И́ДИШ ЛИТЕРАТУ́РА (ייִדישע ליטעראַטור). На почве языка идиш возникли многообразный фольклор и литература, самая богатая из всех литератур на каком-либо из еврейских языков, кроме иврита.
Содержание:
Введение
До конца 18 века
Новая литература до Первой мировой войны
После Первой мировой войны
Эрец-Исраэль и Государство Израиль
Введение
До конца 18 в. отмечается довольно четкое функциональное различие между литературами на иврите и идиш, существовавшими одновременно. Иврит, по-прежнему объединявший евреев всех стран рассеяния, сохранял свою исключительную роль в самых важных, существенных сферах еврейской культуры, выражал высочайшие эстетические, интеллектуальные, социальные и религиозные идеалы общества. Идиш ограничивался обслуживанием масс, удовлетворением нужд простонародья и женщин, как правило, не получавших традиционного еврейского образования. Литература на идиш состояла, главным образом, из произведений воспитательного характера, написанных для народа носителями еврейской образованности, а также из популярных произведений, авторы которых происходили из тех же социальных слоев, что и их читатели. Она включала темы и литературные формы, отсутствующие в литературе того времени на иврите. Ряд памятников письменности на идиш, относящихся к периоду до конца 18 в., о существовании которых известно из различных источников, не сохранился.
Функциональное различие между литературами на иврите и идиш было нарушено в конце 18 в. с возникновением движения Хаскалы, начало которого стало разграничительной линией между старой и новой литературой на идиш. Изменениям подверглись как содержание, так и форма литературы на идиш; изменился и сам письменный язык: к концу 18 в. он обрел единые формы, позволившие ему служить средством общения для евреев Западной и Восточной Европы, несмотря на значительные различия в устной речи тех и других, в свою очередь, отличавшейся от письменного языка.
В конце 18 в. — начале 19 в. возник новый язык письменности, основанный на восточноевропейских диалектах идиш, в то время как в Западной Европе идиш перестал служить языком литературного творчества из-за языковой ассимиляции его носителей, обусловленной движением Хаскалы и эмансипацией. Не позднее 2-й половины 19 в. в литературе на идиш оказались представлены практически все жанры современной европейской литературы.
До конца 18 века
Библия в литературе на идиш
Поскольку знание Библии и Талмуда является одной из основ еврейской духовной традиции, литература на идиш с самого начала основывалась главным образом на Библии и ее толкованиях, талмудических легендах и мидрашах. Первые шаги литературы на идиш отражены в глоссах на полях рукописных текстов на иврите, восходящих, по меньшей мере, к 12 в., в глоссариях, приложенных к отдельным книгам, а также в словарях-конкорданциях типа «Миркевет ха-Мишне — Сефер рабби Аншел» («Книга рабби Аншела», Краков, 1534 — первая из известных книг, напечатанных на идиш). Позднее появились полные переводы Пятикнижия (Констанц, 1544; Аугсбург, 1544; Кремона, 1560), отдельных книг, например, Псалмов (Венеция, 1545), и, наконец, перевод всей Библии (Амстердам, 1676–79). Ранние переводчики Библии во многом опирались на традиционные ивритские комментарии к ней. Стремясь к максимальной верности подлиннику, они сохраняли в переводах библейский синтаксис, вместе с тем тщательно подыскивая каждому слову эквивалент в идиш своего времени. За словом тайч (немецкий) закрепилось в идиш значение `перевод` (но также `толкование`, `комментарий`). Переводам стали приписывать тот ореол святости, которым был окружен оригинал. Идиомы, стилистические и лингвистические формы переводов стали главным источником архаической стилизации в современном литературном творчестве на идиш, которое возникло из традиционного устного изучения Писания евреями Германии и Восточной Европы. Эта традиция все еще живет среди их потомков в Израиле и США (см. Хедер). В результате постоянных изменений в языке возникла необходимость в обновлении перевода Библии. В новейшее время переводы отдельных книг Библии делали Менделе Мохер Сфарим, И. Л. Перец, И. Каценельсон, а перевод всего Писания осуществил Иехоаш. Эти переводы снова сделали Библию одним из главных источников вдохновения для литературы на идиш.
Эпическая поэзия на библейские темы. Первое известное нам сочинение такого рода на идиш — стихотворные изложения историй Авраама, Иосифа и Аарона, сохранившиеся в одной из рукописей Каирской генизы (переписана в 1382; ныне в библиотеке Кембриджского университета). История принесения в жертву Исаака (см. Акеда), книга Эсфирь и основанные на ней мидраши передавались в стихах на идиш, по меньшей мере, с 15 в. и приобрели большую популярность. Этот литературный жанр достиг вершины в изложении в стихах отдельных книг Библии, как, например, «Шмуэл-бух» («Книга Самуила», Аугсбург, 1544), «Мелохим-бух» (Аугсбург, 1543; см. Царей книга). Более поздние произведения, например, изложение книги Иехошуа бин Нуна (Мантуя, 1562–64), Судей (Мантуя, 1564; см. Судей Израилевых книга), Даниэль (Базель, 1557) имитировали строфу ранних поэм, либо слегка видоизменяли ее. Все названные поэмы в основном используют метрическую структуру, характерную для немецкой эпической народной поэзии, применяя иногда акростих и строфу ивритского пиюта. Сюжетно поэмы основываются не только на книгах Библии, но и на соответствующих аггадических сказаниях (см. Аггада) и текстах мидрашей. Можно полагать, что создание этих поэм в значительной степени стимулировалось сознанием необходимости заменить светскую заимствованную эпику (рыцарские романы), нашедшую путь к массовому еврейскому читателю (см. ниже). В 17 в. жанр эпической поэзии на библейские темы уступает место гомилетической прозе, объекты и темы которой черпались из тех же источников.
Гомилетическая проза
«Цеена у-реена» («Пойдите и узрите», конец 16 в. или начало 17 в.; составил рабби Я‘аков бен Ицхак Ашкенази из Янова, умер в 1623 г.), наиболее известное произведение этого жанра, представляет собой собрание рассказов на библейские темы, проповедей, поучений и экзегетических комментариев на избранные стихи в недельных отрывках Пятикнижия и хафтарот (см. Хафтара). Книга написана живым, простым и свободным стилем; первое из дошедших до нас изданий (по-видимому, четвертое) вышло в Ханау (1622). Известно более 210 изданий этой книги; она продолжает печататься по сей день. Книга «Сефер ха-маггид» («Проповедник»), приписываемая тому же автору, является переводом на идиш Пророков и Писаний вместе с парафразом комментариев Раши. Перевод напечатан рядом с текстом Библии и Раши на иврите. Популярность этой книги непрерывно росла. В начале 18 в. она была опубликована под названием «Маггишей минха» («Подносящие дар») с добавлением перевода Пятикнижия, выполненного в том же стиле. Оригинальность и новизна этих произведений заключается главным образом в их народном стиле и в новых литературных формах, в которые отлились сокровища древней культуры. Канонизация применявшихся в них стилистических средств оказала большое влияние на формирование архаического стиля, который, игнорируя развитие устной речи, господствовал в литературе на идиш до конца 18 в.
