой теме главу "Рассказ Коха о кровавой расправе в Киеве" в книге воспоминаний.
  
   "19 сентября, - начал профессор Кох, - германские войска вступили в Киев. Я с несколькими своими людьми следовал непосредственно за боевыми частями. В первые дни здесь все выглядело почти нормально. Оставшиеся в городе перепуганные жители стали постепенно выходить на улицы. Оккупация города, конечно, была связана с неприятностями для населения. Крайние формы приобрела охота на коммунистов, приводя людей в ужас. И, наконец, была проведена операция, которую я раньше счел бы просто невозможной. Тут мне пришлось насмотреться всякого.
  
   Это произошло несколько дней спустя после того, как взлетел на воздух занятый нашими военными отель на великолепной главной улице Киева, где были размещены наши центральные учреждения...
  
   Через несколько дней после этого взрыва – а на Крещатике произошло еще несколько взрывов и пожаров – повсюду на улицах города появились объявления с приказом всем жителям еврейского происхождения явиться в установленный день к определенному месту в восемь часов утра. Им следовало взять с собой лишь самое необходимое. А тем, кто не явится, грозил расстрел.
  
   В тот день на сборный пункт для "переселения" пришли десятки тысяч людей... Большинство составляли старики и женщины с детьми. Среди собравшихся находились даже больные и совсем слабые люди, которых привезли сюда на колясках. Поскольку здесь было много людей, состоявших в так называемых смешанных браках, вместе с женщинами-еврейками пришли их украинские или русские мужья, а мужчин-евреев сопровождали их украинские или русские жены. Они хотели разделить со своими близкими судьбу "переселенцев".
  
   Я видел своими глазами эти состоявшие из десятков тысяч людей колонны, – продолжал майор Кох. - Клянусь вам, даже я не знал, куда лежал путь "переселенцев". Я думал, что для них где-то был подготовлен концлагерь или что-либо подобное. И хотя колонны "переселенцев" сопровождали вооруженные до зубов эсэсовцы, которые при любой попытке к бегству сразу же открывали огонь, я все еще не мог понять, что же здесь, собственно, происходило. И вот я уже потерял из виду казавшиеся мне бесконечными колонны...
  
   Мой украинский знакомый не смог уговорить брата, который был женат на еврейке, но, как и он, враждебно относился к советской власти, не идти вместе с женой к назначенному месту сбора "переселенцев". Из-за этого между ними произошла размолвка, они поссорились. Но теперь, когда он знает, что все эти "переселенцы" должны быть убиты - резня уже идет во всю, - я должен помочь ему спасти его брата, ведь он действительно не еврей и не коммунист.
  
   Прежде всего, – продолжал Кох, – я попытался успокоить своего знакомого, а затем направился в комендатуру. Там мне сказали, что мои сведения, пожалуй, соответствуют действительности. Но комендатура не имеет никакого отношения к этому делу, которое входит исключительно в компетенцию имперского главного управления безопасности и его органов в оккупированных областях. И заполучить обратно людей из этих колонн "переселенцев" просто невозможно. Согласно сведениям, которыми располагала комендатура, операция должна быть закончена не позднее, чем через день - два. "Переселению" подлежало, по приблизительному подсчету, более 30 тысяч человек.
  
   Местом, куда была направлена колонна "переселенцев", являлась разветвленная сеть противотанковых рвов, которая вместе с естественными глубокими канавами и оврагами образовывала оборонительную систему Киева. Там был выбран и оцеплен большой участок местности. Поскольку для охраны и расстрела согнанных людей специальных отрядов службы безопасности не хватило, для оцепления использовали и несколько рот эсэсовцев.
  
   Сначала "переселенцы" проходили вдоль ряда столов, где они должны были сдать документы и находившиеся при них вещи, прежде всего - ценности. Затем их гнали к другому ряду столов, где они раздевались и сдавали одежду. После этого они, раздетые донага, должны были выстроиться группами вдоль самого края противотанковых рвов... Многие женщины несли на руках младенцев или вели за руку детей постарше. Раздавались пулеметные очереди, и все они падали в противотанковые рвы или овраги.
  
