21.03.2019 K 25 aerial view 200x159 «Атомный» шпион Жорж Коваль«Это был единственный случай, когда на сверхсекретное атомное производство сумел проникнуть агент, не источник, а советский гражданин, разведчик-нелегал… Его настоящее имя не рассекречено до сих пор»
Энциклопедия военной разведки.
Москва, 2004, стр. 395
*********
Известно, что первая советская атомная бомба, взорванная 29 августа 1949 года на полигоне под Семипалатинском, была точной копией американской. Советская разведка сумела создать обширную сеть своих агентов, которые и передали Москве все необходимые материалы по разработке этого самого страшного оружия.
Почти все эти агенты были англичанами, американцами, итальянцами, немцами. Единственным советским гражданином, которому удалось проникнуть на самые секретные американские атомные объекты, был человек, имя которого приведено в заглавии. Его знали всего несколько человек из руководства военной разведки Красной Армии. Прошло более полувека, пока о нем стало известно. Он не получил тогда никаких наград за свою смертельно опасную работу.
В ноябре 2006 года президент России и сопровождающие его лица посетили новую штаб-квартиру Главного разведывательного управления (ГРУ) Генерального штаба Вооруженных сил страны. Как почетного посетителя Владимира Путина провели в святая святых этой организации — музей ГРУ. Президент остановился у стенда, посвященного военным разведчикам периода Великой Отечественной войны. Его привлекло имя человека, о котором он до этого не слыхал. Когда ему пояснили, кто это такой, он пожелал встретиться с ним, но Георгия или как его называли в Америке Жоржа Коваля уже не было в живых. Прошел почти год и 26 октября 2007 года был опубликован Указ Президента РФ В.Путина: «За мужество и героизм, проявленные при выполнении специального задания присвоить звание Героя Российской Федерации Ковалю Жоржу Абрамовичу». Через неделю В. Путин, передавая золотую Звезду Героя России министру обороны А. Сердюкову, сказал: «Работая в 30-40-х годах прошлого века, он внес неоценимый вклад в решение ключевой задачи того времени — задачи создания атомного оружия. Я бы хотел, чтобы память о Жорже Абрамовиче была увековечена в музее Главного разведуправления Генерального штаба».21.03.2019 f6f4b19ed2f3b1c0660614be4a426e6a 200x199 «Атомный» шпион Жорж КовальНаграждение Жоржа Коваля вызвал такой всплеск публикаций в американских СМИ, каких давно уже не бывало. Лейтмотивом большинства этих статей было — как это могло случиться, что американский гражданин не только изменил своей родной стране, но и ухитрился похитить и передать коммунистам главные секреты создания атомной бомбы. Куда смотрели и чем занимались спецслужбы США? Неудивительно, что они проморгали и 11 сентября. Понемногу все успокоилось, но в мае 2009 года в популярном американском журнале «Smithsonian» а затем в «Journal of Cold War Studies» появились две статьи разных авторов о Ковале, и вновь началась дискуссия. Некоторые участники этой дискуссии объясняют необычайный успех разведывательной деятельности Коваля особенностями его биографии, к которой мы сейчас и перейдем.
Родители будущего разведчика происходили из небольшого белорусского местечка Телеханы. Это было типичное местечко черты оседлости Царской России, где половину населения составляла еврейская беднота. Плотники, столяры, портные, кузнецы, мелкие торговцы перебивались с хлеба на квас. Традиционная хала и фаршированная рыба редко бывала на их субботних столах. Все больше картошка с селедкой. Так описывал их жизнь историки местечка Телехан — Михаил Ринский и бывший житель местечка ныне гражданин Польши инженер Богдан Мельник. Плотник Абрам Коваль встретил и полюбил девушку, решил жениться, но та поставила условие, у них должен быть свой дом. Девушка, которую звали Этель, отличалась твердым характером и была членом подпольной социалистической организации. Именно последнее обстоятельство подвигло ее уйти из относительно благополучного отчего дома местного раввина и пойти работать на стекольную фабрику. Работать приходилось в ужасных условиях, а получать за свой труд копейки. В Телеханах было много хороших плотников, но работы очень мало. И в 1910 году Абрам Коваль эмигрировал в Америку. Поселился в небольшом городке Су-Сити, расположенном на стыке трех штатов Южной Дакоты, Небраски и Айовы. Золотые руки плотника Коваля нашли применение в Америке. Он быстро освоил английский и стал неплохо зарабатывать. Относительно скоро собрал деньги и купил небольшой домик, затем послал невесте достаточную сумму для переезда в Америку. Там и родились три их сына Изя (1912 год), Жорж (25 декабря 1913) и Габриэль (1919). В Су-Сити была в то время довольно крупная община, дюжина синагог и различные партии выходцев из Российской империи.