Драма
Библейская драма на идиш появилась только в конце 17 в. Возникновение в Германии профессиональных театральных трупп способствовало секуляризации театра. Его освобождение от контроля христианской церкви привело, в свою очередь, к смягчению талмудического запрета посещать «сборища легкомысленных». Драма на идиш ограничивалась библейскими темами: «Ахашвейрош-шпил» («Действо об Ахашвероше», самая ранняя рукопись — 1697, печатный текст — Франкфурт-на-Майне, 1708); «Мехирас Иосеф» («Продажа Иосифа», Франкфурт-на-Майне, до 1711), «Довид ун Гольас» («Давид и Голиаф», Ханау, 1717) и «Мойше Рабейну бешрайбунг» («Повествование о Моисее», около середины 18 в.). В этих драмах явно влияние нееврейского театра того времени, проявляющееся главным образом в сценическом оформлении и введении комических персонажей. В качестве образцов использовались, возможно, нееврейские пьесы на те же темы, однако все элементы, несовместимые с еврейским мировоззрением, заменялись материалом из мидрашей, что в немалой степени способствовало оригинальности драмы на идиш. Пьесы обычно ставились на праздник Пурим (отсюда их название пуримшпиль — `пуримское игрище`). Традиция пуримшпиль, которая была жива в Восточной Европе вплоть до Второй мировой войны, несет на себе явные следы ранней драмы на идиш.
Литургия
Канон еврейской литургии сложился задолго до развития литературы на идиш. Этим, возможно, объясняется незначительное количество оригинальных молитв и произведений религиозной лирики на идиш. Самое раннее религиозное стихотворение на идиш (сохранилось в махзоре из Вормса, 1272) — это бенедикция несущему молитвенную книгу в синагогу. Содержащаяся лишь в этом источнике, она не стала обязательной частью литургического канона. Использование идиш в литургии сводилось в основном к переводу отдельных молитв (начиная с 15 в.) и целых молитвенников (первый печатный молитвенник на идиш — Ихенхаузен, 1544) для облегчения понимания канонического текста на иврите и арамейском языке. На идиш составлялись индивидуальные молитвы, так называемые тхинес (см. Тхиннот), которые не входили в литургический канон, писались прозой, простым, искренним и задушевным языком и считались молитвами для женщин (известны с середины 16 в.). Идиш применялся также в религиозной поэзии, предназначавшейся для церемоний, которые проводились дома (субботние и праздничные трапезы, пасхальный седер, свадьбы и обрезания). К 15 в. появляются на идиш не только переводы популярных песнопений и пиютов, но и оригинальные стихотворения, предназначенные для подобных торжеств. Некоторые из таких песнопений писались одновременно на иврите и на идиш, с тем, чтобы в их исполнении могли участвовать все присутствующие. Эта поэзия на идиш характеризуется симбиозом строфики иврит, пиюта, приспособленной к лингвистическим особенностям идиш, и строфики немецкой народной песни, на мелодию которой и пелись некоторые стихи на идиш.
Этическая литература
Книги на идиш, посвященные еврейским обычаям (первая напечатана в Венеции в 1590 г.), а также правилам поведения, учили еврейскую общину порядку совершения синагогальной службы, праздничных церемоний и религиозных обрядов, совершаемых дома. Первая из книг, посвященная вопросам этики — «Сефер мидос» («Книга норм», Исни, 1542), представляла собой перевод анонимного произведения, написанного на иврите; этот перевод был напечатан ранее ивритского оригинала, вышедшего в 1581–82 под названием «Орхот цаддиким» («Пути праведных»); другие же, как например «Лев тов» («Доброе сердце», Прага, 1620) и «Симхас ха-нефеш» («Радость души», 1-я часть, Франкфурт, 1707; 2-я часть в стихах, Фюрт, 1727), представляли собой оригинальные произведения на идиш.
Поучительные рассказы и жития праведников, возникшие на основе проповедей, устной народной традиции и легенд, содержатся в рукописях и небольших книжках, которые печатались с середины 16 в. в Венеции (большинство их не сохранилось). «Майсе-бух» (см. Ма‘асе-бух, Книга рассказов», впервые опубликована в Базеле, 1602) состоит из 257 рассказов, основанных главным образом на сюжетах, заимствованных из Талмуда и мидрашей, на агиографических рассказах о Хасидей Ашкеназ и других повествованиях, испытавших влияние нееврейского фольклора и нееврейской новеллы того времени. Некоторые из включенных в «Майсе-бух» рассказов о жизни и поступках Хасидей Ашкеназ, позднее вошедшие в сборник «Майсе-нисим» («Чудесные деяния», Амстердам, 1696), являются поучительными описаниями примерно-добродетельного поведения, типа литературы exemplum.
Самый ранний образец басни в литературе на идиш (1382) сохранился в так называемой Кембриджской рукописи. Сборник свободных переводов басен, известных в то время на иврите («Мишлей шу‘алим» — «Басни о лисах»), напечатан во Фрайбурге в 1583 г. Второе собрание басен и притч на идиш «Ку-бух» («Книга о корове», Верона, 1594?), по-видимому, сохранилось только в издании Франкфурта-на-Майне, 1697.
Исторические песни и историографические сочинения
Исторические песни, своего рода стихотворные повести, описывающие личные переживания, общественные события, тяжелые испытания (изгнания, кровавые наветы, массовые убийства и стихийные бедствия — от Вильны на севере до Офена на юге, от Украины на востоке до Голландии на западе), выпавшие на долю ашкеназского еврейства в 17–18 вв., публиковались вскоре после описанных в них событий с целью распространения информации и вынесения суждений о них. Около 40 сохранившихся исторических песен представляют собой только остатки поэтического жанра, весьма распространенного в свое время. Самой ранней из них является «Мегилес Винц» («Свиток о Винце») Элханана Хелна, описывающая изгнание евреев из Франкфурта-на-Майне и их последующее возвращение (1612–16). Написанные на идиш, а иногда существующие параллельно на иврите и на идиш, эти песни переняли как стилистические и структурные формы немецкой поэзии этого жанра, так и элементы жанров кина и пиют в поэзии на иврите. Авторы исторических песен, принадлежавшие большей частью к низшим слоям еврейских общинных служителей, отображали события с точки зрения моральных норм, излагавшихся в популярной этической литературе. Эти нормы находили отражение как в самой этической ткани повествования, так и в лирических отступлениях. Жанр исторической песни в модифицированной форме продолжал жить в Восточной Европе до Второй мировой войны. Его последние остатки были сохранены пережившими гетто и нацистские концлагеря.
Большая часть историографических сочинений на идиш представляла собой переводы с иврита. Одним из немногих исключений является написанное на идиш произведение Менахема Мана Амеландера (ум. 1767?) «Шеерис Исроэль» («Остатки Израиля», Амстердам, 1743) — продолжение до 18 в. книги Иосиппон, популярный перевод которой на идиш впервые напечатан в Цюрихе в 1546 г. Живое описание жизни евреев 17–18 вв. содержится также в мемуарах Гликель из Хамельна.
Транскрипция немецких произведений
Произведения немецкой народной литературы были не только хорошо известны евреям, но и оказали явное влияние на литературу на идиш, несмотря на то, что до середины 18 в. большинство евреев — даже те из них, кого привлекала светская немецкая литература — хотя и понимали немецкий язык, не могли читать на нем. Они знакомились с этой литературой либо в устной форме, либо в записи еврейскими буквами. Такие записи (транскрипции) занимали видное место в литературе на идиш с 14 до 18 вв. Старейшая из известных нам транскрипций — «Дукас Хорант» в рукописи 1382 г. из Каирской генизы (ныне в библиотеке Кембриджского университета). Транскрибировались главным образом песни, рассказы о фантастических приключениях, а с 16 в. также так называемые немецкие народные книги. При транскрибировании немецкого текста еврейскими буквами из него обычно исключались христианские темы и ссылки или заменялись еврейскими.
Светская литература на идиш в Италии
Оригинальная светская литература на идиш возникла не в Германии, где евреи могли непосредственно знакомиться с немецкой литературой, а в Италии 16 в., где иммигранты-ашкеназы были отрезаны от немецкой среды, в то время как идиш оставался их живым языком, по меньшей мере, в течение столетия. Хотя некоторые произведения на идиш, созданные ими, имели нееврейские источники, они представляли собой продукт оригинального творчества.