   А если кто-нибудь в ямах еще шевелился, то вновь гремели выстрелы. После того как в противотанковом рву или в овраге оказывалось два-три слоя трупов, края этих могил частично взрывались и убитые засыпались слоем земли. Затем все начиналось снова, и так до тех пор, пока общая могила не была заполнена доверху. При этом, конечно, происходили ужасные сцены, поскольку многим лишь на месте казни становилось понятно, что их ожидало.
  
   Вся эта "операция" потребовала больше времени, чем предполагалось вначале. Для того чтобы убить таким путем примерно 33 тысячи человек, понадобилось двое суток.
  
   У некоторых молодых эсэсовцев, участвовавших в этой страшной экзекуции, помутился разум – они не выдержали такого истребления людей. Их пришлось поместить в психиатрическую больницу.
  
   В дополнение к вышеизложенному, хочу заметить, что в ряде опубликованных после войны книг и мемуаров, в которых рассказывается об этом массовом убийстве на окраине Киева (Бабий Яр) и делаются ссылки на документы нацистских властей, не говорится о том, что для охраны там привлекались отряды эсэсовцев. Не говорится о том, что некоторые из молодых эсэсовцев лишились рассудка. Из этих публикаций можно узнать лишь о том, что некоторые из убийц испытывали "недомогание" и их на месте "лечили" [водкой Г. Кегель]. В расстреле же участвовали, главным образом, служащие отрядов особого назначения 4-й оперативной группы охранной полиции и сотрудники службы безопасности" (Кегель Г. В бурях нашего века. М., 1987, с.267-269).
  
   Рассказ о расстрелах в Бабьем Яре Кегель завершает свидетельством о том, что по возвращении в Берлин вышестоящее начальство с явной угрозой рекомендовало ему хранить в строжайшем секрете то, что он узнал во время служебной поездки в Киев. (Bз книги М.В. Коваля “Трагедия Бабьего Яра: история и современность” http://members.tcq.net/joseph/babiy_yar.htm)
  
   советские источники о расстрелах в Киеве
  
   Специальное сообщение о положении в гор. Киеве
  
   после оккупации его противником" от 4 декабря 1941 г (antisys.narod.ru).
  
   В этом сообщении говорится о расстреле в Киеве в конце сентября около 30 тысяч евреев.
  
   Из Ноты Наркома иностранных дел СССР В.М. Молотова от 6 января 1942 года:
  
   Страшная резня и погромы были учинены немецкими захватчиками в украинской столице — Киеве. За несколько дней немецкие бандиты убили и растерзала 52 тысячи мужчин, женщин, стариков и детей, безжалостно расправляясь со всеми украинцами, русскими, евреями, чем либо проявившими "всю преданность советской власти". Вырвавшиеся из Киева советские граждане описывают потрясающую картину одной из этих массовых казней: на еврейском кладбище гор. Киева было собрано большое количество евреев, включал женщин и детей всех возрастов; перед расстрелом всех раздели догола и избивали; первую отобранную для расстрела группу заставили лечь на дно рва, вниз лицом, и расстреливали из автоматов; затем расстрелянных немцы слегка засыпали землей, на их место вторым ярусом укладывали следующую партию казнимых и вновь расстреливали из автоматов.
  
   Из выступления советского обвинителя на Нюрнбергском процессе Л.Н. Смирнова:
  
   «В Киеве замучено, расстреляно и отравлено в «душегубках» более 195 тысяч советских граждан, в том числе:
  
   1. В Бабьем Яру — свыше 100 тысяч мужчин, женщин, детей и стариков.
  
   2. В Дарнице — свыше 68 тысяч советских военнопленных и мирных граждан.
  