Социалистическое прошлое супругов Ковалей нашло свое применение и в Америке. В этом году исполнилось 75 лет неудавшемуся большевистскому проекту создания еврейской автономии на Дальнем Востоке. Это отдельная тема. Упоминаем мы только потому, что ряд социалистически и коммунистических настроенных еврейских эмигрантов с восторгом приветствовали этот проект. Была создана даже организация ICOR. Это была аббревиатура из слов на идиш (идише колонизацие ин ратнфербанд — еврейская колонизация в Советском Союзе). Штаб-квартира ICOR была в Нью-Йорке, но ее отделения были во многих городах США. Секретарем такого отделения в Су-Сити был Абрам Коваль. Они собирали деньги на развитие Еврейской автономной области, агитировали евреев переехать в этот новый еврейский регион.
Коваль и его семья прожили в США немногим более 20 лет. За это время в России прошли бурные изменения. Ковали не теряли связи с родными и знакомыми. Между тем жизнь в США ухудшилась, начались годы страшной депрессии, а нужно было кормить разросшуюся семью, учить детей. А тут им пишут, что в СССР образование бесплатное, успешно решается национальный вопрос и Коваль решил вернуться на родину. В 1932 году на тихоокеанском побережье США семья Ковалей села на советский пароход «Левитан» и вскоре оказались во Владивостоке. В некоторых материалах, опубликованных в Америке, встречаются и такие опусы, что семейство Ковалей пожелало возвратиться или в Минск, или в Телеханы. Но авторы этих материалов плохо знали географию и не знали, что в то время Телеханы входили в состав Польши, а с Минском у Ковалей не было никаких связей.
Поэтому, Ковали с самого начала решили обосноваться в том регионе, создание которого они всячески приветствовали. Поселились они в молодом городе Биробиджане, который стал столицей Еврейской автономной области. Кроме Ковалей в Биробиджане поселились еще ряд еврейских семей из США. Всем им предоставили жилье, и они образовали коммуну, где успешно трудились они сами и их взрослые дети. В 1934 году за плечами Жоржа Коваля был уже рабочий стаж (начал он работать лесорубом, затем электриком) и российское среднее образование плюс два семестра американского колледжа. Он поехал в Москву и поступил в химико-технологический институт имени Д.И. Менделеева. Учился он очень хорошо и по решению Государственной экзаменационной комиссии без экзаменов был зачислен в аспирантуру института. Комиссия нашла у дипломанта Коваля задатки исследователя.
В 1939 году он женился на своей однокурснице, родилась дочка. В некоторых американских статьях утверждается, что жена Жоржа была дочерью владельца небольшой шоколадной фабрики в Москве. Невдомек американским авторам, что в 1939 году в Москве никак не могла существовать даже небольшая частная фабрика. На деле жена Жоржа Людмила была внучкой бывшего российского бизнесмена средней руки. В этом же году молодой аспирант попал в поле зрения советской военной разведки. ГРУ срочно нужны были новые сотрудники. А тут отличник, молодой химик-технолог, да к тому же родившийся в Америке, хорошо знающий обычаи и особенности этой страны и, разумеется, свободно владеющий английским.
Запросили институт, характеристика была прекрасной, и на первой же встрече с сотрудниками ГРУ Жорж Коваль дал согласие работать в военной разведке. Предстояло пройти специальную подготовку. Жорж быстро овладел премудростями этой деятельности и его решили направить в США. В конце прошлого века бывшие друзья Жоржа нашли его адрес в Москве и установили с ним регулярную переписку. Вначале по почте, а затем с помощью интернета. Самая длительная переписка была с его бывшим коллегой по службе в американской армии и работе на атомных объектах Арнольдом Креймишем. Он нашел Жоржа в 2000 году, и они переписывались до смерти Коваля. В воспоминаниях Креймиша мы встречаем много интересных деталей о Жорже, после его возвращения в США уже агентом советской военной разведки.