Центральной фигурой литературы на идиш в Италии был Элияху Бахур Левита, являвшийся также автором ряда выдающихся трудов на иврите. Сохранились следующие его произведения на идиш: перевод Псалмов (Венеция, 1545), два стихотворных сатирических памфлета и свободные адаптации итальянских рыцарских романов «Буово д’Антона» (написана в 1507 г., напечатана в Исни, 1541; известна в последующих изданиях как Бове-бух) и «Парис ун Вьене» («Парис и Вьена», по-видимому, написана в 1508–09; первое издание, относящееся к 50-м гг. 16 в., не сохранилось, а веронское издание 1594 г. сохранилось лишь частично). Адаптируя повествование о Буово д’Антона, Элияху Левита частично устранил эротические элементы, ввел оригинальные лирические и юмористические дополнения, придал персонажам романа еврейские черты. В процессе адаптации он выработал оригинальное оформление строфы, а вторая половина произведения и второй его роман написаны строгим ямбическим размером. Этим Элияху Левита предвосхитил его появление в европейской литературе.
Новая литература до Первой мировой войны
Хаскала
Две комедии эпохи Хаскалы, написанные в 90-х гг. 18 в. И. А. Эйхелем (1756–1804) и А. Вольфсоном (1754–1835), ознаменовали закат литературы на идиш в Западной Европе, где евреи добровольно интегрировались в немецкой культуре и литературе. Обе комедии были проявлением складывавшихся в то время тенденций к ассимиляции: стремясь уничтожить популярный пуримшпиль с его «испорченным» языком, они позволяли говорить на идиш лишь отрицательным персонажам, в то время как положительные говорят — или пытаются говорить — на «чистом» немецком языке. Деятели Хаскалы Восточной Европы часто относились к идиш отрицательно, однако использовали его для распространения своих идей в массах. Так была заложена основа новой литературы на идиш. Удачное использование выразительных возможностей идиш можно ясно видеть в произведениях ранних деятелей восточноевропейской Хаскалы: Менахема Лефина (см. Сатановер Мендл) и Иосефа Перла.
Хасидизм
С момента своего возникновения в Восточной Европе литература на идиш стала ареной столкновения между хасидизмом и Хаскалой. Несмотря на то, что объем и литературные формы литературы на идиш, созданные последователями хасидизма, ограничены по сравнению с их литературой на языке иврит, эти произведения оказали весьма сильное и длительное влияние на все виды современной литературы на идиш.
Хасидская литература на идиш породила повествования двух основных типов: 1) Агиографические рассказы (жития), прославляющие вождей хасидизма путем описания их чудесных деяний. Первое и важнейшее собрание таких рассказов «Шивхей ха-Бешт» («Славословие Бешту», 1815; см. Исраэль Ба‘ал-Шем-Тов) возникло в устной традиции на идиш, было записано на иврите и тут же переведено на идиш в трех независимых вариантах, которые стали первыми звеньями в цепи агиографической литературы на идиш, не прерывавшейся до самого периода Катастрофы (поэма И. Каценельсона о рабби из Радзиня была написана в Варшавском гетто в 1942–43), а в настоящее время продолжающей существовать в основных местах сосредоточения хасидов в Израиле и США. 2) Мистико-символические рассказы рабби Нахмана из Брацлава. Одно из самых замечательных произведений в истории литературы на идиш, эти рассказы вышли в свет, вместе с переводом на иврит, в 1815 г. Содержание этих рассказов несет на себе отпечаток каббалистических и эсхатологических идей. Некоторые из них имеют фольклорные источники. Этот повествовательный жанр не имел последователей в рамках хасидизма, однако он стал источником вдохновения для И. Л. Переца, Д. Игнатова, Дер Нистера и других видных представителей новой литературы на идиш.
Борьба между Хаскалой и хасидизмом
Борьба против хасидизма и его литературы, особенно против его повествовательной литературы на идиш, была характерна и для литературы Хаскалы на этом языке. Ее главное направление, агрессивное и откровенно дидактическое, было представлено главным образом сатирой (И. Аксенфельд, И. И. Линецкий и др.), пародиями и мистификациями, основанными на самой хасидской литературе (И. Перл); художественные средства довольно долго ограничивались сатирой и патетикой. Поэтические и драматические произведения Ш. Эттингера были гораздо менее тенденциозны и дидактичны, более совершенны в художественном отношении. Многочисленные рассказы А. М. Дика являются связующим звеном между традиционными этико-дидактическими сочинениями и литературными жанрами, характерными для Хаскалы. Однако подлинный переворот произошел лишь в творчестве Менделе Мохер Сфарима, который сумел, благодаря большому таланту и художественной силе, подняться над свойственным ему вначале просветительским утилитаризмом. Этот поворот сильнее всего отразился в его повести «Ди кляче» («Кляча», 1873). Хотя этому произведению присущи черты гротеска и сатиры, Менделе дал в нем уникальную, сложную и реалистическую картину традиционного уклада, который подвергался столь быстрому распаду, что само его существование становилось проблематичным. Менделе критиковал недостатки еврейского общества, но рассматривал их как результат его пребывания во враждебном христианском окружении. Язык Менделе, в котором соединились два главных диалекта разговорного языка — северный и южный, — заложил основу литературного языка новой литературы на идиш. Его стиль знаменует поворот литературы на идиш к модернизации и усвоению приемов современных литературных течений. В поэзии усвоение этих приемов можно видеть на примере творчества на идиш С. Фруга, писавшего в основном на русском языке. Фруг ввел в литературу на идиш современную лирику, носящую подчеркнуто личный характер (особенно в стихах о природе). В его творчестве также нашли выражение идеи сионизма и зарождавшегося рабочего движения, которые к концу 19 в. привлекли к себе главные силы еврейской интеллигенции.
Прежняя поэзия на идиш, которая редко поднималась выше популярных, развлекательных стихов, иногда с просветительской тенденцией (например, Б. В. Эренкранц, М. Гордон (1823–90), Э. Цунзер, и в известной мере — А. Гольдфаден и И. Л. Гордон), уступила место новой социальной поэзии. Средства выражения этой поэзии были все еще примитивны, образы и символика — бедны и ограниченны, основаны на фразеологии рабочего движения, однако поэзия эта была сильна эмоционально яркой, страстной верой в справедливость борьбы, которой она себя посвятила. Поэзия рабочего движения развивалась главным образом в США, начиная с 80-х гг. 19 в. (М. Винчевский, М. Розенфельд, Д. Эдельштадт и И. Бовшовер); она находила сочувственный отклик и в Восточной Европе. В прозе на идиш, появившейся в то время в США, доминировало простое безыскусное описание жизни иммигрантов, смешанное с сентиментальной тоской по странам их происхождения (З. Либин, 1872–1955); в драматургии шла борьба между традициями музыкальной драмы А. Гольдфадена, американизированным мюзик-холлом и зачатками современной художественной драмы (Я. Гордин и Л. Кобрин).