   3. В противотанковом рву у Сырецкого лагеря и на самой территории лагеря — свыше 25 тысяч советских мирных граждан и военнопленных.
  
   4. На территории Кирилловской больницы — 800 душевнобольных.
  
   5. На территории Киево-Печерской Лавры — около 500 мирных граждан.
  
   6. На Лукьяновском кладбище — 400 мирных граждан».
  
   Еще одна цитата Л.Н. Смирнова из его выступления на Нюрнбергском процессе:
  
   ... Я вынужден обратить внимание Суда на то обстоятельство, что цифра умерщвленных в Бабьем Яру, которая приведена в ноте, является меньшей, чем в действительности. После освобождения Киева было установлено, что объем злодеяний немецко-фашистских захватчиков превышает преступления немцев, о которых было известно по первоначальной информации.
  
   Из предъявляемого далее Суду Сообщения Чрезвычайной Государственной Комиссии по городу Киеву видно, что в Бабьем Яру во время этой чудовищной так называемой «массовой акции» немцами расстреляно было не 52 тысячи, а 100 тысяч человек.
  
   Убедительного подтверждения этой цифры я не нашел.
  
   доносчики
  
   Приказы немецкого командования в октябре-ноябре 1941 года были жестоки и категоричны:
  
   «Если кто-либо пустит еврея на ночлег или жительство, будет немедленно расстрелян не только он сам, но и вся семья»;
  
   «За каждого выданного еврея, коммуниста и работника НКВД — германское командование платит по 1 000 рублей».
  
   Потом стали давать за каждого выданного еврея, как и за коммуниста, а также работника НКВД пять литров водки и 5 000 рублей.
  
   К сожалению, доносчиков было много. И в те годы далеко не все из доносчиков спешили в оккупационные комендатуры из одного лишь страха за себя и свою семью.
  
   Анатолий Кузнецов в романе «Бабий Яр» вспоминает некую Прасковью Деркач, которая выслеживала, где прячутся евреи. Они вынуждены были отдавать ей все, что имели, но получив от них все, что требовала, она затем все равно заявляла на них в полицию, получая дополнительную премию.
  
   Свидетельств выдачи евреев очень много. Соседи довольно активно выдавали евреев, не явившихся к Бабьему Яру. Таких было более 17 тысяч человек, и в последующие дни их вылавливали жители Киева, получая за это от немцев премии.
  
   Известны имена многих доносчиков, пособников немцев. Известны имена многих соседей, выдававших немцам спрятавшихся евреев. Выдавая их на верную смерть, они захватывали их имущество. И здесь порой говорил не страх перед немцами, а алчность и ксенофобия. Перечислять их имена я не буду. Пусть они уйдут в историю и забудутся там.
  
   Нацисты организовали массовую охоту на тех евреев, кому удалось избежать расстрела в Бабьем Яре. Сотни людей расстреливались по первому же доносу, а их было немало: начальник киевской полиции безопасности и СД Шумахер, давая после войны показания, сообщил, что в его ведомство поступало столько доносов о евреях, прятавшихся в городе, что его сотрудники не успевали на них реагировать.
  
   праведники Киева
  
   Но вопреки немецким приказам находились люди, которые, рискуя жизнью своей и своей семьи, спасали, укрывали евреев, подпольщиков и коммунистов. Семья киевского священника Алексея Глаголева спасла в годы оккупации одиннадцать евреев. По неполным данным, во время трагедии Бабьего Яра с помощью местных жителей было спасено около ста евреев и сорок детей от смешанных браков. Пожилая няня-украинка Надежда Хоменко пошла на расстрел в Бабий Яр с тремя еврейскими детьми.
  
   Население Киева к началу октября уже знало, что на самом деле происходило в Бабьем Яре. Подавляющее большинство киевлян было потрясено расправой нацистов над евреями.
  
   Снова воспоминания киевлянки Гуменной
  
   Она некоторое время служила на мелкой должности в управе одного из районов Киева ради пайка.
  
