Французский прозаик и кинематографист Робер Бобер посмотрел на Париж конца 1940-х глазами женских жакеток.
театр языки музыка судьбы париж франция одежда библиотеки филология
Писатели начали остранять мир задолго до формалистов. Они смотрели на реальность глазами маленьких детей, домашних собак, старых лошадей или вовсе неодушевленных предметов – например, бабушкиного комода. У каждого существа и у каждой вещи – свой взгляд, свой ракурс.
Современный французский прозаик и кинематографист Робер Бобер (р. 1931) посмотрел на Париж конца 1940-х глазами женских жакеток. Получилась проза с изящными стихотворными вкраплениями – и на русский язык ее перевел замечательный Михаил Яснов.
Они появились на свет в ателье мсье Альбера, что на улице Тюренн. Мыслящие жакетки – сам по себе факт удивительный, но и заведение, где их сшили, тоже весьма необычно. Многие здесь (например, сам хозяин, его жена мадам Леа, гладильщик Леон) родились в Восточной Европе. Потеряв родственников и близких в 30-40-е, они в конце концов обосновались в Париже. В ателье иногда разговаривали на идише, и жакетки знали несколько слов на этом экзотическом языке. А немолодой пошивщик Шарль, чья семья погибла в концлагере, частенько вкраплял в свою речь хасидские легенды.
Жакеткам там давали имена по первым строкам популярных песен. Вообще, все ателье было поющее. Модельный сезон измерялся песнями. Пели все, даже строгий с виду Шарль нет-нет да затягивал «Парижский романс». Дочь мсье Альбера Бетти, забегая в ателье по дороге из школы, исполняла «речитативы» – в такие минуты уважительно затихали все швейные машинки. Что до торговли, то она шла неплохо, но, как в любой пошивочной, в ателье Альбера к концу сезона все-таки оставался небольшой процент неликвида. И три жакетки с необычными именами – «Месье ожидал», «Не зная весны» и «Без вас» – однажды отправились в большой магазин на Монмартре:
"И что с ними будут делать в этом магазине? Теперь, когда к каждой пришпилили картонку с цифрой, обозначающей их цену на распродаже, – на то самое место, где еще вчера были написаны их имена?"
Конечно, и сам способ доставки (в тесных коробках, на громыхающем автобусе), и замена звучного красивого имени на безликий номер – это иносказательная, остраненная версия того, что когда-то случилось с соплеменниками Альбера, Шарля, Леона. Но на дворе 1949 год, нацизм побежден, живым нужна модная красивая одежда, и «музыкальные» жакетки попадают к новым хозяевам. Каждая, как требуют законы жанра, проживает новую, богатую впечатлениями жизнь. А судьбы их неожиданным образом переплетаются.
Одна из жакеток оказывается у девушки Жюли – библиотекарши, молодого ученого-филолога и вообще особы романтической. Надев жакетку, Жюли бродит по парижским улицам и «прислушивается к жизни». Результатом прогулок становится диссертация по современной устной речи, с блеском защищенная в Сорбонне. Жакетка «Не зная весны» по праву считает себя соавтором этого научного триумфа. Жаль, предметам одежды не присваивают ученых степеней.
Другая жакетка с головой окунается в артистический мир, становится обитательницей кулис и богемным персонажем, ибо ее приобретает художник-сценограф. Жакетка дебютирует в спектакле «Дядя Ваня» – также дебютной постановке маленькой независимой труппы, руководитель которой, Рафаэль, проделал непростой путь из родного местечка под Пшемыслем к парижской театральной славе.
"В Вене, с несколькими университетскими приятелями, вместе с которыми изучал литературу и историю, он бывал на многих постановках в Бургтеатре. Особенно их потрясли спектакли, поставленные Максом Рейнхардтом до того, как в 1933 году он эмигрировал в Америку… Когда Рафаэль оказался в Париже, знание языков (польский, идиш, немецкий, французский) привело его на работу в комитет по приему беженцев."
Придет ли громкая театральная слава к клетчатой жакетке по имени «Месье ожидал»? Увидит ли ее, надетую исполнительницей главной роли, на газетной фотографии ее бывший хозяин – владелец ателье? Доведется ли ей встретиться со своими «сестрами»? Об этом знает только Робер Бобер, написавший эту добрую, немного грустную, притчевую полусказочную историю.
Еще Париж:
Трагифарс на Эйфелевой башне
Книжный салон в Париже: званый гость хуже татарина