Все же основным центром литературы на идиш конца 19 в. — начала 20 в. оставалась Восточная Европа. С 90-х гг. 19 в. и до Первой мировой войны ведущими писателями литературы на идиш были Шалом Алейхем и И. Л. Перец, которые, как и Менделе, являются классиками литературы на идиш. Для обоих писателей Хаскала явилась эпизодом начального периода их творчества, и хотя они относились с симпатией к еврейскому рабочему движению и откликались на проблемы, поставленные другими еврейскими национальными движениями, их творчество никак не было подчинено этим течениям. Шалом Алейхем достиг значительного успеха в жанре романа и в драматургии, однако его большой, исключительный талант проявляется в произведениях, написанных в форме прямой речи: в монологах «Тевье дер милхикер» («Тевье-молочник»), письмах Менахем-Мендла и его жены, рассказах «Мотл Пейси дем хазнс» («Мальчик Мотл») и коротких рассказах-монологах, ведущихся от лица типичных героев, созданных автором. Он создал пеструю галерею характеров, которые кажутся взятыми прямо из жизни, и не терял способности смеяться и шутить даже в трагических ситуациях, в которые часто ставил своих героев; к ним он относился терпимо, без морализаторства или осуждения. Юмор Шалом Алейхема часто отвлекал внимание критиков от более сложных элементов его творчества. Шалом Алейхем способствовал развитию вкуса читающей на идиш публики своей борьбой против бульварной литературы, а также изданием первых литературных сборников на идиш («Ди идише фолксбиблиотек» — «Еврейская народная библиотека», 1888–89). Он и поныне остается самым популярным автором на идиш, читаемым как в оригинале, так и в переводах.
Литературное наследие И. Л. Переца охватывает поэзию, драму, рассказы и очерки на идиш и, в меньшей мере, на иврите. Его самым крупным вкладом в литературу являются короткие рассказы на обоих языках и драмы в стихах на идиш. Перец создал в литературе на идиш новый тип повествования, восходящий иногда своей тематикой и структурой к раннему хасидскому рассказу — как авторскому, так и фольклорному. Его рассказы положили начало так называемому неохасидскому направлению в литературе на идиш, однако никто из последователей Переца в этом жанре не сравнялся с ним по мастерству. Отношение Переца к хасидизму отнюдь не однозначно. Две его последние пьесы («Ди голдене кейт» — «Золотая цепь» и «Байнахт ойфн алтн марк» — «Ночью на старом рынке») в их окончательной редакции свидетельствуют о глубоком понимании им несостоятельности решений, предлагаемых современным евреям различными идеологиями: единственным слабым проблеском надежды оказывается возвращение к традиционному иудаизму. Но Перец видит, что современность наносит еврейской религии и традиционному образу жизни сокрушительные удары. И. Л. Перец был единственным писателем на идиш до Первой мировой войны, дерзнувшим дать столь острый и беспощадный анализ положения еврея в современном мире. Хотя его пьесы используют приемы неоромантизма и символизма, они приближаются к экспрессионизму, который пришел в поэзию на идиш уже после его смерти.
Одна из тенденций в литературе на идиш конца 19 — начала 20 вв. была связана с несионистским рабочим движением; для некоторых ее представителей идиш превратился из языка пропаганды в самодовлеющую культурную ценность. Язык идиш и литература на нем противопоставлялись ивриту и ивритоязычной литературе, связанным с идеями сионизма. Представители этой тенденции отображали страдания еврейского рабочего и призывали его к борьбе против эксплуататоров, своих и чужих.
Некоторые процессы, имевшие большое значение для будущего развития литературы на идиш, достигли кульминации в 1908 г. Черновицкая конференция по языку идиш повысила самоуважение литературы на идиш и осознание ею своего значения как современной литературы, а также способствовала усилению соперничества между идиш и ивритом в результате попыток экстремистов провозгласить идиш единственным национальным языком евреев. В некоторых ситуациях — среди писателей на идиш, приверженцев несионистского рабочего движения, и в Советском Союзе после революции — эти экстремистские взгляды привели к яростному отрицанию традиционного жизненного источника еврейской культуры — языка иврит и литературы на нем. Тогда же начали издаваться два литературных журнала («Литерарише монатшрифтн» в Вильне и «Ди югенд» — первый орган группы Ди юнге в Нью-Йорке), которые стремились к обновлению литературы на идиш под влиянием современного им европейского символизма. Молодые писатели, группировавшиеся вокруг этих журналов, требовали признания литературы на идиш независимой областью искусства, освобождения ее от дидактической и пропагандистской миссии. Индивидуализм, эстетизм, пессимизм, эротизм, новые стихотворные формы и новое восприятие жизни принадлежат к числу отличительных особенностей модернистских течений, которые выдвинули в период, закончившийся после окончания Первой мировой войны, многих выдающихся поэтов (Д. Эйнхорн, Л. Найдус, Ш. Я. Имбер, Мани Лейб, И. Я. Шварц, М. Л. Гальперн, Х. Лейвик, Д. Гофштейн, З. Ландой /1889–1937/, Р. Айзланд /1884–1955/). Они вдохнули новую силу в поэзию на идиш, ввели в нее новые образы, новые размеры и лирические формы, расширили круг ее тем и подняли ее на уровень современной мировой литературы.
Пережила процесс модернизации и проза на идиш. В этот процесс внесли свой вклад импрессионистический стиль Д. Бергельсона и Л. Шапиро, символистские рассказы и повести Дер Нистера и Д. Игнатова, почвенная жизненность И. Опатошу и лирический гротеск в американских рассказах А. Рабоя. Пьесы Ш. Аша и П. Гиршбейна заложили основы художественного репертуара для театра на идиш. Большинство этих писателей не сохранило верности литературным доктринам, разделявшимся ими вначале. Они выработали тот своеобразный облик современной литературы на идиш, который она стойко сохраняла в течение десятилетий и в котором усвоение новейших художественных достижений европейской литературы сочеталось с откликом на жгучие проблемы современности и внутренние конфликты в жизни нового поколения евреев. Сомнения (высказанные И. Л. Перецем в его первой поэме на идиш «Мониш», 1888) по поводу возможности выразить на идиш отвлеченные духовные понятия и возвышенные чувства полностью рассеялись к 1914 г. и сменились уверенностью в способности создавать на этом языке любые средства художественной выразительности.
После Первой мировой войны
Поэзия
До Первой мировой войны в литературе на идиш господствовала проза, однако в послевоенный период увеличилось количество и повысилось качество поэтических произведений. Это связано с появлением новаторской (преимущественно экспрессионистской) поэзии в трех главных центрах литературы на идиш этого периода: Польше, советских республиках и США. Поэзия стала выражением взаимосвязи, которая основана на единстве языка и культурного наследия и не знает государственных границ. Группам поэтов, чьи произведения составляли ядро таких сборников и журналов, как «Эйгнс» (Киев, 1918, 1920); «Штром» (Москва, 1922–24); «Юнг идиш» (Лодзь, 1919); «Халястре» (Варшава, 1922; Париж, 1924); «Альбатрос» (Варшава, 1922; Берлин, 1923) «Ин зих» (Нью-Йорк, 1920) и др., было присуще общее стремление к поискам новых поэтических форм для выражения своего восприятия новой реальности. Их творчество было полно противоречий: с одной стороны — отчаяние и гнев, проклятия и кощунство, эротика, граничащая с порнографией, преклонение перед силой и техникой, а с другой стороны — лирическая чувствительность, поиски выхода из социальных и национальных коллизий и тоска по старому укладу жизни. Эта поэзия отличается богатой образностью, почерпнутой из еврейской традиции, и упорными поисками новых средств выражения на идиш, что нашло наиболее яркое воплощение в творчестве П. Маркиша и У. Ц. Гринберга. Те же тенденции отразили в своем творчестве и другие значительные поэты: Я. Глатштейн, А. Гланц-Лейелес и Н. Б. Миньков (1893–1958) — основатели нью-йоркской группы «Ин зих»; экспрессионисты М. Равич, М. Бродерзон и М. Кульбак в Польше; Л. Квитко, Д. Гофштейн, Э. Фининберг в Советском Союзе. Хотя к концу 1920-х гг. экстремизм экспрессионистической поэзии ослабел, он оставил определенный след во всей поэзии на идиш.