   «Нет никого в Киеве, кто бы не испытывал отвращение и внутренне не содрогался от гитлеровской расправы с евреями. Нет, кровавая гитлеровская купель киевлянам не по вкусу, нет тех голосов злорадства, на которые, возможно, Гитлер рассчитывал. Подло поступил Гитлер с евреями!»
  
   Строки из дневника преподавателя Киевского педагогического института,
  
   а в годы оккупации заместителя директора Киево-Печерской Лавры
  
   В.М. Тверского
  
   «Никогда бы не поверил этому, если бы это было кем-либо рассказано, где-либо напечатано. Но мы видели и не верить своим глазам не могли. Мы были на грани безумия, но выжили, чтобы всему миру рассказать об этом сверхчудовищном злодеянии в Бабьем Яру... Никакой изверг рода человеческого всех времен и народов не может пойти в сравнение с этими чудовищами. Может быть, только дикая фантазия могла вообразить это. И неужели на этой крови они хотели построить счастье немецкого народа?!»
  
   Протоиерей Русской православной церкви Алексей Александрович Глаголев и его семья, сами преследуемые советской властью, протянули гибнувшим евреям руку помощи. Они знали, что идут на смертельный риск, но сознательно шли на него, выдавая евреям подложные документы о крещении. Они тайно прятали евреев в церковных помещениях, приносили им еду и одежду. Так, укрывая И.Н. Миркину и ее дочь, супруга о. Алексея отдала ей свой паспорт. Она в течение двух лет прятала ее у себя дома. Священник Глаголев, его жена Татьяна Павловна их дочь Магдалина, а также еще полсотни киевлян за спасение евреев в годы нацистской оккупации удостоены Израилем почетного звания «Праведники народов Мира».
  
   В последние годы стало известно немало случаев спасения евреев неевреями, прежде всего украинцами и русскими. Вот некоторые из них.
  
   Вырвавшаяся из Бабьего Яра Е.Е. Бородянская-Кныш с маленьким ребенком была спасена несколькими украинскими женщинами — Ф. Шелест, Е. Литошенко, Ф. Плюйко, Шкуропадской, которые передавали ее из рук в руки. Каждая из них знала: достаточно одного доноса соседей и немцы расстреляют всю семью.
  
   В 1991 г. В. Альперин рассказал как его, пятилетнего мальчика, вместе с матерью и бабушкой вывел чуть ли не из-под пулемета за оцепление в Бабьем Яре украинской полицай, назвавшийся «паном Гордоном». На следующий день он снабдил их справкой о том, что это украинская семья и даже помог получить ордер на поселение в другой квартире, т.к. в старой жить было опасно.
  
   И эти, и многие другие факты стали известны лишь в последние годы. А сколько их за полвека кануло в Лету! На сегодня известны имена 140 евреев, спасшихся с помощью украинцев и русских.
  
   Так что, как видите, даже в условиях нацистского «нового порядка» люди оставались людьми. Об этом образно и точно сказал писатель Василий Гроссман.
  
   «Среди черных туч расового безумия, среди ядовитого тумана, человеконенавистничества сверкали вечные, неугасимые звезды разума, добра, гуманизма».
  
   В 2006 году президент Украины Виктор Ющенко своим указом №791/2006 наградил 124 жителя Украины орденом «За заслуги» «За мужество и самопожертвование, проявленные в годы Великой Отечественной войны в спасении лиц еврейской национальности от фашистского геноцида, сохранение памяти жертв Холокоста.
  
  Previous Entry Share Next Entry
  Пост 7. Киев объявлен территорией, свободной от евреев. Палачи и жертвы
  
   Помню всё
   mikat75 wrote in babiy_yar
   October 3rd, 2012
  
   Киев был объявлен территорией, свободной от евреев – юденфрай
  
   Спаслось из Бабьего Яра 29 человек. 11 человек выбрались из рва в сентябре 1941 года, другие 18 – бежали в 1943 году во время восстания заключенных евреев, сжигавших трупы расстрелянных, и обреченных на смерть.
  