Так например, в одном из своих писем Жорж сообщил Креймишу, как он вернулся в Америку. Прибыл он в Сан-Франциско в октябре 1940 года на небольшом танкере. Чтобы не предъявлять никаких документов, он сошел на берег вместе с капитаном, его женой и маленькой дочерью. На контрольном пункте капитан предъявил свои документы, сказал, что остальные его люди и контроль не стал проверять их. Далее он сообщил Креймишу следующее: «Я был призван в армию в 1939 году, чтобы скрыть мое исчезновение из Москвы. Мне даже не пришлось пройти военную подготовку и службу, как это следовало бы сделать в то время. Я не принимал присяги и никогда не носил военной формы».
Из Сан-Франциско Жорж сразу же уехал в Нью-Йорк, где находилась резидентура ГРУ. В его задачи входило сбор сведений о разработке в США новых химических отравляющих веществ. Для этого надо было устроиться на работу в соответствующие лаборатории. Сделать это было сложно. Жорж предложил вновь стать американцем из города Cу-Сити. Был определенный риск встречи с бывшими соседями или одноклассниками, но ГРУ вынуждено было согласиться с этим предложением. Жорж быстро нашел работу по специальности, но ясно понимал, что никаких встреч с бывшими друзьями или посещения родного города быть не должно. Вскоре началась Вторая мировая война и Жорж по возрасту подлежал призыву в американскую армию. Она в то время мало интересовала ГРУ. Коваль запросил начальство, и те рекомендовали уклониться от службы, а в случае невозможности положиться на судьбу. Кто мог предположить в то время, что эта судьба преподнесет его руководству такой подарок.
По существующим в то время законам, Коваль был зарегистрирован для призыва в армию в 1941 году. Однако, фирма, где он тогда работал, сумела задержать его до февраля 1942. Отсрочка истекла, и Жорж был направлен в форт Дикс для основной военной подготовки. Готовили их для службы в инженерных войсках. Во время работы в фирме Raven Electric Company и в армии Жорж в беседах с сослуживцами говорил, что он родился в Нью-Йорке, круглый сирота, воспитывался в приюте. Когда один из его армейских сослуживцев спросил, как это у коренного жителя Нью-Йорка в речи проскальзывает айовский акцент, то Коваль заметил, что его воспитатели в приюте были из Айовы. Новобранцы прошли так называемый IQ тест и самые высшие оценки оказались у Коваля. Его вместе с рядом других направили на дальнейшую учебу в Сити Колледж в Манхэттене, где он изучал электротехнику.
Военных студентов разместили в бывшем еврейском сиротском доме, и Жорж не раз говорил сослуживцам, что его детство прошло именно в таком доме. Между тем начались активные работы по созданию атомной бомбы и Жоржа направили на учебу на специальные курсы, где военнослужащих готовили для работы на объектах по производству радиоактивных материалов. В августе 1944 года рядовой американской армии Жорж Коваль был направлен на секретный объект в город Ок-Ридж в штате Теннеси. Перед отъездом Жорж встретился с советским резидентом, и они оговорили возможности дальнейшей связи. Но ни резидент, ни Жорж понятия не имели в то время, что это за объект. Американская военная контрразведка считала, что проекту по созданию атомного оружия была создана абсолютная секретность. Военный руководитель проекта генерал Лесли Гровс назвал меры безопасности, которые были предприняты для сохранения в тайне процесса разработки атомной бомбы «мертвой зоной».
Такого же мнения придерживался и начальник службы безопасности проекта бывший мичман белогвардейского флота полковник Борис Паш. Он был сыном митрополита русской православной церкви в США Феофила. В миру его имя было Пашковский, но сын его американизировал свою фамилию. Гровс и Паш полагали, что созданная ими «мертвая зона» непроницаема, а меры безопасности обеспечивают секретность не на сто, а двести процентов. Между сотрудниками лабораторий, занятых исследованиями, воздвигли непроницаемые барьеры. Один отдел не знал, чем занимаются другие. Тщательно проверялись все сотрудники научного центра в Лос-Аламосе, работающие на заводах по обогащению урана и там где были промышленные атомные реакторы.