Советский Союз
В первые годы советской власти идейные, национальные и художественные поиски, общие в послевоенное время для всей литературы на идиш (см. предыдущий раздел), определяли ее характер и на территориях советских республик. В сборниках «Эйгнс», в которых выступили поэты Д. Гофштейн, Л. Квитко, П. Маркиш, Кадя Молодовская, Л. Резник, А. Шварцман, прозаики Д. Бергельсон и Дер Нистер, драматург Б. Штейман (1897–1919), преобладали произведения в духе символизма или умеренного экспрессионизма; многие из них были либо написаны вообще до революции, либо тематически не связаны с ней. О. Шварцман официальной критикой был объявлен зачинателем еврейской советской литературы, видимо, не за созвучность его модернистской поэзии коммунистической идеологии, а потому, что, вступив добровольцем в Красную армию, пал в 1919 г. в бою. В журнале «Штром», наряду с Д. Гофштейном и И. Добрушиным, печатались молодые поэты-экспрессионисты А. Кушниров и Э. Фининберг. Признание ими и некоторыми старшими писателями советской власти не было последовательным и диктовалось главным образом смутными надеждами на решение ею национальных и социальных проблем. Часто в их произведениях звучала глубокая тревога за настоящее и будущее евреев при новом строе.
Прокоммунистическая печать на идиш подвергла оба эти издания злобным нападкам. М. Литваков, главный редактор «Эмес», центрального органа Евсекции, требовал от писателей активного участия в его газете с ее откровенно пропагандистской направленностью. «Штром» в ответной декларации отстаивал свободу творчества, независимость его от прагматических целей, автономность художественных задач. В начале 1920-х гг. участники «Эйгнс» (кроме Л. Резника и И. Добрушина) покинули страну, но с середины 1920-х гг. стали возвращаться (кроме К. Молодовской), привлеченные ростом сети издательств, учебных заведений и научных центров на идиш, что вселяло надежды на стимулирование правительством развития еврейской культуры, в частности — литературы на идиш. В эти же годы приехали в Советский Союз прозаик М. Кульбак, поэт М. Пинчевский (1894–1955), лингвист Ба‘ал-Димьён, литературовед М. Эрик, теоретик литературы и беллетрист М. Винер и многие другие.
К этому времени в литературу на идиш влилась группа молодых писателей, чья литературная деятельность была тесно связана с революцией и большевистской идеологией (И. Фефер, И. Харик и др.). Их поэзия, примитивно декларативная вначале, постепенно подверглась влиянию поэтов «Эйгнс» и «Штром». Назвавшись «пролетарскими» писателями, они почувствовали себя олицетворением советского режима в литературе на идиш и к вернувшимся из эмиграции представителям «Эйгнс» относились враждебно как к «попутчикам», лишь принимающим советскую власть, но «идеологически неустойчивым элементам». В 1925 г. в Москве была создана еврейская секция РАППа (Российская ассоциация пролетарских писателей) со своим журналом на идиш «Октобер». Ее форпостами до 1932 г. были в Белоруссии журнал «Дер Штерн» (Минск, 1925–41), а на Украине — «Пролит» (Харьков, 1928–32). «Попутчики» выпустили альманах «Найэрд» (1925), а их прибежищем стал журнал «Ди ройте велт» (Харьков, 1924–33). При поддержке евсекций «пролетарские» писатели стремились установить идейный контроль над литературой на идиш. Две книги П. Маркиша «Дор-ойс, дор-айн» («Из века в век»), первый том эпического полотна о героизме в черте оседлости, и «Бридер» («Братья», обе — 1929), большую поэму о периоде революции и погромов, М. Литваков расценил как проявления «еврейской национальной ограниченности».
Сборник стихов Шмуэля Галкина «Вей ун мут» («Боль и мужество», 1929), в которых, наряду с верой в лучшее будущее, звучала тревога за судьбу советских евреев, привел к раздору в лагере самих «пролетарских» критиков, когда М. Литваков, долгое время поддерживавший поэта, был обвинен в замаскированном еврейском национализме. Сатирическое стихотворение Л. Квитко о М. Литвакове (1929) стало предлогом для проведения «воспитательной кампании» среди еврейских советских писателей, от которых потребовали воспевать строительство социализма и создавать положительные образы партийных работников или «классово-сознательных» рабочих, а образы «классовых врагов» не наделять какими-либо человеческими чертами, которые могут вызвать сочувствие читателя. Жестоким нападкам подвергся роман М. Кульбака «Зелменянер» («Зелменяне», ч. 1, 1931), в котором хоть и с иронией, но сочувственно изображались большая еврейская семья, соблюдающая национальные традиции, и перемены, произошедшие в ней за годы советской власти. Автор нашел теплые краски как для «положительных», так и «отрицательных» персонажей. Под нажимом критики автор был вынужден вторую часть романа (1935) писать в требуемом духе, что сделало произведение художественно несостоятельным. Дер Нистер откликнулся на давление партийной критики рассказом «Унтер а плойт» («Под забором», 1929), в котором мир высокого искусства символически противопоставляется суетной повседневности.
Период господства «пролетарских» писателей наложил свой отпечаток на литературу на идиш, ощущавшийся даже после объединения в 1932 г. всех советских литераторов в единый Союз писателей. Навык предугадывать возможные оценки редакторов и критиков, строгая самоцензура не могли не сказаться пагубным образом на качестве литературной продукции. Так, составляя в 1929 г. сборник своих прежних произведений, П. Маркиш устранил из них все, что могло вызвать нарекания советской критики. Шмуэль Галкин опубликовал сборник декларативных стихов «Фар дем найем фундамент» («За новый фундамент», 1932), в которых не оставалось и следа от его прошлых сомнений. Л. Квитко отошел от экспрессионистической сатиры и сосредоточился на творчестве для детей, в котором советская литература на идиш достигла значительных успехов (см. Ш. Дриз, Рахель Баумволь). Дер Нистер не опубликовал ни строчки до середины 1931 г., а в книге очерков «Драй хойптштет» («Три столицы», 1934), принятой советскими критиками как «переход к реализму», проявил себя снова художником, чей фантастический мир вытесняет реальность.
Художественное развитие литературы на идиш в Советском Союзе сильно ограничивал ее отрыв от еврейской культуры на иврите (вплоть до изгнания из языка «гебраизмов»), от исторических традиций народа и даже от зарубежной литературы на идиш (за исключением ее просоветских проявлений). В 1930-х гг. было издано множество книг на идиш, преимущественно стереотипных произведений в духе «социалистического реализма», сугубо конформистских и почти не отражающих реальной действительности. Эта тенденциозная литература не выдержала испытания временем, но она все же представляет документальную историческую ценность, как определенное звено литературы на идиш.
В советское время в литературе на идиш появляется множество новых имен: М. Альбертон, Рива Балясная (1910–80), Рахель Баумволь, И. Борухович, Х. Вайнерман (1902–79), Люба Вассерман (1905–75), М. Гарцман (1908–43), Т. Ген (1912–2003), О. Гольдес (Гольдесгейм; 1900–1966), А. Гонтар (1908–1981), Э. Гордон (1907–1989), Ш. Гордон (1909–98), Шира Горшман, М. Грубиан (1909–72), А. Губерман (1906–1966), А. Губницкий (1912–74), М. Даниэль, Х. Диамант (1911–43), Х. Добин (1905-2001), Ш. Дриз, И. Друкер, Н. Забара, Я. Зельдин (1901–42), А. Каган (1900–65), Э. Каган (1909–1944), Х. Каменецкий (1895–1957), И. Керлер, И. Котляр, Ханна Левина (1900–64), М. Лифшиц (1907–1983), Ноах Лурье, Ноте Лурье (1906–1988), Х. Малтинский, Х. Меламуд (1907–1993), Б. Миллер (1913–1988), М. Нотович (1912–1968), Н. Ойслендер, Б. Олевский (1908–41), Х. Орланд, Б. Оршанский (1884–1945), М. Пинчевский (1894–1955), А. Платнер, Х. Полянкер (1911–97), И. Рабин, Х. Ременик, А. Розенцвейг (1888–1934), Ш. Ройтман, Ш. Росин (1890–1941), Ривка Рубина, И. Серебряный (1900–1978), Ф. Сито (1909–45), Анна Стельмах (1908?-1948?), Х. Табачников (1913-1988), М. Талалаевский, Л. Талалай (около 1906–43), М. Тейф, З. Телесин, И. Фаликман, У. Финкель, М. Хащеватский, Шифра Холоденко (1909–74), Э. Шехтман, М. Штурман (родился в 1908 г.) и др. Советскими еврейскими писателями стали и некоторые представители старшего поколения (З. Вендров и др.).