   Через неделю после начала расстрелов немцы объявили территорию Киева свободной от евреев – юденфрай.
  
   Военный преступник Фридрих Еккельн
  
   Фридрих Еккельн-Friedrich_Jeckeln_1944 Фридрих Еккельн родился в 1895 г. Он участвовал в Первой мировой войне лейтенантом. и за боевые заслуги награждён Железным крестом 2-го класса.
  
   1 октября 1929 года вступил в НСДАП (№ 163348), а в декабре 1930 года — в СС (№ 4367). В 1932 году был избран депутатом Рейхстага.
  
   С 1941 года занимал руководящие посты в СС и полиции на оккупированной территории СССР.
  
   С июля по ноябрь 1941 Фридрих Еккельн был высшим руководителем СС и полиции на Юге России (рейхскомиссариат Украина).
  
   Фридрих Еккельн – один из главных организаторов террора и массовых убийств местного населения. 25 июля 1941 года Еккельн издал приказ: «Пленных комиссаров после короткого допроса направлять мне для подробного допроса через начальника СД моего штаба. С женщинами-агентами или евреями, которые пошли на службу к Советам, обращаться надлежащим образом». Им была одобрена акция в Бабьем Яре
  
   С ноября 1941 года — высший руководитель СС и полиции в Риге (рейхскомиссариат Остланд). В 1942 году Гиммлер вызвал Еккельна в Летцен (Восточная Пруссия), сообщив, что в Саласпилсский концентрационный лагерь (в 20 км от Риги) будут привозить евреев из стран Европы. Еккельн предложил использовать для убийств евреев расстрелы как наиболее простой и быстрый способ. В конце ноября — начале декабря 1941 года под руководством Еккельна было произведено массовое убийство евреев в Румбульском лесу около Риги. Тогда при участии зондеркоманды оберштурмбанфюрера Виктора Арайса (фольксдойч) было истреблено около 25 тысяч человек. К моменту вступления в Прибалтику советских войск в ней осталось лишь около 1,6 % довоенного еврейства.
  
   В «Акте об истреблении немецко-фашистскими захватчиками на территории Латвийской ССР 35 000 советских детей» приводится информация об убийствах детей в латвийском Саласпилсе. В концлагере детей отбирали у матерей и загоняли в отдельный барак. Скудное питание, эксперименты врачей, выкачивание крови для солдат немецкой армии, болезни, отсутствие ухода приводили к массовой смертности детей. С конца 1942-го по 1944 год через Саласпилсский лагерь прошло до 12 тыс. детей.
  
   В материалах судебного процесса имеются материалы об уничтожении евреев в Саласпилсском концлагере. «В Саласпилсский концлагерь прибывало по два-три эшелона с евреями каждую неделю. По мере поступления эти партии ликвидировались. Так беспрерывно продолжалось с декабря 1941-го по середину 1942 года. В каждом эшелоне насчитывалось не менее тысячи человек. Я предполагаю, что всего нами было расстреляно до 87 тысяч евреев, прибывших в Саласпилсский лагерь из других стран». В мае 1942 года Еккельн был награждён Железным крестом 1-й степени. В июне 1942 года получил серебряный знак за ранения.
  
   В феврале-апреле 1943 года Еккельн руководил проведением карательной антипартизанской Friedrich_Jeckeln_in_Soviet_custodyоперации «Зимнее волшебство» на севере Белоруссии. В ходе операции латышские, литовские и украинские коллаборационисты расстреляли и сожгли несколько тысяч мирных жителей, более десяти тысяч были вывезены на работу в Германию. За эту операцию Екельн был награждён Золотым немецким крестом, а в августе 1944 года он награждается Рыцарским крестом.
  