Биографические данные проверялись и перепроверялись, за всеми велось постоянное наблюдение, вскрывались письма, прослушивались телефонные переговоры, в квартирах устанавливались прослушивающие устройства. Не все выдерживали такую психологическую нагрузку. Но случай помог советскому разведчику проникнуть в эту «мертвую зону». В первый же свой отпуск Жоржу удалось установить связь с резидентом ГРУ. Его сообщение о секретном объекте и то чем там занимаются пошло в Москву. Сведения были весьма интересными, и о них в СССР не знал никто.
Коваль сообщил, что он работает в Ок-Ридже на предприятии, где производится обогащенный уран и плутоний. До конца жизни Жорж гордился тем, что был единственным разведчиком, который держал в руке образцы плутония. Он был радиометристом и по своей должности имел доступ в различные отделы большого предприятия, на котором трудилось более полутора тысяч человек. Как химик Жорж Коваль быстро разобрался в деталях технологии по обогащению урана. Жорж был инженером от Бога. Он имел редкий допуск к оборудованию для обогащения урана и плутония. И даже отрывочных сведений ему было достаточно, чтобы понять весь технологический цикл. Детальные сообщения в Москву сразу попадали в отдел «C» наркомата внутренних дел, которым руководил генерал-лейтенант Судоплатов. Даже он не знал имени агента, от которого поступали такие важные сведения. ГРУ передавало все эти данные в нарком внутренних дел в обезличенном виде, и они сразу же попадали к научному руководителю советского атомного проекта академику Курчатову.
Из сообщений Коваля стали известны не только основные детали технологии, но и места расположения американских секретных объектов. Новым для советских ученых стало сообщение Коваля о производстве американцами полония и его дальнейшем использовании при создании атомной бомбы. По их просьбе он передал детали технологического процесса производства полония, и как он будет применяться в атомном заряде. В 1945 году Жорж Коваль был уже не рядовым, а сержантом штабной службы. Его перевели на работу на другой атомный объект в городе Дайтоне. Руководство лаборатории с доверием относилось к Ковалю. Его даже включили в состав специальной группы для изучения результатов атомной бомбардировки японских городов Хиросима и Нагасаки, но поездка в Японию не состоялась. В 1946 году Коваль уволился с военной службы.
Руководство лаборатории настойчиво предлагало Жоржу остаться там работать в должности гражданского специалиста, предлагая значительное повышение в должности и весьма приличный оклад. Резидент ГРУ в США полагал, что Жорж должен принять это предложение. Открывались новые перспективы получения американских секретных данных. Но в 1946 году шифровальщик посольства СССР в Канаде Гузенко сбежал и выдал многих агентов советской разведки в США и Канаде. Началась антисоветская шпионская истерия. Газеты всего мира публиковали различные сведения о советских атомных шпионах. Коваль в своем рапорте руководству сообщил, что в Америке изменились и ужесточились требования к системе отбора специалистов для работы на атомных объектах. Существовала реальная угроза, что спецслужбы США смогут установить, что Жорж Коваль в 1932 году покинул США. Жорж знал, что в одном из изданий журнала в Биробиджане есть фотография семьи Ковалей, где на первом плане четко был запечатлен Жорж Абрамович.
Кто мог знать, что эту фотографию не разыщет контрразведка США? Руководство ГРУ согласилось с доводами Жоржа, и в 1948 году окольным путем он вернулся в СССР к своей семье.Как оказалось впоследствии, опасения Жоржа были не напрасными. От своих знакомых в США Коваль узнал, что вскоре после того, как он покинул страну, агенты ФБР несколько раз опрашивали бывших соседей Ковалей, пытаясь установить не одно ли это лицо студент Жорж Коваль, уехавший в 1932 году и штабной сержант, служивший на самых секретных объектах.
Только к концу 1948 года Жорж Коваль вернулся в Москву к жене и дочери, которые долгие десять лет ждали его, изредка получая небольшие письма, через незнакомых им военных. В 1949 году Жорж был демобилизован из Советской Армии и на полвека расстался с военной разведкой. Без особых усилий восстановился в аспирантуре, через два года защитил диссертацию и стал кандидатом наук. Вот тут-то у молодого ученого и начались проблемы. Никто, разумеется, не знал, что он десять лет прослужил в разведке. Казалось бы, что его истинное место в одном из институтов или предприятий, занимающихся атомными проблемами. Но Жорж Коваль в течение года никак не мог найти работу. Вакансий было много, но стоило ему заполнить анкету, как отделы кадров под благовидным предлогом отказывали.