Некоторую свободу самовыражения советские писатели находили в лирической поэзии (обязательно жизнеутверждающей) и в произведениях на историческую тему. Именно в этих сферах творчества советская литература на идиш достигла известных успехов. Выделяются романы Д. Бергельсона «Байм Днепр» («У Днепра», т. 1, 1939; т. 2, 1940) и Дер Нистера «Ди мишпохе Машбер» («Семья Машбер», т. 1, 1932; т. 2, 1948). Шмуэль Галкин написал исторические драмы «Бар-Кохба» (1939) и «Шуламис» («Суламифь», 1940) — единственные произведения в советской литературе на идиш о прошлом еврейского народа в Эрец-Исраэль.
Волна репрессий конца 1930-х гг. в Советском Союзе не обошла и литературу на идиш. В эти годы «исчезли» М. Кульбак, И. Харик, Х. Гильдин (1885–1943; арестован в 1940), Я. Бронштейн, З. Аксельрод, историки еврейской литературы И. Цинберг и М. Эрик, критики А. Абчук и М. Литваков и многие другие, в том числе и самые преданные советскому режиму представители литературы на идиш.
В 1939–40 гг. ряды советской литературы на идиш пополнили писатели из Бессарабии, Прибалтики, Западной Украины и Западной Белоруссии: М. Альтман, Х. Ошерович, Л. Подрядчик (1914-2000), М. Сакциер, М. Харац, И. Шрайбман, Я. Штернберг и многие другие. Во время Второй мировой войны и в течение трех послевоенных лет литература на идиш в Советском Союзе пережила самый драматический период своей истории. Произошло известное сближение советской литературы на идиш с литературой на идиш в других странах, что нашло выражение в общности тематики, в обращении к традиционным библейским образам и в усилении элементов иврита в лексике. Значительная часть прозы и поэзии была посвящена современным темам и всячески подчеркивала героизм евреев в борьбе против общего врага. Еврейские писатели стремились рассматривать войну и Катастрофу с точки зрения еврейской национальной солидарности. Дер Нистер в рассказах «Корбонес» («Жертвы», 1943) и П. Маркиш в эпическом полотне «Милхоме» («Война», 1948), а также в последнем своем прозаическом произведении «Трот фун дойрес» («Поступь поколений», в искаженном виде издано в 1967 г.) обращаются к изображению жизни и борьбы польского еврейства, чтобы выразить идеи национального единства и исторической преемственности. Даже такие писатели, как И. Фефер в «Шотнс фун Варшевер гето» («Тени Варшавского гетто», 1945) и И. Фаликман в «Ди шайн кумт фун мизрах» («Свет приходит с востока», 1948), описывают польское гетто. Восстанию в Варшавском гетто посвятил драматическую поэму и Шмуэль Галкин. Возрождается интерес к историческим темам: Д. Бергельсон написал драму «Принц Реувени» (1946), Э. Фининберг в конце жизни работал над пьесой «Еврей из Португалии» и поэмой о «Вечном жиде».
Многие деятели литературы на идиш пали в боях с нацизмом: М. Винер, Ш. Н. Годинер, М. Гарцман, Х. Диамант, Я. Зельдин, Б. Олевский, Ш. Росин, Л. Талалай, М. Хащеватский и многие другие.
Либеральные тенденции военного времени вскоре сменил разгул русского шовинизма и антисемитизма. Первым подвергся нападкам И. Кипнис за художественный очерк в варшавской газете «Найе лебн» (19 мая 1947), в котором призывал сохранять верность еврейству. Газета «Эйникайт» осудила советскую литературу на идиш за «национализм». Еще жестче такие обвинения прозвучали на встрече писателей в Киеве в январе 1948 г. За разоблачениями «национализма в литературе» последовали более опасные обвинения в еврейском национализме вообще. В конце 1948 г. большинство писателей на идиш было арестовано. 12 августа 1952 г. были казнены П. Маркиш, Д. Гофштейн, Л. Квитко, И. Фефер, Д. Бергельсон, Ш. Персов. Дер Нистер, И. Добрушин, литературоведы И. Нусинов и Э. Спивак умерли в тюрьме, М. Пинчевский — в ссылке. Здоровье писателей, переживших заключение, было подорвано (М. Бродерзон умер вскоре, а Ш. Галкин — через несколько лет после освобождения).
Для появления книг на идиш после осуждения «культа личности Сталина» в 1956 г. потребовалось несколько лет. В 1959 г., после 11-летнего перерыва, вышли в свет четыре книги на идиш. С 1961 г. в Москве издается журнал «Советиш Геймланд» (редактор А. Вергелис). Изредка художественные произведения на идиш печатаются в газете «Биробиджанер штерн». В год издается от трех до восьми книг на идиш. Значительная часть произведений литературы на идиш публикуется лишь в переводе на русский язык. Для современной литературы на идиш в Советском Союзе характерны, в целом, топтание на месте и следование всем требованиям официальной идеологии. Тем не менее, 60–70-е гг. ознаменованы появлением таких серьезных произведений, как эпический роман «Накануне» (т. 1, 1962) Э. Шехтмана — о жизни нескольких поколений евреев Восточной Европы накануне и во время революции — и незаконченный исторический роман Н. Забары «Галгал ха-хойзер» («Все повторяется», 1970–75), рисующий широкую картину жизни евреев в средневековой Южной Европе.
С 1940-х гг. литература на идиш в Советском Союзе практически не пополняется новыми творческими силами и по сути обречена на исчезновение с уходом из жизни еще пишущих ныне авторов. Предельно сужается и круг ее читателей, так как среднее и младшее поколения еврейского населения страны уже не знают языка. С началом репатриации евреев из Советского Союза в 1971 г. значительная группа активных деятелей литературы на идиш выехала в Израиль, что еще больше сократило творческий диапазон советской литературы на идиш.
Польша
После Первой мировой войны Польша была главным центром литературы на идиш в Восточной Европе. Литературу на идиш Румынии и Литвы этого периода можно рассматривать как периферийную по отношению к польскому центру. Для значительной части польского еврейства, отошедшей от религии, само существование современной литературы на идиш было очевидным свидетельством верности традиции, принявшей новые формы. В Польше были еще живы богатый фольклор на идиш и народная литература, как религиозная, так и светская, созданная в прошлые века. Новая литература на идиш стала реальной ценностью, с которой солидаризировались и о которой велись споры. В Польше и отцы, и дети все еще были читателями литературы на идиш, хотя иногда их вкусы и оценки не совпадали. Литература на идиш в Польше характеризовалась широким разнообразием аспектов, идеологических, политических и литературных направлений, темпераментов и форм выражения. Продолжали писать романисты и новеллисты, чье творчество восходило еще к периоду, предшествовавшему Первой мировой войне: Х. Д. Номберг, З. Сегалович, И. И. Трунк, И. М. Вайсенберг и др. К ним присоединились представители младшего поколения: М. Бурштейн (1897–1945), И. Грин (1910–44), Ш. Хорончик (1889–1939), Э. Кагановский, И. И. Зингер, И. Башевис-Зингер, А. Кацизне, Л. Олицкий (1897–1975), И. Перл, И. Рабон (1900–43), О. Варшавский; М. Альтман — в Румынии, И. Каплан (родился в 1902 г.) — в Литве и др.