   С марта 1945 года командовал 5-м горным корпусом войск СС, на Восточном фронте, в районе Франкфурта и был награждён Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.
  
   2 мая 1945 года в Берлине Еккельн был взят в плен советскими войсками.
  
   Фридрих Еккельн в советском лагере
  
   На судебном процессе в Риге за военные преступления Фридрих Еккельн был приговорён военным трибуналом Прибалтийского военного округа к смертной казни и 3 февраля 1946 публично повешен в Риге.
  
   Генрих Гиммлер
  
   Генрих ГиммлерВ Киев прилетает Генрих Гиммлер, рейхсфюрер СС (1929—1945), рейхсминистр внутренних дел Германии (1943—1945).. Встреча Гиммлера с обергруппенфюрером СС Екельном. Екельн докладывает Гиммлеру о результатах “еврейской акции” (Bundesarchiv – Aussenstelle Ludwigsburg: 204 AR-Z 269/60, Bl. 2304ff).
  
   Гиммлер был одержим манией расовой чистоты в Европе. Он, как и Гитлер, был убежден, что арийцы являются высшей расой, которой предназначено управлять низшими. Он считал, что власти арийцев угрожает «еврейская зараза». Поэтому евреи должны быть уничтожены. С этой целью он создавал концлагеря и лагеря уничтожения, отдавал приказы о проведении медицинских экспериментов на евреях и других узниках, использовал заключенных на каторжных работах и поощрял принятие особых брачных законов для выведения расы совершенных арийцев.
  
   23 мая 1945 г. он совершил самоубийство, не дожидаясь суда за военные преступления.
  
  
  
  
  
  
  
   попытки подсчитать число уничтоженных в Бабьем Яре евреев
  
   До сих пор неизвестно, сколько евреев расстреляно в Бабьем Яре: эсэсовцы в одном из своих документов привели цифру расстрелянных евреев за первые два дня (29 и 30 сентября): 33170.
  
   Эта цифра приводится в сообщении №106 от 7 октября 1941 года, эта же цифра приводится как минимум еще в двух сообщениях:
  
   – В отчете №101 от 2 октября 1941 года;
  
   – В отчете N 6 о деятельности эйнзатцгрупп полиции безопасности и СД в СССР за период с 1 по 31 октября 1941 (отчет фигурировал на Нюрнбергском процессе как документ R-102).
  
   Это же цифру повторил потом в своем отчете шеф гестапо, начальник тайной государственной полиции (IV отдел РСХА) Германии (1939—1945), группенфюрер СС Генрих Мюллер (Отчет № 6, от 31 октября 1941 г.):
  
   – Нехватка жилья, особенно в Киеве, в результате обширных пожаров и взрывов была ощутимой, но после очищения от евреев ее удалось устранить, благодаря вселению в освободившиеся квартиры…
  
   29 и 30 сентября спецобработан 31771 еврей…
  
   Генрих Мюллер.
  
   Жуткая терминология расистов! Но и это только о первых двух днях.
  
   Генрих Мюллер
  
   Генрих МюллерГенрих Мюллер – один из главных руководителей массового уничтожения людей.
  
   Осенью 1942 Гиммлер поручил Мюллеру создать собственную систему концлагерей для уничтожения евреев (Judenfrei).
  
   Гестапо в процессе было очень важным звеном. Мюллер становится главнейшим руководителем массового уничтожения людей. Он строит внутреннюю сеть концлагерей и организовывает поимку евреев. Со всех подконтрольных Германии земель в газовые камеры по приказу Мюллера только в 1943 году отправляется свыше восьмидесяти тысяч евреев.
  
   В первых числах мая 1945 года Генрих Мюллер бесследно исчез.
  
  
  
  
   попытки подсчета числа уничтоженных евреев (продолжение)
  
  
   Еще в одном документе приведена цифра более 36000 евреев и тоже за первые два дня интенсивных расстрелов. И это не считая детей до трех лет.
  