В анкете значилось, что с 1939 по 1949 год рядовой Коваль служил в армии. Никаких наград, кроме медали «За победу над Германией» не имел. Он отказывался отвечать на вопросы, где проходила его служба. Не отвечал и на вопросы, как это человек с высшим образованием за десять лет службы не смог получить даже первичного офицерского звания младшего лейтенанта. Да тут еще такие данные, что родился в Америке и еврей по национальности. Терпения Жоржа иссякло, и он обратился за помощью к руководству военной разведки. 10 марта 1953 года Коваль в своем письме сообщил своему бывшему начальству, что после окончания аспирантуры комиссия по распределению до сих пор не решает вопроса о его трудоустройстве.
При попытках самому устроиться на работу, в первую очередь, обращают внимание, что он выходец из Америки. Начальник ГРУ генерал-лейтенант М.А. Шалин незамедлительно приказал разобраться в судьбе Жоржа. Он лично направил письмо министру высшего образовании, в котором писал, что Жорж Коваль с 1939 по 1949 год находился в рядах Советской Армии. В соответствии с законом о неразглашении государственной и военной тайны он не может дать объяснения о характере своей службы, которая протекала в особых условиях. Он просит принять представителя ГРУ, который лично устно объяснит министру кем и где работал Жорж Коваль.
Разумеется, после этого судьба Жоржа быстро была решена. Его направили на преподавательскую работу в свою альма-матер — институт химической технологии, который и стал на долгие годы родным домом Жоржа Коваля. Жорж проработал в этом институте около сорока лет, был любим и уважаем студентами и коллегами, создал свое собственное научное направление, опубликовал около сотни научных работ. Жорж Коваль был талантливым аналитиком, прирожденным педагогом и не менее удачным военным разведчиком. Аналитический характер его ума позволял предвидеть опасные ситуации и тем самым избегать контактов с контрразведкой.
Как же получилось, что работа Коваля в военной разведке не была оценена. Его коллеги по добыванию американских и английских атомных секретов, хотя и поздно, но получили признание. Так например, военные разведчики работавшие по этой же проблеме Артур Адамс и Ян Черняк были удостоены звания Героя России. Основной причиной забвения деятельности Коваля было то обстоятельство, что после окончания Второй мировой войны две советские спецслужбы внешней разведки НКВД и ГРУ были объединены в одну структуру, которая получила название комитета по информации. Пока комитет организовывался, а затем был расформирован, Жорж Коваль исчез из перечня сотрудников военной разведки. Руководство советским атомным проектом было возложено на Л. Берия, который выдвигал своих сотрудников — работников НКВД.
Даже в настоящее время в ряде книг по истории советского атомного проекта скупо упоминается, что именно секретарь военного атташе в Англии полковник Семен Давидович Кремер впервые сообщил о работах по созданию нового секретного оружия. Танкист Кремер вскоре ушел из разведки. В ожесточенных сражениях Великой Отечественной войны он стал генералом и Героем Советского Союза. О Жорже Ковале забыли, и он не напоминал о себе до начала 2000 года. После этого Жорж сразу же был принят в члены совета ветеранов военной разведки, награжден почетным знаком «За заслуги в военной разведке». Ему ежемесячно стали оказывать и материальную помощь. На специальном стенде в музее помещена его фотография и краткое описание его заслуг, на которые обратил внимание президент России В. Путин. Со своими коллегами Жорж не делился воспоминаниями о службе в разведке. Когда автор книги «ГРУ и атомная бомба» узнал о деятельности Коваля и по наводке ГРУ попросил о встрече с ним, то Жорж Абрамович очень неохотно дал самые общие сведения о себе и попросил в будущей книге изменить свою фамилию и даже скупые биографические данные. В книге он выведен по своей оперативной кличке «Делмар».
Начиная с 1995 года стали рассекречивать и публиковать книги о советском атомном проекте и сотрудниках внешней разведки, оказавших значительную помощь советским ученым в создании атомной бомбы. В одной из таких книг опубликовано письмо ГРУ начальнику отдела «C» НКВД генерал-лейтенанту Судоплатову от 15 февраля 1946 года. В нем говорилось, что ГРУ направляет описание производства элемента полония, полученное нами от достоверного источника. Этим источником и был Жорж Коваль. Как следует из ряда публикаций, нейтронный запал к советскому атомному устройству, которое готовили для взрыва на Семипалатинском полигоне, был изготовлен по данным, полученным от Коваля. До этого использованием полония в рамках советского атомного проекта никто не занимался.