Во всех восточноевропейских странах появились молодые поэты, писавшие на идиш: З. Багиш (?–1944), И. Эмиот, Б. Геллер, М. Кнапхейс (родился в 1910 г.), Д. Кенигсберг (1891–1941), И. Кирман (?–1941?), К. Лис (1903–42), К. Молодовская, Л. Моргентой (1905–79), Б. (1907–41) и М. (родился в 1915 г.) Олицкие, И. Рубинштейн (1900–79), С. Шаевич, Х. Семятицкий, М. Шульштейн (1911–82), И. Штерн, Мирьям Улиновер-Уляновер, С. Заромб (1896–1942), А. Цейтлин (см. Х. Цейтлин) и др. В общий поток литературы на идиш влились поэты Галиции, Румынии и Бессарабии: И. Ашендорф (1909–59), Леон Бертиш (1900–80), Н. Бомзе (1906–54), М. Гебиртиг, Я. Гропер (1890–1968), Б. Горович (1895–1942), Рейзл Жихлинская (родилась в 1910 г.), М. Харац, И. Лернер (родился в 1910 г.), Двойра Фогель (1902–42), Рахель Корн, М. Сакциер, Я. Шудрих (1906–41), Я. Штернберг, М. Шиммель (1903–42), Б. Шнаппер (1903–41?); в Литве писали: Ада Кохен и Я. Готлиб (1911–45); в Латвии — Н. Диманштейн (1888–1941). В группу Юнг Вилне, основанную в 1930-х гг., входили Х. Глик, Х. Граде, Ш. Качергинский, А. Суцкевер, Э. Воглер (1907–69), Л. Вольф и др.
Трудно дать исчерпывающую характеристику этому половодью творческой активности, этому широчайшему спектру поэтических произведений, стоящих на высоком художественном уровне, — от простых бесхитростных (но отнюдь не примитивных) стихотворений до интеллектуальной поэзии, полной глубокого смысла, ярких образов и субъективной символики, поэзии, которой присущи композиционное мастерство и языковое новаторство. Многие из этих писателей пали жертвами Катастрофы, не успев собрать и напечатать лучшие произведения, другие — не успев полностью раскрыть свой несомненный талант. Для поэзии на идиш, развивавшейся в Польше между двумя мировыми войнами, характерны сосредоточенность на внутреннем мире и сознательное возвращение к литературным традициям прошлого. Традиция поэтического переложения тем, заимствованных из Писания, нашла продолжение в произведениях И. Мангера, одного из крупнейших лирических поэтов, который переселил библейских героев в среду восточноевропейских евреев и наделил их специфическим языком местечка. М. Улиновер-Уляновер обратилась к традиции тхиннот и к жанру традиционной религиозной поэзии. Э. Штейнбарг продолжал развивать жанр басни на идиш и достиг несравненного мастерства, основывая свои басни на еврейском быте и глубоко укоренившихся в нем еврейских традициях. А. Цейтлин нашел источник вдохновения для своих стихотворений и пьес в еврейском мистицизме. Поэзия И. Штерна проникнута эмоциональной привязанностью к учению рабби Нахмана из Брацлава. Х. Граде ввел в литературу на идиш мир учащихся иешив и традиционную ученость митнагдим. И. Башевис-Зингер, который уже в Польше до 1935 г. проявил исключительный повествовательный дар, также обратился к стилизации повествовательной литературы и подчеркнутому использованию ее приемов.
Диапазон литературного творчества в гетто Второй мировой войны был очень широк, однако сохранилась лишь небольшая его часть. Почти чудом удалось спасти фрагменты прозы И. Перле, поэмы С. Шаевича, несколько стихотворений М. Гебиртига, Х. Данилевича (1882–1941), Х. Глика и прежде всего — песни, стихотворения, пьесы на библейские темы и дневники И. Каценельсона, который продолжил, перед лицом смерти, традицию литературного творчества на идиш и иврите и завершил в концлагере свою великую погребальную песнь «Дос лид фун ойсгехаргетн идишн фолк» («Песня убитого еврейского народа»). Немногие уцелевшие писатели — А. Суцкевер, И. Шпигель, Р. Брике (1918–74) — воплощают в своем творчестве стойкость литературы на идиш, продолжающей существовать, несмотря на исчезновение самого польского еврейства.
Соединенные Штаты Америки
Самой значительной ветвью литературы на идиш за пределами Восточной Европы в период между двумя войнами была литература на идиш в США. Помимо дальнейшего развития литературных традиций 1890-х гг., продолжалось творчество членов группы «Ди юнге» и основателей группы «Ин зих». Такие группировки, как Пролет-пен — группа коммунистических писателей (основана в 1929 г.) — были недолговечны; их значение было невелико в сравнении с индивидуальными достижениями писателей. Яркий лиризм и страстная жажда избавления присущи поэтическим драмам Х. Лейвика; образность и многообразие форм — поэзии М. Л. Гальперна, А. Гланц-Лейелеса и Я. Глатштейна; глубокое проникновение в личные и национальные проблемы — поэтическому творчеству М. Борейшо; личное восприятие американского пейзажа — стихотворениям И. Я. Шварца. Поэзию на идиш в США представляют: Э. Ауэрбах, Б. Алквит (1896–1963), Р. Айзланд, Б. Я. Бялостоцкий (1892–1962), А. Бергер (1889–1979), Рашель Вепринская (1895–1981), З. Вайнпер (1892/3–1957), Б. Вайнштейн (1866–1946), Я. Э. Вайсман (родился в 1904 г.), Ал. Гурия (Г. Графштейн; 1885–1966), Х. Голд (1888–1953), Э. Гринберг (1896–1977), А. М. Диллон (1883–1934), Циля Драпкин (1888–1956), Иехоаш, М. Иоффе (1899–1961), А. Кац (1898–1969), И. Кисин (1886–1950), Браха Копштейн (родилась в 1909 г.), Хася Куперман (родилась в 1907 г.), З. Ландой, Б. Лапин (1889–1952), Р. Людвиг (1895–1926), А. Луцкий (1894–1957), А. Лесин, Мани Лейб, Анна Марголин (1887–1952), Л. Миллер (1866–1927), Н. В. Миньков, М. Надир, А. Нисензон (1898–1964), Г. Прайль, Х. Ройзенблат (1878–1956), И. Рольник, Я. И. Сигал, А. Б. Табачник, А. Тверский (1898–?), И. Теллер (1912–72), М. З. Ткач (1894–1967), Л. Файнберг (1897–1969), И. Хешелс, Ш. Шварц (родился в 1907 г.), А. Штольценберг (1905–41), Фрадл Шток (1890–1920?), Эстер Шумятчер (1899–1980), Н. Юд (1888–1966) и многие другие. Яркая индивидуальность, присущая большинству этих писателей, поднимает поэзию на идиш в США над литературными школами и идеологическими направлениями. То же можно сказать и о романах, повестях и рассказах И. Опатошу, Ш. Аша, З. Шнеура и И. И. Зингера, Л. Шапиро, Д. Игнатова, Б. Эппельбойма (1887–1945), Ф. Бимко (1890–1965), Б. Глазмана, Б. Демблина (1897–1976), Н. Брусилова и Ш. Миллера (1895–1958), о рассказах И. Розенфельда (1880–1944) и прозе Я. Глатштейна. Индивидуальный стиль и художественные достижения этих писателей явились важным вкладом в литературу на идиш.