   Вот одно из донесений того времени. Уполномоченный Восточного министерства при группе армий “Юг” гауптман д-р Ганс Кох в отчете № 10 записал:
  
   “Пожар Киева (24-29 сентября 1941 г.) разрушил как раз центр города, т.е. самую красивую и величественную его часть. <…> Без крова осталось около 50 000 человек, они кое-как размещаются в оставшихся квартирах. В наказание за явный саботаж 29 и 30 сентября ликвидированы евреи города, в общей сложности (по сведениям оперативной команды СС) около 35 000 человек, половина которых – женщины. Население восприняло казнь… спокойно, многие с удовлетворением; вновь освободившиеся дома евреев были переданы нуждающимся в жилье <…>” (Nurnb. Dok. 053-PS: Trial of the major war criminals before the International Military Tribunal. Vol. 25. Nuerenberg 1948, p.100-101).
  
   Но это только о двух днях массового расстрела. Да, и, по-видимому, Кох не имел отношения к расстрелам, – он занимался другими делами, поэтому и цифра у него приблизительная.
  
   Другие немецкие источники, содержащие оценку количества жертв 29-30 сентября в менее точном виде, чем 33 771, но дающих тот же порядок цифр.
  
   - Сообщение No. 128 от 03 ноября 1941 (более 30 тысяч евреев)
  
   - Отчет капитана Коха от 05 октября 1941 – "В наказание за явный саботаж 29—30 сентября уничтожены евреи города, в общей сложности (по сведениям оперативных команд СС) около 35 тыс. человек, половина которых — женщины..."
  
   - Activity Report of 454th Security Division For Period From 1-10 October 1941 (около 34 тысяч человек).
  
   Последние два документа вошли в отчеты о Нюрнбергских процессах (первый документ – из основного процесса, а второй – из процесса по делу об айнзатцгруппах (Case IX: Task forces).
  
   Но евреев, как свидетельствуют документы, расстреливали и до этих двух дней и после. Их расстреливали сразу, как только немцы и ОУНовцы вошли в Киев. И 27 сентября, и 1, и 2, и 8, и 11 октября 1941, и в последующем. Даже когда в 1943 году немцы заставили евреев-заключенных Сырецкого концлагеря сжигать трупы ранее расстрелянных, они постоянно подвозили евреев в душегубках и тут же сжигали их тела в печах.
  
   Анатолий Кузнецов, разумеется, тоже не знал точной цифры, а пользовался тем, что было опубликовано. Он говорил сначала о 50 тыс. расстрелянных евреев, потом стал говорить о 70тыс.
  
   Сейчас исследователи имеют возможность использовать ранее закрытые материалы. Некоторые из них считают, что погибло не меньше, чем 100 тыс. евреев! По другой оценке, которую дали ученые Украины, в Бабьем Яре было расстреляно около 150 тыс. евреев (жителей Киева, а также других городов Украины, привезенных в Бабий Яр).
  
   Некоторые исследователи считают, что убитых было не около, а более 150 тыс. Называется даже цифра 170 тыс. Поименная Книга памяти погибших в Бабьем Яре евреев, составляется, но, вряд ли удастся вспомнить каждого. На сегодняшний день этой книге уже больше 30 тысяч имен.
  
   Можно прикинуть число погибших, исходя из числа жителей города-евреев. В 1939 году проходила перепись населения. Тогда в Киеве проживало 847 тысяч жителей, в том числе 224 тыс. евреев – 25% населения города. Каждый четвертый житель в Киеве был евреем.
  
   Немцы за два года оккупации Киева уничтожили всех евреев, кто остался в городе. Сколько же их было – оставшихся? Точно уже установить вряд ли удастся. Мужчины ушли в Красную армию. Часть семей эвакуировалась. Многие просто не успели вырваться, – так стремительно немцы захватили город, а Хрущев, первый секретарь ЦК компартии Украины, до последнего клялся, что город никогда не сдадут немцам, хотя семью свою успел эвакуировать. Большинство стариков осталось в городе по разным причинам. Одни были больными и немощными. Многие из них не верили в жестокость немцев. Остались и те, кто за ними ухаживал. Было много еврейской бедноты, которые и не помышляли об эвакуации. Шли семьями с грудными детьми на руках.
  