Сведения, переданные Ковалем в 1945-1946 годах об использовании американцами полония, подсказали советским ученым идею создания нейтронного запала. Он же сообщил методику получения полония из висмута. Кроме книг и статей, где, уже открыто сообщается имя и приводятся фотографии Жоржа Абрамовича Коваля . Российское телевидение 8 ноября 2006 года показало в своих передачах фотографию до этого неизвестного разведчика и кратко сообщило о нем. Жаль только, что сам Коваль не дожил до этого дня. Он скончался в январе 2006 года в Москве на 94-м году жизни.21.03.2019 d00cbcc42719d04f 200x166 «Атомный» шпион Жорж КовальВ заключение, хочется остановиться на двух вопросах. Первый из которых, широко обсуждаемый в американских СМИ, как это американские спецслужбы не смогли обнаружить советского разведчика. В этом отношении заслуживает внимания мнение Арнольда Креймиша. Он полагает, что в этом деле виновата некомпетентность и соперничество американских спецслужб, ответственных за обеспечение безопасности и секретности работы атомных предприятий. Вышеупомянутый Генерал Гровс и полковник Паш не доверяли ФБР и больше верили в возможности армейской контрразведки. Но эта служба больше занималась аналитической работой, а не ловлей шпионов. Кстати сказать, подозрения о причастности Коваля к разведке впервые возникли у ФБР, но слишком поздно.
Представители ИТАР-ТАСС после 2006 года получили от ФБР в США ряд документов из рассекреченного дела Жоржа Коваля. Из этих документов следует, что на вопросы директора ФБР Гувера:
а) как и с чьей помощью Коваль смог попасть на атомные объекты,
б) к какой секретной информации он имел доступ,
в) было ли это результатом заранее спланированной операции,
г) кто помог ему попасть в США и легализоваться,
д) не возвращался ли Коваль в США после его отъезда в 1949 году.
Его сотрудники не смогли ответить на эти вопросы. Даже попытка Гувера лишить Коваля американского гражданства не увенчалась успехом. Во всех без исключения служебных характеристиках Коваля, собранных фебеэровцами давалась самая высокая оценка его профессиональным и личным качествам. Свидетельством этого являются и воспоминания его сослуживцев в Америке. Уже упомянутый выше Арнольд Креймиш, который учился вместе с Жоржем и работал с ним на атомных объектах, вспоминал: «Он был очень дружелюбным. У него был допуск ко всему… У него был собственный джип, мало у кого из нас был собственный джип…и он был умный. Настоящий шпион ГРУ».
Стюарт Блум, один из ведущих физиков Ливерморской национальной лаборатории в Калифорнии, который также учился вместе с Ковалем, называл его правильным парнем: «Он играл в бейсбол. И хорошо играл. У него не было русского акцента. Он отлично говорил на английском языке — американском английском. Никто и усомниться не мог в том, что он — настоящий американец… Однажды я видел, что он смотрит куда-то вдаль и думал о чем-то. Теперь я, кажется, понимаю о чем».
Американская разведка узнала о нем, считают историки, с начала 50-х годов. Вначале это были только подозрения, но затем после допроса его коллег, они убедились в своих подозрениях, но деталей не смогли узнать. Со всех допрашиваемых взяли подписку о неразглашении. Английская газета «The Independent» справедливо заметила, что американские спецслужбы «были настолько сконфужены своей полной неспособностью сохранить в секрете государственные тайны, что окружили дело Коваля завесой молчания…»
А вот почему сам Жорж Коваль не желал раскрытия своего настоящего имени и деятельности в разведке — тайна, которую он унес с собой в могилу. При торжественной передаче награды Коваля министру обороны России, кто-то упрекнул тогдашнего руководителя ГРУ в том, что признание пришло только посмертно. Он ответил, что Жоржу неоднократно предлагали сделать это, но он отказывался. Может быть, разгадка этой тайны кроется в словах Жоржа Коваля, которые он неоднократно повторял в просьбе рассказать о своей деятельности в разведке: «Пусть в истории будет больше белых пятен, чем черных страниц».