Восточноевропейские влияния на литературу на идиш, главным образом влияние современной литературы славянских стран, дополнялись в США новыми контактами с англоязычной литературой. Американский быт, большой город как источник напряженных переживаний, чувство отчужденности и американизация иммигрантов стали отличительными чертами литературы на идиш этого периода в США.
Писатели, эмигрировавшие в США и Канаду, сохранили литературу на идиш в североамериканской диаспоре, однако им не удалось воспитать там новое поколение писателей и читателей. Литература на идиш в США и других странах Америки продолжала поэтому сильно зависеть от своих восточноевропейских истоков, черпать в них темы и вдохновение, — несмотря на желание пустить глубокие корни в новых странах и несмотря на свои значительные литературные достижения. Эта проблема еще более обострилась после Второй мировой войны и Катастрофы. Писатели еще более остро осознали глубину своих связей с родными общинами, исчезнувшими с лица земли. Это привело к увеличению в рамках литературы на идиш удельного веса книг воспоминаний, а также романов, поэм и рассказов автобиографического характера. Для этой мемуарно-автобиографической прозы и поэзии характерно стремление к простоте, сознательно избегающей всяких новаторских или неожиданных моментов в структуре повествования или в авторской позиции. В поэзии проявляется тенденция к отказу от попыток экспериментирования или новаторства и возврат к строгим метрическим формам, к более глубокому и полному использованию традиционных языковых и стилистических средств и образов. Отражающие эту тенденцию произведения писателей, приехавших в США из Польши непосредственно перед Второй мировой войной, во время или после нее, представляют собой самые поздние и значительные достижения этого литературного центра. К ним относятся автобиографическая эпопея И. И. Трунка «Пойлн» («Польша», 7 томов, 1944–57), проза и эпическая поэзия Х. Граде, романы и рассказы И. Башевиса-Зингера, присуждение которому в 1978 г. Нобелевской премии явилось знаком признания его выдающегося литературного дара и высокой оценки литературы на идиш в целом.
Очаги литературы на идиш появились во всех странах, куда иммигрировали восточноевропейские евреи. Берлин и Вена в 1920-х гг., Германия, Австрия и Италия после Второй мировой войны, — все это были с самого начала «транзитные станции»; они исчезли через несколько лет после возникновения. Другие очаги — Париж, Лондон, Канада, Латинская Америка (в частности, Аргентина), Южная Африка и Австралия — все еще существуют, и их достижения в значительной степени являются продолжением литературного процесса в Польше периода между двумя войнами.
Эрец-Исраэль и Государство Израиль
Иные проблемы стоят перед центром литературы на идиш в Израиле, возникшем несмотря на то, что с самого начала заселения страны в ней решительно доминировал иврит. Имеются следы письменности на идиш, восходящие к ашкеназской общине, которая существовала в Эрец-Исраэль по крайней мере до 16 в. и на Ближнем Востоке с 14 в. Памятники эти сохранились в Каирской генизе. За описаниями страны на идиш 17–18 вв. (например, «Гелилот Эрец-Исраэль» — «Округи Земли Израиля», 1635; «Иедей Моше» — «Руки Моисея», 1769) последовали в начале 20 в. путевые заметки Ш. Аша и Иехоаша. В период между появлением журнала «Ди розе» (1877) и началом Первой мировой войны публиковались журналы, книги и брошюры на идиш, однако они не являются звеньями непрерывной цепи. Лишь после Первой мировой войны в Эрец-Исраэль появилась группа писателей, декларативно провозгласившая верность идиш. В целом они были связаны с рабочим движением и старались, несмотря на отрицательное отношение к языку идиш большинства новых поселенцев в Эрец-Исраэль, продолжать творить на этом языке. До Второй мировой войны их творчество было лишь периферией по отношению к главным центрам литературы на идиш, но после войны, а особенно после создания Государства Израиль, произошли явные изменения в значении этого центра. Волны беженцев из Восточной Европы принесли в Израиль не только множество читателей на идиш, но и большую группу писателей, полных решимости продолжать литературное творчество на этом языке. Уничтожение восточноевропейского еврейства смягчило оппозицию языку идиш, возрос интерес к литературе на нем. Писатели на иврите (И. Д. Беркович, У. Ц. Гринберг, Я. Фихман) снова начали публиковать произведения на идиш. В 1960-х гг. Израиль стоял на первом месте по числу публикуемых книг на идиш, с 1949 г. в стране выходит самое значительное периодическое издание на идиш — ежеквартальник «Голдене кейт». Хотя литература на идиш в Израиле тесно связана с недавним прошлым Восточной Европы, она неразрывно слита со всей жизнью обновленной родины еврейского народа. Природа страны и ее строительство стояли в центре поэзии И. Паперникова — старейшего из поэтов на идиш в Израиле, начало творчества которого относится еще к 20-м гг. Самоотверженность халуцим и жизнь в киббуце нашли оригинальное выражение в поэзии А. Шамри и А. Лева (1910–70); в стихах А. Суцкевера, написанных после 1947 г., связь с Эрец-Исраэль выступает в новом освещении — как осуществление пророчества о воскрешении поколения, перенесшего Катастрофу. Это чувство занимает видное место в произведениях других писателей на идиш, посетивших Израиль, но живущих за пределами страны.
В 1940-х гг. в Израиле сложилась группа писателей, весьма различных по характеру своего творчества; средний возраст этих писателей, как правило, ниже, чем в других странах литературы на идиш. К ним принадлежат: Ц. Айзнман (родился в 1920 г.), Ривка Басман (родилась в 1925 г.), Ш. Берлинский (1900–59), Х. Биньямин (Б. Хрушовский, родился в 1929 г.), И. Бирштейн), Ш. Ворзогер (родился в 1917 г.), Б. Геллер, М. Гурин (родился в 1921 г.), И. Каплан, А. Карпинович, К. Цетник (Динур), Малаша Мали (родилась в 1921 г.), М. Манн, И. Мастбойм (1884–1957), Л. Олицкий, Рикуда Поташ (1903–65), Н. Рапп (родился в 1914 г.), А. Ривес (1900–63), Л. Рохман, Хадасса Рубин (родилась в 1912 г.), Д. Сфард, Рахель Фишман (родилась в 1935 г.), А. М. Фукс (1890–1974), И. Хофер (1906–72), М. Цанин, Я. Ц. Шаргель (родился в 1905 г.), Ш. Шенход (родился в 1912 г.), А. Шпигельблат (родился в 1927 г.), Я. Штол (1898–1959), М. Юнгман. После 1971 г. к ним присоединились поэты и прозаики, приехавшие из Советского Союза: Х. Ошерович, Ф. Аронес (1897–1982), Рахель Баумволь, Лейзер Виленкин (1894–1985), Х. Зельцер (родился в 1912 г.), М. Харац, З. Телесин, М. Елин (1910–2000), И. Лацман (родился в 1913 г.), И. Лернер (1899–1994), Х. Малтинский, М. Сакциер, Л. Подрядчик, И. Керлер, Э. Ройтман (родился в 1910 г.), Ш. Ройтман и Э. Шехтман, продолжающий в Израиле работу над романом «Накануне». Группа писателей, выходцев из Советского Союза, является творческим ядром участников периодического издания «Иерушолаимер алманах» (с 1973; ред. И. Керлер).
ОБНОВЛЕННАЯ ВЕРСИЯ СТАТЬИ ГОТОВИТСЯ К ПУБЛИКАЦИИ
Навигация по статьям подраздела:
" Первая ◄ Пред. ▲ Список След. ► Последняя "
КЕЭ, том: 2.
Кол.: 644–664.
Издано: 1982.
Титульный лист первого издания «Буово дАнтона» ЭлияХу Левиты. Исни, 1541.
Титульный лист первого издания «Буово д‘Антона» Элияху Левиты. Исни, 1541.