   на Украине погибло около 1.5 миллионов евреев
  
   Число погибших во время войны киевлян тоже было подсчитано весьма приблизительно: считают, что во время войны 1941- 45 года погибло более 200 тысяч киевлян (вместе с евреями).
  
   1 апреля 1942 года по инициативе бургомистра Киева Форостовского была проведена перепись населения Киева.
  
   Согласно её результатам, по состоянию на 1 апреля 1942 года в Киеве проживало 352 139 человек, тогда как до начала войны — 846 000 человек. Эта цифра не позволяет уточнить число расстрелянных, поскольку многие киевляне погибли во время голода зимой 1941-1942 гг. или были казнены. Неизвестно также число эвакуированных из города м ушедших в Красную армию.
  
   Здесь уместно привести и общие цифры евреев, погибших во время оккупации немцами Украины и в целом по СССР.
  
   Из трех миллионов евреев, оказавшихся в руках нацистов на советской территории, погибли 2,825 миллиона человек - около 94%.
  
   К началу войны на территории Украины жило 2,5 миллиона евреев. Во время войны погибло около полутора миллионов евреев. В большом числе населенных пунктов евреев практически не осталось.
  
   Бабий Яр – общая могила двухсот тысяч людей
  
   В Бабьем Яре расстреливали не только евреев. Расстрелы продолжались вплоть до бегства немцев из Киева.
  
   10 января 1942 года были расстреляны около 100 матросов Днепровского отряда Пинской военной флотилии.
  
   В 1941-1943 гг. в Бабьем Яру были расстреляны ОУНовцы – 621 человек (фракция А. Мельника), среди них украинская поэтесса Олена Телига и ее муж, редактор "Украинского слова" Иван Рогач, у которого была возможность спастись, но он предпочел остаться с женой и коллегами по редакции.
  
   Были расстреляны цыгане пяти цыганских таборов.
  
   Всего, по разным подсчетам, в Бабьем Яре в 1941-1943 было расстреляно от 70000 до 200000 человек, и вторая цифра, мне кажется, более близкой к истине.
  
   чем горды украинские националисты
  
   В Бабьем Яре рядом расстреляны и похоронены и палачи, и их жертвы. Два батальона украинских националистов (ОУНм) принимали участие в отлавливании евреев и их уничтожении. Расстреливали в Бабьем яре гитлеровцы. Но участие в экзекуции принимали и два батальона украинской полиции, выполнявшие охранные функции.
  
   На месте, где проводилась казнь, висели транспаранты с надписями на украинском языке: "Исполняем волю украинского народа". И после войны не только немцев, но и украинских полицаев признали военными преступниками, и многих из них осудили.
  
   Но сегодня многие жители Украины, особенно ее западной части, считают ОУНовцев борцами за создание независимой Украины.
  
   Да, они хотели независимости, но при этом разделяли расистские взгляды нацистов. И не просто разделяли, но и принимали участие в уничтожении людей.
  
   Да, нацисты казнили их за чересчур сильное стремление к государственности, не совпавшее с планами руководителей III рейха. Но антисемитизм, как был их гнилой сердцевиной, так и остался до настоящего времени. И ничего не изменилось. Они по-прежнему стоят на расистских, ксенофобских позициях.
  
   Осенью 1996 года в газете «Киевский вестник» от 26 марта 1993 года было опубликовано заявление, публично сделанное на сессии Ровенского городского Совета депутатом националистом Шкуратюком:
  
   «Я горжусь тем фактом, что среди 1500 карателей в Бабьем Яре было 1200 полицаев ОУН и только 300 немцев…».
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"